Меньшиков а д краткая биография. Был ли а
Историки утверждают, что множество документов о жизни Александра Меншикова до сих пор остаются неизученными, хотя о нем снимают фильмы, пишут статьи и книги. Близкий друг Петра, герой Полтавы, фаворит, генералиссимус и адмирал белого флага, первый строитель Санкт-Петербурга... Его заслуги перед Россией были огромны, его жизнь была удивительна, его личное состояние было одним из самых больших в империи, его корыстолюбие не знало границ. Среди «птенцов гнезда Петрова» это самая противоречивая фигура.
Происхождение А.Д. Меншикова доподлинно неизвестно. Многие исследователи склонны полагать, что он родился в 1673 г. в семье конюха, а в детстве торговал пирожками с лотка. Расторопного мальчика заметил иноземец на русской службе Франц Лефорт, который взял Александра к себе в услужение. В возрасте 20 лет в 1693 г. Александр Меншиков становится «царским потешным воином» - бомбардиром Преображенского полка. Он сопровождал царя во всех его поездках, участвовал во всех государевых забавах, превращаясь из денщика в верного друга и соратника. Меншиков стал активным участником Азовских походов 1695 и 1696 гг., где он отличился отвагой при взятии турецкой крепости Азов. Меншиков вместе с Петром посетил Европу в составе Великого посольства в 1697-1698 гг. Военная карьера Александра Даниловича тесно связана с Северной войной, когда Россия противостояла Шведской империи в Прибалтике. Меншиков возглавлял кавалерию.
В 1702-1703 гг. были взяты крепости Нотебург и Шлиссельбург. Захват этих крепостей означал фактический переход всей Ингерманландии под контроль России. Губернатором этой области назначен А.Д. Меншиков, который активно проявлял себя в любой роли. Будучи верным исполнителем воли , Меншиков не забывал проявить свои личные качества. Например, во время осады Нарвской крепости сумел перехитрить опытного королевского генерала Горна, коменданта города, переодев русских солдат в похожую на шведскую форму. В Ингерманландии Меншиков впервые заявил о себе как о военачальнике. За победу над армией генерала Майделя, который собирался овладеть строившимся Санкт-Петербургом, Меншиков награждается званием генерал-губернатора Нарвского и всех завоеванных земель близ Финского залива. Одновременно он становится генералом над всей русской регулярной кавалерией.
Именно войска под командованием Меншикова нанесли армии Карла XII ряд поражений в Литве. За заслуги перед польской короной в 1705 г. Меншиков награждается польским орденом Белого Орла, а в следующем году благодаря петровским стараниям Александр Данилович Меншиков становится светлейшим князем. Тогда же польский король Август, постоянно терпевший от шведов поражения, решил привлечь Меншикова на польскую службу, пожаловав Александру Даниловичу звание командира Флеминского пехотного полка, который был переименован в полк князя Александра.
Однако настоящая слава Меншикова была еще впереди. Меншиков решает атаковать шведско-польские позиции под Калишем, и 18 октября 1706 г. он наголову разбивает силы противников. За этот успех Петр I пожаловал Александру Даниловичу жезл полководца по собственноручно сделанному чертежу. Драгоценный жезл украшали большой изумруд, алмазы и княжеский герб рода Меншиковых. Это произведение ювелирного искусства оценивалось в огромную сумму для того времени - почти в три тысячи рублей. В ходе войны на польских землях светлейший князь Александр Меншиков был возведен в действительные тайные советники и стал князем Ижорским. И опять же за боевые заслуги в противоборстве со шведским королем Карлом XII.
На Украине попытались использовать противостояние Швеции и России в своих собственных интересах. Гетман Мазепа подготовил в городе Батурине продовольствие и припасы для армии Карла XII. Но Меншиков взял город штурмом и расстроил планы противника.
Решающие сухопутное сражение между русскими и шведскими войсками произошло 27 июня 1709 г. при Полтаве. Кавалерия под командованием Меншикова отважно сражалась против наступающих шведов. За участие в Полтавской битве государь удостоил Меншикова звания генерал-фельдмаршала. Такой чин до этого в русской армии имел только Борис Васильевич Шереметев.
Меншиков после разгрома сухопутных сил шведов приложил немало усилий, чтобы Россия выполнила свои союзнические обязательства перед Речью Посполитой и Данией, поэтому до 1713 г. он командовал русскими войсками, освобождавшими от шведских войск Польшу, Курляндию, Померанию, Гольштейн. За осаду города-крепости Риги он получил от датского короля Фридриха IV орден Слона. Прусский король Фридрих-Вильгельм наградил русского генерал-фельдмаршала орденом Черного Орла.
С 1714 г. А.Д. Меншиков занимался генерал-губернаторскими делами в Санкт-Петербурге, а также управлял Прибалтикой и Ижорской землей, ведал сбором государственных доходов. Во время частых отъездов Петра I он возглавлял управление страной и дважды был президентом Военной коллегии (1718-1724 гг. и 1726-1727 г.)
Однако, выходец из самых низов русского общества Меншиков не мог упустить случая, чтобы не прибрать к рукам ту или иную сумму. И, начиная с 1714 г. Александр Данилович постоянно находился под следствием за многочисленные злоупотребления и хищения. Он не раз подвергался Петром I огромным денежным штрафам. Но это не отразилось на личном состоянии Меншикова, который был вторым после самого государя землевладельцем в России.
После смерти Петра Великого в 1725 г. положение Меншикова упрочнилось: возведя на престол императрицу Екатерину I, светлейший князь стал ее фаворитом, фактическим главой государства, без которого ни один вопрос не мог быть решен.
Однако из-за болезни он не сумел противостоять влиянию князей Голицыных и Долгоруких на нового российского монарха. 8 сентября 1727 г., Меншиков был обвинен в государственной измене и хищениях казны. Он подвергается царской опале, а потом и аресту. Все имущество было конфисковано, а Меншиков с семьей был сослан в острог Березов, где вскоре и умер. Детям князя - Александру и Александре - императрица Анна Иоанновна позволила вернуться из ссылки.
Александр Данилович Меншиков родился в 1673 году в Москве. Был он родом из небогатой и простой семьи, и с детства начал работать помощником у пирожника, продавая с лотка пироги. По счастливой случайности бойкий и остроумный торговец по имени Алексашка (именно так именовали тогда будущего князя) повстречался с высокопоставленным господином Ф. Я. Лефортом, бывшим в сподвижниках у самого Петра I. Так, приглянувшись Лефорту своим живым умом, Меншиков вскоре оставил лавку пирожника и перешел в услужение к Францу Яковлевичу. На этом, однако, его чудесное восхождение наверх не закончилось – уже в возрасте 14 лет Александр сумел расположить к себе самого царя, попав вскоре к Петру в денщики.
