Шафаревич, игорь ростиславович. Игорь Шафаревич: «Сделать Россию нерусской не удастся
В соц. сетях пишут, что этой ночью умер Игорь Шафаревич. 93- возраст смертный. В Вики это еще не подтверждено, но споры уже начались, вернее, велись они давно, а с этой печальной вестью — возобнивились. Представители коварного «малого народа» совсем не едины во мнении.
Один мой замечательный френд по ЖЖ gennadydobr
ответил оппоненту так:
«Кузнец — прекрасный человек, товарищ хороший, семьянин, и мастер своего дела. Но меч, выкованный им, служит инструментом убийства. Вопрос — может ли кузнец не думать о том, в какие руки он вложил оружие? «
Именнашта. Согласна с Геннадием на все сто. Идеи таких теорийк, как «о малом и большом народе», «дойдя до очагов», вызывают погромы и убийства руками тех, кто знать не знает об самом авторе теорийк. В данном случае, о том, что он алгебраист мирового уровня и личный друг Солженицына.
Когнитивный диссонанс в том, что Игорь Ростиславович честно наработал на вообщем-то безупречную репутацию, бесстрашно борясь с Режимом вместе с Солженицыным, ставя на кон не только свое профессиональное благополучие, но и здоровье, жизнь. 
Меня с покойным связывают личные отношения: Игорю Ростиславовичу я обязана первым импульсом решения об отъезде. Летом 1989 году на пляже в Гаграх я дочитала его «Русофобию».
Особенное впечатление на меня произвела глава «Малый народ». Вернувшись в Ленинград, я поняла, что надо валить. Если люди ТАКОГО калибра, как Игорь Ростиславович, пишут ТАКИЕ книги — значит и вправду пришло время валить, чего, на самом-то деле, очень не хотелось делать. Что ни говори о «200 лет вместе» Солженицына, но таких отвратительно-юдофобских конспирологических обвинений, как у его отошедшего нынче в мир иной друга Шафаревича, в его книге нет.
К слову, к окончательному решению уехать привел меня эпизод «живой жизни» прямо по Шафаревичу, со мной на вторых ролях. В конце лета того же 1989-го года, у Казанского Собора, где проходил митинг «Памяти», я задала совершенно невинный вопрос даме, члену этой доблестной организации, с линялым запущенным лицом и немытыми волосами. Она бросила на землю антисемитский плакат, подбежала ко мне, и начала таскать меня за волосы фейсом по тейблу, то бишь, по асфальту.
Ей видимо не понравился мой цветущий, только с Гагр, вид. Не знаю, читала ли она Шафаревича, но то, что она приговаривала при этом, должно было бы, вероятно, прийтись ему по душе. Это было что-то вроде: вот они, жиды, рожи наглые наели, на пляжах загорают, а мы вкалываем, кровь всю из русского народа выпили. Зеваки, наблюдавшие митинг «Памяти» вместе со мной, вырвали меня из цепких рук этой женщины. В сентябре мы подали документы в ОВИР.
Ну, и на посошок, сначала, Шафаревич — о евреях, потом, Юрий Нагибин — о Шафаревиче.
» Конечно, в Истории люди часто объединялись: в государства, племена, партии, разные союзы. Но, начиная с Античности, современники (в том числе и еврейского происхождения) выделяли еврейство как нечто отличное от других аналогичных явлений.
Приведу одну аналогию. Отдельная пчела является, по ряду признаков, довольно примитивно организованным существом: например, она не может поддерживать температуру, отличную от температуры окружающей среды. Но пчелиный улей имеет многие черты гораздо более высоко организованного существа. Например, в нем поддерживается постоянная температура +33 — +34C° (в той части улья, где находятся яйца и личинки и в период их выращивания). Пчелы все время обмениваются пищей (когда радиоактивный сироп дали менее чем 0,1%, вскоре 70% всех пчел стали радиоактивными).
То есть, улей обладает аналогом обмена веществ. Пчелы, все время помахивая крылышками, создают ток воздуха — аналог дыхания. Наконец, улей «размножается» половым путем: трутни и матки по набору хромосом аналогичны мужским и женским половым клеткам.
Ввиду ряда таких свойств некоторые энтомологи считают, что функционирование улья можно понять, лишь мысля его как СВЕРХОРГАНИЗМ, клетками которого являются отдельные пчелы. Отметим, однако, что подобная форма организации жизни встречается лишь среди низших животных, а более высокие формы жизни связаны с развитием различных аспектов индивидуальности и индивидуальных связей.
Вот такой сверхорганизм и возник в виде еврейства. Его возникновение заняло более двух тысячелетий и включало: создание религиозной концепции избранного народа, идеологии классического иудаизма и кагальной организации, многочисленных еврейских организаций (типа ордена Б’най Б’рит) и других «закрытых» еврейских обществ современного Запада.»
«Блестящий математик, он на какое-то время стал активным участником правозащитного движения, сподвижником и другом Солженицына, автором замечательной книги “Социализм как воля к смерти”.
Но завершил свои духовные искания самым неожиданным образом, превратившись в теоретика еврейского погрома и одного из самых яростных юдофобов страны… он был учеником слепого математика Понтрягина, зоологического антисемита, а тот прошел науку у академика Виноградова, отца новой математической школы и дедушки нового антисемитизма…
Он (Шапаревич) создал теорию, согласно которой малый народ проник в утробу большому народу, как хорек в медведя, и выгрызает его изнутри. Если медведь-Россия не спохватится и не задушит в своем чреве хорька-жида, ей конец.
Шапаревич, чернявый, темноглазый и смугловатый, выдает себя за белоруса, но мне кажется, он является типичным подтверждением закона Вейнингера: антисемитами обычно бывают люди, несущие еврея в себе. Если даже так, то “Память” и всё черносотенное движение закрывают на это глаза, счастливые иметь в своих непросвещенных рядах такого теоретика…
Это хладнокровный негодяй. Недавно Американская академия, нерасчетливо принявшая Шапаревича в свои ряды, попросила его эти ряды добровольно оставить. Выгнать его по статусу нельзя, но расизм, антисемитизм несовместимы со званием американского академика. Любой человек, обладающий хоть элементарным чувством приличия, немедленно вернул бы билет, но только не Шапаревич.
Он ответил, что не видит оснований для своего ухода. Бесстыдство – непременная черта антисемита”.
«…малый народ проник в утробу большому народу, как хорек в медведя, и выгрызает его изнутри. Если медведь-Россия не спохватится и не задушит в своем чреве хорька-жида, ей конец»
— однако, крут, недосягаемо крут, Юрий Маркович.
И «все же, все же все же» — RIP (английская аббревиатура от «Покойся с миром» — прим. ред. ), Игорь Ростиславович.
Когда-то они вместе с Солженицыным, ничем не вооруженные, кроме правды, вышли один на один с всесильной Системой, готовой упечь любого восставшего против ее лжи и насилия, на тюремные нары, в лагерь, в психушку при МВД. Такие люди заслуживают, чтобы мы пожелали им в день их ухода — RIP.
Тем более, в случае Шафаревича, когда блистательная карьера преуспевающего математика с мировым именем, Академика АН, гарантировала ему сверх-блага, о существовании которых даже не догадывались его соотечественники. Он, собственно, пошел в этом смысле по следам Сахарова.
In order to be fair & balanced нельзя не отметить, что многочисленные представители московской либшизы с еврейскими фамилиями, называющие Путина не иначе, как Путлер, вносят свой вклад в дело антисемитизма с не меньшим успехом, чем академик Шафаревич. Если они забыли, чем сегодняшняя Россия отличается от брежневской, им бы неплохо почитать недавно вышедшую книгу Александра Подрабинника «Диссиденты».
Пересматривая сегодня «Русофобию» Шафаревича, наткнулась вот на это:
«Особенно поучительной представляется мне мысль, высказанная Померанцем:
“Даже Израиль я хотел бы видеть не чисто еврейским государством, а убежищем для каждого “перемещенного лица”, для каждого человека, потерявшего родину, центром вселенской международной диаспоры (которая растет и ширится). Если у еврейского народа, после трех тысяч лет истории, есть некоторая роль, то скорее в этом, а не в том, чтобы просто выжить и быть как все”.
