Способы передачи чужой речи

Чужая речь — это речь собеседника, третьего лица или собственная речь говорящего, произнесенная ранее. Чужой речью называется также и то, о чем человек думает, что он пишет.
Чужая речь передается различными способами: при помощи предложений с прямой речью, косвенной речью, а также простым предложением.

Прямая речь — это точно воспроизведенная чужая речь, переданная от лица того, кто ее произнес (вслух или мысленно). Предложение с прямой речью состоит из двух частей: речи чужого лица и слов автора, которые сопровождают прямую речь. Например: «Живой Гриша! Живой наш родненький!» — рыдающим голосом вопила Дуняшка еще издали (Шолохов).

Прямая речь заключается в кавычки.

• Между словами автора и прямой речью ставится двоеточие, когда прямая речь стоит после слов автора,
• и тире, когда она стоит перед словами автора или разрывается словами автора. Например: Григорий, оживившись, мигнул Наталье: «Петро зараз казачка урежет, гляди». «Неужели все ушли?» — подумала Ирина. «Я поеду с казаками, — предупредил взводного офицера Листницкий. — Передайте, чтобы мне оседлали вороного» (Шолохов).

Каждое предложение в прямой речи пишется с большой буквы и в конце его ставится тот знак, который нужен по цели высказывания и интонации этого предложения (точка, вопросительный или восклицательный знак).

Знаки препинания в предложениях с прямой речью

А: «П». А: «П?» А: «П!» А: «П...»	«П», — а. «П?» — а. «П!» — а. «П...» — а.	«П, — а, — п». «П, — а. — П». «П? — а. — П». «П! — а. — П». «П... — а. — П».	А: «П», — а. А: «П?» — а. А: «П!» — а.
Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову со словами: «Вы очень мало взяли». А: «П». «Лесть и трусость — самые дурные пороки», — громко промолвила Ася. «П», — а. «Не пишешь ли ты стихов?» — вдруг спросил Петр Иванович. «П?» — а. «А ты меня не пугай...» — равнодушно попросила она. «П...» — а. «Сегодня, — сказала сестра, — нам нужно уезжать». «П, — а, — п». «Нам придется здесь ночевать, — сказал он. — В такую метель через горы не переедешь». «П, — а. — П».

Диалог. Знаки препинания при диалоге

Диалог — это разговор двух или нескольких лиц.
Слова каждого лица, участвующего в разговоре, называются репликами . Слова автора могут сопровождать реплику, или они могут отсутствовать. Каждая реплика диалога обычно начинается с новой строки, перед репликой ставится тире, а кавычки не ставятся. Например:
Пан указывал ручкой на стул:
— Садись.
Григорий садился на краешек.
— Как тебе нравятся наши лошади?
— Добрые кони. Серый тоже хорош.
— Ты его почаще проезжай (Шолохов).

Предложение с косвенной речью

Предложения с косвенной речью служат для передачи чужой речи от лица говорящего, а не того, кто ее на самом деле произнес. В отличие от предложений с прямой речью они передают только содержание чужой речи, но не могут передать все особенности ее формы и интонации.
Предложения с косвенной речью представляют собой сложноподчиненные предложения, состоящие из двух частей (слов автора и косвенной речи), которые соединяются союзами что, будто, чтобы , или местоимениями и наречиями кто, что, какой, как, где, когда, почему и др., или частицей ли .
Косвенная речь с союзами что, будто выражает содержание повествовательных предложений чужой речи. Например: Охотник сказал, что он видел на озере лебедей. Охотник сказал, будто он видел на озере лебедей.
Косвенная речь с союзом чтобы выражает содержание побудительных предложений чужой речи. Например: Капитан приказал, чтобы шлюпки спустили на воду.
Косвенная речь с местоимениями и наречиями что, кто, какой, как, где, куда, когда, почему и др. или частицей ли выражает содержание вопросительных предложений чужой речи. Например: Я спросил, который час ; Мы спросили встречных, куда они едут ; Я спросил товарища, решил ли он эту задачу.
Вопрос, переданный в косвенной речи, называется косвенным вопросом . После косвенного вопроса вопросительный знак не ставится.
При замене предложений с прямой речью предложениями с косвенной речью особое внимание нужно обращать на правильное употребление личных и притяжательных местоимений, так как в косвенной речи мы передаем чужие слова от своего имени. Важно также понимать, что не все особенности чужой речи могут быть переданы в косвенной. Например, в косвенной речи не может быть обращений, междометий, форм повелительного наклонения и многих других форм, характерных для устной речи. Такие слова и формы при переводе прямой речи в косвенную или вообще опускаются, или заменяются другими. Например: Учитель сказал: «Алеша, сходи за мелом». — Учитель сказал Алеше, чтобы он сходил за мелом.
Слова автора обычно предшествуют косвенной речи и отделяются от нее запятой.

