Annotation

«Мое подсознание по ночам постоянно разрушало мой сон.

А вдруг ты найдешь путь в эти параллельные миры, - нашептывало оно. - Вдруг ты сможешь встретить Лесли и Ричарда еще до того, как ты совершил свои самые страшные ошибки и свои лучшие поступки? А вдруг ты сможешь предостеречь, поблагодарить или спросить их о чем-нибудь важном? Что они могут знать о жизни, о юности и старости, о смерти, о карьере, о любви к родине, о мире и войне, чувстве ответственности, о выборе и его последствиях, о том мире, который ты считаешь реальным?

Но разум-призрак никогда не спит, и я слышу шелест страниц, перелистываемых в моем сне.

Сейчас я проснулся, но вопросы остались. Правда ли, что наш выбор действительно изменяет наши миры? А что, если наука окажется права?»

Ричард и Лесли Бах
Единственная

Мы прошли долгий путь, не так ли?

Предисловие к русскому изданию

Во время нашей первой встречи нас разделял занавес – нет, не железный – это был занавес одного из лучших концертных залов лос-анджелеса, «Шрайн Одиторум». Ваши танцоры были просто великолепны! В конце выступления зал взорвался овацией, все кричали «браво», «бис», нас наполняли любовь и радость.

В те дни в Америке все были без ума от твиста, – и вот вы вышли на бис и сплясали нам… Твист! Зрители хохотали до упаду – кто бы мог подумать, что такие мастера могут танцевать этот незатейливый, но чисто американский танец, да так здорово! В ответ на новый шквал аплодисментов вы подарили нам «Вирджиния рил!», Американский «казачок», и это опять тронуло наши сердца, мы поняли, что вы очень хорошо знаете нас, и мы тоже знаем вас прекрасно.

Мы вскочили, плача от радости и смеясь. Американцы посылали воздушные поцелуи советским людям, советские – американцам. Нас объединила любовь.

С этого момента мы увидели вашу красоту и элегантность, ваш юмор и обаяние. Какие бы проклятия и угрозы ни посылали друг другу лидеры наших стран… Вы стали нами, а мы – вами, у нас больше не было сомнений.

С тех пор мы никогда не забывали о вас. Всякий раз, когда занавес поднимался, мы зачарованно смотрели на вас и мечтали, что придет день и занавес исчезнет, и тогда наши встречи перестанут быть мимолетными. И вот этот день настал.

Исчезли стены, разделявшие нас, и мы, как близнецы, разлученные с детства, бросаемся друг к другу в объятия, смеясь и плача от радости. Мы снова вместе! Как много мы должны сказать друг другу! И все – прямо сейчас, в эту самую секунду, ведь и так уже много времени растрачено понапрасну, а слова слишком неторопливы, чтобы выразить ими, как мы рады возможности наконец прикоснуться друг к другу.

Мы писали «единственную», надеясь, что этот день когда-нибудь придет, но были совершенно поражены, узнав, что книга переведена на русский язык, – наша мечта сбылась!

Удивительная штука – Жизнь. Какими бы странными и обескураживающими ни казались нам порой предлагаемые Ею обстоятельства, Она неизменно ведёт нас к осознанию, филигранно точно. И как же захватывающе интересно!

То, что поначалу воспринималось нами как испытание на прочность, впоследствии окажется подлинным благословением. Меняющим всё внутри и вокруг нас.

«Подавленный горем, он пропустил закат, взывавший к нему, чтобы объяснить: иллюзия ночи приходит в мир только лишь для приготовления к рассвету, который существует изначально».

Всё дело – в точке нашего обзора, с которой мы всматриваемся в конкретную житейскую ситуацию. И устройство Мира в целом. Ибо всё по сути – едино и подобно друг другу. Меняются лишь декорации!..

Ах! Не так давно я познакомилась с книгой, счастливо разрешившей один мой (да даже и не один…) глубокий внутренний конфликт. Очень вовремя. Надеюсь, что некоторые из озвученных мною в этом тексте мыслей и цитат окажутся полезными и вам, прямо сейчас, в настоящий момент. Попробуем сфокусироваться? Мы же ничего не теряем в итоге, правда?

Автор этого необыкновенного литературного полотна Ричард Бах предлагает нам-читателям-своей-судьбы поиграть в интересную Игру… В которой меняются как раз внезапно и амплитудно: места и времена, люди и события, тональности и краски, высказывания и суждения, участники и наблюдатели… А Жизнь – остаётся. Единственной.

«Она взяла меня за руку.

– Наверное, и во мне есть что-то от Аттилы, наверное, это есть в каждом, кому хоть раз приходила в голову насильственная мысль. Видимо, поэтому мы забываем прошлые жизни, когда рождаемся заново, чтобы начать сначала, сосредоточиться, чтобы на этот раз получилось лучше.

– Что получилось лучше? – едва не произнёс я вслух, и прежде, чем вопрос успел оформиться в слова, услышал.

