Осада троице-сергиевой лавры. Троицкая осада Троицкая осада 1608 1610

Троицкий монастырь сильно мешал тушинцам: он стоял на пути из Москвы в Заволжский край, а по этой дороге провозились в столицу припасы. Иноки вместе с воинами часто перехватывали разъезды тушинцев, а, главное, своею верностью и преданностью царю Василию давали высокий нравственный пример и удерживали многих от измены; стало быть, не одна корысть, но и военные расчеты побуждали тушинцев овладеть богатой лаврой

Доколе будут, - говорили поляки самозванцу,- мешать тебе вороны эти, возгнездившиеся в каменном гробе? Доколе старцы будут вредить нам повсюду? Не только на путях вестников наших хватают, из лесов выходя, как звери, но и смертям лютым предают без пощады; притом и все грады развращают, учат служить царю Шуйскому...

3 октября (23 сентября ст.ст.) 1608 г. Сапега и Лисовский стали под монастырем. У них было тысяч тридцать войска: тут были и польские отряды, и казаки, и русские изменники.

Троице-Сергиева лавра еще при Иване IV была ограждена каменными стенами, вышиной в четыре сажени, толщиной в три, с высокими башнями и глубоким рвом. Предвидя опасность для монастыря, царь заранее послал туда небольшие отряды служилых людей и стрельцов. Всех способных оборонять Троицкую крепость было около трех тысяч, считая и монахов, из которых некоторые, конечно, знали военное дело, так как были из ратных людей. Воеводами были князь Григорий Долгорукий-Роща и дворянин Алексей Голохвастов. Они сожгли монастырские слободы, чтобы ими не воспользовался неприятель. Троице-Сергиева лавра наполнилась множеством народа, лишенного крова: больные, калеки, старцы, женщины, дети искали здесь убежища. Теснота и необходимость прокормить множество людей могли сильно мешать обороне, но иноки всех принимали.

Святой Сергий,- говорили они,- не отвергает несчастных!

Обитель поспешно готовилась к защите: расставлялись пушки на стене; указывались места и обязанности защитникам. Архимандрит Иоасаф, человек кроткий, способный водворять мир и согласие между людом, наполнившим монастырь, привел воевод и всех защитников к присяге над гробом св. Сергия. Все целовали крест на том, что будут "сидеть в осаде без измены!". Друг друга ободряли, клялись умирать, но не сдаваться; дело шло не только о том, чтобы постоять за отечество, но и о том, чтобы не дать святыню, гроб св. Сергия, на поругание "поганым ляхам", ненавистным иноверцам, которые ругались уже не раз над православной святыней.

Напрасно пытались враги склонить обитель к добровольной сдаче, обещая не только пощаду, но и "пожалование от царя Димитрия Ивановича", а в случае сопротивления грозили истреблением; они получили из лавры ответ, который оканчивался такими словами:

Оставить повелеваете христианского царя и хотите нас прельстить ложною, тщетною лестью и суетным богатством! Богатства всего мира не возьмем за свое крестное целование!

Неприятель расположился вокруг монастыря, ставил туры, копал рвы, делал насыпи и открыл огонь из восьмидесяти орудий. К счастью для осажденных, неприятельские пушки были небольшие и значительного вреда не причиняли монастырским стенам.

13 октября неприятель попытался взять лавру приступом. С громкими криками поляки бросились к стенам обители - катили пред собой тарасы на колесах, чтобы защищаться от выстрелов, несли лестницы для приступа. Дело было к вечеру, но все защитники вовремя явились на своих местах и открыли по неприятелю такой огонь из пушек и пищалей, что у него пропала всякая отвага, и он поспешно отступил, побросав даже свои лестницы и тарасы. Убитых и раненых было много. Русские сделали вылазку и захватили брошенные лестницы и тарасы - несколько дней не надо было выходить из ограды за дровами.

Эта удача придала русским духу, а у врага поубавила спеси... Осажденные не только храбро отбивались, но сами делали частые вылазки, нередко приводили пленных и от них добывали сведения о силах и намерениях врагов. Раз от одного пленного проведали, что враги ведут под стену подкопы, хотят взорвать монастырь. Эта весть поразила всех... Страшная мысль, что вот-вот грянет взрыв, томила всех, даже и самых бесстрашных. Долго, сколько ни бились, никак проведать не могли, с какой стороны ведется подкоп; рыли в разных местах под башнями и стенами слуховые колодцы, но не дознались ничего. Страх и томительное ожидание неминучей гибели все сильнее и сильнее обуревали осажденных. Несколько раз делались вылазки, чтобы найти, откуда ведется подкоп, или чтобы добыть "языка", т. е. пленного, который мог бы сказать это. Наконец удалось на одной из вылазок поймать раненого казака, от которого и допытались, что подкоп ведется под Пятницкую башню. Тогда наскоро стали против этой башни строить новое укрепление, чтобы обороняться в случае, если бы врагам и удался взрыв... Стали очищать и рыть потайные подземные ходы. Несколько раз делали вылазки, чтобы найти и уничтожить подкоп, но все напрасно. Наконец двум крестьянам удалось добраться до устья подкопа, еще не доведенного до конца. Они, недолго думая, вскочили туда и зажгли порох; раздался взрыв; погибли и русские удальцы, но работа врагов была уничтожена, и монастырь был спасен от этого подкопа.

Осажденные ободрились, увидев в этом Божие милосердие и заступничество св. Сергия. Церковная служба и пение не умолкали в монастырских церквах.

После неудачного приступа и попытки взорвать монастырь Сапега и Лисовский порешили взять обитель долгой осадой, "измором", как выражались русские.

Наступила зима. Неприятель расположился по избам, наскоро построенным, да по землянкам. Припасы и все нужное для себя поляки добывали грабежом по окрестностям. Из монастыря по-прежнему делались вылазки. Многие из защитников прославились и своей удалью, и силой.

С наступлением зимы все тяжелее становилось "троицким сидельцам". Трудно было добывать дрова; приходилось их брать с бою; иногда шли за ними с оружием в руках и не возвращались... Наконец, от тесноты в монастыре начались болезни. Пока было тепло, толпы народу помещались на открытом воздухе, на дворе, а теперь, как настали холода и морозы, все сбились в тесных каморках и кельях. Теснота была ужасная. В хорошей пище чувствовали уже недостаток. Воду пили испорченную. Открылась цинга: пухли десны, вываливались зубы... У других на теле появлялись раны. От тесноты сильно распространилась зараза. Присмотру не было. Иные заживо гнили. Смертность день ото дня росла. Сначала ежедневно умирало до 20 человек, а потом стали хоронить по тридцать и более в сутки. Похоронное пение и плач раздавались с утра до вечера каждый день... Много троицких "сидельцев" было побито на вылазках, еще больше погибло от болезней. Воины гибли более, чем "едоки", т. е. немощные, старцы, женщины, которых надо было кормить. Из монастыря удалось переслать в Москву челобитную. Воеводы умоляли царя прислать им свежих ратных сил и пороху; Шуйскому трудно было исполнить эту просьбу: он сам был в стесненных обстоятельствах.

