Размножение черных рабов полностью. Краткая история американской работорговли с картинками и фотографиями

Утром, как обычно в спальню явилась Лусинья, чтобы расчесать и уложить в красивую причёску волосы госпожи. От внимательной служанки не укрылось, как внезапно Дорис за одну ночь ещё больше похорошела, какой у неё довольный и сытый вид. Лусинья усмехнулась. Она знала о ночном визите Сэма к хозяйке.

Как спалось госпожа?

Расчёска зарылась в золотистый дождь волос Дорис.

Хорошо, Лусинья. А почему ты спрашиваешь?

Ну... Вы выглядите такой посвежевшей, такой счастливой. Словно, провели страстную ночь с мужчиной.

Да? Это так заметно? - в глазах Дорис промелькнула тревога.

Интересно, догадывается о чем-нибудь Лусинья? Да, похоже догадывается, судя по её хитрому виду. А может и точно знает, что Сэм был у неё.

Чернокожая служанка между тем, непринуждённо продолжила:

Жаль, что ваш муж, госпожа в отъезде. Скучаете наверное без него?

Ну, да... Скучаю.

Ну ничего, как только он приедет вы забудетесь в его объятиях. Хорошо, когда мужчина есть рядом. Вот, мой Адриан всегда со мной. Каждую ночь он меня радует.

Да, хорошо тебе, - кивнула Дорис. - Мой Джон вернется, лишь через год.

И любовники мои, тоже рядом, - засмеялась Лусинья. - Если Адрион куда-то уходит, любой из них удовлетворяет меня.

У тебя есть любовники? - поразилась Дорис. Она искренне полагала, что Лусинья хранит своему мужу верность.

Конечно, госпожа. Как же без любовников? Муж то он не всегда может. Уедет ли... Заболеет... Или лишнего выпьет, что даже ходит не может, не то что женщину удовлетворить. Вот тут то и выручают другие мужчины.

Ты так просто об измене рассуждаешь! - воскликнула Дорис.

Это не измена, госпожа. Я ведь не ухожу от мужа и не бросаю наших с ним детей.

М-да? А как же это называется?

Краски жизни, госпожа.

И сколько же мужчин рисуют на тебе своими красками?

Трое? - выдохнула Дорис.

Иногда они это делаю вместе.

Как вместе?

Ну, трое сразу овладевают мною.

Дорис шумно вздохнула. От этих разговоров между ног стало горячо и влажно. Молодая женщина смущенно покраснела. Ничего себе! Трое за раз! Да как же это происходит?

О да, наши мужчины такие затейники! - воскликнула Лусинья, видя удивление и замешательство госпожи. Один это делает спереди. Другой - сзади.

Сзади? - изумилась Дорис.

Ну да, в попу.

Молодая хозяйка услышав это на минуту онемела. Потом, пробормотала:

То есть как?

Ну, как... Также как спереди, только в попу.

И не больно? Там ведь дырочка то маленькая! - вскричала Дорис.

Ну, поначалу всегда больно. А потом привыкаешь.

Но ведь там остаются испражнения, - Дорис передёрнуло от отвращения. - И ваши мужчины не брезгуют?

Так ведь все наши женщины и я тоже постоянно клизмы себе делаем. Всё промываем.

Клизмы? - Дорис не переставала удивляться.

Да, госпожа. Могу и вам приготовить с ароматными травками.

Мне, то зачем? - вскричала возмущенно Дорис.

Ну, вам может и вправду не нужно, - улыбнулась Лусинья. - Я просто предложила.

Я что, по-твоему, ненормальная? - Дорис пыталась сердиться, но получалось не очень хорошо. Что и говорить, ею овладело любопытство. И оно становилось всё сильнее и сильнее.

Простите, госпожа, - Лусинья опустила глаза и продолжила своё дело.

С пару минут длилось молчание. Потом Дорис сказала:

Слушай-ка... Принеси мне этой твоей настойки. И клизму.

Лусинья кивнула и улыбнулась. Увидев это в зеркале, Дорис вся зарделась от стыда, но вместе с тем нахмурилась.

Никому не говори про это, - предостерегла Дорис. - Поняла меня?

Да, госпожа.

Смотри не болтай, иначе тебя ждёт суровое наказание.

Я поняла, госпожа. И нема, как рыба.

Дорис немного успокоилась и с нетерпением стала ждать окончания утренних процедур.

Вечером Лусинья принесла клизму. Дорис долго колебалась, но потом, таки проделала всё что необходимо, чтобы почистить себя. Не сказать, что ощущения были приятными, но после Дорис почувствовала какую-то необычную легкость во всём организме. Возбужденная и взволнованная стала ждать Сэма. Вся эта ситуация всколыхнула что-то в Дорис. Ей захотелось быть особенно желанной, особенно соблазнительной. Раньше она такого за собой не замечала и не делала даже для супруга то, что делала сейчас для чернокожего раба Сэма. Начать с того, что волосы её были уложены в высокую красивую прическу, с какими обычно являются на приём к важным персонам или на балы. Свою «киску» она приготовила, тщательно выбрив её. Попка Дорис, тоже была готова, хотя молодая женщина и не была уверена, что решится на то, чтобы пустить туда Сэма. Одела она корсет с красивыми кружевами и черные ажурные чулочки. В таком виде и ждала появления Сэма.

Стемнело. Часы пробили десятый час. За окном послышался шорох. Дорис поднялась с постели и направилась в сторону окна. Она ещё не успела дойти, как показался Сэм. Он был абсолютно гол, чем сильно поразил молодую хозяйку. Чёрное, гибкое, мускулистое тело ловко заскочило в спальню. Член негра, уже стоял в предвкушении. При виде своей красивой хозяйки, Сэм издал возглас восхищения.

