Главная

Бунин

Сбежавшие из плена. Побег из плена на самолёте

В конце Великой Отечественной войны побеги заключенных из немецких концлагерей случались довольно часто. Но есть среди них один, который в буквальном смысле повлиял на ход войны. Группа летчика Михаила Девятаева, чудом избежавшего смерти, не только сумела вырваться из плена и угнать самолет, но рассекретить немецкое чудо- .

Полигон Пенемюнде, который располагается на острове Узедом в Балтийском море, считается местом рождения легендарных ракет Фау-1 и Фау-2, а также нескольких самых современных на тот момент самолетов. В систему полигона также входил концентрационный лагерь, узники которого использовались немцами для выполнения черновой работы. Именно в этом лагере содержался советский летчик-истребитель Михаил Петрович Девятаев, человек, который совершил невозможное.

Михаил Девятаев родился в 1917 году в простой крестьянской семье, где был тринадцатым ребенком. По национальности мокшанин. Как и многие советские подростки в 30-е годы, он увлекался авиацией, посещал аэроклуб. Эта тяга к небу во многом предопределила его будущую военную специальность - в 1940 году Михаил окончил Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков. На фронт попал с первых дней войны, 24 июня 1941 года уже записал на свой счет первого сбитого - пикирующий бомбардировщик "Штука" (Junkers Ju 87). Всего же до своего попадания в плен в июле 1944 года "Мордвин", как его называли боевые товарищи, сбил 9 вражеских самолетов и успел полетать под начальством легендарного трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина.

В плену Девятаев несколько раз подвергался допросам и пыткам, после чего его и других пленных летчиков конвоировали в Лодзинский лагерь военнопленных. Спустя месяц после попадания в плен 13 августа 1944 года "Мордвин" и еще несколько человек совершают побег из лагеря, но довольно скоро их ловят и переводят в категорию "смертников". Буквально на следующий день всех "смертников" в специальных робах с нашивками отправляют в печально известный лагерь Заксенхаузен. Казалось, что здесь все и закончится для славного летчика Девятаева, но сочувствующий пленнику лагерный парикмахер подменил номер его нашивки, превратив смертника в обычного узника. За несколько дней до прихода новой партии заключенных в лагере от голода и болезней умер врач Никитенко, его идентификационный номер был аккуратно срезан цирюльником с робы. Вместе с новым номером появилась и новое имя - Григорий Никитенко, под которым "Мордвин" и попал в лагерь Пенемюнде.

В своих многочисленных интервью Девятаев говорил, что бежать из лагеря на самолете он решил в первые же минуты своего прибытия на остров Узедом. Ему, с детства увлекающемуся самолетами, показалось довольно просто угнать условный "Юнкерс" из-под носа охраны. Теперь осталось подобрать себе команду, проверенных людей, которые и под пытками не выдадут информации о будущем побеге. Всего таких подобралось десять человек, кто-то работал недалеко от аэродрома, кто-то имел связи с конвоирами, и все без исключения молчали о будущем побеге. Да и как можно было предать своих товарищей, если у каждого, кто вошел в этот список беглецов, были свои личные счеты с немцами? Например, Немченко при допросах и пытках выбили глаз, Урбанович попал в лагерь еще мальчиком в 1941 году, а Кривоногов не знал, что такое страх и в предыдущем лагере даже убил у всех на глазах местного полицая.

Следующие месяцы до побега Девятаев старался незаметно изучать приборные панели самолетов, которые ремонтировались в соседних бараках. Тогда же он узнал от старых заключенных об испытаниях немецкого оружия, а потом увидел их сам.

Что осталось неизвестным в биографии летчика Михаила Девятаева
"Опять будет падать штанга с неба, - сказал работавший рядом со мной человек.

Какая штанга? - спросил я.

Сейчас увидишь, - послышался ответ, и тут же кто-то объяснил:

Реактивный выпустят.

И действительно, через несколько минут появился на высоких шасси, с широко разведенными крыльями не известный мне по своей конструкции самолет. Нам приказали прекратить работу и спуститься в ямы, которые были заранее подготовлены для этой цели. Охранники с собаками стали над нами. Я услышал, как заревел один, потом другой двигатели... Я смотрю, а кругов от воздушного винта не вижу... Звук мотора тоже необычный - какой-то шипящий, со свистом.

Снимок стартового стола в Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика в июле 1943 года. Фото: wikimedia.org

Вот самолет быстро пробежал и оторвался от земли. В воздухе уже от него отделилось что-то, похожее на шасси или штангу, и упало в море. Сделав на огромной скорости два круга, самолет зашел на посадку и приземлился. Еще одна тайна острова: реактивный самолет. Может быть, это и есть "чудо-оружие" Гитлера, о котором нам неоднократно говорили пропагандисты Геббельса. Знают ли о нем в Москве? - спрашивал я сам себя".

Первоначально побег планировали осуществить ближе к марту 1945 года, уже выбрали себе самолет - бомбардировщик Heinkel He 111, достаточно вместительный для десяти человек, но бежать, а точнее лететь, пришлось раньше...

В концентрационных лагерях существовали банды заключенных, которые думали, что целиком и полностью управляет всеми остальными. Их действия поощрялись немецкой администрацией, которой было выгодно иметь свои глаза и уши внутри бараков. Но, помимо доносов, у этих банд была еще одна, страшная функция - "Десять дней жизни". Вот как об этом вспоминал сам Михаил Девятаев:

"Десять дней жизни"- это лагерная формула самосуда, самочинная расправа группки бандитов-заключенных. Они выбирают себе жертву по указанию коменданта или охраны и в угоду им убивают ее, уничтожают варварским способом. Кто проявлял недовольство лагерными порядками, кто носил на груди красный ("политический") винкель, кто сопротивлялся ограблению, кто сказал не так, - тот попадал во власть банды головорезов. Девять дней "виновного" истязали всеми способами, какие только могли придумать организаторы издевательства, а если он еще оставался в живых, на десятый день его приканчивали. Заводилы имели право бить обреченного как угодно, когда угодно и так, чтобы свои последние десять дней тот прожил только в муках, в бреду, в полубессознательном состоянии. Чем сильнее он страдал, тем выше была награда за их работу. Самые дикие инстинкты пробуждались в низких, отвратительных существах таким своеволием, такой безнаказанностью".

Неудивительно, что заключенные боялись такого исхода значительно больше, чем "гуманного" расстрела. За несколько недель до побега близкий друг Девятаева уже стал жертвой такого самосуда. И вот "Десять дней" выписывают для него самого. Причиной стала драка с одним из заключенных, Костей-морячком. Его резкие слова: "А мне какая разница, где жить! Водка, девушка и деньги!", - не раз выводили из себя других узников, для которых домом была оставленная на Родине семья. И однажды Девятаев не стерпел, ударил обидчика, но был тут же зверски избит. Очнувшись, он понял, что оставшиеся девять дней "приговора" пережить не сможет, и чем скорее они с товарищами угонят самолет - тем лучше. Спустя еще 3 дня побоев и издевательств, окончательный план побега был готов.

Утром 8 февраля 1945 года будущие беглецы выменяли себе места в двух рабочих бригадах по пять человек. Обычная задача таких групп - это уборка аэродрома, подходить к самолетам им было категорически запрещено. Но беглецы сообщили часовому, что им дана задача отремонтировать земляной ров - капонир. Когда тот удалился, группа по сигналу перешла к активным действиям. Кривоногов по сигналу убил заточкой конвоира, и теперь в радиусе ста метров кроме них и самолета никого не было. Быстро стянули чехлы с моторов "хейнкеля", Девятаев прыгнул на место пилота, попытался завести моторы - тишина, оказывается, у машины отсутствовал аккумулятор! Каждая минут промедления приближала заключенных к смерти за побег и убийство, поэтому действовали молниеносно. Всего за пять минут нашли тележку с аккумулятором и, наконец, завели мотор!

"Плавно нажимаю на кнопку стартера. Мотор зашумел жу-жу-жу! Спокойно включаю "лапкой" зажигание, мотор несколько раз фыркнул и загудел. Увеличиваю газ - заревел. Круг винта стал чистым, прозрачным. Друзья от восторга дают в плечи радостные легкие пинки".

Машина разгоняется, минует вахтманов, садящиеся "юнкерсы" и... чуть не падает с обрыва в море. Даже на самой максимальной скорости она никак не идет вверх, только спустя несколько минут Девятаев догадывается, что мешают триммеры руля, у незнакомой машины они установлены в режиме "на посадку". Новый разгон, но теперь на взлетной полосе уже бегают немцы, явно догадывающиеся, что с самолетом, а может и с пилотом что-то не так, сейчас они преградили живой цепью полосу.

"Они не ожидали, что "хейнкель" двинет на них. Да их же давит летчик-заключенный! Они бросились врассыпную. Те, что были дальше и которым ничего не угрожало, вынимали из кобуры пистолеты. Другие бежали к своим зениткам. Но время было выиграно, только время, а не победа. Самолет снова мчался на тот конец аэродрома, с которого мы начинали взлет".

