Произведение л н толстого отрочество. Отношение к себе и другим главного героя

(1828-1910)

Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что-нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.

Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели, остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте жизни-мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней перемене, как чему-то необыкновенному. Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа, как она, не столько шутя, сколько взаправду, кричала в Отрадном, мать удивлялась удивлению людей, не понимавших Наташи, и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерной женой и матерью.

Она только до крайности доводит свою любовь к мужу и детям, - говорила графиня, - так что это даже глупо.

Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа так же, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное - пение. Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. Она, то что называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала, что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся - то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом.

Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же странным, как украшать себя для того, чтобы быть самой собою довольной. Украшать же себя для того, чтобы нравиться другим, - может быть, теперь это и было бы приятно ей, - она не знала, - но было совершенно некогда. Главная же причина, по которой она не занималась ни пением, ни туалетом, ни обдумыванием своих слов, состояла в том, что ей было совершенно некогда заниматься этим.

Известно, что человек имеет способность погрузиться весь в один предмет, какой бы он ни казался ничтожный. И известно, что нет такого ничтожного предмета, который бы при сосредоточенном внимании, обращенном на него, не разросся до бесконечности.

Предмет, в который погрузилась вполне Наташа, - была семья, то есть муж, которого надо было держать так, чтобы он нераздельно принадлежал ей, дому, - и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать.

И чем больше она вникала, не умом, а всей душой, всем существом своим, в занимавший ее предмет, тем более предмет этот разрастался под ее вниманием, и тем слабее и ничтожнее казались ей ее силы, так что она их все сосредоточивала на одно и то же, и все-таки не успевала сделать всего того, что ей казалось нужно.

Толки и рассуждения о правах женщин, об отношениях супругов, о свободе и правах их, хотя и не назывались еще, как теперь, вопросами, были тогда точно такие же, как и теперь; но эти вопросы не только не интересовали Наташу, но она решительно не понимала их.

Вопросы эти и тогда, как и теперь, существовали только для тех людей, которые в браке видят одно удовольствие, получаемое супругами друг от друга, то есть одно начало брака, а не все его значение, состоящее в семье.

Рассуждения эти и теперешние вопросы, подобные вопросам о том, каким образом получить как можно более удовольствия от обеда, тогда, как и теперь, не существуют для людей, для которых цель обеда есть питание и цель супружества - семья.

Если цель обеда - питание тела, то тот, кто съест вдруг два обеда, достигнет, может быть, большего удовольствия, но не достигнет цели, ибо оба обеда не переварятся желудком.

Если цель брака есть семья, то тот, кто захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в каком случае не будет иметь семьи.

Весь вопрос, ежели цель обеда есть питание, а цель брака - семья, разрешается только тем, чтобы не есть больше того, что может переварить желудок, и не иметь больше жен и мужей, чем столько, сколько нужно для семьи, то есть одной и одного. Наташе нужен был муж. Муж был дан ей. И муж дал ей семью. И в другом, лучшем муже она не только не видела надобности, но, так как все силы душевные ее были устремлены на то, чтобы служить этому мужу и семье, она и не могла себе представить и не видела никакого интереса в представлении о том, что бы было, если б было другое.

Наташа не любила общества вообще, но она тем более дорожила обществом родных - графини Марьи, брата, матери и Сони. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской с радостным лицом и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятна, и выслушать утешения о том, что теперь ребенку гораздо лучше.

Наташа до такой степени опустилась, что ее костюмы, ее прическа, ее невпопад сказанные слова, ее ревность - она ревновала к Соне, к гувернантке, ко всякой красивой и некрасивой женщине - были обычным предметом шуток всех ее близких. Общее мнение было то, что Пьер был под башмаком своей жены, и действительно это было так. С самых первых дней их супружества Наташа заявила свои требования. Пьер удивился очень этому совершенно новому для него воззрению жены, состоящему в том, что каждая минута его жизни принадлежит ей и семье; Пьер удивился требованиям своей жены, но был польщен ими и подчинился им.

