Великорусы.

Главная

Биографии

Великорусы.

Историческая правда и украинофильская пропаганда Волконский Александр Михайлович

6. Великороссы, малороссы и белорусы

Мы видели, что до нашествия татар на всем пространстве тогдашней России действовала и господствовала единая народность - русская. Но мы видели также, что лет сто после этого нашествия, с XIV века, встречается (для Галиции) официальное название «Малая Россия», название, от которого со временем произойдет наименование части нашего южного населения малороссами. У этого населения сложится особое наречие, свои обычаи, а в XVII веке появится некоторое, хотя и зачаточное, подобие государственной самостоятельности. Такие исторические явления не импровизируются; корни их должны уходить в глубь веков - и не вправе ли мы предположить, что уже за рассматриваемый домонгольский период в толще народной происходили какие-то изменения, издалека подготовлявшие раздвоение единой русской народности?

В 1911 году в Петрограде скончался маститый профессор Ключевский, новейший из корифеев русской историографии, человек, одаренный исключительным даром проникновения в тайники былой жизни народа. От прикосновения его критического резца с исторических личностей спадают условные очертания, наложенные на их облик традиционными, на веру повторявшимися поверхностными суждениями. Ни воплощения государственных добродетелей, ни носителей беспримерного злодейства вы не встретите на страницах его книги, там пред вами проходят живые люди - сочетание эгоизма и доброты, государственной мудрости и безрассудных личных вожделений. Но не только Андрей Боголюбский или Иван Грозный воскресают под его творческим прикосновением; оживает и безымянный, почти безмолвный строитель своей истории - обыденный русский человек: он бьется за жизнь в тисках суровой природы, отбивается от сильных врагов и поглощает слабейших; он пашет, торгует, хитрит, покорно терпит и жестоко бунтует; он жаждет над собой власти и свергает ее, губит себя в распрях, уходит в дремучие леса молитвенно схоронить в скиту остаток своих годов или убегает на безудержный простор казачьих степей; он живет ежедневной серой жизнью мелких личных интересов - этих назойливых двигателей, из непрерывной работы которых слагается остов народного здания; а в годы тяжких испытаний поднимается до высоких порывов деятельной любви к гибнущей родине. Этот простой русский человек живет на страницах Ключевского таким, как был, без прикрас, во всей пестроте своих стремлений и дел. Крупные личности, яркие события - это у Ключевского лишь вехи исторического изложения: к ним тянутся и от них отходят многотысячные нити к тем безвестным единицам, которые своей ежедневной жизнью, сами того не зная, сплетают ткань народной истории. Мысль Ключевского, зарожденная в высокой области любви к правде, за десятки лет ученого труда пронизала мощный слой исторического сырого материала, претворила его и течет спокойная, струей исключительного удельного веса, бесстрастная и свободная. Нигде нет фразы, нигде он не унижается до одностороннего увлечения, всюду у него, как в самой жизни, сочетание света и тени, всюду о лицах, классах, народностях, об эпохах беспристрастное, уравновешенное суждение. В наш век рабской партийной мысли и лживых слов книга эта - умственная услада и душевное отдохновение. Ей мы можем довериться. О разветвлении русского народа она повествует так.

Киевская Россия достигла своего расцвета в середине XI века. Со смерти Ярослава I (1054 год) начинается постепенное увядание; основной его причиной была беспрерывная борьба с азиатскими племенами, давившими на Южную Русь с востока и с юга. Россия отбивалась и переходила сама в наступление; нередко соединенные княжеские дружины углублялись далеко в степь и наносили жестокие поражения половцам и иным кочевникам; но на смену одним врагам приходили с востока другие. Силы Руси истощались в неравной борьбе, и наконец она не выдержала, стала сдавать. Жизнь в пограничных землях (на востоке по Ворскле, на юге по Роси) сделалась не в меру опасной, и с конца XI века население стало их покидать. От XII века имеем ряд неопровержимых свидетельств запустения Переяславского княжества, то есть пространства между Днепром и Ворсклой. В 1159 году поспорили между собой два двоюродных брата: князь Изяслав, только что занявший киевский престол, и Святослав, заменивший его на столе черниговском. На упреки первого Святослав отвечает, что, «не хотя лить крови христианской», он смиренно удовлетворился «городом Черниговом с семью другими городами, да и то пустыми: живут в них псари да половцы». Значит, в этих городах остались лишь княжеские дворовые люди да мирные половцы, перешедшие на Русь. В числе этих семи запустелых городов мы, к нашему удивлению, встречаем и один из самых старинных и богатых городов Киевской Руси - Любеч, лежащий на Днепре. Если запустели города даже в самом центре страны, то что же сталось с беззащитными деревнями? Одновременно с признаками отлива населения из Киевской Руси замечаем и следы упадка ее экономического благосостояния. Внешние торговые обороты ее все более стеснялись торжествовавшими кочевниками. «…А вот поганые уже и пути (торговые) у нас отнимают», - говорит в 1167 году князь Мстислав Волынский, стараясь подвинуть свою братию князей в поход на степных варваров.

Итак, запустение южной части Киевщины во второй половине XII века не подлежит сомнению. Остается решить вопрос, куда девалось население пустевшей Киевской Руси.

Отлив населения из Приднепровья шел в XII–XIV веках в двух направлениях: на северо-восток и на запад. Первое из этих движений привело к зарождению великорусской ветви русского народа, второе - к зарождению малороссийской его ветви.

Великороссы

Переселение на северо-восток направлялось в пространство, лежащее между верхней Волгой и Окой, в ростово-суздальские земли. Страна эта была отделена от киевского юга дремучими лесами верховьев Оки, заполнявшими пространство нынешней Орловской и Калужской губерний. Прямых сообщений между Киевом и Суздалем почти не существовало. Владимир Мономах (?1125), неутомимый ездок, на своем веку изъездивший русскую землю вдоль и поперек, говорит в поучении детям с некоторым оттенком похвальбы, что один раз он проехал из Киева в Ростов этими лесами, - настолько это было тогда трудное дело. Но в середине XII века ростово-суздальский князь Юрий I, воюя за киевский стол, водил этим путем против своего соперника, волынского Изяслава, из Ростова к Киеву целые полки. Значит, за этот период произошло какое-то движение в населении, прочищавшее путь в этом направлении. В то самое время, когда стали жаловаться на запустение Южной Руси, в отдаленном Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу. При Юрии 1 и сыне его Андрее Суздальском здесь возникают один за другим новые города. С 1147 года становится известен городок Москва. Юрий дает ссуды переселенцам; они заполняют его пределы «многими тысячами». Откуда пришла главная масса переселенцев - об этом свидетельствуют названия новых городов: их зовут так же, как звались города Южной Руси (Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич); всего любопытнее случаи перенесения пары имен, то есть повторение имени города и реки, на которой он стоит.

Свидетельствует о переселении из Приднепровья также и судьба наших древних былин. Они сложились на юге, в дотатарский период, говорят о борьбе с половцами, воспевают подвиги богатырей, стоявших за русскую землю. Былин этих на юге народ теперь не помнит - их заменили там казацкие думы, поющие о борьбе малороссийского казачества с поляками в XVI и XVII веках. Зато киевские былины сохранились с удивительной свежестью на севере - в Приуралье, в Олонецкой и Архангельской губерниях. Очевидно, на отдаленный север былинные сказания перешли вместе с тем самым населением, которое их сложило и запело. Переселение совершилось еще до XIV века, то есть до появления на юге России литвы и ляхов, потому что в былинах нет и помина об этих позднейших врагах Руси.

Кого нашли в Суздальской земле новые насельники? История застает Северо-Восточную Русь финской страной, а потом видим ее славянской. Это свидетельствует о сильной славянской колонизации; она происходила уже на заре русской истории: Ростов существует до призвания князей; при Владимире Святом в Муроме уже княжит сын его Глеб. Это первое заселение страны русскими шло с севера, с Новгородской земли и с запада. Таким образом, днепровские переселенцы вступили уже в Русскую землю. Но были здесь еще и остатки давних туземцев - финнов. Финские племена стояли еще на низком уровне культуры, не вышли из периода родового быта, пребывали в языческой первобытной темноте и легко уступили пред мирным напором русских. Напор действительно был мирным; никаких следов борьбы не сохранилось. Восточные финны были нрава кроткого, пришелец тоже не был обуян духом завоеваний, он искал лишь безопасного угла, а главное - места здесь всем было вдоволь. В настоящее время поселения с русскими названиями расположены вперемежку с селениями, в именах которых можно угадать финское их происхождение; это свидетельствует, что русские занимали свободные места промежду финских участков. Из встречи двух рас не вышло упорной борьбы ни племенной, ни социальной, ни даже религиозной. Сожительство русских с финнами привело к почти повсеместному обрусению последних и к некоторому изменению антропологического типа у северных русских: широкие скулы, широкий нос - это наследие финской крови. Слабая финская культура не могла изменить русского языка - в нем насчитывают только 60 финских слов; подверглось некоторому изменению произношение.

Итак, в Ростово-Суздальской земле скрестились и слились струи переселения русского элемента с северо-запада, со стороны Новгорода, и юго-запада, со стороны Киева; в этом море русской народности финские племена потонули бесследно, слегка лишь окрасив воду его. Наличие финского влияния подмечено исследованиями специалистов; практически его не существует: ни один великоросс финской крови в себе не чувствует и не сознает, а простой народ и не подозревает о ее существовании. Таков этнографический фактор в образовании великорусского племени. Влияние природы на смешанное население - другой фактор. Ключевский посвящает несколько прекрасных страниц тому, как суровая природа - морозы, ливни, леса, болота - отразилась на хозяйственном быте великоросса, как она разбросала его по мелким поселкам и затрудняла общественную жизнь, как приучала к одиночеству и замкнутости и как развила привычку к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями. «В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и более выносливого». Короткое лето принуждает к чрезмерному кратковременному напряжению сил, осень и зима - к невольному долгому безделью, и «ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдете такой непривычки к ровному, постоянному труду, как в той же Великороссии»; «Великоросс боролся с природой в одиночку, в глуши леса, с топором в руке». Жизнь в уединенных деревушках не могла приучить его действовать большими союзами, дружными массами, и «великоросс лучше великорусского общества». Надо знать тамошнюю природу и тамошних людей, чтобы оценить ум, блещущий на этих страницах Ключевского, исполненных той настоящей любви к родине, которая не хочет высказываться, а невольно сквозит между строк.

Бросим взгляд на политические условия, в которых происходил процесс слагания великорусского племени. Русские входили в Ростово-Суздальскую землю и селились в ней свободно, но выход из нее, дальнейшее расселение встречали препятствия. На севере сильных соседей-иноплеменников не было, но там, по рекам бассейна Белого моря, издавна гуляла новгородская вольница; углубляться в бесконечные лесные дебри, не владея реками, было ни к чему. С востока, близ устьев Камы и Оки, кроме финских племен, жили волжские болгары, представлявшие собою некоторую, враждебную русским, государственную силу. С юга заслоняли простор кочевые азиатские племена, а на западе с XIII века начало слагаться государство Литовское. Конечно, возможность распространения не была совершенно исключена, но мы будем близки к истине, если скажем, что история озаботилась поставить население ростово-суздальских земель в течение двух веков (1150–1350) в обособленное положение; она как бы желала, чтобы предоставленное самому себе население перероднилось, слилось, спаялось и образовало известное племенное единство. Так и случилось - и случилось в значительной степени наперекор пониманию тогдашних многочисленных носителей государственной власти.

Заключенное в указанных пределах население центральной части Европейской России входило в состав целого конгломерата княжеств. Тверь, Ярославль, Кострома, Ростов, Суздаль, Рязань, Нижний Новгород - вот стольные города важнейших из них. Здесь княжили Мономаховичи, потомки брата Андрея Суздальского - упомянутого уже нами Всеволода III Большое Гнездо. Порядок престолонаследия в великом княжении Владимирском был тот же, что в Киевской Руси, то есть «родовой порядок с нередкими ограничениями и нарушениями».

