В а корнилов крымская война. Адмирал Корнилов: краткая биография

Корнилов Владимир Алексеевич (1806, Тверская губ. - 1854, Севастополь) - герой Крымской войны.

После командования кораблями Балтийского и Черноморского флотов Корнилов в 1838 стал начальником штаба Черноморской эскадры, а в следующем году совместил эту работу с командованием 120-пушечным кораблем "Двенадцать апостолов", ставшим образцовым. Корнилов разработал систему обучения матросов и офицеров, являющуюся продолжением военно-педагогических воззрений А. В. Суворова и Ф.Ф. Ушакова. В 1846 был командирован в Англию для руководства строительством заказанных там паровых кораблей. В 1848 Корнилов был произведен в контр-адмиралы, в 1849 - назначен начальником штаба Черноморского флота и портов. В 1852 Корнилов был произведен в вице-адмиралы и фактически командовал Черноморским флотом. Пытался добиться замены парусного флота паровым и перевооружить корабли. Был одним из создателей Севастопольской военно-морской библиотеки. Во время Крымской войны 1853 - 1856 Корнилов стал одним из организаторов и руководителей обороны Севастополя. Он сумел не только создать линию береговых укреплений, усилив ее артиллерией и флотскими экипажами, но и поддерживать высокий моральный дух защитников. 5 октября был смертельно ранен ядром на Малаховом кургане.

5 (17) октября 1854 года Севастополь впервые подвёргся бомбардировке англо-французскими войсками. В этот же день на Малаховом кургане погиб начальник штаба Черноморского флота, руководитель обороны города, вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов . Ему было 48 лет. Последними словами Корнилова были: “Отстаивайте же Севастополь! Благослови, господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот” .

Владимир Корнилов родился 1 февраля 1806 года в семье морского офицера, что, можно сказать, определило его дальнейшую судьбу. Окончив Морской кадетский корпус в чине мичмана, он получил назначение на Балтийский флот, а весной 1927 года уже служил на 74-пушечном линейном корабле «Азов» под командованием Лазарева . Михаил Петрович взял опеку над Корниловым и всерьёз занялся совершенствованием его офицерских навыков.

Результаты не заставили себя ждать. Уже в октябре того же года 21-летний мичман принял боевое крещение в Наваринском сражении с турками. По мнению Лазарева, он «был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров ».

В дальнейшем Корнилов уже сам командовал разными кораблями и их строительством; ходил в экспедиции и служил в должности начальника штаба эскадры Лазарева, определяя задачи для кораблей; участвовал в высадке десанта и боевых действиях на Кавказе. А ещё, перевёл с английского «Руководство для морских офицеров», написал книгу «Штаты вооружения и запасного снабжения военных судов Черноморского флота всех рангов», составил проект руководства о сигнальных флагах и разработал новый порядок службы на корабле, признанный образцовым.

При этом, в совершенстве владея всеми качествами военного моряка, Владимир Алексеевич живо интересовался наукой, искусством и литературой, с удовольствием и много читал, выписывая книги и журналы из России. Одно время Лазарев даже упрекнул его в излишнем увлечении романами, и, говорят, как-то раз, демонстративно выбросил в море несколько подобных книг. Уж очень ему хотелось, чтоб Корнилов изучал как можно больше специальной литературы по морскому делу и стал лучшим в своей профессии. Впрочем, будущему адмиралу удавалось и то и другое. 6 декабря 1848 года Корнилов был произведён в контр-адмиралы, а через два года утверждён в должности начальника штаба Черноморского флота.

«Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации? » – писал Лазарев в представлении Корнилова на должность.

2 сентября 1854 года 62-тысячная объединенная армия Англии, Франции, Сардинии и Турции, высадившись под Евпаторией, направилась к Севастополю. Началась героическая оборона города, которую и возглавил вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, приняв командование над всеми войсками.

15 (27) сентября Корнилов объезжал оборонительную линию, то и дело, останавливаясь и разговаривая с солдатами. Те, кому не довелось лично услышать слова адмирала, узнавали их от других:

– Так и сказал?

– Вот так и сказал! Государь, говорит, надеется, что мы отстоим Севастополь.

– Так прямо и сказал?

– Вот те крест!

– Да нешто мы подведём отца родного, скорее умрём, чем отступим!

Буквально за несколько дней до этого у входа в Севастопольскую бухту, поперёк фарватера, были затоплены парусные корабли «чтобы заградить вход неприятельским судам на рейд и тем самым спасти Севастополь », как говорил Нахимов . Владимир Алексеевич с самого начала был противником этого и даже после принятия решения о затоплении кораблей князем Меншиковым, отказался его исполнять и высказал намерение выйти в море и дать бой неприятелю.

– Я свои приказы не отменяю. Отправляйтесь сейчас же и исполняйте,– надменно произнёс главнокомандующий.

– Я не сделаю этого, – вновь повторил Корнилов.

– Ну, так поезжайте в Николаев к своему месту службы, – раздражённо ответил светлейший князь. – Думаю, с вашими обязанностями прекрасно справится вице-адмирал Станюкович, – добавил он и позвал ординарца:

– Любезный, разыщи-ка мне…

– Остановитесь! – вскрикнул Корнилов. – Это самоубийство… то, к чему вы меня принуждаете… но, чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелем – невозможно! Я готов повиноваться вам.

