Отгрузка продукции юридическим лицам осуществляется в соответствии с действующим законодательством. В соответствии с рекомендациями ФС РАР от 25.06.18 уведомляем: алкогольная продукция может быть приобретена непосредственно в . ООО "Бутик Вайнстайл", ИНН:7713790026, лицензия: 77РПА0010390 от 05.11.2014
г.Москва, Ленинский пр-кт, д.52 ООО "Ритейл Вайнстайл", ИНН:7716816628, лицензия: 77РПА0012148 от 26.04.2016
г.Москва, Ленинградское ш., д.72, этаж 1, помещ. IVа, комн. с 1 по 5 ООО "Стор Вайнстайл", ИНН 9717017438, лицензия: 77РПА0012229 от 08.06.2016
г.Москва, ул. Люсиновская, д. 53, этаж 1, помещение VI ООО "Ред Вайнстайл", ИНН 9717049616, лицензия: 77РПА0012971 от 23.03.2017
г.Москва,шоссе Энтузиастов,д.74/2,этаж 1, помещение V ООО "Грин Вайнстайл", ИНН 9718061246, лицензия: 77РПА0013267 от 04.08.2017
г.Москва,Старая Басманная улица,д.25,стр.1,этаж первый, помещение 1, комнаты с 1 по 9 ООО "Найс Вайнстайл", ИНН 7716856204, лицензия: 77РПА0013269 от 04.08.2017
г.Москва,Садовая-Сухаревская улица,д.13/15,цоколь, помещение VII, комнаты с 1 по 3 ООО "Роуз Вайнстайл", ИНН 9718046294, лицензия: 77РПА0013315 от 24.08.2017
г.Москва,проспект Мира,д.70,этаж 1, помещение № IV, комнаты с 1 по 4 ООО "Вайнстайл", ИНН 7715808800, лицензия: 77РПА0010437 от 14.11.2014
г.Москва, Складочная ул., д.1, стр.1

Дегустационные заметки

Цвет

Вино темно-фиолетового цвета.

Вкус

Вино со щедрой, шелковистой, танинной структурой и сложным переплетением множества вкусовых оттенков. Характеризуется нотами спелых слив, нюансами кофе и шоколада.

Аромат

Ароматический букет вина изобилует нотами темных фруктов, тонами кофе мокко и нюансами жареных кофейных зерен.

Гастрономические сочетания

Вино составит превосходную пару разнообразным мясным блюдам и сырам.

"The Bean" Coffee Pinotage — красное сухое вино, для изготовления которого производитель использовал виноград сорта Пинотаж, произрастающий в Западном Кейпе. Главная идея создания вина заключалась в том, чтобы создать вино с тонами темных фруктов и кофейными нюансами. После ферментации вино выдержали в обожженных французских дубовых бочках, что обеспечило ему необходимые органолептические свойства.

О производителе

Винодельня Mooiplaas расположена на одной территории с частным природным заповедником среди величественных гор и плодородных долин Стелленбош, примерно в 40 км на восток от Кейптауна. Хозяйство занимает площадь в 243 га, виноградники — 100 га, а заповедная зона — 70 га. Одной из самых ярких особенностей хозяйства является неровная местность. Эти топографические контрасты приводят к интересным различиям в микроклимате, что, несомненно, отражается на урожае.

Муиплааз — традиционная винная ферма с богатой историей. Здесь Тильман и Луис Росс производят ряд экологически чистых вин. Само же производство основано на традиционных методах виноделия.

"Чтобы производить премиальные вина, вы должны следовать классическому подходу", — говорит Луис Росс. "Используйте лучший виноград с лучших виноградников с минимальными отклонениями от нормы во время приготовления. Это обеспечит вас уникальными и выразительными винами. Мы считаем, что вино должно быть аутентичным, элегантным, хорошо сбалансированным и структурированным, демонстрировать вибрацию и полноту вкуса. Оно должно добавлять радости в жизнь!"

В понедельник, 16 мая, исполнилось 50 лет с начала Великой пролетарской культурной революции в Китае. 10 лет буйства молодежных банд - хунвейбинов (студентов-«красногвардейцев») и цзаофаней (молодых рабочих-«бунтарей») - стоили стране 100 миллионов пострадавших и почти 2 миллионов убитых. «Культурная революция, запущенная по инициативе национального лидера и использованная в своих целях реакционерами, переросла в хаос, ставший катастрофой для партии, страны и народа, - говорится в программной статье ведущей партийной газеты «Жэньминь жибао», опубликованной к юбилею. - Компартия Китая признала, проанализировала и исправила ошибки, допущенные партийными чиновниками и лидерами государства, а также перегибы на местах». Один из таких перегибов - массовый каннибализм в уезде Усюань Гуанси-Чжуанского автономного района, история, которую на Западе регулярно вспоминают, в России почти не знают, а в КНР считают выдумкой. «Лента.ру» попыталась разобраться, что в этой истории правда, а что ложь.

Перековавшийся хунвейбин

«Глубокой ночью убийцы ходили на цыпочках, чтобы найти свою жертву, резали ее и вытаскивали сердце и печень. Поскольку они были неопытны и испуганы, то по ошибке взяли легкие и должны были вернуться снова на место убийства. Наконец, сварили органы, кто-то принес из дома водку, кто-то - специи… Несколько человек при гаснущем огне под кастрюлей ели молча и торопливо...»

Так описывает события, происходившие в третий год революции в уезде Усюань, китайский диссидент Чжэн И. Он сам был хунвейбином и в рамках программы «Ввысь в горы, вниз в села» добровольцем отправился в провинцию, чтобы нести крестьянам свет знаний и правильной идеологии.

После «культурной революции» Чжэн И решил стать писателем. Опубликовал несколько повестей и рассказов, но вскоре его затянула в жернова политическая борьба, приведшая в 1989 году к известным событиям на площади Тяньаньмэнь. Чжэн оказался в рядах проигравших. Три года он скрывался от полиции и спецслужб, затем перебрался в тогда еще британский Гонконг, оттуда на Тайвань и в США.