В числе факторов, ведших к нарушению родового порядка престолонаследования, появляется с середины XIII века новый - согласие татарского хана. Размножение князей ведет к образованию местных княжеских линий и к установлению династических интересов местных великих княжений (Тверского, Рязанского и пр.). С ослаблением кровной связи ослабевает в княжеской среде и сознание единства земли. Совокупность этих условий приводит к тому, что великим княжением Владимирским овладевает более ловкий и сильный из местных князей; при этом он ограничивается лишь титулом великого князя владимирского (а иногда и киевского), сидит же - в своем семейном стольном городе (например, в Твери, в Костроме). В 1328 году таким сильнейшим из местных князей оказался князь незначительного удела московского Иоанн I Калита. С этого года картина меняется: великое княжение навсегда остается в цепких руках Калиты и его нисходящих.

Московский удел был совсем молодым: непрерывный ряд князей начался здесь лишь с 1283 года; удел был мал размерами (Калита унаследовал лишь земли по реке Москве да Переяславль-Залесский); князья московские были из младшей линии Мономаховичей.

В чем же причины их первоначального успеха над соперниками, положившего основание будущему могуществу Московского княжества? Перечислим эти причины, как они установлены в исторической литературе.

1. Москва лежала в этнографическом центре великорусского племени, здесь скрещивались обе струи переселения - из Клева и из Новгорода; она лежала в узле нескольких больших дорог и на торговом пути из Новгорода через Рязань на тогдашний Дальний Восток - на нижнюю Волгу.

2. Московский удел был прикрыт от иноплеменных нашествий или воздействий соседними княжествами: первые удары татар принимали на себя княжества Рязанское и Черниговское, давление Литвы поглощалось в значительной степени княжеством Смоленским.

3. Первые московские князья были примерные хозяева: они умели куплей или браком «примыслить» к своему уделу соседний уделец, умели привлечь и скопить деньгу.

4. В сношениях с татарами они проявляли исключительную изворотливость: ездя в Золотую Орду, ловко добывали себе ханский ярлык на великое княжение. Они сами собирают дань для татар, отсылают ее в Орду, и татарские «даньщики» не беспокоят московское население своими наездами.

5. В других княжествах - междоусобия из-за старшинства князей, а в малодетной московской семье - правильное престолонаследие. В Московском княжестве спокойнее, чем в других, в нем охотно оседают и киевские, и новгородские переселенцы, к нему приливает и население из восточных частей Суздальской земли, страдающее от татарских погромов и от нападений восточных инородцев. Тишина и порядок привлекают к московскому князю видных служилых людей.

6. Высшее духовенство, воспитанное в византийском представлении о власти, чутко угадало в Москве возможный государственный центр и стало содействовать ей. Переселившиеся (с 1299 года) из заглохшего Киева на север России митрополиты предпочли Москву стольному городу Владимиру. В одно и то же время в Москве образовалось средоточие и политической, и церковной власти, и недавно еще малый город Москва стал центром «всея Руси».

Удельные князья жили мелкими интересами, несли народу раздор и смуту, а измученный народ хотел тишины и покоя. Москва дала ему покой. «Бысть оттоле (со дня вокняжения Иоанна Калиты) тишина велика по всей Русской земле на сорок лет», - записала летопись. Народ шел по пути этнографического объединения; «к половине XV века среди политического раздробления сложилась новая национальная формация». А Москва создавала объединение политическое: к середине XIV века она впитала уже немало уделов и была настолько сильна, что, по словам летописца, сыну Калиты Симеону Гордому (1341–1353) «все князья русские даны были под руки». Пройдет еще тридцать лет, и московский князь объединит против татар русские силы и смело поведет их вдаль от Москвы, на Куликово поле, ибо ополчит он их не для защиты своего лишь удела, а чтобы заслонить ими всю Русскую землю. Там, на Куликовом поле, родится национальное Московское государство. Веком позднее окрепшая Москва возьмет на себя другую высокую национальную задачу - освобождение от иностранного владычества подъяремных частей русской земли: в 1503 году литовские послы станут упрекать Иоанна III, зачем он принял перешедших к нему от Литвы со своими уделами черниговских (приокских) Рюриковичей. «А мне разве не жаль, - ответит им Иоанн, - своей вотчины, Русской земли, которая за Литвой; - Киева, Смоленска и других городов!»

Так сложилось и объединилось вокруг Москвы великорусское племя. С московского князя спали частновладельческие черты мелкого удельного князя: он сознал себя главой национального государства, а народ почуял свое государственное единство. Какая же национальная идея жила в этом народе? Чаяния какой народности воплощал в себе этот государь? Великорусской? Кто знает русскую жизнь, улыбнется при этом предположении. Великорусской идеи, чувства великорусского - таких целей и задач нет и никогда не существовало. Было бы смехотворно говорить, например, о великорусском патриотизме. Национальное чувство, воодушевлявшее Московскую Русь, было не великорусское, а русское, и государь ее был государем русским. Официальный московский язык знал выражение «Великая Русь», но как противоположение другим русским областям - Руси Белой и Малой; понимал он эту Великую Русь (Великороссию) не иначе как частью единой, целой России: «Божией милостью Великий Государь, Царь и Великий Князь всея Великия, Малыя и Белыя Руси Самодержец» - так сформулирована эта мысль в титуле московских царей. Но термин «великоросс» Москва вряд ли знала: это искусственное, книжное слово зародилось, вероятно, по присоединении Малороссии - как противовес названию ее населения. В широкий обиход оно проникло только в наши дни, после революции. Костромской крестьянин до сих пор также мало подозревал, что он великоросс, как екатеринославский - что он украинец, и на вопрос, кто он, отвечал: «Я костромич» или: «Я русский».

Малороссы

Вернемся к изложению выводов профессора Ключевского. Другая струя отлива русского населения из Поднепровья направилась, как мы сказали, на запад, за Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, в глубь Галиции и Польши. Следы этого отлива обнаруживаются в судьбе двух окрайных княжеств - Галицкого и Волынского. В иерархии русских областей эти княжества принадлежали к числу младших. Во второй половине XII века Галицкое княжество неожиданно делается одним из самых сильных и влиятельных на юго-западе. С конца XII века, при князьях Романе Мстиславиче, присоединившем Галицию к своей Волыни, и при его сыне Данииле соединенное княжество заметно растет, густо заселяется, князья его быстро богатеют, несмотря на внутренние смуты, распоряжаются делами Юго-Западной Руси и самим Киевом; Романа летопись (1205 год) величает «самодержцем всей Русской земли».

Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII веке, было завершено в XIII веке татарским погромом 1229–1240 годов. С той поры старинные области этой Руси, некогда столь густо заселенные, надолго превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения. Еще важнее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй всего края. В самом Киеве после погрома 1240 года насчитывалось лишь двести домов, обыватели которых терпели страшное угнетение. По опустевшим степным границам Киевской Руси бродили остатки ее старинных соседей - печенегов, половцев, торков и других инородцев. В таком запустении оставались южные области - Киевская, Переяславская и частью Черниговская - едва ли не до половины XV столетия. После того как Юго-Западная Русь с Галицией в XIV веке была захвачена Польшей и Литвой, днепровские пустыни стали южной окраиной Литвы, а позднее - юго-восточной окраиной соединенного Польско-Литовского государства. В документах с XIV века для Юго-Западной Руси появляется новое название, но название это не «Украина», а «Малая Россия».

«В связи с этим отливом населения на запад, - говорит Ключевский, - объясняется одно важное явление в русской этнографии, именно образование малороссийского племени». Приднепровское население, нашедшее в XIII веке в глубине Галиции и Польши надежное укрытие от половцев и прочих кочевников, оставалось здесь и в течение всего татарского периода. Отдаленность от центра татарской власти, более сильная западная государственность, наличие каменных замков, болота и леса в Польше, горная местность в Галиции оградили южан от полного порабощения монголами. Это пребывание в единородной Галиции и в гостях у поляков длилось два-три столетия. С XV века становится заметно вторичное заселение среднего Приднепровья. Оно - следствие обратного отлива крестьянского населения, который был «облегчен двумя обстоятельствами: 1) южная степная окраина Руси стала безопаснее вследствие распадения Орды и усиления Московской Руси; 2) в пределах Польского государства прежнее оброчное крестьянское хозяйство в XV веке стало заменяться барщиной и крепостное право получило ускоренное развитие, усилив в порабощаемом сельском населении стремление уходить от панского ярма на более привольные места».

В следующей главе мы приводим некоторые хронологические данные, характеризующие это возвращение русского населения на родные места, здесь же придерживаемся как можно ближе нашего автора.

«Когда таким образом стала заселяться днепровская украйна, то оказалось, что масса пришедшего сюда населения - чисто русского происхождения. Отсюда можно заключить, что большинство колонистов, приходивших сюда из глубины Польши, из Галиции и Литвы, были потомки той руси, которая ушла с Днепра на запад в XII и XIII веках и в продолжение двух-трех столетий, живя среди литвы и поляков, сохранила свою народность. Эта русь, возвращаясь теперь на свои старые пепелища, встретилась с бродившими здесь остатками старинных кочевников - торков, берендеев, печенегов и др. Я не утверждаю решительно, что путем смешения возвращавшейся на свои древние днепровские жилища и оставшейся здесь руси с этими восточными инородцами образовалось малорусское племя, потому что и сам не имею, и в исторической литературе не нахожу достаточных оснований ни принимать, ни отвергать такое предположение; равно не могу сказать, достаточно ли выяснено, когда и под какими влияниями образовались диалектические особенности, отличающие малорусское наречие как от древнего киевского, так и от великорусского. Я говорю только, что в образовании малорусского племени как ветви русского народа (курсив наш. - А. В.) принимало участие обнаружившееся и усилившееся с XIV века обратное движение к Днепру русского населения, отодвинувшегося оттуда на запад, к Карпатам и Висле, в XII–XIII веках».

Все, что мы сказали до сих пор о малороссах, есть дословная или почти дословная выписка из курса профессора Ключевского (Т. 1. С. 351–354). Мы сознательно прибегли к такому упрощенному способу изложения. Украинофильская партия не стесняется обвинять своих противников во лжи и подтасовках. Пусть она считается не со мною, а с профессором Ключевским. Есть мертвые, на которых труднее клеветать, чем на живых.

В последней фразе этой выдержки заключается полное отрицание всех теперешних вздорных утверждений украинофильской пропаганды, будто существует какой-то «украинский народ», и притом иного происхождения, чем русский.

Ключевский не счел себя вправе высказаться «решительно», когда сложилась малороссийская ветвь и когда начало слагаться малороссийское наречие. Он знал, какую цену приобретают его выводы, и не решался делать их окончательно, не имея возможности неоспоримо подкрепить в них каждое слово. Для нас, однако, нет ни малейшего сомнения, что дело обстояло именно так, как он говорит. Население, пришедшее в XII и XIII веках с Днепра в Польшу, явилось туда в качестве беженцев, несчастное и разоренное; в поисках насущного хлеба оно не могло не разойтись по чужой территории, не могло занять в иноплеменной стране иного положения, как приниженного; религиозная рознь ограждала, до известной степени, чистоту русской и польской крови, но язык русских переселенцев не мог не поддаться влиянию окружающей народности: он впитал в себя много польских слов, и произношение его, конечно, тогда и начало изменяться; так нарождалось малороссийское наречие. Пребывание в гостях у западных соседей внесло в малороссийский словарь также немало венгерских и молдаванских слов. Вернувшись на родину, потомки этой руси застали здесь потомков прежних кочевников и татар: кровь их иногда сквозит в облике малоросса, в смуглости его кожи и в его характере. Прекрасна страна, где в XIV и XV веках окончательно сложилось малороссийское племя, прекрасен

…край, где все обильем дышит,

Где реки льются чище серебра,

Где ветерок степной ковыль колышет,

В вишневых рощах тонут хутора…

Здесь солнце светит ярко, снег лежит всего три месяца; здесь нет ни болот Полесья, ни песков Дона, ни маловодных пространств черноморских степей. Когда-то густая трава с головой укрывала тут украинского всадника от хищного взора крымского татарина; теперь тихими волнами колышется на необозримых полях тяжелый колос пшеницы или стелется широкий лист свекловичных плантаций. Великолепны дубы на Украине, ее пирамидальные тополя, и богаты плодовые сады. Все сделала природа, чтобы окружить довольством и радостью его более счастливого южного брата. И он ценит дары природы: его песня обычно сложена в радостных, мажорных тонах, и поет она про любовь и про счастье; он любит красоту и уютность жизни; поэтичны его белые мазанки, окруженные цветами; веселы и часты вечеринки в многолюдных селениях; красива одежда, дольше, чем в других частях России, устоявшая перед напором фабричного обезличивания. Прелестный юмор присущ самой природе малоросса и не покидает его ни в рассказе, ни в неожиданных, случайно на ветер брошенных замечаниях, ни в шутке над самим собой. И при всей этой веселости какой-то отпечаток медлительности и восточной неподвижности лежит на его мышлении; когда малоросс дошел до какого-либо решения, хотя бы несуразного, его не переубедишь никакими доводами логики, и недаром другие русские говорят: «Упрям, как хохол». Но это упрямство, настойчивость наряду с хорошими физическими данными делает из него одного из лучших солдат русской армии. Он отличный, осмысленный работник в поле, не жалеющий удобрения даже для своей богатейшей черной земли. Его земледельческие качества развились не только благодаря щедрой природе, но и в силу экономических и правовых причин: малороссийский крестьянин - полный собственник своей земли, тогда как великорусская масса крестьянства до последних лет (до реформы Столыпина 1907 года) изнывала под социалистическим гнетом сельской общины, уже много веков назад почти осуществившей идеал социализма - принудительное равнение по слабейшему.