Почти неотлучно находясь при царе, Меншиков со временем стал доверенным лицом Петра, разделяя с ним забавы, а после и дела государственной важности.
На долгие годы Меншиков оставался главным любимцем царя и первым его помощником.
Служил Меншиков и действительно отлично – поручения исполнял с необходимым усердием и даже рвением, секреты хранил ревностно, приказания запоминал намертво. А, кроме того, он как никто другой умел усмирять непростой и вспыльчивый царский характер.
В период Северной войны, когда Россия и Швеция бились за господство на Балтике, Меншиков сумел отличиться как талантливый командир пехоты и кавалерии, а весной 1703 года он вместе с Петром одержал блестящую и смелую победу в устье реки Невы, за что получил из рук царя именную медаль с выбитым текстом: "Небываемое бывает".
Позже Меншиков получил пост первого генерал-губернатора Петербурга, оставаясь в должности с 1703 года до в 1727-го. Он руководил городским строительством, а также строил Кронштадт и командовал верфями.
В тот же период Меншиков командовал войсками в битвах в Польше и Литве, а в 1705 году был награжден польским орденом Белого Орла.
В 1706-м году именно Меншиков командовал кавалерийскими войсками в битве под Калишем, когда была одержана блестящая победа над шведско-польским корпусом 18 октября 1706 года. Царским признанием за победу в сражении стал украшенный драгоценными камнями жезл и звание полковника лейб-гвардии Преображенского полка.
Кроме боевых наград царь жаловал своему любимцу Меншикову и вполне мирные чины – так, в 1702-м Александр Данилович стал графом Римской империи, в 1705 году был произведен в князья Римской империи, а в мае 1707 года получил титул светлейшего князя Ижорского.
Одновременно с чинами росло и благосостояние Меншикова.
Воевал Меньшиков и со шведской армией Карла XII, когда тот пошел на Украину и Белоруссию. Вообще, военная смекалка или даже военный гений Меншикова очень импонировали Петру – он всецело доверял Александру Даниловичу и полагался на него. Так, именно Меншиков сыграл огромную роль в Полтавском сражении летом 1709 года, за что ему был пожалован чин генерал-фельдмаршала.
Под конец войны, в 1716-м Меншиков получил чин контр-адмирала, а в день заключения мира со шведами он стал вице-адмиралом.
Известно, что несмотря на царскую любовь и доверие, Меншиков не раз был уличен в злоупотреблениях и присвоении казенных средств. Впрочем, он всегда мог рассчитывать на снисхождение царя, и, как правило, отделывался штрафами и взысканиями.
Власть Меншикова, который фактически управлял государством после смерти императора, когда на трон взошел юный Петр II, продлилась очень недолго – причиной была его долгая болезнь и закулисные интриги двора. Так, влияние на молодого императора было потеряно, и Меншиков вскоре потерял все свое былое величие.
Позже, будучи на проигравшей стороне, он и вовсе был арестован и отправлен в ссылку. Александр Данилович лишился всех своих титулов, чинов и богатств, а его местом ссылки стал город Берёзов Тобольской губернии. Жена его, княгиня Дарья Михайловна, бывшая когда-то любимицей самого Петра, скончалась по дороге к местам отбывания.
Известно, что вместе со своими приближенными Меншиков построил себе простой деревянный дом, сказав тогда, что довелось ему закончить той же простой жизнью, с которой он когда-то и начинал.
Эпидемия оспы унесла жизнь его дочери, а 12 ноября 1729 года не стало и самого Александра Даниловича. Похоронили его возле алтаря им же возведенной церквушки.
Доктор исторических наук Н. ПАВЛЕНКО.
На первый взгляд кажется странным, что Александр Данилович Меншиков - долгие годы второе после Петра I лицо в государстве - исполняющий множество важных должностей, и вдруг неграмотный. О его неграмотности доносили иностранные дипломаты и писал токарь царя, Андрей Константинович Нартов. С современниками соглашались и все крупнейшие историки страны. Среди них на первое место следует поставить величайшего специалиста в том числе и по петровскому времени Сергея Михайловича Соловьева - при написании "Истории России с древнейших времен" он использовал фантастический объем архивных документов. И вот сегодня среди представителей нового поколения историков появились такие, которые не допускают мысли, что князь, правая рука царя, был необразованным и даже неграмотным. К сожалению, фактов, подтверждающих патриотическое рвение открывателей грамотности Меншикова, нет. Есть только без труда опровергаемые косвенные свидетельства и столь же легко отклоняемые логические доводы, вроде такого: "Все солдаты потешных войск были грамотными, значит, грамотным был и Меншиков". В журнале "Югра", издаваемом в Ханты-Мансийске, в номерах 8 и 9 за 2004 год появились две статьи доктора исторических наук Юрия Николаевича Беспятых - ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории и директора научно-исследовательского центра "Фонд памяти светлейшего князя Меншикова". А спустя год в Санкт-Петербурге в свет выходит его же монография "Александр Данилович Меншиков. Мифы и реальность". И в статьях и в книге автор, вопреки существующему в истории мнению, пытается доказать: Александр Данилович Меншиков не только не был безграмотным, но принадлежал к числу довольно образованных людей своего времени и происходил из дворянского рода, а не из семьи безвестного торговца пирожками.
Портрет Петра I работы 1721 года. Гравюра, как предполагают, исполнена Иваном Зубовым.
Портрет Екатерины I работы Ж. М. Наттье.
А. Д. Меншиков на фоне сражения при Калише. Около 1707 года.
А. Д. Меншиков (портрет работы неизвестного художника).
А уже письмо, адресованное дочери Екатерине 15 апреля 1720 года (приводится его фрагмент), Меншиков подписывает своим именем.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации
Жена Меншикова Дарья Михайловна (слева) и их дочери Мария и Александра. Портреты работы художника И. Г. Таннауэра.
Светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Неизвестный художник. Первая четверть XVIII века.
