Где учился крылов иван андреевич. Биография Крылова Ивана Андреевича

Кто такой Иван Крылов, что и о чем он писал? Про все это и мы сегодня постараемся рассказать вам, упираясь на разные источники из интернета.

К рылов Иван Андреевич

Русский публицист, поэт, баснописец, издатель сатирико-просветительских журналов. Более всего известен как автор 236 басен, собранных в девять прижизненных сборников.

Б иография

Отец, Андрей Прохорович Крылов (1736-1778), умел читать и писать, но «наукам не учился», служил в драгунском полку, в 1773 году отличился при защите Яицкого городка от пугачёвцев, затем был председателем магистрата в Твери. Умер в капитанском звании в бедности. Мать, Мария Алексеевна (1750-1788) после смерти мужа осталась вдовой. семья жила в бедности.

Иван Крылов первые годы детства провёл в разъездах с семьёй. Грамоте выучился дома (отец его был большой любитель чтения, после него к сыну перешёл целый сундук книг); французским языком занимался в семействе состоятельных соседей.

Будущий баснописец очень рано приступил к работе и познал тяжесть жизни в нищете. В 1777 г. он был записан в гражданскую службу подканцеляристом Калязинского нижнего земского суда, а затем Тверского магистрата. Эта служба была, по-видимому, только номинальной, и Крылов считался, вероятно, в отпуске до окончания ученья.

Еще одной «жизненной школой» Ивана Крылова, биография которого весьма многогранна, стал простой народ. Будущий писатель с удовольствием посещал различные народные гулянья и развлечения, сам нередко принимал участие в уличных боях. Именно там, втолпе простого люда, черпал Иван Андреевич перлы народной мудрости иискрометного мужицкого юмора, емкие просторечные выражения, которые со временем лягут в основу его известных басен.

В четырнадцатилетнем возрасте попал в Петербург, куда мать отправилась хлопотать о пенсии. Затем перевелся на службу в Петербургскую казенную палату. Однако дела служебные его не слишком интересовали. На первом месте среди увлечений Крылова были литературные занятия и посещение театра.

После того, как в семнадцать лет он лишился матери, на его плечи легли заботы о младшем брате. В 80-е годы много писал для театра. Из-под его пера вышли либретто комических опер Кофейница и Бешеная семья, трагедии Клеопатра и Филомела, комедия Сочинитель в прихожей. Эти произведения не принесли молодому автору ни денег, ни известности, но помогли попасть в круг петербургских литераторов.

Ему покровительствовал известный драматург Я.Б.Княжнин, однако самолюбивый молодой человек, решив, что в доме «мэтра» над ним насмехаются, порвал со своим старшим другом. Крылов написал комедию Проказники, в главных героях которой, Рифмокраде и Тараторе, современники без труда узнали Княжнина и его жену.

В 1785 г. Крылов написал трагедию «Клеопатра» (не сохранилась) и отнёс её на просмотр знаменитому актёру Дмитревскому; Дмитревский поощрил молодого автора к дальнейшим трудам, но пьесы в этом виде не одобрил. В 1786 г. Крылов написал трагедию «Филомела», которая ничем, кроме изобилия ужасов и воплей и недостатка действия, не отличается от других «классических» тогдашних трагедий.

С конца 80-х основная деятельность разворачивалась в сфере журналистики. В 1789 в течение восьми месяцев издавал журнал «Почта духов». Сатирическая направленность, проявившаяся уже в ранних пьесах, сохранилась и здесь, но в несколько преображенном виде. Крылов создал карикатурную картину современного ему общества, облекая свой рассказ в фантастическую форму переписки гномов с волшебников Маликульмульком. Издание было прекращено, так как у журнала оказалось всего восемьдесят подписчиков. Судя по тому, что «Почта духов» была переиздана в 1802, ее появление все же не осталось незамеченным читающей публикой.

В 1790 вышел в отставку, решив полностью посвятить себя литературной деятельности. Он стал владельцем типографии и в январе 1792 вместе со своим другом литератором Клушиным начал издавать журнал «Зритель», пользовавшийся уже большей популярностью.

В 1793 журнал был переименован в «Санкт-Петербургский Меркурий». К этому времени его издатели сосредоточились прежде всего на постоянных иронических нападках на Карамзина и его последователей.

В конце 1793 издание «Санкт-Петербургского Меркурия» прекратилось, и Крылов на несколько лет уехал из Петербурга. По словам одного из биографов писателя, «С 1795 по 1801 год Крылов как бы исчезает от нас». Некоторые отрывочные сведения позволяют предположить, что он некоторое время жил в Москве, где много и азартно играл в карты. Очевидно, он странствовал по провинции, жил в поместьях своих друзей.

В 1797 году Крылов поступил на службу к князю в роли домашнего учителя и личного секретаря. В этот период автор не перестает создавать драматические и поэтические произведения. А в 1805 году отправляет на рассмотрение сборник басен известному критику И.И. Дмитриеву. Последний по достоинству оценил творчество автора и сказал, что это его истинное призвание. Так, в историю русской литературы вошел блестящий баснописец, который последние годы жизни посвятил написанию и изданию произведений этого жанра, работая библиотекарем.

Именно для домашнего спектакля у Голицыных в 1799-1800 была написана пьеса Трумф или Подщипа. В злой карикатуре на тупого, заносчивого и злого вояку Трумфа легко угадывался Павел I, не нравившийся автору прежде всего своим преклонением перед прусской армией и королем Фридрихом II. Ирония была настолько язвительна, что в России пьесу впервые опубликовали только в 1871.

В 1807 выпустил сразу три пьесы, завоевавшие большую популярность и с успехом шедшие на сцене. Это – Модная лавка, Урок дочкам и Илья Богатырь. Особенно большим успехом пользовались две первые пьесы, каждая из которых по своему высмеивала пристрастие дворян к французскому языку, модам, нравам и т.д. и фактически ставила знак равенства между галломанией и глупостью, распутством и мотовством. Пьесы неоднократно ставились на сцене, причем Модную лавку играли даже при дворе.

Крылов стал классиком при жизни. Уже в 1835 В.Г.Белинский в своей статье Литературные мечтания нашел в русской литературе всего лишь четырех классиков и поставил Крылова в один ряд с Державиным, Пушкиным и Грибоедовым.

Умер Крылов в 1844 в Санкт-Петербурге.

Б асни Крылова

Б елка

У Льва служила Белка.
Не знаю, как и чем; но дело только в том,
Что служба Белкина угодна перед Львом;
А угодить на Льва, конечно, не безделка.
За то обещан ей орехов целый воз.
Обещан – между тем всё время улетает;
А Белочка моя нередко голодает
И скалит перед Львом зубки свои сквозь слёз.
Посмотрит: по лесу то там, то сям мелькают
Её подружки в вышине:
Она лишь глазками моргает, а оне
Орешки знай себе щелкают да щелкают.
Но наша Белочка к орешнику лишь шаг,
Глядит – нельзя никак:
На службу Льву её то кличут, то толкают.
Вот Белка, наконец, уж стала и стара
И Льву наскучила: в отставку ей пора.
Отставку Белке дали,
И точно, целый воз орехов ей прислали.
Орехи славные, каких не видел свет;
Все на отбор: орех к ореху – чудо!
Одно лишь только худо -
Давно зубов у Белки нет.

В олк и Лисица

Охотно мы дарим,

Что нам не надобно самим.

Мы этой басней поясним,

Затем что истина сноснее вполоткрыта.

Лиса, курятинки накушавшись досыта

И добрый ворошок припрятавши в запас,

Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час.