Подвластность Пьера заключалась в том, что он не смел не только ухаживать, но не смел с улыбкой говорить с другой женщиной, не смел ездить в клубы, на обеды так, для того чтобы провести время, не смел расходовать денег для прихоти, не смел уезжать на долгие сроки, исключая как по делам, в число которых жена включала и его занятия науками, в которых она ничего не понимала, но которым она приписывала большую важность. Взамен этого Пьер имел полное право у себя в доме располагать не только самим собой, как он хотел, но и всей семьею. Наташа у себя в доме ставила себя на ногу рабы мужа; и весь дом ходил на цыпочках, когда Пьер занимался - читал или писал в своем кабинете. Стоило Пьеру показать какое-нибудь пристрастие, чтобы то, что он любил, постоянно исполнялось. Стоило ему выразить желание, чтобы Наташа вскакивала и бежала исполнять его.

Весь дом руководился только мнимыми повелениями мужа, то есть желаниями Пьера, которые Наташа старалась угадывать. Образ, место жизни, знакомства, связи, занятия Наташи, воспитание детей - не только все делалось по выраженной воле Пьера, но Наташа стремилась угадать то, что могло вытекать из высказанных в разговорах мыслей Пьера. И она верно угадывала то, в чем состояла сущность желаний Пьера, и, раз угадав ее, она уже твердо держалась раз избранного. Когда Пьер сам уже хотел изменить своему желанию, она боролась против него его же оружием.

Так, в тяжелое время, навсегда памятное Пьеру, Наташе, после родов первого слабого ребенка, когда им пришлось переменить трех кормилиц и Наташа заболела от отчаяния, Пьер однажды сообщил ей мысли Руссо, с которыми он был совершенно согласен, о неестественности и вреде кормилиц. С следующим ребенком, несмотря на противудействие матери, докторов и самого мужа, восстававших против ее кормления, как против вещи тогда неслыханной и вредной, она настояла на своем и с тех пор всех детей кормила сама.

Весьма часто, в минуты раздражения, случалось, что муж с женой спорили подолгу, потом после спора Пьер, к радости и удивлению своему, находил не только в словах, но и в действиях жены свою ту самую мысль, против которой она спорила. И не только он находил ту же мысль, но он находил ее очищенною от всего того, что было лишнего, вызванного увлечением и спором, в выражении мысли Пьера.

После семи лет супружества Пьер чувствовал радостное, твердое сознание того, что он не дурной человек, и чувствовал он это потому, что он видел себя отраженным в своей жене. В себе он чувствовал все хорошее и дурное смешанным и затемнявшим одно другое. Но на жене его отражалось только то, что было истинно хорошо: все не совсем хорошее было откинуто. И отражение это произошло не путем логической мысли, а другим - таинственным, непосредственным отражением.

Часть 1

С войны 12-го года прошло 7 лет. Наташа в 1813 году вышла за Безухова, в тот же год граф Илья Андреевич Ростов умер, и, «как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья». Все события последнего времени - и пожар Москвы, и бегство из нее, смерть князя Андрея, отчаяние Наташи, смерть Пети подточили его здоровье. Графиня ухаживала за мужем, но старый граф понимал, что ему уже не встать. Когда Николай получает известие о смерти отца, он находится вместе с русскими войсками в Париже. Он подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Долгов оказалось в два раза больше, чем имения, кредиторы подают ко взысканию, «началось соревнование - кто прежде получит». Причем те люди, которые при жизни графа особенно пользовались его милостями (вроде управляющего Митеньки), явились теперь самыми требовательными кредиторами. В конечном итоге имение с молотка продают за полцены, но половина долгов остается неуплаченной. Николай берет в долг 30 тысяч у Безухова и расплачивается с долгами, которые «считает настоящими». Чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожают кредиторы, он снова поступает на службу. Вместе с матерью и Соней он поселяется в маленькой квартирке в Москве. Наташа и Пьер в это время живут в Петербурге, не имея понятия о положении Николая: тот это старательно скрывал. Старая графиня, привыкшая жить в роскоши, не понимая, как это теперь трудно для сына, требует то экипаж, то дорогого кушанья, вина и Д. Соня ухаживает за старой графиней, Николай чувствует себя к неоплатном долгу перед ней, восхищается ее терпением и преданностью. Но положение тем не менее все ухудшается.