В Москве в это время жил келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын (описавший оборону ее со слов защитников). Это был человек очень деятельный и умный. Сильно хлопотал он, чтобы послана была помощь монастырю. Патриарх Гермоген тоже настаивал на этом. Царь послал отряд, но незначительный, человек в шестьдесят. Им удалось пробраться в лавру и пронести туда двадцать пудов пороху.

Горсть этих воинов не могла, конечно, восполнить убыли в людях. Болезнь по-прежнему свирепствовала и смертность росла. На беду, начались несогласия и пререкания между монахами и ратными людьми. Стрельцы жаловались, что старцы плохо их кормят... Но всевозможные невзгоды и бедствия не сломили решимости "троицких сидельцев" умереть, но не сдаться. Прошла зима. Хотя болезни продолжались, но все же стало легче, можно было здоровым больше быть на воздухе и не томиться в тесноте и духоте... Враги упорно продолжали осаду; но осажденные вовсе не помышляли о сдаче, делали даже вылазки, хотя и реже, чем прежде. До обители дошли слухи, что скоро Скопин-Шуйский приведет на выручку Москвы и Троице-Сергиевой лавры большое войско и шведскую вспомогательную рать.

Долгая и бесплодная осада, видимо, начинала уже томить и поляков. Сапега снова попытался взять монастырь приступом; он знал, что уж немного оставалось защитников. 27 мая неприятельский стан пришел в движение... Многие всадники объезжали обитель, видимо высматривая что-то; другие гарцевали на своих конях пред монастырем и грозили своими саблями...

Осажденные поняли, что будет приступ, и стали готовиться к отпору. Монахи взяли оружие в руки; женщины стали на стенах с камнями, огнем, смолою, серою и известью. Архимандрит со старейшими монахами молился в церкви. Наконец, к ночи, в сумерках, начался приступ.

Поляки, по сказанию Авраамия Палицына, вечером, когда стемнело, стали тайком подбираться к стенам, некоторые даже ползком, "аки змии", и везли с собой лестницы, туры и всякие "стенобитные хитрости" (машины). Несколько времени хранилась полная тишина... Вдруг грянул пушечный выстрел. Это был знак к нападению. Тогда с громким криком и трубным звуком бросились враги к монастырским стенам, думали дружным нападением завладеть ими. Но осажденные стали разить нападавших из пушек и пищалей, не допускали их ставить лестницы к стене, метали в ляхов камни, обдавали их кипящей смолой, бросали в них зажженную серу и засыпали глаза им известью. С рассветом неприятель отступил с большим уроном, ничего не добившись... Осажденные в свою очередь выскочили из ворот и ударили на отступавших и захватили несколько десятков пленных. На следующий день Сапега повторил приступ, но опять безуспешно.

Этим и кончились попытки поляков силой овладеть Троице-Сергиевой лаврой.

Ни пушечные обстрелы, ни приступы, ни подкопы, ни лазутчики не помогли полякам овладеть лаврой на протяжении 16-месячной ее осады. Мужественные защитники обители, терпя голод, холод и болезни, оставаясь порой числом до 200 человек, выстояли и 22 (12 ст.ст.) января 1610 г. радостно встретили войска князя-освободителя М.В. Скопина-Шуйского.

И еще не раз твердая духом Лавра помогала русскому народу одолеть смутное время. Так случилось и в переломное время сражений за освобождение Москвы от поляков, когда вызвавшиеся помочь казаки «не только не помогали, но и похвалялись разорить дворянские полки. Слыша это, архмандрит Дионисий и келарь Авраамий... обещали казакам всю Сергиеву казну отдать, если постоят, и поможет им Господь... Казаки за это с радостью обещались за веру Христову стоять и головы свои положить...».

Когда же поляки были разбиты, то «архимандрит Дионисий с соборными старцами Троицкой лавры во исполнение обещания, данного казакам, отправили им в заклад в тысячу рублей сокровища святого Сергия - ризы церковные, епитрахили в окладах и церковную утварь. Когда казаки увидели эту посылку, то их православные сердца дрогнули. Они поспешили вернуть ее в монастырь и отправили в него грамоту, обещая все претерпеть, но от Москвы не отходить».

Троице-Сергиева Лавра, в церковной литературе обычно Свято-Троицкая Сергиева Лавра - крупнейший православный мужской ставропигиальный монастырь России (РПЦ), расположенный в центре города Сергиев Посад Московской области, на реке Кончуре. Основан в 1337 г. преподобным Сергием Радонежским.
В средние века, в отдельные моменты истории, играл заметную роль в политической жизни Северо-Восточной Руси; был опорой московских правителей. Согласно принятой церковной историографии, принимал участие в борьбе против татаро-монгольского ига; противодействовал сторонникам правительства Лжедмитрия II в Смутное время.
Осада Троице-Сергиева монастыря войсками Лжедмитрия II продолжалась почти шестнадцать месяцев - с 23 сентября 1608 по 12 января 1610, когда она была снята войсками Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Якоба Делагарди.
К периоду Смутного времени Троице-Сергиев монастырь уже был влиятельным религиозным центром, обладателем богатейшей сокровищницы и первоклассной военной крепостью.
Монастырь окружали 12 башен, соединённых крепостной стеной протяженностью 1250 метров, высотой от 8 до 14 метров, толщиной 1 метр. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля. Укрепившись под Москвой, Лжедмитрий II и поддерживавшие его польские силы, предприняли попытку организовать её полную блокаду. Занятие монастыря и последующий контроль над ним обеспечивали полную блокаду Москвы с востока и контроль над северо-восточными районами Руси, захват сокровищ монастыря позволял укрепить финансовое положение, а привлечение на свою сторону влиятельной монастырской братии сулило окончательное крушение авторитета царя Василия Шуйского и последующее венчание на царство Лжедмитрия II.
Для решения этой задачи к монастырю было направлено объединённое польско-литовское войско гетмана Яна Сапеги, усиленное отрядами их русских союзников-тушинцев и казаков под командованием полковника Александра Лисовского. Данные о числе этих войск расходятся (по одним источникам - около 15 тысяч человек, по другим данным - до 30 тысяч человек).
Правительство Василия Шуйского заранее направило в монастырь стрелецкие и казачьи отряды воеводы Григория Долгорукова-Рощи и московского дворянина Алексея Голохвастова. Оборонявшиеся насчитывали к началу осады до 2300 человек ратных людей и около 1000 тысячи крестьян соседних сёл, паломников, монахов, служителей и работников монастыря, принявших активнейшее участие в его защите.
Руководители польско-литовского войска не ожидали упорной обороны монастыря, основываясь на массовом неприятии населением Руси царствования Василия Шуйского и параличе российской государственной власти. Поэтому отказ русского гарнизона сдать Троице-Сергиев монастырь без сопротивления поставил их в трудное положение. Первым делом осаждавшим пришлось спешно сооружать собственные укреплённые лагеря и готовиться к трудностям штурма, одновременно пытаясь вступить в переговоры с осаждёнными. Однако в последнем вопросе Сапегу ожидала неудача - архимандрит монастыря Иоасаф в ответном послании ему поставил во главу угла не исполнение присяги царю Василию Шуйскому, а защиту православия и обязанность «верно служить государю, который на Москве будет». Копии этого послания в виде грамот широко распространялись по Руси, сыграв значительную роль в росте национального самосознания русского народа. Таким образом, оборона монастыря с самого начала приобрела в глазах самих осаждённых и в глазах русского общества того времени общенациональный, глубоко государственный характер, умноженный на значение вооружённой защиты одной из главных православных святынь.