Ты так? Без одежды... - рассмеялась Дорис.

Да, госпожа. Я ваш и весь сразу!

Он решительно привлек женщину к себе и их губы слились в долгом знойном поцелуе. Одной рукой она обняла его за шею, другой ухватила за горячий упругий член. Поцелуй они прервали лишь затем, чтобы Дорис встала на колени и начала отсасывать елдак Сэма. Она делала это с огромным удовольствием. Вбирала черную твердую плоть губами и позволяла ненадолго проскользнуть головке пениса в горло. Огромный член негра распирал ей весь рот.

Дорис облизывала его и языком. Очень усердно, каждый дюйм черного глянценво блестящего ствола. Потом настала очередь и больших упругих яиц Сэма. Молодая госпожа потерлась о них лицом, жадно вбирая в себя запах мужчины, потом принялась лизать яйца, прихватывать их губами, обмусоливать и снова вылизывать. Негр стонал и охал от удовольствия, придерживая руками голову Дорис. Между ног её взмокло от возбуждения. Время от времени Сэм наклонялся и запускал Дорис во влагалище то два, то три пальца за раз. Там было горячо и липко, там всё ждало его. Ждало его в гости. Но прежде, чем овладеть сгорающей от желания хозяйкой, Сэм решил доставить ей изысканное удовольствие. Сначала он ухватил Дорис за ягодицы и приподнял. Затем отнёс на постель и уложил там на спину. Руками он развел ноги хозяйки в стороны и наклонив голову припал ртом к её «киске».

Дорис не ожидала такого. Вот, как значит ещё можно... Ну и скучная же у них с мужем была жизнь.

Язык негра проник между складочек половых губ. Он провёл им по влагалищной дырочке и возбужденно торчащей пипке клитора. Дорис громко и протяжно застонала.

О да! Ещё. Так... хорошо. Ещё...

Негр ласкал её, вылизывал «киску» молодой госпожи сверху до низу. Так продолжались долгие и долгие минуты. «Киска» стала совершенно мокрой и раскрылась от желания и в предвкушении.

Давай же, возьми меня, - горячо зашептала Дорис. - Я твоя... Твоя!

Сэм приподнялся и придерживая свой здоровенный член вогнал его почти наполовину во влагалище Дорис. Затем, удерживая руками под коленями её вздернутые вверх ноги, начал ритмично совокупляться с молодой белой хозяйкой. Черный елдак тут же стал мокрым, липко-скользким от выделяющегося вагинального сока. С каждой минутой член негра проникал все глубже и сильнее. Сэм овладевал хозяйкой грубо и напористо. Но ей навилось это. Она громко стонала и вскрикивала.

Ну, давай! Оооо... Ещё... Какой ты огромный! Какой сильный!

В «киске» нарастало сладостное напряжение. С громким чавканьем черный елдак вонзался в мокрую дырку Дорис, яйца ударялись о её ягодицы. Так продолжалось пять минут... Десять... В предчувствии скорого оргазма Дорис начала громко учащенно дышать, с губ её срывались невнятные возгласы.

И вот, наконец, это случилось. Дорис, сначала захрипела под напором Сэма, а потом разразилась стонами и криками. Тело её изгибалось, ноги и бедра дергались в сладких спазмах. Она кончала, а негр продолжал всаживать ей едва ли не по самые яйца.

Оооо! Ааааа! Ещё! Да!

Госпожа... моя госпожа, - бормотал Сэм, охваченный волнением, сильными чувствами к своей молодой хозяйке. Он осыпал ею лицо и шейку жаркими поцелуями. И едва не кончил, сдержавшись, лишь с огромным трудом.

Затем, лежа рядом с друг другом они отдыхали.

Хочешь вина? - спросила вдруг Дорис.

Я бы не посмел, госпожа. Только с вашего дозволения, - ответил Сэм, приподнимаясь на одном локте.

Я сама налью.

Дорис встала, принесла из соседней комнаты, где располагался личный бар мужа бутылку редкого французского вина - сладкого и ароматного, вобравшего в себя солнце и ветер Прованса. Сэм выпил и обалдел. Ничего подобного ему никогда не приходилось пробовать. Они снова упали на постель и начали целоваться, ощущая на губах друг у друга терпкий, сладостный вкус вина.

Послушай-ка, Сэм, - начала Дорис смущенно краснея при этом, - ты смог бы меня... в зад?

В зад, госпожа? - негр вытаращил глаза, совершенно не ожидая такого от хозяйки.

p;Ну да, в попу. - Дорис не знала, куда ей спрятать глаза, уши её горели со стыда. - Я слышала, вы черные хорошо это умеете делать.

Да, часто делаем нашим женщинам, - кивнул раб.

Ну так, как Сэм, ты сделаешь это для меня. Мне очень любопытно.

Будет больно, госпожа.

Дорис решилась встретиться с ним взглядом и даже улыбнулась.

Я потерплю. Думаю, не больнее чем рожать.

Я буду очень аккуратен, - пообещал Сэм.

Его, внутренне трясло от волнения. Овладеть попой хозяйки! Да ещё, она предложила сама.