Волк и Лисица Крылов

Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится.

«Что, кумушка, беды! – он говорит. -

Ни косточкой не мог нигде я поживиться;

Меня так голод и морит;

Собаки злы, пастух не спит,

Пришло хоть удавиться!»

«Неужли?» – «Право, так». – «Бедняжка куманёк?

Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:

Я куму услужить готова».

А куму не сенца, хотелось бы мяснова -

Да про запас Лиса ни слова.

И серый рыцарь мой,

Обласкан по уши кумой,

Пошёл без ужина домой.

В орона и лисица

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
Вороне где-то бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать было совсем уж собралась,
Да позадумалась, а сыр во рту держала.
На ту беду, Лиса близехонько бежала;
Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, –
Лисицу сыр пленил,
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит
И говорит так сладко, чуть дыша:

«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!
Какие перышки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись!
Что ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,
Ведь ты б у нас была царь-птица!»

Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло, –
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

Л ебедь, щука и рак

Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука.

Однажды Лебедь, Рак да Щука

Везти с поклажей воз взялись

И вместе трое все в него впряглись;

Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!

Поклажа бы для них казалась и легка:

Да Лебедь рвется в облака,

Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.

Кто виноват из них, кто прав –
судить не нам;

Да только воз и ныне там.

Л исица и виноград

Голодная кума Лиса залезла в сад;

В нем винограду кисти рделись.

У кумушки глаза и зубы разгорелись;

А кисти сочные, как яхонты, горят;

Лишь то беда, висят они высоко:

Отколь и как она к ним ни зайдет,

Хоть видит око,

Да зуб неймет.

Пробившись попусту час целый,

Пошла и говорит с досадою: “Ну что ж!

На взгляд-то он хорош,

Да зелен – ягодки нет зрелой:

Тотчас оскомину набьешь”.

М артышка и очки

Мартышка к старости слаба глазами стала;

А у людей она слыхала,

Что это зло еще не так большой руки:

Лишь стоит завести Очки.

Очков с полдюжины себе она достала;

Вертит Очками так и сяк:

То к темю их прижмет,

То их на хвост нанижет,

Мартышка и очки. Басни Крылова

То их понюхает,

то их полижет;
Очки не действуют никак.

Мартышка и очки. Басни Крылова

Мартышка и очки. Басни Крылова

“Тьфу пропасть! – говорит она, – и тот дурак,

Кто слушает людских всех врак:

Все про Очки лишь мне налгали;

А проку на волос нет в них”.
Мартышка тут с досады и с печали

О камень так хватила их,

Мартышка и очки. Басни Крылова

Мартышка и очки. Басни Крылова

Что только брызги засверкали.

К несчастью, то ж бывает у людей:

Как ни полезна вещь, – цены не зная ей,

Невежда про нее свой толк все к худу клонит;

А ежели невежда познатней,

Так он ее еще и гонит.

О рёл и Крот

Не презирай совета ничьего,
Но прежде рассмотри его.
Со стороны прибыв далёкой
В дремучий лес, Орёл с Орлицею вдвоём
Задумали навек остаться в нём
И, выбравши ветвистый дуб высокой,
Гнездо себе в его вершине стали вить,
Надеясь и детей тут вывести на лето.
Услыша Крот про это,
Орлу взял смелость доложить,
Что этот дуб для их жилища не годится,
Что весь почти он в корне сгнил
И скоро, может быть, свалится,
Так чтоб Орёл гнезда на нём не вил.
Но кстати ли Орлу принять совет из норки,
И от Крота! А где же похвала,
Что у Орла
Глаза так зорки?
И что за стать Кротам мешаться сметь в дела
Царь-птицы!
Так многого с Кротом не говоря,
К работе поскорей, советчика презря, -
И новоселье у царя
Поспело скоро для царицы.
Всё счастливо: уж есть и дети у Орлицы.

Но что ж? – Однажды, как зарей,
Орёл из-под небес к семье своей
С богатым завтраком с охоты торопился,
Он видит: дуб его свалился
И подавило им Орлицу и детей.
От горести невзвидя свету:
«Несчастный! – он сказал, -
За гордость рок меня так люто наказал,
Что не послушался я умного совету.
Но можно ль было ожидать,
Чтобы ничтожный Крот совет мог добрый дать?»
«Когда бы ты не презрел мною, -
Из норки Крот сказал, – то вспомнил бы, что рою
Свои я норы под землей
И что, случаясь близ корней,
Здорово ль дерево, я знать могу верней».

С лон и Моська

По улицам Слона водили,

Как видно, напоказ.

Известно, что Слоны в диковинку у нас,

Так за Слоном толпы зевак ходили.

Ну так и лезет в драку с ним.

Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.

Увидевши Слона, ну на него метаться,

И лаять, и визжать, и рваться;

Ну так и лезет в драку с ним.

“Соседка, перестань срамиться, –

Ей Шавка говорит, – тебе ль с Слоном
возиться?

Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет
Вперед

И лаю твоего совсем не примечает. –

“Эх, эх! – ей Моська отвечает, –

Вот то-то мне и духу придает,

Что я, совсем без драки,

Могу попасть в большие забияки.

Пускай же говорят собаки:

“Ай, Моська! знать, она сильна,

Что лает на Слона!”

Ф акты

Крылов был очень полным и в прямом смысле толстокожим существом. У окружающих иногда складывалось впечатление, что у него нет ни эмоций, ни чувств, так как все заплыло жиром. На самом же деле внутри писателя скрывалось тонкое понимание мира и внимательное к нему отношение. Это видно из практически любой басни.

Крылов начинал свою карьеру с обычного писаря в Тверском суде.

Надо отметить, что Иван Андреевич сильно любил поесть. Причем аппетит его порой впечатлял даже видавших виды обжор. Рассказывают, что однажды он опоздал на один светский вечер. В качестве «наказания» хозяин велел подать Крылову огромную, в несколько раз превышавшую разовую норму порцию макарон. Это едва ли было под силу даже двум взрослым мужчинам. Однако писатель спокойно все съел и с удовольствием продолжил общий обед. Удивление публики было безмерным!

Иван выдал свой первый сатирический журнал «Почта духов».

Крылов чрезвычайно сильно любил книги и 30 лет работал в библиотеке.

В Санкт-Петербурге, на набережной Кутузова, в одной из аллей Летнего сада в 1855 году был открыт памятник великому русскому баснописцу Ивану Андреевичу Крылову. Этот монумент – второй из памятников русским литераторам в России.

Сразу после смерти И.А. Крылова, в ноябре 1844 года, редакцией газеты «Петербургские ведомости» был объявлен сбор средств на сооружение памятника. К 1848 году собрано было более 30 тысяч рублей. Петербургская Академия художеств объявила конкурс проектов. Лучшей была признана работа скульптора-анималиста барона П.К. Клодта.

К слову сказать, именно в библиотеке у Ивана Андреевича сложилась традиция спать после сытного обеда около двух часов. Его друзья знали эту привычку и всегда приберегали для своего гостя свободное кресло.

Более десяти лет Иван Крылов путешествовал по городам и селам России, где находил вдохновение для своих новых басен.

Писатель не был женат никогда, хотя считается, что от внебрачной связи с кухаркой у него родилась дочь, которую он воспитывал как законную и родную.

Иван Крылов был редактором славяно-русского словаря.

Между прочим, нужно заметить, что в молодости будущий баснописец увлекался боями «стенка на стенку». Благодаря своим габаритам и росту он неоднократно одерживал победу над довольно взрослыми и крепкими мужиками!