Там бывший хунвейбин издал сперва на китайском, а затем и на английском книгу «Алый мемориал», сразу ставшую бестселлером. Была даже сформирована группа по выдвижению Чжэна на Нобелевскую премию по литературе. Чжэн И утверждал, что в начале 1980-х он неоднократно посещал уезд Усюань, где собирал материалы - официальные документы, рассказы очевидцев, слухи и легенды - о происходившем там в годы «культурной революции». Больше всего Чжэна интересовал практиковавшийся тогда каннибализм. Эти материалы и легли в основу прославившей его книги.

Маленькая гражданская война

В 1968-м молодежные банды бесчинствовали по всей стране, убивая преподавателей и «классовых врагов», громя учреждения культуры и университеты. Все чаще травля инакомыслящих вырождалась в обычные межклановые разборки: отряды хунвейбинов в Кантоне сражались за контроль над городом, применяя артиллерию. Мао Цзэдун, сам санкционировавший разгул террора, вынужден был бросить против «красногвардейцев» армию и отряды народной милиции: город Гуйлинь пришлось брать штурмом, и там были перебиты почти все хунвейбины.

Своя маленькая гражданская война шла и в уезде Усюань Гуанси-Чжуанского автономного района. С одной стороны - хунвейбины из «Группы 22 апреля», с другой - провинциальная партийная бюрократия, которую поддерживал 1-й политкомиссар военрайона Гуанси Вэй Гоцин. В распоряжении Вэя были местные силовики и авторитет власти, а «красногвардейцы» сделали ставку на террор.

Первые стычки произошли в январе 1968-го: «летучие отряды» хунвейбинов атаковали «оппозиционеров и уклонистов», забивая их до смерти палками и кулаками, отрезая головы, закапывая заживо, топя и даже взрывая. В одном из городов действовала женская банда несовершеннолетних, называвших друг друга «сестрами» и бравших псевдонимы по числу убитых - «Сестра Шесть», «Сестра Девять» и так далее.

15 апреля в уезде был создан местный Революционный комитет хунвейбинов, и тогда же были зафиксированы первые случаи каннибализма. По словам Чжэна, эпидемия антропофагии «распространялась подобно чуме».

Сердце, печень, пенис

14 мая 1968 года группа из 11 человек во главе с братьями Вэй напала на некоего Чэнь Гожуна, убила его большим ножом и вырезала печень, разделив ее между 20 членами банды. В том же месяце хунвейбины - ученики средней школы - забили до смерти учительницу географии Ву Шуфан, под дулом пистолета заставили ее коллегу вырезать у убитой печень и сердце, зажарили и торжественно съели. Вскоре людоедство взяла на вооружение и противоположная сторона.

Чжэн выделил три стадии нарастания эпидемии каннибализма: начальную, когда органы тайно изымались у убитых, фазу подъема, когда поедание плоти приобретало все большую открытость, совершалось при свете дня, на площадях, под развевающимися красными флагами с партийными лозунгами, и, наконец, фазу массового безумия, когда людоедство уже воспринималось как норма.

Чтобы дойти до третьей стадии, жителям Усюани потребовалось совсем немного времени. Уже в июне случаи каннибализма отмечались во всей провинции. В дни массового психоза ели не только сердце, но и другие части тела, включая даже ступни ног. Иногда человеческое мясо подавалось под вино и пиво, блюда из него сервировались в столовой революционного комитета.

Жертвами становились бывшие помещики, «правые уклонисты», разжалованные чиновники и «контрреволюционеры». Далеко не всегда каннибализм был вызван идеологической ревностью: так, Чжэн приводит историю о том, как учитель-мужчина, узнав о том, что сердце молодой женщины способствует излечению болезней, обвинил одну из своих учениц в контрреволюционности, добился ее казни и затем тайно вырезал нужный орган.

Жертвы «культурной революции», ставшие лидерами КНР

Во время «культурной революции» в общей сложности были репрессированы около пяти миллионов членов Компартии Китая, а также членов их семей. Будущий лидер КНР Дэн Сяопин был снят со всех постов и направлен простым рабочим на тракторный завод в провинцию. Его сына хунвейбины пытали и выбросили из окна третьего этажа, в результате чего он на всю жизнь остался инвалидом. Нынешний лидер КНР Си Цзиньпин как сын опального чиновника был отправлен на «трудовое перевоспитание» в бедную провинцию Шэньси. По словам Си, там он на собственной шкуре узнал, чем живет простой народ.

Тех, кто отказывался есть человечину, карали - исключали из школ, отстраняли от работы. Те же, кто демонстрировали крепость духа и плоти, получали продвижение по партийной линии - так, одна из учительниц, Ван Вэньлю, благодаря каннибализму стала зампредседателя местного революционного комитета. Она пытала своих жертв и поедала потом их репродуктивные органы.

Деревня защищается

Эпидемия перекинулась и на деревню. Крестьянам было не до внутрипартийной борьбы: люди припоминали друг другу старые обиды. Один из людоедов, пожилой И Ваньшэн, в 1980-х так описывал Чжэну происходившее: «Я не скрываю, что убил сына местного помещика. Я убил его ножом. Первый нож оказался слишком тупым, и я выбросил его. Другим ножом мне удалось распороть ему живот. Но когда я попытался вытащить сердце и печень, его кровь была слишком горячей - она обожгла мне руки, и мне пришлось охладить их в воде. Когда я вынул его органы, я разрезал их на куски и поделился с жителями деревни». Свои действия И Ваньшэн объяснил тем, что бывший помещик во времена великого голода закрыл амбары, и его односельчане побирались по соседним деревням.

Психоз каннибализма охватил не всех. Чтобы избавить людей от мук совести, власти одной из деревень решили устраивать общую раздачу пищи из котла, где варились вместе куски свинины и человечины. Те, кто не хотел есть людскую плоть, могли утешать себя тем, что им попадается исключительно свинина; остальные радовались, что поедают мясо классовых врагов.

Безумие удалось остановить лишь в июле благодаря местному партийному ветерану Ван Цзуцзяню. Пользуясь старыми связями в верхушке КПК, он послал весточку в Пекин. Китайские власти были в шоке. На запрос Вэй Гоцин подтвердил сведения Вана и попросил прислать дополнительные войска, чтобы расправиться с людоедами. По личному распоряжению премьера Чжоу Эньлая, в Усюань были направлены войска, покончившие с хунвейбинами и положившие конец разгулу каннибализма. Большинство зачинщиков были казнены, в уезде воцарилось долгожданное спокойствие.