Я решил вступить в полемику. Не потому, что считаю таким уж важным ответить на вопрос, мог ли Меншиков читать и писать или был неграмотным, умевшим лишь нарисовать свое имя да фамилию. Для меня важнее вклад Меншикова (как, впрочем, и любого другого деятеля государственного масштаба) в историю страны. Столь же несущественно для меня и выяснение того факта, был ли Александр Данилович простолюдином, торговавшим в ранней юности пирогами, или дворянином. Вполне разделяю мнение русского историка П. П. Пекарского, писавшего:
"Вопрос о роде Меншикова может иметь значение для серьезного историка лишь в том отношении, когда происхождение его из народа может служить подкреплением того замечательного явления, что Петр Великий, заимствуя, между прочим, у европейских народов немало феодального хлама, никогда не имевшего значения в России, в то же время в своем характере и направлении имел много демократического: для него не существовало сословных предрассудков, и он выбирал в приближенные и возвышал людей всех сословий, кто ему только казался способным исполнять его замыслы. Обстоятельство, был ли Меншиков дворянином, и доказательства тому важны только для тех, кто не понимает историю иначе, как сборником дипломов и официальных грамот". (Пекарский П. П. Наука и литература при Петре Великом. Т. 1. - Спб., 1862, с. 76.)
Начну с приемов, используемых Ю. Н. Беспятых для доказательства того, что Меншиков умел читать (прошу извинить, но придется широко цитировать работы Беспятых). Он приводит письмо Меншикова к царю от 1 марта 1703 года: "Писание от тебе, милостивешего моего государя, прочет и слышах од доносителя множайшее милости твоей ко мне милосердие" (Ю. Н. Беспятых, с. 23). И слово "прочет" для автора значит только одно: прочитал сам Меншиков. Такого же рода и следующие аргументы.
При дворе Меншикова секретарь вел журнал наподобие камер-фурьерского под названием "Повседневные записки...". В нем регистрировались события жизни князя начиная от времени, когда он просыпался, затем повременно фиксировались события, подлежавшие внешнему наблюдению: обед, прием посетителей, беседы с ними, выезды князя из дворца с указанием, к кому он отбывает, время посещения бани, болезни князя и прочее и прочее.
Внимание Беспятых привлекли многие записи "Повседневных записок..." (от 12 февраля, 14 марта, 29 июля, 31 августа, 8, 9, 21 и 25 октября 1716 года и т.д.), которые, по его мнению, дают основание полагать, что Александр Данилович сам читал текст. Так, 16 ноября записано: "В 9-м часу, получа почту и прочет куранты...", а 29 декабря 1717 года: "Его светлость, прибыв в дом свой получил царского величества письмо чрез Бухавецкого и оное прочел"; 8 и 9 февраля Меншиков вновь получил от царя два письма "и онне прочет" (с. 24).
Приведенных данных, по убеждению Беспятых, вполне достаточно для вывода: они "убеждают в том, что А. Д. Меншиков умел читать" (с. 27). Между тем убеждают они лишь автора, но не могут убедить другого историка, изучающего Россию XVIII века. Дело в том, что Беспятых форме придал значение содержания. Слова и выражения "читал", "чел", "письма прочет", "изволь то прочитать" и подобные им употреблялись в то время не только в случае, когда корреспондент сам прочел послания, но и когда текст ему зачитал кто-то другой.
Приведу несколько примеров из переписки Петра Великого с супругой Екатериной Алексеевной, будущей императрицей Екатериной I. Они заимствованы из книги "Письма русских государей и других особ царского семейства", ч.1, опубликованной в Москве в 1862 году. Письма воспроизведены в моем сочинении "Екатерина I", изданном в 2004-м. Общеизвестно, что Екатерина была абсолютно неграмотной, не умела начертать (в отличие от Меншикова) даже своего имени, а потому издаваемые указы подписывала ее именем дочь Елизавета. Любопытен следующий факт. Все собственноручно написанные письма, отправленные супруге, царь подписывал "Петр", реже - "Питер". А почти все многочисленные послания Екатерины к Петру I подписи не имеют, и только четыре из них завершены подписью "Екатерина". Означает сей факт одно: лишь в четырех случаях при отправлении письма рядом оказалась дочь Елизавета.
Однако неумение супруги читать и писать нисколько не мешало царю в посланиях к ней употреблять такие выражения: "для чего не пишешь", "письмо твое получил", "для Боги пиши чаще", "а что пишешь". В ответных письмах Екатерина отводит упрек супруга: "будто я не часто пишу"; "о чем я и прежде к вашей милости писала". (Цитаты приведены по книге "Екатерина I", с. 190, 225, 243, 195.) Множество раз в письмах Петра к Екатерине можно прочесть: "Письмо твое получил" (с. 205, 207, 219, 235 и др.). Следуя логике Беспятых, Екатерину тоже надобно объявить грамотной.
Верный своим приемам интерпретации источника в угодном себе направлении, автор публикует письмо Екатерины Меншикову, в котором она просит "не порвать его в клочья, не сжечь, а непременно прислать обратно". И сразу следует вывод: "Если так, то маловероятно, что Александр Данилович доверил прочтение грамотки кому-либо из своего окружения". На каком основании можно так судить? Меншиков слыл человеком крутым на расправу и часа не держал бы болтуна-секретаря: все его люди были верными слугами, преданными хозяину.
В специальной главе Ю. Н. Беспятых пытается доказать, что Александр Данилович умел не только читать, но и писать. Доказательства настолько неубедительны, что их неловко и опровергать. Например, он приводит цитату из статьи историка В. Ф. Ратча, характеризующую бомбардирскую роту: "То были люди, которые должны были знать военное искусство, артиллерию, кораблестроение, архитектуру, иностранные языки и другие науки для того, чтобы вполне понимать разнообразные поручения, отдаваемые царем, правильно по ним передавать царские приказы и следить за точным их исполнением" (с. 29).
Логика проста: коль скоро Меншиков входит в состав бомбардирской роты, которая отличалась образованностью, то, следовательно, и Александр Данилович - человек образованный. Но почему бы тогда не взять на вооружение (столь же бездоказательно) суждение противоположного значения: все бомбардиры были образованными, но среди них попался один неуч - им оказался Меншиков.
Более серьезен, однако, вопрос другого рода. Откуда и как могли появиться в России конца XVII века люди, знавшие военное искусство, артиллерийское дело, архитектуру и прочее, если в стране тогда существовало единственное учебное заведение с богословским уклоном - Славяно-греко-латинская академия? Исследователь М. Д. Рабинович, изучавший грамотность офицерского корпуса в 1720-1723 годах, по неполным данным насчитал среди неграмотных от 4,4 до 31,2% офицеров (в зависимости от родов войск). А это касается того времени, когда в России уже действовала довольно разветвленная сеть высших, начальных и специализированных учебных заведений - таких, как Навигацкая школа, Морская академия, Артиллерийская, Инженерная и Горные школы, а также школы цифирные и гарнизонные. Я позволю себе усомниться в достоверности сведений В. Ф. Ратча и поверившего ему Ю. Н. Беспятых.
