Особняк Клейнмихель, один из любимых мною памятников эпохи романтизма, находится в северо-западной части Каменного острова, на берегу речки Крестовки. в 1893 году землю и дом (возведён для Э.Женьеса, руководителя французской театральной труппы в 1836 г. архитектором А. Штакеншнейдером) "сроком на 90 лет" приобрела 47-летняя графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. долгое время мы знали его в одном облике (раньше стены его были зелёного цвета), но к 2007 году дом был восстановлен в первозданном виде. на сегодняшний день Каменный остров готовят под резиденцию президента России, в которую входит и особняк М.Э.Клейнмихель.

Мария Эдуардовна была женой полковника Преображенского полка Н. П. Клейнмихеля, который через пять лет после свадьбы скончался. его отец — граф, генерал-адъютант П. А. Клейнмихель за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 году, получил по именному указу Николая Первого право изобразить на своём гербе объятый пламенем Зимний. этот герб из камня можно и сегодня увидеть над входом в каменноостровский дом.

В 1904 году архитектор К. Г. Прейс перестроил дом Верховцевой, выделив парадный вход с обширным вестибюлем. окончательный облик особняк Кляйнмихель приобрёл в 1904 г., когда по проекту арх. И. Претро был перестроен с использованием элементов готики. особенно интересно решение крыши с высоким шпицем главного дома, угловой башенки и обрамление пинаклями лепного картуша над входом с гербом Клейнмихелей. три года спустя часть участка взяла в аренду Л. Чинизелли, дочь владельца цирка, для которой Ф. фон Постельсом в 1909 году был выстроен из дерева двухэтажный особняк в стиле модерн с высокой мансардой, увенчанной башенкой. вход в него вёл через парадный вестибюль дачи Клейнмихель. стилистическая разноголосица стоящих рядом домов Клейнмихель и Чинизелли стала причиной ещё одной перестройки дачи графини - в неоготическом стиле.

Неотъемлемой частью композиции дачи является ажурная кованая решётка с саламандрами, в звенья которой вплетены графически безупречно выполненные монограммы "МК" — Мария Клейнмихель. автором решётки, установленной в 1904 году, был К. Г. Прейс. в 1912 году на заводе "Сан-Галли" по проекту К. К. Мейбома выполнили неоготические ворота, круглые столбы которых увенчивались кованными фонарями. несохранившиеся до наших дней интерьеры дачи известны по серии фотографий К. К. Буллы для журнала "Столица и усадьба" (владелицей которого была сама графиня), а также благодаря исследованиям, выполненным сотрудниками Музея города в середине 1970-х годов.

К. К. Булла. Гостиная 1910-е г.

(чтобы посмотреть описание книги, кликните по картинке)

(чтобы посмотреть описание книги, кликните по картинке)

Мария Нащокина "Московский модерн"

В.А. Гиляровский "Москва и москвичи" (лучшее издание с фотографиями и репродукциями картин)

