Детские дома во время вов. Исследовательская работа Детские дома Щучанского района в годы войны.docx - Исследовательская работа "Детские дома Щучанского района в годы войны"

Сталинские двухэтажки принято считать некомфортабельным, низкосортным жильем. Горожане часто именуют их обидным словом "бараки", подразумевая не только никудышное качество строительства, но и абсолютное архитектурное убожество.
Вместе с тем, более внимательный взгляд, как на сами дома, так и на историю их создания, показывает, что перед нами один из любопытнейших пластов московской архитектуры ХХ века, увы, в настоящее время стремительно исчезающий.
Некоторые из по-настоящему красивы и достойны именоваться памятниками архитектуры. Другие, обладая более скромными художественными достоинствами, ценны тем, что хорошо сохранили колорит уходящей эпохи. Третьи, случайно сохранившиеся в районах новой застройки, просто показывают, что здесь было раньше.

Сразу после окончания Великой Отечественной войны в связи с острым жилищным кризисом в стране было развернуто массовое строительство. Так как в рамках сталинской культуры архитектура считалась одним из важнейших инструментов по воспитанию нового типа людей, это направление стало одним из приоритетных. К его реализации были привлечены ведущие архитекторы СССР.

Перед вновь создаваемыми архитектурными ансамблями стояли следующие требования: идеологическая нагрузка, наглядность, назидательность, красивость. В идеале, единый стиль должен был пронизывать все - от главнейших идеологических сооружений до мельчайших деталей быта. На практике это, конечно, получилось в относительно скромных масштабах, но все же малоэтажные здания этого стиля определили облик многих городов - восстановленных после войны Великих Лук, вновь построенных Ангарска, Волжского, Жигулевска и др.

Измайлово. 6-я Парковая, 32. 1951 г.

Победа над фашисткой Германией, вызвавшая всплеск патриотических настроений, и насаждавшаяся сверху борьба с западным влиянием заставили архитекторов обратиться к русской архитектурной традиции. Если для высотных или парадных зданий заимствовались формы нарышкинского барокко, то для малоэтажных зданий как нельзя больше подходил русский ампир 1810-30 годов. Разработанные архитектором Осипом Бове для восстановления Москвы после пожара 1812 года типовые проекты жилых домов стали "прадедушками" двух- и трехэтажек 1940-х годов. Так появился причудливый "усадебный" пласт советской архитектуры, гармонично сочетавший в себе экономию и парадность, уют и идеологию, массовость и индивидуальность.

Прямые предшественники

В довоенные годы в Москве малоэтажному строительству не уделялось особенного внимания и крупные архитекторы им не занимались. Двухэтажки весьма скромного вида появлялись возле предприятий, железнодорожных станций и воинских частей, иногда во дворах домов в центре города. Чаще всего их возводили из бревен, щитов или других не слишком долговечных материалов. Кирпич применялся редко - его берегли для более крупных зданий.

Кунцево. Петра Алексеева, 10

Когда-то таких домов в Москве было очень много, но до наших дней дожили считанные единицы, уцелевшие в окраинных районах.
Из деревянных зданий стоит отметить импозантную бревенчатую двухэтажку 1920-30-х годов у фабрики Петра Алексеева (ул. П.Алексеева, 10) и одноэтажный дом 5а на той же улице. Еще один деревянный двухэтажный дом 1929 года постройки до сих пор сохранился возле усадьбы Узкое (Профсоюзная ул., 123). Все они до сих пор жилые.

Деревянный дом в усадьбе "Узкое". 1929 г.

Две деревянных оштукатуренных двухэтажки сохранились на Новозаводской улице возле завода имени Хруничева. Жильцов в них уже давно нет, ныне там размещаются конторы завода. Подобные им постройки уцелели также в Коптево и в районе Водного Стадиона. Сейчас, когда от деревянной Москвы почти не осталось следов, по этим уцелевшим зданиям можно судить об облике и быте нашего города середины ХХ века, когда в таких домах жили сотни тысяч москвичей.

Коптево. Красная двухэтажка-барак 1930-40-х годов.

Теперь это кажется странным, но даже в районах образцовой застройки послевоенного времени попадались деревянные постройки. Например, в районе Песчаных улиц, где с конца 1940-х годов развернулось строительство образцового жилого района, деревянные бараки стояли на Песчаной площади и на центральном бульваре (2-й Песчаная улица). Тогдашние москвичи этого вовсе не стеснялись: бараки видны даже на парадных фотографиях этого района, вошедших в архитектурные альбомы.

Кирпичные малоэтажные здания в предвоенные годы в Москве тоже строили, хотя и встречаются они гораздо реже. На Маросейке один такой дом сохранился во дворе дома 11, на его фасаде стоит дата "1932".

Самый значительный фрагмент этой застройки уцелел в бывшем поселке имени Подбельского на северо-востоке Москвы. Здесь в районе современных 5 и 6 проездов Подбельского стоят около десятка построенных в 1938-39 гг. двухэтажек, некоторые из которых были в 1951 году надстроены третьими этажами.

5-й пр. Подбельского, 10а. Двухэтажка 1939 года.

Эти дома скромны и не имеют излишеств. Больше того - их вид вызывает необычное для московских улиц ощущение провинциальности и бесприютности. Хорошо заметно, что на этих зданиях экономили всегда - и при постройке, и при надстройке, и при последующей эксплуатации. Других таких ансамблей предвоенной архитектуры "низшего уровня" в столице нет - малоэтажки не рассматривались в конце 1930-х в числе перспективных направлений советского зодчества. Так что поселок Подбельского уникален, хотя и безобразен.

5-й пр. Подбельского, 6а. Надстроенная трехэтажка 1939 года

Опыт массового серийного малоэтажного строительства был накоплен в СССР в годы войны, когда оно велось в городах Поволжья, Урала и Сибири для эвакуированных жителей западных областей. К примеру, в Куйбышеве (нынешняя Самара) двухэтажечные кварталы образовали огромный новый район Безымянка, по размерам едва ли не превосходивший территорию старого города. Строить тогда приходилось наспех, экономно и без излишеств, часто вдали от центра города.

С накоплением опыта градостроительного опыта малоэтажные поселки стали строить в виде ансамблей, вписанных в городскую среду. Вот как описывали "правильные" поселки-ансамбли в архитектурной критике тех лет:
"Словом "поселок" обозначается крупный жилой массив, возникающий в пределах города и являющийся органической его частью. Поселком он чаще всего называется лишь потому, что строился для одного какого-либо предприятия, поблизости от него и возник в короткие сроки в виде целостного или относительно целостного ансамбля. Находясь поблизости от промышленного предприятия, такой "поселок" не только не обособлен от города, а, напротив, становится важнейшим фактором реконструкции того или иного значительного городского района; к тому же подобный жилой массив обычно органически связан удобными магистралями и развитыми средствами транспорта с городским центром. Такие "поселки" способствуют компактному расселению трудящихся вблизи их предприятий и в то же время отвечают целостной организации города, поскольку они активно участвуют в планомерном его преобразовании, в создании его единства"... (М.П. Цапенко "О реалистических основах советской архитектуры" М., 1952).

