Николай Николаевич ГУБЕНКО - Когда и где Вы познакомились с Высоцким?- Скорее всего здесь, в театре. Я пришел сюда в 1964 году за месяц до основания новой Таганки. У нас во ВГИКе был спектакль «Карьера Артура Уи», и мы играли его уже около года. Причем играли на разных

Чекист Лёва Задов

Чекист Лёва Задов

Имя палача и садиста Лёвки Задова всегда неразрывно связывали с именем батьки Нестора Махно - одного из знаменитейших вожаков крестьянской войны на Украине в период 1918–1921 годов. Вполне закономерно, что такая одиозная фигура, как Задов, в конце 1920-х - начале 1930-х годов, в смутное время борьбы за власть, оказалась в рядах сотрудников ВЧК-ГПУ-НКВД. Нет, Задов не был направлен в ряды махновцев с личным заданием Дзержинского. Подлинная история жизни Зиньковского-Задова (такова настоящая фамилия Лёвы) полна загадок и нераскрытых тайн.

АНАРХИСТ-КОММУНИСТ

Лев Николаевич Зиньковский-Задов, по национальности еврей, родился в 1893 году в еврейской колонии Весёлая на территории современной Днепропетровской области. Образование Лёва получил лишь начальное, но быстро успел проникнуться идеями анархо-коммунизма. Вопреки утверждениям большевистских лидеров, многие из которых были по национальности евреями, на юге империи еврейское население являлось более криминогенным, чем русские или украинцы. Даже знаменитый блатной жаргон - «музыка» - состоял преимущественно из смеси еврейских, цыганских, венгерских и немецких слов.

Зиньковский-Задов быстро вошёл в среду жестоких налётчиков, прикрывавшихся флагом анархо-коммунизма: быть «политическим» или казаться таковым стало модным. Грабили и убивали по «идейным соображениям». Необходимо отдать должное высокому профессионализму царской сыскной полиции и жандармерии, опыт которых впоследствии использовали практически все полиции и спецслужбы мира, кроме СССР, - советская власть не желала брать на вооружение методы «проклятого царизма», хотя часто тайком это делать всё-таки приходилось. В 1915 году Льва Николаевича арестовали, посадив на скамью подсудимых в Екатеринославском окружном суде. Царские сыщики знали своё дело. Следователи тоже. Было доказано участие Зиньковского-Задова в серии разбойных нападений и его принадлежность к преступной КРИМИНАЛЬНОЙ группировке, называвшей себя анархистами-коммунистами. Разбойнику Лёве Задову - не «политическому», а чистому уголовнику! - императорская Фемида отмерила восемь лет лишения свободы. В период отбывания наказания Зиньковский-Задов входил в сообщество криминальных осуждённых и подчинялся их законам и правилам, не поддерживая связей с политическими.

На свободу будущий подручный Махно и сотрудник ВЧК вышел в феврале 1917 года. Не раздумывая, Лев подался на Украину, где ему было всё отлично знакомо. Примерно в это же время туда вернулся с каторги бывший отчаянный террорист-анархист Нестор Иванович Махно. После октябрьского переворота он предложил свои услуги большевикам, но они самонадеянно и близоруко не оценили организаторских способностей и военных талантов Махно, отнеслись к нему холодно и пренебрежительно, а от сотрудничества под разными предлогами отказались. Неизвестно, пожалели ли они потом о своём отказе в сотрудничестве с Махно. Скорее всего, да. Судя по тому, как льстиво заигрывали с ним, когда он изобрёл тачанку, выстоял против лихих атак опытной и боеспособной белой конницы, постоянно гонявшей красных. Большевики трижды принимали его в ряды своих союзников, даже зачислили в Красную армию, пожаловав должность комдива и щедро обещая сделать командармом. Махно в этом не нуждался, у него была своя армия. Но он трижды предавал коммунистов и поворачивал оружие против них!

В 1918 году Зиньковский-Задов вступил в повстанческое воинство батьки Махно, которое впоследствии во всех советских документах и изданиях именовалось бандой. Повстанческая армия превосходила по численности и боеспособности большинство частей Красной армии того времени. Но для большевиков она осталась бандой, хотя они не раз прибегали к её помощи в борьбе с Добровольческой белой армией. Зиньковский-Задов прекрасно вписался в руководящий костяк повстанческой армии и занимал ответственные посты. О «подвигах» махновцев на Украине в период Гражданской войны, где не меньше кровавых «подвигов» совершили все воюющие стороны, в том числе и красные, написано немало. В благодарность за помощь в ликвидации Врангеля Советы решили ликвидировать и самого Махно как крайне опасный для большевиков элемент. В 1921 году с отрядом в сотню сабель Нестор Иванович и находившийся при нём Лев Николаевич Зиньковский-Задов сумели уйти в Румынию, спасаясь от красных частей.

ЧЕКИСТ И… ШПИОН?

Начнём с обвинений, которые выдвинули против оперуполномоченного ИНО - иностранного отдела, то есть отдела внешней разведки, - Одесского областного НКВД УССР на заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 25 сентября 1938 года. Коллегия признала Зиньковского-Задова виновным. В августе 1921 года он перешёл с остатками махновцев в Румынию, где поддерживал связь с лидером анархистов Мариным-Аршиновым, а в 1923 году выезжал в Бухарест принять участие в созванной представителями Симона Петлюры конференции по сохранению украинских контрреволюционных кадров для борьбы с советской властью.

Далее, Льва Николаевича обвиняли в том, что в 1924 году он начал сотрудничать с румынской разведкой, по заданию которой в составе террористической группы проник в СССР, а позднее стал работать, примерно с 1925 года, и на британские спецслужбы. Сам Лев Николаевич показал на заседании:

Я работал чернорабочим, к румынской разведке отношения не имел.

Украинским националистам Лёва пригодился: то, что он вернулся на территорию СССР в составе банды, чистая правда!

Мы с братом решили вернуться в СССР, вступив во вновь сформированную банду, - показал Зиньковский-Задов.

Как простой чернорабочий, не поддерживавший связей ни с румынской разведкой, ни с анархистами, ни с националистами, ни с белоэмигрантами, попал в состав сформированной для действий на территории сопредельного государства террористической группы? Да ещё вместе с братом, Зотовым-Задовым Д. Н., который также был махновцем, анархистом и «чернорабочим». Только «чернорабочим» чего - террористической деятельности, осуществляемой спецслужбами Антанты через румынскую разведку? Вскоре она полностью порвала контакты с англичанами и французами и целиком переключилась на тесное сотрудничество с Германией.

На территории СССР Зиньковский-Задов и его брат пришли с повинной в органы. Льва Николаевича арестовали, он находился под следствием, активно каялся в грехах перед коммунистами и был… освобождён. Совершенно загадочная история: тогда за меньшие грехи ставили к стенке. Но Лёву не поставили, а произошло загадочное превращение - Зиньковский-Задов вскоре оказался оперуполномоченным ИНО ГПУ Одесского областного НКВД. Лев Николаевич стал чекистом примерно в 1925 году. Но только 2 ноября 1927 года ЦИК СССР принял постановление об амнистии по отношению к махновцам! Как Зиньковский-Задов попал в карательные органы советской власти, да ещё оперуполномоченным в отделе, занимавшемся внешней разведкой, остаётся тайной. Тем не менее это реальный факт биографии одного из активных бандитов и знаменитого махновца.