С помощью товарищей Девятаев все-таки смог вытянуть штурвал на себя, и самолет оторвался от земли, полетел! Но полетел неуверенно, слишком быстро стал набирать высоту и терять скорость, пришлось наугад искать триммер высоты и лишь после этого грузный бомбардировщик стал быстро удаляться от злосчастного Пенемюнде.

Казалось бы, все, долгожданный побег совершен, впереди родная земля. Но на хвост сел немецкий истребитель, который возвращался с задания. Он успел выпустить в сторону "хейнкеля" с заключенными несколько пулеметных очередей, но был вынужден приземлиться, так как у него то ли кончилось топливо, то ли закончились боеприпасы. Девятаев и его товарищи исчезли в облаках. По солнцу они смогли сориентироваться и вскоре уже приблизились к линии фронта, где по ним открыли огонь советские зенитные орудия. Пришлось вынужденно посадить самолет в поле, недалеко от города Вольдемберга, уже на территории, контролируемой Красной Армией.

Первое время бывшие пленные допрашивались НКВД несколько раз в день - судьба бывших заключенных концлагеря тогда была незавидна. Но ситуацию спас легендарный советский ученый Сергей Королев: ознакомившись с "начинкой" и документацией "хейнкеля", он пришел в восторг. Ведь группе беглецов получилось ненароком добыть такие сведения и аппаратуру, которую не смогли бы получить и десяток-другой разведчиков. Речь, конечно, шла о первой в мире баллистической ракете Фау-2, "оружии возмездия" немцев.

Старт ракеты "Фау-2". Фото: Bundesarchiv, Bild 141-1879 / CC-BY-SA / wikimedia.org

Оказалось, что из всех стоявших на взлетной полосе самолетов группе Девятаева попался именно тот, в котором была установлена специальная радиоаппаратура для запуска чудо-ракет. Добытые сведения помогли советским конструкторам самим создать первые прототипы баллистических ракет, а, впоследствии и создать космическую программу.

Дальнейшая судьба беглецов в большинстве своем печальна. Только четверо из десяти пережили кровавую мельницу войны. Сам же Девятаев был награжден высшей наградой СССР - Звездой Героя - в 1957 году за вклад в советское ракетостроение.

(при написании статьи использованы материалы из книги М. П, Девятаева "Полет к солнцу")

Летчики нередко сбегали из плена на "трофейных самолетах". Один такой самый известный побег совершил Михаил Девятаев. Однако он не был единственным, бежавшим из плена на самолете врага. Ещё до него к своим на немецких самолётах улетели Александр Костров, Николай Лошаков, а лётчики Владимир Москалец, Пантелеймон Чкуасели и Арам Карапетян 3 июля 1944 года даже угнали стразу три немецких самолёта. Провернуть такое удалось и одному американскому пилоту - Бобу Гуверу.

Побег Николая Лошакова

Лошаков был сбит в воздушном бою 27 мая 1943 года на самолёте Як-1Б, он выпрыгнул с парашютом и попал в плен. После многочисленных допросов в плену, Николай Лошаков даёт согласие на службу в немецкой авиации.

11 августа 1943 года, находясь в лагере у города Остров, вместе с другим советским военнопленным, сержантом бронетанковых войск Иваном Александровичем Денисюком, совершил побег из немецкого плена захватив только что заправленный самолёт «Шторх». Через 3 часа совершил посадку в районе Малой Вишеры.

4 декабря 1943 года Лошаков был осуждён ОСО НКВД за измену во время пребывания в плену на 3 года с 12 августа 1943 года по 12 августа 1946 года. В январе 1944 года помещён в «Воркутлаг», и уже 12 августа 1945 года освобождается из лагеря со снятием судимости.

Побег группы Девятаева

Побег группы из десяти советских военнопленных во главе с лётчиком-истребителем М. П. Девятаевым

на захваченном немецком самолёте-бомбардировщике Heinkel He 111 8 февраля1945 года из немецкого концентрационного лагеря при полигоне Пенемюнде (с острова Узедом, на котором проводились испытания ракет Фау-1 и Фау-2).

В состав группы, совершившей побег на немецком самолёте-бомбардировщике, входили 10 советских военнопленных:

Михаил Девятаев - советский лётчик-истребитель, 104 ГИАП (гвардейский истребительный авиационный полк), 9 ГИАД (гвардейская истребительная авиационная дивизия, командир А. И. Покрышкин), старший лейтенант, уроженец села Торбеево (Мордовия). Был сбит 13 июля 1944 года в бою под Львовом, покинул подбитый самолёт с парашютом, приземлился в расположении противника, был взят в плен и направлен в Лодзинский лагерь, затем - в Новый Кёнигсберг, откуда вместе с другими пленными пытался бежать, сделав подкоп. После неудачной попытки побега направлен в лагерь смерти Заксенхаузен, где парикмахер-подпольщик, сочувствующий коммунистам, заменил его жетон смертника на жетон умершего в лагере учителя с Украины Григория Степановича Никитенко. Некоторое время состоял в лагерной команде «топтунов», испытывающих обувь на прочность по заказу производителей обуви, а в октябре под чужим именем был в составе группы заключённых направлен на остров Узедом. По собственным признаниям, Девятаев задумал побег на вражеском самолёте практически сразу после попадания в плен (вероятно, после того, как в первые дни плена услышал от Сергея Вандышева рассказ о неудачной попытке другого пленного советского лётчика захватить немецкий самолёт в воздухе).
Иван Кривоногов - уроженец села Коринка Борского района Нижегородской области, был пехотинцем и носил звание лейтенанта. Участвовал в сражениях на границе, попал в плен в первые дни войны (6 июля 1941 года). В плену жил под вымышленными именем «Иван Корж», выдавая себя за украинца. Так же, как и Девятаев, участвовал в неудачной подготовке побега; при подготовке побега убил лагерного полицая, за что был отправлен в концлагерь Нацвейлер-Штрутгоф под Страсбургом, а оттуда, в конце 1943 года - на остров Узедом; в 1944 году пытался вместе с группой единомышленников организовать побег с острова на лодке, однако реализовать свой план им не удалось.
Владимир Соколов - уроженец Вологодской области, артиллерист, в плен попал в начале 1942 года, два раза пытался бежать, за попытку побега был отправлен в концлагерь, где познакомился с Кривоноговым, вместе они были направлены на Узедом и вместе планировали побег с острова на лодке.
Владимир Немченко - 1925 года рождения, белорус, уроженец Новобелицы (ныне район города Гомель), участник обороны города в составе Гомельского полка народного ополчения, в ходе которой попал в плен. После попытки побега немцы выбили ему один глаз и отправили на остров Узедом.
Фёдор Адамов - уроженец села Белая Калитва Ростовской области.
Иван Олейник - уроженец кубанской станицы Анастасиевская, начало войны встретил на Украинe во время занятий в полковой школе в звании сержанта. Его взвод попал в окружение и не смог пробиться к своим, после чего он на базе взвода организовал партизанский отряд; попал в плен и был отправлен на работы в Германию.
Михаил Емец - уроженец села Борки Гадячского района Полтавской области, был политруком и носил звание старшего лейтенанта. Попал в плен в июне 1942 года.
Пётр Кутергин - 1921 года рождения, место рождения - станция Чернушка Свердловской области (в настоящее время станция находится на территории Пермского края).
Николай Урбанович - уроженец села под Бобруйском, попал в плен мальчиком и был угнан в Германию во время наступления немецких войск в 1941 году. После двух попыток побега был отправлен в концлагерь, а оттуда, в 1943 году - на Узедом. Познакомился с Девятаевым во время работы в бригаде, через него Девятаев устанавливал контакт с группой Кривоногова - Соколова.
Тимофей Сердюков (в воспоминаниях Девятаева упоминается как Дмитрий) - познакомился с Девятаевым в лагере, после того как тот избежал смерти, укрывшись под фамилией Никитенко. Сердюков был соседом Девятаева по нарам, и вместе с ним был направлен на Узедом. По воспоминаниям Девятаева и Кривоногова, имел весьма беспокойный характер и, зная о тайне Девятаева, а затем - и о плане побега, доставлял им немало беспокойства.

Подготовка к побегу

После прибытия на остров Девятаев сблизился с Кривоноговым и Соколовым, которые с группой советских пленных планировали побег на лодке через пролив, и попытался убедить их в том, что лучше бежать на захваченном вражеском самолёте, после чего они вместе стали набирать команду из узников, работавших рядом с аэродромом, стараясь сплотить в аэродромной команде надёжных, внушающих доверие людей и вытеснить из неё тех, кто внушал опасения. Некоего Цыгана, помощника бригадира из числа узников, вытеснили из аэродромной группы, инсценировав кражу; на его место был поставлен Немченко. Во время работ и по вечерам в бараке Девятаев тайно изучал приборные панели и оборудование кабины самолёта Heinkel-111 по фрагментам кабин разбитых машин, находившихся на свалке рядом с аэродромом. Детали готовящегося побега обсуждались небольшой группой, с распределением ролей между основными участниками и обсуждением действий в различных ситуациях, которые могут возникнуть при реализации плана. Самолёт Heinkel-111, впоследствии захваченный, был намечен группой Девятаева примерно за месяц до побега, - как выяснилось позднее, он нёс на борту радиоаппаратуру, использовавшуюся в испытаниях ракет. Незадолго до побега Кривоногов по совету Девятаева предложил немецкому солдату-зенитчику, который сочувствовал русским военнопленным, принять участие в побеге; тот отказался, опасаясь за свою семью, однако никого из заговорщиков не выдал. По словам Кривоногова, ещё несколько человек знали или догадывались о готовящемся побеге, но в окончательный состав по тем или иным причинам не попали, - у одного из членов команды в последнюю ночь перед побегом возникли сомнения в успехе мероприятия, и он отказался от участия в побеге. За несколько дней до побега у Девятаева произошёл конфликт с местными криминальными элементами, которые вынесли ему отсроченный смертный приговор («десять дней жизни»), что вынудило его ускорить подготовку побега.