Цитаты и знаки препинания при них

Цитатами называются дословные (точные) выдержки из высказываний и сочинений кого-либо, приводимые для подтверждения или пояснения своей мысли.
Цитаты могут стоять при словах автора и представлять собой прямую речь. В этом случае знаки препинания при цитатах ставятся, как в предложениях с прямой речью. Например: В. Г. Белинский писал: «Стих Пушкина благороден, изящно прост, национально верен духу языка». Но цитата может вводиться в авторскую речь и как часть предложения. Тогда она выделяется кавычками и пишется со строчной буквы. Например: Мысль Л. Н. Толстого «время есть отношение движения своей жизни к движению других существ», высказанная в его дневнике, имеет глубокое философское содержание. По словам Ф. И. Шаляпина, искусство может переживать времена упадка, но «оно вечно, как сама жизнь».

Упражнения

Упр. 79. Составьте схемы следующих предложений c прямой речью.

1. Все чаще вспоминались слова: «И может быть — на мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной» (Пушкин). 2. «Идите за мной», — сказала она, взяв меня за руку (Лермонтов). 3. «Позвольте... — прошептал Эмиль трепетным голосом, — позвольте мне ехать с вами». 4. «Кондуктор! — крикнул сердитый голос. — Почему не даете билетов?» (Паустовский). 5. «Ну уж это положительно интересно, — трясясь от хохота, проговорил профессор, — что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!» (Булгаков). 6. Он сказал: «Я это уже слышал!» — и попросил больше не повторяться.

Упр. 80. Перепишите предложения с прямой речью, расставляя знаки препинания.

1. Замолчи строго сказал Красильщиков. 2. Я хочу послезавтра пообедать с вами в «Праге» сказала она Никогда там не была и вообще очень неопытна Воображаю что вы обо мне думаете А на самом деле вы моя первая любовь. 3. Вы со мной говорите уже на «вы» задыхаясь сказал я вы могли бы хоть при мне не говорить с ним на «ты» Почему спросила она подняв брови. 4. Наконец Соня говорила Ну спать и простясь с ними я шел к себе... 5. Когда я подбежал к ним он взглянув на меня успел весело крикнуть А доктор здравствуйте в то время как она побледнела до гробовой синевы... 6. Как блестят глаза сказал он Тебе не холодно.

Упр. 81. Составьте предложения с прямой речью, используя данные реплики.

Упр. 82. Составьте несколько предложений с косвенной речью.

1. Успеем ли мы приехать на вокзал? 2. Времени у нас достаточно. 3. Его друг с нами не поедет. 4. Им можно позавидовать. 5. Эти места лучше Крыма. 6. Когда они приедут? 7. Как они отдохнули?

Упр. 83. Перепишите текст, заменяя прямую речь косвенной.

«Нравится наш город?» — спросили дети. «Нравится, особенно его украшают цветы», — сказал я. «У нас уже пятьдесят тысяч розовых кустов. В будущем году выполним план». — «И тут план», — удивился я. «А как же? Сколько жителей в городе — столько и должно цвести кустов!» — «Кто же такое придумал?» — «Иван Иванович». «А кто он, этот Иван Иванович?» — поинтересовался я. «Он один из первых строителей города, — гордо объявила девочка. — Он сам цветы сажает».

Упр. 84. Составьте и запишите по правилам пунктуации предложения с данными цитатами, сопровождая их словами автора. Используйте разные глаголы, вводящие цитаты.

1. Говоря строго, язык никогда не устанавливается окончательно: он непрестанно живет и движется, развиваясь и совершенствуясь... (Белинский). 2. Грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи (Пушкин). 3. ...Сам необыкновенный язык наш есть еще тайна (Гоголь). 4. В лингвистическом смысле народ составляют все люди, говорящие одним языком (Чернышевский). 5. Краткость — сестра таланта (Чехов).

Тестовые задания

1. В каком предложении чужая речь неправильно оформлена? а) Наполеон однажды заметил, что «я могу проиграть эту битву, но не могу потерять минуту». б) «Мадам, вам завернуть или так полетите?» — спросил продавец женщину, два с лишним часа выбиравшую в магазине метлу. в) По словам Мопассана, «любовь сильна, как смерть, зато хрупка, как стекло». г) «Талант! Талант! — говорил он. — Несомненный талант. Ты положительно будешь иметь успех!» 2. В каком предложении чужая речь неправильно оформлена? а) «Здорóво, парень, — сказала она печально. — Как живешь?» б) Старик шел и, спотыкаясь о траву, повторял: «Какой аромат, граждане! Какой упоительный аромат!» в) По мысли Антуана де Сент-Экзюпери: «Зорко одно лишь сердце: самого главного глазами не увидишь». г) Он хотел узнать у кучера, куда они заехали. 3. В каком предложении чужая речь неправильно оформлена? а) В письме А. С. Суворину А. П. Чехов писал о своей пьесе «Чайка», что она «...написана вопреки всем правилам драматического искусства». б) Как утверждал П. И. Чайковский, что «вдохновение рождается только из труда и во время труда». в) По словам Л. Н. Толстого, «искусство — высочайшее проявление могущества в человеке». г) Искусство, по мысли Ф. М. Достоевского, «есть такая же потребность для человека, как есть и пить».