–Выразить любовь ».

В первую главу , я обязана сказать следующее: эта книга – поистине роскошная, она – подлинное наслаждение и услада для взора и не (с)только для него. Попавший в её пространство читатель моментально начинает чувствовать себя здесь желанным и очень дорогим гостем в приветливом и уютном доме. А может даже и не гостем, а добрым приятелем самого автора, Ричарда Баха.

Потому что нет в его повествовании каких-то излишне громоздких умственных конструкций, как это часто теперь случается. Искусственных нагнетаний страстей и интриг, бутафорского дыма и реквизита. И уж тем более держания читателя за наивного дурачка или скрипящего мозгом следопыта истинных смыслов повествования. Вот не хочешь если вникать в глубину – и не вникай:), можно просто провести здесь своё свободное время приятно и тепло. Ибо захватывающих дух приключений, живописных и фантазийных поворотов сюжета, добрых человеческих эмоций и много чего ещё – здесь предостаточно. Голова наша многострадальная вполне себе отдохнёт и перезагрузится!

А если ищете для себя смыслов и ответов на вопросы – они тут разлиты на каждой странице щедрой рукой. От Души. Впрочем, это свойство всех Книг . За то и любим, всем сердцем.

Я и обратилась к этому чтению, проживая очередной свой непростой этап. Когда свой мозг зажат в тиски – невольно обращаешься за расширением и эмоционально-здравомыслящей поддержкой к более опытным товарищам. А Ричард Бах – очень радушный и вместе с тем мудрый приятель. Редкое явление среди писателей, да-да. Особенно в эпоху Постмодернизма.

Как видите, помогло:)

Так что, делюсь с вами этими созерцательными фрагментами мозаики… Разглядывать их каждый раз можно с какой-то новой стороны, вслушиваться в новые нотки звуков и ароматов…

Да и тема всегда – на редкость созвучная.

«Правда ли, что наш выбор действительно изменяет наши миры?»

Как многое можно приглашать в себе к осмыслению этой, на первой взгляд, чисто литературной фразой…

По своей воле оказались вы в мире, который создали для себя сами. Что держите в сердце своём, то и исполнится, чем больше всего восхищаетесь, тем и станете.

Не бойтесь и не поддавайтесь смятению, увидев призраков тьмы, личину зла и пустые покровы смерти, поскольку вы сами выбрали их, чтобы испытать себя. Всё это – камни, на которых оттачивается острие вашего духа. Знайте, что вас повсюду окружает реальность мира любви, и в каждый момент у вас есть силы, чтобы преобразить свой мир в соответствии с тем, чему вы научились.

Вы – это жизнь, создающая формы. И погибнуть от меча или от старости вы можете не более чем умереть на пороге двери, проходя из одной комнаты в другую. Каждая комната дарит вам своё слово – вам его сказать, каждый переход – свою песню, вам её спеть».

А если, наткнувшись на очередной камень с дороги, вы упали и ушиблись… Надо немного отдохнуть.
И, отряхнувшись, попытаться ещё разок. Вновь.

Число попыток – не ограничено.

И это радует!

А можно и вообще – остановиться на время и никуда не ходить. Столько, сколько понадобится. Остановки на пути не менее важны. Они помогают распознать правильные ориентиры. Они помогают отдышаться и накопить силы для уходящего вдаль, выбранного тобою пути…

«- Если понял, в чём дело, времени на то, чтобы измениться, не нужно вовсе, – сказал он, и его лицо возбуждённо засияло. – Если тебе вручают гремучую змею, ты вряд ли задумаешься надолго, прежде чем её выбросить, правда? А я должен держать змею только потому, что эта змея – я сам? Нет уж, спасибо!

– А многие держат. Он уселся на стул у окна и посмотрел на меня».

Ещё мне хочется поведать о другой, близкой вам и мне грани «Единственной». Очень уж красиво расцвечивает её солнечно-лунные блики Ричард Бах. Есть в его бережном описании тихое любование этим нежным мерцающим Светом… И словно бы доносится до слуха волшебно звучащая музыкальная шкатулка из чьей-то трепетной детской поры…

Это про Фею Творчества… и Восходящих Потоков…

«– Где вы берёте свои идеи? – спросила Тинк. На её лице появилась улыбка, но я почувствовал, что это очень важный для неё вопрос.

– Их приносит фея сна, – сказал я. – Идеи приходят, когда мы крепко спим или когда едва проснулись и ещё не в силах что-либо записать.

– А ещё есть ванная фея, – подхватила Лесли, – фея прогулок, фея долгих поездок, фея плавания, садовая фея. Лучшие мысли приходят в самые невероятные моменты времени – когда мы насквозь промокли или перемазались в грязи, а под рукой, конечно же, нет записной книжки. Словом, когда их труднее всего записать. Но они так много для нас значат, что почти каждую из них нам удаётся сохранить. Если когда-нибудь мы встретим нашу дорогую фею идей, мы просто задушим её в объятиях – вот как мы её любим!

