Самые известные историки россии. Православная электронная библиотека

Сергей Михайлович Соловьёв (5 (17) мая 1820 годаь— 4 (16) октября 1879 года) — русский историк; профессор Московского университета (с 1848), ректор Московского университета (1871—1877), ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности (1872), тайный советник.

Вся его жизнь протекала в Москве. Здесь он учился (в Коммерческом училище, 1-й гимназии и Университете), служил и работал. Семья (отец — священник Михаил Васильевич Соловьёв (1791—1861)) воспитала в Соловьёве глубокое религиозное чувство, сказавшееся позже в том значении, какое он придавал в исторической жизни народов религии вообще и, в применении к России, православию в частности.

Уже в детстве Соловьёв любил историческое чтение: до 13 лет он перечитал «Историю» Карамзина не менее 12 раз; увлекался также описаниями путешествий, сохранив интерес к ним до конца жизни. Университетские годы (1838—1842) на 1-м (историко-филологическом) отделении философского факультета прошли под сильным влиянием не М. П. Погодина, читавшего излюбленный Соловьёвым предмет — русскую историю, — а Т. Н. Грановского. Преподаванием первого синтетический ум Соловьёва не был удовлетворён: оно не вскрывало внутренней связи явлений. Красоту описаний Карамзина, на что Погодин особенно обращал внимание слушателей, Соловьёв уже перерос; фактическая сторона курса давала мало нового, и Соловьёв на лекциях нередко подсказывал Погодину, дополняя его указания своими. Курс Грановского внушил Соловьёву сознание необходимости изучать русскую историю в тесной связи с судьбой других народностей и в широкой рамке духовной жизни вообще: интерес к вопросам религии, права, политики, этнографии и литературы руководил Соловьёвым в течение всей его научной деятельности. В университете Соловьёв одно время сильно увлекался Гегелем и «на несколько месяцев стал протестантом»; «но, — говорит он, — отвлечённость была не по мне, я родился историком».

Книга Эверса «Древнейшее право Руссов», излагавшая взгляд на родовое устройство древних русских племён, составила, по словам самого Соловьёва, «эпоху в его умственной жизни, ибо Карамзин наделял одними фактами, ударял только на чувство», а «Эверс ударил на мысль, заставил думать над русской историей». Два года заграничной жизни (1842—1844), в качестве домашнего учителя в семье графа Строганова, дали Соловьёву возможность слушать профессоров в Берлине, Гейдельберге и Париже, свести в Праге знакомство с Ганкой, Палацким и Шафариком и вообще всмотреться в строй европейской жизни.

В 1845 году Соловьёв блестяще защитил магистерскую диссертацию «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и занял в Московском университете кафедру русской истории, остававшуюся вакантной после ухода Погодина. Работа о Новгороде сразу выдвинула Соловьёва, как крупную научную силу с оригинальным умом и самостоятельными воззрениями на ход русской исторической жизни. Вторая работа Соловьёва, «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома» (Москва, 1847) доставила Соловьёву степень доктора русской истории, окончательно установив за ним репутацию первоклассного учёного.

Его сын, Владимир Сергеевич Соловьёв, станет выдающимся русским философом, историком, поэтом, публицистом, литературным критиком, сыгравшим значительную роль в развитии русской философии и поэзии конца XIX — начала XX веков. Другой сын, Всеволод Сергеевич Соловьёв — романист, автор исторических романов и хроник.

Кафедру русской истории в Московском университете Соловьёв занимал (за исключением небольшого перерыва) более 30 лет (1845—1879); был избираем в деканы и ректоры.

В лице Соловьёва Московский университет имел всегда горячего поборника научных интересов, свободы преподавания и автономии университетского строя. Выросший в эпоху напряжённой борьбы славянофилов и западников, Соловьёв навсегда сохранил чуткость и отзывчивость к явлениям современной ему политической и общественной жизни. Даже в чисто научных трудах, при всей объективности и соблюдении строго критических приёмов, Соловьёв обыкновенно всегда стоял на почве живой действительности; его научность никогда не носила отвлечённого кабинетного характера. Держась известных принципов, Соловьёв чувствовал потребность не только следовать им самому, но и пропагандировать их; отсюда выдающиеся по благородному пафосу страницы в его книгах, наставительный оттенок в университетских его лекциях.