Не сомневаюсь, что получу по зубам. Но скажите на милость, если бы под этой лунатически-идиотической мечтой об крошечном Израиле, «как убежище для каждого “перемещенного лица» , да чтоб еще процесс этот не стоял на месте, а рос и ширился, — если б не стояла под этим подпись философа Григория Померанца, разве не признали бы мы в авторе этой «мечты» дурака, наподобие Манилова, но только окниженного, живущего в параллельном мире, ни одной точкой не связанном с реальным.
А действительно, чем же мечта философа Григория Померанца так уж существенно отличается от мечты гомерического дурака Манилова:
«Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян. При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение».
Кроме того, непонятно, почему принявший вместе с женой православие философ Григорий Померанц, наметил убежищем для страждущих всего мира еле различимый на карте еврейский Израиль, а не огромную православную Россию?
Как говорил один математик и философ, если сравнить жизнь с драмой Шекспира, историей принца Датского Гамлета, то математика будет играть роль Офелии. Она очаровательна и немного безумна. В ней действительно есть что-то необычайно привлекательное, что каждый человек даже и не обладающий особыми профессиональными склонностями чувствует.
И.Р. Шафаревич
Игорь Ростиславович Шафаревич (родился 3 июня 1923) - советский и российский математик, философ, публицист и общественный деятель, академик Российской академии наук, лауреат Ленинской премии.
Игорь Шафаревич родился года в Житомире. Отец, Ростислав Степанович, выпускник МГУ, работал преподавателем теоретической механики; мать, Юлия Яковлевна, - филолог по образованию, большую часть времени не работала. Благодаря родителям, а также чтению сохранившихся ещё от деда книг, приобрёл любовь к русской литературе, сказкам, былинам, немного позже - к истории. Из-за увлечения историей начал отставать по математике. Однако, взявшись за неё позднее, в 14 лет, с упорством неординарной личности, изучил и её досконально. Неудивительно, что им, ещё восьмиклассником, заинтересовались профессора Московского государственного университета. Член-корреспондент АН СССР Борис Николаевич Делоне фактически становится руководителем будущего ученого.
Еще учеником 9-го класса Шафаревич занимается научной работой в области алгебры и теории чисел. Учась в школе, сдавал экстерном экзамены на механико-математическом факультете МГУ. После окончания школы был принят на последний курс этого факультета и окончил его в 1940 году, в 17 лет.
Научный руководитель Шафаревича, Делоне, направил его исследования в русло теории алгебраических чисел, в духе знаменитой книги Гаусса «Труды по теории чисел». Другой областью, привлекшей в то время внимание Шафаревича, стала теория Галуа. Это определило область его научных интересов на многие годы.
Игорь Ростиславович Шафаревич защитил кандидатскую диссертацию в 1942 году, в 19 лет, докторскую - в 1946 году, в 23 года. В это же время он становится сотрудником Математического института имени В.А. Стеклова Академии наук СССР. Но активная преподавательская деятельность в МГУ, уже в качестве профессора, не прерывалась вплоть до 1975 года, когда она была прекращена в связи с его общественной деятельностью.
В 1958 году избран членом-корреспондентом АН СССР по отделению физико-математических наук, а в 1991 году - академиком Российской АН.
В 1959 году получил Ленинскую премию за открытие общего закона взаимности и решение обратной задачи теории Галуа
С 1960 года И.Р. Шафаревич заведует отделом алгебры Математического института АН СССР. Он - член редакции математической серии «Известий АН СССР». С 1970 года по 1974 год И.Р. Шафаревич был президентом Московского математического общества.
Основные труды учёного относятся к алгебре, теории чисел и алгебраической геометрии. Первые исследования посвятил алгебре и алгебраической теории чисел. В теории алгебраических чисел нашел самый общий закон взаимности степенных вычетов в полях алгебраических чисел, что явилось, в известной мере, завершающим этапом в 150-летней истории арифметических законов взаимности, восходящей к Л. Эйлеру и К. Гауссу.
Шафаревич внес фундаментальный вклад в развитие теории Галуа. В 1954 году дал решение обратной задачи теории Галуа для разрешимых групп, т.е. доказал, что в, том случае, когда основное поле является полем алгебраических чисел конечной степени, существует алгебраическое расширение этого поля с наперед заданной разрешимой группой Галуа.
И.Р. Шафаревич, Д.К. Фаддеев и их ученики получили важные результаты, относящиеся к теории групп, теории целочисленных представлений групп и теории Галуа. В частности, совместно со своим учеником Е. С. Голодом и 1964 году дал отрицательное решение общей (не ограниченной) гипотезы Бернсайда, а именно - доказал существование бесконечных периодических групп с конечным числом образующих.
Несколько ранее, в середине 50-х годов, Шафаревич начинает заниматься алгебраической геометрией, более точно задачами, находящимися на стыке теории чисел и геометрии. Первые идеи были высказаны в докладе на 3-м Всесоюзном математическом съезде, где указывалось на аналогию между задачей погружения в теории Галуа полей алгебраических чисел и задачей классификации эллиптических кривых, определенных над такими полями. Две основные гипотезы в этой области были доказаны в работах 1957 года, что явилось одним из первых шагов в новом разделе алгебраической геометрии - теории главных однородных пространств.
В этих работах выявилась характерная и для дальнейших исследований Шафаревича особенность: в большинстве своих работ он подходит к геометрии как теоретико-числовик и, наоборот, к теории чисел, как геометр.
Шафаревич создал отечественную научную школу в алгебраической геометрии, которая продолжает активную работу в этой отрасли.
В начале 60-х годов Шафаревич собрал и возглавил небольшой коллектив семинара, результатом годичной работы которого явилась монография «Алгебраические поверхности», изданная в «Трудах Математического института» - первое, и долгое время единственное, систематическое изложение теории поверхностей, соединившее красоту классических геометрических методов итальянской школы с мощью новейших аналитических и топологических методов.
Шафаревич достиг важных результатов в теории диофантовых уравнений.
Помимо работ и личного общения, Игорь Ростиславович Шафаревич оказывает большое влияние и своими монографиями и учебниками. Созданные на основе многократно читавшихся им курсов, они вошли в золотой фонд математики. Прозрачность и ясность изложения, обилие неформальных примеров и мотивировок, постепенный переход от простейших ситуаций к более сложным - характерные черты книг Шафаревича.
Уникальной является книга «Теория чисел», созданная на основе многолетних лекционных курсов, читавшихся им в Московском университете. Книга эта вышла двумя изданиями и переведена на все основные языки мира (английский, немецкий - 1966 год, французский - 1967 год, японский - 1971 год). Огромную популярность завоевали также «Основы алгебраической геометрии» - один из лучших в мировой литературе учебников по алгебраической геометрии.
И.Р. Шафаревич известен не только как признанный учёный-математик, но и как публицист, общественный деятель и автор историко-философских публикаций.
С конца 1960-х годов принимает участие в общественной деятельности: пишет заявления и проводит пресс-конференции в защиту Русской православной церкви, против использования психиатрии как средства политических репрессий, совместно с А.Д. Сахаровым, и в защиту жертв гонений по политическим мотивам. Член «Комитета прав человека», много внимания уделял защите свободы религии и прав верующих в СССР. По воспоминаниям А.Д. Сахарова
…До 1971 года я очень мало знал об этих проблемах. Они заняли определённое место в работе Комитета, в особенности благодаря Шафаревичу, написавшему большой и хорошо аргументированный доклад о юридическом положении религии в СССР.
В 1974 году И.Р. Шафаревич участвовал вместе с А.И. Солженицыным в издании сборника статей по вопросам духовной и общественной жизни того времени - «Из-под глыб». В этом сборнике ему принадлежат три статьи: «Социализм», «Обособление или сближение?» и «Есть ли у России будущее?». Первая статья представляет собой резюме изданной позже книги «Социализм как явление мировой истории», где автор обрисовал
… сложность проблемы, с которой столкнулось человечество: ему противостоит мощная сила, грозящая его существованию и парализующая одновременно его самое надежное орудие - разум.
В феврале 1974 года Шафаревич провожал Солженицына на самолет, в котором того депортировали из СССР. Это лишь деталь, но это - поступок, на который способен тогда был лишь человек, преданный жертвенному служению справедливости.
14 ноября 1974 года Шафаревич дал в Москве пресс-конференцию, посвященную сборнику "Из-под глыб". На пресс-конференции он говорил об отсутствии свободы в СССР и высказывался против социализма и марксизма.
В 1975 году Шафаревич был уволен из МГУ и больше не преподавал, однако никаких иных последствий для него это выступление не имело.