Особняк Клейнмихель это замечательный памятник архитектуры, находится в северо-западной части Каменного острова, на берегу р. Крестовки, притока Малой Невки, разделяющей Каменный и Крестовский острова. Освоение этих территорий началось после проведения в 1810-х гг. больших землеустроительных работ, в результате которых подтопляемые участки Каменного острова были осушены.
К 1827 г. около 1-го Елагина моста сформировался архитектурный ансамбль Театральной площади. В него входили Летний или Каменноостровский театр, дом театральной дирекции, дача для воспитанниц Театрального училища, домики для смотрителя театра и охраны, Кофейный домик и Дача Э. Женьеса. Именно Женьес, руководитель и актёр французской труппы, выступления которой пользовались успехом в Летнем театре, стал в 1834 г. первым владельцем участка, где позднее появился особняк М. Э. Клейнмихель. Позднее дача Женьса принадлежала Н. А. Верховцевой
В 1893 г. Дачу Верховцевой и право аренды земельного участка (сроком на 90 лет) приобрела графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. М. Э. Клейнмихель — хозяйка великосветского салона в Петербурге, член редакции журнала «Столица и усадьба», человек глубокого ума и независимых мыслей.
Мария Эдуардовна (урожденная фон Келлер, род. в 1846 г.) была женой полковника Преображенского полка Н. П. Клейнмихеля, скончавшегося через пять лет после свадьбы. Его отец — граф, генерал-адъютант П. А. Клейнмихель за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 г., получил по именному указу Николая Первого право изобразить на своём гербе объятый пламенем Зимний. Этот герб из камня можно и сегодня увидеть над входом в каменноостровский дом.
Клейнмихель Петр Андреевич (1793-1869) Участник войны 1812 и заграничных походов. В 1839 возведен с нисходящим потомством в графское Российской империи достоинство. Генерал от инфантерии (1841). С 1842 главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями. Женат дважды. Первая жена Варвара Александровна Кокошина. Развод. Вторая жена Ильинская Клепатра Петровна (1811-1865). От второго брака семь детей:
Елизавета по мужу Пилар-фон-Пильхау (1833-1896) Урожденная графиня, баронесса. Похоронена в с. Ивня Обоянского уезда
Александра (1835-1912), фрейлина, муж Федор Федорович (Фридрих) Козен (умер в 1906),
Николай (1837-1878), генерал-майор, жена Келлер Мария Эдуардовна (1846-1931), родилась в Киеве, в семье вице-губернатора Эдуарда Келлера.
Облик усадьбы Клейнмихель формировался постепенно. В 1904 г. арх. К. Г. Прейс перестроил дом Верховцевой. Прейс выделил парадный вход с обширным вестибюлем в отдельный объем и увенчал его картушем с гербом Клейнмихель.
Окончательный облик особняк Кляйнмихель приобрёл в 1904 г., когда арх. И. А. Претро перестроил дом в готическом стиле: кровля с высоким шпицем над центральным двухэтажным объемом.
В 1907 г. часть участка арендовала жена известного владельца цирка Л. Чинизелли. Для нее в 1909 г. арх. Ф. Ф. фон Постельс выстроил двухэтажный деревянный особняк в стиле модерн с высокой мансардой, увечанной башенкой. Вход в особняк вел через парадный вестибюль дачи Клейнмихель.
Архитектурная разноголосица домов стала причиной еще одной перестройки дачи графини в неоготическом стиле в 1911-1912 гг. по проекту арх. К. К. Мейбома. Здание украшает крыша с высоким шпицем и угловая башенка.
В 1914 г. графиня организовала в своем особняке госпиталь, которай сама финансировала. Убранство дома было перевезено в ее дом на Сергиевскую ул. (ул. Чайковского, 33-37) В 1918 г. Клейнмихель покинула Россию, продав коллекцию и городской дом.
В 1918 г. дачу национализровали. Весной 1920 г. особняк, отремонтированный участниками коммунистических субботников, был приспособлен под объединенный клуб домов отдыха на Каменном острове. Именно здесь на маленьком концерте вечером 19 июля 1920 г. побывал В. И. Ленин, знакомясь с первым опытом организации домов отдыха для рабочих в нашей стране (Ленинград. Путеводитель). Благодаря этому событию в 1976 г. особняк Клейнмихель включили в список памятных ленинских мест и поставили под охрану государства.
С 1986 по 1989 г. объединение «Реставратор» проводило работы по реконструкции по проекту арх. Н. В. Морозовой. При этом были уничтожены интерьеры дома графини. Пока разрабатывался проект реконструкции дачи Клейнмихель, в 1978 г. дачу Л. Чинизелли разобрали.
В 1990 г. здесь открылась База отдыха Балтийского морского пароходства.
В 2006-2007 гг. (?) была завершена новая реконструкция здания. Главный дом, служебный флигель и кованую ограду восстановили. Долгое время мы знали его в одном облике (раньше стены его были зелёного цвета), но к 2007 г. дом был восстановлен в первозданном виде. Дача Л. Чинизелли воссоздана. Каменный остров готовят под резиденцию президента России, в которую входит и особняк М.Э.Клейнмихель.
Сейчас это особняк Управления делами Президента РФ, именуемый Домом приемов.
В особняке снимался эпизод фильма «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон» — Особняк-зверинец чучельника Шермана («Сокровища Агры»).
Адрес Особняка графини М. Э. Клейнмихель:
г.Санкт-Петербург
наб. реки Крестовки, 12

Каменный остров расположен между Большой и Малой Невками и речкой Крестовкой. Насыщен историческими памятниками, усадьбами и дачами известных людей. Часть скрыта за высокими заборами государственных резиденций, поэтому полюбуемся лишь некоторыми из них.

Каменноостровский дворец (наб. Малой Невки, 1)

Бывшая загородная резиденция императорской фамилии после 1917 года была сначала госпиталем, потом колонией для беспризорников и затем долгое время (до 2007 года) санаторием для военных летчиков. В 2008 началась реконструкция под резиденцию губернатора. Однако Г. Полтавченко передал здание Академии талантов. Дворец можно посетить с бесплатными экскурсиями (запись на официальном сайте).