В ночь на 1 ноября 1608 года была предпринята первая попытка штурма одновременной атакой с трёх сторон. Прицельным огнём многочисленной русской артиллерии штурмующие были остановлены и обращены в бегство. В ходе последующей вылазки были уничтожены разрозненные группы тушинцев, укрывавшиеся во рвах. Первый штурм окончился полным провалом с значительным уроном для осаждавших.
С января 1609 года ухудшилось положение осаждённых - из-за отсутствия продовольственных запасов началась цинга. Уже в феврале смертность достигала до 15 человек в сутки. Также стали истощаться немногочисленные запасы пороха. Получивший об этом информацию гетман Ян Сапега начал подготовку к новому штурму, планируя подрыв крепостных ворот заготовленными мощными петардами. Хотя к тому времени силы гарнизона уменьшись более чем втрое с начала осады, правильная их расстановка в местах ударов противника и на этот раз позволила отстоять монастырь. Штурмующие были отбиты в ночном бою, при последующей вылазке в плен захвачено более 30 человек. Но число воинов среди осажденных уменьшилось до 200 человек. Поэтому Сапега сразу же стал готовить третий штурм. За счет присоединения действовавших в окрестностях отрядов тушинцев, он довёл численность своего войска до 12000 человек. На этот раз атака должна была осуществляться со всех четырёх сторон, чтобы добиться полного раздробления ничтожных сил гарнизона.

По мере поредения рядов защитников, уныние начало овладевать слабейшими и стали даже раздаваться голоса, что лучше сдаться врагу добровольно, ибо нельзя уже послать в Москву за помощью, которая бы подоспела к весне, к возобновлению военных действий.

По преданию, Преподобный Сергий, чтобы поддержать мужество и ободрить малодушных, явился пономарю Иринарху и сказал ему:

– Скажи братии и всем ратным людям: зачем скорбеть о том, что невозможно послать весть в Москву? Сегодня, в третьем часу ночи, я послал от себя в Москву, в дом Пречистой Богородицы и ко всем Московским чудотворцам, трёх моих учеников: Михея, Варфоломея и Наума. Враги видели посланных, спросите: почему они не схватили их?

Иринарх рассказал об этом видении. Все стали расспрашивать стражу - не видел ли кто посланных из монастыря? Выяснилось, что неприятельская стража действительно видела трёх старцев и стала их преследовать, надеясь быстро настигнуть их, так как кони под старцами были очень плохи. Но преследовавшие обманулись: кони под старцами неслись, как будто крылатые. Враги не смогли нагнать их.

В это время в Обители был один больной старец. Услыхав о чуде, он стал размышлять, на каких таких конях были посланные Сергием старцы и действительно ли всё это было? Тогда явился ему Преподобный и сказал, что он послал старцев на трёх слепых лошадях, которые вследствие недостатка корма были выпущены за монастырскую ограду. После чего он исцелил старца от болезни и вместе с тем от неверия.

По преданию, в этот самый день в Москве видели едущего старца, за которым следовало двенадцать возов, наполненных печёным хлебом. Москва тогда тоже была осаждена врагами и терпела нужду в хлебе. Старец с возами и спутниками направлялся к Богоявленскому монастырю, где тогда было лаврское подворье. Видевшие это дивились и недоумевали:

– Кто этот Старец и его спутники, и как прошли они сквозь неприятельское войско?

Старец же приветливо отвечал:

– Всё из дома Пресвятой и Живоначальной Троицы.

Когда же его спросили, что происходит в Обители Преподобного Сергия, старец отвечал:

– Не предаст Господь имени своего в поношение, только сами вы, братие, не смущайтесь и не предавайтесь отчаянию.

Между тем, по Москве стал распространяться слух о прибывших из Обители Сергия. Сам царь Василий спрашивал, почему к нему не привели их? Множество народа стало стекаться к Богоявленскому монастырю, но там никто не видел прибывших. Когда же в этом монастыре оказалось вдруг большое изобилие хлеба, тогда поняли, что то было явление Преподобного Сергия.

Так в народном сознании преломлялась духовная помощь Преподобного.

Источник Знамя Преподобного Сергия Радонежского. Яровская Н. (Рерих Е.И.)
Исторические исследования говорят о том, что роковую роль для осаждающих сыграла запутанная система сигнала к штурму - одни отряды бросились на штурм после первого выстрела, другие - после последующих. В темноте порядки штурмующих смешались. Артиллерия осаждённых открыла огонь по полю сражения, усиливая суматоху и возникшую панику. Сражение между осаждавшими перешло в кровавую резню друг друга. Численность перебитых друг другом составила сотни человек. В войске осаждавших произошёл раскол. Осаждённые, напротив, были уверены, что чудесное спасение монастыря стало результатом божественного заступничества и что конец осады близок.
Зная о движении из Новгорода к монастырю войск Михаила Скопина-Шуйского, Сапега приказал спешно снять осаду. 12 января 1610 года польско-литовские отряды отошли от монастыря в сторону Дмитрова. Там они были настигнуты и разбиты русским отрядом воеводы Ивана Куракина. В результате Сапега привёл обратно к Лжедмитрию II немногим более 1000 человек.
В осаждённом монастыре к концу осады осталось не более 1000 человек из бывших там к началу осады, из них численность гарнизона составила менее 200 человек.
Благополучное окончание осады оказало значительное влияние на настроения населения, подняло боевой дух войска, которое впервые за время Смуты дало столь решительный отпор иноземным захватчикам.

