20-пушечный бриг «Меркурий» заложили в Севастополе 28 января (9 февраля) 1819 года. Его построили из крымского дуба и спустили на воду 7(19) мая 1820 года. Корабельный мастер полковник И. Я. Осминин задумал «Меркурий» как специальный корабль для охраны Кавказского побережья и несения дозорной службы. В отличие от других бригов русского флота, он имел малую осадку и был оснащен веслами. Малая осадка «Меркурия» обуславливала меньшую, чем у других бригов, глубину интрюма и ухудшала его ходовые качества. В конце русско-турецкой войны 1828-1829 г.г. три русских корабля: 44-пушечный фрегат «Штандарт» (командир капитан-лейтенант П. Я. Сахновский), 20-пушечный бриг «Орфей» (командир капитан-лейтенант Е. И. Колтовский), и 20-пушечный бриг «Меркурий» (командир капитан-лейтенант А. И. Казарский) получили приказ крейсировать у выхода из пролива Босфор. Общее командование отрядом было возложено на капитан-лейтенанта Сахновского. 12(24) мая 1829 года корабли снялись с якоря и взяли курс к Босфору.

На рассвете 14(26) мая, в 13 милях от пролива, отряд заметил турецкую эскадру, в числе 14 судов шедшую от берегов Анатолии. Сахновскому очень хотелось поближе разглядеть противника, чтобы определить, с какими силами на этот раз вышел капудан-паша. На фалах «Штандарта» затрепетал сигнал: «Меркурию» - лечь в дрейф». Сахновский берег самый тихоходный корабль своего отряда. Сосчитав турецкие вымпелы, «Штандарт» и «Орфей» повернули назад. Неприятельская эскадра устремилась в погоню за русскими кораблями. Увидев возвращающихся разведчиков, Казарский самостоятельно приказал сниматься с дрейфа и поднимать паруса. Очень скоро быстроходный «Штандарт» поравнялся с «Меркурием». На его мачте взвился новый сигнал: «Избрать каждому курс, каким судно имеет преимущественный ход».

Казарский избрал NNW, «Штандарт» и «Орфей», взяв курс NW, резко вырвались вперед и быстро превратились в два пушистых облачка на горизонте. А за кормой «Меркурия», который нес все возможные паруса, неумолимо вырастал лес мачт турецких кораблей. Ветер был WSW; неприятель шел строго на север. Лучшие турецкие ходоки - 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей» под флагом младшего флагмана - постепенно настигали «Меркурий». Вся остальная турецкая эскадра легла в дрейф, ожидая, когда адмиралы захватят, либо утопят строптивый русский бриг. Шансы на спасение у «Меркурия» были ничтожны (184 пушки против 20, даже не принимая во внимание калибры орудий), почти не оставляли надежды на благополучный исход боя, в неизбежности которого уже никто не сомневался.

Около двух часов дня ветер стих, и ход преследующих кораблей уменьшился. Пользуясь этим обстоятельством, Казарский, используя весла брига, хотел увеличить расстояние, отделявшее его от противника, но не прошло и получаса, как ветер снова посвежел и турецкие корабли начали сокращать дистанцию. В исходе третьего часа дня турки открыли огонь из погонных пушек.

После первых же турецких выстрелов на бриге состоялся военный совет.

По давней воинской традиции первым имел привилегию высказать свое мнение младший по чину. «Нам не уйти от неприятеля, - сказал поручик Корпуса флотских штурманов И. П. Прокофьев - Будем драться. Русский бриг не должен достаться врагу. Последний из оставшихся в живых взорвет его на воздух». Командир брига «Меркурий» 28-летний капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский, за бои под Варной в 1828 году награжденный золотой саблей и считавшийся одним из храбрейших офицеров Черноморского флота, в своем донесении адмиралу А. С. Грейгу писал: «…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким-нибудь кораблем, тот, кто еще в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйт-камеру».

