Антифашистская подпольная патриотическая организация.

Во вражеском тылу активно действовало партийное подполье. С первых дней войны под его руководством создавались боевые антифашистские комсомольско-молодежные подпольные организации и группы в Барановичах, Орше, Гродно, Гомеле, Бобруйске, Бресте, Могилеве, Мозыре и многих других населенных пунктах. Некоторые организации удалось сформировать заблаговременно, другие - после захвата территории войсками вермахта.
В конце июня 1941 г. в Минске были созданы первые подпольные организации, которыми руководил Минский подпольный городской комитет КП(б)Б под руководством мужественного патриота И. Ковале- ва. Антифашистское подполье объединило более 9 тыс. жителей города тридцати национальностей, а также представителей девяти европейских стран. За годы оккупации подпольщики вывели в партизанские отряды более 10 тыс. семей минчан, в том числе около тысячи семей смертников из минского гетто.
30 июня 1941 г. Центральный Комитет КП(б)Б принял директиву № 1 «О переходе на подпольную работу партийных организаций районов, занятых врагом». В ней определялись задачи подполья, формы построения и связи, подчеркивалась необходимость соблюдения строжайшей конспирации.
Наиболее активно действовали подпольщики Минска. Они устраивали взрывы, поджоги и другие диверсии на коммуникациях врага, выводили из окружения раненых бойцов и командиров Красной Армии, оказывали им помощь, распространяли листовки.
Летом - осенью 1941 г. начали действовать подпольные антифашистские группы в Гродно под руководством Н. Волкова, К. Василю-ка, Н. Богатырева, В. Розанова. Участники групп помогали бойцам и командирам Красной Армии, которые оказались в фашистском плену, записывали и распространяли сводки Совинформбюро.
Во время боев под Москвой в декабре 1941 г. диверсии на Минском железнодорожном узле снизили пропускную способность его магистрали почти в 20 раз. В Гомеле подпольщики взорвали ресторан с находившимися там немецкими офицерами. В Оршанском железнодорожном депо активно действовала группа К. Заслонова. С ее помощью было выведено из строя несколько десятков паровозов, неоднократно парализовывалась работа станции.
Подпольная борьба была трудной и вместе с тем ответственной задачей. Трудной - в силу новизны, отсутствия кадров, владеющих опытом нелегальной деятельности; ответственной - так как партийному подполью предстояло стать непосредственным организатором и руководителем народной борьбы в тылу врага.
Подпольщики уделяли большое внимание агитационно-пропагандистской работе среди населения в тылу врага. В январе 1942 г. в Минске было налажено издание периодического листка «Вестник Родины», газеты «Патриот Родины», листовок. К концу года в Беларуси издавалось около 20 подпольных газет. В мае 1942 г. выпускалась газета «Звязда» (органа Минского городского подпольного комитета КП(б)Б). Редактировал ее В. Омельянюк (погиб 26 мая 1942 г.). Массовым тиражом в Беларусь доставлялись газета «Савецкая Беларусь», агитплакат «Раздавим фашистскую гадину!», фронтовая газета «За Савецкую Беларусь». С 1 января 1942 г. начинает работать радиостанция «Советская Белоруссия». 18 января 1942 г. в Москве был проведен антифашистский митинг белорусского народа, который транслировался по радио. На нем выступили писатели М. Танк, К. Чорный, секретарь ЦК комсомола С. Притыцкий и др.
На бойцов подполья возлагались большие задачи: разведка, распространение листовок, газет и прокламаций, ознакомление населения с призывами партии и правительства СССР, диверсионные акты на промышленных предприятиях и транспорте, организация сабота-жей, всемерная помощь партизанскому движению.

Работа подпольщиков была сопряжена с чрезвычайными опасностями, так как в населенных пунктах располагались вражеские гарнизоны, штабы, разведывательные и контрразведывательные органы. Каждый неверный шаг мог привести, а подчас и приводил к гибели подпольщика и даже к раскрытию всей организации. Поэтому приходилось действовать, соблюдая строжайшую конспирацию, в одиночку или небольшими группами, каждая из которых специализировалась на каком-то одном деле: либо печатании и распространении прокламаций, либо разведке, либо террористических акциях и диверсиях.
Самой тяжелой для подпольщиков оказалась первая военная зима и весна 1942 г. Отсутствие опыта, пренебрежение к конспирации привели к провалу многих подпольных организаций. Серьезные нарушения в нелегальной работе допускали члены подпольной организации «Военный совет партизанского движения», которые работали в тесном контакте с Минским городским комитетом партии. Вопреки всем правилам конспирации ее руководящее ядро издавало письменные распоряжения, устанавливало дежурства в штабе, а значит, большинство членов организации знали друг друга. Все это и дало возможность проникшему в ее ряды вражескому агенту выявить многих подпольщиков. В результате минскому подполью был нанесен огромный урон: в марте - апреле 1942 г. германские спецслужбы арестовали свыше 400 человек, разгромили типографию, многие конспиративные квартиры. Невосполнимыми были потери в руководстве подпольем. Немцы схватили членов городского комитета партии С. Зайца и И. Казинца, секретаря Г. Семенова. Вплоть до начала мая нацисты подвергали арестованных изощренным пыткам. Вскоре жители Минска увидели страшную картину: на деревьях и телеграфных столбах были повешены 28 руководящих работников подполья. 251 подпольщик был расстрелян. Крупные провалы отмечались и в других местах.
Нередко подпольщики по заданию подпольных партийных организаций или партизанского командования устраивались на работу в военные и административные учреждения противника, демонстрировали показную лояльность «новому порядку». Это позволяло им выведывать секреты военного характера, выявлять изменников Родины, провокаторов и шпионов, предупреждать население о готовящихся облавах, а партизан - о карательных акциях. Самым ужасным для подпольщиков был даже не постоянный риск, а сознание того, что все вокруг считают их предателями. Но ради победы над врагом патриоты шли на такой шаг.
Первые серьезные испытания не сломили подпольщиков. Они все более приспосабливались к чрезвычайно опасным условиям, действуя как в одиночку, так и небольшими группами. Согласно правилам конспирации, их членам уже не сообщались пароли и явки других групп. Подпольщики стали получать задания по цепочке через руководителя, связанного с уполномоченным из центра. Отрабатывалось функциональное распределение обязанностей внутри организаций. Все это повышало боевые возможности подполья и его устойчивость.