Сэм посоветовал Дорис встать на четвереньки и посильнее выпятить зад вверх. При этом, она пошире раздвинула ноги, чтобы посильнее распахнуть ягодицы. По совету чернокожего любовника, Дорис ещё и раздвинула собственные ягодицы руками. Теперь, он отчетливо видел её маленький розовый анус. Сэм набрал побольше слюны и наклонившись сплюнул, целясь в отверстие. Потом размазал всё пальцами и даже просунул мокрый указательный палец внутрь. Дорис издала тихий стон. Пока было приятно. Но она здорово боялась при этом. Может не стоило всего этого затевать? Но отступать, уже было поздно. Негр принялся за дело. Прижав головку пениса к анусу, он начал давить. Дорис застонала громче. Стало больно. В неё, словно медленно всаживали здоровенный горячий кол. Дюйм за дюймом член негра проникал внутрь. Новизна необычных ощущений затопила Дорис с головой. Боль была умеренная и в то же время в эти ощущения вклинились и другие - особое, необычное удовольствие.

Сэм загнал член в попу хозяйки где-то наполовину. Растянутое до предела колечко ануса плотно обхватывало елдак. Негр начал обратное движение. Дорис охнула:

Чёрт возьми! А это неплохо. Продолжай.

Сэм вытащил член почти весь, позволив остаться внутри только головке и снова принялся вводить свою кувалду внутрь. При этом, просунув руку между ног Дорис принялся дрочить её клитор. Молодая женщина, закрыв глаза, застонала от удовольствия.

Да... Ещё... Ах!

Сэм усилил ритм. Член заскользил быстрее. Дорис терпела обжигающую боль, смешанную с сильнейшим удовольствием.

О да, хорошо! Да так. Как тебе мой зад, Сэм?

Он чудесный, госпожа. Ваша дырочка такая...

Негр не нашёл слов, чтобы описать достоинства анального отверстия Дорис. Он просто продолжил пользовать её в зад, придерживая руками за ягодицы. А молодая хозяйка сгорала от стыда и похоти, терзавшими её в равной мере. До какого же унижения она дошла! Негр, раб дерёт ее в зад. Она, словно дешевая уличная шлюха стонет и извивается под напором чернокожего. Он нависает над ней. Доминирует! Овладевает ею. Но именно это и приводило Дорис в неистовое возбуждение. Лежать по негром, отдавать ему всю себя. Позволять ему делать с её дырками все, что ему хочется.

Через несколько минут, не вынимая члена и продолжая с умеренной скоростью скользить им в распёртом анусе госпожи, Сэм перевернул Дорис на бок и тоже перевернулся, устроившись у нее за спиной. Одну ногу она задрала вверх. Сэм, то придерживал её под коленку, то свободной рукой дрочил возбуждённый, сладко ноющий клитор хозяйки.

Анус молодой женщины был объят жгучим жаром. Но она привыкала к такому сношению, её задняя дырочка привыкала к вторжению елдака такого размера.

Ещё через несколько минут Сэм сменил позу. Теперь, он лег на спину, а Дорис оказалась сидящей на нём сверху. Член он так и не вынимал. Всё также, черный поршень, весь глянцево блестящий и мокрый нырял в заднюю дырку, вызывая стоны и вскрики молодой женщины. Она откинулась немного назад, ноги раскинула широко в стороны. Ягодицы её шлепали по его животу. Такое проникновение более всего походило на сажание на кол. Член негра стал проникать глубже, почти по самые яйца. Дорис кряхтела и стонала от натуги. Вспышки боли сменялись всплесками удовольствия. Так продолжалось ещё минут пять, пока Дорис не устала. Сэм извлек из её натруженной попки свой член.

Ох... Ооооо! - вырвалось у Дорис. - Это было не так плохо, как я думала. Даже, хорошо.

Вам, понравилось, госпожа?

Весьма. В следующий раз мы опять такое проделаем. Но теперь, я хочу, чтобы ты взял меня, как обычно. Давай ты сверху.

Сэм хотел, было уже приступить, но тут молодая хозяйка жестом остановила его. Она велела Сэму лечь на спину, затем обхватила его член рукой. Он был мокрый и липко-скользкий, но при этом чистый. Никаких остатков фекалий. Внутренне напрягшись, боясь ощутить нечто неприятное, Дорис решилась вобрать член в рот. Заглотила головку, часть члена. Пососала, помусолила. Ничего не обычного. Вполне стандартный солоноватый привкус члена - и все. Ну с легким ощущением и запахом того травяного настоя, что дала её Лусинья для клизмы. Обрадовавшись этому открытию, Дорис активнее взялась за дело. Она облизала весь член снизу до верху, поигралась языком с яйцами негра, потерлась о них лицом, а членом, радостно смеясь, пошлепала по своим губам.

После этого молодая хозяйка избавилась от корсета и раскинув в стороны ноги легла спиной на постель. На ней остались, лишь чулочки. Сэм пристроился сверху. Член его, раздвинув упругие валики половых губок, вошёл во влагалище. Там было горячо и мокро. Вагина плотно охватила желанного гостя. Губы любовников слились в страстном поцелуе.

Чернокожий раб неистово овладевал своей стонущей, кричащей от острого наслаждения хозяйкой. Огромный черный елдак со смачным чавканьем, скользил между растянутых срамных губок, вокруг которых пузырилось белое молозиво текущего влагалищного сока. Время от времени негр наклонял голову и тогда его толстые большие губы начинали захватывать и мусолить, покусывать возбужденно напрягшиеся соски Дорис.

О да! Хорошо. Как хорошо... Сэм... Мой негр! Негр!

