Троянская война – кратко. Троянская война и поэма Гомера Илиада http aida

Начнем со сказания. Отправной его точкой является Гомер, его «Илиада» и «Одиссея». Однако необходимо пояснить, что и он использовал обширный цикл повествований, имевших отношение к Троянской войне. В «Илиаде» на самом деле описывается только один эпизод, занимающий несколько недель последнего, десятого, года войны. В античные времена существовали произведения, ныне утерянные или сохранившиеся в отрывках, рассказывающие о событиях, игнорируемых созданными раньше гомеровскими поэмами. Некоторые, как, например, известные под названиями «Киприя» и «Взятие Илиона», отличались большим размахом и мощью и были составлены вскоре после Гомера. Если Гомер жил в конце VIII в. до н. э., то его последователи трудились, вероятно, около 700 г. до н. э. или чуть позже, когда сочинительство стало в Греции весьма распространенным делом. Из дошедших до нас отрывков видно, что они, подобно Гомеру, в большой степени использовали старые устные предания.

Согласно греческим преданиям, Троя стояла вблизи Дарданелл. О ее общем местоположении никогда не возникало споров. Все топографические ориентиры хорошо знакомы: Дарданеллы, острова Имброс, Самофракия и маленький Тенедос, гора Ида на юго-востоке, сама равнина и река Скамандр, которая течет у подножия Иды. То был древний город, жители его известны как тевкры или дарданцы (по именам легендарных родоначальников), а также троянцы либо илионцы. Согласно легендам, так они назывались по именам героев - Троса и его дяди Ила, но другие источники сообщают, что первоначально Троя и Илион - два отдельных поселения (и действительно, упорное использование Гомером двух названий никогда не было удовлетворительно объяснено). Ил был отцом Лаомедонта, важной фигуры в легендах о Трое, потому что именно он построил несокрушимые стены, упоминаемые в предании. В этом ему помогали боги Аполлон и Посейдон, но он попытался надуть их при расплате, что и привело к первому падению Трои. Лаомедонт не отдал бессмертных снежно-белых коней Гераклу (Геркулесу) за помощь в уничтожении морского чудовища, насланного Посейдоном. Геракл набрал на Пелопоннесе небольшую армию - по Гомеру, всего шесть кораблей, - подплыл к Троаде и напал на город, проломив стену в самом слабом месте, там, где богам помогал смертный герой Эак. Во время разграбления города Лаомедонта и его сыновей убили. В живых остался только самый младший, Подарк, поскольку только он считал, что следует отдать Гераклу причитающееся вознаграждение. Подарк был освобожден и получил новое имя - Приам, означающее «выкупленный», - пророческое в действительности имя. Геракл поставил Приама царем, а Троя была восстановлена внутри тех же стен.

За время своего долгого и успешного царствования, охватившего три поколения, Приам вознес Трою до былого могущества. У него было 50 сыновей и 20 дочерей. Старший сын - великий воин Гектор, следующий - Парис (носивший также имя Александр), и именно ему роковым образом суждено было стать источником всех бед.

Для древних Троя была реальным местом, и в гомеровском эпосе существует множество указаний на то, как она выглядела при правлении Приама. Большинство эпитетов у Гомера чисто поэтические, и их нельзя принимать всерьез, но отдельные следует запомнить. Гомеровская Троя «крепкостенная», это «обширный город», «высоковоротный», с «высокими башнями» и «широкими стогнами [улицами]». Некоторые эпитеты относятся только к Илиону : «святой», «священный», «крутой», «высокий», «красивый», но «ветристый». Подобно Трое, он «хорошо построен», «конями богатый» - народ Трои Гомер называет «конеборцами» или «имеющими отличных жеребят». Только о них так сказал Гомер. Может, коневодство было их характерной чертой, и предание это сохранило? Что же касается планировки города, то Гомер описывает большой, с прочными стенами, достаточно обширный город. В верхней части акрополя возвышался дворец Приама с парадными и тронными залами, пятьюдесятью мраморными палатами для его сыновей и отдельными царскими залами Гектора и Париса. По рассказам Гомера, была в городе агора, где собирались горожане, «Пергам» Приама, храм Афины в верхнем городе и храм Аполлона в цитадели. Очевидно, имелось, по меньшей мере, четверо ворот, включая Скейские и Дарданские, и у одних стояла «великая башня Илиона». Конечно, к описаниям нельзя относиться чересчур серьезно, перед нами предстает сказочный город, нарисованный воображением (поскольку в реальности он плохо вяжется с раскопанными поселениями гомеровской эпохи). Он куда грандиозней, чем появившаяся позже эолийская колония Илион времен Гомера, имеющая 200 ярдов в поперечнике. Даже крупный ионийский город VIII в. до н. э. Смирна имел всего 300 на 150 ярдов. Троя Гомера явно имела акрополь больших размеров и нижний, окруженный стеной, город с населением в несколько тысяч человек.

В материковой Греции ко времени старости Приама самым могущественным царем был Агамемнон, правивший в Микенах. В те времена обитатели Греции называли себя не греками или эллинами, а ахейцами, данайцами или аргивянами. Род Агамемнона происходил из Лидии - западной части Малой Азии (современная Турция). Сочетавшись браками с Персеидской династией в Микенах, они контролировали Арголиду с ее главными крепостями в Тиринфе и Мидее. Во многом благодаря выгодным династическим бракам их влияние распространилось на всю Южную Грецию. Сам Агамемнон был женат на Клитемнестре, дочери Тиндарея из Спарты и сестре Елены, считавшейся самой красивой женщиной. Когда Елена достигла брачного возраста, множество женихов Греции искали ее руки, но она предпочла брата Агамемнона, Менелая, ставшего царем Лаконии. Братья обрели огромное могущество в Южной Греции.

В вопросе, почему началась Троянская война, легенды и Гомер не совпадают, но знаменитый миф повествует, как она началась. Эрида - богиня раздора - подбросила на свадьбе Пелея и Фетиды золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Зевс, царь богов, отказался быть судьей в разгоревшемся споре между его женой Герой, богиней мудрости Афиной и Афродитой, богиней любви. Гермес привел богинь на склон троянской горы Иды, где сын Приама, Парис, должен был решить, кто из них прекраснейшая. Гера обещала ему владычество над всей Азией и несметные богатства, Афина - военную славу и великую мудрость, а Афродита - самую прекрасную из смертных женщин Елену Спартанскую. Так что Парис немедля отдал яблоко именно ей.

Гомер не задерживался на суде Париса, столь излюбленной теме последующих произведений искусств. Его рассказ прост и реалистичен. Парис отправляется с визитом в Спарту, где в его честь Менелай устраивает пир в своем богато украшенном дворце в Амиклах. На десятый день празднований Менелай был вынужден отплыть на Крит, повидать Идоменея, царя Кносса. Как и обещала Афродита, Елена, пленившись красотой и нежными речами Париса, сбежала с ним. Существуют и другие версии легенды: Парис похитил Елену силой, и похищение было в действительности результатом рейда троянцев на Лаконию с целью захвата сокровищ и женщин (и Гомер соглашается, что Елена пропала вместе с дворцовыми сокровищами). Еще одна версия - были захвачены и другие царские женщины и рабы, а Парис учинил попросту грабеж на Эгейских островах, прежде чем вернуться в Трою.

Когда плохие вести достигли Менелая на Крите, он поспешил в Микены и предложил своему брату Агамемнону повести армию на Трою для отмщения. Царь согласился, хотя и отправил в Трою послов с требованием возвращения Елены и компенсации. Послы вернулись с пустыми руками. Менелай и его союзник, старый царь Пилоса, Нестор, отправились уговаривать независимых греческих царей присоединиться к экспедиции. Ахейская армия собралась в Авлиде, в защищенном от стихий заливе между островом Эвбея и материком, «где приливы приходят вместе» (что они делают и сейчас). Главными воинами-героями легенды были Ахилл, Одиссей (Улисс) и Аякс, но их царства были невелики; основные силы пришли с Пелопоннеса (Пилос, Спарта, Тиринф и Микены) и Крита (Кносс). В гомеровской «Илиаде» сохранился удивительный перечень из 164 мест Греции, откуда, как сказано, были посланы войска под Трою. Поскольку Агамемнон считался сильнейшим греческим царем, он и стал предводителем.

В Авлиде оракул предсказал падение Трои на десятый год. Греки отплыли к Малой Азии и по ошибке напали на Тевфранию в Мизии, напротив Лесбоса, опустошив окрестности, - они приняли эти места за Троянскую территорию. После битвы на равнине возле устья реки Каик войска Агамемнона отбросили к кораблям, где Телеф, царь Мизии, обратил их «в позорное бегство». Греки вернулись к родным берегам. Из преданий не ясно, сколько прошло времени между этим неудавшимся походом и вторым, знаменитым, хотя существует мнение, что восемь лет. Легенда не настаивает на том, что все долгие десять лет греки провели под стенами Трои.

Собравшись вновь в Авлиде, греки не могли отплыть из-за встречного ветра. Эсхил сообщает в «Агамемноне»: «Ветры, что дули от Стримона, принесшие отсрочку, голод, дурную стоянку в порту, безумие людей, гниение кораблей и снастей… губили лучших из аргивян». Наконец вещий прорицатель Калхас объявил: все неудачи оттого, что Агамемнон нанес обиду богине Артемиде, и не смогут отплыть корабли, покуда не принесет Агамемнон в жертву свою дочь, дабы умилостивить богиню. Хотя более позднее предание гласит, что Ифигения (или Ифианасса, как называет ее Гомер) спаслась, ранние источники настаивают на том, что жертвоприношение состоялось.

Ветер переменился, и флот вышел в море. Греки высадились на острове Лесбос, потом на Тенедосе, видном из Трои и которым правила династия, связанная родственными узами с троянцами. Греки опустошили и ограбили остров. Вытащив корабли на берег в широком заливе между двух мысов, устроили лагерь, защищенный с суши стеной из земли, бревен и камней. В нем, согласно Гомеру, они провели все годы войны. Союзники в различных областях Малой Азии и Фракии имелись и у троянцев. Так что борьба шла с переменным успехом. Обе стороны использовали в битвах колесницы, но сражались также и врукопашную, вооруженные бронзовыми мечами и копьями, под защитой щитов и бронзовых доспехов. Некоторые фрагменты повествования позволяют предположить, что Троя была не единственной целью греков. Ахилл, например, совершил набег с большим отрядом в южном направлении, разграбив несколько городов на материке и на островах Лесбос, Скирос и Тенедос. По Гомеру, он вернулся не только с награбленным добром, но и с «женщинами-мастерицами», часть которых отдал Агамемнону, но самую красивую оставил себе. Аякс также занимался грабежами в Тевфрании, забирал женщин, скот, драгоценности, а захваченную царскую дочь сделал своей наложницей.

На десятый год войны (на который было предсказано падение Трои) греки, прекратив набеги на Малую Азию, всерьез перешли к осаде Трои. Троянцы получили подкрепление союзников из юго-западной Анатолии. Великий троянский воин Гектор пал в схватке с Ахиллом, одним из величайших греческих воинов (это событие и является сюжетом гомеровской «Илиады»). Сошлись герои в поединке после смерти любимого друга Ахилла, Патрокла, мстя за которого, Ахилл принес в жертву на его погребальном костре двенадцать знатных троянских пленников. Конец был близок, но не конец страданьям греков, «несчастья стократные пали на ахейцев, брошенных во множестве в царство Аида», - пел Гомер. После смерти союзника троянцев, Мемнона, в битве у Скейских ворот Парис поразил Ахилла выстрелом из лука в пяту - единственное уязвимое место (до сих пор мы говорим: «ахиллесова пята»). Могучий греческий герой был сожжен, а его пепел захоронен на мысе, возвышающемся над Геллеспонтом. Худшее было еще впереди. Доведенный до безумия, Аякс совершил самоубийство «среброгвоздным» мечом, полученным от Гектора в знак уважения. Сын Приама, несчастный Парис, был убит Филоктетом, однако троянцы отказывались выдать Елену. Тогда был задуман план постройки огромного деревянного коня, в котором спрятались бы вооруженные греки, среди них хитроумный Одиссей с Итаки и сам Менелай. Конь должен был остаться в качестве дара Афине. Греки же сожгли свой лагерь и вышли на кораблях в море, то есть якобы признали свое поражение, и недалеко от острова Тенедос ждали условного знака - костра.