Побег

Сбор группы и убийство конвоира

Ранним утром 8 февраля 1945 года Михаил Девятаев, увидев в окно звёзды на небе и отметив улучшение погоды после нескольких дней ненастья, посчитал, что этот день будет удачным для давно запланированного побега. Он сообщил о своём решении ближайшему соратнику Ивану Кривоногову и попросил его раздобыть несколько сигарет. Кривоногов обменял у другого узника тёплый пуловер на сигареты и отдал их Девятаеву. Затем Девятаев, обойдя бараки, сообщил о своём решении Владимиру Соколову, Владимиру Немченко, Петру Кутергину и Михаилу Емецу. Молодой парень Тимофей Сердюков (которого Девятаев считал Дмитрием), догадавшись о решении Девятаева, тоже попросился в группу. Во время формирования рабочих «пятёрок» Немченко и Соколов позаботились о том, чтобы члены сложившегося коллектива были выведены на работы возле аэродрома двумя рабочими «пятёрками», оттеснив из формирующихся групп посторонних.

Выполняя хозяйственные работы, они со стороны наблюдали за перемещениями на аэродроме. Девятаев заметил «Юнкерс», возле которого не было лётчиков, и решил захватить его, однако, приблизившись к нему со своей группой, обнаружил, что не укомплектованный самолёт не готов к полёту. Солдат-конвоир заметил, что группа самовольно приблизилась к самолётам, однако Соколов объяснил конвоиру, что накануне получил указание от немецкого мастера, руководившего работами, отремонтировать капонир (укрытие для самолётов). Когда рабочие-ремонтники на аэродроме стали зачехлять моторы самолётов, готовясь к обеденному перерыву, Девятаев дал указание развести костёр, у которого конвоир и арестанты могли бы погреться (примерно в 12 часов по местному времени) и подогреть обед, который им должны были принести. После этого группа перешла к активным действиям. Соколов осмотрелся и убедился, что поблизости нет посторонних, а Кривоногов по сигналу Девятаева убил конвоира, ударив его заранее заготовленной железной заточкой в голову. Кривоногов забрал винтовку убитого конвоира, а Девятаев объявил тем, кто ещё не был осведомлён, что «сейчас полетим на Родину». Часы, взятые у убитого вахтмана, показывали 12 часов 15 минут по местному времени.

Захват бомбардировщика «Хейнкель», проблемы при взлёте

Когда механики ушли с аэродрома на обеденный перерыв, Девятаев с Соколовым скрытно подобрались к заранее намеченному бомбардировщику «Хейнкель». Забравшись на крыло, Девятаев ударом колодки сбил замок, закрывавший вход в самолёт, проник в фюзеляж, а затем и в пилотскую кабину. Соколов по его указанию расчехлил моторы. Попытавшись завести мотор, Девятаев обнаружил, что в самолёте нет аккумулятора, без которого завести самолёт невозможно, и сообщил об этом остальным товарищам, подошедшим к самолёту чуть позже. (В некоторых публикациях говорится о том, что группу вёл Пётр Кутергин, надевший шинель убитого охранника и изображавший конвоира; в других утверждается, что шинель охранника была в крови, и поэтому пользоваться ею было нельзя.) В течение нескольких минут им удалось найти тележку с аккумуляторами и подогнать её к самолёту.

Девятаев запустил оба мотора самолёта, дал указание всем подняться на борт и спрятаться в фюзеляже, и вырулил самолёт на взлётную полосу. Самолёт набрал скорость, однако по неясным причинам штурвал самолёта не удавалось отклонить, и самолёт не взлетал. Выкатившись за взлётную полосу недалеко от побережья, Девятаев притормозил самолёт и резко развернул его; самолёт ударился о землю, однако шасси не пострадали. На самолёте возникла паника, кто-то из членов команды пригрозил Девятаеву винтовкой. Девятаев предположил, что взлететь помешали неснятые струбцинки рулевого управления, однако это предположение не подтвердилось. На взлётной полосе собрались немецкие солдаты, не понимающие, что происходит. Девятаев решил предпринять вторую попытку взлететь и направил самолёт на солдат, и они тут же разбежались, после чего повёл самолёт обратно к стартовой площадке. При второй попытке взлёта Девятаев понял, что взлететь в первый раз помешали триммеры руля высоты, установленные «на посадку». Девятаев и его товарищи силой добрали штурвал, после чего машина пошла на взлёт.

Полёт и уход от преследования

Немецкий бомбардировщик Heinkel He 111 в полёте

После взлёта самолёт стал резко набирать высоту и терять скорость, а после попытки выровнять высоту штурвалом стал резко снижаться. Однако Девятаеву удалось найти на незнакомом самолёте штурвал триммера высоты и стабилизировать высоту полёта (по словам Девятаева, часы показывали 12:36, а вся операция заняла 21 минуту). Тем временем штаб ПВО был оповещён об угоне, - на аэродроме была объявлена тревога, а зенитчики и лётчики-истребители получили приказ сбить захваченный самолёт. На перехват был поднят истребитель, пилотируемый обладателем двух «Железных крестов» и «Немецкого креста в золоте» обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом (нем. Günter Hobohm ), однако без знания курса «Хейнкеля» обнаружить его можно было только случайно. Позднее самолёт Девятаева был обнаружен воздушным асом полковником Вальтером Далем, возвращающимся с задания на «Фокке-Вульфе-190», но приказ немецкого командования «сбить одинокий „Хейнкель“» он выполнить не смог из-за отсутствия боеприпасов (по воспоминаниям самого Даля, он выпустил свои последние боеприпасы по «Хейнкелю», но не имел возможности его преследовать, так как в его самолёте заканчивалось топливо). Девятаев направил самолёт в облака и оторвался от преследования.

Экипаж по солнцу определил направление полёта: самолёт шёл на север, в сторону Скандинавского полуострова. Определив, что в топливных баках «Хейнкеля» имеется значительный запас горючего, беглецы решили не садиться в Скандинавии, а повернуть на восток и лететь над морем курсом на Ленинград. Однако после некоторого размышления они предпочли не подвергать свои жизни опасности, летя на немецком самолёте с опознавательными знаками Люфтваффе над советской территорией, а ещё раз изменить направление, повернуть на юг и сесть за линией фронта.

«Хейнкель» приблизился к береговой линии в районе боевых действий, примерно в 300-400 километрах от места старта. По самолёту открыла огонь советская зенитная артиллерия, и он загорелся. Девятаеву удалось сбить пламя, бросив самолёт вниз со скольжением, и выровняв его над лесом. После «жёсткой посадки» раненые беглецы выбрались из самолёта и, не будучи полностью уверенными, что приземлились в расположении советских войск (как выяснилось впоследствии, самолёт приземлился в расположении 61-й армии в районе города Вольдемберга, примерно в 8 километрах за линией фронта), попытались спрятаться в ближайшем лесу, однако обессилели и были вынуждены вернуться к самолёту. Вскоре они были подобраны советскими солдатами (которые сначала приняли их за немцев) и транспортированы в расположение части, откуда через несколько дней были переправлены в военный госпиталь.

Дальнейшая судьба участников побега

Судьба М. П. Девятаева

Девятаев в 1945 году находился на территории Польши и Германии, занятой советскими войсками, подвергался допросам и проверкам (по некоторым данным, он был помещён в фильтрационный лагерь в Польше, находившийся под контролем советских войск). В сентябре 1945 года С. П. Королёв, работавший под псевдонимом «Сергеев», вызвал его на остров Узедом и привлёк для консультаций. В конце 1945 года Девятаев был уволен в запас (по некоторым данным, он непродолжительное время находился на территории колонии-поселения в Псковской области) и долгое время, как бывший военнопленный, испытывал затруднения с поиском работы. В 1946 году (по другим данным - в начале 1950-х) он вернулся в Казань и устроился на работу в Казанском речном порту грузчиком, затем выучился на капитана-механика, но некоторое время мог плавать только на служебном катере. В некоторых публикациях содержатся сведения о том, что Девятаев был осуждён за «измену Родине» и отправлен в лагеря, но через 9 лет попал под амнистию. Через 12 лет после событий, 15 августа 1957 года по инициативе С. П. Королёва Девятаеву было присвоено звание Героя Советского Союза (по некотором сведениям, награда была вручена за вклад в советское ракетостроение), а другие участники побега награждены орденами (в том числе посмертно). Вскоре после награждения Девятаеву были поручены испытания «Ракеты» - одного из первых советских судов на подводных крыльях; он долгие годы работал капитаном речных судов, и стал первым капитаном теплохода «Метеор». Практически до конца жизни активно участвовал в общественной жизни, делился воспоминаниями, неоднократно посещал остров Узедом и встречался с другими участниками событий, издал две автобиографические книги о событиях - «Побег из ада» и «Полёт к солнцу».