Молодая хозяйка, была уже недалека

от оргазма. Тело её блестело от выступившего пота. Низ её живота напрягся, она сама с силой бросала бёдра навстречу телу чернокожего раба. Вагина её жадно заглатывала черный, мокрый блестящий елдак, потом неохотно выпускала и тут же снова вбирала в себя, сладко зудя и пульсируя. Негр, тоже весь взмок, неустанно работая над телом госпожи. Его черная кожа красиво и глянцево переливалась, подчеркивая все линии мышц. Дорис любовалась своим красавцем-рабом. Голова кружилась, мысли скакали и путались. Из груди молодой женщины вырвалось рычание, потом долгий крик. Оргазм начал сотрясать всё её тело, заставлял изгибаться, бить пятками по постели и дергать ногами. Сэм, тоже не мог больше сдерживаться.

О! Ооох! я сейчас...

Он хотел соскочить, но Дорис неожиданно сильно обхватила его руками за ягодицы, а своими ляжками стиснула его бедра.

Нет! Нет, Сэм! В меня... Кончи в меня...

И он начал, рыча выплескивать сперму во влагалище госпожи. Она ощутила сильные, горячие толчки и пульсацию его члена. Мужское семя стремительно заполняло её возбужденное лоно. Он сделал четыре мощных выстрела-выплеска и еще три послабее. Его, минуту назад тугие, вздутые яйца, теперь опорожненные расслабились, помягчели.

О моя госпожа.

Сэм поцеловал Дорис в губы. Мягко и нежно. Ответом ему был её блаженный стон и её ладони, которыми она ласково шлепнула негра по мокрым ягодицам. Так, они полежали с минуту, приходя в себя. Потом Сэм вытащил свой полуобвисший член. С головки потянулась вниз липкая густая нить. Дорис подхватила сперму пальцем и улыбаясь размазала её по своим губам. Потом облизала пальцы.

Ты был снова хорош, - прошептала молодая женщина, приподнимаясь и откидываясь спиной на подушки. Теперь она полулежала, раскинувшись в блаженной неге. В свете лампы её влажное тело отливало золотом. Ноги женщины были раздвинуты и Сэм обратил внимание, как излишек его спермы медленно, тягуче-вязкой струйкой вытекает наружу. На ляжках молодой хозяйки, тоже были влажные потеки.

Я готов для вас на всё, госпожа. Но я очень волнуюсь...

Что тебя беспокоит, Сэм?

Моё семя попало в вас. И я боюсь...

Не думай об этом, - рассмеялась Дорис. - Сегодня для меня безопасный день.

Вы уверены, госпожа?

Конечно, Сэм. Если бы не была уверена, велела бы кончить мне в рот, как в прошлый раз. Но сегодня мне захотелось получить твоё семя туда, - она указала себе между ног. - Ну всё, теперь ступай. И помни - никому ни слова.

Да, госпожа. Я не подведу вас.

После его ухода снова вернулось смятение чувств. Ну вот, теперь ещё позволила негру кончить во влагалище. А вдруг и вправду это опасно? А вдруг она ошиблась, и сегодня было нельзя. Нет, не может этого быть. Всё должно быть правильно.

Дорис успокоилась довольно быстро. Всё её тело купалось в удовольствии, в удовлетворении. Вот только попа ныла немного и там было какое-то легкое жжение. Молодая женщина смазала анус кремом и стало сразу легче. После, она улеглась в постель и погрузилась в приятный сон. Лишь, одна мысль ещё блуждала в её голове, пробиваясь через дрёму.

Несколько мужчин овладевающих Лусинией одновременно.

Как это бывает? А смогла бы и она также? О нет! Ни за что! Есть ведь предел всему. Она поддалась постыдной страсти - ладно. Она позволила негру овладеть собой и даже заполучила его член в свой зад. Ладно. Он изливал своё семя ей и на лицо и в лоно. Пусть! Что ещё? Довольно! Несколько мужчин - это, уже слишком. Чем она тогда будет лучше грязной шлюхи из какого-нибудь портового кабака? Нельзя забывать, что она всё-таки из почетного семейства и супруга уважаемого человека. И её дочка... Что бы сказала её Эмми, узнай она, чем ночами занимается её мать, пока мужа нет дома.

Всё! Надо это прекращать. И Сэму нужно запретить приходить. Она и так нагрешила предостаточно и теперь, уже не может быть никакого искупления.

21892 0 +9.41

В 1936–1938 годах американские писатели, участники так называемого Федерального писательского проекта, по заказу правительства записали интервью с бывшими рабами, которым к тому времени было больше 80 лет. Эти разговоры выложены на сайте Библиотеки Конгресса США. Arzamas публикует отрывки

Джордж Янг, Ливингстон, штат Алабама, 91 год

«Они ничему нас не учили и нам самим не давали учиться. Если увидят, что мы учимся читать и писать, нам отрубали руку. В церковь тоже ходить не дава­ли. Иногда мы убегали и молились вместе в старом доме с земляным полом. Там [мы] радовались и кричали, и [нас] никто не слышал, потому что земляной пол заглушал, а один человек стоял в дверях. Некоторые засовывали голову в ведро и так молились, а кто-нибудь следил, чтоб надсмотрщик не увидел. Если что-то узнавали, нас били.

Нам нельзя было ни к кому ходить в гости, и я видел, как Джима Доусона, отца Айверсона Доусона, привязали к четырем колам. Его положили на живот и вытянули руки в стороны, и одну руку привязали к одному колу, а вторую - к другому. Ноги тоже вытянули в стороны и привязали к колам. И потом стали бить доской - такой, как на крышу кладут. Черномазые потом пришли туда ночью и на простыне отнесли его домой, но он не помер. Его обвинили в том, что он ночью ходил на соседнюю плантацию. В девять часов мы все должны были быть по домам. Приходил старший и кричал: „Отбой! Отбой! Все по до­мам, и двери на замок!“ А если кто не шел, его били».