На рассвете троянцы, обнаружив пепел на месте лагеря и удивительного коня, с ликованием потащили его в город. Ночью, после обильного празднования, они крепко спали, а греческий флот скрытно вернулся к берегу. «Была полночь, - говорится в отрывке из эпоса, известном как «Малая Илиада», - и поднялась полная луна». Герои вышли из коня, перебили стражу и открыли ворота Трои. Греки хлынули на улицы, врываясь в дома и убивая жителей, не щадя никого из мужского пола. Они продвинулись вверх до Пергама, дворца на вершине холма, и там Неоптолем, юный сын Ахилла, убил старого Приама на пороге его дома. Погиб Приам, чья жизнь объяла четыре поколения, начиная с разграбления Геракла, ставший свидетелем гибели всех своих сыновей. Жеифоб, женившийся на Елене после смерти Париса, был убит Менелаем. Что касается самой Елены, причины и цели похода, то Арктин Милетский, автор «Киприи», рассказывает в своем «Взятии Илиона», что Менелай был намерен убить и ее, но вновь потрясенный ее красотой, отбросил меч. Мальчики, дети троянских героев, были убиты (маленького сына Гектора, Астианакса, сбросили со стены), женщины взяты в рабство и увезены в Грецию - кто чтоб стать наложницами, кто - чесать лен или носить воду.

Войско Агамемнона ограбило и сожгло Трою, сровняло с землей ее стены. Как писал Эсхил: «Мертвый пепел разнес по воздуху жирный запах богатства». В довершение дочь Приама Поликсена была принесена в жертву на могиле Ахилла. Династия Приама закончилась. Поделив добычу и женщин, греки покинули Трою. Истории их возвращений вошли во множество сказаний, а главное - в «Одиссею». Жестокая победа и отсутствие уважения к троянским богам принесли победителям только страдания. Корабли их были разобщены насланными богами штормами. Источники повествуют об их скитаниях в Ахияве, на Крите, в Египте, других местах. Некоторым, как Менелаю и Одиссею, понадобилось целых десять лет, чтобы вернуться домой. Некоторые, подобно младшему вождю Мопсу, ушли в Анатолию и обосновались там. Кто-то занялся пиратством. Другие же, как Агамемнон, вернувшись, застали дворцовые перевороты и покушения. Агамемнона убила жена со своим любовником, принадлежавшим к другой ветви рода. Филоктет был изгнан из Фессалии. Лишь старый Нестор умер покойно - последнее звено, связующее с миром героев, золотым веком, разбитым вдребезги Троянской войной. Греческая традиция датирует крушение века героев одним или двумя поколениями после войны (восемьдесят лет, считал историк Фукидид) и рассказывает о «постоянных переселениях», борьбе различных группировок, масштабных миграциях - о героях Диомеде, Филоктете и Идоменее, нашедших новые земли в Италии, на Сицилии и в западной Анатолии. В конце концов в Грецию хлынули грекоговорящие земледельцы с севера, дорийцы, их приход обозначил конец мира Агамемнона. В конце последовавших так называемых «темных веков» поэт Гесиод, оборотившись, взглянул на прошлое - на великие битвы, разрушившие героический век и уничтожившие «ту богоподобную расу героев», что жили между бронзовым веком и его, Гесиода, мрачным веком железа: «Бесчестная война и ужасный грохот битвы уничтожили их… когда война принесла их через моря огромный залив к Трое ради пышнокосой Елены».

Необыкновенна концовка этой легенды. Один из героев, Аякс Локридский, осквернил алтарь Афины в Трое во время разграбления - разбил статую богини - и навлек на себя ее великий гнев. Вера в это предание была столь сильна среди населения Локриды, что приблизительно с 700 г. до н. э. они каждый год отправляли своих лучших дочерей для служения богине в ее храме в Трое. Терпеливо переносили девы оскорбления, рисковали жизнью, лишь бы искупить грех предка. Некоторые, а вначале, может быть, и все, оставались там до старости, убирая прилегающую к храму территорию, стриженые, босые, лишенные свободы, в крайней нищете. Обычай сохранялся до I в. н. э. - удивительное свидетельство могущества легенды в эллинском обществе.

Среди древнейших памятников литературы почетное место занимает поэма, посвященная последнему году Троянской войны. «Илиада», как и «Одиссея», приписывается Гомеру - певцу, о котором сохранилось очень мало сведений. Но кто бы ни был автором героического греческого произведения, важно то, что оно дошло до нас и мы можем наслаждаться мелодическим языком, удивительными образами и сравнениями.

Сказатель из прошлого

Возможно, мы никогда бы не узнали о слепом если бы не титаническая работа последнего. Семь городов оспаривают честь называться родиной Гомера, ученые ломают голову, был ли он в действительности слепым, принимал ли участие в войне или нет, сочинил ли он прославившие его поэмы или только упорядочил их и систематизировал. Точно известно одно - сказатель очень хорошо знал описываемые им события, сопереживал всем своим героям и удивительно владел речью. Настолько, что поэма, посвященная последнему году Троянской войны, долгое время считалась выдумкой, пока Генрих Шлиман не раскопал остатки могущественного города. Сегодня поэма поражает каждого читателя. Да что говорить об эпосе, один только сюжет вдохновляет писателей и художников, сценаристов и поэтов, историков и авантюристов.

причины и начало

Как известно, поэма Гомера о Троянской войне описывает только последний год десятилетней осады Илиона. А что послужило причиной такого длительного противостояния? Сын троянского царя Парис увел у Менелая его жену - красавицу Елену. Когда к девушке сватались правители со всего мира, ее отец заставил всех женихов поклясться, что они не будут мстить за выбор Елены, а, наоборот, помогать ее суженному. Когда Парис оскорбил спартанского царевича, тот собрал большую армию, всех, кто раньше обещал помочь, и пошел на Трою. Десять лет длилась осада великого города, но победитель никак не определялся. Поэма о Троянской войне рассказывает, что в судьбы людей вмешивались боги-олимпийцы, которые также разделились на два враждующих лагеря. Наконец-то, жребий был брошен, и Громовержец отдал победу грекам.

Десятый год войны

Итак, шел десятый год войны. Произведение Гомера начинается с описания ссоры Ахилла и Агамемнона, после чего Ахилл решает не принимать участия в сражениях. Поэма, посвященная последнему году Троянской войны, напоминает, что без этого героя, согласно предсказаниям, объединенное греческое войско не смогло бы захватить город. Видя, как приуныли греки и воспрянули духом троянцы, друг Ахилла Патрокл надевает его доспехи. Его задумка приободрить уставших воинов удалась, но сам он гибнет. Ахилл, сильно опечаленный и рассерженный, решает мстить и идет в атаку.

Рассвирепевший герой убивает многих троянцев, заставляя их отступить. Затем, сошедшись в поединке с Гектором, старшим сыном Приама и братом Париса, он его убивает. Ночью же царь Илиона приходит к Ахиллу и умоляет отдать тело троянского принца. Сжалившись над стариком, сын богини Фетиды, обещает, что греки не пойдут в атаку, пока не будет погребен Гектор. После трогательных похорон, которые описаны Гомером очень детально, сражения продолжаются. Но поэма на этом заканчивается. А что же было дальше?

Жребий брошен

Самому Ахиллу также не было суждено захватить Илион. Стрела Париса, направляемая Аполлоном, попадает в единственное уязвимое место героя - пятку. Он умирает. Как рассказывает поэма, посвященная последнему году Троянской войны, боги наконец-то определились с исходом сражений. Они присудили победу грекам, подсказав им как взять город хитростью. Но об этом мир узнает значительно позже, из произведения Вергилия «Энеида». расскажет о падении Трои от рук воинов, спрятанных в деревянном коне, о том, как Эней, собравши уцелевших горожан, отправляется выполнять задание богов на территорию современного Рима. Греки, разрушив некогда великий город, отправляются в путь. К слову, о возвращении на родину героя этой войны - Одиссея, повествует другая поэма Гомера.

Вместо послесловия

О Троянской войне Гомер рассказал многое, хотя он и не описывал весь ход этого противостояния. Читая гениальное произведение можно многое узнать о жизни Греции в прошлом, о традициях, о жестокости и благородстве, воинской доблести и чистой любви. «Илиада» - неиссякаемый источник, который способен наполнить умы, жаждущие знаний.

Существование Трои было подтверждено благодаря раскопкам знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана (1822–1890) еще в позапрошлом веке. Эти раскопки полностью подтверждают события, которые произошли в конце XIII – начале XII веков до нашей эры и даже сегодня находят все новые и новые подробности Троянской войны и связанных с ней обстоятельств.

Согласно сегодняшней исторической точки зрения, военный конфликт союза ахейских государств с городом Троя (Илион), некогда стоявшем на берегу Эгейского моря, произошел между 1190 и 1180 (по другим источникам, около 1240 года до н.э.) годами до нашей эры.

Первыми произведениями, повествующими о троянской войне стали поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», а несколько позже Троянская война была описана в «Энеиде» Вергилия и других произведениях, но при описании этих событий всегда плотно переплеталась история и вымысел, что не позволяет с полной уверенностью сказать, так ли развивались реальные события.

Однако если обратиться к выше описанным произведениям, то можно увидеть, что поводом к войне явилось похищение Парисом, сыном троянского царя Приама, прекрасной Елены, жены царя Спарты Менелая. По призыву Менелая связанные клятвой женихи, известные греческие герои, пришли ему на помощь.

Факты «Илиады» преувеличены

В «Илиаде» сообщается, что освободить похищенную Елену отправилась армия греков, во главе с микенским царем Агамемноном – братом Менелая. Переговоры о добровольном освобождении похищенной ничем не закончились и тогда греки начали длительную осаду города. Участие в войне принимали и боги: Афина и Гера – на стороне греков, Артемида, Афродита, Арес и Аполлон – на стороне троянцев. Троянцев было в десять раз меньше, однако Троя оставалась неприступной.

Так как самым подробным источником, рассказывающим о той войне, считается поэма Гомера «Илиада», обратимся к ней, хотя греческий историк Фукидид говорил, что в этом произведение значение войны значительно преувеличены, а многие факты искажены, поэтому к достоверности событий в «Илиаде» стоит относиться весьма осторожно.

Согласно «Илиаде» город Троя располагался в нескольких километрах от берега Геллеспонта (Дарданеллы). Через Трою проходили торговые пути, которыми пользовались греческие племена. Скорее всего, троянцы мешали торговле греков, что и заставило греческие племена объединиться и начать войну с Троей, на стороне которой находились многочисленные союзники, из-за чего война затянулась на долгие годы. Но мощные оборонительные стены Трои оставались неприступными.

Видя, что военные действия зашли в тупик хитроумный Одиссей придумал необычайную военную хитрость…

Длительное время в тайне о то всех Одиссей беседовал с Эпеем самым искусным плотником в ахейском лагере, а к вечеру собрав всех вождей, представил свой коварный план. Согласно плану нужно было соорудить большого деревянного коня, внутри которого мог бы поместиться с десяток самых смелых и искусных воинов. Остальное войско должно было сесть на корабли и отойти от троянского берега, а затем укрыться за островом Тендос.

Как только троянцы поймут, что враг покинул побережье, они решат, что осада города закончилась, и захотят затащить деревянного коня в город. Под покровом ночи ахейские корабли вернуться, а войны, спрятавшиеся внутри коня, выйдут наружу и откроют крепостные ворота и тогда город падет.

