Главная
Чехов
Вторая волна русской эмиграции. Русские эмигранты, оставившие свой след в истории

Вторая волна русской эмиграции. Русские эмигранты, оставившие свой след в истории

По состоянию на август 1921 г. было более 1,4 млн. беженцев из России. В то же время доктор исторических наук В.М. Кабузан оценивает общее число эмигрировавших из России в 1918-1924 годах величиной не менее 5 млн. человек, включая сюда и около 2 млн. жителей польских и прибалтийских губерний (бывших российских), вошедших в состав новообразованных суверенных государств и предпочевших гражданство новых государств российскому. В большинстве случаев эмигрантами были военные, дворяне, интеллигенция, профессионалы, казаки и духовенство.

Военная эмиграция

Ещё в мае 1920 года генералом бароном Врангелем был учрежден так называемый «Эмиграционный Совет», спустя год переименованный в Совет по расселению русских беженцев. Гражданских и военных беженцев расселяли в лагерях под Константинополем , на Принцевых островах и в Болгарии ; военные лагеря в Галлиполи , Чаталдже и на Лемносе (Кубанский лагерь) находились под английской или французской администрацией.

Последние операции по эвакуации армии Врангеля прошли с 11 по 14 ноября 1920 года: на корабли было погружено 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров и 5 тысяч солдат регулярных частей, 10 тысяч юнкеров, 7 тысяч раненых офицеров, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыла и до 60 тысяч статских лиц, в основном, членов семей офицеров и чиновников.

В конце 1920 года картотека Главного справочного (или регистрационного) бюро уже насчитывала 190 тысяч имен с адресами. При этом количество военных оценивалась в 50-60 тысяч человек, а гражданских беженцев - в 130-150 тысяч человек.

После эвакуации Крыма остатки Русской Армии были размещены в Турции, где генерал П. Н. Врангель, его штаб и старшие начальники получили возможность восстановить её как боевую силу. Ключевой задачей командования стало, во-первых, добиться от союзников по Антанте материальной помощи в необходимых размерах, во-вторых, парировать все их попытки разоружить и распустить армию и, в-третьих, дезорганизованные и деморализованные поражениями и эвакуацией части в кратчайший срок реорганизовать и привести в порядок, восстановив дисциплину и боевой дух.

Белые эмигранты в Болгарии.

Юридическое положение Русской Армии и военных союзов было сложным: законодательство Франции, Польши и ряда других стран, на территории которых они располагались, не допускало существование каких-либо иностранных организаций, «имеющих вид устроенных по военному образцу соединений». Державы Антанты стремились превратить отступившую, но сохранившую свой боевой настрой и организованность русскую армию в сообщество эмигрантов. «Ещё сильнее, чем физические лишения, давила нас полная политическая бесправность. Никто не был гарантирован от произвола любого агента власти каждой из держав Антанты. Даже турки, которые сами находились под режимом произвола оккупационных властей, по отношению к нам руководствовались правом сильного» - писал Н. В. Савич , ответственный за финансы сотрудник Врангеля. Именно поэтому Врангель принимает решение о переводе своих войск в славянские страны.

Весной 1921-го года П. Н. Врангель обратился к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности расселения личного состава Русской Армии в Югославию. Частям было обещано содержание за счет казны, включавшее в себя паёк и небольшое жалование. 1 сентября -го года П. Н. Врангель издал приказ об образовании «Русского Общевоинского Союза» (РОВС). В него включались все части, а также военные общества и союзы, которые приняли приказ к исполнению. Внутренняя структура отдельных воинских подразделений сохранялась в неприкосновенности. Сам же РОВС выступал в роли объединяющей и руководящей организации. Его председателем стал Главнокомандующий, общее управление делами РОВС сосредотачивалось в штабе Врангеля. С этого момента можно говорить о превращении Русской Армии в эмигрантскую организацию Русский общевоинский союз являлся законным преемником Белой армии. Об этом можно говорить, ссылаясь на мнение его создателей: «Образование РОВСа подготавливает возможность на случай необходимости, под давлением общей политической обстановки, принять Русской армии новую форму бытия в виде воинских союзов». Эта «форма бытия» позволяла выполнять главную задачу военного командования в эмиграции - сохранение имеющихся и воспитание новых кадров армии.

Русские эмигранты в Китае

Перед революцией численность российской колонии в Маньчжурии составляла не менее 200-220 тысяч человек, а к ноябрю 1920 года - уже не менее 288 тысяч человек. С отменой 23 сентября 1920 года статуса экстерриториальности для российских граждан в Китае все русское население в нём, в том числе и беженцы, перешло на незавидное положение бесподданных эмигрантов в чужом государстве, то есть на положение фактической диаспоры. На протяжении всего периода Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 годы) здесь наблюдалось значительное механическое движение население, заключавшееся, однако, не только в притоке населения, но и в значительном его оттоке - вследствие колчаковских, семёновских и прочих мобилизаций, реэмиграции и репатриации в большевистскую Россию.

Первый серьёзный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 года - временем, когда уже пала Омская директория ; второй - октябрем-ноябрем 1920 года, когда было разгромлена армия так называемой «Российской Восточной окраины» под командованием атамана Г.М. Семенова (одни только регулярные его войска насчитывали более 20 тысяч человек; они были разоружены и интернированы в так называемых «цицикарских лагерях», после чего переселены китайцами в район Гродеково на юге Приморья); наконец, третий, - концом 1922 года, когда в регионе окончательно установилась советская власть (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, на КВЖД их, за некоторыми исключениями, не пропускали; некоторых даже высылали в советскую Россию.

Вместе с тем в Китае, а именно в Синьцзяне на северо-западе страны, имелась ещё одна значительная (более 5,5 тысячи человек) русская колония, состоявшая из казаков генерала Бакича и бывших чинов белой армии, отступивших сюда после поражений на Урале и в Семиречье : они поселились в сельской местности и занимались сельскохозяйственным трудом.

Общее же население русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 году, когда война уже закончилась, оценивалось приблизительно в 400 тысяч человек. Из этого количества не менее 100 тысяч получили в 1922-1923 годах советские паспорта, многие из них - не менее 100 тысяч человек - репатриировались в РСФСР (свою роль тут сыграла и объявленная 3 ноября 1921 года амнистия рядовым участникам белогвардейских соединений). Значительными (подчас до десятка тысяч человек в год) были на протяжении 1920-х годов и реэмиграции русских в другие страны, особенно молодежи, стремящейся в университеты (в частности, в США, Австралию и Южную Америку, а также Европу).

Политические настроения эмигрантов

Политические настроения и пристрастия начального периода русской эмиграции представляли собой достаточно широкий спектр течений, практически полностью воспроизводивший картину политической жизни дооктябрьской России.

В первой половине 1921 года характерной чертой было усиление монархических тенденций, объяснявшихся, прежде всего, желанием рядовых беженцев сплотиться вокруг «вождя», который мог бы защитить их интересы в изгнании, а в будущем обеспечить возвращение на родину. Такие надежды связывались с личностью П. Н. Врангеля, но только до того времени, пока не стала очевидна его неспособность организовать военный поход в Россию, а также элементарные условия жизни эмиграции.

Ссылки

Литература

  • Андрушкевич И. Н. РУССКАЯ БЕЛАЯ ЭМИГРАЦИЯ.(Историческая справка) Буэнос-Айрес, 2004 г.
  • Иванов И.Б. Русский Обще-Воинский Союз Краткий исторический очерк. СПб, 1994.
  • Поремский В. Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции. Избранные статьи 1934-1997 гг. Москва "Посев"
  • Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции . - М.: Мысль, 1987.

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Эмиграция первой волны" в других словарях:

    У этого термина существуют и другие значения, см. Эмигрант (значения). Эмиграция (от лат. emigro «выселяюсь») переселение из одной страны в другую по экономическим, политическим, личным обстоятельствам. Указывается по отношению к … Википедия

    Эмиграция - (от лат. emigro выселяться, переселяться) добровольное или вынужденное переселение в др. страну для постоянного или временного (на длительный срок) проживания. Как явление Э. известна с древнейших времен. В эпоху средневековья и в новое время она … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

    Эмиграция - (от лат. emigre выселяюсь, переселяюсь) выезд из одной страны в другую на постоянное (иногда на неопределенно длительное время) проживание, как правило, с изменением гражданства. Лицо, выезжающее из страны с целью постоянного (или на длительный… … Миграция: словарь основных терминов

    I Содержание: I. Общие понятия. II. Исторический очерк Э. с древнейших времен до начала XIX стол. III. Европейская Э. в XIX и в начале XX. IV. Э. из отдельных стран (статистика Э.): из Великобритании, Германии, Италии, Австро Венгрии, России и… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Революционные события 1917 года и последующая за ними гражданская война стали катастрофой для большой части российских граждан, вынужденных покинуть Родину и оказаться за её пределами. Был нарушен вековой уклад жизни, рвались родственные связи. Белая эмиграция - это трагедия в Самое страшное было то, что многие так и не осознали, как могло случиться такое. Только надежда вернуться на Родину давала силы жить дальше.

