Страх быть свободным. Сибирский отшельник

Про семью отшельников-старообрядцев Лыковых мир узнал в 1982 году с легкой руки корреспондента "Комсомольской правды" Василия Михайловича Пескова.

Он написал серию очерков под общим названием "Таёжный тупик" именно они вызвали большой резонанс в СССР. Сам автор признается, что ему с трудом дались эти записи. Он не хотел писать про религию, хотя и не скрывал что сам является атеистом и указывал, что попали на житье-бытье в лесах Лыковы именно из-за своей веры.

В очерках, как и в книге это посвящено мало строк.
Песков пишет о том как выживали отшельники: что ели, где спали, как хозяйствовали...
По идеи историю отшельников надо начинать с рассказа о церковном расколе трехвековой давности. Именно после этого мноиге старообрядцы бежали в труднодоступные районы, где ставили свои селения и жили вдали от мирского. В деревню, где жили Лыковы миряне пришли все же. И Карп Осипович с Акулиной Карповной приняли решение бежать в тайгу. Шли они по реке, тащили лодку с припасами на веревках, как бурлаки, пока не выбрали место для жилья...

Геологи, которые первые увидели избушку Лыковых в 1978г, не знали кто там живет. Они увидели утоптанную тропу, два лабаза, потемневшую от времени избушку. Встретил их сам глава семьи Карп Осипович Лыков и две его дочери Наталья и Агафья.

Дочери Лыковы Агафья и Наталья

Карп Осипович рассказал, что они православные христиане, которые молятся тут и им "с миром жить не можно". Одна из дочерей рыдала, и кричала что "это нам за грехи", вторая молчала. Сыновей Карпа Осиповича геологи увидели только в пятый свой приход. Савин и Михаил были первое время настроены настороженно, но по мере того, как люди приходили к Лыковым все чаще и чаще, отшельники показывали свой добрый и незлобивый нрав. Оказались людьми кроткими, работящими, очень простыми и крайне отсталыми социально. Почти 40 лет на тот момент они жили вдали от мира и не знали что творится в жизни. Они не знали электричества, смеялись и не верили что на Луне были люди ("Как же так - месяц божественно светит - там только ангелы и могут бывать...", говорил старший Лыков).

Агафья сначала показалась Пескову умственно-отсталой, юродивой, но поговорив с ней и узнав поближе он понял, что она отсталая социально, но с разумом все у нее в порядке. Она обладала чувством юмора, могла посмеяться над собой. Умела по хозяйстсву все. Хотя при этом говорила что пока жива была мать "Тятенька картошку не копал, а маменька на кедрину не лазила..."
Питались Лыковы просто: картошка, немного ржи, репа. Охотиться им было сложно потмоу что не было ружей, капканов. Они ставили ловчии ямы, что позволяло добыть по паре оленей в год. Дальше суточного перехода никуда не ходили. Только один раз, когда Михаил догнал марала, за которым шел два дня, вся семья ради мяса совершила долгий переход по тайге.
Мать Агафьи, Акулина Карповна, умерла в 1961 году когда выдался неурожай. Морозы побили всходы, и голод был страшный. Ели кору, солому, даже кожанную обувь. Акулина Карповна скончалась от голода.

Карп Осипович Лыков

Люди, которые стали приходить к Лыковым, помогали им. Приносили одежду, топоры, мотыги - нехватка железа была очень острой. Их единственный топор был сточен почти до обуха, а ножи вытерты так, что и резать ими было почти нельзя.
Михаил рассказывал, что когда он первый раз пришел в поселок геологов, то увидел кучу железного лома - для него было просто богатство! Он долго стоял перед ней, но не смог взять даже ржавой железки, хотя как признался: "Греховные мысли посещали..."
Лыковым показывали телевизор, очень их удивила лампочка, которая "яркая как солнце, глазам больно, а перстом тронул - жжется пузырек". Телевизор признали бесовским порождением, но смотрели в поселке у геологов его с удовольствием...
Правда, сами Лыковы робко говрили, что люди им были посланы свыше, за их молитвы в помощь.

Вскоре умер Михаил в октябре 1981г от воспаления легких, потом Савин в декабре того же года, через 10 дней умерла Наталья. Как говорил старший Лыков "от горя по умершим братьям". Карп Осипович и Агафья остались вдвоем.(Причиной такой скоропостижной смерти называют контакт с миром, люди принесли микробы, которых отшельники не знали. Не, знаю - мне такая вресия кажется сомнительной... Первая смерть наступила лишь через 3 года после первого контакта с геологами...)

Братья Михаил и Савин

Их все время просили переселиться поближе к людям, но они неизменно отказывались своим кротким: "Нам в миру не можно..."

Карп Осипович Лыков и Агафья

Нашлись у Лыковых и родственники, они упорно звали их к себе, но Карп Осипович твердо отказался ехать даже в гости, а вот Агафья решилась.
Пилот вертолета с удивлением вспоминал, как она без испуга вошла в крылатую машину и улыбалась весь полет. Поразил ее по настоящему поезд - "Дом на колесах, который бежит, а за окном все мелькает. Чисто кругом."
Очень понравилось Агафье у родни, но она не осталась. Сказала, что не может представить себе как же так жить-то в миру. Ее возвращение очень обрадовало отца...
Карпу Осиповичу и Агафье подарили коз, кур, уток, привезли собаку. Агафья до того не видела коз, и знала их только по рассказам матери.

Отец старел, и почти все работы легли на плечи Агафьи. В 1987 году они решили переселиться. Агафья начала все приготовления. Построила лабаз на новом месте, перенесла припасы, выкопала погреб, перевела живность. Летом ей помогли срубить дом пожарные. Но отец не успел вселиться в новый дом. Умер у нее на руках. Агафья мало рассказывает об этом, только упоминает, что спрашивал он сколько время "по нашему" и она отвечала "перед рассветом", а потом зазвенел иконы и к отцу пришли ангелы. На этом месте Агафья Лыкова умолкла и больше ничего не говорила.
После смерти отца, она на лыжах за 8 часов добралась до поселка геологов, и упала без чувств в доме местной фельдшерицы. Три дня она прометалась в лихорадке, как вспоминают ее саму еле спасли. На похороны Карпа Осиповича Лыкова собрались все друзья, знакомые родственники.
С этого вермени Агафья жила уже одна...