Три дня потребовалось ахейским плотникам, чтобы претворить замысел в жизнь. На четвертый день троянцы обнаружили, что лагерь врага пуст, за горизонтом исчезают паруса неприятельских кораблей, а на прибрежном песке, где только вчера пестрели шатры и палатки врага, стоит огромный деревянный конь.

Обрадовавшись, троянцы тут же обступили чудного коня и стали решать, что с ним делать. Одни говорили, что его надо утопить в море, другие предлагали сжечь, но многие хотели затащить его в город и оставить на главной площади Трои как символ окончания кровавой войны.

Пророчество жреца Лаокоона

Местный жрец из храма Аполлона Лаокоон с двумя своими сыновьями вскричал:

Бойтесь данайцев, дары приносящих!

Выхватил копье из рук ближайшего война, и метнул в брюхо троянского коня. Однако Лаокоона никто не слушал, так как все внимание толпы уже было приковано к юноше, который вел пленного ахейца. Подойдя к царю Приаму пленника заставили назваться. Тот сказал, что зовут его Синоном и пояснил, что сам сбежал от ахейцев, которые должны были принести его в жертву богам – это было условием благополучного возвращения домой.

Пленник убедил троянский народ, что конь являлся посвятительным даром Афине, которая могла обрушить свой гнев на Трою, если троянцы уничтожат коня. А если поставить его в городе перед храмом Афины, то Троя станет несокрушимой. При этом Синон подчеркнул, что поэтому ахейцы и построили коня таким огромным, чтобы троянцы не смогли протащить его через крепостные ворота…

Стоило пленнику рассказать все вышеописанное царю как, со стороны моря раздался полный ужаса крик. Из моря выползли два огромных змея и оплели жреца Лаокоона, а также двух его сыновей смертельными кольцами своих гладких и влажных тел и утащили их в морские пучины. Видя это, уже никто не сомневался в том, что Синон говорил правду. А значит надо поскорее установить деревянного коня рядом с храмом Афины.

Разобрав часть крепостных ворот, троянцы втащили коня в город и стали праздновать. Воины находящиеся внутри троянского коня дождались глубокой ночи и отрыли ворота города. Греческая армия, получив сигнал Синона вернулось, и с легкостью захватила город. В итоге Троя была разграблена и уничтожена.

Так как «Илиада» Гомера полна вымысла и метафор, то сегодня троянский конь является аллегорией какой-то военной хитрости, примененной ахейцами при взятии города. Одни историки считают, что возможно троянским конем была башня на колесах, сделанная в форме коня и оббитая конскими шкурами.

Другие предполагают, что греки проникли в город по подземному ходу, на дверях которых был изображен конь, а кто-то говорит, что лошадь была знаком, по которому ахейцы в темноте отличали друг друга от противников…

Троянский конь - символ рождения и смерти

Возможно, что троянский конь несет в себе более глубокий смысл, ведь за годы войны под стенами Трои гибнет большая часть героев, и ахейцы, и троянцы. А те, кто выживают в войне, погибают по дороге домой. Одни как царь Агамемнон, дома найдут смерть от рук близких, другие будут изгнаны и проведут жизнь в скитаниях.

По сути, это конец героического века. Под стенами Трои нет победителей и нет побежденных, герои уходят в прошлое, и наступает пора обыкновенных людей.

Символически конь связан также с рождением и смертью. Лошадь из дерева ели, вынашивающая, что-то в своем чреве, символизирует рождение нового, а троянский конь сделан как раз из еловых досок, и в его полом животе размещаются вооруженные воины. Получается, что троянский конь несет смерть для защитников крепости, но в то же время означает и рождение чего то нового.

И действительно примерно в то же самое время случилось еще одно важное событие, одно из самых больших переселений народов. С севера на Балканский полуостров двинулись племена дорийцев, варварского народа, который полностью искоренил древнюю микенскую цивилизацию.

Лишь спустя несколько столетий Греция возродиться и только тогда можно будет говорить о греческой истории. Разрушения будут настолько велики, что вся додорийская история станет мифом, а многие государства перестанут существовать.

Последние археологические экспедиции пока еще не позволяют полностью восстановить сценарий Троянской войны. Однако их результаты не исключают возможности, что за троянским эпосом скрывается история греческой экспансии против крупной державы, находившейся на западном берегу Малой Азии выступающая препонам для обретения власти греками над этим регионом.

Остается надеяться, что истинная история Троянской войны все же будет когда-нибудь написана, а вместе с ней раскрыта история троянского коня.

Как мог Гомер узнать об этих вещах?
Когда все это случилось, он был верблюдом в Бактрии!
Лукиан, «Сон»

Они [греки] запоздали с изучением алфавита, и урок оказался трудным... весьма противоречивый и спорный вопрос, пользовались ли буквами те, кто принимал участие в Троянской кампании?.. Во всей греческой литературе не найдено не оспариваемых трудов более древних, чем поэзия Гомера. Он жид однако, явно позже Троянской войны. Но даже и он, как говорят, не оставил свои поэмы записанными. Первоначально передаваемые по памяти разрозненные песни были объединены лишь позже. Этим обстоятельством и обусловлены многочисленные противоречивости этого труда.
Иосиф Флавий, «Против Апиона»

«Илиада» и «Одиссея», по общему убеждению, стоят у истоков европейской литературы. Это необычайный парадокс - уникальный в истории культуры, - что истоками являются непревзойденные шедевры, не «зачаточные» примитивные поделки, а великие поэмы огромной длины и сложности. Здесь

164

же «выскочившие из головы Зевса в полном боевом снаряжении» образы героического века оказались столь яркими и сильными, что и по сей день читатели не в силах противостоять идее, что они в чем-то «правдивые». Считалось, что автором их был поэт, звавшийся Гомером. Никаких сведений о нем не дошло. Даже предполагалось, что Гомер не имя, а псевдоним (homeros - заложник). Также считалось, что он сочинял, не прибегая к письму, то есть был поэтом-сказителем.
Не так давно проводились исследования устной эпической поэзии в разных частях света: в Сербии, где она в ухудшенном виде сохранилась до сих пор; в Ирландии, где последний сказитель прозаического эпоса прожил достаточно долго, чтобы его речь в 1940 г. удалось записать; в Албании и Армении, где еще сохранились остатки бардовских традиций; в Заире, где до недавнего времени еще можно было увидеть действо во всей красе. Все эти образцы устной поэзии позволили понять, как часто чрезвычайно длинные и сложные произведения могли передаваться устно из поколения в поколение. Характерные черты таких сказаний - в особенности так называемые «формулы», или повторяющиеся фразы, - показывают, что поэмы Гомера - это, как и полагали Иосиф Флавий и другие древние авторы, типичные устные поэмы. Но как они слагались? Сразу ли или то было постепенное разрастание некоего поэтического предания?
Существовал ли Гомер? Когда впервые записаны его поэмы? И как соотносится текст, дошедший до нас, с той первой записью? Обнаруженные в XIX в. в Египте 600 папирусных фрагментов с текстами

165

Гомера, по существу, не сдвинули «гомеровский вопрос» с места. «Илиада» «берет свое начало» в X в. н.э. в Константинополе: две лучших и самых ранних рукописи были созданы именно тогда (основные из 200 дошедших до нас рукописей Гомера датируются XIV-XV вв. н.э.).
На латинском Западе греческие труды в основном погибли в «темные века», но гомеровские поэмы изучались в Византии, невзирая на их языческие корни. В 860-е гг. византийскими учеными было подготовлено исправленное издание Гомера, а последующая работа привела к созданию знаменитой книги, известной как Venetus А - наиболее авторитетного издания «Илиады» (хранится в Венеции, в соборе Сан-Марко). Основная часть ранних и редких текстов не дожила до наших дней из-за войн: в этом смысле разграбление Константинополя в 1204 г. сопоставимо с гибелью в огне знаменитой Александрийской библиотеки в I в. до н.э. Перед окончательным падением Константинополя в 1453 г. большое количество рукописей из Византийской империи вывезли на Запад итальянские гуманисты. Позже источниками текстов служили уцелевшие греческие монастырские библиотеки. Сегодня в них практически не осталось классических текстов, но такое ограбление обеспечило выживание греческой литературы.
Поэмы Гомера привлекали к себе внимание еще в середине XIV в.: Петрарка брал уроки греческого для чтения рукописи великих творений Гомера, подаренной ему византийским послом. В 1360-е гг. итальянский ученый Плиато, друг Боккаччо, пытался перевести часть гомеровских сказаний на латынь.

166

Лишь с изобретением книгопечатания книги, вначале классические латинские, затем - греческие, стали относительно доступны. Произошло как бы повторное открытие Западом Греции. Первое печатное издание Гомера появилось во Флоренции в 1488 г. В Венеции типографией Альдов, основанной Альдом Мануцием специально для печатания греческих текстов, было выпущено в 1504 г. знаменитое печатное издание Гомера. К работе был привлечен грек, критский ученый Мусурус. Семь основных европейских изданий Гомера вышли в свет в XVI в. Сравнивая Гомера с произведениями классической греческой литературы, ученые пришли к заключению, что к его произведениям необходим иной подход, так как это запись устных преданий, и что независимо от возраста рукописей невозможно «собрать» и записать со слуха тексты, сочиненные столетия и столетия назад. Они опирались на свидетельство, встретившееся у Цицерона, что первая запись поэм Гомера относится приблизительно к 550 г. до н.э. и сделана при дворе афинского тирана Писистрата. Итальянский философ Джамбаттиста Вико утверждал, что «Илиада» и «Одиссея» - плод коллективного труда нескольких поколений поэтов-сказителей, лишь записанный при Писистрате. То есть Гомеров было много. Блестящая теория Вико предвосхищала многие современные исследования, но в то время большого влияния не оказала. Зато привлек внимание англо-ирландский путешественник Роберт Вуд, в своем «Эссе о подлинном гении и творениях Гомера» (1769) первым приведшим доводы в пользу устного характера творчества Гомера. «Эссе...» было переведено на многие языки и способствовало появле-

167

нию на свет книги Ф.А. Вольфа «Пролегомен» - величайшей из книг о Гомере. Он пользовался самой лучшей (опубликованной в 1788 г.) рукописью «Илиады», Venetus А, снабженной комментариями на полях, делавшимися начиная с III в. до н.э. Вольф был убежден, что Гомер создавал свои устные творения около 950 г. до н.э. и что затем его поэмы передавались на слух по памяти, пока, в VI в. до н.э., афинский тиран Писистрат не велел их записать. Однако Вольф готов был поверить и в реального Гомера - гениального поэта, который «начал плести паутину». Вольф писал в своем предисловии к «Илиаде»:

...протащил нить до определенной точки... Возможно, никогда мы не сможем указать - даже с какой-то долей вероятности - точные места, откуда начались новые нити в этом плетении: но, если я не ошибся, мы можем сказать, что Гомеру принадлежит основная часть песен, остальное доделали гомериды, следовавшие проложенным им линиям.

После Вольфа появилась тенденция «дезинтегрировать» текст Гомера на массу коротких устных поэм, привитых к древу примитивной «изначальной «Илиады» более поздними поэтами и редакторами. Однако кое-кто по-прежнему отстаивал идею «единого поэта»: Гете, например, написал небольшой трактат о единстве гомеровских поэм, сформулировав точку зрения, имеющую поддержку и в настоящее время. Вольф определил проблемы с ясностью и тактичностью, и было бы неверным полагать, что ответы на них уже получены.