В пору студенчества и за границей, — говорил он о себе, — «я был жаркий славянофил, и только пристальное занятие русской историей спасло меня от славянофильства и ввело мой патриотизм в должные пределы».

Позже, примкнув к западникам, Соловьёв не порвал, однако, со славянофилами, с которыми его сближали одинаковые воззрения на религию и вера в историческое призвание русского народа. Идеалом Соловьёва была твёрдая самодержавная власть в тесном союзе с лучшими силами народа.

Огромная начитанность, глубина и разносторонность знания, широта мысли, спокойный ум и цельность миросозерцания составляли отличительные черты Соловьёва как учёного; они же обуславливали и характер его университетского преподавания.

Лекции Соловьёва не поражали красноречием, но в них чувствовалась необыкновенная сила; они брали не блеском изложения, а сжатостью, твёрдостью убеждения, последовательностью и ясностью мысли (К. Н. Бестужев-Рюмин). Тщательно продуманные, они всегда вызывали на размышление.Соловьёв давал слушателю удивительно цельный, стройной нитью проведённый сквозь цепь обобщённых фактов взгляд на ход русской истории, а известно, какое наслаждение для молодого ума, начинающего научное изучение, чувствовать себя в обладании дельным взглядом на научный предмет. Обобщая факты, Соловьёв стройной мозаикой вводил в их изложение общие исторические идеи, их объяснявшие. Он не давал слушателю ни одного крупного факта, не озарив его светом этих идей. Слушатель чувствовал ежеминутно, что поток изображаемой перед ним жизни катится по руслу исторической логики; ни одно явление не смущало его мысли своей неожиданностью или случайностью. В его глазах историческая жизнь не только двигалась, но и размышляла, сама оправдывала своё движение. Благодаря этому, курс Соловьёва, излагая факты местной истории, оказывал сильное методическое влияние, будил и складывал историческое мышление. Настойчиво говорил и повторял Соловьёв, где нужно, о связи явлений, о последовательности исторического развития, об общих его законах, о том, что называл он необычным словом — историчностью. (В. О. Ключевский)

Как характер и нравственная личность, Соловьёв обрисовался вполне определённо уже с самых первых шагов своей научной и служебной деятельности. Аккуратный до педантизма, он не потерял даром, кажется, ни одной минуты; каждый час его дня был предусмотрен. Соловьёв и умер за работой. Избранный в ректоры, он принял должность, «потому что тяжело было её выполнение». Убедившись, что русское общество не имеет истории, удовлетворяющей научным требованиям времени, и почувствовав в себе силы дать таковую, он принялся за неё, видя в ней свой общественный долг. В этом сознании он черпал силы для совершения своего «патриотического подвига».

30 лет неустанно работал Соловьёв над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Первый том её появился в 1851 году, и с тех пор аккуратно из года в год выходило по тому. Последний, 29-й, вышел в 1879 году, уже по смерти автора. В этом монументальном труде Соловьёв проявил энергию и силу духа, тем более изумительные, что в часы «отдыха» он продолжал готовить много других книг и статей разнообразного содержания.

Первый русский историк Николай Карамзин свой труд впервые представил в Твери, в Императорском Путевом дворце

Завтра, 1 декабря, исполняется 250 лет со дня рождения великого историка и писателя Николая Михайловича Карамзина. Это одна из громадных фигур русского «золотого века» литературы и искусства. Можно сказать, что Карамзин – предтеча этого «золотого века» и один из его основателей. Слова, вынесенные в заголовок, принадлежат Петру Вяземскому, но все современники не скупились на восторженные отзывы о Карамзине. Для нас это первый автор, воспринимаемый как перешагнувший рубеж XIX века, всецело принадлежавший уже к эпохе наполеоновских войн, надежд и разочарований александровского царствования, восхождения звезды Пушкина, начала споров об исторической судьбе России.