Ходили слухи, что в доме работала поварихой его родная дочь Александра.

Кстати диван был любимым местом Ивана Андреевича. Есть сведения, что Гончаров написал своего Обломова именно с Крылова.

Достоверно известно, что Иван Андреевич Крылов является автором 236 басен. Многие сюжеты позаимствованы у древних баснописцев Лафонтена и Эзопа. Наверняка вы нередко слышали крылатые выражения, которые являются цитатами из творчества знаменитого и выдающегося баснописца Крылова.

Литературный жанр басни был открыт в России именно Крыловым.

Все друзья писателя рассказывали еще один интересный факт, связанный с домом Крылова. Дело в том, что над его диваном висела огромная картина под довольно опасным углом. Его просили убрать ее, чтобы она случайно не упала на голову баснописца. Однако Крылов только смеялся, и действительно, даже после его смерти она продолжала висеть под тем же углом.

Двустороннее воспаление легких или переедание стало основной причиной смерти баснописца. Точных причин смерти не установлено.

Карты на деньги были любимой игрой Ивана Андреевича. Петушиные бои были еще одним увлечением Крылова.

Известен и такой интересный факт про Крылова. Ему врачи предписали ежедневные прогулки. Однако по ходу его движения купцы постоянно его заманивали, чтобы он купил у них меха. Когда Ивану Андреевичу это надоело, он целый день проходил по лавкам торгашей, дотошно рассматривая все меха. В конце он удивленно вопрошал каждого купца: «И это все что у вас есть?»… Ничего не купив, он переходил к следующему торговцу, чем здорово потрепал им нервы. После этого к нему больше не приставали с просьбами купить что-то.

Крылов работал до последнего своего дня, несмотря на тяжелую болезнь.

Крылов по-особенному любил свою басню «Ручей».

Как-то раз в театре очевидцы рассказывали интересный факт о Крылове. Ему не посчастливилось сидеть рядом с эмоциональным человеком, который то и дело вскрикивал что-то, подпевал выступающему и вел себя достаточно шумно. – Однако что это за безобразие?! – Громко произнес Иван Андреевич. Дерганый сосед встрепенулся и спросил, уж не к нему ли обращены эти слова. – Что вы, – отвечал Крылов, – я обратился к человеку на сцене, который мешает мне слушать вас!

В 22 года он полюбил дочь священника из Брянского уезда Анну. Девушка ответила ему взаимностью. Но когда молодые люди решили жениться, родные Анны воспротивились этому браку. Они были в дальнем родстве с Лермонтовым и, к тому же, состоятельны. Поэтому выдать замуж дочь за бедного рифмоплёта они отказались. Но Анна так тосковала, что родители наконец согласились выдать её замуж за Ивана Крылова, о чём телеграфировали ему в Санкт-Петербург. Но Крылов ответил, что у него нет денег, чтобы приехать в Брянск, и попросил привезти Анну к нему. Родные девушки были оскорблены ответом, и брак не состоялся.

В 1941 году Крылову присваивают звание академика.

Иван Андреевич очень любил табак, который не только курил, но и нюхал и жевал.

Иван Андреевич Крылов. Родился 2 (13) февраля 1769 года в Москве - умер 9 (21) ноября 1844 года в Санкт-Петербурге. Русский публицист, поэт, баснописец, издатель сатирико-просветительских журналов.

Более всего известен как автор 236 басен, собранных в девять прижизненных сборников (выходили с 1809 по 1843 гг.). Сюжеты ряда басен Крылова восходят к басням Лафонтена (который, в свою очередь, заимствовал их у , и Бабрия), хотя немало и оригинальных сюжетов. Многие выражения из басен Крылова стали крылатыми.

Отец, Андрей Прохорович Крылов (1736-1778), умел читать и писать, но «наукам не учился», служил в драгунском полку, в 1772 году отличился при защите Яицкого городка от пугачёвцев, затем был председателем магистрата в Твери. Умер в капитанском звании в бедности. Мать, Мария Алексеевна (1750-1788) после смерти мужа осталась вдовой.

Иван Крылов первые годы детства провёл в разъездах с семьёй. Грамоте выучился дома (отец его был большой любитель чтения, после него к сыну перешёл целый сундук книг); французским языком занимался в семействе состоятельных соседей. В 1777 г. он был записан в гражданскую службу подканцеляристом Калязинского нижнего земского суда, а затем Тверского магистрата. Эта служба была, по-видимому, только номинальной и Крылов считался, вероятно, в отпуске до окончания ученья.

Учился Крылов мало, но читал довольно много. По словам современника, он «посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрой толпой, с жадностью прислушиваясь к речам простолюдинов». С 1780 года начал служить подканцеляристом за копейки. В 1782 г. Крылов ещё числился подканцеляристом, но «у оного Крылова на руках никаких дел не имелось».

В это время он увлёкся уличными боями, стенка на стенку. А так как он был физически очень крепким, то выходил зачастую победителем над взрослыми мужиками.

В конце 1782 г. Крылов поехал в Санкт-Петербург с матерью, намеревавшейся хлопотать о пенсии и о лучшем устройстве судьбы сына. Крыловы остались в Санкт-Петербурге до августа 1783 г. По возвращении, несмотря долговременное незаконное отсутствие, Крылов уволился из магистрата с награждением чином канцеляриста и поступил на службу в петербургскую казённую палату.

В это время большой славой пользовался «Мельник» Аблесимова, под влиянием которого Крылов написал, в 1784 г., оперное либретто «Кофейница»; сюжет он взял из «Живописца» Новикова, но значительно изменил его и закончил счастливой развязкой. Крылов отнёс свою книгу Брейткопфу, который дал за неё автору книги на 60 рублей (Расина, Мольера и Буало), но не напечатал. «Кофейница» увидела свет только в 1868 г. (в юбилейном издании) и считается произведением крайне юным и несовершенным. При сличении автографа Крылова с печатным изданием оказывается, однако, что последнее не вполне исправно; по удалении многих недосмотров издателя и явных описок юного поэта, который в дошедшей до нас рукописи ещё не совсем отделал своё либретто, стихи «Кофейницы» едва ли могут назваться неуклюжими, а попытка показать, что новомодность (предмет сатиры Крылова - не столько продажная кофейница, сколько барыня Новомодова) и «свободные» воззрения на брак и нравственность, сильно напоминающие советницу в «Бригадире», не исключают жестокости, свойственной Скотининым, равно как и множество прекрасно подобранных народных поговорок, делают либретто 16 летнего поэта, несмотря на невыдержанность характеров, явлением для того времени замечательным. «Кофейница» задумана, вероятно, ещё в провинции, близко к тому быту, который она изображает.

В 1785 г. Крылов написал трагедию «Клеопатра» (не сохранилась) и отнёс её на просмотр знаменитому актёру Дмитревскому; Дмитревский поощрил молодого автора к дальнейшим трудам, но пьесы в этом виде не одобрил. В 1786 г. Крылов написал трагедию «Филомела», которая ничем, кроме изобилия ужасов и воплей и недостатка действия, не отличается от других «классических» тогдашних трагедий. Немногим лучше написанные Крыловым в то же время либретто комической оперы «Бешеная семья» и комедия «Сочинитель в прихожей», о последней Лобанов, друг и биограф Крылова, говорит: «Я долго искал этой комедии и сожалею, что, наконец, её нашёл». Действительно, в ней, как и в «Бешеной семье», кроме живости диалога и нескольких народных «словечек», нет никаких достоинств. Любопытна только плодовитость молодого драматурга, который вошёл в близкие сношения с театральным комитетом, получил даровой билет, поручение перевести с либретто французской оперы «L’Infante de Zamora» и надежду, что «Бешеная семья» пойдёт на театре, так как к ней уже была заказана музыка.

