Процесс индивидуации юнг. Понятие индивидуации у юнга

Термином "индивидуация" Юнг называл длящийся всю жизнь процесс превращения в полноценное человеческое, существо, каковым, собственно, и должен стать человек. Индивидуация - это осознание нами нашего полного "я", развитие нашей осознающей личности до такой степени, что она включит в себя все основные элементы, присутствующие в каждом из нас на предсознательном уровне.

Почему этот процесс должен называться "индивидуацией?" Потому что этот процесс самореализации и превращения в более полноценного человека обнажает и индивидуальную структуру, свойственную только данному конкретному человеку. Он демонстрирует, как универсальные человеческие черты и способности в каждом конкретном человеке складываются в определенную неповторимую комбинацию.

Юнг подчеркивает уникальность психологической структуры каждого отдельного человека. Таким образом, он не случайно назвал этот процесс индивидуацией; это название отражает его убежденность в том, что чем ближе человек подходит к бессознательному и чем больше он соединяет его содержимое с содержимым осознающего разума, тем сильнее становится его ощущение уникальности своей индивидуальности.

В то же время, индивидуация не означает изоляции от человеческой расы. Как только человек начинает чувствовать себя более уверенным в себе, более полноценной личностью, он, естественно, начинает также искать многочисленные формы своего сходства с другими человеческими существами: ценности, интересы и исключительно человеческие качества,

благодаря которым мы и объединились в племя людей. Если мы присмотримся повнимательнее, то увидим, что неповторимая индивидуальность каждого человека состоит из общих для всех всемирных психологических образов и энергетических систем. Эти схемы Юнг называл архетипами.

Поскольку архетипы универсальны, они все присутствуют в бессознательном каждого человека. Но архетипы складываются в бесконечное количество комбинаций и тем самым создают индивидуальные души. То же самое можно сказать и о физическом теле человека. В определенном смысле тела всех людей похожи друг на друга. У всех у нас есть руки, ноги, сердца, почки, кожа и т.д. Они являются универсальными характеристиками человеческого вида. Но нельзя найти двух людей, у которых были бы одинаковыми отпечатки пальцев или пряди волос.

Вот и универсальные психологические энергии и способности человеческой расы в каждом отдельном человеке складываются в особую комбинацию. Каждый человек обладает своей неповторимой психологической структурой. И только живя в соответствии с этой врожденной структурой, человек понимает, что значит быть личностью.

Если мы работаем над индивидуацией, то мы начинаем видеть разницу между идеями и ценностями, порожденными нашим собственным "я", и общественными идеями и ценностями, которые мы впитываем из окружающего нас мира. Тогда мы можем прекратить быть простым придатком общества или группы людей: мы осознаем, что у нас есть наши собственные ценности, наш собственный образ жизни, которые соответствуют данному нам от рождения "я".

Процесс индивидуации порождает великое чувство уверенности в себе. Человек начинает понимать, что ему совсем не обязательно добиваться того, чтобы быть похожим на других, ибо быть самим собой гораздо безопаснее. Мы понимаем, что на то, чтобы полностью познать себя и развить все данные нам от природы способности, уйдет вся жизнь. Нам не нужно превращать нашу жизнь в имитацию жизни других людей. Мы больше ни на что не претендуем, потому что то, что у нас уже есть, превосходит все наши ожидания.

Внутренняя работа:

Поиски Бессознательного

Задача данной книги состоит в том, чтобы дать читателю практические советы по постепенному вхождению во внутреннюю работу. Помимо всего прочего, читатель найдет здесь четырехфазовый метод работы не только со сновидениями, но и с Активным Воображением. В ходе нашего исследования мы коснемся также вопроса пригодности церемоний и фантазий в качестве дорог в бессознательное.

Я говорю об этой технике как о "внутренней работе", потому что она является прямым и удобным путем во внутренний мир бессознательного. Внутренняя работа - это усилие, посредством которого мы осознаем присутствие внутри нас более глубоких слоев сознания и двигаемся в направлении интеграции полного "я".

Как бы хорошо мы не овладели теорией, без практического подхода нам не обойтись. Хотя все мы немало нахватались психологических теорий, очень немногие из нас знают, как непосредственно подступиться к собственно работе со сновидениями и бессознательным. Как правило, наша энергия остается в исходной точке, на уровне теории, и не трансформируется в конкретное, непосредственное столкновение с внутренним "я"

В мире души сознание создается не теоретическими идеями, а работой Если мы беремся за наши грезы и прилежно трудимся с найденными там символами, то мы, как правило, узнаем большую часть из того, что нам нужно знать о самих себе и о смысле нашей жизни, вне зависимости от того, "насколько хорошо мы разбираемся в многочисленных психологических теориях по этому вопросу

Суть внутренней работы заключается в том, чтобы построить сознание. Научившись делать вашу внутреннюю работу, вы приобретаете понимание конфликтов и испытаний, которым подвергает вас жизнь. Вы обретаете способность исследовать потаенные глубины вашего бессознательного, чтобы отыскать силу и ресурсы, ожидающие вас в этих глубинах.

Вообще-то, любая форма медитации, настраивающая ваш разум на прием посланий от бессознательного, может считаться "внутренней работой". Человечество разработало бесконечное количество подходов к внутреннему миру, каждый из которых был приспособлен к соответствующему периоду истории, соответствующей цивилизации, религии или точке зрения на наши взаимоотношения с духом. Примеры: медитации йогов, дза дзен в дзен буддизме, христианская созерцательная молитва, медитации на тему жизни Христа, практиковавшиеся Томом Кемписом и Игнатием Лойолой, медитации суфистов, а также этические медитации последователей конфуцианства.

Юнг заметил, что австралийские аборигены две трети своей жизни, за исключением часов сна, проводили в определенной форме внутренней работы. Они проводили религиозные церемонии, обсуждали и толковали свои сны, обращались за советом к духам, отправлялись "бродяжничать". Все эти постоянные усилия были посвящены внутренней жизни, царству грез, тотемов и духов, то есть установлению контактов с внутренним миром Вот почему, несмотря на всю нашу технологию, мы меньше знаем о душе и о Боге, чем, на первый взгляд, примитивные народы.

Но есть и еще одно кардинальное различие между нами и аборигенами- они держатся за свои древние формы религии и методы подхода к внутреннему миру. Если они хотят обратиться к духу, то у них есть готовые рецепты на все: как задавать духу вопросы, как понимать сны и видения, как проводить церемонии встречи богов в магическом кругу млм у алтаря. Мы же утратили большую часть древних методов. Те из нас, кто хочет снова научиться пробираться в Страну Снов, общаться с великими духами, должны заново учиться тому, как идти Навстречу своим снам, как с помощью энергии бессознательного разжигать древние костры, как пробудить воспоминания о давно забытых племенных обрядах. Мы должны отправиться к современному шаману типа Карла Юнга, чтобы найти наш путь к душе, которая придает смысл современному миру.