Этапы эмиграции

Первые эмигранты, более дальновидные и состоятельные, стали покидать Россию уже в начале 1917 года. Они смогли неплохо устроиться, имея средства на оформление различных документов, разрешений, выбрав удобное место жительства. Уже к 1919 году белая эмиграция представляла собой массовый характер, всё более напоминающий бегство.

Историками её принято делить на несколько этапов. Начало первого связывают с эвакуацией в 1920 году из Новороссийска Вооружённых сил Юга России вместе с её Генеральным штабом под командованием А. И. Деникина. Второй этап - эвакуация армии под командованием барона П. Н. Врангеля, уходившей из Крыма. Заключительный третий этап - поражение от большевиков и позорное бегство войск адмирала В. В. Колчака в 1921 году с территории Дальнего Востока. Общее количество русских эмигрантов составляет от 1,4 до 2 миллионов человек.

Состав эмиграции

Большую часть от общего количества граждан покинувших Родину составляла военная эмиграция. Это были в основном офицеры, казаки. Только в первую волну покинуло Россию по приблизительным подсчётам 250 тысяч человек. Они надеялись скоро вернуться, уезжали ненадолго, а получилось, что навсегда. Во вторую волну попали офицеры, спасающиеся от большевистского преследования, которые так же надеялись на скорое возвращение. Именно военные составили костяк белой эмиграции в Европе.

Так же эмигрантами стали:

  • военнопленные первой мировой, находившиеся на территории Европы;
  • работники посольств и различных представительств Российской империи, не пожелавшие поступить на службу к правительству большевиков;
  • дворяне;
  • государственные служащие;
  • представители бизнеса, духовенства, интеллигенции, прочие жители России не признавшие власть Советов.

Большинство из них покидали страну целыми семьями.

Первоначально принявшими на себя основной поток русской эмиграции, были сопредельные государства: Турция, Китай, Румыния, Финляндия, Польша, страны Прибалтики. Они были не готовы к приёму такой массы людей, большая часть которых была вооружена. Впервые в мировой истории наблюдалась невиданное событие - эмиграция страны.

Большая часть эмигрантов, не воевала против Это были напуганные революцией люди. Осознавая это, Советским правительством 3 ноября 1921 года была объявлена амнистия рядовому составу белогвардейцев. К тем, кто не воевал, у Советов не было никаких претензий. На Родину вернулось более 800 тысяч человек.

Русская военная эмиграция

Армию Врангеля эвакуировали на 130 судах различных типов, как военных, так и гражданских. Всего было вывезено в Константинополь 150 тысяч человек. Суда с людьми две недели стояли на рейде. Только после длительных переговоров с французским оккупационным командованием, было принято решение о размещении людей в трёх военных лагерях. Так закончилась эвакуация Русской армии с европейской части России.

Основным местом нахождения эвакуированных военных был определён лагерь возле Галлиполи, которое находится на северном берегу пролива Дарданеллы. Здесь расположили 1-й армейский корпус под командованием генерала А. Кутепова.

В двух других лагерях, находящихся Чалатадже, недалеко от Константинополя и на острове Лемнос, разместили донских и кубанских. К концу 1920 года в списки Регистрационного бюро было внесено 190 тысяч человек, из которых военные составляли 60 тыс., гражданские лица - 130 тыс.

Галлиполийское сидение

Самый известный лагерь для эвакуированного из Крыма 1-го армейского корпуса А. Кутепова находился в Галлиполи. Всего здесь разместили свыше 25 тысяч военных, 362 чиновника и 142 врача и санитаров. Кроме них в лагере находились 1444 женщины, 244 ребёнка и 90 воспитанников - мальчиков от 10 до 12 лет.

Галлиполийское сидение вошло в историю России начала 20 века. Условия проживания были ужасные. Офицеры и солдаты армии, а также женщины и дети были размещены в старых бараках. Эти строения совсем были непригодны для зимнего проживания. Начались болезни, которые ослабленные, полураздетые люди переносили с трудом. За первые месяцы проживания умерло 250 человек.

Кроме физических страданий люди испытывали душевные муки. Офицеры, водившие в бой полки, командовавшие батареями, солдаты, прошедшие Первую мировую войну, находились в унизительном положении беженцев на чужих, пустынных берегах. Не имея нормальной одежды, оставшись без средств к существованию, не зная языка, и не имея другой профессии, кроме военной, они чувствовали себя беспризорниками.

Благодаря генералу белой армии А. Кутепову, не пошла дальнейшая деморализация людей, попавших в невыносимые условия. Он понимал, что только дисциплина, ежедневная занятость его подчинённых сможет уберечь их от морального разложения. Началась военная подготовка, проводились парады. Выправка и внешний вид русских военных всё больше удивлял французские делегации, посещавшие лагерь.

Проводились концерты, соревнования, выпускались газеты. Были организованы военные училища, в которых обучались 1400 юнкеров, работала школа фехтования, театральная студия, два театра, хореографические кружки, гимназия, детский сад и многое другое. Проводили службы 8 храмов. Для нарушителей дисциплины работали 3 гауптвахты. Местное население с сочувствием относилось к русским.

В августе 1921 года начался вывоз эмигрантов в Сербию и Болгарию. Он продолжался до декабря. Оставшихся военных разместили в городе. Последние «галлиполийские сидельцы» были перевезены в 1923 году. У местного населения остались самые тёплые воспоминания о русских военных.

Создание «Русского общевоинского союза»

Унизительное положение, в котором находилась белая эмиграция, в частности боеспособная армия, состоящая практически из офицеров, не могли оставить равнодушным командование. Все усилия барона Врангеля и его штаба были направлены на сохранения армии, как боевой единицы. Перед ними стояли три основные задачи:

  • Добиться от союзной Антанты материальной помощи.
  • Не допустить разоружения армии.
  • В самый короткий срок провести её реорганизацию, усилить дисциплину и укрепить боевой дух.

Весной 1921 года он обращается к правительствам славянских государств - Югославии и Болгарии с просьбой разрешить размещение армии на их территории. На что был получен положительный ответ с обещанием содержания за счёт казны, с выплатой офицерам небольшого жалованья и пайка, с предоставлением подрядов на работы. В августе начался вывоз военных из Турции.

1 сентября 1924 года произошло важное событие в истории белой эмиграции - Врангель подписал приказ о создании «Русского общевоинского союза» (РОВС). Его назначение было объединить и сплотить все части, военные общества и союзы. Что и было выполнено.

Он, как председатель союза, стал главнокомандующим, руководство РОВС принял на себя его штаб. Это была эмигрантская организация ставшая преемницей Русской Главной задачей Врангель ставил сохранение старых военных кадров и воспитание новых. Но, как не печально, именно из этих кадров во время второй мировой войны был сформирован Русский корпус, сражавшийся против партизан Тито и Советской армии.

Русское казачество в эмиграции

Из Турции на Балканы были вывезены так же и казаки. Они селились, как в России - станицами, во главе которых находились станичные правления с атаманами. Был создан «Объединённый совет Дона, Кубани и Терека», а также «Казачий Союз», которым были подчинены все станицы. Казаки вели привычный образ жизни, работали на земле, но не чувствовали себя настоящими казаками - опорой царя и Отечества.

Ностальгия по родной земле - тучным чернозёмам Кубани и Дона, по оставленным семьям, привычному укладу жизни, не давала покоя. Поэтому многие стали уходить в поисках лучшей доли или возвращаться на Родину. Оставались те, кому не было прощения на Родине за творимые зверские расправы, за яростное сопротивление большевикам.

Большая часть станиц находилась в Югославии. Знаменитой и первоначально многочисленной была Белградская станица. В ней проживали разные казаки, и она носила имя атамана П. Краснова. Основана была после возвращения из Турции, и проживало здесь свыше 200 человек. К началу 30-х годов в ней осталось жить лишь 80 человек. Постепенно станицы в Югославии и Болгарии вошли в РОВС, под командование атамана Маркова.

Европа и белая эмиграция

Основная масса русских эмигрантов бежала в Европу. Как говорилось выше, странами, принявшими основной поток беженцев были: Франция, Турция, Болгария, Югославия, Чехословакия, Латвия, Греция. После закрытия лагерей в Турции, основная масса эмигрантов сосредоточилась во Франции, Германии, Болгарии и Югославии - центре эмиграции белой гвардии. Эти страны традиционно были связаны с Россией.

Центрами эмиграции стали Париж, Берлин, Белград и София. Это произошло отчасти из-за того, что необходима была рабочая сила для восстановления стран, принимавших участие в Первой мировой войне. Русских в Париже было более 200 тысяч. На втором месте был Берлин. Но жизнь вносила свои коррективы. Многие эмигранты покинули Германию и перебрались в другие страны, в частности в соседнюю Чехословакию, из-за событий, происходящих в этой стране. После экономического кризиса 1925 года из 200 тысяч русских, в Берлине осталось всего 30 тыс., это число значительно сократилось из-за прихода к власти нацистов.