168

За два века, прошедшие после написания трудов Вольфа, в науке произошли три важных события, имевших фундаментальное значение для «гомеровского вопроса». Первое: становление научной археологии - поиски «реального» бронзового века, мира Гомера. Она стала движущей силой шлимановской одержимости Гомером и Троей. И быстро принесла плоды, доказав, что Гомер на самом деле описывал артефакты бронзового века: в Микенах Шлиман вскоре сам увидел изображения шлемов из клыков вепря и «башенных» щитов, подержал в руках «среброгвоздные» мечи. Казалось, «реальная» связь продемонстрирована. Дворец в Тиринфе дал возможность увидеть картину царских покоев бронзового века, имевших отчетливое сходство с гомеровским мегароном. Археология, кроме того, навела на мысль, что поселения, упоминаемые Гомером как важные центры бронзового века, действительно были таковыми, даже если потом и потеряли свое значение. Решающим открытием было обнаружение Дёрпфельдом цитадели микенского периода на Гиссарлыке, поскольку оно впервые предполагало, что центральный сюжет «Илиады» действительно относится к реальному поселению бронзового века, к реальным событиям. На протяжении последнего столетия археология продолжала развивать данные представления, которые то воскрешали строки Гомера, то стремительно уходили в сторону. Но предположение о связи сохраняется, хотя справедливо выглядит и определенная степень скептицизма.
Второе событие: работы Милмана Парри и его последователя Альберта Лорда, доказавших устный характер сказаний, поддержав тем самым ар-

169

гументы Иосифа Флавия и ученых, предшественников Вольфа. Некоторые из наиболее важных публикаций об особенностях этого вида искусства приведены в библиографии.
Третьим и самым недавним событием в изучении Гомера стало открытие того, что таблички с линейным письмом Б написаны на греческом языке, и, следовательно, существовала культурная и лингвистическая преемственность между бронзовым веком и гомеровской эпохой. Стало возможным изучать преемственность языка в деталях, в изменениях диалектов, увидеть, например, сколько слов греческого линейного письма Б появляется у Гомера, как часто Гомер описывает артефакты бронзового века микенскими словами, или где описание точно, несмотря на то что язык исчез. Но все еще не проведено, к примеру, исследование микенских греческих слов второстепенных текстов Гомера, выброшенных из главного повествования более поздними редакторами. Расшифровка линейного письма Б открыла перспективы, реализация которых еще впереди.

Когда была сочинена «Илиада»?

Сегодня считается, что «Илиада» (и «Одиссея» тоже) не сочинялись устно, а складывались поэтом из устных преданий с использованием записи. В глазах многих появление письменности в Греции косвенно связано с гением Гомера. Даже выдвигалось предположение, что греческий алфавит был изобретен около 700 г. до н.э. именно для записи поэм Гомера. Против этого есть очевидные

170

возражения. Во-первых, запись двух огромных поэм в преимущественно устной культуре противоречит всем нашим знаниям о подобных процессах в истории. Здесь нельзя проводить параллели с тем, как внедрение «коммуникационных технологий» влияет на креативное искусство, или с переходом от предграмотной к грамотной культуре, от рукописной к печатной, или (в недавнем прошлом) от печати к электронным системам. Трудно себе представить, что можно было взяться за гигантскую и дорогостоящую задачу записи (на папирусе или пергаменте?) столь длинных поэм, когда общество и, что важнее, аудитория поэта - были во всех отношениях неграмотными. Данная идея базировалась на мысли, что Гомер предвидел значение письменности. Однако язык и стиль поэм указывают на их изустное происхождение.
При таком развитии событий самым ранним временем записи был бы примерно 650 г. до н.э., когда в Греции уже получила развитие письменность. Но устные эпические предания процветали еще в V в. до н.э., поэтому устное «сочинение» «Илиады» и «Одиссеи» даже в VI в. до н.э. нельзя считать невозможным.
Существовало предание, что поэмы были собраны в Афинах в правление Писистрата и тогда им была придана их окончательная форма. Реальная история текстов могла быть примерно такой.
Когда-то, давным-давно, жил знаменитый поэт-сказитель по имени Гомер. Он пришел из ионических греческих колоний, может быть, из Хиоса или Смирны. По какой-то причине, может, потому что он был лучшим, его стали рассматривать как олицетворение устной эпической поэзии, и

171

самые знаменитые группы певцов считали себя его наследниками. Это были так называемые гомериды, «сыны Гомера», с острова Хиос. Во времена Гомера (вероятно, в VIII в. до н.э.) сказание о Трое часто рассказывалось при эгейских дворах, потому что мы находим властителей, называвших себя именами героев - Гектора на Хиосе, Агамемнона из Кимы. Возможно, их дворы располагались там, где Гомера приглашали участвовать в праздниках ионийских городов, особенно в Панионионе на мысе Микале. Последующие поколения относились к большей части старинной эпической поэзии как к его творениям и заботливо старались сохранить слова, «как их пел Гомер». В эпоху экспансии Афин в VI в. до н.э. тиран с политическими амбициями пожелал превратить местный праздник, посвященный богине Афине, в празднество с более «национальным» уклоном. На акрополе был выстроен великолепный храм Афины (предшественник дошедшего до нас Парфенона), стали поощряться общественные праздники с декламацией эпических и исторических поэм, прославляющих Афинское государство, добивавшееся ведущей роли в Греции. Правитель Афин не жалел денег лучшим гомеридам, которые диктовали Гомера дворцовому писцу настолько верно, полно и красиво, насколько возможно.
«Илиада», лежащая в основе текста, который мы знаем, могла быть записана со слов певца именно тогда. Но даже если отвергнуть такой сценарий, мы должны ориентироваться на период после 650 г. до н.э.
Запись древних песен обычно стимулируется внешними обстоятельствами и часто приходится на пе-

172

риод, когда начинает широко распространяться письменность. Очевидна аналогия со сбором и записью старинного устного народного эпоса франкских и германских племен Карлом Великим, последовавшими за его реформами письменности в VIII в. Сегодня, в начале XXI в., когда в индустриальных странах традиции устного творчества практически умерли, мы сами пытаемся сделать нечто похожее. Гомер в те времена, как мы можем догадываться, был записан «собирателем», хотя и посмертно.
Мы начали с предположения Иосифа Флавия, что поэмы созданы, когда письменности в Греции еще не было. Как уже упоминалось, когда начались современные исследования Гомера, Роберт Вуд и Ф.А. Вольф согласились, что Гомер не умел писать, а Вольф пришел к заключению, что гомеровский оригинал безвозвратно утерян. Устно-формульная теория Милмана Парри и его школы, проводившая параллели с югославскими бардами, была во многих отношениях возвратом к точке зрения Вольфа. Недавно мы вынуждены были соединить «устную» теорию с предположением о том, что именно уникальность Гомера позволила увидеть, что его великое творение можно сохранить с помощью письма, другими словами, он творил в переломный момент развития культуры, когда письменность лишь зарождалась. Таким образом, теория создания литературы «великим человеком» обрела своих адвокатов. Сегодня наша интерпретация представляет собой синтез всех этих теорий: поэмы, возможно, «составили» лишь в VI или VII в. до н.э. - специально для записи, но поэмы, бережно сохранявшие древние слои текста, передавались через устные поэтические предания Ионии. Мы

173

можем сказать, что, ввиду устной природы этих поэм, имеются тексты, довольно близкие к «оригиналу», то есть поэмы записаны в 650-550 гг. до н.э. Какое отношение они имели к Гомеру, если он вообще существовал, не так легко будет доказать, но похоже, что гомериды в VI в. до н.э. могли довольно точно пересказать истории, составленные в VIII в. до н.э. Подобно всем сказителям, они что-то опускали, вносили свое, исходя из ситуации и личности покровителя. В изменении текста сыграли свою роль и последующие редакторы. Периодом наибольших вмешательств оказался III в. до н.э., когда александрийская школа критиков пыталась создать окончательный текст. В начале Шестой песни, к примеру, слова «между рекой Скамандр и stomalimne» были заменены Аристархом: «между брегов Симоиса и пышноструистого Ксанфа», ибо такова была топография Троады его дней. Некоторые отрывки были признаны негодными просто за их «дурной тон». Многие слова опускались, потому что были теперь непонятны.

Существовала ли микенская эпическая поэзия?

На чьих поэтических традициях сформировался Гомер? Существовал ли в микенские времена устный эпос, унаследованный гомеровским эпосом? Звучала ли песнь о Трое в микенских цитаделях, прежде чем рухнул их мир? Таблички с линейным письмом Б, конечно, являются антитезой поэзии в бюрократическом исполнении. Но в то время, несомненно, были певцы или сказители, потому что на одной из пилосских фресок изображен музыкант

174

или бард, играющий на лире, а обломки лиры были найдены в купольной гробнице в Мениди. Вполне вероятно, что существовала подлинная эпическая поэзия, прославлявшая деяния микенских правителей, и она дошла к нам не только через Гомера. Так сейчас считают многие ученые, ведь темы, подобные темам «Илиады» и других греческих мифов, встречаются в поэзии многих, современных бронзовому веку, народов. Например, в Угарите, большом торговом городе Северной Сирии, существовал эпос Krt, повествующий о похищении царской жены и осаде города.
Но как оценить составляющую творчества Гомера, связанную с бронзовым веком? Во-первых, у него есть описания реальных микенских объектов. Гомеровские «башнеподобные» щиты в полный рост, которые обычно ассоциируются с Аяксом и изображены на фресках Феры, к XIII в. до н.э. уже устарели. На фресках XIII в. до н.э. из Микен, Тиринфа и Кносса можно увидеть щиты в форме восьмерки. «Среброгвоздные мечи» известны по находкам XVI и XV вв. Так же и поножи, о которых пишет Гомер, упоминая «ахеян красивопоножных», находили в могилах только бронзового века, но не последующего железного. Шлем с клыками вепря, может быть, самую знаменитую часть вооружения (он подробно описан в «Илиаде»), находили на большом числе изображений, а весь целиком он был отыскан в Кноссе. Гомер даже отмечает, что клыки торчали попеременными рядами. Кубок Нестора, украшенный голубицами («Илиада») и с двумя ручками1, напоминает кубок, най-

1 В русском переводе Гнедича рукояток четыре. - Прим. перев.

175

денный Шлиманом в шахтовой гробнице IV в Микенах. Инкрустацию по металлу, описанную в сцене изготовления щита Ахилла, находим на кинжалах из шахтовых гробниц (на которых изображены и «башенные» щиты). Добавим почти повсеместное упоминание Гомером, что бронза - металл для мечей и инструментов, и вы получите впечатляющую подборку фактов, заставляющую предположить, что здесь сохранены описания давно минувшего (хотя наши знания о наступавших «темных веках» слишком скудны, чтобы с уверенностью утверждать, что какие-то из этих артефактов не использовались после крушения Микенской державы). Единственным надежным способом показать, что гомеровские предания уходят корнями в героическую поэзию микенской эпохи, была бы демонстрация специфических микенских поэтических выражений, использованных Гомером. К сожалению, это трудно сделать. Язык Гомера представляет собой смесь многих диалектов, относящихся к разным периодам, преимущественно ионических (отражая происхождение из региона Смирны самого Гомера и его последователей, хиосских гомеридов?). Но он также содержит большое число слов из более древнего аркадо-кипрского диалекта, на котором говорили в отдельных областях Аркадии и Кипра, и восходящего к микенской эпохе. К сожалению, во всех сочинениях Гомера только одно выражение выглядит несомненно микенским, а именно: phasganon arguroelon, «среброгвоздный меч», с вариантом: ksiphos arguroelon. Phasganon и ksiphos («меч») - это микенские слова, как и arguros («серебро») и, возможно, alos («гвоздь»). Такие мечи не так давно

176

были найдены, они датируются периодом между микенской эпохой и приблизительно 700 г. до н.э., из чего можно предположить, что эпитет относится к мечам бронзового века. Но столь скудный урожай заставляет полагать, что прямые вербальные наследования, дошедшие к ионийским певцам, большая редкость.
Есть моменты, в которых Гомер полностью расходится с тем, что мы знаем о бронзовом веке. Очевидно, что он понятия не имел о сложном бюрократическом мире дворцов с их бухгалтерией и нормированием, с их дотошным учетом всего добра до последней овцы. Этот мир не вошел в его поэмы. Вместо него дан «героический» идеализированный. Интересным отзвуком этого является представление Гомера об использовании колесниц. В бронзовом веке они действительно применялись в бою - по крайней мере, хеттами и египтянами. Таблички с линейным письмом Б и хеттские таблички позволяют предполагать, что и греки применяли их в военных целях. В «Илиаде», однако, колесницы используются только как транспортное средство, за небольшим исключением, когда того требовало положение дел: как в случае приказов Нестора пилосским войскам - поставить колесницы и кавалерию впереди, пехоту сзади. «Кто ж в колеснице своей на другую придет колесницу, пику вперед уставь... Так поступая, и древние стены, и грады громили». («Илиада», IV, 306). Так что, поэтические предания лишь смутно помнили подлинные детали военного искусства «героев», и очевидно, что очень мало микенских поэтических сведений о жизни на войне и во дворцах попало в более поздние эпические предания.