Когда у нее спрашивали как она одна в тайге зимой? Отвечала: "Страха в душе нет. Чего бояться? Медведи спят, только смотри, чтобы под лесину не попасть, да ногу не подвернуть".
Следующее лето вышло на диво медвежьим - косолапые ломились в хлев, пытались разрыть могилу отца Агафьи. Отшельница отпугивала их выстрелами из ружья, подаренного добрыми людьми, да развешивала "пужала" - красную кофту, праздничный красный сарафан, свое детское платьице...

После того, как Агафья осталась одна, она задумалась о чине иночества, приезжала в монастырь старообрядческий игумении Максимиллы, жила там не долго, правда постриг по старообрядчеству получила. Ее религиозные разногласия с монахинями часовенного согласия стали камнем преткновения.
Правда постриг в монахини позволил Агафье иметь своих послушниц. С ней пять лет прожила Надежда Усик, которая воочию наблюдала жизнь отшельницы.
В 2011 году к Агафье приезжал священник старообрядческой церкви о. Владимир Гошкоредя. Он был первым старообрядческим священником посетившим Агафью.
В 2014 к ней приехал старообрядческий митрополит Корнилий (Титов).

Старообрядческие священники у Агафьи Лыковой

Агафья стала ворцерковленной. Правда безпоповцы ее стали обвинять чуть не в предательстве. Часовенные наставники Зайцев и игуменья Максимилла писали ей, что "Кого у себя приняла, все, крышка, бросай все, приезжай в монастырь..." Зайцев даже приезжал к Агафье и ругал ее за приобщение к РПсЦ. Но Агафья осталась при своем мнении, сказала что без священичества и век уже закончился был, и было бы второе пришествие...

Все кто попадал а Агафье в избушку отмечали ее доброту и щедрость. Никому не отказывает она в приюте. Люди, как и прежде, помогают ей.
Она жива до сих пор. Переписывается с близкими ей людьми. (Агафья, как и все дети Лыковых, благодаря своей матери умели читать и писать.) Правда в январе этого года попала в больницу с болью в ногах и спине. Ей оставили спутниковый телефон на экстренный случай, и она позвонила когда боль стала невыносима. Врачи сказали что угрозы особой нет, но возраст, да и организм уже выработался и тяжело дальше будет жить в таких условиях. Кто знает - может сейчас удастся уговорить упрямую отшельницу перебраться в более комфортные условия... Но она рвется к своим козам и избушке, мечтая умереть там, где вся ее родня похоронена.

По общим представлениям, есть два вида классических отшельников: Робинзон Крузо, попавший на в результате кораблекрушения, и люди, ставшие отшельниками по собственному выбору. В русской традиции добровольное отшельничество связано с православной верой, и чаще всего ими становятся монахи. В 70-х годах в Саянской тайге нашли семью русских староверов Лыковых, ушедших в глушь от потерявшего веру мира. Последняя представительница семьи, Агафья Лыкова, возможно, распорядилась бы своей жизнью иначе, но история не поворачивает вспять.

Разные открытия геологов

Освоение тайги в России всегда шло своим чередом, и обычно медленно. Поэтому огромный лесной массив и сейчас является краем, где можно легко спрятаться, затеряться, только выжить сложно. Некоторых трудности не пугают. В августе 1978 года вертолетчики из геологической экспедиции, пролетая над тайгой вдоль ущелья в поисках места для приземления, неожиданно обнаружили возделанный участок земли - огород. О находке вертолетчики доложили в экспедицию, и вскоре к месту пришли геологи.

От места проживания Лыковых до ближайшего населенного пункта 250 километров непроходимой тайги, это и сейчас малоисследованные земли Хакассии. Встреча была поразительной для обеих сторон, поверить в ее возможность одни не могли, а другие (Лыковы) не хотели. Вот, что пишет в своих заметках геолог Письменская о встрече с семьей: «И только тут мы увидели силуэты двух женщин. Одна билась в истерике и молилась: «Это нам за грехи, за грехи…» Другая, держась за столб… медленно оседала на пол. Свет из оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу. В доме в тот момент находился глава семьи Карп Лыков и его две дочери». Все семейство отшельников насчитывало пять человек.

История Лыковых

К моменту встречи двух цивилизаций в таежной глуши в семействе Лыковых насчитывалось пятеро человек: отец Карп Осипович, двое сыновей - Савин и Дмитрий, две дочери - Наталья и самая смышленая Агафья Лыкова. Мать семейства умерла в 1961 году. История отшельничества началась задолго до Лыковых, с реформаторства Петра I, когда в церкви начался раскол. Русь всегда была истово верующей, и часть населения не захотела принимать священнослужителей, несших перемены в догматы веры. Так сложилась новая каста верующих, которых впоследствии назвали «часовенными». К ним и принадлежали Лыковы.

Из «мира» семья саянских отшельников ушла не сразу. В начале двадцатого века они жили собственным хозяйством в деревне Тиши, что на реке Большой Абакан. Жизнь была уединенной, но в контакте с односельчанами. Уклад жизни был крестьянский, проникнутый глубоким религиозным чувством и незыблемостью принципов начального православия. Революция до этих мест докатилась не сразу, газет Лыковы не читали, поэтому о ситуации в стране ничего не знали. О глобальных государственных переменах узнали от беглых крестьян, уходивших от поборов в глухой таежный угол, в надежде, что туда советская власть не доберется. Но, в однажды, в 1929 году, появился партийный работник с заданием организовать из местных поселенцев артель.

Основная часть населения принадлежала к старообрядцам, и терпеть насилие над собой не захотели. Часть жителей, а с ними и Лыковы, переместились на новое место, недалеко от села Тиши. Тогда они общались с местными, принимали участие в строительстве лечебницы в поселке, заходили за мелкими покупками в лавку. В местах, где проживал тогда еще большой клан Лыковых, в 1932 году был образован заповедник, что пресекало всякую возможность рыбачить, пахать землю, охотиться. Карп Лыков в это время уже был женатым человеком, в семье появился первый сын - Савин.

40 лет одиночества

Духоборчество новых властей принимало более радикальные формы. Однажды на краю поселка, где проживали Лыковы, силовиками был убит старший брат отца семейства будущих отшельников. К этому моменту в семье появилась дочь Наталья. Общину старообрядцев разгромили, и Лыковы ушли в тайгу еще дальше. Жили не скрываясь, пока в 1945 году к дому не вышли отряды пограничников, искавших дезертиров. Это послужило причиной очередного переселения в более отдаленный участок тайги.