Во время первого заграничного путешествия Петр I с несколькими волонтерами (в числе них находился и Меншиков) отправился в Англию для освоения теории кораблестроения. "Петр, - отмечает автор, - сам писал в Москву, что пребывает "непрестанно в ученье", и ясно (?! - Н. П. ), что бывшие с ним волонтеры-бомбардиры тем временем тоже не прохлаждались. Стало быть, не просто грамотность, а широкая образованность была для бомбардиров обязательной" (с. 32). Но где же подтверждающие это мнение факты?
Далее следует вывод, способный не убедить, а удивить читателя: "Мыслимо ли, чтобы А. Д. Меншиков не осилил элементарной грамотности, не выучился письму, не выучился готовить чертежи, предназначенные к постройке судов; и при всем том не только находился среди избранных "способнейших", на которых возлагал самые заветные свои надежды монарх-реформатор, но и стал первым из них?" (с. 32).
Самым веским доказательством умения Меншикова писать автор считает такие слова в послании Александра Даниловича: "по письмам собственных наших рук", придавая им свое толкование и игнорируя факт, что выражение имеет такое же значение, как "чел", "читат", "ты пишешь" и т. д.
Один из аргументов Беспятых поставил меня в затруднительное положение, ибо неясно, что он хотел доказать, приводя слова архитектора X. Марселиуса, в присутствии которого князь, войдя в Петропавловский собор, "саженью много измерял в длину и в ширину, совсем не говоря, что это будет". На основании сей фразы Беспятых заявляет: Меншиков знал чертежное дело. "Итак, существуют документальные подтверждения тому, что Александр Данилович производил измерение и готовил чертежи, а следовательно, знал по меньшей мере арифметику и геометрию" (с. 36). Помилуйте, приведенный текст не дает ни малейшего основания для вывода: "Меншиков умел делать чертежи". Текст лишь косвенно утверждает, что князь умел считать (однако и большинство неграмотных деревенских баб, не говоря уже о мужиках, владели тогда по крайней мере двумя действиями арифметики в пределах небольших чисел).
Сведений о том, что Александр Данилович умел составлять чертежи, нет никаких, но Беспалых считает, что читателя может убедить приводимый им эпизод, произошедший 28 ноября 1717 года, когда светлейший князь с генерал-адмиралом Ф. М. Апраксиным, вице-адмиралом К. И. Крюйсом, контр-адмиралом И. Ф. Боцисом "изволил смотреть и размеривать, где быть внутри Адмиралтейства каналу". Я сознательно назвал имена присутствовавших, бесспорно компетентных в выборе места для устройства канала, но Беспятых почему-то приписывает эту честь Меншикову, выступавшему здесь, скорее всего, в роли губернатора столичной губернии, а не в роли инженера.
На минуту согласимся, что Меншиков умел читать и писать. Но этой малости совершенно недостаточно, чтобы стать полноценным членом Лондонского королевского общества и получить подписанный И. Ньютоном диплом, удостоверявший его "высочайшую просвещенность" и особое стремление к наукам. Однако Меншиков им стал. Этот курьезный случай из жизни светлейшего Беспятых тоже использует в качестве доказательства его грамотности. Отметим: ни Ньютон, ни кто другой не приводят сведений о вкладе Александра Даниловича в науку. Не подлежит ни малейшему сомнению, что Меншикову довелось изрядно издержаться, чтобы поддержать ресурсы Королевского общества, не получавшего тогда финансовой поддержки от государства.
А в итоге Ю. Н. Беспятых создал миф о высокообразованном Меншикове, его почти энциклопедических познаниях: "Вышеприведенные подлинные документальные сведения способны убедить в том, что Александр Данилович не только превзошел требование разносторонних умений и навыков, артиллерийскую, инженерную, кораблестроительную и иные науки, но и свободно писал сам" (с. 39).
О приведенных Беспятых "подлинных документальных сведениях" я уже сказал. Но вот незадача: человек с такими обширными познаниями не оставил потомкам ни одного автографа (кроме подписи) и ни одного чертежа. Как объясняет это Беспятых? Свою грамотность Меншиков якобы скрывал. "Другой вопрос, - пишет автор, - почему он это скрывал. Пока на это сказать нечего". На мой взгляд, не только "пока". Эпоха, в которой действует наш герой, и ее архивные документы подробно изучены.
Если такие соратники Петра Великого, как П. А. Толстой, Ф. М. Апраксин, Б. П. Шереметев и другие, знали грамоту, то их грамотность хотя и не сразу, но можно обнаружить. В те времена вельможи и впрямь уклонялись от собственноручных посланий: обычно их сочиняли канцелярские служители. Но в письмах, донесениях, челобитных встречаются тексты, написанные лично: авторы либо не доверяли своим служителям, либо хотели подчеркнуть важность обращения собственноручным написанием "P.S.", либо, наконец, желали выказать уважительное отношение к корреспонденту.
При работе над монографией "Меншиков - полудержавный властелин" мне пришлось основательно перелопатить архивный фонд Меншикова, но я не обнаружил ни одной строки, написанной князем, кроме его подписи, которую он выводил - рисовал - довольно коряво. На секунду согласимся, что Меншиков по каким-то абсолютно немыслимым соображениям скрывал свою грамотность от вельмож. Но какой резон ему скрывать свою грамотность от собственной супруги? Между тем все послания к мужу грамотная Дарья Михайловна отправляла собственноручно написанными, в то время как письма супруга к ней сочиняли канцеляристы.
Может быть, мне не повезло с обнаружением автографов А. Д. Меншикова? Но вот свидетельство С. П. Луппова, серьезного ученого, автора монографий, написанных на основе исследования неопубликованных источников: "За многолетнюю работу в архивах над фондами Петровского времени нам не удалось видеть ни одного документа, написанного Меншиковым, а приходилось встречать только бумаги, написанные другими лицами и только подписанные неуверенной рукой Меншикова".
Итак, доказать умение Меншикова писать можно только одним аргументом - обнаружить тексты, им написанные. Все остальное - от лукавого.
Не служит бесспорным доказательством умения Меншикова читать и его обширная библиотека, укомплектованная книгами из различных областей знаний. Ю. А. Самарин, проявляя осторожность, пишет: "Возможно, что некоторые из них (книг библиотеки. - Н. П. ) все же читались самим А. Д. Меншиковым, поскольку широко распространенное мнение о его неграмотности не получило пока в науке ни окончательного подтверждения, ни основательного опровержения". (Самарин Ю. А. А. Д. Меншиков и Санкт-Петербургская типография // Библиофил: люди, рукописи, книги, тайны и открытия, 2001, № 1, с. 45.)