Урок № 92. ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ПРЯМОЙ РЕЧЬЮ

04.11.2011 21589 1586

Урок № 92. ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ С ПРЯМОЙ РЕЧЬЮ

Цели: повторить пунктуацию при прямой речи, стоящей после слов автора и перед словами автора; дать представление о типе предложений с прямой речью, разорванной словами автора; выработать навык расстановки знаков препинания.

I . Словарный диктант. Объяснить орфограммы.
Северо-западный ветер, прекрасная баллада, преступление против

человечности, невостребованная въездная виза, предобеденные приготов­ления, вьючное животное, никем не замеченный субъект, колышущийся в тумане силуэт, не рассчитывая на пренебрежение, чёткое распоряжение директора.

II . Проверка домашнего задания.

Учащиеся читают предложения, составленные по схемам, выведен­ным на прошлом уроке. (Прямая речь не разрывается словами автора.)

III . Проверка пунктуационного навыка (в предложениях с прямой
речью, не разрываемой словами автора). -

Объяснительный диктант. Учащиеся на слух определяют прямую речь и слова автора, объясняют постановку знаков препинания.

/. «Никуда я не поеду», - ответил Тема, вздохнув, и, встав, напра­вился в кабинет (Н. Гарин-Михайловский). 2. «Что с тобой делается?»-сказал, подходя ко мне, Володя, с ужасом и удивлением видевший мой по­ступок (А, Толстой). 3. Известный американский писатель Эрнест Хемин­гуэй писал: «Мир - хорошее место, и за него стоит драться, и очень не хочется его покидать».

IV . Новый материал.

Выведение первых шести схем постановки знаков препинания при прямой речи, разрываемой словами автора, проводится путем анализа запи­ санных на доске предложений.

1. Анализ предложений со словами автора, находящимися в середи­не прямой речи. Составление схем.

/. «Я говорил вам, - воскликнул Максим Максимович, - что нынче будет погода» (М. Лермонтов). «П, - а, - п».

2. «Суда на пристани есть, - подумал я. - Завтра отправлюсь в Ге­ленджик» (М. Лермонтов). «П, - а. - П».

Вопросы: 1) Чем отличаются схемы этих предложений? 2) По­чему во втором предложении после слов автора стоит точка, а не запятая, и прямая речь пишется с большой буквы?

Потому что место разрыва - граница предложений. На месте разрыва может быть вопросительный или восклицательный знак, тогда знаки ста­вятся так:

3. «Ой, не воротиться ли? - говорил я. - К чему упрямиться?» «П? - а. - П?»

4. «Славная у тебя лошадь! - говорил Азамат. - Если бы я был хозя­ин в доме и имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич!» (М. Лермонтов). «П! - а. - П!»

Таким образом, учащиеся записывают все возможные схемы:

1) «П, - а, - п».4) «П! - а. - П».

2) «П, - а. - П».5) «П... - а, - п». 3)«П?-а.-П».6)«П...-а.-П».

2. Сложные случаи постановки знаков препинания при прямой речи, разрываемой словами автора, даются в объяснении учителя.

Объяснение учителя. Учащиеся записывают выделенные предло­жения и схемы (эти предложения могут быть записаны на доске заранее, учитель обращается к ним, иллюстрируя свое объяснение).

К этим известным схемам необходимо добавить следующие случаи:

1) «Идём, холодно, - сказал Макаров и угрюмо спросил: - Что мол­чишь?» (А. М. Горький).

2) Если прямая речь включается внутрь авторского повествования
(т. е. она следует за вводящими ее словами автора, а за ней авторское вы­сказывание продолжается), то перед прямой речью, заключенной в кавыч­ки, ставится двоеточие, а после нее - перед последующей частью авторского высказывания - запятая или тире.

Например: Постояв, помолчав, проговорив многозначительно: «Да-с, так-то вот оно все», Кондратий побрел обратно к саду. А: «П», а.

Запятая употребляется, когда требуется выделить обособленный оборот, отделить придаточное предложение, разделить однородные члены в авторском повествовании.

Тире обязательно, если прямая речь имеет на конце восклицатель­ный, вопросительный знаки или многоточие.

Например: «Я только тогда выпрямился и подумал: «Зачем это отец ходит по саду?» - когда всё стихло вокруг. Тире необходимо, если после прямой речи стоит союз и, присоеди­няющий однородный член в авторском повествовании.

Например: Наконец Соня говорила: «Ну, спать!» - и, простясь с ними, я шёл к себе.

Таким образом, к известным шести схемам добавляем следующие:
7)А:«П», а.9)А:«П!»-а.

8)А:«П?»-а.10) А: «П...»- а.

11)«П,-а:-П».

V .Закрепление изученного.

1. Тренировочное упражнение 344 (I ч. 3, 6 предл.; II часть).

2. Осложненное списывание: расставить знаки препинания, пользу­ясь выведенными схемами № 7, 8, 9, 10.

/. На мой вопрос Жив ли старый смотритель никто не мог дать мне удовлетворительного ответа. 2. Дежурный сообщил Обед готов и пригласил всех в столовую. 3. Не успел я подумать Опять сегодня нет га­зет как в дверь позвонил почтальон. 4. Учитель сказал Урок окончен и вы­шел из класса.