В казённой палате Крылов получал тогда 80-90 рублей в год, но положением своим не был доволен и перешёл в Кабинет Её Величества. В 1788 г. Крылов лишился матери, и на руках его остался малолетний брат Лев, о котором он всю жизнь заботился как отец о сыне (тот в письмах и называл его обыкновенно «тятенькой»). В 1787-1788 гг. Крылов написал комедию «Проказники», где вывел на сцену и жестоко осмеял первого драматурга того времени Я. Б. Княжнина (Рифмокрад) и жену его, дочь Сумарокова (Таратора); по свидетельству Греча, педант Тянислов списан с плохого стихотворца П. М. Карабанова. Хотя и в «Проказниках», вместо истинного комизма, мы находим карикатуру, но эта карикатура смела, жива и остроумна, а сцены благодушного простака Азбукина с Тянисловом и Рифмокрадом для того времени могли считаться очень забавными. «Проказники» не только поссорили Крылова с Княжниным, но и навлекли на него неудовольствие театральной дирекции.

В 1789 г., в типографии И. Г. Рахманинова, образованного и преданного литературному делу человека, Крылов печатает ежемесячный сатирический журнал «Почта духов». Изображение недостатков современного русского общества облечено здесь в фантастическую форму переписки гномов с волшебником Маликульмульком. Сатира «Почты духов» и по идеям, и по степени глубины и рельефности служит прямым продолжением журналов начала 70-х годов (только хлёсткие нападки Крылова на Рифмокрада и Таратору и на дирекцию театров вносят новый личный элемент), но в отношении искусства изображения замечается крупный шаг вперёд. По словам Я. К. Грота, «Козицкий, Новиков, Эмин были только умными наблюдателями; Крылов является уже возникающим художником».

«Почта духов» выходила только с января по август, так как имела всего 80 подписчиков; в 1802 г. она вышла вторым изданием.

Его журнальное дело вызвало неудовольствие властей, и императрица предложила Крылову на пять лет за счёт правительства уехать попутешествовать за границу, однако тот отказался.

В 1791-96 гг. Крылов жил в доме И. И. Бецкого на Миллионной улице, 1. В 1790 г. он написал и напечатал оду на заключение мира со Швецией, произведение слабое, но всё же показывающее в авторе развитого человека и будущего художника слова. 7 декабря того же года Крылов вышел в отставку; в следующем году он стал владельцем типографии и с января 1792 г. начинает печатать в ней журнал «Зритель», с очень широкой программой, но всё же с явной наклонностью к сатире, в особенности в статьях редактора. Наиболее крупные пьесы Крылова в «Зрителе» - «Каиб, восточная повесть», сказка «Ночи», сатирико-публицистические эссе и памфлеты («Похвальная речь в память моему дедушке», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Мысли философа по моде»).

По этим статьям (в особенности по первой и третьей) видно, как расширяется миросозерцание Крылова и как зреет его художественный талант. В это время он уже составляет центр литературного кружка, который вступал в полемику с «Московским журналом» Карамзина. Главным сотрудником Крылова был А. И. Клушин. «Зритель», имея уже 170 подписчиков, в 1793 г. превратился в «Санкт-Петербургский Меркурий», издаваемый Крыловым и А. И. Клушиным. Так как в это время «Московский журнал» Карамзина прекратил своё существование, редакторы «Меркурия» мечтали распространить его повсеместно и придали своему изданию возможно более литературный и художественный характер.

В «Меркурии» помещены всего две сатирические пьесы Крылова - «Похвальная речь науке убивать время» и «Похвальная речь Ермолафиду, говоренная в собрании молодых писателей»; последняя, осмеивая новое направление в литературе (под Ермолафидом, то есть человеком, который несёт ермолафию, или чепуху, подразумевается, как заметил Я. К. Грот, преимущественно Карамзин) служит выражением тогдашних литературных взглядов Крылова. Этот самородок сурово упрекает карамзинистов за недостаточную подготовку, за презрение к правилам и за стремление к простонародности (к лаптям, зипунам и шапкам с заломом): очевидно, годы его журнальной деятельности были для него учебными годами, и эта поздняя наука внесла разлад в его вкусы, послуживший, вероятно, причиной временного прекращения его литературной деятельности. Чаще всего Крылов фигурирует в «Меркурии», как лирик и подражатель более простых и игривых стихотворений Державина, причём он выказывает более ума и трезвости мысли, нежели вдохновения и чувства (особенно в этом отношении характерно «Письмо о пользе желаний», оставшееся впрочем, не напечатанным). «Меркурий» просуществовал всего один год и не имел особого успеха.

В конце 1793 г. Крылов уехал из Петербурга; чем он был занят в 1794-1796 гг., известно мало. В 1797 году он встретился в Москве с князем С. Ф. Голицыным и уехал к нему в имение Зубриловка, в качестве учителя детей, секретаря и т. п., во всяком случае не в роли дармоеда-приживальщика. В это время Крылов обладал уже широким и разносторонним образованием (он хорошо играл на скрипке, знал по-итальянски и т. д.), и хотя по-прежнему был слаб в орфографии, оказался способным и полезным преподавателем языка и словесности (см. «Воспоминания» Ф. Ф. Вигеля). Для домашнего спектакля в доме Голицына он написал шуто-трагедию «Трумф» или «Подщипа» (напечатанную сперва за границей в 1859 году, потом в «Русской старине», 1871 г., кн. III), грубоватую, но не лишённую соли и жизненности пародию на классическую драму, и через неё навсегда покончил с собственным стремлением извлекать слёзы зрителей. Меланхолия от сельской жизни была такой, что однажды приезжие дамы его застали у пруда совершенно голым, заросшим бородой и с нестриженными ногтями.

В 1801 году князь Голицын был назначен рижским генерал-губернатором, и Крылов определился к нему секретарём. В том же или в следующем году он написал пьесу «Пирог» (напеч. в VI т. «Сбор. Акд. Наук»; представлена в 1 раз в Петербурге в 1802 г.), лёгкую комедию интриги, в которой, в лице Ужимы, мимоходом задевает антипатичный ему сентиментализм. Несмотря на дружеские отношения со своим начальником, Крылов 26 сентября 1803 г. вновь вышел в отставку. Что делал он следующие 2 года, мы не знаем; рассказывают, что он вёл большую игру в карты, выиграл один раз очень крупную сумму, разъезжал по ярмаркам и пр. За игру в карты ему одно время было запрещено появляться в обеих столицах.

В 1805 г. Крылов был в Москве и показал И. И. Дмитриеву свой перевод (с французского языка) двух басен Лафонтена: «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста». По словам Лобанова, Дмитриев, прочитав их, сказал Крылову: «это истинный ваш род; наконец, вы нашли его». Крылов всегда любил Лафонтена (или Фонтена, как он называл его) и, по преданию, уже в ранней юности испытывал свои силы в переводах басен, а позднее, может быть, и в переделках их; басни и «пословицы» были в то время в моде. Прекрасный знаток и художник простого языка, всегда любивший облекать свою мысль в пластическую форму аполога, к тому же сильно склонный к насмешке и пессимизму, Крылов, действительно, был как бы создан для басни, но всё же не сразу остановился он на этой форме творчества: в 1806 г. он напечатал только 3 басни, а в 1807 г. появляются три его пьесы, из которых две, соответствующие сатирическому направлению таланта Крылова, имели большой успех и на сцене: это «Модная лавка» (окончательно обработана ещё в 1806 г. и в первый раз представлена в Петербурге 27 июля) и «Урок дочкам» (сюжет последней свободно заимствован из «Précieuses ridicules» Мольера; представлена в первый раз в Петербурге 18 июня 1807 года). Объект сатиры в обеих один и тот же, в 1807 г. вполне современный - страсть нашего общества ко всему французскому; в первой комедии французомания связана с распутством, во второй доведена до геркулесовых столпов глупости; по живости и силе диалога обе комедии представляют значительный шаг вперёд, но характеров нет по-прежнему.