В начале зимы в Москву приезжает княжна Марья и узнает о положении Ростовых и, как говорили в городе, о том, «что сын жертвует собой для матери». Узнав об этом, Марья испытывает большую любовь к Николаю. Она приезжает к Ростовым, но Николай встречает ее сухо, так как его самолюбие уязвлено настоящим положением дел. Мать уговаривает Николая сделать ответный визит. В конечном итоге Николай соглашается и идет в Болконских. Но разговор получается натянутым, княжна Марья видит, что Николай лишь соблюдает приличия. Однако под конец разговора, заметив страдание на лице княжны Марьи, Николай чувствует к ней жалость. При расставании они понимают, что нужны друг другу и «невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным». Осенью 1814 г. Николай женится на княжне Марье и вместе с женой, матерью и Соней переезжает в Лысые Горы. К 1820 году Николай так устраивает свои финансовые дела что ему даже удается прикупить небольшое имение рядом с Лысыми Горами. Он ведет переговоры и о выкупе отцовского Отрадного. Николай постепенно начинает понимать толк в хозяйстве, безошибочно назначает бурмистров и старост, к любым нововведениям относится весьма осторожно. Хотя он строг с мужиками и в особенности с дворовыми, которых не любит и называет дармоедами, он любит русский народ и никогда не позволяет себе вершить несправедливость. Николай много работает, состояние его быстро увеличивается, мужики из других имений приходят просить, чтобы он купил их, и даже после его смерти в народе долго хранится набожная память о его управлении: «Хозяин был... наперед мужицкое, а потом свое. Но и потачки не давал! Одно слово - хозяин». В декабре 1820 г. к Николаю приезжают Пьер с Наташей. Княжна Марья ждет ребенка. У Наташи к этому времени уже три дочери и один сын. Наташа пополнела, и теперь в ней трудно узнать прежнюю Наташу Ростову. «Черты ее лица имели теперь выражение спокойной мягкости и ясности. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался теперь в ней прежний огонь». В обществе она бывает редко, те же, кто видит ее на людях, остаются ею недовольны: «она не была ни мила, ни любезна». Все, кто знал Наташу до замужества, удивляются произошедшей в ней перемене. «Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа», удивляется, почему остальные этого не понимают. Наташа «чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с телом». Наташа дорожит только обществом тех людей, к которым она «растрепанная, в халате могла выйти большими шагами из детской с радостным лицом и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятном, и выслушать утешения о том, что ребенку гораздо лучше... Наташа до такой степени опустилась, что ее костюмы, ее прически, ее невпопад сказанные слова, ее ревность - она ревновала к Соне, и к гувернантке, и ко всякой красивой и некрасивой женщине - были Обычным предметом шуток всех ее близких». Пьер удивляется всему этому, но подчиняется, и теперь не смеет не только ухаживать, но и с улыбкой говорить с другой женщиной, ездить в клубы, нa обеды, расходовать деньги на прихоти и проч. Взамен Пьер имеет право в своем доме располагать не только самим собой, как он хотел, но и всей-семьей. «Наташа у себя в доме ставила себя на ногу рабы мужа; и весь дом ходил на цыпочках, когда Пьер занимался - читал или писал в своем кабинете». После семи лет супружества Пьер совершенно счастлив.