«Москва горела, а Русь от этого не погибла. Напротив, стала сильнее. Бог милостив! Конечно. Он и теперь готовит верному Ему народу русскому такую же участь », – говорил Корнилов

Владимир Алексеевич с самого начала понимал, что если враг высадиться на берег и начнёт атаку на суше, удержать Севастополь не удастся. Слишком большой перевес был у противника – в живой силе и техническом обеспечении. Если же атаковать неприятеля на море, навязывая ему абордажный бой, да взрывать его корабли, а если понадобится, то и вместе со своими, – можно нанести врагу такой урон, что он и вовсе откажется от высадки на берег и дальнейших боевых действий. Так думал Корнилов, но… приказ есть приказ, и он вынужден был подчиниться.

В дальнейшем, словно заранее зная, чем всё закончится, вице-адмирал не склонялся под свистящими пулями, не отсиживался в штабе, но нарочно, будто испытывая судьбу, рвался на передовой рубеж обороны, постоянно подбадривая защитников города. Казалось, он, предвидя финал, хотел отдать как можно больше тепла и любви своим подопечным, и вместе с тем, сделать хоть что-то, чтоб изменить предначертанное. Или наоборот – желал быстрее уйти, чтоб не видеть поражения. В любом случае, это была игра со смертью. Возможно, именно поэтому надел он в тот день злополучную шашку… Какую шашку, спросите вы? Скоро всё поймёте.

Вечером 4 (16) октября, Корнилов сказал пророческие слова: «Завтра будет жаркий день. Англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект: опасаюсь за большую потерю от непривычки, многие из нас завтра слягут». Пришедший к нему капитан-лейтенант Попов напомнил Владимиру Алксеевичу приказание Государя – «чтобы он берёгся». Корнилов возразил:

«Не время теперь думать о безопасности; если завтра меня где-нибудь не увидят, что обо мне подумают?»

Рано утром 5 (по-старому стилю 17) октября неприятель открыл сильный огонь по русским батареям. Те в долгу не оставались, отвечая пушечными ядрами. Дым стоял такой, что солнце едва пробивалось сквозь него бледным пятном.

Корнилов прискакал на 4-ый бастион и не обращая внимания на летящие ядра и бомбы, ходил поочередно от орудия к орудию, разговаривая с расчётами, словно хотел лично воодушевить каждого солдата и матроса. Его сопровождающие едва поспевали за своим начальником.

Командир 5-го бастиона капитан-лейтенант Ильинский говорил вице-адмиралу: «Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам: вы доказываете тем, что в нас не уверены; я вас прошу уехать отсюда, я вам ручаюсь – я исполню свой долг ». Корнилов отвечал ему с загадочной улыбкой: «А зачем же вы мешаете мне исполнять свой долг? Мой долг – видеть всех» . Будто знал адмирал, что может увидеть эти лица в последний раз, словно стали они ему самыми близкими и родными, так, что наглядеться не мог…

Что же касается его подопечных, лицо Корнилова вызывало у них неподдельную радость и восторг, и готовы были они зубами рвать неприятеля, зная, что рядом их любимый командир и наставник.

Когда Владимир Алексеевич приехал на Малахов курган, 44-й флотский экипаж приветствовал его громогласными криками. «Будем кричать «ура» тогда, когда собьём английские батареи, а теперь пока только эти замолчали », – сказал адмирал, указывая на французов. Осмотрев нижний этаж Малаховой башни, Корнилов хотел взойти на верхнюю площадку – самое опасное место батареи, но Истомин решительно загородил ему дорогу. – Владимир Алексеевич, извольте не беспокоиться, всё там обстоит благополучно, – доложил он, не пустив адмирала наверх.

Вот, как описано пребывание Корнилова на батарее и его ранение в рассказе, опубликованном в газете «Московские ведомости» в 1855 году:

«…На 3-м бастионе ядра и бомбы сыпались как град, но адмирал тихо и спокойно говорил с каждым; признаюсь, мне было весело ехать рядом с ним: я слепо верил в его счастливую звезду и был спокоен, даже доволен ужасным перекрёстным огнём, чрез который мы проезжали.

Несколько раз предлагал я Владимиру Алексеевичу ехать домой, но какой-то злой дух его удерживал. «Постойте, – говорил мне адмирал, – мы поедем ещё к тем полкам (Бутырскому и Бородинскому), а потом госпитальною дорогой домой». Наконец, в половине 12-го часа, мы пошли к лошадям, и он упал: левая нога, у самого живота, была оторвана».

В Севастопольском музее истории Черноморского флота есть необычный экспонат, с которым связана одна легенда. Это шашка Корнилова, а точнее то, что от неё осталось после попадания ядра. Именно она первой приняла на себя фатальный удар, разлетевшись на части. Впрочем, когда узнаешь историю этой шашки, невольно задумываешься о её роли в гибели адмирала, и иначе, как проклятой, назвать её трудно… История эта, кстати, очень красочно описана в романе С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда»:

«А знаешь, папа, кстати, что на днях наш Юрковский говорил? Будто Корнилов, адмирал, от какой-то шашки чеченской погиб». – «Как же так от шашки? От какой такой это… шашки?.. От ядра ведь… Что ты болтаешь?– всполошился Иван Ильич». – «Ядро ядром, конечно, а шашка какая-то тут тоже замешана…»

В 1853 году адъютант Корнилова мичман Григорий Железнов купил в Сухум-Кале старинную шашку дамасской стали, заплатив за неё всего 13 рублей!

«Почему же это?» – «Да так уж известно почему: головы бараньи, вот почему. Шашка, мол, это наговорная, и кто её только в сраженье наденет, тому капут! Она уж на тот свет столько отправила владельцев своих, что и не счесть, – старинной работы шашка!” – Железнов, конечно, хохотал, когда это рассказывал, а шашка оказалась такая, что любую другую, какую угодно, с одного удара пополам! А на самой и зазубринки нет… » (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Всё бы ничего, да только история эта не выдумана писателем, а взята с «Русского художественного листка» за 1856 год. В нём она появилась со слов одного из героев обороны Севастополя Фёдора Титова, который услышал её от своего брата Владимира, лейтенанта 40-го флотского экипажа – бывшего друга Григория Железнова , также погибшего при обороне Севастополя.