Я готов согласиться с наблюдением Ю. А. Самарина, если он примет мое, диаметрально противоположное: возможно, не знавший грамоты А. Д. Меншиков пользовался услугами сплошь грамотных членов семьи, но, скорее всего, держал одного или двух библиотекарей, комплектовавших библиотеку и зачитывавших ему интересовавшие его тексты.
Вторая, более обширная часть монографии Ю. Н. Беспятых посвящена происхождению А. Д. Меншикова. Был ли он пирожником, простолюдином, человеком, как тогда говорили, подлородным или происходил из знатной семьи?
Положительной оценки заслуживает историография вопроса - Беспятых подробно излагает взгляды на интересующую его тему и современников и историков. Но в той части, где автор выступает в роли исследователя, она страдает тем же недостатком: игнорируя элементарный факт, что источник можно интерпретировать по-разному, он толкует его содержание однолинейно, в угоду своей навязчивой идеи о грамотности Меншикова или о его дворянском происхождении. Более того, здесь автор допускает еще одну оплошность, он ставит знак равенства между суждениями крупных специалистов, знатоков эпохи (Н. Г. Устрялов, П. П. Пекарский, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, М. М. Богословский), и историков менее значительных (В. Ф. Ратч, Н. А. Полевой и др.). Ограничусь примерами.
Начну со "Статейного списка Великого посольства", в котором А. Д. Меншиков назван дворянином. Однако из этого совсем не следует, что Александр Данилович рожден дворянином. Назван он дворянином и в проезжей грамоте Леопольда I с подачи, разумеется, царя или русских вельмож. Напомню, прежде всего: тогда дворянином называли человека, служившего при царском дворе. Иначе говоря, слово "дворянин" имело совсем иное значение, чем то, которое оно приобрело позже. При Петре дворян в современном понимании слова называли шляхтой. И еще. Показанию источника не следует доверять безоговорочно. Сам царь отправился в Европу под именем десятника Петра Михайлова; в том же 1698 году боярин Б. П. Шереметев поехал в Италию под именем ротмистра Романа; беглый царевич Алексей регистрировался как Коханский или Кохановский.
Автор оказался в плену свидетельств такого сомнительного источника, как принадлежавшие Меншикову дипломы на титулы графа и светлейшего князя Священной Римской империи Германской нации или жалованные грамоты на титул Светлейшего князя Российского и герцога Ижорского. Графского или княжеского титула тогда удостаивались, прежде всего, фавориты, родственники фаворитов и, конечно, вельможи, которые получали сей титул иногда за подлинные заслуги, иногда - за умение угождать. Было бы желание императора или императрицы облагодетельствовать своего подданного, а мотивы награждения изобретать умели.
Приведу длинную цитату, заимствованную Беспятых из сочинения анонимного автора, написавшего в 1726 году явно заказной трактат, называемый "Заслуги и подвиги... Александра Даниловича Меншикова". В дипломе цесарь обращается к Меншикову: "Александр Данилович Меншиков! Принимаем во внимание как ваше происхождение от древнего, благороднейшего между литовцами рода, военные подвиги ваших предков и военные заслуги их не только в отечестве, но и в чужих землях (потому что отец ваш, муж храбрый во бранях, пресветейшим и державнейшим государем московским, возлюбленным братцем нашим был поставлен начальником его придворной стражи, состоявшей из благородных мужей), так и собственные ваши достоинства и необыкновенные дарования, которые заблистали в вас с самой юности и возбудили в вашем государе высокое о вас мнение..." (с. 128).
Достоверность всех хвалебных слов не вызывает у Беспятых ни тени сомнения. Между тем можно привести множество примеров, когда захудалые дворяне становились графами: Э. И. Бирон, братья Воронцовы и Шуваловы. Наиболее яркий пример - судьба сына реестрового казака Григория Розума, Алексея. Став фаворитом цесаревны Елизаветы Петровны, он приобрел фамилию Разумовский, а в 1744 году, когда его возлюбленная была императрицей, возведен в графское достоинство. В дипломе ни слова нет о том, что отец графа был горьким пьяницей, что сам Алексей в детстве пас скот и гусей. Ему сочинили генеалогию, достойную графского титула: происходил якобы из знатной польской фамилии Рожинских, предки которых поселились в Малороссии. Почему бы Беспятых не сопоставить родословную Меншикова и Разумовского - у них немало общего: первый был если не пирожником, то простолюдином, второй - пастухом.
Вызывает немалые сомнения и приговор съезда литовского, признавшего Александра Даниловича "нашего господина и брата, обывателя породы нашей". Дело в том, что практика получения фальсифицированных дипломов была распространена в России не только в XVIII столетии, но еще и в XVII, когда появился даже специальный термин - "вклепаться в род", если речь шла о людях, пытавшихся окольными путями проникнуть в привилегированное сословие. Подыскивалась подходящая фамилия, в ее родословную встраивали новую ветвь, которую и зачисляли в дворянство.
Лично мне довелось встречать факты получения дворянства богатыми промышленниками. За приличную мзду представители крапивного семени составляли родословное древо, из которого следовало, что претендент на принадлежность к благородному сословию имел знатных предков. Древо предъявлялось предводителю дворянства, который ставил вопрос на обсуждение дворянского собрания губернии. Соискатель дворянского герба устраивал съезду дворян роскошное угощение, а результаты голосования отсылал в Герольдмейстерскую контору, и та их утверждала. Дворянский диплом так получили, к примеру, Осокины, Турчаниновы, Твердышевы, Мясниковы - "За ево в произведении тех заводу и фабрики прилежание и оказанное в том искусство". И тульские оружейники восстановили якобы утраченную ими принадлежность к дворянству. Среди них - Мосоловы, Баташовы и др. (Павленко Н. И. История металлургии в России XVIII века. - М., 1962, с. 495-549.)
Я не настаиваю, что именно такую же процедуру проходил и Меншиков, возможно, она оказалась упрощенной, поскольку к этому времени он уже был светлейшим князем. Но то, что падкая до угощений шляхта легко поддавалась подкупу, - общеизвестно.
Ю. Н. Беспятых принимает на веру не только сведения официальных грамот на графское и княжеское достоинство, но и сведения из статейного списка Великого посольства и проезжей грамоты - и в том и другом документе Меншиков назван дворянином. Он таковым и был, поскольку, будучи денщиком, пребывал при дворе. Но из этого отнюдь не следует, что у предков Александра Даниловича и у него самого в жилах текла голубая кровь.