Быстрый и дешевый способ преобразования городов был крайне востребован. Во многих городах малоэтажная застройка составляла до 80-90% всего строительства тех лет. В Москве новые кварталы появились на Хорошевском шоссе, в Измайлове, на Перовом Поле, в Люблино, Тушино, на Дмитровском шоссе, в поселках Текстильщики, Курьяново, Северный и других районах.

Перово Поле. 1-я Владимирская, 24а. 1949 г.

Поскольку появление этих зданий совпало с окончанием войны и массовым привлечением к строительным работам немецких военнопленных эти аккуратные домики получили в народе наименование "немецких". Забавно, что это прозвище укрепилось настолько прочно, что в регионах мифическим "немцам" приписывают даже двухэтажки 1960-х годов постройки.
На самом же деле в 1940-50-е эти дома возводили не только пленные немцы, но и советские заключенные, а также обычные вольнонаемные строители. На Дальнем Востоке их строили пленные японцы. К работе мастерских, проектировавших эти дома, немцы, естественно, никакого касательства не имели.

Московские малоэтажные ансамбли

Дома на Хорошевском шоссе в Москве стали первым опытом малоэтажного строительства нового типа.
Эта часть города серьезно пострадала во время бомбежек 1941 года, ее нужно было отстроить заново. Под руководством маститого архитектора Д.Н. Чечулина архитекторы Г.Я. Вольфензон и В.Н. Бровченко разработали типовые проекты дешевых и быстровозводимых двухэтажных домов. Построенные в 1945-46 гг. вдоль Хорошевского шоссе и объединенные сплошной ажурной оградой они образовали замкнутое пространство дворов, напоминая русские усадьбы XVIII-XIX вв.
Предназначались эти дома для офицеров, а строили их пленные немцы (А. Демин "Ходынка: от Дмитрия Донского до наших дней". М., 1997). Привлекательные и уютные снаружи, внутри они имели непрочные деревянные перекрытия и через тридцать лет после постройки сильно обветшали. Большую часть их снесли в начале 1980-х годов, а оставшиеся были разобраны при строительстве третьего кольца или перестроены под офисы.

Одна из последних двухэтажек в начале Хорошевского шоссе. 20 июня 2002 года.

До наших дней не дожили замечательные малоэтажные ансамбли в Измайлово и на Перовом поле, построенные в 1946 году по проекту архитекторов А. Арефьева, М. Лисициана, Г. Маляна. В этих районах еще остались несколько двух-трехэтажных кварталов, однако это лишь малая часть того, что было когда-то.

Измайлово. Трехэтажка в 1946 году

В 1980-90-х годах на месте снесенных кварталов были возведены многоэтажки массовых серий. Об их "сталинском" прошлом напоминают лишь сохранившиеся кое-где трансформаторные будки, старые тополя да крышки канализационных люков.

Замечательный ансамбль-усадьба, построенный в конце 1940-х по проекту известного архитектора Дмитрия Чечулина, находится на улице маршала Бирюзова неподалеку от западного выхода станции метро "Октябрьское поле". Все его здания соединены между собой импозантными ампирными арками, дворы украшают два фонтана.

Варшавское шоссе, 85 к. 2. 1949 г.

Возле метро "Варшавская" между шоссе и железной дорогой стоят три трехэтажных дома, построенные в 1949-50 годов по типовому послевоенному проекту, разработанному архитектором А.Д. Сурисом (Моспроект). В оформлении их фасадов использованы не только классические детали, но и элементы древнерусской архитектуры.

Из единичных построек также стоит отметить коттедж Петра Капицы на территории Института физических проблем на Воробьевых горах, построенный в 1950 году по проекту архитектора Е.Н. Стамо. Красивый двухэтажный особняк построен в глубине институтского парка и выделяется среди своих современников подчеркнуто европейским обликом.

Еще два стильных малоэтажных квартала находятся на улице Руставели (район метро "Дмитровская"). Красные трехэтажные дома в начале улицы (владение N3, построены в 1946-1948 гг.) - это один из самых изящных и трогательных памятников послевоенной советской архитектуры. Увы, сейчас они находятся в плачевном состоянии и, вероятно, в ближайшие годы будут снесены.

Бутырский хутор. Улица Руставели, 3

На улице Руставели, 9 находится еще один замечательный ансамбль послевоенной малоэтажной архитектуры, возведенный в 1947-48 гг. по проекту архитектора Якова Лихтенберга. С виду он не так ярок, как "красные дома", но на самом деле не менее тонок и красив. Этот восьмисекционный дом получил третью премию на конкурсе лучших построек года, организованном Управлением по делам архитектуры РСФСР.

Бутырский хутор. Улица Руставели, 9
Примечательно мнение об этом доме доктора искусствоведения профессора К.Н. Афанасьева : "Конфигурация плана дома образует большой светлый открытый двор, имеющий пропорцию двух квадратов. Озеленение и благоустройство придают уют и украшают дом не только снаружи, но и со стороны двора, который, скорее, должен быть назван не двором, а сквером или садом. Именно такими домами, обеспечивающими повседневный быт семей с детьми и уют, и следовало бы застраивать наши города…
Жилой дом в Бутырском хуторе - это классическая тема - оформление окон, входов, применение руста. И хотя там нет большого ордера, здание сделано по классическим правилам. Но в этой классике снова проявился характер автора, мужественность, монументальность его таланта, что очень характерно для Лихтенберга. Он добивается этого за счет несколько преувеличенного масштаба здания, укрупненных деталей. Это именно то, что в архитектуре называется "героическим масштабом" - здание как бы рассчитано не на обычного человека, а на человека-героя. И Лихтенберг делает это очень корректно".

Бутырский хутор. Улица Руставели, 9. Фото 1947 года

В 1940-е годы для малоэтажной архитектуры находилось место и в будущем коммунистическом раю. Вот как описывается один из уголков будущей Москвы в путеводителе Анатолия Логинова "Наша Москва", изданном в 1947 году:
"Раньше машины сворачивали к зданию вокзала Северного порта, и шоферы здесь выключали моторы. Теперь же, смотрите, за вокзалом чуть не на 10 километров вдоль берега озера зазолотились пляжи, сверкают зеркальные витрины кафе, в гавани снуют шлюпки, моторные лодки, управляемые загорелыми спортсменами.
С берега озера нам видны кренящиеся под порывами ветра яхты, профили теплоходов, пересекающих водное пространство.
Вон там, далеко под водой, выступили острова; они созданы для отдыха после прогулок по озеру.
Справа от шоссе, окаймляющего береговую полосу, выстроилась вереница новых зданий - коттеджей. За ними море зелени.
Многие москвичи помнят, что здесь был лес, лес неблагоустроенный, с кочками и пнями. Теперь на его месте расцвел густой парк, оживленный водой канала.
Химкинское водохранилище питает многочисленные фонтаны парка. Струи воды алмазной стеной окружают павильоны причудливой архитектуры, насыщают воздух свежестью.
По красоте это место не уступает такому прославленному произведению искусства, как ленинградский Петродворец".

Как видим, малоэтажная архитектура представлена в коммунистическом будущем своей наиболее "элитной" частью - коттеджами. Во второй половине 1940-х они как раз начали появляться на окраинах Москвы и в Подмосковье.
До нашего времени дошли далеко не все из них. От деревянного поселка немецких специалистов в Тушино осталось только здание клуба (позднее кинотеатр "Полет"), исчез поселок из финских домов во Фрязино.
Из сохранившихся наибольшего внимания заслуживают дома в московских поселках Курьяново и Северный, а также в подмосковных городах Видное и Дубна.