Вместо Берлина центром русской эмиграции стала Прага. Важное место в жизни русских сообществ за рубежом играл Париж, куда стекалась интеллигенция, так называемая элита и разных мастей политические деятели. Это в основном были эмигранты первой волны, а также казаки войска Донского. С началом Второй мировой войны большая часть европейской эмиграции перебралась в Новый свет - США и страны Латинской Америки.

Русские в Китае

До Великой Октябрьской Социалистической революции в России Маньчжурия считалась её колонией, и здесь проживали русские граждане. Их количество составляло 220 тысяч человек. Они обладали статусом экстерриториальности, то есть оставались гражданами России и подпадали под действие её законов. По мере продвижения Красной армии на Восток, поток беженцев в Китай увеличивался, и все они устремились в Маньчжурию, где русские составляли большинство населения.

Если в Европе жизнь была близка и понятна русским, то жизнь в Китае, с его характерным укладом жизни, со специфическими традициями, была далека от понимания и восприятия европейского человека. Поэтому путь русского, попавшего в Китай, лежал в Харбин. К 1920 году количество граждан покинувших Россию здесь составляло более 288 тысяч. Эмиграцию в Китай, Корею, на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) тоже принято делить на три потока:

  • Первый, падение Омской Директории в начале 1920 года.
  • Второй, разгром армии атамана Семенова в ноябре 1920 года.
  • Третий, установление Советской власти в Приморье в конце 1922 года.

Китай, в отличие от стран Антанты, не был связан с царской Россией никакими военными договорами, поэтому, например, остатки армии атамана Семенова, перешедших границу, первым делом разоружили и лишили свободы передвижения и выхода за пределы страны, то есть интернировали в Цицкарских лагерях. После этого переместили в Приморье, в район Гродеково. Нарушителей границы, в ряде случаев, депортировали обратно в Россию.

Общее количество русских беженцев в Китае насчитывалось до 400 тысяч человек. Отмена статуса экстерриториальности в Маньчжурии, в одночасье, превратила тысячи русских в простых мигрантов. Тем не менее, люди продолжали жить. В Харбине открыли университет, семинарию, 6 институтов, которые действуют и поныне. Но русское население всеми силами пыталось покинуть Китай. Более 100 тысяч вернулись в Россию, большие потоки беженцев устремились в Австралию, Новую Зеландию, страны Южной и Северной Америки.

Политические интриги

История России начала 20 века полна трагизма и невероятных потрясений. Более двух миллионов людей оказались за пределами Родины. В большинстве своём это был цвет нации, который не смог понять собственный народ. Генерал Врангель, сделал немало для своих подчинённых вне Родины. Он сумел сохранить боеспособную армию, организовал военные училища. Но он не сумел понять, что армия без народа, без солдата - это не армия. Нельзя воевать с собственной страной.

Между тем, вокруг армии Врангеля разгорелась нешуточная компания, преследовавшая цель вовлечь её в политическую борьбу. На руководство белого движения с одной стороны давили левые либералы во главе с П. Милюковым и А. Керенским. С другой стороны - правые монархисты во главе с Н. Марковым.

Левые полностью потерпели поражение в привлечении генерала на свою сторону и отомстили ему тем, что стали вносить раскол в белое движение, отсекая казачество от армии. Обладая достаточным опытом в «подковёрных играх», они, используя средства массовой информации, сумели убедить правительства стран, где находились эмигранты о прекращении финансирования Белой армии. Также они добились передачи им права распоряжаться активами Российской империи за границей.

Это печально отразилось на Белой армии. Правительства Болгарии и Югославии, в силу экономических причин, задерживали оплату подрядов на выполняемые офицерами работы, что оставило их без средств к существованию. Генерал издаёт Приказ, в котором переводит армию на самообеспечение и разрешает союзам и крупным группам военнослужащих самостоятельно заключать контракты с отчислением части заработка в РОВС.

Белое движение и монархизм

Осознавая, что большинство офицеров постигло разочарование в монархии вследствие поражения на фронтах гражданской войны, генерал Врангель принял решение о привлечении на сторону армии внука Николая I. Великий князь Николай Николаевич пользовался среди эмигрантов большим уважением и влиянием. Он глубоко разделял взгляды генерала на Белое движение и не вовлечение армии в политические игры и согласился на его предложение. 14 ноября 1924 года Великий князь в своём письме даёт согласие на руководство Белой армией.

Положение эмигрантов

Советская Россия 15.12.1921 г. принимает Декрет, в котором большая часть эмигрантов лишились российского гражданства. Оставаясь за границей, они оказались апатридами - лицами без гражданства, лишёнными определённых гражданских и политических прав. Их права защищали консульства и посольства царской России, продолжавшие работать на территории других государств до тех пор, пока Советская Россия не была признана на международной арене. С того момента защитить их стало некому.

На помощь пришла Лига наций. На Совете Лиги создана должность Верховного комиссара по делам русских беженцев. Её занял Ф. Нансен, при котором в 1922 году эмигрантам из России начали выдавать паспорта, которые стали называли нансеновскими. С этими документами дети некоторых эмигрантов прожили до XXI века и смогли получить гражданство РФ.

Жизнь эмигрантов была нелёгкой. Многие опустились, не выдержав трудных испытаний. Но большая часть, сохранив память о России, строила новую жизнь. Люди учились жить по новому, работали, растили детей, верили в Бога и надеялись, что когда-нибудь вернутся на родину.

Только в 1933 году 12 стран подписали Конвенцию юридических прав русских и армянских беженцев. Их приравняли в основных правах с местными жителями государств, подписавших Конвенцию. Они могли свободно въезжать и выезжать из страны, получать социальную помощь, работу и многое другое. Это дало возможность многим русским эмигрантам перебраться в Америку.

Русская эмиграция и вторая Мировая война

Поражение в гражданской войне, лишения и невзгоды в эмиграции, наложили свой отпечаток в сознании людей. Понятно, что к Советской России они нежных чувств не питали, видели в ней непримиримого врага. Поэтому многие возлагали свои надежды на гитлеровскую Германию, которая откроет им путь домой. Но были и те, кто видел в Германии ярого врага. Они жили любовью и симпатиями к своей далёкой России.

Начало войны и последующее вторжение гитлеровских войск на территорию СССР разделило эмигрантский мир на две части. Причём, как считают многие исследователи неравные. Большинство встретило агрессию Германии против России восторженно. Офицеры Белой гвардии служили в Русском корпусе, РОА, дивизии «Руссланд», второй раз направив оружие против своего народа.

Многие русские эмигранты вступили в движение «Сопротивление» и отчаянно боролись с фашистами на оккупированных территориях Европы, считая, что этим они помогают своей далёкой Родине. Погибали, умирали в концлагерях, но не сдавались, верили в Россию. Для нас они навечно останутся героями.

Предисловие

Эмиграция в истории человечества явление не новое. Масштабные события внутренней и внешнеполитической истории цивилизационного характера всегда сопровождаются миграционными и эмиграционными процессами. Например, открытие Америки было связано с мощной эмиграцией в страны Нового Света европейцев из Великобритании, Испании, Португалии и других стран; колониальные войны XVIII-XX веков сопровождались переселением англичан, французов в Северную Америку. Французская революция XVIII века, казнь Людовика XVI вызвали аристократическую эмиграцию из Франции. Все эти вопросы уже были освещены в предшествующих томах "Истории человечества".

Эмиграция - всегда конкретно-историческое явление, окрашенное породившей ее эпохой, зависимое от социального состава эмигрантов, соответственно - от их образа мыслей, условий, принявших эту эмиграцию, и от характера соприкосновения с местной средой.

Мотивы эмиграции были различны - от желания улучшить свое материальное положение до политической непримиримости с господствующей властью.

В силу этих особенностей та или иная эмигрантская общность или диаспора приобретает свои индивидуальные черты, характерные для нее.

Одновременно с этим сама природа эмиграции, ее сущность определяет общие особенности, свойственные феномену эмиграции.

Отъезд из родной страны в разной степени, но всегда связан с раздумьями, с сожалением, с ностальгией. Чувство потери Родины, почвы под ногами, ощущение уходящей привычной жизни, ее защищенности и благоустроенности неизбежно рождает настороженность в восприятии нового мира и нередко пессимистический взгляд на свое будущее. Эти эмоционально-психологические свойства присущи большинству эмигрантов, за исключением тех немногих, кто в эмиграции прагматично создает свой бизнес, свое дело или свое политическое поле.

Важной общей особенностью эмиграции разных времен, проявленной также по-разному, является сам факт культурного взаимодействия, интеграция историко-культурных процессов, присущих отдельным народам и странам. Соприкосновение с другой культурой, с другой ментальностью и образом мышления накладывает отпечаток на взаимодействующие стороны - на культуру, несомую эмигрантами, и на культуру страны, где они осели. <...>

В России миграция населения практически не прекращалась. В XVI-XVIII веках имели место как отъезд из России, так и приток в нее иностранцев. Начиная с 70-х годов XIX века тенденция преобладания выехавших из России над прибывавшими становится стабильной и долговременной. За период ХIХ - начала XX века (до 1917 года) Россию покинуло от 2,5 до 4,5 миллионов человек. Политические причины отъезда из России не были ведущими, таковыми они стали лишь после Октябрьской революции 1917 года.