Формы внутренней работы, которые мы будем рассматривать в этой книге, основаны на

учении и блестящих догадках Юнга. А истоки работы со снами находятся, конечно, в разработанной Юнгом методике анализа сновидений. Работа со снами включает в себя знание символического языка снов. Активное Воображение - это особый способ использования силы воображения с целью установления рабочих отношений между осознающим разумом и бессознательным. Юнг трансформировал этот вековой процесс в технику которой могут пользоваться современные люди.

Активное Воображение - это не то же самое, что некоторые современные методы "мысленного представления", когда человек представляет себе что-то с определенной целью В данном случае никакого "сценария" не существует:

Активное Воображение находится с бессознательным в совершенно других отношениях, основанных на признании реальности и силы бессознательного. При Активном Воображении вы отправляетесь к вашему бессознательному для того, чтобы понять, что там находится, и узнать, что оно может предложить осознающему разуму. Бессознательное не годится для того, чтобы им манипулировали в угоду осознающему разуму, - оно является равным партнером в диалоге, который ведет к большей зрелости человека.

Многие люди догадываются, что бессознательное общается с нашим осознающим разумом посредством снов. Многие люди ознакомились с различными теориями толкования снов. Но, когда дело доходит до работы с нашими конкретными снами, многие из нас становятся совершенно беспомощными События разворачиваются по такому типичному сценарию: мне приснился очень яркий сон, я принимаю решение разобраться с ним "своими силами" и старательно записываю содержание сна в записную книжку, собираясь приступить к его "толкованию". Но мой разум не может выдать ни единой мысли Я спрашиваю себя- "Что мне делать"? С чего начать?" -и смотрю на исписанную страницу. Сон выглядит либо абсолютно ясным, либо совершенно бессмысленным.

Иногда мы пытаемся найти какие-то ассоциации с образами из наших снов Но быстро теряем терпение. Мы чувствуем, что это не тот путь, и принимаем решение вернуться к этому сну на следующий день, но к тому времени на нас наваливаются другие дела.

В начальный период своей работы я обнаружил, что с этой проблемой сталкиваются все мои пациенты и друзья. Каким-то образом, вне зависимости от того, сколько мы прочитали материалов по теориям символики снов, когда дело доходит до практической, непосредственной работы с нашими собственными сновидениями, мы тут же заходим в тупик. Люди приходили в мой кабинет с записными книжками, заполненными описаниями своих снов. Когда я спрашивал их, что они узнали из своих снов, они, как правило, отвечали:

"Я их не понимаю. Когда я прихожу к вам для аналитической работы, мы на основании моих снов делаем столько чудесных открытий. Но, когда я пытаюсь поработать над ними в одиночку, я ничего такого в них не вижу Я не знаю с чего начать".

Исходная точка для работы над своими собственными снами представляет собой проблему не только для любителей, то же самое происходит и со многими психологами. Когда я работаю со снами моих пациентов, я могу блистать, но стоит мне заняться своим собственным сном, как у меня в мозгу происходит короткое замыкание Это нормально, потому что каждый сон

сообщает информацию, которую сновидящий просто не осознает. Таким образом, для того, чтобы понять смысл сна, от нас требуются настоящие усилия, определенное напряжение наших способностей Если толкование сна далось нам легко, то. скорее всего, оно - неточное или недостаточно глубоко

Чтобы удовлетворить эту практическую потребность, я начал разрабатывать четырехфазовый метод подхода к сновидениям, который вы найдете в этой книге Я поставил перед собой цель: дать людям возможность самим толковать свои сны. Большинство людей нужно научить тому, с какого конца подходить к своим снам, к своему бессознательному, своему источнику. Но для того, чтобы получить такую возможность, мы должны сначала овладеть определенными практическими навыками: умением проделать серию физических и умственных "шагов", которые сделают нас способными приближаться к нашим снам, разбивать их на символы и открывать, что эти символы значат конкретно для нас.

Годы наблюдений, прошедших с того времени, когда я и мои пациенты разработали четырехфазовый метод, позволяют мне сделать вывод, что большинство из по-настоящему овладевших этим методом людей способны осознать истинное содержание своих снов и дать им довольно точное толкование. Они определяют суть или главную энергию своих снов, и это -самое главное.

Чрезмерная увлеченность теорией является основным препятствием в работе со снами. В своей работе "Воспоминания, сны и размышления" Юнг писал:

"Конечно, каждый врач должен ознакомиться с так называемыми "методами". Но он должен остерегаться применять только какой-то один, специфический, рутинный подход. Вообще, следует осторожно относиться к теоретическим предположениям... Мне кажется, что каждому отдельному человеку следует применять только индивидуальный подход. С каждым пациентом следует говорить на особом языке. В ходе одного и того же анализа, я могу говорить и на языке Адлера, и на языке Фрейда" *

У Юнга я научился смелости советовать своим пациентам отказываться от веры в абстрактные концепции. Человек должен верить в свое собственное бессознательное, в свои собственные сны. Если вы хотите, чтобы ваши сны чему-нибудь вас научили, тогда работайте с ними. Живите с символами из ваших снов так, словно они являются физическими спутниками вашей повседневной жизни. И если вы так и поступите, то вы откроете, что они действительно являются вашими спутниками во внутреннем мире.

«Понятие индивидуации играет в нашей психологии немаловажную роль. Вообще говоря, индивидуация есть процесс образования и обособления единичных существ - говоря особо, она есть развитие психологического индивида как существа отличного от общей, коллективной психологии.

Поэтому индивидуация есть процесс дифференциации, имеющий целью развитие индивидуальной личности.

Индивидуация является естественно-необходимой, поскольку задержка индивидуации посредством преимущественной или исключительной нормировки по коллективным масштабам означает нанесение ущерба индивидуальной жизнедеятельности. Но индивидуальность уже дана физически и физиологически, и соответственно этому она выражается и психологически. Поэтому существенно задерживать развитие индивидуальности значит искусственно калечить её. Ясно без дальнейших рассуждений, что социальная группа, состоящая из искалеченных индивидов, не может быть установлением здоровым, жизнеспособным и долговечным - ибо только то общество может считаться живучим и долговечным, которое умеет сохранять свою внутреннюю связь и свои коллективные ценности при возможно большей свободе индивида. А так как индивид есть не только единичное существо, но предполагает и коллективное отношение к своему существованию, то процесс индивидуации ведёт не к разъединению, а к более интенсивной и более общей коллективной связанности.

Психологический процесс индивидуации тесно связан с так называемой трансцендентной функцией, ибо именно эта функция открывает те индивидуальные линии развития, которых никогда нельзя достигнуть на пути, предначертанном коллективными нормами.

Индивидуация ни при каких обстоятельствах не может быть единственной целью психологического воспитания. Прежде чем делать себе цель из индивидуации, надо достигнуть другой цели воспитания, а именно адаптации к минимуму коллективных норм, необходимому для существования: растение, предназначенное для наиболее полного развития своих способностей, должно прежде всего иметь возможность расти в той почве, в которую его посадили.

Индивидуация стоит всегда в большей или меньшей противоположности к коллективной норме, потому что она есть процесс выделения и дифференцирования из общего, процесс выявления особенного, но не искусственно создаваемой особенности, а особенности, заложенной уже априори в наклонностях существа. Но противоположность коллективной норме есть лишь кажущаяся, ибо при более внимательном рассмотрении индивидуальная точка зрения оказывается не противоположной коллективной норме, а лишь иначе ориентированной.