Курьяново и Северный - главные малоэтажные ансамбли Москвы

В современной Москве сохранилось два наиболее крупных ансамбля послевоенной малоэтажной архитектуры - это поселки при Курьяновской станции аэрации и при Северной водопроводной станции, возведенные в 1948-1955 гг.

Панорама поселка Северный. 1950-е

Для строительства станций при МВД СССР было восстановлено Главное управление лагерей гидротехнического строительства (Главгидрострой) , деятельность которого была приостановлена в 1941 году. Все эти подразделения передавались в воссозданный главк из состава или подчинения Главпромстроя МВД.

Коттедж в Курьяново

Курьяновский поселок в 1948-1952 гг. построен по проекту архитекторов В.Н. Бровченко, Ю.С. Бочков и инженера Р.С. Фейгельмана.
Поселок Северный построен чуть позднее по проекту архитекторов Н. Селиванова, К. Кисловой, З. Государевой. Планировка его очень похожа на курьяновскую, основное отличие только в типе жилых домов - они здесь немного другой серии.

Коттедж в Северном

Если в прошлом поселки были похожи, как близнецы, то сейчас их судьбы явно разошлись. Курьяново потихоньку деградирует, Северный же все более европеизируется.

Улочка в Курьяново

Вместе с тем, в обоих поселках до сих пор можно встретить совершенно нетипичные для Москвы уголки – коттеджи с садиками; узенькую улочку, на которой стоят увитые диким виноградом сараи с черепичными крышами. Попадая туда летним вечером, чувствуешь себя не в средней полосе России, а где-то в Крыму.

Кроме коттеджей, в Курьяново есть и более простые многоквартирные двухэтажки. В их дворах до наших дней редкие для Москвы сараи-кладовки. Жители хранят в них зимние запасы овощей и всякую рухлядь.

Сарай-кладовка

В центре Курьяново расположены все важнейшие сооружения: дом культуры с красивым портиком; памятник Ленину; почта с лепным гербом Советского Союза на фасаде; напротив него, в таком же здании - отделение милиции. По соседству расположены магазины, школа и поликлиника.
Благодаря такой планировке поселок теоретически может быть автономен и самодостаточен. Он может вписаться в агломерацию таких же поселков, как это произошло в Воскресенске, или стать центром нового города, как случилось в Видном. Такой можно построить в тайге или в степи, возле аэродрома или электростанции... Так уж получилось, что Курьяново через пару десятков лет после постройки оказалось в окружении крупных многоэтажных районов, став островком прошлого в современном городе.

В центре Курьяново

Судьба Северного из-за его удаленности от МКАД и отсутствия неприятного соседа в виде станции аэрации сложилась более благоприятно. Он сохранил природное окружение и свою автономность от Москвы. В последние годы коттеджи все чаще скупаются обеспеченными людьми, которые реконструируют их. Такие дома отличаются от своих соседей крышами из металлочерепицы и ухоженными садиками.

В поселке Северный

Вместе с тем, стоит признать, что пока на сохранение этих ансамблей работают скорее отрицательные, чем положительные факторы. Это удаленность от центра города и станций метро, неблагоприятная экологическая обстановка. Если эти районы станут более привлекательными для инвесторов, эти оазисы малоэтажной сталинской архитектуры исчезнут.

В подмосковном городе Видное

В Подмосковье таких малоэтажная сталинская застройка сохранилась лучше, но ансамблей, сопоставимых с Курьяново и Северным, все же совсем немного. Одним из самых интересных является центр города Видное, возведение которого началось в 1949 году. Авторами проекта стали архитектор Б.В. Ефимович и инженер-конструктор А.М. Рузский. Центральные улицы поселка - Школьная, Садовая, Заводская, Радиальные и другие были застроены оригинальными двухэтажными кирпичными коттеджами, напоминающие "голландские домики" в русских усадьбах XVIII века.

Заключение

Если сравнивать разные пласты сталинской архитектуры, то малоэтажки 1940-50-х являются одной из самых светлых ее страниц. Они лишена суровости и жесткости, присущей предвоенной архитектуре, здесь нет давящей монументальности, как в высотных сооружениях начала 1950-х. Двух- и трехэтажные здания красивы, уютны и человечны.
Если бы при их возведении использовались бы более качественные материалы, а квартиры делались бы более просторными, то они после небольшой реконструкции вполне могли бы конкурировать с модными ныне таунхаусами. Часто выигрывая по архитектурному облику, сталинские малоэтажки уже не отвечают современным представлениям о комфортном жилье.

Сейчас большинство сталинских двух-трехэтажечных поселков доживают последние дни. Большая часть их пойдет под ковш экскаватора, меньшая пройдет горнило евроремонтов и, утратив значительную часть характерных для 1940-50-х деталей, превратится в комфортабельное жилье для среднего класса.
Пока еще многие из малоэтажных ансамблей - красивых и не очень - сохранились в более или менее целостном виде. Спешите их посмотреть!

Курьяново. Этот дом пока еще цел

«Серый Дом на Солянке» возводился с 1912 по 1915 гг. по проектам известных московских архитекторов В.В Шервуда, А.И. Германа, А.Е. Сергеева по заказу Московского Купеческого Общества. Шестиэтажный комплекс доходных домов стоит на месте снесенного Соляного Двора XVII века, поэтому старожилы ещё называют его «Соляной Дом». Первые этажи с большими витринными окнами предназначались для размещения магазинов, верхние этажи – для квартир. Двухуровневые подвалы для хранения соли переоборудовали под товарные склады, поэтому там была хорошо продумана система вентиляции и освещения. В годы войны эти подвалы использовались как бомбоубежища и спасали жильцов дома и их соседей. Корпуса домов соединены проездом и дворами-колодцами. Дом также называют «домом под ангелами» из-за фигур Слав на фасаде одного из корпусов (см.фото ниже ). Его можно заметить в фильмах «Мальчик и голубь», «Через тернии к звездам», «Авария – дочь мента», «Брат» и др. Здесь же снимали эпизоды сериала «Дело Гастронома №1» про директора Елисеевского. Здесь же находится «Галерея на Солянке».

Мне всегда было интересно, каково это — жить в таком невероятном доме. Я с замиранием сердца заходила в подъезд, но дом, как оказалось, пережил реконструкцию, и все самое ценное и интересное, как это часто бывает в нашем городе, исчезло. Но удача всё равно была на моей стороне: выяснилось, что соседка моей бывшей студентки, Татьяна Яковлевна Гроздова, старожил дома, которых осталось совсем немного. За чашкой чая мы поговорили о жизни в доме до войны и после, о том, что с ним стало в наше время.

Знакомство. «Москву испортили!» — этой фразой меня встречает Татьяна Яковлевна. За чаепитием они с дочерью Ниной сразу вспоминают исчезнувшую чайную-кондитерскую (на фото выше) в Армянском переулке. «Магазин был просто изумительный: с деревянными панелями и прилавками, зеркалами, вазами, фарфоровыми фигурами. Я еще хорошо помню его. Мы мамой часто ходили туда. Там был потрясающий мраморный столик, такой круглый, на ножке! Так вот сначала этот столик исчез, но кондитерская еще работала, а потом – все! И теперь там аптека, наверное, десятая в округе. Это ужасно!» — говорит Нина.