Русская эмиграция постреволюционной поры - эмиграция особого рода, имеющая свои специфические черты. Эмигранты этого времени были людьми, вынужденно оказавшимися за пределами своей страны. Они не ставили перед собой меркантильных целей, не имели материальной заинтересованности. Сложившийся строй убеждений, утрата привычных условий жизни, неприятие революции и связанных с ней преобразований, экспроприация собственности и разруха определяли необходимость покинуть Россию. К этому добавлялись преследования новой властью инакомыслия, аресты, тюрьмы и, наконец, насильственная высылка из страны интеллигенции.

Данные об эмиграции в период гражданской войны и в 1920-1930-е годы разноречивы. По сведениям разных источников, за пределами России оказались от 2 до 2,5 миллионов человек.

Центры русской эмиграции 1920-1930-х годов в Европе

Эмигранты разместились в европейских странах. Центры эмиграции возникли в Париже, Берлине, Праге, Белграде, Софии. К ним примыкали и "малые" русские колонии, находящиеся в других городах Франции, Германии, Чехословакии, Югославии, Болгарии.

Та часть русских, которые после 1917 года находились в Латвии, Литве, Эстонии, Финляндии, Польше, Норвегии, Швеции и других странах, не составила столь организованных эмигрантских сообществ: политика правительств этих стран не была направлена на создание российских диаспор.

Однако существование устойчивых эмигрантских центров в Европе не остановило потока миграции русских. Поиски более благоприятных условий работы и бытовой благоустроенности заставляли многих из них переезжать из страны в страну. Поток миграции усиливался и по мере того, как гуманитарная деятельность тех или иных стран сокращалась в силу экономических трудностей и надвигающейся нацистской опасности. Многие русские эмигранты со временем оказались в США, Аргентине, Бразилии, Австралии. Но это относилось в основном к 1930-м годам.

В 1920-е годы европейские эмигрантские центры, как правило, находились на пике своей деятельности. Но как бы ни была успешна и благотворна эта деятельность, решить все эмигрантские проблемы было невозможно. Эмигранты должны были найти жилье, работу, обрести правовой статус, адаптироваться к местной среде. Бытовые и материальные трудности усугублялись ностальгическими настроениями и тоской по России.

Эмигрантское существование усугублялось и сложностями идейной жизни самой эмиграции. В ней не было единства, ее раздирали политические распри: монархисты, либералы, эсеры и другие политические партии оживили свою деятельность. Возникли новые течения: евразийство - об особом пути развития России с преобладанием восточных элементов; сменовеховство, движение малороссов, в которых ставились вопросы возможного примирения с советской властью.

Спорным являлся вопрос о путях освобождения России от большевистского режима (с помощью иностранной интервенции или путем внутренней эволюции советской власти), об условиях и способах возвращения в Россию, о допустимости контактов с ней, об отношении советской власти к потенциальным возвращенцам и так далее. <...>

Франция

Париж по традиции являлся мировым центром культуры и искусства. Преимущественное число русских эмигрантов - художников, писателей, поэтов, адвокатов и музыкантов - было сосредоточено в Париже. Это не означало, однако, что во Франции не было представителей других профессий. Военные, политики, чиновники, промышленники, казаки даже численно превосходили количество людей интеллигентских профессий.

Франция была открыта для русских эмигрантов. Она являлась единственной страной, признавшей правительство Врангеля (июль 1920 года), и брала под защиту русских беженцев. Стремление русских обосноваться во Франции поэтому было естественным. Этому способствовали и экономические причины. Людские потери Франции во время первой мировой войны были значительны - по разным данным, от 1,5 до 2,5 миллионов человек. Но отношение французского общества к русской эмиграции не было однозначным. Католические и протестантские, особенно богатые слои населения по политическим мотивам сочувственно относились к изгнанникам из большевистской России. Правые круги приветствовали появление во Франции главным образом представителей аристократического дворянства, офицерского корпуса. Левые партии и сочувствующие им осторожно и избирательно воспринимали россиян, отдавая предпочтение либерально и демократически настроенным выходцам из России.

По данным Красного Креста, до второй мировой войны во Франции проживало 175 тысяч русских.

География расселения русских эмигрантов во Франции была достаточно широка. Департамент Сены во главе с Парижем в 1920-1930-е годы включал от 52 до 63 процентов от общего числа эмигрантов из России. Выходцами из России были значительно заселены еще четыре департамента Франции - Мозель, Буш-дю-Рон, Альп-Маритим, Сены-Уазы. В пяти названных департаментах было сосредоточено более 80 процентов русских эмигрантов.

Департамент Сены-Уазы, расположенный недалеко от Парижа, департамент Буш-дю-Рон с центром в Марселе дали приют значительной части русской эмиграции, прибывшей из Константинополя и Галлиполи, среди которой были военные, казаки, мирные беженцы. В рабочих руках особенно нуждался промышленный департамент Мозель. Особое положение занимал департамент Альп-Маритим, еще до революции заселенный русской аристократией. Здесь были построены особняки, церковь, концертный зал, библиотека. В 1920-1930-е годы богатые жители этого департамента занимались благотворительной деятельностью среди своих соотечественников.

В этих департаментах возникли своеобразные очаги русской культуры, сохранявшие свои традиции и стереотипы поведения. Этому способствовало строительство православных церквей. Еще в царствование Александра II в 1861 году в Париже на рю Дарю был возведен первый православный храм. <...> В 1920-е годы количество православных церквей во Франции возросло до 30. Известная мать Мария (Е. Ю. Скобцова; 1891-1945), мученически погибшая в гитлеровском концлагере, основала в 1920-е годы общество "Православное дело".

Национальные и конфессиональные особенности русских определяли их известную этническую целостность, замкнутость и сложное отношение к западной моральности.

Организацией работы по обеспечению эмигрантов жилищем, материальной помощью, трудоустройством ведал Земско-Городской союз. Его возглавляли бывший председатель первого Временного правительства князь Г. Е. Львов, бывшие министры Временного правительства А. И. Коновалов (1875-1948), Н. Д. Авксентьев (1878-1943), бывший городской голова Москвы В. В. Руднев (1879-1940), ростовский адвокат В. Ф. Зеелер (1874-1954) и другие. "Комитет по делам русских беженцев" возглавлял В. А. Маклаков (1869-1957), бывший посол Временного правительства во Франции, с 1925 года до занятия немцами Парижа, когда был арестован гестапо и препровожден в тюрьму Шерш Миди.

Большую благотворительную помощь эмигрантам оказывал созданный в Париже "Красный Крест", имевший свою бесплатную амбулаторию, "Союз русских сестер милосердия".

В Париже в 1922 году был создан объединительный орган - Центральный Комитет по обеспечению высшего образования за рубежом. В него вошли Русский академический союз, Российский земско-городской комитет, Российское общество Красного Креста, Российский торгово-промышленный союз и другие. Эта централизация должна была обеспечить целенаправленный образовательный процесс во всей российской диаспоре в духе сохранения российских традиций, вероисповедания и культуры. В 1920-е годы эмигранты готовили кадры для будущей, освобожденной от советской власти России, куда они надеялись в скором времени вернуться.

Как и в других центрах эмиграции, в Париже были открыты школы, гимназия. Русские эмигранты имели возможность обучаться в высших учебных заведениях Франции.

Наиболее многочисленной из русских организаций в Париже был "Русский общевоинский союз" (РОВС), основанный генералом П. Н. Врангелем. РОВС объединял все военные силы эмиграции, организовывал военное образование и имел свои филиалы во многих странах.

Наиболее значительным из военных учебных заведений Парижа признавались Высшие военно-научные курсы, выполнявшие роль военной академии. Цель курсов, по словам их основателя, генерал-лейтенанта Н. Н. Головина (1875-1944), состояла в "создании необходимого звена, которое свяжет прежнюю русскую военную науку с военной наукой возрожденной России". Авторитет Н. Н. Головина как военного специалиста был необычайно высок в международных военных кругах. Для чтения лекций его приглашали в военные академии США, Великобритании, Франции. Он состоял ассоциированным членом Международного института социологии в Париже, преподавал в Сорбонне.

Военно-патриотическое и патриотическое образование осуществлялось и в скаутском, сокольском движении, центр которого также находился в Париже. Активно действовали "Национальная организация русских скаутов" во главе с основателем русского скаутизма О. И. Пантюховым, "Национальная организация русских витязей", "Казачий союз", "Русские соколы" и другие.

Возникло большое количество землячеств (петербургское, московское харьковское и другие), объединения лицеистов, полковых военных, казачьих станиц (кубанцев, терцев, донцов).

Многочисленным (1200 человек) был "Союз русских шоферов". Жизнь парижского шофера, типичного явления эмигрантской действительности, талантливо отражена в романе Гайто Газданова (1903-1971) "Ночные дороги". <...> За рулем автомобиля можно было встретить князей, генералов, офицеров, адвокатов, инженеров, купцов, писателей.