Разбойничьи планы «нового порядка» в Европе и жестокий оккупационный режим в порабощенных странах укрепили в сознании народов мысль о том, что германский фашизм является главным врагом всего свободолюбивого человечества. Усиливались элементы справедливой войны, и из двусторонней империалистической она постепенно стала превращаться для измученных и угнетенных народов в антифашистскую освободительную войну.

Во всех оккупированных странах к этому времени произошла консолидация сил движения Сопротивления с Задачей объединения различных центров руководства нелегальной борьбой. Коммунистические партийные организации были силой, приводившей в движение борьбу против фашистских оккупантов. Коммунистические партии в своих программных документах указывали направление и цель этой борьбы и становились ее организаторами. Некоторые активные действия против оккупантов осуществлялись как призыв к борьбе и возвещали о том, что народы поднялись против германского империализма. В оккупированных чехословацких областях в сентябре 4939 г. прошли стачки и демонстрации против войны, а 18 октября, в депь 21-й годовщины основания Чехословацкой республики, были организованы массовые демонстрации коммунистов в Праге, Остраве, Кладно, Пльзене и других городах. В столкновении с фашистскими окку- пантами был убит студент Оплетал, и похороны его превратились в новую массовую демонстрацию в Праге.

Фашистские органы в ответ на это закрыли все высшие учебные заведения и арестовали осенью 1939 г. около 8000 человек. До мая 1941 г. гестапо, по его собственным данным, арестовало 5796 чешских и словацких коммунистов. Объединение борцов Сопротивления в Польше оказалось делом крайне трудным. Страна была расчленена, Коммунистическая партия распущена перед войной, буржуазные круги в страпе и в эмиграции занимали антикоммунистические позиции. До конца 1939 г. фашисты уничтожили около 100 тыс. поляков. Весной 1940 г. последовала волна физического уничтожения фашистами польской интеллигенции - жертвой ее пали 3500 человек.

Тем не менее польские рабочие проводили акции борьбы, саботажа на фабриках, горных предприятиях и на транспорте. В первый год оккупации рабочие суконной фабрики Штиблера в Лодзи испортили в общей сложности 240 тыс. метров продукции. Университеты Варшавы и Познани, закрытые фашистскими властями, нелегально начали занятия. В Кельце, Варшаве, Люблине и других воеводствах создавались партизанские отряды. В северных странах трудящиеся также приняли участие в борьбе против фашизма. По данным датских источников, в период с апреля 1940 г. по июнь 1941 г., было проведено 19 крупных налетов на германские военные объекты, в результате которых было уничтожено большое количество самолетов, танков, железнодорожных вагонов, бензохранилищ и трансформаторных подстанций. В Норвегии акции Сопротивления последовательно осуществлялись в диапазоне от бойкота квислинговской печати и немецких фильмов до антифашистских демонстраций со стычками и актами саботажа. В годовщину фашистского нападения - 9 апреля 1941 г.- на предприятиях Норвегии рабочие в знак протеста прекратили па полчаса работу. В конце 1940 г. около 12 тыс. норвежцев томились в тюрьмах за выступления против оккупационных властей.

Коммунистической партии Нидерландов очень скоро удалось выступить руководителем в движении Сопротивления. С октября 1940 г. стала нелегально выходить газета «Де вархейд» - центральный орган Коммунистической партии - тиражом 10 тыс. экземпляров. В октябре 1940 г. студенты университета в Лейдене и технического института в Дельфте два дня бастовали против увольнения фашистскими властями преподавателей-евреев из высшей школы. Значительнейшей акцией Сопротивления была всеобщая политическая стачка в феврале 1941 г., в которой приняло участие 300 тыс. патриотов и которая охватила важнейшие города и предприятия страны. В результате ее провалились все попытки немецких оккупационных властей из нидерландских фашистов создать коллаборационистское правительство.

В Бельгии тоже проходили крупные стачки: в июне 1940 г. в Лютихе, в сентябре того же года в Боринаже, где приняли участие 10 тыс. рабочих. В апреле и мае новую волну стачек поддержали 20 тыс. трудящихся индустриального города Шарлеруа. В годовщину нападения гитлеровской Германии на Бельгию - 10 мая 1941 г.-против фашистской оккупации протестовали трудящиеся провинции Лютих. В забастовке участвовало 100 тыс. рабочих под руководством известного коммуниста Жюльена Лао. Оккупационные органы власти и коллаборационистское руководство концернов были вынуждены повысить зарплату на 8%. Однако этой незначительной подачкой они не смогли ослабить борьбу Сопротивления бельгийского народа. Особенно сильным было французское движение Сопротивления. Нелегальному комитету Коммунистической партии удалось сохранить руководство партийными организациями на предприятиях и в жилых районах и направлять прогрессивные силы внутри движения Сопротивления. В 1939 г. было выпущено 16 нелегальных номеров изданий «Юманите», в 1940 г. их было 79 общим тиражом около 10 млн. экземпляров. Народные комитеты, создававшиеся коммунистами, руководили многими акциями Сопротивления, которые протекали под лозунгом выполнения требований рабочих. В декабре 1940 г. на заводе Рено администрация вынуждена была дать указание разобрать несколько сот мотоциклов, так как они были приведены в негодность рабочими.