На заседании военной коллегии 25 сентября 1938 года Лев Николаевич показал, что к работе на британскую спецслужбу его привлекли в 1925 году. Причём сделал это начальник ИНО ГПУ УССР Карелин, который уже был осуждён и расстрелян как… германский шпион. Как соучастники Зиньковского-Задова были названы Ратынский-Футер, Сапиро, Зотов-Задов, Карелин, начальник ИНО НКВД Одесского областного НКВД В. М. Паскер-Пискарёв. Суд признал Льва Николаевича Зиньковского-Задова виновным и согласно целому перечню статей действовавшего в те годы УК УССР приговорил к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества.

Как же Задов стал чекистом? Можно предположить, что многое в его деле было чистой ложью, а некоторые истинные положения просто не раскрыты. Скорее всего, в период пребывания в Румынии Задов действительно поддерживал контакты с анархистами, сотрудничал с петлюровцами и румынскими спецслужбами: это неизбежный путь эмигранта-боевика. Тем более бывшего уголовника и руководящего сотрудника махновской контрразведки. Пройти мимо такого перспективного кадра иностранные спецслужбы не могли. Выбора у Льва Николаевича не оставалось, и он пошёл на сотрудничество, если только сам активно не искал его.

Оказавшись на территории СССР, он быстро понял, что неизбежно попадётся. Поэтому… решил не просто сдаться, а предать новых хозяев и предложить свои услуги чекистам. Задов сильно рисковал, но в органах ВЧК-ГПУ всегда хватало своих задовых, отличавшихся только тем, что не служили у Махно. С ними быстро удалось найти общий язык, и бывший махновский контрразведчик стал тайным агентом ГПУ-НКВД, а затем кадровым сотрудником. Он числился оперуполномоченным в Иностранном отделе, обеспечивая осуществление операций внешней разведки. Неудивительно, если он «вёл» линию Румынии и тайно поддерживал связь со своими бывшими хозяевами. Но всё это версии и догадки. Подлинная история Зиньковского-Задова полна неразгаданных загадок. Льва Николаевича вскоре расстреляли и на долгое время забыли.

Образы многих исторических личностей входят в наше сознание исковерканными, неправдоподобными, такими, как их полагалось изображать по идеологическим причинам.

Между тем собственная судьба таких личностей гораздо интересней и необычней, чем пишется в "романах". Сегодня перед нами предстанет подлинная (по возможности) биография правой руки Нестора Махно, начальника контрразведки махновской армии Левы Задова.

Литературный, а затем и киношный образ Левки Задова известен нам в интерпретации главного враля советской литературы 30-х годов Алексея Толстого.

Вспомним описание начальника контрразведки в романе "Хождение по мукам": "Сейчас же вошел, несколько переваливаясь от полноты, лосняшийся, улыбающийся человек в короткой поддевке, какие в провинции носили опереточные знаменитости и куплетисты... “А ну, подивись на меня, - сказал человек в поддевке, - я Лева Задов, со мной брехать не надо, я тебя буду пытать, ты будешь отвечать...”

В этом описании нет и слова правды. В Гуляйпольском музее мне показывали редчайшие снимки - махновцы на привале. Среди группы лихих парней, опоясанных пулеметными лентами, выделяется высоченная, под два метра, фигура худощавого, но широкого в плечах вояки с "пудовыми" кулаками - это и есть Лева периода гражданской войны.

Ложным является и нарочитый одесский акцент, воспроизведенный Толстым, ведь Лева Задов стал одесситом уже после войны, а до этого он был Львом Зиньковским... , из Донбасса.

В Армии Нестора Махно, как свидетельствует Петр Аршинов, автор "Истории махновского движения", было не мало евреев, но народная память сохранила имя только одного из них - имя Левы Задова, одного из ближайших сподвижников Нестора Ивановича. Имя Левы Задова - Льва Николаевича Зиньковского - обросло таким количеством домыслов и легенд, что не вольно напрашивается вопрос: так кто же в действительности такой, Лева Задов?
Упомянутый выше П. Аршинов дает такую характеристику Л. Зиньковскому (Задову): "Начальник армейской контрразведки, а в последствии - комендант особого кавалерийского полка. Рабочий. До революции пробыл свыше 10 лет на каторге (!?) по политическому делу. Один из активнейших деятелей революционного повстанчества".
Характеристика вроде лестная, но я убежден, что Л. Зиньковский, более известный как Лева Задов, отнюдь не относился к числу лиц, составляющих гордость еврейского народа. Но, как из песни слов не выкинешь, так из махновщины не выкинешь Леву Задова.