– Всё дело в очаровании, – добавил Аткин. – Н икто из нас не может придать идее такого очарования, как Тинк. А без него даже самая превосходная идея во Вселенной так и останется мёртвым стеклом, и никто к ней не прикоснётся. Но когда к вам приходит идея, посланная феей сна, она настолько очаровательна, что от неё просто невозможно отказаться, и идея отправляется в жизнь, изменяя миры».

А как же с ними общаться? С этими бесплотными Феями… И откуда они приходят к нам… и зачем…

«Вот, послушай: Успех – это потеря плюс воплощённый выбор. Оглянись вокруг: всё, что ты видишь, к чему можешь прикоснуться руками, когда-то было лишь невидимой идеей, пока некто не воплотил её в жизнь. Какая мысль! Когда альтернативные мы из других воображаемых пространств-времён нуждаются в нашей помощи, мы не можем передать им деньги, но в наших силах передать им идеи, которые они смогут плодотворно использовать, если пожелают. Это основополагающая идея – она называется Выбор. Если в такой идее будет дефект, человеку придётся в своей жизни забросить всё, пока он не разберётся, в чём дело. А смысл нашей работы не в том, чтобы вас остановить, она в том, чтобы помочь вам двигаться вперед».

Но бывает так… Нам иногда кажется так. Будто здесь больше никого нет. Тогда подступает вдруг волна одиночества. Если её вовремя не остановить, она может подняться и до отчаяния, с гулкой пустотой собственного эхо. А оно нам надо?

«Мы никогда не одиноки, если при этом не верим в то, что мы одиноки.

Океан!

– Океан содержит в себе множество капель воды, – начал говорить я, почти не задумываясь.

Мысль, мгновенно возникшая в моём уме, была ясна и прозрачна, как кристалл.

– Капли кипящие и замёрзшие, яркие и тёмные, парящие в воздухе и выжимаемые многотонным давлением. Капли, которые меняются с каждым мгновением, испаряются и конденсируются. Но каждая капля едина с океаном. Без него капли не могут существовать. Без капель же невозможен океан. Но каплю в океане уже не назовёшь каплей. Там между каплями нет границ, пока кто-то их не установит!»

«Знайте: всегда рядом с вами – реальность вашей любви, и вы обладаете силой в любое мгновение преобразовать мир силой своего знания,

Да не охватит вас страх, и уныние не сразит при виде того, что есть тьма той маски пустой, имя которой – смерть.

Ибо твой мир суть в той же степени мираж, что и любой другой. Единство ваше в любви – вот реальность. Миражам же изменить реальность не под силу. Не забывайте об этом. И не имеет значения, что вам кажется…

Вы создаёте не свою собственную реальность, но лишь свои собственные проявления».

«Медленно, но неуклонно продолжайте делать выбор в пользу Жизни .

Каждый из нас выбирает судьбу нашего мира. Вначале должны меняться умы, потом последует изменение хода событий».

Когда мы впервые встретились двадцать пять лет тому назад, я был летчиком, зачарованным пилотом, пытавшимся в показаниях приборов разглядеть смысл жизни. Двадцать лет назад крылья чайки распахнула перед нами совершенно необычный мир, заполненный жаждой полета и стремлением к совершенству. Десять лет назад мы встретились с Мессией и узнали, что он живет в каждом из нас. И все же вы прекрасно понимали, что я был одинок и о чем бы ни говорил, в душе я всегда оставался летчиком, прокладывавшим по жизни летный курс.

И вы были правы.

Наконец, я поверил в то, что узнал вас достаточно хорошо, чтобы вы могли разделить со мной все приключения, со счастливым и не очень счастливым концом. Вы начинаете осознавать, как устроен мир? Я - тоже. Вы чувствуете безмерное одиночество и беспокойство от всего того, что вы видели в этом мире? Я - тоже. Вы всю жизнь искали ту единственную и неповторимую любовь. Я тоже искал и нашел ее, и в своей книге «Мост через вечность» я познакомил вас с ней - Лесли Парриш‑Бах.

Теперь мы пишем вместе. Лесли и я. Мы стали Рилесчардли уже точно не разобрать, где кончается один и начинается другой.

После «Моста» семья наших читателей стала нам еще ближе. К пытливым искателям приключений, отправлявшимся вместе со мной в небо в моих первых книгах, добавились те, кто мечтает о любви, и те, кто нашел ее - наша жизнь, как зеркало, отразила их жизни, об этом они пишут нам снова и снова. Может быть, мы все меняемся, видя свое отражение в других?

Обычно мы разбираем нашу почту на кухне, один читает письма вслух, пока другой готовит что‑нибудь вкусненькое. Иногда, читая их, мы так хохочем, что салат валится в суп, а иногда мы плачем, и от этого еда становится горько‑соленой.