Моторы фирмы «Гноме ет Роне» из-за брака не могли принимать на предприятиях. 11 ноября 1940 г., в день перемирия 1918 г., проходила демонстрация в Париже, в организа- ции которой приняла участие известная коммунистка Даниэль Казакова. Фашистские военные подразделения стреляли в демонстрантов, убили 12 и ранили около 50 человек. В апреле - мае 1941 г. в течение трех недель бастовало 100 тыс. горнорабочих в департаменте Па-де-Кале. Около 2 тыс, рабочих было арестовано, и 1500 из них высланы на принудительные работы в гитлеровскую Германию. Осенью 1940 г. возникли первые партизанские отряды. В борьбе принимали участие также патриоты из других слоев населения. Движение «Свободная Франция», которое организовал де Голль в Лондоне, постепенно выросло в значительную военную организацию. Все эти примеры свидетельствуют о непоколебимой борьбе народов против фашистского господства, за на- циональную независимость, за свободу.

Несмотря на большие трудности, которые возникли перед немецким движением Сопротивления после вторжения вермахта в Северную и Восточную Европу, оно непоколебимо продолжало борьбу против нацизма и вскоре вошло в широкий антифашистский фронт, охвативший большинство народов. С арестом Вилли Галля и разгромом партийной организации, которой он руководил в Берлине в начале 1940 г., прежде всего были затруднены усилия по созданию оперативного руководства КПГ в Германии. Но другие уполномоченные ЦК КПГ продолжали решать эту задачу. В этом направлении действовали в Берлине Рудольф Халлмейер, Генрих Шмеер и Артур Эммерлих. Рудольф Халлмейер до самого ареста в августе 1940 г. активно работал в организации Сопротивления, руководимой Робертом Урихом. В августе было образовано руководство этой организации, работавшей нелегально в 1936-1937 гг. В него вошли кроме Роберта Уриха коммунисты Курт Леман, Франц Метт и социал-демократ Леопольд Томшик. Эта организация Сопротивления имела прочную связь с 22 берлинскими предприятиями, среди них АЕГ, «Осрам», «Сименс», «Дейче ваффен унд муниционсфабрикен». С активистами на предприятиях регулярно проводились совещания о методах антифашистской деятельности. Им удалось объединить разрозненных членов КПГ в единую партийную организацию. Ее руководство работало по директивам ЦК и являлось его представителем в Берлине. Оно настаивало также на объединении организаций Сопротивления в других местах Германии, а также на активизации антифашистской борьбы социал-демократов. Эта организация Сопротивления действовала как руководство Компартии в общегерманском масштабе и существовала до разгрома гестапо в 1942 г.

Урих и его соратники были тесно связаны с группой Сопротивления в Мюнхене, руководимой капитаном в отставке Йозефом Рёмером. С весны 1940 г. до начала 1942 г. они издавали совместный нелегальный печатный орган «Служба информации», который помогал активистам движения Сопротивления данными о положении в антифашистской борьбе и постановкой конкретных задач. Эту «Службу информации» получали в числе многих других также организации Сопротивления в северочешской области, в которой совместно боролись немецкие и чешские антифашисты под руководством Венцеля Шольца и Йозефа Грубы, В октябре 1939 г. Грубы установил через организации Сопротивления в Праге связь с ЦК КПГ. В конце 1940 г. коммунисты различных организаций Сопротивления в Краузовой Буде встретились на совещании, где обсуждался вопрос о дальнейших путях борьбы.

Доказано также существование прямых связей между организацией Сопротивления Роберта Уриха и другими организациями, которые существовали в это время в Берлине и других центрах Сопротивления в Германии. К ним относятся организации, которыми руководили Ион Зиг, Антон Зефков, Вильгельм Гуддорф и Отто Грабовски. В Лейпциге антифашистскую борьбу продолжали организации Сопротивления, сгруппировавшиеся вокруг Георга Шумана, Отто Энгерта и Курта Крессе, в Тюрингии - вокруг Теодора Нейбауэра, в Гамбурге - вокруг Роберта Абсхагена, Бернарда Бестлейна и Франца Якоба.

Штутгартские антифашисты подготовили листовку «Голос народа». В Ульме, Висбадене и других местах вывешивали плакаты и лозунги против фашистской войны. Огромное значение для антифашистской борьбы имело возобновление издания газеты «Роте фане». В специальном поручении уполномоченному ЦК КПГ Артуру Эммерлиху Центральным Комитетом предлагалось вновь издать с помощью партийных организаций и организаций Сопротивления этот партийный орган в Берлине. Артур Эммерлих руководил партийными организациями в берлинских районах Моабит и Рейникендорф, а также в других частях города. Он имел прочную связь с группой Сопротивления учителей, руководимой Куртом Штеффельбауэром. С помощью всех этих организаций ему удалось во- зобновить выпуск «Роте фане». В январе 1941 г. вышел ее первый номер. В марте - двойной номер 2-3 и в мае - номер 4-5. Газета была напечатана на пишущей машинке и содержала политические статьи и информацию, составленную по материалам московского радио.