Путь к славе

К своей славе Карамзин шел долго. На ее пике он был уже, по меркам того времени, далеко не молод. К эпохе наполеоновских войн ему было сорок лет, и он почитался «стариком». Жизненный опыт, однако, позволял ему высказывать суждения более взвешенные и мудрые, чем у многих его современников. К ним прислушивались. Они не утратили своей актуальности и в наши дни, хотя его главный труд «История государства Российского», конечно, многократно дополнен и уточнен – при этом оставшись одним из фундаментов российской исторической науки.

Карамзин родился в небогатой дворянской семье в Симбирской губернии. С двенадцати лет обучался в Московском университете. Благодаря хорошим способностям и жажде к наукам, достиг высокой образованности. По настоянию отца поступил служить в гвардию, но почти сразу же вышел в отставку – военная служба была не для него. Увлекся литературой, начал писать еще совсем юношей.

Большой жизненный опыт будущий писатель приобрел, путешествуя по Европе. В 1789–1790 годах во Франции кипели революционные события, оставившие неизгладимое впечатление на молодого человека. Николай Карамзин с очевидным сочувствием воспринимал происходившее во Франции, совершенно не предполагая, что подобное может когда-­то случиться и в его родной стране. Более того, уже в те годы начал формироваться политический идеал писателя – просвещенное самодержавие. Но до того как он выступил с этой программой, Николай Михайлович успел основательно попробовать себя в «чистой» литературе, став одним из великих реформаторов русского языка.

Тот язык, который мы используем сейчас, язык Пушкина и Гоголя, как инструмент был создан в значительной степени именно Карамзиным. Его литературные опыты издавались в знаменитом «Московском журнале» (1791–1792), имевшем целых 300 подписчиков (огромная цифра по тем временам). В журнале вышли «Письма русского путешественника» – один из первых текстов на русском литературном языке «карамзинского» типа, а также его повести, в том числе обязательная к знакомству со школьной скамьи повесть «Бедная Лиза».

Суть реформ Карамзина в языке можно сформулировать как введение в русский язык французского синтаксиса и грамматики (огромный шаг по сравнению с предыдущим периодом, когда писатели пытались опираться в этом на церковнославянский или латынь, к тому времени уже плохо воспринимаемые без специальной подготовки). Кроме того, Карамзин пробовал – и успешно – вводить неологизмы в виде калек с европейских языков. Он «подарил» нам «благотворительность», «влюбленность», «вольнодумство», «достопримечательность», «ответственность», «подозрительность», «промышленность», «утонченность», «человечность» и другие слова, без которых немыслима современная речь, он попробовал ввести букву «ё», экспериментировал с народными выражениями в литературной речи, впрочем, еще довольно осторожно.

Первый историограф

В 1803 году император Александр I даровал Николаю Карамзину статус «историографа» с ежегодным жалованием в 2 тысячи рублей. С этого времени история становится единственной большой сферой приложения сил этого человека. Результатов труда пришлось дожидаться долго – первые восемь томов «Истории государства Российского» вышли в свет в 1818 году, мгновенно став главным событием в литературной жизни страны и буквально открыв соотечественникам «древнюю Россию», по словам Пушкина, как открыл европейцам Америку Колумб.

«Предварительные» же итоги и размышления автора (один из первых историософских трудов в русской истории) были представлены императору и узкому кругу слушателей уже в 1811 году в тверском дворце, где Карамзин жил под покровительством сестры императора, великой княгини Екатерины Павловны. Труд, получивший название «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», – не единственное тверское произведение великого историка. В Твери он гостил подолгу, ведя интенсивную работу над своим главным произведением – «Историей государства Российского».

И это не единственная его заслуга перед нашим краем. Именно Карамзину принадлежит честь открытия одного из главных произведений русского средневековья – «Хожения за три моря» Афанасия Никитина. Для самого историка это было огромным потрясением, выразившимся в знаменитых строчках: «Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых… индейцы слышали об ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш Тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о догматах их веры».