Первое время, как рассказывала Агафья Лыкова, жили в шалаше. Современному человеку трудно представить, как выжить в таких условиях. В Хакассии снег сходит в мае, а первые морозы приходят в сентябре. Дом срубили позднее. Он состоял из одной комнаты, в которой проживали все члены семьи. Когда подросли сыновья, их отселили на отдельную заимку в восьми километрах от первого жилья.

В год, когда пересеклись геологи и староверы, старшему Лыкову было примерно 79 лет, старшему сыну Савину - 53 года, второму сыну Дмитрию - 40 лет, старшей дочери Наталье - 44 года, а младшая Агафья Лыкова имела за плечами 36 лет. Цифры возраста весьма примерные, назвать точные годы рождения никто не берется. Летоисчислением в семье занималась сначала мать, а после научилась Агафья. Она была младшей и наиболее одаренной в семье. Все представления о внешнем мире дети получили в основном от отца, для которого царь Петр I был личным врагом. Над страной проносились бури, произошли тектонические перемены: была выиграна самая кровавая война, радио и телевидение были в каждом доме, Гагарин полетел в космос, началась эра атомной энергетики, а у Лыковых остался уклад жизни допетровского времени с тем же летоисчислением. По староверческому календарю их нашли в 7491 году.

Для ученых и философов семья староверов-отшельников - это настоящий клад, возможность понять старорусский славянский уклад, уже утерянный в историческом ходе времени. Весть об уникальной семье, выжившей не в теплом климате банановых островов, а в суровой реальности нетронутой Сибири, облетела весь Союз. Туда ринулись многие, но как бывает почти всегда, стремление разложить явление на атомы для получения понимания, облагодетельствовать или принести свое видение в чужую жизнь приносит беды. «Благими намерениями вымощена дорога в ад», - эту фразу пришлось вспомнить через несколько лет, но к этому моменту семейство Лыковых потеряло троих.

Замкнутый быт

Нашедшие Лыковых геологи при первой встрече подарили семейству полезные вещи, которые в суровом краю необходимы. Не все было принято однозначно. Из продуктов для Лыковых многое было «не можно». Неприятию подлежали все виды консервов, хлеб, большой восторг вызвала обычная поваренная соль. В течение сорока лет, оторванных от мира, на столе ее не было, и это, по признанию Карпа Лыкова, было мучительно. Врачи, посещавшие семью, были удивлены хорошим состоянием здоровья. Появление большого количества людей привело к повышенной восприимчивости к заболеваниям. Находясь вдали от общества, никто из Лыковых не имел иммунитета к самым, на наш взгляд, безобидным заболеваниям.

Рацион отшельников состоял из хлеба домашней выпечки, в его состав входила пшеница и сухой картофель, кедровых орехов, ягод, трав, кореньев и грибов. Иногда к столу подавалась рыба, мясо отсутствовало. Только когда подрос сын Дмитрий, стало доступно мясо. Дмитрий проявил себя как охотник, но в его арсенале не было ни огнестрельного оружия, ни лука, ни копья. Зверя он загонял в силки, ловушки или просто преследуя дичь до изнеможения, сам он при этом мог находиться в постоянном движении несколько дней. По его словам, без особой усталости.

Вся семья Лыковых имела завидные для многих современников черты - выносливость, моложавость, трудолюбие. Ученые, проводившие наблюдения за их жизнью и укладом, говорили, что по устройству быта и ведения хозяйства Лыковых можно считать образцовыми крестьянами, постигшими высшую сельскохозяйственную школу. Семенной фонд пополнялся отборными образцами, подготовка почв и распределение растений на склонах горы по отношению к солнцу были идеальными.

Здоровье их было отменным, хотя картошку приходилось выкапывать уже из-под снега. До морозов все ходили босиком, зимой обувь тачали из бересты, пока не научились выделывать шкуры. Набор лекарственных трав и знания об их применении помогали избежать болезней и справиться с уже случившимися заболеваниями. Семья постоянно находилась на грани выживания, и делали они это с успехом. Агафья Лыкова, по словам очевидцев, в возрасте сорока лет легко взбиралась на верхушки высоких деревьев для сбивания шишек, преодолевала несколько раз в день расстояния в восемь километров между заимками.

Все младшие члены семьи, благодаря матери, были обучены грамоте. Читали на старославянском и разговаривали на этом же языке. Агафья Лыкова знает все молитвы из толстого молитвослова, умеет писать и знает счет на старославянском, где цифры обозначаются буквами. Все, кто с ней знаком, отмечают ее открытость, твердость характера, не имеющую под собой бахвальства, упрямства и желания настоять на своем.

Расширение круга знакомств семьи

После первого контакта с внешним миром закрытый уклад жизни дал трещину. Члены геологической партии, впервые столкнувшиеся с Лыковыми, приглашали семейство переселиться в ближайший поселок. Затея не пришлась по вкусу, но в гости к экспедиции отшельники все же пришли. Новинки технического прогресса вызывали у младшего поколения любопытство и интерес. Так Дмитрию, которому больше всех приходилось заниматься строительством, понравились инструменты лесопильной мастерской. Минуты тратились на распил бревна на циркулярной электрической пиле, а ему приходилось на аналогичную работу тратить несколько дней.

Постепенно многие блага цивилизации все же стали приниматься. Пришлись ко двору топорища, одежда, простые кухонные принадлежности, фонарик. Телевидение вызывало резкое отторжение как «бесовское», после короткого просмотра члены семьи истово молились. Вообще, молитва и православные праздники, почитание церковных правил занимали большую часть времени жизни отшельников. Дмитрий и Савин носили головные уборы, напоминавшие монашеские клобуки. После первого контакта Лыковы уже ожидали гостей и были им рады, но общение надо было заслужить.

В 1981 году, за одну зиму, один за другим из жизни ушли трое Лыковых: Савин, Наталья и Дмитрий. Агафья Лыкова в этот же период тяжело болела, но ее более молодой организм справился с недугом. Некоторые предполагают, что причиной смерти троих членов семьи было контактирование с внешним миром, откуда и пришли вирусы, на которые у них не было иммунитета.