177

Следовательно, маловероятно предположение, что это эпическое предание сформировалось вокруг уже существовавшего микенского эпического сказания о Трое - даже если повесть о Трое была темой для поэтов бронзового века. Созидательная часть догомеровского эпического предания начала работать именно в «темные века», последовавшие за крушением микенской культуры.
Многие современные исследования Гомера подтвердили: именно народные певцы «темных веков» создавали свои ностальгические повести о великих днях микенского прошлого, и мы можем отметить аналогичное развитие эпических традиций у многих культур - кельтской, германской и африканских.
Такие выводы могут огорчить тех, кто хотел бы видеть в поэмах Гомера точное отражение микенского мира. Однако они не отвергают представление о том, что основная история об осаде Трое и даже некоторые действующие лица все же восходят к бронзовому веку. Но как обстоят дела с реальной историей?

Перечень кораблей

Как нам продемонстрировал Шлиман, города микенской Греции, упоминаемые Гомером в качестве основных в истории Троянской войны, действительно были таковыми. Главная и самая могучая цитадель - Микены. Тиринф, Пилос и Орхомен имели почти такой же ранг. Таблички линейного письма Б подтверждают гомеровские названия: Пилос, Кносс, Амнис, Фест, Кидония - это только несколько из самых известных. Судя по египетской надписи XIV в.

178

до н.э., Микены и тогда носили имя Микены. Во второй Песне «Илиады» есть примечательный список 164 городов, пославших войска в Трою, так называемый перечень кораблей:

В Аргосе живших мужей, населявших Тиринф крепкостенный,
Град Гермиону, Азину, морские пристанища оба,
Грады Трезену, Эйон, Эпидавр, виноградом обильный,
Живших в Масете, в Эгине, ахейских юношей храбрых,
Сих предводителем был Диомед, знаменитый воитель...
«Илиада», II, 559 (пер. Г. Гнедича)

Перечень первоначально создавался независимо от «Илиады». Общепринято считать, что он старше «Илиады», хотя его язык и не отличается от остальной поэмы. На его самостоятельность указывают не только расхождения между ним и собственно «Илиадой», но и его размещение внутри поэмы, поскольку предназначался он для описания сбора греческих войск в начале войны. Бесплодные споры о том, на каком этапе он получил свое место в «Илиаде», велись долгое время. Тем не менее многие критики видят в нем воплощение микенских преданий в более чистой форме, чем в «Илиаде» в целом. Кое-кто даже считает его реальным списком боевого состава греческих войск, разграбивших историческую Трою. Такая теория действительно получила определенное подтверждение в большом числе пилосских табличек. По-

179

койный Денис Пейдж в одном из исследований смело заключил, что перечень не только большей частью пришел из микенского периода, но и был подлинным боевым приказом, и его связь с заморским походом «должна быть исторически достоверной». Он считал, что перечень был сохранен независимо от поэтического предания, которое достигает своей кульминации в «Илиаде», и был встроен на поздней стадии, поскольку сильно отличается от «Илиады» по сути дела. Наконец, Пейдж полагал, что список людей и городов «не слишком изменился», хотя числа могли быть придуманы позднее. К этому потрясающему и столь привлекательному заключению, что мы обладаем аутентичным списком состава греческой армии, двинувшейся на Трою, следует относиться с осторожностью. Даже если он пришел из бронзового века, то разве «должен быть» боевым приказом?
Почему древние сообщества создавали такие списки? Что представляет собой перечень?

Что же в списке?

Хотя мы вполне может скептически отнестись к тому, что перечень восходит к письменным перечням на табличках с линейным письмом Б, тем не менее перечни такого типа снова и снова обнаруживаются на табличках: списки имен, продуктов, военного снаряжения и воинских частей (ученые заявляли даже о находке аутентичного микенского «перечня кораблей» на пилосских табличках). Линейное письмо Б не было достаточно гибким инструментом для передачи греческого язы-

180

ка. Это была стилизованная и чисто силлабическая система письма, употребляемая в основном в административных записях, но не в сложной историко-литературной композиции. Те же принципы можно видеть в развитии месопотамской клинописи: три четверти всех дошедших до нас надписей (около 150 тыс.), по сути, - списки. Даже угаритские таблички (XIV-XIII вв. до н.э.), хотя и содержат литературные тексты, в основном (две трети из 500) тоже списки - людей, географических названий. И египетские тексты - учебники для писцов, где вся структура космоса расчленена на огромные списки для заучивания, включают список 96 городов Египта, выражения для описания людей, имена чужеземных жителей и названия мест. Школьники времен XVIII династии также были обязаны перечислять имена и типичную продукцию стран, использовать «как можно больше иностранных слов и имен». Такие списки, если бы содержали описательные эпитеты, могли бы стать аналогами гомеровских перечней, подробно папирусу XIII в. до н.э., где мы читаем: «Ты был в земле хеттов? Ты знаешь, как выглядит Хедем? Ты шагал по дороге к Мегеру, окруженной кипарисами... Библос, Бейрут, Сидон... Незен у реки, Тир с портом, где рыбы больше, чем песка». Египетские послы XIV в. до н.э. с фонетической точностью записывали названия сирийских, ближневосточных и эгейских городов, включая Амнис, Кносс и Микены. (Такая практика, кстати, не завершилась в бронзовом веке: герой Дороти Сайерс лорд Питер Уимси мог «выдать с изрядной точностью страницу, или около того, гомеровского перечня кораблей», когда хотел продекламировать что-нибудь

181

торжественное и впечатляющее, а согласно «Таймс» от 12 ноября 1964 г., один пожилой чиновник повторял его вслух по памяти в качестве лекарства от бессонницы!)
Подобные списки рассматривались антропологами как характерная черта общества в период перехода от неграмотности к грамотности (гомеровская эпоха) либо когда грамотность является лишь ограниченным и несовершенным средством общения весьма малого числа людей (как в случае позднемикенской бюрократии). Египетские и другие аналогии позволяют предположить, что списки, подобные перечню, скорее всего предназначались для изучения, как «интересные листы», чем для того, чтобы, начав свою жизнь на глиняных табличках, перейти в устное предание (если такое мыслимо вообще).
Факты таковы, что мы слишком мало знаем о природе и распространении грамотности в Микенском государстве - и, соответственно, ничего не знаем о поэтических произведениях, которые декламировали микенские певцы в царских покоях, - чтобы выдвигать предположения о том, как и почему первоначально появился на свет перечень. Кроме того, нужно быть осторожными с тенденциозностью по части общества, сочиняющего предания: просто потому, что принадлежность к одной эпохе не обязательно означает «одинаковость». Держа это в уме, давайте взглянем, что рассказывает нам перечень.
Многие моменты позволяют предположить, что в нашем перечне отражена жизнь микенской Греции. Самое важное - в нем упомянуты несколько городов, их местоположение; можно определенно гово-

182

рить об их населенности в микенскую эпоху, даже если они были необитаемыми в VIII в. до н.э., когда, как считается, перечень принял свою нынешнюю форму. Примеры: Эвтрез из Беотии был покинут около 1200 г. до н.э. и не заселялся в течение последующих 600 лет, Криса, чудное место над ущельем ниже Дельф, Пилос и Дорион (Мальфи в Сулимской долине) в Мессении, Гирия (Драмеси) в Беотии. Именно в Гирии была обнаружена стела с изображением корабля, которую Блеген посчитал монументом в честь заморского похода, подобного троянскому. Все это позволяет предположить, что перечень относится, по крайней мере, к микенским преданиям XII в. до н.э. Существенно: нет ни одного из перечисленных в перечне поселений, которое не было бы обитаемым в микенские времена. Из восьмидесяти или девяноста мест, установленных до настоящего времени, три четверти демонстрируют признаки микенского присутствия. Более того, во всех городах, где велись раскопки, выявлено микенское присутствие, и примерно в трети из них не удалось обнаружить свидетельств последующего заселения в железном веке. Можно сказать, что эти факты доказывают микенское происхождение, по крайней мере, части перечня (хотя, конечно, это вовсе не означает, что он имел отношение к Троянской войне). Единственным аргументом «против» явилось бы то, что какие-то города из перечня в ту пору не существовали, а это, как мы видели, не так. Рассмотрим поподробнее один пример.

183

«Бурная Эниспа»

Трудно найти эти места сегодня, и вам не стало бы легче, если бы и нашли, потому что там никто не живет.
Страбон, «География»

Я выбрал его, чтобы проиллюстрировать важную вещь: сами греки в классические времена не могли определить местонахождение многих поселений из перечня. Гомер мог знать о Микенах и Тиринфе по развалинам и народным сказаниям. И мог ли он знать о других многочисленных поселениях, которые в исторические времена искали и там и сям, пока с досадой не сдавались: «не можем нигде найти», «не существует», «исчез»? Откуда Гомер вообще знал о них? А их названия? А то, что в Мессе много голубей, а в Эниспе сильные ветра? Как он получил сведения о поселениях, которые, как мы видели, были покинуты в конце микенской эпохи и никогда не заселялись вновь?
По общему мнению «перечневедов», самой безнадежной для современной идентификации была троица ничем не прославившихся городков в Аркадии: «Рипа, Стратия и бурная Эниспа». Даже Лазенби и Хоуп Симпсон, старослужащие отряда бойцов за Гомера, без боя признали поражение, не зная, куда им рулить в их легендарном помятом «Моррисе» - в западную или центральную Аркадию!
Однако греческий археолог К.Т. Сириопулос, следуя неопубликованным приметам, обнаруженным в 1939 г. при прокладке дороги, обнаружил доисторическое поселение в северо-западной Аркадии вблизи Димитры в Гортинии. В поселении шла интен-

184

сивная жизнь со времен неолита до XII в. до н.э., когда оно опустело навеки. Расположено поселение на скалистом холме на южном склоне горы Афродизион (туда можно добраться с шоссе Триполис-Олимпия), и возвышается над одним из перекатов у реки Ладон, чья лесистая долина с отвесными стенами - одно из красивейших и самых нетронутых мест Пелопоннеса. В западной части поселения остатки крепостных стен, возможно, XIII в. до н.э. Керамика - «провинциальная», какую здесь и можно было ожидать. Павсаний пишет: «Кое-кто считает, что Эниспа, Стратия и Рипа были когда-то обитаемыми островами на Ладоне... всякий, кто в это верит, должен сознавать, что это - глупость: на Ладоне никогда не было островов размером больше лодки паромщика!» Но если слово, означающее «остров» (nesos), перевести (а это возможно) как участок земли между рекой и ее притоком, то Димитру действительно можно назвать «островом на Ладоне». Если принять такое объяснение, то соседняя Стратия тоже может быть «островом на Ладоне», местом, названным «Стратос» историком II в. до н.э. Полибием и, возможно, находившимся (по его свидетельству) в местечке Ставри в трех часах ходьбы от Димитры вдоль Ладона на юго-запад. Что касается «бурной» Эниспы, то ее название едва ли могло быть более подходящим: там, где расположена Димитра, дуют сильные ветры, насквозь пронизывающие долину Ладона. Нынешний зерновой ток, стоящий на доисторическом поселении и использующий постоянно дующий ветер, чтобы веять зерно, подтверждает это.
Если информаторы Павсания правы, то третье утерянное поселение, Рипа, должно располагаться

185

у слияния Ладона с одним из его притоков. В самом деле, вниз по течению, в полутора часах ходьбы от Стратии, на еще одном «острове на Ладоне», есть местечко под названием Агиос Георгиос, где, как утверждают, имеются захоронения позднемикенского периода.
Получается, что гомеровский перечень правдоподобно описывает три основных поселения в гористой местности на северо-западе Аркадии, и они занимают в нем места точно в соответствии с последовательностью и направлением перечисления всех городов Аркадии.
Обобщенным итогом открытий современной археологии является то, что, при всех странностях перечня, с учетом более поздних добавлений, его первоисточником был подлинный список бронзового века. Гомер рассказывает, что были голубиные стаи в Мессе и Фисбе, ветер в Эниспе, берег в Гелосе (и лошади и ветер в Трое, в ту же копилку), потому что так и было. Как еще- мог оказаться в списке Эвтрез, опустошенный приблизительно с 1200 г. до н.э.?
Однако когда мы обращаемся к политическому устройству государств, описываемых Гомером, то наталкиваемся на серьезные трудности при попытке совместить перечень с тем, что знаем о Греции XIII в. до н.э. Реально можно опираться только на информацию из дворцовых архивов. Таблички с линейным письмом Б при сравнении с гомеровским перечнем дают подробные сведения о двух микенских государствах - Кноссе и Пилосе. С Кноссом, как мы видели, возникают проблемы. Если принять пересмотренную датировку табличек, то архивы относятся ориентировочно к 1200 г.