Она направляла практическую работу нелегальных борцов Сопротивления. Так, в передовой статье номер 2-3 говорилось: «Борьба против империалистической войны означает: на предприятиях обучать рабочих различным формам сопротивления против эксплуатации. Борьба против империалистической войны означает: выступать, если представляется возможность, против всех антинародных мероприятий режима. Борьба против империалистической войны означает: отказывать режиму в средствах для ведения войны». Арест 24 мая 1941 г. Артура Эммерлиха в Гамбурге, откуда он хотел ехать к заграничному руководству в Швецию, и Курта Штеффельбауэра, а также ряда других коммунистов 28 мая сорвал их актирную издательскую деятельность и объединение участников движения Сопротивления.

Из оперативных сводок фашистского полицейского аппарата установлено, что антифашистская борьба в первый период войны усилилась. В сообщении от 1 декабря 1939 г. с берлинского завода «Сименс и Гальске» говорится: «Крут слушателей вражеских радиопередач, кажется, продолжает увеличиваться... Тут и там становятся заметными в этом направлении организованные формы». Гестапо только в Берлине за первые 13 месяцев войны отобрало около 1100 прокламаций. Почта выследила около 1800 прокламаций и 1500 нелегальных листовок, что было лишь незначительной частью издаваемых и распространяемых материалов. Весной и в октябре 1940 г. органы гестапо сообщали из Западной и Южной Германии о «налетах на членов фашистских молодежных организаций». Это привело к аресту многих молодых людей в возрасте от 16 до 24 лет. В одной из оперативных сводок от 1 января 1941 г. руководители немецкой гитлеровской молодежи утверждали о существовании юношеской группы, которая ведет к «политическому разложению молодежи». «Группы частично создаются по образцу бывших марксистских молодежных групп. Они или являются их продолжением, или действуют в том же духе. Эти группы создают значительную опасность для воспитания рабочих из гитлерюгенда и объединенными усилиями могут упорно бороться с полицией. Поэтому необходимо принять решительные меры и требовать создания молодежных рабочих лагерей для неисправимых».

В Штуттгарте нелегальная антифашистская организация регулярно слушала передачи московского радио и распространяла их затем среди рабочих. В Дрездене организация Сопротивления, активными руководителями которой были Фриц Шульце и Карл Штейп, организовала и вела антифашистскую работу вплоть до ареста большинства ее членов весной 1942 г. Организация создала опорные пункты на дрезденских предприятиях и поддерживала связи с организациями Сопротивления в Лейпциге, Берлине и уполномоченным ЦК Артуром Эммерлихом.

Осенью 1939 г. группы Сопротивления, созданные в довоенное время Арвидом Харнаком и Харро Шульце-Бойзеном, объединились. Эта разветвленная антифашистская организация имела опорные пункты в Берлине и во многих других городах Германии, а также связи за границей. Члены этой организации драматург Вильгельм Ширман-Хорстер, член КПГ с 1923 г., и 23-летний коммунист Ганс Komm вели работу в Берлине среди художников. В судебном деле фашистского суда об этой организации говорится: «Ширман являлся типичным квалифицированным коммунистическим руководителем, он имел духовное господство над своими слушателями, углублялся в коммунистическую теорию и готовил их для практической деятельности заговорщиков».

Организация Сопротивления в Берлине, в состав руководства которой входил Ганс Гюнтер, издавала антифашистские прокламации «Дас фрейе ворт» тиражом 300 экземпляров. Их расклеивали в различных частях города. В прокламациях подчеркивалось: «Гитлеровская победа - вечная война! Каждая фашистская победа несет новую войну!» На «Нептун-верфт» в Ростоке в октябре-ноябре 1940 г. были вывешены антивоенные лозунги, один из которых гласил: «Долой Гитлера и его сброд убийц!» Гестапо в своих донесениях констатировало увеличивающееся сопротивление рабочих в приморских районах. В каждом из докладов говорилось, что судостроительные рабочие не хотят выполнять сверхурочную работу и у ненадежных элементов обнаруживается склонность к объединению с прогульщиками. На заводах Хейнкеля в Ростоке в октябре-ноябре 1940 г. рабочие силой добились выплаты премии, которую руководство концерна хотело в то время вложить в вооружение, а рабочим обещало на эту сумму построить после войны «общежитие».

На цинковых металлургических предприятиях в Магдебурге рабочие саботировали производство вооружения. Они выбросили на заводе лозунг «Долой войну!». На лейпцигском заводе «Хазаг» нелегальной заводской группой Коммунистической партии издавались листовки с девизом «Солидарность с нашими польскими братьями по классу». По результатам исследования на сегодняшний день, только в Мекленбурге с сентября 1939 г. до конца 1940 г. было проведено 76 политических судебных процессов. После арестов в конце 1940 г. и в начале 1941 г. в Теплице, где совместно боролись чешские, словацкие и немецкие антифашисты, были отданы под суд 300 противников нацизма. Нацистская юстиция вынесла 36 смертных приговоров. Многие смелые акции антифашистов говорят о том, что самые преданные и классово сознательные силы немецкого народа в первые два года второй мировой войны продолжали свою борьбу против фашизма. Она приобретала при этом различные формы: слушание мос- ковского радио, печатание и распространение листовок, написание антифашистских лозунгов, материальная поддержка военнопленных, а также арестованных борцов Сопротивления и угнанных в неволю рабочих, проведение актов саботажа па предприятиях и разъяснение массам основных политических вопросов. Одновременно в этот период происходило укрепление организаций Сопротивления, которые выступили в последующие годы войны, и усиление под руководством ЦК КПГ постоянного оперативного руководства нелегальной борьбой партии в Германии.