Закончив офицерский совет, командир брига обратился к матросам и канонирам с призывом не посрамить чести Андреевского флага. Все единогласно объявили, что будут до конца верны своему долгу и присяге. Перед турками был противник, предпочитавший смерть капитуляции и бой спуску флага. Прекратив действия веслами, команда быстро изготовила бриг к бою: заняли свои места у орудий канониры; заступил на пост у флаг-фала часовой с категорическим приказом Казарского стрелять в любого, кто попытается спустить флаг; висевший за кормой ял был сброшен в море и из двух 3-фунтовых пушек, перетащенных в ретирадные порты, открыт ответный огонь по неприятелю.

Казарский прекрасно знал слабые и сильные стороны своего брига. Несмотря на девятилетний возраст (не преклонный, но почтенный), «Меркурий» был крепок, правда, тяжеловат на ходу. Прекрасно держал высокую волну, зато в штиль совершенно грузнел. Спасти его могли только искусство маневра и меткость канониров. Настоящий бой начался, когда «Селимие» попытался обойти бриг справа и дал залп своим левым бортом, от которого Казарскому удалось удачно уклониться. Далее, в течение получаса, «Меркурий», используя весла и искусно маневрируя, заставлял противника действовать только погонными орудиями, но потом был поставлен между обоими кораблями. Густой рой ядер, книппелей и брандскугелей полетел в «Меркурий». На требования «сдаваться и убирать паруса» Казарский отвечал залпами карронад и дружным ружейным огнем.

Такелаж и рангоут - вот «ахиллесова пята» даже таких гигантов, как эти многопушечные великаны. Наконец, метко пущенные 24-фунтовые ядра «Меркурия» перебили ватер-штаг и повредили грот-брам-стеньгу «Селимие», что совершенно нарушило гротовый рангоут корабля и заставило его лечь в дрейф. Но перед этим он послал в бриг прощальный залп со всего борта. «Реал-бей» настойчиво продолжал бой. В течение часа, меняя галсы, он бил бриг жестокими продольными залпами. «Меркурий» упорно отбивался, пока еще один удачный выстрел не перебил левый нок фор-марса-рея турецкого корабля, который, падая, увлек за собой лисели. Эти повреждения лишили «Реал-бей» возможности продолжать преследование и в половине шестого он прекратил бой.

Поскольку артиллерийская канонада, доносившаяся с юга, смолкла, «Штандарт» и «Орфей», посчитав «Меркурий» погибшим, приспустили, в знак траура по нему, свои флаги. Пока израненный бриг приближался к Сизополю (Созопол, Болгария), где базировались основные силы Черноморского флота, контуженный, с перевязанной головой А. И. Казарский подсчитывал потери: четверо убитых, шесть раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 - в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 - в такелаже, разбиты все гребные суда.

Иван Константинович Айвазовский — известный российский художник-маринист. Ему очень нравился жанр изобразительного искусства, подразумевающий изображения морских видов, сражений, происходящих в океанических водах. Родился, умер художник в крымском городе, в Феодосии. Он не только писал картины, был коллекционером, меценатом. Материальную помощь разным отраслям он обеспечивал за счет личных средств.

Бриг Айвазовского относится к числу полотен, посвященных художником при написании морскому флоту Российской империи. Художника с армянскими корнями привлекали сражения на воде, ведь он знал о них не понаслышке. В период войны, развернувшейся у берегов Кавказа в 1839, он участвовал в специальных операциях. В работе Айвазовского бриг «Меркурий» прослеживается яркость образов, выраженный патриотический пафос.

Описание знаменитого полотна Айвазовского Бриг «Меркурий» после победы

Оно написано в 1848, отображает события, когда русскому оперативному объединению в военно-морском флоте пришлось сойтись в поединке с турецкими суднами. На создание работы молодого творца натолкнули ранее происходящие события. Обстановка, в которой взрослел Иван Константинович, не могла не будить его воображение. Постоянно он наблюдал за приходящими из дальних стран рыбацкими фелюгами, боевыми кораблями у берегов Феодосии. Тогда впервые в своей жизни Иван Айвазовский увидел двухмачтовый бриг Меркурий. Весть о его доблестном действии облетела много стран, навсегда отпечаталась в памяти мальчика. Спустя годы можно заявить, что любовь маленького Ивана к творчеству возродила романтика подвигов, сражений морских суден, правдивые легенды, находящиеся на грани фантастики.