Владимир Титов – единственный, кто серьёзно отнёсся к поверью и стал уговаривать Железнова выбросить эту шашку как можно скорее. Григорий был непреклонен и только смеялся над суеверным другом.

5 ноября 1853 года пароход-фрегат «Владимир», на котором находились Корнилов с Железновым, наткнулся на турецкий пароход «Перваз-Бахри». В завязавшемся бою наступил момент, когда экипаж «Владимира» готов был пойти на абордаж. Готовясь к нападению, Железнов впервые надел на себя злополучную шашку. До абордажа дело так и не дошло, турки сдались, но шальная картечь сразила Железнова наповал. Вот как описал это сам Корнилов в письме к своей жене:

«Нам они вреда не сделали в отношении к пароходу, но одна сумасшедшая картечь убила наповал нашего достойного Железнова, так что взятие парохода, доставшегося с такого отчаянного бою, не принесло мне никакого удовольствия, а напротив, на всяком шагу напоминает, что флот наш лишился офицера, много, много ему обещавшего, а я помощника и друга, каких встречаем только раз в жизни. И надо же было выбрать его, когда убитых всего он да ещё матрос и раненых трое». Подтверждает это и одна из надписей на стене Владимирского собора на центральном холме Севастополя: «5 ноября. Въ бою при взятiи пароходомъ-фрегатомъ «Владимiръ» близ Пендераклiи турецкаго парохода «Первазъ-Бахри» убиты адъютантъ лейт. Григорiй Железновъ и 1 матросъ, ранены 3 нижнихъ чина».

Корнилов был сильно опечален гибелью своего адъютанта и на память о нём решил оставить ту самую шашку. Адмирал также считал суеверие предрассудком и даже думать не хотел о какой-либо роли поверья в смерти Железнова. Память-памятью – взять бы ему да повесить эту шашку на стену, ведь она адмиралу даже по уставу не положена, так нет же…

«Корнилову говорили, конечно: «Смотрите, ведь шашка-то, говорят, какая-то наговорная, да и по лейтенанту Железнову судя, что-то такое есть, в самом деле… Побереглись бы, ваше превосходительство!» Но Корнилов разве такой был, чтобы обращать на это внимание? Он только: «Пустяки, говорит, ерунда и суеверие бабье!» И как раз пятого октября, когда бомбардировка открылась и к штурму готовились, шашку эту на себя и надел, а раньше ни разу не надевал. Штурм, союзники врываются в Севастополь, на улицах свалка, сеча, – вот тут-то шашке этой и будет работа! А шашка кавказская довела его до Малахова и под ядро!.. Главное ведь, что и сама только и жила: пополам её ядро перехватило прежде, чем ногу Корнилова оторвать…» (С.Н. Сергеев-Ценский «Севастопольская страда»).

Вот как тут не предположить, что шашку, забытую до этого на несколько месяцев, он специально надел в тот день, чтоб испытать судьбу!

Однако на этом история шашки не заканчивается. Есть версия, что в музее хранится совсем другой клинок, а настоящий, после гибели адмирала попал в чьи-то руки и неизвестно, где находится сейчас…

Шесть часов умирал Корнилов. Периодически теряя сознание, он держался из последних сил, но, ни тени сожаления не было на его лице. «Отстаивайте же Севастополь» , говорил он офицерам, нёсшим его на руках. «Скажите моим сыновьям , – просил он священника, – чтобы они верно служили царю и отечеству ». Когда Истомин попытался обнадёжить его, мол, поправишься ещё, адмирал сказал с улыбкой: «Нет, нет – туда, где Михаил Петрович », имея в виду покойного Лазарева.

«Благословите, Владимир Алексеевич» , – попросил его Истомин со слезами на глазах. Корнилов исполнил просьбу, а Истомин не сдержался, зарыдал и припал к его изголовью. Затем он поднялся, закрыл лицо руками и выбежал из госпиталя.

Когда его несли на отпевание в Михайловскую церковь, встречные спрашивали:

– Кого несут?

– Корнилова.

В ответ раздавались то сдавленный стон, то безудержное рыдание. Раненые забывали про свою боль, опускаясь на колени перед телом любимого адмирала. Того, кто своим появлением поднимал боевой дух солдат и матросов, кого они всегда встречали дружным и радостным «ура!», больше нет. А вместе с его уходом угасала и надежда на победу в этой войне…

Узнав о гибели Владимира Алексеевича, император писал Меньшикову:

«Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова меня глубоко огорчила. Мир праху его. Вели положить рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживём до спокойных времён, поставим памятник на месте, где убит, и бастион называть по нём» .

Николай I назначил вдове Корнилова Елизавете Васильевне 5000 рублей серебром сверх пенсиона, который полагался ей из инвалидного комитета, а также приказал выдать 20000 из государственного казначейства для уплаты частных долгов покойного, определить сыновей Корнилова в пажи и выкупить его имения. В своём обращении на имя вдовы император отметил: «Я не могу более почтить покойного, как повторить его слова: «Я счастлив, что умираю за Отечество ».