Судьба других участников побега

В конце марта 1945 года после проверки и лечения 7 из 10 участников побега (Соколов, Кутергин, Урбанович, Сердюков, Олейник, Адамов, Немченко) были зачислены в одну из рот 777-го стрелкового полка (по другим данным - в 447 стрелковый Пинский полк 397 стрелковой дивизии) и отправлены на фронт (даже Немченко, потерявший один глаз, уговорил отправить его на фронт в качестве санитара стрелковой роты). Трое офицеров - Девятаев, Кривоногов и Емец - до конца войны оставались вне зоны боевых действий, ожидая подтверждения воинских званий.

Рота, в которую были зачислены семеро из десяти беглецов, участвовала в штурме города Альтдама. 14 апреля, во время форсирования Одера, погибли Соколов и Урбанович, ранен Адамов. По сведениям Девятаева: Кутергин, Сердюков и Немченко погибли в бою за Берлин за несколько дней до победы, а Олейник погиб на Дальнем Востоке, в войне с Японией. Из семерых остался в живых только один - Адамов, он вернулся в посёлок Белая Калитва Ростовской области и стал шофёром. Емец после войны вернулся в Сумскую область и стал бригадиром в колхозе.

Значение

Побег группы Девятаева встревожил немецкое командование. Через несколько дней на остров прибыл Геринг и приказал расстрелять коменданта лагеря и начальника авиабазы (однако Гитлер отменил его указание и восстановил коменданта в должности). Согласно некоторым источникам, угон самолёта, снабжённого особой радиоаппаратурой, сделал дальнейшие испытания ФАУ-2 настолько проблематичными, что Гитлер назвал пилота личным врагом.Побег Александра Кострова

В 1943 году совершил побег, улетев из лагеря для военнопленных на самолете “Арадо - 96”. Только в 1955 году Александра Ивановича Кострова реабилитировали, после осуждения в 1951 году на 25 лет ИТЛ за то, что якобы сдался в плен и был завербован в качестве агента немецкой разведки и представили к званию Героя Советского Союза. Вскоре указ был отозван. После войны его судьба была схожа с судьбами других девятаевцев: арест, недолгий суд, и долгое тюремное заключение за плен. Герой оказался забытым, и долгое время проработал до своей смерти на Чебоксарском заводе, обычным слесарем.

Побег Аркадия Ковязина

В 1941 году, самолет-бомбардировщик ДБ-ЗФ, который пилотировал заместитель командира авиаэскадрильи 212-го АПДД лейтенант А.М. Ковязин, был не «сбит», а подбит. Это позволило произвести вынужденную посадку на оккупированной территории и, уцелев, весь экипаж направился к линии фронта.

Ковязин оказался в плену вместе со стрелком-радистом М. Коломийцем (они попали в засаду). Ковязин был отправлен работать на местный аэродром, где познакомился и сдружился с одним из заключенных - Владимиром Крупским. Крупский пользовался доверием коменданта лагеря и сумел устроить Ковязина кочегаром в ангар, где стояли самолёты.

4 октября 1943 г., когда технический персонал ушёл обедать, он с другим заключённым забрался в заправленный самолет связи "Физлер-Шторх-156". После нескольких попыток летчик сумел запустить мотор, и взлететь. После своего героического побега Ковязин попал в фильтрационный лагерь.

На запрос, сделанный в 2010 году в Российский государственный военный архив, пришел ответ: "Регистрационный номер 26121… 12декабря 1944 г. убыл в РВК". "Проверен 16 июня 1944 г. №90". после проверки Ковязин продолжил воевать, «но уже не в небе, а на земле, в пехоте

Побег группы Москальца, Чкуасели, Карапетяна

3 июня 1944 года военные летчики Владимир Москалец, Пантелеймон Чкуасели и Арам Карапетян угнали сразу три самолёта с Лидского аэродрома в Белоруссии. Друзья получили доступ к машинам, потому что поступили на службу в немецкие ВВС и сразу решили, что при первой возможности они совершат побег. Побег был подготовлен и проведен при помощи специального отряда НКВД, действовавшего в тылу врага. В городе Лида (Белоруссия) Карапетян познакомился со своим земляком, который работал у немцев водителем. Именно он помог “выйти” лётчикам на отряд, который организовал побег. Вскоре фашисты решили перебазироваться на новый аэродром, и Карапетян передал через связную просьбу быстрее решать вопрос о побеге. Было решено лететь 3 июля, причем в любую погоду. Взлетели прямо со стоянки поперек взлетной полосы и вскоре сели в намеченном месте. Беглецы вошли в состав партизанского отряда “Неуловимые” и воевали в нем до его расформирования.

17.03.1945 г. военный трибунал Московского военного округа осудил всех троих летчиков «за измену Родине» к лишению свободы в исправительно-трудовом лагере сроком на 10 лет с поражением в правах на 5 лет.

В течение 1952 года сначала Карапетяна («за отличную работу и примерную дисциплину»), а затем Москальца и Чкуасели освободили, но лишь в 1959 году после проведения Главной военной прокуратурой дополнительной проверки данный правоохранительный орган поставил вопрос об отмене незаконного приговора*.

23.03.1959 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла определение о прекращении их дела по вновь открывшимся обстоятельствам, отметив следующее: «В ходе проверки настоящего дела были допрошены бывший командир одного из партизанских отрядов Сапожников Т.С., начальник оперативного отдела партизанской бригады Волков Н.В. и другие лица, из показаний которых следует, что объяснения Чкуасели, Москальца и Карапетяна по поводу их связи с партизанским отрядом и обстоятельств перелета на сторону партизан являются правильными...»*.

20 лет назад, 16 августа 1996 года из афганского города Кандагар удалось совершить побег российским лётчикам, чей самолёт был принудительно посажен годом ранее. Невероятность этой истории прежде всего в том, что пилотам удалось не только спасти не только себя, но и самолёт «Ил-76», за что командир экипажа и второй пилот стали Героями России, а остальные члены экипажа были награждены орденами Мужества.

Редактор LJ Media

Захват и плен

Чтобы понять, почему российские лётчики угодили в плен к талибам, стоит вспомнить о политической ситуации в Афганистане, сложившейся к 1995-1996 годам. После вывода советских войск из Афганистана в 1989 году просоветский режим Наджибуллы, которому чуть ли не все эксперты предсказывали падение «на следующий же день» смог продержаться более трёх лет и пал лишь потому, что в 1991 году распался сам СССР, а России и другим странам СНГ, возникшим на его обломках, в те дни вообще было «не до Афганистана»: прекратилась поддержка оружием, топливом и т.д. 28 апреля 1992 года моджахеды вошли в Кабул и сформировали своё правительство. Наджибулла укрылся в здании миссии ООН. Но новый режим оказался тоже недолговечным: в 1994 году зародилась новая, более радикальная исламистская военно-политическая группировка - «Талибан», для которой уже моджахеды представлялись чересчур светскими, либеральными и прозападно-пророссийскими. К 1995 году талибы взяли под контроль треть территории Афганистана (главным образом, на юге страны, в районе Кандагара - города издавна имевшего славу мятежного и оппозиционного центральной кабульской власти).

Уже после благополучного побега пленённых российских лётчиков из Кандагара в сентябре 1996 года талибы вступят в Кабул и провозгласят там Исламский Эмират Афганистан. Они, грубо нарушая международное право, ворвутся в здание миссии ООН, схватят там Наджибуллу, подвергнут его жестоким пыткам и публично казнят. Прежняя, «моджахедовская» власть сохранит контроль лишь за северными районами Афганистана. Основной силой там станет «Северный Альянс» Ахмад Шаха Масуда. Почти все страны мира будут признавать законным правительством страны именно его, а не талибов. Россия в числе прочих начнёт оказывать помощь «Северному Альянсу», c лидерами которого СССР ранее воевал, чтобы в новых реалиях талибы не вышли к южным рубежам стран СНГ. В 1995 году уже делались первые шаги на этом направлении, и одним из них был рейс самолёта Ил-76ТД, угодившего в плен к талибам.

3 августа 1995 года этот самолёт с 7 членами экипажа на борту совершал рейс по заказу тогда ещё кабульского правительства моджахедов, перевозя груз стрелковых боеприпасов из Албании. Самолёт должен был приземлиться на авиабазе Баграм, контролируемой Ахмад Шахом Масудом. Но над территорией Афганистана самолёт был перехвачен истребителями талибов и принужден к посадке в районе Кандагара под предлогом досмотра груза. Более года российские лётчики находились в плену, страдая от жары, некачественной воды и пищи. Россия пыталась обменять пленников на запчасти к вертолётам, но переговоры зашли в тупик.

16 августа 1996 года после года плена в стане афганских талибов русский экипаж В.Шарпатова сбежал на своем самолете ИЛ-76.