Картина Айвазовского бриг с названием Меркурий считается самым ярким батальонным произведением автора. На ней талантливым человеком был изображен русский военный корабль с 18-ю установленными пушками, которым командовал капитан-лейтенант Казарский. В период войны двух народов ему удалось отличиться.

События того времени развивались следующим образом: в 1829 году, когда бриг « » с картины Айвазовского преследовался турецкой эскадрой, вступил в неравное сражение с линейными кораблями, имеющими названия «Селимие» и «Реал-бей», происходило исторически важное событие около Босфора. Тогда под руководством А.И.Казарского, Меркурием был нанесен серьезный урон противнику, что заставило его повернуть свои паруса таким образом, чтобы судно оставалось без якоря на одном месте. После этого победителю удалось уйти от преследования, за что плавучее сооружение было награждено Георгиевским флагом — высшая награда корабля.

Второй вариант картины Айвазовского на тему Меркурия

Описанным выше событиям художником посвящено две работы. Вторая названа Айвазовским «Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями». На первой картине знаменитое судно было изображено в единственном числе, на втором полотне все выглядело иначе. Передний план занят пенящимся морем. Глядя на волны, понимаешь, о бури речь не идет, но штилем это назвать нельзя было. В центральной части художник решил разместить «главного героя» картины — 18-пушечный военный корабль. История гласит: в момент выхода судна из порта ветер был относительно слабым, поэтому движение по воде было медленным. Не удивительно, что оно попало в поле зрения скоростных турецких кораблей.

На картине « » Айвазовский изобразил, как кораблю уже удалось вырваться из ловушки, а здесь отображена сцена обороны русского судна от иностранных кораблей. Рядом мы видим два турецких судна, экипажи которых уже настроены на легкую победу, но даже не подозревают, что все закончится не в их пользу.

Нельзя не отметить колоритность этой картины, которая придается за счет изображения на ней белых парусов, взволнованного моря, пушечных выстрелов, а также сгустившихся облаков, сквозь которые слабо, но все же проглядывается небесная голубизна. Тот день стал знаменательным, потому что, несмотря на неравные силы, русскому кораблю удалось одержать победу с минимальными потерями.

«Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями» — одна из самых известных картин Ивана Константиновича (1817-1900). Данная картина является не только интересной с точки зрения живописи, но также исторической, так как в центре сюжета реально происходивший бой.

Картина «Бриг «Меркурий» , атакованный двумя турецкими кораблями» была написана в 1892 году. Холст, масло. Размеры: 221 × 339 см. В настоящее время находится в Феодосийской картинной галерее имени И. К. Айвазовского, Феодосия. Стоит также сказать, что на эту тему Айвазовский написал ещё одну картину «Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими кораблями встречается с русской эскадрой» (1848).

Бой, который изображён на картине, произошёл 14 мая 1829 года. Российский бриг «Меркурий» патрулировал турецкий пролив Босфор в Чёрном море. В это время его настигли два турецких быстроходных корабля «Селиме» и «Реал-бей». Положение брига оказалось практически безвыходным, так как турецкие корабли были не только более быстроходные, но и более оснащённые. На борту двух турецких кораблей находилось 200 орудий, тогда как на российском бриге всего 18. Однако, несмотря на это, капитан-лейтенант А. И. Казарский, офицерский совет и матросы единогласно приняли решение дать бой. Во время боя, который продолжался на протяжении двух часов, бриг повредил мачты турецких кораблей, из-за чего те потеряли возможность маневрировать и ушли из боя. Во время морской схватки «Меркурий» получил очень сильные повреждения и потерял четырёх человек, однако в Севастополь вернулся победителем.

На второй картине Айвазовского, которая была написана в 1848 году и иллюстрирует события позже боя, можно увидеть, как бриг возвращается домой под парусами, которые в клочья изорваны и буквально представляют собой решето.

«Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями» Айвазовский

«Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими кораблями встречается с русской эскадрой» Айвазовский

Шел 1829 год. Русско-турецкая война подходила к концу. После разгрома Турции в Наваринском сражении османский флот избегал открытого боя с русскими моряками, проводя большую часть времени в Босфоре, под прикрытием береговых батарей. 14 мая три русских корабля (фрегат «Штандарт», бриги «Орфей» и «Меркурий»), находясь в дозоре в 13 милях от входа в Босфор, неожиданно столкнулись с вышедшей в море турецкой эскадрой. Силы были не равны. С флагманского корабля «Штандарт» поступил приказ – уходить, выбирая оптимальное направление для лучшей скорости хода. Надо было срочно сообщить командованию (основные силы русского флота базировались в Сизополе – Болгария) о присутствии в открытом море турецкого флота. Быстроходные «Штандарт» и «Орфей» оторвались от преследования. «Меркурию», обладавшему меньшей скоростью, шансов уйти почти не оставалось. Казалось, что судьба брига, оставшегося один на один против турецкой эскадры, была предрешена…

Столкновение русского брига с двумя турецкими линейными кораблями, во много раз превосходившими его в огневой мощи, закончилось тем, что турки вышли из боя, а израненный бриг продолжил плавание. Эта история казалась настолько невероятной, что обросла мифами и легендами. Самым надежным источником остается рапорт командира брига Казарского адмиралу Грейгу. Этот документ послужил основой для последующих описаний подвига русских моряков.

Иван Айвазовский. Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями. 1892

После того, как был получен сигнал уходить от преследования самостоятельно, бриг изменил курс, оставив два турецких корабля на юге от себя. В погоню за русским кораблем отправились 110-пушечный трехдечный (три закрытые палубы с портами для орудий) «Селимие» под флагом капудан-паши (командующего турецким флотом) и оснащенный 74 орудиями двухдечный корабль младшего флагмана. 20 пушек против 184! Лучшие ходоки турецкого флота! Ситуация была безнадежная. Казарский собрал офицеров. Первому дали слово младшему по званию – поручику Ивану Прокофьеву. Он предложил принять бой, а при невозможности сблизиться с одним из турецких кораблей и взорвать бриг. Тот из офицеров, кто к этому моменту останется в живых, должен выстрелить в крюйт-камеру (пороховой склад), для чего на шпиле был оставлен пистолет. Остальные офицеры поддержали поручика. Казарский обратился к матросам, и те заверили его, что останутся верны долгу и присяге.

Командир корабля отдает приказы – отставить весла, приготовиться для стрельбы бортовыми орудиями. По настигавшим бриг туркам был открыт огонь из кормовых пушек. Вскоре «Селимие» предпринял маневр, пытаясь зайти справа, чтобы дать продольный залп бортовыми орудиями. «Меркурий» уклонился, вынуждая противника использовать только погонные (носовые) орудия. Наступил момент, когда турецким кораблям почти удалось взять бриг в «клещи», и они сделали два залпа и криками на русском языке предложили спустить флаг. Моряки брига ответили артиллерийским и ружейным огнем. На «Меркурий» обрушились ядра, зажигательные снаряды, книппели. Последние представляют собой два чугунных ядра или полуядра, скрепленные между собой, применяются для вывода из строя такелажа (тросы, канаты, обеспечивающие управление парусами). Бриг продолжал искусно маневрировать, русские артиллеристы вели огонь по турецким кораблям. Им удалось перебить ватер-штаги (канаты, удерживающие бушприт – выдвинутый с носа корабля наклонный брус для улучшения маневренности) и повредить гротовый рангоут (горизонтальные реи самой высокой на корабле грот-мачты) одного из них. «Селимие» потерял ход и вышел из боя. Второй корабль продолжал преследование, пока еще один точный выстрел русских моряков не перебил нок-фор-марс-рею (горизонтальное бревно, несущее парус на передней мачте), падение которой привело к прекращению погони…

Русский корабль, увидеть который потеряли всякую надежду, оставил без хода турецкие линейные корабли, сумел оторваться от преследования и вернуться в базу. Его потери – четверо убитых, шестеро раненых, 22 «дырки» в корпусе и многочисленные повреждения такелажа.