Третья пьеса Крылова: «Илья Богатырь, волшебная опера» написана по заказу А. Л. Нарышкина, директора театров (поставлена в первый раз 31 декабря 1806 г.); несмотря на массу чепухи, свойственной феериям, она представляет несколько сильных сатирических черт и любопытна как дань юному романтизму, принесённая таким крайне неромантическим умом.

Неизвестно, к какому времени относится неоконченная (в ней всего полтора действия, и герой ещё не появлялся на сцену) комедия Крылова в стихах: «Лентяй» (напеч. в VI т. «Сборника Акад. Наук»); но она любопытна, как попытка создать комедию характера и в то же время слить её с комедией нравов, так как недостаток, изображаемый в ней с крайней резкостью, имел свои основы в условиях жизни русского дворянства той и позднейшей эпохи.

Высокого положения в литературе Крылов достиг не сразу; Жуковский, в своей статье «О басне и баснях Крылова», написанной по поводу изд. 1809 г., ещё сравнивает его с И. И. Дмитриевым, не всегда к его выгоде, указывает в его языке «погрешности», «выражения противные вкусу, грубые» и с явным колебанием «позволяет себе» поднимать его кое-где до Лафонтена, как «искусного переводчика» царя баснописцев. Крылов и не мог быть в особой претензии на этот приговор, так как из 27 басен, написанных им до тех пор, в 17 он., действительно, «занял у Лафонтена и вымысел, и рассказ»; на этих переводах Крылова, так сказать, набивал себе руку, оттачивал оружие для своей сатиры. Уже в 1811 г. он выступает с длинным рядом совершенно самостоятельных (из 18 басен 1811 г. документально заимствованных только 3) и часто поразительно смелых пьес, каковы «Гуси». «Листы и Корни», «Квартет», «Совет мышей» и пр. Вся лучшая часть читающей публики тогда же признала в Крылове огромный и вполне самостоятельный талант; собрание его «Новых басен» стало во многих домах любимой книгой, и злостные нападки Каченовского («Вестн. Европы» 1812 г., № 4) гораздо более повредили критику, чем поэту. В год Отечественной войны 1812 года Крылов становится политическим писателем, именно того направления, которого держалось большинство русского общества. Также ясно политическая идея видна и в баснях двух последующих годов, напр. «Щука и Кот» (1813) и «Лебедь, Щука и Рак» (1814; она имеет в виду не Венский конгресс, за полгода до открытия которого она написана, а выражает недовольство русского общества действиями союзников ). В 1814 году Крылов написал 24 басни, все до одной оригинальные, и неоднократно читал их при дворе, в кружке императрицы Марии Феодоровны. По вычислению Галахова, на последние 25 лет деятельности Крылова падает только 68 басен, тогда как на первые двенадцать - 140.

В 1810 г. он вступает помощником библиотекаря в Императорскую публичную библиотеку, под начальство своего прежнего начальника и покровителя А. Н. Оленина; тогда же ему назначается пенсия в 1500 рублей в год, которая впоследствии (28 марта 1820 г.), «во уважение отличных дарований в российской словесности», удваивается, а ещё позднее (26 февраля 1834 г.) увеличивается вчетверо, при чём он возвышается в чинах и в должности (с 23 марта 1816 г. он назначен библиотекарем); при выходе в отставку (1 марта 1841 г.) ему, «не в пример другим», назначается в пенсию полное его содержание по библиотеке, так что всего он получает 11700 руб. асс. в год.

Уважаемым членом «Беседы любителей русской словесности» Крылов является с самого её основания. 16 декабря 1811 года он избран членом Российской Академии, 14 января 1823 года получил от неё золотую медаль за литературные заслуги, а при преобразовании Российской Академии в отделение русского языка и словесности академии наук (1841) был утверждён ординарным академиком (по преданию, император Николай I согласился на преобразования с условием, «чтобы Крылов был первым академиком»). 2 февраля 1838 года в Петербурге праздновался 50-летний юбилей его литературной деятельности с такою торжественностью и вместе с тем с такою теплотой и задушевностью, что подобного литературного торжества нельзя указать раньше так называемого Пушкинского праздника в Москве.

Скончался Иван Андреевич Крылов 9 ноября 1844 года. Похоронен 13 ноября 1844 года на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. В день похорон друзья и знакомые И. А. Крылова вместе с приглашением получили по экземпляру изданных им басен, на заглавном листе которых под траурною каймою было напечатано: «Приношение на память об Иване Андреевиче, по его желанию».

Мы высоко ценим людей, добившихся выдающихся результатов в той или иной области. В деле написания басен непревзойдённый мастер – Иван Андреевич Крылов.

Появился будущий знаменитый баснописец на свет 2 февраля 1768 года. Детские годы маленького Вани были далеко не радужными. Его отец, Андрей Прохорович Крылов, был бедным армейским офицером, по долгу службы вынужденный часто менять место своего пребывания.

Вскоре после рождения сына, в самый разгар Пугачёвского бунта он получил распоряжение отправиться в город Оренбург. Вскоре туда прибыла и его супруга, Мария Алексеевна вместе с сыном Ваней.

При защите Яицкой крепости от Пугачева, отец Крылова проявил лучшие свои качества, а после окончания военных операций перешёл на гражданскую службу. Его новое рабочее место – председатель губернского магистрата. Заниматься сыном ему было некогда, и все заботы о маленьком Ване легли на мать, Марию Алексеевну. Желая дать сыну хорошее образование, она договорилась с богатым помещиком Львовым, и Ваня начал посещать уроки учителя-француза вместе с барскими детьми. Однако учеба с иностранным учителем шла туго.

Но даже её пришлось бросить на одиннадцатом году жизни мальчика. Мария Алексеевна овдовела, и семья осталась без средств к существованию. Мать Крылова вынуждена была устроить сына на работу, подканцеляристом в суд, а в 12 лет мальчик был переведён на должность канцеляриста в тверской магистрат.

Свободного времени у юного Крылова оставалось по-прежнему много, и он любил проводить его на улицах и площадях города, среди простого народа. Его чуткое ухо улавливало остроты и шутки, он проявлял интерес к простонародным рассказам, прислушивался к говору обычных людей. Именно эти впечатления детства, простые русские лукавинки, прибаутки, услышанные в народе, навсегда запали в душу будущего литератора.

Воспитанием и образованием сына продолжала заниматься мать. Дальнейшему развитию юного Крылова помогали и книги, оставшиеся после отца. С усердием и интересом мальчик прочитывал всё подряд, не выбирая особо тематику. Иван Андреевич и сам решил попробовать себя на литературном поприще; и на пятнадцатом году жизни из-под его пера выходит комическая опера «Кофейница», созданная по образу и подобию тогдашних модных вещиц.