Фото: книга «Красный рядовой репортажа» Ли Чжэньшэня

Чай для убийц

В 1983 году, когда страсти улеглись, провели закрытое расследование. Было установлено, что из 220 тысяч жителей Усюани за первое полугодие 1968-го погибли 528 человек. Официально зафиксировано 76 случаев каннибализма. Чжэн И ссылается на документы расследования, согласно которым у 56 жертв были съедены сердце и печень, у 13 - гениталии. 18 человек обглодали «до ступней», у семи вырвали внутренности, пока они еще были живы. Некоторые погибшие попали в несколько категорий сразу. Всего было выявлено около 200 каннибалов, 91 исключили из партии, 34 приговорили к различным срокам - от 2 до 14 лет, еще около 100 понесли различные наказания, в основном административные.

В целом наказания были довольно мягкими: по версии Чжэн И, местные власти не желали ворошить прошлое, тем более что многие из партийных лидеров уездного уровня сами были замешаны в людоедстве или покрывали его. К примеру, уже упомянутую Ван Вэньлю лишили партбилета и сняли со всех постов, но дальнейших репрессий не последовало, так как следствию не удалось доказать, что она поедала репродуктивные органы своих жертв. В основном же была сделана ставка на согласие и примирение: так, трое бывших хунвейбинов, до смерти запытавших в 1968 году дошкольника, сына классового врага (его привязали к грузовику и тащили за машиной на веревке), в сопровождении местного партийного чиновника пришли в дом к его матери и принесли свои глубочайшие извинения. Закончилось все совместным чаепитием.

Как утверждает Чжэн, посещавший регион через два десятилетия после описываемых событий, ему удалось собрать имена и фамилии 56 жертв каннибализма, всего же их было около 100 человек. Количество людоедов в Усюани Чжэн И оценивает в 10-20 тысяч человек.

Чжуаны и методология

Почти сразу работа Чжэна подверглась критике со стороны западных ученых. Его ругали за то, что исследование не соответствует научным критериям. Слишком много в «Алом мемориале» крови, спекуляций и необоснованных предположений, слишком явно бывший хунвейбин декларирует свою главную цель - осудить коммунизм как идеологию (в итоге работу Чжэна подняла на щит и тиражирует, к примеру, секта «Фалуньгун», хотя Чжэн И прямо утверждает, что ответственность за случившееся несут исключительно местные партийные лидеры, действовавшие без санкции Пекина).

Многих смущает и подход Чжэн И к источникам - он валит в одну кучу документы, интервью, слухи и сплетни, не делая между ними различия по степени достоверности. В итоге трудно отделить зерна от плевел. Удивление вызывает и творческий метод - Чжэн пытается создать впечатление, что писал свое расследование по горячим следам, хотя в реальности после описываемых событий к тому моменту прошло уже 15 лет. Литературный критик Ган Юэ и вовсе назвал книгу «чисто художественным произведением, несмотря на претензии автора на научную достоверность и точность данных».

К тому же Чжэн И злоупотребляет любительской антропологией, объясняя события в Усюани традициями проживающего там национального меньшинства - чжуанов, некогда практиковавших ритуальный каннибализм. Непонятно, почему внезапно чжуаны, давно смешавшиеся с титульным большинством Китая - ханьцами, должны были вернуться к давно забытым традициям предков. Критики напоминают, что большинство эксцессов пришлось на городские районы и пригороды, где активно действовали хунвейбины, а в этнических чжуанских деревнях подобные случаи фиксировались сравнительно редко. Более того, чжуаном был политкомиссар Вэй Гоцин, положивший конец разгулу каннибализма.

Ложь и провокация

В свою очередь КПК категорически отрицает каннибализм в Усюани. Привычное «власти-то скрывают!» здесь вряд ли может служить объяснением: после «культурной революции» в КНР прошли многочисленные процессы над виновными в «перегибах», те, кто пытал и убивал невинных, известны чуть ли не поименно. Признаны и случаи массовых расправ в Усюани. Достоянием гласности в ходе внутрипартийной борьбы стали самые жуткие эпизоды расправ с неугодными. Трудно понять, почему именно каннибализм, о котором пишет Чжэн И, оказался фигурой умолчания.

Отечественные китаисты занимают в этом вопросе взвешенную позицию: не отрицая, что подобное, в принципе, могло иметь место, они отмечают, что людоедство нигде не носило массового характера, как утверждает Чжэн. Ни одного сообщения о каннибализме в Усюани не появлялось в те годы ни в китайской, ни в зарубежной печати, хотя о других расправах хунвейбинов и цзаофаней с неугодными, а затем - армии с хунвейбинами и цзаофанями, китайские СМИ подробно информировали население.

Недавние попытки Agence France Presse подтвердить информацию Чжэна закончились в целом неудачей: агентство организовало экспедицию в Усюань, но большинство местных жителей заявили корреспондентам, что ничего не слышали и не знают о людоедстве в уезде в годы «культурной революции».

Лишь один чиновник, сказавший, что участвовал в расследовании 1983 года, сообщил репортерам, что следственная комиссия установила 38 случаев каннибализма. Когда этот неназванный источник пытался инициировать кампанию по преданию материалов гласности, местные партийные руководители Гуанси-Чжуанского автономного района написали коллективное письмо в Пекин, потребовав от правдолюба публично опровергнуть клевету, покаяться и выступить с самокритикой. Сделать это он отказался, взамен направив составленную из материалов расследования книгу в одно из китайских издательств. Если она в ближайшее время, как предполагают французские репортеры, выйдет из печати, то в споре о каннибализме в Усюани может быть наконец поставлена точка.

: хунвэйбин , «красные охранники», «красногвардейцы») - члены созданных в -1967 годах отрядов студенческой и школьной молодёжи в Китае , одни из наиболее активных участников Культурной революции .

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

✪ 1971г "Ночь над Китаем." Советская пропаганда. Анти-Маоистский Док. фильм СССР.

✪ Китай 1962-1976. Мао Цзэдун и Культурная революция.