Самое начало XVII века было отмечено в России тяжелой экономической обстановкой. Массовый голод способствовал возникновению протестных настроений, которые вылились в мощное крестьянское выступление под предводительством Ивана Болотникова. Сложной обстановкой в России воспользовались польско-литовские феодалы. В 1604 году они выдвинули в качестве своегоставленника на русский престол самозванца Лжедмитрия I и вторглись в пределы русских земель. После свержения первого появился второй самозванец, "тушинский вор" Лжедмитрий II. Его отряды и польская армия блокировали Москву с юга и запада и стремились отрезать подстуы к ней с севера, где форпостом защиты столицы являлся Троице-Сергиев монастырь.

В крепости находился сильный отряд воинов под предводительством воевод Г. Б. Долгорукова-Рощи и Л. И. Голохвостова, посланный сюда царем для поддержки крепости. Крепость была хорошо вооружена, о чём свидетельствуют найденные впоследствии артефакты: пушки и пищали разных калибров, ядра, осадные котлы для варки смолы, различные виды холодного оружия и специально изобретённые колючки, так называемый "троицкий чеснок",которые разбрасывались под копыта вражеской коннице.

Отряд тушинцев в 15 тысяч человек во главе с воеводами Сапегой и Лисовским в сентябре 1608 года подошел к стенам крепости. Так началась шестнадцатимесячная осада. Враги тщательно подготовились к ней, их войска превосходили русских численностью и были хорошо вооружены. На карте, представленной в музее, подробно изображен план ведения осады крепости. События того времени иллюстрируют также картины, литографии п рисунки. Они рассказывают о подлинном героизме защитников крепости, основную силу которых составляли крестьяне и ремесленники из соседних сел и деревень, сожженных и покинутых жителями при подходе врагов. Способных сражаться было около 2400 человек, а остальные осажденные - женщины, дети и старики.

Поляки предложили осажденным сдаться, по защитники крепости отвечали, что даже десятилетний отрок посмеётся над этим, что нет пользы человеку «возлюбить тьму больше света и переложить ложь на истину, и честь на бесчестие, и свободу на горькую работу».

Тогда враги решили взять крепость приступом. Первый большой приступ был предпринят Сапегой 13 октября 1608 года. В течение всей осени продолжались частые атаки, но крепость оставалась неприступной. Не помог подкоп, который сделали поляки под одну из башен. О подкопе стало известно от пленных солдат, и два крестьянина подмонастырского села Клементьева Никон Шилов и Слота взорвали его, пожертвовав своими жизнями. Прославились своим геройством и другие защитники крепости. Например, крестьянин Суета вступил в поединок с целым вражеским отрядом, прорвавшимся к Водяным воротам.

Тяжело приходилось осажденным в стенах монастыря. Они жестоко страдали от голода, недостатка воды, вражеского обстрела, цинги и других болезней. Дрова и продовольствие добывали с боями. О голоде, болезнях, измепах среди бояр, дворян и даже монахов сообщала в своем письме Ксения Годунова, находившаяся во время осады крепости в монастыре.

Беззаветный героизм защитников крепости и помощь отряда под командованием талантливого молодого полководца М. В. Скопина-Шуйского сделали свое дело: осада была снята, интервенты в январе 1610 года отступили.

Вскоре по всей русской земле прокатилась волна общенародного отпора врагу. Пример исключительного героизма показали защитники древнего Смоленска. Борьбу против польско-литовских войск пыталось организовать первое народное ополчение. Но решительную победу над интервентами осуществили лишь в 1612 году войска второго народного ополчения под предводительством Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского.

В Троице-Сергиевом музее как реликвии хранятся вещи замечательного русского патриота - серебряная пороховница князя Д. Пожарского и уздечка с его боевого коня, подаренные монастырю в память о героической борьбе в 1612 году. Тогда народное ополчение на несколько дней останавливалось у стен монастыря.

Однако война еще не кончилась. В 1618 году к монастырю подходили со своими войсками ван Чаплинский и королевич Владислав, но на осаду русской твердыни не решились.

Троице-Сергиева лавра. Современный вид

Крепость Троице-Сергиева монастыря являлась примером стойкости и мужества для других подмосковных сторожей.В 1611-1612 годах здесь составляли и размножали грамоты с призывом к общенародной борьбе синтервентами. В составлении грамот принимал участие архимандрит Троицкого монастыря Дионисий.

Обороне монастыря посвящено одно из значительных литературных произведений начала XVII века - "Сказание", написанное одним из братьеы Палицыных. Братья дионисий и Авраамий Палицыны также вложили в монастырь серебрянную чарку с надписью.

В 1618 году интервенция окончилась. В селе Деулине было заключено перемирие с Польшей сроком на 11 лет. В память этого знаменательного события была построена деревянная церковь.

После окончания интервенции хозяйство монастыря быстро восстанавливается. Вступившая на престол династия Романовых подтвердила прежние права и феодальные привилегии Троицкого монастыря. Уже к середине XVII века его богатства приумножились. Троице-Сергиев монастырь по данным 1641 года занял первое место среди всех других монастырских общин по количеству принадлежащих ему крестьянских дворов (16 811). Его богатства намного превышали владения Романовых (7689 дворов) и патриарха (6481 двор). Вторая половина XVII века прошла для монастыря относительно спокойно. Монастырь, будучи крупнейшим землевладельцем, сосредочил немалые силы на ревизии и организации управления всем своим разросшимся хозяйством, зачастую остававшимся без присмотра в отдалённых губерниях и уездах.

Л.Э.Калмыкова, О.В.Круглова, Т.В.Николаева, Л.М.Спирина, Л.Ф.Трускова

Оригинал взят у slovenorus14 в 12.01.1610 (25.01). - Конец осады Троице-Сергиевой Лавры поляками (1608-1610)

Оборона Троице-Сергиевой Лавры

В Смутное время начала XVII века наша знаменитая духовная твердыня Троице-Сергиева обитель явила собою также и пример должного сопротивления врагам-еретикам. Обитель преподобного Сергия - главный оплот Православия и средоточие всех путей к северу - была выстроена во имя Живоначальной Троицы в 64 верстах от Москвы. Лавра со времени Иоанна Грозного была обнесена каменными стенами вышиной в четыре и толщиной в три сажени, с башнями, острогами и глубоким рвом.

23 сентября 1608 г. командующий польскими войсками Ян-Петр Сапега приступил к осаде Троице-Сергиевой лавры, этого "курятника", как называли ее с презрением поляки. Вначале у Сапеги вместе с Лисовским было до 30.000 человек (поляков и войск "вора" - Лжедмитрия II), но так как осада затянулась и Сапега вынужден был рассылать отряды в разные стороны, то иногда у него бывало не более 10 000 человек.