Собственно говоря, индивидуальное может и совсем не противостоять коллективной норме, потому что её противоположностью могла бы быть лишь противоположная норма. А индивидуальный путь, по определению, не может быть нормой. Норма возникает из совокупности индивидуальных путей и только тогда имеет право на существование и жизнеобразующее действие, когда вообще налицо имеются индивидуальные пути, время от времени обращающиеся к норме за ориентированием. Норма, имеющая абсолютное значение, ни на что не годится.

Действительный конфликт с коллективной нормой возникает только тогда, когда какой-нибудь индивидуальный путь возводится в норму, объявляется нормой, что и составляет подлинный замысел крайнего индивидуализма. Но этот замысел, конечно, патологичен и совершенно не жизнен. Поэтому он не имеет ничего общего и с индивидуацией, которая, хотя и избирает индивидуальные боковые пути, но именно поэтому нуждается в норме для ориентирования в своем отношении к обществу и для установления жизненно-необходимой связи между индивидами в их общественной жизни. Поэтому индивидуация ведёт к естественной оценке коллективных норм, тогда как при исключительно коллективном ориентировании жизни норма становится всё менее нужной, отчего настоящая моральность гибнет. Чем сильнее коллективное нормирование человека, тем больше его индивидуальная аморальность, безнравственность.

Индивидуация совпадает с развитием сознания из первоначального состояния тождества. Поэтому индивидуация означает расширение сферы сознания и сознательной психологической жизни».

"Я" человека постоянно находится в состоянии, когда его словно мяч двигают и перебрасывают туда-сюда в великом круговращении между психикой и миром. Взаимная тесная переплетенность психики и мира существует оттого, что мир, т.е. внешние объекты и события, нагружены психической энергией, например, чувствами, желаниями, ожиданиями, представлениями и etc. Именно проецируемые вовне психические энергии "заряжают" психически объекты и события. Психика, так сказать, изливается в мир. Обратный процесс - возвращение проекций в субъекта, - является, соответственно этому, актом самопознания: Человек в той мере становится самим собой, т.е. осознает свою истинную сущность, в какой ему удается присоединить к самому себе, т.е. интегрировать в психику эти самые проецированные вовне содержания. Если это удается совершить более или менее хорошо и полно, человек приближается к себе, осознает свою изначальную и собственную сущность; последнее означает, что он будет жить соразмерно ей. Другими словами, он осуществляет бытие "Самости", или самостийность. Юнг называет это событие индивидуацией.

Долгий и сложный процесс, который ведет к осуществлению Самости и опыту "самостийности", Юнг называет процессом индивидуации. Возвращение сначала малозначимых проекций, а затем - глубинных и могущественных архетипических проекций, происходит на чудовищно трудном и полном опасности пути. Путь этот труден и опасен, ведь энергия, связанная с проекциями, приливает (вследствие интеграции) к бессознательному и активирует его; сознание теперь теснят и пре­следуют куда более сильные бессознательные содержания, чем прежде. "Изоляция в только-Я-бытии имеет парадоксальные последствия: отныне в сновидениях и фантазиях появляются неличные, коллективные содержания, которые одновремен­но есть тот самый материал, из которого выстраиваются известные шизофренные психозы. По этой причине данная ситуация вовсе небезопасна, высвобождение Я из опутанности проекциями (среди которых, в конечном счете, перенос на врача играет главную роль) приводит к тому, что Я, которое до сих пор было растворено

в отношениях к личному окружению, подпадает отныне под опасность раствориться в содержаниях коллективного бессознательного" .

Когда эта стадия достигнута, происходит то, что самого Юнга всегда приводило в величайшее изумление: "Супротив опасной тенденции растворения, возвышается из самого коллективного бессознательного что-то вроде противодействия в форме процесса центрации, который может быть описан совершенно однозначно при помощи символов. Этот процесс творит ни много ни мало новый центр личности, который поначалу характеризуется символом, превосходящим Я, затем этот новый центр на самом деле оказывается превосходящим Я" . Этот новый психический центр есть "Самость".

Возврат архетипических проекций, т.е. разбирательство с бессознательными компонентами личности, предъявляет высочайшие требования к психике; от чело­века требуется, чтобы он выложил все свои силы, ибо разбирательство с коллек­тивным бессознательным влечет за собой чудовищные последствия для Я-сознания.

Юнг говорит по этому поводу: "Когда бессознательные части личности делаются осознанными, то происходит не только ассимиляция того, из чего уже давным-давно существовала Я-личность, но изменение последней. Огромная трудность состоит теперь в том, чтобы охарактеризовать подобного рода изменение. Как правило, Я представляет собой хорошо слаженный и крепко состыкованный комплекс, который нельзя запросто изменить (из-за связанного с ним сознания и его континуальности) и который не следует изменять, если мы не хотим предуготовить патологические нарушения. Именно в области психопатологии мы находим превосходные аналогии к такому изменению Я, там мы встречаемся не только с невротическими диссоциациями, но также с шизофренным фрагментированием и даже с полным растворением Я. В той же самой области наблюдаем мы и патологические попытки интеграции - если это выражение здесь уместно. Это происходит в более или менее бурных и стремительных вторжениях бессознательных содержаний в сознание, при этом Я выказывает себя неспособным ассимилировать все, проникающее в него. Если же структура Я-комплекса столь сильна и крепка, что ей под силу выдержать натиск бессознательных содержаний без того, чтобы ее сооружение было фатальным образом расшатано, тогда ассимиляция может иметь место. В этом случае однако изменяются не только бессознательные содержания, но также и Я. Ему под силу, правда, уберечь свою структуру, однако оно смещается как бы в сторону из своего центрального и господствующего положения и оказывается в результате этого в роли страдающего наблюдателя, которому недостает необхо­димых средств для того, чтобы во всеуслышание заявить о своей воле при всех обстоятельствах; и последнее ему удается все менее и менее, так как воля ослабевает, а не потому что ей воспрепятствуют определенные соображения. "Я" не может обнаружить вокруг себя ничего, так как прилив бессознательных содер­жаний оживляет и овладевает личностью; из этих содержаний сооружается облик личности, который по объему и интенсивности превосходит Я. Этот опыт парализует слишком эгоцентрическую волю и убеждает Я, что его отступление на второй план несмотря на все трудности все же лучше, чем бесперспективная борьба, в которой - в конечном счете - человек остается в дураках. Таким образом воля (как свободная энергия) постепенно подчиняется более сильному фактору, т.е. новому целостному облику, который я обозначил как Самость" .

Под процессом индивидуации ни в коем случае не подразумевается осознание Я. Самость куда как шире, чем Я; она включает в себя Я. Скорее, процесс инди­видуации - "это изготовление и развертывание изначальной, потенциальной цело­стности" . Индивидуация - это самостановление и самоосуществление, где под "само-" следует понимать Самость в смысле Юнга. Самоосуществление (или осуще­ствление Самости) означает действование в полном согласии и с учетом целокупной психики, благодаря чему, собственно говоря, появляется и становится действенной Самость.