Быть может, наша характеристика несколько искусственна; оно и понятно - мы старались подчеркнуть различие между двумя ветвями русского народа. В жизни различие это менее заметно; в культурном классе оно совсем исчезло. Малороссы, переселившиеся за Волгу и в Сибирь или заселившие черноморские степи совместно с великороссами, став с ними в одинаковые природные условия, постепенно теряют, хотя и медленно, свои отличительные черты; говор их, обогатив речь великоросса, понемногу уступает место общерусскому языку, и на вопрос: «Ты кто будешь?» - такой переселенец ответит то «русский», то «малоросс». Но никто еще не слыхивал в этом случае ответа: «Я украинец».

Малороссийское племя слагалось в тяжелых политических условиях. Со взятием Киева татарами (1240 год) Киевское княжество потеряло даже внешние признаки самостоятельности: на протяжении свыше ста лет нет упоминания о киевских князьях. Г-н Грушевский и тот вынужден был выразить сомнение в их существовании. В 1363 году опустевший край стал легкой добычей Литвы; в Киеве и других стольных южных городах вокняжились члены семьи Гедимина. Когда русь возвратилась в Приднепровье, она застала здесь чужую государственность, и судьба ее с тех пор (и до середины XVII века) оставалась в иноплеменных руках. С середины XVI века благожелательная литовская власть сменилась черствой властью Польши; под влиянием экономического и религиозного гнета в пассивно прозябавшем населении пробуждается народное самосознание: борьба с поляками и с католицизмом, являвшимся ему в образе «польской веры», заполняет жизнь малорусского населения на протяжении ста с лишним лет. Основные факты этой борьбы читатель найдет в дальнейшем изложении, пока же запомним один несомненный исторический факт: от начала своего зарождения и до дня, когда оно политически слилось с Московским государством, малороссийское племя никогда самостоятельным не было. История указала трем ветвям русского народа любовно сплетаться в дружном единении: иначе иноплеменник разрывает их и веками топчет безжалостной пятой.

Белорусы

Среди славянских племен, упоминаемых на первых страницах Несторовой летописи, значатся племена кривичей и дреговичей. Оба имени указывают на характер местности, в которой поселились эти племена.

Связь между племенным названием и местностью - явление, свойственное и другим Нестеровым племенам, - может служить указанием на близкое сродство этих племен: надо думать, что до расселения по Русской равнине они отдельных имен не имели; недаром летописец свидетельствует, что у всех у них был единый язык - славянский. Кривичи жили по верховьям Волги, Западной Двины и Днепра; старые города у них были Изборск, Полоцк и Смоленск. Дреговичи заселили пространство между Двиной и Припятью; важнейший город тут был Минск. Племена эти быстро слились с остальными, образовавшими русский народ, и имена их скоро исчезли со страниц летописей. Соловьев, разобрав те два-три текста, где Нестор называет эти племена, больше о них уже не говорит. Они как бы археологические древности, интересные лишь в музее, и кто бы мог думать еще три года назад, что враги России вспомнят о них для практических целей современной жизни и вынесут их оттуда для спекуляции на политической бирже.

Белорусы занимают приблизительно ту же площадь, которую занимали племена кривичей и дреговичей, и так как нет следов каких-либо массовых переселений в этих областях, то можно предполагать, что белорусы являются их потомками. Мы не станем разбираться в отличиях этой ветви русского народа и ее наречия от ветвей и наречий великороссов и малороссов, но мы хотим здесь установить с полной очевидностью, что белорусы всегда были и всегда считались частью русского народа и что земля их есть, по существу, неотъемлемая часть русской земли. И в белорусском, как и в украинском, вопросе у врагов русского единства есть могущественный союзник - я подразумеваю малую осведомленность иностранного общественного мнения в русской географии, истории и этнографии. Перечислить элементарные данные потому будет нелишне.

Точные границы расселения белорусов (а тем более Нестеровых кривичей и дреговичей) установить трудно, и будет короче и проще проследить судьбу княжеств, на которые делилась в древности вся западная полоса России - от Пскова на севере и до Киевского княжества на юге.

Псков существовал еще до призвания князей (862 год); святая Ольга, бабушка Владимира Святого, была, по преданию, родом из Пскова. Область его составляла часть Новгородской земли. Пограничное положение, борьба с эстами, а потом с Немецким орденом придали этому новгородскому пригороду особенное значение, и он постепенно добивается независимости от Новгорода; с этой целью он иногда приглашает к себе (с XIII века) литовских князей. Это обстоятельство не породило зависимости от Литвы: княжеская власть имела мало значения в вечевом Пскове. Известно, что псковский политический уклад является типичным образцом республиканского строя на Руси; он удался здесь лучше, чем на обширной Новгородской земле. Борьба с немцами и ссоры с Новгородом заставили Псков обратиться к Москве, и с 1401 года он получает князей - ставленников великого князя, через сто лет он был окончательно поглощен Москвой: в 1509 году великий князь Василий III приказал вечу не быть и вечевой колокол снять. Этнографически Псковская область была издревле русской землей, а с образованием великорусского племени вошла в великорусскую орбиту.

Полоцк считается колонией Новгорода. Еще Рюрик, раздавая города своим «мужам», отдал его одному из них. Полоцкая земля рано обособилась в отдельное княжество: Владимир Святой отдал Полоцк своему сыну Изяславу (?1001), который и стал родоначальником самой древней из местных линий Рюриковичей. Первоначально княжество обнимало земли, заселенные кривичами, которые здесь приняли название полочан; они жили по среднему течению Западной Двины, по реке Полоти и в верховьях Березины. В XI веке Полоцкое княжество распространяется к запалу на соседние неславянские земли - на племена литовские, латышские и финские. XI и XII века - время наибольшей силы княжества: князья ведут междоусобные войны с Новгородом и с киевскими князьями. Один из внуков - Изяслава был на короткое время великим князем киевским. Киевский Мстислав, сын Мономахов, около 1127 года опустошил Полоцкую землю, сослал тамошних князей и посадил в Полоцк своего сына. Вечевое начало имело в Полоцке значительное развитие. В половине XII века полоцкие князья господствуют над всем течением Западной Двины, но в этом же веке в устье ее водворяются немцы. В XIII веке, с созданием немецкого ордена меченосцев и с зарождением литовской государственности, западная граница Полоцкой земли отодвигается к востоку и ко времени появления татар совпадает с этнографической русской границей. С распадением русской государственности Полоцкая земля постепенно переходит во власть Литвы и при Витовте (1392–1430) окончательно входит в состав Литовского государства. Полоцкая земля делилась на многие княжества, из коих важнейшие Витебское и Минское.

Витебск упоминается уже в Х веке. С 1101 года из Полоцкого княжества выделился витебский удел; он продержался без перерыва до последних лет XII века, когда вследствие внутренних усобиц перешел под власть князей смоленских. В XIII веке он опять упоминается как независимый. В первой половине XIII века подвергается нападению литовских князей; по смерти последнего витебского князя - Рюриковича - удел переходит по родству Ольгерду и поглощается Литвой.

Минск упоминается с 1066 года как принадлежащий Полоцкому княжеству; великие князья киевские, в том числе Владимир Мономах, не раз берут его во время борьбы с полоцкими князьями (например, в 1087 и 1129 годах). Стольным городом Минск стал с 1101 года; здесь прокняжили три поколения одной из полоцких ветвей. Во второй половине XII века в княжестве утверждается литовская власть. В конце XII века и начале XIII княжество разделилось на многие уделы (до четырнадцати); среди них значатся пинский, туровский и мозырский, они лежат в бассейне реки Припяти. Таким образом, мы дошли до границ Киевского княжества.

Полоцкое и Минское княжества были пограничной полосой русской земли; в тылу их лежало княжество Смоленское; когда Литва подвинулась на восток, оно стало пограничным.

Смоленская земля известна с Х века. Она лежала к востоку от Полоцкой и заходила далеко на восток, так что место, где после выросла Москва, входило в ее пределы. Правили ею посадники киевского князя, но в середине XII века она обособилась в отдельное княжество: в 1054 году Ярослав I посадил в Смоленске своего сына Всеволода. Потом здесь княжил сын Всеволода Владимир Мономах и его потомки. Они вели борьбу с полоцкими сородичами, которые хотели присоединить Смоленск к своим владениям. Водный путь между Новгородом и Киевом и между Киевом и Суздальской землей проходил через Смоленскую землю; торговля с Западом была другой причиной преуспеяния княжества. Наибольшего могущества оно достигло при внуке Владимира Мономаха Ростиславе Мстиславиче (1128–1161). С 1180 года княжество дробится на уделы. Наступает междоусобная борьба за обладание смоленским великокняжеским столом; из уделов более заметные торопецкий и вяземский (оба с начала XIII века). Во второй четверти XIII века начинаются нападения литовцев. В 1242 году татарское нашествие было отбито. Все же слава княжества увядает: постепенно утрачивается влияние на Полоцк и Новгород, прекращается связь с Киевом. В 1274 году Смоленск подчиняется татарскому хану. Около 1320 года начинается заметное влияние Литвы; княжество становится предметом раздора между Москвой и Литвой и борется то с той, то с другой. В 1395 году Витовт захватил «лестию» всех смоленских князей и посадил наместника; рязанцы заступаются за эту часть Русской земли, но в 1404-м Витовт берет Смоленск, и самостоятельность его прекращается. Пределы княжества к этому времени сократились до размеров нынешней Смоленской губернии.

На эти земли, ставшие через несколько столетий Белой Русью, издавна разлилась славянская стихия. Здесь говорили по-славянски, «а Словеньскый языкъ и Русскый одно есть», - записал еще Нестор; здесь до завоевания страны иноземной властью княжили всюду Рюриковичи; жизнь слагалась в формы, обычные для удельной Руси. Княжества боролись между собою, но то была борьба со своими же - не с прирожденным врагом, а с политическим соперником. Когда с востока надвигалась опасность для всей России, здешние Рюриковичи вели свои дружины и местные ополчения против общего врага и погибали за единую Русь и в половецких походах, и под ударами татар. Так, в первой несчастной встрече русских с татарами на далекой южной реке Калке (1224 год) дралось и смоленское ополчение. Знаменитые Мстиславы - Храбрый (?1180) и Удалой (?1228), - подвизавшиеся в ратном деле во всех концах Руси, были родом отсюда, из смоленских князей.

Но ближайший противник этой части руси - эсты, латыши, литва и немцы жили на западе, и сюда, на запад, обращен был здесь во все века ее главный фронт. Первоначально власть руси не выходила за этнографические пределы; с усилением русской государственности она их переходит: Ярослав Мудрый в 1030 году основывает в земле эстов город Юрьев (Дерпт); в XI же веке Полоцк начинает подчинять себе ливов; в середине следующего столетия все земли по нижнему течению Западной Двины находятся в зависимости от Полоцкого княжества; полочане владеют здесь крепостями Куконойс и Герцик; южнее под власть Полоцка переходят литовские племена, и Гродно включено в русские пределы.