Хоронили Владимира Алексеевича на следующий день – 6 (18) октября около шести вечера. Вот как описал похороны бывший флаг-офицер Корнилова капитан-лейтенант Жандр :

«Погребальное шествие тронулось по Екатерининской улице, мимо Петропавловской церкви. Множество офицеров с непокрытыми головами шли безмолвно за гробом, уносившим столько блестящих надежд… Картина была мрачная: среди тяжелого грохота пушек, треска разрывавшихся бомб и свиста ядер неслышно двигались два батальона и четыре полевых орудия; темнота ночи, быстро сменившая сумерки, освещалась пламенем факелов и огненными полётами бомб; горе написано было на всех лицах» .

Корнилов был погребен в склепе ещё недостроенного тогда собора Святого Владимира, рядом со своим учителем адмиралом Лазаревым. По приказу Нахимова, назначенного ранее на случай отсутствия Корнилова главнокомандующим флотом и морскими батальонами, на месте смертельного ранения Владимира Алексеевича юнга Дмитрий Бобырь и его товарищи выложили крест из вражеских ядер. Этот крест стал самым первым памятником прославленному адмиралу. Спустя несколько дней, по указу императора Николая I, бастион Малахова кургана стали именовать Корниловским.

Перед уходом из Севастополя англо-французские мародёры надругались над прахом русских адмиралов. Они вскрыли склеп, разбили крышки гробов, сорвали золотые эполеты с адмиральских мундиров. Об этом свидетельствует «Акт о глумлении англо-французских захватчиков над могилами русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, В. И. Истомина», датированный 23 апреля 1858 года. В 1931 году помещение, возведённого к тому времени над адмиральским склепом, собора было отдано под авиамоторные мастерские Осоавиахима. Склеп был вновь осквернён и засыпан мусором и землёй.

5 октября 1895-го года на Малаховом кургане был сооружён памятник Корнилову: на побитом ядрами постаменте, изображающем фрагмент укреплений бастиона, – фигура смертельно раненного адмирала. Изображён тот самый момент, когда он, собрав остаток сил, превозмогая нестерпимую боль, сказал свои заветные слова, ставшие священными для многих поколений: «Отстаивайте же Севастополь!»

Авторы монумента – генерал-лейтенант от кавалерии барон Александр Бильдерлинг и архитектор, академик Императорской Академии художеств Иван Шрёдер , участник обороны Севастополя. На передней части памятника начертаны последние слова Корнилова, сзади перечислены корабли, бывшие под его командованием и сражения, в которых участвовал адмирал. Рядом с постаментом – матрос Кошка с ядром в руках, готовый зарядить пушку.

Во время Великой Отечественной войны монумент был разрушен гитлеровцами. Бронзовую часть они вывезли в Германию, а постамент и цоколь были взорваны, осталась лишь груда камней. Восстановлен был памятник спустя 50 лет – в 1983 году, к 200-летию основания Севастополя.

В начале 90-х обратили внимание и на склеп во Владимирском соборе. Его расчистили, отремонтировали, а в 1992 году торжественно перезахоронили, наконец, останки знаменитых адмиралов.

Имя Корнилова – одно из самых значимых в истории Севастополя и всей России. Это наша история, наша боль и слава. Это имя, на примере которого выросло не одно поколение, которое, хочется верить, и в будущем будет служить воспитанию патриотизма.

Б. ЗВЕРЕВ,

кандидат исторических наук

ВИЦЕ-АДМИРАЛ

КРЫМИЗДАТ Симферополь 1957

Вице-адмирал В. А. Корнилов, имя которого широко известно в нашей стране, принадлежал к числу видных военно-морских деятелей XIX века. Он внес большой вклад в разработку важнейших отраслей военно-морского дела, но наибольшую известность приобрела его деятельность в дни Севастопольской обороны. Став ее организатором и руководителем, он геройски погиб на боевом посту.

Вместе с Лазаревым, Нахимовым, Истоминым Корнилов принимал активное участие в строительстве и развитии Черноморского флота. Объективная оценка этой деятельности впервые была дана выдающимся революционером-демократом Н. А. Добролюбовым, внимательно изучившим материалы биографии Корнилова. «Люди энергические, честные и знающие дело, - писал он, - усердно трудились над улучшениями нашего флота незадолго до начала войны. Но их усилия не вполне достигали цели...» Действительно, в то время стремления многих представителей общества не достигали цели в любых областях жизни страны, так как на пути прогресса стоял самодержавно-крепостнический строй, определявший экономическую, политическую, военную, культурную отсталость государства.

Так же, как и все полководцы и флотоводцы дореволюционной России - Суворов, Ушаков, Кутузов, Нахимов, - Корнилов был представителем своего дворянского класса, и классовая ограниченность его мировоззрения не

могла не влиять на его практическую деятельность. Вместе с тем для своего времени, для конкретных исторических условий первой половины XIX в., он был незаурядным военно-морским деятелем, до конца посвятившим свою жизнь отечественному флоту. Среди подавляющего большинства офицеров и адмиралов той эпохи он выделялся и своим отношением к матросу, и нетерпимостью к рутине и застою, и своим неустанным стремлением к развитию и совершенствованию флота.

Корнилов являлся прежде всего талантливым и разносторонним специалистом военно-морского дела, крупным профессионалом-моряком. По своей профессиональной подготовленности, специальным знаниям, военно-организаторскому искусству и способности предвидеть перспективы технического развития флота он стоит одним из первых в ряду известных русских и зарубежных флотоводцев XVII- XIX столетий.

Подобно тем своим современникам, которые заслужили признание потомков выдающимися достижениями в области техники, изобретательства, литературы и искусства, он был новатором в своей специфической, морской области - в области тактики, кораблестроения, морской артиллерии, гидрографии, военной организации, методики боевой подготовки и особенно в строительстве и боевом использовании нового для того времени парового флота. История развития этих отраслей военно-морского дела является составной частью истории нашего Черноморского флота, стоящего на страже южных морских рубежей Советского Союза.