В эмиграции немецкие антифашисты предпринимали усилия, чтобы поддержать борьбу против фашистского «нового порядка», против дальнейшего расширения войны и за поражение гитлеровской Германии. В различных странах они тесно работали вместе с национальным движением Сопротивления и принимали участие в некоторых акциях борьбы. В неоккупированной части Франции, в Тулузе, в августе 1940 г. был образован нелегальный руководящий орган КПГ во Франции, который проводил совместно с французскими борцами Сопротивления антифашистскую разъяснительную работу среди военнослужащих вермахта. Весной 1941 г. в Париже был создан нелегальный руководящий орган КПГ в оккупированной части Франции.

Разнообразные действия коммунистических, социалдемократических и других противников немецкого фашизма и их самоотверженные, смелые выступления, однако, не были в состоянии склонить массы к большой антифашистской деятельности и свергнуть фашистский режим изнутри. Важнейшая предпосылка для этого - единство действий рабочего класса - отсутствовала вследствие антикоммунистических установок правых социал-демократических вождей.

Характерным для концепции руководящих социалдемократов было стремление объединить противников Гитлера, но без коммунистов и даже против них. Это стремление маскировалось формулировкой: желательно заключить союз из всех «противников тоталитарной силы». Вместе с тем эти социал-демократы находились в прямом соглашении с антикоммунистическими буржуазными силами. Так, Тео Гесперс в журнале «Камерадшафт», издаваемом молодежными католическими вождями в Лондоне, осуждая коммунистов, писал, что он не думает, что «немецкий народ хочет поменять одну диктатуру на другую».

Отсутствие единства действий всех противников фашизма и как следствие этого небольшое количество массовых акций против войны облегчали германскому фашизму дальнейшее расширение государственно-монополистической системы для угнетения народа, гонку вооружения и подготовку новых преступлений против других народов, и прежде всего против Советского Союза.

Cīņa ) - одна из организаций антифашистского подполья на территории Риги в период, когда латвийская столица являлась административным центром генерального комиссариата Латвии в составе крупного территориального образования «Остланд ».

«Циня», антифашистская подпольная организация, функционировала в поздний период нацистской оккупации, с 1943 по 1944 год. Именно в последние полтора года немецко-фашистского господства заметно активизировались многочисленные партизанские движении на территории оккупированной Латвии .

В переводе с латышского языка Ciņa означает «Борьба». В большинстве своём членами подпольного движения являлись студенты Латвийской Академии Художеств , а также ряд актёров некоторых рижских театров. В частности, активными деятелями подпольной организации «Циня» являлись артисты рижских театров: педагог сценического искусства и одна из ведущих актрис Рабочего театра Ольга Фрицевна Бормане (1893 - 1968 годы), Арведc Карлович Михельсон, который выступал под сценическим псевдонимом Рутку Тэвс (1886 - 1961 годы), исполнявший главные роли в Главном художественном академическом театре Латвии , а также актёр и режиссёр Теодорс Кугренс (? - 1945 год).

Руководителями этой ячейки антифашистского подполья являлись бывший директор Художественного театра народный артист Латвийской ССР Леонид Янович Лейманис (1910 - 1974 годы), который выступил в роли фактического основателя этой подпольной организации, а также студент Латвийской Академии Художеств комсомолец Ольгертс Урбанс (1922 - 1977 годы), которому в послевоенные годы суждено будет стать живописцем-портретистом. Фактически же «Циня» состояла из студентов-художников и рижских актёров.

В основном члены этой антифашистской организации занимались распространением агитационных плакатов и листовок - в них озвучивался призыв к саботажу на рижских промышленных предприятиях, абсолютное большинство которых вынуждено было обслуживать интересы военной индустрии Третьего Рейха . Также «Циня» занималась сбором вооружения и пересылкой его боевым партизанским отрядам различных организаций латвийского движения сопротивления. В начале весны 1943 года в конспиративной квартире № 6 в доме № 3 на улице Видус под руководством выпускника драматической студии Рижской народной высшей школы Леонида Лейманиса была обустроена тайная типография, которая до дня освобождения Риги 13 октября 1944 года успела напечатать 19 антифашистских воззваний различного содержания, которые оперативно распространялись членами «Цини» тиражом от 780 до 2800 экземпляров.

ПОДВИГУ НЕМЕЦКИХ «МОЛОДОГВАРЦЕЙЦЕВ» – 70 ЛЕТ Два года назад мне довелось принять участие в семинаре для преподавателей немецкого языка «Культура и искусство в городе Мюнхене». Во время посещения мюнхенского университета меня поразил рассказ о движении сопротивления «Белая роза»: как в самом сердце Германии, где зародился фашизм, могло возникнуть подобное молодёжное политическое движение? Хочу и вас познакомить с историей этих мужественных молодых людей.

Статья Александра Павлова Студенческая антифашистская организация «Белая роза» для немцев все равно что «Молодая гвардия» для тех, кто родился в СССР. У немецкой молодежи есть своя «Молодая гвардия», о подвиге которой юным гражданам Германии начинают рассказывать разве что не в детском саду. Движение Сопротивления «Белая роза», конечно, не было столь многочисленным, как краснодонская организация молодых антифашистов, однако для немцев это неважно. Страна, развязавшая одну из самых кровавых войн в истории ХХ века, гордится семью героями, благодаря которым, а также тысячам таких же немцев, как они, Германия сумела убить в себе демона нацизма. Со дня разгрома «Белой розы» исполняется 70 лет. Все участники сопротивления были казнены. Голову за борьбу с нацизмом сложили: студенты медицинского факультета Мюнхенского университета Кристоф Пробст, Ганс Шолль, Александр Шморель и Вилли Граф, студентка философского факультета Софи Шолль, студент химического факультета Ганс Ляйпельт, а также профессор философии Курт Хубер. Всем «белорозовцам» на момент казни было от 21 до 25 лет, за исключением профессора Хубера – ему к тому времени исполнилось 49.