Пишут, что у отца Левы было всего лишь две десятины земли и одиннадцать детей. В 1900 году семья переехала в Юзовку, где ее глава занялся извозом. Таким образом, Алексей Толстой, в общем-то, прав, когда писал, что Левка Задов - сын биндюжника, но только не с Пересыпи, а из Юзовки.
Замечу, что дата переезда Задовых в Юзовку представляется сомнительной: брат Л. Задова - Даниил Зотов-Задов - родился в Юзовке в 1898 году. Следовательно, переезд из Веселой в Юзовку состоялся двумя-тремя годами раньше.
Работая над этой книгой, я набрел на любопытнейший документ: подворную перепись еврейской земледельческой колонии Веселая за 1890 год. И выяснилось, что никаких Задовых в Веселой, основанной в 1845 году переселенцами из еврейских местечек Могилевской и Витебской губерний, никогда не было. Зато были Зодовы. Перечислим их, зафиксированных в подворной переписи за три года до рождения Левы Задова.
Зодов Маше Аврумович проживал в доме из одной комнаты, правда, большой. Ни земледельческих орудий, ни скота не имел. На земле не работал, а надел свой отдал зятю, колонисту той же колонии Морозову Эле. Последний половину прибыли отдавал тестю. Три дочери Эли вышли замуж, так что Моше Зодов был, по-видимому, пожилым человеком, раз он имел три замужние внучки.
Другой Зодов, Юдель Гиршевич, в колонии не жил вообще, а свою половину надела отдавал внаем.
Зодов Ицхок Гиршевич (видимо, брат Юделя) в 1890 году имел уже четыре сына (в примечании сказано: "два сына еще малы") и две дочери. Был у него дом в две комнаты и конюшня, крытые соломой. "В порядочном состоянии", фиксирует подворная перепись. Ицхок Гиршевич владел бричкой, катком, парой лошадей, растил двух телят и лошака. Сельскохозяйственных машин не было. Обрабатывал полнадела вдвоем со старшим сыном, наёмных рабочих не держал.
Тут надо напомнить, что переселенцы из Белоруссии и Прибалтики получили наделы по 40 десятин. Правда, в некоторых еврейских колониях выделили только по 30, а остальное шло в общественный фонд, из которого можно было арендовать дополнительную площадь. Таким образом, полнадела Ицхока Гиршевича составляла 15 десятин (другая половина принадлежала, надо полагать, Юделю Гиршевичу). Арендовал он из общественного фонда еще три десятины, то есть всего обрабатывал 18 десятин. В среднем на семью в еврейских колониях приходилось по 14 десятин. Если выяснится, что Ицхок - отец Левы Задова, то заявление последнего, что их семья располагала только двумя десятинами, - обычная в ту эпоху формула "хорошего" происхождения "из бедной крестьянской семьи".
Но в том-то и дело, что затруднительно определить, кто из перечисленных Зодовых - отец героя нашего рассказа. Понятно, что наивно было бы искать в колонии Веселой Николая - таких имен евреи-крестьяне своим детям не давали. Я разработал несколько версий происхождения Левы Задова, но все они неудовлетворительны и не проясняют вопроса. Поэтому не стану утомлять читателя подробностями своих рассуждений и разысканий. Скажу только: русифицировав впоследствии свои имена, выбрав себе православное отчество, один из братьев изменил в своей первородной фамилии - Зодов - гласную и стал Задовым, а другой -согласную и стал Зотовым.
Лева Задов, если принять во внимание его природные способности, вполне мог бы окончить с золотой медалью реальное училище (как придумал А. Толстой), если бы он туда поступил. Но Левку отдали в хедер (начальная еврейская школа), где меламед два года учил его писать и читать. В русской школе, как я понимаю, он вообще не учился. С трудом представляю себе, как мог начальник контрразведки махновского корпуса, а впоследствии полковник госбезопасности НКВД составлять деловые бумаги, а ведь приходилось же писать рапорты, отчеты, докладные записки, протоколы, наконец, приговоры.
Но до этого еще далеко.
Что же касается воспитания, то нетрудно понять, почему Левка не усвоил тонких великосветских манер. Когда я думаю об его отце (он умер в 1910 году), мне почему-то вспоминается фраза Бабеля о том, что отец Бени Крика даже среди биндюжников считался грубияном.
М. Е. Земцов, автор книги "Еврейские крестьяне" (1908), в начале века писал об обитателях еврейских земледельческих колоний Екатеринославской губернии: "Обычные черты городских ремесленников - бледность, худоба и физическая недоразвитость - все еще видны в колониях, но в ряду с этим попадается другой тип - деревенских здоровяков-хлеборобов, с тем особым отпечатком физической силы и неуклюжести, который так свойственен земледельцам".
Лева Задов принадлежал ко второму типу. Знавшие его взрослым вспоминают о нем, как о высоком атлете, обладавшем богатырской силой. Он был совсем еще мальчишкой, когда уже начал подрабатывать на мельнице: таскал тяжелые мешки с зерном, мукой. А потом устроился в доменный цех Юзовского металлургического завода каталем.
На заводе в то время действовала небольшая организация анархистов - человек 5-6. Задов становится анархистом, распространяет нелегальную литературу, организовывает митинги и стачку. Так пишут о нем сегодня. Мне, откровенно говоря, не верится что-то в это. Сам Зиньковский на допросах в НКВД заявил, что он беспартийный, а с 1913 года по 1921 год был анархистом-коммунистом. Но что совершенно вне сомнений: в грабежах он участвовал. Правда, они их называли красивым словом "экспроприации", сокращенно: эксы. Добывали, дескать, средства на партийную революционную действительность. Лева показал себя очень способным экспроприатором: только в одном 1912 году он трижды участвовал в подобных делах. В Рутченково они напали на артельщика местного рудника, на станции Дебальцево - на железнодорожного кассира, а в Карани ("возле Мариуполя", уточнит Лева для энкевэдешного следователя) он ограбил - будем называть вещи своим именами - почтовую контору. В 1913-м - арест, суд, и Лева получает 8 лет каторги.
Следствие длилось два года, которые Лева провел в Юзовской тюрьме, затем сидел в Бахмуте, Луганске, Екатеринославе. Февральская революция освободила его как политзаключенного. Задов снова в Юзовке на металлургическом заводе. Металлурги и шахтеры выбирают его депутатом городского Совета.

Весной 1918 года он записался добровольцем в красногвардейский отряд, вместе с ним отступал из Донбасса в Царицын, участвовал в тяжелых боях, в которых проявил смелость и смекалку, из рядового скоро вырос в командира. Ненадолго. Вот его собственные признания:
"В августе 1918 года к нам в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, что мы становимся регулярной частью Красной Армии. Были и присланы деньги для выплаты зарплаты. Мне, как начальнику штаба, полагалось 750 рублей, а рядовому красноармейцу - 50 рублей. Я, как анархист, с этим положением не согласился. И с согласия командира отряда Черняка выехал в Козлов в штаб Южного фронта, а оттуда был направлен на Украину, в тыл немцам...".
Последнее не совсем точно, не направлен он был, а сам направился. Впоследствии ему напомнили об этом, посчитав дезертиром. Как бы там ни было, но в оккупированной немцами Украине он примкнул к Махно. Было в то время Леве Задову 25 лет.

Он участвовал во всех крупных операциях и походах Махно. В том числе и в штурме Мариуполя. В марте 1919 года. Здесь была создана так называемая инициативная группа, в обязанности которой входило получение от буржуазии наложенной на нее махновцами контрибуции и реквизиция одежды для партизан-повстанцев. Входили в эту комиссию, чуть ли не возглавляли ее братья Лев и Даниил Задовы. Старший из братьев показал потом на следствии, что "работал" он в Мариуполе до середины или конца мая. Эти показания точны.
Кстати, в Мариуполе жила одна из шести сестер Левы Задова (остальные жили в Юзовке). Это сведения на 1937 год.
Не знаю ее фамилии по мужу, неизвестна мне ее судьба: то ли она успела эвакуироваться, то ли легла со своими детьми и близкими в противотанковый ров у Агробазы с тысячами других мариупольских евреев, расстрелянных гитлеровцами в октябре 1941 года.
Но вернемся в годы гражданской войны.
Однажды (дело было летом 1920 года, когда штаб Махно расположился в селе Туркеневка) к батьке подошел Федор Глущенко, сказал, что ему надо сообщить нечто очень важное. У Махно были срочные дела, он отмахнулся: "Доложи моему заместителю Куриленко".
Разыскав Куриленко, Глущенко честно признался, что был захвачен красными, и в Харькове чекисты пытались его завербовать. Чтобы вырваться, он дал согласие убить Махно. С этим его и отпустили в сопровождении Якова Дурного.
Куриленко немедленно разоружил и арестовал "манцевских шпионов", как назвали их по фамилии В. Манцева, возглавлявшего Всеукраинское ЧК. Их расстреляли без долгих разговоров, но в рассказе Глущенко была еще одна деталь: ему дали еще задание "прощупать" Леву Задова и постараться завербовать его. И некоторые члены штаба потребовали, чтобы Лева Задов тоже был расстрелян.
Последний в это время находился в пехотном полку, где исполнял обязанности помощника комполка. Дела эти были ему знакомы: еще в конце восемнадцатого организовал он на Мариупольщине полк, и повстанцы избрали его помощником командира полка.
С этой должности он ушел, когда заболел тифом, а после выздоровления его включили в "инициативную комиссию", о которой мы писали выше.
Смерти Задова требовали очень влиятельные люди: Алексей Марченко, Пузанов, Левка Голик, начальник махновской контрразведки. По тем горячим временам схлопотать бы Левке Задову пулю от своих, то есть от махновцев, и закончилась бы его молодая жизнь в украинском селе Туркеневка. Но его спасла Галина Андреевна Кузьменко, жена Махно. "Мать" Галина вместе с Левой работала в комиссии контрразведки, которая ведала жизнью и смертью "клиентов" (это когда контрразведку лишили карательных функций и она не могла больше убивать без разрешения). Тогда она его и узнала хорошо, прониклась к нему доверием и симпатией. Влиятельная супруга батьки вступилась за него, и это решило дело.
В одном из следственных документов НКВД Л. Н. Зиньковский - Задов фигурирует как близкий личный друг жены Махно - Галины. Не делаю никаких намеков: за что купил, за то и продаю.