Татьяна Яковлевна живет во втором строении дома на Солянке с самого рождения – с 1927 года. Ее родители поселились здесь в 1924. Дом относился к Народному комиссариату путей сообщения СССР, а ее родители как раз работали в Наркомпути. Отец, Яков Васильевич Гроздов, был грузинских княжеских кровей, родился в Тифлисе и до Солянки жил в Грузинской слободе. Мама, Ольга Ивановна Григорьева (на фото ниже ), родилась в городе Мемель (Клайпеда), была литовско-немецких кровей. До переезда в Москву жила в Петербурге.

Татьяна Яковлевна — ветеран труда, до 80 лет работала в Институте общей генетики им. Н.И. Вавилова РАН в лаборатории космической генетики на международных проектах (на фото ниже ). У нее есть награды ВДНХ, правительственная награда за трудовое отличие, которую ей вручили в Георгиевском зале Кремля. Ее дочь Нина Яковлевна работала машинисткой в Воениздате, затем в издательстве «Наука» и в Институте общей и неорганической химии им. Н. С. Курнакова РАН.

До войны . Дом, в котором по сей день живут Гроздовы, был очень престижным. Кроме министерских, тут проживали люди творческих профессий, врачи и сотрудники НКВД. «У нас был очень интеллигентный и культурный дом! В 3-ем подъезде жила балерина Ольга Лепешинская, а в 12-ом – автор музыки к Гимну Александров » – рассказывает Татьяна Яковлевна. Двор регулярно убирали, там стояли каменные вазоны с цветами, в подъездах на лестницах стелили ковровые дорожки. В подъездах были консьержи.

Отдельных квартир не было, все коммунальные, но некоторые семьи занимали по 2-3 комнаты. Многие жильцы держали домработниц. Внутренние дворы – «черный ход» и подвалы всегда были открыты. Татьяна Яковлевна вспоминает: «Перед домом были прекрасные клумбы, везде были коврики и цветы. А зимой, чтобы мы никуда не ездили – ни в Сокольники, ни в Парк культуры – заливали проезд к Солянке. И мы катались на коньках. У 13-ого подъезда ставили елку. Ее и после войны ставили, но без игрушек. Двор был очень зеленый, потому что все переживали, что бедные дети живут в Москве, непонятно, чем дышат» . В доме были мраморные подоконники, медные дверные ручки (см. фото ниже ), лепнина на потолках, паркет с медными пластинами для того, чтобы пол дышал. Нина рассказывает, что когда в доме в период перестройки была реконструкция, сосед пытался этот паркет снять — получалось с большим трудом.

Семья Татьяны Яковлевны жила в 11-ом подъезде и занимала одну комнату, самую большую в четырехкомнатной коммуналке – около 29 кв.м. с балконом, выходившим во двор-проезд. В некоторых квартирах было по восемь комнат. Около кухни обязательно располагалась прикухонная. В их квартире жили две семьи с детьми, инженер и женщина, которая держалась обособленно, а в последствии оказалась «стукачом» и посадила инженера. Ее звали Манька. Татьяна Яковлевна рассказывает, что Манька работала бухгалтером при каком-то министерстве, в одиночестве дожила до глубокой старости. Мама, Ольга Ивановна, впоследствии ее жалела и даже нашла потом ее дальних родственников в Коломне. Агентура из осведомителей была в каждом подъезде, практически в каждой квартире. На сайте «Мемориала» находится список 45 жертв сталинского террора в доме на Солянке.

В 1937 году у Татьяны Яковлевны родился брат, и мама позвала в помощь бабушку из Петербурга. Бабушку звали Берта Ивановна, она была немецких кровей, и ее никак не хотели прописывать в квартире, а без прописки находиться в городеболее трех месяцев было нельзя. Тогда семья написала письмо Сталину, и вскоре пришла резолюция: «прописать». В мае 1941 года Берта Ивановна умерла. Татьяна Яковлевна говорит: «К счастью для нее! Да и я бы, наверное, с вами сейчас не разговаривала, в июне бы нас всех выселили в лучшем случае…».

Тем не менее, в довоенное время дом жил очень дружно. Часто по вечерам в общую прихожую выносили стол с зеленым сукном, и мужчины играли в карты и бильярд, все пили чай в серебряных подстаканниках. Конечно же, встречались и общались на общей кухне – это было главным местом обсуждения всех тем. У каждой семьи был свой столик и место на плите. Квартиру убирали по графику, стирали и развешивали белье тоже по договоренности. Пол после мытья обязательно натирали мастикой и полировали щеткой. Жильцы квартиры очень бережно к ней относились и даже получили грамоту от домоуправления за чистоту и порядок.

В годы войны. В 1941 году отца Татьяны Яковлевна в сопровождении семьи командировали в Куйбышев (ныне Самара). Но мама отказалась уезжать, боялась, что отнимут комнату, и с дочерью осталась в Москве. Тогда отец уехал в эвакуацию с маленьким сыном, и провел там целый год. «Он вывозил жен важных людей. И остался там на год. Жили очень плохо, воровать папа не умел. Вернулся и в 1943 году умер. Получил в эвакуации чахотку. Когда я к нему приходила в больницу МПС во Фроловом переулке, он всегда давал мне что-то из еды, припрятанной с обеда».

Татьяна Яковлевна вспоминает, как летом 1941 года при бомбардировке Москвы ударная волна выбила стекла в их квартире, и целый год они жили с окнами, заколоченными досками. Когда звучала сирена воздушной тревоги, бежали в подвал. «А на крыше дома стояли бочки с песком, и я с другими подростками и взрослыми дежурила и хватала большими железными щипцами «зажигалки», которые сбрасывали самолеты. Гасили их в бочках. От них вся крыша была дырявая, иногда «зажигалки» падали на балкон»

Послевоенное время. После войны дом перестал быть ведомственным. Жильцы почти все сменились: кого-то репрессировали, кто-то не вернулся из эвакуации, кому-то улучшили жилищные условия. Появились отдельные квартиры – люди занимали освободившиеся комнаты. У Гроздовых поселились новые жильцы – работники завода и полубезумная пожилая пара. «Старуха явно что-то подсыпала в нашу еду, потому что иногда каша, которую я готовила дочке, сильно пенилась и выглядела странно» — рассказывает Татьяна Яковлевна. — С новыми соседями мы не ладили, особенно когда я осталась совсем без мужской поддержки – с мамой и маленьким ребенком. Папы уже давно не было, а брат женился и переехал. Я была матерью-одиночкой, в то время это очень сильно сказывалось на отношении людей. Отец Нины хорошо помогал нам, но это еще больше раздражало соседей. Жить в таких условиях было очень трудно, поэтому мы с нетерпением ждали лета, когда можно было уехать на съемную дачу и отдохнуть от нашей коммуналки». В квартире друг про друга знали всё. Телефон был вмонтирован в стену в общей прихожей, под ним стоял венский стул. Провод – короткий, поэтому трубку никуда нельзя было унести, и все разговоры становились достоянием жильцов соседних комнат.