Cофи Шолль

Кристоф Пробст

Александр Шморель на лекции

Ганс Шолль

Вилли Граф

Курт Хубер

Хотя героическая история «Белой розы» закончилась, так и не успев толком начаться (организация просуществовала чуть более полугода), память о подвиге молодых мюнхенцев чтится свято, причем в прямом смысле этого слова – в прошлом году один из «белорозовцев», выходец из России Александр Шморель, причислен к лику местночтимых святых Русской православной церкви за рубежом. Именем Ганса и Софи Шолль, которых в Германии принято считать главными активистами движения, а также профессора Хубера названы обе площади перед главным зданием Мюнхенского университета (Geschwister-Scholl-Platz и Professor-Huber-Platz).

А перед зданием университета навсегда увековечены листовки «Белой розы»

Кроме того, в мюнхенском студенческом городке все улицы носят имена участников группы. «Белая роза» была образована в июне 1942 года. Чуть раньше, зимой того же года студенты познакомились с художником Манфредом Эйкемайером, который рассказывал им о еврейских гетто и о массовом истреблении евреев. Студенты были возмущены расистской политикой властей. Тогда-то у них и зародилась идея создать организацию по борьбе с существующим режимом. Романтическое название для движения было выбрано не случайно - именно так, «Белая Роза», назывался антифашистский роман американского писателя немецкого происхождения Бруно Травена. Целью движения было довести до ничего не сведущего населения информацию о преступлениях Третьего Рейха против человечества. В одной из первых листовок, написанной Александром Шморелем, было написано: «Нет, не о еврейском вопросе хотели мы написать в этом листке, не сочинить речь в защиту евреев – нет, только в качестве примера мы хотели привести тот факт, что с момента завоевания Польши триста тысяч евреев в этой стране были убиты самым зверским способом. В этом мы усматриваем ужасающее преступление против достоинства людей, преступление, которому не было равных во всей истории человечества». Первую партию листовок ребята развозили по немецким и австрийским городам, раскладывая их выборочно по почтовым ящикам. Потом они рассылали листовки в письмах по различным адресам. Когда марки для конвертов кончились, «белорозовцы» начали раскладывать листовки по подъездам и дворам, телефонным будкам и магазинам. «Мы – ваша совесть», – было написано в листовках. – «Белая роза» не оставит вас в покое!». О листовках быстро узнала полиция – многие получатели, от греха подальше, сами спешили их туда сдать. Однако поймать «белорозовцев» долго не могли. Вскоре студенты осмелели настолько, что начали предпринимать ночные вылазки в город, во время которых оставляли на стенах домов надписи «Долой Гитлера!», «Гитлер – убийца!» и тому подобное. А еще через несколько недель, опьяненные успехом, забыв о предосторожностях и опасностях, ребята стали раскладывать листовки по аудиториям в университете.

Письмо Ганса Шолля с Восточного фронта. Является экспонатом музея в здании университета.

18 февраля 1943 года сотни листовок, брошенных Софи Шолль с верхнего этажа главного здания, разлетелись по внутреннему двору Мюнхенского университета. Вообще-то этот демарш не входил в планы «белорозовцев»: Софи и ее брат Ганс уже разложили пачки листовок с призывами к своим однокурсникам у аудиторий на первом этаже и собирались покинуть главное здание. Но с чего-то вдруг решили подняться выше, чтобы положить оставшиеся экземпляры и там. Студенты были уверены, что останутся незамеченными, однако их увидел университетский слесарь, который, в конце концов, и сдал ребят гестапо. Почему участники сопротивления предприняли столь опрометчивый шаг, который, в конечном итоге, привел их к гибели? «Эти вопросы навсегда останутся без ответа», – говорит о последней акции немецких «молодогварцейцев» историк Урсула Кауфман (Ursula Kaufmann) из фонда «Белая Роза». Наверняка, все дело в задоре и «полном изнеможении», говорит историк. «Конечно, было бы лучше, если бы они не стали в тот день подниматься наверх – до этого дня гестапо никак не могла выйти на их след», – считает Кауфман. По ее мнению, свою роль могли сыграть и некоторая эйфория из-за постепенно расшатывающейся власти национал-социалистов и предыдущих успешных акций «Белой Розы». Однако сами участники сопротивления, возможно, руководствовались другими побуждениями. «Кто-то же должен наконец запустить этот процесс», – сказала Софи Шолль за несколько часов до своей казни, в феврале 1943 года, на вопрос о мотивах своих поступков. Интерес к подвигу «Белой Розы» не ослабевает и по сей день, особенно среди студентов и школьников. Ведь многие молодые немцы ассоциируют себя с членами движения Сопротивления, отмечает Хильдегард Кронавитер (Hildegard Kronawitter), председатель правления объединения «Фонд Белая Роза». «Белая роза символизирует чистоту – в том числе, и чистоту совести», – говорит Кронавиттер. А студенческое объединение Мюнхенского университета Людвига-Максимилиана уже давно, правда пока безуспешно, борется за переименование своей альма-матер в Университет имени брата и сестры Шолль.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Антифашистское подполье в Риге - общее название групп и организаций, боровшихся с нацистским оккупационным режимом в период Великой Отечественной войны . Существовало в период нацистской оккупации с июля 1941 года по октябрь 1944 года, функционировало, как и во всех районах, оккупированных нацистскими захватчиками, в условиях жестокого террора.