Так случилось, что имя Л. Зиньковского - Задова оказались прочно связанным с рассказами о зверствах махновской контрразведки.
Несколько лет назад в мои руки попал 1-й том антологии "Литература русского зарубежья", и там прочитал такие строки: "Случайно застигнутая у моста женщина с девочкой, оказавшаяся женой какого-то неместного профессора, успевшего уйти с добровольцами, была отправлена в махновскую контрразведку, и когда Лева Задов, начальник контрразведки, услышал, что муж ее там, на той стороне, он сразу в упор пальнул из тяжелого нагана. Не зная, как поступить с рыдавшим над трупом матери ребенком, Задов произвел еще один выстрел, и у трупа матери калачиком навеки свернулся минуту назад плакавший ребенок".
Эти строки написал в Берлине 20 июля 1922 года Зиновий Юрьевич Арбатов.
Конечно, в 1938 году Л. Н. Зиньковский - Задов не подлежал суду за махновские деяния, так как еще 2 ноября 1927 года постановлением Президиума ЦИК СССР "Об амнистии" махновцев освободили от ответственности за действия во время гражданской войны.
Но амнистия - не реабилитация. Это отпущение грехов, прощение, но не констатация того, что состава преступления не было.
Преступления были, и еще какие.
Но, чтобы правильно понять события и поступки, которые совершались "на той далекой, на гражданской", мы должны судить о них в контексте времени. Ведь тогда не только Ленин считал, что революцию в белых перчатках не делают. Точно такого же мнения придерживались и махновцы. Да и контрреволюционеры делали свое дело, обходясь без этой детали аристократического туалета.
И вот что интересно: творились эти немыслимо, невыразимо жестокие дела во имя счастья народа, его светлого будущего, полной социальной справедливости и других не менее благородных идей.
Левка Задов тоже был уверен, что "защищает великую идею". Видимо, по этой причине он никогда публично не протестовал против подобных обвинений в свой адрес. А может быть, просто крыть было нечем.
Но вот другое воспоминание - воспоминание об отце сына Л. Н. Зиньковского, полковника в отставке Вадима Львовича Зиньковского:
"...Я в жизни не слышал от отца не только матерщины, но даже грубого слова. На примере отца и матери я не представлял, что в семьях могут быть скандалы. Отец был только "Левушка", мама - "Верунчик" или "Верусик". Он был добр и ласков - такое не забывается никогда, хотя ни силушкой, ни характером твердым судьба его не обидела".
И это тоже о нем - Льве Николаевиче Зиньковском - Задове:
Но проследим его путь до конца.
Как я писал выше, Лева Задов был рядом с батькой Махно на всех извилистых путях его походов и судьбы. Постоянно держа возле себя Даньку, младшего брата, он вместе с махновской армией совершил головокружительный рейд по деникинским тылам и "строил" анархическую "безвластную республику" со столицей в Екатеринославе.

Когда красные, разгромив Деникина при весьма существенной помощи украинских повстанцев, вернулись, они по-прежнему враждебно отнеслись к махновцам. Армия батьки побеждена была сыпным тифом, она больше не существовала. Лева и Даня Задовы были в числе 40-50 человек, которые спасли больного тифом батьку. Когда Нестора Ивановича устроили в надежном безопасном месте, братья двинулись в Юзовку.
Лева прятался у сестры, а Даня - у матери. Недели через две из уголовного розыска пришли два человека и арестовали Даню. Любопытная деталь: не чекисты пришли, а из угрозыска. Даньке не было еще и 22 лет, но жизненного опыта он поднакопил порядочно. По дороге в отделение милиции он пообещал своим "ангелам-хранителям" хорошее вознаграждение. Если они его отпустят, он выроет махновские клады и - век свободы не видать - принесет им. И Даньку отпустили, не доведя до милиции. Он - немедленно к старшему брату. Ранней весной 1920 года они оба снова у Махно.
Осенью того года после примирения батьки с советской властью братья участвовали в разгроме Врангеля. Для операции в Крыму Махно выделил две группы: кавалерийскую и пехотную. Последней командовал Петренко, а Лева Задов был назначен ее комендантом. Что это за должность такая, сказать трудно. Особистом, что ли, был при пехотной группе Лева Задов, или своеобразным комиссаром? Но факт: Сиваш он форсировал, в боях участвовал. Когда же Фрунзе, вероломно нарушив условия договора, начал разоружать махновцев, Лева вместе с группой бойцов (среди них был и Данька) сумел вырваться из Крыма. В чем в чем, а в мужестве и отваге Леве Задову никто не отказывал. Только в декабре 1920 года добрался он со своей группой в махновские места и присоединился к Нестору Ивановичу.
В метаниях Махно по Украине и России после того, как советская власть в третий раз объявила его вне закона, братья Задовы были рядом с батькой, как никогда раньше. Нестор Иванович сам писал, что Зиньковский выносил его, раненного, из огня "почти на руках", что последние сотни километров он находился под неусыпной охраной своего верного соратника.
О роли Левы Задова при переходе Днестра в Румынию 28 августа 1921 года рассказывает в своих воспоминаниях Виктор Белаш. Сам бывший начштаба махновской армии в том эпизоде не участвовал, значит, писал по рассказам очевидцев, возможно, самого Л. Н. Зиньковского, с которым в 20-е годы встречался в Харькове.
"27-го августа к вечеру достигли реки Днестр. Здесь Махно выступил с речью, в которой подвел итог и осветил дальнейшую перспективу повстанческого движении.
Повстанцев, которые не пожелали сложить оружие и уйти за границу, организовали в отряд и поручили (с целью отвлечь от переправы силы красных) завязать бой северней г. Каменки. Леве Задову поручалось изучить и организовать переправу.
Задов с отрядом человек в 20 выехал к реке. Вскоре они под видом красного карательного отряда, преследующего махновцев, сблизились с отрядом пограничников. Дабы усыпить бдительность пограничников, Задов закричал им: "Это вы вызывали нас на помощь? Где махновцы? Пора кончать!". Отряды сблизились, и махновцы без выстрела обезоружили пограничников.
Через границу была переправлена первая пробная группа, которая была нормально принята румынами, и после переговоров с ними был дан сигнал к переходу Днестра остальными повстанцами.
Уже у самой воды Задов снял с пальца золотое кольцо с камнем и отдал его беременной Галине Андреевне (жене Махно), объяснив, что это единственная ценность на весь отряд, и, возможно, румыны не посмеют ее обыскивать, и это хоть как-то, на первых порах, сгладит нужду, которая их ждет на том берегу.
А на том берегу повстанцы были обезоружены и интернированы".
Исключение было сделано только для самого Махно, его жены Галины Андреевны, да еще Л. Задова и его брата, им разрешили жить в Бухаресте.

Жить, однако, было не на что. Задовы добровольно отправились в лагерь для интернированных, затем попали в город Гимеш, где работали на лесопилке. Влачили они там жалкое существование.
А куда же делись, правомерно спросить, те сокровища, которые, по рассказам, награбили руководители махновщины?
А клады были. И немалые. И уж кто-кто, а Лева Задов знал место их захоронения. Однако перед бегством за рубеж махновский отряд подвергался такому беспощадному преследованию, что не в воле батьки было выйти к месту зарытых сокровищ.
В 1924 румынская сигуранца создала террористическую группу для заброски ее в СССР. Л. Н. Зиньковский - Задов согласился эту группу возглавить. Переправившись через Днестр, Задов воскликнул:
- Ребята, ну его к черту, этот террор. Пошли сдаваться.
С братьями Задовым и Зотовым (в Румынии Даня взял себе этот псевдоним) чекисты обошлись более чем любезно. Подержали, правда, немного в тюрьме: потерпите, пока проверим ваши показания. Через каких-нибудь три месяца освободили. Мало того: обеспечили жильем, трудоустроили. На приличные должности с неплохим жалованьем. И где? В ГПУ.
Невероятно!
Но факт.