В Париже работали "Союз русских художников", "Союз русских адвокатов" во главе с известными петербургскими, московскими, киевскими присяжными поверенными Н. В. Тесленко, О. С. Трахтеревым, Б. А. Кистяковским,

В. Н. Новиковым и другими. "Союз бывших деятелей русского судебного ведомства" - Н. С. Таганцев, Е. М. Киселевский, П. А. Старицкий и другие.

В 1924 году был основан "Российский торгово-промышленный финансовый союз", в котором участвовали Н. X. Денисов, С. Г. Лианозов, Г. Л. Нобель. Во Франции работала "Федерация русских инженеров за границей", в которую входили П. Н. Финисов, В. П. Аршаулов, В. А. Кравцов и другие; "Общество русских химиков" во главе с А. А. Титовым.

"Объединение русских врачей за границей" (И. П. Алексинский, В. Л. Яковлев, А. О. Маршак) организовало в Париже "Русский госпиталь" во главе с известным московским профессором- медиком В. Н. Сиротининым.

Лицо Парижа как центра русской эмиграции было бы неполным без характеристики российской прессы. С начала 1920-х годов в Париже выходили две крупные ежедневные русские газеты: "Последние новости" и "Возрождение". Главная роль в формировании знаний о России и ее истории принадлежала "Последним новостям". Влияние газеты на складывание общественного мнения о России было определяющим. Так, заведующий иностранным отделом газеты М. Ю. Бенедиктов в 1930 году свидетельствовал: "Никто (коммунисты, конечно, не в счет) более не отождествляет большевиков с русским народом, никто не говорит об интервенции; никто не верит в социализм сталинских экспериментов; никого больше не вводит в заблуждение революционная фразеология коммунизма".

Характерно, что французы помогали "Последним новостям" финансами, наборной техникой, типографскими станками.

Информацией "Последних новостей" пользовались многие иностранные газеты, некоторые из них завели своих "русских сотрудников", которые имели постоянный контакт с редакцией газеты.

Германия

Русская колония в Германии, прежде всего в Берлине, имела свой облик и отличалась от других эмигрантских колоний. Основной поток беженцев устремился в Германию в 1919 году - здесь находились остатки белых армий, русские военнопленные и интернированные; в 1922 году Германия приютила высланную из России интеллигенцию. Для многих эмигрантов Германия являлась транзитным местом. По архивным данным, в Германии в 1919-1921 годах насчитывалось около 250 тысяч, а в 1922-1923 годах - 600 тысяч русских эмигрантов, из них до 360 тысяч человек - в Берлине. Небольшие русские колонии находились также в Мюнхене, Дрездене, Висбадене, Баден-Бадене.

Известный писатель-эмигрант <...> Р. Гуль (1896-1986) писал: "Берлин вспыхнул и быстро угас. Его активная эмигрантская жизнь продолжалась недолго, но ярко... К концу 20-х Берлин перестал быть столицей русского зарубежья".

Становлению российской диаспоры в Германии в начале 1920-х годов способствовали как экономические, так и политические причины. С одной стороны, относительное экономическое благополучие и низкие цены создавали условия для предпринимательства, с другой - установление дипломатических отношений между Германией и Советской Россией (Рапалло, 1922) стимулировало их экономические и культурные связи. Создавалась возможность взаимодействия эмигрантской и Советской России, что особенно проявлялось в создании крупного издательского комплекса за рубежом.

Берлин в силу этих причин являлся не только пристанищем эмигрантов, но и точкой соприкосновения с Советской Россией. У советских граждан появилась возможность с советским паспортом и визой ездить в Берлин в командировки, их основную массу составляли представители издательского дела. Русских в Берлине было так много, что известное издательство "Грибен" выпустило русский путеводитель по Берлину.

Известный писатель Андрей Белый, нашедший себе в начале 1920-х годов приют в Берлине, вспоминал, что район Берлина Шарлоттенбург русские называли Петерсбург, а немцы - Шарлоттенград: "В этой части Берлина встречаются вам все, кого не встречали вы годами, не говоря о знакомых; здесь "некто" встречал всю Москву и весь Питер недавнего времени, русский Париж, Прагу, даже Софию, Белград... Здесь русский дух: весь Русью пахнет!.. И изумляешься, изредка слыша немецкую речь: Как? Немцы? Что нужно им в "нашем городе?"

Жизнь русской колонии сосредоточилась в западной части города. Здесь "царили" русские, здесь у них было шесть банков, 87 издательств, три ежедневные газеты, 20 книжных лавок".

Известный немецкий славист, автор и редактор книги "Русские в Берлине 1918-33 гг. Встреча культур" Фриц Мирау писал, что взаимоотношения немцев и русских в Берлине были сложными, у русских с берлинцами было мало общего. Очевидно, они не признавали рационалистического отношения к жизни, характерного для немецкой нации, а после 1923 года многие уехали из Берлина.

Как и в других эмигрантских колониях, в Берлине были созданы многочисленные общественные, научные, профессиональные организации и союзы. Среди них "Общество помощи русским гражданам", "Российское общество Красного Креста", "Союз русских журналистов и литераторов", "Общество русских врачей", "Общество русских инженеров", "Союз русской присяжной адвокатуры", "Союз русских переводчиков в Германии", "Русский общевоинский союз", "Союз российских студентов в Германии", "Клуб писателей", "Дом искусств" и другие.

Главное, что отличало Берлин от других европейских эмигрантских колоний, была его издательская деятельность. Выходившие в Берлине газеты "Руль" и "Накануне" играли в эмиграции большую роль и ставились в ряд за парижскими "Последними новостями". Среди крупных издательств были: "Слово", "Геликон", "Скифы", "Петрополис", "Медный всадник", "Эпоха".

Многие издательства преследовали цель - не потерять связи с Россией.

Основатель журнала "Русская книга" (далее - "Новая русская книга"), доктор международного права, профессор Петербургского университета А. С. Ященко (1877-1934) писал: "По мере сил своих мы стремились создать... мост, соединяющий зарубежную и русскую печать". Эту же мысль проводил и журнал "Жизнь", издаваемый В. Б. Станкевичем, бывшим верховным комиссаром Ставки генерала Н. Н. Духонина. В журналах печатались и эмигранты, и советские писатели. Издательские связи с Советской Россией в то время поддерживали многие издательства.

Разумеется, тему сближения с Россией эмигранты воспринимали по-разному: одни с энтузиазмом, другие с осторожностью и недоверием. Вскоре, однако, стало очевидно, что идея единства русской культуры "поверх барьеров" была утопичной. В Советской России утверждалась жесткая цензурная политика, не допускающая свободы слова и инакомыслия и, как стало очевидно позднее, по отношению к эмигрантам имевшая во многом провокационный характер. Со стороны советских издательских органов не выполнялись финансовые обязательства, принимались меры к разорению эмигрантских издателей. Финансовый крах потерпели издательства Гржебина, "Петрополис" и другие.

Издательства, естественно, несли на себе отпечаток политических взглядов их создателей. В Берлине имелись правые и левые издательства - монархические, эсеровские социал-демократические и так далее. Так, издательство "Медный всадник" отдавало предпочтение публикациям монархического толка. При посредничестве герцога Г. Н. Лейхтенбергского, князя Ливена и Врангеля оно выпустило сборники "Белое дело", "Записки" Врангеля и так далее. Однако профессиональная работа издателей выходила за рамки их политических симпатий и пристрастий. В большом количестве публиковалась художественная литература, русская классика, мемуары, детские книги, учебники, труды эмигрантов - первое собрание сочинений И. А. Бунина, произведения З. Н. Гиппиус, В. Ф. Ходасевича, Н. А. Бердяева.

Художественное оформление и полиграфическое исполнение книг и журналов находились на высоком уровне. Мастера книжной графики М. В. Добужинский (1875-1957), Л. М Лисицкий (1890-1941), В. Н. Масютин, А. Э. Коган (?-1949) активно трудились в издательствах Берлина. По признанию современников, немецкие издатели высоко оценивали профессионализм своих русских коллег. <...>

Книжный ренессанс в Берлине длился недолго. С конца 1923 года в Германии была введена твердая валюта, сказывалась нехватка капиталов. <...> Многие эмигранты стали покидать Берлин. Начался, по выражению Р. Гуля, "исход русской интеллигенции... Берлин в конце 20-х - в смысле русскости - совершенно оскудел". Эмигранты уезжали во Францию, Бельгию, Чехословакию.

Чехословакия

Чехословакия занимала особое место в эмигрантской диаспоре. Интеллектуальным и научным центром эмиграции Прага стала не случайно.

Первые десятилетия XX века стали новым этапом в общественно-политической жизни Чехословакии. Президент Т. Масарик (1850-1937) формировал новое отношение Чехословакии к славянской проблеме и роли в ней России. Панславизм и русофильство как идеологическое обоснование политической жизни утрачивали свое значение. Масарик отрицал теократизм, монархизм и милитаризм как в Чехословакии, так и в России; он отвергал монархические, феодальные и клерикальные основы старой славянской общности под скипетром царской России.