186

до н.э., то есть примерно к тому же времени, к какому должен относиться перечень. Однако из семи упоминаемых Гомером критских городов в табличках названы только три (Кносс, Ликтос и Фест), хотя таблички и сходятся с Гомером в том, что царство Идоменея ограничивалось центральной областью, а многие места, названные в табличках, еще ждут объяснения (еще один город из перечня, Милат, дал важный археологический материал позднего бронзового века). С Пилосом еще больше трудностей, потому что, хотя и Гомер, и таблички называют в Мессении девять городов (совпадение, интересное само по себе), лишь Пилос и Кипариссия присутствуют в обоих списках. Но остающиеся семь названий главных пилосских городов на табличках нельзя согласовать с Гомером, и главный авторитет по линейному письму Б сейчас считает, что Гомер «почти бесполезен» при попытках реконструкции географии микенской Греции. Впрочем, похоже, что Гомер говорит в своем перечне о реальных местах, и, хотя расхождения с табличками смущают, стоит задаться вопросом: а не отражает ли политическое деление в перечне (в некоторых случаях довольно причудливое) реальную ситуацию, которая существовала когда-то, но в другое время? Например, не могло ли гомеровское описание пилосского царства отражать положение после крушения Пилоса? Могли даже существовать отдельные дорийские второстепенные династии, которые объявляли себя наследниками Нестора, подобно тому, как это делали кельты на закате римского владычества в Британии. В любом случае, беглецы из Пилоса, эмигрировавшие в Афины, сохра-

187

няли память о «песчаном Пилосе». И в других местах в XII в. до н.э. еще оставались опознаваемые признаки микенской культуры так же, как в Микенах, Тиринфе и Афинах. В Лаконии также еще сохранилось некое подобие микенской жизни: гомеровский список городов Лаконии действительно очень хорошо совпадает с археологическими данными.
Перечень полон странных политических делений. Он игнорирует «Илиаду», наделяя главных героев, Ахилла и Одиссея, незначительными царствами. Он отправляет Аякса в крохотный Саламин, делит равнину Аргоса между Агамемноном (то есть Микенами), правящим только севером равнины и областью Истма, и Диомедом из Тиринфа, контролирующим южную часть, Аргос и Асину. Вопреки логике, большинство специалистов считали, что такие деления столь неправдоподобны, что должны отражать реальную ситуацию, которая когда-то сложилась в Греции. Но попытки подладить их под XIII в. до н.э. натолкнулись на трудности. Тем не менее наличие самих городов - сильный аргумент в пользу того, что, так как в своей основе перечень пришел из бронзового века, допустимо, что какие-то из упоминаемых в нем политических делений могли тогда существовать. Разгадка может заключаться в том, что очищенный от позднейших вставок перечень на самом деле восходит к XII-XI вв. до н.э., периоду, последовавшему после заката микенской цивилизации, хотя некоторые ее очаги кое-где еще сохранялись. Для Микен и Тиринфа перечень необъясним как документ XIII в. до н.э. (LH III В), когда Микены были центром Арголиды с сетью

188

расходящихся оттуда дорог, но он правдоподобен, если соотнести его с ситуацией после 1200 г. до. н.э., когда росло могущество и население Тиринфа. Факты, известные об Орхомене, предполагают то же самое. Сюда же относится объяснение внимания, уделяемого в перечне беотийцам - доминирующим, но не играющим особой роли в сказании: действительно, во времена Фукидида существовало предание, что они вернулись в Беотию лишь через 60 лет после Троянской войны. Выходит, перечень содержит признаки упадка микенской культуры и его происхождение должно датироваться (концом?) XII в. до н.э. То, что он ссылается на города, уничтоженные около 1200 г. до н.э., не является аргументом против такого утверждения: устные традиции микенского мира были, предположительно, достаточно сильны на протяжении последующих трех-четырех поколений, чтобы сохранились их названия и даже отличительные эпитеты. Мы можем подозревать, что перечень был составлен в годы упадка позднемикенской культуры в назидание мелким династиям, правившим в измельчавших Микенах. То, что он имел какое-то отношение к Троянской войне, недоказуемо. Даже если он родился в микенском мире, это не гарантирует, что перечень не является просто списком «интересных мест», связанных с войной, составленным при «создании традиций» того сорта, какие часто возникают вслед ушедшему золотому веку: аудитории из несостоявшихся героев - самые жадные до таких выдумок. Если это так, то перечень, рисующий Грецию, объединившуюся в последнем, великом, заморском походе, - лишь воспоминание о «добрых

189

старых временах», когда Ахейя была великой и имела сильных и славных правителей - «вождей народа» и «царей многих островов», знавших, что нужно делать.
Действительно ли певцы, воспевавшие имена и деяния героев, принимавших участие в Троянской войне, знали о ее реальных лидерах и армиях или выдумали великий список городов микенской Греции? Выдумывали ли они героев со стандартными именами? Аякса, чей «башенный» щит выдает в нем героя более раннего эпоса? Или Ахилла с матерью - морской царицей и магическими атрибутами? Кроме того, если это действительно микенская эпическая поэма, то сказание о Трое не будет первым песенным описанием осады. Мы видим осаду, изображенную на «осадном ритоне» (вазе) XVI в. до н.э., найденном Шлиманом. Штурм города был запечатлен и на стенной росписи мегарона в Микенах. История похода на Фивы уже была предметом сказаний и песен и могла стать основой поэмы о Троянской войне. И возникает вопрос: а есть ли в сказании о Трое что-либо, позволяющее предположить, что в дошедшей до нас поэме точно воспроизведены детали и эпизоды событий бронзового века?

История Гомера

Я исхожу из того, что некоторые центральные факты в истории Гомера верны, если мы принимаем правдоподобие сказания о Трое хотя бы в основных моментах. И если мы не можем доказать, что город под названием Троя был разграблен греками, то, по

190

крайней мере, можем показать, что в прочих существенных деталях гомеровское предание говорит правду. К примеру, хеттские и египетские находки подсказывают, что Гомер не ошибался в именах людей: ахейцев и данайцев, в случае греков, и дарданцев, в случае троянцев.
Но называлась ли Троя действительно Троей?
Как мы уже видели, на Гиссарлыке не было найдено ничего, что указывало бы на название этого места в бронзовом веке. Если там и существовал дипломатический архив на табличках, то он был давно уничтожен. В надписях на линейном письме Б есть слово Toroja - троянская женщина, но твердой уверенности в этом нет. В одном хеттском документе приблизительно 1420 г. до н.э. появляется западно-анатолийское государство Вилуса (или Вилусия) вместе с поселением под названием Таруиса, которое (такое дразнящее!) лишь единственный раз упоминается в хеттских архивах. Если бы мы могли дать этому названию альтернативную форму - Таруйя, то получили бы сходные формы гомеровским Трое и Вилиосу. Однако современный уровень изученности хеттской географии не позволяет заходить далеко в развитии этой привлекательной гипотезы. Во всяком случае, можно сказать, что с ростом наших знаний о географии позднего бронзового века не появилось доказательств, что Гомер ошибался, а некоторые данные поддерживают его историю. Отправимся на Гиссарлык в надежде получить ответ на вопрос: стал ли Гиссарлык-Троя центром этой истории только в позднем бронзовом веке или он всегда был главной точкой греческого эпоса о Трое?

191

«Священный Илион»: Гомер о топографии Трои

Как давно Троя фигурирует в этой истории? Другим словами, всегда ли это была история о городе, стоявшем вблизи Дарданелл, в регионе, с тех пор называемом Троадой? Необходимо задать этот вопрос, потому что часто заявлялось, что певцы вводили троянский пейзаж в более старые сюжеты, например, в поэму о разграблении микенцами Фив или о нападении ахейцев на Египет, как это описано в «Одиссее». До известной степени не имеет значения, какую дату мы приписываем поэме, было ли сказание сочинено в Ионии в 730 г. до н.э. или записано со слов хиосских певцов около 550 г. до н.э. Какую бы дату мы ни выбрали, нас интересует период существования колонии эолийских греков, основанной на Гиссарлыке в VIII в. до н.э. Мы видели в сказании о локридских девушках свидетельства того, что это место еще до 70 г. до н.э. было связано с преданием о походе греков на Трою. Даже если предположить, как делают многие, что певец, названный Гомером, действительно посетил эолийскую колонию в Илионе вскоре после ее основания (примерно 750 г. до н.э.), нужно будет объяснить, почему неприметный маленький Илион оказался в центре греческого национального эпоса. Те, кто категорически отрицает историчность Троянской войны, не находят ответа на этот вопрос. Чего мы не знаем точно, так это были ли еще видимы на Гиссарлыке около 730 г. до н.э. остатки строений бронзового века (Трои VI-VII). Но если эпическое предание, которое восходит к концу бронзового века, повествует о штурме реаль-

192

ной цитадели того времени, почему бы следам этого события не сохраниться в описании Гомера?
Как мы видели, первые путешественники, посетившие Троаду, были убеждены, что поэт рассказывал то, что видел сам. Действительно, с вершины Гиссарлыка виден остров Самотраки. «Так указывал Гомер, и так оно и есть», - сказал Александр Кинглейк. Никто не оспаривал общую географию края - острова, Дарданеллы, гора Ида и так далее, но прочие аспекты гомеровской топографии вызывали (и вызывают до сих пор) полемику. Например, двойной источник горячей и холодной воды под западной стеной - возможно, самый точный из топографических ориентиров, упоминаемых Гомером, - разве не был найден и ошибочно не привел такого проницательного исследователя, как Лешевалье, к источнику «Сорок глаз» в Бунарбаши. Шлиман действительно нашел в 200 ярдах от западной стены на Гиссарлыке следы источника, который давным-давно был закупорен землетрясением, хотя вполне возможно, что поэт соединил источник из Бунарбаши с гиссарлыкским для поэтического эффекта. Конечно, дело не в «точности» Гомера как топографа, а в могучем воздействии его поэзии! При виде любых доказательств слишком сильны ожидания того, что все эти эпитеты и подробности совпадут с тем, что есть на земле, но возможно ли, что, как следы бронзового века сохранились в каких-то местах поэмы, так и что-то сохранилось в самой Трое?!
Общие эпитеты, которые Гомер применяет при описании Трои, конечно, не выглядят неуместными - «крепкостенная, высокотвердынная, конями богатая» и так далее. Но ни один из них не явля-

193

ется лингвистически древним. Слова о разведении коней, например, привлекли внимание археологов, ведь их находки множества лошадиных костей позволяли предположить, что коневодство было в бронзовом веке (как и позднее) характерным занятием населения троянской равнины. Но сама фраза не датируется микенским периодом, хотя воспоминания, по-видимому, давнишние. Хорошо выстроенные стены, прочные башни и широкие улицы, так впечатлившие Дёрпфельда в Трое VI, конечно, можно отнести к Гиссарлыку позднего бронзового века в большей степени, чем к какой-либо другой крепости в Эгейском мире, но Гомер использует эти эпитеты и для других городов. А вот «ветристая» - это интересно. Слово используется для характеристики только еще одного места - Эниспы1, и оно, несомненно, применимо к Гиссарлыку, как знает любой, кто стоял на холме под напором северного ветра. Но этот эпитет еще не означает, что мы прикоснулись к бронзовому веку. Описание Илиона как «священного» заслуживает внимания и поднимает особую лингвистическую проблему: использованное слово пришло из Эолии, северо-запада Эгейского региона, и вполне может принадлежать древнему лингвистическому слою сказания, хотя, возможно, и не микенской эпохе. Тем не менее находки культовых идолов у ворот Трои VI на Гиссарлыке позволяют предположить, что город мог остаться в памяти потомков как священный.
Жаль, что Гомер не был более точен в описании положения цитадели относительно моря, посколь-

1 В русском переводе использован эпитет «бурная». - Прим. перев.