Дача принца Ольденбургского (наб. Малой Невки, 11)

Строилась в 1831-33 годах архитектором С. Л. Шустовым для князя В. В. Долгорукова. В 1833 году переходит во владение принца Ольденбургского. Частично перестраивается А. И. Штакеншнейдером. В 1928 году переделывается под жилой дом (позже - общежитие). В настоящее время пустует.

Дом В. М. Бехтерева (наб. Малой Невки, 25)

Фахверковый дом построен в 1914 архитектором М. И. Девишиным. В 1956 году воссоздан в камне. Знаменит тем, что принадлежал знаменитому неврологу, психиатру и психологу В. М. Бехтереву. Ныне – многоквартирный жилой дом.

Дом княгини М. К. Кугушевой (Боковая аллея, 1)

Построен в 1895 архитектором К. Г. Прейсом. После революции отдан под коммунальные квартиры. В 1971 расселен в связи с капитальным ремонтом, после окончания которого передан Санкт-Петербургской детской художественной школе им. Б. М. Кустодиева.

Дача П. С. Петровой (наб. Малой Невки, 12)

Построена в 1880-ых годах архитектором Г. А. Прейсом. В советское время отдана под коммунальные квартиры. В 1990-ых перепланирована под санаторный корпус. В 2002 разобрана, в 2003-2004 воссоздана на кирпичном каркасе с деревянной обшивкой и приспособлена под президент-отель.

Особняк Руадзе (наб. Малой Невки, 33А)

Построен в 1865 архитектором Г. А. Прейсом. Разрушен в 1989 году и восстановлен в 2003-2005 по историческим материалам.

Дом инженера С. Н. Чаева (наб. Малой Невки, 33А)

Возведен в 1913-1915 инженером-архитектором В. П. Апышковым. В советское время - дом отдыха.

Дача Вургафт / «Голубая дача» (наб. Крестовки, 2)

Построена в 1913 году архитектором для М. М. Синявером для жены статского советника. Перед революцией дачу снимал банкир Д. Рубинштейн. В советское время в особняке поочередно размещались детская колония, дом отдыха и резиденция Ленгорисполкома. В настоящее время является спецрезиденцией К-5.

Собственная Его Императорского Величества дача / Министерская дача (наб. Крестовки, 7)

Построена в 1810 году архитектором Г. П. Пильниковым для И. Гепнера. В 1818 году продана шталмейстеру двора Г. И Опочинину. С 1820 года арендовалась для Великого Князя Михаила Павловича. После наводнения 1824 года сильно пострадала и была выкуплена в казну. Реставрирована в 1825-1826 годах архитектором К. И. Росси. Вскоре владельцем становится император Николай I. Дача неоднократно перестраивается:

в 1827-29 годах архитектором Л. И. Шарлеманем,

в 1889 - архитектором А. И. Семеновым,

в 1894 - архитектором Стуколкиным.

В советское время - дом отдыха им. Кирова.

Дача А. Г. Соловейчик (Полевая аллея, 1)

Возведена в 1914-1915 годах гражданским инженером Е. Ф. Эделем на берегу Продольного канала. В 1919 году особняк передали детской колонии, затем детскому дому. Во время войны в здании разместился госпиталь. В мирное время дом стал жилым. В семидесятых на бывшую дачу въехал противотуберкулезный детский сад. В восьмидесятых пожар уничтожил интерьеры. В двухтысячных прошла реставрация и ныне это государственная гостевая резиденция К-4.

Каменноостровский театр (наб. Крестовки, 10)

Уникальный памятник ДЕРЕВЯННОГО зодчества. Построен в 1827 года архитектором С. Л. Шустовым для выездных спектаклей императорских театров. Неоднократные наводнения повредили здание, и в 1843-1844 архитектор А. К. Кавос провел реставрацию. Спектакли продолжались до 1881 года. Потом помещения использовались под склад декораций. После революции здание стояло бесхозным. Его заселяли беспризорники. Затем бывший театр перешел к ЦПКИО. В 1932 году прошел реконструкцию. Использовался для показа кинофильмов и проведения вечеров отдыха. В 1967 году ленинградское телевидение приспособило здание под Телевизионный театр - проводило съемку телеспектаклей. С восьмидесятых здесь поочередно размещались концертная и репетиционная площадка оркестра им. В. В. Андреева, клуб спортивного бального танца, школа танцевального искусства. С 2005 года здание является Малой сценой БДТ.