3. Ступени процесса индивидуации

Юнг неоднократно подчеркивал, что идвивидуацию можно постичь только на собственном опыте, переживая ее фактически. Столь же недвусмысленно объяснил он - лишив тем самым многих терапевтов их нимба - что психотерапевт в конечном счете не играет никакой решающей роли, что индивидуация - это самостийный психический процесс. Все равно, является ли индивидуация результатом исцеления невроза или к ней сознательно стремится так называемый "здоровый человек" по каким-то иным причинам, в обоих случаях речь идет о процессе индивидуального развития, где психотерапевт фигурирует не как побудитель, а самое большее - чем-то вроде акушера. Процесс индивидуации можно понять, исходя из тех образов, которые продуцирует душа во время этого процесса, прежде всего в сновидениях: ход всего течения процесса индивидуации Юнг подробно описывает в работе "Zur Empirie des Individuationsprozesses".

Метод Юнга, который он использовал при терапевтическом сопровождении про­цесса индивидуации - двоякий. Он называет его "аналитическим" (что означает признание и поднятие до уровня сознания) на "объектной ступени" - касательно личного бессознательного и Тени; "объектной" ступень является оттого, что субъект проецирует все импульсы бессознательного прежде всего на объект. Юнг называет свой метод синтетически-конструктивным (что означает интеграцию и конструирование более глобального центра) на субъектной ступени - касательно коллективного бессознательного; "субъектной" ступень является оттого, что на этой стадии субъект признает: все проблемы происходят из его собственной пси­хики, он добивается того, что проецированные образы и силы возвращаются обратно в психику.

Чтобы иметь возможность получше вчувствоваться в этот процесс и чтобы составить себе более точное представление о комплексности и усложненности той психологии, которую представляет Юнг, остановимся подробно на отдельных ступенях этого процесса.

3.1. Объектная ступень

Самой первой предпосылкой того, что Юнг называет индивидуацией, является анализ своего личного бессознательного, т.е. те части бессознательного, которые составляют своеобразие человека, доводятся до его сознания. Под этим подразу­мевается в первую очередь интеграция в сознание (но не идентификация!) так называемой Тени, ведь именно она является прежде всего "низшими" частями собственной Персоны, теми частями, которые вытесняются из-за того, что человек не может их объединить с представлением о самом себе; да эти части и нельзя объединить с той ролью, которую человек играет в обществе. Интеграция вызы­вает, с одной стороны, то, что человек падает в своих собственных глазах и опускается в низменность человеческой жизни; с другой стороны, происходит одно­временное разрушение той роли (Маски, -Персоны), которую человек играл прежде. Персона - как обманчивая индивидуальность, с которой Я-сознание иденти­фицирует себя - должна быть сломлена и упразднена. Если человек научается отделять себя от той роли, которую он играет в жизни, то выполнено предва­рительное условие для последующей индивидуации.

Сколь чудовищно трудной является эта задача, каждый знает сам. И все же только так могут быть разрешены поистине сложные и опасные проблемы процесса индивидуации. Превращение (устранение) и интеграция личностных вытеснений влечет за собой чрезмерную активацию коллективного бессознательного. Юнг предполагает, что психические энергии, связанные по причине этого самого вытес­нения, становятся свободными и активируют коллективное бессознательное; они доносят до сознания те содержания, о существовании которых человек ранее даже не догадывался, Это влечет за собой далеко идущие последствия: "В той мере, в какой растет влияние коллективного бессознательного, сознание теряет свою лиди­рующую власть. Оно незаметно становится ведомым, а бессознательный и нелич­ный процесс постепенно берет на себя руководство. Так сознательная личность, сама того не замечая, становится одной из многих других фигур, передвигаемых неким незримым игроком на шахматной доске. И это тот, кто разыгрывает партию судьбы, не есть сознание и его намерение" . Этот процесс может удачно протекать только тогда, когда "сознание в состоянии ассимилировать содержания, продуцируе­мые бессознательным, т.е. понять их и переработать" . Основной вопрос на этой стадии состоит в том, как индивид будет реагировать на проникающие в его сознание бессознательные содержания и их фасцинирующую, ослепляющую власть.

Возможные негативные реакции:

1. Разрушение Персоны: бессознательные, а при известных условиях даже про­тиворечивые тенденции захлестывают сознание (инфляция), что в экстремальном случае может привести к шизофрении.

2. Регрессия в более раннюю стадию развития, т.е. восстановление своей прежней Персоны.

3. Идентификация с коллективной психикой, что равнозначно инфляции сознания, возведенного теперь только до уровня системы. Доступ к коллективной психике означает обновление жизни; человек может быть проглочен всем этим и выступать как пророк идей, берущих свое начало в данной идентификации. Вместо того чтобы переработать натиск бессознательного и в некотором смысле его преодолеть и интегрировать, происходит некритическая идентификация.

Все эти опасности необходимо постоянно держать в уме и помнить о них в ходе последующей работы, даже если к тому есть хоть малейшие намеки. Весь путь характеризуется как постоянная борьба с психикой и внутри психики, как постоян­ное преодоление, страхов, которые возникают уже на стадии освоения Тени, но с полным правом и в большей мере относятся к коллективному бессознательному.

3.2. Субъектная ступень

После демонтажа Персоны и интеграции личного бессознательного на очере­ди стоит более трудная и продолжительная фаза процесса: интеграция архетипов. Это - разбирательство между Я и коллективным бессознательным.

Под интеграцией архетипа Юнг понимает возврат и приятие обратно в психику архетипической проекции от объекта. Энергия, связанная прежде воедино с жела­нием (да и вообще с ожиданиями и страхами), возвращается теперь назад в собственную душу, но не для того, чтобы покончить с этими пожеланиями и т.д. словно с иллюзиями, но прежде всего для того, чтобы человек 1) более не иден­тифицировал слепо себя самого с архетипическими пожеланиями и импульсами, чтобы он научился себя от них отличать и 2) постиг собственное содержание архетипа и признал его в качестве чего-то наличествующего в психике. Итак, если желание (связанное с архетипом матери) быть сокрытым и защищенным, проецируется на телесную мать, то, говоря об интеграции, предполагается не упразднение данного желания в качестве бессмысленного и невыполнимого, а приз­нание его именно в качестве первенствующего любой проекции и как приближение - посредством возврата проекции в психику - к цели, т.е. нахождение этого сокрытия в собственной психике, в некоем надстоящем над Я центре(в Самости).