В течение семи лет в гости к ним постоянно приезжал писатель Василий Михайлович Песков, его истории легли в основу книги «Таежный тупик». Также публикации о Лыковых делает наблюдающий семейство врач Назаров Игорь Павлович. Впоследствии было снято несколько документальных фильмов, написано множество статей. Свою помощь предлагали многие жители СССР, они писали письма, присылали множество посылок с полезными вещами, многие стремились приехать. В одну зиму с Лыковыми прожил малознакомый им мужчина. По их воспоминаниях о нем, можно сделать вывод, что он притворялся старообрядцем, но в реальности явно страдал психическим заболеванием. К счастью, все разрешилось благополучно.

Последняя из Лыковых

Биография Агафьи Лыковой уникальна, пожалуй, женщины такой судьбы больше в современной истории не встретить. Жалел ли отец, что его дети прожили без семьи, и никто не обзавелся детьми, можно только догадываться. По воспоминаниям Назарова, сыновья иногда перечили отцу, Дмитрий перед смертью не захотел принять последний прижизненный церковный обряд. Подобное поведение стало возможным только после вторжения в отшельничество внешней жизни с ее бурными изменениями.

Карп Лыков умер в феврале 1988 года, с этого момента Агафья осталась жить на заимке одна. Ей неоднократно предлагали переселиться в более комфортные условия, но она считает свою глушь спасительной для души и тела. Однажды в присутствии доктора Назарова она обронила фразу о современной врачебной практике, сводившуюся к тому, что доктора лечат тело и калечат при этом душу.

Оставшись в полном одиночестве, она предприняла попытку поселиться в старообрядческом монастыре, но расхождения с сестрами по принципиальным вопросам вынудили Агафью вернуться в отшельничество. Также у нее был опыт проживания с родственниками, коих оказалось много, но и тут не сложились отношения. Сегодня ее посещает множество экспедиций, бывают частные лица. Много людей стремится оказать ей помощь, но часто это больше похоже на вмешательство в личную жизнь. Она не любит фото- и видеосъемку, считая это греховным, но ее желание мало кого останавливает. Ее дом - теперь одинокий скит Пресвятой Богородицы Троеручицы, где живет одна монахиня Агафья Лыкова. Тайга - лучший забор от непрошеных гостей, и для многих любопытствующих это действительно непреодолимое препятствие.

Попытки социализации с современностью

В 2013 году отшельница Агафья Лыкова осознала, что выживать в тайге в одиночку не просто сложно, а невозможно. Тогда она написала письмо главному редактору газеты «Красноярский рабочий» В. Павловскому. В нем она описывала свое бедственное положение и просила оказать ей помощь. К этому моменту о ее судьбе уже заботился губернатор области Алман Тулеев. На ее заимку регулярно доставляются продукты, медикаменты, предметы быта. Но ситуация требовала вмешательства: нужно было заготавливать дрова, сено для животных, поправлять постройки, и эта помощь была оказана в полной мере.

Биография Агафьи Лыковой на короткий период расцветилась соседством с новоявленным отшельником. Геолог Ерофей Седов, работавший в составе экспедиции, нашедшей Лыковых, решил поселиться в ста метрах от дома Агафьи. После гангрены у него была отнята нога. Дом ему построили под горой, заимка отшельницы располагалась на вершине, и Агафья часто спускалась на помощь инвалиду. Но соседство было непродолжительным, он скончался в 2015 году. Агафья снова осталась одна.

Как сейчас живет Агафья Лыкова

После череды смертей в семье по ходатайству медиков доступ на заимку был ограничен. Чтобы попасть к Лыковой, необходим пропуск, за этой возможностью выстроилась очередь. К отшельнице, ввиду ее преклонных лет, постоянно селят помощников из семей старообрядцев, но, говорят, у Агафьи сложный характер, и мало кто выдерживает более месяца. В ее хозяйстве - большое количество котов, которые хорошо освоили лесные чащи и охотятся не только на мышей, но и на змей, предпринимают длительные экспедиции между домами хозяйства, раскинутыми на дальних расстояниях друг от друга. Также есть несколько коз, собаки - и все требуют заботы и больших запасов провианта, учитывая суровость местной зимы.

Где Агафья Лыкова сейчас находится? У себя дома, на заимке в Саянской глуши. В январе 2016 года она попала в больницу города Таштагола, где ей оказали необходимую помощь. После курса лечения отшельница отправилась домой.

Уже многие приходят к мнению, что семья Лыковых, сама Агафья, являются символами русского духа, не испорченного цивилизацией, не расслабленного потребительской философией и мифической удачей. Никто не знает, смогут ли люди нового поколения выжить в сложных условиях, при этом не сломаться духовно, не превратиться в диких зверей по отношению друг к другу.

Агафья Лыкова сохранила ясный ум, чистый взгляд на мир и его сущность. О ее доброте говорит тот факт, что диких зверей в голодные времена она подкармливает, как это было с волком, поселившимся на ее огороде. Глубокая вера помогает ей жить, и она не имеет свойственного цивилизованному человеку сомнения в целесообразности православия. Сама она говорит: «Я хочу здесь умереть. Куда мне идти? Я не знаю, сохранились ли где-нибудь еще в этом мире христиане. Скорее всего, много их не осталось».

Сложно поверить, но и в XXI веке в мире встречаются настоящие Робинзоны. Современный человек с трудом понимает, как можно выжить в глухой сибирской тайге без электричества, отопления и удобств. И при этом еще умудряться добывать себе еду, содержать хозяйство и быть известным на весь мир.

Однако, Агафья Лыкова, последняя оставшаяся в живых из семьи отшельников-старообрядцев, всё это, несомненно, знает. Сейчас ей 73 года, она продолжает жить в тайге одна. Компанию ей составляют козы, собаки и кошки, которых на заимке развелось очень много..

Сбежать от вех

Сибирская отшельница родилась в тайге 23 апреля 1944 года и там же живет всю свою жизнь. Семейство староверов Лыковых бежало в сибирскую тайгу от гонений на веру в 1930-хх годах прошлого столетия. С тех пор Лыковы проживали в хакасской тайге в полной изоляции от мира. После 1946 года они обустроили заимку и постоянно проживали на берегу реки Еринат, левого притока Большого Абакана.