Весной 1821 г. в Морской кадетский корпус в Петербурге была принята очередная группа воспитанников. Среди них находился высокий худощавый юноша, в документах которого было указано, что родился он в 1806 г. и прибыл в столицу из Тверской губернии. Это был Владимир Алексеевич Корнилов, начинавший свою военно-морскую службу точно так же, как начинали ее тысячи других офицеров русского военно-морского флота.

Морской корпус встретил новое пополнение обычными для того времени порядками, царившими во всех военноучебных заведениях крепостной России. Первое и наиболее сильное впечатление на молодых кадетов и гардемаринов произвело безграничное господство розги, полный произвол воспитателей, забитость и подавленность воспитанников. «Каждый офицер,-вспоминал впоследствии один из выпускников корпуса, - имел неограниченное право на тело воспитанника; секли с проигрыша, с перепоя, после ссоры между собой, в восторге от актрисы или в досаде на лакея; короче, царил прутовый произвол» . Преподавание было поставлено плохо, так как руководство морским ведомством

стремилось, как правило, набирать учителей «числом поболее, ценою подешевле». Некоторые из них, как свидетельствовали современники, даже на занятия показывались от случая к случаю.

Правда, среди преподавателей и воспитателей корпуса были и люди, которые значительно отличались от окружавшей их среды. В числе их был, например, И. Ф. Крузенштерн-известный русский мореплаватель, много сделавший для развития отечественной науки и подготовки кадров флота. Будучи инспектором (а впоследствии директором) Морского корпуса, он стремился улучшить постановку учебного процесса. Некоторая часть воспитанников, в том числе и Владимир Корнилов, сумела приобрести необходимые знания по избранной ими профессии морского офицера. Это был итог как больших самостоятельных трудов, так и результат влияния лучших преподавателей и воспитателей корпуса.

Закончив в феврале 1823 г. Морской корпус, мичман Корнилов побывал у родных в Тверской губернии , а потом

возвратился на Балтику, где начались его первые плавания. Летом 1823 г. он плавал в Финском заливе на фрегате 1 «Малый», а в следующем году был назначен на шлюп 2 «Смирный», который должен был вскоре выйти из Кронштадта к берегам Камчатки. Корнилова ожидало многолетнее кругосветное плавание - тяжелое, но увлекательное, являвшееся в те времена лучшей практической школой для каждого моряка.

Покинув Кронштадт 27 сентября 1824 г., «Смирный» за четверо суток миновал Балтику. После остановки в Копенгагене корабль прошел проливы Каттегат и Скагеррак и вышел в Северное море, но здесь был встречен сильными штормами. Порывы штормового ветра и волнение моря стали особенно угрожающими в ночь на 3 ноября.

Благодаря самоотверженным усилиям всего экипажа на корабле спешно исправляли повреждения, но небольшой шлюп по-прежнему находился во власти стихии: ветер гнал его на берег. Утром 4 ноября стало видно вблизи Ютландское побережье, к вечеру показались скалы норвежского берега. Лишь высокое мастерство командира, вахтенных начальников и матросов позволило миновать прибрежные рифы и мели. На следующий день при непрекращавшемся шторме сильно поврежденный корабль сумел войти в небольшой норвежский порт Арендаль.

Русским морякам удалось избежать кораблекрушения.

место рождения В. А. Корнилова в пределах Тверской губернии. Согласно этим материалам, в начале XIX в. отцу В. А. Корнилова принадлежала в Ржевском уезде небольшая деревня Сельники (три двора). В соседнем Старицком уезде той же губерния отец Корнилова совместно со своим братом Петром Михайловичем владел деревней Овсянниково. В этом же уезде находилось сельцо Рясна, где были похоронены отец, мать, жена, брат В.- А. Корнилова.

Можно предполагать, что одно из вышеназванных сел и является местом рождения В. А. Корнилова (ЦГАДА, фонд «Экономические примечания Тверской губернии», дд. 51, 53, 56, 62 н 65; ЦГВИА, Ф. ВУА, д. 19087, ч. 10 и 11).

Позднее, с 30-х годов XIX в., В. А. Корнилов владел небольшой деревней Ивановское Старицкого уезда, о которой он часто писал и где неоднократно бывал, находясь в отпусках.

Вопрос о месяце и дне рождения В. А. Корнилова остается открытым из-за утери его метрического свидетельства.

1 Фрегат - трехмачтовое парусное судно, обладавшее сильным артиллерийским вооружением н большой скоростью хода.

2 Ш л ю п - небольшое парусное судно с легким артиллерийским вооружением.

Владимир Алексеевич Корнилов - один из величайших русских флотоводцев XIX века. Его жизнь можно назвать примером честного и беззаветного служения России. Он заслужил себе славу справедливого командира и талантливого организатора, и если бы его жизнь не прервалась так внезапно, возможно, исход Крымской войны для России мог быть совсем иным.

Детские и юношеские годы

Будущий герой Крымской войны родился в 1806 году в родовом имении Ивановское под Тверью.

Его отец, Алексей Михайлович, в молодости был морским офицером. Дослужившись до звания капитан-командора, он покинул флот и долгое время занимал губернаторские должности в Сибири. Позже возвратился в столицу, где стал сенатором.

Следуя семейной традиции, молодой Владимир также решил связать свою жизнь с морем. По окончании Петербургского морского кадетского корпуса он был зачислен в Гвардейский морской экипаж. Служба проходила в основном на берегу, и постоянная муштра очень тяготила молодого человека. В конечном счёте, он был отчислен с формулировкой «за недочет бодрости для фронта». На этом биография Корнилова как могла завершиться, если бы не вмешался отец.