Дача М. Э. Клейнмихель / Дача Л. Чинизелли (наб. Крестовки, 12)

В 1893 году дачу Н. А. Верховцевой покупает М. Э. Клейнмихель. В 1904 году особняк перестраивается в готическом стиле.

В 1907 г. часть участка арендовала жена известного владельца цирка Л. Чинизелли, для которой строится двухэтажный деревянный особняк в стиле модерн. Чтобы уйти от архитектурной разноголосицы двух домов, дачу графини вновь перестраивают в неоготическом стиле. Фасад украшает герб с изображением Зимнего дворца, объятого пламенем. Это право даровано генералу-адъютанту П. А. Клейнмихелю именным указом Николая I за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 году.

Во время Первой мировой войны Мария Эдуардовна оборудовала в своем доме госпиталь. А в 1918 году повесила на двери объявление: «Вход строго воспрещён. Этот дом принадлежит Петросовету. Графиня Клейнмихель арестована и помещена в Петропавловскую крепость», что помогло ей спокойно собрать вещи и уехать в эмиграцию.

В советское время в особняке располагались дом отдыха и общежитие. В 2006-2007 проведена реконструкция, и сейчас дом принадлежит Управлению делами Президента РФ.

Дача Л. Чинизелли в 1978 году была разобрана, в 2006-2007 воссоздана.

Особняк В. Н. Яковенко (Большая аллея, 22Ж)

Построен в 1887 году архитектором Шаубом. Более двадцати лет принадлежал семье Яковенко. Затем - Сельскохозяйственным курсам и Морскому колледжу. В настоящее время - Управлению делами президента России.

Особняк Э. Г. Фолленвейдера (Большая аллея, 13)

Возведен в 1904-1905 архитектором Р. Ф. Мельцером для главы портновской мастерской Эдуарда Фолленвейдера (швейцарского подданного). Принадлежит к ранним и самым ярким образцам «северного модерна» в Петербурге. В городской топонимике известен как «Сахарная голова» и «Теремок».

В советские годы был передан Ленинградскому управлению курортами профсоюзов и использовался в качестве санатория по болезням желудочно-кишечного тракта.

В ноябре 1992 г. перешел Генеральному Консульству Королевства Дании.

Неоднократно снимался в кино: «Господин оформитель», «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон», «Приключения принца Флоризеля».

Дача Гаусвальд (2-я Берёзовая аллея, 32; Большая аллея, 12-14)

Построена в 1898 архитекторами В. И. Чагиным и В. И. Шене для жены булочного мастера Евгении Карловны Гаусвальд. В 1918 году передана детской колонии, затем санаторию-профилакторию Ленинградского металлического завода. В 1990-х годов особняк продан частной компании. Был поражен грибком и планировался к сносу. Но пока стоит. Ждет решения своей участи.

Использовался для съемок фильмов «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон», «Дон Сезар де Базан», «Без семьи» и «Летучая мышь».

Позволю себе субъективную ремарку: на мой вкус - это самый замечательный особняк из всех, что я когда-либо видела.

Мария Эдуардовна Клейнмихель, урожденная фон Келлер, родилась в 1846 году в Киеве. Ее отец был губернатором Минска, с 1863 года - сенатором, действительным статским советником. В 1872 году она вышла замуж за генерал-майора графа Николая Петровича Клейнмихеля, а через шесть лет овдовела.

Александр Кабанель. Портрет Марии Эдуардовны Клейнмихель (Келлер). 1873. Музей д’Орсэ

В 1893-м 47-летняя графиня арендовала особняк на реке Крестовке, который при ней стал настоящим центром светской жизни.«Самой знаменитой хозяйкой того времени была графиня Клейнмихель, о балах-маскарадах которой говорил весь петербургский свет. Богатая, эксцентричная, чуть-чуть прихрамывавшая, графиня редко покидала свой особняк, и каждый, кто занимал хоть какое-то положение в обществе, считал честью быть приглашенным к ней в дом. Это была гранд-дама до кончиков ногтей, - свидетельствовала великая княгиня Ольга Александровна, - и в то же время необычайно проницательная и умная женщина. Каким-то образом ей удавалось узнать сокровенные тайны почти всего петербургского общества. Ее особняк прослыл рассадником сплетен. Ко всему, она увлекалась оккультными науками», - писал в своей книге «Последняя Великая княгиня» Йен Воррес.