✪ Культурная революция в Китае

Субтитры

История

Отряды хунвейбинов были созданы для борьбы с противниками Мао Цзэдуна во время проведения культурной революции . Хунвейбинские группировки юридически считались автономными и действовавшими в соответствии с собственным пониманием марксизма ; в действительности они действовали согласно общим указаниям Мао и некоторых других лидеров партии. Хунвейбинские группировки отличались крайним пренебрежением к традиционной культуре, крайней жестокостью по отношению к людям и неуважением к правам личности.

Они использовались властями для репрессий и подавления свобод. Впоследствии деятельность хунвейбинов была резко осуждена не только мировой общественностью, но и в Китае.

Среди хунвейбинов существовали серьёзные противоречия. Часть хунвейбинов была детьми зажиточных людей и кадровых работников, бо́льшая же часть была детьми рабочих и крестьян. В соответствии с этим организации хунвейбинов делились на «красные» (условно «дети богатых») и «чёрные» (условно «дети бедных»). Между этими группировками была серьёзнейшая вражда.

«Постановление ЦК КПК о Великой пролетарской культурной революции» от 8 августа 1966 года сообщало:

Хунвейбины подвергали «критике» (то есть унижениям и физическому насилию, как правило, публичным) т. н. «облечённых властью и идущих по капиталистическому пути», «чёрных ревизионистов», «противников Председателя Мао », профессоров и интеллигентов; уничтожали культурные ценности в ходе кампании «Сокрушить четыре пережитка» . Осуществляли массовую критику с помощью дацзыбао (стенгазет).

В «докладе» далее говорится, что «революционные учащиеся» применяли самые разнообразные методы извращённых физических истязаний, чтобы добиться от жертв нужных им признаний. Они затаскивали человека в тёмную комнату и били, а затем спрашивали, является ли он «агентом горкома». Если тот отрицал, издевательства продолжались. Истязуемого выволакивали во двор, ставили на табуретку под палящее солнце с согнутой спиной и вытянутыми вперёд руками, приговаривая при этом: «Солнце Мао Цзэдуна, пали нечисть». Затем хунвейбины выбивали табуретку из-под ног, вновь затаскивали в комнату и били; терявших сознание кололи иглами. Арестованным не давали ни есть, ни пить .

1 июня 1966 года после прочтения по радио дацзыбао , сочинённого Не Юаньцзы, преподавательницей философии пекинского университета: «Решительно, радикально, целиком и полностью искореним засилье и зловредные замыслы ревизионистов ! Уничтожим монстров - ревизионистов хрущёвского толка!» миллионы школьников и студентов организовались в отряды и без труда начали выискивать подлежащих искоренению «монстров и демонов» среди своих преподавателей, университетского руководства, а затем среди местных и городских властей, которые пытались защищать преподавателей. На «классовых врагов» вешали дацзыбао, напяливали шутовской колпак, иногда надевали унизительные лохмотья (чаще на женщин), раскрашивали лица чёрными чернилами, заставляли лаять по-собачьи; им приказывали идти нагнувшись или ползти. Роспуск 26 июля 1966 года учащихся всех школ и университетов на шестимесячные каникулы способствовал разгулу молодёжи и пополнению рядов хунвейбинов дополнительными 50 миллионами несовершеннолетних учащихся.

Новый министр общественной безопасности Се Фучжи заявил перед собранием сотрудников китайской милиции: «Мы не можем зависеть от рутинного судопроизводства и от уголовного кодекса. Ошибается тот, кто арестовывает человека за то, что он избил другого… Стоит ли арестовывать хунвейбинов за то, что они убивают? Я думаю так: убил так убил, не наше дело… Мне не нравится, когда люди убивают, но если народные массы так ненавидят кого-то, что их гнев нельзя сдержать, мы не будем им мешать… Народная милиция должна быть на стороне хунвейбинов, объединиться с ними, сочувствовать им, информировать их…»

В университете города Сямынь в провинции Фуцзянь вывесили дацзыбао следующего содержания: «Некоторые [преподаватели] не выдерживают собраний критики и борьбы, начинают плохо себя чувствовать и умирают, скажем прямо, в нашем присутствии. Я не испытываю ни капли жалости ни к ним, ни к тем, кто выбрасывается из окна или прыгает в горячие источники и гибнет, сварившись заживо».

Министерство транспорта осенью 1966 года выделило хунвейбинам бесплатные поезда для разъездов по стране с целью «обмена опытом».

Хунвейбины сожгли декорации и костюмы к спектаклям Пекинской оперы : в театрах должны идти только написанные женой Мао «революционные оперы из современной жизни». В течение десяти лет они были единственным жанром сценического искусства, разрешённым официальной цензурой. Хунвейбины громили и жгли храмы и монастыри, снесли часть Великой китайской стены , употребив вынутые из неё кирпичи на постройку «более необходимых» свинарников.

Отряды хунвейбинов отрезали косы и сбривали крашеные волосы у женщин, раздирали слишком узкие брюки, обламывали высокие каблуки на женской обуви, разламывали пополам остроносые туфли, заставляли владельцев магазинов и лавок менять название. Хунвейбины останавливали прохожих и читали им цитаты Мао Цзэдуна , обыскивали дома в поисках «доказательств» неблагонадёжности хозяев, реквизируя при этом деньги и ценности.

Осенью 1967 г. Мао применил армию против хунвейбинов, которых он теперь изобличал как «некомпетентных» и «политически незрелых». Иногда хунвейбины оказывали сопротивление армии. Так, 19 августа в город Гуйлинь после долгой позиционной войны вошли 30 тысяч солдат и бойцов народной крестьянской милиции. В течение шести дней в городе истребили почти всех хунвейбинов. Мао угрожал, что если хунвейбины будут драться с армией, убивать людей, «разрушать транспортные средства» или «жечь костры», они будут «уничтожены». В сентябре 1967 г. отряды и организации хунвейбинов самораспустились. Пятеро главарей хунвейбинов вскоре были высланы работать на свиноферме в глубокой провинции. 27 апреля 1968 г. нескольких руководителей «бунтарей» в

Изложение материалов советской печати 1967-1968 г.г. из архивов автора. Сейчас это кажется невероятным, но это было.