194

ку последние открытия показали, что в бронзовом веке Гиссарлык был действительно опоясанным морями мысом. Во времена Трои II пандус, найденный Шлиманом, вел к узкой полосе равнины и к морю, к широкому заливу, врезавшемуся между двух мысов. К временам Трои VI море находилось, вероятно, в миле от холма, и Троя была главным портом в устье Дарданелл, который, подобно Ми-лету и Эфесу, в конце концов заилился. Это определяющее открытие меняет содержание всей истории Трои-Гиссарлыка в направлении, ранее непостижимом (хотя существование залива и предполагалось древними авторами и ранними современными исследователями, такими как Вуд). Топографические указания Гомера несколько расплывчаты, хотя две подробности очевидны - бурлящий Скамандр, сбегающий к «широкому заливу моря», и корабли, поворачивающие из Геллеспонта, чтобы войти «в Илион». Мы не можем утверждать, что топография Гомера больше похожа на ту, что была в позднем бронзовом веке, чем на топографию его времени, хотя некоторые геоморфологи после изучения новых данных считают, что такое вполне возможно.
Поэтический язык, используемый в описаниях Трои и Илиона, не ограничивается, конечно, фразами с эпитетами вроде «высокостенной Трои». Он содержит некоторые архаические элементы, которые нельзя точно датировать, такие как странный предлог «proti» и дигамма (буква W, отсутствующая в более позднем греческом языке) в Wilios, первоначальной форме слова Ilios [Илион]. По общему впечатлению лингвистов, сказание постепенно сокращалось, а его фразеология совершенствовалась,

195

чтобы достичь чрезвычайной эффективности при использовании очень маленького словаря - важное доказательство того, что поэма о Трое многократно пересказывалась, прежде чем принять форму нынешней «Илиады». Но что лингвисты не могут сказать, так это сколько поколений певцов перелагало поэму - десять, двадцать?
Обобщим: устная поэзия существовала и в микенскую эпоху, порой ее отголоски слышны в «Илиаде», однако значительная часть гомеровского словаря относится к более позднему времени. Но, конечно, фрагменты гипотетической микенской саги могут существовать в гомеровском эпосе совершенно независимо от словаря и стиля. Самый впечатляющий пример - знаменитый шлем из клыков вепря. Несмотря на то что это явно микенская вещь, в манере его описания у Гомера нет ничего древнего. Это напоминает нам, что архаический стиль мог исчезнуть из текста, передаваемого подобным образом, даже при сохранении точности в описаниях. В завершение просмотрим еще раз три фрагмента гомеровского описания Трои, которые могут восходить к бронзовому веку и о которых певцы времен Гомера, возможно, не знали. Ни в одном из них не содержится каких-либо лингвистических особенностей, которые наверняка являются старинными. Во всех имеются детали, которые могли быть извлечены из описаний подлинной осады Гиссарлыка бронзового века.
1. Откосные стены Трои: «Три раза Патрокл влезал на угол высокой стены»1 («Илиада», XVI, 702).

1 Трижды Менетиев сын взбегал на высокие стены - в переводе Н. Гнедича. - Прим. перев.

196

Дается ли в этом описании характерная особенность архитектуры Трои? Блеген отмечал в отчете, что в стене имелись секции, где блоки притерты не плотно, и его рабочие легко забирались на стену подобным образом. (Только верхние ряды каменной кладки стен Трои VI были видны в VIII в. до н.э., «столь поврежденные ветрами и дождями, что едва ли могли быть опознаны как некогда прекрасное строение», - писал Дёрпфельд.)
2. «К башне пошла илионской великой...» («Илиада», VI, 386). Эта башня стояла сбоку от главных ворот Трои. Из подтекста заключаем, что она могла быть местом примирения - Андромаха идет сюда, а не к храму Афины. Южные ворота Трои VI, если они вообще имелись, были, несомненно, главными воротами города позднего бронзового века, «Скейскими воротами». Сейчас мы знаем, что равнина тогда была заливом, и кажется разумным, чтобы главные ворота смотрели в сторону суши. Археологических свидетельств наличия главных ворот со стороны залива нет. Сбоку южных ворот Трои стояла огромная башня из тщательно соединенных известняковых блоков. Она была выстроена вокруг главного алтаря, снаружи располагались шесть пьедесталов (для культовых идолов?) и место для жертвоприношений. Представляется, что фраза «К башне пошла илионской великой...» хранит память о Трое VI.
3. Возможно, самое точное воспоминание - это часть стены «у смоковницы: там наипаче город

197

приступен врагам и восход на твердыню удобен» («Илиада», VI, 343). Предание о «слабой» стене (очевидно, на западе) получило археологическое подтверждение. Дёрпфельд нашел, что все стены были обновлены, за исключением короткого участка старой постройки на западной стороне.
Представляется справедливым заключить, что сказание о Трое старше «Илиады», по крайней мере на срок, понадобившийся ионийским певцам для создания широкого и сложного, но утонченного и экономичного набора эпитетов и формулировок, характеризующих Илион, Трою и троянцев. Есть все основания считать, как это сделал Мартин Нильсон в своем классическом исследовании «Гомер и Микены» (1933), что поход на Трою является основополагающим событием мифа и должен восходить к бронзовому веку. Но существовали и негомеровские, материковые, версии возникновения саги, наводившие на мысль, что сказание следует датировать заключительной частью эпохи миграции. С этой точки зрения сюжет отодвигается ко временам до заселения эолийскими греками Троады и повторного основания греческого Илиона, самой ранней датой чего может быть примерно 750 г. до н.э. Лишь странная история с локридскими девушками предполагает существование какой-либо связи греков с Троадой или хотя бы интерес к ней в «темные века». Нет ни исторических, ни археологических зацепок, объясняющих возможность создания сказания о Трое в период между концом бронзового века и VIII в. до н.э. Это один из аргументов, которые, по-моему, опровергают попытку ряда ученых отрицать связь между сказа-

198

нием и гиссарлыкскими поселениями. Заброшенные, заросшие руины в малонаселенном районе северо-западной Анатолии, не имеющем видимых связей с Грецией, конечно же, не могли быть выбраны в качестве места действия греческого национального эпоса, если только не были в прошлом центром военных событий, достаточно памятных, чтобы прославлять их в песнях. Простейшее объяснение, отчего сказание о Трое заняло центральное место в появившемся позднее эпическом предании, заключается в том, что этот поход был последним перед распадом микенского мира.

Подготовлено по изданию:

Вуд, Майкл.
B88 Троя: В поисках Троянской войны/Майкл Вуд; пер. с англ. Виктора Шарапова- М.: СТОЛИЦА-ПРИНТ, 2007. - 400 с. - (Non-fiction).
© Michael Wood, 1985, 1996, 2005
© В. Шарапов, перевод, 2007
© ООО «Издательство СТОЛИЦА-ПРИНТ», 2007

Фантазия греческого народа широко развила цикл сказаний о Троянской войне. Их последующая популярность объяснялась тесной связью с многовековой враждой эллинов и азиатов.

Арена Троянской войны – область на северо‑западном прибрежье Малой Азии, раскинувшаяся равниной до Геллеспонта (Дарданелл), далее от моря подымающаяся грядами холмов к горе Иде, орошаемая Скамандром, Симоисом и другими речками, – упоминается уже в древних мифах о богах. Её население греки называли троянцами, дарданцами, тевкрами. Мифический сын Зевса , Дардан, основал на склоне горы Иды Дарданию. Его сын, богатый Эрихтоний, владел обширными полями, бесчисленными стадами скота и коней. После Эрихтония царем дарданским был Трос, предок троянцев, младший сын которого, красавец Ганимед, был взят на Олимп прислуживать царю богов на пирах, а старший сын, Ил (Ilos), основал Трою (Илион). Ещё одного потомка Эрихтония, красавца Анхиза, полюбила богиня Афродита, родившая от него сына, Энея, который, согласно мифам, после Троянской войны бежал на запад, в Италию. Потомство Энея было единственною отраслью Троянского царского рода, уцелевшею по взятии Трои.

Раскопки древней Трои

При сыне Ила, Лаомедонте, боги Посейдон и Аполлон построили крепость Трои, Пергам. Сыном и преемником Лаомедонта был Приам, который славился богатством по всему свету. У него было пятьдесят сыновей, из которых особенно знамениты храбрый Гектор и красавец Парис. Из числа пятидесяти, девятнадцать сыновей его были рождены второю его женою Гекубой, дочерью фригийского царя.

Причина Троянской войны – похищение Елены Парисом

Причиной Троянской войны было похищение Парисом Елены, жены спартанского царя Менелая. Когда Гекуба была беременна Парисом, она видела во сне, что родила пылающую головню и что от этой головни сгорела вся Троя. Потому Париса после рождения бросили в лесу на горе Иде. Он был найден пастухом, вырос крепким и ловким красавцем, искусным музыкантом и певцом. Он пас стада на Иде, и был любимцем её нимф. Когда три богини, спорившие из-за яблока раздора о том, которая из них прекраснее, предоставили ему решение, и каждая обещала ему награду за решение в её пользу, он выбрал не победы и славу, которые обещала ему Афина , не владычество над Азией, обещанное Герой , а любовь прекраснейшей из всех женщин, обещанную Афродитой .

Суд Париса. Картина Э. Симоне, 1904

Парис был силен и храбр, но преобладающими чертами его характера были чувственность и азиатская изнеженность. Афродита вскоре направила его путь в Спарту, чей царь Менелай был женат на прекрасной Елене. Покровительница Париса Афродита возбудила в прекрасной Елене любовь к нему. Парис увез ее ночью, прихватив с собой много сокровищ Менелая. Это было великое преступление против гостеприимства и брачного права. Беззаконник и его родные, принявшие в Трое его и Елену, навлекли на себя наказание богов. Гера, мстительница за нарушение супружеской верности, возбудила героев Греции вступиться за Менелая, начав Троянскую войну. Когда Елена стала взрослою девушкою, и множество молодых героев собралось сватать ее, отец Елены, Тиндарей взял с них клятву, что все они будут защищать супружеские права того, который будет избран. Они должны были теперь исполнить это обещание. Другие присоединились к ним по любви к военным приключениям, или по желанию отомстить за обиду, нанесенную всей Греции.