Ростовы уговаривают Наташу с Пьером пробыть у них до весны. У них же гостит Денисов, теперь отставной полковник. Приезжает отлучавшийся на некоторое время Пьер. Наташа по обыкновению устраивает ему сцену за долгое отсутствие, но быстро успокаивается. Пьер рассказывает Николаю о последних политических новостях, говорит, что государь ни в какие дела не вникает, что обстановка в государстве накаляется, что все готово к перевороту, что необходимо противостоять общей катастрофе. Пьер уверяет, что непременно надо что-то делать, если получится организовать легальное общество и приносить пользу таким образом - хорошо, если нет - то нелегальное. Николай с ним не соглашается, напоминает, что он давал присягу: «Вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить - ни на секунду не задумаюсь и пойду». Николай делится с женой тем, что рассказал ему Пьер, говорит, что не одобряет намерений Безухова идти против правительства, мечтает о том, как он выкупит Отрадное и оставит детям приличное наследство. Княжна Марья, преисполненная тихой любви к этому человеку, чувствует, что он никогда не поймет всего того, что она понимает, и от этого она еще сильнее, с оттенком страстной нежности любит мужа. Пьер также говорит с женой о том, что его ждут важные государственные дела, вспоминает о Платоне Каратаеве, который, однако, по его мнению, не одобрил бы его стремления делать политическую карьеру, т.к. вo всем любил благообразие (скорее он одобрил бы их теперешнюю жизнь).

Часть 2

Толстой еще раз повествует об историческом процессе, о том, что не личность делает историю, а делают ее только народные массы, руководимые общими интересами. Личность важна в истории лишь настолько, насколько она понимает и принимает эти интересы.

Эпилог

Часть первая

Рассуждения автора о движущих силах истории в связи с ролью Александра I и Наполеона. Автор говорит, что нель-зя сказать, вредна или полезна была деятельность обоих, так как нельзя сказать, для чего она была полезна или вредна.

Рассуждения о случае и гении. Эти два слова не обозна-чают ничего, а потому не могут быть определены. Если мы не знаем, почему происходит какое-либо явление, мы гово-рим: случай. Если мы видим силу, которая производит не-соразмерно с общечеловеческими действиями, и не знаем, почему это происходит, говорим: гений.

Рассуждения о причинах движения европейских наро-дов с запада на восток и с востока на запад. О случайной роли Наполеона в этих движениях. Вместо его гениально-сти есть только глупость и подлость, не имеющие аналога.

Конец случайной роли Наполеона, после того как дей-ствие совершено. Александр I и его роль в движении масс с востока на запад. Он не нужен был во время народной вой-ны, но после ее окончания и начала европейской войны он выходит на первый план. Мысли о роли личности в служе-нии общим целям. Личность может только наблюдать за жизнью, ее свершениями, понимая недоступность конеч-ной цели.

Свадьба Пьера и Наташи становится последним радост-ным событием в семье Ростовых. Смерть старого графа Ро-стова. Все предыдущие события: пожар Москвы, бегство из нее, смерть князя Андрея, Пети подкосили старого графа, и он умер, оставив материальные дела семьи в полном упад-ке. Разорение Ростовых. Николай выходит в отставку, по-ступает на гражданскую службу и с трудом содержит мать и Соню. Соня вела хозяйство, Николай чувствовал себя в не-оплатном долгу перед ней, но в то же время ненавидел ее за ее совершенство. Положение Николая становится все хуже. Есть два выхода: женитьба на богатой наследнице и смерть матери, но ни об одном, ни тем более о втором Николай и не помышляет. Наташа и Пьер в это время живут в Петербурге, не имея ясного представления о положении семьи Ростовых.

Приезд в Москву княжны Марьи. От знакомых она узна-ет о том, как жертвует собой Николай ради матери. Княж-на Марья думает о том, что ничего другого и не ожидала от него. Ее визит к Ростовым. Встреча с Николаем. Его от-чужденность от нее. Николай встречает княжну Марью осо-бенно торжественно и сухо. Огорчение княжны Марьи. Она чувствует, что его холодный тон что-то прикрывает, но вот что — она понять не могла и очень хотела выяснить. После ухода княжны мать уговаривает Николая съездить к Ма-рье, развеяться, кроме того, она хорошая девушка и бога-тая наследница. Николай долго упирается, но наконец сда-ется. Ответный визит Николая. Объяснение Николая с Ма-рьей. Марья заводит разговор о его положении, но Николай перебивает. Княжна говорит, что он стал другим, Николай отвечает, что для этого есть много причин. И тут Марья по-нимает, что все дело в том, что он теперь беден, а она богата. Княжна еще раз поражается благородству души Николая. Но чувства берут свое, и «далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным».