«Мао видел себя тореадором, а Хрущева - быком».
Ян Минфу

ДАЦЗЫБАО, ХУНВЭЙБИНЫ, ЦЗАОФАНИ

Так называемая «культурная революция» в Китае может быть определена по своим внешним признакам как движение, возникшее по приказу, отданному находящейся у власти группой миллионам подростков, освобождённым от занятий, чтобы они занялись сжиганием книг, пластинок, разрушением древних произведений искусства, чтобы они метали громы и молнии против классической оперы, выступали против коммунистической партии Китая, против многих её руководителей в различных местах страны и против Коммунистического союза молодежи Китая, который был распущен.

В июне 1965 года прекратил занятия Пекинский университет. Были развешены первые «дацзыбао» (буквально: «газета больших иероглифов») – рукописные плакаты на разноцветной обёрточной бумаге. Студентов призывали «разгромить» партком и ректорат.
Группы студентов, пошедших за погромными лозунгами, стали ударной силой начавшейся кампании. Неугодных профессоров и преподавателей вытаскивали на улицу. Их «преступления» состояли зачастую в том, что виновные требовали от студентов «побольше заниматься лабораторными работами и меньше заседать на собраниях».
Процедура «наказаний» поражала жестокостью: преподавателей, в том числе женщин и убелённых сединами профессоров, протаскивали с дурацкими колпаками через толпу беснующихся недоучек, заставляли стоять, склонив голову с оскорбительными надписями на груди, оплёвывали и избивали их.
Пекинский университет стал «экспериментальным полем». То, что началось на территории его городка, было быстро распространено на остальные вузы и школы Пекина, а затем и других городов Китая.

В августе 1965 года была объявлена резолюция XI пленума ЦК КПК с призывом вести борьбу против тех, кто «пробрался в партию, но идёт по капиталистическому пути». Группа Мао Цзе-дуна, добившаяся принятия этой резолюции, сочла, что руки у неё развязаны. Было создано новое формирование «хунвейбин» - «красная охрана», в которую первоначально принимались в результате специального отбора только студенты и школьники.
Первым лозунгом хунвейбинов был призыв уничтожать «старые культуру, идеологию, традиции и привычки». Практически это свелось к уничтожению сокровищ древней китайской культуры и погрому интеллигенции. Разбиты или срыты многие древние памятники, ценные старинные книги шли на макулатуру. Отряды хунвейбинов проводили обыски, выискивая крамольную литературу и конфискуя имущество тех, кого объявляли классовыми врагами. Стихийно вспыхивавшее сопротивление подавлялось при участии армии.

Разгул насилия как бы подготовлял хунвейбинов для решения главной задачи – разгрома партийного и государственного руководства. Лично Мао Цзе-дуну приписывают брошенный в это время призыв: «Открыть огонь по штабам», то есть, говоря другими словами, подвергнуть разгрому руководящие партийные и государственные органы в масштабе всей страны .

Конкретное руководство этой беспрецедентной в истории борьбой против социалистической государственности осуществляли Военный комитет ЦК, возглавляемый Линь Бяо, и группа по делам культурной революции при ЦК КПК. Руководители группы: жена Мао Цзе-дуна Цзян Цинн, а также произведённые в ходе «культурной революции» в ранг членов Политбюро Чэнь Бода и Кан Шэн.
К тем, кто встал на сторону Мао Цзе-дуна был адресован призыв «захватывать власть», ибо именно они оказались в меньшинстве. Упор поэтому был сделан на последний аргумент – вооружённую силу армии, уже давно воспитывавшуюся в духе фанатической преданности лично Мао Цзе-дуну. Разгул защищённых штыками молодчиков, захватывающих власть, стали называть «бунтом», освятив его таким образом готовой цитатой из коллекции высказываний Мао Цзе-дуна: «Бунт – дело правое». Так возник новый термин – «цзаофани», или «бунтари», «смутьяны». Их «бунт» сводился к разгрому партийного и государственного аппарата и самосуду над неугодными .

Национализм явился одним из компонентов «культурной революции». Антисоветская пропаганда приняла невиданные размеры.
В Шанхае был снят хунвейбинами с постамента памятник Пушкину, а постамент заклеен листовками, восхваляющими Мао Цзе-дуна.
Под флагом борьбы с «ревизионизмом» хунвейбины сбили гербы союзных республик СССР со здания промышленной выставки (в 1954 году там помещалась советская выставка, а затем здание было передано КНР), сорвали эмблемы Общества китайско-советской дружбы.
В Шанхае хунвейбины сбили вывеску со здания Дворца китайско-советской дружбы и вывесили свою надпись: «Дворец борьбы с ревизионизмом».

СРЫВ ВИЗИТА СОВЕТСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ В КИТАЙ

15 ноября 1966 г. был прерван визит делегации Общества советско-китайской дружбы в Китайскую народную республику. К сожалению, делегация с первых дней визита оказалась поставленной в чрезвычайно трудные условия, вокруг неё нагнеталась враждебная атмосфера.

7 ноября, в 49-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции, делегация посетила Пекинский университет. В ходе беседы в Пекинском университете были допущены клеветнические высказывания о каких-то «советских ревизионистах», нападки на КПСС и советский народ. Советская делегация выразила протест и покинула помещение, где проходила беседа.
Во дворе университета вокруг делегации была устроена антисоветская демонстрация, раздавались злобные провокационные выкрики по адресу Советского Союза и его руководителей. Всё это поощрялось и направлялось официальными лицами. «Хунвейбины» не давали делегации возможности выехать с территории университета.
Советская делегация вышла из машин и отправилась пешком к воротам университета. Вокруг злобствовала толпа молодчиков. Встав поперёк дороги, они преградили путь.
Советские делегаты запели пролетарский гимн «Интернационал». Тогда кто-то дал команду окружающей делегацию толпе запеть «Алеет восток» и советские делегаты ещё раз убедились в том, как сегодня великому пролетарскому гимну противостоит эта культовая песенка.