В 1985 году во втором строении дома началась реконструкция. Жильцам предлагали отдельные квартиры в Химках и Ховрино, но Татьяне Яковлевне и Нине удалось остаться на Солянке – они получили двухкомнатную квартиру в 15 подъезде, где и живут сейчас. «Чтоб остаться в этом доме, мама обивала пороги, мы сдавали ордера, которые нам давали. Моя подруга из 12 подъезда уехала на пл. Ильича – это был самый оптимальный вариант из всех. Мамин институт написал ходатайство, перечислив все заслуги и награды. Горисполком нам со скрипом дал вот эту двухкомнатную квартиру, где мы сейчас живем вчетвером, уже с моими детьми. На эту квартиру мама потратила все сбережения. Но вся наша жизнь связана с окрестностями, уехать отсюда стало бы трагедией» — рассказывает Нина. Сейчас на реконструкции первое строение. Нина говорит, что там «происходит что-то непонятное, подъезды уже разобрали по частям». «Я знаю, что там есть как и коммуналки, так и отдельные квартиры. Коммунальные квартиры не могут расселить, потому что нет единого мнения среди жильцов, никак не могут решить, кто куда хочет ехать».

Окрестности . И Татьяна Яковлевна, и Нина, и ее дети – все учились в спецшколе № 337 (она же № 35, № 1227). Она находится в Большом Трехсвятительском переулке, тогда – Большой Вузовский, в 2013 году школе исполнилось 100 лет (на фото ниже ). Недолго Татьяна Яковлевна училась и в школе № 661 в Колпачном переулке. Рассказывает, что во время войны там был госпиталь: «Неделю целую не учились, помогали в госпитале».

С 1946 по 1948 гг. Татьяна Яковлевна работала лаборантом в Институте радиологии и рентгенологии им. Молотова, который находился в знаменитом Доме с Атлантами. Она очень переживает за этот дом, говорит, хорошо, что его наконец-то заметили и будут реставрировать.

Нина ходила в детский сад №304 (на фото ниже), располагавшийся в особняке Саввы Морозова, в котором снимали знаменитый фильм «Усатый нянь». «Там очень красивые лестницы и панорамные окна. В подвалах была кухня. Я помню, что когда дежурили, спускались в этот подвал, и нам насыпали к бульону сухарики, давали хлеб и мы все это несли остальным ребятам. Часть Морозовского сада принадлежала нашему садику, а часть оставалась открытой для всех. Мы часто там гуляли, уже когда в школе учились, катались на санках. Весной там была очень красивая венгерская сирень, много было зелени. А первый мой детский сад был в церкви на углу Варварки. Потом ее восстановили, а тогда она была без купола» — вспоминает Нина.

Она также рассказывает, что всегда любила гулять во дворе дома № 10 в Старосадском переулке (см.фото ниже), где теперь стоит памятник Осипу Мандельштаму. Там был яблоневый сад, тоже очень много зелени, стояли большие клумбы. «А по дороге в школу был такой палисадник, совсем маленький. Напоминал кусочек дачи. Находился рядом с Ивановским монастырем, если идти вдоль стены. Сейчас там проход, а раньше был деревянный зелененький заборчик. В этом дворике рос настоящий крыжовник. Вы представляете? В центре Москвы!».

Татьяна Яковлевна вспоминает Хитровский рынок: «С Курского вокзала приезжали телеги с молоком, овощами. Вот мы с бабушкой ходили на наш рыночек» . В магазины далеко тоже не ходили – все нужные в доме были. На углу первого строения, где сейчас «Венская кофейня», располагался магазин «Балтика» с огромным выбором тканей из Прибалтики (на фото ниже ), просуществовавший довольно долго, до конца 90-х гг. Аптека в этом же строении осталась на прежнем месте, только сменился владелец.

В доме был книжный и канцелярский магазин «Светоч». Были хлебный, молочный, мясной, кондитерская, кулинария. Магазины, конечно, менялись, но их всегда было достаточно. В Солянском проезде находился цветочный магазин. Нина вспоминает, что появился он еще в конце 60-х и существовал до осени 2016г., а потом исчез: «Он пережил все эти «строи». Появился, когда я еще была ребенком. Он был очень уютный, и внезапно его закрыли» . На месте «Галереи на Солянке» располагался «Красный уголок», где для детей организовывали кружки.

Дому на Солянке 102 года , и 90 из них в нем живет Татьяна Яковлевна. Состав жильцов за это время изменялся много раз, продолжает меняться и сейчас, но Гроздовы стараются со всеми, кто живет здесь, поддерживать теплые соседские отношения. Судьба дома и окрестностей им не безразлична – Нина помогала спасать Дом с Атлантами. В конце нашего разговора она вдруг вспоминала про медную ручку от двери их первой квартиры в доме – при реконструкции все двери меняли, но ей удалось эту ручку сохранить на память об исчезнувшей теперь красоте внутренней отделки дома. Я спросила Татьяну Яковлевну, как она относится к тем изменениям, которые происходят с домом и окрестностями. «Очень жаль, что наш двор превратился в парковку для машин, – говорит Татьяна Яковлевна. – С пешеходной зоной на Забелина мне идея нравится, но только там часто собираются пьяницы, это плохо. Лучше бы какие-нибудь ярмарки проводили. Но я все равно очень люблю эти места, в других я не жила. Жаль, конечно, что зелени теперь мало, что одна коммерция везде. Но это мой дом. Жизнь продолжается! ».

Текст – Ольга Пичугина. Фото: Павел Сухарев и из архива семьи Гроздовых. Благодарим Лилю Морозову за встречу с Татьяной Яковлевной и Ниной Гроздовыми. Публикация подготовлена в рамках проекта «Живой журнал Басманного района». Проект поддержан Комитетом общественных связей города Москвы.

Эти события происходили в детском доме в годы войны. В январе 1944 года я оказался в детском доме города Кромы Орловской области.

В Брянской области было широко развернуто партизанское движение. Партизаны не давали войскам фашистов покоя, в большинстве сел и деревень области постоянно шли бои.От боевых действий страдало и мирное население. Во время одного из боев в июне погибла и наша мама. Мы, я и мои две несовершеннолетние сестры, остались сиротами, мне исполнилось одиннадцать лет. Армия генерала Батова и дивизия, в которой воевал мой отец, принимала участие в освобождении Брянской области. Отцу дали пять дней отпуска, чтобы он мог определить детей - меня в детский дом, среднюю дочь в ремесленное училище.

Я уже начал учиться в сентябре месяце во втором классе сельской школы, как в январе 1944 года меня отправили в детский дом районного городка Кромы. До войны в здании детского дома располагалась детская колония, и колонисты оставили у горожан не самые лучшие воспоминания. Поэтому жители городка перенесли свое прежнее отношение и к новым обитателям детского дома.