Общий вид особняка. Фото: Карл Булла

А вот что писала «Петербургская газета» в июне 1910 года: «...многолюдные собрания на Каменноостровской даче у графини Клейнмихель по четвергам, когда на площадке перед дачей весь вечер и за полночь многочисленные моторы и autocars ожидают разъезда гостей. Салоны любезной и гостеприимной хозяйки летом на даче, так же как и зимой, в приемные дни, наполняются многочисленными посетителями. Здесь собирается весь великосветский Петербург, все иностранные дипломаты, приезжающие из-за границы знатные лица, привлеченные как любезным и приветливым радушием приема, так и перспективой интересной беседы с хозяйкой дома и посетителями ее салона». Графиня состояла в родственных отношениях со многими аристократическими фамилиями. Говорили, что она была на дружеской ноге с кайзером Вильгельмом, что чуть не погубило ее в годы Первой мировой войны. Но все обошлось - и в те годы графиня на собственные деньги организовала в особняке госпиталь.

Архитектурный облик особняка складывался постепенно, в его создании участвовал не один архитектор. Изначально он был возведен по проекту архитектора Штакеншнейдера в 1834-1835 годах для руководителя и актера французской театральной труппы Женьеса. Позже дом принадлежал жене серебряных дел мастера Верховцевой. При ней особняк был перестроен, с западной стороны появилась просторная столовая из дерева.

Гостиная. Фото: Карл Булла

Графиня Клейнмихель решила придать дому неоготический стиль: это осуществил архитектор Мейб в 1911-1912 годах. По его проекту появился высокий шпиц - кровля пирамидальной формы, угловая башенка и лепные детали. Ажурная кованая решетка с калиткой и двустворчатыми воротами с монограммой хозяйки дома «МК» была установлена в 1904 году по проекту архитектора Прейса. В 1912 году на заводе «Сан-Галли» по проекту Мейба были изготовлены неоготические ворота с круглыми столбами, увенчанными фонарями.

Терраса. Фото: Карл Булла

Интерьеры особняка не сохранились, но зато в качестве документального свидетельства остались фотографии Карла Буллы, сделанные для журнала «Столица и усадьба» - его владелицей была сама графиня. Внутренний облик дома был тоже весьма впечатляющим. Стены особняка декорировали дубовыми панелями, большую гостиную украшал беломраморный камин с атлантами, перед ним - сфинксы на низких постаментах.

Одна из комнат особняка. Фото: Карл Булла

На масленицу в 1914 году графиня Клейнмихель устроила в особняке грандиозный костюмированный бал - было приглашено триста гостей. В качестве главного дизайнера выступал сам Лев Бакст - он сделал эскизы некоторых костюмов. Гости выступали в роскошных восточных нарядах, было устроено шествие в духе «Тысячи и одной ночи». Фотографии бала сохранились до наших дней. Среди гостей были великие княгини Ольга Александровна, Мария Павловна, Виктория Федоровна, великие князья Кирилл Владимирович и Борис Владимирович, принц Александр Баттенбергский, петербургские красавицы княгиня Орлова и Олив и другие светские знаменитости.

Участники бала в костюмах Бакста

По некоторым свидетельствам, в дни февральской революции 71-летнюю графиню арестовали. Ее якобы обвиняли в том, что она стреляла по революционным отрядам, но вскоре отпустили. Когда она вернулась в особняк на Каменном острове, то увидела жуткую картину: винный погреб разграблен, революционные солдаты на парадной лестнице, украшенной портретами представителей рода Романовых, устроили пальбу и варварски изуродовали живопись. А в октябре 1917-го графине пошла на хитрость. До прихода погромщиков она повесила на ограду табличку: «Вход воспрещен. Здание принадлежит Петроградскому совдепу. Графиня Клейнмихель заключена в Петропавловскую крепость». Так она спасла свою жизнь.

В 1918 году графиня, продав дом и коллекцию, навсегда уехала из России во Францию, с трудом получив паспорт через посольство Швеции. Она умерла 19 ноября 1931 года в Париже и похоронена на кладбище в Версале.

Особняк после эмиграции хозяйки национализировали и передали Объединенному клубу домов отдыха рабочих.В 1980-х годах интерьер особняка реставрировали, что окончательно его погубило, и особняк стал клубом отдыха Балтийского речного пароходства. Сегодня здание снова принадлежит частным владельцам и попасть в него посторонним посетителям невозможно.

Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель Осин Владимир М.

М. Э. Клейнмихель Из потонувшего мира

М. Э. Клейнмихель

Из потонувшего мира

Прежде чем память моя угаснет и глаза мои закроются навеки, хотела бы я изложить мои воспоминания. Будущему историку, быть может, предстоит найти в этих разбросанных страницах фундамент для изображения той эпохи, в которой я жила и следы которой безжалостно сметены потоком революции.