С XIII века картина изменилась. В 1201 году германцы основали Ригу, на следующий год родился Ливонский орден (орден меченосцев) - орудие кровавой германизации. Постепенно продвигаясь на восток, немцы за полстолетия вытеснили русскую власть из земель латышей и эстов; они осели здесь в качестве господствующего класса и дальше не пошли. Зато далеко распространилась в глубь русской земли литовская власть.

Литовцы в этнографическом смысле - самостоятельное племя, отличное и от славян, и от германцев. Страна их - бассейн Немана; они жили здесь с давних времен своей отдельной жизнью. В XIII веке их захватила жизнь «международная»: с запада надвигался Тевтонский орден, с востока и юга - русские. Основателем Литовского государства считается Миндовг (?1263), разбивший Тевтонский орден и державший под своей властью Вильно, Гродно и даже русский Волковыск и русский Пинск. Христианство и с ним культура шли к литовцам с востока, от русских. Миндовг был первый литовский князь, принявший крещение. После его смерти в Литве идет борьба литовской (языческой) и русской (христианской) партий. Около 1290 года утверждается литовская династия, известная позднее под именем Гедиминовичей. При Гедимине (1316–1341) княжество крепнет: новый натиск ливонского ордена остановлен; княжества Минское, Пинское и некоторые части соседних земель переходят под власть Гедимина. Две трети территории Литвы состоят из русских земель; русские играют при нем в Вильне главную роль; он титулуется «великий князь Литовский, Жмудский и Русский». По смерти Гедимина немцы, пользуясь разделением Литвы между несколькими (восемью) наследниками, возобновляют натиск, на этот раз в союзе с Польшей; но Ольгерд (?1377), сын Гедимина, одолевает орден. Все помыслы Ольгерда, христианина, дважды женатого на русской (сперва на княжне витебской, потом на тверской), направлены в сторону русских земель: он стремится влиять на дела Новгорода, Пскова, хочет владеть Тверью, для чего совершает походы на Москву, но неудачно. Около 1360 года он присоединяет русские княжества Брянское, Черниговское, Северское, овладевает Подолией и, наконец, в 1363 году - Киевом.

Так в течение одного столетия (с середины XIII до середины XIV века) Литовско-Русское государство, протянувшись широкой полосой с севера от Двины на юг за Киев, объединило в себе все западные русские княжества, весь бассейн правых притоков Днепра; еще через полстолетия оно поглотило и Смоленск. Начало этого процесса совпало с ослаблением Руси от татарского погрома; быстрое развитие его было облегчено рядом причин. Вспомним, что могущество Галицкого княжества померкло уже сто лет ранее (со смерти князя-короля Даниила в 1264 году), что Московское государство при жизни Ольгерда было еще слабым княжеством, границы которого на запад представляли собой полукруг, отстоявший от Москвы всего на сто верст, что процесс сложения великорусского племени далеко не был закончен, наконец, что подчинение Литве освобождало князей опустошенных княжеств Западной и Южной России от татарского гнета, - и нам станет понятен успех Ольгерда.

Была еще причина, почему Литва встретила столь слабое сопротивление: Литовское государство с самого своего возникновения находилось под политическим и культурным русским влиянием; русский язык был официальным его языком; семья Гедиминовичей, роднившаяся с Рюриковичами, обрусела - они были русскими же князьями, только новой, литовской династии; церковная жизнь получала направление из Москвы; в подчинившихся Литве княжествах литовская власть не нарушала ни политического строя, ни народного уклада. Уже к концу XIV века Литва и по составу населения, и по складу жизни представляла собой более русское, чем литовское, княжество; в науке оно известно под именем Русско-Литовского государства. Казалось, центр тяжести русской государственной жизни не знал, где остановиться - в Москве или в Вильне; начался долгий поединок за это господство; он длился два века. Сильные московские государи Иван III (1462–1505) и Василий III (1505–1533) начинают отбирать от Литвы русские области и заявляют притязания на все русское, что принадлежало Литве. В середине XIV века, в 60-х годах, войска Ивана Грозного (1533–1584) взяли Полоцк и хозяйничали в Литве. Но здесь против Москвы стала и Польша: соединенным их силам Москве пришлось уступить.

Мы проследили политическую судьбу белорусской части русского населения до конца XIII столетия, но еще не встретились с воздействием на нее Польши. Оно и понятно: в северной части Белоруссии между западной границей русской народности и восточной этнографической гранью Польши лежала третья народность - литовская, отличная и от русской, и от польской; она раздвигала их на 150–400 верст. Польская народность распространялась на восток приблизительно до меридиана Люблина. К югу от параллели Минска и Могилева границы обоих народов, русского и польского, соприкасались; но даже и здесь, на белорусском юге, встреча их могла произойти только после того, как литовская государственность была поглощена польской.

Из книги Страна Моксель [или Открытие Великороссии] автора Белинский Владимир Брониславович

Часть первая «Великороссы» 1Как-то, пребывая в Сибири, купил несколько журналов «Родина» за 1993 и 1994 годы. Люблю читать журнал с тех пор, как он напечатал Солоухинские размышления о великороссе - Ленине, открыв для простого человека глубоко запрятанные большевистской

Из книги Польша против СССР 1939-1950 гг. автора Яковлева Елена Викторовна

Польские фронты на «восточных окраинах», или кругом одни враги - жиды, украинцы, белорусы, Советы и далее со всеми остановками Ибо, надо понять, господа мечтательные оптимисты, что современные завоеватели интересуются не властью над территорией и народом; а властью над

Из книги Советские партизаны [Мифы и реальность] автора Пинчук Михаил Николаевич

Глава 5. Вильгельм Кубе и белорусы Правда о комиссаре-нацисте Все трагедии, произошедшие в оккупированной Беларуси во время войны многие авторы, писатели, пропагандисты, связывают с Вильгельмом Кубе (1887–1943). Например, вот что пишет Галина Кнатько в «Эниклопедии истории

Из книги А БЫЛА ЛИ ЛИТВА? автора Иванов Валерий Гергиевич

Откуда пришли белорусы? Странный вопрос! - Воскликнет иной читатель, - еще со школьной скамьи известно, что… То то и оно, что со школьной. Оглянитесь те, кому за пятьдесят - чему нас учила школьная скамья в плане историческом… И что мы знаем об этом сейчас. Самый

Из книги У истоков исторической правды автора Верас Виктор

Белорусы за рубежом За время существования на земле этноса литвинов ВКЛ-белорусов очень многие его представители разъехались по всему миру. И это нормальное явление. Такой процесс является естественной закономерностью жизни человечества как организма. Например,

автора

Великороссы Переселение на северо-восток направлялось в пространство, лежащее между верхней Волгой и Окой, в Ростово-Суздальские земли. Страна эта была отделена от киевского юга дремучими лесами верховьев Оки, заполнявшими пространство нынешней Орловской и Калужской

Из книги Историческая правда и украинофильская пропаганда автора Волконский Александр Михайлович

Малороссы Вернемся к изложению выводов профессора Ключевского.Другая струя отлива русского населения из Поднепровья направилась, как мы сказали, на запад, за Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, вглубь Галиции и Польши. Следы этого отлива

Из книги Историческая правда и украинофильская пропаганда автора Волконский Александр Михайлович

Белорусы

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

«Россияне», «украинцы», «белорусы»? За этими, казалось бы, неважными уступками следует отторжение русских земель и уничтожение русского народа. Кто ты, что ты? Мутант, гуманоид – всё равно. Можешь быть кем угодно, но только не русичем. Назовёшься русичем – накажем.Вот ещё

Из книги Броня генетической памяти автора Миронова Татьяна

Русские, украинцы, белорусы – один язык, один род, одна кровь Как легче всего ослабить, обескровить народ? Ответ прост и проверен веками. Чтобы ослабить народ – его надо раздробить, раскроить на куски и убедить образовавшиеся части, что они есть отдельные, самостийные,

, Российский исторический словник , Термины ,

ВЕЛИКОРУСЫ (великороссы), самая многочисленная из трех ветвей русского народа (великорусы, малороссы, белорусы), обычно называемая просто русскими. Великорусы, как малороссы и белорусы, произошли от единой

древнерусской народности, сложившейся еще в VI-XIII вв. По мнению многих историков, наименования «русские», «великороссы», «Русь», «Русская земля» восходят к названию одного из славянских племен - родиев, россов, или руссов. Из их земли в Среднем Поднепровье название «Русь» распространилось на все Древнерусское государство, в которое вошли кроме славянских и некоторые неславянские племена. Уже в те времена наметились различия в культуре населения лесистых северных и степных и лесостепных южных областей Руси: напр., на юге пахали ралом, на севере - сохой; северное жилище было срубным, высоким, с деревянной кровлей, южное - полуземлянкой с каркасными стенами, земляным полом и соломенной кровлей. В многочисленных городах высокого развития достигли ремесла и торговля, древнерусская культура. В X в. появилась письменность, затем исторические произведения (летописи) и литература на древнерусском языке, одним из ярких памятников которой является «Слово о полку Игореве» (XII в.). Издавна существовал богатый фольклор - сказки, песни, былины. В условиях хозяйственного развития отдельных областей и удельной раздробленности еще в XII в. создались предпосылки для формирования великорусской, малоросской и белорусской ветвей русского народа. Сложение русской народности связано с борьбой против татаро-монгольского ига и созданием централизованного Русского государства вокруг Москвы в XIV-XV вв. В это государство вошли северные и северо-восточные древнерусские земли, где кроме потомков славян - вятичей, кривичей и словен было много переселенцев из других областей. В XIV-XV вв. эти земли стали называть Русью, в XVI в. - Россией. Соседи называли страну Московией. Названия «Великая Русь» в применении к землям, населенным великороссами, «Малая Русь» - малороссами, «Белая Русь» - белорусами, появились с XV в. Начавшаяся еще в древности колонизация славянами северных земель (Прибалтика, Заволочье), Верхнего Поволжья и Прикамья продолжалась в XIV-XV вв., а в XVI-XVII вв. русское население появилось в Среднем и Нижнем Поволжье и в Сибири. Великорусы вступали здесь в тесный контакт с др. народами, оказывали на них экономическое и культурное влияние и сами воспринимали лучшие достижения их экономики и культуры. В XVIII- XIX вв. территория государства значительно расширилась. Присоединение ряда земель в Прибалтике, Восточной Европе, Причерноморье, Средней Азии сопровождалось расселением великорусов на этих территориях.

Основные этнографические группы великорусов, различающиеся по диалектам («окающий» и «акающий») и этнографическим признакам (постройки, одежда и т. п.), - северные и южные великорусы. Связующим звеном между ними является средневеликорусская группа, занимающая центральный район - часть Волго-Окского междуречья (с Москвой) и Поволжья, и имеющая в диалекте и культуре как северные, так и южные черты. Более мелкие группы великорусов - поморы (на Белом море), мещёра (в северной части Рязанской обл.), различные группы казаков и их потомков (на реках Дон, Урал и Кубань, а также в Сибири), старообрядческие группы - бухтарминцы (на р. Бухтарме в Казахстане), семейские (в Забайкалье).

За последние 94 года тщанием большевиков-коммунистов, а затем их идейных наследников - демократов-либералов русский народ был в значительной степени подвергнут процессу денационализации. С революционного 1917 г. насильственно реализовывался утопический 74-летний проект «советский народ», а с предательского 1991 г. по сей день - мифический проект «российская нация». Эти безнациональные проекты - братья-близнецы, так как они по сути отрицают само существование русской нации, как государствообразующей в России. «Советские люди» - это то же самое, что и набившее оскомину с ельцинских времён «россияне» - название, крепко прилипшее именно к русским людям, так как нерусское население страны (20%) себя таковыми не считает. Эти народы верны своим исконным самоназваниям. Однако и в реальной жизни русских людей ни то, ни другое искусственное название не укоренилось. В этом очерке я хочу затронуть великорусскую сторону русского вопроса и роль великороссов в строительстве Российского государства.