Существенные перевалочные пункты последующего процесса индивидуации: после полной и окончательной интеграции личного бессознательного в отношении к коллективному бессознательному наступает решающая фаза - речь идет о том, чтобы вернуть назад проекции архетипа Анимы, соответственно - Анимуса. Архе­типы Анимы и Анимуса суть автономные комплексы бессознательного и в качестве таковых они относительно независимы от Я. Анима всегда поначалу проецируется на мать, которая предоставляет ребенку защиту от погружения в бессознательное (ведь Анима символизирует бессознательное, а последнее крепко переплетено с матерью); позже - на женщин, которые возбуждают чувства мужчин (равно как позитивные, так и негативные). Аналогичное верно и в отношении Анимуса. Оба архетипа стоят на пороге между сознанием и бессознательным. Юнг готов даже признать, что они и есть собственно психологические функции, т.е. те психоло­гические функции, которые осуществляют связь и поддерживают отношение между сознанием и коллективным бессознательным. По причине своей автономии они персонифицированы в психическом переживании. Возвращение этих проекций и их интеграция в сознание есть болезненный процесс по отделению собственной Персоны от идентификации с архетипами и по признанию их в качестве самых настоящих функций, которые наводят мосты, ведущие в бессознательное. "Разбирательство с ними должно вывести на свет их содержания; и только если эта задача довершена и если имеется удовлетворительная осведомленность сознания относительно процессов бессознательного, разыгрывающихся в Аниме, то Анима действительно будет ощущаться только как простая функция" .

Если не удается отвязать архетипы от объектов и их деперсонифицировать, то они разворачивают в психике что-то вроде автономного господства. «Возникают психические аномалии, состояния одержимости всех степеней: от обычных настрое­ний и "идей" вплоть до психозов»" 12 . Цель поэтому состоит в обратном - преодо­леть автономию архетипов и превратить их в функцию "связи сознания с бессозна­тельным".

Благодаря этому архетипы теряют свою чудовищную "демоническую" власть, при помощи которой они завладели человеком и могли его даже разрушить. Анима и Анимус занимают подобающее их сущности место в общем хозяйстве психики, т.е. они интегрируются. То же самое вполне правомерно выразить иными словами: единение интеллекта и чувства является необходимым условием для становления цельности; ведь интеллект поручительствует за Анимуса, а чувство - за Аниму.

/Ежели на пути идентификации успешно преодолен этот рубеж, то следующий важный шаг - интеграция архетипа, который Юнг называет мана-личностью. "Мана" у примитивных народов есть некое оккультное качество, мана-личность, или же лицо, наделенное особыми оккультными силами и знаниями. Интеграция этого содержания - есть архетип мага, или Старого Мудреца. Когда Анима (соответственно Анимус) утрачивает свою фасцинирующую силу, т.е. когда их "мана" ослабевает, из бессознательного всплывает облик мана-личности. Если выражаться менее образно: архетип, который можно обнаруживать при посредстве описанных выше образов, заявляет о своем притязании на обладание психикой. Он - доминанта коллективного бессознательного. Как, однако, ведет себя Я в этой ситуации? Юнг говорит: "В этом отношении наше плачевно ограниченное Я, если оно обладает хоть искрой самопознания, может только отпрянуть назад и отказаться от всякой иллюзии силы и значения. Это обман: Я не преодолело Аниму и потому не овладело ее маной. Сознание не стало господином над бессозна­тельным, Анима же понесла убыток в своей барской дерзновенности в той степени, в какой Я сумело разобраться с бессознательным. Это разбирательство однако является не победой сознания над бессознательным, но изготовлением некоего равновесия между обоими мирами" . Великая опасность и прежде всего "нормаль­ное" следствие из вышеописанного преодоления, или растворения Анимы (Анимуса) состоит в том, что Я полагает, будто оно приобрело вместе с растворением Анимы ту чрезвычайную нуминозную и оккультную силу, которая делала Аниму столь ослепляющей и завораживающей; в действительности это мнение есть выражение идентификации с архетипом мана-личности. Юнг пишет, что на своем опыте он не наблюдал еще ни одного процесса развития, где не имела бы места по крайней мере мимолетная идентификация подобного рода.

Однако, как же протекает процесс индивидуации далее в случае позитивного развития? Теперь нужно снять идентификацию с мана-личности, отвязать себя от этого архетипа и реализовать отличие между собою и им. Это опять же означает - как в случае с Анимой и Анимусом - осознать собственное содержание и понуж­дающую власть архетипа мана-личности: "Осознанивание содержаний, которые выстраивают архетип мана-личности означает для мужчин второе и истинное освобождение от отца, для женщин - от матери, а вместе с тем и первое ощущение собственной индивидуальности" . Это влечет за собой ощущение определенного превосходства и мудрости. Следствия интеграции мана-личности Юнг описывает поэтому следующим образом: "Мана-личность, с одной стороны, это тот, кто знает больше всех, с другой - тот, кто хочет больше всех. Посредством осознанивания содержаний, лежащих в основе этой личности, мы оказываемся перед необходи­мостью считаться со следующим фактом: с одной стороны, мы узнали нечто большее по сравнению с ближними, и с другой - мы хотим нечто большее по сравнению с другими" . Это превосходство в мудрости и в волении каким-то обра­зом вмонтировано в психику. Индивидуация способствует стремительному переходу на более высокие ступени расширения сознания.

То, что фактически понимается под реальным расширением сознания, становится ясным из слов Юнга, когда он немного патетически констатирует, что в результате становления цельности, человек становится непохожим на других людей: "Человек, узурпировавший новый вид познания, претерпевает изменение или расширение сознания, из-за чего его сознание становится непохожим на сознание его ближних. Он возвысился, правда, над тем, что сегодня слывет за человеческое ("вы будете, как боги"), но тем самым отдалился также и от человека. Мука этого одиночества есть возмездие богов: он уже не может вернуться назад к людям. Он, как говорится в мифе, прикован к уединенной скале Кавказа, покинутый богами и людьми" .

Если растворяется самовластность архетипа мана-личности и происходит осозна­нивание и интеграция его содержания, то мы приходим к такому человеку, который не поддается мыслительным проискам, которого уже нельзя схватить и ограничить. Что же тогда происходит с маной? "Мы знаем только лишь, что ни сознание, ни бессознательное не имеют маны; верно и то, что поскольку Я не выдвигает более никаких притязаний на власть, то не возникает и одержимости, т.е. бессозна­тельное также утрачивает свою дурманящую власть. В этом состоянии мана должна выпасть на долю чего-то, что является сознательным и бессознательным, или ни сознательным и ни бессознательным. Это что-то есть искомое средоточие личности, то неописуемое. Нечто между противоположностями или то, что объеди­няет противоположности, или результат конфликта, или итог энергетического напряжения, это - становление личности, самый что ни на есть индивидуальный шаг вперед, следующая ступень" . Это средоточие есть не что иное, как Самость, следующая и одновременно последняя ступень (и цель) индивидуации. С интел­лектуальной точки зрения, это - психологическое понятие, нечто замещающее непознанное еще в нас самих; для Юнга же это безусловно факт, описать его можно только фрагментарно и самым приблизительным образом, потому что его сущность выходит за пределы наших понятийных возможностей постижения.

Аспект интеграции

1. Интеграция личного бессозна­тельного (Тени!)

2. Интеграция содержаний Анимы, или Анимуса (Анима и Анимус реали­зуют функцию моста с бессознатель­ным).

3. Интеграция содержаний архетипа мана-личности (мана).

4. Следствие: Цельность! Новое вышестоящее средоточие психики, ко­торое может быть охарактеризовано как тесное сопряжение противополож­ностей; посему только ему и исклю­чительно ему одному с полным правом причитается свойство маны.

Существенное содержание этого са­мого душевного порыва встраивается в психику сознательно, в результате чего проекции этого содержания (быв­шие в объектах) возвращаются опять в субъекта.