Как‑то жарким днем нас заморозило вот такое ледяное письмо:

«Вы помните Ричарда из альтернативной жизни, о котором вы говорили в книге „Мост через вечность“? Он убежал, не желая отказаться от своих поклонниц ради Лесли. Мне кажется, вам будет интересно прочесть это письмо потому, что я и есть тот самый человек, и я знаю, что случилось потом…»

То, что мы прочли, было просто поразительно. Он, тоже писатель, неожиданно разбогател, опубликовав бестселлер, а потом у него появились проблемы с налоговым управлением. И он тоже бросил поиски той единственной, разменяв ее на многих.

Потом он встретил женщину, полюбившую его таким, какой он есть, и со временем она поставила его перед выбором: или она будет единственной в его жизни, или в его жизни ее не будет совсем. Когда‑то Лесли предложила мне точно такой же выбор, так что наш читатель оказался на той же развилке жизненных дорог.

На этой развилке я выбрал дорогу, где меня ожидали человеческая близость и теплота.

Он повернул в другую сторону. Улетел от женщины, любившей его, и, бросив свой особняк и личный самолет, укрылся от налоговых инспекторов в Новой Зеландии (где, кстати, чуть было ни оказался и я). Он продолжал:

"…я пишу, и мои книги охотно покупают. У меня есть виллы в Окленде, Мадриде и Сингапуре. Я путешествую по миру, правда, в США мне появляться нельзя. И никого к себе слишком близко не подпускаю.

Но я по‑прежнему думаю о своей Лауре. Как бы все сложилось, если бы я воспользовался тем шансом? Может быть, «Мост через вечность»- это и есть ответ на мой вопрос? А вы попрежнему вместе? Правильно ли я сделал выбор? А вы?…"

Сейчас он - мультимиллионер, осуществивший все свои мечты, и весь мир вроде бы лежит у его ног, но, дочитав это письмо, я смахнул нечаянную слезу и увидел, что Лесли, уронив голову на руки, плачет навзрыд.

Долго нам казалось, что мы его выдумали, что он - просто призрак, живущий в возможном, но неведомом нам ином измерении. Однако после этого письма мы не могли найти себе места, словно в нашу дверь позвонили, а мы не можем ее открыть.

Затем (вот занятное совпадение), я прочитал маленькую странную книжку «Объяснение квантовой механики на основе множественности миров». Да, действительно, существует множество миров, говорится в ней. Каждую секунду привычный нам мир расщепляется на бесконечное множество других миров, имеющих иное будущее и иное прошлое.

Физика утверждает, что Ричард, решивший убежать от Лесли, вовсе не исчез на том жизненном перекрестке, круто изменившем направление всей моей жизни. Он существует. Только уже в альтернативном мире, движущемся параллельно нашему. В том мире Лесли Парриш тоже выбрала иную жизнь: Ричард Бах вовсе не ее муж, она отказалась от него, узнав, что он несет с собой не радостную любовь, а лишь бесконечное горе.

После «Множественности миров» мое подсознание по ночам постоянно перечитывало эту книжку и норовило влезть в мой сон.

А вдруг ты сможешь проникнуть в эти параллельные миры, - нашептывало оно. - Вдруг ты сможешь встретить Лесли и Ричарда еще до того, как ты совершил свои самые страшные ошибки и свои лучшие поступки? А вдруг ты сможешь предостеречь их, поблагодарить их или спросить о том, на что у тебя хватит смелости? Интересно, что они знают о рождении, жизни и смерти, карьере, любви к Родине, мире и войне, чувстве ответственности, свободе выбора и последствиях своего выбора, о том мире, который, на твой взгляд, реален?

Исчезни, - отвечал я.

Ты думаешь, что не принадлежишь этому миру, полному войн и разрушений, ненависти и насилия? Почему же ты живешь в нем?

Дай поспать, - просил я.

Ну ладно, спокойной ночи, - отвечало подсознание.

Но оно никогда не спит, и мои сны наполняются шорохом перелистываемых страниц.

Сейчас я проснулся, и все же эти вопросы остались. Правда ли, что делая выбор, мы целиком изменяем наши миры? А вдруг наука окажется права?

Ричард Бах, Лесли Бах

Единственная

© Richard Davis Bach. One. N.Y., 1988. Журнал “Наука и Религия”, №№ 5-9 за 1990 г.

Ричард Бах – создатель прельстительных “Иллюзий” (на русском языке впервые напечатаны в “Науке и Религии”)

Ричард Бах предоставил журналу право на издание своего нового романа “Единственная”.

Предисловие к русскому изданию

Во время нашей первой встречи нас разделял занавес – нет, не железный – это был занавес одного из лучших концертных залов Лос-Анджелеса, “Шрайн Одиторум”. Ваши танцоры были просто великолепны! В конце выступления зал взорвался овацией, все кричали “браво”, “бис”, нас наполняли любовь и радость.

В те дни в Америке все были без ума от твиста, – и вот вы вышли на бис и сплясали нам… Твист! Зрители хохотали до упаду – кто бы мог подумать, что такие мастера могут танцевать этот незатейливый, но чисто американский танец, да так здорово! В ответ на новый шквал аплодисментов вы подарили нам “Виржиния рил!”, Американский “казачок”, и это опять тронуло наши сердца, мы поняли, что вы очень хорошо знаете нас, и мы тоже знаем вас прекрасно.

Мы вскочили, плача от радости и смеясь. Американцы посылали воздушные поцелуи советским людям, советские – американцам. Нас объединила любовь.

С этого момента мы увидели вашу красоту и элегантность, ваш юмор и обаяние. Какие бы проклятия и угрозы ни посылали друг другу лидеры наших стран… Вы стали нами, а мы – вами, у нас больше не было сомнений.

С тех пор мы никогда не забывали о вас. Всякий раз, когда занавес поднимался, мы зачарованно смотрели на вас и мечтали, что придет день и занавес исчезнет, и тогда наши встречи перестанут быть мимолетными.

И вот этот день настал.

Исчезли стены, разделявшие нас, и мы, как близнецы, разлученные с детства, бросаемся друг к другу в объятия, смеясь и плача от радости. Мы снова вместе! Как много мы должны сказать друг другу! И все – прямо сейчас, в эту самую секунду, ведь и так уже много времени растрачено понапрасну, а слова слишком неторопливы, чтобы выразить ими, как мы рады возможности наконец прикоснуться друг к другу.

Мы писали “единственную”, надеясь, что этот день когда-нибудь придет, но были совершенно поражены, узнав, что книга переведена на русский язык, – наша мечта сбылась!

Мы еще могли поверить в то, что наши необычные приключения могут заинтересовать кого-то в Америке. Но каково нам было увидеть, что заложенные в этой книге идеи воплощаются в жизнь всем советским народом и вашим президентом, политиком-провидцем, по праву ставшим всемирным героем… Может быть, где-то на жизненном пути мы оступились и случайно шагнули в мир, в котором воображение победило страх?

Мы с волнением следим за тем, как наши народы пытаются использовать этот шанс. Мы следим за этим, затаив дыхание.

Вот наша сокровенная мечта: пусть эта маленькая книжка, наш подарок вам, станет сценой, на которую ваши мечты выйдут вместе с нашими, и пусть поднимающийся сейчас занавес никогда уже не опускается.

Ричард Бах

Лесли Парриш-Бах

Штат Виржиния,

Лето 1989 года.

Ричард и Лесли Бах

Мы прошли долгий путь, Не так ли?

Когда мы впервые встретились двадцать пять лет тому назад, я был летчиком, зачарованным пилотом, пытавшимся в показаниях приборов разглядеть смысл жизни. Двадцать лет назад крылья чайки распахнули перед нами совершенно необычный мир, заполненный жаждой полета и стремлением к совершенству. Десять лет назад мы встретились с мессией и узнали, что он живет в каждом из нас. И все же вы прекрасно понимали, что я был одинок, и о чем бы ни говорил, в душе я всегда оставался летчиком, прокладывающим по жизни летный курс.

И вы были правы. Наконец, я поверил в то, что узнал вас достаточно хорошо, чтобы вы могли разделить со мной все приключения, со счастливым и не очень счастливым концом. Вы начинаете осознавать, как устроен мир? Я – тоже. Вы чувствуете безмерное одиночество и беспокойство от всего того, что вы видели в этом мире? Я – тоже. Вы всю жизнь искали ту единственную и неповторимую любовь. Я тоже искал и нашел ее, и в своей книге “Мост через вечность” я познакомил вас с ней – Лесли Парриш-Бах.

Теперь мы пишем вместе. Лесли и я. Мы стали Рилесчардли – уже точно не разобрать, где кончается один и начинается другой.

После “Моста” семья наших читателей стала нам еще ближе. К пытливым искателям приключений, отправляющимся вместе со мной в небо в моих первых книгах, добавились те, кто мечтает о любви, и те, кто нашел ее – наша жизнь, как зеркало, отразила их жизни, об этом они пишут нам снова и снова. Может быть, мы все меняемся, видя свое отражение в других?

Обычно мы разбираем нашу почту на кухне, один читает письма вслух, пока другой готовит что-нибудь вкусненькое. Иногда, читая их, мы так хохочем, что салат валится в суп, а иногда мы плачем, и от этого еда становится горько-соленой.

Как– то жарким днем нас заморозило вот такое ледяное письмо:

“Вы помните Ричарда из альтернативной жизни, о котором вы говорили в книге “Мост через вечность”? Он убежал, не желая отказаться от своих поклонниц ради Лесли. Мне кажется, вам будет интересно прочесть это письмо потому, что я и есть тот самый человек, и я знаю, что случилось потом…”

То, что мы прочли, было просто поразительно. Он, тоже писатель, неожиданно разбогател, опубликовав бестселлер, а потом у него появились проблемы с налоговым управлением. И он тоже бросил поиски той единственной, разменяв ее на многих.

Потом он встретил женщину, полюбившую его таким, какой он есть, и со временем она поставила его перед выбором: или она будет единственной в его жизни, или в его жизни ее не будет совсем. Когда-то Лесли предложила мне точно такой же выбор, так что наш читатель оказался на той же развилке жизненных дорог.

На этой развилке я выбрал дорогу, где меня ожидали человеческая близость и теплота.

Он повернул в другую сторону. Улетел от женщины, любившей его, и, бросив свой особняк и личный самолет, укрылся от налоговых инспекторов в Новой Зеландии (где, кстати, чуть было ни оказался я). Он продолжал:

“…Я пишу, и мои книги охотно покупают. У меня есть виллы в Окленде, Мадриде и Сингапуре. Я путешествую по миру, правда, в США мне появляться нельзя. И никого к себе слишком близко не подпускаю.

Но я по– прежнему думаю о своей Лауре. Как бы все сложилось, если бы я воспользовался тем шансом? Может быть, “мост через вечность” -это и есть ответ на мой вопрос? А вы по-прежнему вместе? Правильно ли я сделал выбор? А вы?…”

Сейчас он – мультимиллионер, осуществивший все свои мечты, и весь мир вроде бы лежит у его ног, но, дочитав это письмо, я смахнул нечаянную слезу и увидел, что Лесли, уронив голову на руки, плачет навзрыд.

Долго нам казалось, что мы его выдумали, что он – просто призрак, живущий в возможном, но неведомом нам измерении. Однако после этого письма мы не могли найти себе места, словно в нашу дверь позвонили, а мы не можем ее открыть.

Затем (вот занятное совпадение), я прочитал маленькую странную книжку “Объяснение квантовой механики на основе множественности миров”. Да, действительно, существует множество миров, говорится в ней. Каждую секунду привычный нам мир расщепляется на бесконечное множество других миров, имеющих иное будущее и иное прошлое.

Физика утверждает, что Ричард, решивший убежать от Лесли, вовсе не исчез на том жизненном перекрестке, круто изменившем направление всей моей жизни. Он существует. Только уже в альтернативном мире, движущемся параллельно нашему. В том мире Лесли Парриш тоже выбрала иную жизнь:

Ричард Бах вовсе не ее муж, она отказалась от него, узнав, что он несет с собой не радостную любовь, а лишь бесконечное горе.

После “Множественности миров” мое подсознание по ночам постоянно перечитывало эту книжку и норовило влезть в мой сон.

– А вдруг ты сможешь проникнуть в эти параллельные миры, – нашептывало оно. – Вдруг ты сможешь встретить Лесли и Ричарда еще до того, как ты совершил свои самые страшные ошибки и свои лучшие поступки? А вдруг ты сможешь предостеречь их, поблагодарить их или спросить о том, на что у тебя не хватает смелости? Интересно, что они знают о рождении, жизни и смерти, карьере, любви к родине, мире и войне, чувстве ответственности, свободе выбора и последствиях своего выбора, о том мире, который, на твой взгляд, реален?

– Исчезни, – отвечал я.

– Ты думаешь, что не принадлежишь этому миру, полному войн и разрушений, ненависти и насилия? Почему же ты живешь в нем?

– Дай поспать, – просил я.

– Ну ладно, спокойной ночи, – отвечало подсознание.

Но оно никогда не спит, и мои сны наполняются шорохом перелистываемых страниц.

Сейчас я проснулся, и все же эти вопросы остались. Правда ли, что делая выбор, мы целиком изменяем наши миры? А вдруг наука окажется права?

В метре от старца над землей беззвучно пульсировал столб ослепительного солнечного света.

- …и в мир отдашь ты то, что было тебе передано, - донёсся удивительно добрый голос. - Отдашь тем, кто жаждет познать правду о том, откуда мы приходим сюда, зачем мы существуем, узнать о том пути, который мы должны пройти по дороге к нашему вечному дому.

Мы остановились в нескольких метрах от старца, ошеломленные этим зрелищем. Однажды, много лет назад, я уже видел этот сияющий свет. Тогда я был поражен, случайно, краешком глаза увидев то, что по сей день я называю Любовью. Сейчас мы видели точно такой же свет, он был настолько ярок, что мир вокруг казался призрачным видением.

А затем свет погас. На том месте, где он полыхал, на земле лежал свиток золотистой бумаги.

Старик безмолвно стоял на коленях, не догадываясь о том, что мы были рядом.

Лесли шагнула вперёд и подняла с земли мерцающий манускрипт. Мы ожидали увидеть руны или иероглифы, но слова были написаны по-английски очень красивым почерком. Конечно, подумал я. Старик прочтет этот свиток по-французски, а перс на фарси. Значит, он содержит в себе откровение - доносит до нас не слова, а идеи.