Большинство современных «россиян» не знает о существовании триединой русской нации, упразднённой в 1917 г. большевиками. Тем не менее, в императорской России под историческим самоназванием «русские, русские люди, русский народ» разумелась совокупность трёх народностей или субэтносов единой нации - великороссов, малороссов (с карпатскими русинами) и белорусов. Именно это субэтническое многообразие и, вместе с тем, поразительное национальное единство представлял собою великий русский народ от Карпат до Камчатки к моменту антирусской революции 1917 г., несмотря на отрезанность Карпатской Руси от общерусского массива государственной границей между Россией и Австро-Венгрией.

Большевики позволили (?!) остаться русскими только великороссам, малороссов переименовали в «украинцев» и лишь у белорусов не отняли народного самоназвания. Провозглашение советской властью трёх отдельных восточнославянских народов - русских, украинцев и белорусов вместо единой и неделимой русской нации было несомненным преступлением против исторической России, яростно ненавидимой русофобским ленинско-троцкистским интернационалом. Ослабление русской нации за счёт её национального разделения было одним из постулатов большевиков, ибо в единстве была сила ненавистной им Руси.

Многие современные русские люди, особенно молодые, и не подозревают о том, что они ещё и великороссы . В СССР самоназвание «великоросс», равно как и «малоросс, русин» были под негласным запретом. В советское время только в лингвистике сохранялось название «великорусский» по отношению к народным говорам (диалектам), например: северовеликорусские, западновеликорусские, южновеликорусские говоры. Но в 90-е годы из этих прилагательных потихоньку стала исчезать субэтническая составляющая «велико». Сейчас уже почти всегда пишут «северорусские, западнорусские, южнорусские говоры». В СССР сохранялось хотя бы территориальное единство восточнославянских (читай: русских) земель, относящихся к РСФСР, УССР, БССР и к северным областям КазССР. Сохранение дореволюционных названий великорусских говоров было обусловлено с научной точки зрения, хотя малорусские говоры заменили на «украинские» (впрочем, иногда писали «малорусские» в скобках).

Итак, великороссы, великорусы, великороссияне (XVIII - начало XIX вв.), московиты (в допетровские времена); русские, русаки, расейцы (так сибиряки звали выходцев из Европейской части страны - Расеи ) - крупнейший и наиболее пассионарный восточнославянский народ, стержень русской нации и исторической Руси. Великороссия, Великая Русь,Московская Русь, Московия - историческаянаследница Киевской Руси (так же, как Малороссия и Белоруссия). Как известно, Московией звали Московское государство в Европе в доимперский период.

Происхождение названий «великорусы, малорусы, белорусы» обычно связывают с возвышением Великого княжества Московского и началом его собирания русских земель. Собственно, те же цели преследовало и Великое княжество Литовское, Русское, Жемойтское и иных. Как известно, белорусы и малорусы составляли этническое большинство в Литовско-Русском государстве в отличие от Великого княжества Московского, где в XV-XVI вв. они населяли только постоянно переходящие от Литвы и обратно земли Смоленскую, Новгород-Северскую и Черниговскую. Тем не менее, в титулах великого князя московского Ивана III уже значилось «государь всея Великия, Малыя и Белыя Русии» и, соответственно, великорусов, малорусов и белорусов, как субэтнических частей русского народа.

Великорусские землепроходцы (в том числе казаки) в течение XVI-XVII вв. освоили огромные просторы Сибири и Дальнего Востока, а в начале XVIII в. обосновались на Северо-Западе Америки - Аляске и Алеутских островах. Затем, дойдя до Северной Калифорнии, основали там самую восточную русскую колонию с крепостью Форт-Росс. Российско-Американская Компания несколько лет имела в своём владении ряд Сандвичевых (Гавайских) островов: Оаху, Ланаи, Мауи, Малокаи и прочие, а также несколько гавайских селений и ряд территорий.

Здесь уместным будет отметить, что малороссы и белорусы не принимали участия в русской колонизации вышеуказанных земель, так как до первого раздела Речи Посполитой (1772 г.) находились в основном в составе этого государства. Присоединённая же в результате Переяславской Рады (1654 г.) часть Малороссии в то время была занята разрешением внутренних противоречий: гетманским самоуправством, предательской готовностью казацкой верхушки в любой подходящий момент переметнуться на сторону лютых врагов Руси (шведов, поляков, крымских татар, турок), вопросами малороссийского самоуправления в Русском государстве и т.д.

Говоря о великорусском продвижении на Восток, нельзя забывать об особенностях колонизационной политики России, которая коренным образом отличалась от других держав. Англичане и североамериканцы, испанцы и португальцы беспощадно уничтожали коренное население или вытесняли его в наиболее неблагоприятные для жизни местности, тем самым обрекая на вымирание. Примеров тому, особенно в самой «демократической» стране мiра - США - масса. Например, в цивилизованном 1938 г. (отнюдь не во времена покорения Дикого Запада!), таким образом было уничтожено подавляющее большинство коренного североамериканского народа сиу.

Русские (великороссы) были землепроходцами, а не колонизаторами в европейском понимании этого слова. Россией не был уничтожен ни один коренной народ на огромной территории от Финляндии до Северо-Западной Америки. Напротив, многие народности охотно смешивались с русскими, тем самым «обновляя кровь», как, например, в Русской Америке. Сам губернатор А.А.Баранов и многие его «подданные» из числа администрации Российско-Американской Компании и зверопромышленников были женаты на коренных американках. Даже после унизительной и невыгодной продажи США наших владений в Северо-Западной Америке (1864 г.) многие русские со своими американскими жёнами остались на Аляске и Алеутах. До сих пор коренные жители добрым словом поминают свою бытность под патронажем России. В этом крае сохранилось и православие, и русские имена у алеутов и эскимосов.

Народы же, которые были крайне враждебно настроены к России, были вынуждены переселяться в другие страны. Например, в 1864 г., по окончании Большой Кавказской войны в ауле Кбааде (нынешней Красной Поляне Адлерского района г. Сочи) русская администрация предложила черкесским (адыгским) старейшинам принять следующее решение: те племена, которые ни при каких условиях не хотят признавать власть России, добровольно переселяются в единоверную Турцию; те же, кто лоялен Империи, переселяется на равнинные, незаселённые земли Кубани. Непримиримые адыги (черкесы) ушли в Турцию, остальные - главным образом на Кубань (нынешняя Адыгея). Некоторая часть осталась, переселившись на Северный Кавказ (Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария).

В «обмен» Россия приняла на освободившиеся земли Западно-Кавказского региона православных греков и армян-григориан из Турции. Вполне толерантное решение сложнейшего вопроса! В 1896 г. на новых территориях была образована Черноморская губерния с центром в г. Новороссийске.

Отвоёванные у турок в конце XVIII в. земли Причерноморья (от Бессарабии до Кавказского Причерноморья) осваивались в основном великороссами, а также выходцами из Сербии, Черногории и других южнославянских земель. Первоначально даже были созданы две автономные единицы: Новая Сербия (ныне Кировоградская область) и Славяносербия (ныне Луганская область). Затем они вошли в состав обширной Новороссийской губернии. Малороссы же стали осваивать эти благодатные земли, когда они уже были в основном распаханы и освоены великороссами и югославянами. От взаимовлияния великорусского и малорусского языков произошли новороссийское наречие и балачка , столь характерные для жителей Новороссии, Крыма, Дона и Кубани.

Преимущественно русскими людьми была выиграна Великая Отечественная война ценою величайших потерь. Великороссы, белорусы, малороссы, а также забытые ныне русины из Чехословацкого корпуса (а он состоял из них на 95%) генерала Л.Свободы храбро сражались за освобождение Великой России от немецких захватчиков!

Современное состояние Русского вопроса в целом, а великорусского в частности весьма тревожно. Агрессивно навязываемое либеральными властями «россиянство», базирующееся на предполагаемом национальном самоотречении русских людей от своего имени, истории и культуры уже захватило определённую часть нации. Здесь представлены в основном диаметрально противоположные группы - представители правящей политической и бизнес-элиты с примкнувшими к ним «российскими» творческими и научными деятелями либеральных и, соответственно, безнациональных взглядов и малообразованная, зачастую маргинальная часть населения.

Другая, не менее серьёзная опасность для общерусского национального движения - это великорусский сепаратизм, который пытаются навязать одиозные, крикливые «националисты» - провокаторы. Создание сугубо великорусской т.н. «Республики Русь» будет концом Империи, ибо Российское государство без, прежде всего, Малороссии и Белоруссии - это всего лишь Московское царство времён Иоанна Васильевича.

Мы - русские патриоты и националисты верим в Новую (если угодно, Пятую) Империю. Лишь в самоорганизации Русской нации залог побед на фронте грядущего собирания земель исторической Руси. Однако пока не появится настоящее общерусское национально-политическое движение, отражающее интересы всей Русской нации (великороссов, малороссов, белорусов и русинов), то ничего реального у нас не произойдёт. Правящая партийно-олигархическая элита принципиально не желает решать главный вопрос современной России - Русский вопрос, связанный с воссоединением Великороссии, Малороссии и Белоруссии. С решением нашего общенационального вопроса связаны и проблемы политического признания восточнославянских (русских) анклавов на юго-западе и юге с последующим воссоединением их с Россией - Приднестровья, Подкарпатской Руси и Крыма. Будущее за Единой и Неделимой Россией!

самая многочисленная из трех ветвей русского народа (великорусы, малороссы, белорусы), обычно называемая просто русскими. Великорусы, как малороссы и белорусы, произошли от единой древнерусской народности, сложившейся еще в VI-XIII вв. По мнению многих историков, наименования "русские", "великороссы", "Русь", "Русская земля" восходят к названию одного из славянских племен - родиев, россов, или руссов. Из их земли в Среднем Поднепровье название "Русь" распространилось на все Древнерусское государство, в которое вошли, кроме славянских, и некоторые неславянские племена. Уж в те времена наметились различия в культуре населения лесистых северных и степных и лесостепных южных областей Руси: напр., на юге пахали ралом, на севере - сохой; северное жилище было срубным, высоким, с деревянной кровлей, южное - полуземлянкой с каркасными стенами, земляным полом и соломенной кровлей. В многочисленных городах высокого развития достигли ремесла и торговля, древнерусская культура. В X в. появилась письменность, затем исторические произведения (летописи) и литература на древнерусском языке, одним из ярких памятников которой является "Слово о полку Игореве" (XII в.). Издавна существовал богатый фольклор - сказки, песни, былины. В условиях хозяйственного развития отдельных областей и удельной раздробленности еще в XII в. создались предпосылки для формирования великорусской, малоросской и белорусской ветвей русского народа. Сложение русской народности связано с борьбой против монголо-татарского ига и созданием централизованного Русского государства вокруг Москвы в XIV-XV вв. В это государство вошли северные и северо-восточные древнерусские земли, где, кроме потомков славян - вятичей, кривичей и словен, было много переселенцев из других областей. В XIV-XV вв. эти земли стали называть Русью, в XVI в. - Россией. Соседи называли страну Московией. Названия "Великая Русь" в применении к землям, населенным великороссами, "Малая Русь" - малороссами, "Белая Русь" - белорусами, появились с XV в. Начавшаяся еще в древности колонизация славянами северных земель (Прибалтика, Заволочье), Верхнего Поволжья и Прикамья продолжалась в XIV-XV вв., а в XVI-XVII вв. русское население появилось в Среднем и Нижнем Поволжье и в Сибири. Великорусы вступали здесь в тесный контакт с др. народами, оказывали на них экономическое и культурное влияние и сами воспринимали лучшие достижения их экономики и культуры. В XVIII-XIX вв. территория государства значительно расширилась. Присоединение ряда земель в Прибалтике, Восточной Европе, Причерноморье, Средней Азии сопровождалось расселением великорусов на этих территориях. Основные этнографические группы великорусов, различающиеся по диалектам ("окающий" и "акающий") и этнографическим признакам (постройки, одежда и т.п.), - северные и южные великорусы. Связующим звеном между ними является средневеликорусская группа, занимающая центральный район - часть Волго-Окского междуречья (с Москвой) и Поволжья и имеющая в диалекте и культуре как северные, так и южные черты. Более мелкие группы великорусов - поморы (на Белом море), мещёра (в северной части Рязанской обл.), различные группы казаков и их потомков (на р. Дону, Урале и Кубани, а также в Сибири), старообрядческие группы - бухтарминцы (на р. Бухтарме в Казахстане), семейские (в Забайкалье). Разрушение Российского государства в 1991 расчленило единый организм русского народа, для которого вся Россия - Российская Империя - СССР была исторической Родиной. В одночасье десятки миллионов великорусов, малороссов, белорусов стали иностранцами в своей стране. В частности, из 146 млн. великорусов такой статус получили почти 27 млн. чел., из них 6230 тыс. чел. живут в Казахстане, 1650 тыс. - в Узбекистане, 917 тыс. - в Киргизии, 905 тыс. в Латвии, 562 тыс. - в Молдавии, 475 тыс. - в Эстонии, 392 тыс. - в Азербайджане, 388 тыс. - в Таджикистане, 345 тыс. - в Литве, 341 тыс. - в Грузии, 334 тыс. - в Туркмении, 51 тыс. - в Армении. Около 2 млн. великорусов живут в Северной и Южной Америке и Европе. О. П.