Дальнейшие события показали, что поступок Левы Задова не был неожиданным. Известный советский чекист Медведев в своих мемуарах рассказывает о "выкупе", который приготовил Левка. По словам Задова, соглашение с румынами с самого начала было фиктивным.

Нестор Махно решил воспользоваться предложением "сигуранцы", чтобы Задов и его товарищи смогли достать клад, зарытый в Дибровском лесу на черный день. Черный день батьки наступил, но Лева решил сдать махновский клад советским властям.

Медведев подробно описывает, как Лева Задов абсолютно точно указал заветное место, участвовал в "раскопках" и самостоятельно извлек из неглубокой ямы многопудовый (!) котел, набитый кольцами, кубками, браслетами и другими награбленными ценностями. Но и это еще не самое удивительное.

Известный поэт 20-30-х годов Эдуард Багрицкий в "Думе про Опанаса" описывал феномен народного махновского движения:

Украина, Украина - золотое жито.
Шли мы раньше в запорожцы,
А теперь в бандиты

Человеку с такой громкой известностью на Украине, какой пользовался Лева Задов, сразу же "за просто так" простили все прегрешения против советской власти?
В этом интригующем месте повествования я должен рассказать о человеке, с которым в 70-е годы, наезжая в Кишинев, я вел знакомство. Этот человек, Алексей Самойлович Яроцкий, попал на Колыму не в классическом, тридцать седьмом, а гораздо раньше, и провел в том благословенном, краю лет двадцать пять, если не больше. Он поражал меня сильным характером, аналитическим умом и энциклопедической, осведомленностью о людях и событиях, на упоминание которых в те времена был наложен строжайший запрет.
Мы подолгу беседовали с Алексеем Самойловичем на различные темы, в том числе и о Махно, которым я уже в те годы интересовался. Однажды Алексей Самойлович сказал мне:
- Знаете ли вы, что Левка Задов купил себе теплое местечко в ГПУ-НКВД, выдав чекистам места, где были захоронены клады батьки Махно? Что Нестор Иванович в бытность свою в Париже пытался "выцарапать" с Украины запрятанные там сокровища - это неопровержимый факт. Что с этой целью посылал он в родные места верных людей - тоже факт доказанный… Так столь уж невероятно предположение, что батько такое же поручение дал и верному Левке Задову?
Поручиться, что версия, которую сообщил мне Алексей Самойлович Яроцкий, не легенда, а факт, я не могу, но представляется более чем вероятным, что великодушие чекистов себе и своему брату Зиньковский - Задов купил, выдав ОГПУ махновские клады [см. примечания. С.Ш.].
Что же было дальше?

Лев Николаевич Зиньковский оказался способным чекистом, в Одессе ведал заграничной разведывательной сетью, раскрыл несколько групп террористов. Не липовых, а всамделишних.
Вот список его поощрений. 1929 год. Благодарность ГПУ УССР и денежная премия за ликвидацию крупного диверсанта. Зиньковский брал его лично и, был при этом ранен в руку. В том же году ему вручили маузер с золотой монограммой: "За боевые заслуги". Через три года Одесский облисполком награждает его именным боевым оружием - за активную и беспощадную борьбу с контрреволюцией. 1934 год. Денежное вознаграждение за ликвидацию группы террористов.

Его арестовали 3 сентября 1937 года. Обвинили в связях с иностранными разведками, прежде всего с румынской. Однако никаких доказательств следствие представить не сумело. Даже такой нецеремонившийся орган, как особое совещание НКВД СССР, не утвердил обвинение и направил дело на доследование. Тогда следователь Я. М. Шаев-Шнайдер применил к Зиньковскому "особые методы", и Лев Зиньковский признал, что он работает на румынскую, английскую и еще какие-то разведки.
Самого Шаева-Шнайдера расстреляли в 1939 году, установив, что тот занимался фальсификацией следственных дел. Но к тому времени Лев Николаевич Зиньковский - Задов уже год лежал, расстрелянный, в земле сырой.
Что стало с семьей Л. Н. Зиньковского - Задова, догадаться не трудно. Для начала его жену с двумя детьми и старушкой-матерью выселили из трехкомнатной квартиры. Потом Веру Матвеенко, уроженку Кременчуга, посадили в тюрьму, но, к счастью, вскоре - через год с лишним - выпустили. Ее и Левы Задова дочь Алла погибла в бою, защищая Севастополь. А сын, Вадим Львович, 1926 года рождения, с января сорок четвертого в Красной Армии, фронтовик, награжден боевыми орденами. В 1977 году Вадим Львович Зиньковский вышел в отставку в звании полковника. Два его сына - внуки Левы Задова - стали офицерами Советской Армии. Подрастают четыре правнука Льва Николаевича Зиньковского - Задова.
Да, ничего не скажешь, с историей нашей не соскучишься, если вчерашние герои оказываются преступниками, а преступники (в кавычках и без) - героями.

Блог

h ttp://www.pseudology.org/evrei/Zadov.htm

Лицом к лицу

Думается, многие читатели помнят эту фразу. Ее произнес актер, игравший роль близкого соратника батьки Махно в фильме по трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам». В фильме, как и в книге, Левка Задов - садист, палач, исполнитель самых злодейских приказов Нестора Махно. Физически - личность просто омерзительная:

Вошел, несколько переваливаясь от полноты, лоснящийся человек в короткой поддевке, какие в провинции носили опереточные знаменитости и куплетисты... Левка был палач, человек такой удивительной жестокости, что Махно будто бы не раз пытался зарубить его, но прощал за преданность...

А вот что Левка в книге рассказывает о себе:

«... Одесса же меня на руках носила: деньги, женщины... надо было иметь мою богатырскую силу. Во всех же газетах писали: Задов - поэт-юморист... Интересная у меня биография. Отец - биндюжник с Молдаванки... С золотой медалью кончил реальное. И сразу я - на вершине славы. Понятно: красив как бог - этого живота не было - смел, нахален, роскошный голос - высокий баритон. Каскады остроумных куплетов. Так это же я ввел в моду коротенькую поддевочку и лакированные сапожки: русский витязь!.. Вся Одесса была обклеена афишами... Все променял шутя! Анархия - вот жизнь! Мчусь в кровавом вихре...»

Вот именно таким запечатлен Левка в моей памяти. Но, думалось, быть может, этот палач, изувер хвастливый - персонаж без прототипа. Ведь писатель имеет право на вымысел, а «Хождение по мукам» не документальная хроника, а роман.