***

Через 12 лет будет отмечаться двухсотлетие памятного события. И все это время люди самых разных профессий пытаются найти ответ на этот вопрос. Уж слишком фантастическим выглядел исход противостояния. Среди причин можно выделить тактическое мастерство командира брига Александра Казарского, маневрирование которого «Меркурия» лишило турок возможности занять положение для нанесения решающего удара, и, конечно, высокая выучка, храбрость моряков и их решимость взорвать бриг вместе с турками. Уровень подготовки и моральный дух турецкий флота в этот момент находились на низком уровне из-за тяжелых поражений на море. Высказывались также предположения, что, возможно, турки хотели не утопить корабль, а спокойно пленить его, как тремя днями раньше русский фрегат «Рафаил». Это было естественным в сложившейся обстановке, и поэтому они не ожидали такой храбрости от русских моряков.

Подвиг экипажа был оценен по заслугам. Все офицеры были награждены орденами, матросы наградой для нижних чинов – знаками отличия военного ордена. Всем была назначена пожизненная пенсия. Офицерам было дано право внести в фамильный герб изображение пистолета, о назначении которого уже было сказано. Бриг получил Георгиевский флаг. Николай I своим указом распорядился, чтобы отныне на флоте всегда был корабль «Меркурий», аналогичный легендарному бригу.

Моряки брига стали национальными героями. О подвиге слагали стихи (Денис Давыдов), писались книги (Тренев, Черкашин), снимались фильмы. Известные художники воплощали на своих холстах различные моменты боя. Самым известным из них был маринист Айвазовский, к картине которого «Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями» некоторые исследователи даже предъявляли «претензии». Художника упрекали в недостоверности расположения брига, зажатого турецкими кораблями. Как это нередко случается (штурм Зимнего дворца, восстание на броненосце «Потемкин»), «великая сила искусства» приводит к тому, что событие начинает интерпретироваться по художественным произведениям…

Два корабля, две судьбы

За три дня до описанных событий в похожем положении оказался новейший российский фрегат «Рафаил». Русский корабль спустил флаг и сдался врагу. Командовал им капитан-лейтенант Стройников. Странные зигзаги судьбы… Оба командира – Стройников и Казарский были знакомы, Казарский сменил Стройникова на «Меркурии», оба были награждены за храбрость, проявленную в текущей компании. Офицеры соперничали между собой и даже добивались признания одной женщины. Один покрыл себя позором, другой стал примером мужества для многих поколений.

Подвиг русских моряков состоял в том, что в безвыходной ситуации они сделали свой выбор – предпочли смерть позорному плену и благодаря «духу экипажа и милости Божией» (А.И. Казарский) вышли из боя победителями. Такое под силу не всем – «Рафаил» тому подтверждение. «Меркурий» навсегда останется символом доблести и славы российского флота.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Сегодня исполняется 186 лет со дня блистательной победы русского 18-пушечного брига «Меркурий» в бою с двумя турецкими линейными кораблями, победы, навсегда вписанной золотыми буквами в морскую и военную историю. Мне об этом бое рассказал один севастопольский моряк (да даже не моряк, а, видимо, настоящий "морской волк"). Поэтому в статью по истории, взятую отсюда , я добавил несколько деталей, которые были в его рассказе и которые подглядел в нескольких других .