VI . Задание на дом:

§ 34, упр. 345.

Скачать материал

Полный текст материала смотрите в скачиваемом файле.
На странице приведен только фрагмент материала.

23 ... возможности поцеловать ее с теми же чувствами, с какими целовал вчера Соню! В легком и широком рукаве сорочки, вышитой по плечам красным и синим, была видна ее тонкая рука, к сухо-золотистой коже которой прилегали рыжеватые волоски, -- я глядел и думал: что испытал бы я, если бы посмел коснуться их губами! И, чувствуя мой взгляд, она вскинула на меня блестящую черноту глаз и всю свою яркую головку, обвитую плетью довольно крупной косы. Я отошел и поспешно опустил глаза, увидав ее ноги сквозь просвечивающий на солнце подол юбки и тонкие, крепкие, породистые щиколотки в сером прозрачном чулке... Соня, с розой в волосах, быстро отворила и затворила верь, тихо воскликнула: "Как, ты спал?" Я вскочил -- что ты, что ты, мог ли я спать! -- схватил ее руки. "Запри дверь на ключ..." Я кинулся к двери, она села на диван, закрывая глаза, -- "Ну, иди ко мне", -- и мы сразу потеряли всякий стыд и рассудок. Мы не проронили почти ни слова за эти минуты, и она, во всей прелести своего жаркого тела, позволила целовать себя уже всюду -- только целовать -- и все сумрачней закрывала глаза, все больше разгоралась лицом, и опять, уходя и поправляя волосы, шепотом пригрозила: -- А что до Натали, то повторяю: берегись перейти за притворство. Характер у меня вовсе не такой милый, как можно думать! Роза валялась на полу. Я спрятал ее в стол, и к вечеру ее темно-красный бархат стал вялым и лиловым. III Жизнь моя пошла внешне обыденно, но внутренне я не знал ни минуты покоя, все больше и больше привязываясь к Соне, к сладкой привычке изнурительно-страстных свиданий с ней по ночам, -- она теперь приходила ко мне только поздно вечером, когда весь дом засыпал, -- и все мучительнее и восторженнее следя тайком за Натали, за каждым ее движением. Все шло обычным летним порядком: встречи утром, купанье перед обедом и обед, потом отдых по своим комнатам, потом сад, -- они что-нибудь вышивали, сидя в березовой аллее и заставляя меня читать вслух Гончарова, или варили варенье на тенистой полянке под дубами, недалеко от дома, вправо от балкона; в пятом часу чай на другой тенистой поляне, влево, вечером прогулки или крокет на широком дворе перед домом, -- я с Натали против Сони или Соня с Натали против меня, -- в сумерки ужин в столовой... После ужина улан уходил спать, а мы еще долго сидели в темноте на балконе, мы с Соней шутя и куря, а Натали молча. Наконец Соня говорила: "Ну, спать!" -- и, простясь с ними, я шел к себе, с холодеющими руками ждал того заветного часа, когда весь дом станет темен и так тих, что слышно, как непрерывно тикающей ниточкой бегут карманные часы у моего изголовья под нагоревшей свечой, и все дивился, ужасался: за что так наказал меня Бог, за что дал сразу две любви, такие разные и такие страстные, такую мучительную красоту обожания Натали и такое телесное упоение Соней. Я чувствовал, что вот-вот мы с ней не выдержим нашей неполной близости и что я совсем сойду тогда с ума от ожидания наших ночных встреч и от ощущения их потом весь день, и все это рядом с Натали! Соня уже ревновала, грозно вспыхивала иногда, а вместе с тем наедине говорила мне: -- Боюсь, что мы с тобой за столом и при Натали не достаточно просты. Папа, мне кажется, начинает что-то замечать. Натали тоже, а нянька, конечно, уже уверена в нашем романе и небось наушничает папе. Сиди побольше в саду с Натали вдвоем, читай ей этот несносный "Обрыв", уводи ее иногда гулять по вечерам... Это ужасно, я ведь замечаю, как идиотски ты пялишь на нее глаза, временами чувствую к тебе ненависть, готова, как какая-нибудь Одарка, вцепиться при всех тебе в волосы, да что же мне делать? Ужаснее всего было то, что, как мне казалось, начала не то страдать, не то негодовать, чувствовать, что что-то есть между мной и Соней тайное, Натали. Она, и без того молчаливая, становилась все молчаливее, играла в крокет или вышивала излишне пристально. Мы как будто привыкли друг к другу, сблизились, но вот я как-то пошутил, сидя с ней вдвоем в гостиной, где она перелистывала ноты, полулежа на диване: -- А я слышал, Натали, что, может быть, мы с вами породнимся. Она резко взглянула на меня: -- Как это? -- Мой кузен, Алексей Николаич Мещерский... Она не дала мне договорить: -- Ах, вот что! Ваш кузен, этот, простите, упитанный, весь заросший черными блестящими волосами, картавящий великан с красным сочным ртом... И кто дал вам право на подобные разговоры со мной? Я испугался: -- Натали, Натали, за что вы так строги ко мне1 Даже пошутить нельзя! Ну простите меня, -- сказал я, беря ее руку. Она не отняла руки и сказала: -- Я до сих пор не понимаю... не знаю вас... Но довольно об этом... Чтобы не видеть ее томительно влекущих к себе теннисных белых башмачков, вкось подобранных на диване, я встал и вышел на балкон. Заходила из-за сада туча, тускнел воздух, все шире и ближе шел по саду мягкий летний шум, сладко дуло полевым дождевым ветром, и меня вдруг так сладко, молодо и вольно охватило какое-то беспричинное, на все согласное счастье, что я крикнул: -- Натали, на минутку! Она подошла к порогу: -- Что? -- Вздохните -- какой ветер! Какой радостью могло бы быть все! Она помолчала. -- Да. -- Натали, как вы неласковы со мной! Вы что-то имеете против меня? Она гордо пожала плечом: -- Что и почему я могу иметь против вас? Вечером, лежа в темноте в плетеных креслах на балконе, мы все трое молчали, -- звезды только кое-где мелькали в темных облаках, слабо тянуло со