Новое понимание основ славянской культуры Масарик связывал с созданием общеевропейской культуры, способной подняться над национальной ограниченностью до общечеловеческого уровня и не претендующей на расовую избранность и мировое господство. По словам Милюкова, Масарик "снял с России романтическое освещение старых панславистов и взглянул на русское настоящее и прошлое глазами европейца и демократа". Этот взгляд на Россию как на европейскую страну, отличающуюся от других европейских стран лишь уровнем развития, "разницей исторического возраста", был созвучен русским либералам-демократам. Мысль Масарика о том, что Россия - отсталая страна, но не чуждая Европе и страна будущего, разделяла демократически настроенная русская интеллигенция.

Общая направленность политических взглядов деятелей чехословацкого освобождения и русских либералов-демократов значительно способствовала благосклонному отношению чехословацкого правительства эмигрантам из большевистской России, которую все они не могли ни принять, ни признать.

В Чехословакии развертывалась так называемая "Русская акция" помощи эмиграции. "Русская акция" была грандиозным мероприятием как по содержанию, так и по масштабам своей деятельности. Это был уникальный опыт создания иностранного, в данном случае - русского научно-образовательного комплекса за рубежом.

Т. Масарик подчеркивал гуманитарный характер "Русской акции". <...> Он критически относился к Советской России, но надеялся на создание в будущем сильной демократической федеративной России. Цель "Русской акции" - помощь России во имя ее будущего. Кроме того, Масарик, учитывая срединное геополитическое положение Чехословакии - нового образования на карте Европы нового времени, - осознавал, что его страна нуждается в гарантиях и с Востока, и с Запада. Будущая демократическая Россия могла стать одним из таких гарантов.

В силу этих причин проблема русской эмиграции становилась составной частью политической жизни Чехословацкой республики.

Из 22 тысяч зарегистрированных в 1931 году в Чехословакии эмигрантов 8 тысяч были земледельцами или людьми, связанными с сельскохозяйственным трудом. Студенчество высших и средних специальных учебных заведений насчитывало около 7 тысяч человек. Интеллигентские профессии - 2 тысячи, общественные и политические деятели - 1 тысяча, писатели, журналисты, ученые и деятели искусства - 600 человек. В Чехословакии проживало около 1 тысячи русских детей школьного возраста, 300 детей дошкольного возраста, около 600 инвалидов. Наиболее крупными категориями эмигрантского населения являлись казаки-земледельцы, интеллигенция и студенчество. <...>

Основная масса эмигрантов устремлялась в Прагу, часть ее оседала в городе и в его окрестностях. Русские колонии возникли в Брно, Братиславе, Пльзене, Ужгороде и в ближайших областях.

В Чехословакии были созданы многочисленные организации, осуществляющие "Русскую акцию". <...> Прежде всего это был пражский Земгор ("Объединение земских и городских деятелей в Чехословакии"). Цель создания этого учреждения состояла в оказании всех видов помощи бывшим российским гражданам (материальной, юридической, медицинской и так далее). После 1927 года в связи с сокращением финансирования "Русской акции" возникла постоянно действующая структура - "Объединение русских эмигрантских организаций" (ОРЭО). Роль ОРЭО в качестве координирующего и объединяющего центра среди русской эмиграции усилилась в 1930-е годы после ликвидации Земгора.

Земгор изучал численность, условия жизни эмигрантов, помогал в поисках работы, в защите правовых интересов, оказывал медицинскую и материальную помощь. С этой целью Земгор организовывал для русских эмигрантов сельскохозяйственные школы, трудовые артели, ремесленные мастерские, земледельческие колонии, кооперации, открывал общежития, столовые и так далее. Главной финансовой основой Земгора были субсидии МИДа ЧСР. Ему помогали банки и другие финансовые организации. Благодаря этой политике в начале 1920-х годов в Чехословакии появились многочисленные специалисты из эмигрантов в различных областях сельского хозяйства и промышленности: огородники, садоводы, птицеводы, маслоделы, сыровары, плотники, столяры и квалифицированные рабочие других специальностей. Известны переплетные, сапожные, столярные, игрушечные мастерские в Праге, Брно. Популярность приобрели часовой магазин В. И. Маха, парфюмерные магазины, рестораны в Праге.

К концу 1920-х годов, когда в Чехословакии начался экономический кризис и образовался избыток рабочих рук, многие эмигранты были отправлены во Францию.

Земгор проводил огромную культурно-просветительскую работу с целью поддержания и сохранения связи русских эмигрантов с культурой, языком и традициями России. Одновременно ставилась задача повышения культурно-образовательного уровня беженцев. Организовывались лекции, доклады, экскурсии, выставки, библиотеки, читальни. Лекции охватывали широкий круг общественно-политических, исторических и литературно-художественных тем. Особый интерес вызывали доклады о современной России. Циклы лекций читались не только в Праге, но и в Брно, Ужгороде и других городах. Проводились систематические занятия и лекции по социологии, кооперации, русской общественной мысли, новейшей русской литературе, внешней политике, истории русской музыки и так далее.

Важным для чешско-русского взаимообмена была организация Земгором семинара по изучению Чехословакии: читались лекции о конституции и законодательстве ЧСР, об органах местного самоуправления.

Огромная работа проводилась Земгором и по организации высшего образования для эмигрантов в Чехословакии.

В 1930-е годы ОРЭО включало в свой состав большое число организаций: "Союз русских инженеров", "Союз врачей", студенческие и различные профессиональные организации, "Педагогическое бюро русской молодежи". Большую известность приобрела организованная для русских детей гимназия в Моравской Тшебове. Ею активно занималась А. И. Жекулина, бывшая в дореволюционной России крупным деятелем Союза земств и городов. По инициативе Жекулиной в эмиграции в 14 странах проводился "День русского ребенка". Собранные от этого мероприятия деньги расходовались на обеспечение детских организаций.

Эмигрантская колония в Чехословакии не без основания признавалась современниками одной из самых организованных и благоустроенных русских диаспор.

Югославия

Создание значительной русской диаспоры на территории Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1919 года - Югославия) имело свои исторические корни.

Общая христианская религия, постоянные русско-славянские отношения традиционно связывали Россию с южнославянскими странами. Пахомий Логофет, хорват Юрий Крижанич (около 1618-1683), сторонник идеи славянского единства, генералы и офицеры русской армии славянского происхождения М. А. Милорадович, Й. Хорват и другие сыграли свою роль в российской истории и оставили о себе благодарную память. Россия же постоянно помогала южным славянам в отстаивании их независимости.

Народы Югославии считали своим долгом помочь русским беженцам, которые не могли примириться с советской властью. К этому добавлялись и прагматические соображения. Страна нуждалась в научно-технических, медицинских и преподавательских кадрах. Для восстановления и развития молодого югославского государства нужны были экономисты, агрономы, лесоводы, химики, для защиты границ - военные.

Русским эмигрантам оказывал покровительство король Александр. С императорской Россией его роднили и политические симпатии, и родственные узы. Его родные тетки по матери Милица и Анастасия (дочери короля Черногории Николы I) были замужем за великими князьями Николаем Николаевичем и Петром Николаевичем. Сам Александр учился в России в Пажеском корпусе и затем в Императорском училище правоведения.

По данным Министерства иностранных дел, в 1923 году общее число русских эмигрантов в Югославии насчитывало около 45 тысяч человек.

В Югославию прибыли люди разных социальных слоев: военные, казаки, осевшие в сельскохозяйственных районах, представители многих гражданских специальностей; среди них были монархисты, республиканцы, либерал-демократы.

Три гавани Адриатического моря - Бакар, Дубровник и Котор - принимали беженцев из России. Перед расселением по стране учитывали их специальности <...> и направляли в те районы, где в них больше нуждались.

В портах беженцам вручались "Временные удостоверения на право жительства в Королевстве СХС" и по 400 динаров пособия на первый месяц; продовольственные комиссии выдавали паек, который состоял из хлеба, горячей мясной пищи два раза в день и кипятка. Женщины и дети получали дополнительное питание и снабжались одеждой и одеялами. Первое время все русские эмигранты получали пособие - 240 динаров в месяц (при цене 1 килограмма хлеба в 7 динаров).

Для оказания помощи эмигрантам была образована "Державная комиссия по делам русских беженцев", в которую входили известные общественные и политические деятели Югославии и русские эмигранты: лидер сербской радикальной партии, министр вероисповедания Л. Йованович, академики А. Белич и С. Кукич, с русской стороны -профессора В. Д. Плетнев. М. В. Челноков, С. Н. Палеолог, а также представители П. Н. Врангеля.

"Державной комиссии" помогали "Правление государственных уполномоченных по размещению российских беженцев в Королевстве СХС", "Управление российского военного агентства в Королевстве СХС", "Собрание представителей эмигрантских организаций" и другие. Создавались многочисленные гуманитарные, благотворительные, политические, общественные, профессиональные, студенческие, казачьи, литературные и художественные организации, общества и кружки.