Шла очередная русско-турецкая война. Русский отряд, состоящий из фрегата «Штандарт» и бригов «Орфей» и «Меркурий» крейсировал на траверзе Пендераклии, когда на горизонте показалась зачительно превосходящая турецкая эскадра. Это был наш морской сторожевой дозор. Командир «Штандарта» и всего отряда капитан-лейтенант Павел Яковлевич Сахновский дал сигнал уходить от преследования, и русские корабли направились в сторону Севастополя. Это не было бегством - корабли выполняли боевое задание: смотреть, наблюдать, при обнаружении противника - отступить, оповестить командование. Более тихоходный «Меркурий» отстал, несмотря на то, что были поставлены бом-брамсели, стаксели, лисели и в ход были пущены вёсла. Бриг уже давно был в походе, без ремонта и "отрастил бороду" - зарос водорослями, ракушками и прочим морским мусором. Он был настигнут двумя самыми крупными и быстроходными турецкими кораблями — 110-пушечным «Селимие» и 74-пушечным «Реал-беем». На одном корабле находился адмирал (капудан-паша) турецкого флота, а другой шёл под вымпелом контр-адмирала.
Командир «Меркурия» капитан-лейтенан Александр Иванович Казарский, собрав совет офицеров, убедился в их единодушном желании принять бой, как того требовал Морской устав и военно-морские традиции. Моряки не строили иллюзий относительно своих шансов на выживание и было решено, что после того, как бриг будет лишён возможности сопротивляться из-за повреждений или отсутствия ядер, «Меркурий» сцепится с одним из кораблей неприятеля и тот, кто останется в живых, взорвёт оставшийся порох выстрелом из пистолета, который Казарский положил на шпиль у входа в крюйт-камеру. По флотской традиции, первым говорил самый младший по чину, штурманский поручик (мичман) И. Прокофьев, именно он это и предложил - и вся команда это предложение поддержала. Кормовой флаг прибили в гафелю, чтобы он ни при каких обстоятельствах не был спущен.

В половине третьего дня ядра турок стали попадать в паруса и такелаж русского брига, а один снаряд угодил по вёслам, выбив гребцов с банок. При этом Казарский запретил стрелять, чтобы не тратить напрасно заряды, ведь бриг был вооружён карронадами, пригодными только для ближнего боя — для их успешного применения требовалось подпустить турок ближе. Запрет открывать огонь вызвалв замешательство команды, но капитан успокоил матросов словами: «Что вы, ребята? Ничего, пускай пугают — они везут нам Георгия…»

Затем Казарский вместе с другими офицерами, чтобы не убирать вёсла и не отвлекать матросов от работы, открыл огонь из ретирадного (кормового) орудия.

Первым атаковал трёхдечный 110-пушечный «Селимие». Корабль попытался зайти в корму брига, чтобы произвести продольный залп. Только тогда Казарский пробил боевую тревогу и «Меркурий», уклонившись от первого залпа, сам дал полный залп правым бортом по противнику.

Ткаченко, Михаил Степанович. Бой брига "Меркурий" с двумя турецкими кораблями. 14 мая 1829 года. 1907.

Через несколько минут к левому борту «Меркурия» подошёл двухдечный «Реал-бей», и бриг оказался зажатым между двумя вражескими кораблями. Тогда с «Селимие» закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!». Ответом стало громогласное «ура!» команды и огонь из всех орудий и ружей. Залпом, как ветром, сдуло турецкие абордажные команды, которые уже разместились на марсах и реях в ожидании лёгкой добычи — ведь за пару дней до этого они пленили русский фрегат «Рафаил», команда которого, кстати, находилась на одном из кораблей, атакующих «Меркурий».

Помимо ядер в бриг летели книппели (два ядра, связанные цепью - для разрушения рангоута (проще говоря, мачт) и такелажа) и брандскугели (зажигательные ядра). Стреляли и калеными ядрами - обычное чугунное ядро калили добела в специальной печи. Тем не менее, мачты оставались невредимыми и «Меркурий» сохранял подвижность. Подпустив корабли на близкое расстояние Казарский не только обеспечил эффективность своих короткоствольных карронад, но и сделал невозможным использование турками всех своих орудий: из-за высоких бортов пушки верхних деков просто не попадали в низкий бриг. А умелым маневрированием «Меркурий» старался на попадать под бортовой залп, что делало для турок возможным вести эффективный огонь только из орудий, установленных в носовой части кораблей.

Тем не менее, и оставшегося числа орудий с лихвой хватило, чтобы основательно потрепать русский бриг. На нём трижды возникал пожар, который приходилось тушить, отвлекаясь от основной работы.

В начале шестого часа канонир Ивана Лисенко удачным выстрелом перебил ватер-штаг и бейфут грот-марса-рея (это снасти, которые удерживают мачту в вертикальном положении) «Селимие», после чего его марсель и брамсель заполоскали и повисли. Корабль немного отстал и привёлся к ветру для ремонта, но дал по «Меркурию» полный залп, сбивший со станка одну из пушек.