В 1977 году Шафаревич дал интервью британской телекомпании "Би-би-си". В этом выступлении ученый рассуждал о борьбе с религией в СССР, о преследованиях людей за веру. Преследований со стороны КГБ и на этот раз не последовало. По одной из версий, Шафаревича отчасти защищало звание лауреата Ленинской премии. По другой - он и так находился под контролем КГБ, с согласия властей олицетворяя собой не преследуемое инакомыслие.
В 1978 году Шафаревич приступил к созданию своего главного общественно-политического труда - "Русофобии", опубликованном в 1982 году. В этой работе Шафаревич использовал идеи французского националистического историка начала XX века Огюстена Кошена, который разработал идею о «малом народе» - антинациональной элите, навязавшей «большому народу» свои идеи и теории и таким образом явившейся подлинной причиной и движущей силой французской революции. По Шафаревичу, российское воплощение феномена «малого народа» сыграло большую роль в революции в России. При этом «малый народ» не является, по Шафаревичу, каким-либо национальным течением (в нём присутствуют представители разных наций), но он содержит влиятельное ядро, связанное с евреями. Опубликование эссе привело к превращению Шафаревича в персону non grata среди части демократической интеллигенции.
С конца 1980-х годов Шафаревич открыто печатает в СССР, а затем в России, свои публикации.
16 июля 1992 года Национальная академия наук США обратилась к И.Р. Шафаревичу с просьбой покинуть её ряды, так как процедуры исключения из академии не существует; подобной просьбы прежде не возникало за всю 129-летную историю этой академии. Совет Американского математического общества также выпустил специальное заявление, в котором выразил своё «осуждение антисемитских работ И.Р. Шафаревича». На что Шафаревич ответил, что обвинения в его адрес являются бессмысленными и наглыми, и что, поскольку он никогда не просил избрания в Академию, вопрос о его дальнейшем членстве - это внутренняя проблема самой академии. Несколько видных членов Академии, в том числе, французские математики Жан-Пьер Серр и Анри Картан, американские математики Серж Ленг и Джон Тейт протестовали против этих действий Академии.
Математика прославила Шафаревича, однако его страстное увлечение русской историей превратило ученого в фигуру умолчания. И сделала это не советская эпоха, оппонентом которой Шафаревич оставался до последних своих дней, а новое, либеральное, казалось бы, время. Сегодня выдающийся математик Шафаревич - едва ли не самая безвестная российская научная знаменитость.
Я думаю, что это какая-то особенность личности, что я оказывался неудобным человеком для любой власти, для любой структуры. Я говорю то, что думаю,
Признавался Шафаревич.
Игорь Ростиславович Шафаревич скончался утром 19 февраля 2017 года, на 94-м году жизни. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
Научные заслуги учёного получили широкое международное признание. И.Р. Шафаревич:
- является членом
- Национальной Академии наук США
- Американской академии наук и искусств
- Лондонского королевского общества
- Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина»
- удостоен премии Хейнемана Гёттингенской академии наук
- избран почетным доктором Парижского университета.
По материалам статьи " ИГОРЬ РОСТИСЛАВОВИЧ ШАФАРЕВИЧ (к шестидесятилетию со дня рождения)" (УМН, 1984, т. 39, вып. 1 (235)), сайтов: www.univer.omsk.ru , www.mi.ras.ru , Википедиии публикаций в прессе.
Не ангел я, но врать не буду:
Земля ничья, ходи повсюду.
Везде узришь простор вольготный.
Чуждайся лишь тропы болотной.
Она для хилых - смерти злей.
Не в наших силах ладить с ней.
Любой из нас на ней бесславно
Погибнет враз, а ты - подавно.
Не там свернёшь, фонарь уронишь,
Тонуть начнёшь - и весь утонешь.
Беги оттуда, робок, нем.
Иначе худо будет всем.
Ходи, где зной тяжёл как бездна.
Ходи, не стой, тебе полезно.
Ходи, где снег блестит жемчужно.
Ты человек, тебе не чуждо.
Ходи, где лен, ходи, где маки.
Ходи с бубён, ходи во фраке.
Сердца буди порой дремотной.
Но не ходи тропой болотной.
В азроплан залезь не глядя.
Начни роман со слов «Мой дядя».
Луди, паяй, чуди безбожно.
Но не гуляй, куда не можно.
Главней запрета в мире нет.
Уверуй в это с юных лет.
М. Щербаков. Заклинание
Прежде чем начать этот текст, я посетил несколько очень популярных политических порталов. Разумеется, об этом там не было ни слова. Хотя о любом сколько-нибудь известном человеке написали бы пару строк. Там же, где о его смерти сообщается, информация подаётся в таком виде, как в «Коммерсанте» :
УМЕР МАТЕМАТИК ИГОРЬ ШАФАРЕВИЧ
Российский математик, академик РАН Игорь Шафаревич умер в возрасте 93 лет. Об этом сообщает РЕН ТВ со ссылкой на друзей ученого.
Господин Шафаревич родился в 1923 году в Житомире, в 1940 году окончил механико-математический факультет МГУ. После защиты докторской диссертации в 1946 году он стал работать в Математическом институте имени В.А.Стеклова Основные труды ученого посвящены алгебре, теории чисел и алгебраической геометрии. Он известен не только как математик, но и как публицист, общественный деятель и автор работ, посвященных истории и общественным проблемам.
В этой заметочке примечательная каждая деталь. Например, вот это обращение - «господин Шафаревич». Даже советская власть, относящаяся к Шафаревичу как ко «второй головной боли после Сахарова», исправно именовала обоих их научными званиями. Потому что эти звания отнять нельзя. Если не хватает советского и российского – то напишите: «иностранный член Национальной академии деи Линчеи (Италия), германской академии естествоиспытателей «Леопольдина», член Лондонского Королевского общества, Национальной академии наук США, Американской академии искусств и наук, почётный доктор университета Париж XI». Вы же любите успех у иностранцев?
Или вот это – «основные труды учёного посвящены алгебре, теории чисел и алгебраической геометрии». Ахбудто? Ну ладно, в таком случае уж пишите о научных достижениях. За решение обратной задачи теории Галуа для разрешимых групп он получил Ленинскую премию 1959 года – хотя бы упомяните это.
Вас смущают слова «Ленинская премия»? Хорошо-хорошо. Тогда не надо умалчивать о диссидентской и правозащитной деятельности Шафаревича. О том, что он в 1955 году подписал письмо советских учёных в ЦК против лысенковщины, что он защищал Есенина-Вольпина и писал открытые письма в защиту Сахарова, печатался в сборниках у Солженицына и протестовал против его высылки. За что в 1975 был уволен из Университета. Это как, уже забыто? А вы говорили – «сии дела не умирают»?
Да-да-да, всё забыто. «Умер математик». Это тот максимум, который вы себе можете позволить. С приписочкой – «автор работ, посвященных истории и общественным проблемам».
В этом-то всё и дело.
Вам, господа, прекрасно известно, что «господин Шафаревич» написал, кроме математических работ и открытых писем, несколько книжек иного плана. От которых вас, господа, до сих пор корёжит.
«Для тех, кто всё пропустил» – напомним, о чём речь.
Последние сто лет в России правят люди, ненавидящие и презирающие русский народ. Эта ненависть и это презрение является необходимым – хотя и не достаточным - условием для пропуска в правящую элиту. Нет, даже не так – в любую элиту. Советские диссиденты ненавидели русских так же, как члены ЦК, советские учёные презирают всё русское так же, как и советские кагебисты. Смена вывесок в 1991 году ничего не изменила: антирусский строй только укрепился и заматерел. Все, абсолютно все политические и общественные силы, какие только есть в России, сходятся на одном: русский народ изначально неполноценен, русские – недочеловеки, русские никогда не должны получить политических прав, они всегда должны служить другим народам, должны быть жесточайшим образом эксплуатируемы и влачить свой воз в веригах и узде железной. Для их же блага – и для блага всего остального мира, для которого русские представляют «опасность». Потому что они плохие, плохие, очень плохие, хуже всех.
Этот абсолютный антирусский расизм в России является нормой и так же воспринимается за её пределами. Вокруг этого сложился консенсус между всеми политическими, национальными и религиозными группами. Коммунисты и либералы, советские патриоты и «креативный класс», евразийцы и западники, атеисты и исламисты – все, все, абсолютно все проявляют в этом вопросе абсолютное единство. Как бы они не грызлись по другим поводам, русский вопрос их объединяет в монолит, в железную пяту, стоящую на русском горле.