стороны реки вялым ветром, там дремотно журчали лягушки. -- К дождю, спать хочется, -- сказала Соня, подавляя зевок. -- Нянька сказала, народился молодой месяц и теперь с неделю будет "обмываться". -- И, помолчав, добавила: -- Натали, что вы думаете о первой любви? Натали откликнулась из темноты: -- Я в одном убеждена: в страшном различии первой любви юноши и девушки. Соня подумала: -- Ну, и девушки бывают разные... И решительно встала: -- Нет, спать, спать! -- А я еще подремлю тут, мне ночь нравится, -- сказала Натали. Я прошептал, слушая удаляющиеся шаги Сони: -- Что-то нехорошо говорили мы нынче с вами! Она ответила: -- Да, да, мы нехорошо говорили... На другой день мы встретились как будто спокойно. Ночью шел тихий дождь, но утром погода разгулялась, после обеда стало сухо и жарко. Перед чаем в пятом часу, когда Соня делала какие-то хозяйственные подсчеты в кабинете улана, мы сидели в березовой аллее и пытались продолжать чтение вслух "Обрыва". Она, наклонясь, что-то шила, мелькая правой рукой, я читал и от времени до времени с сладкой тоской взглядывал на ее левую руку, видную в рукаве, на рыжеватые волоски, прилегавшие к ней выше кисти и на такие же там, где шея сзади переходила в плечо, и читал все оживленнее, не понимая ни слова. Наконец сказал: -- Ну теперь почитайте вы... Она разогнулась, под тонкой блузкой обозначились точки ее грудей, отложила шитье и, опять наклонись, низко опустив свою странную и чудесную голову и показывая мне затылок и начало плеча, положила книгу на колени, стала читать скорым и неверным голосом. Я глядел на ее руки, на колени под книгой, изнемогая от неистовой любви к ним и звуку ее голоса. В разных местах предвечернего сада вскрикивали на лету иволги, против нас высоко висел, прижавшись к стволу сосны, одиноко росшей в аллее среди берез, красновато-серый дятел... -- Натали, какой удивительный цвет волос у вас! А коса немного темнее, цвета спелой кукурузы... Она продолжала читать. -- Натали, дятел, посмотрите! Она взглянула вверх: -- Да, да, я его уже видела, и нынче видела, и вчера видела... Не мешайте читать. Я помолчал, потом снова: -- Посмотрите, как это похоже на засохших серых червячков. -- Что, где? Я указал ей на скамью между нами, на засохший птичий известковый помет: -- Правда? И взял и сжал ее руку, бормоча и смеясь от счастья: -- Натали, Натали! Она тихо и долго поглядела на меня, потом выговорила: -- Но вы же любите Соню! Я покраснел, как пойманный мошенник, но с такой горячей поспешностью отрекся от Сони, что она даже слегка раскрыла губы: -- Это неправда? -- Неправда, неправда! Я ее очень люблю, но как сестру, ведь мы знаем друг друга с детства! IV На другой день она не вышла ни утром, ни к обеду. -- Соня, что с Натали? -- спросил улан, и Соня ответила, нехорошо засмеявшись: -- Лежит все утро в распашонке, нечесаная, по лицу видно, что ревела, принесли ей кофе -- не допила... Что такое? "Голова болит". Уж не влюбилась ли! -- Очень просто, -- сказал улан бодро, с одобрительным намеком глянув на меня, но отрицая головой. Вышла Натали только к вечернему чаю, но вошла на балкон легко и живо, улыбнулась мне приветливо и как будто чуть виновато, удивив меня этой живостью, улыбкой и некоторой новой нарядностью: волосы убраны туго, спереди немного подвиты, волнисто тронуты щипцами, платье другое, из чего-то зеленого, цельное, очень простое и очень ловкое, особенно в перехвате на талии, туфельки черные, на высоких каблучках, -- я внутренне ахнул от нового восторга. Я, сидя на балконе, просматривал "Исторический вестник", несколько книг которого дал мне улан, когда она вдруг вошла с этой живостью и несколько смущенной приветливостью: -- Добрый вечер. Идем чай пить. Сегодня за самоваром я. Соня нездорова. -- Как? То вы, то она? -- У меня просто болела голова с утра. Стыдно сказать, только сейчас привела себя в порядок... -- До чего удивительно это зеленое при ваших глазах и волосах! -- сказал я. И вдруг спросил, краснея: -- Вы вчера мне поверили? Она тоже покраснела -- тонко и ало -- и отвернулась: -- Не сразу, не совсем. Потом вдруг сообразила, что не имею основания не верить вам... и что, в сущности, какое же мне дело до ваших с Соней чувств? Но идем... К ужину вышла и Соня и улучила минуту сказать мне: -- Я заболела. У меня это проходит всегда очень тяжело, дней пять лежу. Нынче еще могла выйти, а завтра уж нет. Веди себя умно без меня. Я тебя страшно люблю и ужасно ревную. -- Неужто даже не заглянешь нынче ко мне? -- Ты глуп! Это было и счастье и несчастье: пять дней полной свободы с Натали и пять дней не видать по ночам у себя Сони! С неделю правила домом, всем распоряжалась, ходила в белом передничке через двор в поварскую Натали -- я никогда еще не видал ее такой деловитой, видно было, что роль заместительницы Сони и заботливой хозяйки доставляет ей большое удовольствие и что она как будто отдыхает от тайной внимательности к тому, как мы с Соней говорим, переглядываемся. Все эти дни, пережив за обедом сперва тревогу, все ли хорошо, а потом довольство, что все хорошо и старик-повар и Христя, хохлушка-горничная, приносили и подавали вовремя, не раздражая улана, она после обеда уходила к Соне, куда меня не пускали, и оставалась у ней до вечернего чая, а после ужина весь вечер. Бывать со мной наедине она, очевидно, избегала, и я недоумевал, скучал и страдал в одиночестве. Почему стала ласкова, а избегает? Боится Сони или себя, своего чувства ко мне? И страстно хотелось верить, что себя, и я упивался все крепнущей мечтой: не навек же я связан с Соней, не век же мне -- да и Натали -- гостить