Несколько лет тому познакомился я с человеком, который, как оказалось, одновременно со мной служил в Туркмении. Был он пограничником на 17-й заставе Кизил-Атрекского погранотряда на границе с Ираном. Те места относились к самым тяжелым для службы во всем погранокруге: солончаки, безводье, жара страшная летом, ураганные ветры зимой.
В ту пору я служил в штабе ТуркВО, и юго-западное направление входило в сферу моей компетенции, поэтому бывал на Атреке и Сумбаре частенько. Так что с Яковом Борисовичем было о чем вспомнить. Фамилия бывшего пограничника - Задов - никаких ассоциаций не вызывала.
Вдруг, в начале нового года, Яков невзначай упомянул, что его дядя Лев Задов служил у батьки Махно. Да-да, тот самый Левка Задов, о котором писал Алексей Толстой, - двоюродный брат его отца. И он, Яков, очень интересуется судьбой своего дяди, собирает все, что может, из написанного о нем, записывает рассказы родственников, их, слава богу, немало и здесь, и в России. И он, Яков, теперь твердо знает, что был Лев Николаевич Задов совсем не таким, каким изобразил его «советский граф». Правильнее сказать - не изобразил, а - окарикатурил.
Марк Штейнберг: - А в чем, скажите, Яков Борисович, отличается реальный образ Вашего дяди от того, прямо скажем, пренеприятнейшего субъекта из трилогии Алексея Толстого?
Яков Задов: - Единственное, пожалуй, соответствие - двухметровый рост Льва Николаевича. Все остальное, мягко говоря, придумано. И происхождение, и роль его в повстанческой армии Нестора Махно. Да вот, поглядите, копия анкеты из личного дела Льва Николаевича Задова:
Родился в 1893 году в сельхозколонии Веселая, Екатеринославской губернии, в семье крестьянина-еврея, у которого было 10 детей. Учился два года в еврейской школе (хедере). С 1908 года - чернорабочий на мельнице, с 1911 г. - в доменном цеху, каталь, г. Юзовка. Вступил в члены местной организации анархистов, участвовал в экспроприяциях, арестован в 1913 г., осужден на 8 лет каторги, освобожден в Февральскую революцию 1917 г.
Затем дядя возвращается в свой же доменный цех, опять работает каталем. В январе 1918 года вступил в анархистский боевой отряд и воевал против казаков в Донбассе. В апреле в Донбасс пришли германо-австрийские оккупанты, и отряд отступил к Царицыну, влился в полк анархистов. Благодаря свому мужеству, отваге, находчивости Лев Задов стал командиром одного из подразделений.
В августе полк включили в красноармейскую бригаду Кругляка, а Задова откомандировали в штаб Южного фронта. Там решили использовать его на подпольной работе в тылу у немцев и направили на Украину. В ноябре 1918 года в районе Гуляй-Поля Лев Задов встретился с Нестором Махно.
М.Ш.: - Если верить книге Алексея Толстого, то ваш дядя у батьки Махно служил в качестве начальника контрразведки, выполняя одновременно и обязанности палача. А как было на самом деле?
Я.З.: - На деле же Толстой так же исказил реальную деятельность Льва Задова, как и его внешность. Кстати, в отряде он известен был под своим анархистским псевдонимом - Зиньковский, а не Задов. Как сообщают авторы книг - С.Семаков «Лева Задов - правая рука батьки», С.Шведов «Лева Задов», В.Опокин «Лев Задов - смерть от бескорыстия» - он руководил не карательной службой, а разведывательной. И успешно справлялся со своими обязанностями.
Вместе с ним в разведке служил его младший брат Даниил. Впоследствии он рассказывал: «Оперативная разведка Левы состояла из нескольких групп по 2-3 человека: молодые бабы, мальчишки 13-14 лет, старики. Каждая группа на подводе. Таких групп посылалось 5-6. Они ездили по нескольку дней и возвращались, докладывали, где какие части противника находятся или куда направляются в радиусе 50 - 60 км. Так что, батька обстановку всегда знал подробно».
Впрочем, у Задова имелись и агенты в войсках и даже штабах противника. К примеру, когда к Махно прибыл на бронепоезде Ворошилов, Лева предупредил батьку, чтобы он не шел на переговоры в этот броневик, а послал рангом пониже. Парламентариев тут же арестовали, и бронепоезд на всех парах помчался в Харьков, где после допроса их расстреляли чекисты. Но контрразведка у Махно имелась само собой. Начальником ее был Лев Голик. Вот, видимо и поменял местами Толстой Льва Задова с тезкой.
Чем же, кроме разведки, занимался Задов? Да всем, что поручал Махно. Редактировал газету повстанческой армии, называлась она «Путь к свободе». Выпускал листовки с обращением Нестора Махно к селянам, к горожанам, к солдатам противника и к бойцам махновских полков. В марте 1919 года Задов стал членом так называемой «Инициативной группы», которая отбирала ценности у состоятельных жителей тех городов и местечек, которые попадали под власть махновцев.
Осенью 1920 года Махно назначил Задова комендантом Крымского корпуса, направленного для участия в штурме Перекопа. Это, пожалуй, единственный случай, когда Лева расстался с батькой. В остальное же время он находился при нем безотлучно. И не раз спасал его от гибели. Так, благодаря своей агентуре он разоблачил одного из командиров, Полонского, который намеревался отравить Нестора стрихнином.
Однако считать Леву Задова белоручкой-чистоплюем конечно же нельзя. Был он активным членом так называемой «Комиссии по антимахновской деятельности» - своеобразного военного трибунала, по приговорам которого казнили немало людей, в том числе и невиновных. И не раз Лева Задов исполнял эти приговоры собственноручно. Но так поступали многие, и не только в махновской армии. Шла гражданская война - грязная, неправедная, кровавая.
Но главная, пожалуй, должность Задова - адьютант Махно. Его даже звали «тенью батьки». Лева особо прославился, когда дважды вынес раненного Махно из самой отчаянной рубки. Батько был человеком безудержной отваги, презиравшим опасность. Если он считал, что его вмешательство может переломить ход боя, то, не раздумывая, врывался в самую гущу кавалерийской схватки. За три года батько Махно был 11 раз ранен, в том числе четырежды - тяжело.
М.Ш.: - В начале 1921 года, когда основные стратегические задачи Красной Армии были решены, ее командование бросило на ликвидацию повстанческих отрядов Нестора Махно силы, во много раз их превосходившие. И к августу того же года махновские отряды были либо уничтожены, либо рассеяны. 70 всадников осталось у батьки, но он сумел прорваться и ушел в Румынию. Участвовал ли Лева Задов в этом последнем броске атамана?
Я.З.: - Конечно, участвовал. 28 августа в бою с красноармейцами Нестор был ранен в голову и командование отрядом принял Лев Задов. Он вывел его к Днестру в районе Каменки, где реку можно было переплыть на конях. Но там находилась пограничная застава, и Задов повел махновцев в последнюю атаку.
Перед боем он снял с пальца очень дорогой старинный перстень с большим бриллиантом и отдал его жене Махно, Галине Кузьменко. Задов сказал, что это единственная драгоценность в отряде, и если они прорвутся, то румыны, может быть, не станут обыскивать женщину. А потом этот перстень можно будет продать, чтоб хоть какие-то деньги были на первое время.
Форсировав Днестр, махновцы прорвались и ушли в Румынию. Лева оказася прав: перстень продали и вырученные деньги очень помогли в лечении батьки.
М.Ш.: - У многих бывших граждан СССР сложилось мнение, что повстанческая армия Махно была не более чем сборищем бандитов и в силу этого только и творила, что грабила население. А когда встречалась с регулярными войсками, то сразу же разбегалась, не оказывая сопротивления. Однако в последнее время появились данные, что на самом деле армия Махно была вполне боеспособным войском, а сам батька - талантливым военачальником...
Я.З.: - В последнее время вышло множество книг, исследований, где достаточно объективно показана деятельность Нестора Махно - военная и социально-политическая. Особенно профессионально изложена история махновского движения в работах В.Теличкина, В.Ахинько, В.Волковинского, А.Авдеенко, С. Быковского. Из них можно узнать, например, что в армии Махно не было постоянного состава, но насчитывала она от 50 до 100 тысяч бойцов. В 1920 году под командой Махно было более 70 тысяч человек в четырех корпусах, при 1100 пулеметных тачанках и 50 орудиях.
Кстати, именно Махно и придумал пулеметную тачанку - мощный вид оружия в маневренных сражениях Гражданской войны. Это уже потом советские командиры переняли ее у Махно и до самого начала Великой отечественной войны тачанка оставалась на вооружении Красной Армии. В песнях ее воспевали, предав забвению того, кто придумал поставить «максим» на сельскую рессорную бричку.
Нестор Махно разработал также и способы боевого применения пулеметных полков на тачанках. Они мчались навстречу атакующей лаве вражеской конницы, на полном скаку разворачивались и шквальным огнем сотен пулеметов буквально скашивали врага. С помощью такого приема, к примеру, был уничтожен махновцами конный корпус врангелевского генерала Барбовича в Крыму.
Были у Махно и другие военно-тактические придумки, и не зря он прославился своей находчивостью, боевым мастерством, побеждая намного превосходящие силы неприятеля и умело уходя из окружения и от преследования. Мало кто знает сегодня, что в период, когда Нестор Махно сотрудничал с Красной Армией, он был награжден орденом Красного Знамени под номером четвертым и вручил ему орден Ворошилов, тот самый, который потом попытался его увезти на бронепоезде.
М.Ш.: - Известно ли вам, Яков, как сложилась судьба вашего дяди, Льва Николаевича Задова-Зиньковского за рубежом, после перехода его отряда в Румынию? Ведь об этом и последующих периодах его судьбы, вообще одни только слухи бытуют.
Я.З.: - Румыны интернировали махновцев и отправили их в лагерь. Но сам Нестор с женой и братья Задовы с разрешения властей поселились в бухарестской гостинице. Вскоре, однако, братья оттуда съехали: не было денег на гостиницу. Устроились рабочими на лесопилке, потом - подручными на стройках. Так и перебивались все четыре года.
Но в 1924 году румынская спецслужба Сигуранца предложила Льву Задову возглавить диверсионную группу, которую намечалось забросить в СССР. Задов, посоветовавшись с братом, согласился. Группа насчитывала 6 человек, вооруженных револьверами и бомбами. Она была переправлена на Украину 9 июня 1924 года. Сразу после перехода госграницы, Лев Задов предложил остальным сдаться. Все согласились.
Пограничники увезли их в Харьков, где тогда находилась столица Украины, и там махновцы объяснили чекистам, что согласились с заданием Сигуранцы только для того, чтобы свободно перейти границу и сдаться. Кроме того, они знали, что 12 апреля 1922 года Всеукраинский ЦИК амнистировал всех, кто с оружием в руках боролся против Советской власти на Украине. Исключением был один лишь Махно.
Тем не менее всех перебежчиков посадили в тюрьму и стали проверять показания, для чего специально послали в Румынию агента. Ему дали письмо Льва Задова к своим соратникам. Задание чекист выполнил. При помощи этого письма в среде махновцев была создана агентурная группа, согласившаяся работать на советскую разведку. Это сыграло немалую роль в том, что обоих братьев через полгода выпустили из харьковской тюрьмы.
М.Ш.: - А многие даже и не знают о том, что Лева Задов вернулся на родину. Те же, кто знает, уверены, что его сразу же расстреляли. И только в последнее время появились сведения, что он еще 14 лет жил в СССР, работал, а не сидел в тюрьме. Так ли это?
Я.З.: - Больше того, братья стали служить не где-нибудь, а в ОГПУ - ведомстве, которое сменило ВЧК. Лев был направлен в Одесское управление, а Даниил - в Тернопольское, каждый - в иностранный отдел своего управления. Но до этого Лев после тюрьмы жил на квартире и влюбился в жену хозяина, Веру. Она была красавицей, по происхождению - русской дворянкой, имела двух детей - Владислава и Аллу. Они полюбили друг друга, и когда дядю отправили в Одессу, с ним уехала и Вера, забрав с собой дочку. В Одессе они поженились. Через год у них родился сын Вадим.
В Одесском управлении Лев Задов занимался закордонной агентурой ОГПУ - той, которая действовала в Румынии. Прослужил он 13 лет, весьма добросовестно и честно. Об этом свидетельствуют записи в личном деле. Взысканий там нет, одни награды, в том числе - маузер с золотой монограммой: «Л.Задову за боевые заслуги». Еще один пистолет он получил в 1932 году с надписью: «За активную и беспощадную борьбу с контрреволюцией».
Однако, несмотря на все эти награды, и его накрыла волна репрессий: в августе 1937 года он был арестован органами НКВД. Взяли и брата Даниила. Невзирая на амнистию 1922 года, вменили в вину участие в махновских отрядах. Ну и кроме того, изобрели сценарий, связанный с провалом румынской агентуры в 1934 году, «назначив» братьев предателями, перевербованными Сигуранцей. С помощью страшных побоев и издевательств, которые продолжались почти год, заставили «признаться» во всех обвинениях. 25 сентября 1938 года, после «процесса», который длился 15 минут, Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Льва Задова и его брата Даниила к расстрелу. Через день приговор был приведен в исполнение.
В 1987 году решением Генпрокуратуры СССР Лев и Даниил Задовы были реабилитированы «за отсутствием состава преступления». Добился их реабилитации сын Льва Николаевича Задова, фронтовик, полковник в отставке Вадим Львович Зиньковский. По моим сведениям, он сейчас живет в Геленджике, два его сына - офицеры. Они все Зиньковские. А мы - Задовы - живем здесь, в Америке...
Алексей Толстой завершил последнюю часть трилогии - «Хмурое утро» - в 1941 году. Сейчас известно, что ему был обеспечен доступ к закрытым материалам архивов НКВД, в которых он мог получить исчерпывающую информацию о Махно и его соратниках.
Следовательно, знал он всю правду и о Леве Задове и импровизировал не по неведенью, а вполне сознательно искажал правду, возводя клевету на человека столь необычной и трагической судьбы...