И лишь единицы, совсем немногие люди осмеливались возвысить голос против этой необоримой, казалось бы, силы.
Одним из таких людей был Шафаревич. Который был одним из немногих открытых русских националистов, получивших мировую известность – большего добился только Солженицын.
Тут придётся остановиться и сделать одно грустное замечание.
Для любого человека из любого народа, кроме русского, бесконечная любовь к своему народу и бесконечное равнодушие к другим народам – аксиома, норма, признак психического здоровья. Чтобы несколько сгладить это совершенно естественное свойство человеческой психики, в той же Европе приходится всячески насаждать «толерантность» и «мультикультурализм» - именно как что-то неестественное, навязанное извне. Не то у русских. Русский не чувствует себя вправе любить свой народ - и не ждёт от него солидарности с собой. Всё это вытравлено из нас до бессознательного уровня.
Поэтому, как правило, в русские националисты идут не потому, что человека туда ведёт естественный голос крови, поддержка близких или какие-то политические планы. У нас ничего этого нет. Мы привыкли к тому, что мы хуже всех, и смирились со своим страшным положением. Для того, чтобы подняться до уровня национализма – что дано любому нерусскому (англичанину, немцу, грузину, молдаванину или папуасу) сразу, с молоком матери – русскому обычно приходится совершить долгий кружной путь, пройдя множество промежуточных ступеней. Я знаю людей, которые сменили шесть или семь идеологий: были советскими патриотами, сталинистами, православными неофитами, монархистами, чёрт-те чем ещё, прежде чем пришли к национализму. Причём пришло меньшинство – большинство либо вообще не подступается к этому, либо ходят по этим чёртовым кругам, постоянно спотыкаясь то о Сталина, то об Ивана Грозного, то об Гитлера какого-нибудь с присущим ему Власовым… Печальное зрелище, унылое зрелище.
Шафаревич стал русским националистом тоже не сразу, но пройдя кратчайшим путём из всех возможных. Потому что определяющей чертой его внутренней жизни была любовь к истине. Греки называли это свойство «филалетией».
Внешне это проявляется в том, что человек не останавливается. Там, где останавливаются другие. Ему говорят – «сюда нельзя», а он спрашивает – «а почему нельзя, кто запретил». Ему усиленно намекают, что за некоторые вопросы бьют, а он – «а почему, я же только задаю вопрос». Ему дают понять, что мир велик, в нём много всякого хорошего, нельзя лишь ходить по одной-единственной кривой тропке. После чего он лезет именно туда.
Это не мои домыслы. Это я вынес из разговоров с Игорем Ростиславовичем.
Мы сидели и пили чай. Я уже практически записал интервью – оно вышло в первом номере «Вопросов Национализма» - и мы просто разговаривали. И я спросил, как это он, талантливый юноша, вообще начал интересоваться русской темой. Которой в советское время интересоваться было нежелательно.
Шафаревич подумал и сказал, что его родители летом снимали половину крестьянской избы в деревне Куроново. «Этой деревни больше нет, она затоплена» - добавил он. Водохранилище как раз тогда и строили. И вот он каждый день видел, как вели массу людей, охраняемых с собаками – и задавался вопросом, что это за люди и за что их так? На первый вопрос ему ответили – «раскулаченные». На второй – какое преступление совершили эти люди, что их так мучают – ему никто не ответил.
Другой человек понял бы, что по этой болотной тропе ходить не нужно. Шафаревич же с тех пор просто не мог об этом не думать. «Понимаете, Константин Анатольевич» - сказал он, - «у меня определённый склад ума. Я собираю факты, осмысливаю их и укладываю в концепцию. Если у меня что-то не складывается, мне это… мешает» - он покрутил пальцами в воздухе, и я понял, что слово «мешает» означает для него что-то почти физическое: что-то вроде мухи, которая назойливо жужжит и мешает жить. Всё должно быть понято, проанализировано и уложено на своё место.
«Кто эти люди и за что их так мучают» - этот вопрос стоял перед Шафаревичем очень долго. Пока не нашёлся ответ: эти люди – русские, и мучают их именно за то, что они русские. А тогда встал следующий вопрос – кто их мучает и почему?
Первый, самый очевидный ответ был – «официальная советская власть». Шафаревич отнёсся к этому ответу как честный человек: стал искать контакты с оппозицией и довольно быстро нашёл. Первый его публицистический текст был написан для Сахарова и его организации (которая называлась «Комитет прав человека в СССР»). Текст касался положения религии в СССР – разумеется, с точки зрения незаконных запретов и преследований верующих. Тогда Шафаревич оставался «классическим» советским диссидентом.
Первая его статья – «Социализм» - вышла в солженицыновском сборнике «Из-под глыб». Потом она выросла в книгу «Социализм как явление мировой истории».
Вне зависимости от того, как оценивать её основной постулат – социализм как смертельная социальная болезнь, известная ещё с прадревних времён и поражающая совершенно разные социумы – книга вообще-то была прорывной. Хотя бы потому, что с такой точки зрения на социализм тогда не смотрел тогда никто.
При этом книга Шафаревича прошла незамеченной. Ни здесь, ни на Западе. Даже в СССР Шафаревичу за неё «не влетело» - до такой степени не хотелось привлекать к ней внимание.
Причина, меж тем, проста. Никто не отменял вышедший ещё в двадцатые негласный приказ Хозяев Дискурса: считать социализм очередным мерзостным русским изобретением. То, что идея была занесена в Россию из Германии в версии еврея Маркса, никого не смущала. Социализм есть проявление глубинной природы русских – и точка. То, что русские сами не написали «Манифест коммунистической партии», свидетельствует лишь об их глупости. «Интеллектуальное бесплодие русских так велико, что они никогда не смогли бы сами найти выражение собственной глубинной природы» - изящно написал по этому поводу величайший мыслитель Запада, Людвиг фон Мизес. То есть книга не вписалась в мировой русофобский мейнстрим.
Однако понимание проблемы пришло к Шафаревичу не с этой стороны. Находясь в среде диссидентов, которых он очень долго принимал за таких же, как он сам, филалетов, он стал всё чаще замечать двойные стандарты, разные мерки, прилагаемые им к разным явлениям, и так далее. Причём эти двойные мерки были всегда одни и те же и клонились всегда к одному и тому же.
Как сказал Шафаревич в том самом интервью – «Как только я обратил внимание на этот факт, я сразу принялся его анализировать. Тогда и проявилась черта, о которой я уже говорил: когда я живу в обществе, в котором есть некая тема, которая подается как необсуждаемая, мне очень интересно понять, почему и как это происходит.»
Люди истины всегда стараются не просто найти и выгодно подать факты, а найти концепцию, причинное объяснение. Для Шафаревича «шкатулкой» для фактов послужила теория французского историка Огюстена Кошена. Что оказалось интеллектуальной удачей, позволившей «Русофобии» резко выделиться среди обычных русских заплачек по несчастной нашей долюшке и стать «главной работой по теме».
Тут опять придётся отвлечься – ненадолго, разумеется.
Так называемый «марксизм» и особенно «русская революция» были сверхпреступлениями мирового уровня, спланированными и осуществлёнными тремя сверхдержавами – Британией, Францией и Германией. Это, кстати, открыто признал ни кто иной, как весьма информированный Владимир Ильич Ленин, в работе о «трёх источниках и трёх составных частях марксизма», к каковым он отнёс «немецкую классическую философию, английскую политическую экономию и французский утопический социализм». Или, переводя на нормальный русский язык – французские идеи, английские деньги и немецкую пропаганду. Идеи, однако, были именно французскими. Соответственно, кощеева игла пряталась именно во французской мысли того времени, причём не в мейнстримной, а в оппозиционно-консервативной. Именно французские консерваторы сказали и написали много такого, что может оказаться для нас крайне полезным .
Огюстен Кошен – очень даровитый, но, к сожалению, рано погибший историк – исследовал причины Французской революции. И довольно быстро наткнулся на то, что никаких «экономических причин» к тому не было – то есть их было не больше, чем в других странах. Революцию провернула «интеллектуальная элита», поддерживаемая из-за границы. До идеи британской инспирации Кошен не дошёл, а вот механику антинационального интеллектуального террора, возглавляемого «хозяевами дискурса», описал. Как и главный мотив этих хозяев: презрение и ненависть к собственной стране и народу, и цель – захват власти и разрушение государственности, строя жизни и духовного облика народа, его порабощение «идеям». Причём Кошен показал именно механизмы этого: как «малое стадо» продвигалось к власти, как захватывало места в новых государственных органах, и что оно сделало с Францией, когда власть досталась ему.