Защитников же лавры было всего около полутора тысячи человек, в том числе дворян, боярских детей, казаков и разных людей - 1300 человек и до 200 человек иноков, способных носить оружие, из которых многие были прежде воинами и теперь поверх ряс надели ратные доспехи. В лавру, кроме того, собралось множество стариков, женщин и детей из окрестных деревень и сожженных вокруг монастыря посадов, так что теснота в ней была большая. Затем здесь же находилась бывшая королева ливонская Мария Владимировна, в иночестве Марфа, и инокиня Ольга - в миру царевна Ксения Борисовна Годунова. Архимандритом монастыря был доблестный старец Иосаф, а воеводами - окольничий князь Григорий Борисович Роща-Долгорукий и дворянин Алексей Голохвастов.

Продовольствием и боевыми припасами монастырь был снабжен довольно обильно, но было мало заготовлено дров.

Архимандрит Иосаф привел воевод и всех ратных людей к присяге у гроба преподобного Сергия, что они будут биться крепко и "без измены" против врагов Православия и Отечества, и затем повелел непрестанно совершать богослужение и пение молебнов св. Сергию. Защитники же его обители готовились всеми силами к отражению врага. Одна половина их всегда находилась на стенах и башнях, вооруженная пушками и пищалями, а другая предназначалась для замены убитых и больных и для производства вылазок; во главе этих вылазок часто становились храбрые иноки.

Вместе с тем иноки деятельно рассылали грамоты в неприятельский стан к казакам и русским "ворам", убеждая их покаяться и отложиться от врагов нашей веры.

Все первоначальные попытки овладеть обителью приступом были отбиты. Скоро поляки с негодованием стали писать "вору" в Тушино про иноков Сергиевой лавры, что эти «черные вороны.., возгнездившиеся в гроб каменный, и докуда седатые пакоствуют нами повсюду...».

На предложение поляков сдаться, с угрозой в противном случае взять монастырь и предать его защитников смерти, Иосаф отвечал: «Да ведает ваше темное державство, что напрасно прельщаете Христово стадо, православных христиан. Какая польза человеку возлюбить тьму больше света и преложить ложь на истину: как же нам оставить вечную святую истинную свою православную христианскую веру греческого закона и покориться еретическим законам, которые прокляты четырьмя вселенскими Патриархами? Или какое приобретение оставить нам своего православного государя Царя и покориться ложному врагу, и вам латыне иноземной, уподобиться жидам или быть еще хуже их?».

Убедившись, что придется провести зиму под стенами обители, Сапега стал укрепляться и с 3 октября в продолжение шести недель вел пальбу из 63 пушек с тем, чтобы разрушить стену. Однако большинство ядер летело мимо зданий и падало в пустыри или монастырские пруды.

Видя в малоуспешных действиях вражеских пушек явное доказательство милости Божией к обители св. Сергия, все укрепились духом в ожидании приступа, исповедались и приобщились Святых Тайн; многие приняли пострижение, чтобы умереть в иноческом чине. Несмотря на неприятельский огонь, вдоль стен обители ежедневно совершались крестные ходы со святыми иконами...

Ни пушечные обстрелы, ни приступы, ни подкопы, ни лазутчики не помогли полякам овладеть лаврой на протяжении 16-месячной ее осады. Мужественные защитники обители, терпя голод, холод и болезни, оставаясь порой числом до 200 человек, выстояли и 12 января 1610 г. радостно встретили войска князя-освободителя М.В. Скопина-Шуйского.

И еще не раз твердая духом Лавра помогала русскому народу одолеть смутное время. Так случилось и в переломное время сражений за освобождение Москвы от поляков, когда вызвавшиеся помочь казаки «не только не помогали, но и похвалялись разорить дворянские полки, - пишет И.Е. Забелин. - Слыша это, архмандрит Дионисий и келарь Авраамий... обещали казакам всю Сергиеву казну отдать, если постоят, и поможет им Господь... Казаки за это с радостью обещались за веру Христову стоять и головы свои положить...».

Когда же поляки были разбиты, то «архимандрит Дионисий с соборными старцами Троицкой лавры во исполнение обещания, данного казакам, отправили им в заклад в тысячу рублей сокровища святого Сергия - ризы церковные, епитрахили в окладах и церковную утварь. Когда казаки увидели эту посылку, то их православные сердца дрогнули. Они поспешили вернуть ее в монастырь и отправили в него грамоту, обещая все претерпеть, но от Москвы не отходить».

Оборона Москвы. Тушинский лагерь

Оборону столицы возглавил сам царь Василий. У него набралось 30-35 тыс. ратников. Чтобы не подпускать противника к городу, они заняли позиции на Ходынке и Пресне. Но на генеральное сражение Шуйский не решался. Вступил в переговоры с гетманом Рожинским (Ружинским) и задержанными в Москве польскими послами Гонсевским и Олесницким. Василий Шуйский предложил серьёзные уступки: соглашался заплатить наемникам Рожинского, соглашался отпустить на родину поляков, задержанных в России после свержения Лжедмитрия I, и после этого подписать договор о мире с Польшей. При этом польский король Сигизмунд должен был отозвать из стана Лжедмитрия своих подданных (хотя многие из польских шляхтичей действовали на свой страх и риск и в Польше считались мятежниками и преступниками). Польские послы тоже соглашались на все, лишь бы получить свободу и вырваться из России.

Царское войско за две недели переговоров расслабилось, люди были уверены, что вот-вот подпишут мир. А гетман Рожинский воспользовался этим и 25 июня 1608 г. атаковал царских воевод. Польская конница смяла полки Шуйского на Ходынке и погнала, надеясь на их плечах ворваться в город. Но у Ваганькова вражескую конницу встретили огнем московские стрельцы, и заставили повернуть назад. Царские войска перешли в контратаку. Оторваться от легкой татарской конницы польские латники не смогли, и их гнали до р. Химки. Затем поляки снова пытались атаковать, но без успеха. Обе стороны понесли большие потери, и от дальнейших атак Рожинский отказался, стал укреплять Тушинский лагерь.