Из блога

14 июля 1995 года российский самолет Ил-76 авиакомпании «Аэростан» совершал коммерческий рейс из Албании в Кабул. Этот самолет был передан в субаренду правительству Бурхануддина Раббани и перевозил боеприпасы по маршруту Тирана-Шарджа(ОАЭ)-Кабул. Экипаж самолёта состоял из семи человек: командира Владимира Шарпатова, второго пилота Газинура Хайруллина, штурмана Александра Здора, бортинженера Асхата Аббязова, радиста Юрия Вшивцева, инженеров Сергея Бутузова и Виктора Рязанова. На борту самолета находились патроны, предназначенные для правительства Афганистана - груз, нормами международного права признанный гуманитарным. В небе над Кандагаром наш самолёт неожиданно атаковал МИГ-21 - истребитель повстанческого движения Талибан. ИЛу-76 было приказано немедленно совершить посадку под угрозой ракетного огня на поражение. Так российские лётчики стали пленниками афганских талибов.

Талибы обвинили летчиков и Россию в целом во вмешательстве во внутриафганские дела и поместили экипаж под усиленную охрану до выяснения отношений и выполнения всех их многочисленных требований. Летчики содержались в хозяйственной пристройке дома губернатора Кандагара и находились под круглосуточной вооруженной охраной. Экипаж склоняли к принятию ислама, работе на Талибан и постоянно угрожали казнью в соответствии с нормами шариата. Самое сложное для них было - неизвестность. Даже у преступников тюрьме есть определенность - срок, который он отбывает. У летчиков срока не было, он мог закончится в любой день...

Из дневника капитана экипажа Владимира Шарпатова:

«Стены белые, крутые,

А в зените солнца диск.

Здесь законы все иные:

Ходят рядом смерть и риск.

Гул родного самолета

Снится, снится по ночам...

Три месяца как мы из дома и 40 дней как здесь. На обед сегодня один тростник. Осталось только пять ящиков воды. На таком „топливе“ через пару недель, наверное, не сможем передвигаться. С утра пришел старый проповедник, который хотел выучить нас Корану и сделать из нас мусульман. Взамен обещал походатайствовать о нашем освобождении. Я высказал свое сомнение...»

«Приснилось, что лежу в гробу. Покойница тетя Нюра оббила его темно-синим бархатом. Не заколочена только доска у головы. Мимо проходят какие-то люди, одни с безразличием, другие неодобрительно покачивают головами. Я прикинулся мертвым и думаю: хорошо, что сделал гроб про запас... Проснулся. У нас все беспросветно. Хочется однажды не проснуться...

В 4 ночи стало плохо Саше Здору. Боль в животе. Всего трясет. Я - часовому: „Быстро доктора!“ Тот не пошевельнулся. Да и какой тут доктор? Вообще все сильно сдали. У Рязанова - сердце. У меня началась желтуха. Бессонница. Пытаюсь не показывать вида. Но как?».

Попытки России, ООН, Организации исламская конференция и США освободить экипаж оказались безрезультатными. Все способы давления и аргументации исчерпаны. Силовой вариант освобождения был практически нереален в тех условиях. Он бы неизбежно повлек большие потери и/или уничтожение летчиков талибами. Была и попытка выкупа. Велись тайные переговоры с руководством движения Талибан. Но по многим причинам согласие не было достигнуто. Лишь через год после пленения, российские летчики совершили дерзкий побег, использовав оплошность охраны, которая допустила их в полном составе ремонтировать самолет.

Пленникам было позволено регулярно проводить техобслуживание захваченного самолета, который все это время стоял заправленным в кандагарском аэропорту (были у талибов виды на ИЛ-76). Очередное техобслуживание самолета пленные летчики должны были провести в пятницу. Этот день считается у мусульман выходным. В связи с этим на аэродром летчики приехали без обычной для подобного случая многочисленной охраны.

Но за работой летчиков наблюдало порядка 15-20 талибов из службы охраны аэродрома. Дождавшись, когда наблюдатели отправятся на обед, летчики поднялись на борт самолета. Вместе с ними в салон Ил-76 вошли и трое охранников. Командир корабля попытался запустить двигатели. Удалось это только с третьей попытки. Убедившись, что действия экипажа не вызывают у охраны никаких подозрений, командир приказал бортинженеру закрыть «рампу» (грузовой трап, расположенный в хвостовой части самолета) и вырулил на взлетную полосу, которой катастрофически не хватало (была перегорожена почти на середине грузовыми машинами).

Самолет долго не мог набрать скорость и оторвался от земли буквально с последней плиты взлетной полосы. Охранники опомнились, только когда самолет поднялся в воздух. Тогда находчивые летчики объяснили им, что по инструкции им необходимо сделать пару кругов над аэродромом, после чего они приземлятся.

Между тем экипаж направил самолет в сторону иранской границы и попросил у властей Ирана предоставить им воздушный коридор. Когда подлетали к границе, один из охранников дослал патрон в патронник автомата и пригрозил, что откроет огонь. Тогда Шарпатов резко направил самолет к земле, охранники упали на пол, а летчики отобрали у них оружие и связали. До иранской границы некоторое время самолет был вынужден лететь на предельно низкой высоте (50-100 метров) для того, чтобы Ил-76 не смогли запеленговать локаторы талибов. К тому же на такой высоте практически невозможно атаковать самолет ракетами. При этом, правда, самолет вполне мог врезаться в сопки.

Через несколько часов самолет благополучно приземлился в аэропорту Шарджи (Объединенные Арабские Эмираты).

Владимир Шарпатов

Владимир Шарпатов родился в 1940 году в Марийской АССР, в 1996 году ему было уже 56 лет. К тому времени он уже отдал авиации более 30 лет жизни, выполняя как внутренние так и международные рейсы. После возвращения из плена, высокой награды Героя России и всемирной славы Шарпатов проработал всего два года - в 1998 году его уволили «по сокращению штатов» и он безуспешно пробовал добиться восстановления на работе, даже через суд. На героя обратил внимание тогдашний тюменский губернатор Леонид Рокецкий - ему выделили большую квартиру в центре Тюмени и пригласили на работу в «Тюменьавиа», на самолётах которой он летал до 62 лет. В 2015 года имя Владимира Шарпатова присвоено самолёту Airbus A320 Авиакомпании «Ямал». О подвиге экипажа Ил-76 в 2010 году был снят художественный фильм «Кандагар».

В некоторых СМИ за последние 20 лет публиковались материалы, в которых побег российских лётчиков называли своего рода «договорным матчем» - мол, выкуп Россия талибам всё-таки заплатила, при этом сохранила лицо и обрела в трудные для себя времена новых героев. Но документальных подтверждений такой версии событий в Кандагаре нет.

Кадр из фильма «Кандагар», из блога

Фильм режиссера Андрея Кавуна «Кандагар», снятый на основе известных событий 1995 года, когда российский грузовой самолет был посажен в Кандагаре талибами... Историю кандагарского пленения, думаю, все помнят. Россия поставляла гуманитарную помощь, оружие и боеприпасы правительству Раббани, и рейсы в Кабул осуществлялись достаточно регулярно. Экипаж самолета ИЛ-76, состоявший из семи человек, совершил вынужденную посадку в столице «исламской талибской республики» Кандагаре, и больше года насильственно удерживался вооруженной охраной на территории дома кандагарского губернатора (точнее, в хозпостройках) в условиях, которые трудно назвать человеческими. Все усилия, предпринимавшиеся официальной российской дипломатией, оказались тщетными - на переговоры талибы не шли и от денежного выкупа отказывались. Поначалу цель пленения летчиков была непонятна, но по истечении нескольких месяцев плена их заставили обучать летному делу талибанских «студентов». Видимо, талибы всерьез были настроены обзавестись собственным воздушным флотом и разбираться с кабульским правительством с воздуха.

Командиру экипажа Владимиру Шарпатову было также вменено в обязанность техобслуживание и ремонт самолета, и лётчики регулярно, в разном составе доставлялись на борт (талибы следили, чтобы экипаж никогда не привозили в полном составе - возможность бежать по отдельности, поодиночке пленные для себя исключали). Прошло больше года, прежде чем Шарпатову удалось уговорить похитителей доставить на борт весь экипаж, и на 378-й день пребывания на гостеприимной афганской земле ИЛ-76 взял курс на Шарджу, а оттуда - на Москву.

Владимир Шарпатов. Снимок сделан в Кандагаре (Афганистан, год 1996) - до побега еще несколько месяцев, из блога

«Мы уболтали талибов, что Ил-76 - очень дорогой самолет, которому нужно время от времени проводить профилактику. Причем чтобы досконально проверить машину, нужен весь экипаж на борту. Потихоньку завели двигатель, но афганцы подвоха не учуяли или не ожидали, что мы рискнем лететь. А я на взлете сделал „горку“ - резко взмыл вверх, - и все, кто был в салоне, попадали. Афганцы просто тупо рухнули, а наши уже сверху навалились на них, обезоружили и связали. Уходить решили через пустыню на Иран и затем на Объединенные Арабские Эмираты. Чтобы не засекли средства ПВО, приходилось идти на максимально низкой высоте - метров 50 - 70 ».