Ценность «Русофобии», однако, состоит не только и даже не столько в этом. Академик провёл огромную работу по добыванию и сопоставлению фактов. Он сидел в библиотеках, отыскивая старые журналы, и выписывал из них цитаты. Он изучал биографии известных людей, проверяя и перепроверяя сведения. Этот накопленный и обработанный материал используется до сих пор: современные авторы, пишущие о русофобии, до сих пор приводят примеры, заимствованные из «Русофобии» .
В принципе, основной текст книги оставлял очень мало места для спекуляций. Но Игорь Ростиславович на этом не остановился и занялся вопросом, кто же именно составлял и составляет в России ядро «хозяев дискурса». Выводы ставили под удар всё. Шафаревич, однако, не мог ни выбросить этих рассуждений, ни спрятать их за расплывчатыми формулировкам. Он был вынужден назвать евреев – а именно они уработали Россию – евреями. Что означало нарушение абсолютно всех и всяческих табу на мировом уровне, поскольку «антисемитизм» сейчас является главным и самым страшным мыслепреступлением, кара за которое следует немедленно.
Шафаревич был «изгнан из приличного общества» в мировом масштабе. Дело доходило до смешного: 16 июля 1992 года Национальная академия наук США обратилась к Шафаревичу с требованием написать просьбу об исключении себя из Академии, так как официальной процедуры изгнания из её рядов не существует. Причиной такого нетривиального обращения стал «антисемитизм Шафаревича». Академик требованию не подчинился, назвав его «наглым и несправедливым». Опять же – не потому, что он так уж хотел остаться «американским академиком»: в 2003 он сам покинул ряды этой организации в знак протеста против войны в Ираке. Но вот «выгон за антисемитизм» он счёл оскорбительно несправедливым.
Я спрашивал Шафаревича, как он относится к евреям и считает ли себя антисемитом. Он ответил, что антисемитизмом считает клевету и диффамацию – то есть распространение лжи или умолчание о правде – а также практические действия против конкретных людей. «Об этом» - добавил он – «специально спрашивали моих учеников-евреев, и никто не сказал, что я относился к нему плохо из-за его происхождения». Более того, он же в своё время выступал против «ритуальных унижений» для евреев при приёме в ВУЗы, считая подобную практику отвратительной. На чём, я думаю, эту тему можно и закрыть.
Кроме «Русофобии», Шафаревич написал ещё несколько книг, самой известной из которых стали «Две дороги к одному обрыву», с критикой социализма и либерализма одновременно. Мне могут не нравиться некоторые пассажи из этих книг, но сам ход мысли, как минимум, заслуживает внимания.
И немного «по итогам жизни и творчества».
Игорь Ростиславович был на редкость цельной натурой. Его взгляды менялись только под тяжестью неопровержимых фактов. Он мог ошибаться , но это были логичные ошибки.
Я как-то спросил его, собирается ли он писать ещё что-то. Он сказал – «осталось кое-что дописать, я в других работах не всё проговорил». То есть – внести несколько уточняющих штрихов. Но всё, что он хотел сказать, он сказал. Его система взглядов – одна из самых законченных в истории русской мысли. К ней так и надо относиться – как к смысловому единству.
Поэтому так значимо то, что Шафаревич – уже в том возрасте, когда всё определено, взвешено и измерено – решительно и без колебаний поддержал новый русский национализм, то есть национально-демократические воззрения. Он вошёл в редсовет журнала «Вопросы национализма» и поддерживал нас как мог.
Что же касается именно «Русофобии», то это огромная интеллектуальная удача. Эта книга написана достаточно просто, чтобы её мог понять любой грамотный человек, и содержит достаточно сложную систему воззрений и оценок, чтобы применять их на практике и сейчас. Введённый Шафаревичем аппарат – начиная с самого слова «русофобия» - сейчас полностью воспринят русским интеллектуальным сообществом. Без него просто невозможно представить себе современный русский национализм.
Я хорошо знаю русскую традицию национальной мысли, начиная с самаринских «Писем из Риги» и кончая современной литературой. Полку с этими книгами украшают такие авторы, как Меньшиков, Розанов… Достоевский, наконец.
И всё-таки, если подойти с этим сочинениям с меркой значимости для русского дела, я без колебаний поставил бы «Русофобию» на первое место.
Весьма характерно, что и здесь компетентными инстанциями подстелена вонючая соломка: печально известный А.Г. Дугин уже приватизировал дискурс, в девяностые годы создав впечатление существования каких-то «консервативных европейцев, сочувствующих России» - например, выдумал или полувыдумал «великого мыслителя Жана Парвулеско» и ещё несколько «фигур». В результате о «европейской консервативной мысли» стало и говорить-то неприлично.
В жутком сражении на Сомме в 1916 году. Его работы были изданы только после смерти, замалчивались, и были переизданы только в конце 1970-х.
Для примера: я присутствовал на одном из первых массовых митингов «Памяти», на котором Васильев читал русофобские стихи комсомольского поэта двадцатых годов. Как я понял позже, он заимствовал их из текста Шафаревича.
ХХ век - век катастроф и триумфов русской нации, стал и веком расцвета русской мысли. Он дал стране и миру целую плеяду выдающихся мыслителей, стремившихся раскрыть причины кризиса России, найти пути его преодоления. Особое место среди них принадлежит академику Игорю Ростиславовичу Шафаревичу, Собрание сочинений которого, самое полное на сегодняшний момент, Институт русской цивилизации издает к 91-му дню рождения ученого.
Игорь Ростиславович Шафаревич родился 3 июня 1923 года на Украине.
Еще в юности проявились его феноменальные способности: в 17 лет заканчивает мехмат МГУ, в 19 защищает кандидатскую диссертацию. В 23 года он уже доктор математических наук, а к 36 - член-корреспондент Академии наук СССР и лауреат Ленинской премии. С середины 50-х Шафаревич один из самых крупных математиков мира. Член академий наук Италии, Германии, США (вышел в знак протеста против агрессии в Ираке), Лондонского королевского общества. «Моцартом математики» называют его коллеги.
Однако математика лишь одна из граней уникального таланта Шафаревича.
«Двудюжий Шафаревич», по выражению Солженицына, не оставляя математики, вступил и на совершенно иной путь деятельности.
В 1955 году он поддержал протест ученых-биологов и подписал знаменитое «Письмо трехсот» в ЦК КПСС против лысенковщины. В 60-е годы начинается активная правозащитная деятельность Шафаревича.
Александр Солженицын: «Шафаревич вступил и в сахаровский Комитет Прав: не потому, что надеялся на его эффективность, но стыдясь, что никто больше не вступает, но не видя себе прощения, если не приложит сил к нему».
В те годы у диссидентского движения СССР было три признанных столпа - Сахаров, Солженицын и Шафаревич. Однако очень скоро между Шафаревичем и диссидентством образовалась пропасть.
И причиной тому стал «русский вопрос».
Принципиально отличие своей правозащитной деятельности от типично диссидентской Шафаревич очень точно раскрыл в статье «Феномен эмиграции»:
«Был даже сформулирован тезис, что среди всех "прав человека" право на эмиграцию - "первое среди равных". <…>
Когда бесправное положение колхозников, поездки на автобусах в Москву за продуктами, полное отсутствие врачебной помощи в деревне - все это признавалось второстепенным по сравнению с правом на отъезд тонкого слоя людей, то здесь было не только пренебрежение интересами народа в целом, здесь чувствовалось отношение к народу как чему-то мало значительному, почти не существующему»
Начиная с 70-х годов, сначала в самиздате, а позже и в печати начинают появляться научные и публицистические работы Шафаревича, которые при всем разнообразии тем, были посвящены одной, главной для него проблеме - судьбе России и русской нации.
Именно тогда мир узнал не только Шафаревича - математика, и Шафаревича - борца за права человека, но и Шафаревича - философа и историка.
Большинство научных работ прибавляют знания читателей.
Философские же и исторические труды И.Р. Шафаревича дают принципиально новую картину окружающего мира.