Вместо царских палат в Кремле Лжедмитрию пришлось довольствоваться наскоро срубленными бревенчатыми хоромами в Тушино, расположенном в нескольких верстах к северо-западу от столицы в месте впадения в Москву-реку небольшой речки Сходни. Здесь же стала заседать его «Боярская дума» во главе с Михаилом Салтыковым и Дмитрием Трубецким, работали «приказы», отсюда отряды тушинцев уходили воевать и грабить непокорившиеся «царику» русские города и земли. В Тушино привезли к самозванцу отбитую и царского отряда жену первого Лжедмитрия Марину Мнишек. Она на удивление быстро поладила с тушинским «царем» и публично признала его своим мужем. А затем тайно обвенчалась с ним в отряде Сапеги (венчание совершил её духовник-иезуит). За это Юрию Мнишеку Лжедмитрий II жаловал 14 городов, в том числе Чернигов, Брянск и Смоленск, и обещал при вступлении на престол 300 тысяч рублей золотом. Супружеский союз поднял авторитет самозванца. Однако реальной власти у него не было: в тушинском лагере управляли действовавшие при «царьке» так называемые «децимвиры» - десять шляхтичей - представители польского войска. Фактическим руководителем Тушинского лагеря, действовавшим от имени номинального «царика», был гетман Роман Рожинский. Выделялся атаман казаков Иван Заруцкий.

Огромную власть приобрел крупнейший литовский магнат Ян Сапега, который привёл мощный отряд в 7,5 тыс. человек. Ян Сапега был признан вторым гетманом Лжедмитрия II наряду с Рожинским. Между ними был произведён раздел сфер влияния. Гетман Рожинский остался в Тушинском лагере и контролировал южные и западные земли, а гетман Сапега вместе с паном Лисовским стал лагерем под Троице-Сергиевым монастырём и принялся распространять власть «царя Дмитрия» в Замосковье, Поморье и Новгородской земле.

Наконец, в Тушине появился и свой нареченный патриарх - Филарет (Романов), отец будущего царя Михаила Фёдоровича. Будучи ростовским епископом, он был захвачен тушинцами при взятии Ростова в октябре 1608 года и с позором, на дровнях и привязанный к распутной женщине, был привезён в Тушино. Однако Лжедмитрий осыпал его, как своего мнимого свойственника, милостями, назначив патриархом. Филарет в качестве патриарха начал совершать богослужения и рассылать по областям окружные грамоты. Видя такой пример, в Тушино во множестве устремились представители духовенства.

Войско самозванца серьёзно увеличилось, подходили новые польские отряды, казаки, восставшие крестьяне и холопы. Численность поляков достигла 20 тыс. человек, казаков - 30 тыс. воинов, было около 18 тыс. татар. Всего войско достигло около 100 тыс. человек. Однако точное число не знали и сами командиры - одни уезжали в экспедиции и на грабежи, другие приезжали.

25 июля 1608 года царь Василий Шуйский заключил с польским королем Сигизмундом III договор о перемирии на 3 года и 11 месяцев. Он обязался отпустить на родину поляков, задержанных после майского переворота 1606 года в Москве, в том числе Марину Мнишек с отцом. Польша обязывалась отозвать из Русского государства поляков, сражавшихся на стороне самозванца. Царь Василий надеялся, что тем самым «тушинский вор» лишится поддержки сильных польских отрядов. Но польская сторона не выполнила условий перемирия. Польские войска продолжили воевать на стороне самозванца.

Почти полтора года продолжалась осада Москвы тушинцами. Между столицей и тушинским лагерем установились странные отношения. Оба царя, Василий и «Димитрий», не препятствовали боярам и служилым людям отъезжать к своему противнику, в свою очередь, стараясь щедрыми посулами и подарками переманить бояр, дворян и дьяков из вражеского лагеря. В поисках чинов, наград, поместий и вотчин многие видные вельможи переезжали из Москвы в «стольное» Тушино и обратно, заслужив в народе меткое прозвище «тушинских перелетов».

Под властью тушинского «царя» оказались обширные территории. На северо-западе самозванцу присягнули Псков и его пригороды, Великие Луки, Ивангород, Копорье, Гдов, Орешек. Основной базой Лжедмитрия II по-прежнему оставалась Северщина и юг с Астраханью. На востоке власть тушинского «вора» признали Муром, Касимов, Темников, Арзамас, Алатырь, Свияжск, а также многие северо-восточные города. В центральной части самозванца поддержали Суздаль, Углич, Ростов, Ярославль, Кострома, Владимир и многие другие города. Из крупных центров только Смоленск, Великий Новгород, Переславль-Рязанский, Нижний Новгород и Казань остались верны царю Василию Шуйскому. В Костроме польские отряды, заставлявшие присягать Лжедмитрию, сначала разорили Богоявленско-Анастасиин монастырь, а потом заняли Ипатьевский монастырь. Правда, некоторые города присягали самозванцу лишь для того, чтобы избежать налетов его бандформирований. И даже бояре, верные царю Шуйскому, писали в свои вотчины, чтобы их старосты признали Лжедмитрия во избежание разорения. Таким образом, фактически Россия в это время распалась на два враждующих государственных образования.

Ситуация в Москве была тяжелая. Осенью 1608 году бегство из Москвы приняло повальный характер - особенно после того, как в конце сентября Сапега разбил под Рахмановым двинутый против него отряд, и осадил Троице-Сергиев монастырь. Недовольство царем Василием зрело уже и в самой Москве - мол, восстановил против себя «всю землю», довел дело до осады. Ухудшал ситуацию начавшийся голод. Это привело к восстаниям и нескольким попыткам свержения Шуйского: 25 февраля, 2 апреля и 5 мая 1610 года. Но жители столицы знали, что прежнего «Дмитрия» нет в живых, и видели, что за банды и «воры» пришли к ним. Поэтому сдаваться не собирались. Царь Василий Шуйский, не пользовавшийся популярностью ни у бояр, ни у дворян, держался у власти потому, что его противники в среде московской знати, боясь масштабной крестьянской войны, не решались на государственный переворот. Им казалось легче договориться с поляками или шведами.

Героическая оборона Троице-Сергиева монастыря

Тушинцы, стремясь полностью блокировать Москву, решили перерезать к ней все дороги и тем самым прекратить подвоз продовольствия. Сил для этого у них было достаточно. В начале сентября на север от столицы отправилось войско гетмана Сапеги, насчитывавшее около 30 тысяч пехоты и конницы, чтобы перерезать дороги на Ярославль и Владимир. Войска Хмелевского из Каширы пошли на юг с целью овладеть Коломной. Восточнее Москвы они должны были соединиться. Разбив войско царского брата Ивана Шуйского, Сапега 23 сентября подошел к Троице-Сергиеву монастырю. Тушинцы предвкушали обильную добычу, надеясь разграбить богатую монастырскую казну. Однако они ошиблись. На предложение сдаться русские воины гордо ответили, что не откроют ворота, даже если бы им пришлось сидеть в осаде и терпеть лишения десять лет. Началась знаменитая 16-месячная оборона монастыря, которая продолжалась до января 1610 г., когда она была снята войсками Михаила Васильевича Скопина-Шуйского и Якоба Делагарди.