Но вернемся к составлению родословных. Возникают вопросы. У русских дворян было престижным искать своих предков среди немцев, литовцев и поляков. Не "вклепался" ли Александр Данилович в шляхетский род Менжиков? И второй вопрос, оставшийся без ответа, задал сам автор: "Если Данила Меншиков доказал монарху свое шляхетское происхождение, то почему Авдей и его сын - близкие родственники по мужской линии остались в стороне?" (с. 169). В самом деле, почему двоюродный брат Александра Меншикова не предпринял попыток вести свое происхождение от Менжиков? Наконец, остается без ответа и третий вопрос: если, как утверждает автор, "прародители А. Д. Меншикова принадлежали к знатным европейским родам" (с. 181), то почему ни Станислав, ни Даниэль Менжики не возвратились на родину, где родственники владели (вероятно, должны были владеть и они) "дворянскими имениями"? Что касается официального формулярного списка службы А. Д. Меншикова, то, естественно, он должен был воспроизводить "липу" о нем, зарегистрированную в дипломах.
Кстати, на мой взгляд, не стоит ломать копья по поводу того, торговал ли он на заре своей юности пирожками, важнее установить, принадлежал ли он к привилегированному сословию или был простолюдином. Ю. Н. Беспятых сосредоточил свое внимание на сочинениях пасквилянта М. Нейгебауэра, похоже, первым в 1704 году пустившего в обиход представление о Меншикове как о "пирожнике". Важнее другое свидетельство современника, чьи дневниковые записи отличаются достоверностью, - "Дневник путешествия в Московию" секретаря австрийского посольства И. Г. Корба. В "Дневнике" Корб, называя Меншикова Алексашкой, писал о нем так: "Говорят, что этот человек вознесен до верха всем завидного могущества из низшей среди людей участи". В другой записи от 23 февраля 1699 года Корб повторил сведения о низком происхождении А. Д. Меншикова: "Один из министров ходатайствовал перед царем об его любимце Александре, чтобы его возвести в звание дворянина и сделать стольником. На это, говорят, его царское величество ответил: "И без этого он уже присвоил себе неподобающие ему почести, его честолюбие следует унимать, а не поощрять". (Корб И. Г. Дневник путешествия в Московию (1698-1699). - Спб., 1906, с. 83, 84.) Записи Корба, сделанные до появления пасквилей Нейгебауэра, прежде всего, свидетельствуют, что Меншиков в конце XVII века не был дворянином. Однако Ю. Н. Беспятых текст "Дневника" Корба привел лишь частично, опустив вторую его часть.
Подведем краткие итоги. Автор монографии выразил надежду, что с появлением его труда "с мифами и легендами на эти темы покончено" (с. 192). Свое сочинение он назвал "Александр Данилович Меншиков: мифы и реальность". На мой взгляд, название более соответствовало бы содержанию монографии, если из него убрать последнее слово: "реальность".
Ю. Н. Беспятых может упрекнуть меня в том, что я лишаю его права на собственное мнение, отличающееся от мнения остальных ученых. Нисколько. Остановка за малым: это мнение надо подкрепить солидными доводами. Если же таковые отсутствуют, то благоразумно сделать его личным достоянием.
"ПОЛУДЕРЖАВНЫЙ ВЛАСТЕЛИН"
Среди сподвижников Петра Великого, не имевших возможности похвастаться своим родословием, Александр Данилович Меншиков занимает особое место. Когда Петр приблизил его к себе, Алексашка Меншиков не владел ни клочком земли, ни одной крепостной душой. К концу же карьеры, он - светлейший князь и самый богатый подданный царя, обремененный множеством должностей, чинов и званий. При Екатерине I и в начале царствования Петра II Меншиков (до своего падения в сентябре 1727 года) - фактически правитель России, по выражению Пушкина, "полудержавный властелин".
Самородок Меншиков внес заметный вклад в преобразования России первой четверти XVIII века. Природа наградила его талантом полководца и незаурядными способностями администратора в гражданской сфере. Он громил шведов у Калиша, внес бесценный вклад в разгром шведской армии у Лесной и особенно - у стен Полтавы, где сумел уследить начало продвижения войск Карла XII на русский лагерь, разгромил неприятельскую кавалерию и пленил у Переволочны остатки бежавших с поля боя шведов, участвовал в их изгнании из Померании.
А генерал-губернатор столичной губернии князь Меншиков внес огромный вклад в обустройство новой столицы империи. Сооруженные по его заданию дворцы и государственные здания своей пышностью и размерами превосходили все, построенное в Санкт-Петербурге прежде. Меншиков был единственны м вельможей, кому Петр разрешил обнародовать указы с использованием формуляра, близкого к царскому: "Мы, Александр Меншиков, светлейший Римского и Российского государства князь и герцог Ижорский..." и так далее. Масштабы его деятельности вызывают удивление и восхищение. И это при том, что Александр Данилович нигде не учился - он попросту не владел грамотой.
Но обладая множеством достоинств, князь имел и немало пороков: был груб, беспредельно алчен, бескрайне тщеславен (что в конце концов и прервало его карьеру ссылкой в Березов).
И тем не менее достоинства Меншикова значительно превышают пороки князя. Его деятельность как сподвижника Петра I оставила заметный след в истории России.
Меншиков Александр Данилович (ок. 1673 – 1729) – светлейший князь, сподвижник и любимец Петра I . Происхождение Меншикова установить трудно, скорее всего он был из простолюдинов, быть может, торговал пирогами в Москве; образования, во всяком случае, не получил никакого. Около 1686 он поступил мальчиком к Лефорту , где его заметил царь. Меншиков был определен в Преображенский, тогда потешный , полк и вскоре стал любимым денщиком Петра. Чрезвычайная понятливость, любознательность и большая исполнительность Меншикова окончательно расположили к нему царя, и скоро он стал любимцем его, так что в Азовском походе он и Меншиков жили в одной палатке; тогда же любимец получил и первый офицерский чин. В путешествии за границу Александр Данилович был неотступным спутником Петра, а по приезде в Россию деятельно принялся поддерживать все начинания царя. Вскоре он получил командование над драгунским полком.
… Господи, Ты Судия мира сего,
грехи и нечестия отцев
наказуеши в детях…
из религиозного текста.
Если бы на её могиле было надгробие или крест, то прохожий мог прочитать: Меншикова Мария Александровна. 26 декабря 1711, Петербург - 26 декабря 1729, Березов. Надгробия не было, крест, возможно, был. /сайт/
Она была знаменитостью и при жизни, и после смерти, но хоронили её только два человека: родные брат и сестра. Потом они навсегда покинули эти места и вспоминали о прожитом там времени, как о страшном сне.
Её тело осталось лежать в вечной мерзлоте рядом с телом её отца. Только через сто лет люди из России, знавшие о трагедии этой семьи, пытались разыскать их могилы.