«Азов»

Через некоторое время будущий адмирал русского флота был вновь принят на военную службу и попал на корабль «Азов», только что прибывший в столицу из Архангельска.

Во время службы на «Азове» в ранге мичмана Корнилов участвовал в очень трудном переходе своего корабля из Кронштадта в Средиземное море.

Командир корабля М. Лазарев, который заметил у молодого офицера выдающиеся способности, однажды выкинул из каюты своего подчиненного целую стопку французских романов, а взамен принес Корнилову книги по навигации и морскому делу. Под покровительством капитана молодой мичман начал постигать нелегкую морскую науку. Как показывает история, Корнилов в совершенстве сумел её освоить.

По прибытии в Средиземное море, «Азов» встретился с объединенной эскадрой союзников, спешащей на помощь восставшей Греции. Таким образом, Корнилову случилось участвовать в знаменитейшем 1827 года. «Азов» был флагманом русской эскадры, и его команда показала себя героически.

Во время сражения молодой мичман командовал тремя орудиями «Азова» и за свое умение и отвагу удостоился нескольких орденов от всех стран-союзниц. Он был награжден орденом Бани от Англии, орденом Святого Спасителя от Греции, орденом Святого Людовика от Франции и российским 4-й степени.

В этом ужасном сражении плечом к плечу с Корниловым сражались молодой гардемарин Истомин и лейтенант Нахимов. О великой роли этих людей в истории русского военного флота напоминать излишне.

На Черном море

После Средиземноморского похода Корнилов продолжил службу на Балтике. Однако его бывший командир адмирал Лазарев, переведенный к тому моменту на Черное море, не забыл о доблестном юноше и выписал его из Петербурга в Севастополь.

Во время Босфорской экспедиции 1833 года Корнилов блестяще справился со своей миссией исследования вод в районе проливов, за что был награжден орденом св. Владимира 4-й степени.

После этой операции Корнилова назначили командиром брига «Фемистокл», и он сумел превосходным руководителем. В одном из походов «Фемистокла» пассажиром на его борту оказался великий русский живописец Карл Брюллов. Во время плавания Корнилов часто вел долгие беседы с этим интереснейшим человеком. Брюллов в то время трудился над одним из своих шедевров, полотном «Последний день Помпеи». Во время плаванья художник успел написать портрет Корнилова, который ныне хранится в собрании Эрмитажа.

После «Фемистокла» под командованием Корнилова выходили в море корвет «Орест», фрегат «Флора», и даже крупный линкор «Двенадцать апостолов» с командой более 1000 человек. Именно в те годы будущий адмирал Корнилов сумел заслужить уважение подчиненных и снискать себе среди них славу строгого, но справедливого начальника. Сам же Владимир Алексеевич продолжал неустанно учиться и совершенствовать свои навыки капитана.

Начальник штаба флота

В 1838 году Корнилова назначают начальником штаба Черноморского флота, и его командиром вновь оказывается Лазарев, который был очень рад возможности вновь поработать со способным молодым человеком. В тесном сотрудничестве с Лазаревым Корнилов провел несколько морских учений и участвовал в небольших военных походах в восточную часть Черного моря. В этой должности он дослужился до

В 1848 году Корнилова откомандировали в Англию перенимать опыт у заграничных коллег и одновременно вести наблюдение за строительством нескольких пароходов, заказанных Черноморским флотом. Он вернулся в Севастополь на одном из них - пароходе-фрегате «Владимир».

После этой командировки карьера Корнилова начала стремительно развиваться. Он получил звание контр-адмирала, и вскоре его зачислили в свиту Его императорского величества. Теперь он получил право лично докладывать Николаю I о делах Черноморского флота.

Деятельность по укреплению обороны

В 1851 году умер Лазарев. Официально на должность командующего Черноморским флотом был назначен адмирал Берх, но все понимали, что это лишь формальность. Все реальное управление флотом на Черном море было сосредоточено в руках Корнилова, и скучать ему не приходилось.

Все понимали, что на юге вскоре разразится большая война, и адмирал Корнилов торопился провести все необходимые работы по укреплению морских рубежей и строительству новых кораблей. Но времени у него было мало, а события развивались стремительно.

Морские сражения

В октябре 1853 года Россия вступила в войну с Турцией. Корнилова тут же направили в разведывательный поход с целью обнаружения эскадр противника. Русские корабли дошли до самого Босфора, но вражеских кораблей так и не обнаружили. Адмирал принял решение разделить свою эскадру, направив группы кораблей в разные стороны. Сам же на пароходе-фрегате «Владимир» двинулся к Севастополю.

Неожиданно «Владимир» наткнулся на одинокое вражеское судно. Это был турецкий пароход-фрегат «Перваз-Бахри». Завязался бой, который стал первым в истории морским сражением кораблей, использующих паровую тягу. Русские вышли из боя победителями. Турецкое судно удалось взять в плен и отбуксировать в Севастополь. Позже его отремонтировали, и он вошел в состав Черноморского флота под именем «Корнилов». Война неумолимо приближалась к Крымским берегам, и флот отчаянно нуждался в большом количестве кораблей.

Чуть позже адмирал Корнилов снова вышел в море как командир эскадры, которая спешила на помощь эскадре Нахимова. Однако к началу знаменитого Синопского сражения они не успели. Нахимов без посторонней помощи сумел разгромить основные силы вражеского флота.

Но победоносное Синопское сражение обернулось новыми бедами. В войну на стороне Турции вступили Англия и Франция. Теперь перед Корниловым встала новая практически невыполнимая задача удержать от вторжения морских и сухопутных сил противника плохо защищенный Севастополь.