Около шести часов было нанесено серьёзное повреждение и второму неприятельскому кораблю, «Реал-бею» — был перебит его фор-брам-рей и нок фор-марса-рея (реи - это поперечные балки, к которым собственно и крепятся паруса), который, падая, увлёк за собой лисели. Упав, лисели закрыли порты носовых пушек, а свёртывание марселя лишило корабль возможности маневрировать. «Реал-бей» привёлся в бейдевинд и лёг в дрейф.

Успех боя обеспечило грамотное маневрирование - легкий и маневренный бриг турецкие корабли поймать не могли, а он, поворачиваясь то одним, то другим бортом, успешно противостоял десятикратно превосходящему его по числу пушек противнику. Мастерство и храбрость русских матросов и офицеров это десятикратное превосходство турецких кораблей свели на нет.

«Меркурий», получивший очень серьёзные повреждения и потерявиз 115 членов экипажа 4 человека убитыми и 6 раненными, на следующий день соединился с флотом, вышедшим из Сизополя. В ходе боя «Меркурий» получил 22 пробоины в корпусе, 133 пробоины в парусах, 16 повреждений в рангоуте и148 повреждений в такелаже. Победа маленького брига казалось столь невероятной, что многие отказывались в неё верить, а некоторые сомневаются до сих пор и считают эту историю пропагандистским приёмом. Однако, даже штурман «Реал-бея» опровергает эти сомнения в своём письме: «Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем правилам морской науки так искусно, что стыдно сказать: мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь... Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг — "Меркурий"».

Айвазовский, Иван Константинович. Встреча брига "Меркурий" с русской эскадрой после поражения двух турецких кораблей. 1848.

За свой выдающийся подвиг, показавший всему миру силу духа, отвагу и мастерство русских моряков, бриг «Меркурий» вторым после линейного корабля «Азов», был награждён кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. Указом императора предписывалось всегда иметь в составе Черноморского флота бриг, построенный по чертежам «Меркурия».

Капитан Казарский и поручик Прокофьев (который первым высказался на совете офицеров и предложил взорвать бриг, если не будеть возможности дальше сопротивляться) получили орден Святого Георгия IV класса, остальные офицеры — ордена Святого Владимира IV степени с бантом, нижние чины — знаки отличия военного ордена. Все офицеры были произведены в следующие чины и получили право добавить на свои фамильные гербы изображение тульского пистолета, выстрелом которого предполагалось взорвать порох в крюйт-камере. А. И. Казарский, кроме всего прочего, был произведён в капитаны 2 ранга и назначен флигель-адъютантом.

В своём донесении адмиралу Грейгу Казарский писал:

…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким нибудь кораблем, тот, кто ещё в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйткамеру.

В 2 часа 30 минут турки приблизились на расстояние выстрела, и их снаряды стали попадать в паруса и такелаж «Меркурия», а один попал в вёсла, выбив гребцов с банок. В это время Казарский сидел на юте для наблюдения, не разрешая стрелять, чтобы не тратить напрасно заряды, чем вызвал замешательство команды. Видя это, он немедленно успокоил матросов, сказав: «Что вы, ребята? Ничего, пускай пугают - они везут нам Георгия…» Затем капитан приказал открыть ретирадные порты и сам, вместе с другими офицерами, чтобы не убирать вёсла и не отвлекать матросов от работы, открыл огонь из ретирадного орудия.

Первым атаковал трёхдеечный «Селимие», имевший 110 пушек. Турецкий корабль хотел зайти в корму с тем, чтобы единственным продольным залпом решить исход боя. Лишь тогда Казарский пробил боевую тревогу и «Меркурий», умело маневрируя, уклонился от первого залпа и сам дал полный залп правым бортом по противнику.

Через несколько минут к левому борту «Меркурия» подошел двухдеечный «Реал-бей», и русский бриг оказался зажатым между двумя вражескими кораблями. Тогда с «Селимие» закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!». В ответ на это на бриге с громогласным «ура» открыли огонь из всех орудий и ружей.