Милли Иванс, штат Арканзас, 82 года

«У нас были лучшие хозяин и хозяйка в мире, они были христианами и нас учили жить по-христиански. Каждое воскресное утро хозяин звал всех нас, негров, в дом и пел, возносил молитвы и читал нам Библию. Хозяин учил нас не быть плохими; он учил нас быть хорошими; говорил нам никогда не во­ро­вать, и не врать, и не делать ничего плохого. Он говорил: „Что посеете, то и по­ж­нете, посеете единожды, а пожнете вдвое“. Я это запомнила с детства и ни­ко­­гда не забывала».

Том Макалпин, Бирмингем, штат Алабама, старше 90 лет

«Нет, сэр, меня не пороли, разве один раз. Это случилось, когда хозяин сказал мне, чтобы свиньи больше в кукурузу не заходили, а если зайдут, я получу как следует. Ну и вот, босс, был один старый кабан, которого у меня никак не полу­чалось отвадить, и я тогда взял иголку и зашил ему глаза. Я, конечно, был ма­ле­нький черномазый хулиган и не понимал, что делаю, и зашил этому кабану веки, чтобы он ничего не видел. Это помогло, но когда хозяин узнал, он меня выпорол так, что я до сих пор помню. Босс, это был единственный урок, который мне был нужен за всю мою жизнь. Он мне помог».

Айзем Морган, Мобил, штат Алабама, 84 года

«Мы, негры, жили очень даже неплохо. Еды было полно. Нам надо было просто попросить, и хозяин всё делал. Больше всего мы любили опоссума с картош­кой. Мы охотились по ночам с большим мешком и сворой гончих, они быстро загоняли опоссума на дерево, потом стояли вокруг и лаяли. Если дерево было небольшое, мы его стрясали, а если большое, один из негров залезал наверх и ловил старого мистера опоссума.

Вообще, было очень весело выслеживать опоссума или енота. Енота интересней всего, но он не такой вкусный, как опоссум. Я один раз видел, как загнанный енот откусил собаке кончик носа.

Хозяин никогда нас не бил; он просто говорил, что делать, а если мы этого не делали, он звал нас к себе и говорил на свой особый манер: „Негр! Сколько раз тебе повторять, чтобы ты делал, как тебе говорят?“ Вот и всё, что он гово­рил, - и уж поверьте, миссис, он умел так на тебя посмотреть, что ты аж под­прыгивал. Когда он покупал нового раба, а тот не привык делать, что ему говорят, хозяин быстро с ним справлялся».

Тетя Найси Пью, Мобил, штат Алабама, 85 лет

«Была белая женщина, которую убил негр: она его побила за то, что он натра­вил собаку на хорошую дойную корову. Никогда не видела такого подлого негра. Никогда не забуду то, что с ним сделали белые после того, как его суди­ли. Его привязали к лошади и проволокли по всему городу, потом заставили идти босиком по острым камням, ноги были все в крови, как будто их порезали ножом. Воды ему в тот день не давали и держали на палящем солнце, пока готовились его повесить. Когда всё было готово, его поставили на помост, раздели и стали швырять в него камни; сыпали в глаза гравий и сломали ребра огромными булыжниками. Потом затянули вокруг шеи веревку и вздернули так, что у него глаза вылезли из орбит. Я понимала, что смерть была для него избавлением.

Но так-то, белые господа, жизнь у негров тогда была счастливой. Мне иногда хочется туда вернуться. Как сейчас вижу тот ледник с маслом, молоком и слив­ками. Как журчит по камням ручей, а над ним ивы. Слышу, как во дворе гого­чут индюки, как бегают и купаются в пыли куры. Вижу заводь рядом с нашим домом и коров, пришедших напиться и остудить ноги в мелкой воде.

Я родилась в рабстве, но никогда не была рабыней. Я работала на хороших людей. Разве это называется рабством, белые господа?»

Фрэнк Смит, штат Алабама, около 90 лет

«Когда началась Великая война, хозяйка взяла своих детей и меня, и мы переб­рались в какое-то место, там еще был суд, они называли его „Калпепер“ 

Или как-то так. Мы жили рядом с большой гостиницей, где останавливался генерал Ли и его солдаты, и у них была самая роскошная форма из всех, что я видел. Они были настоящими джентльменами, и хозяйка разрешала мне им прислу­живать, когда я не нужен был в доме. Я чистил сапоги генералу Ли, и он всегда давал мне монету и говорил: „Вот теперь красота“. Он держался прямо и с до­сто­инством, говорил мало и всё ходил взад-вперед по галерее, а ординарцы приносили ему телеграммы из Булл-Рана, где наши сражались с янки 

Когда война подобралась к нам близко, мы поехали в Линчбург, но хозяйка сильно нервничала из-за войны, так что, когда я сломал ее столовый нож c руч­кой из слоновой кости и забыл ей сказать, она дала мне такую пощечину, что го­лова чуть не оторвалась, и продала меня. Мой новый хозяин был не такой, как старые хозяева, так что я сбежал и вступил в армию янки. Мы прошли с ге­не­­ралом Шерманом до самой Атланты, потом они повернули обратно и про­шли до самой Чаттануги и дальше, пока не дошли до Нэшвилла 

Форму мне дали, а оружие - нет: я дрался сковородкой».

Степни Андервуд, штат Алабама, 85 лет

«Они были хорошие люди, эти Андервуды. Помню, они считали меня смеш­ным, похожим на обезьянку. Хозяин надо мной хохотал до упаду, а когда были гости, они всегда говорили: „Где Степни? Мы хотим, чтобы он нам станцевал“. Я такие коленца для них выделывал!