В период визита на Гуанджоу, во время посещения делегацией ярмарки, с китайской стороны опять были допущении антисоветские заявления и выкрики. Поведение китайских представителей убеждало, что они вовсе не заинтересованы в укреплении дружбы между советским и китайским народами.
Один из выступающих с китайской стороны позволил себе чудовищное утверждение, будто Советский Союз нанёс большой ущерб Китаю. Он заявил далее буквально следующее: «Китайский народ не может этого забыть и простить, так же как советский народ не может забыть и простить преступлений гитлеровских фашистов».

Заявленные советской делегацией протесты не принимались во внимание. В этих условиях у советской делегации не было иного выхода, как заявить о том, что она прерывает поездку и возвращается в Пекин.
Руководящие деятели Общества китайско-советской дружбы не только не осудили враждебные действия в отношении советской делегации, но и взяли их под защиту. Более того, они обрушились с новыми нападками на нашу партию, на политику Советского Союза, угрожая членам делегации.

Делегация констатировала, что в сложившейся обстановке она вынуждена прервать визит и возвратиться на Родину.

ПРОВОКАЦИЯ В ПОРТУ

8 декабря 1966 года китайские власти порта Дальний незаконно задержали советский теплоход «Загорск» и держали его под арестом до 28 декабря.
Как это произошло? 8 декабря стоявший у причала порта Дальний теплоход «Загорск» окончил погрузку и, завершив все необходимые формальности, готовился к выходу в море. В 16 часов 10 минут на борт теплохода поднялись два китайских лоцмана, которые дали команду отшвартоваться и повели «Загорск» к выходу из гавани. Ни капитан, ни другие члены экипажа не вмешивались в действия китайских лоцманов до того момента, когда в непосредственной близости от ворот порта лоцманы неожиданно скомандовали повернуть теплоход. Выполнение этой команды привело бы к столкновению «Загорска» с молом, что угрожало серьёзной аварией и даже гибелью судна.

Капитан воспользовался своим правом, которое позволяет ему в положении, угрожающем судну, взять командование на себя. Приказание было отменено, теплоход продолжал движение к выходу из порта. Взбешённый лоцман приказал остановить машину. Капитан отменил и это его распоряжение: судно уже находилось у самого створа двух подпортовых молов и останавливать его было опасно. Тогда лоцман подскочил к телеграфу, у которого стоял старший помощник капитана, и повернул ручки на «стоп». Старпом спокойно снял его руку с рукояток телеграфа и дал «малый вперёд». Когда портовые ворота остались за кормой капитан судна приказал бросить якорь.
Когда судно было поставлено на якорь, на борт прибыли вооружённые китайские охранники и представители портовых властей, которые запретили судну следовать дальше, пытались силой ворваться в штурманскую рубку теплохода, чтобы захватить карты и судовые документы.
Дорожа интересами дружбы между китайским и советским народами, наши моряки проявили выдержку и терпение, стремясь урегулировать инцидент. Капитан подробно рассказал представителям портовых властей о случившемся.
Чиновники вопреки фактам заявили в ответ, что судну, дескать, не угрожала опасность. Они обвинили советских моряков в невыполнении приказания лоцмана остановить машину и заявили, что разрешение покинуть порт «Загорск» получит лишь в том случае, если капитан напишет объяснение, в котором признает, что… «нарушил суверенитет Китая».
Около пяти часов представители портовых властей вымогали нужную им бумажку. Но ничего не добившись, вынуждены были удалиться.

Перед их отъездом капитан сообщил агенту, обслуживающему советские суда, что утром ему нужен катер для связи на берегу с советским посольством.
- Поднимите флаг (даблю) и я вышлю катер, - ответил агент фирмы.
- Но ведь это же сигнал о том, что нужен врач, - удивился капитан.
- Не беспокойтесь, у нас свои сигналы.

Утром подняли флаг. Но лишь в полдень к теплоходу подрулил катер, На нём прибыл… врач. Капитан тут же приказал поднять флаги, которые по международному коду означают вызов агента. Агент явился 4 часа спустя.
Столько же капитану и третьему механику пришлось дожидаться, пока их примет заместитель капитана порта. Наш капитан ещё раз сообщил ему о сути происшедшего инцидента и заявил устный протест, который тут же был безапелляционно отклонён. Возвратившись на судно, капитан «Загорска» составил письменный протест и через агента передал его портовым властям.
10 декабря в 2 часа ночи агент возвратил протест, сообщив, что он не принят.

Через два дня, когда прибыл представитель советского посольства, состоялась ещё одна встреча с заместителем капитана порта. В конце концов китайские чиновники вынуждены были признать, что капитан теплохода поступил правильно, отменив команду лоцмана «лево на борт». Но теперь они стали утверждать, что советские моряки не выполнили команду лоцмана, который якобы требовал подать на выводящий катер кормовой буксир. Их не смущало то обстоятельство, что катер даже не приближался к корме судна.

Несмотря на обращения капитана к администрации порта, обращение советского посольства в Пекине в Министерство иностранных дел КНР, представитель МИД КНР, умышленно раздувая надуманные обвинения в адрес советских моряков, заявил, что теплоход «Загорск», дескать, «нарушил суверенитет Китая».

На борту днём и ночью дежурили вооружённые китайские солдаты.
Однажды к теплоходу без всякого разрешения пришвартовался военный катер. Из динамика на его борту громко разносилась бравурная музыка. Вахтенный штурман попросил объяснить причину такого поведения. С катера закричали:
- Наша территория, где хотим, там и причаливаем!
Команда катера стала истерически выкрикивать оскорбительные слова в адрес советских моряков. Через несколько минут все находившиеся на военном катере вытащили из карманов красные книжечки и около полутора часов хором распевали цитаты из произведений Мао Цзе-дуна.

17 декабря с советской стороны был заявлен протест посольству КНР в Москве в связи с незаконным арестом теплохода «Загорск» и выдвинуто требование о немедленном освобождении. Однако китайская сторона не только не предприняла никаких мер по освобождению судна, но даже не дала ответа на это заявление.
В связи с этим советская сторона вновь заявила решительный протест против ареста советского теплохода. Лишь после этого китайские власти были вынуждены 24 декабря отпустить советский теплоход «Загорск».