Смотреть значение Великорусы (великороссы) в других словарях

Великорусы — великорусов, ед. великорус, великоруса, и (книжн.) великоросы, великороссы, великоросов, ед. великорос, великоросс, великороса, м. (устар.). То же, что русские. (Название возникло........
Толковый словарь Ушакова

Великороссы Мн. Устар. — 1. То же, что: великорусы.
Толковый словарь Ефремовой

Великорусы Мн. — 1. Название русских (в отличие от белорусов и украинцев), имевшее распространение в литературе с середины XIX в.
Толковый словарь Ефремовой

Великороссы — -ов; мн. (ед. великоро́сс, -а; м.). Устар. = Ру́сские.
Толковый словарь Кузнецова

Великорусы — -ов; мн. (ед. великору́с, -а; м.). Устар. = Ру́сские.
◁ Великору́ска, -и; великору́ски, -сок, -скам; ж. Великору́сский, -ая, -ое. В-ие говоры. В-ие песни. В. фольклор.
Толковый словарь Кузнецова

Великорусы — (великороссы) - название русских, распространившееся влитературе с сер. 19 в. В современной научной литературе сохраняется втерминах "северовеликорусский", "южновеликорусский"........
Большой энциклопедический словарь

Великорусы — (великороссы) - то же, что русские.
Советская историческая энциклопедия

ВЕЛИКОРОССЫ — ВЕЛИКОРОССЫ, -ов, ед. -росс, -а, м. (устар.). То же, что русские. || ас. вели-коросска, -и. || прил. великоросский, -ая, -ое.
Толковый словарь Ожегова

ВЕЛИКОРУСЫ — ВЕЛИКОРУСЫ, -ов, ед. -рус, -а, м. (книжн.). То же, что русские. И ж. великоруска, -и. || прил. великорусский, -ая, -ое.
Толковый словарь Ожегова

1. Древнерусская и великорусская народности

Государства в мировой истории появлялись двумя путями. Либо с выделением главных собственников осёдлых племён, военных вождей, из сферы родоплеменных отношений, с превращением их в особую, служащую только идее этнического государства господствующую знать, которая культивировала деяния героев князей и их дружин в борьбе за этническое государство . Либо привнесением военным насилием извне идеи государства этнически родственным племенам, которые осели, созрели к образованию государства, но не успели создать устойчивых самостоятельных государственных отношений.

Русское государство, как и подавляющее большинство государств, начиная с древнего Египта, Китая и других, появилось вторым путём. (И только таким путём появлялись крупные государства.) Идея древнерусского государства была привнесена и навязана зарождающимся местным городам-государствам восточных славянских племён князем Олегом, который был преемником варяжского предводителя Рюрика. Сам Рюрик со своей дружиной нанятых Новгородским городом-государством воинов захватил власть в этом городе в середине IX века н.э., однако для удержания власти, Рюрику и его ближайшему окружению пришлось приспосабливаться к культуре и традициям славян, вступать в родственные связи с вождями племён. Это дало его преемникам основания и право выбрать родовую столицу посреди славянских земель, а именно Киев, из него возглавить процесс выделения племенных вождей в господствующий класс знати этнического государства, уничтожать или подчинять местные виды государственной власти, объявлять всю земельную собственность подвластных племён своей номинальной, облагаемой данью собственностью. Вследствие успеха данного мероприятия, со времени правления князя Олега Рюриковичи стали родовыми правителями огромного древнерусского государства. Так возникла древнерусская народность на основе славянских племён Восточной Европы. И, как всякая народность в истории, древнерусская народность в своём существовании полностью зависела от единства государственной власти, от её воли бороться с родоплеменной общественной властью и соседями государства, что в первую очередь достигалось способностью государственной власти создавать и усиливать вооружённое насилие, но при этом быть общественно-государственной этнической властью.

Борьба с традициями родоплеменной общественной власти, которые во многом питались культом древних языческих богов, неразрывно связанных с культом родоплеменных предков, с мифами родоплеменной памяти о традициях общественной власти, подталкивала зарождающуюся государственную, а вернее сказать, общественно-государственную власть киевских князей вводить новую разновидность государственного насилия, а именно надплеменное религиозное насилие . Это насилие обеспечивало государственной власти более устойчивое положение и расширяло возможности укрепления своего влияния на государствообразующие племена становлением общего религиозного самосознания, религиозного самосознания древнерусской народности. В эпохи возникновения первых государств и цивилизаций надплеменное религиозное насилие было только этноцентрическим и основанным на этническом язычестве, развиваясь из языческих культов общих государствообразующим племенам родоплеменных богов. Однако древнерусское государство рождалось тогда, когда в самых развитых государствах Евразии и Северной Африки утвердился монотеизм. Поэтому древнерусская общественно-государственная власть использовала языческое религиозное насилие недолго, около столетия, и оно не получило серьёзного развития, укоренения в мировосприятии древнерусской народности.

Всякая общественно-государственная власть удерживается главным образом с помощью вырываемых из родоплеменных отношений военных дружин. Она превращает военное дело в особый вид занятия и должна иметь материальные средства для содержания такой численности дружин, которая позволяла бы ей защищать себя, как от родоплеменных общественных отношений государствообразующих племён, так и от соседей: других государств и варварских или кочевых племён. Для содержания военных дружин она собирает дань и вынуждена заботиться о том, чтобы подвластные племена платили дань, и как можно большую. Она оказывается прямо заинтересованной в осуществлении межплеменного и межгосударственного разделения труда посредством учреждения управляющих товарообменом и сбором налогов государственных служб, упорядочения собираемой дани таким образом, чтобы это позволяло осуществлять расширение производства потребительских товаров через его специализацию. Общественно-государственная власть волей или неволей начинает привлекать опыт других государств в хозяйственном и необходимом такому хозяйствованию социальном, культурном развитии, так или иначе навязывать этот опыт родоплеменным традициям, требуя их видоизменения.

В истории Древней Руси общественно-государственная власть киевских князей обеспечила быстрый хозяйственный и культурный подъём всех восточнославянских земель. Во многом подъём был обусловлен торговым и культурным обменом с Византийской империей, обменом, который стал возможным только благодаря государственной власти, её целенаправленному стремлению налаживать торговый путь «из варяг в греки». Великий торговый путь того времени «из варяг в греки», из Балтийского моря на севере Европы в Чёрное море на стыке южной Европы и Передней Азии, способствовал формированию особого, имперского отношения к окружающему Русь миру. Имперское мировосприятие зарождалось, как у государственной власти, так и у порождаемой ею древнерусской народности. Если имперское сознание великокняжеской власти сосредотачивалось главным образом в Киеве, то имперское сознание древнерусской народности отчётливо проявилось в Великом Новгороде по мере становления в нём вечевой посадской республики. Под воздействием государственной власти повсеместно наблюдался рост числа и значения новых городских торговых поселений, через них во всех землях утверждались единые правила языка, государственной культуры. Громкие же походы киевских великих князей и победы их дружин над Византией, разгром Хазарского каганата, дань, собираемая с побережья Каспия и в Поволжье, – покрыли славой государственную власть Древней Руси, порождали мифологизированный историзм мышления у древнерусских племён. Всё вместе это создавало духовную среду, которая способствовала укоренению самосознания древнерусской народности на огромных пространствах восточной Европы, зарождала представления о великой единой Русской земле со столичным престолом в славном Киеве.

Развитие производительных сил любого этнического государства, которое возникало в Средние Века, во многом определялось его торговлей с ближайшей цивилизационной религиозной империей, заимствованием у неё опыта земледельческого хозяйствования и государственного строительства. Поэтому именно философское идеологическое насилие ближайшей империи оказывало на молодое государство наибольшее мировоззренческое влияние. Для Киевской Руси такой империей стала Византия, что предопределило выбор греческого православия в качестве философского идеологического насилия древнерусской государственной власти, призванного заменить языческое религиозное насилие.

Первоначально самосознание древнерусской народности неуклонно возрастало с укоренением во всех землях представлений о развитии собственной традиции киевской государственности и развивающейся для её обслуживания древнерусской языческой культуры. Оно, это самосознание древнерусской народности существенно углубилось с приглашением великим Князем Владимиром греческой константинопольской церкви для крещения Руси в 988 года н.э., а затем с возрастающим влиянием христианской монотеистической идеологии, византийского православия. Значение православия в качестве идеологического насилия, которое подпирало и отчасти подменяло вооружённое насилие, всячески поддерживалось общественно-государственной властью, поскольку церковь обосновывала её стремление приобрести независимость от родоплеменных отношений, стать собственно централизованной государственной властью. И православие проникало в духовный строй древнерусской народности по мере того, как местное население смирялось с государственной властью и с церковной деятельностью сословия греческих священников. Укоренению православия на русской почве способствовала гибкость церкви, ибо церковное православие на Руси поглощало в свои ритуалы ряд этнических культурных традиций южнославянских и восточнославянских племён, что делало греческое идеалистическое христианство понятным славянам этническим языческим христианством.

Но языческие традиции родоплеменных отношений, на которых держалась вся местная хозяйственная жизнь подавляющего большинства населения русских земель, оставались определяющими в государственных отношениях, что доказала наступившая в 11 веке эпоха феодальной раздробленности.

Родовое правление Рюриковичей сложилось на основе удельного землевладения, вследствие разделения Руси на княжества и местные уделы и назначения в княжеские правители и удельные наместники представителей рода Рюриковичей. Получение прав на княжение в тех или иных землях, в тех или иных уделах осуществлялось на совете князей, исходя из принципа старшинства в роде. Получалось так, что единство огромного государства зависело от родовой сплочённости Рюриковичей. Но родовая сплочённость постепенно размывалась быстрым развитием русских земель и непрерывным увеличением численности Рюриковичей, выделением среди них новых сильных родовых ветвей с собственными родовыми интересами.

По мере роста хозяйственных и культурных достижений древнерусского государства усложнялись проблемы управления из столичного Киева всем подвластным населением, сбора с него дани и городских налогов. Развивалась не только столица в Киеве, развивались и другие города, в которых сосредотачивалось непосредственное управление местным населением. Ради действенности государственного управления и сбора дани, а так же налогов от товарообменной деятельности страна разбивалась Рюриковичами на Великие княжества, а те в свою очередь дробились на удельные княжества, подотчётные уже местному Великому князю и его чиновникам. Великие княжества создавались на землях близкородственных племён, а каждое удельное княжество наиболее целесообразно и выгодно было учреждать на земле конкретного племени; обустраивать же центр удельной власти неизбежно приходилось в главном поселении этого племёни, где проживали знатные вожди и сохранялись культы, ритуалы и глубокие традиции родоплеменных общественных отношений. Таким образом, удельные князья входили в непосредственную связь с традициями родоплеменных общественных отношений. Их ближайшие помощники бояре набирались из вождей или повязывали себя с вождями родственными узами, дружинники же получали в кормление дворы местных крестьян, становились местными дворянами. Князья, бояре и дружинники вынуждены были считаться с родоплеменными традициями, пропитываться их духом родоплеменного эгоцентризма и неприязни к киевской государственной власти. Когда удельный князь на основаниях родового права поднимался к великокняжескому престолу, он со своими боярами неизбежно привносил этот дух в столицу своего Великого княжества.