Командир корабля и второй пилот Газиннур Хайруллин были награждены Звездой Героя России, остальным дали по ордену Мужества. Сейчас Герой России Владимир Шарпатов уже на пенсии и живет в родной Тюмени. Почти сразу же по возвращении из плена 58-летний командир экипажа был уволен из авиакомпании «Аэростан» по сокращению штатов - весьма показательное отношение государства к собственным героям.... Герой России обратился было в суд, но в восстановлении на работе ему отказали. Правда, в виде компенсации предложили должность ночного сторожа. Шарпатов отказался и вместе с семьей уехал из Казани к сестре в Тюмень, где ему по распоряжению губернатора выделили большую квартиру в центре города. Владимир Ильич обратился с просьбой к депутатам облдумы: хотел, чтоб на основании областного закона «О доплате к пенсии Героям Советского Союза, Героям РФ...» ему прибавили к пенсии положенные 460 рублей. Депутаты подумали и отказали.

Фильм, друзья, получился, вопреки моим ожиданиям, вполне смотрибельным и весьма приличным. Единственное отступление авторов от исторической правды - в реале летчиков было семь, в фильме их пять. Командира играет Балуев, второго пилота - Машков (фамилии прототипов в фильме изменены). Получился не примитивный боевичок, а вполне себе психологическая драма. Опять-таки вопреки всем возможным ожиданиям, в фильме нет особо неуместного и раздражающего пафоса, строго говоря, пафосный момент всего один - в сцене, когда у пленников берут интервью журналисты из какой-то международной миссии, на вопрос тупой француженки «Скучаете ли вы по России? », командир экипажа-Балуев после некоторого размышления отвечает: «А мы и есть Россия... »

Командир экипажа устами актера Балуева говорит молоденькому радисту, задумавшемуся, а не принять ли от отчаяния ислам, как советуют похитители, чтобы приблизить своё освобождение: «Не поможет. Они не за ислам воюют. Ислам - предлог, мусульмане у них убивают мусульман, тут не в этом дело... »

В фильме откровенно рассказывается о явных косяках тогдашней российской власти, отправлявшей в Афган патроны и оружие по фальшивым документам, под видом «гуманитарной помощи» - это, кстати, породило дополнительные проблемы во взаимоотношениях пленников с похитителями, породив недоверие.

Авторы избежали многих очевидных соблазнов - нет фальшивого квасного патриотизма, а есть патриотизм не крикливый, не слепящий глаза. Да и талибов можно было показать сплошной массой спустившихся с гор дикарей, как это зачастую делают западные кинематографисты, а в «Кандагаре» талибы очень и очень разные, многие из них с московским университетским образованием. Честно и без каких-либо прикрас и лакировки показаны люди в экстремальных обстоятельствах...

В конце Великой Отечественной войны побеги заключенных из немецких концлагерей случались довольно часто. Но есть среди них один, который в буквальном смысле повлиял на ход войны. Группа летчика Михаила Девятаева, чудом избежавшего смерти, не только сумела вырваться из плена и угнать самолет, но и рассекретить немецкое чудо-оружие .

Герой Советского Союза летчик Михаил Девятаев

Михаил Девятаев родился в 1917 году в простой крестьянской семье, где был тринадцатым ребенком. По национальности мокшанин. Как и многие советские подростки в 30-е годы, он увлекался авиацией, посещал аэроклуб. Эта тяга к небу во многом предопределила его будущую военную специальность — в 1940 году Михаил окончил Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков.

На фронт попал с первых дней войны, 24 июня 1941 года уже записал на свой счет первого сбитого — пикирующий бомбардировщик «Штука» (Junkers Ju 87). Всего же до своего попадания в плен в июле 1944 года «Мордвин», как его называли боевые товарищи, сбил 9 вражеских самолетов и успел полетать под начальством легендарного трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина.

Казалось, что здесь все и закончится для славного летчика Девятаева, но сочувствующий пленнику лагерный парикмахер подменил номер его нашивки, превратив смертника в обычного узника. За несколько дней до прихода новой партии заключенных в лагере от голода и болезней умер врач Никитенко, его идентификационный номер был аккуратно срезан цирюльником с робы. Вместе с новым номером появилась и новое имя — Григорий Никитенко, под которым «Мордвин» и попал в лагерь Пенемюнде.

Всего таких подобралось десять человек, кто-то работал недалеко от аэродрома, кто-то имел связи с конвоирами, и все без исключения молчали о будущем побеге. Да и как можно было предать своих товарищей, если у каждого, кто вошел в этот список беглецов, были свои личные счеты с немцами? Например, Немченко при допросах и пытках выбили глаз, Урбанович попал в лагерь еще мальчиком в 1941 году, а Кривоногов не знал, что такое страх и в предыдущем лагере даже убил у всех на глазах местного полицая.

Немецкий бомбардировщик Heinkel He 111. На одном из таких совершила побег группа летчика Михаила Девятаева

Что осталось неизвестным в биографии летчика Михаила Девятаева:
«Опять будет падать штанга с неба, — сказал работавший рядом со мной человек.
— Какая штанга? — спросил я.
— Сейчас увидишь, — послышался ответ, и тут же кто-то объяснил:
— Реактивный выпустят.

И действительно, через несколько минут появился на высоких шасси, с широко разведенными крыльями не известный мне по своей конструкции самолет. Нам приказали прекратить работу и спуститься в ямы, которые были заранее подготовлены для этой цели. Охранники с собаками стали над нами. Я услышал, как заревел один, потом другой двигатели… Я смотрю, а кругов от воздушного винта не вижу… Звук мотора тоже необычный — какой-то шипящий, со свистом.

Вот самолет быстро пробежал и оторвался от земли. В воздухе уже от него отделилось что-то, похожее на шасси или штангу, и упало в море. Сделав на огромной скорости два круга, самолет зашел на посадку и приземлился. Еще одна тайна острова: реактивный самолет. Может быть, это и есть «чудо-оружие» Гитлера, о котором нам неоднократно говорили пропагандисты Геббельса. Знают ли о нем в Москве? — спрашивал я сам себя».

Первоначально побег планировали осуществить ближе к марту 1945 года, уже выбрали себе самолет — бомбардировщик Heinkel He 111, достаточно вместительный для десяти человек, но бежать, а точнее лететь, пришлось раньше…

Снимок стартового стола в Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика в июле 1943 года

В концентрационных лагерях существовали банды заключенных, которые думали, что целиком и полностью управляют всеми остальными. Их действия поощрялись немецкой администрацией, которой было выгодно иметь свои глаза и уши внутри бараков. Но, помимо доносов, у этих банд была еще одна, страшная функция – «Десять дней жизни». Вот как об этом вспоминал сам Михаил Девятаев:

«Десять дней жизни»- это лагерная формула самосуда, самочинная расправа группки бандитов-заключенных. Они выбирают себе жертву по указанию коменданта или охраны и в угоду им убивают ее, уничтожают варварским способом. Кто проявлял недовольство лагерными порядками, кто носил на груди красный («политический») винкель, кто сопротивлялся ограблению, кто сказал не так, — тот попадал во власть банды головорезов.

Девять дней «виновного» истязали всеми способами, какие только могли придумать организаторы издевательства, а если он еще оставался в живых, на десятый день его приканчивали. Заводилы имели право бить обреченного как угодно, когда угодно и так, чтобы свои последние десять дней тот прожил только в муках, в бреду, в полубессознательном состоянии. Чем сильнее он страдал, тем выше была награда за их работу. Самые дикие инстинкты пробуждались в низких, отвратительных существах таким своеволием, такой безнаказанностью» .

Неудивительно, что заключенные боялись такого исхода значительно больше, чем «гуманного» расстрела. За несколько недель до побега близкий друг Девятаева уже стал жертвой такого самосуда. И вот «Десять дней» выписывают для него самого. Причиной стала драка с одним из заключенных, Костей-морячком. Его резкие слова: «А мне какая разница, где жить! Водка, девушка и деньги! », — не раз выводили из себя других узников, для которых домом была оставленная на Родине семья.

И однажды Девятаев не стерпел, ударил обидчика, но был тут же зверски избит. Очнувшись, он понял, что оставшиеся девять дней «приговора» пережить не сможет, и чем скорее они с товарищами угонят самолет — тем лучше. Спустя еще 3 дня побоев и издевательств, окончательный план побега был готов.

Утром 8 февраля 1945 года будущие беглецы выменяли себе места в двух рабочих бригадах по пять человек. Обычная задача таких групп — это уборка аэродрома, подходить к самолетам им было категорически запрещено. Но беглецы сообщили часовому, что им дана задача отремонтировать земляной ров — капонир. Когда тот удалился, группа по сигналу перешла к активным действиям. Кривоногов по сигналу убил заточкой конвоира, и теперь в радиусе ста метров кроме них и самолета никого не было.

Быстро стянули чехлы с моторов «хейнкеля», Девятаев прыгнул на место пилота, попытался завести моторы — тишина, оказывается, у машины отсутствовал аккумулятор! Каждая минут промедления приближала заключенных к смерти за побег и убийство, поэтому действовали молниеносно. Всего за пять минут нашли тележку с аккумулятором и, наконец, завели мотор!