Подполье на всех этапах своего существования состояло из различных групп и организаций, которые действовали в том числе под руководством КПЛ на территории столицы и её окрестностей против нацистской оккупационной администрации (возглавляемой руководителем генерального комиссариата Отто Дрекслером) и местного органа самоуправления (председателем которого являлся Оскар Данкерс). Несмотря на многочисленные акции карательного характера, которые были спланированы начальниками полиции и оккупационной администрации края, подполье функционировало с переменным успехом на протяжении всего периода вхождения Латвии в состав оккупационного территориального образования Остланд .

Участники и группы антифашистского подполья

Первые группы антифашистского подполья в Риге были созданы в начале июля 1941 года Янисом Антоном (1905-1941), организовавшим комсомольскую ячейку сопротивления фашистским агрессорам. Позже, на рубеже 1941 и 1942 годов, Центральный комитет КП(б) Латвии организовал переброску через границу нескольких активных участников антифашистского подполья, в числе которых можно отметить Арвида Рендниекса (1919-1943), являвшегося одним из защитников Риги в период сражений за этот город в конце июня 1941 года . Рендниекс некоторое время возглавлял Рижскую комсомольскую роту, в самом начале военных действий вступил в Первую латышскую стрелковую роту , позже участвовал в обороне Таллина . Он был направлен в Латвию для участия в организации антифашистского подпольного движения в конце августа 1941 года. Позже, пережив ранение и арест шуцманами, 1 мая 1942 года ему удалось добиться освобождения, после чего Рендниекс продолжил активную подпольную деятельность, заняв пост секретаря Рижского городского нелегального комитета комсомола. 21 ноября 1942 года при пересечении линии фронта Рендниекс был во второй раз схвачен нацистами и позднее - расстрелян в Бикерниекском лесу .

В сентябре 1941 года была создана подпольная организация «Молодая гвардия», которую возглавили комсомольцы Я. Кроп и К. Мейшан, она объединила около 100 человек. Участники группы собирали оружие и боеприпасы, организовывали побеги арестованным и советским военнопленным, занимались саботажем, выпускали газеты и листовки. В 1942 году организация установила контакты с другими группами советских подпольщиков, в 1943 году - вошла в состав объединенного подпольного центра .

В мае 1942 года в Риге начала действовать подпольная группа, в состав которой вошли Аугуст Лейнесар, Аугуст Юмикис и Г. Голдберг. Группа действовала в течение полутора лет, прежде чем была раскрыта и уничтожена противником .

Из других активистов подпольного антифашистского движения на оккупированной территории следует назвать Бориса Акимовича Ващонока (1918 - ?), Эрнеста Саулитиса (1910-1943), а также создателя Коммунистического интернационала молодёжи в 1942 году Витольда Яунтирана , руководителя боевого отряда этой организации, убитого в бою с формированиями полицаев под Юмправой .

Многие группы антифашистского подполья распространяли на предприятиях, подчинённых нацистской администрации, листовки антифашистского содержания, в которых озвучивались призывы к саботажу, распространяли нелегальную литературу (как Коминтерн Яунтирана), оказывали помощь советским военнопленным, по мере возможности организовывали побеги из заключения пленных и активистов антифашистского движения. Также антифашистские организации участвовали в обеспечении вооружением частей Красной армии .

Деятельность Рижского подпольного центра

Вторая половина лета выдалась тяжёлой для представителей антифашистского подполья. Всего за июль-август 1941 года было арестовано более 100 участников, среди которых был и руководитель первого подпольного вооружённого формирования Янис Антон. Период октября-ноября 1941 и апреля-мая 1942 годов повлёк за собой арест ещё 400 участников антифашистского подполья. Однако ситуация постепенно выравнивалась в 1942 году, когда начал функционировать Рижский подпольный центр . Центр возник в июле-августе 1942 года, когда разведгруппа Саулитиса слилась с несколькими антифашистскими организациями и образовала на основе Рижского городского нелегального комитета Комсомола Рижскую нелегальную парторганизацию (секретарь Арвид Рендниекс).

Рижский подпольный центр руководил латвийской антифашистской организацией, которая, в свою очередь, координировала деятельность активистов подполья на территориях Саласпилского шталага , Рижского гетто , Рижского лагеря военнопленных , а также антифашистскими группировками в Лигатне , Цесвайне , Валке , Куправе , Огре , в окрестностях железнодорожной станции Сабиле и т. д. Из диверсионных актов, осуществлённых Рижским подпольным центром, следует назвать:

Участники подпольного центра Риги также принимали участие во многих других актах подрывной деятельности, также пытались установить контакт с французскими маки . Большой урон РПЦ понёс 21 ноября 1942 года, когда при переходе линии фронта у Старой Руссы были арестованы Рендниекс, Саулитис и другие участники, которые были доставлены в Матисскую тюрьму, а затем расстреляны в Бикерниекском лесу.

Деятельность Рижского нелегального комитета комсомола Латвии

Первый городской нелегальный комитет был создан Рендниексом и Викторией Мисой (1921-1943) в результате объединения нескольких подпольных групп рижского комсомола летом 1942 года. Первый комитет, занимавшийся распространением листовок и проведением диверсий, просуществовал до ноября-декабря 1942 года, когда он был разгромлен нацистами, а 6 мая 1943 года было расстреляно более 100 его участников.