Поскольку род Рюриковичей от поколения к поколению увеличивался в численности, ветвился, постольку первоначальные жёстко поддерживаемые родовые отношения расшатывались, неизбежно вели к разветвлению единого рода, образованию нескольких новых родов, каждого со своими собственными родовыми отношениями. Вначале выделились Мономашичи и Ольговичи, затем обособлялись другие ветви. Каждый новый род Рюриковичей вдохновлялся намерением утвердить собственную родовую власть на Руси. Его наиболее волевые и яркие представители начинали искать способы и средства укрепления собственного положения, а для этого создавали родовую резиденцию в одном из Великих княжеств, где набирали собственные дружины для борьбы за право правления над всей страной. Удержать военные дружины нельзя было иначе, как более высокой, чем у других князей, платой за службу, то есть непрерывным ростом дани в своём Великом княжестве или военной добычи, пусть даже за счёт грабежа соседних Великих княжеств.

Родовое право на верховную власть после разветвления рода Рюриковичей, выделения из него нескольких родов, неуклонно готовило ослабление идеи единства древнерусской государственности и единства древнерусской государственной власти. Удельно-крепостническая родовая раздробленность князей набирала силу, наносила удар по общегосударственным производительным и товарообменным отношениям, тем самым резко сокращая средства жизнеобеспечения, способствуя распространению голода и вымиранию части населения. Это сокращение средств жизнеобеспечения и разрушение местной специализации труда, так или иначе, затрагивало все племена древнерусского этноса, всех жителей страны. Ухудшение условий жизни, ужесточение местной борьбы за выживание вело к более жёсткому, чем было в едином киевском государстве, эволюционному отбору. Те, кто выделялся склонностями к индивидуальному поведению, становились первыми жертвами этого повышения требований к качеству архетипического бессознательного умозрения. Ублюдизированные и потерявшие архетипическую способность встраиваться в родоплеменные общественные отношения особы вымирали, а значение родоплеменной общественной власти возрастало. Родоплеменные отношения получали широкие возможности влиять на местную княжескую власть, вовлекать её в свои традиции общественной власти. С одной стороны, это поощряло удельную, феодальную раздробленность. Но, с другой стороны, тяготы и невзгоды, безнаказанные грабежи, многочисленные убийства, вызванные уже первыми проявлениями княжеской раздробленности, рвали товарообменные связи в стране, повсюду вызывали товарный голод на те товары, к которым привыкли участники товарообменных отношений. Это способствовало мифологизации разрушаемого единства государственной власти и древнерусской народности среди широких слоёв населения страны, в первую очередь горожан.

Доказательством высокой мифологизации единства древнерусского государства и древнерусской народности служил пример Новгорода. Когда после смерти Великого князя Владимира Крестителя, в самом начале 11-го века начались жестокие войны за права наследования его многочисленных сыновей от разных жён, новгородцы за свою поддержку вышедшему победителем князю Ярославу Мудрому вытребовали себе договорные отношения с киевской государственной властью. Новгород стал развиваться самобытно, превращаться в торговую республику во главе с избираемым боярскими родами посадником. Но даже в этой богатой республике, в которой ограничивались права киевских князей, хранились представления о единстве древнерусской народности, о древнерусском государстве, правда, уже, как Новгород-Киевском государстве.

Роль сословно организованной греческими священниками христианской церкви в качестве защитницы единства государства, и, следовательно, единства народности, стала постепенно возрастать во влиянии на городское население всей Руси, превращаться в неотъемлемую и важнейшую часть традиции государственных отношений. Поэтому княжеская власть в Киеве, все претендующие на киевский престол князья вынуждались всё в большей мере считаться с церковью, подчиняться её представлениям о нравственности и морали. Влияние церкви возрастало на разные стороны жизни: на становление государственной культуры, на обряды и символы государственности. Возрастало и хозяйственное значение церкви, так как её борьба за государственное единство позволяла сохранять региональное разделение труда и выгодные товарообменные отношения, в том числе и с соседними государствами. Непрерывный рост влияния греческой православной церкви на государственную власть накануне главных смут удельной, феодальной раздробленности закладывал первые камни в основание традиции становления сословной государственной власти. Первое сословие церковных священников своим моральным авторитетом поддерживало защитников единства государства сильнее военных дружин князей, способствуя зарождению представлений о необходимости появления общегосударственного военно-управленческого сословия взамен военно-управленческих княжеских дружин.

Церковь постепенно превращалась в центр притяжения сторонников восстановления сильной государственной власти на всей Руси, а её культура и мировоззрение служили указателями единственного пути спасения самосознания древнерусской народности, достижимого посредством укоренения христианской религиозности и идеи земледельческого народа. Однако до татаро-монгольского ига православная церковь так и не приобрела достаточно властного авторитета, способного противостоять дроблению киевского государства. Ей противостояли, как традиции исконного языческого быта большинства населения, так и героические мифы прошлого, которые освящали первостепенное значение первых князей рода Рюриковичей и их дружин в борьбе за идею единого древнерусского государства. Но княжеская власть уже перестала соответствовать этим мифам, измельчала духом, раздробилась на родовые ветви, а на местах чаще была заинтересована опереться на древние земляческие традиции родоплеменной общественной власти, непримиримо враждебной общерусской государственной власти. Местную княжескую власть всё чаще раздражала роль церкви, и она стремилась противопоставить церкви местные языческие традиции родоплеменных отношений. Посредством заигрывания с родоплеменной общественной властью удельные князья обеспечивали себе независимость от требований Киевского престола о совместном использовании налоговых поборов с податного населения, тем более беззаконных и хищных, чем меньшим численно и беднее это население становилось вследствие слабости государственной власти и междоусобных войн.

К примеру, в "Слове о полку Игореве", то есть через два века после Крещения Руси, описывая трагический поход Новгород-Северского удельного князя Игоря на степняков-половцев, автор нигде не упоминает о церкви и православии. По всему тексту “Слова” он всячески преклоняется перед древним славянским язычеством, с которым связывает героические мифы и предания Русской Земли, славные деяния князей и их дружин. Однако этот же автор охвачен горечью от утраты духа единства русской народности, что прямо связывает с утратой Киевским престолом авторитета держателя сильной государственной власти, неспособного, как прежде, организовать княжеское родовое и военное единство. И что самое главное, автор в пределах своего языческого мировоззрения не видит выхода из этого тупика удельной раздробленности.

Татаро-монгольское нашествие неистовым ураганом разорвало Новгород-Киевское государство, его земли в лоскутные клочья, которые уже не смогли воссоединиться. И это нашествие уничтожило древнерусскую народность как таковую. После гибели Киева и киевской государственности, вся Русь раздиралась вырывающимися на свободу традициями родоплеменных общественных отношений. В приграничье со степью родоплеменные отношения местами вытесняли княжескую власть, создавая предпосылки для появления родоплеменного казачества. Там же, где княжеская власть сохранялась, она сохранялась постольку, поскольку заменяла собой власть местных вождей, через браки смешивалась с родами вождей-бояр и признавала значение родоплеменной общественной власти для поддержки своего положения. Но, заменив власть вождей, княжеская власть становилась одним из родов знати в традиции родоплеменных отношений. Она должна была нерасторжимо связать себя с землёй, где получила опору от местных племён, а в ответ, приобретала страстную преданность и верность своего подвластного населения, какую способны пробуждать лишь родоплеменные отношения к вождям внутри этих отношений. На такой основе строились законы и способы управления средневековой эпохи удельной, феодальной раздробленности, когда государственная власть во всех странах Европы, охваченных страстями военного и политического противоборства местных феодалов, переживала глубокий упадок. По существу дела, местный князь или феодал создавал собственную родовую государственную власть и вёл непрерывную борьбу за её выживание или усиление через подчинение своей власти соседних удельных государств.

Западные княжества и земли Древней Руси, в конце концов, были собраны в новое крупное государственное образование крошечным в сравнении с ними языческим Великим княжеством Литовским, и оно быстро обрусело. На пространствах древнерусских земель этого княжества стала создаваться его государственной властью русско-литовская народность. Восточные же княжества и земли Древней Руси подпали под иго огромной империи кочевников-степняков, затерялись в ней среди многих разгромленных государств и цивилизаций Евразии. Малочисленные в сравнение с населением завоёванных пространств, татаро-монгольские завоеватели выработали особые способы управления своей империей. Они не занимались развитием производства, строительством городов, способных притягивать цивилизационным влиянием; сама идея цивилизации была им чужда, в их среде господствовало стремление сохранить традиции кочевого скотоводческого отношения к окружающему миру. Их главной заботой было создание условий для сбора наибольшей дани в подвластных землях и вывоза её в ханскую ставку в Золотой Орде. Поэтому время от времени они обрушивали на земли подвластных вождей и князей хищные орды, которые резнёй и жестоким грабежом наводили ужас, надолго подавляли самую мысль о возможности сопротивления игу кочевников. Современные социологические исследования позволяют делать выводы, что для такого психологического воздействия необходимо время от времени истреблять четвёртую часть населения. А как раз на такую часть уничтожаемых жителей Руси, когда на неё устраивали набеги татаро-монгольские орды, указывают письменные источники той страшной эпохи.

Выжить и подняться в таких обстоятельствах государственная власть на Восточной Руси смогла, следуя заветам Александра Невского.

Причину гибели Киевской державы современник татаро-монгольского нашествия Александр Невский увидел не в самом нашествии. Причину он увидел в удельной раздробленности и в родовом праве на всю полноту государственной власти, в том праве, которое отрывало государственную власть от интересов местной родовой знати, делало государственную власть слабой или даже беспомощной в борьбе с родоплеменными отношениями. Ибо главные лица родовой государственной власти порой напоминали разбойную свору, ищущую только сиюминутной выгоды от своего положения.

Для борьбы с местническими традициями родоплеменного сепаратизма Александр Невский первым из великих князей Руси разработал и начал проводить политику, подчинённую долгосрочной исторической цели, что должно было заставить князей служить идее государственной власти. Иначе говоря, он первым из великих князей поднялся до философского, собственно христианского понимания государственной власти и превратил её в идею, тем самым сделав подчинённой частью идеалистического христианства. В этой политике был неожиданный подход к роли русских князей, неприемлемый для большинства его сородичей, гордящихся славными военными и разбойными делами предков. Александр Невский смог подняться выше узко понимаемых родовых интересов, подчинив их стратегической цели восстановления единства государственной власти на совершенно новых основаниях. Он стал привлекать вооружённое насилие татаро-монгольских ханов в качестве замены русского государственного военного насилия, которого тогда уже не было, для осуществления беспощадной борьбы с родоплеменными традициями общественной власти и для объединения русских княжеств. Намереваясь использовать внешнюю власть татаро-монгольских ханов для борьбы с внутренним произволом удельных князей, он сделал вывод о необходимости перехода от родового права на государственную власть к семейному праву, существенно ограничивающему самостоятельность удельной княжеской власти. А для осуществления перехода к семейному праву на верховную государственную власть он признал целесообразным постепенно создавать из сильных боярских родов, из родов местной знати общерусский правящий класс земельных собственников, который стал бы служить идее государства и воплощающему эту идею одному князю, вместе с ним управлять всеми землями Восточной Руси. Превращение боярства и родовой знати в правящий класс землевладельцев должно было осуществляться следующим образом. Единым великим князем им даровались права собственности на землю в разных удельных и великих княжествах, вследствие чего интересы собственности боярства, родовой знати оказывались в разных землях, отрывались от местных родоплеменных отношений, обуславливались зависимостью от воли одного великого князя, стоящего на вершине государственной власти. Согласно замыслам Александра Невского, только после решения задачи выстраивания княжеско-боярского управления его потомки должны будут направить боярский правящий класс на борьбу с татаро-монгольским игом для обретения полной государственной независимости огромной Восточной Руси.