Карамзин был счастлив в личной жизни. Женат дважды. У него было десять детей. Обласканный царями, он оставался скромным и глубоко порядочным человеком. Есть версия, что он скончался в 1826 году, не оправившись от простуды, полученной на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Новый век, предвестником которого он был, нес с собой такие потрясения, которые не вынесло даже крепкое здоровье первого русского историка.

Т руд всей жизни. Над произведением из 12 томов поэт, писатель, создатель первого русского литературного журнала и последний историограф России работал более двадцати лет. Сумел придать историческому произведению «легкий стиль» и создать настоящий исторический бестселлер своего времени. Наталья Летникова изучала историю создания знаменитого многотомника.

От путевых заметок к изучению истории . Автор «Писем русского путешественника», «Бедной Лизы» , «Марфы Посадницы», успешный издатель «Московского журнала» и «Вестника Европы» в начале ХIХ века всерьез увлекся историей. Изучая летописи и редкие манускрипты, решил объединить бесценные знания в один труд. Поставил задачу - создать полное печатное общедоступное изложение русской истории.

Историограф Российской империи . На почетную должность главного историка страны Карамзина назначил император Александр I . Литератор получил ежегодный пенсион в две тысячи рублей и допуск во все библиотеки. Карамзин без колебаний оставил «Вестник», приносивший доход втрое больше, и посвятил жизнь «Истории государства Российского» . Как заметил князь Вяземский - «постригся в историки». Светским салонам Карамзин предпочел архивы, приглашениям на балы - изучение документов.

Исторические знания и литературный стиль . Не просто изложение фактов вперемешку с датами, а высокохудожественная историческая книга для широкого круга читателей. Карамзин работал не только с первоисточниками, но и со слогом. Сам автор называл свой труд «историческая поэма». Выписки, цитаты, пересказы документов ученый спрятал в примечания - по сути, Карамзин создал книгу в книге для тех, кто особенно интересуется историей.

Первый исторический бестселлер . Восемь томов автор отдал в печать лишь спустя тринадцать лет после начала работы. Задействовали три типографии: военную, сенатскую, медицинскую. Львиную долю времени отняла корректура. Вышли три тысячи экземпляров через год - в начале 1818-го. Раскупили исторические тома не хуже нашумевших любовных романов: первое издание разошлось по читателям всего за месяц.

Научные открытия между делом . За работой Николай Михайлович обнаружил по-настоящему уникальные источники. Именно Карамзиным найдена Ипатьевская летопись. В примечания VI тома вошли отрывки из «Хождения за три моря» Афанасия Никитина . «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… Оно (путешествие) доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых» , - писал историк.

Пушкин про работу Карамзина . «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка - Колумбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили…» - писал Пушкин . Александр Сергеевич посвятил памяти историографа трагедию «Борис Годунов» , материал для своего произведения черпал в том числе в «Истории» Карамзина.

Оценка на высшем государственном уровне . Александр I не только дал Карамзину широчайшие полномочия по чтению «всех древних рукописей, до российских древностей касающиеся» и денежное содержание. Император лично финансировал первое издание «Истории государства Российского». По высочайшему велению книга была разослана по министерствам и посольствам. В сопроводительном письме говорилось, что государевы мужи и дипломаты обязаны знать свою историю.

Что ни том - то событие . Выхода новой книги ждали. Второе издание восьмитомника вышло уже через год. Каждый последующий том становился событием. Исторические факты обсуждали в обществе. Так IX том, посвященный эпохе Грозного , стал настоящим потрясением. «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита» , - писал поэт Кондратий Рылеев, отмечая и сами ужасы опричнины, и прекрасный слог историка.

Последний историограф России . Титул появился еще при Петре Великом . Почетного звания был удостоен выходец из Германии - архивист и автор «Истории Сибири» Герхард Миллер, знаменитый также «портфелями Миллера». Занимал высокий пост автор «Истории России с древнейших времен» князь Михаил Щербатов. Претендовали на него отдавший своему историческому труду 30 лет Сергей Соловьев и крупный историк начала ХХ века Владимир Иконников, но, несмотря на ходатайства, звание так и не получили. Так Николай Карамзин и остался последним историографом России.