Решающие ступени этого процесса можно сопоставить друг с другом и обоб­щить, если данный процесс рассматривать одновременно и в аспекте дистанциро­вания (истинной личности от не-я), и в аспекте становления цельности и интеграции (психики):

Аспект дистанцирования

1. Дистанцирование от Персоны

2. Дистанцирование от идентифика­ции с Анимой, или с Анимусом.

3. Дистанцирование от идентифика­ции с архетипом мана-личности.

4. Следствие: становление Самости. Самость как новое средоточие Персо­ны, истинная и собственная индиви­дуальность, неподверженность ника­ким иным психическим силам и влас­тям.

В этом смысле индивидуализация есть "процесс дифференциации, кото­рый имеет целью развитие индиви­дуальной личности" . Это путь, на котором душевная энергия всякий раз заново абстрагируется из прежней связанности и опутанности, после чего она тут же упирается в новый объект, в отношении которого осуществляется точно тот же способ поведения - пока, наконец, не станет различимыми и определенно выделенным Нечто (Са­мость), надстоящее над Я; это Нечто, или Самость берет на себя руковод­ство и завладевает господством в хозяйстве психических сил.

4. Добавления

Во избежании недоразумений и для того, чтобы ясно изложить теорию Юнга, присовокупим еще некоторые дополнительные замечания.

4.1. Индивидуальность и универсальность

Вероятно, возникло впечатление, будто процесс индивидуации ведет к чему-то вроде индивидуализма и изоляции человека. Данное утверждение Юнг решительно оспаривал. Напротив, так как индивид есть часть целого, и так как индивидуи- рованный человек переживает данное обстоятельство осознанно на собственном опыте, то индивидуация ведет к развитию совершенно самостоятельной Персоны, которая своей структурой и своей сущностью не только признает коллективные нормы и коллективные связи, но и реализует их в жизни: "Так как индивид является не только единичным существом, но его существование предполагает коллектив­ные отношения, то процесс индивидуации ведет не к разобщению, а ко все более интенсивной и всеобщей взаимосвязанности с коллективом" . Согласно Юнгу, величайшим заблуждением является смешение индивидуации с индивидуализмом: "Индивидуализм - это преднамеренное выпячивание и подчеркивание своеобразия в противоположность к обязанностям и уважению по отношению к коллективу. Индивидуация означает именно лучшее и более полное выполнение человеком своего коллективного предназначения; ведь всесторонний учет своеобразия инди­вида оставляет большие надежды на благоприятные социальные последствия, нежели небрежение или даже подавление этого своеобразия" . В этом отношении коллективная компонента, естественно отвечает не за коллективность (понимае­мую в смысле ущербной индивидуальности и свободы), а скорее за сознательное устроение Персоны - пригодной для совместного проживания в универсальной взаимосвязанности жизни и соорганизованной с собственной структурой личности, - иными словами, за универсальность Персоны.

4.2 Телеология процесса

Весь процесс индивидуации протекает, по Юнгу, целенаправленно; при этом предполагается, что сам индивид принимает в этом процессе активное участие. Возникает что-то вроде "натиска" на Самость, и порою можно даже говорить о действии чего-то потустороннего, стоящего за реакциями бессознательного. Лучше всего это видно из объяснений, которые Юнг сделал касательно одного пациента, страдающего невротическим нарушением пищеварения (у него были болезненные спазмы, аналогичные спазмам, возникающим в состоянии голода):

"В результате анализа выявлено инфантильное страстное томление по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря этому, приобретенному в ходе анализа прозрению, симптомы исчезают, но остается томление, которое нисколько не может утихнуть вместе с констатированием того, будто оно - не более, чем комплекс матери. Что прежде было quasi физическим голодом и физическим страда­нием, становится теперь душевным голодом и душевным страданием. Человек томится и тоскует по чему-то и знает, что полагать под этим мать совершенно неправомерно. Между тем наличествует факт неутоленного пока томления, и ответить на вопрос, что значит это томление, значительно сложнее, чем свести невроз к материнскому комплексу. Томление является постоянным требованием, мучительной, активной пустотой, о которой порою можно забыть, но которую никогда нельзя преодолеть силой воли. Она всегда возникает вновь и вновь. Поначалу неведомо, откуда исходит это томление, вероятно, даже неизвестно, по чему, собственно, человек тоскует и что составляет предмет его томления. Можно высказать много предположений, однако единственное, что можно с уверенностью утверждать по этому поводу: по ту сторону материнского комплекса бессозна­тельное Нечто высказывает этим свои требования и всегда - независимо от нашего сознания и непостижимо для нашей критики - это Нечто вновь и вновь подает свой голос и заявляет о себе." .

Это Нечто, что напирает и теснит, есть архетип Самости, а то, на что направ­лено и устремлено это чудовищно могущественное томление - есть осуществление Самости.

4.3. Необходимость индивидуации

Юнг задается вопросом, насколько то, что называется индивидуацией, достойно нашего устремления, и насколько это может считаться необходимым для человечества в целом. Не-индивидуированный человек отдан на произвол какого угодно импульса психики - бессильно, несвободно, брошенный словно мячик на поле психических сил. Такой человек поступает и действует так, как если бы это был не он сам: "Неединство с самим собой как раз и является тем невротическим и непереносимым состоянием, от которого человек хотел бы освободиться. Освобо­диться от этого состояния удается однако только тогда, когда человек может быть таким и поступать так, как он ощущает самого себя. В отношении этого у людей имеется чувство, сначала, вероятно, туманное и неуверенное; но затем, по мере поступательного развития, это чувство становится все более сильным и отчет­ливым" . Бессознательные содержания вызывают "ослепляющие иллюзии, кото­рые искажают и делают недействительными нас самих и наше отношение к ближнему. По этим причинам индивидуация для определенных людей неизбежна - не только как терапевтическая необходимость, но и как высший идеал, как идея чего-то наилучшего, что только можно сделать <...>. Идея, лежащая в основе этого идеала, состоит в том, что из правильного усмотрения исходит правильное действование, и что нет исцеления и улучшения мира, которое не начиналось бы с самого индивида" .

Из этого следует, что индивидуация есть необходимая предпосылка, если человек желает установить лучший и социально более приглядный мир!

погружался в студенческие воспоминания, <...> думал, что его женитьба была не совсем тем, чем он ее воображал. Он делал много добра людям - слишком много - и, как следствие, он был легко раздражим. Родители оба прилагали большие усилия, чтобы жить благочестивой верой, а в результате между ними все чаще возникали тяжелые сцены" . Свои напряженные отношения с конфессиональными догматами Юнг объяснял тем, что от отца он так и не смог добиться удовлетворившего бы его ответа на вопросы о природе зла, благодати, страдания, предназначения и пр., потому что он - как казалось сыну - не пережил на собственном опыте истинную религиозную связанность с Богом, испытанную сыном уже в юности. Последующий свой интерес к теологическим проблемам, истории религии (среди адресатов Юнга более 70 теологов ) и культуры Юнг объяснял внутренней нуждой: "я осознавал, что существует роковая связь между мной и моими предками. Я убежден, что завишу от них, от того, что они недорешили, от вопросов, на которые они не ответили <...>. И я всегда считал, что должен ответить на вопросы, которые были поставлены судьбой еще перед моими предками, что я должен был по крайней мере продолжить то, что ими было не исполнено" .