Я родилась в 1846 г. в г. Киеве, где отец мой был вице-губернатором. Мой крестный, генерал Бибиков, генерал-губернатор Киевский, Подольский и Волынский, был очень известной личностью в военном мире. Он лишился руки в сражении при Силистрии. Для того чтобы присутствовать на моих крестинах, моя крестная мать, которая одновременно была и моей бабушкой со стороны отца, совершила большой путь из Курляндии в Киев в собственном экипаже, так как не было тогда еще железных дорог. Она рассказывала о своем путешествии так, как Стенли рассказывал бы о своей экспедиции в Центральную Африку.

У меня нет воспоминаний о Киеве того времени, так как через четыре года после моего рождения мой отец был переведен в Ригу чиновником особых поручений к князю Суворову, бывшему тогда генерал-губернатором Лифляндии, Курляндии и Эстляндии. Несколько лет спустя последовало назначение моего отца волынским губернатором.

Здесь хотела бы я сказать несколько слов о моей семье. Мой прадед, граф фон Келлер, был послом Фридриха Великого при дворе Екатерины II. Его жена была принцесса Сайн-Витгенштейн-Берлебург, сестра русского фельдмаршала того же имени. Во время одного торжества в честь великой правительницы, данного моим прадедом, моя прабабушка почувствовала себя плохо, ввиду ожидаемого материнства. Императрица предложила ей удалиться и сказала моему прадеду: «Если супруга ваша подарит Вам сына, я буду его крестной. Определите его на русскую службу». В ту же ночь родился мой дед. Императрица сдержала слово, и когда спустя три года мой прадед получил назначение в Вену, он оставил своего сына на воспитание своей золовке, принцессе Витгенштейн.

Шестнадцати лет от роду мой дед вступил в гвардейский Гусарский полк, и 24 лет он уже командовал армейским Гусарским полком в Бородинском бою, когда и был награжден Георгиевским крестом. Он находился на пути к блестящей военной карьере. Но женившись на богатой наследнице, графине Борх, принесшей ему в приданое имения в 40 000 десятин в Витебской и Минской губерниях, он бросил службу в чине гвардии полковника и занялся сельским хозяйством в имениях своей жены, что ему, между прочим, очень плохо удавалось. Я помню, что еще сорок лет назад имения эти, прошедшие через многие руки, были проданы казне за девять миллионов рублей; отец мой и дядя получили лишь один миллион, который надо было разделить между пятью братьями.

Моя мать была урожденная Ризнич. Отец ее, сербского происхождения, был женат на графини Ржевусской, мать которой была - княгиня Радзивилл. Он был богат, жил в Киеве и в деревне на широкую ногу; благодаря своему гостеприимству был избран предводителем дворянства в своем округе. Он сохранил живые связи с Сербией, был большим патриотом и воспитывал на свой счет многих сербских юношей в различных учебных заведениях Киева. Между прочим, я хорошо помню молодого студента-теолога Милой Иованновича, впоследствии игравшего большую роль в сербском восстании 1875 года в качестве епископа Михаила Сербского.

Вблизи Оптицы, имения моего деда и бабушки Ризнич, находился замок Погребище, принадлежавший брату его деда, графу Адаму Ржевусскому (деду княгини Блюхер). Он приезжал ежегодно с целой свитой адъютантов и многочисленными приглашенными для большой охоты, в которой принимал участие едва ли не весь округ. Этот граф Адам Ржевусский - тот мой дядя, с которым я чаще всего встречалась. Он был генерал-адъютантом еще при Николае I и был тогда уже очень стар. Он был трижды женат.

Двадцати одного года повенчался он с женщиной за пятьдесят, графиней Орловой, урожденной Жеребцовой, бабушкой посла в Париже (возведенного в то время в княжеский сан) и прабабушкой князей Владимира и Алексея Орловых, так хорошо знакомых тогдашнему парижскому обществу. По этому поводу рассказывали в Париже такую историю: однажды граф Ржевусский, придя в русское посольство, сказал швейцару, чтобы тот доложил посланнику, что приехал его дед. Швейцар взял визитную карточку и передал ее лакею со следующими словами: «Доложите князю, что здесь какой-то господин, должно быть умалишенный, утверждает, что он дедушка князя!» Но к удивлению всех, князь поспешно вышел к супругу своей бабушки, обнял его сердечнейшим образом и повел к себе наверх. Повенчанный в ранней молодости своей со старухой, женился он, вторичным браком, вероятно для восстановления равновесия, на совершенно юной особе Дашковой; она была очень красива, богата, из хорошего дома и к удивлению, несмотря на большую разницу в летах, была влюблена в него по уши. Она умерла во время родов. Дочь ее впоследствии вышла замуж за князя Вильгельма Радзивилла, внучка которой стала княгиней Блюхер.