Судну пришлось изменить маршрут. Пока теплоход стоял 20 дней в порту Дальний, задерживаемый китайскими властями, Охотское море сковали льды. Министерство морского флота СССР оставило за собой право предъявить соответствующим властям КНР требование о возмещении ущерба, вызванного незаконным задержанием в течение длительного времени теплохода «Загорск».

Симпатии к советскому народу, к КПСС, прошлые и настоящие, объявляются в Китае контрреволюционным преступлением. Особенно разнузданный характер антисоветская кампания приобрела в январе-феврале 1967 года. .

Владимир Высоцкий на провокационные действия китайских властей времён "культурной революции" откликнулся песней, в которой были такие куплеты:
Вот немного посидели,
А теперь похулиганим
Что-то тихо, в самом деле -
Думал Мао с Ляо Бянем.
Чем еще уконтрапупишь
Мировую атмосферу?
Вот мы покажем крупный кукиш
США и СССР-у.
И ведь главное, знаю отлично я,
Как они произносятся,
Но что-то весьма неприличное
На язык ко мне просится.
Хун-вей-бины.
*уй-венбины - ведь это ж неприлично.

БЕСЧИНСТВА НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ

25 января 1967 года в полдень около семидесяти китайских граждан – это были главным образом китайские студенты, возвращающиеся через Москву в КНР, и сотрудники китайского посольства в Москве – прибыли на Красную площадь и стали в очередь желающих посетить Мавзолей В.И.Ленина.
Когда китайские граждане подошли к Мавзолею, их представитель возложил венок у входа. Однако затем они стали грубо нарушать установленные всем известные правила посещения Мавзолея В.И. Ленина. Китайские граждане выстроились вдоль Мавзолея, перепрыгнув через ограждения, достали книжечки цитат Мао Цзе-дуна и стали хором выкрикивать его «изречения». (Как впоследствии стало известно из заявления МИД КНР, китайские граждане заведомо пришли на Красную площадь не для того, чтобы почтить память великого вождя пролетарской революции – Ленина, а прославлять Мао Цзе-дуна).
Таким образом, они создали беспорядок, мешая другим посетителям пройти в Мавзолей. Советские люди, стоявшие вслед за китайской группой, терпеливо ждали. Находящиеся обычно в дни посещения Мавзолея около него два-три милиционера, наблюдающие за порядком, предложили китайским гражданам либо пройти в Мавзолей, либо освободить проход и не задерживать очередь.
В ответ на это законное требование китайские граждане стали ещё громче выкрикивать цитаты Мао Цзе-дуна и требовать, чтобы советские люди присоединились к их декламации. Свои требования они подкрепляли выкриками, толчками, явно провоцируя беспорядок.
Чтение цитат сменилось сплошным истерическим криком китайских граждан. И в этот момент один из них ударил по лицу женщину, стоявшую в очереди. Это послужило как бы сигналом для всей группы китайских граждан. Они стали набрасываться на советских людей, наносить удары.

Хулиганство китайских граждан – бесчинства, нападения на советских людей, драка и выкрики – продолжалось несколько минут. Советские люди, находившиеся на Красной площади, продемонстрировали большую выдержку и спокойствие. Сами, без помощи милиции, они, взявшись за руки, образовали живую цепь и вытеснили китайскую группу на несколько метров от Мавзолея в сторону собора Василия Блаженного. После этого советские люди отошли в сторону, а китайские граждане, поняв, что провокация не увенчалась успехом, вынуждены были сесть в автобусы и уехать с Красной площади.

Организаторы бесчинств на Красной площади собрали в китайском посольстве митинг, на котором выступил Временный Поверенный в делах КНР в СССР, выразивший своё «восхищение» уголовно-наказуемыми действиями хулиганов. Более того, Временный Поверенный в делах КНР угрожал, что советские люди «заплатят за нашу кровь».

Следующий акт постыдного спектакля, который был разыгран китайскими представителями в Москве, состоялся при отъезде группы китайских студентов на Ярославском вокзале. Они появились на вокзале с марлевыми наклейками и пластырями на щеках, пятнами йода на лицах. По отзывам очевидцев, они были раскрашены с использованием пудры, туши и губной помады. Однако под поспешно наложенным гримом нельзя было обнаружить никаких признаков царапин, синяков, порезов и опухших мест…

Продолжением антисоветской истерии, организованной китайскими властями, послужила «торжественная» встреча прибывших самолётом в Пекин девяти участников провокации на Красной площади в Москве, а также 49 китайских студентов из других стран. В своей речи на аэродроме заместитель премьера Госсовета, министр иностранных дел Чэнь И расхваливал «революционные заслуги» хулиганов.

По Пекину разъезжали грузовики с громкоговорителями, через которые непрерывно передавалась фальшивая версия фактов, связанных с хулиганскими выходками китайских студентов на Красной площади в Москве.

ШАБАШ У СОВЕТСКОГО ПОСОЛЬСТВА

Вслед за провокационными выходками китайских граждан в Москве началась новая волна бесчинств у здания советского посольства в Пекине.

26 января вечером около тысячи хунвейбинов устроили у ворот советского посольства бесчинства и демонстрации. Организованные колонны хунвейбинов изо всех районов города с лозунгами против Советского Союза, против политики КПСС и Советского правительства стекаются к посольству СССР. Ворота и ограда посольства, торгового представительства СССР исписаны злобными антисоветскими высказываниями. Среди этих надписей есть, например, такие: «Кто против Мао Цзе-дуна, тому размозжим голову», «Советские ревизионисты – враги китайского народа».
В скопище хунвейбинов кричали: «Мы ждём момента, чтобы отомстить вам, мы спустим с вас шкуру, распорем вам вены, сожжем ваши трупы и развеем по ветру ваш прах».

Шабаш хунвейбинов и «отрядов смуты» (цзаофаней) вокруг советского посольства в Пекине принимает самые изуверские формы. Из мощных громкоговорителей раздаются гнусная брань и кровожадные призывы к расправе над советскими людьми.
Бесчинствующая толпа обманутых «антисоветской пропагандой» китайских граждан устраивает вокруг советского посольства оргии с кострами, на которых сжигаются изображения советских людей. На территорию посольства бросают различные горящие предметы, создающие опасность возникновения пожара.