«Плавно нажимаю на кнопку стартера. Мотор зашумел жу-жу-жу! Спокойно включаю «лапкой» зажигание, мотор несколько раз фыркнул и загудел. Увеличиваю газ — заревел. Круг винта стал чистым, прозрачным. Друзья от восторга дают в плечи радостные легкие пинки ».

Машина разгоняется, минует вахтманов, садящиеся «юнкерсы» и… чуть не падает с обрыва в море. Даже на самой максимальной скорости она никак не идет вверх, только спустя несколько минут Девятаев догадывается, что мешают триммеры руля, у незнакомой машины они установлены в режиме «на посадку». Новый разгон, но теперь на взлетной полосе уже бегают немцы, явно догадывающиеся, что с самолетом, а может и с пилотом что-то не так, сейчас они преградили живой цепью полосу.

«Они не ожидали, что «хейнкель» двинет на них. Да их же давит летчик-заключенный! Они бросились врассыпную. Те, что были дальше и которым ничего не угрожало, вынимали из кобуры пистолеты. Другие бежали к своим зениткам. Но время было выиграно, только время, а не победа. Самолет снова мчался на тот конец аэродрома, с которого мы начинали взлет ».

Старт ракеты «Фау-2»

Казалось бы, все, долгожданный побег совершен, впереди родная земля. Но на хвост сел немецкий истребитель, который возвращался с задания. Он успел выпустить в сторону «хейнкеля» с заключенными несколько пулеметных очередей, но был вынужден приземлиться, так как у него то ли кончилось топливо, то ли закончились боеприпасы.

Девятаев и его товарищи исчезли в облаках. По солнцу они смогли сориентироваться и вскоре уже приблизились к линии фронта, где по ним открыли огонь советские зенитные орудия. Пришлось вынужденно посадить самолет в поле, недалеко от города Вольдемберга, уже на территории, контролируемой Красной Армией.

Первое время бывшие пленные допрашивались НКВД несколько раз в день — судьба бывших заключенных концлагеря тогда была незавидна. Но ситуацию спас легендарный советский ученый Сергей Королев: ознакомившись с «начинкой» и документацией «хейнкеля», он пришел в восторг. Ведь группе беглецов получилось ненароком добыть такие сведения и аппаратуру, которую не смогли бы получить и десяток-другой разведчиков. Речь, конечно, шла о первой в мире баллистической ракете Фау-2, «оружии возмездия» немцев.

Памятник подвигу М.Девятаева в Нижнем Новгороде

Дальнейшая судьба беглецов в большинстве своем печальна. Только четверо из десяти пережили кровавую мельницу войны. Сам же М.Девятаев был награжден высшей наградой СССР — Звездой Героя — в 1957 году за вклад в советское ракетостроение.

05.11.2012 13:30

В «Книге Памяти Украины» зафиксированы воспоминания фронтовика В.В. Ковалева – бывшего военнопленного из концлагеря «Шталаг-364»: «От майора Устинова Михаила Александровича, уже “старого“ узника лагеря, мы узнали о таком случае: где-то в начале сентября 1941 г. фашисты в лагере набрали большую команду для работы по очистке аэродрома. В эту команду попали несколько человек офицеров-летчиков. Один из них сумел попасть в кабину управления боевого фашистского самолета, взять с собой нескольких человек из узников, поднять самолет и улететь на Восток, к своим. ...».

<*> http://memory.dag.com.ua/browse?2101

Октябрь 1941 года. Побег из плена самолете-истребителе Ме-109, на угнанном с Бобруйского аэродрома (Белорусская ССР). Пилотировал летчик РККА Цыганков Павел Иванович.

<*> Левин В., Ципис Н. Кто угнал самолет? : документальная повесть // ж-л «Уральский следопыт». 1972. № 5. http://www.uralstalker.su/persons_us.html
<*> Левин В., Ципис Н. Кто угнал самолет? : документальная повесть // газ. «Красная Печора». 1972. 22-27 июля, 1-10, 15, 19-31 авг.#.
<*> Ципис Н. Небо Марка Галлая – повести // Проза.ру: русскоязычный литературный портал. www.proza.ru/2010/09/08/1073

# Биографы Н.К. Лошакова были знакомы с документальной повестью «Кто угнал самолет?», опубликованной в газете «Красная Печора»...
......................................................................................

Октябрь 1941 года. Угон немецкого самолета с Бобруйского аэродрома (Белорусская ССР). Пилотировал военнопленный летчик С.Н. Сетраков: «... Необычным в судьбе Сетракова С.Н. было то, что, находясь в плену и работая уборщиком на Бобруйском аэродроме, он в октябре 1941 года угнал немецкий самолет и долетел до Быхова, где был сбит преследовавшими его ”мессершмиттами”, и снова попал в плен».

<*> Об итогах областного конкурса «Тут ни прибавить, ни убавить – так это было на войне» // Могилевский облисполком. Могилев, 2012. http://region.mogilev.by/ru/node/11273
<*> Хроника ОО МОИППК «Виккру» за 2010 год // Могилевский облисполком. Могилев, 2012. http://region.mogilev.by/ru/page/khronika_oo_moippk_vikkru%C2%BB_za_2010_god
......................................................................................

Из воспоминаний фронтовика А.Б. Кайтукова (попавшего в начале войны в гитлеровский лагерь для военнопленных) о январских событиях 1942 года: «... Ночью снег выпал до колен. Привели нас на аэродром снег расчищать. Дали лопаты из фанеры. Собираем снег в кучи. ... В обед построили нас и повели в лощину, там у них полевая кухня была. Посадили нас на снег, а сами обедают. И вдруг немецкий самолет появляется в воздухе, и немецкие зенитки стреляют по нему. А он бомбы сбросил на аэродром, где мы чистили снег, и улетел в сторону Ростова. Немцы взбесились, построили нас, пересчитали – одного не хватает. Оказывается, нашего, который, видимо, летчиком был, в кучу снега зарыли, а когда нас увели, он вылез, сел в самолет и взлетел. Самолеты, на которые он бомбы скинул, сами с бомбами были».

<*> Кайтуков А. Долгая дорога домой // ж-л «Дарьял». 2003. № 1. Владикавказ. http://www.darial-online.ru/2003_1/kaytuk.shtml
<*> Карданов Т. Подвиг в плену // газ. «Пульс Осетии». Владикавказ, 2009.
http://gazeta.pulsosetii.ru/index.php?option=com_content&view=category&layout=blog&id=38&Itemid=39
......................................................................................

Лето 1942 года. Побег на пикирующем бомбардировщике «Юнкерс-87». Пилотировал неизвестный летчик – командир самолета ДБ-ЗФ 212-го отдельного дальнебомбардировочного авиаполка.

Из рассказа командира 12-го Гвардейского Гатчинского дальнебомбардировочного авиаполка Богданова Николая Григорьевича (в записи М.И. Веллера):

«Вот только один случай, который произошел с моим другом, из нашей же эскадрильи... мы еще на почтовых вместе летали.

Его сбили в самые первые дни войны. Выбросился с парашютом и тут же был захвачен в плен... документов мы ведь с собой не брали. ...сказался бортмехаником... Попал в лагерь. Потом немцы начали из лагеря отбирать квалифицированных рабочих для разных своих нужд. И он попал на работу туда, куда только мечтать мог – на аэродром. ...среди таких же пленных обслуживал Ю-87-ые. ...вынашивал идею улететь к своим... ловил обрывки разговоров, присматривался... чтоб представить себе детали управления.

И вот летом сорок второго их аэродром был под Псковом. ...как-то выдался подходящий случай. Стоял чуть в стороне от других одинокий заправленный самолет – видимо, для воздушной разведки. Повели пленных на обед. А он приотстал, закопался как бы в снятом на ремонт двигателе... Те колонной отошли, он схватил коленвал на плечо и поволок к заправленному самолету на отшибе. А пулеметчики, аэродромная охрана, к летной-то службе отношения не имеют и в ней не разбираются. Чего-то пленный ремонтирует – ну и ладно, значит, так надо... положил коленвал, для виду еще покопался в моторном лючке, чего-то где-то попротирал, поправил, а потом влез в кабину.
Вот тут охранник с вышки ему заорал, чтоб вылезал, это запрещено. Он охраннику трясет отверткой над головой и кричит, что у него – приказ работать. А сам лихорадочно по приборной доске шарит, где аккумуляторы включаются... Охранник свистит. Кто-то уже бежит по полю в его сторону. Он переключателями щелкает лихорадочно. ...

Красная кнопка – запуск! Пошел пропеллер! ... с ходу выруливает на взлет... уже охрана с вышек на поражение строчит, фюзеляж дырявит. Но “Ю-87“... машина очень живучая: бронированная, баки экранированы, и поджечь его довольно трудно...
... взял курс на восток, и шел на высоте десяти метров,.. Потом сообразил, что на востоке его будут перехватывать,.. пошел на юг... пересек линию фронта уже за Великими Луками... нашел наш аэродром... быстро на него сел, чтоб не сбили впопыхах..».