“Вы - существа света”, - прочли мы. “Из света вы пришли, в свет вы уйдете, и каждый пройденный вами шаг озаряет свет вашей бессмертной жизни”.

Она перевернула страницу.

“По вашему собственному выбору сейчас пребываете вы в мире, вами же созданном. Что держите в сердце своём, исполнится, чему поклоняетесь, тем вы и станете.

Не бойтесь и не приходите в смятение, увидев призраков тьмы, личину зла и пустые покровы смерти - вы сами выбрали их себе в испытание. Они - камни, на которых оттачиваете вы остроту граней вашего духа. Знайте, что реальность мира любви незримо всегда подле вас и в любой момент вам даны силы преобразить ваш собственный мир тем, чему вы научились.”

Страниц было очень много, несколько сотен. Мы в благоговении перелистывали свиток.

“Вы - сама жизнь, находящая новые формы. И пасть от меча или долгих лет вы можете не более, чем погибаете вы на пороге, переходя из одной комнаты в другую. Каждая комната дарит вам своё слово - вам его высказать, а каждый переход свою песню - вам её спеть.”

Лесли посмотрела на меня, её глаза светились. Если эти слова так тронули нас, пришедших из двадцатого века, подумал я, как же сильно они могут подействовать на людей, когда на дворе какой-то там… век двенадцатый!

Мы вновь обратились к рукописи. Никаких ритуалов, никаких указаний, как надо поклоняться, нет обещаний ниспослать огонь и разрушение на врагов и всякие напасти на неверующих, нет жестоких варварских богов. Нет и упоминания о храмах, священниках, прихожанах, хорах, богоугодных одеждах и святых днях. Этот свиток был написан для исполненного любовью существа, живущего в каждом из нас, и только для него.

Если эти идеи выпустить в мир в этом веке, подумал я, дать ключ к осознанию нашей власти над миром иллюзий, освободить от пут силу любви, то ужас исчезнет. И тогда мир сможет обойтись без Темных Веков в своей истории!

Старик открыл глаза, заметил нас и встал. В нём не было страха, будто он уже успел прочитать этот свиток. Он глянул на меня, потом пристально посмотрел на Лесли.

Я - Жан Поль Леклерк, - сказал он. - А вы - ангелы. Не успели мы прийти в себя от изумления, как услышали его радостный смех.

А вы заметили, - спросил он, - Свет?

Наитие! - сказала моя жена, вручая ему золотистые страницы.

Воистину, наитие. - Он поклонился, словно вспомнил её, и она, по меньшей мере, была ангелом. - Эти слова - ключ к истине для любого, кто их прочтет, сама жизнь - для тех, кто их услышит. Когда я был ещё совсем маленьким, Свет обещал, что этот свиток попадет ко мне в ту ночь, когда придете вы.

Они изменят этот мир, - сказал я.

Он с удивлением посмотрел на меня.

Но они были даны тебе…

- …в испытание, - закончил он.

Испытание?

Я много путешествовал, - сказал старец, - изучал писания многих верований, от Китая до земель викингов. - Его глаза блеснули. - И несмотря на все мои изыскания, кое-чему я всё же научился. Каждая из великих религий берёт своё начало из света. Однако утверждать свет могут только сердца. Бумага не может.

Но в ваших руках… - начал я. - Вы должны это прочесть. Это прекрасно!

В моих руках бумага, - сказал старец. - Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит.

Разве дать название чему-то прекрасному - значит погубить?

Он удивленно посмотрел на меня.

Нет беды в том, что мы даём название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям - значит создать новую религию.

Почему же?

Он улыбнулся и протянул мне манускрипт.

Я вручаю этот свиток тебе…

Ричард, - подсказал я.

Я вручаю этот свиток, явленный самим Светом Любви тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свой черёд, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нём написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя?

Конечно, я хочу отдать его людям!

А как ты назовёшь свой подарок человечеству?

“Интересно, к чему он клонит, - подумал я. - Разве это важно?”.

Если его не назовёшь ты, его назовут другие. Они назовут его “Книга Ричарда”.

Понимаю. Ладно. Мне всё равно как его назвать… ну хотя бы просто: свиток.

А будешь ли ты хранить и оберегать Свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе?

Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам Светом. Никаких изменений!

Ты уверен? А может строчку там, строчку здесь - ради блага людского? “Многие этого не поймут?”, “это может оскорбить?”, “здесь неясно изложено?”

Никаких изменений!

Он вопросительно поднял брови.

А кто ты таков, чтобы на этом настаивать?

Я был здесь в тот момент, когда они были даны, - ответил я. - Я видел, как они появились, видел сам!

Поэтому, - подытожил он, - ты стал Хранителем Свитка?

Почему именно я? Им может стать любой, если поклянётся ничего в нём не изменять.