29 января Министерство иностранных дел СССР вручило посольству КНР в СССР ноту, в которой сообщалось о следующем.
Против советского посольства в Пекине 26 января 1967 года вновь начались антисоветские действия организованных групп китайских граждан. В адрес посольства и правительства СССР раздаётся грубая брань, клевета, враждебные выкрики и угрозы. Бесчинствующие толпы, заблокировав въезд на территорию посольства, препятствуют проезду служебных автомашин, обливают их краской, бьют по ним палками, приводят автомашины в негодное состояние.
Разнузданные хулиганы не дают советским людям выйти из ворот посольства, а посетителям – пройти на его территорию. Создана обстановка, в условиях которой посольство лишено возможности нормально осуществлять свою деятельность.
Ни у кого не возникает сомнений в том, что бесчинства, происходящие у советского посольства в Пекине в последние дни, не только поощряются, но и организовываются китайскими властями.
Советская сторона оставляет за собой право принять необходимые меры в случае, если китайские власти не создадут нормальных условий для деятельности советского представительства.

30 января у посольства СССР в КНР после небольшого ночного перерыва возобновились антисоветские бесчинства.
Автомашины с громкоговорителями, через которые передаются антисоветские речи и провозглашаются антисоветские призывы, теперь располагаются не только у центрального входа в посольство, но и вокруг всей его территории. Они почти не умолкают ни днём, ни ночью.
Угрозы по адрес советских людей можно слышать не только у ворот посольства. Ими сопровождается появление советских граждан в городе. Останавливающиеся на улицах китайской столицы автомашины, в которых следуют советские люди, исписываются и заклеиваются лозунгами антисоветского содержания.

2 февраля 1967 года. Шестой день советское посольство в Пекине осаждено беснующимися толпами хунвейбинов и цзаофаней. Через громкоговорители, установленные на автомашинах, передаются антисоветские речи и провозглашаются антисоветские призывы. Дикторы зачитывают «смертные приговоры» хунвейбинов работникам посольства.
В этот же день около 11 часов утра у управления китайского Гражданского флота были задержаны советские дипломаты и сотрудники других советских учреждений в Пекине. Они были отпущены только на следующие сутки около 3 часов ночи после энергичных протестов с советской стороны. В течение 16 часов они подвергались оскорблениям, шантажу и угрозам, а в отношении некоторых из них была применена физическая сила; машины советского посольства были обезображены до неузнаваемости.
У посольства СССР в Пекине по-прежнему продолжается дикий разгул хулиганствующих молодчиков.

ИСТЕРИЯ НА АЭРОДРОМЕ ПЕКИНА

Хулиганы не только чинят препятствия и создают невыносимые условия для деятельности посольства СССР, но и препятствуют эвакуации советских женщин и детей из Пекина.

«Бойцы отрядов Мао Цзе-дуна» всячески мешали эвакуации. Они оскорбляли советских дипломатов, оформлявших документы и багаж отъезжающих. Здание Пекинского аэропорта было увешано злобными антисоветскими лозунгами и плакатами. Один из огромных плакатов на аэродроме гласил: «Призываем всех не допускать погрузку на советские самолёты!».
В аэропорту советских дипломатов в течение многих часов держали в окружении, не давая сесть. Оскорблению подверглись также дипломатические работники других социалистических стран. Хулиганы всеми силами старались спровоцировать драку.

Когда отъезжающие поднимались в самолёт, из толпы неслось: "Собаки", "Подлецы", "Убирайтесь домой", "Смерть советским ревизионистам", "Долой советских ревизионистов".

В ответ на неоднократные резкие протесты посольства СССР и требования безотлагательно принять необходимые меры по пресечению бесчинств и обеспечению безопасности советских людей, официальные представители китайского МИД отвечали грубым отказом.
8 февраля 1967 года из Пекина вылетели последние две группы семей советских работников.
Не добившись своей цели – сорвать отъезд советских семей из Пекина, - организаторы антисоветской истерии свою злобу решили выместить на наших дипломатах при возвращении их с аэродрома. Разбушевавшаяся толпа блокировала автобус, в котором находился 21 советский работник. 12 часов они не могли вырваться из окружения и вернуться в посольство. 34 других советских работника, тоже возвращавшихся с аэродрома и подвергшихся нападкам хулиганов, вынуждены были укрыться в посольстве одной из социалистических стран.

9 февраля МИД СССР вручило посольству КНР в Москве ещё одну ноту, в которой потребовало немедленного прекращения принятых китайскими властями произвольных мер, направленных против советского посольства в Пекине и свободы передвижения его сотрудников.
11 февраля в полдень на центральном городском стадионе «Гужень» состоялся антисоветский митинг, который транслировался по радио и телевидению. С речами, изобилующими злобными выпадами против КПСС и СССР, выступили Чжоу Эньлай и Чэнь И. На митинге была провозглашена «победа» над «советскими ревизионистами». В чём она заключалась, никто не сказал – ни премьер, ни министр, ни хунвейбины, ни цзаофани, выступавшие с истерическими речами. Чжоу Эньлай целиком и полностью одобрил все хулиганские выходки и бесчинства хунвейбинов, а хунвейбиновская печать изображала хунвейбинов «героями».
11 и 12 февраля у советского посольства ещё продолжалась хунвейбиновская вакханалия, хотя накал её заметно ослабевал.
13 февраля впервые за последние недели у посольства не было бесновавшихся толп. Изредка к нему подходили отдельные группы.
14 февраля во второй половине дня от посольства ушла последняя машина с громкоговорителями.

По материалам советской прессы за 1967-68 г.г.:
1. «Известия»
2. «Комсомольская правда»
3. «Неделя»
4. «Правда»
5. Сообщение ТАСС
6. «Тюменская правда»
7. Яковлев М. 17 лет в Китае (1981 г.).

Но ближе к современной действительности. Обязательно сходите на выставку в Манеже под названием "От великих потрясений к великой победе. 1914 - 1945." Как пишет мне на сайт мой знакомый прозорянин: "Сегодня с огромным удовольствием посетил выставку в Манеже. Впечатление потрясающее от впервые увиденного, как теперь называют, интерактивного показа исторических материалов с огромным количеством фотографий, высказываний видных политиков, священников, биографов, художников и кинематографов".

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.