Троице-Сергиев монастырь (как и многие другие монастыри) был мощной крепостью и взять его с ходу было нельзя. У поляков сначала имелось 17 орудий, но все они были полевыми, почти бесполезными для ведения осады сильной крепости. Монастырь окружали 12 башен, соединённых крепостной стеной протяженностью 1250 метров, высотой от 8 до 14 метров. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля. Правительство Василия Шуйского успело заранее направить в монастырь стрелецкие и казачьи отряды под началом воеводы князя Григория Долгорукова-Рощи и московского дворянина Алексея Голохвастова. Гарнизон крепости насчитывал к началу осады до 2300 человек ратников и около 1000 крестьян соседних сёл, паломников, монахов, служителей и работников монастыря.

Руководители польско-литовского войска не ожидали упорной обороны монастыря и не были готовы к длительной осаде. Первым делом осаждавшим пришлось спешно сооружать собственные укреплённые лагеря и готовиться к осаде, одновременно пытаясь склонить гарнизон к сдаче. Однако Сапегу ожидала неудача. Архимандрит монастыря Иоасаф отказался нарушить присягу царю Василию. С октября 1608 года начались боестолкновения: осаждённые делали вылазки, пытались отсечь и уничтожить мелкие группы противника на строительных работах и заготовке фуража; поляки боролись с русскими лазутчиками, вели подкоп под стены крепости.

В ночь на 1 (11) ноября 1608 года была предпринята первая попытка штурма монастыря одновременной атакой с трёх сторон. Войска самозванца зажгли одно из передовых русских деревянных укреплений и бросились в атаку. Однако сильным огнём многочисленной русской артиллерии противник был остановлен и обращен в бегство. Затем русский гарнизон сделал сильную вылазку и уничтожил несколько отрядов тушинцев, которые укрылись во рвах. Таким образом, первый штурм окончился полным провалом со значительным уроном для осаждавших.

Гетман Ян Пётр Сапега

Войска Сапеги перешли к осаде. Русский гарнизон продолжал делать вылазки. В декабре 1608 - январе 1609 г. наши ратники сильными вылазками захватили часть запасов продовольствия и фуража противника, разгромили и подожгли несколько застав и укреплений осаждавших. Однако и гарнизон понес серьёзные потери. Возникли раздоры в гарнизоне монастыря между стрельцами и монахами. Появились также перебежчики к противнику из числа гарнизона, в том числе дворяне и стрельцы. В январе 1609 г. тушинцы чуть было не взяли крепость. Во время одной из вылазок тушинцы атаковали из засады и отрезали наш отряд от крепости. Одновременно часть войск противника ворвалась в открытые ворота монастыря. Положения спасла многочисленная артиллерия крепости, которая своим огнем расстроила ряды вражеского войска. Благодаря поддержке артиллерии, вышедший на вылазку отряд стрельцов смог пробиться назад, потеряв несколько десятков бойцов. А ворвавшиеся в Троице-Сергиев монастырь всадники не смогли развернуться на узких улочках между постройками, и попали под удар простого люда, который обрушил на противника град из камней и бревен. Противник был разбит и отброшен.

Тем временем ухудшилось положение польско-казацкого войска Сапеги и Лисовского. Зимой стало труднее добывать продовольствие, началась цинга. Стали истощаться немногочисленные запасы пороха. Войска Сапеги не было готово к осаде сильной крепости, соответствующих запасов и снаряжения не было. Усилились раздоры в войске осаждающих, между поляками, наемниками и казаками. В результате гетман Сапега решился на второй штурм, планируя подрыв крепостных ворот заготовленными мощными петардами.

Сапега для гарантии успеха внедрил в монастырь перебежчика поляка Мартьяша с заданием войти в доверие к русскому воеводе, и в решающий момент вывести из строя часть крепостной артиллерии. Участвуя в вылазках и стреляя из пушек по тушинцам, Мартьяш действительно вошел в доверие к воеводе Долгорукому. Но накануне штурма, назначенного на 8 июля, в монастырь прибыл перебежчик, который сообщил о лазутчике. Мартьяш был схвачен и под пыткой сообщил все известное ему о предстоящем штурме. В результате, хотя к тому времени силы русского гарнизона уменьшись более чем втрое с начала осады, воины Долгорукова выдержали атаку. Они были расставлены в местах, где ожидались атаки противника, это позволило отразить второй штурм. Тушинцы были отброшены в ночном бою.

Однако число профессиональных воинов гарнизона крепости уменьшилось до 200 человек. Поэтому Сапега стал готовить третий штурм, мобилизовав все имеющиеся у него силы. На этот раз атака должна была осуществляться со всех четырёх сторон, чтобы добиться полного раздробления слабых сил гарнизона. На одном из направлений нападающие должны были прорваться за укрепления и просто смять маленький гарнизон монастыря. Штурм был назначен на 7 августа 1609 года.

Видевший приготовления противника к нему воевода Долгорукий вооружил всех крестьян и монахов, приказал вынести на стены весь порох, но шансов на успех сражения практически не было. Осаждённых могло спасти только чудо, и оно произошло. Тушинцы запутались в сигналах (орудийные выстрелы), одни отряды бросились на штурм после первого выстрела, другие - после последующих, смешались. Немецкие наемники приняли русских тушинцев за гарнизон и сцепились с ними. В другом месте польская конница приняла тушинцев за делающий вылазку гарнизон монастыря и атаковала их. Сражение между осаждавшими перешло в кровавую резню друг друга. Численность перебитых друг другом составила сотни человек. Артиллерия крепости открыла сильный огонь на звуки боя. В итоге штурмующие колонны смешались, запаниковали и отступили. Таким образом, несогласованность действий тушинцев и «дружеская резня» сорвали решительный штурм.

Провал штурма и взаимная резня, общий провал захвата богатого монастыря, который все надеялись пограбить, окончательно раскололи лагерь тушинцев, где уже давно тлела взаимная неприязнь. В войске Сапеги произошёл раскол. Многие атаманы тушинцев увели свои войска от Троице-Сергиева монастыря, в оставшихся отрядах дезертирство приобрело массовый характер. Вслед за тушинцами лагерь Сапеги покинули иностранные наёмники. Осажденные получили надежду на победу.