Еще в древности в народной жизни сложился образ крестьянина - богатыря, пахаря; труженика, неразрывно связанного с землей, получающего от нее свою силу. Не случайно одна из главных фигур в русском богатырском эпосе - Микула Селянинович, о котором вся Русь знала, что биться с ним нельзя, так как «весь род Микулов любит матушка сыра земля». Главное в жизни Микулы Селяниновича, согласно былинам, труд, пахота. В его образе олицетворяется сам народ, ибо только Микула может поднять те «сумочки переметные», в которых обретается «тяга земли». Мощь Микулы Селяниовича подавляет и посрамляет черные силы колдовства. Былина рассказывает, как богатырь Волх Всеславьевич, известный своей силой и «вежеством» (то есть владеющей колдовскими тайнами), при рождении которого «подрожала мать сыра земля; сотрясалося славно царство Индейское, а и сине море сколебалося», вынужден был уступить пахарю Микулушке первенство в труде. Волх Всеславьевич увидел в поле пахаря, который пашет, да с таким расзмахом, что «ехал Волх до ратая день с утра до вечера, а не мог до ратая доехати». Не утерпел Волх, зовет Микулу Селяниновича поехать с собою в побратимах, и Микула соглашается, но когда пришло время вынимать из земли соху, то ни сам Волх, ни вся его дружина не могли с ней справиться, а только Микула Селянинович одной рукою выдергивает соху из земли и перебрасывает ее за ракитов куст.
Из семей простых крестьян-тружеников рождаются главные русские богатыри, и прежде всего Илья Муромец, которые если уж берутся за работу, то выполняют ее от зари до зари, с полной отдачей и добросовестно. Народное сознание, выражаемое в сказках, пословицах, поговорках, песнях, былинах, не мыслит труд иначе как нравственное деяние, а труженика-крестьянина как главное действующее лицо государства.
«Человек рожден для труда» (имея в виду труд как нравственное деяние),- говорят бесчисленные народные пословицы. «Без труда нет добра», «Труд человека кормит, а лень портит», «Праздность - мать пороков», «Кто не работает, тот не ест», «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда», «Кто хорошо трудится, тому есть чем хвалиться», «Труду время, потехе час», «Без труда меду не едят», «Труд кормит и одевает», «Терпение и труд все перетрут», «Без хорошего труда нет плода», «Зажиточно жить - надо труд любить», «Работай до поту, так и поешь в охоту», «У работающего в руках дело огнем горит», «Работай боле - тебя и помнить будут доле», «Рукам работа, душе праздник», «Добрые люди день начинают работой», «Работай смелее, будешь жить веселее», «Сегодняшние работы на завтра не откладывай», «У кого работа, у того и хлеб», «Без дела жить - только небо коптить»1.
Сегодня мы многое позабыли из нашей истории, и от того, может быть, появляются на страницах печати оскорбительные байки о якобы извечной лени русского мужика, его рабском характере и отсутствии самостоятельности2.
Отношение русского человека к труду вырабатывалось в упорной борьбе за освоение новых земель с бесконечным дремучим лесом, в противостоянии ордам многочисленных кочевников. Именно в этой борьбе с лесом складывался его трудовой характер. Чтобы освоить пашню, «приготовить ее к новине», в первый год наши предки обдирали с деревьев кору, подсушивая деревья, в следующем - в один из зимних месяцев производились подсека, рубка леса. Было это очень тяжело. Леса тогда были не такие, как сегодня, а настоящая дремучая тайга. Как только сходил снег и подсыхала почва, срубленные деревья складывали в гигантские костры и поджигали. Время от времени костры передвигали огромными шестами, по всему палу, чтобы выжечь на нем все пни и колоды, а землю равномерно удобрить золою. «Эта адски тяжелая и трудоемкая работа в дыму и копоти, с которой люди каждый вечер возвращались домой обожженные и черные, как из пекла,- пишет очевидец,- а затем надо было еще убрать с расчисти все не успевшие сгореть остатки леса. Именно о такой вырубке и уборке подсеки, как о богатырском подвиге, поется в одной из былин об Илье Муромце:

Пошел Илья ко родителям, ко батюшке
На тую на работу на крестьянскую,
Очистить надо пал от дубья-колодья.
Он дубье-колодье все повырубил...