А между тем средств к существованию в семье по-прежнему катастрофически не хватало, и Мария Алексеевна принимает решение ехать в Петербург, в надежде выхлопотать себе пенсию и удачно пристроить сына.

Двадцать пять рублей в месяц – новое жалованье будущего поэта, получаемое им в казённой палате в Петербурге, куда он прибыл вместе с Марией Алексеевной в 1783 году. Денег немного, и приходилось на всём экономить.

Но это было ничто по сравнению со смертью матери, которой Крылов лишился в 1788 году. Для него это был большой удар. О матери, с большой сердечностью Иван Андреевич вспоминал до конца своих дней.

Написанная Крыловым «Кофейница» «не давала ему покоя» и он решил обратиться к владельцу типографии Брейткопфу с просьбой купить его произведение. Брейткопф заинтересовался и предложил плату за труд – шестьдесят рублей ассигнациями. Но сочинитель денег не взял, на всю сумму он решил набрать книг. Он предпочёл выбрать Расина, Мольера и Буало. Мольер и Буало стали впоследствии его учителями в плане изучения сатирических начал, а благодаря Расину Крылов проявил интерес к героям Греции и Рима.

Находясь под влиянием книг, а также посещения театральных спектаклей, Иван Андреевич выдаёт новое произведение – трагедию «Клеопатра». Эта вещь – подобие французским трагедиям. Судьба у пьесы осталась незавидной, её в пух и прах раскритиковал знаменитый актёр Дмитревский, к которому обратился Крылов за отзывом. Но, выслушивая критику актёра, Крылов одновременно получил и первые уроки словесности, которые пригодились ему в дальнейшем.

Детские и юношеские годы Крылова были непростыми. Но так, как сложились обстоятельства его жизни, именно они способствовали появлению того оригинального отпечатка, который в дальнейшем и определил характерную особенность басен Крылова.

Но до написания первой басни было ещё далеко. Лишь в 1806 году, в Москве, Крылов случайно знакомится с Иваном Ивановичем Дмитриевым, которому показывает две свои басни «Дуб и трость» и «Разборчивую невесту» (перевод из Лафонтена). Дмитриев сразу разглядел оригинальность бесенных произведений Крылова, всячески нахвалил начинающего баснописца и уговорил его не покидать этот род литературы.

Умер в капитанском звании в бедности. Мать, Мария Алексеевна (1750-1788) после смерти мужа осталась вдовой.

Иван Крылов первые годы детства провёл в разъездах с семьёй. Грамоте выучился дома (отец его был большой любитель чтения, после него к сыну перешёл целый сундук книг); французским языком занимался в семействе состоятельных соседей. В 1777 г. он был записан в гражданскую службу подканцеляристом Калязинского нижнего земского суда, а затем Тверского магистрата. Эта служба была, по-видимому, только номинальной, и Крылов считался, вероятно, в отпуске до окончания ученья.

Учился Крылов мало, но читал довольно много. По словам современника, он «посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрой толпой, с жадностью прислушиваясь к речам простолюдинов» . С 1780 года начал служить подканцеляристом за копейки. В 1782 г. Крылов ещё числился подканцеляристом, но «у оного Крылова на руках никаких дел не имелось».

В это время он увлёкся уличными боями, стенка на стенку. А так как он был физически очень крепким, то выходил зачастую победителем над взрослыми мужиками.

Первым переводчиком Крылова на азербайджанский язык был Аббас-Кули-Ага Бакиханов . В 30-е годы XIX века, ещё при жизни самого Крылова, он перевел басню «Осел и Соловей». Уместно будет отметить, что, например, на армянский язык первый перевод был сделан в 1849 году, а на грузинский - в 1860. Свыше 60-ти басен Крылова в 80-х годах XIX века перевел Гасаналиага хан Карадагский .

Последние годы

В конце жизни Крылов был обласкан царской фамилией. Имел чин статского советника , шеститысячный пенсион. С марта 1841 года до конца жизни квартировал в доходном доме Блинова на 1-й линии Васильевского острова, 8.

Крылов жил долго и своим привычкам не изменял ни в чём. Полностью растворился в лени и гурманстве. Он, умный и не слишком добрый человек, в конце концов сжился с ролью добродушного чудака, нелепого, ничем не смущающегося обжоры. Придуманный им образ пришёлся ко двору, и в конце жизни он мог позволить себе всё, что угодно. Не стеснялся быть обжорой, неряхой и лентяем.

Все считали, что Крылов умер от заворота кишок вследствие переедания, а на самом деле - от двухстороннего воспаления лёгких .

Современники считали, что дочь его кухарки Саша была от него. Это подтверждается тем, что он отдал её в пансион. А когда кухарка умерла, воспитывал её как дочь и дал за неё большое приданое. Перед смертью всё своё имущество и права на свои сочинения завещал мужу Саши .

Признание и адаптации

• Крылов имел чин статского советника, состоял действительным членом Императорской Российской академии (с 1811), ординарным академиком Императорской Академии наук по Отделению Русского языка и словесности (с 1841).

Увековечение имени

• Улицы и переулки имени Крылова есть в десятках городов России и стран бывшего СССР и в Казахстане
• Памятник в Летнем саду Санкт-Петербурга
• В Москве у Патриарших прудов установлен памятник Крылову и героям его басен
• В Санкт-Петербурге, Ярославле и Омске есть детские библиотеки имени И. А. Крылова

В музыке

Басни И. А. Крылова положены на музыку, например, А. Г. Рубинштейном - басни «Кукушка и Орёл», «Осёл и Соловей», «Стрекоза и Муравей», «Квартет». А также - Ю. М. Касьяником : вокальный цикл для баса и ф-но (1974) «Басни Крылова» («Ворона и Лисица», «Прохожие и Собаки», «Осёл и Соловей», «Две Бочки», «Троеженец»).

Сочинения

Басни

Алкид Апеллес и ослёнок Бедный богач Безбожники Белка (известны две басни про белку) Богач и Поэт Бочка Бритвы Булат Булыжник и Алмаз Бумажный змей Василек Вельможа Вельможа и Поэт Вельможа и Философ Водолазы Водопад и Ручей Волк и Волчонок Волк и Журавль Волк и Кот Волк и Кукушка Волк и Лисица Волк и Мышонок Волк и Пастухи Волк и Ягнёнок Волк на псарне Волки и Овцы Ворона Ворона и Курица Воронёнок Воспитание Льва Голик Госпожа и две Служанки Гребень Два голубя Два Мальчика Два Мужика Две бочки Две Собаки Демьянова уха Дерево Дикие Козы Дуб и трость Заяц на ловле Зеркало и Обезьяна Змея и Овца Камень и Червяк Квартет Клеветник и Змея Колос Комар и Пастух Конь и Всадник Кот и Повар Котёл и Горшок Котенок и Скворец Кошка и Соловей Крестьяне и Река Крестьянин в беде Крестьянин и Змея Крестьянин и Лисица Крестьянин и Лошадь Крестьянин и Овца

Крестьянин и Работник Крестьянин и Разбойник Крестьянин и Собака Крестьянин и Смерть Крестьянин и Топор Кукушка и Горлинка Кукушка и Петух Кукушка и Орёл Купец Лань и Дервиш Ларчик Лев и Барс Лев и Волк Лев и Комар Лев и Лисица Лев и Мышь Лев и Человек Лев на ловле Лев состарившийся Лев, Серна и Лиса Лиса-строитель Лисица и Виноград Лисица и Куры Лисица и осёл Лисица и Сурок Листы и Корни Любопытный Лягушка и Вол Лягушка и Юпитер Лягушки, просящие царя Мальчик и Змея Мальчик и Червяк Мартышка и очки Медведь в сетях Медведь у Пчёл Мельник Механик Мешок Мирская сходка Мирон Мор Зверей Мот и Ласточка Музыканты Муравей Муха и дорожные Муха и Пчела Мышь и Крыса Обед у медведя Обезьяна Обезьяны Овцы и Собаки Огородник и Философ Оракул Орёл и Крот Орёл и Куры Орёл и Паук Орёл и Пчела