Семью отшельников обнаружили в 1978 году геологи, которые исследовали этот участок сибирской тайги. К тому времени мать Агафьи, Акулина Павловна, уже скончалась, и семья состояла из пяти человек: отец Карп Осипович, братья Савин (ок. 1926 года рождения) и Дмитрий (ок. 1940 года рождения), сестра Наталья (ок. 1936 года рождения) и сама Агафья (1944 года рождения). Агафья в семье являлась наиболее грамотной, ей было доверено проведение церковной домашней службы. Старообрядцы придерживаются церковного устава, который использовался на Руси до раскола XVII века. В семье Лыковых отвергали многие культурные и бытовые нововведения, появившиеся со времен Петра I. Однако, были и исключения. К примеру, основой рациона отшельников был картофель, употребление которого старообрядцы не признают. Но электричество, спутники и прочие блага цивилизации остались вне понимания отшельников.

Братья Агафьи умерли в 1981 году, через 10 дней после смерти последнего из них, Савина, скончалась и единственная сестра Агафьи, Наталья. Так Агафья осталась одна с отцом, который умер в феврале 1988 года.

В 1978 году заимку отшельников обнаружили геологи, которые исследовали тайгу. Ученые были уверены, что летают на самолете над необитаемым участком глухой сибирской тайги. Согласно картам, в местности не было населенных пунктов. Каково же было их удивление, когда с борта самолета они сначала заметили огород, потом вырубку леса и, наконец, жилище. Группе геологов удалось найти контакт с отшельниками. Таким образом, о Лыковых стало известно миру, от которого они так стремились спрятаться.

В 1988 году, оставшись единственной представительницей семьи отшельников-староверов, Агафья пыталась связаться с родственниками, но отношения с ними не сложились. В 1990 году отшельница решилась на переезд в женский старообрядческий монастырь и даже была пострижена в монахини. Однако, проведя в монастыре несколько месяцев, Агафья вернулась на свою заимку, сославшись на проблемы со здоровьем и идейные расхождения с монахинями. С тех пор сибирская отшельница практически безвыездно проживает в тайге одна.

За чей счет пиар?

У отшельницы часто бывают гости: путешественники, журналисты, писатели и представители власти. Активно помогает Агафье губернатор Кемеровской области Аман Тулеев . Кузбасские власти взяли своеобразное шефство над отшельницей. К ней регулярно приезжает Владимир Макута, глава Таштагольского района.

А губернатора Кузбасса Амана Тулеева связывает с Агафьей личная дружба. Они знакомы уже 20 лет. Они ведут переписку, по распоряжению губернатора к отшельнице приезжают и студенты, и волонтеры, и даже охотники, которые помогают уже пожилой женщине справиться с проблемой диких зверей. На вертолете Агафье привозят крупы, различные продукты питания и вещи, необходимые в быту. Сейчас на заимке отшельницы живут козы, чье молока она очень любит.

В январе прошлого года Аман Тулеев лично провожал отшельницу на заимку после выписки из Таштагольской больницы. Там она проходила лечение и обследование по личному распоряжению губернатора Кузбасса.

Территориально заимка Лыковых находится на территории республики Хакасия, в заповеднике «Хакасский». Однако, расстояние от Таштагольского района до заимки меньше, чем от столицы Хакасии. Кузбасские власти регулярно летают в заповедник и оказывают помощь отшельнице.

На этой неделе во время губернатор Хакасии Виктор Зимин отрицательно высказался по поводу этих визитов. «Еще один раз борт придет оттуда — и вы нарушили закон страны (возможно, имеется в виду ФЗ № «Об особо охраняемых природных территориях» от 14 марта 1995 года. - Прим. ред.). Не имеете права туда ни садиться, ни прилетать. И позорить нас не надо. А они прямо там кормильцы», - заявил господин Зимин. Глава Хакасии уточнил, что лично ничего не имеет против отшельницы. В то же время он уверен, что ей оказывается исключительно много внимания. «Каждый житель республики хотел бы иметь такие условия для проживания бесплатные: снабжение, полеты, связь, авиация и еще соседи иногда пиарятся», - сказал Виктор Зимин. Он отметил, что на содержание отшельницы тратятся бюджетные деньги, в то время, как её семья спряталась от войны и никто из них ни дня не работал. «Я не очень люблю бабушку Агафью, а к старообрядческой вере отношусь с большим уважением», - резюмировал свое заявление глава Хакасии.

В ответ на заявление господина Зимина в областной администрации Кузбасса , что отшельницу не бросят и дальше помогать будут. «Если бы власти Хакасии оказывали системную помощь, реагировали на проблемы и редкие просьбы Агафьи Лыковой, то Кузбассу не было бы необходимости вмешиваться», - цитируют «РИА Новости» источник в областной администрации.

Агафье Лыковой несколько раз предлагали перебраться жить к родственникам, поближе к цивилизации, но всякий раз она отказывается и возвращается в тайгу. Агафья дала отцу клятву, что всю жизнь проживет в лесу, отрезанной от мира. По всей видимости, она собирается сдержать слово.

Подробности Олег Нехаев. Фото автора

Страница 1 из 2

20 лет жил один в тайге. Потом он победил свой страх и вышел к людям. Но теперь все боялись его...

Владимир Чернецкий избрал странный способ борьбы за свою свободу. Если это вообще можно назвать борьбой…. В уходе из привычного мира выражался его протест против бесчеловечности, и в нем же, по его словам, заключалось собственное спасение.

Я искал его долго. В Кабанске, в Турунтаево, в Кике… Случайно нашел в Прибайкальском районе, возле Дикого озера. Рейсовый автобус здесь всегда делает остановку по пути в Баргузин. Спросил без всякой надежды у торговцев семечками и кедровыми орехами: не слышали ли они что-нибудь о Владимире Чернецком? И мне сразу показали на стоящую сбоку женщину: «Вот, она с ним живет…»

Только Вовка навряд ли захочет разговаривать с вами. Нелюдимый он, ни с кем не знается, -поделилась со мной своими сомнениями Наталья, сожительница Чернецкого.

Дом, в котором они живут, – на самом краю деревни. На заборе новенькая табличка «Осторожно. Злая собака». Для таежного селения подобное предупреждение – все равно что оскорбление. Не принято здесь такое…

Больше двадцати лет назад Владимир Чернецкий сбежал из армии. Служил в стройбате под Иркутском. Еще в самом начале, когда был «салагой», его вместе с другими солдатами направили в командировку в Улан-Удэ. От бурятской столицы до его родной Кики – две сотни километров. Старослужащие посчитали, что это почти рядом, и выпроводили Вовку домой за самогонкой.