Оборона Севастополя

Сухопутная оборона, организованная Меньшиковым, оказалась бездарной и малоэффективной. Вскоре Севастополь оказался в отчаянном положении.

Адмирал Корнилов, возглавивший севастопольский гарнизон, совместно с военным инженером Тотлебеном стал спешно возводить укрепления вокруг города. В это время к Севастопольской бухте подошла огромная англо-французская эскадра. Русские корабли оказались запертыми на внутреннем рейде втрое превосходящими их силами противника. Корнилов предлагал все же вывести корабли в море, ввязаться в бой и дорого продать свою жизнь. Однако другие, более осторожные члены военного совета не поддержали этот план. Они предложили затопить русский флот на рейде, тем самым надежно укрыв город от вторжения с моря. Именно этот план и решено было претворить в жизнь. Флот затопили, а корабельными орудиями дополнительно укрепили береговые бастионы.

Гибель

13 сентября началась осада Севастополя и на строительство укреплений вышли все жители города. Меньше чем через месяц случилась первая массированная бомбардировка города, которая, к несчастью, оказалась последней для прославленного адмирала.

В этот день Владимир Алексеевич Корнилов как обычно осматривал укрепления города. Бомбардировка застала его на Мамаевом кургане. Не обращая внимания на падающие снаряды, Корнилов закончил осмотр и уже собирался отправиться на другие укрепления, как внезапно был сражен вражеским ядром, получив смертельное ранение головы. Его последними словами было требование до последней капли крови защищать Севастополь.

Краткая биография Корнилова не может в полной мере отразить все события его жизни и многогранность личности. Этот удивительный человек успел в своей жизни очень многое и навсегда останется в памяти русских людей. Он запомнился как прекрасный офицер и умелый флотоводец. Однако немногим известно, что прославленный герой Крымской войны в редкие минуты отдыха был нежным мужем и любящим отцом пятерых детей.

Имена Корнилова и П.С. Нахимова прочно связаны в нашем сознании с обороной Севастополя в период Крымской войны 1853-1856 годов. Но если Нахимов по общему признанию был душой этой героической обороны, то Корнилов был ее мыслью и волей. Благодаря его организаторским усилиям возведенные в короткий срок укрепления, придали Севастополю такой грозный вид, что неприятель не решился нападать на него с моря, и приступил к длительной осаде с суши.

Корнилов во всех отношениях был выдающимся человеком. Его короткая, но яркая жизнь насыщена важными и интересными событиями. Он отличался необыкновенной энергией и горячо любил свою Родину. На протяжении всей своей службы Корнилов деятельно работал над формированием нравственного уровня моряков, который в таком величии проявился при защите Севастополя. Его любили как офицеры, так и матросы. Именно Корнилов вдохнул в них энергию и вселил веру в возможность обороны города.

Поразительно, но многие наши крупные флотоводцы как то уж очень быстро уходили из жизни, оставив нам неосуществлённые планы, хорошие начинания и несбывшиеся надежды. Вспомните, как в самом начале русско-шведской войны 1788-1790 годов внезапно заболел и умер Самуил Карлович Грейг, как погиб Степан Осипович Макаров, прокомандовав Порт-Артурской эскадрой всего один месяц, и как умер от простуды командующий Балтийским флотом Николай Оттович фон Эссен менее чем через год после начала первой мировой войны. В этом же ряду находится и Владимир Алексеевич Корнилов, который прекрасно организовал оборону Севастополя, и погиб во время первого массированного обстрела города.

Адмирал В.А. Корнилов: «Отстаивайте же Севастополь!»

С этими словами выдающийся русский адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, обратился к защитникам Севастополя после смертельного ранения на Малаховом кургане 5 (17) октября 1854 года. Конечно, эти слова были сказаны в ту далекую войну, но значит ли это, что сейчас они утратили свою актуальность?


Владимир Алексеевич был представителем древнего дворянского рода Корниловых. Его отец посвятил себя морской службе. Командовал фрегатом в Красногорском сражении (1790 г.). После выхода в отставку в звании капитана 1 ранга, был губернатором Иркутска, затем Томска, после чего стал сенатором.

Дорога к морю

Сначала Владимир пошел по стопам отца, и в 16 лет закончив Морской корпус, получил первое офицерское звание - мичман. На первых порах служба не заладилась. С одной стороны, он вовсю увлекался прелестями столичной жизни, а с другой - прекрасно понимал и свой долг перед отечеством, и обязанности по присяге, и, наконец, правила офицерской чести. Но казенная рутина и бюрократия береговой службы, бессмысленная муштра последних лет царствования Александра I отталкивали его. Видя такое состояние сына, отец устроил его на корабль «Азов», к своему знакомому Михаилу Петровичу Лазареву.

На этом корабле Корнилов ушел с эскадрой адмирала Л. П. Гейдена в Средиземное море. Видя, что молодой офицер не проявляет должного старания, Лазарев сначала строго спрашивал с него за все упущения, а затем вызвал для откровенного разговора. Михаил Петрович твердо и категорично заявил, что если Корнилов хочет служить, надо постоянно учиться морскому делу. Не ограничившись беседой, Лазарев лично выбросил за борт всю библиотеку Корнилова, которая состояла из модных французских романов, и заменил ее своими книгами по морским наукам. Такие меры возымели свое действие. Корнилов стал много читать иностранной морской литературы, и гораздо ответственнее относиться к своим обязанностям.