Осёл и Заяц Осёл и Мужик Осёл и Соловей Откупщик и Сапожник Охотник Павлин и соловей Парнас Пастух Пастух и море Паук и Пчела Петух и Жемчужное зерно Пёстрые овцы Пловец и Море Плотичка Подагра и Паук Пожар и Алмаз Похороны Прихожанин Прохожие и Собаки Пруд и Река Пустынник и Медведь Пушки и Паруса Пчела и Мухи Разборчивая невеста Раздел Роща и огонь Ручей Рыбья пляска Рыцарь Свинья Свинья под Дубом Синица Скворец Скупой Скупой и Курица Слон в случае Слон и Моська Слон на воеводстве Собака и Лошадь Собака, Человек, Кошка и Сокол Собачья дружба Совет Мышей Сокол и Червяк Соловьи Сочинитель и разбойник Старик и трое молодых Стрекоза и Муравей Тень и Человек Троежёнец Тришкин кафтан Трудолюбивый Медведь Филин и Осёл Фортуна и Нищий Хмель Хозяин и Мыши Цветы Червонец Чиж и Ёж Чиж и Голубь Щука и Кот Щука и мышонок Ягнёнок

Другие сочинения

• Кофейница (1783, опубл. 1869, либретто комической оперы)
• Бешеная семья (1786, комедия)
• Сочинитель в прихожей (1786-1788, опубл. 1794, комедия)
• Проказники (1786-1788, опубл. 1793, комедия)
• Филомела (1786-1788, опубл. 1793, трагедия)
• Американцы (1788, комедия, совместно с А. И. Клушиным)
• Каиб (1792, сатирическая повесть)
• Ночи (1792, сатирическая повесть; незакончено)
• Трумф («Подщипа»; 1798-1800, опубл. 1859; распространялась в рукописных списках)
• Пирог (1801, опубл. 1869, комедия)
• Модная лавка (1806, комедия)
• Урок дочкам (1807, комедия)
• Илья-бога­тырь (1807, комедия)

Библиография

• Первые монографии о Крылове написаны его приятелями - M. E. Лобановым () и П. А. Плетнёвым (при полном собрании сочинений Ивана Крылова, изд. Ю. Юнгмейстером и Э. Веймаром в 1847 г.); биография Плетнёва много раз перепечатывалась как при собрании сочинений Крылова, так и при его баснях.

• Заметки, материалы и статьи о нём появлялись как в исторических, так и в общих журналах (список их см. у Межова, «История русской и всеобщей слов.», СПб., 1872, а также у Кеневича и Л. Майкова).

• Серьёзная и добросовестная, но далеко не полная работа В. Ф. Кеневича : Библиографические и исторические примечания к басням Крылова. 2-е изд. С.-Петербург, 1878 .

• Ценный материал представляет статья Л. Н. Майкова: «Первые шаги И. А. Крылова на литературном поприще» («Русский вестник » 1889 г.; перепечатано в «Историко-литературных очерках», СПб. 1895).
• А. И. Лященко , в «Историческом вестнике » (1894 г. № 11);
• А. Кирпячникова в «Почине»,
• В. Перетца в «Ежегодн. Имп. Театров на 1895 г.»
• ряд статей о Крылове в «Журнале Мин. Нар. Просв.» 1895 г. Амона, Драганова и Нечаева (последняя вызвала брошюру А.И. Лященко).

• научная работа о Крылове вышла под редакцией Каллаша (СПб., -).

• С. Бабинцев. Мировая известность Крылова (И. А. Крылов. Исследования и материалы. Москва, ОГИЗ, 1947, 296 стр.), 274 стр.
• М. Рафили . И. А. Крылов и азербайджанская литература, Баку, Азернешр, 1944, стр. 29-30.
• М. Гордин. «Жизнь Ивана Крылова».

• Бабинцев С. М. И. А. Крылов: Очерк его издательской и библиотечной деятельности / Всесоюзная книжная палата , Министерство культуры СССР , Главиздат. - М .: Издательство Всесоюзной книжной палаты , 1955. - 94, с. - (Деятели книги). - 15 000 экз. (обл.)

Напишите отзыв о статье "Крылов, Иван Андреевич"

Примечания

Ссылки

• в библиотеке Максима Мошкова
• на официальном сайте РАН
• – лекторий НИУ ВШЭ.