Женитьба Николая на княжне Марье. Жизнь в Лысых Горах. Хозяйство Николая. Из Николая получился хороший хозяин. За три года смог расплатиться со всеми долгами, ку-пил имение около Лысых Гор, вел переговоры о выкупе име-ния отца Отрадное. Княжна Марья никогда не вмешивалась в дела имения, а только созерцала хлопоты Николая.

Семейная жизнь Николая. Николай был очень вспыль-чивым и любил распускать руки. Объяснение с графиней Марьей по поводу избиения старосты. Княжна Марья пла-чет, ей жаль человека, и Николай обещает, что больше ни-когда он не поднимет ни на кого руку. Положение Сони в доме. С самого начала совместной жизни Николай расска-зал Марье обо всем, что было между ним и Соней, и просит княжну любить Соню, не обижать. Марья старается любить Соню, но не может и даже ищет в ней отрицательные каче-ства. Характеристика, данная Соне Наташей. Наташа на-зывает Соню пустоцветом, но говорит, что Соня не понима-ет, не чувствует этого так, как чувствуют они, Марья и На-таша. И Марья, глядя на Соню, соглашается с Наташей. Соня, казалось, не тяготится своим положением, с которым вполне примирилась. Она живет так, как живется.

Канун зимнего Николина дня 1820 г. в Лысых Горах. Николай и графиня Марья. Их размолвка и примирение. Княжна Марья вдруг начала сомневаться в том, что Нико-лай ее любит. Он успокаивает жену, говоря, что без нее он не находит себе места. Дети. Счастье графини Марьи. Она думает, что никогда бы не поверила, что можно быть та-кой счастливой. Но в то же время в ее взгляде выразилась грусть. «Как будто, кроме того счастья, которое она испы-тывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно вспомнила в эту минуту».

Наташа замужем. Она очень изменилась, уже не было той Наташи, которую все знали с детства. Она жила в про-тиворечии с тем правилом, что девушка, выйдя замуж, не должна опускаться. Она вся погрузилась в семью, своего мужа, открылась вся, без остатка. Отношения с Пьером. Весь дом Наташи и Пьера держался на желаниях Пьера, которые Наташа старалась угадывать и мгновенно выпол-нять. После семи лет совместной жизни Пьер видел себя от-раженным в своей жене.

Наташа в ожидании приезда Пьера из Петербурга. С тех пор как Пьер уехал, Наташа находится в состоянии страха, грусти и раздражения. Приезд Пьера. Оживление Наташи постепенно переходит в гнев, она ругает Пьера за то, что тот так долго не возвращался. Но Пьер знает, что не вино-ват и что скоро этот гнев перейдет в веселье и радость. Пьер и Наташа в детской. Пьер полностью поглощен своим ма-леньким ребенком. Наташа говорит, что он отличный отец.

Семейные интересы обитателей лысогорского дома. Все в доме любили Пьера, особенно Николенька, сын князя Андрея. Из всего им слышанного он сделал вывод, что его отец, умирая, завещал свою возлюбленную Наташу своему другу. А отец был для Николеньки чем-то вроде божества. Подарки. Несмотря на то что Пьер жил теперь большой се-мьей, он заметил, что тратиться стал меньше и его дела ста-ли поправляться. Он понял, что такой распорядок жизни теперь на всю жизнь, и был рад этому. Старая графиня Ро-стова. Ей было уже за 60 лет. И после всех событий она те-перь чувствует себя на этом свете случайно забытым суще-ством, не имеющим никакой цели и смысла. И все обитате-ли дома понимают ее состояние, а потому заботятся о ней. Только дети пугаются ее и сторонятся.