Русские эмигранты расселялись по всей территории страны. В них нуждались восточные и южные районы, особенно пострадавшие во время первой мировой войны, северо-восточные сельскохозяйственные области, входившие до 1918 года в состав Австро-Венгерской монархии и теперь подверженные миграции (немцы, чехи, венгры уезжали из Королевства). Центральная часть государства - Босния и Сербия - испытывали большую нужду в рабочих руках на заводах, фабриках и промышленных предприятиях, на строительстве железных и шоссейных дорог, куда направлялись главным образом военные. Из военного контингента формировалась и пограничная служба - в 1921 году в ней было занято 3800 человек.

На территории Королевства СХС возникло около трехсот малых "русских колоний" в Загребе, Новом Саде, Панчево, Земуне, Белой Церкви, Сараево, Мостаре, Нише и других местах. В Белграде, по данным "Державного комитета", находилось около 10 тысяч русских, в основном интеллигентских профессий. В этих колониях возникали русские церковные приходы, школы, детские сады, библиотеки, многочисленные военные организации, филиалы русских политических, спортивных и других объединений.

В Сремских Карловцах расквартировался Штаб главнокомандующего Русской армией во главе с генералом Врангелем. Здесь же находился Архиерейский Синод Русской Православной зарубежной Церкви во главе с иерархом Антонием (Храповицким) (1863-1936).

Военная эмиграция в Югославии являлась наиболее значительной по численности. П. Н. Врангель своей главной задачей считал сохранение армии, но в новых формах. Это означало создание воинских союзов, сохранение штатов отдельных воинских соединений, готовых при благоприятной ситуации включиться в вооруженную борьбу с советской властью, а также поддержание связей со всеми военными в эмиграции.

В 1921 году в Белграде действовал "Совет объединенных офицерских обществ в Королевстве СХС", целью которого являлось "служение восстановлению Российской империи". В 1923 году в Совет входило 16 офицерских обществ, в том числе "Общество русских офицеров", "Общество офицеров Генерального штаба", "Общество офицеров-артиллеристов", Общества военных юристов, военных инженеров, морских офицеров и другие. В целом они насчитывали 3580 человек. Создавались гвардейские военные организации, различного рода военные курсы, предпринимались усилия по сохранению кадетских корпусов. В конце 1920 - начале 1930-х годов Первый русский кадетский корпус стал крупным военно-учебным заведением российского зарубежья. При нем был открыт военно-учебный музей, где хранились знамена русской армии, вывезенные из России. Проводилась работа не только по материальному обеспечению военных, но и по повышению их военно-теоретических знаний. Проводились конкурсы на лучшие военно-теоретические исследования. В итоге одного из них премиями были удостоены работы генерала Казановича ("Эволюция пехоты по опыту Великой войны. Значение техники для нее"), полковника Плотникова ("Военная психология, значение ее в Великую войну и в гражданскую") и других. В среде военных проводились лекции, доклады, беседы.

Интеллигенция занимала в Югославии второе по численности место после военных и внесла свой большой вклад в разные области науки и культуры.

В картотеке МИДа Югославии в период между двумя войнами зарегистрировано 85 русских культурных, художественных, спортивных обществ и объединений. Среди них "Общество русских юристов", "Общество русских ученых", "Союз русских инженеров", "Союз деятелей искусств", Союзы русских агрономов, врачей, ветеринаров, промышленных и финансовых деятелей. Символом русской культурной традиции был "Русский дом имени императора Николая II" в Белграде, открытие которого состоялось в апреле 1933 года. Смысл его деятельности заключался в сохранении национальной эмигрантской культуры, которая в будущем должна вернуться в Россию. "Русский дом" стал памятником братства югославского и русского народов. Архитектором этого здания, построенного в стиле русского ампира, был В. Баумгартен (1879-1962). На открытии Дома председатель Государственной комиссии помощи русским беженцам академик А. Белич сказал, что Дом "создан для всех многосторонних отраслей эмигрантской культурной жизни. Оказалось, что русские люди и вне своей поруганной Родины могут еще многое дать старой мировой культуре".

В Доме разместились Государственная комиссия помощи русским беженцам, Русский научный институт, Русский военно-научный институт, Русская библиотека с архивом и издательской Комиссией, Дом-музей императора Николая II, Музей русской конницы, гимназии, спортивные организации.

Болгария

Болгария как славянская страна, исторически связанная с российской историей, радушно встретила российских эмигрантов. В Болгарии сохранилась память о многолетней борьбе России за ее освобождение от турецкого владычества, о победоносной войне 1877-1878 годов.

Здесь разместились в основном военные и часть представителей интеллигентских профессий. В 1922 году в Болгарии находилось 34-35 тысяч эмигрантов из России, а в начале 1930-х годов - около 20 тысяч. Для территориально небольшой Болгарии, понесшей экономические и политические потери в первой мировой войне, это количество переселенцев было значительным. Часть армии и гражданские беженцы были размещены на севере Болгарии. Местное население, особенно в Бургасе и Плевне, где располагались части Белой армии, выражало даже недовольство присутствием чужестранцев. Однако это не влияло на политику правительства.

Болгарское правительство оказывало медицинскую помощь российским эмигрантам: выделялись специальные места для больных беженцев в Софийской больнице и Гербовецком госпитале Красного Креста. Министерский совет Болгарии оказывал материальную помощь беженцам: выдача каменного угля, выделение кредитов, средств на обустройство русских детей, их семей и так далее. Указы царя Бориса III разрешали принимать эмигрантов на государственную службу.

Однако жизнь русских в Болгарии, особенно в начале 1920-х годов, была трудной. Ежемесячно эмигранты получали: рядовой армии - 50 болгарских левов, офицер - 80 (при цене за 1 килограмм сливочного масла 55 левов, а пары мужских ботинок - 400 левов). Эмигранты работали в каменоломнях, шахтах, хлебопекарнях, на строительстве дорог, на фабриках, заводах, на обработке виноградников. Причем за равную работу болгары получали зарплату примерно в два раза большую, чем русские беженцы. Перенасыщенный рынок труда создавал условия для эксплуатации пришлого населения.

С целью помощи эмигрантам общественные организации ("Научно-промышленное болгарское общество", "Русско-балканский комитет технических производств, транспорта и торговли") начали создавать доходные предприятия, магазины, коммерческие фирмы. Их деятельность привела к возникновению многочисленных артелей: "Дешевая столовая для русских беженцев", "Русская национальная община" в городе Варна, "Пасека в районе города Плевна", "Первая артель русских сапожников", "Русская торговая артель", председателем которой являлся бывший член Государственной думы, генерал Н. Ф. Езерский. В Софии, Варне и Плевне открывались русские гимназии, детские сады, приюты; организовывались курсы по изучению русского языка, истории, географии России; создавались русские культурно-национальные центры; работали совместные русско-болгарские организации, деятельность которых была направлена на оказание помощи русским эмигрантам.

Третья волна русской эмиграции существенно отличалась от двух первых тем, что её представители родились уже в годы советской власти, их детство и юность прошли в условиях так называемого социалистического общества со всеми его достоинствами и пороками. Само воспитание резко отличалось от их предшественников. Большинство будущих эмигрантов были свидетелями победы советского народа над мировым фашизмом, испытали гордость за свою страну, боль утрат. Многих из них коснулись сталинские репрессии. В годы «оттепели» начали писать и сложились те, кто составит костяк третьей волны эмиграции.

На первых порах ни о какой эмиграции никто не помышлял. Да, пожалуй, кроме А.Солженицина никто не собирался низвергать советское общество. Поколение «шестидесятников» свято верили в, как тогда говорили, «ленинские нормы партийной и государственной жизни».

Однако уже к началу 60-х годов стало очевидным, что коренного изменения в политике и жизни народа не будет. Посещение Н.Хрущевым выставки художников в Манеже и его встреча с писателями и деятелями искусства в 1963 году положили начало свертыванию свободы в стране, в том числе свободы творчества. Двадцать последующих лет стагнации стали тяжелым испытанием для творческой интеллигенции. Если маститым писателям еще удавалось пробиться через препоны цензуры, не без потерь, то, конечно, для большинства авторов дорога к читателю была закрыта. Некоторые писатели, несмотря на противодействия органов госбезопасности, передавали свои произведения на Запад, где они издавались, а затем возвращались в страну («тамиздат»). Многочисленные любители литературы распечатывали их затем на пишущих машинках, ксероксах, и эти затрепанные самодельные книги ходили по рукам («самиздат»). Широко бытовали встречи писателей андерграунда с читателями в различных НИИ, клубах, вузах, кафе. Остановить этот процесс власти были не в силах.

Начались гонения на А.Солженицина (после 1966 года ни одно его произведение не было издано на родине) и В.Некрасова (его исключили из партии, КГБ устраивало обыски на его квартире). Был арестован и сослан на принудительные работы И.Бродский. Запугивали в КГБ В.Аксенова, А.Галича, С.Довлатова. даже если автор не писал на актуальные темы, а лишь занимался формальными поисками, ему чинили неприятности.