В Наваринском сражении (1827 г.) он командовал тремя пушками нижнего дека и за проявленную храбрость был награжден орденом Св. Анны 4-й степени. По возвращении на Балтику Лазарев дал ему прекрасную характеристику: «Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому с надеждою можно доверить командование хорошим военным судном». В сентябре 1830 года Корнилова назначили командиром строившегося тендера «Лебедь». Здесь он получил первый опыт наблюдения за постройкой судна, а затем познавал азы командирской службы.

Становление командира

Осенью 1832 года Лазарев был назначен начальником штаба Черноморского флота. Он сразу стал собирать к себе лучших офицеров своей бывшей эскадры. Среди них были П.С. Нахимов, Е.В. Путятин, В.И. Истомин. В марте 1833 года прибыл на Черноморский флот и Корнилов. В это время Лазарев с эскадрой находился в Константинополе. Он сразу поручил Корнилову и Путятину провести опись укреплений Босфора и Дарданелл. За отличное выполнение этого задания Корнилов был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени.

В 1834 году Корнилова назначили командиром нового брига «Фемистокл», а через три года - корвета «Орест». Этот период он проявил себя не только как блестящий морской офицер, но и как хороший, волевой организатор. Лазарев прекрасно видел это и давал ему возможность в полной мере развить и проявить свои таланты. Начиная с 1838 и по 1846 год, как только флот начинал летнюю кампанию, Лазарев назначал Корнилова начальником своего штаба. Это была прекрасная школа флотоводческого мастерства и накопления боевого опыта (на Кавказе шла война против горских формирований Шамиля).

За успешную высадку десанта в районе реки Туапсе 12 мая 1838 года ему было присвоено звание капитана 2 ранга. Этот опыт очень пригодился в 1853 году, когда Корнилову поручили срочно перебросить 13-ю пехотную дивизию из Одессы на Кавказ. Переброска была произведена всего за 7 дней, организованно и точно по плану. Благодаря своевременному прибытию этой дивизии русская армия на Кавказе смогла отразить наступление турок.

В 1840 году Корнилов был произведен в капитаны 1 ранга и назначен командиром строящегося большого парусного корабля «Двенадцать Апостолов». Еще в период постройки Корнилов внес ряд серьезных усовершенствований, а после вступления в строй быстро сделал корабль образцовым. Вскоре его опыт Лазарев стал широко распространять на Черноморском флоте.

В начале сороковых годов Корнилов проявлял большой интерес к паровым судам. В 1846 году Лазарев направил его в Англию для наблюдения за постройкой четырех пароходов. Одновременно он поручил Корнилову изучить состояние морских сил Англии и организацию управления ими. После возвращения из Англии Корнилов был произведен в контр-адмиралы, а в 1849 году назначен начальником штаба Черноморского флота. Энергичный, в полном расцвете сил, неутомимый в работе, Корнилов много времени проводил в море, на учениях, смотрах, проверяя порты и береговые службы флота. В октябре 1852 года он был произведен в вице-адмиралы. Практически вся власть на флоте была сосредоточена в его руках, и он взялся за повышение боеспособности эскадры и укрепление обороны Севастополя.

Памятник В.А.Корнилову на Малаховом кургане

Война

Сразу после начала войны с Турцией Черноморский флот приступил к боевым действиям. Об этом свидетельствуют разгром турецкого флота в Синопском сражении, нарушение воинских и торговых перевозок противника, набеговые операции кораблей на важнейшие турецкие порты, переброска 13-й пехотной дивизии на Кавказ и другие успешные операции. Под руководством Корнилова флот действовал активно, наступательно и многопланово, используя все возможности для нанесения ущерба врагу и оказания помощи нашим войскам на Кавказе.

Положение в корне изменилось после того, как эскадры Англии и Франции вошли в Черное море. В составе союзного флота было много самых современных кораблей, значительно превосходивших наши суда по своим боевым возможностям. В сложившейся обстановке главнокомандующий вооруженными силами в Крыму светлейший князь А. С. Меншиков (потомок сподвижника Петра I) запретил нашему флоту какие-либо активные действия.

В начале сентября враг высадился в Евпатории и, разбив наши войска на реке Альма, стал наступать на Севастополь. В это время все свои силы Корнилов направил на строительство укреплений и разработку детального плана обороны, который строго выполнялся и после его гибели. Когда неприятельская армия подошла к Бельбеку, перед ней уже стояли мощные бастионы и редуты с артиллерийскими батареями. Враг не решился сразу атаковать Севастополь, а стал обходить его, направляя удар на южную часть города.

В это время особенно ярко проявился талант Корнилова как военачальника. Командуя гарнизоном всего в 7 тысяч человек, он показал пример умелой организации активной обороны. По его приказу постоянно проводились вылазки в стан противника и ночные поиски, он организовал минную войну и тесное огневое взаимодействие кораблей с сухопутной артиллерией и обороняющимися войсками. Здесь Корнилов проявил свою энергию, распорядительность, и бесстрашие, которые внушали к нему безграничное доверие подчиненных, воодушевлявшихся примером своего командира.

Ранним утром 5 октября началась первая массированная бомбардировка города. В этот день Корнилов объехал все укрепления. Около 11.30 на Малаховом кургане он был тяжело ранен ядром и в тот же вечер скончался. Его похоронили в усыпальнице Владимирского собора Севастополя, рядом с Лазаревым. Корнилов был выдающимся флотоводцем и военным педагогом, превратившим Черноморский флот в кузницу кадров русских морских офицеров. Благодаря таким героям поражение в Крымской войне не стало для России полной катастрофой. Николай I в своем рескрипте на имя вдовы Корнилова отметил: «Я не могу более почтить покойного, как повторить его слова: «Я счастлив, что умираю за Отечество» . Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота».