Значение слова ПИРР в Кратком словаре мифологии и древностей

(Pyrrhus, ??????).

1) См. Неоптолем.

2) Эпирский царь, 313—272 гг. до Р. X. В борьбе тарентийцев с римлянами он согласился оказать помощь Таренту и в 280 г. явился в Италию с 20 слонами и 25 000 войском. Он одержал две победы над римлянами, но, устрашившись их храбрости, отступил. Впоследствии он опять выступил против римлян, но был разбит наголову. Всю жизнь вел он войны, отличаясь беспокойным духом, но, не обладая решительностью действительно великого полководца, не достигал никогда больших результатов.

Краткий словарь мифологии и древностей. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ПИРР в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• ПИРР
  I Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 307-302, 295-272 гг. до Р.Х. Сын Эакида. Род. а 319 г. до …
• ПИРР в Словаре-справочнике Кто есть кто в Античном мире:
  1) Другое имя героя Неоптолема. 2) Царь Эпира, правивший в период с 306 по 272 до н. э. и утверждавший, …
• ПИРР в Большом энциклопедическом словаре:
  (319-273 до н. э.) царь Эпира в 307-302 и 296-273. Воевал на стороне г. Тарента с Римом, одержал победы при …
• ПИРР в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  (Pyrros) (319-273 до н. э.), царь Эпира в 307-302 и 296-273 до н. э., полководец эллинистической эпохи. В 302, лишившись …
• ПИРР НЕОПТОЛЕМ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  (??????) — сын Ахилла, иначе называемый Неоптолемом …
• ПИРР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  (319-273 до н.э.), царь Эпира в 307-302 и 296-273, полководец. Воевал на стороне г. Тарента с Римом, одержал победы при …
• ПИРР в Словаре Кольера:
  (ок. 318-272 до н.э.), царь Эпира, государства на севере Греции. Пирр прославился военным талантом, которым он выделялся даже среди великих …
• ПИРР в Современном толковом словаре, БСЭ:
  (319-273 до н. э.), царь Эпира в 307-302 и 296-273. Воевал на стороне г. Тарента с Римом, одержал победы при …
• ПИРР III в биографиях Монархов:
  Царь Эпира из рода Пирридов, правивший после 231 г. до Р.Х. Сын Птолемея. Пирр не оставил мужского потомства, и после …
• ПИРР II в биографиях Монархов:
  Царь Эпира из рола Пирридов, пра-пивший в 255-м начале 230-х гг. до Р X. Сын Александра П. Пирр сделался царем, …
• ПИРР I в биографиях Монархов:
  Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 307—302, 295—272 гг. до Р.Х. Сын Эакида. Род. а 319 г. до Р.Х. …
• МАКСИМ ИСПОВЕДНИК
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Максим Исповедник (582 - 662), игумен, преподобный. Знаменитый деятель и учитель церковный …
• АЛАВЕРДСКАЯ ЕПАРХИЯ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Алавердская епархия Грузинской Православной Церкви. История Уже в VI веке святитель Иосиф, один из …
• НЕОПТОЛЕМ в Словаре-справочнике Мифы Древней Греции,:
  (Пирр) — сын Ахилла и Деидамии, дочери царя острова Скирос Ликомеда. Родился на о. Скирос, где среди дочерей царя Ликомеда …
• НЕОПТОЛЕМ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  В греческой мифологии сын Ахилла, рождённый ему Деидамией (дочерью Ликомеда, царя острова Скирос). Когда ахейцам стало известно от троянского прорицателя …
• НЕОПТОЛЕМ III в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 302-295 гг. до Р.Х. Сын Александра I. Неоптолем сделался царем вместо изгнанного Пирра. …
• ЛИСИМАХ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Правитель и царь Фракии в 324- 281 гг. до Р.Х. Царь Македонии в 285- 281 гг. до Р.Х. Род. в …
• ДЕМЕТРИЙ I в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Полиоркет Царь Азии в 306-301 гг. до Р.Х. Царь Македонии в 294-287 гг. до Р.Х. Сын Антигона I Циклопа. Род. …
• АРЕЙ I в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 309-265 гг. до Р.Х. Сын Лкротата, внук Клеомена II. Дед Арея, Клеомен II, …
• АНТИГОН II в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  ГОНАТ - Царь Македонии в 278-239 гг. до Р.Х. Сын Деметрия I. Род. в 318 г. до Р.Х. Умер 239 …
• АЛЕКСАНДР V в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Царь Македонии в 294 г. до Р.Х. Сын Кассандра и Фессалоники. Ж.: Лисандра, дочь египетского царя Птолемея I.Едва получив власть, …
• АКРОТАТ в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  - Царь из рода Агидов, правивший в Лаконике в 265-262 гг. до Р.Х. Сын Арея I.Последние годы правления Агидов прошли …

Царю Эпира по имени Пирр не очень-то повезло в памяти потомков. Победа, которая немногим лучше поражения, и занятный философский диспут о тщете завоеваний - вот нехитрый набор, который всплывёт в памяти даже у неплохо образованного современного человека при упоминании этого имени. А ведь это один из очень любопытных персонажей Античности. Ганнибал - один из лучших полководцев всех времён и народов - считал себя лишь третьим в иерархии современных ему военачальников. На второе место он ставил своего победителя Сципиона, на первое же - именно Пирра.

В конце IV века до н.э. мир вокруг Средиземного моря выглядел удивительно. Александр Македонский создал обширную, но очень хрупкую империю, которая разлетелась на множество осколков. Войны гремели повсюду, царства создавались, достигали расцвета и разрушались.

Однако небольшое царство Эпир на северо-западе Греции эти бури мало трогали. Эпироты жили в самом глухом углу греческого мира. Некоторые авторы даже отказывали им в принадлежности к греческому миру. Торговые пути шли мимо, основными источниками жизни были земледелие и скот.

Однако Эпир всё же оказался вовлечён в общегреческую политику через Македонию. Филипп Македонский женился на дочери эпирского царя Олимпиаде. От этого брака родился сын Александр, будущий завоеватель. Эпир и Македония сблизились, хотя эпироты участвовали в походах Филиппа и Александра лишь эпизодически. Однако после смерти Александра кое-что изменилось.

Александр создал непрочную империю, но это сейчас мы об этом знаем. Когда же он умер, речь шла не о разделе наследства, а о завоевании власти во всём государстве разом. Олимпиада была ещё живой и деятельной и не собиралась оставаться в стороне от придворных интриг. Однако ей пришлось ещё прежде смерти сына уехать в Эпир из-за разногласий с македонским наместником.

Итогом подковёрной борьбы стала попытка Олимпиады вернуть себе влияние в Македонии при помощи копий эпиротов. Она сумела убедить царя Эпира - своего двоюродного брата Эакида - помочь ей вернуться в Македонию. Но в итоге Олимпиада проиграла. Её заточили в тюрьму и вскоре умертвили, а на престоле Македонии утвердился Кассандр, сын одного из диадохов Александра.

Легко понять, что эта история мало способствовала дружбе между Эпиром и Македонией. Эакид же обнаружил, что его авантюры не находят понимания дома: в Эпире началось восстание, царю пришлось бежать. Из-за общего смятения во время этого бунта Эакид оказался разлучён со своим маленьким сыном - Пирром.

Нельзя не отдать должного приближённым неудачливого царя. Они имели на руках наследника эпирского трона, были окружены врагами. В тылу повстанцы, впереди Кассандр с македонянами. Тем не менее никто не попытался продать маленького царевича и тем спасти свою жизнь или заработать.

Андроклид и Ангел, лидеры группы беглецов, добрались до городка под названием Мегара, а оттуда бежали в Иллирию, область на западе Балкан. Там они нашли убежище у Главка, вождя одного из племён. Предложение Кассандра выдать царевича тот отверг, а силой забрать Пирра царь Македонии не мог: он имел слишком много проблем на собственных границах и внутри страны.

Пирр воспитывался при скромном дворе Главка. Хотя иллирийцы не греки, программа была именно греческой. Помимо очевидных базовых знаний она включала историю, музыку, гимнастику и военное дело. Воинское искусство стало любимой дисциплиной юного изгнанника, причём Пирр гармонично сочетал увлечение войной как искусством тактики и управления войсками с растущим мастерством бойца-индивидуалиста. Пирр уже в детстве проявил недюжинные дарования и рос не громилой, но и не кабинетным учёным.

В это время его отец пытался вернуть себе трон. Успеха он не добился: хотя Эакиду удалось на короткий момент вернуться в Эпир, кончилось всё тем, что македоняне заставили его принять бой в скверных условиях и убили. Казалось бы, Пирру суждено было пополнить длинный ряд претендентов на престол, которые никем не стали и закончили жизнь от яда или кинжала. Однако судьба и Главк распорядились иначе.

Главк приютил беглецов не только ради человеколюбия. Его действия направлял чёткий и жёсткий политический расчёт. Иллирийский князёк понимал, что Кассандр сам непрочно удерживает власть и Пирр может стать козырем в борьбе за влияние. Главк ждал благоприятного момента, пока на юге беспрерывно воевали и бунтовали.

Кассандр оказался царём действующего вулкана и не мог активно заниматься делами Эпира. Правители обломков империи Александра непрерывно грызлись между собой. Кассандр в ходе этой борьбы уже потерял Аттику, восстала Этолия, перспективы были туманны. Так что Главк не встретил почти никакого сопротивления, когда явился в Эпир и провозгласил царём Пирра, которому было всего 12 или 13 лет.

Кассандр не обращал особого внимания на эти эскапады, здраво рассудив, что, снявши Афины, по Эпиру не плачут. Однако легко взятая власть была столь же легко потеряна: в 302 году до н.э. Пирр, уже вполне дееспособный юноша, уехал на свадьбу одного из сыновей Главка, своего друга детства… и лишился царства в результате очередного переворота, на сей раз сторонников другой ветви рода Пирра. И тогда Пирр принимает первое самостоятельное большое решение. Он присоединяется к Деметрию Полиоркету, сыну диадоха Антигона Одноглазого.

В 301 году до н.э. Пирр принял участие в грандиозном, хотя и не особенно известном ныне сражении при Ипсе. По меркам эпохи в Ойкумене шла настоящая мировая война, Ипс же стал её кульминацией. О численности сторон сообщают традиционно трудно проверяемые сведения, однако факт состоит в том, что на поле боя сошлись лучшие и наиболее многочисленные армии мира. Одних боевых слонов, по сообщениям, использовалось почти полтысячи, людей же якобы сражалось более 150 тысяч, что применительно к эпохе следует трактовать просто как "чрезвычайно много".

Пирр сражался во главе конного отряда. В схватке такого масштаба он участвовал впервые и показал себя блестяще. Деметрий и Пирр на своём фланге опрокинули и рассеяли конницу союзников. Однако, пока они выигрывали свою часть битвы, слоновья фаланга союзников погнала слонов Антигона, а другое крыло одноглазого диадоха начало разваливаться и убегать. Атака, которую с блеском вели Деметрий и Пирр, потеряла всякий смысл.

Антигон стоял на холме и не сдвинулся с места, даже когда его начали забрасывать дротиками. "Царь, они целятся в тебя!" - крикнул кто-то. "В кого же им ещё целиться", - флегматично отвечал старый царь. Вскоре он был убит метательным копьём.

Воины Антигона бежали или сдавались. Первая большая битва Пирра была им проиграна. Парадоксально, что именно с разгрома при Ипсе началось восхождение Пирра к власти и славе.

Победители при Ипсе предсказуемо переругались: Антигон был не принципиальным противником, а просто наиболее сильным конкурентом. В это время от сына погибшего царя, Деметрия, уходили союзники, и он отчаянно нуждался в верных людях. Одним из таких людей стар Пирр. Он оказался неожиданно хорошим полководцем и сумел отстоять для Деметрия ряд городов в материковой Греции, в частности жизненно важный Истм, перешеек между полуостровом Пелопоннес и остальной Элладой.

Здесь Пирр явил в большей степени не талант, а верность выбранной стороне: в ситуации, когда от Деметрия отвернулись очень многие, он не предал. Интересно, что, когда диадохи всё же сумели договориться о мире, Пирр оказался достаточно весомой фигурой, чтобы поехать в Египет в роли политического заложника. Положение было двусмысленным и напоминало золотую клетку . Да, ему оказывают почести, он пользуется симпатиями при дворе царя Египта Птолемея, но никакой самостоятельности, казалось бы, проявлять не может.

Однако в Египте Пирр проявил себя с неожиданной стороны. Он не прожигал жизнь, зато обзавёлся важными знакомствами, в частности, произвёл впечатление на самого Птолемея и его жену Беренику. С точки зрения могущественных царей эллинистического мира он выглядел прямо-таки парвеню, тем не менее дело завершилось тем, что за Пирра выдали приёмную дочь Птолемея.

Египет тогда был могучим государством. Дельта Нила обеспечила процветание экономики, а таланты Птолемея - устойчивость государства. Египетская Александрия стала центром интеллектуальной жизни. Главным для Пирра был практический результат: он мог вернуться в Эпир под эгидой одного из наиболее могущественных правителей. Вдобавок Кассандр, с которым его связывали довольно сложные отношения, просто умер.

В 296 году Пирр вернулся в собственное царство, которым уже не перестанет управлять до самой смерти. Поначалу он оставался соправителем сидевшего на престоле Неоптолема III, однако вскоре последовало два встречных заговора. Пирр оказался сильнее: Неоптолема убили кинжалом прежде, чем тот успел устранить Пирра ядом.

Несколько лет Пирр занимался упрочением своего положения в родной стране. По общему мнению, он был царём достаточно гуманным и незлобивым. В греческом мире продолжали греметь войны, но на сей раз Пирра неплохо защищала география: Эпир находился в глухомани.

Пирр усиленно тренировал армию, перестраивая её по современным образцам, и вскоре испытал её в деле. Противником эпирского царя выступил старый однополчанин Деметрий, отношения с которым у Пирра были уже не те, что прежде.

Однако здесь царь Эпира проявил себя не просто как военачальник, но как вождь: в первом же сражении он расправился с одним из полководцев Деметрия в личном поединке. Молодой правитель быстро набирал очки: серия побед в Македонии создала ему настоящую славу.

Правда, в боях на востоке он скорее снискал славу, чем добился практических успехов. И тогда Пирр решает повернуть на запад.

Он располагал вышколенной и закалённой в войне против Македонии армией, но второстепенным царством на периферии мира. Самолюбивого правителя такая роль ни на секунду не устраивала. И тогда Пирр решает повоевать в Италии против набирающего мощь Рима. Именно к этому походу относится известная история о диалоге Пирра и его сподвижника Кинея.

Классическая версия этого диалога в сокращении выглядит так:

"Говорят, что римляне - народ доблестный, к тому же им подвластно много воинственных племён. Если бог пошлёт нам победу над ними, что даст она нам?" Пирр отвечал: "Ты, Киней, спрашиваешь о вещах, которые сами собой понятны. Если мы победим римлян, то ни один варварский или греческий город в Италии не сможет нам сопротивляться и мы быстро овладеем всей страной; а уж кому, как не тебе, знать, сколь она обширна, богата и сильна!" Выждав немного, Киней продолжал: "А что мы будем делать, царь, когда завладеем Италией?" Не разгадав ещё, куда он клонит, Пирр отвечал: "Совсем рядом лежит Сицилия, цветущий и многолюдный остров, она простирает к нам руки, и взять её ничего не стоит: ведь теперь, после смерти Агафокла, там всё охвачено восстанием, а в городах безначалие и буйство вожаков толпы". - "Что же, это справедливо, - продолжал Киней. - Значит, взяв Сицилию, мы закончим поход?" Но Пирр возразил: "Если бог пошлёт нам успех и победу, это будет только приступом к великим делам. Как же нам не пойти на Африку, на Карфаген, если до них оттуда рукой подать? А если мы ими овладеем, никакой враг, ныне оскорбляющий нас, не в силах будет нам сопротивляться, не так ли?" - "Так, - отвечал Киней. - Ясно, что с такими силами можно будет и вернуть Македонию, и упрочить власть над Грецией. Но, когда всё это сбудется, что мы тогда станем делать?" И Пирр сказал с улыбкой: "Будет у нас, почтеннейший, полный досуг - ежедневные пиры и приятные беседы". Тут Киней прервал его, спросив: "Что же мешает нам теперь, если захотим, пировать и на досуге беседовать друг с другом? Ведь у нас и так есть уже то, чего мы стремимся достичь ценой многих лишений, опасностей и обильного кровопролития и ради чего нам придётся самим испытать и причинить другим множество бедствий".

Однако следует отметить, что в эту эпоху государства делились на тех, кто ел, и тех, кого ели. Ежедневные пиры и приятные беседы, столь привлекательно выглядевшие с абстрактной точки зрения, легко мог оборвать завоеватель. Как мы сейчас знаем, Римская держава поглотила все перечисленные Пирром земли, сам Эпир и большую часть осколков империи Александра.

Так что Пирр с его почти безотчётным стремлением к славе и подвигам в действительности оказался мудрее пацифистски настроенного друга.

Апеннины в тот момент были густо усеяны греческими городами. Эллины заселили обширные территории на побережье Италии. При этом полисы - самоуправляющиеся города - оказались очень устойчивой структурой, почти всюду греки воспроизводили схожие схемы общественного устройства.

Пирра призвал на помощь Тарент. Этот греческий италийский город оказался перед лицом возможного завоевания Римом. Римляне устроили провокацию: демонстративно ввели военные корабли в гавань Тарента, а после того, как тарентинцы затеяли бой, выдвинули по итогам инцидента заведомо неприемлемые требования. Война стала неизбежной.

Пирр с готовностью ухватился за возможность явиться в Италию в роли защитника. По тем временам приглашение знаменитого полководца - хоть бы и царя - в качестве наёмника никого не удивляло. Тем более Тарент был богатым городом, но при этом его граждане обычно шли служить родному городу на флоте. Сухопутные войска тарентинцы предпочитали нанимать.

Экспедицию с самого начала преследовали неудачи. Шторм разметал корабли. Пирр сумел сразу собрать вокруг себя только пару тысяч солдат и двух слонов. Тем не менее Пирр быстро привёл свои отряды в порядок и выдвинулся навстречу римлянам.

Летом 280 года римская и эпирская армии столкнулись в открытом сражении неподалёку от тарентинской колонии Гераклеи. Римляне превосходили Пирра числом, хотя тот располагал секретным оружием - слонами. Ещё перед сражением Пирр съездил рассмотреть римский лагерь. Его поразили отличная организация службы и чёткая дисциплина. Стало ясно, что на испуг такого противника не возьмёшь.

Сражение началось с атаки эпирской конницы на римскую. Пирр участвовал в бою лично, при этом ему пришлось даже отступить и обменяться доспехами с воином по имени Мегакл. Дело в том, что богато украшенные доспехи привлекали толпы римлян, а Пирр хотел ещё и покомандовать битвой, а не только отбиваться от наседающих со всех сторон врагов. Для Мегакла этот обмен стал роковым: его вскоре убили.

Римляне потащили доспехи в свой лагерь, но Пирр громовым голосом оповестил подчинённых, что жив. Бой оказался исключительно жестоким, чаша весов колебалась. В конце концов эпироты выпустили на римлян слонов. В момент, когда у римлян не осталось резервов, это был убийственный довод. Римляне запаниковали и бежали. Пирр показал отличное чувство момента: он приберёг козырь для решающего момента и хладнокровно использовал точно тогда, когда римляне ничего не могли ему противопоставить.

Однако вскоре Пирру предстояло увидеть нечто новое. Во-первых, пленные римляне отказались переходить на его сторону - обычное для греческих междоусобиц оказалось неприемлемым для квиритов. Во-вторых, провалилась и попытка договориться с Римом мирным путём после победы.

Поняв, что он ввязался в опаснейшее предприятие, Пирр постарался поставить в строй италийцев, включая жителей Тарента. Не все одобрили его мобилизационные усилия, но другого такого лидера у греков и присоединившихся к ним племён не было.

В конце концов противники столкнулись при Аускуле. От битвы при Гераклее это столкновение отличалось тем, что управление воинами быстро нарушилось. Римляне и эпироты атаковали друг друга на марше на топких речных берегах, строй ломался, один мешал другому. Однако римляне ещё не придумали способа управиться со знаменитой ощетинившейся копьями фалангой, да и со слонами они не придумали, что делать. К тому же животных поддерживала конница, сопровождавшая и защищавшая эти танки античной эпохи. Какой-то отважный римский юноша отрубил одному слону хобот, но это был единственный успех. Дело кончилось бегством римлян.

Пирр не радовался. В сражении погибло множество его друзей и сподвижников, сам он, сражаясь, по обыкновению, в первых рядах, был ранен. Именно там и тогда он сказал знаменитую фразу: "Ещё одна такая победа - и мы погибли".

Если первую битву Пирр выиграл именно своевременными и правильными решениями, то на сей раз скорее эпироты перестояли римлян. А победа, одержанная слишком дорогой ценой, получила название пирровой.

Вскоре после мрачного триумфа при Аускуле Пирр прекращает активные действия. Римляне отчаянно формировали новые легионы взамен разбитых, но у эпиротов не было возможности их добить.

Специфической чертой Пирра оказалось непостоянство. Не завершив войну против Рима, он обратил внимание на Сицилию. Получить такого командира хотели не только тарентинцы. На Сицилии началась смута, к тому же греческая часть оказалась под угрозой захвата Карфагеном, и из Сиракуз царю эпиротов предложили власть в обмен на помощь в борьбе против пунийцев. И снова Пирр бросает незавершённое противоборство в пользу новой кампании.

Пирр уже сражался с македонянами, римлянами, теперь ему предстояло померяться силами с третьей великой военной державой своего времени. На Сицилии его встречали с восторгом, и за короткий срок Пирр навёл порядок на занятой греками части острова. Во время штурма карфагенской крепости он сам первым влез на стены и некоторое время дрался там совершенно один, уложив нескольких пунийцев. Кого-то из них он просто сбросил со стены. В короткий срок Пирр почти полностью очистил остров от присутствия Карфагена.

В военной карьере Пирра постоянно встречается слово "почти". Карфагеняне окопались в едва ли не последнем из своих оплотов на Сицилии - городе Лилибее. Попытки взять его штурмом не удались, город имел слишком хорошие укрепления. Правильная осада тоже не принесла успеха. Тогда Пирр решил попытаться высадиться прямо в Африке и продиктовать Карфагену условия мира, стоя под его стенами.

Однако сиракузяне вовсе не жаждали продолжения кампании: их вполне устраивал мир на приемлемых условиях. Пирр влез - вернее, вляпался - в местную политику, не видел нигде поддержки и в итоге в 276 году, не завершив кампанию и здесь, вернулся в Италию.

Римляне постепенно теснили своих противников. С уходом Пирра они получили свободу рук и не сразу, но уверенно продвигались по землям своих ещё недобитых врагов. Пирр вернулся - и казалось, что теперь всё изменится. Однако звезда величайшего правителя эпиротов уже начала тускнеть.

Слишком многие ветераны прежних кампаний погибли, и теперь с Пирром было куда меньше испытанных, закалённых в боях друзей. Он одержал ещё одну значимую победу над наёмниками, устроившими против него засаду. Пирр, как обычно, дрался в первых рядах, получил рану, но уложил неприятельского предводителя в поединке. Он прибыл в Тарент почти что в сиянии прежней славы. Однако он уже не мог опереться на своих ветеранов, а римляне знали, с чем им предстоит столкнуться. Пирр стремительным рывком навязал римлянам новое полевое сражение. Оно началось как в лучшие времена - несокрушимая фаланга, стремительная конно-слоновья атака…

…И римляне, уже готовые к тому, с чем им предстоит столкнуться. Слонов забрасывали горящими стрелами и дротиками. Животные, одурев от огня, дыма, боли и страха, развернулись и начали топтать собственную пехоту. Армия Пирра, изуродовавшая римское войско при Гераклее, справилась бы с этим кризисом. Набранные с бору по сосенке наёмники с Сицилии и из разных краёв материковой Италии не смогли сохранить дисциплину и начали разбегаться. Пирр, отчаянно рубившийся в первых рядах, мог только смотреть, как его войско разваливается на глазах.

Пирр отошёл в Тарент. Магия его имени по-прежнему влияла даже на врагов: римляне не попытались взять город. Но у царя Эпира не осталось ничего, кроме имени. Он посылает гонцов в греческие города и царства, он бьёт в колокола, призывает сплотиться против угрозы со стороны новой варварской державы - и не получает ответа. Его послы добрались даже до империи Селевкидов, в Междуречье, но к их призывам все остались глухи. Не было ни денег, ни войск. В 275 году Пирр, не имея, кем и чем воевать, отплывает в Эпир.

Однако сидеть на месте Пирр просто не мог. Только явившись в Эпир, он тут же наскребает по сусекам деньги и кое-какие силы и предпринимает поход в Македонию. Македонское войско перехвачено в теснине, внезапно атаковано с тыла и разогнано. Короткой эффектной кампанией Пирр покоряет всю Македонию, причём многие города сами открывают ворота, а солдаты переходят на его сторону - просто из-за магии имени.

Кажется, что на сей раз Пирру сопутствует удача. Его следующая цель - объединение старой Греции. В Эпире он пополнил армию, а идя через Македонию, армия неугомонного царя не слабела, а только усиливалась. Пирр повёл жестокую войну в Греции против царя Антигона Гоната, удерживавшего многие города. Вновь серия блестящих побед. В одной из битв со спартанцами погибает сын Пирра Птолемей - горящий жаждой мести царь сам несётся на спартанцев, обращает в бегство, рубит без жалости, а между тем ему самому осталось жить совсем недолго.

Армия Пирра подошла к одному из крупных и известных полисов - Аргосу. Этот город он решил занять ночной атакой. Ему удалось внезапно ворваться внутрь, но аргосцы не впали в панику и принялись отбиваться на улицах. Ночь мешала разобрать, что происходит, битва мгновенно распалась на отдельные схватки. На улицы втащили даже слонов. Один раненый слон завалил собственной тушей ворота, другой метался по городу, топча всех подряд. На ночных улицах царили хаос и безумие.

В этой суматошной схватке Пирр бросается на аргосца - и оказывается поражён самым неожиданным образом. Старушка, наблюдавшая за битвой с крыши дома, бросила или даже столкнула на него кусок черепицы. Массивная черепица попала ниже шлема. Пирр повалился оземь: у него была сломана шея. Один из вражеских воинов, дрожа, с великими трудами отрезал царю Эпира голову. Драматическая биография увенчалась нелепой смертью. Вскоре его тело уже лежало на погребальном костре. Костре, который разожгли жители Аргоса, отдавая дань памяти своему врагу. На дворе стоял 272 год до Р.Х.

В том же году римляне покорили Тарент. Сиракузы устояли: они падут в 212 году под натиском римлян.

Эпир пережил свои пятнадцать минут славы и вскоре вернулся в старое состояние - стал раздробленной периферийной областью. Век спустя он будет завоёван Римом.

Имя Пирр означает "огненный". Всю жизнь этот неординарный человек как будто старался оправдать его. Пирр быстро загорался и быстро остывал. Он начинал кампании, сталкивался с трудностями… и просто уходил от дальнейшего противоборства. В результате он редко терпел поражения на поле боя, но регулярно проигрывал кампании. В этом смысле он разительно отличался от римлян - ключевых своих противников. В действительности непобедимые легионы разбивались кем-либо регулярно. Однако квириты с упрямством, которое другие назвали бы ослиным, продолжали гнуть свою линию в любой ситуации - и побеждали. Пирр был органически неспособен вести себя таким же образом. Блестящие таланты и кипучая энергия позволили ему ярко прожить жизнь. Но неспособность направить эти таланты и энергию в нужное русло сделала их бесполезными.

И вот, ему, томя­ще­му­ся в ожида­нии счаст­ли­во­го слу­чая, пред­ста­ви­лась новая воз­мож­ность дей­ст­во­вать.

Рим­ляне напа­ли на тарен­тин­цев. У тех не было сил вести вой­ну, но бес­чест­ная дер­зость вожа­ков наро­да не дава­ла им сло­жить ору­жие, и тогда они заду­ма­ли при­звать и сде­лать вое­на­чаль­ни­ком в войне про­тив рим­лян Пир­ра, отлич­но­го пол­ко­во­д­ца и в то вре­мя само­го празд­но­го из царей. Прав­да, ста­рей­шие и наи­бо­лее бла­го­ра­зум­ные граж­дане были про­тив тако­го замыс­ла, одна­ко тех из них, кто высту­пал откры­то, сто­рон­ни­ки вой­ны кри­ка­ми и пря­мым наси­ли­ем про­гна­ли из Собра­ния, про­чие же, видя это, уда­ли­лись сами. И вот один рас­суди­тель­ный чело­век, по име­ни Метон, в день, когда долж­ны были при­нять реше­ние, надел увядаю­щий венок, взял в руки факел, как дела­ют обыч­но пья­ные, и явил­ся в Народ­ное собра­ние, сопро­вож­да­е­мый флей­тист­кой. Как быва­ет везде, где власть наро­да не зна­ет долж­ных пре­де­лов, тол­па, увидев это шест­вие, встре­ти­ла его руко­плес­ка­ни­я­ми и сме­хом, и никто не оста­но­вил Мето­на, напро­тив, его про­си­ли вме­сте с флей­тист­кой вый­ти на середи­ну и спеть. Он сде­лал вид, буд­то так и соби­ра­ет­ся посту­пить, но когда воца­ри­лось мол­ча­ние, ска­зал: « Тарен­тин­цы! Как хоро­шо вы дела­е­те, что доз­во­ля­е­те желаю­щим браж­ни­чать и шутить, пока мож­но. Но если вы в здра­вом уме, то поспе­ши­те и сами вос­поль­зо­вать­ся этой воль­но­стью: ведь когда в город явит­ся Пирр, дела пой­дут ина­че и дру­гая жизнь нач­нет­ся для нас» . Эти сло­ва мно­гим тарен­тин­цам пока­за­лись убеди­тель­ны­ми, и Собра­ние под­ня­ло крик, что Метон пра­виль­но гово­рит. Одна­ко те, кто боял­ся, как бы после заклю­че­ния мира их не выда­ли рим­ля­нам, обру­га­ли народ за то, что он так доб­ро­душ­но поз­во­ля­ет пья­но­му бес­стыд­ни­ку высме­и­вать его, а Мето­на сооб­ща про­гна­ли. Итак, мне­ние сто­рон­ни­ков вой­ны воз­об­ла­да­ло, и в Эпир отпра­ви­ли послов, чтобы отвез­ти Пир­ру дары от име­ни не толь­ко тарен­тин­цев, но всех вооб­ще ита­лиотов , и ска­зать, что им нужен разум­ный и про­слав­лен­ный пол­ко­во­дец и что в их рас­по­ря­же­нии есть боль­шие силы лукан­цев, мес­са­пов, сам­ни­тов и тарен­тин­цев: всад­ни­ков око­ло два­дца­ти тысяч, а пехо­тин­цев три­ста пять­де­сят тысяч. Эти речи вос­пла­ме­ни­ли не толь­ко Пир­ра, но и эпи­ротам вну­ши­ли нетер­пе­ли­вое жела­ние высту­пить в поход.

Пирр гово­рил, что Киней сво­и­ми реча­ми взял боль­ше горо­дов, чем он сам с мечом в руках, и все­гда ока­зы­вал это­му чело­ве­ку высо­кое ува­же­ние и поль­зо­вал­ся его услу­га­ми. Видя, что Пирр готов высту­пить в поход на Ита­лию, Киней выбрал момент, когда царь не был занят, и обра­тил­ся к нему с таки­ми сло­ва­ми: « Гово­рят, что рим­ляне народ доб­лест­ный, и к тому же им под­власт­но мно­го воин­ст­вен­ных пле­мен. Если бог пошлет нам победу над ними, что даст она нам?» Пирр отве­чал: « Ты, Киней, спра­ши­ва­ешь о вещах, кото­рые сами собой понят­ны. Если мы победим рим­лян, то ни один вар­вар­ский или гре­че­ский город в Ита­лии не смо­жет нам сопро­тив­лять­ся, и мы быст­ро овла­де­ем всей стра­ной; а уж кому, как не тебе, знать, сколь она обшир­на, бога­та и силь­на!» Выждав немно­го, Киней про­дол­жал: « А что мы будем делать, царь, когда завла­де­ем Ита­ли­ей?» Не раз­га­дав еще, куда он кло­нит, Пирр отве­чал: « Совсем рядом лежит Сици­лия, цве­ту­щий и мно­го­люд­ный ост­ров, она про­сти­ра­ет к нам руки, и взять ее ниче­го не сто­ит: ведь теперь, после смер­ти Ага­фок­ла, там все охва­че­но вос­ста­ни­ем и в горо­дах без­на­ча­лие и буй­ство вожа­ков тол­пы» . « Что же, это спра­вед­ли­во, - про­дол­жал Киней. - Зна­чит, взяв Сици­лию, мы закон­чим поход?» Но Пирр воз­ра­зил: « Если бог пошлет нам успех и победу, это будет толь­ко при­сту­пом к вели­ким делам. Как же нам не пой­ти на Афри­ку, на Кар­фа­ген, если до них оттуда рукой подать? Ведь Ага­фокл, тай­ком ускольз­нув из Сира­куз и пере­пра­вив­шись с ничтож­ным фло­том через море, чуть было их не захва­тил! А если мы ими овла­де­ем, ника­кой враг, ныне оскорб­ля­ю­щий нас, не в силах будет нам сопро­тив­лять­ся, - не так ли?» . « Так, - отве­чал Киней. - Ясно, что с таки­ми сила­ми мож­но будет и вер­нуть Македо­нию, и упро­чить власть над Гре­ци­ей. Но когда все это сбудет­ся, что мы тогда ста­нем делать?» И Пирр ска­зал с улыб­кой: « Будет у нас, почтен­ней­ший, пол­ный досуг, еже­днев­ные пиры и при­ят­ные беседы» . Тут Киней пре­рвал его, спро­сив: « Что же меша­ет нам теперь, если захо­тим, пиро­вать и на досу­ге беседо­вать друг с дру­гом? Ведь у нас и так есть уже то, чего мы стре­мим­ся достичь ценой мно­гих лише­ний, опас­но­стей и обиль­но­го кро­во­про­ли­тия и ради чего нам при­дет­ся самим испы­тать и при­чи­нить дру­гим мно­же­ство бед­ст­вий» . Таки­ми сло­ва­ми Киней ско­рее огор­чил Пир­ра, чем пере­убедил: тот хотя и понял, с каким бла­го­по­лу­чи­ем рас­ста­ет­ся, но был уже не в силах отка­зать­ся от сво­их жела­ний и надежд.

24. Когда Пирр отплы­вал, вар­ва­ры объ­еди­ни­лись про­тив него: кар­фа­ге­няне дали ему в самом про­ли­ве мор­ское сра­же­ние, в кото­ром он поте­рял нема­ло кораб­лей, а мамер­тин­цы, чис­лом не менее деся­ти тысяч, пере­пра­вив­шись рань­ше Пир­ра, но не осме­ли­ва­ясь встре­тить­ся с ним лицом к лицу, заня­ли непри­ступ­ные пози­ции, а когда Пирр на уцелев­ших судах при­был в Ита­лию, напа­ли на него и рас­се­я­ли все его вой­ско. Погиб­ли два сло­на и мно­же­ство вои­нов из тыло­во­го отряда. Пирр сам отра­жал натиск вра­га и без стра­ха сра­жал­ся с опыт­ным и дерз­ким про­тив­ни­ком. Когда он был ранен мечом в голо­ву и нена­дол­го вышел из боя, мамер­тин­цы вос­пря­ну­ли духом. Один из них, огром­но­го роста, в свер­каю­щих доспе­хах, выбе­жал впе­ред и гроз­ным голо­сом стал вызы­вать Пир­ра, если тот еще жив, вый­ти и сра­зить­ся с ним. Пирр, раз­дра­жен­ный, повер­нул­ся и, про­бив­шись сквозь ряды сво­их щито­нос­цев , пытав­ших­ся его удер­жать, вышел гнев­ный, со страш­ным, забрыз­ган­ным кро­вью лицом. Опе­редив вар­ва­ра, Пирр уда­рил его мечом по голо­ве, и, бла­го­да­ря силе его рук и отлич­ной закал­ке ста­ли, лез­вие рас­сек­ло туло­ви­ще свер­ху до низу, так что в один миг две поло­ви­ны раз­руб­лен­но­го тела упа­ли в раз­ные сто­ро­ны. Это удер­жа­ло вар­ва­ров от новых напа­де­ний: они были пора­же­ны и диви­лись Пир­ру, слов­но, како­му-то сверхъ­есте­ствен­но­му суще­ству.

Осталь­ной путь Пирр про­шел бес­пре­пят­ст­вен­но и с два­дца­тью тыся­ча­ми пехо­тин­цев и тре­мя тыся­ча­ми всад­ни­ков при­был в Тарент. Попол­нив там вой­ско самы­ми храб­ры­ми из тарен­тин­цев, он тот­час высту­пил про­тив рим­лян, сто­яв­ших лаге­рем в Сам­нии. 25. Дела у сам­ни­тов в это вре­мя шли совсем пло­хо: раз­би­тые рим­ля­на­ми во мно­гих сра­же­ни­ях, они пали духом, да и отплы­тие Пир­ра в Сици­лию у них вызва­ло недо­воль­ство, так что при­со­еди­ни­лись к нему лишь немно­гие. Разде­лив свое вой­ско, Пирр поло­ви­ну послал в Лука­нию, желая задер­жать там одно­го из кон­су­лов, чтобы тот не при­шел на помощь това­ри­щу по долж­но­сти, а дру­гую часть сам повел на Мания Курия, сто­яв­ше­го лаге­рем в без­опас­ном месте воз­ле горо­да Бене­вен­та и ожидав­ше­го под­креп­ле­ний из Лука­нии (впро­чем, он без­дей­ст­во­вал еще и пото­му, что его удер­жи­ва­ли пред­ска­за­ния жре­цов и пти­це­га­да­те­лей). Пирр спе­шил напасть на рим­лян преж­де, чем подой­дет вто­рой кон­сул, и поэто­му, собрав самых силь­ных людей и самых сви­ре­пых сло­нов, ночью дви­нул­ся на лагерь вра­га. Но доро­га была длин­ная, шла через густой лес, вои­ны заблуди­лись в тем­но­те, и таким обра­зом вре­мя было поте­ря­но. Насту­пи­ло утро, на рас­све­те вра­ги ясно увиде­ли Пир­ра, дви­гав­ше­го­ся по греб­ню хол­мов. В лаге­ре рим­лян под­ня­лись шум и сума­то­ха, и так как обсто­я­тель­ства тре­бо­ва­ли реши­тель­ных дей­ст­вий, а жерт­вы пред­ве­ща­ли Манию уда­чу, кон­сул вышел из лаге­ря, напал на перед­ние ряды насту­пав­ших и обра­тил их в бег­ство, чем при­вел в смя­те­ние и осталь­ных. Было пере­би­то мно­же­ство сол­дат Пир­ра, захва­че­но несколь­ко сло­нов, бро­шен­ных во вре­мя отступ­ле­ния, и эта победа поз­во­ли­ла Манию пере­не­сти бой на рав­ни­ну. На гла­зах вра­га собрав свои леги­о­ны, он в одних местах обра­тил про­тив­ни­ка в бег­ство, но в дру­гих под натис­ком сло­нов отсту­пил к само­му лаге­рю и вызвал оттуда кара­уль­ных, кото­рых мно­го сто­я­ло на валу в пол­ном воору­же­нии. Со све­жи­ми сила­ми вый­дя из-за укреп­ле­ний, они забро­са­ли сло­нов копья­ми и повер­ну­ли их вспять, а бег­ство сло­нов вызва­ло бес­по­рядок и заме­ша­тель­ство сре­ди насту­пав­ших под их при­кры­ти­ем вои­нов, и это не толь­ко при­нес­ло рим­ля­нам победу, но и реши­ло спор о том, кому будет при­над­ле­жать вер­хов­ное вла­ды­че­ство над Ита­ли­ей. Дока­зав в этих бит­вах свою доб­лесть, они обре­ли уве­рен­ность в сво­ей мощи и, про­слыв непо­беди­мы­ми, вско­ре захва­ти­ли всю Ита­лию, а через неко­то­рое вре­мя и Сици­лию.

26. Так рух­ну­ли все надеж­ды Пир­ра в Ита­лии и в Сици­лии; шесть лет потра­тил он на эти вой­ны и хотя был побеж­ден, но и в пора­же­ни­ях сохра­нил свое муже­ство непо­ко­леб­лен­ным и по-преж­не­му счи­тал­ся повсюду самым опыт­ным, силь­ным и отваж­ным из совре­мен­ных ему царей. Одна­ко добы­тое подви­га­ми он терял ради надежд на буду­щее и, алчу­щий дале­ко­го и ново­го, не мог удер­жать достиг­ну­то­го, если для это­го нуж­но было про­явить упор­ство. Поэто­му Анти­гон и срав­нил Пир­ра с игро­ком в кости, кото­рый уме­ет сде­лать лов­кий бро­сок, но не зна­ет, как вос­поль­зо­вать­ся сво­ей уда­чей.

Вер­нув­шись в Эпир с восе­мью тыся­ча­ми пехо­тин­цев и пятью­ста­ми всад­ни­ка­ми, рас­тра­тив всю каз­ну, Пирр стал искать новой вой­ны, чтобы про­кор­мить вой­ско. К нему при­со­еди­ни­лись неко­то­рые из гала­тов, и он напал на Македо­нию, где цар­ст­во­вал тогда Анти­гон, сын Демет­рия. Целью его был захват добы­чи, но после того как ему уда­лось взять мно­гие горо­да и две тыся­чи непри­я­тель­ских вои­нов пере­шли на его сто­ро­ну, Пирр, пре­ис­пол­нив­шись надеж­да­ми, пошел в наступ­ле­ние на само­го Анти­го­на и, напав на него в узком уще­лье, поверг в смя­те­ние все его вой­ско. Толь­ко мно­го­чис­лен­ный отряд гала­тов в тылу у Анти­го­на упор­но сопро­тив­лял­ся, и в завя­зав­шем­ся жесто­ком бою боль­шин­ство их было пере­би­то, а вожа­ки сло­нов, окру­жен­ные вме­сте с живот­ны­ми, сда­лись в плен. Уве­ли­чив таким обра­зом свои силы и более пола­га­ясь на свою уда­чу, чем трез­во все раз­мыс­лив, Пирр уда­рил на фалан­гу македо­нян, кото­рые после поне­сен­но­го гала­та­ми пора­же­ния были пол­ны смя­те­ния и стра­ха. Македо­няне укло­ни­лись от боя, и тогда Пирр, про­стер­ши к ним руку, стал поимен­но окли­кать под­ряд всех началь­ни­ков, и стар­ших, и млад­ших, чем и побудил пехоту Анти­го­на перей­ти на его сто­ро­ну. Отсту­пая, Анти­гон удер­жал за собой все­го несколь­ко при­бреж­ных горо­дов. Пирр, для кото­ро­го все сло­жи­лось так счаст­ли­во, был уве­рен, что наи­боль­шую сла­ву он стя­жал победой над гала­та­ми, и поэто­му луч­шую и самую бле­стя­щую часть добы­чи он сло­жил в хра­ме Афи­ны Ито­ний­ской, напи­сав сле­ду­ю­щие сти­хи:

Тот­час после сра­же­ния Пирр захва­тил Эги и дру­гие горо­да, где не толь­ко сам вся­че­ски при­тес­нял жите­лей, но и раз­ме­стил кара­уль­ные отряды гала­тов, слу­жив­ших в его вой­ске. А гала­ты, народ крайне алч­ный, при­ня­лись раз­ры­вать моги­лы похо­ро­нен­ных в Эгах царей, при­чем сокро­ви­ща они рас­хи­ти­ли, а кости, осквер­нив, раз­бро­са­ли. Пирр, кажет­ся, не при­дал их поступ­ку боль­шо­го зна­че­ния и то ли за недо­су­гом отло­жил нака­за­ние, то ли вооб­ще не осме­лил­ся пока­рать вар­ва­ров, из-за чего ему и при­шлось услы­шать от македо­нян нема­ло упре­ков.

Не дождав­шись, пока его дела устро­ят­ся и поло­же­ние упро­чит­ся, Пирр опять увлек­ся новы­ми надеж­да­ми. Он насме­хал­ся над Анти­го­ном, назы­вая его бес­стыд­ным за то, что тот не наде­ва­ет пла­ща и про­дол­жа­ет носить цар­скую пор­фи­ру, и охот­но под­дал­ся на уго­во­ры Клео­ни­ма Спар­тан­ско­го, кото­рый при­был, чтобы звать его в Лакеде­мон.

Клео­ним при­над­ле­жал к цар­ско­му роду, на вид казал­ся силь­ным и власт­ным, а пото­му не поль­зо­вал­ся в Спар­те ни рас­по­ло­же­ни­ем, ни дове­ри­ем, и пра­вил вме­сто него Арей. Это и было при­чи­ной его дав­ней обиды на всех сограж­дан. Кро­ме того, он уже в ста­ро­сти женил­ся на Хило­ниде, доче­ри Лео­ти­хида, жен­щине кра­си­вой и цар­ско­го рода. Но она влю­би­лась в цве­ту­ще­го юно­шу Акрота­та, сына Арея, так что любив­ше­му ее Клео­ни­му этот брак при­нес толь­ко горе и позор, ибо ни для кого из спар­тан­цев не оста­лось тай­ной, как пре­зи­ра­ет его жена. И вот, когда к преж­ним обидам при­со­еди­ни­лись эти домаш­ние непри­ят­но­сти, Клео­ним, раз­гне­ван­ный и удру­чен­ный, при­вел в Спар­ту Пир­ра с два­дца­тью пятью тыся­ча­ми пехо­тин­цев, дву­мя тыся­ча­ми всад­ни­ков и два­дца­тью четырь­мя сло­на­ми. Уже сама мно­го­чис­лен­ность это­го вой­ска ясно пока­зы­ва­ла, что Пирр хочет при­об­ре­сти не Спар­ту для Клео­ни­ма, а весь Пело­пон­нес - для себя, но на сло­вах он упор­но отри­цал это перед при­быв­ши­ми к нему в Мега­ло­поль лакеде­мон­ски­ми посла­ми. Он гово­рил, что при­шел осво­бо­дить поко­рен­ные Анти­го­ном горо­да, и име­нем Зев­са клял­ся, если ничто ему не поме­ша­ет, послать сво­их млад­ших сыно­вей в Спар­ту на вос­пи­та­ние, чтобы они усво­и­ли лакон­ские нра­вы и бла­го­да­ря это­му одно­му пре­взо­шли всех царей. Обма­нув этой ложью тех, кто встре­чал­ся ему на пути, Пирр тот­час же по при­хо­де в Лако­нию занял­ся гра­бе­жа­ми. Послы ста­ли обви­нять его в том, что он начал воен­ные дей­ст­вия, не объ­яв­ляя вой­ны, но он отве­тил: « Нико­гда мы не слы­ха­ли, чтобы вы, спар­тан­цы, откры­ва­ли кому-нибудь свои наме­ре­ния» . На это один из при­сут­ст­ву­ю­щих, по име­ни Манд­ро­клид, ска­зал на лакон­ском наре­чии: « Если ты бог, то с нами ниче­го не слу­чит­ся - мы ничем про­тив тебя не погре­ши­ли, если же ты чело­век, то най­дет­ся кто-нибудь посиль­нее тебя» .

27. После это­го Пирр при­бли­зил­ся к Спар­те. Клео­ним пред­ло­жил сра­зу идти на при­ступ, но, как сооб­ща­ют, Пирр, опа­сав­ший­ся, как бы вои­ны, напав на город ночью, не раз­гра­би­ли его, отло­жил штурм, гово­ря, что возь­мет Спар­ту днем. Спар­тан­цев было мало, и они не были при­готов­ле­ны к вне­зап­но­му напа­де­нию, тем более что сам Арей отпра­вил­ся на Крит, чтобы ока­зать гор­тин­цам помощь в войне. Само­уве­рен­ность вра­гов, пре­зи­рав­ших обез­людев­ший и бес­силь­ный город, спас­ла Спар­ту. Пирр, пола­гая, что ему не с кем вое­вать, оста­но­вил­ся на ноч­лег, а илоты и при­бли­жен­ные Клео­ни­ма нача­ли уби­рать и укра­шать его дом так, слов­но на сле­ду­ю­щий день Пир­ру пред­сто­я­ло там пиро­вать. Ночью спар­тан­цы дер­жа­ли совет и поста­но­ви­ли преж­де все­го ото­слать на Крит жен­щин, но те вос­про­ти­ви­лись, а одна из них, Архида­мия, яви­лась с мечом в Совет ста­рей­шин и от име­ни всех спар­та­нок ста­ла упре­кать муж­чин, кото­рые хотят, чтобы жен­щи­ны пере­жи­ли гибель Спар­ты. Было реше­но про­ве­сти вдоль вра­же­ско­го лаге­ря ров, а спра­ва и сле­ва от него рас­ста­вить колес­ни­цы, вры­тые в зем­лю до сту­пиц, чтобы они проч­но сто­я­ли на месте и не дава­ли прой­ти сло­нам. Когда муж­чи­ны нача­ли работу, к ним подо­шли жен­щи­ны, одни - в пла­щах и под­по­я­сан­ных хито­нах, дру­гие - в одних хито­нах, чтобы помочь ста­ри­кам, а тех, кому пред­сто­я­ло сра­жать­ся, они про­си­ли побе­речь силы, и сами сде­ла­ли третью часть работы, узнав пред­ва­ри­тель­но раз­ме­ры рва. Шири­ной он был в шесть лок­тей, глу­би­ной в четы­ре, а в дли­ну имел восемь пле­ф­ров, как сооб­ща­ет Филарх; по рас­ска­зу же Иеро­ни­ма, он был мень­ше. Утром, когда враг дви­нул­ся в наступ­ле­ние, жен­щи­ны пода­ли муж­чи­нам ору­жие и нака­за­ли им охра­нять и защи­щать ров, гово­ря, что слав­но победить на гла­зах у сооте­че­ст­вен­ни­ков, но почет­но и уме­реть на руках у мате­рей и жен, доб­лест­но пав за Спар­ту. А Хило­нида, вда­ли от осталь­ных, при­гото­ви­ла для себя пет­лю, чтобы не попасть сно­ва в руки Клео­ни­ма, если город будет взят.

28. Сам Пирр со сво­и­ми гопли­та­ми уда­рил на спар­тан­цев, кото­рые обо­ро­ня­лись, выста­вив щиты, и пытал­ся пре­одо­леть ров, непро­хо­ди­мый пото­му, что рых­лая поч­ва на краю его осы­па­лась под нога­ми вои­нов, не давая им твер­до сту­пить. Сын Пир­ра Пто­ле­мей с дву­мя тыся­ча­ми гала­тов и отбор­ны­ми вои­на­ми из хао­нов дви­нул­ся вдоль рва, ста­ра­ясь про­рвать­ся через ряд колес­ниц, но они были вры­ты так глу­бо­ко и рас­став­ле­ны так часто, что не толь­ко заго­ро­ди­ли доро­гу вои­нам Пто­ле­мея, но и самим лакеде­мо­ня­нам меша­ли обо­ро­нять­ся. Когда же гала­ты вырва­ли коле­са из зем­ли и ста­щи­ли колес­ни­цы в реку, юно­ша Акротат, заме­тив опас­ность, с тре­мя сот­ня­ми вои­нов бегом пере­сек город, обо­шел Пто­ле­мея, скрыв­шись от него за скло­на­ми хол­мов, и, напав с тыла, заста­вил вра­гов повер­нуть­ся и разде­лить свои силы. Сол­да­ты Пто­ле­мея тол­ка­ли друг дру­га, пада­ли в ров и меж колес­ниц и, нако­нец, были отбро­ше­ны, поне­ся боль­шой урон. На подвиг Акрота­та смот­ре­ло мно­же­ство ста­ри­ков и жен­щин, и когда, зали­тый кро­вью, гор­дый победой и все­ми вос­хва­ля­е­мый, он воз­вра­щал­ся через город, он казал­ся спар­тан­кам еще пре­крас­нее, и они завидо­ва­ли люб­ви Хило­ниды. А неко­то­рые ста­ри­ки, сле­дуя за ним, кри­ча­ли: « Сту­пай, Акротат, взой­ди на ложе Хило­ниды, чтобы пода­рить Спар­те достой­ных потом­ков!» Вокруг само­го Пир­ра завя­за­лось оже­сто­чен­ное сра­же­ние, в кото­ром доб­лест­но бились мно­гие вои­ны, но упор­нее всех сопро­тив­лял­ся и боль­ше все­го вра­гов убил Фил­лий, когда же он почув­ст­во­вал, что сла­бе­ет от мно­же­ства ран, то усту­пил место сто­яв­ше­му с ним рядом вои­ну и умер за стро­ем сво­их, чтобы и мерт­вым не попасть в руки вра­га.

29. Ночь пре­рва­ла бит­ву. Во сне Пирр увидел, буд­то он мечет мол­нии в Лакеде­мон и вся стра­на охва­че­на огнем, он же раду­ет­ся это­му. От радо­сти проснув­шись, он при­ка­зал вое­на­чаль­ни­кам дер­жать вой­ско нагото­ве, а при­бли­жен­ным рас­ска­зал о сво­ем сно­виде­нии, пола­гая, что оно зна­ме­ну­ет взя­тие горо­да. Все были удив­ле­ны и согла­си­лись с Пирром, толь­ко Лиси­ма­ху сон царя не понра­вил­ся: он выска­зы­вал опа­се­ние, что раз нель­зя сту­пать на места, пора­жен­ные мол­нией, зна­чит и этот город, как пред­ве­ща­ет боже­ство, оста­нет­ся для Пир­ра недо­ступ­ным. Но Пирр отве­тил, что все это вздор, достой­ный празд­ной чер­ни, и что им сле­ду­ет, дер­жа в руках ору­жие, толь­ко повто­рять самим себе:

Эти­ми сло­ва­ми он обо­д­рил вой­ска и с наступ­ле­ни­ем дня повел их в бой. Спар­тан­цы, обо­ро­ня­ясь, пре­вос­хо­ди­ли самих себя доб­ле­стью и самоот­вер­жен­но­стью, жен­щи­ны помо­га­ли им, пода­вая стре­лы, под­но­ся про­го­ло­дав­шим­ся еду и питье, под­би­рая ране­ных. Македо­няне собра­ли мно­го хво­ро­сту и пыта­лись зава­лить им ров, засы­пая при этом мерт­вые тела и ору­жие. Лакеде­мо­няне, собрав­ши­е­ся на помощь, увиде­ли Пир­ра, кото­рый гнал коня мимо рва и колес­ниц, про­би­ва­ясь в город. Обо­ро­няв­ши­е­ся под­ня­ли крик, сбе­жа­лись вои­ны, разда­лись вопли жен­щин. Пирр уже помчал­ся впе­ред и нале­тел на сто­яв­ших перед ним вра­гов, когда его конь, ранен­ный в брю­хо крит­ской стре­лой, в пред­смерт­ных муче­ни­ях сбро­сил седо­ка на скольз­кий склон. Насту­пав­шие вме­сте с Пирром вои­ны при­шли в заме­ша­тель­ство, под­бе­жав­шие спар­тан­цы стре­ла­ми заста­ви­ли их отой­ти. Вслед за тем Пирр повсюду пре­кра­тил сра­же­ние в надеж­де на то, что лакеде­мо­няне, почти все ранен­ные и мно­гих поте­ряв­шие уби­ты­ми, хоть немно­го осла­бе­ли. Но счаст­ли­вая судь­ба горо­да то ли испы­ты­ва­ла мужей, то ли жела­ла пока­зать, как вели­ка ее власть даже в без­вы­ход­ном поло­же­нии, и на помощь лакеде­мо­ня­нам, уже теряв­шим вся­кую надеж­ду, явил­ся из Корин­фа пол­ко­во­дец Анти­го­на фоке­ец Ами­ний со сво­и­ми наем­ни­ка­ми. Не успе­ли спар­тан­цы при­нять его, как с Кри­та вер­нул­ся царь Арей, ведя за собой двух­ты­сяч­ное вой­ско. Жен­щи­ны немед­ля разо­шлись по домам, ибо им боль­ше не нуж­но было забо­тить­ся о рат­ных делах, отпу­ще­ны были и те, кто, несмот­ря на пре­клон­ный воз­раст, по необ­хо­ди­мо­сти взял­ся за ору­жие. При­быв­шие вои­ны при­гото­ви­лись к сра­же­нию. 30. Пирром овла­де­ло често­лю­би­вое жела­ние захва­тить город имен­но после того, как туда при­шло под­креп­ле­ние, одна­ко, не добив­шись ниче­го и полу­чив отпор, он отсту­пил и стал опу­сто­шать стра­ну, соби­ра­ясь пере­зи­мо­вать в ней.

Но того, чему суж­де­но свер­шить­ся, нель­зя избе­жать. В Арго­се шли рас­при меж­ду Ари­сте­ем и Ари­стип­пом. И так как Ари­стипп счи­тал­ся дру­гом Анти­го­на, то Ари­стей поспе­шил при­звать в Аргос Пир­ра. Пирр, все­гда лег­ко пере­хо­див­ший от одной надеж­ды к дру­гой, вся­кий успех счи­тал лишь нача­лом дела, а каж­дую неуда­чу стре­мил­ся воз­ме­стить новы­ми подви­га­ми; поэто­му ни победа, ни пора­же­ние не при­но­си­ли мира и покоя ни ему, ни его про­тив­ни­кам. Немед­лен­но дви­нул­ся он на Аргос. Арей же, устро­ив мно­же­ство засад и заняв труд­но­про­хо­ди­мые места на его пути, отре­зал от вой­ска шед­ших в хво­сте гала­тов и молос­сов. Один гада­тель, рас­смот­рев внут­рен­но­сти жерт­вен­ных живот­ных, счел зна­ме­ния небла­го­при­ят­ны­ми и пред­ска­зал Пир­ру, что ему суж­де­но поте­рять одно­го из близ­ких. Но сре­ди шума и суе­ты Пирр совсем поза­был о пред­ска­за­нии и велел сво­е­му сыну Пто­ле­мею, взяв тело­хра­ни­те­лей, идти на помощь хво­сто­во­му отряду, а сам дви­нул­ся впе­ред, чтобы поско­рее выве­сти вой­ско из тес­нин. Вокруг Пто­ле­мея завя­за­лась оже­сто­чен­ная бит­ва, отбор­ные лакеде­мон­ские вои­ны во гла­ве с Эвал­ком вру­ко­паш­ную бились со сто­яв­ши­ми впе­реди цар­ско­го сына македо­ня­на­ми, и тут кри­тя­нин из Апте­ры по име­ни Оресс, чело­век воин­ст­вен­ный и про­вор­ный, сбо­ку под­бе­жал к отваж­но сра­жав­ше­му­ся юно­ше, уда­рил его копьем и поверг наземь. После его гибе­ли те, кто был рядом с ним, обра­ти­лись в бег­ство, лакеде­мо­няне, пре­сле­дуя их, забы­ли обо всем и вырва­лись на рав­ни­ну, оста­вив сво­их гопли­тов поза­ди. И тут на них повер­нул молос­скую кон­ни­цу Пирр, уже услы­шав­ший о смер­ти сына и потря­сен­ный горем. Он пер­вым ворвал­ся в ряды спар­тан­цев, стре­мясь убий­ст­вом насы­тить жаж­ду мести, и хотя в бою он все­гда казал­ся страш­ным и непо­беди­мым, но на этот раз сво­ей дер­зо­стью и силой затмил все, что быва­ло в преж­них бит­вах. Когда он напра­вил сво­е­го коня на Эвал­ка, тот, укло­нив­шись в сто­ро­ну, мечом раз­ру­бил пово­дья Пир­ра и чуть было не отсек руку, дер­жав­шую их. Пирр в то же мгно­ве­нье уда­ром копья пора­зил Эвал­ка и, спрыг­нув с сед­ла, в пешем бою уло­жил рядом с Эвал­ком весь его отбор­ный отряд. К таким бес­смыс­лен­ным поте­рям при­ве­ло Спар­ту уже после кон­ца вой­ны чрез­мер­ное често­лю­бие ее пра­ви­те­лей.

31. Слов­но бы почтив уби­то­го сына такой жерт­вой и в гне­ве на вра­гов излив­ши боль­шую часть сво­ей скор­би, Пирр спра­вил пыш­ные поми­наль­ные игры и пошел даль­ше на Аргос. Узнав, что Анти­гон уже занял высоты над рав­ни­ной, он стал лаге­рем близ Нав­плии. На сле­ду­ю­щий день он послал к Анти­го­ну вест­ни­ка, назы­вая царя погу­би­те­лем и при­гла­шая сой­ти на рав­ни­ну, чтобы сра­зить­ся за власть. Тот отве­чал, что на войне для него важ­нее удоб­ный момент, чем сила ору­жия, и что если Пир­ру не тер­пит­ся уме­реть, то для него откры­то мно­же­ство путей к смер­ти. Меж­ду тем и к Пир­ру, и к Анти­го­ну при­бы­ли из Аргоса послы с прось­бой отой­ти от горо­да и пре­до­ста­вить аргос­цам воз­мож­ность, не под­чи­ня­ясь ни одно­му из них, сохра­нять друж­бу с обо­и­ми. Анти­гон согла­сил­ся и отдал аргос­цам в залож­ни­ки сына, а Пирр, так­же согла­сив­шись отсту­пить, ничем не под­твер­дил сво­их обе­ща­ний и тем вну­шил горо­жа­нам боль­шие подо­зре­ния. В это вре­мя Пир­ру яви­лось страш­ное зна­ме­ние: в жерт­ву при­но­си­ли быков, их голо­вы, уже отде­лен­ные от тел, на гла­зах у всех высу­ну­ли язы­ки и ста­ли сли­зы­вать соб­ст­вен­ную кровь, а в Арго­се Апол­ло­нида, про­ри­ца­тель­ни­ца Ликей­ско­го бога , выбе­жа­ла, кри­ча, что ей при­видел­ся город, пол­ный уби­тых, и орел, кото­рый шел в сра­же­ние, а потом исчез.

32. В глу­бо­кой тем­но­те Пирр при­бли­зил­ся к сте­нам и обна­ру­жил, что ворота, име­ну­е­мые Про­ход­ны­ми, уже отпер­ты для него Ари­сте­ем. Пока гала­ты Пир­ра кра­ду­чись вхо­ди­ли в город и зани­ма­ли пло­щадь, им уда­лось остать­ся неза­ме­чен­ны­ми. Но сло­ны не мог­ли прой­ти в ворота, при­шлось сни­мать с их спин баш­ни, а потом в тем­но­те вновь водру­жать их; это задер­жа­ло напа­даю­щих, и аргос­цы, услы­шав шум, поспе­ши­ли занять Аспиду и дру­гие укреп­лен­ные места и отпра­ви­ли гон­цов к Анти­го­ну. Тот, при­бли­зив­шись к горо­ду, сам оста­но­вил­ся, но послал на помощь аргос­цам сво­е­го сына и пол­ко­вод­цев с боль­шим отрядом. Подо­шел и Арей с тыся­чей кри­тян и лег­ко воору­жен­ных спар­тан­цев. Вме­сте напав на гала­тов, они поверг­ли их в смя­те­ние. В это вре­мя Пирр с шумом и кри­ка­ми вхо­дил в город воз­ле Кила­ра­би­са , и гала­ты в ответ тоже закри­ча­ли, но в их кри­ке не было бод­ро­сти и уве­рен­но­сти, - всем пока­за­лось, что это вопль стра­ха и отча­я­ния. Тогда Пирр поспеш­но бро­сил впе­ред дви­гав­ших­ся во гла­ве вой­ска всад­ни­ков, но те лишь с боль­шим трудом и риском для жиз­ни мог­ли про­ехать сре­ди кана­лов, кото­ры­ми был изре­зан весь город. В этой ноч­ной бит­ве нель­зя было разо­брать­ся ни в дей­ст­ви­ях войск, ни в при­ка­зах началь­ни­ков. Раз­об­щен­ные отряды блуж­да­ли по узким ули­цам, во мра­ке, в тес­но­те, сре­ди доно­сив­ших­ся ото­всюду кри­ков; не было воз­мож­но­сти руко­во­дить вой­ска­ми, все мед­ли­ли и жда­ли утра. Когда рас­све­ло, Пирр устра­шил­ся, увидев Аспиду, заня­тую воору­жен­ны­ми вра­га­ми, и заме­тив на пло­ща­ди сре­ди мно­же­ства укра­ше­ний мед­ную ста­тую вол­ка и быка, гото­вых схва­тить­ся друг с дру­гом, он вспом­нил дав­нее пред­ска­за­ние, что ему суж­де­но погиб­нуть там, где он увидит вол­ка, сра­жаю­ще­го­ся с быком. Аргос­цы гово­рят, что эта ста­туя сто­ит у них в память очень дав­не­го собы­тия: когда Данай впер­вые всту­пил в эту стра­ну, то по пути в Аргос, близ Пира­мий в Фире­а­ти­де, он увидел вол­ка, сра­жаю­ще­го­ся с быком. Решив, что он сам, чуже­стра­нец, напав­ший на мест­ных жите­лей, подо­бен это­му вол­ку, Данай стал наблюдать дра­ку. Когда волк победил, Данай воз­нес моль­бы Апол­ло­ну Ликей­ско­му и, одолев и изгнав с помо­щью мятеж­ных аргос­цев цар­ст­во­вав­ше­го тогда в Арго­се Гела­но­ра, захва­тил власть. 33. Заме­тив ста­тую и видя к тому же, что ни одна из его надежд не сбы­ва­ет­ся, Пирр пал духом и решил отсту­пить; опа­са­ясь узких ворот, он послал сво­е­му сыну Геле­ну, остав­ше­му­ся со зна­чи­тель­ны­ми сила­ми вне горо­да, при­каз раз­ру­шить часть сте­ны и помочь выхо­дя­щим, если враг будет наседать на них. Одна­ко в спеш­ке и сума­то­хе гонец неяс­но передал при­каз, про­изо­шла ошиб­ка, и юно­ша, взяв осталь­ных сло­нов и самых силь­ных сол­дат, вошел через ворота в город на помощь отцу. Пирр в это вре­мя уже отхо­дил. Сра­жа­ясь на пло­ща­ди, где было доста­точ­но места и для отступ­ле­ния и для боя, Пирр, повер­нув­шись лицом к вра­гу, отра­жал его натиск. Но его оттес­ни­ли в узкую ули­цу, кото­рая вела к воротам, и там он столк­нул­ся со спе­шив­ши­ми на помощь вой­ска­ми. Пирр закри­чал, чтобы они повер­ну­ли назад, но боль­шин­ство его не услы­ша­ло, а тем, кто готов был пови­но­вать­ся, пре­граж­да­ли путь новые отряды, вли­вав­ши­е­ся в город через ворота. Кро­ме того, самый боль­шой слон, упав попе­рек ворот, лежал, тру­бя и мешая отсту­паю­щим прой­ти, а дру­гой слон, из тех, что вошли в город рань­ше, по клич­ке Никон, ища ране­но­го вожа­ка, упав­ше­го с его спи­ны, нес­ся навстре­чу отсту­пав­шим, гоня и опро­киды­вая впе­ре­меш­ку вра­гов и дру­зей, пока, нако­нец, не нашел труп и, под­няв его хоботом и под­хва­тив обо­и­ми клы­ка­ми, не повер­нул назад, слов­но взбе­сив­шись, валя наземь и уби­вая всех встреч­ных. Сби­тые в кучу и плот­но при­жа­тые друг к дру­гу, вои­ны не мог­ли ниче­го пред­при­нять пооди­ноч­ке: слов­но еди­ное тело, тол­па воро­ча­лась и колы­ха­лась из сто­ро­ны в сто­ро­ну. Мало кто бил­ся с вра­га­ми, зажа­ты­ми меж­ду вои­на­ми Пир­ра или наседав­ши­ми сза­ди, - боль­шей частью сол­да­ты рани­ли друг дру­га, ибо тот, кто обна­жил меч или зама­хи­вал­ся копьем, не мог ни опу­стить руку, ни вло­жить кли­нок в нож­ны: ору­жие рази­ло, кого при­дет­ся, и люди гиб­ли от руки сво­их же това­ри­щей.

34. Пирр, оглядев буше­вав­шие вокруг бур­ные вол­ны, снял диа­де­му, укра­шав­шую шлем, передал ее одно­му из тело­хра­ни­те­лей и, дове­рив­шись коню, напал на вра­гов, сле­до­вав­ших за ним по пятам. Копье прон­зи­ло ему пан­цирь, и он, полу­чив рану, не смер­тель­ную и даже не тяже­лую, устре­мил­ся на того, кто нанес удар. То был арго­сец, незнат­ный чело­век, сын бед­ной ста­рой жен­щи­ны. Она в это вре­мя, как и осталь­ные арги­вян­ки, с кры­ши дома гляде­ла на бит­ву и, увидев, что ее сын всту­пил в еди­но­бор­ство с Пирром, испу­ган­ная гро­зя­щей ему опас­но­стью, сорва­ла с кры­ши чере­пи­цу и обе­и­ми рука­ми бро­си­ла ее в Пир­ра . Чере­пи­ца уда­ри­ла его в голо­ву ниже шле­ма и пере­би­ла позвон­ки у осно­ва­ния шеи; у Пир­ра пому­ти­лось в гла­зах, руки опу­сти­ли пово­дья, и он упал воз­ле свя­ти­ли­ща Ликим­ния , почти никем не узнан­ный. Некий Зопир, вое­вав­ший на сто­роне Анти­го­на, и еще два-три чело­ве­ка подъ­е­ха­ли к нему и, узнав, отта­щи­ли его в пред­две­рие како­го-то дома. Меж­ду тем Пирр начал при­хо­дить в себя, Зопир выта­щил илли­рий­ский меч, чтобы отсечь ему голо­ву, но Пирр так страш­но взгля­нул на него, что тот, пере­пу­ган­ный, пол­ный смя­те­ния и тре­пе­та, сде­лал это мед­лен­но и с трудом, то опус­кая дро­жа­щие руки, то вновь при­ни­ма­ясь рубить, не попа­дая и нано­ся уда­ры воз­ле рта и под­бо­род­ка. Меж­ду тем мно­гие услы­ша­ли о слу­чив­шем­ся, и Алки­о­ней, желая убедить­ся, подъ­е­хал и потре­бо­вал голо­ву. С нею он уска­кал к отцу и бро­сил ее перед царем, сидев­шим в кру­гу при­бли­жен­ных. Взгля­нув и узнав Пир­ра, Анти­гон палоч­ны­ми уда­ра­ми про­гнал сына, назы­вая его вар­ва­ром и нече­стив­цем, а потом, при­крыв гла­за пла­щом, запла­кал, вспом­нив о деде сво­ем Анти­гоне и об отце Демет­рии, кото­рые в его соб­ст­вен­ной семье явля­ли при­мер пере­мен­чи­во­сти судь­бы. Укра­сив голо­ву и тело Пир­ра, он пре­дал их сожже­нию, а когда Алки­о­ней встре­тил Геле­на, жал­ко­го, оде­то­го в бед­ный плащ, и, дру­же­люб­но при­вет­ст­во­вав его, при­вел к отцу, Анти­гон ска­зал: « - Име­ет­ся в виду I Пуни­че­ская вой­на Рима и Кар­фа­ге­на за обла­да­ние Сици­ли­ей (264- 241).Пав­са­ний, I, 13, 8). На месте, где погиб Пирр, они воз­двиг­ли храм Демет­ре и погреб­ли там остан­ки Пир­ра.

У этого термина существуют и другие значения, см. Пирр (значения).

Пирр (др.-греч. Πύρρος - «рыжий», «огненный», предположительно за цвет волос, лат. Pyrrhus ), из рода Пирридов, (318-272 до н. э.) - царь Эпира (306-301 и 297-272 до н. э.) и Македонии (288-284 и 273-272 до н. э.), талантливый эпирский полководец, один из сильнейших противников Рима. Согласно Титу Ливию Ганнибал считал Пирра вторым из величайших полководцев после Александра Македонского.

Пирр был троюродным братом и двоюродным племянником Александра Македонского (отец Пирра, Эакид - двоюродный брат и племянник Олимпиады, матери Александра). Многие современники Пирра считали, что сам Александр Великий возродился в его лице.

Ранние годы

Пирр был сыном царя Эпира Эакида и фессалийки Фтии. В древней Греции считался гераклидом - потомком сына Ахиллеса, женившегося на правнучке Геракла.

По-видимому, первый боевой опыт Пирр получил во время Четвёртой войны диадохов. В 301 до н. э. он принял участие в битве при Ипсе на стороне Антигона Одноглазого и Деметрия Полиоркета.

Война в Македонии

Под предлогом помощи одному из претендентов на трон, войска Пирра вторглись в Македонию и овладели несколькими городами. Другие государи, опасаясь усиления Пирра, тоже втянулись в македонские распри. Среди них был и прежний союзник Пирра Деметрий Полиоркет, ставший теперь опасным соперником. После непродолжительной войны Деметрий захватил значительную часть Македонии, и некоторое время в стране было два правителя. Деметрий хорошо знал своего прежнего сподвижника, его алчность, его стремление к захватам, и жаждал от него избавиться. Смерть сестры Пирра, на которой был женат Деметрий, оборвала их родственные связи.

Напряжённость между бывшими родственниками вскоре переросла в войну, в которой развернулся полководческий талант Пирра. Он разбил войска Полиоркета в 287 году до н. э. Армия Деметрия перешла на сторону Пирра, и он стал царём почти всей Македонии. Несколько лет шла яростная борьба. Пирр в конце концов потерпел поражение и был вынужден удалиться в родной Эпир.

Пиррова война

Основная статья: Пиррова война

Война с Римом

Основные статьи: Битва при Гераклее , Битва при Аускуле (279 до н. э.)

В 281 году до н. э. Пирр заключил с боровшимся против Рима Тарентом договор и через год высадился в Таренте с 20 тыс. солдат, 3 тыс. всадников, 2 тыс. лучников, 500 пращниками и 20 боевыми слонами. Кроме Тарента, Пирра поддерживали Метапонт и Гераклея. Тем временем на юг был послан консул Публий Валерий Левин, и две армии встретились у Гераклеи, где Пирр одержал трудную победу. Союзниками Пирра стали греческие города Кротон и Локры, а также несколько италийских племён, в результате чего римляне практически потеряли контроль над югом Италии. Пирр стал продвигаться на север, попутно надеясь укрепить антиримскую коалицию, но из этого ничего не вышло, и он перезимовал в Кампании. Поняв, что война становится затяжной, Пирр послал в сенат своего парламентёра Кинея. Однако один из сенаторов, Аппий Клавдий Цек, предложил не вести переговоров с врагом, всё ещё находящимся на италийской земле, и война продолжалась.

Весной 279 года до н. э. Пирр атаковал римские колонии в Луцерии и Венузии и попытался привлечь на свою сторону самнитов. Рим тоже стал готовиться к войне, начал чеканить серебряную монету для потенциальных союзнических договоров с южноиталийскими греками и выслал на восток две консульские армии под начальством Публия Сульпиция Саверриона и Публия Деция Муса. Между Луцерией и Венузием, близ Аускула, они встретились с Пирром, который отбросил их обратно, хотя и не сумел взять римский лагерь. Однако греческие союзники опоздали. В армии Пирра началось брожение, и его врач даже предложил римлянам убить царя. Но консулы 278 Гай Фабриций Лусциний и Квинт Эмилий Пап сообщили об этом Пирру, в шутку добавив, что Пирр, «видимо, не способен судить одновременно и друзей, и врагов». Когда римляне объявили о своем временном уходе из Тарента, Пирр в свою очередь огласил перемирие и разместил там гарнизон. Однако это вызвало недовольство местных жителей, потребовавших от Пирра либо продолжения войны, либо вывода войск и восстановления статус-кво. Параллельно с этим до Пирра дошли просьбы о высылках подкреплений в осаждённые Карфагеном Сиракузы и в Македонию и Грецию, в которые вторглись кельтские племена.

Война с Карфагеном

Пирр решил заняться войной в Сицилии, что дало возможность римлянам подчинить самнитов и превратить их в римских союзников, и покорить луканов и бруттиев. Проигнорировав требования тарентийцев, Пирр появился в Сицилии, где стал собирать поддержанную флотом в 200 галер новую армию из Сиракуз и Акраганта, предположительно насчитывавшую 30 тыс. пехотинцев и 2500 всадников. После этого он продвинулся на восток и взял карфагенскую крепость на горе Эрикс, причём первым взобрался на стену крепости. Карфагенянам пришлось вступить в переговоры, а Пирр в это время нашёл новых союзников-мамертинцев.

К концу 277 до н. э. у карфагенян оставался лишь один плацдарм на Сицилии - Лилибей.

Уже после смерти Пирра, его владения в Южной Италии были потеряны, так в 270 г до н. э. Сиракузы были захвачены ранее служившим Пирру - Гиероном, который установил там тиранию.

Конец войны

Основная статья: Битва при Беневенте (275 до н. э.)

Война с Антигоном Гонатом

Вернувшись на родину, Пирр начал борьбу со своим основным противником, Антигоном Гонатом, который господствовал во всей Македонии и в ряде греческих городов, в том числе в Коринфе и Аргосе. Успех снова сопутствовал Пирру. После нескольких сражений ему удалось вытеснить Антигона Гоната из Македонии. Победа была омрачена бесчинствами наёмников Пирра, которые разграбили и осквернили могилы македонских царей. Это вызвало недовольство населения.

Стремясь утвердить своё влияние в Греции, Пирр ввязался в борьбу со Спартой. Без объявления войны он вторгся на её территорию. Однако Пирр недооценил твёрдость и мужество своих новых противников. Он пренебрёг полученным им от спартанцев гордым посланием.

«Если ты бог, - писали спартанцы, - то с нами ничего не случится, ибо мы ничем против тебя не погрешили, если же ты человек, то найдётся кто-нибудь и посильнее тебя!»

Пирр осадил Спарту. На помощь спартанцам подходил отряд, посланный Антигоном Гонатом. Тогда Пирр, не закончив кровавого спора со Спартой, принял роковое решение - идти на Аргос, где происходили распри между различными группами населения.

Пирр быстро шёл к Аргосу. Он не замедлил марша и тогда, когда на его арьергард напали спартанцы и в схватке убили его сына.

В глубокой темноте войско Пирра подошло к стенам Аргоса. Крадучись, стараясь не шуметь, воины входили в ворота, которые заранее открыли сторонники Пирра. Неожиданно движение замедлилось. В низкие ворота не могли пройти боевые слоны. Пришлось снимать с их спин башни, в которых размещались стрелки, затем, уже за воротами, снова водружать башни на спины гигантов. Эта задержка и шум привлекли внимание аргосцев, и они заняли укреплённые места, удобные для отражения нападения. Одновременно аргосцы отправили гонца к Антигону с просьбой прислать подкрепления.

Завязалась ночная битва. Стеснённые узкими улицами и многочисленными каналами, прорезавшими город, пехотинцы и конные воины с трудом продвигались вперёд. Разобщённые группы людей в тесноте и мраке сражались каждая за себя, не получая приказов командующего.

Когда рассвело, Пирр увидел весь этот беспорядок и пал духом. Он решил, пока не поздно, начать отступление. Однако в этой обстановке часть воинов продолжала бой. Пирр успешно отражал натиск врагов, но затем его оттеснили на узкую улицу. Там скопилось много людей, которые, прижатые друг к другу, с трудом могли сражаться. Во время схватки в городе Пирр напал на молодого воина. Мать воина, как и все горожане, не способные держать в руках оружие, сидела на крыше дома. Увидев, что её сыну угрожает опасность и он не в состоянии победить своего врага, она сорвала с крыши черепицу и бросила в Пирра. По роковому стечению обстоятельств черепица попала в стык между доспехов на шее Пирра. Пирр упал и был добит на земле.

Первоисточники

• Плутарх . Пирр. // Сравнительные жизнеописания.
• Тит Ливий . Периохи.
• Аппиан . История самнитской войны.
• Павсаний (географ). Описание Эллады. Кн.11-13.