Читатель не просто обогащает свой багаж некоторым (большим или меньшим) объемом новых знаний, он получает иную систему координат восприятия истории и современности.
Книги и статьи И.Р. Шафаревича изменяют у читателей мировосприятие, а, следовательно - меняют и самого человека. Не случайно для многих, включая и автора этих строк, чтение его работ стало вехой в биографии.
Отличительная особенность трудов Шафаревича - абсолютное отсутствие самоцензуры.
Идти против государственной цензуры способны не все, но таких авторов немало.
Идти против цензуры «общественного мнения» способны лишь единицы.
Самые отважные и бескомпромиссные авторы вынуждены обходить табуированные на общественном уровне темы, касаться их намеками, давать понять свое отношение к ним между строк.
Ничего подобного в работах Игоря Ростиславовича нет.
За иллюстрациями далеко ходить не надо.
Достаточно сравнить два лучших исследования «еврейского вопроса» в России: «Двести лет вместе» Солженицына и «Трехтысячелетнюю загадку» Шафаревича.
Для Шафаревича в научном исследовании табу не существует. Свое кредо он сформулировал предельно четко:
«Cейчас один из важнейших для России конкретных вопросов: отстоять право на осмысление своей истории, без каких - либо табу и "запретных" тем».
Несомненно, именно такой бескомпромиссный подход сделал на долгие десятилетия табуированным само творчество Шафаревича.
Да и сейчас его имя и труды - «персона нон грата» для «общественного мнения». Но тем ценнее они для русского читателя.
Все эти свойства творчества И.Р. Шафаревича ярко проявились уже в первом крупном исследовании, посвященном не математическим проблемам, а судьбе России, - книге «Социализм как явление мировой истории» (1974 г.).
В соответствии с логикой того времени автор подобной работы, тем более - всемирно известный ученый, друг Сахарова и Солженицына, просто обязан был превратиться в кумира демократической общественности и знамя «свободного мира».
И это обязательно бы случилось, ограничь Шафаревич объект своего исследования марксизмом-ленинизмом и реальным социализмом. Но он пошел гораздо глубже.
Шафаревич доказывает, что социализм не является порождением противоречий капиталистической формации, закономерным результатом развития производительных сил и производственных отношений, и уж тем более стремления к социальной справедливости.
Комплекс идей, по которым через колено ломали Россию большевики, он прослеживает на протяжении тысячелетий. Шафаревич говорит даже о невероятном консерватизме социализма.
«С тех пор, как в системе Платона были впервые сформулированы основные принципы социализма, религиозные представления человечества совершенно преобразились: общемировое значение приобрела идея монотеизма, возникла концепция единого Бога в трех ипостасях, богочеловечества, спасения верой и ряд других основоположных идей.
В то же время основные принципы социализма не изменились вплоть до наших дней, меняя лишь свою форму и мотивировку».
Более того, Шафаревич приходит к выводу о том, что марксизм является лишь формой проявления глобальной, но совершенно еще не изученной силы, главная цель которой - разрушение человеческого общества.
«Марксизм сумел ответить на два вопроса, всегда встающие перед социалистическим движением: где искать "избранный народ", то есть чьи руки будут ломать старый мир? и - каков высший санкционирующий авторитет движения?
Ответом на первый вопрос был - ПРОЛЕТАРИАТ, на второй - НАУКА»
Другой важнейший вывод, сделанный Шафаревичем (напомню, задолго до краха социализма в СССР), заключался в том, что форма марксизма и советского реального социализма - уже отработанный материал, и больше не отвечают целям этой глобальной силы, что она начинает искать новые формы и инструменты, способные разрушать общество «до основания».
ххх
Самая известная книга Игоря Ростиславовича Шафаревича - «Русофобия» (1982 г.) . Даже появившись первоначально в самиздате, всего лишь в сотнях копий, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Сравнить его, наверное, можно только с эффектом от всего лишь одной фразы ребенка: «А король-то голый!».
Шафаревич ввел в научный и общественный оборот понятие «русофобия» - ненависть и одновременно страх перед всем русским.
Он доказал, что в последние полтора века не какие-либо «измы», а именно русофобия лежала и лежит в основе идеологии и деятельности влиятельного общественного слоя нашей страны.
Россия дважды за ХХ век переживала катастрофу, причем оба раза в результате удара не извне, а изнутри: от внутреннего, а не внешнего врага. Книга «Русофобия» и посвящена изучению природы тех сил, которые борются не за преобладание в обществе, не за ту или иную линию развития страны, а ведут борьбу на уничтожение нации, ее культуры и государственности. В книге дано наиболее полное и целостное изложение теории «Малого народа», раскрывающей причины появления такого общественного слоя, его свойства и характер воздействия на окружающую жизнь.
Созданная Шафаревичем теория «Малого народа» раскрывает, как, казалось бы, «сущая сентиментальщина» - чувство ненависти к окружающему миру - рождает мощные социальные силы разрушения, определяет неизменные черты их идеологии независимо от времени и места действия - утопический рационализм и комплекс избранности. «Малый народ» везде и всегда искренне убежден в необходимости переустройства жизни на никак не связанных с нею «единственно правильных началах». Духовные корни нации, традиционное государственное устройство и уклад ему враждебны и даже ненавистны. Народ - лишь «материал», причем всегда плохой «материал». Раз нечего и некого жалеть, то ради достижения светлого идеала все позволено. Отсюда - ложь как принцип, а при возможности и массовый террор. Поэтому появление «Малого народа» всегда означает вызов самому существованию нации, созданной ею культуре и государственности.
Открытие Шафаревичем родовых свойств «внутреннего врага» позволило ему доказать, что и большевики с коммунистическими лозунгами, и либералы с антикоммунистическими - две формы проявления «Малого народа».
По образному выражению Шафаревича при этих переворотах менялся лишь солист, исполнявший одну и ту же партию. Неизменным оставалось одно - отрицательное мироощущение, проявлявшееся в ненависти к России и всему русскому, в русофобии.
В области изучения «внутреннего врага» И.Р. Шафаревич был несомненным первопроходцем. Если и правомерно проводить какие-то параллели, то речь надо вести только о теории антисистем Льва Николаевича Гумилева. Случай уникальный в мировой научной практике. Два ученых, не знакомых друг с другом, оба вынужденных писать «в стол», без надежды на публикацию, обращаются к одной проблеме - проблеме «внутреннего врага», и создают даже не две близкие теории, а в сущности два варианта одной теории.
Познакомившись с работами Шафаревича, Гумилев в последней книге («От Руси до России», 1992 г.) употреблял термин «малый народ», как синоним «антисистемы». Игорь Ростиславович использовал идеи Гумилева при дальнейшем развитии своей теории в 90-х и начале двухтысячных.
Отталкиваясь от тезиса Гумилева - «отрицание давало им силы побеждать, но не позволяло победить», Шафаревич раскрыл «ахиллесову пяту» Малого народа, его могильщика.
Механизм удара по Малому народу изнутри, наносимый его собственным, и им же порожденным, «внутренним врагом» Игорь Ростиславович проиллюстрировал примером из романа «Война миров» Герберта Уэллса. Марсиане легко сокрушили самые лучшие армии землян, но стали жертвой тривиального вируса гриппа.
Подобно марсианам Малый народ, побеждая храбрых и искренних своих противников, всегда становится жертвой примыкающих к нему представителей Большого народа, без опоры на которых он не может разрушить мир «до основания». Шкурники и приспособленцы, а также романтики, искренне поверившие в декламируемые Малым народом светлые идеалы, постепенно национализируют новый правящий слой. В результате вместо тотального разрушения начинается процесс созидания.
Однако для сохранения своего положения во власти они должны играть по правилам, установленным Малым народом, а значит отрицать свои национальные ценности и традиции, - созидать на песке, строить общество без корней.
Соответственно, в таком обществе, отрезанном от духовных корней, при очередном кризисе Малый народ, оттесненный от власти, как всегда выступая за самые радикальные способы решения проблем, может вновь возглавить социальный протест, и под ликующие крики опять начать крушить все «до основания».
Наглядный тому пример - утрата позиций Малым народом в СССР, начиная с 30-х гг., кризис советской системы в 80-е и новое торжество Малого народа в 90-е.
Произошедшая при этом смена знамен и лозунгов на прямо противоположные для Малого народа была не принципиальна - разрушению ненавистной России и всего русского это не препятствовало. Для Большого же народа повторный приход во власть Малого народа обернулся второй за один век катастрофой. Поэтому, как показывает Шафаревич, вывод о том, что Малый народ после победы всегда приводит к власти и своего «могильщика», вовсе не повод для самоуспокоения.