Мне хотелось бы вспомнить о питании в детском доме. Все дети испытывали постоянный голод днем и ночью. Поэтому основным смыслом нашей жизни в это время было найти что-нибудь съестное, чтобы заглушить этот страшный голод. Изобретательность наша была неимоверна. Как-то идя из школы мы увидели, что из одинокого амбара разгружают чечевицу для кормления птицы. Уже вечером амбар был обследован на предмет добычи из него этого зерна. Амбар стоял на нескольких столбах и был обшит снизу досками. Мы проделали лаз между столбами, подлезли в подполье амбара, доски пола амбара были не такими уж плотными, чтобы мы не смогли жесткой проволокой проделать лазейки между досками. После нескольких движений желанные зерна мелкой струйкой потекли между досками пола в подставленные нами шапки. Нужно сказать, что наши спальные комнаты были холодными, по стенам постоянно стекала влага. Чтобы мы не замерзли буржуйки топились днем и ночью. Верхняя часть наших печей служила своего рода сковородкой,на которой мы поджаривали чечевицу. По длинному коридору, по обе стороны которого были расположены комнаты, вечером разносился приятный запах поджаренных зерен. Мы столько нажарили себе чечевицы, что утром пошли в школу с набитыми карманами поджаренных зерен.Мы настолько увлеклись этим занятием, что не заметили, как амбар с чечевицей был опустошён наполовину за несколько дней. Когда мы в очередной раз пришли к нашему амбару, то увидели, что он со всех сторон заколочен досками, а около амбара появился сторож.

Лиха беда начало. Голод не тетка, он гнал нас на поиски новых путей добычи добавления к нашему скудному рациону. Мы с моим другом Анатолием обнаружили подвал, в котором хранилась картошка для нашей столовой. Подвал хорошо закрывался на прочные замки. Мы заметили, что картошка, чтобы не загнить, проветривалась через вентиляционные трубы. Воспитанники детского дома частенько дежурили по столовой, в нашу обязанность входило приносить из подвала картошку для приготовления пищи. Отверстия труб для проветривания находились над хранилищем картофеля. Поразмыслив, мы пришли к выводу-если к концу веревки прикрепить заточенную на конце проволоку и бросить эту верёвку в трубу, то на проволоку должно попасть как на удочку несколько картофелин.

Задумано, сделано. Мы с Анатолием бросаем с размаху нашу "удочку" в трубу и с конца проволоки снимаем наш улов - пять картофелин. Но теперь уже картошку мы не жарим на крыше буржуйки, а печём в самой печке. Своей находкой делимся со всеми товарищами по комнате. И вот, уже поздно вечером мы засовываем наши картошку в печь, поджаренная картошка издает апетитный запах. Мы не можем дождаться пока она полностью испечется, есть очень хочется (после ужина в столовой мы выходим из-за стола такими же голодными, как и до прихода в неё), мы вытаскиваем каждый свою картофелину, объедаем поджаренную часть, а объеденную - опять суем в печь. Уж на третий вечер жарки картофеля все это становится достоянием завуча детского дома.

Человек этот был лет сорока пяти, постоянно злой на детей и постоянно ругающий нас на чем свет стоит. Его никто не любил. Ведь наши отцы воевали на фронте, а этот недобрый мужчина воевал с детьми фронтовиков. Мы его про себя звали "фюрер", боялись его, иногда он мог проказника взять за шиворот, ударить в лицо. Следует заметить, что плохо кормили детей в детском доме не только из за малой нормы на человека, но и из-за громадного воровства продуктов персоналом детского дома, начиная от рабочего персонала кончая руководством детского дома.
Расскажу только один эпизод воровства продуктов поваром столовой. Как-то в один из дней моего дежурства по кухне я заметил, как повар набрал в карманы пачку сахара, банку американского яичного порошка, банку американской тушенки, закрыл карманы фартуком, вышел из кухни и направился в общежитие персонала. Я все это высмотрел и быстро сообщил об этом своим товарищам. Набралось человек восемь наблюдателей и скрытно пошли по следам повара. Он зашел в свою комнату и стал ворованые продукты из карманов перегружать в пустой матрац своей постели. Мы с криком -Держи вора!-бросились к повару. Он же, видя, что попался стал быстро выбрасывать из матраца ранее запрятанные туда продукты. Наша набежавшая команда быстро прибрала дилекатесы повара в свои карманы. Через пять минут повар-вор все дилекатесы разбросал по комнате. При этом он громко кричал на нас -Воры, бандиты, что вы делаете?- Через десят минут улики воровства были ликвидированы. Повар освободился от улик, мы же наполнили свои карманы дилекатесами.
И таких примеров воровства продуктов питания детей было много.
Казалось бы и направь свою энергию завуч на пресечение воровства, но он видел свою задачу в борьбе со своими воспитанниками. Мне кажется, что в педагогическом коллективе детского дома было много не подготовленных для этой работы людей.
Директором детского дома был Евсеев Алексей Иванович Он к нам относился по отечески. Не знаем, почему он не мог призвать к порядку своего заместителя. Можт быть потому, что директора детского дома менялись довольно часто и они даже не успевали глубоко вникнуть в свою работу. Но продолжу свой рассказ как мы старались уталить наш голод. На третью ночь нашего пиршества, когда мы уже съели второю порцию поджаренной картошки, в нашу спальню ворвался взбешенный "фюрер". Был примерно второй час ночи, "фюрер" поднял нас с кроватей, построил в ряд в кальсонах, обглоданные картофелины были разложены на столе, и он приказал каждому из нас забрать свой огрызок. Мы держались стойко, не проронив ни слова. Мы недавно только что прочитали в газете статью "Таня" о Зое Космодемъянской,как её мучили фашисты, требуя от неё показаний о партизанах. Комсомолка-Зоя приняла мученеческую смерть, но не выдала фашистам партизан. Мы тоже терпели издевательства от нашего заведующего учебной частью и дали слово не отвечать на угрозы "фюрера", Пожалуй, он продержал нас часа два, дело шло к утру. Но мы выдержали это наказание от нашего "воспитателя".
Тогда мы еще не имели понятия о правах ребенка, и что можно кому-то написать о нарушении прав ребенка.
Прошло много лет,но мне до сих пор памятны дни нашего пребывания в детском доме города Кромы. Конечно, среди воспитателей детского дома были великолепные педагоги, которые дали нам путевку в жизнь. О них я написал в других сборниках и статьях. Об одной из наших любимых воспитательниц Кузнецовой Ине Ивановне я в 1983 году написал два очерка в журнале "Работница." Сегодня, когда мы готовимся к 70-тилетию нашей победы в Великой Отечественной войне мне захотелось вспомнить и горькие страницы пребывания в детском доме. Терпели и переносили трудности взрослые, трудности переносили и дети.
Где вы теперь мои бывшие друзья, как сложилась ваша судьба и всегда ли она была к вам благосклонна?
После Кромского детского дома я продолжил учебу в Некрасовском специальном детском доме, потом - в Харьковском артиллерийском подготовительном училище; закончил Ленинградский государственный университет, военно-политическую академию им. В.И.Ленина в Москве, получил учёную степень кандидата исторических наук, стал доцентом. Много лет преподавал в военных училищах и военных академиях, прослужил более 36 лет в армии и уволился из рядов Советской армии в звании полковник. Но годы, проведенные мной в двух детских домах, закалили меня, научили преодолевать трудности, добиваться поставленных целе, детсский дом дал мне путевку в жизнь. Годы учебы в детском доме я не забуду никогда. Они всегда во ммне и со мной.