Однажды я закончил свои дела, тихонько вышел и пошел на другую планта­цию, чтобы увидеться с мамой. И вот на полпути, в лесу, я столкнулся с двумя патрульными 

Они остановили меня и говорят:

Эй, негр, ты чей?

Мастера Джима Джонстона 

Говорю.

А что же ты тут тогда делаешь? - спрашивают они, а сами подбираются поближе, чтобы меня схватить.

Я решил больше не тратить времени на разговоры с ними, потому что пони­мал, что сейчас меня будут бить. Я побежал что есть мочи по лесу, как спугну­тый кролик, а патрульные - за мной. Я знал, что эти два дядьки точно меня не догонят, но и что дома меня ждет порка.

Впрочем, домой я в ту ночь не пошел. Я остался в лесу и развел небольшой костер. Прилег под платаном, чтобы собраться с духом и пойти домой. Я слы­шал, как где-то далеко в лесу рычали пумы и выли дикие кошки, и мне очень хотелось к маме. Скоро я заснул прямо там, на мху. Утром проснулся ужасно голодным и, когда солнце перевалило за холм, услышал, как кто-то проди­рается через кусты. Это был хозяин, надсмотрщик и еще какие-то люди. Я побежал им навстречу и закричал изо всех сил:

Мастер Джим, я тут!

Он подошел с очень нахмуренным лицом, а у надсмотрщика в руках была плетка.

Ах ты кучерявый негритянский чертенок, - сказал хозяин. - Я покажу тебе, как убегать из дома. Пойдем домой, я накормлю тебя завтраком и дам прилич­ную одежду. Ко мне сегодня приедут гости, а ты тут в лесу, вместо того чтобы танцевать.

И тут хозяин улыбнулся, как будто я ничего плохого не сделал.

Наверное, ты хочешь к маме, бедный негритенок. Что ж, придется купить ее. Ах ты чертенок! А ну пошли домой».

Арт Бертон; перевод Аркадия Абакумова

Говоря о рабстве негров в США, прежде всего вспоминают южные штаты до Гражданской войны 1861-65 гг. Однако многие не знают, что черными невольниками владели не только белые. Среди индейцев (так называемых Пяти цивилизованных племен), также имелись рабовладельцы. Некоторые из них не уступали в жестокости белым плантаторам, и так же, как они, имели все основания бояться негритянских бунтов. Страхи стали явью в 1842 г., когда рабы на Территории Чероки попытались вырваться на свободу.

В 1830-40-х гг. правительство США, с подачи президента Э. Джексона, насильственно переселило Пять цивилизованных племен (чероки, чокто, чикасо, криков и семинолов) с их родины на юго-востоке страны на малоосвоенный Запад, за р. Миссисипи. Земли, отобранные у индейцев, отошли к белым поселенцам и плантаторам.

К этому времени рабовладение у этих племен уже укоренилось. Индейцы-полукровки, дети от браков поселенцев и торговцев с индеанками, переняли этот тип хозяйствования от своих отцов. Метисы и стали главными рабовладельцами. Оставаясь полноправными членами своих племен, они приняли на себя функции посредников между двумя мирами.

В племени чероки негры-рабы считались своеобразным мостиком в «цивилизованное» общество. Они часто работали переводчиками и секретарями у чистокровных индейцев, которые владели английским языком хуже метисов.

В канун Гражданской войны у чероки была 4600 рабов, у чокто - 2344, у криков - 1532, у чикасо - 975, у семинолов - 500. Однако семинолы занимали по отношению к рабству особую позицию. Они не практиковали плантационное рабство, негры обычно работали в личном услужении. Семинолы охотно давали приют беглым невольникам, защищая их от преследования. Негры жили в отдельных поселках, расплачиваясь с индейцами за покровительство частью урожая и приплода скота. Между неграми и семинолами существовал военный союз, причем чернокожий мог сделать хорошую «карьеру» от простого воина до высокопоставленного «стратега». Бывали и смешанные браки. Даже после переселения на Индейскую территорию, семинолы оставили за своими рабами право носить оружие, владеть движимым и недвижимым имуществом. А поскольку до 1845 г. они жили на Территории Чероки у форта Гибсон, то рабовладельцы из чероки и криков часто жаловались на «тлетворное» влияние семинолов на их собственных рабов.

Так случилось и в Уэбберс-Фоллс - порту на р. Арканзас, недалеко от форта Гибсон, где рабы чероки трудились на плантациях и на пристани. Семинолы остановились там по пути из Флориды. Негры, которые приехали с ними, являли собой разительный контраст со своими собратьями - они были одеты в живописные индейские костюмы, не таясь, носили ружья и ножи. «Черные семинолы» поселились по соседству с Уэбберс-Фоллс, и рабы чероки получили возможность часто видеться с ними.

…15 ноября 1842 г., около 4 часов утра, около 25 негров (мужчин, женщин и детей - в основном с плантации Дж. Ванна) встретились в условленном месте за городом. Они заперли своих хозяев и надсмотрщиков в домах и хижинах, где те спали. Затем они вломились в лавку человека по фамилии Биглоу, взяв оружие, лошадей, мулов и провиант. На рассвете группа взяла курс на границу с Мексикой, где рабство было запрещено. Когда беглецы свернули на юго-запад, на Территорию Криков, к ним бежали рабы с плантаций криков Брюнера и Маршалла. Таким образом, число негров увеличилось почти до сорока.