Александр Невский сам внушил ханам татаро-монгольских завоевателей мысль доверить сбор дани со всех русских земель только одному русскому князю, убедив их, что это будет гораздо выгоднее, чем какой-либо иной способ отношений с Русью, в которой у населения было много возможностей скрываться в лесах и болотах, проявлять безнаказанное неповиновение. В конечном итоге ханы увидели больше сиюминутных выгод в насаждении на землях Восточной Руси единого центра управления, единой столицы, князья которой собирали бы непомерно высокую дань и отправляли её в Орду. Они оказались заинтересованными и в поддержке церкви и византийского православия, как идеологического насилия, помогающего им бороться с русскими родоплеменными традициями, разрушительными для такой политики, расшатывающими западную часть их империи степняков. Чтобы у облечённого их доверием князя не возникало средств противостоять ханской власти, ему предписывалось лично собирать огромную дань, которая подрывала производительные силы Руси, вызывала недовольство к этому князю у соплеменников, у других князей. Вспышки же недовольства подавлялись страшными набегами, жестокой резнёй и грабежами, угоном части населения в рабство, в том числе и для продажи на невольничьих рынках исламского Востока.

В условиях татаро-монгольского ига, после столетия жестокого и непрерывного ограбления Восточная Русь вконец обнищала. Ко времени начала княжения на Москве внука Александра Невского, хитрого и властного Ивана Калиты она перестала быть столь уж привлекательной добычей для воинов и наёмников империи степняков. Те изменялись, привыкали получать за службу ханам больше, чем могли рассчитывать захватить в набегах на слабо заселённые, укрытые в лесных и болотистых чащах русские княжества. И Русь получила сорокалетнюю передышку от кровавых набегов, которая позволила русскому населению увеличиться в численности, а Московскому княжеству превратиться в центр восстановления русской государственной власти. Прежде Москва была захолустным поселением. Но для воплощения в жизнь замыслов Александра Невского нужна была новая столица, никак не связанная с традициями родового права. Именно новая столица должна была стать духовным и политическим ядром, осуществляющим и олицетворяющим первую долгосрочную политику русской княжеской власти. Такую столицу наследники Александра Невского стали выстраивать в Москве, а Иван Калита превратил её в подлинный центр притяжения Восточной Руси.

Московские князья, прямые потомки Александра Невского, выиграли жестокую борьбу за право возглавить объединение восточных земель Древней Руси потому, что они в полной мере воплотили его замыслы, создали условия и особое устройство княжеско-боярской власти для достижения поставленной им цели. Немаловажное значение имело и то, что после гибели Новгород-Киевского государства приглашение князей в Новгородскую республику для её военным управлением шло по линии наследников Александра Невского. Выдающая роль Александра Невского в сохранении независимости Новгородской республики во время татаро-монгольского нашествия и крушения Киевской державы, разгром им тевтонцев на Ладожском озере, позволяла московским наследникам этого Великого князя развивать с Новгородом особые отношения. А именно такие, какие прежде были у Новгорода с князьями Киева. Как прежде князья Киева, московские князья предъявляли свои права на получение дани с Новгородской республики даже в обстоятельствах, когда сами являлись данниками ордынских ханов, а потому оказывались заинтересованными в сохранении формальной независимости Новгорода и Пскова. Даже в обстоятельствах татаро-монгольского ига им удавалось сохранить традицию, на которой сложилась государственная власть древней Руси, традицию сосуществования великокняжеской государственной власти в одной столице и торгово-ремесленной вечевой власти, власти политического самоуправления в Новгороде Великом. Эта сохранённая московскими князьями традиция как раз и вдохновляла Москву, как раз и укрепляла её права на восстановление общерусской государственной власти, уже в виде Новгород-Московской государственной власти. Иначе говоря, Новгород, в котором зародилась древнерусское государство, особые отношения с которым делали легитимной и обогащали великокняжескую государственную власть в Киеве, – в новых исторических обстоятельствах делал легитимным превращение Москвы из удельного княжества в Великое княжество и давал ей необходимые для этого материальные средства. И он же затем позволил Москве претендовать на выстраивание великокняжеской государственной власти.

Государственная власть Московской Руси, которую наследники Александра Невского принялись созидать внутри лишённой внутреннего идеологического стержня татаро-монгольской империи, позволила возродить борьбу с родоплеменными традициями русского этноса на иной ступени исторического развития. На этой новой ступени развития местнические по духу родоплеменные традиции общественной власти оказались главной опорой удельного княжеского сепаратизма, главной причиной ужасов татаро-монгольского ига, и их сторонники неуклонно теряли силу моральной правоты. В борьбе с родоплеменной общественной властью московским князьям неоценимую помощь оказала церковь. Удельное крепостничество, обусловленное разделением труда подавляющего большинства участников земледельческого хозяйствования с относительно малочисленными городскими ремесленниками, возникло на мировоззрении монотеизма, – в случае Руси на христианском православии. Поэтому развитие земледельческих производственных отношений и производительных сил при удельном крепостничестве полностью зависело от того, насколько основательно данное мировоззрение внедрялось в родоплеменные общественные отношения, тесня языческое мировосприятие. Идеологическим же оправданием, обоснованием удельного крепостничества и прав удельных собственников земель занималась сословная церковь, централизованное устройство и интересы которой неизбежно вступали в противоречие с удельной раздробленностью.

При татаро-монгольском иге, когда подавляющее большинство населения Восточной Руси выживало благодаря возрождению родоплеменной общественной власти в условиях лесного, труднодоступного для степняков образа существования, своё идеологическое и политическое влияние церковь укрепляла постольку, поскольку поглощала в себя существенные проявления традиций языческого мировосприятия, порождённого взаимодействием племён с окружающей природой. Она поневоле преобразовывала греческий вселенский монотеизм в этнический русский монотеизм. Постепенно становясь этническим, православие идеологически проникалось представлениями об этнической государственной власти и этнической народности в пределах этой государственной власти, начинало побуждать восточных славян к борьбе за восстановление, как русской государственной власти, так и русской народности, без которой не мог стать осуществимым переход к идеалистическому сословному народу.

Русское этническое православие, каким оно становилось в эпоху удельной раздробленности и в обстоятельствах татаро-монгольского ига, после перенесения при Иване Калите митрополитом Петром своей кафедры из Владимира в Москву превращалось в главного союзника московской великокняжеской власти. Это способствовало успехам политики, осуществляемой московскими князьями. Неуклонное укрепление военной и экономической власти Москвы, преобразование захолустного удельного княжества в Великое княжество с митрополичьей резиденцией, позволило ему, наконец, проявить свою волю к борьбе за объединение всех остальных Великих княжеств Восточной Руси под своей централизованной княжеско-боярской властью. Московская княжеско-боярская власть с помощью церкви смогла объединять русские земли и русские племёна, используя татаро-монгольское иго , и она создавала великорусскую народность Восточной Руси внутри татаро-монгольской империи. Православное мировоззрение при этом рассматривалось московской княжеской властью в качестве идеологического насилия, дающего преимущества в борьбе за выживание великорусской народности и её эволюционное развитие. Однако в обстоятельствах постоянных угроз гибели русскому этносу, которые вызывались хищническими и кровавыми набегами кочевников, постоянно надрывающих производительные силы Руси, традиции родоплеменных общественных отношений, инстинкты родоплеменного самосохранения оказывались тоже непременным условием выживания и восстановления численности русского этноса. Традиции родоплеменных отношений обрекали на отмирание ублюдизированных, не способных на этническое общественное поведение особей, возбуждали архетипическую готовность русских племён к ожесточённой борьбе за дальнейшее существование. Они способствовали тому, что православие могло осуществлять свою задачу борьбы с родоплеменными традициями общественной власти лишь одним путём, – всячески подчёркивая свой всё более и более русский народнический характер.

Осуществлением замыслов Александра Невского князья Москвы доказали правильность разработанной им политики. Уже вследствие сорока лет мира при княжении Ивана Калиты, который наилучшим образом следовал такой политике, в московских землях поднялось на ноги третье поколение русской молодёжи, не знающее ужасов татаро-монгольских набегов. Объединённое московскими князьями и боярами, во главе с Дмитрием Донским оно смогло морально бросить вызов игу, подняться для вооружённого столкновения с военными силами Орды на Куликовом поле. В результате, московская государственная власть получила моральный авторитет центра власти, способного решать задачу организации всех Великих княжеств на войну за общую, понятную для всех русских родоплеменных отношений независимость от чужого этнического ига. Опираясь на правящий класс московских бояр и сословную церковь, хитростью и вооружённой волей князья Москвы шаг за шагом подавляли сопротивление местнического сепаратизма, заставили большинство великих и удельных князей восточных земель бывшего Древнерусского государства подчиниться единому государственному насилию.

Московские князья тяжело и мучительно возродили традицию государственности Киевской Руси на её пространных восточных землях, тем самым возродили преемственность древнерусского народнического самосознания. Помощь церкви в этом восстановлении связи времён, исторической связи с Новгород-Киевской Русью, а так же в подавлении обосновываемого родоплеменными традициями сепаратизма местной общественной власти оказалась решающей. Это позволило ей занять совершенно особое место в жизни нового государства и в культуре русской народности, в значительной мере вытеснив из неё родоплеменное языческое мировосприятие, в том числе и через поглощение части его проявлений.

В конечном итоге такая политика позволила не только возродить единую государственность Восточной Руси и духовно выжить в условиях ига, но и позднее подчинить этой государственности значительную часть татаро-монгольской империи.

Западные земли Древней Руси после уничтожения Киева татаро-монгольским нашествием подверглись завоеванию литовскими варварами. Героические вожди литовских племён приняли православие и создали государственную власть Великого княжества литовского, которое на северных территориях подавило удельную междоусобицу русских князей, а на степном юге кое-как подчинило русские племена, брошенные князьями из-за непрерывных хищнических набегов, грабежей и разрушений городов и поселений татаро-монгольскими и прочими кочевниками. Огромное Великое княжество литовское с подавляющим большинством в нём славянского древнерусского населения унаследовало язык и культуру Киевской Руси, но без основополагающего Новгородского вечевого влияния. Оно разорвало двуединое содержание Новгород-Киевских государственных отношений, не смогло подняться до их нацеленности на созидание торгово-ремесленного взаимодействия Севера и Юга Восточной Европы, так что в условиях Великого литовского княжества возродилось соответствующее, ограниченное и земледельческое по своему существу самосознание древнерусской народности, как самосознание лишённой собственной государственной власти западнорусской народности. Уже в 14-ом веке объединение Великого княжества Литовского с польским королевством и принятие литовскими князьями католицизма изменило существо взаимоотношений западнорусской народности с чуждой ей не только этнически, но и религиозно государственной властью. Западнорусская народность в Речи Посполитой смогла сохранять своё самобытное существование лишь посредством усиления значения бедного и слабо организованного земледельческого церковного православия, каким оно становилось в особых, местных условиях польско-литовских государственных отношений.

Польско-литовское имперское государство земельных магнатов и шляхты до второй половины ХVI века вынуждено было поддерживать посредническую роль церковного православия во взаимоотношениях с податным русским населением, особенно в южных землях, где исчезла русская княжеская власть. Более, чем религиозно-православного самосознания с его централизованно-феодальным мировосприятием, оно боялось возбуждать в русских землях традиции родоплеменной общественной власти, способные подтолкнуть к феодальной раздробленности, к которой имела явную предрасположенность местническая по интересам и воззрениям на мир польская шляхта. Сложные взаимоотношения с пограничным окраинным русским казачеством, которое защищало имперскую Польшу с юго-востока от грабительских набегов крымских татар и турок, постоянно напоминали государственной власти об опасностях без помощи православной церкви потерять управление на всей входящей в империю Руси. Ибо среди пограничного окраинного казачества самим образом жизни в наибольшей мере сохранился дух традиций родоплеменной общественной власти, военно-демократического самоуправления, и казачество часто примирялось с государственной властью Речи Посполитой только церковным православием.

автора Городников Сергей

3. Московская Русь и великорусская народность Западная часть Древней Руси оказалась на исходе Средних веков включённой в Польско-литовское государство, утеряла собственную традицию не только державной государственности, но государственной власти вообще. Однако

Из книги НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... автора Городников Сергей

4. Великая Смута и великорусская Народная революция Со смертью в 1598 году сына Ивана Грозного, царя Фёдора Ивановича, на Московском престоле пресеклась династия Рюриковичей, родовых потомков основателей древнерусского государства и русской традиции государственной

Разделы