←

Соня, с розой в волосах, быстро отворила и затворила дверь, тихо воскликнула: «Как, ты спал!» Я вскочил – что ты, что ты, мог ли я спать! – схватил ее руки. «Запри дверь на ключ…» Я кинулся к двери, она села на диван, закрывая глаза, – «Ну, иди ко мне», – и мы сразу потеряли всякий стыд и рассудок. Мы не проронили почти ни слова за эти минуты, и она, во всей прелести своего жаркого тела, позволяла целовать себя уже всюду – только целовать – и все сумрачней закрывала глаза, все больше разгоралась лицом. И опять, уходя и поправляя волосы, шепотом пригрозила:

– А что до Натали, то повторяю: берегись перейти за притворство. Характер у меня вовсе не такой милый, как можно думать!

Роза валялась на полу. Я спрятал ее в стол, и к вечеру ее темно-красный бархат стал вялым и лиловым.

III

Жизнь моя пошла внешне обыденно, но внутренне я не знал ни минуты покоя, все больше и больше привязываясь к Соне, к сладкой привычке изнурительно-страстных свиданий с ней по ночам, – она теперь приходила ко мне только поздно вечером, когда весь дом засыпал, – и все мучительнее и восторженнее следя тайком за Натали, за каждым ее движением. Все шло обычным летним порядком: встречи утром, купание перед обедом и обед, потом отдых по своим комнатам, потом сад, – они что-нибудь вышивали, сидя в березовой аллее и заставляя меня читать вслух Гончарова, или варили варенье на тенистой полянке под дубами, недалеко от дома, вправо от балкона; в пятом часу чай на другой тенистой поляне, влево, вечером прогулки или крокет на широком дворе перед домом, – я с Натали против Сони или Соня с Натали против меня, – в сумерки ужин в столовой… После ужина улан уходил спать, а мы еще долго сидели в темноте на балконе, мы с Соней шутя и куря, а Натали молча. Наконец Соня говорила: «Ну, спать!» – и, простясь с ними, я шел к себе, с холодеющими руками ждал того заветного часа, когда весь дом станет темен и так тих, что слышно, как непрерывно тикающей ниточкой бегут карманные часы у моего изголовья под нагоревшей свечой, и все дивился, ужасался: за что так наказал меня Бог, за что дал сразу две любви, такие разные и такие страстные, такую мучительную красоту обожания Натали и такое телесное упоение Соней. Я чувствовал, что вот-вот мы с ней не выдержим нашей неполной близости и что я совсем сойду тогда с ума от ожидания наших ночных встреч и от ощущения их потом весь день, и все это рядом с Натали! Соня уже ревновала, грозно вспыхивала иногда, а вместе с тем наедине говорила мне:

– Боюсь, что мы с тобой за столом и при Натали недостаточно просты. Папа, мне кажется, начинает что-то замечать. Натали тоже, а нянька, конечно, уже уверена в нашем романе и небось наушничает папе. Сиди побольше в саду с Натали вдвоем, читай ей этот несносный «Обрыв», уводи ее иногда гулять по вечерам… Это ужасно, я ведь замечаю, как идиотски ты пялишь на нее глаза, временами чувствую к тебе ненависть, готова, как какая-нибудь Одарка, вцепиться при всех тебе в волосы, да что же мне делать?