«Может ли такой процесс смены одного Малого народа другим повторяться несколько раз, это для нас вопрос не абстрактный, так как мы сейчас сталкиваемся с опасностью уже третьего подобного переворота»
ххх
Особое место среди работ И.Р. Шафаревича занимают исследования, которые условно можно назвать «цивилизационными». Первооткрывателем роли в истории культурно-исторических типов, позже названных «цивилизациями», был Н.Я. Данилевский. В дальнейшем его идеи получили развитие у Шпенглера, Тойнби и Хантингтона за рубежом, Л.Н. Гумилева в России. Однако именно в трудах И.Р. Шафаревича цивилизационный подход к постижению общественных процессов обрел необходимую законченность и стройность, сравнимую с математической формулой.
Уже полтора века «западники» и «славянофилы» ведут бесконечный спор. Но книги и статьи И.Р. Шафаревича меняют саму систему координат восприятия проблемы. Подлинным переворотом, до сих пор в полной мере не осмысленным ни в России, ни за рубежом, стали «Две дороги к одному обрыву» (1989г.).
И.Р. Шафаревич впервые высказывает мысль об абсолютной несостоятельности представлений о «социализме» и «капитализме», как двух непримиримых антагонистах, о ложности упорно навязываемого нам выбора одного из двух якобы диаметрально противоположных путей: назад в «социализм» или вперед в «капитализм». Социализм в СССР, показывает Шафаревич, - всего лишь одна из форм «технологической цивилизации», порожденной западным капитализмом.
Воспроизводить здесь всю развернутую систему доказательств автора нет нужды, их читатель найдет в Собрании сочинений И.Р. Шафаревича. Обращу внимание лишь на еще один, казалось бы, парадоксальный вывод о результатах проникновения в Россию западной цивилизации.
«Если искать наиболее благоприятное (разумеется для России) истолкование переживаемого нами времени, то период последних 200-300 лет можно сравнить с кутузовским (или барклайевским?) отступлением в 1812 году»
В этом свете уже не кажется совсем парадоксальной мысль об одной из причин широкого распространения неприятия России на Западе.
«Возникает проблема наследника, решение которой, вероятно, определит ход истории на ближайшие столетия. В этом, возможно, следует видеть причину многократно отмечавшейся <…>, антипатии в отношении западных людей к России. Запад видит в России возможного кандидата на место такого наследника, а наследник, согласно многим возникшим на Западе теориям, является и могильщиком»
«Две дороги к одному обрыву» совершили переворот в восприятии общественных процессов не только потому, что впервые социализм и капитализм были рассмотрены как две формы одной цивилизации. И даже не потому, что впервые социалистический эксперимент предстал в качестве инструмента установления капитализма в России (независимо от субъективных устремлений советских вождей).
Гораздо важнее другое: впервые было доказано, что оба эти пути ведут в никуда, к катастрофе.
«Запад болен всего лишь другой формой болезни, от которой мы хотим излечиться»
Современная фаза развития цивилизации Запада, по Шафаревичу, - это очередная попытка претворения в жизнь утопии, отличающейся, по форме, от большевистского варианта, но, по сути, такое же радикальное переустройство «несовершенного мира» в соответствии с «идеальной» схемой.
В России духовные ценности разрушали «до основания» во имя торжества абстрактных идеалов социализма, на Западе это делают теперь во имя столь же умозрительных идеалов либерализма.
Казалось бы, что может быть более далекого от утопии, чем прагматичный, всецело ориентированный на прибыль капитализм.
Шафаревич выделяет два ключевых свойства цивилизации Запада.
Во-первых, это страсть к властвованию - "libido dominandi" - и обусловленная ею уверенность в своем превосходстве - «Бремя белого человека».
Второй принцип, базовый для цивилизации Запада - рационализм.
Однако у каждой медали есть и оборотная сторона.
Духовные свойства западного общества, с одной стороны, обеспечили ему возможность создать невиданную в истории по мощи цивилизацию.
Одновременно рационализм и комплекс избранности стали питательной средой для развития в недрах этой цивилизации своего варианта Малого народа.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что прагматичный, исповедующий только прибыль, капитализм постепенно стал приобретать черты утопии.
Суть западного варианта Утопии - через культивирование крайностей технологической цивилизации заменить живое искусственным.
Для этой Утопии идеал - искусственная среда обитания, искусственный человек.
Отсюда и радикальная борьба с традиционными ценностями, культ всего противоестественного.
Без этого новый «идеальный» мир не построишь.
«Президент Чехии Гавел сказал: "Мы создали первую атеистическую цивилизацию в истории человечества".
Хотя нам-то известно, что таких "первых цивилизаций" было уже много.
Но несомненно, что на Западе сейчас действительно сложилась антихристианская цивилизация».
Современная антихристианская Европа, которой так гордятся либеральные деятели, - это, в цивилизационном и культурном плане, уже - АнтиЕвропа, прямое следствие реализации либерально-техноцистской утопии, утвердившегося в последние десятилетия господства наднационального правящего слоя - Малого народа или антинарода.
Насколько несомненно существующие, здоровые национальные силы на Западе способны переломить ситуацию - большой вопрос.
Шафаревич полагает, что уже практически невозможно отделить либеральную техноцентристскую Утопию от породившей ее технологической цивилизации Запада.
«Очень сложно себе представить, что эти трудности могут быть преодолены на том же пути, на котором они возникли»
Отсюда и прогноз - мир вошел в эпоху глобальных, в прямом смысле этого слова, перемен.
«Человечество переживает сейчас какой-то переломный момент истории, оно должно найти новую форму своего существования. Этот перелом по масштабу можно сравнить с переходом от охотничьего уклада к земледельчески-скотоводческому в начале неолита»
ххх
Все исследования И.Р. Шафаревича всегда были подчинены одной, центральной для него теме - поиску «ответов» на «вызовы», от которых зависит судьба России и русского народа.
Поэтому главный для него вопрос - что будет с Россией в условиях глобальной трансформации мира?
Поиск ответов на этот вопрос, как всегда у Шафаревича, приводит к рассмотрению проблемы в принципиально новой системе координат, совершенно несводимой к традиционным прозападным или антизападным парадигмам.
Возможный крах Запада, утверждает Шафаревич - это один из самых серьезных «вызовов» будущему России.
«Меньше всего мне хотелось бы, чтобы меня поняли так, что Запад, сейчас подавляющий нас, обречен, нам надо только дождаться его краха.
Наоборот, наиболее вероятным последствием этого краха будет и окончательное падение России»
Образно говоря, тонущий гигант способен утащить за собой в пучину и наш корабль.
Не является спасением и попытка как можно быстрее механически разорвать с ним все связи.
«Полное отрицание представляется невозможным: очевиднее всего, из соображений безопасности страны.
Но есть и более глубокая причина: мы слишком многое приняли в себя от Запада — во всей культуре, в самом типе мышления».
Однако кризис Запада, при всех связанных с ним угрозах, открывает перед Россией окно возможностей для восстановления духовной и политической самостоятельности.
«Распад Запада играет сейчас роль замятни в Орде. <…>
По мере углубления этой замятни на Западе будут становиться более реальными, более видными возможности создания государства в России, которое защищало бы наш народ».
Крепкое и независимое государство Шафаревич считает одним из непременных условий выхода из глобального кризиса.
«У русских есть одно средство, чтобы стать опять жизнеспособным народом <…> создание сильного русского государства.
Его, конечно, опасаются все те, кто желал бы господствовать над русскими»
Вместе с тем, Шафаревич очень точно определяет и современное состояние российской государственности.
«Нынешняя власть создана уходящей цивилизацией «западного капитализма» <…>
Власть вынуждена обращаться к русским национальным чувствам, к пассионарности, заложенной в генах русского народа.
Власть заинтересована в том, чтобы выглядеть русской, но чтобы это достигалось ценой минимального числа реальных действий и максимального числа красивых слов»
Поэтому судьба России зависит не от придуманного кем-то гениального плана, не от власти, пока лишь становящейся русской, а от духовных процессов, идущих сейчас в народе.
«Что же касается будущего именно русского народа, то оно <…> будет зависеть от решений, которые примет сам этот народ.