Но кто-нибудь всё равно будет Хранителем?

Кто-нибудь, наверное, будет.

Вот тут и начитают появляться служители святого Свитка. Те, кто отдаёт свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути - это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру, сложившемуся до него.

В этом Свитке нет угроз, - сказал я. - В нём любовь и свобода!

Но любовь и свобода - это конец страху и рабству.

Конечно! - воскликнул я с досадой. К чему же он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она не согласна с тем, что…

А те, кто живёт за счет страха и рабства, - продолжал Леклерк, - обрадуются ли они, узнав об истинах, заключённых в этом Свитке?

Наверное, нет, но мы не можем допустить, чтобы этот… свет… угас!

И ты обещаешь оберегать этот свет? - спросил он.

Конечно!

А другие Свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать?

А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках, как ты будешь защищать Свиток?

Я убегу вместе с ним!

А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол?

Если потребуется, я буду сражаться, - ответил я. - Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть.

Вот так и начнутся Войны за Свиток, - старик вздохнул. - Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади, пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут немалыми. Тысячи истовых верующих придут к тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы, изложенные в Свитке, опасны для всех правителей, чья власть зиждется на страхе и невежестве. Десятки тысяч выступят против тебя.

И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне Леклерк.

Чтобы вы могли отличить своих от чужих, - продолжал он, — тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знамёнах?

Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту.

Символ Света, - ответил я. - Знак Огня.

И будет так, - продолжал он эту ещё не написанную историю, - что знак Огня встретит знак Креста на поле брани во Франции, и Огонь победит. Победа будет славной, и первые города знака Креста будут сожжены дотла твоим святым огнем. Но Крест объединится с Полумесяцем, и их огромное войско вторгнется в твои пределы с юга, запада, востока и севера. Сотни тысяч воинов против твоих восьмидесяти тысяч.

Пожалуйста, хотел я сказать, остановись. Я знал, что случится дальше.

И за каждого крестоносца, за каждого янычара, которого ты убьёшь, защищая свой дар, имя твоё возненавидят сотни. Их отцы и матери, жены и дети, все их друзья возненавидят свиткиан и проклятый Свиток, погубивший их возлюбленных, а свиткиане будут презирать всех христиан и проклятое распятие, всех мусульман и проклятый полумесяц за то, что они погубили их родных свиткиан.

Нет! - вырвалось у меня. Каждое слово было истинной правдой.

А во время священных войн появятся алтари и вознесутся к небу шпили соборов, увековечивающих величие Свитка. И те, кто искал духовного роста и нового знания, найдут вместо них тяготы новых предрассудков и ограничений: колокола и символы, правила и псалмы, церемонии, молитвы и одеяния, благовония и подношения золота. И тогда из сердца свиткианства уйдет любовь, и войдет в него золото. Золото, чтобы строить храмы ещё краше прежних, золото, чтобы выковывать новые мечи и обратить неверующих и спасти их души.

А когда умрёшь ты, Первый Хранитель Свитка, потребуется золото, дабы вознести в века лик твой. Появятся величественные статуи, огромные фрески и картины, воспевающие эту нашу встречу своим бессмертным искусством. Представь роскошный гобелен: здесь Свет, вот Свиток, а там разверзлась твердыня неба и открылся путь в Рай. Вот коленопреклонённый Великий Ричард в сверкающих доспехах, вот прекрасный Ангел Мудрости со Священным Свитком в руках, а вот старый Леклерк у своего костерка в горах, свидетель явленному чуду.

“Нет! - подумал я. - Это невозможно”.

Но это было неизбежно.

Отдай в мир этот свиток, и появится новая религия и ещё один клан священников, снова Мы и снова Они, опять брат пойдет на брата. Не пройдет и сотни лет, как ради слов, написанных здесь, погибнет миллион человек. А за тысячу лет - десятки миллионов. И всё ради этой бумажки.

Лесли поёжилась.

Дать тебе куртку? - спросил я.

Спасибо, дорогой, - сказала она. - мне не холодно.

Не холодно, - эхом отозвался Леклерк. Он вытащил из костра горящую веточку и поднес её к золотистым страницам. - Это вас согреет.

Нет! - Я отдернул свиток. - Сжечь истину?

Истина не горит. Она ждет каждого, кто пожелает найти её, - ответил он. - Сгореть может только этот свиток. Выбор за вами. Хотите ли вы, чтобы свиткианство стало новой религией в этом мире? - Он улыбнулся. - А вас объявят святыми…

Я глянул на Лесли, в её глазах, как и в моих, мелькнул ужас.

Она взяла веточку из рук старца и подожгла края манускрипта. В моих руках распустился золотистый огненный цветок, я бросил его на землю. Свиток, догорая, вспыхнул и угас.

Старик облегченно вздохнул.

Воистину благословенный вечер! - молвил он. - Редко нам выпадает случай спасти мир от новой религии!