Ужаснее всего было то, что, как мне казалось, начала не то страдать, не то негодовать, чувствовать, что что-то есть между мной и Соней тайное, Натали. Она, и без того молчаливая, становилась все молчаливее, играла в крокет или вышивала излишне пристально. Мы как будто привыкли друг к другу, сблизились, но вот я как-то пошутил, сидя с ней вдвоем в гостиной, где она перелистывала ноты, полулежа на диване:

– А я слышал, Натали, что, может быть, мы с вами породнимся.

Она резко взглянула на меня:

– Как это?

– Мой кузен, Алексей Николаич Мещерский…

Она не дала мне договорить:

– Ах, вот что! Ваш кузен, этот, простите, упитанный, весь заросший черными блестящими волосами, картавящий великан с красным сочным ртом… И кто дал вам право на подобные разговоры со мной?

Я испугался:

– Натали, Натали, за что вы так строги ко мне! Даже пошутить нельзя! Ну простите меня, – сказал я, беря ее руку.

Она не отняла руки и сказала:

– Я до сих пор не понимаю… не знаю вас… Но довольно об этом…

Чтобы не видеть ее томительно влекущих к себе теннисных белых башмачков, вкось подобранных на диване, я встал и вышел на балкон. Заходила из-за сада туча, тускнел воздух, все шире и ближе шел по саду мягкий летний шум, сладко дуло полевым дождевым ветром, и меня вдруг так сладко, молодо и вольно охватило какое-то беспричинное, на все согласное счастье, что я крикнул:

– Натали, на минутку!

Она подошла к порогу:

– Вздохните – какой ветер! Какой радостью могло бы быть все!

Она помолчала.

– Натали, как вы неласковы со мной! Вы что-то имеете против меня?

Она гордо пожала плечом:

– Что и почему я могу иметь против вас?

Вечером, лежа в темноте в плетеных креслах на балконе, мы все трое молчали, – звезды только кое-где мелькали в темных облаках, слабо тянуло со стороны реки вялым ветром, так дремотно журчали лягушки.

– К дождю, спать хочется, – сказала Соня, подавляя зевок. – Нянька сказала, народился молодой месяц и теперь с неделю будет «обмываться». – И, помолчав, добавила: – Натали, что вы думаете о первой любви?

Натали откликнулась из темноты:

– Я в одном убеждена: в страшном различии первой любви юноши и девушки.

Соня подумала:

– Ну, и девушки бывают разные…

И решительно встала:

– Нет, спать, спать!

– А я еще подремлю тут, мне ночь нравится, – сказала Натали.

Я прошептал, слушая удаляющиеся шаги Сони:

– Что-то нехорошо говорили мы нынче с вами!

Она ответила:

– Да, да, мы нехорошо говорили…

Жизнь моя пошла внешне обыденно, но внутренне я не знал ни минуты покоя, всё больше и больше привязываясь к Соне, к сладкой привычке изнурительно-страстных свиданий с ней по ночам, - она теперь приходила ко мне только поздно вечером, когда весь дом засыпал, - и все мучительнее и восторженнее следя тайком за Натали, за каждым её движением. Всё шло обычным летним порядком: встречи утром, купанье перед обедом и обед, потом отдых по своим комнатам, потом сад, - они что-нибудь вышивали, сидя в берёзовой аллее и заставляя меня читать вслух Гончарова, или варили варенье на тенистой полянке под дубами, недалеко от дома, вправо от балкона; в пятом часу чай на другой тенистой поляне, влево, вечером прогулки или крокет на широком дворе перед домом, - я с Натали против Сони или Соня с Натали против меня, - в сумерки ужин в столовой… После ужина улан уходил спать, а мы ещё долго сидели в темноте на балконе, мы с Соней шутя и куря, а Натали молча. Наконец Соня говорила: «Ну, спать!» - и, простясь с ними, я шёл к себе, с холодеющими руками ждал того заветного часа, когда весь дом станет тёмен и так тих, что слышно, как непрерывно тикающей ниточкой бегут карманные часы у моего изголовья под нагоревшей свечой, и все дивился, ужасался: за что так наказал меня Бог, за что дал сразу две любви, такие разные и такие страстные, такую мучительную красоту обожания Натали и такое телесное упоение Соней. Я чувствовал, что вот-вот мы с ней не выдержим нашей неполной близости и что я совсем сойду тогда с ума от ожидания наших ночных встреч и от ощущения их потом весь день, и все это рядом с Натали! Соня уже ревновала, грозно вспыхивала иногда, а вместе с тем наедине говорила мне:

Боюсь, что мы с тобой за столом и при Натали не достаточно просты. Папа, мне кажется, начинает что-то замечать. Натали тоже, а нянька, конечно, уже уверена в нашем романе и небось наушничает папе. Сиди побольше в саду с Натали вдвоём, читай ей этот несносный «Обрыв», уводи её иногда гулять по вечерам… Это ужасно, я ведь замечаю, как идиотски ты пялишь на неё глаза, временами чувствую к тебе ненависть, готова, как какая-нибудь Одарка, вцепиться при всех тебе в волосы, да что же мне делать?