Веллер: «А дальше? ... А потом?».
Богданов: «Не было дальше. Не было потом. Арестовали, допросили в “Смерше“ и расстреляли».
Веллер: «За что?».
Богданов: «Ну как это за что. Красный командир, летчик, коммунист – сдался в плен. Обязан был застрелиться. Это – раз. Работал на врагов. Да не просто работал – обслуживал их боевую технику. Это уже прямая измена, предательство. Это два. И, вероятно, завербован немецкой разведкой... Это три. ... Вот и вполне достаточно. Потом уже, после смерти Сталина, после всех реабилитаций, в газетах писали о таких случаях как, значит, о примерах мужества и героизма. Ну, а о том, что этих героев расстреливали, писать, естественно, было как-то... ну, понятно».

<*> Веллер М. И. Баллада о бомбере. – М. Изд-во АСТ, 2012.
http://lib.ru/WELLER/bogdanow.txt_with-big-pictures.html#
http://militera.lib.ru/prose/russian/veller1/index.html
......................................................................................

Осень 1942 года. Побег из плена летчика РККА Петра Вересоцкого на немецком самолете-истребителе с Кировоградского аэродрома.

Л.В. Матвиенко – заведующая отделом библиографии и краеведения Кировоградской областной библиотеки для детей им. А.П. Гайдара – рассказывая в реферате «Памятники нашего города» о памятнике летчику-истребителю Петру Вересоцкому, установленному на территории аэропорта Кировограда, сообщила то, что он был сбит 8 или 9 августа 1941 года над восточной окраиной поселка Бобринец (Кировоградская область, Украинская ССР) немецкими зенитчиками. После приземления на парашюте он отстреливался и был ранен в ногу, а когда патроны у летчика закончились, фашисты взяли его в плен.

Вересоцкого вместе с другими тяжелораненными красноармейцами доставили в военный госпиталь № 45. 18-летняя санитарка Любовь Григорьевна Скороход, которая за ним ухаживала, запомнила его таким: «Пілотові на той час було років 20-22. Чорнявий, худорлявий, симпатичний, середнього зросту, був дуже енергійний, жвавий, подобався дівчатам, добре говорив українською мовою» [«Пилоту в то время было лет 20-22. Смуглый, худощавый, симпатичный, среднего роста, был очень энергичный, живой, нравился девушкам, хорошо говорил на украинском языке»].
После выздоровления гитлеровцы доставили его в Кировоград, в лагерь для военнопленных, где Петр смог попасть на аэродромные работы, скрыв каким-то образом от лагерного начальства то, что он – летчик#.

«И вот однажды, – пишет Матвиенко, – когда пунктуальные немцы обедали, из группы заключенных, которые проходили мимо самолета, один смельчак мгновенно подскочил к истребителю, залез в кабину и самолет помчался на взлет». По какой-то причине сходу взлететь не удалось, но Вересоцкий предпринял вторую попытку взлета, оказавшуюся удачной. «Оказалось, что истребитель был с полным боекомплектом, – рассказывает автор реферата, – Пленный летчик знал аэродромное хозяйство. Ненависть к фашистам была такой, что он сначала атаковал бензохранилище, которое вспыхнуло, а затем нанес огневой удар по самолетам. После этого отчаянный смельчак полетел навстречу фронта в направлении Знаменки...».

# Вместе с тем, Анатолий Андреев приводит другую версию: «Петро Вересоцький, перебуваючи в полоні у кіровоградському концтаборі, був у групі полонених радянських асів, яких фашисти використовували в якості літаючих мішеней під час тренування молодих льотчиків «люфтваффе». Під час таких тренувань Петру Вересецькому вдалося визволитись з під конвою, захопити німецький літак, обстріляти бензосховище та полетіти в бік фронту».

Дальнейшая судьба героя остается неизвестной. Остается надеяться, что его не постигла участь летчика, о котором рассказал Н.Г. Богданов.

<*> Матвієнко Л. В. Пам’ятники нашого міста: Реферат // Кіровоградська обласна бібліотека для дітей ім. А. П. Гайдара. Кировоград. http://librarychl.kr.ua/pro_bib/nah_vud_referat_pamat_nash_krai.php
<*> Памятник летчику П. Вересоцкому // ПОМНИТЕ НАС! Описание памятника: «г. Кировоград (Кіровоград), Кировоградская область, Украина». 2006-10.
http://pomnite-nas.ru/mshow.php?s_OID=8433
<*> Козацька толока // Портал гражданской журналистики. Интернет-издание ХайВей. Портал громадянської журналістики. Інтернет-видання ХайВей. 2008.
http://h.ua/story/93647/#ixzz20Du6KIMg
......................................................................................

19.12.2018 01:06

А художественны свист Веллера зачем сюда?
Явный вымысел.
Откуда "друг" знал все подробности? Ему смершовцы материалы допроса передали? Или сам был в том же плену?
Веллер обычный антикоммунист, русофоб-антисоветчик, вот и нагоняет страху.

24.11.2012 23:49

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1965 года № 3537-VI лейтенант запаса Лошаков Николай Кузьмич был награжден орденом Красной Звезды.
- -
Приложение (ч. 2) к изданию «Ведомости Верховного Совета СССР» № 19 (1262) за 1965 год [с. 113].

22.06.2015 14:30

Таких уродов которые только и могли расстрелять или отправить на колыму один-бы раз отправить внастоящий бой Можно было с ними рядом не находится _весь-бы провонял (внутренними органами)

19.12.2017 10:00

Н.К. Лошаков «своих воспоминаний» не писал. В данном случае безымянный автор слукавил, произвольно воспользовавшись фрагментом автобиографии Николая Кузьмича, который А.А. Попов привел в очерке «Летчик Лошаков», опубликованном в «Книге памяти Республики Коми» (Сыктывкар, 1999. Т. 8. - С. 1006-1011).
В отличие от очерка Попова, в якобы цитируемых «воспоминаниях» безымянный автор оставил неизменным лишь одно предложение: «Выполняя приказ, я развернул свой самолет в сторону Ленинграда.». Все остальные так или иначе изменены. Более 15 фрагментов, включающих 58 слов (более одной трети текста), изъято без внесения соответствующих многоточий. Использовано 9 новых слов, включая синонимы, и в 3 словах изменены окончания. В неизменном виде оставлено 98 слов. В данном случае безымянный автор решил поправить Лошакова, выдав свой вольный пересказ чужих слов за текст, якобы написанный Николаем Кузьмичом.
Кроме того, необходимо заметить, что в очерке Попова есть одно предложение, в котором, судя по контексту полного фрагмента автобиографии, вероятнее всего, допущена либо ошибка автора очерка, либо типографская опечатка. Речь идет о фразе: «МЕ-110 удалось убрать с подбитым правым мотором, но зато я оказался через некоторое время зажатым в "клещи" двумя "ФВ-190"».
Анализ почерка Лошакова - с использованием рукописных текстов автобиографии и «Личного листка по учету кадров» (1961) - показал, что букву «д» Николай Кузьмич писал с верхним завитком - т.е. она имела ∂-образное начертание. По данной причине две эти буквы у Лошакова иногда приобретают отдаленно схожий вид и где-то недостаточно отчетливую «д» - при наличии соответствующей предварительной психологической установки - можно принять за «б», прочитав «у∂рать» как «уδрать».

19.12.2017 12:50

В статьях многих журналистов, общавшихся с Н.К. Лошаковым, указывается, что вместе с ним улетел из плена И.А. Денисюк. Наряду с этим, Лошаков и в заявлении начальнику ГУКР «СМЕРШ» В.С. Абакумову от 10.09.1943 г., и в послевоенных автобиографиях собственноручно писал только об одном соучастнике побега.
Однако в 1972 году один из воркутинских журналистов в репортажной статье, посвященной встрече Лошакова с учениками и учителями школы № 12, сообщил о его побеге следующее: «... Оказавшись раненым и попав немецкий плен, он сумел не только бежать из фашистской неволи, но и завладеть с двумя товарищами вражеским самолетом. На нем они перелетели через линию фронта и вернулись к своим»*.
* Чайка С. Живая легенда // Заполярье. 1972. 23 февраля.
Более того, в 1977 году корреспондент республиканской молодежной газеты, пересказывая услышанное ею во время выступления Николая Кузьмича перед военнослужащими Сыктывкарского гарнизона, назвала третьего участника перелета на «Шторхе» – пленного Георгия Зотова*.
* Борисевич Т. Урок мужества // Молодежь Севера. 1977. 2 ноября. * Емельянов Г. Побег из плена // Ветеран. 2003. № 5.
М.П. Девятаев репрессирован не был: «Мне еще повезло, не посадили. Все-таки не все дураки, хотя дураков у нас много...»*.
* Биккинин И. Любовь и жизнь легендарного летчика // Татарская газета. 23.11.1998 г. (№ 12).
См. также книги Девятаева - «Полет к солнцу» и «Побег из ада».

19.12.2017 13:20

Заполняя 20.01.1948 г. Анкетный лист при приеме на работу в Сыктывкарский отдельный авиаотряд на должность начальника аэропорта Воркуты, Лошаков указал следующее: «...освобожден досрочно по амнистии 11 августа 1945 года. Судимость не снята»*.
* Анкетный лист хранится в Тимашевском музее семьи Степановых.

Разделы