Пьер с женой в гостиной. Разговор домашних со старой графиней о петербургских новостях. При графине старают-ся не говорить о современном положении страны, а только о тех людях, с которыми она была знакома раньше, так как графиня так сильно отстала от жизни, что объяснять ей все не было смысла. Пьер среди детей. Пьер полностью отдает-ся игре с чулками.

Николенька Болконский. Пьер говорит, что Николень-ка становится похож на отца, чем вызывает гордость маль-чика. Денисов. Разговоры об общественных интересах в Пе-тербурге и положении дел в России. Пьер говорит, что го-сударь ни во что не вмешивается, погряз в мистицизме, все гибнет, везде разруха. Возмущение реакцией и аракчеев-щиной. Мысли Пьера об обществе. Он говорит, что теперь надо всем взяться за руки, чтобы противостоять тому, что творится. Надо создать тайное общество. Будет переворот — так считает Пьер. Взгляды Николая Ростова и его резкое возражение Пьеру. Он доказывает Пьеру, что никакого пе-реворота нет и не будет, это только воображение Пьера. Вол-нение Николеньки Болконского, вызванное спором взрос-лых. Он говорит Пьеру, что если бы князь Андрей был жив, он поддержал его. Пьер понимает, какая умственная работа идет в голове этого мальчика, и горд этим.

Глава XV Материал с сайта

Николай и графиня Марья. Ее дневник. Восхище-ние Николая своей женой после прочтения дневника. Он понимает, что в духовном отношении он ничтожен перед своей женой. Их разговор о споре в кабинете и о Николеньке. Николай говорит, что погорячился в споре с Пьером, но он не может принять то, что Пьер вступил в тайное общество. Княжна Марья соглашается с Нико-лаем, что тайно общество это опасно, тем более что нель-зя рисковать детьми. Она боится за Николеньку, потому что он всегда наедине со своими мыслям. Кроме того, ее очень беспокоит то волнение, которое испытал Николень-ка при рассказе Пьера о тайном обществе. Марья просит Николая вывезти мальчика в общество. Николай обещает сделать это.

Наташа и Пьер. Их разговор о детях, о споре с Нико-лаем, о Платоне Каратаеве. Наташа думает о том, что этот важный для общества человек — ее муж. Она спрашивает Пьера, одобрил бы Платон Каратаев его вступление в тай-ное общество. Пьер говорит, что не знает, но вот что бы он точно одобрил, так это их семейную жизнь, и Пьер с гор-достью показал бы ему детей. Внутренние отношения Пье-ра и Наташи. Они с полуслова понимаются друг друга, хоть и по-разному относятся к жизни. Сон Николеньки Болкон-ского. Мысли об отце и Пьере. Николеньке приснилось, что он и Пьер идут впереди огромного войска, которое было со-ставлено из белых косых линий, нитей Богородицы, как их назвал Десаль. Но вот нити начинают слабеть, путать-ся, становится тяжело. В грозной позе перед ними появля-ется Николай Ростов и говорит, что убьет по приказу Арак-чеева первого, кто двинется. Николенька оглядывается на Пьера, но вместо него видит отца. Он ласкает сына, и тот чувствует себя жидким, бескостным, бессильным. Николай Ростов все ближе подбирается к ним, Николенька ощущает страх и просыпается. Николенька после пробуждения дума-ет о том, что отец поддерживает его и Пьера. А потому он, Николенька, будет учиться и сделает то, чем заслужит лю-бовь и восхищение всех людей, а также похвалу отца.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• краткая характеристика эпилога первой части в романе Война и Мир
• николай ростов и марья избиение старосты
• эпилог романа война и мир
• краткое содержание война и мир эпилог
• война и мир краткий пересказ эпилога

ЭПИЛОГ

Часть первая

I

Прошло семь лет после 12-го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.

Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.

Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…

Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.

Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m-me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.

В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.

В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.

«Он должен был поступить так-то и так-то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12-го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».

Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.

Что значат эти упреки?

Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как-то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12-м году, и поход 13-го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как-то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20-х годов?

В чем же состоит сущность этих упреков?

В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.

Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.

Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому-нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12-м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.

Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.

Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.

Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.