Княжна Мария Меншикова, старшая дочь Александра Даниловича Меншикова, первого друга и помощника императора Петра Первого, родилась и выросла в роскоши самого лучшего петербургского дворца, получив по тем временам более чем прекрасное образование. Знала языки, умела танцевать, поддержать светский разговор. Это была девушка необыкновенной красоты. Ей прочили счастливое будущее. Самый богатый и влиятельный человек России того времени, её отец, уж позаботится об этом. Да Александр Данилович и не скрывал, что возлагает на свою любимицу большие надежды.
В шестнадцать лет она стала невестой малолетнего российского императора Петра Алексеевича - внука Петра Первого. Через несколько лет, как мечтал её отец, она станет императрицей всея Руси. И почему бы не помечтать Александру Даниловичу? Он привык уже к тому, что вот уже 40 лет вызывал благоговейное изумление у соотечественников и иностранцев, ведь он сумел стать самым близким другом царя и заслужить его доверие и благодарность. А после смерти Петра I в 1725 году именно он решал, кому достанется корона, ведь император, как известно, не оставил завещания.
Воля и отвага светлейшего князя Меншикова обеспечили престолонаследие Екатерине I. Но она царствовала недолго. Когда стало ясно, что дни императрицы сочтены, Александр Меншиков взял бразды правления в свои руки и постарался обеспечить последним указом больной императрицы будущее своей семьи: императором становится законный наследник из рода Романовых - одиннадцатилетний внук покойного Петра. Этот ребёнок обручается с дочерью Меншикова, и князь становится тестем царя - его «батюшкой».
Как говорится, всё схвачено. И ничего страшного в том, что его дочь Мария уже давно была наречённой невестой другого человека. По политическим соображениям Марию уже засватали несколько лет назад. Когда-то её отец присмотрел ей жениха: это был красавец, польский граф Пётр Сапега, единственный сын богатого воеводы. Старый Ян Сапега надеялся с помощью России получить польскую корону, а Меншиков рассчитывал на герцогство Курляндское, бывшее в вассальной зависимости от Польши.
Молодой граф всё свободное время проводил у Меншиковых, и Мария, конечно, вскоре в него влюбилась. Несколько лет спустя, когда ей исполнилось пятнадцать, архиепископ Феофан Прокопович при Екатерине Первой и всём дворе обручил молодых. Императрица пожаловала невесте сто тысяч рублей и несколько деревень с угодьями и крестьянами.
Казалось, всё складывается хорошо. Но неисповедимы пути Господни, и счастью юной княжны позавидовала сорокадвухлетняя Екатерина: уж больно хорош был молодой граф Сапега. Очень скоро жених Марии становится фаворитом императрицы. Он постоянно находится при ней, Екатерина осыпает его подарками, отписывает ему огромный дом в Петербурге со всей мебелью. А потом вдруг решила его женить на своей племяннице Софье Скавронской…
Александр Данилович возмущён и требует «сатисфакции». Тогда-то под нажимом «светлейшего» Екатерина и подписала завещание, в котором говорилось: «Цесаревнам и администрации вменяется в обязанность стараться о сочетании браком великого князя с княжною Меншиковою».
Как молодая девушка пережила невольное предательство любимого? Как-то пережила. Но когда отец сообщил дочери о её участи, она упала в обморок. Историк писал: «Какая печаль, какое отчаяние овладело сердцем княжны Марии, ещё недавно бившемся от радости, когда отец объявил ей решительную, непременную волю, чтобы она забыла своего Сапегу и готовилась быть императрицею! Слёзы, убеждения, болезнь несчастной - ничто не поколебало честолюбца… Мария не могла любить императора, дав сердце другому, и Пётр II, взаимно, смотря на холодность её, на слезы, невольно катившиеся из прекрасных глаз, на принуждённую улыбку, не мог любить её».
Через неделю после смерти Екатерины состоялось обручение Марии Меншиковой и Петра II, которому в ту пору исполнилось двенадцать лет. Мария стала титуловаться императорским высочеством. У неё теперь был свой двор, на содержание которого отпускалось тридцать четыре тысячи рублей - сумма колоссальная для России того времени, но… смехотворная для её отца, владевшего миллионами. Но чего не вытерпишь ради «высокой» цели! И «Данилыч» терпел, а вот дочка...
Вполне развитая красавица шестнадцати лет, конечно, не могла питать никакого чувства к своему жениху-ребёнку. В его обществе ей было не по себе; она неохотно принимала участие в его забавах и казалась мальчику скучной и противной. Юный император по темпераменту и характеру очень походил на своего деда Петра: такой же своевольный, вспыльчивый, нетерпимый. Он очень хотел, чтобы его принимали за взрослого, и поэтому не терпел никаких «воспитательных моментов».
А «батюшка» Александр Данилович слишком увлёкся педагогикой, воспитанием самодержавного отрока: не разрешал без своего ведома пользоваться казной, контролировал расходы, корил за расточительство, понуждал чаще общаться с неинтересной невестой. Естественно, в голове у мальчика возникли вопросы: «Кто тут у нас император? Я или Меншиков?»
Светлейший явно зарвался и перестал контролировать «подковёрную» ситуацию. Его удачливость, влиятельность, карьера в буквальном смысле «из грязи в князи» уже давно не давали покоя очень многим.
Меншиков заболел. На две недели, всего на две недели он покинул двор. Воспользовавшись этим, его враги, князья Долгорукие, перетянули на свою сторону воспитателя императора - Остермана, имевшего большое влияние на молодого императора. Раздражение Петра II против Меншикова достигло своего апогея.
8 сентября 1727 года. Серый, ненастный день, обычный для ранней осени в Петербурге. Утром этого дня 55-летний президент Военной коллегии, генералиссимус, светлейший князь Александр Данилович Меншиков, могущественнейший человек в России, наречённый тесть императора Петра II, получил царский указ о домашнем аресте. При объявлении указа Меншикову стало так дурно, что лекарь во избежание апоплексического удара вынужден был «отворить» ему кровь. В тот день была разрушена блистательная карьера Меншикова.
Вскоре всех Меншиковых отправили в ссылку. За ними следовало 127 человек прислуги, за бывшей императорской невестой - гофмейстер, паж, четыре конюха и т. д. - весь её прежний штат. Правда, насчёт Марии последовало распоряжение: «Чтобы впредь обручённой невесты при отправлении службы Божией не упоминать, и о том во всё государство отправить указы от Синода». Жених отказался от невесты. Уже второй жених отказался…
Поселились Меншиковы в собственном доме, в маленьком городке Рязанской губернии Раниенбурге. Но пробыли там недолго. Не заставил себя ждать высочайший указ, по которому Меншикова с женой, сыном и дочерями должно сослать в далёкий городок Берёзов (тогдашнюю крайнюю северную точку России) Тобольской губернии. Все имущество отобрать, оставить прислуги десять человек.