Похищение Елены. Краснофигурная аттическая амфора конца VI в. до Р. Х.

Начало Троянской войны. Греки в Авлиде

Гибель Ахилла

Поэты позднейшего времени продолжали рассказ о Троянской войне. Арктин Милетский написал поэму о подвигах, совершенных Ахиллом после победы над Гектором. Важнейшим из них был бой с Мемноном, светозарным сыном далекой Эфиопии; потому поэма Арктина называлась «Эфиопидой».

Троянцы, упавшие духом после смерти Гектора – рассказывалось в «Эфиопиде» – одушевились новыми надеждами, когда пришла из Фракии на помощь им царица амазонок, Пентесилея, с полками своих воительниц. Ахейцы были снова прогнаны в свой стан. Но Ахилл ринулся в битву и убил Пентесилею . Когда он снял шлем с упавшей на землю противницы, он был глубоко взволнован, увидев, какую красавицу убил он. Терсит язвительно упрекнул его за это; Ахилл убил обидчика ударом кулака.

Затем с далекого востока пришел с войском на помощь троянцам царь эфиопов , сын Авроры, прекраснейший из мужчин. Ахилл уклонялся от боя с ним, зная от Фетиды, что вскоре после смерти Мемнона погибнет и он сам. Но Антилох, сын Нестора, друг Ахилла, закрыв собою преследуемого Мемноном отца, умер жертвою своей сыновней любви; желание отомстить за него заглушило в Ахилле заботу о самом себе. Бой между сыновьями богинь, Ахиллом и Мемноном, был ужасен; Фемида и Аврора смотрели на него. Мемнон пал, и скорбная мать, Аврора, с плачем унесла его тело на родину. По восточному сказанию, она каждое утро вновь и вновь орошает милого сына слезами, падающими в виде росы.

Эос уносит тело своего сына Мемнона. Греческая ваза начала V века до Р. Х.

Ахилл яростно гнался за бегущими троянцами до Скейских ворот Трои и уже врывался в них, но в этот миг стрела, пущенная Парисом и направленная самим богом Аполлоном, убила его . Она поразила его в пятку, которая была единственным уязвимым местом его тела (мать Ахилла, Фетида, сделала сына неуязвимым, погрузив его младенцем в воды подземной реки Стикса, но уязвимой осталась пятка, за которую она его при этом держала). Целый день ахейцы и троянцы бились из‑за того, чтобы овладеть телом и оружием Ахилла. Наконец грекам удалось унести в стан тело величайшего героя Троянской войны и его оружие. Аякс Теламонид, могучий великан, нес тело, а Одиссей сдерживал натиск троянцев.

Аякс выносит из боя тело Ахилла. Аттическая ваза, ок. 510 до Р. Х.

Семнадцать дней и ночей Фетида с музами и нереидами оплакивала сына такими трогательными песнями скорби, что и боги и люди проливали слезы. На восемнадцатый день греки зажгли великолепный костер, на котором положено было тело; мать Ахилла, Фетида, вынесла тело из пламени, и перенесла его на остров Левку (Змеиный остров, лежащий перед устьями Дуная). Там, обновленный, он живет, вечно юный, и веселится военными играми. По другим легендам, Фетида перенесла сына в подземное царство или на острова Блаженных. Есть и сказания, говорящие, что Фетида со своими сестрами собрала из пепла кости сына и положила их в золотую урну у праха Патрокла под теми искусственными холмами близ Геллеспонта, которые до сих пор считаются оставшимися после Троянской войны гробницами Ахилла и Патрокла.

Филоктет и Неоптолем

После блестящих надгробных игр в честь Ахилла предстояло решить, кто достоин получить его оружие: оно должно было быть отдано самому храброму из греков. На эту почесть предъявили права Аякс Теламонид и Одиссей. Судьями были выбраны пленные троянцы. Они решили в пользу Одиссея. Аякс нашел это несправедливым и был так раздражен, что хотел убить Одиссея и Менелая, которого тоже считал своим врагом. В темную ночь он тайком пошел из своего шатра убить их. Но Афина поразила его помрачением рассудка. Аякс перебил стада скота, находившиеся при войске, и пастухов этого скота, воображая, что убивает своих врагов. Когда помрачение прошло, и Аякс увидел, как он ошибся, им овладел такой стыд, что он бросился грудью на свой меч. Все войско было опечалено смертью Аякса , который был сильнее всех греческих героев после Ахилла.

Между тем троянский прорицатель, Гелен, попавший в плен к ахейцам, сказал им, что Трою нельзя взять без стрел Геракла. Владельцем этих стрел был раненный Филоктет , брошенный ахейцами на Лемносе. Его привезли с Лесбоса в стан под Троей. Сын бога врачевания, Асклепия, Махаон излечил рану Филоктета, и он убил Париса. Менелай подверг поруганию тело своего оскорбителя. Вторым условием, необходимым для победы греков в Троянской войне, было участие в осаде Неоптолема (Пирра), сына Ахилла и одной из дочерей Ликомеда. Он жил при матери, на Скиросе. Одиссей привез Неоптолема, отдал ему отцовское оружие, и он убил прекрасного лицом мизийского героя Эврипила, который был сын Гераклида Телефа и сестры Приама, и был прислан на помощь троянцам матерью. Ахейцы одолели теперь троянцев на поле битвы. Но Троя не могла быть взята, пока оставалась в её акрополе, Пергаме, святыня, данная прежнему троянскому царю Дардану Зевсом – палладий (изображение Афины Паллады). Чтобы высмотреть местоположение, палладия, Одиссей сходил в город, переодевшись нищим, и не был узнан в Трое никем, кроме Елены, которая не выдала его, потому что хотела вернуться на родину. Потом, Одиссей и Диомед пробрались в троянский храм и похитили палладий.

Троянский конь

Час окончательной победы греков в Троянской войне был уже близок. По легенде, известной уже Гомеру и подробно рассказанной позднейшими эпическими поэтами, мастер Эпей при помощи богини Афины сделал большого деревянного коня . Отважнейшие из ахейских героев: Диомед, Одиссей, Менелай, Неоптолем и другие спрятались в нем. Греческое войско сожгло свой стан и отплыло на Тенедос, как будто решив прекратить Троянскую войну. Вышедшие из города троянцы с удивлением смотрели на огромного деревянного коня. Герои, спрятавшиеся в нем, слышали их совещания о том, как поступить с ним. Елена обошла кругом коня, и громко звала греческих вождей, подражая голосу жены каждого. Некоторые хотели отвечать ей, но Одиссей удержал их. Некоторые троянцы говорили, что нельзя доверять врагам, и надо утопить коня в море или сжечь. Настойчивее всех говорил это жрец Лаокоон , дядя Энея. Но на глазах всего народа из моря выползли две большие змеи, обвили Лаокоона и двух его сыновей кольцами и задушили их. Троянцы сочли это наказанием Лаокоону от богов и согласились с теми, которые говорили, что надо поставить коня в акрополе, посвятить его в дар Палладе. Особенно содействовал принятию этого решения предатель Синон, которого греки оставили тут обмануть троянцев уверением, что конь предназначен греками в вознаграждение за похищенный палладий, и что когда он будет поставлен в акрополе, Троя будет непобедима. Конь был так велик, что его нельзя было протащить в ворота; троянцы сделали пролом в стене и веревками втащили коня в город. Думая, что Троянская война кончилась, они стали радостно пировать.

Взятие Трои греками

Но в полночь Синон зажег костер – сигнал дожидавшимся у Тенедоса грекам. Те поплыли к Трое, а Синон отпер дверь, сделанную в д Эос уносит тело Мемнонаеревянном коне. Настал по воле богов час гибели Трои, конец Троянской войны. Греки ринулись на беззаботно пирующих троянцев, резали, грабили и, разграбив, зажгли город . Приам искал спасения у жертвенника Зевса, но сын Ахилла Неоптолем убил его у самого жертвенника. Сын Приама Деифоб, женившийся на Елене после смерти своего брата Париса, мужественно защищался в своем доме против Одиссея и Менелая, но был убит. Менелай отвел к кораблям Елену, красота которой обезоружила его руку, поднятую поразить изменницу. Вдова Гектора, страдалица Андромаха, была отдана греками Неоптолему и нашла на чужбине рабскую судьбу, предсказанную ей мужем при последнем прощанье. Сын её Астианакс был, по совету Одиссея, сброшен Неоптолемом со стены. Прорицательница Кассандра, дочь Приама, искавшая спасения у жертвенника, была оторвана от него святотатственной рукой Аякса Малого (сына Оилея), опрокинувшего неистовым порывом статую богини. Кассандру отдали в добычу Агамемнону. Сестра её Поликсена была принесена в жертву над гробом Ахилла, тень которого потребовала её в добычу себе. Жена троянского царя Приама Гекуба , пережившая падение царского рода и царства. Она была привезена на фракийский берег и узнала там, что погиб и тот её сын (Полидор), которого Приам со многими сокровищами послал пред началом войны под охрану к фракийскому царю Полиместору. О дальнейшей судьбе Гекубы после Троянской войны легенды говорили различно; существовало предание, что она была превращена в собаку; по другому преданию, она была погребена на северном берегу Геллеспонта, где показывали её гробницу.

Судьба греческих героев после Троянской войны

Взятием Трои не кончились приключения греческих героев: на обратном пути от взятого города им пришлось испытать много бед. Боги и богини, жертвенники которых они осквернили насилиями, подвергли их тяжким судьбам. В сам день разрушения Трои, в собрании героев, разгоряченных вином, произошла, согласно «Одиссее» Гомера, большая распря. Менелай требовал немедленно плыть домой, а Агамемнон хотел до отплытия смягчить гнев Афины гекатомбами (принесением нескольких жертвоприношений, из ста волов каждое). Одни поддерживали Менелая, другие – Агамемнона. Греки совершенно перессорились, и на следующее утро войско разделилось. Менелай, Диомед, Нестор, Неоптолем и некоторые другие сели на корабли. На стоянке у Тенедоса Одиссей, который поплыл с этими вождями, поссорился с ними и возвратился к Агамемнону. Спутники же Менелая пошли к Эвбее. Оттуда благоприятно вернулись Диомед в Аргос, Нестор в Пилос, благополучно приплыли в свои города Неоптолем, Филоктет и Идоменей. Но Менелай был у скалистого Малейского мыса застигнут бурей и занесен к берегу Крита, о скалы которого разбились почти все его корабли. Сам он был унесен бурей в Египет. Царь Полиб радушно принял его в стовратных египетских Фивах, дал ему и Елене богатые подарки. Странствования Менелая после Троянской войны длились восемь лет; он был на Кипре, в Финикии, видел страны эфиопов и ливийцев. Потом боги дали ему радостный возврат и счастливую старость с вечно юной Еленой. По рассказам позднейших поэтов, Елена вовсе и не была в Трое. Стесихор говорил, что Парис похитил лишь призрак Елены; по рассказу Еврипида (трагедия «Елена »), он увез подобную Елене женщину, созданную богами для обмана его, а настоящую Елену Гермес перенес в Египет, к царю Протею, который стерег ее до конца Троянской войны. Геродот тоже полагал, что Елена не была в Трое. Греки думали, что финикийская Афродита (Астарта) – это Елена. Они видели храм Астарты в той части Мемфиса, где жили финикийцы-тиряне; вероятно из этого и возникла легенда о жизни Елены в Египте.

Агамемнон по возвращении с Троянской войны был убит собственной женой, Клитемнестрой, и её любовником, Эгисфом. Несколько лет спустя дети Агамемнона, Орест и Электра , жестоко отомстили матери и Эгисфу за отца. Эти события послужили основой для целого цикла мифов. Аякс Малый на обратном пути от Трои был убит Посейдоном за неслыханную гордость и святотатственное оскорбление жертвенника при взятии в плен Кассандры.

Больше всех приключений и невзгод при возвращении с Троянской войны претерпел Одиссей . Его судьба дала тему и сюжет для второй великой