Тем временем Сапега уже не смог организовать новый штурм крепости. Осенью 1609 года русские войска князя Михаила Скопина-Шуйского нанесли ряд поражений тушинцам и полякам, и начали наступление к Москве. Русские полки освободили Переславль-Залесский и Александровскую слободу. К Скопину-Шуйскому стекались отряды со всей России. Чувствующий угрозу Сапега принял решение нанести по Скопину-Шуйскому упреждающий удар. Оставив часть своего войска осаждать Троице-Сергиев монастырь, он двинулся к Александровской слободе, но был разбит в битве на Каринском поле. После этого отряды стрельцов воевод Давыда Жеребцова и Григория Валуева смогли пробиться в монастырь и восстановить боеспособность его гарнизона. Гарнизон крепости снова перешел к активным боевым действиям. Гетман Сапега, с учетом приближение основных сил князя Скопина-Шуйского, снял осаду. 12 (22) января 1610 года польско-литовские отряды отступили от монастыря и бежали к самозванцу.

Разорение Русской земли

Не сумев добиться полной блокады Москвы, тушинцы попытались захватить как можно большую территорию государства. Подпали под их власть Псков, новгородские области - пятины, многие «порубежные», тверские и смоленские города. Многие из них были застигнуты врасплох. Тушинские бандформирования глубоко вклинились в страну. На захваченной территории тушинцы вели себя как завоеватели. По городам и селам разбрелись отряды «загонных людей» - фуражиров Сапеги, Лисовского, Рожинского и других польских магнатов. Все они именем «царя Дмитрия» разоряли страну.

Города, оставшиеся на стороне царя Василия, приводились в повиновение высланными из Тушино отрядами. Так, Лисовский напал на Ростов, вырезав 2 тыс. человек. Ситуация была критическая. Война шла почти по всей территории европейской России. Держались лишь отдельные районы и города. Рязань, где руководил Ляпунов. Коломна, где воевода Прозоровский разгромил посланные против него полки Хмелевского, Млоцкого и Бобовского. Новгород отбил отряд Кернозицкого и отбросил его к Старой Руссе. Казань удерживал Шереметев, Нижний Новгород - Алябьев и Репнин. С гарнизоном из нескольких сотен стрельцов и городским ополчением они четырежды били вражеские отряды, а руководившего тушинцами «изменного воеводу» Вяземского поймали и повесили. В тяжелом положении очутился в Смоленске воевода Михаил Шеин. В его уезд вторгались банды из-за Речи Посполитой, грабили селения, убивали, угоняли в полон людей, а воевода получил категорический приказ царя не предпринимать против них действий, чтобы не нарушить мира с Польшей. Выход Шеин нашел в том, что стал вооружать самих крестьян и формировать из них отряды самообороны для «нелегального» отпора бандитам.

Польские шляхтичи вертели «цариком», как хотели, сами назначали себе фантастические оклады. Денег у Лжедмитрия, понятно, не было, а ждать захвата богатств Москвы шляхта не желала. В самом Тушине 1 февраля 1609 г. даже вспыхнул бунт, так как поляки требовали выплаты жалованья. Поскольку, при всем желании, сыскать необходимое количество денег самозванец не мог, поляки разделили страну между отрядами на кормления - «приставства», и принялись их обирать. От «царского» имени издавались указы о сборе жалования в тех или иных городах. Всё это вылилось в откровенные грабежи, погромы и насилия. Например, в добровольно покорившемся Ярославле «грабили купеческие лавки, били народ и без денег покупали все, что хотели». Насиловали женщин и девушек, а тех, кто пробовал защитить их или свое имущество, убивали. Бывало, что поселения грабили по несколько раз, приезжая с одинаковыми указами и от Рожинского или от Сапеги.

Кроме «сбора жалования» для войска, началась кампания по подготовке к зиме и сбору продовольствия, фуража. Для устройства тушинского лагеря из окрестных селений сгоняли работников, отбирали и увозили избы, выбрасывая хозяев на мороз. Опустошали запасы крестьян, обрекая их на голодную смерть. И не только брали, предавали всё, что встречали, бессмысленному разрушению: разрушали и жгли дома, постройки, резали скотину, рассыпали посевное зерно, уничтожали продовольствие, которое не могли увезти с собой и т. д. Похищали красивых женщин и девушек, вынуждая мужей и родственников приносить выкуп. Похищенных возвращали не всегда.

Некоторые паны создавали в деревнях и поместьях своих воровские «гнезда», терроризировали крестьян, заставляли кормить и поить себя, создавали гаремы из девушек. Многие, с учётом нравственных устоев того времени, затем вешались или топились от позора. Указы «царика» никто в грош не ставил. И сохранились многочисленные челобитные дворян Лжедмитрию, что в пожалованных им поместьях угнездились поляки, бесчинствуя над крестьянами, а то и над родственниками помещиков. Дошли до нас и жалобы духовенства, что «вотчины, села и деревни от ратных людей разорены и пограблены и многие пожжены». Бандформирования тушинцев захватывали монастыри, пытали монахов, искали сокровища, издевались над монахинями, заставляли обслуживать себя, плясать и петь «срамные песни», за отказ убивали.

Понятно, что это в итоге привело к массовому сопротивлению русского народа. Те же города, которые присягали Лжедмитрию, уже в конце 1608 г. начали от него отпадать. В ответ последовали карательные экспедиции. Особенно свирепствовал Лисовский. Поляки сожгли Даниловский монастырь и умертвили всех жителей. Лисовский жестоко усмирил Ярославль, вырезал Кинешму, и, как писал Петрей, дойдя «до городов Галича и Костромы, сжег их и отступил с огромной и богатой добычей». Зверства стали массовым и обыденным явлением: людей вешали, топили, сажали на колья, распинали, отбирали одежду и выгоняли нагими на мороз, матерей и дочерей насиловали на глазах детей и отцов. Но это лишь усиливало озлобление против тушинцев. Едва каратели уходили, восстания возобновлялись, и попавшуюся «литву», назначенных Лжедмитрием воевод и чиновников вырезали без всякой жалости.

Районам, которые остались под власть самозванца, было не лучше. Различные бандформирования - польско-литовские отряды, панские слуги, «воровские казаки», вольница окраин, просто разбойники, также хотели «погулять». Так, некто Наливайко отличился во Владимирской области тем, что сажал на кол мужчин и насиловал всех женщин, так что «побил до смерти своими руками, дворян и детей боярских и всяких людей, мужиков и женок 93 человека». В конце концов его действия вызвали ответ со стороны самозванца. Он был взят в плен владимирским воеводой Вельяминовым и повешен им по приказу Лжедмитрия.

Таким образом, Русская земля подверглась невиданному разорению. Очевидцы писали, что «переменились тогда жилища человеческие и жилища диких зверей». В деревнях кормились трупами волки и воронье, а выживший народ разбегался по лесам, прятался в чащобах. На Руси настало то, что современники назвали «лихолетьем».

Продолжение следует…