Распахивать такой нераскорчеванный пал с тысячами корневых оплетений не под силу было бы даже мощному трактору, а потому его и вовсе не распахивали, а просто сеяли по пожоге, расковыряв кое-где примитивной мотыгой и заделывая брошенные зерна «наволоком», бороной-суковаткой» 3.
Так наши предки жили не одну тысячу лет, ибо в самом древнем славянском календаре (замененном христианским в X веке) этапы этого труда были увековечены в названиях месяцев. Месяц февраль назывался тогда сечень, ибо именно в это время производилась рубка леса под пашню, а месяц апрель именовался березозоль - в это время сваленный и подсохший лес превращали в золу. Да и вообще в названиях месяцев отражался трудовой характер наших предков. Так месяц уборки урожая назывался серпень или жнивень.
Земледельческий труд в этих условиях - настоящий подвиг, требующий постоянного напряжения, самоотдачи и терпения. Конечно, все это рождало умение к тяжелому упорному труду, самостоятельность, энергичность и инициативу. Историк С. Соловьев отмечает дух предприимчивости, активности, умение концентрировать жизненные силы в борьбе с нелегкими условиями существования, проявляемые нашими предками на ранних этапах истории. Н. Карамзин свидетельствует о способности древних россиян искусно выполнять собственными руками многие виды работ, необходимые для хозяйства.
Русский человек - отмечал историк Иловайский - представлял замечательный образец «характера деятельного, расчетливого, домовитого, способного к неуклонному преследованию своей цели, к жесткому или мягкому образу действия смотря по обстоятельствам...» 4.
В силу природных особенностей нашей страны труд русских людей носил неравномерный характер. Как писал Ключевский, русский человек знал, «что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и впору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряженному труду на короткое время, какой может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному постоянному труду»5.
Трудовой характер русского человека в устойчивой, традиционной семье культивировался созданием и поддержанием в сознании всех членов трудящейся семьи образа идеального трудолюбивого предка, своим примером прокладывающего дорогу ныне живущим членам семьи. Поэтому трудовая деятельность русского человека всегда осуществлялась с оглядкой на этого идеального предка (или предков), отказаться от заветов которого было изменой или предательством. «Обособленность семьи, ее судьба и благополучие - все это олицетворялось в образе незримого домашнего духа - хранителя, неусыпно заботящегося о благосостоянии хозяйства. Однако он заботился о нем лишь в том случае, если члены семьи сами трудолюбивы и запасливы, если руководство хозяйством семьи в надежных руках. Незримый покровитель семьи, олицетворяющий ее благополучие, ассоциируется в сознании людей в образе предка...» 6 Отсюда неискоренимое чувство связи русских крестьян с предками, почитание их, преклонение перед традициями и стариной. «Добрая старина, святая»,- говорил крестьянин. «Что старина, то и деяние», «Старина что диво», «Старина с мозгом».
Послушайте эти пословицы:
«Наши отцы и деды того не делали, да и нам не велели», «Старики, чай, не меньше нашего знали», «Как жили деды и прадеды, так и нам жить велели», «Не сегодняшнее, вчерашнее, да и не нами сталось», «Не нами установлено, не нами и переставится», «Как отцы и деды наши, так и мы», «Отцы и деды не знали этого, да жили не хуже нашего», «Спокон веку, как свет стоит, так исстари повелось», «Пускай будет по-старинному, как мать поставила».
А сколько еще этих пословиц можно привести. Лучшая аттестация для крестьянина сказать: «старинного закалу». А если уж что-то сделать хорошо, то это «тряхнуть стариной», «повытрясти старинушку», ибо «старина посдобнее была».
Многие трудовые качества русского человека, и прежде всего его отношение к труду, сложились еще в дохристианский период. Орудия труда были с ним не только в жизни, но и брались в смертный путь. В древних славянских могильных курганах наряду с оружием, украшениями, различными предметами быта нередко находят и орудия труда (косы, молотки, серпы и т. д.), что значит: и на том свете наши древние предки не мыслили себя без работы.