Сегодня каждый турист, приехав в Волгоград, стремится почувствовать всю боль и мужество русского народа во время Великой Отечественной войны. Для этого он идет на Мамаев курган, где воплощены все эмоции в замечательных скульптурах. Немногие знают, что, помимо кургана, есть еще исторические памятники. К одним из более значимых можно отнести дом Павлова.

Дом Павлова в Сталинграде сыграл немаловажную роль во время контратак немецких войск. Благодаря стойкости русских солдат, войска противника получили отпор, и Сталинград не был захвачен. О пережитом ужасе можно узнать и сейчас, рассмотрев сохранившуюся стену разрушенного дома.

Дом Павлова в Сталинграде и его история до войны

До войны дом Павлова был обычным зданием с не со всем обычной репутацией. Так, в четырехэтажном здании проживали партийные и промышленные работники. Дом, стоящий по улице Пензенской, за номером 61, считался престижным до войны. Его окружали многочисленные элитные постройки, в которых проживали сотрудники НКВД и связисты. Примечательно и месторасположение строения.

Позади здания была построена 1903 года. Через 30 метров находился дом-близнец Заболотного. И мельница, и дом Заболотного были практически уничтожены в течение войны. Восстановлением зданий никто не занимался.

Оборона дома Павлова в Сталинграде

Во время битвы за Сталинград каждый жилой дом становился оборонительной крепостью, из которого вели боевые действия. На площади 9 Января все постройки были разрушены. Осталось только одно уцелевшее здание. 27.09.1942 г. группа разведки, состоящая из 4 человек, во главе с Я. Ф. Павловым, выбив из жилого четырехэтажного дома немцев, стали держать в нем оборону. Проникнув в здание, группа обнаружила там мирных жителей, которые всеми силами пытались удерживать дом около двух суток. Продолжалась оборона немногочисленным отрядом три дня, после подоспело подкрепление. Это был пулеметный взвод под командованием И. Ф. Афанасьева, автоматчики и бронебойщики. Общее количество прибывших на подмогу составляло 24 человека. Совместными усилиями солдаты укрепили оборону всего здания. Саперы заминировали все подходы к постройке. А также была прорыта траншея, через которую велись переговоры с командованием, и доставлялось продовольствие с боеприпасами.

Дом Павлова в Сталинграде продержал оборону почти 2 месяца. Расположение здания помогло солдатам. С верхних этажей просматривалась огромная панорама, а русские солдаты могли держать под обстрелом захваченные немецкими войсками части города с дальностью свыше 1 километра.

Все два месяца немцы усиленно атаковывали здание. Они совершали по несколько контратак за день и даже несколько раз прорывались на первый этаж. Во время таких битв разрушили одну стену здания. Советские войска держали оборону сильно и отважно, поэтому захватить дом целиком у противников никак не получалось.

24 ноября 1942 года под командованием И. И. Наумова батальон атаковал противника, захватывая близстоящие дома. погиб. И. Ф. Афанасьев и Я. Ф. Павлов получили только ранения. Мирные жители, находившиеся в подвале дома, за все два месяца не пострадали.

Восстановление дома Павлова

Дом Павлова в Сталинграде начали восстанавливать самым первым. В июне 1943 года А. М. Черкасова привела на развалины вместе с собой жен солдат. Так и возникло «Черкасовское движение», которое включало исключительно женщин. Возникшее движение нашло отклики и на других освобожденных территориях. Разрушенные города начали восстанавливать своими руками добровольцы в свободное от работы время.

Площадь 9 Января переименовали. Новое название - площадь Обороны. На территории построили новые дома и окружили полукруглой колоннадой. Руководил проектом архитектор Е. И. Фиалко.

В 1960 году площадь опять переименовали. Теперь это площадь Ленина. А из торцевой стены скульпторы А. В. Голованов с П. Л. Малковым в 1965 году соорудили мемориал, который сохранен до сих пор и украшает город Волгоград.

К 1985 году дом Павлова отстроили заново. С торца здания, выходящего на улицу Советскую, архитектор В. Е. Масляев со скульптором В. Г. Фетисовым установили мемориал с надписью, напоминающей о подвиге советских солдат в те дни, когда они сражались за каждый кирпич этого дома.

Великая борьба была между советскими солдатами и немецкими захватчиками за Сталинград, дом Павлова. История сохранила много уникальных и интересных документов, повествующих о действиях противника и наших многонациональных защитников Отечества и оставляющих до сих пор открытыми некоторые вопросы. Так, например, до сих пор спорят, были ли немцы во время захвата здания разведывательной группой. И. Ф. Афанасьев утверждает, что противников не было, но, по официальной версии, немцы находились во втором подъезде, а точнее, около окна стоял станковый пулемет.

Также ведутся споры об эвакуации мирных жителей. Некоторые историки утверждают, что люди продолжали находиться в подвале все время обороны. По другим данным, жителей сразу же после гибели старшины, который приносил продовольствие, удалось вывести по выкопанным траншеям.

Когда немцы снесли одну из стен, Я. Ф. Павлов отчитался перед командиром шуткой. Он сообщил, что дом остался обычным, только с тремя стенами, а главное, теперь появилась вентиляция.

Защитники дома Павлова

Дом Павлова в Сталинграде защищали 24 человека. Но, как утверждает в воспоминаниях И. Ф. Афанасьев, одновременно оборону держали не более 15 человек. Сначала защитники дома Павлова в Сталинграде - это всего лишь 4 человека: Павлов, Глущенко, Черноголов, Александров.

Затем команда получила подкрепление. Принятое фиксированное количество защитников составляет 24 человека. Но, по тем же воспоминаниям Афанасьева, их было немного больше.

Команда состояла из бойцов 9 национальностей. 25-м защитником был Гор Хохлов. Он являлся уроженцем Калмыкии. Правда, после битвы его удалили из списка. По прошествии 62 лет было подтверждено участие и отвага солдата в обороне дома Павлова.

Также список «вычеркнутых» дополняет абхазец Алексей Сукба. В 1944 году солдат по непонятным причинам попал именно в названную команду. Поэтому его фамилия не увековечена на панно мемориала.

Биография Якова Федотовича Павлова

Яков Федотович родился в деревне Крестовой, находящейся в Новгородской области, в 1917 году, 17 октября. После школы, проработав немного в сельском хозяйстве, попал в ряды Красной Армии, где и встретил Великую Отечественную войну.

В 1942 году участвовал в боевых действиях, отстаивая и защищая город Сталинград. Держа в обороне 58 дней жилой дом на площади и истребив вместе с боевыми товарищами противника, удостоился ордена Ленина, двух А также за проявленное мужество получил звание Героя Советского Союза.

В 1946 году Павлов демобилизовался и впоследствии окончил школу при После войны продолжил работу в сельском хозяйстве. 28.09.1981 г. Я. Ф. Павлова не стало.

Дом Павлова в современности

Широкую известность получил дом Павлова в Сталинграде. Адрес на сегодняшний день (в современном городе Волгограде): улица Советская, дом 39.

На вид это обычный четырехэтажный дом с мемориальной стеной с торца. Сюда каждый год приезжают многочисленные группы туристов, чтобы посмотреть на знаменитый дом Павлова в Сталинграде. Фото, изображающее здание из разных ракурсов, регулярно пополняет их личные коллекции.