Второй комитет был создан осенью 1943 года Имантом Судмалисом . Его секретарями были рижские подпольщики Джемс Банкович и Малдс Скрейя . Банкович участвовал в создании таких важных учреждений, как нелегальная типография и мастерская по производству взрывчатки. Ими был организован срыв профашистского митинга на Домской площади 13 ноября 1943 года.

В феврале 1944 года нацисты разгромили второй нелегальный комитет, 18 февраля были арестованы Джемс Банкович, Малдс Скрейя и Имант Судмалис, которые позже были казнены.

После побед Красной армии в сражениях под Сталинградом и на Курской дуге , в 1943 году начался второй этап деятельности рижских подпольных антифашистских организаций. Фронтовые разведчики Август Лейнесар и Август Юмикис осенью 1943 года организовали новую организацию сопротивления, был создан Коминтерн молодёжи, возникла организация «Народные мстители » под руководством бежавшего из плена актёра Ленинградского ТЮЗа И. К. Маширова (1908-1944) в первой половине 1943 года и многие другие организации сопротивления («Юные коммунары», женская подпольная организация Ольги Гриненберг).

Деятельность подпольной антифашистской организации «Народные мстители»

Ранней осенью 1941 года в Ригу пробрался участник ленинградского ополчения актёр Ленинградского ТЮЗа Иван Маширов. Эта группа ополченцев была отрезана немцами от Ленинграда в районе Сиверской и, скрытно двигаясь на запад, добралась до Риги. Будучи по образованию архитектором, Маширов смог поступить на работу в архитектурное бюро. Окружив себя единомышленниками, он создал подпольную группу «Народные мстители». Основным направлением деятельности его группы было формирование боевых единиц сопротивления среди рабочих городских предприятий, которые в том или ином виде обслуживали военную машину оккупационного режима. Также в состав рабочих боевых групп входили посланные на предприятия советские военнопленные, которым своевременно поставлялось оружие.

К середине лета 1943 года в составе организации «Народные мстители» официально числилось более 170 частично вооружённых участников, которые оказывали противодействие оккупационному режиму. Особо значимым было поставленное на конвейер специалистами в соответствующей области изготовление поддельных документов для для новых членов антифашистской организации, тайно прибывавших на территорию рейхскомиссариата «Остланд». Кроме того, «Народные мстители» распространяли агитационные листовки с призывами к саботажу и сопротивлению.

В начале июля 1943 года Иван Маширов сумел обеспечить тайное пересечение границы бежавшей из плена группе советских лётчиков, в чём ему оказали существенную помощь разведывательные и диверсионные подразделения белорусских партизан. Вскоре после этой операции, 14 июля 1943 года, «Народные мстители» из-за недостатка конспирации, а возможно, по доносу, были разоблачены и нейтрализованы полицейскими формированиями. Иван Маширов и многие члены группы были казнены в Центральной рижской тюрьме в конце 1943 или в начале 1944 года.

Второй период антифашистского подполья

На новом этапе функционирования антифашистского подполья по направлению ЦК КП(б) Латвии, который к середине лета 1944 года взял на себя ответственность за координирование деятельности местного антифашистского подпольного центра, в Ригу прибыл ветеран партизанского движения Имант Судмалис . Весной и летом 1944 года резко увеличились акты широкомасштабного саботажа на промышленных предприятиях, подчинённых нуждам оккупационной администрации, возросло количество локальных боестолкновений, интенсивнее стали проводиться диверсии, спланированные группировками рижского подполья. К наиболее активным можно причислить такие организации антифашистского сопротивления как «Смерть смерти», «Циня » («Борьба»), «Ветраспутнс» («Буревестник»), «Юные коммунары», а также боевая подпольная группировка под командованием Хадо Лапсы (? - 1944) и Эдуарда Индуленса (? - 1944).

Также в июле 1944 года в лесном массиве под Балдоне был создан партизанский отряд Рижского района, командование которым приняли профессор Паул Матисович Галениекс (1891-1962) и рабочий Олег Вольдемарович Тихоновский (1920 года рождения). 24 сентября 1944 года Галениекс, Тихоновский и их соратники организовали засаду на дороге Балдоне - Кекава , в результате операции были уничтожены 30 чиновников оккупационной администрации. Летом и осенью 1944 года Балдоненскому партизанскому отряду удалось предотвратить вывоз из Латвии в Третий Рейх большого количества предметов материальной и культурной ценности, который планировали в директорате культуры местного самоуправления. Чтобы сохранить ценности, на нескольких рижских предприятиях были созданы подпольные хранилища. В летний период 1944 года широкую деятельность развернули представители боевых подразделений Красной армии, в основном профессиональные разведчики и партизаны (например, Арвид Розе (1909-1944) и Эрик Степиньш (1921-1942) [ ] .

Следует отметить, что участники рижского антифашистского подполья понесли значительные потери. Нацистские оккупанты и местные коллаборационисты арестовали более 12000 участников латвийского движения Сопротивления.

Помимо рижских подпольных организаций, активно действовавших в разные периоды нацистской оккупации, партизанские отряды и группировки сопротивления функционировали по территории всей Латвии.

Напишите отзыв о статье "Антифашистское подполье в Риге"

Примечания

Литература

Рига: Энциклопедия = Enciklopēdija «Rīga» / Гл. ред. П. П. Еран. - 1-е изд.. - Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. - С. 166-167. - 880 с. - 60 000 экз. - ISBN 5-89960-002-0 .

См. также

• Партизанское движение в Латвии во время Великой Отечественной войны

Отрывок, характеризующий Антифашистское подполье в Риге

Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.

Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n"a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее. Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.