Следствием этого стал пересмотр наиболее гонимыми писателями многих ранее бесспорных ценностей, обида (если не обозленность) на родину и вынужденная эмиграция.

Первым, кому официально было разрешено в 1966 году выехать за границу, был писатель и журналист Валерий Тарсис (проведшему до этого несколько лет в психиатрических больницах КГБ). Вслед за ним оказались за рубежом Василий Аксенов, Иосиф Бродский, Георгий Владимов, Владимир Войнович, Александр Галич, Сергей Довлатов, Александр Зиновьев, Виктор Некрасов, Саша Соколов, Андрей Синявский, Александр Солженицын, Дина Рубина и многие другие литераторы.

Единственное, что сближало их с эмигрантами двух первых волн, было полное неприятие советской власти и советского государства. В остальном они были совершенно непохожи на своих предшественников. У них не было религиозного воспитания, у них не было ностальгии, они не знали жизни русской диаспоры и по существу продолжали то, чем занимались на родине. Трагедия их была в том, что им пришлось отвергнуть тот строй, в который они свято верили, и, таким образом, представители третьей волны эмиграции оказались все равно что в вакууме: нет взаимосвязи с прошлым, разорваны связи с настоящим. Многие в связи с этим обрели веру, вернулись к религии своих отцов, что в России в то время было преступлением.

Старая русская эмиграция создала «Волшебный заповедник русского языка» Мария Розанова, бережно сохранила потомкам чудесную русскую речь. Но она не могла понять тех языковых изменений, что произошли на родине за 70 лет советской власти, а литература не могла не отражать того реального состояния, в каком живет общество. Третья волна привезла в эмиграцию язык советского общества и связанные с ним жизненные понятия (пусть даже отвергнутые ими), отличалась вниманием к авангарду и поставангарду (которые являются реакцией на сложившуюся нестандартную, новую, хаотичную обстановку, совершенно чуждую старшим поколениям), многие их книги соединились с опытом мировой литературы ХХ века. По словам З.Шаховской «ничего специфически эмигрантского? ?? курсив автора в книгах, здесь появившихся, не успело появиться» З.Шаховская «Одна или две русские литературы?» - С.59 , они «не могут быть причислены к эмигрантской литературе…» там же, все эмигранты продолжают заниматься тем же, чем и на родине.

Крупнейшим и, пожалуй, стоящим вне всяческих направлений, писателем третьей волны русской эмиграции является, бесспорно, Александр Солженицын, хотя сам он упорно отказывается считать себя эмигрантом, всячески подчеркивая насильственный, вынужденный характер своего отъезда из России.

Главной и по существу единственной художественной книгой Солженицына, созданной за рубежом, является эпопея «Красное колесо», описывающая важнейшие события с августа 1914 по апрель 1917 года. Писатель делает центрами свои романов катастрофу 1914 года в Восточной Пруссии и судьбу Столыпина, октябрьские волнения 1916 года в России и действия Ленина в этот период, Февральскую революцию с её парадоксами, и, наконец, подготовку Октябрьского переворота. Огромное количество документов было использовано для написания романа. А объединяет все многозначная метафора огненного колеса: «КОЛЕСО! - катится озаренное пожаром! самостийное! неудержимое! все давящее!». Биографии и жизнеописания реальных исторических лиц соседствуют с рассказом о жизнедеятельности вымышленных персонажей, среди которых наиболее близкие автору студент Саня Лаженицин и офицер-интеллигент Воротынцев.

Таким образом, основной темой Солженицына, как и многих других представителей третьей волны, стала ненависть к строю, но не к самой родине, тема истории и раздумья о русском народе.

Эмигрировав, Солженицын не терял связи с родиной. Не смотря на то, что его обвиняли в измене, поливали грязью, и оклеветали (его литературная и публицистическая деятельность раздражала многих представителей советского общества), писатель не ожесточился, не разорвал связей с вытеснившей его за пределы страны родиной. Более того, через несколько лет (в 1994 году) он вернулся, но уже на иную родину - свободную и высоко ценящую творчество писателя.

Многогранна, многолика и многостильна литература третьей волны русской эмиграции. Порой читатель не может найти точек соприкосновения в творчестве писателей этого периода. Несмотря на то, что их объединяет время, воспитание, основные принципы строя, привитые с рождения, люди творчества разбрелись по всему земному шару, обрели свой стиль, свой особый жанр, свой язык. Не стало уже прежней концентрации русских в чужих странах, исчезла старая «Россия в миниатюре» в зарубежье, эмигранты стали более разобщенными, селились в одиночку или небольшими группами в различных отдаленных частях земного шара: начала широко осваиваться русскими Северная Америка, появились крупные русские районы в Нью-Йорке и других крупных городах США. Не стало цели сохранения исконной русской культуры и языка, появились и оформились новые тенденции, формы, жанры.

На грани реалистической и пост авангардистской прозы находится творчество Сергея Довлатова (1941-1990), уехавшего в эмиграцию в США в 1978 году. Писатель демонстративно отказался от роли учителя жизни и выступает в роли рассказчика увлекательных, смешных, трогательных историй жизни «маленького человека», вызывающих одновременно и радость, и грусть. Его рассказы проникнуты смешанной с улыбкой любовью к людям, что сближает его с Тэффи.

Свою манеру непринужденного рассказа о хороших людях, преодолевающих абсурд жизни, писатель сохранил и в произведениях о русской эмиграции, лучшим из которых является повесть «Иностранка» (1986). «Мы - это шесть кирпичных зданий вокруг супермаркета, населенных преимущественно русскими. То есть недавно советскими гражданами. Или, как пишут газеты - эмигрантами третьей волны». Писатель ведет смешной и одновременно грустный рассказ о бытовой жизни эмигрантов. «В Союзе Зяма был юристом. В Америке с первых же дней работал грузчиком на базе» - такова печальная действительность. И такова судьба всех: чтобы выжить в новом для них обществе денег и материальных ценностей, наши писатели и критики становились таксистами, художники и архитекторы - дворниками или грузчиками. Некоторые пытались продолжить начатое на родине, но написанное «продавалось вяло».

«Дома не было свободы, зато имелись читатели. Здесь свободы хватало, но читатели отсутствовали» - такова основная трагедия всех эмигрантов третьей волны. Для многих эмиграция была «не спасение, а гибель» Наум Коржавин:

Я знаю сам:

Здесь тоже небо есть.

Но умер там

И не воскресну здесь

Я каждый день

Встаю в чужой стране, -

с горечью пишет Наум Коржавин в стихотворении «То свет, то тень…», или:

Там друзья - я рвусь сегодня к ним,

Помня с грустью:

Хоть сейчас махну в Париж и Рим,

В Омск - не пустят.

Таким образом, творческий эмигрант третьей волны не мучается ностальгией, тоской по родине, ему не снятся белые березки; они не знают дореволюционной России, не идеализируют её, как их предшественники, но и советская родина остается для них тайной, они мало знают о ней, так как покидали другую Россию. Таким образом, они оказались в пустоте, в вакууме, у них не стало корней. Основной же их трагедией было то, что они не могли само выразиться, их творчество мало кого интересовало. За границей они смогли расправить крылья, но лететь было некуда - таков парадокс творчества эмигрантов третьей волны.

Подводя итог, следует еще раз отметить основные проблемы и важнейшие отличия творчества представителей 1ой, 2ой и 3ей «волны» эмиграции.

Большинство писателей первой и второй волны русской творческой эмиграции осознавали себя хранителями и продолжателями русской национальной культуры. Русская идея соборности, слияния человека с миром, обществом, природой, космосом присутствовала в произведениях старшего поколения писателей русского зарубежья.

Сквозным лейтмотивом всей русской литературы за рубежом проходит тема России, тоски по ней, все ушедшее представляется уже прекрасным и цельным. Писатели-эмигранты идеализировали Россию, «русский дом», их произведения проникнуты ностальгическими мотивами.

Некоторые авторы посвятили свои произведения осмыслению причин революции. Все представители творческой эмиграции категорично не принимали новый строй на родине, резко отрицали новые тенденции, не могли с ними ужиться.

Наиболее распространенной темой литературы зарубежья была жизнь самой эмиграции. Трагедия бытия и способы хотя бы временной победы над ней, мучительный поиск Бога, смысла жизни и предназначения человека составляли содержание многих книг.

Третья волна русской эмиграции существенно отличалась от двух первых тем, что её представители воспитывались уже в годы советской власти, их детство и юность прошли в условиях так называемого социалистического общества. Она привезла в эмиграцию язык нового для своих предшественников советского общества и связанные с ним жизненные понятия.

Единственное, что сближало их с эмигрантами двух первых волн, было полное неприятие советской власти и советского государства. В остальном они были совершенно непохожи. У них не было религиозного воспитания, у них не было ностальгии, тоски по родине. Трагедия их была в том, что им пришлось отвергнуть тот строй, в который они свято верили, и, таким образом, представители третьей волны эмиграции оказались лишенными и прошлого, и настоящего, лишились своих корней.

А, значит, для всей русской творческой диаспоры эмиграция была не спасением, а гибелью, духовной смертью.

Разделы