Через два года после смерти жены граф Ржевусский женился третьим браком на госпоже Ящевской, подарившей ему трех сыновей. С одним из них, Адамом, я познакомилась в Париже; он был молодым декаденствующим литератором, не без дарования, тем не менее он был известен не так своими литературными работами, как крупной карточной игрой в парижских клубах. В одну ночь он проиграл миллион рублей сербскому королю Милану.

Другой брат моей бабушки, Генрих, был польским Вальтером Скоттом. Его наиболее известный роман «Краковский замок» описывает интересные, но дикие обычаи его соотечественников в XVII веке.

Младший из братьев - граф Эрнест Ржевусский - командовал кавалерийской бригадой на Кавказе; я его ясно вижу перед собой в живописном черкесском одеянии, белом бешмете, увешанном орденами, вооруженным до зубов, всегда готовым на всякие военные и любовные авантюры, в которых он, конечно, играл героическую роль. К сожалению, я никогда не знала результатов этих авантюр, так как едва рассказы о них доходили до самого интересного момента, меня высылали из комнаты.

Мой дед со стороны матери имел сестру, бывшую замужем в Неаполе за герцогом Сан-Марко, и другую - в Венгрии, графиню Нако. Сестра матери моей вышла замуж за польского дворянина Цихоновецкого. Она жила в великолепном охотничьем замке в Литве, принадлежавшем Станиславу Августу, и ее сады, устроенные на французский лад, возбуждали восхищение во всех окрестностях. Одна из ее дочерей была замужем за бароном Стернстедом, генерал-адъютантом при дворе короля шведского, другая дочь обручилась с виконтом де Форзанц, военным атташе в Санкт-Петербурге, командовавшим впоследствии кавалерийской бригадой в Версале.

Герцогиня Деказ и маркиза де Бовуар были также моими кузинами; эти сестры, несмотря на их несходство, были обаятельны - одна необычайной добротой, другая - блеском и остроумием. Изысканное, широкое гостеприимство де Бовуар, которое она мне оказывала в Сандрикуре, принадлежит к лучшим воспоминаниям моего парижского пребывания.

Сильно развитое во мне чувство космополитизма приписываю я тому обстоятельству, что во мне течет кровь различных национальностей и что у меня такое разнородное родство. Если этот космополитизм служил мне препятствием для ненависти, то он никогда не был мне помехой для любви. С детства любила я Россию больше всего на свете и обожала императора Александра II, в котором я привыкла видеть свой идеал. Это чувство вселил в нас отец, страстно преданный императору.

Отец мой провел свою юность в Петербурге в доме своей тетки княгини Барятинской, урожденной графини фон Келлер, посещал гимназию и университет вместе с двоюродными братьями князем Александром, впоследствии фельдмаршалом и наместником Кавказа, князем Владимиром, впоследствии обер-шталмейстером его величества, и князем Анатолием, впоследствии генерал-адъютантом. Он был бы чрезвычайно удивлен, если бы ему сказали, что он нерусский или назвали бы его иностранцем. Это название, столь любимое в наше время, было тогда не в употреблении. Интересы России были дороги сердцу моего отца, и я вспоминаю из раннего детства моего один день, когда нас освободили от уроков и дали нам шампанского - большое событие для нас, детей, - по случаю победы над Шамилем, для празднования подавления восстания на Кавказе.

Национализм, как его теперь понимают, существовал тогда лишь в славянофильских кругах, о которых я тогда не имела понятия. Я говорю о том национализме, который состоит не из любви к отечеству, а скорее из ненависти к другим.

В Житомире, где отец был губернатором, завязалась глубокая дружба между нашей семьей и семьей генерал-губернатора князя Васильчикова. Когда княгиня приезжала в Житомир, она всегда останавливалась у нас; большей частью привозила она с собой свою дочь Софью, впоследствии графиню Строганову, бывшую старше меня, но с которой я тем не менее очень подружилась. Будущий генерал князь Сергей Илларионович Васильчиков был тогда маленьким мальчиком, бегавшим в своей белой, вышитой красным, русской рубашке.