В романе «Хождение по мукам» Алексей Толстой вывел образ толстого, противного, невероятно тупого садиста. Большинство читателей считали его вымышленным персонажем, а те, кто знал о том, что это реальное лицо, считали, что писатель правильно воссоздал образ махновского палача. Так ли это было? Кем на самом деле был Лев Задов? Мало кто знает что Лев был уроженцем наших краев и начинал свою сознательную жизнь именно в Юзовке .

Советские историки и литераторы описывали Задова как уголовного преступника с большим криминальным и тюремным стажем, хамовато-наглого «поэта-юмориста», исполнителя пошлых куплетов. Дескать, некогда он купался в славе, вся Одесса носила его на руках. А когда этого не стало, «сорвался с цепи» от ненависти к Советам.

Если говорить без исправлений и купюр, то дело было несколько по-иному. Лева Задов (это его настоящая фамилия) родился 11 апреля 1893 года в еврейской колонии Веселая неподалеку от Юзовки (Донецка). Отец Левки, Николай, имел две десятины земли, воспитывал четверых сыновей и шесть дочерей. В 1900-м году семья Задовых переехала в город. Когда Леве исполнилось 16 лет, он пошел грузчиком на мельницу. Тяжести со временем превратили его в настоящего атлета. На заводе в то время действовала небольшая организация анархистов — человек 5-6. Задов становится анархистом, распространяет нелегальную литературу, организовывает митинги и стачку.

В 18 лет Лева Задов стал каталем в доменном цеху. Спустя год попал к анархистам-коммунистам, которые называли себя «Летучим боевым отрядом». В этой компании Лева совершает несколько вооруженных налетов — на артельщика рудника, на почтовую контору и железнодорожную кассу в Дебальцево. Ограбления совершались с целью добычи средств на анархистскую агитацию, но кое-что оседало в карманах молодых парней.

В 1913 году практически все «летучие бойцы» были отловлены. Лева получил восемь лет каторги за грабежи и политическую деятельность. Отсидел только три с половиной года — в тюрьмах Екатеринослава и Луганска.

Как и большинство будущих героев революции, Задов освободился в феврале 1917 года. Вскоре, как «политзаключенный», он избирается старостой цехового комитета, а через полгода — членом Совета рабочих депутатов Юзовки. Но связи со старыми друзьями, которые к этому времени создали конфедерацию анархистов Донецкого бассейна, не потерял.

Незадолго до конца 1917 года Задов возглавил вооруженный отряд и именем революции начал «экспроприировать экспроприаторов». Он не только громит склады и магазины, но и борется против белоказаков, совершавших налеты на шахтерские и рабочие поселки. Во время Октябрьской революции отряд Задова был, разумеется, на стороне большевиков. В феврале 1918-го, когда австро-германские войска и войска УНР развернули наступление против советских войск, анархисты направили против них свою «Черную гвардию».

Лева Задов служил в отряде анархиста Черняка. Однако после первых столкновений с регулярной армией, которая в 20 раз превышала силы защитников, части, оборонявшие советскую Украину, бежали. Черняковцы остановились только под Царицыным, где их разоружили большевики, обвиняя в грабежах и разврате.

После десятидневного ареста отряд амнистировали и отправили воевать с казаками атамана Краснова под станицу Потемкинская. Только анархистам, боготворившим безвластие и неподчинение, аскетичный красноармейский быт пришелся не по нраву. Через три месяца они покинули фронт.

В конце 1918 года Лева Задов оказался в Гуляй-Поле — возле крестьянского «царя и бога» батьки Махно .

Задову доверили должность помощника командира полка и одновременно вербовщика среди крестьян. Кроме того, Лева редактирует листовки и махновскую газету «Путь к свободе». В марте 1919 года он снова занялся «изъятием ценностей у буржуев». В составе «Инициативной группы по взысканию контрибуции с буржуазии», которую возглавил Черняк, Задов отбирает деньги и ценности у жителей Мариуполя, Бердянска, других городов, оккупированных махновцами.

Вскоре у Черняка возникает идея создать свою контрразведку, но Махно ее не одобрил. Он в тот момент состоял в военном союзе с Красной Армией и был занят борьбой против наступающих белогвардейцев. В начале июня 1919-го положение махновцев резко изменилось. «Батька Нестор и его хлопцы» были объявлены вне закона, а нескольких махновских командиров уничтожили по приказу Троцкого.

В ответ «инициативная группа», куда входил Задов, решила объявить беспощадный террор советским руководителям. 12 боевиков выехали в Москву, чтобы убить Ленина и Троцкого. Лева Задов от столь авантюрной затеи отказался. И не зря… Террористы взорвали лишь московский комитет коммунистической партии во время заседания, но ни Ленина, ни Троцкого там не оказалось.

Летом 1919 года Задов вместе с братом Данькой встречает Махно у города Николаева. Нестор уже объявил войну и «красным», и «белым». За несколько недель он создает колоссальную «Повстанческую армию Украины» численностью в 50 тысяч человек, которая с боями проходит от Умани до Мариуполя.

Осенью 1919-го Лева Задов становится членом штаба и начальником контрразведки Первой донецкой бригады. Кроме этого он еще и заместитель шефа всей армейской махновской контрразведки, которую возглавил Лева Голик. Из-за сходства имен Задова часто путали с Голиком, говоря о первом, как о начальнике всей махновской контрразведки.

Задов разоблачил готовившийся заговор командира Полонского, который собирался убить Махно и переманить его армию на сторону большевиков, отдал десятки приказов о казни офицеров. Зловещая репутация контрразведки пугала даже членов махновского Революционного Совета, стремившегося взять ее под свой контроль. В мае 1920-го Задов становится членом «Комиссии по антимахновской деятельности» — судебно-карательного органа махновской армии. С октября 1920 года, когда все силы были сосредоточены против Врангеля, Лева был назначен комендантом Крымского корпуса махновской армии.

На последнем этапе махновского сопротивления (с декабря 1920 по август 1921) он становится личным адъютантом Махно, совмещая функции единственного специалиста по контрразведке. В марте 1921 года Задов дважды спасает тяжелораненого «батьку», вытаскивая его на руках с поля боя. Против 8 тысяч махновцев выступало до 200 тысяч советских войск. Это был провал…

В конце августа 1921 года 77 махновцев во главе с атаманом бежали в Румынию.

Задов с братом создают в Бухаресте «закордонный центр махновской армии». Они налаживают контакты с представителями петлюровцев, румынскими властями, с югом Украины, с Берлином. Но планы Нестора Ивановича воспрепятствовали этой работе — в 1922 году он решил пробраться на Галичину, находящуюся под польской оккупацией, и поднять там восстание. Махно мечтает собрать армию из галичан и пойти с ней на юг Украины для изгнания большевиков. Однако в Польше подвергается аресту. Братья Задовы остаются в Румынии. Но… 9 июня 1924 года во главе большой группы махновцев они переходят советско-румынскую границу и на 30-километровой отметке без видимых причин сдаются представителям советской власти.

На следствии они твердили, что сдались в результате разочарований в прежних убеждениях.

Харьковские и одесские чекисты долго ломали головы: что делать с братьями? Задовы давали в целом правдоподобные показания. Они отлично знали румынскую действительность, что и решило их судьбу. Леву и Данька завербовали в работники ЧК-ОГПУ. Лева Зиньковский-Задов в конце 1924 года стал сотрудником ОГПУ по Одесской области и занимался борьбой с контрабандой, а некоторое время спустя — сотрудником Иностранного отдела ОГПУ по Одесской области, уполномоченным ИНО ОГПУ.

Имея большой опыт, Задов с успехом занимался формированием в Румынии сети разведки, используя бывших махновцев. Четырежды он награждался почетным оружием, благодарностями и денежными премиями. Его брат служил в Тирасполе, занимаясь румынской агентурой и «окнами» через границу. Но вполне возможно, они были двойными и даже тройными разведчиками, как посчитало в 1937-1938 годах следствие.

Когда в начале 1928 года при переходе государственной границы были задержаны два махновских эмиссара с великолепно сделанными фальшивыми документами, они указали на то, что деньгами, документами и проходами через «окна» их снабдил ответственный работник ОГПУ-ЧК по Одесской области Лева Зиньковский-Задов. Так выяснилось, что во второй половине 30-х годов братья Задовы проникли в органы ОГПУ-ЧК со специальным заданием — помочь махновцам легализоваться в УССР, поддерживать подполье и организовать махновский центр в Одессе для связи между Францией, Румынией и Гуляйпольским районом.

В конце 1935 года в Румынии была провалена вся агентурная разведывательная сеть. Информация якобы просочилась из Одесского ИНО ОГПУ. На свет всплыло, что оно погрязло в служебных преступлениях, что чекисты активно занимались контрабандой из Румынии, продавая через перекупщиков контрабандные вещи на одесских рынках.

Братья Задовы были арестованы и в 1938 году расстреляны. В том же году в Одессе была раскрыта «крупная подпольная махновская организация» — около 90 человек, в которой состояло десять членов коммунистической партии.