Фильмы, снятые о доме Павлова

Не оставляет без внимания кинематограф дом Павлова в Сталинграде. Фильм, снятый об обороне Сталинграда, носит название «Сталинград» (2013 год). Тогда знаменитый и талантливейший режиссер Фёдор Бондарчук снял картину, которая может донести до зрителей всю атмосферу военного времени. Он показал весь ужас войны, а также все величие советского народа.

Фильм был удостоен премии американского Международного общества создателей 3D. Помимо этого, он также был номинирован на премии «Ника» и «Золотой Орел». В некоторых номинациях фильм получил награды, такие как «Лучшая работа художника-постановщика» и «Лучшая работа художника по костюмам». Правда, отзывы зрители оставили о картине неоднозначные. Многие не верят ей. Чтобы сложилось правильное впечатление, необходимо все-таки посмотреть этот фильм лично.

Кроме современной киноленты, также было снято множество документальных картин. Некоторые с участием солдат, оборонявших здание. Так, имеется несколько документальных картин, которые рассказывают о советском солдате во время обороны. Среди таковых лента о Гаре Хохолове и Алексее Сукбе. Именно их фамилий нет на Фильм рассказывает подробную историю: как получилось, что их имена не запечатлены навеки.

Культурное отображение подвига

Помимо фильмов, за все прошедшее время также было написано много очерков и мемуаров о подвиге советских солдат. Даже сам Я. Ф. Павлов немного описывал все действия и свои воспоминания о проведенных в обороне двух месяцах.

Самым знаменитым произведением является книга «Дом Павлова», написанная автором Савельевым Львом Исомеровичем. Это своеобразная повесть-быль, которая рассказывает о храбрости и мужестве советского солдата. Книга была признана лучшим произведением, описывающим атмосферу обороны дома Павлова.

Я воспитанница одного из старейших детских домов России, которому 5 декабря 2017 года исполнилось 95 лет. Мне одиннадцать лет, учусь в пятом классе, я член актива музея истории Нижнетагильского детского дома-школы. Мой дом расположен на берегу Тагильского пруда, на окраине города Нижний Тагил. Богатая история даёт мне возможность принять участие в конкурсе «Пионеры страны в тылу в годы Великой Отечественной войны». Наши старшие братья и сёстры оставили в наследство документы, рассказывающие о войне, о периоде жизни воспитанников в суровое время.
К 1941 году, к началу Великой Отечественной войны детский дом имел прочную материальную базу. Своё подсобное хозяйство. Была своя свиноферма, свой коровник, конюшня, сельскохозяйственные угодья. В этом же году был открыт летний трудовой лагерь «Покос», который находился на берегу речки Баранчи. Пионеры вместе с комсомольцами выехали всем домом на лето. Своими силами были построены балаганы - дома, если их так можно было назвать, для проживания. Здесь ребята заготавливали сено для скота, с целью сбережения продуктов питания высаживали на полях верхушки картофеля, другие овощи, обеспечивали себя молоком со своего хозяйства.
Великая Отечественная война внесла свои изменения. В условиях войны педагоги работали над воспитанием большевистских черт характера, помнив при этом, что «…основным качеством советских людей должны быть храбрость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народом против врагов нашей Родины», - из речи И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 года. Старшие воспитанники в числе первых ушли на фронт. В детском доме уделяли большое внимание советскому патриотизму, священному чувству любви к Родине. Дети жили жизнью народа, слушали рассказы воспитателей об образцах героизма советских воинов. Ярким примером является желание ребят трудиться на общее дело - разгрома врага, а именно: во время Великой Отечественной войны в 1942 году мастерские детдома были переоборудованы для приёма завода «Пионер» из Киева. И на базе мастерских Нижнетагильского детского дома был открыт завод «Пионер-2» по выпуску военной продукции, где пионеры со своими наставниками, вчерашними выпускниками, делали гранаты, ударники и запалы к ручным гранатам, в литейных цехах отливали чугунные бомбы, пробочные прессы и другие изделия для фронта. Работали, соблюдая точность, брака не допускали. Царил единый дух патриотизма. Выполняли нормы на 150 - 200 %. На заработанные деньги и деньги сотрудников решили купить танк. Отправили И. В. Сталину телеграмму с просьбой разрешить сделать покупку. И. В. Сталин ответил:

«Ценю патриотические чувства вашего коллектива. Низкий поклон и пожелание успехов».

Танк с надписью «Детдомовцы Нижнего Тагила - фронту» вошел в состав Уральского Добровольческого корпуса. Пионеры учились в школе в первую смену, а во вторую наряду со взрослыми работали в заводе «Пионер -2» по выполнению государственного спецзадания по выпуску военной продукции. Пионеры стремились чем-нибудь помочь: работали на уборке, а материальное поощрение за труд тратили на покупку тёплых вещей для армии, вязали варежки, носки, шили кисеты. Только за 1941 год отправили 50 посылок, в которые вкладывали свои письма, полные любви к бойцам и ненависти к врагам. В ответ получали письма от бойцов и командиров. Ребята тимуровцы заготавливали дрова для семей красноармейцев, ходили по квартирам, помогали по хозяйству, - во всём чувствовалось заботливое отношение. В годы войны была неплохая художественная самодеятельность: ездили с концертами по госпиталям, на призывные пункты. Эти концерты имели огромный успех. «Каждый ваш приезд - для нас большая радость!» - писал комиссар госпиталя, политрук Пётр Богданович Королёв. Стирали для раненых вещи, наводили порядок. Пионеров можно было видеть в школах и детских садах, на призывных пунктах, где они проводили праздники, ставили концерты. Собирали металлолом, заготавливали хвойные иголки, шиповник, чернику из которых получали настой, заваривали чай. Выращивали алоэ, настаивали и давали очень слабым раненым бойцам. Пионеры следовали примеру комсомольцев: помогали в колхозах. Помощь тыла воодушевляла бойцов. А как ребята ждали писем с фронта от своих старших братьев, вместе с директором Зинаидой Фёдоровной Лапенко читали и перечитывали. За годы войны их пришло в детский дом более двух тысяч. Вот строки из них:

«1942 год. Верзаков И. В.
Мы, краснофлотцы, поклялись не пропустить врага к городу Ленина. А если он пройдёт, то только по нашим трупам. Мы оправдаем доверие народа. Будьте уверены в нас, работайте спокойно, уверенно.
1942 год. Бражников А. К.
В январе 1942 года получил ранение, а 15.05.42 года сам выписался из госпиталя. Заверяю друзей и знакомых нашего детского дома, что разобьём ненавистного фашистского шакала.
1942 год. Винник М. П.
Заверяю Вас в том, что я не подкачаю звания воспитанника детского дома, вернусь только с победой.
1943 год. Ганеев К.
Я уже второй год на фронте, уничтожаю эту чёрную свору. Я, как воспитанник детского дома, как артиллерист клянусь в том, что не упаду в грязь лицом, буду бить врага.
1943 год. Верзаков.
Получил от вас письмо и узнал, что детский дом помогает Красной армии. Сообщаю, что с прорывом блокады Ленинград вздохнул полной грудью».

Детский дом жил жизнью военных лет. Воспитанники знали о войне из встреч, с теми, кто был на фронте. Они жили жизнью своего народа. Пионеры показали пример высокого сознания своего патриотического долга перед Родиной, детским домом и фронтом.