В деревне прибывшего «на побывку» солдата угощали в каждом доме. И он не отказывался. Когда протрезвел, понял, что стал дезертиром. Добровольно поехал «сдаваться» в райвоенкомат. Там его препроводили в милицию. Оттуда – в комендатуру. Отсидел без всяких приговоров сорок пять суток, пока не прислали за ним офицера из части.

Он ожидал, что его повезут под конвоем. А старший лейтенант, забрав дезертира, настроился «гулять» и предложил Вовке съездить… в Кику. Гостя поили несколько дней. На обратном пути офицер захотел еще «погулять». Теперь пьянка с молодым солдатом продолжилась в одном из поселков на Селенге…

Только недели через две они добрались до части. Вовка не знал, как сопровождавший его офицер истолковал командованию причину такой длительной «задержки». Но «старлея», после объяснений никак не наказали… А Чернецкого сразу же направили в психиатрическую больницу. Такой поворот для него был чудовищным потрясением. Владимир до сих пор с содроганием вспоминает, как шесть «амбалов» в белых халатах пытались заставить его выполнять какие-то медицинские процедуры. И он, молчун по своей натуре, все доказывал и доказывал, что в лечении не нуждается. Что затолкали его в «психушку» по наговору… С ним соглашались и в «воспитательных» целях показывали местного сумасшедшего, который, по словам санитаров, совсем недавно тоже выглядел «бодрячком».

Через полмесяца Вовка вернулся в часть подавленный, но с желанным для него диагнозом: абсолютно нормален. Командир гарнизона прочитал медицинское заключение и с нескрываемым раздражением пообещал, что все равно посадит его до конца службы.

В части царил беспредел. На «точках», где они работали, не было даже намека на дисциплину. Почти все ходили в самоволки. Но на это закрывали глаза. Он тоже «отлучился» - и получил десять суток «губы». Каждый его шаг, как «ненормального солдата», был под особым приглядом. А под конец службы, все тот же командир напомнил ему о своем обещании. Вовку сразу как током пронзило. Решетки «психушки» все еще продолжали сниться ему по ночам. И хотя до демобилизации оставалось чуть больше месяца, он решил бежать.

Ты хотя бы сегодня признаешься себе, что тогда проявил слабость? – спрошу я Владимира, еще не зная всей истории.

Он недоуменно посмотрит на меня и ответит:

В чем слабость?! Отец мне все время говорил: никогда не воруй, не ври, и старайся ни от кого не зависеть… Дед с четырех лет приучал к самостоятельности и отпускал одного в тайгу… Каким вырос – таким и вырос… Может, шибко свободным. Поэтому, как умею, так и защищаюсь. Вреда я никому не принес…

КАК ОТ ГРЕХА

Крадучись, он пробирался к «своей» тайге по зимнему Транссибу. Избегал людных мест. Боялся людей в форме. Был уверен, что его уже везде ищут. Преодолев пешком четыре сотни километров, он наконец свернул с дороги в кедрач и почувствовал облегчение. Дальше начинались безлюдные места и тайга без конца и края. Найти здесь человека практически невозможно, лишь бы самому не потеряться.

Но через какое-то время страх быть пойманным начал его преследовать вновь. Почти три месяца он скитался по байкальским предгорьям, каждый день меняя место ночлега. Спал под открытом небом у костра. А морозы здесь в тридцать-сорок градусов – привычное дело. Но с собой у него не было ни теплой одежды, ни запаса продуктов, ни даже ружья.

Давным-давно в этих местах у эвенков существовал страшный обычай. Зимой, когда от охотников отворачивалась удача и еда была на исходе, старики добровольно покидали стойбище. В тайгу они уходили на верную смерть, но таким образом целый род получал дополнительный шанс на выживание.

У Владимира Чернецкого надежда на спасение была только в нем самом. Дней через десять из найденной проволоки он сделал петли и поймал первого зайца. В заброшенной охотничьей избушке отыскал заржавевший топор.

В январе отпраздновал «новоселье» в маленькой хижине-землянке, срубив ее из вековых сосен.

Единственной пищей у него была приготовленная на огне зайчатина. Ел ее без соли и хлеба. Но случались периоды, когда петли оставались пустыми, и несколько дней подряд на завтрак, обед и ужин у него была только талая вода.

Ни о чем я тогда не мечтал, кроме как о еде, - неохотно вспоминает пережитое Владимир. - Все мысли были только о пропитании. Каждую минуту. Каждый час. Я шел по тайге и падал от бессилия. В зайчатине ведь жира нет. А больше силам взяться было неоткуда…

Ближе к весне, когда кончились спички, он решил спуститься с гор и выйти на трассу. Для обмена взял добытых зайцев. В этом факте – вся его натура. Даже находясь на грани голодной смерти, так и не позволил себе опуститься до попрошайничества.

Изнурительные вылазки по глубокому снегу он предпринимал еще пару раз, пока случайно не столкнулся на трассе со знакомым, который сообщил, что из части прислали его документы о демобилизации. Но его самого как бы в живых уже и не числили.

Только ближе к лету Владимир Чернецкий решил вернуться в свою деревню. Кожа да кости – вот и все, что от него осталось Да еще душа еле теплилась. А по документам, оформленным задним числом, выходило, что проводили его из армии чуть ли не под марш «славянки». Таким образом кто-то из военных снял с себя всю ответственность за бесследно исчезнувшего солдата.

Вовка в тот момент расценил все по-своему:

Я тогда подумал, что есть все-таки, наверное, на земле справедливость. Кто-то разобрался из командования в моей истории и решил все по совести.

Но от власти с тех пор он решил держаться подальше. Как от греха. И начал сильно пить. Но этим в Кике никого не удивишь.

Менять свой образ жизни он не собирается. В 56 километрах от Тюмени в Ялуторовском районе живет Виктор Бобок. В лесу, между болотами и озерами когда-то обитали сборщики живицы - сосновой смолы, от артели которых осталась пара развалившихся бараков. Чуть позже это место облюбовали охотники.

Рядом с артелью они построили свой кордон, где смотрителем устроился Виктор Бобок. Со временем и это хозяйство пришло в запустение. А Виктор так и остался здесь жить - без электроэнергии, средств связи и вдали от цивилизации. Менять свой образ жизни он не собирается.

Нежданные гости

До дома Виктора Бобка просто так не добраться. Провожатым стал рыбак и охотник Виталий. «Знакомые охотники говорят, он неделю пьет. Вряд ли сможет с нами поговорить, но попробовать стоит. Если испортится, потом долго к нему не проехать будет», - предупредил Виталий. При въезде в лес еще встречаются дома, редкие грибники, а через несколько километров - никого. И вдруг показывается несколько бесхозных построек.

Виктор никого не ждет у себя: знакомые приезжают без спросу, а те, кто заплутал или заехал по ошибке, узнают дорогу и быстро покидают это место. Время подходило к обеду. В этот день он поздно встал, долго собирался, а когда залез в лодку, чтобы проверить улов и поставить новые сети, приехали нежданные гости. Выбравшись из лодки на шаткий мостик, Виктор сказал: «Кто сюда едет, никогда не спрашивает разрешения».

Он дергает старую дверь - никаких замков, ковриков перед входом или в прихожей его дома. Внутри одна комната с печью и три окна. В углу небольшой, заставленный посудой и заложенный бумагами стол. По стенам — продавленные диваны. За шторкой — неубранная кровать.

Потолок измазан известью. «Пьяное художество», - прокомментировал Виктор.

Во дворе различные хозяйственные постройки, бочки, лавки с тряпками, сети, стол с грязной посудой и баня, капитальная, с комнатами для отдыха, широким предбанником и резным зеркалом. Но Виктор ее не топит. Тут же несколько недостроенных строений, длинный деревянный гараж, который по назначению никогда не использовался, синий вагончик охотников и беседка.

Официально Виктор Бобок работает смотрителем, следит за домом и двумя озерами. В месяц получает восемь тысяч наличными. Еще восемь тысяч рублей пенсии переводят ему на пластиковую карту. Из собственности у него несколько пакетов вещей. Ему 69 лет и почти сорок из них он живет в лесу. По началу выбирался в город, ездил на родину на Украину. А теперь почти безвылазно один. «И любовь была, куда она делась. Да только какая дура в лес пойдет жить», - спрашивает Виктор, ковыряя пальцем стол.

За длинным рублём

Первое время вместе с Виктором работали еще три смотрителя. Трудились все, сменяя друг друга. Но потом сменщики по разным причинам разбежались, так он остался один.

Родился Виктор в селе Редьковка Репкинского района Черниговской области Украины. Говорит, что от родного села ничего не осталось - расселили после трагедии в Чернобыле. «У меня ведь два брата были. Несколько лет назад друг мне звонил, сказал, что старший отошел в мир иной. А другой в Израиле проживал - женился на еврейке. Что с ним — не знаю. Он еще мальчишкой бросил школу и уехал работать на шахты. Потом возвращался домой и снова уезжал. Помню, он на заработанные деньги купил часы и поспорил с другом, что они противоударные. Раз об стену ударил — не повредил, а потом как швырнет — разлетелись», - вспоминает Виктор.

Он окончил десять классов в поселке Любеч. Два года в армии, служил в небольшом немецком городке Ордруфе. В месяц получал 20 марок и 12 пачек сигарет. Германии толком и не видел. После демобилизации обустроился в Чернигове, работал каменщиком на заводе ЖБИ, вслед за другом переехал в Киев. Стал термистом.

«А потом слышу, авантюрист один бригаду на заработки набирает. Говорит, мол поедем в Тюмень. Пообещал кучу денег, по тыще в месяц. Думал, вернусь, куплю лодку, буду по Днепру на моторке гонять. Ага, до сих пор гоняю. Родители говорили, куда ты прешься. Но я ведь молодой

был, как остановить. Столько лет прошло, как вернуться обратно, - сам у себя спрашивает Виктор. - В Рощино можно было приехать, заплатить за билет 50 рублей 50 копеек, и через три часа ты уже в Киеве. Последний раз был там в 1980-х. Теперь напрямую не улететь».

Первое время Виктор Бобок работал на стройках Тюменской области: возводил утятники в Онохино, строил школы в Червишево и Бухтале. От напряженной работы на стройке начало шалить здоровье. Предложили стать смотрителем — согласился. За несколько лет сменил три места, и все в лесных сторожках. Жил в Нижнетавдинском районе. А в 2001 году пригласили сюда, в Ялуторовский район.

«Надоела стройка - хлопнула спина. Кирпичи стало тяжко таскать. Так и перешел в сторожа. Жил на озерах Сингуль, Кучак, у пожарников, охотников, строителей. С последнего места ушел - слишком людно было. Куда мне теперь из сторожей? Не уследишь - петуха пустят, и все, и нет ничего. Все махом спалится. Сколько домов егерских пожгли. Но я, конечно, не егерь. Егерь должен в лесу зверя считать, да охотников гонять. А я так - базу сторожу», - продолжил рассказ Виктор и позвал на экскурсию по окрестностям.

Рядом с его домом еще один, попросторнее. Когда-то в нем стояли кровати, висели шторы, а здание отапливалось. О былой роскоши напоминает лишь трюмо и чугунные батареи. Виктор говорит, что много раз эти охотничьи угодья перепродавали, и кто теперь хозяин, он не знает.

Идем к трактору. «Раньше ходил пешком 14 километров до деревни. Помню, печка дома не заладилась - дым повалил в комнату. А ночью комната стынет. Чего утра ждать? Собрался, взял нож и пошел в деревню за печником. Нашел, печку сладили. С трактором совсем другое дело жить, в деревню за хлебом и сгущенкой с кофе можно поехать, а не пойти. Пенсию хапнуть. Если закоротить контакты, то и телефон зарядишь. Он у меня выключен всегда, но иногда звоню».

Сашка и животные

К домику подъезжает внедорожник. Виктор спешит к нему. Рыбак Сашка сдвигает в сторону грязную посуду и какие-то коробки и достает из черного пакета на стол пять пачек сигарет, колбасу, холодец, сало, огурцы, несколько булок хлеба. Его товарищ Володя ищет спички, чтобы поставить чайник на черную от копоти и жира газовую плиту. К столу зовут и Виктора. Тот отмахивается и нервно достает сигарету.

Этот Сашка три года назад привез Виктору черную кошку Багиру, которая лежит на печи. По весне она ловит зайцев, говорят, размером с себя. Виктор как-то залез на крышу и нашел там несколько шкурок.

«Ладно заяц по земле бегает, но как она белку-то поймала? Кошка хорошая, меня от мышей спасает. Когда не было живности дома, только за зиму в бутылку из под шампанского поймал 93 штуки», - говорит он.

Когда-то Виктор держал кур, но их съела куница. Однажды зимовал поросенок. Но помнит он совсем других зверей. «Пурга у меня была, собачка и кот Кеша. Зимой собака войдет в дом, ляжет у порога, а кот ее начнет вылизывать. Дружно жили. А потом все. Похоронил их тут недалеко, - Виктор закуривает еще одну сигарету. - Что-то не охота другой собаки. Зайцы зимой под окном бегают. А сегодня иду на озеро, на дороге маленький гадюченок. Перешагнул и пошел дальше. Пусть живет. Еще зимой на озере жила стая волков. А рядом - кабаны дикие: свинья и пять поросят. Как-то раз я на лыжах вышел к озеру, вижу уже только следы трех хрюшек. Через пару дней уже двое осталось. А потом один. Пока всех не съели — не ушли отсюда волки».

Виктор признается, что несколько лет назад перестал охотиться — стало жалко животных. «Чем старше становишься, тем жальче. Весной, правда, убил селезня. Застрелил. Привез. Супчику сварил на костре. А потом думаю, вот зачем я убил. Он в гости прилетел, а я убил. Поставил ружье. И теперь стреляю в небо только в Новый год. Вот и вся охота у меня. Это когда в городе живешь, убить кого-нибудь хочется, а когда живешь рядом с ними - жалко. Кругом друзья», - задумчиво произносит он и добавляет, что никогда ни от кого не закрывает дверь.

Костыли

Есть у Виктора и своя традиция — встречать Новый год двумя выстрелами из ружья в небо и с бутылкой шампанского. Правда, прошлый

праздник проспал — откупорил алкоголь раньше положенного. В новый год как и во все остальные дни у него работает радио, а вот телевизор давно не смотрел. «Электричества нет. Да и зачем оно мне? На лампочку что ли смотреть?» - спрашивает он.

Прошлый год для Виктора был памятный: несколько раз ездил в Тюмень. В углу комнаты, обтянутые паутиной, стоят костыли. В прошлом году полез на охотничий буран и повредил ахиллово сухожилие. Зашивать повезли во ОКБ №2. Сам Виктор выбраться из глуши не мог — позвонил Сашке. «Я что, ненормальный болеть», - возмущается он и утверждает, что за все время болел один раз — простыл этим летом. Сушил траву, было жарко, вот и открыл окна. А ночью прихватило. Лечит себя Виктор травами, заваривает по рецепту травницы Лидии Суриной. Ее книгу только и хранит дома.

Правда, вспоминает еще случай, но там обошлось без экстренной помощи: купался в речке, хлебнул воды и потерял вставные зубы. Пришлось делать новые. Если ему нужна помощь, в первую очередь звонит Сашке. Ему позвонил, и когда у его беседки убили человека.

«В прошлом году, по весне, приехали знакомые, с которыми в бригаде раньше работал. Капалуху застрелили, ободрали, я пошел варить. Конечно, выпивали. Напарники поругались. Один ушел музыку слушать в машину, а другой подошел к нему и вставил нож в горло. Бах. Я закричал: «Что ты натворил!» Руки на голову и пошел к нему. Дурак. Он мог и меня пырнуть. Я в лес убежал. А что, ждать пока аппетит разгорится. Телефон в кармане как раз был. Звоню в деревню, мол, убийство. Выходил из леса, но душегуб мне снова сказал убираться. Судили его, я ездил на суд. Червонец дали. Ни с того ни с сего. Открывает дверь и как в стог сена бух ему. Я не успел испугаться, понял лишь, что в сонную артерию. Человека убил», - Виктор заканчивает историю матами, отмахивается и уходит к костру.

Кузьмич

Виктор, зажигая от костра одну сигарету за другой, шутит, что живет за границей. О том, что происходит в мире, узнает от гостей да из новостей по радио. Приемник в комнате включается первым. Раньше новости доносило «Эхо Москвы», а после того, как частота стала недоступна, - «Комсомольская правда» и «Вести ФМ».

«Ох, сегодня Соловейку слушал. Ему бы лет на 100 раньше родиться. Лев Давыдович ему бы сам маузер перезаряжал. А вообще, я тут все время один. К такой жизни я привык. А вот в городе дурею: там машины одни. Пешком только такие как я ходят», - рассуждает он.

Себя хозяином охотничьего кордона Виктор не считает. «Никак оно наше не бывает. Не мое это все. Мы гости тут, - закуривает еще одну сигарету и цокает языком. - Домой охота. К отеческим гробам. Как только сейчас туда? Родители в Редьковке лежат. Мать с 1915 года была, отец — с 1913. Больше ста лет было бы. Помню, мне четыре года, Сталин умер. С крыши уже капало. Отец пришел и говорит матери: «Топишь печь, ничего не знаешь. Рябый сдох». В деревне только одна учительница плакала. Остальные перекрестились».

Когда Виктора спрашиваешь о счастье, он хмурится. «Несчастным не чувствую. А счастливым? Как это? Меряется ли чем-то счастье это? Есть небо — счастье. А ночью на звезды гляжу: медведица движется, за год кружок сделала. Все ближе к свечке», - продолжает он и замечает, что тут ведь даже никуда не уйти. С двух сторон озера, с третьей - болото.

О переезде в деревню Виктор не думает: «Кто тебе предложит в деревне жить? Да и что делать в деревне? Тут можно тоже делать, что и в деревне».

На прощание сравнивает себя с Кузьмичом из фильма «Особенности национальной охоты». «Как-то так получилось, что в лес ушел. Понравилось в лесу. Человек ко всему привыкает. О чем в детстве мечтал — не помню. Я просто хотел стать. О чем можно жалеть вообще? Не жалею, ни зову, не плачу. Жизнь моя, иль ты приснилась мне? А вообще, что я копаюсь в своей голове? Я таких вопросов не задаю. Что есть, то и есть. Потому что — вот и все».

Елена Познахарёва, фото Павла Захарова