Он может формировать на основе заложенного в его генах представления о «правильном» взаимодействии человека и космоса, новый тип общества, или участвовать в создании такого нового типа общества, или, как указывают некоторые авторы, стать материалом для исторического творчества других народов»
Игорь Ростиславович Шафаревич в своих книгах, статьях сделал все, чтобы эти решения русский народ принимал, зная природу и сущность вызовов, с которыми сталкивается. Сможем ли мы применить открытое нам Шафаревичем знание, чтобы не превратиться в материал или подсобников чужого исторического творчества, будет зависеть от нас самих. Любой вызов, тем более глобальный, - это не только угроза, но и возможность.
19 февраля 2017 г. в Москве на 94 году жизни скончался известный философ и общественный деятель, академик, президент Московского математического общества, лауреат Ленинской премии Игорь Ростиславович Шафаревич. Он родился 3 июня 1923 г. После окончания школы поступил сразу на последний курс Московского Университета, в 18 лет защитил кандидатскую диссертацию, в 23 - докторскую. С 60-х годов активно выступал в защиту Православной Церкви. В 1974 г. вместе с Александром Солженицыным издал сборник «Из-под глыб», собрание статей по вопросам духовной и общественной жизни того времени. В 1975 г. без объяснения причин его уволили из Московского Университета, в котором он преподавал с 1943 г. В 1977 г. Шафаревич дал интервью британской телекомпании «Би-би-си», в котором возвысил свой голос в защиту преследуемых за веру и обличил борьбу с религией в СССР. В 2001 г. академик Шафаревич прочитал в Сретенском высшем духовном училище спецкурс «Духовные основы российского кризиса XX века».
В кровавые дни октября 1993 г. академик Игорь Шафаревич стал одним из инициаторов открытого обращения видных патриотических деятелей русской культуры к Патриарху Алексию II: «Мы обращаемся к Вам как к Главе Русской Православной Церкви с убедительным призывом в час тяжелейшего испытания прийти на помощь нашему народу, на помощь миллионам Ваших прихожан. Призываем встать во главе всей страны в борьбе за восстановление Конституции России и гражданского мира... Мы знаем, что Церковь не любит вмешиваться в мирские дела, отдавая себя заботам о возвышенном и вечном. Но, если бы Ваш предшественник - Святой Патриарх Гермоген не пришел бы на помощь своему Отечеству, России уже не было бы более трех веков.
Ведь если прольется кровь и погибнут сотни героических защитников демократии в Доме Советов, в том числе и трое православных священников, то их кровь окажется на Вашем белоснежном облачении
... Помните, что приказ о развязывании бойни и, следовательно, кровавой гражданской войны, могут отдать только двое - Б. Ельцин и Ю. Лужков, которых Вы недавно благословляли в храме Христовом на глазах десятков миллионов телезрителей.
... Как же душа, исполненная христианской любви, может примириться с тем, что народные избранники находятся в нечеловеческих условиях (лишенные тепла, света, воды и продовольствия)! А ведь именно они недавно приняли закон в защиту прав Православной Церкви. Они же выступили против страшного обнищания народа, против чудовищного роста преступности, против развала российской государственности. И как странно видеть, что только трое православных священников - истинных подвижников - несут тяжесть креста страданий защитников Дома Советов
...
... Уже озверевшие омоновцы, подкупленные двухкратным повышением зарплаты накануне путча, избивая безоружных демонстрантов, пролили первую кровь патриотов... Подписи: писатели Ю. Власов, В. Распутин, А. Проханов, Л. Бородин, Ю. Беляев, В. Сорокин, С. Куняев, В. Крупин, академик И. Шафаревич, народные артисты и режиссеры Н. Бурляев, С. Говорухин, И. Горбачев, Т. Доронина, С. Бондарчук, Л. Зайцева, М. Ножкин, В. Овчинников, народный художник А. Шилов, вице-президент Пушкинской академии В. Легентов, композитор Г. Свиридов и др.» («Советская Россия», 2.10.1993): http://expertmus.livejournal.com/38970.html
(Эфир на канале ТВЦ 19.06.04)
Священник: - Здравствуйте, Игорь Ростиславович!
Шафаревич И.Р.: - Здравствуйте, благословите.
Священник: - Бог благословит нашу беседу. Сейчас в некоторых кругах считается хорошим тоном пнуть Церковь и обвинить её в том, что в 60-70-е годы Церковь молчала, шла на поводу у власти и фактически вступила с ней в соглашение. Вы разделяли тогда мнение Солженицына? Что Вы думаете об этом сейчас?
Шафаревич И.Р.: - И сейчас, и тогда мне казалось, что обвинения против Церкви неправомочны. Церковь состоит из людей, и она такова, каков церковный народ. Обвинять надо себя. Действительно, Церковь была страшно подавлена. Не было сил противостоять этому давлению, ему поддавались все.
Священник: - Вы занимались с детства наукой, почему Вы стали правозащитником?
Шафаревич И.Р.: - Собственно «правозащитником» я никогда не был, и сам этот термин мне чужд. У меня с подросткового возраста и до глубокой старости сохранялось чувство, что мой народ находится в смертельной опасности. Стремление мое - защитить свой народ, а не какие-то абстрактные ценности, которые кажутся мне малопонятными.
Священник: - А почему именно положение Церкви столь Вас заинтересовало, ведь свободы и права нарушались повсеместно.
Шафаревич И.Р.: - Не только положение Церкви. Я тогда написал книгу «Социализм как явление мировой истории». Мне хотелось понять, что же такое с нами происходит, ведь единственный инструмент, который у меня есть - выработанный в математике механизм понимания. Книга разошлась в самиздате, потом была издана заграницей. Мне казалось, что стержнем народа всегда является религия и ее проявление в миру - Церковь. Так мы выстояли татарское иго, только этим способом мы можем выстоять под тем игом, что легло на нас и продолжает давить и сейчас.
Священник: - Ваши родители пережили тридцатые годы. Как они относилась к Церкви, к вере? Как Ваше детство проходило в этот период?
Шафаревич И.Р.: - Это очень интересный вопрос. Не только у моих родителей, но и почти у всех представителей старшего поколения, на тридцать, двадцать, даже десять лет старше меня, я всегда встречал одно и то же: они потеряли веру в Бога, хотя были очень религиозными в молодости. Например, мой отец даже собирался идти в монастырь и выбрал себе монашеское имя. Они пережили гражданскую войну, голод, крах всех форм жизни, тиф, расстрелы. Отца дважды водили на расстрел, и лишь по случайности не расстреляли - он был в штиблетах, а ценились сапоги. После этого постепенно они потеряли веру в Бога. Я думаю, причина заключается в том, что дореволюционная Церковь не дала им заряда, который позволил бы им перенести испытания.
Священник: - Игорь Ростиславович, а к Вам тогда верующие обращались за помощью?
Шафаревич И.Р.: - Да, из-за моего сочинения «Законодательство о религии в СССР», которое тогда распространилось в самиздате, у людей сложилось ложное, горькое для меня впечатление, что я могу чем-то помочь. Ко мне много раз приходил один из инициаторов передачи храма в городе Горький, Леонид Федорович Казурин, по профессии настройщик роялей. Он рассказывал, как его травили, показывал письма, которые писали в его защиту - трогательные письма, написанные простыми людьми, непривыкшими складно писать.
Священник: - А как вообще складывалась судьба тех людей, которые пытались бороться за веру?
Шафаревич И.Р.: - Тяжело. Например, тогда по рукам ходило письмо верующих города Кирова (Вятки). Они были одними из немногих, кто протестовал против закрытия церквей, инициатором протеста был такой Талантов. Его начали травить в газетах, жена его умерла от инфаркта, его самого отправили в лагерь, и через полгода он там умер. Таких случаев я знаю довольно много.
Священник: - Игорь Ростиславович, Вы сейчас показали нам свою знаменитую книгу «Законодательство о религии в СССР». Для кого Вы ее писали и почему?
Шафаревич И.Р.: - В основном для себя, чтобы установить для себя истину. Я слышал много рассказов, но травмированные люди иногда склонны преувеличивать. Объективный факт - это законы, а законы были совершенно невероятными, даже конституция содержала такой пункт: у нас разрешается свобода отправления любого культа и свобода пропаганды атеизма. Но закон запрещал, например, причащение тяжелобольного или умирающего, если только в больнице нет «специально изолированного помещения». А такого помещения естественно не было.
"Еврейство как опора режима".