Из Волыни отец мой был переведен губернатором в Минск, где в том же году произошло большое событие: император Александр II, приехав в Минск, остановился в доме губернатора. Мать моя лежала еще больной в постели после родов моего младшего брата; таким образом, я, десятилетняя девочка, должна была по русскому обычаю поднести императору на пороге нашего дома хлеб-соль. Император меня обнял и сказал: «Приезжайте в Петербург, и я дам вам шифр». Я никогда не слыхала ни о каком «шифре» и еще не знала, что шифр - это украшенный бриллиантами вензель императрицы, дающийся как отличие придворным дамам. На следующий день император выразил желание быть крестным у моего маленького брата. В это же время оба моих брата были возведены в пажи, что дало им право на казенный счет воспитываться и вступить впоследствии в гвардию.

Тут последовало весьма характерное событие, о котором я уже пятнадцать лет не упоминала и которое вдруг за год до войны вспомнила, когда моя племянница Элла Клейнмихель представила мне своего жениха Всеволода Пущина, адъютанта, конногвардейца, павшего в эту войну.

Прадед этого молодого Пущина, старый 70-летний декабрист, жил после помилования и возвращения из Сибири, где он провел много лет на каторге, в Минске. Это был очень любезный старец и всегда был желанным гостем у моих родителей.

За полгода до прибытия императора мой отец дал в честь предводителей дворянства званый обед, к которому были приглашены все православное и католическое духовенство и вся провинциальная знать.

В то время православные и католики жили в полном согласии, оба епископа были даже на «ты» и часто посещали друг друга. После многочисленных тостов и изрядного возлияния один молодой польский предводитель дворянства под влиянием присутствия Пущина вдруг вздумал провозгласить тост за здоровье декабристов. Наступило мгновение необычайной растерянности, страх и беспокойство охватили всех присутствующих. Тут поднял свой бокал мой отец и громким голосом произнес следующие слова: «Да, мы пьем за здоровье раскаявшихся декабристов, таких как Всеволод Пущин, но прежде всего за здоровье нашего всемилостивейшего Государя императора Александра II, благодаря доброте и великодушию которого мы имеем теперь возможность видеть среди нас Пущина, которому император простил его юношеские заблуждения. Ура!»

Две недели спустя мой отец получил письмо от своего друга Валуева, товарища министра внутренних дел, в котором он сообщал, что отец мой потеряет свой пост ввиду того, что присутствовавший за обедом жандармский полковник послал возмущенный, тайный донос на то, что поляк осмелился за столом у губернатора произнести такой недопустимый тост. Валуев посоветовал отцу моему немедленно ехать в Петербург для своего оправдания. Отец тотчас же последовал его совету, и я помню, как мать моя при расставании пролила немало слез. Все было приведено скоро в порядок: министр внутренних дел Ланской был очень благожелательным, справедливым человеком. Он описал императору это событие в его настоящем свете, и происшествие это не повлекло за собой никаких последствий.

В Минске император вдруг вспомнил об истории и, обратившись к моему отцу, сказал: «Хорошо ты тогда ответил этому поляку по поводу Пущина (император всем говорит «ты»), но где же Пущин? Я хочу с ним познакомиться». Полковник Кавелин, адъютант императора, был командирован привести Пущина, жившего поблизости; Пущин был приведен. Император усадил его рядом с собой, расспрашивал его с большим интересом о прошлом, об отдельных эпизодах заговора, немедленно вернул ему звание подполковника и назначил плац-комендантом крепости Бобруйск, кем тот и оставался до конца дней своих. Это событие указывает на дух тогдашней жандармерии, этой тайной и вместе с тем официальной полиции, лежащей тяжким бременем на всех должностных лицах как крупных, так и мелких, причем эти доносчики никогда не были наказуемы.

Император Александр II был иногда безжалостным, но часто был рыцарски великодушным. Когда он назначал Бенкендорфа (деда посла в Лондоне) начальником тайной полиции, которая не подчинялась ни контролю, ни закону, он передал ему носовой платок со словами: «Пойми меня хорошо, Бенкендорф, этот носовой платок должен тебе послужить для того, чтобы осушать слезы тех несчастных, которым закон не может помочь и которые лишены возможности обратиться в суд». Эта благородная мысль императора была впоследствии так же искажена, как идея Христа служителями церкви, и много несправедливостей и ужасов было произведено жандармской властью, тем более сильной, что она была совершенно безответственна.

VII Два мира Вот что делается в стране, где загораются солнца, - в эпоху, когда, по словам Кагановича, океаны текут под мостами.Все государства, кроме одного, идут через фашизм к разорению, все они идут к войне. Положение трагично. Но оно несложно. Оно просто.В XIX веке, когда