Принятие христианства ознаменовало новый этап в развитии труда, внесло в него сильное организующее начало, укрепило его духовно-нравственное ядро. Вопреки формально-догматической трактовке труда как проклятия Божьего отношение к труду в Древней Руси, только что принявшей христианство, носило живой самоутверждающий характер. Идея труда как общеполезного дела, и в идеале - как служение мирским интересам, конечно, родилась в крестьянской общине. Христианский индивидуализм с его установкой на личное спасение, широко господствующий в западноевропейских странах, на Руси распространения не получил, что было, по-видимому, связано с характером русского народа, жившего в условиях общины и имевшего иное понимание жизненных ценностей. Спасение на Руси мыслилось через жизнь и покаяние на миру, через соборное соединение усилий и, наконец, через подвижничество, одной из форм которого был упорный труд. Рассуждение о труде как проклятии Божием для абсолютного большинства наших предков оставалось мертвой фразой, иногда произносимой с амвона, но не имеющей ничего общего с реальной практикой отношения к труду. Ибо с самого начала зарождения православия труд рассматривается как нравственное деяние, как богоугодное дело, а отнюдь не как проклятие.
«Бог труды любит», «С молитвой в устах, с работой в руках»,- часто повторяет русский человек. «Бог повелел от земли кормиться», «Божья тварь Богу и работает», «Пчела трудится - для Бога свечка пригодится», «Не спрашивай урожай, а паши и молись Богу», «Богу молись, а сам трудись», «Богу молись, крепись, да за соху держись», «Молись Богу, землю паши, а урожай будет». В «Поучении» Владимира Мономаха (XII век), значительно отразившем мировоззрение эпохи, труд - высшее мерило богоугодности человека.
Владимир Мономах не противопоставляет физический и умственный труд; хотя первый для него является необходимой предпосылкой успеха во втором. Знание облагораживает труд, делает человека уверенным и сильным. «Еже было творити отроку моему,- делится своим опытом с наследниками Мономах,- то сам есьм створил, дела на войне и на ловех, ночь и день, на зною и на зиме, не дая себе упокоя. На посаднике не зря, ни на биричи, сам творил, что было надобе, весь наряд, и в дому своем то, я творил есьм». Труд обогащает человека знанием; знание же плодит свободу, сообщает деяниям смысл и истину. Главное же - удовлетворенность собственной жизнью! Любой труд для человека - радость, а труд умственный радость вдвойне: в нем человек обретает спокойствие духа и постигает величие божества.
Трудолюбие, желание старательно и добросовестно работать всегда были главным народным идеалом, определяющим жизнеспособность народа. Как пишет В. Белов: «Все начинается с неудержимого и необъяснимого желания трудиться... Уже само это желание делает человека этническую группу, а то и целый народ предрасположенными к творчеству и поэтому жизнеспособными. Такому народу не грозит гибель от внутреннего разложения. Творческое начало обусловлено желанием трудиться, жаждой деятельности»8.
Трудолюбие, старательность, добросовестность - отличительные черты положительных героев русских народных сказок, и наоборот, отрицательные персонажи характеризуются чаще всего как ленивые, неумелые, стремящиеся урвать незаслуженные блага. Причем в сказках положительные черты героев определяют их победу в жизненной борьбе. «Терпение и труд - все перетрут», - говорит крестьянин. В сказках о мачехе и бедных сиротах мачеха посредством трудных и, кажется, невыполнимых работ стремится извести сироту. «Но несчастие только воспитывает в сиротах трудолюбие, терпение и глубокое чувство любви ко всем страждущим и сострадания ко всякому чужому горю. Это чувство любви и сострадания, так возвышающее нравственную сторону человека, не ограничивается тесными пределами людского мира, а обнимает собой всю разнообразную природу... (эта) нравственная сила спасает сироту от всех козней; напротив, зависть и злоба мачехи подвергает ее наказанию...»9 - пишет исследователь русских сказок А. Афанасьев.