Потянулись по весенней распутице три кибитки, обтянутые рогожей: в первой - князь с женой, во второй - сын, в последней - дочери, Мария с Александрой. Каждую кибитку охраняли по два солдата. Не успел печальный поезд отъехать, как их догнал капитан с приказом обыскать путников - не везут ли чего лишнего. Лишнего нашлось так много, что Меншикова оставили лишь в том, что на нём было надето. У княжон отобрали все тёплые вещи. Марии оставили тафтяную юбку, штофный чёрный кафтан, белый корсет и на голове белый атласный чепчик. Посомневавшись, на случай холодов оставили тафтяную шубу. Из посуды - медный котёл, три кастрюли, несколько оловянных плошек и тарелок, и ни одного ножа, ни одной вилки.
В Вышнем Волочке изгнанники получили приказ разоружить свою челядь, в Твери - отослать обратно почти всех слуг, в Клину - отобрать у бывшей невесты обручальное кольцо...
Княгиня Дарья Михайловна Меншикова, жена Александра Даниловича, под ударами судьбы сникла, постарела, ослепла от слёз. Она не выдержала дороги и скончалась на руках своего семейства в крестьянской избе, в селе Услоне около Казани. Стража так торопила пленников, что не разрешила даже часа побыть у свежей могилы. Кое-как зарыли на берегу реки и, рыдая, крестясь, двинулись в путь дальше. Отец и трое детей.
Берёзов в ту пору представлял собой малолюдный городок, расположенный среди непроходимых болот. Летом - комары, зимой - мороз в 50 градусов. Сначала Меншиковы жили в остроге, потом перебрались в дом, срубленный самим Александром Даниловичем.
«Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии, - пишет о быте Меншиковых вездесущий А. Дюма в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань...». - Вторая дочь чинила одежду, стирала и отбеливала бельё. Молодой человек охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меншиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырёх крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор. Кроме этого, Меншиков завёл огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву».
После роскоши и блеска петербургской жизни зимние вечера при лучине в промерзающем насквозь доме казались особенно тягостными. Дети читали отцу Священное Писание, а он рассказывал им о своей жизни. Получая десять рублей в день на своё содержание, Меншиковы на себя тратили очень мало, и поэтому вскоре смогли построить в бедном городке деревянную церковь.
Александр Данилович и его тринадцатилетний сын вместе с плотниками своими руками строили храм. Молодые княжны шили в это время покровы для алтаря и одежды для священника. Вот так текла жизнь изгнанников. Отец, Александр Данилович, вновь показал чудеса выдержки и силы характера. Он понял, что наказан Богом за грехи свои, и принимал удары судьбы как заслуженную Божью кару.
Только не мог он смириться с несчастной судьбой детей своих. Отец молился и просил прощения у Господа не для себя. Он взывал к милости только для невинных детей. Из троих детей он и раньше больше всех любил молчаливую красавицу Марию. Поэтому и хотел видеть её императрицей. А теперь, когда его дочь, дважды отвергнутая невеста, медленно угасала в безропотной тоске, он места себе не находил.
Младшие дети, он не сомневался, могли надеяться на прощение императора. И если бы это произошло при жизни отца, перекрестившись, уехали бы. А Мария поклялась, что никогда отца не оставит. Он просил у неё прощения: «Я тебя загубил!» Она обнимала его и говорила только: «Ты мой отец. Я тебе не судья». Так и сгинули они в далёкой Сибири один за другим: он - в ноябре, в день своего рождения, а она в декабре - тоже в свой день рождения. Отцу в день смерти исполнилось 56 лет, а дочери - 18.
Похоронили их рядом с деревянной церковью, которую за год собственноручно топором построил отец во искупление своих грехов. Его молитвы были услышаны Богом: через месяц после последних похорон дети Меншикова были прощены и вернулись из ссылки в Петербург. Новая царица возвратила им значительную часть конфискованного прежде имущества. Молодые Меншиковы снова стали богаты и знамениты. Жизнь продолжалась.
Пройдут многие годы, и прекрасный русский художник Иван Суриков поведает нам трагедию этой семьи на своей известной картине «Меншиков в Берёзове». Идея этого полотна пришла живописцу в одно дождливое лето, когда он с женой и дочерями жил под Москвой. В один из ненастных дней ему представилось, что так же вот, как и он с семьёй, в избушке грустил когда-то Александр Меншиков. Печальные глаза сидящей у ног отца старшей дочери, укутанной в тёмную шубку, - бывшей невесты Петра II, и рука Меншикова, в безысходной тоске сжатая в кулак… С нежным, почти бескровным лицом, Мария всё ещё прекрасна. Лицо этой несчастной, дважды обручённой невесты, надолго остаётся в памяти.
Когда-то, на заре звёздной карьеры «Алексашки» Меншикова, в честь блистательной победы над шведской армией царь Пётр приказал выбить на новой медали слова: «Небываемое бывает». Такая медаль украшала грудь Меншикова. Возможно, эти слова прочитал сам Господь Бог и дал этому человеку столько всего хорошего и плохого, что трудно во всё поверить. Но это правда.
Есть и предположение, что в Берёзов вслед за Меншиковыми приехал под чужим именем князь Федор Долгорукий, родственник врагов Меншикова, давно влюблённый в Марию. Здесь они тайно обвенчались. Не испытав счастья сама и не дав его любимому человеку, умерла эта загадочная красавица, больная, истерзанная горем. Вот как описывает эти события Вс. Соловьёв в своём романе-хронике «Юный император»: «А в это время новая княгиня Долгорукая, Мария Александровна, готовилась стать матерью. Смерть отца на неё сильно подействовала - она преждевременно разрешилась от бремени двойней и через день умерла; умерли и дети. Так и похоронили её в одной могиле с ними. Было это 26 декабря, и в этот день ей исполнилось восемнадцать лет от роду».
Когда в 1825 году искали могилу Меншикова, нашли два маленьких гробика с костями младенцев. Гробики стояли на большом гробу из кедра, в котором лежала женщина, покрытая зелёным атласным покрывалом. Это была Мария.
После смерти Фёдора Долгорукого в берёзовскую церковь прислали, по его завещанию, золотой медальон с прядью светло-русых волос, которые принадлежали, по всей видимости, Марии Меншиковой.