Ужаснее всего было то, что, как мне казалось, начала не то страдать, не то негодовать, чувствовать, что что-то есть между мной и Соней тайное, Натали. Она, и без того молчаливая, становилась все молчаливее, играла в крокет или вышивала излишне пристально. Мы как будто привыкли друг к другу, сблизились, но вот я как-то пошутил, сидя с ней вдвоём в гостиной, где она перелистывала ноты, полулёжа на диване:

А я слышал, Натали, что, может быть, мы с вами породнимся.

Она резко взглянула на меня:

Как это?

Мой кузен, Алексей Николаич Мещерский…

Она не дала мне договорить:

Ах, вот что! Ваш кузен, этот, простите, упитанный, весь заросший чёрными блестящими волосами, картавящий великан с красным сочным ртом… И кто дал вам право на подобные разговоры со мной?

Я испугался:

Натали, Натали, за что вы так строги ко мне1 Даже пошутить нельзя! Ну простите меня, - сказал я, беря её руку.

Она не отняла руки и сказала:

Я до сих пор не понимаю… не знаю вас… Но довольно об этом…

Чтобы не видеть её томительно влекущих к себе теннисных белых башмачков, вкось подобранных на диване, я встал и вышел на балкон. Заходила из-за сада туча, тускнел воздух, все шире и ближе шёл по саду мягкий летний шум, сладко дуло полевым дождевым ветром, и меня вдруг так сладко, молодо и вольно охватило какое-то беспричинное, на все согласное счастье, что я крикнул:

Натали, на минутку!

Она подошла к порогу:

Вздохните - какой ветер! Какой радостью могло бы быть все!

Она помолчала.

Натали, как вы неласковы со мной! Вы что-то имеете против меня?

Она гордо пожала плечом:

Что и почему я могу иметь против вас?

Вечером, лёжа в темноте в плетёных креслах на балконе, мы все трое молчали, - звезды только кое-где мелькали в тёмных облаках, слабо тянуло со стороны реки вялым ветром, там дремотно журчали лягушки.

К дождю, спать хочется, - сказала Соня, подавляя зевок. - Нянька сказала, народился молодой месяц и теперь с неделю будет «обмываться». - И, помолчав, добавила: - Натали, что вы думаете о первой любви?

Натали откликнулась из темноты:

Я в одном убеждена: в страшном различии первой любви юноши и девушки.

Соня подумала:

Ну, и девушки бывают разные… И решительно встала:

Нет, спать, спать!

А я ещё подремлю тут, мне ночь нравится, - сказала Натали.

Я прошептал, слушая удаляющиеся шаги Сони:

Что-то нехорошо говорили мы нынче с вами!

Она ответила:

Да, да, мы нехорошо говорили…

На другой день мы встретились как будто спокойно. Ночью шёл тихий дождь, но утром погода разгулялась, после обеда стало сухо и жарко. Перед чаем в пятом часу, когда Соня делала какие-то хозяйственные подсчёты в кабинете улана, мы сидели в берёзовой аллее и пытались продолжать чтение вслух «Обрыва». Она, наклонясь, что-то шила, мелькая правой рукой, я читал и от времени до времени с сладкой тоской взглядывал на её левую руку, видную в рукаве, на рыжеватые волоски, прилегавшие к ней выше кисти и на такие же там, где шея сзади переходила в плечо, и читал все оживлённее, не понимая ни слова. Наконец сказал:

Ну теперь почитайте вы…

Она разогнулась, под тонкой блузкой обозначились точки её грудей, отложила шитьё и, опять наклонись, низко опустив свою странную и чудесную голову и показывая мне затылок и начало плеча, положила книгу на колени, стала читать скорым и неверным голосом. Я глядел на её руки, на колени под книгой, изнемогая от неистовой любви к ним и звуку её голоса. В разных местах предвечернего сада вскрикивали на лету иволги, против нас высоко висел, прижавшись к стволу сосны, одиноко росшей в аллее среди берёз, красновато-серый дятел…

Натали, какой удивительный цвет волос у вас! А коса немного темнее, цвета спелой кукурузы…

Натали, дятел, посмотрите!

Она взглянула вверх:

Да, да, я его уже видела, и нынче видела, и вчера видела… Не мешайте читать.

Я помолчал, потом снова:

Посмотрите, как это похоже на засохших серых червячков.

Что, где?

Я указал ей на скамью между нами, на засохший птичий известковый помёт:

И взял и сжал её руку, бормоча и смеясь от счастья:

Натали, Натали!

Она тихо и долго поглядела на меня, потом выговорила:

Но вы же любите Соню!

Я покраснел, как пойманный мошенник, но с такой горячей поспешностью отрёкся от Сони, что она даже слегка раскрыла губы:

Это неправда?

Неправда, неправда! Я её очень люблю, но как сестру, ведь мы знаем друг друга с детства!