Произведения Ивана Крылова Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург. Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына. «Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был». Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал. Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее. – А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.) Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь. – Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся. – Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит! Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею. – Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе. – Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она. – Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы. – Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду. Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней. – Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот. Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой. Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки. – Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала. – Что с тобой, Маша? – Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала. – Получили от Андрея что нибудь? – сказала она. – Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно. – Так ничего? – Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении. – Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали. – Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m"aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.] – А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке. – Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.) – И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты. – Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания. – Non, c"est l"estomac… dites que c"est l"estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной. – Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя. Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка. – Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку. – Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует. – Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.) – Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет. Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое. Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату. – С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув. – Ах как я рада, няня. – Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту. В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет. – Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю. – Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал. Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам. Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком. Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки. – Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос. – Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур… – Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски. Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то. – Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка? – Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу. Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру. – Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини. Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее. – Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него. – Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты. Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались. – Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то. – Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка. «Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками. «Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны. Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок. Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо. Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика. Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели. Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына. – Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа! Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого. – Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга. Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная. В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых. В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен. – Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова… – Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце! – Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню? – Какие глупости… – Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова. Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд. Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой. Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома. С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах. ХI На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов. Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц. – Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет. – Куда я не поеду по приказанию г"афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать. – Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай. – А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать. – Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая. «Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое? – А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне. Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого… – Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного. «Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай. – Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала… Иван Крылов — русский публицист, поэт, баснописец, издатель сатирико-просветительских журналов. Более всего известен как автор 236 басен. Биография Крылова пользуется большой популярностью на протяжении многих лет, ведь множество его цитат стали популярными крылатыми выражениями. Обратите внимание, что мы уже рассказывали самые . Здесь же вы познакомитесь с особенностями его и творчества. Надеемся, что данный материал будет полезен и интересен не только для школьников 3, 5 или 6 класса, но и для всех любознательных читателей. Итак, перед вами краткая биография Ивана Крылова . Краткая биография Крылова Иван Андреевич Крылов родился в феврале 1769 года в , в семье бедного армейского офицера. Отец будущего баснописца, Андрей Крылов, отличился при подавлении пугачевского бунта, но никаких наград не получил. Переехав в Тверь с супругой и двумя сыновьями, он занял должность председателя магистрата, которая приносила семье крайне скудный доход. Умер отец Крылова в чине капитана в 1778 г. На тот момент Ивану было всего 9 лет. Детство и юность После смерти отца жизнь семьи Крыловых стала еще беднее. Получив в наследие от своего родителя огромный сундук с книгами, Иван с увлечением перечитывал их. Это позволяло ему на время забывать о тяготах жизни. Возможно Крылов никогда бы не получил образования по причине бедности, если бы не добрые соседи, которые позволили ему слушать уроки домашних учителей преподававших их детям. Таким образом, Иван Андреевич выучил французский язык. В прошествии нескольких лет мать Крылова вместе с двумя сыновьями поехала в . Там ей удалось устроить Ивана приказным служителем в казённую палату. Образование Читая биографию Крылова нельзя не восхищаться его страстным желанием . Не получив никакого системного образования, он с чрезвычайным упорством изучал самостоятельно. Постоянно много читая, он овладел богатейшим . К тому же, Крылов постоянно вращался среди простых людей и прекрасно знал их быт и манеру выражаться. В 15-летнем возрасте он написал небольшую комическую оперу, сочинив для неё куплеты и назвав ее «Кофейница». Надо сказать, что это был первый литературный дебют в биографии Крылова. И хоть опера была не очень успешной, язык ее написания был богатым и ярким. Творчество Когда Крыловы переехали в Петербург, там в это время появился первый общедоступный театр. Естественно, что творчески одаренный молодой человек сразу же в нем побывал, и даже подружился с некоторыми артистами. Это стало важным событием в его биографии. Не желая тратить время на казенную службу, Крылов увольняется и целиком погружается в литературную деятельность. Иван Крылов в молодости Написав трагедию «Филомела», Иван Андреевич пытался подражать классикам, что было сразу же замечено критиками. Сюжет и форма произведения были довольно банальными, однако эта неудача не смутила и не остановила молодого писателя. Далее Крылов написал несколько комедий: «Бешеная семья», «Проказники» и «Сочинитель в прихожей». И хоть в сравнении с «Филомелой» эти вещи были более качественными, ни одно из перечисленных произведений все же не впечатлило читателя. Первые басни Крылова Первые басни в биографии Ивана Андреевича Крылова были напечатаны без подписи. Они появились в журнале «Утренние часы» в 1788 году. Три произведения, называвшиеся «Стыдливый игрок», «Судьба игроков», «Новопожалованный осёл», остались практически не замеченными, так как в них было много сарказма и едкости, но мало мастерства. Издательство журналов В 1789 г. Иван Крылов вместе с Рахманиным начал издавать журнал «Почта духов». Однако он не пользовался успехом, в связи с чем его пришлось в том же году закрыть. Через 3 года с группой единомышленников Крылов издает журнал под названием «Зритель». Ещё через год появляется журнал «Санкт-Петербургский Меркурий». В этих изданиях печатались некоторые прозаические произведения Крылова, наиболее яркие из которых повесть «Каиб» и довольно смелая для своего времени статья «Похвальная речь моему дедушке», обличающая помещичье самодурство. Темные пятна биографии Возможно, со стороны властей на него начали оказывать давление, или, как считают некоторые биографы, неудача на литературном поприще толкнула его на поиски счастья в другой деятельности. Так или иначе, но в это время Крылов почти забросил писательство, и только в 1806 г. возвращается к активной литературной деятельности. Расцвет творчества и признание Он пишет уже довольно талантливые переводы лафонтеновских басен «Дуб и трость», «Разборчивая невеста» и «Старик и трое молодых». В том же 1806 г. Иван Крылов вернулся в Санкт-Петербург и поставил комедию «Модная лавка». В следующем году ещё одну – «Урок дочкам». Общество с большим воодушевлением встречает эти постановки, так как в них Крылов высмеивает и французоманию, начавшуюся еще до . В 1809 г. в биографии Крылова наблюдается серьезный творческий взлёт. Первое издание его басен, состоящее из 23 произведений (среди которых всем известное «Слон и Моська»), пользуется огромной популярностью. С этих пор Иван Андреевич Крылов становится известным баснописцем, чьих новых произведений с нетерпением ждёт публика. В это же время он возвращается к государственной службе, и сначала поступает на заметную должность в Монетный департамент, а через 2 года – в Императорскую публичную библиотеку, где он проработал с 1812 по 1841 год. В этот период биографии Иван Крылов очень изменился. Он стал благодушным и сдержанным. Более того, современники отмечали, что он очень спокоен, ироничен и все больше ленив. С 1836 г. Крылов уже ничего не пишет, а в 1838 г. литературная общественность торжественно празднует 50-летие творческой деятельности баснописца. Всего из-под пера Ивана Андреевича Крылова вышло больше 200 басен. В одних он обличал русскую действительность, в других – людские пороки, а третьи были просто стихотворными анекдотами. Множество удивительно точных и метких Крылова стали , вошедшими в разговорную речь и обогатившими русский язык. Краткая биография Крылова не позволяет во всей полноте передать значение баснописца для русской литературы. Можно лишь сказать, что прижизненную популярность Ивана Андреевича можно сравнить только с популярностью , и . Личная жизнь О рассеянности, небрежной неряшливости и невероятном аппетите Крылова ходили легенды и слагались . Иван Андреевич абсолютно равнодушно относился к своему внешнему виду. Казалось бы, что такой человек никак не мог пользоваться вниманием прекрасного пола. Тем не менее, сохранились сведения его современников, утверждавших, что личная жизнь Ивана Крылова хотя и не была бурной, но уж точно не отсутствовала. В 22-летнем возрасте он влюбился в Анну, – дочь священника из Брянского уезда. Однако, несмотря на взаимные чувства со стороны девушки, до свадьбы дело не дошло, так как родные Анны были против брака. Они были в дальнем родстве с и, к тому же, состоятельны. Поэтому выдать дочь замуж за бедного рифмоплёта они отказались. Но Анна так тосковала, что родители, наконец, согласились отдать ее за Ивана Крылова, о чём телеграфировали ему в Санкт-Петербург. Получив письмо, Крылов преспокойно ответил, что у него нет для того, чтобы приехать в Брянск, и предложил родителям Анны привезти невесту к нему. Естественно, родные девушки были оскорблены ответом, вследствие чего брак так и не состоялся. Из биографии Крылова достоверно известно, что к нему были неравнодушны и многие именитые дамы. Например, его любила балерина, бывшая содержанкой великого князя Константина Павловича. Более того, современники говорили, что обаятельному толстяку очень симпатизировала сама императрица Мария Фёдоровна. И это несмотря на то, что Иван Андреевич осмелился как-то появиться перед ней в дырявом сапоге, из которого торчал палец, да ещё и чихнуть, когда целовал императрице руку. Иван Крылов так никогда и не женился. Официально детей у него тоже не было, хотя современники считали, что дочь его кухарки, Саша, была от него. Это подтверждается тем, что Крылов отдал её в пансион, а когда кухарка умерла, воспитывал её, как родную дочь, и дал за неё большое приданое. Перед смертью всё своё имущество и права на свои сочинения баснописец завещал мужу Саши. Смерть Крылова Интересен факт, что существовала версия, будто Крылов умер от заворота кишок вследствие переедания. На самом же деле он умер от двустороннего воспаления . Похороны Крылова были пышными. Сам граф Орлов – второй человек в государстве – отстранил одного из студентов и нёс гроб великого баснописца. В честь Ивана Крылова в России и странах названо много городов и улиц, а его творчество и биография кратко изучается школьниками 3, 5 и 6 классов. Если вам понравилась краткая биография Ивана Крылова – поделитесь ею в социальных сетях. Если же вам нравятся биографии известных людей вообще, и в частности – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно! Понравился пост? Нажми любую кнопку. Разделы Сочинения 11 класс Краткие содержания Времена года Про природу Лето testet.ru © 2024 Сайт для учеников и учителей Сочинения 11 класс Краткие содержания Времена года Про природу Лето Сочинения 11 класс Краткие содержания Времена года Про природу Лето