Мать Юнга - Эмилия Юнг* (ур. Прайсверк) (1848-1923) происходила из бюргер­ской семьи. Среди ее ближайших родственников насчитывалось семь священников. "От нее исходило живое тепло, с ней было уютно и хорошо. Она любила побол­тать, но сама была готова выслушать всех. У нее очевидно был литературный^ талант, вкус и глубина. Но эти ее качества никогда должным образшГ"не развивались. Они так и остались за видимостью полной, добродушной, пожилой женщины; она очень любила кормить гостей и прекрасно готовила, она, наконец, была не лишена юмора. <...> Мне казалось, она состояла из двух половинок, одна была безобидная и человечная, другая - темная и таинственная" . Можно, вероят­но, сказать, что первый опыт двойственности человеческой натуры Юнг приобрел, наблюдая за матерью. Последняя часто служила объектом как его детских страхов и ночных кошмаров, так и водительницей жизни. При описаниях своего мисти­ческого опыта и "встреч с бессознательным" Юнг упоминает не отца, - а мать. И еще жену - Эмму Юнг (ур. Раушенбах, 1903-1955). Знаменательно, что кончину матери и жены Юнг соотносит с этапами строительства Башни - ставшей для него не только местом жительства, но и "местом зрелости, материнским лоном, где я мог стать тем, чем я был, есть и буду" . Описанию Башни посвящена целая глава в книге Юнга "Воспоминания, размышления, сновидения". В 1922 г. Юнг купил уча­сток земли в Боллингене на Цюрихском озере, где в 1923 г. начал строительство Башни. На протяжении жизни эта Башня постоянно достраивалась и перестраи­валась Юнгом. Ее архитектура должна была отвечать внутреннему строю души, выражать путь индивидуации. "В той Башне я хотел иметь некое пространство, предназначенное только для себя. <...> В моей комнате я оставался один. Ключ я всегда держал при себе, никто не смел входить сюда без моего разрешения. В течение нескольких лет я расписал стены, изобразив все то, что уводило меня от обыденности, от дня сегодняшнего. Это было место, где я предавался размыш­лениям, где я давал волю своему воображению, все это было тяжело и часто неприемлемо:-итак, это было место духовной концентрации" .

Потребность в концентрации и опыт переживания в себе "Другого" были присущи Юнгу с детства. Он описывает, что впервые в школьные годы он понял, что в нем живут два человвека: Номер 1 и Номер 2; впоследствии этот Номер 2 получил даже имя - Филемон. "В глубине души я всегда знал, что во мне два человека. Один был сыном своих родителей, он ходил в школу и был глупее, ленивее, неряшливее многих. "Другой", напротив, был взрослый - даже старый - скептический* недоверчивый, он удалился от людей. Он был близок природе, земле, солнцу, луне, ему ведомы были все живые существа, но более всего - ночная жизнь и сны, все, в чем он находил живого Бога. <...>. Я искал покоя и уединения для своего Другого" . Сношения с "Другим", опыт погружения в собственное бессозна­тельное были причиной тяжких состояний: в 12 лет Юнг пережил сильный невроз с припадками обморока; случайно подслушанный разговор родителей с врачом, - и перспектива страшной болезни - так сильно испугали мальчика, что он "заставил" себя излечиться. После разрыва с Фрейдом у Юнга было еще одно, столь же сильное ""погружение" в бессознательное, когда он переживал страшные видения с реками крови. Период депрессии продолжался до начала первой мировой войны. В этом состоянии Юнг проводит эксперименты на самом себе, позволяя бессозна­тельному бесконтрольно повелевать сознанием. Почти до 1918 г. Юнг, словно медиум, исполняет то, что требует от него бессознательное, а именно, выражаясь технически, осуществляет регрессию в детство. По вечерам, после работы он, словно,маленький мальчик "складывал кубики". Одновременно Юнг фиксировал все наития и фантазии в своем дневнике, так называемой "Красной книге". Таким образом он эмпирически открыл путь синтеза бессознательного с сознанием, - путь, который был назван путем индивидуации. В последующем Юнг обращался к своему бессознательному в те моменты, когда сознание находилось в состоянии дезориен­тации и растерянности, однако он уже овладел умением делать это намеренно и подконтрольно. "Как известно, главный предмет исследования для Юнга - бес­сознательное, ибо от того, какие отношения сложатся между ним и сознанием, зависит здоровье или болезнь, успех или неуспех построения личности. Сознание же интересует Юнга лишь постольку, поскольку оно в состоянии найти правильную позицию в общении с бессознательным" .

К книге прилагаются иллюстрации.

Содержание великого дэ подчиняется только дао.
Дао бестелесно.
Оно столь туманно и неопределенно!
Однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи.
Оно столь глубоко и темно,
Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы.
Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью.
С древних времен до наших дней
Его имя не исчезает.
Только следуя ему, можно познать начало вещей.
Каким образом мы узнаем о начале всего сущего?
Только благодаря ему!
Лао-цзы, Дао Де Цзин, гл. 21.

Введение

В 1920-х годах в Америке я завел знакомство с академически образованной леди - назовем ее Мисс X, - которая в течение девяти лет изучала психологию. Она была знакома со всей литературой в этой области, вышедшей в последние годы. В 1928 году, в возрасте пятидесяти пяти лет, она приехала в Европу, чтобы продолжить свои занятия под моим руководством. Будучи дочерью выдающегося отца, она имела разнообразные интересы, была исключительно развита и обладала живым складом ума. Она не была замужем, но жила с бессознательным эквивалентом человеческого партнера, а именно -анимусом (персонификацией всего мужского в женщине); эта характерная любовная связь чрезвычайно распространена среди женщин с академическим образованием. Как это часто случается, предпосылкой такого ее состояния был комплекс положительного отца: она была "fille a papa"*Папина дочка (фр.) и, разумеется, не слишком хорошо относилась к своей матери. Ее анимус был не из тех, что внушают эксцентричные идеи. От этого ее предохраняла врожденная рассудительность и замечательная восприимчивость к мнениям других людей. Это хорошее качество, редко наблюдаемое в присутствии анимуса, в сочетании с некоторыми неизбежными тяжелыми переживаниями, позволило ей осознать, что она достигла предела и "влипла". Женщина ощутила крайнюю необходимость пуститься на поиски путей, которые могли бы вывести ее из тупика. Это было одной из причин ее поездки в Европу. С этим был связан и другой - отнюдь не случайный - мотив. По материнской линии она была отпрыском скандинавов. Поскольку ее отношение к матери оставляло желать лучшего, что осознавала и сама женщина, у нее постепенно сформировалось ощущение того, что эта сторона ее натуры могла бы развиваться иначе, если бы только изменилось ее отношение к матери. Решаясь отправиться в Европу, она понимала, что возвращается к собственным истокам, и намеревалась реактивировать часть своего детства, связанную с матерью. Перед приездом в Цюрих она побывала в Дании - на родине ее матери. Там ее наиболее сильно поразил ландшафт, и неожиданно женщину охватило желание рисовать - и более всего пейзажные мотивы. До этого она не замечала в себе никаких подобных эстетических наклонностей. Особых способностей к живописи и рисованию у нее не было. Теперь же, попробовав себя в акварели, она испытала странное чувство удовлетворенности от своих скромных пейзажей. Ей показалось, что живопись наполняет ее новой жизнью. Приехав в Цюрих, она продолжала свои занятия живописью, и днем раньше ее первой встречи со мной она начала работу над другим пейзажем - на этот раз она писала по памяти. Во время работы над ним между ней и картиной неожиданно всплыл образ-фантазия: она увидела себя прочно воткнутой по пояс в каменную глыбу. Местность вокруг представляла собой пляж, усыпанный валунами. На заднем плане было море. Женщина чувствовала себя пойманной и беспомощной. Затем она неожиданно увидела меня в облике чародея и позвала на помощь. Я подошел ближе и прикоснулся к скале волшебной палочкой. Тотчас же камень рассыпался, и женщина невредимой вышла наружу. Тогда она изобразила эту фантазию вместо пейзажа и на следующий день принесла рисунок мне.