рис. Н.Бессонова

Когда бегство раскрылось, около сорока чероки взяли ружья и собак и пустились в погоню. На Территории Криков к ним присоединилась группа местных охотников за рабами. После нескольких дней погони индейцы настигли беглецов примерно в 10 милях от р. Канадиэн (Территория Чокто). Негры укрылись в овраге и оттуда попытались дать бой. В перестрелке обе стороны потеряли нескольких человек. Негры удерживали позицию два дня; двое рабов погибли, а еще 12 попали в плен, однако им удалось заставить преследователей отступить. Беглецы направились дальше, к Ред-Ривер.

В 15 милях от места боя они наткнулись двух охотников за рабами - Д. Эдвардса и Билли Уилсона, индейца из племени делаваров. Они конвоировали группу в 8 беглых негров - мужчину, двух женщин и пятерых детей, которых перехватили по пути с Территории Чокто (они надеялись найти приют в одном из степных племен). Негры Ванна убили Эдвардса и Уилсона, а арестованных освободили и взяли с собой.

Новость о бунте рабов была обнародована на заседании Национального совета чероки в их столице Талекуа 17 ноября 1842 г. Совет тут же принял резолюцию, которую одобрил вождь Джон Росс: капитану милиции Джону Дрю предписывалось собрать отряд в сто человек, чтобы «догнать рабов, арестовать их и вернуть в форт Гибсон». В случае сопротивления Дрю разрешили применить оружие. Национальное казначейство чероки обещало капитану возместить расходы на экспедицию - при условии, что он не будет ее затягивать и тратиться без нужды.

По просьбе Росса федеральный агент П. Батлер известил об операции вождей криков и чокто, а также коменданта форта Гибсон. Последний предоставил Дрю в долг 25 фунтов пороха.

21 ноября Дрю с отрядом в 87 хорошо вооруженных людей выступил из Уэбберс-Фоллс. 26 ноября он побывал на месте перестрелки рабов с преследователями. Затем ополченцы нашли тела Эдвардса и Уилсона, а еще через два дня обнаружили и самих беглецов. Они перехватили их в семи милях к северу от Ред-Ривер (около 280 миль от форта Гибсон).

Измученные голодом и усталостью, рабы не сопротивлялись. Сдался 31 человек - вся группа, кроме двоих негров, которые в то время были на охоте. Ополченцы без происшествий вернулись на Территорию Чероки, и 7 декабря прибыли в Уэбберс-Фоллс. Началось расследование, а пока рабов заперли в форте Гибсон.

8 декабря Дрю доложил об успехе операции Национальному совету чероки и получил распоряжение пятерых рабов повесить, а остальных вернуть хозяевам.

Подозревая в организации мятежа «чужих» свободных негров (и в первую очередь «черных семинолов»), правительство чероки приняло 2 декабря «Закон о свободных неграх». В соответствии с ним все таковые, кроме тех, кого чероки освободили сами, должны были к 1 января 1843 г. покинуть Территорию Чероки. Те, кто по какой-либо причине этого не сделал, подлежали насильственной высылке.

За десять лет, до 1851 г., с Индейской территории пыталось бежать около 300 негров. На севере Территории Чероки (впоследствии этот участок был преобразован в графство Вашингтон штата Оклахома) действовало отделение «подземной железной дороги», по которой беглые рабы уходили в Канзас. Однако ни одна из таких попыток не достигла масштабов восстания 1842 г.

Фотограф Кертис (Edward S. Curtis) - фотограф начала XX века, автор фильма "Страна боевых каное"

6 марта 1857 года Верховный суд США постановил, что рабы не могут быть гражданами, поскольку являются имуществом. Это решение было принято семью голосами против двух и сводилось к тому, что никто не вправе лишить американского гражданина собственности. Об этом и еще о шести фактах, связанных с американским рабством, мы и решили рассказать.

1. Крепостные из России тоже имущество

Чернокожий раб Дред Скотт, который принадлежал армейскому хирургу, оказался со своим хозяином в крепости Рок-Айленд, расположенной на территории, где рабство было запрещено. По возращению в Сент-Луис в 1846 году Дред Скотт подал в суд для официального получения свободы, ссылаясь на так называемый Миссурийский Компромисс от 13 февраля 1819 года, согласно которому рабы, оказавшие на территории Великих Равнин, становились свободными. Однако этот закон распространялся на территории, севернее 36°30".

В общей сложности Дред Скотт судился 11 лет и дошел до высшей судебной инстанции.

В Верховном суде к рассмотрению дела приступили 11 февраля 1856 года и 6 марта 1857 года вынесли вердикт, состоящий из трех пунктов:

— Лица африканского происхождения не были, не могут быть ни сейчас, ни в будущем гражданами США. Являясь имуществом, они не могут быть истцами.

— Исключения из вышестоящего правила распространяются на территории, в которых действует Миссурийский Компромисс.

— Пятая Поправка к Конституции Соединенных Штатов запрещает федеральному правительству освобождать рабов (крепостных крестьян), привезенных из Российской Империи.

2. На смену белым рабам по контракту

Первыми рабами в Америке были европейцы, так называемые белые сервенты, которые подписывали контракт на добровольное рабство в обмен за трансферт через Атлантический Океан. Их еще называли «законтрактованными слугами». Через четыре года они получали свободу и землю. Однако это было невыгодно землевладельцам. Особенно ситуация обострилась в 1619 году, когда в колонии Виргиния возникла угроза повторения голода зимы 1609/1610 годов из-за того, что не удалось собрать урожай. На требование к губернатору сэру Томасу Смиту обеспечить поселенцев рабочей силой откликнулись работорговцы.

Именно тогда прибыл голландский корабль с двадцатью чернокожими рабами на борту. С этого года начинается отсчет негритянского рабства и расизма в США.