В результате туркам пришлось убрать с марсов и реев уже готовые абордажные команды. Помимо ядер в бриг летели книппели и брандскугели. Тем не менее, мачты оставались невредимыми и «Меркурий» сохранял подвижность. Из-за обстрела на бриге периодически возникали пожары, но матросы, ни на минуту не прерывая стрельбу, в считанные минуты заливали их водой.

В начале шестого часа удачными выстрелами канонира Ивана Лисенко удалось повредить ватер-штаг и бейфут грот-марса-рея «Селимие», после чего его марсель и брамсель заполоскали и беспомощно повисли. Благодаря этому попаданию корабль неприятеля немного отстал и привёлся к ветру для ремонта. Тем не менее вслед «Меркурию» был дан полный залп, сбивший со станка одну из пушек.

Около шести часов было нанесено серьёзное повреждение и второму кораблю - «Меркурию» удалось перебить его фор-брам-рей и нок фор-марса-рея, который, падая, увлёк за собой лисели. Упав, лисели закрыли порты носовых пушек, а свёртывание марселя лишило корабль возможности маневрировать. «Реал-бей» привёлся в бейдевинд и лёг в дрейф.

«Меркурий», получивший очень серьёзные повреждения и потеряв 10 человек экипажа (из 115) убитыми и ранеными, около 17 часов следующего дня присоединился к флоту, вышедшему из Сизопол.

Первым предложил увековечить подвиг брига командующий Черноморской эскадрой адмирал Михаил Петрович Лазарев (именно он командовал кораблём «Азов» в Наваринском сражении и вообще считается одним из "отцов" русского черноморского флота). По его же инициативе проводился сбор средств на сооружение памятника. Памятник Казарскому и «Меркурию» стал первым памятником, воздвигнутым в Севастополе, об был заложен в 1834-м, а открыт в 1838-м году. На высоком прямоугольном пьедестале, слегка сужающемся кверху, установлена металлическая трирема. Верхнюю часть пьедестала украшают бронзовые жезлы бога Меркурия, именем которого назван бриг. Чугунная плинта украшена рельефами, в аллегорической форме отображающими событие, которому посвящен памятник. На трёх сторонах плинта изображены бог морей Нептун, покровитель мореплавания и торговли Меркурий, крылатая богиня победы Ника; на западной стороне выполнен барельефный портрет капитана Казарского. Надпись на пьедестале, гласит: «Казарскому. Потомству в пример».

Этот монумент-памятник - один из первых из многочисленных памятников Севастополя, стоит на возвышении, с которого центр города и бухты - как на ладони. Таким образом, памятник хорошо виден всем заходящим в Севастополь кораблям:

Собственно, с этой лестницы я и смотрел парад 9-го мая. На фотографии она пустая. А тогда не то что яблоку, вишенке негде было упасть - столько было людей.

Много кораблей было названо в честь двухмачтового «Меркурия», их называют так и поныне. Это - тоже флотская традиция, преемственность. Мужество команды и ее славного командира навсегда осталось в российской истории. Штурман Иван Петрович Прокофьев заведовал Севастопольским телеграфом в 1830 году, затем участвовал в обороне Севастополя 1854-1855 годах. Лишь в 1860 году Прокофьев ушел в отставку. Памятник отважному штурману установлен после его кончины в 1865 году. Новосильский Федор Михайлович, участвовавший в майском бою на «Меркурии» в качестве лейтенанта, продолжил службу на флоте до чина вице-адмирала, заслужил множество орденов, золотую саблю с алмазами и другие награды за мужество. Скарятин Сергей Иосифович, на «Меркурии» ещё лейтенант, командовал в дальнейшем другими судами, награжден орденом Святого Георгия. Уволился со службы в чине капитана 1 ранга в 1842 году. Притупов Дмитрий Петрович - мичман отважного брига, в течение боя ликвидировавший до 20 пробоин корпуса, в дальнейшем оставил службу по болезни в чине лейтенанта в 1837 году, обеспечив себя двойным жалованием до последних дней.