526 Поскольку женщина была начинающим живописцем и не обладала надлежащими навыками, создание рисунка потребовало от нее значительных усилий. В подобных случаях в живопись с легкостью проскальзывают подпороговые образы бессознательного. Поэтому случилось так, что большие валуны на бумаге утратили свои естественные очертания и приняли неожиданные формы. Некоторые из них выглядели как сваренные вкрутую и разрезанные пополам яйца, с желтком посередине. Другие казались остроконечными пирамидами. Именно в одной из таких пирамид и была замурована мисс X. Ее развевавшиеся волосы и волнение, заметное на море, говорили о сильном ветре.
527 Прежде всего рисунок подчеркивал ее состояние заключения, не говоря ничего об акте освобождения. Здесь женщина была изображена прикованной к земле, к родине своей матери. Психологически это состояние означает пойманность в бессознательное. Неадекватное отношение женщины к матери оставило за собой нечто темное и нуждающееся в развитии. Ее увлечение магией материнской родины и попытки выразить эту увлеченность при помощи живописи свидетельствовали о том, что половиной своего тела она все еще погружена в Материнскую Землю: она все еще частично идентифицирована со своей матерью и, более того, через эту часть тела, содержащую в себе именно ту тайну матери, которую она никогда не исследовала.
528 Поскольку мисс X совершенно самостоятельно открыла метод активного воображения, к использованию которого я давно уже привык, я смог подойти к проблеме именно с той стороны, на которую указывал рисунок: женщина поймана в бессознательное и ждет от меня, как от волшебника, магической помощи. А поскольку ее психологические знания сделали ее вполне аи fait* Ближе к сути (фр.) с некоторыми из возможных интерпретаций, не было нужды даже в понимающем кивке, чтобы прояснить видимый sous-entendu** Намек (фр.) освобождающей волшебной палочки. Сексуальный символизм, имеющий для многих наивных умов столь основополагающее значение, не был для нее открытием. Она была достаточно развита, чтобы понять, что такого рода объяснения, несмотря на всю их возможную приемлемость в других отношениях, в ее случае совершенно не важны. Ее не интересовала общая форма возможного освобождения, она желала знать, как и каким образом оно могло бы произойти именно с ней. А об этом я знал столь же мало, как и она сама. Мне было известно, что подобные ситуации могут разрешаться лишь индивидуальным образом, предугадать который невозможно. Нельзя искусственно выдумать пути и средства, не говоря уже о том, чтобы знать их наперед, ибо такое знание носит чисто коллективный характер, оно основано на усредненном опыте и, следовательно, может оказаться абсолютно неадекватным и совершенно неверным в частных случаях. А когда, вдобавок к этому, мы примем во внимание возраст пациента, мы правильно поступим, с самого начала отказавшись от всяких попыток применения избитых рецептов и банальных обобщений, известных пациенту столь же хорошо, как и самому доктору. Долгая практика научила меня не претендовать на знание чего-либо наперед и лучше других, но позволять самому бессознательному взять первенство. Наши инстинкты столь многократно благополучно справлялись с проблемами, возникавшими на жизненной сцене, что мы можем быть уверены в том, что процессы трансформации, делающие возможным переход, уже давным-давно сформированы в бессознательном и лишь поджидают момент, чтобы вырваться на волю.
529 Предыдущая история уже показала мне, как бессознательное воспользовалось неспособностью пациента рисовать, чтобы исподволь внушить свои собственные предложения. Я не упустил из виду того факта, что валуны тайком превратились в яйца. Яйцо же представляет собой зародыш новой жизни с высочайшей символической значимостью. Оно является не только космогоническим, но и "философским" символом. В первом случае речь идет об орфическом яйце, мировом начале; во втором - о философском яйце средневековых натурфилософов, о сосуде, из которого в результате opus alchymicum возникает гомункулус, то есть Антропос, духовный, внутренний и целостный человек, в китайской алхимии называемый чен-йен (буквально: "совершенный человек")2.
530 Благодаря этой подсказке я уже мог увидеть, что за решение имело в виду бессознательное, - речь шла об индивидуации, ибо именно процесс трансформации ослабляет привязанность к бессознательному. Это и есть то безусловное решение, по отношению к которому все остальные пути являются вспомогательными и временными заменителями. Это знание, которое я в то время держал при себе, предписывало мне действовать с осторожностью. Поэтому я посоветовал мисс X не ограничиваться лишь образом-фантазией акта освобождения, а попытаться изобразить его. Чем это обернется, я не предполагал, и это было к лучшему, ибо в противном случае я мог бы направить мисс X по ложному следу во вред ей самой. Она нашла поставленную задачу ужасно трудной по причине неразвитости ее художественных дарований. Я же порекомендовал ей довольствоваться возможным и мобилизовать свою фантазию на преодоление технических трудностей. Целью этого совета было ввести в рисунок как можно больше фантазии, предоставив таким образом бессознательному наибольшие возможности раскрытия своих содержаний. Я также посоветовал ей не бояться ярких цветов, ибо на опыте убедился в том, что живые цвета, по-видимому, привлекают бессознательное. Так появился новый рисунок.

531 Валуны круглой и заостренной формы все еще присутствовали; но круглые были уже не яйцами, а правильными кругами, а заостренные были увенчаны золотистым светом. Одна из округлых фигур была сброшена со своего места золотистой вспышкой молнии. Здесь больше не было волшебника и волшебной палочки. Личное отношение ко мне казалось исчезнувшим: рисунок изображал обезличенный естественный процесс.
532 За время работы над этим рисунком Мисс X сделала множество открытий. Прежде всего она не имела ни малейшего представления о том, что она собиралась изобразить. Она старалась вновь представить себе первоначальную ситуацию; об этом свидетельствовали скалистый берег и море. Однако яйца превратились в абстрактные сферы и круги, а прикосновение волшебника стало вспышкой молнии, прорезающейся сквозь ее бессознательное состояние.