3. Рейс «Золотой берег» — Виржиния

Некто Джон Барбот, побывавший в конце XVII века на Золотом берегу, утверждал, что негров угоняли в рабство со всей Африки. Многие из них преодолевали путь в тысячу миль, прежде чем попасть на корабль работорговца.

«…Когда рабов приводят из внутренних районов в Фиду, их помещают в клетку или тюрьму рядом с берегом, — написал Джон Барбот в своих рукописях. — А когда европейцы приходят за ними, их выводят на большой пустырь, где этих людей подробно обследуют судовые врачи, разглядывая каждого, от ребенка до мужчин и женщин, стоящих обнаженными. Тех, кого сочли подходящими и здоровыми, отводят в одну сторону, ставя на грудь раскаленными железными клеймами знаки французских, английских или голландских компаний. После этого клейменых рабов загоняют обратно в клетки, где они ожидают отправки, иногда в течение 10−15 дней».

4. Хлопковые плантации

В 1636 году в штате Массачусетс был построен первый американский корабль, специально для перевозки людей из Африки, а в 1705 году в Виржинии был принят закон, разрешающий «убивать беглых рабов». Перепись населения США 1790 году показала, что из 3.9 миллиона человек, приживающих в этой стране, насчитывалось 700 тысяч рабов.

В 1793 году уроженец Массачусетса Эли Уитни запатентовал хлопкоочистительную машину, благодаря которой с 1800 года началась эра хлопковых плантаций на юге США. Чернокожие рабы трудились на них по 18 часов в день, причем в качестве надзирателей набирались бывшие каторжане, солдаты и уголовники.

5. Раб, который боролся за права женщин

О том, как в реальности жили и работали рабы на плантациях Америке, рассказал Фредерик Дуглас, рожденный в рабстве в 1818 году на восточном побережье Мэриленда. После успешного побега в 1838 году он поселился в Нью-Бедфорде (штат Массачусетс) и написал подробные мемуары о своей рабской жизни. Удивительно это тем, что законы Америки запрещали учить рабов грамоте, но беглец не только хорошо читал, но и писал высокопрофессиональные очерки. Фредерик Дуглас поведал об унижениях и избиениях, которые он испытал на плантациях Эдварда Кови. Прославился он еще и тем, что вел активную борьбу за права женщин.

6. «Хижина дяди Тома»

Но самую настоящую войну за освобождение Америки от рабства начала писательница Гарриет Бичер-Стоу, автор романа «Хижина дяди Тома». Об этом Авраам Линкольн сказал в декабре 1862 года в Белом Доме, подчеркнув огромное значение этого произведения. По словам писательницы, роман получился ярким и обличительным именно потому, что книга основана на реальных фактах, о которых она узнала, когда жила на юге штата Огайо в 1830 и 1840-х годах.

«Хижина дяди Тома» стала для американцев настольной книгой, её читали в каждой семье и с ней шли в бой с войсками южных штатов.

В Америке рабство было запрещено в 1865 году — четыре года спустя после отмены крепостного права в России.

7. Вечная тема

Для Америки тема рабства остается одной из самых востребованных и любимых в искусстве. Историческая картина «12 лет рабства» режиссёра Стива Маккуина получила премию «Оскар» за лучший фильм в 2014 году. На первый взгляд типичная история чёрного человека Соломона Нортапа, попавшего в рабство, вскрывает саму сущность расизма, который, по мнению плантатора Эдвина Эппса, оправдан в Библии, мол, белым людям самим господом Богом дано право бить и принуждать к труду негров. Авторы картины показывают, что христианство и расизм не имеет ничего общего.

Обитающий на землях бывшего Советского Союза каракурт (Latrodectus tredecimguttatus) и тропическая черная вдова (Latrodectus mactans) принадлежат к разным видам одного паучьего рода - Чёрная вдова. Возможно, поэтому родовое имя крепко приклеилось и к гораздо менее свирепым отечественным особям.

География обитания Черных вдов

За представителями рода закрепилась дурная слава самых ядовитых паукообразных. Утверждение верно в отношении членистоногих, населяющих острова Океании, Австралию и Северную Америку. Аборигены скорее предпочтут наступить на гремучую змею, чем на черную вдову с ее мощным ядом (превосходящим змеиный в 15 раз).

Каракурты живут в степях и пустынях Афганистана, Северной Африки, Ирана и на юге Европы, включая отдельные регионы Средиземноморья.

Местные черные вдовы хорошо знакомы жителям ближнего зарубежья:

• Средней Азии.
• Казахстана.
• Южных областей Украины.
• Кавказа.

Каракурты добрались до юга Урала, покусав людей в районах, граничащих с Казахстаном: в Орске (Оренбургская область), Куртамыш (Курганская область).

Эти пауки рассредоточены по всему ЮФО, включая Крым, Астраханскую, Волгоградскую и Ростовскую области, Краснодарский край.

Членистоногих видели в Подмосковье, Саратовской и Новосибирской областях, а также в Алтайском крае.

Внешний вид и размножение

Самец меньше своей самки в два, а то и в три раза. Некоторые женские особи дорастают до 20 мм, в то время как мужские экземпляры едва дотягивают до 7 мм. Неудивительно, что самка после удачного полового акта без сожалений сжирает самца, как отработанный материал.

Общий цвет округлого тела (включая 4 пары щупальцев) - черный, с характерным отливом. Часто на черном фоне наблюдаются красные пятна различной конфигурации, окаймленные узкими белыми полосками.

Человек со слабым зрением легко спутает паука, поджавшего лапки, с ягодой черной смородины.