Трудолюбие как главная добродетель крестьянина добросовестное отношение к труду, ставшее устойчивым обычаем и привычкой, потребность в труде, превратившаяся в один из главных мотивов жизнедеятельности, составили неотъемлемую часть мировоззрения крестьянина
Таким образом, сельский труд имел ценнейшую духовно-нравственную основу; стремление выполнить работу как можно лучше обусловливалось Духовно-нравственной культурой крестьянина.
Среди многих тысяч русских пословиц вы не найдете ни одной, где бы труд воспринимался как проклятие. Бывает, жалуются на тяжелый труд, на господский труд, да и удивительно мало жалуются, хотя жизнь русского крестьянина была очень нелегка, но взращенное с детства чувство подвижнического отношения к труду не позволяет крестьянину жаловаться.
А зато пословиц, прославляющих трудолюбие и добросовестность в труде, великое множество.
«Скучен день до вечера, коли делать нечего», «Не то забота, что много работы, а то забота, как ее нет», «Будешь счастлив, паши не лениво», «Досуг будет, когда нас не будет», «Не убить бобра, не нажить добра», «Работать - день коротать, отдыхать - ночь избывать», «Маленькое дело лучше большого безделья», «Шевелись, работай - ночь будет короче» (то есть хорошо поспишь от усталости), «Покидай на утро хлеба, не покидай на утро дела», «С ночи сыт не будешь, не печь кормит, а руки», «Лень мужика не кормит», «Не пугай молодца работой, а сыпь ему молу» (то есть что молоть).
Вы думаете, это все? Пословиц, прославляющих трудолюбие и трудолюбивого человека, многие десятки, всех не перечислишь, но вот еще некоторые.
«Сер мужичок, да сердит на работу. И серо, да сбойтливо», «Люблю серка за обычай: кряхтит да везет», «О добре трудиться, есть чем похвалиться», «Добывай всяк своим горбом! Нет мошны, так есть спина», «Работай до поту, так поешь в охоту», «Покуда цеп в руках, потуда и хлеб в зубах», «Глаза боятся, а руки делают», «Что потрудимся, то и поедим», «Держись сохи плотнее, так будет прибыльнее», «Где работно, там и густо, а в ленивом дому пусто», «Кто пахать не ленится, у того и хлеб родится», «Что умолотишь, то и в засек положишь», «Работа лучший приварок. По работе еда вкуснее», «Одна забота - не стала бы работа».
Но одного трудолюбия мало. Нужна еще добросовестность в труде. Вспоминаю мою бабушку (она родилась в крестьянской семье в 1900 году)- выполнить работу плохо, даже если она не виновата, было для нее мукой и стыдом. А сколько возмущения у нее вызывала недобросовестность в труде, у кого бы она ни проявлялась: у ее родного внука или когда видела подобное в кино, по телевизору. «Дело шутки не любит»,- впервые эту пословицу я услышал от нее. А недавно, заглянув в книгу Даля, я нашел еще большее число пословиц на эту тему.
«Вразумись здраво, начни рано, исполни прилежно»- эта пословица встречается у Даля несколько раз. «В полплеча работа тяжела: оба подставишь - легче справишь», «Поспешай, да не торопись. Что скоро, то не споро», «Взялся за гуж, так не говори, что не дюж», «Не бери ноши сверх мочи, а положат, кряхти да неси», «Десять раз примерь, один раз отрежь», «Хорошо смазал, хорошо и поехал», «Лес сечь - не жалеть плеч», «На скорую ручку - комком и в кучку».
Отношение наших предков к труду как добродетели, как к нравственному деянию ярко выразилось в замечательном памятнике русского быта и литературы XVI века «Домострое». В этой книге создается настоящий идеал трудовой жизни русского человека - крестьянина, купца, боярина и даже князя (в то время классовое разделение осуществлялось не по признаку культуры, а больше по размеру имущества и числу слуг). Все в доме - и хозяева, и работники - должны трудиться не покладая рук. Хозяйка, даже если у нее гости, «всегда бы над рукоделием сидела сама». Хозяин должен всегда заниматься «праведным трудом» (это неоднократно подчеркивается), быть справедливым, бережливым и заботиться о своих домочадцах и работниках. Хозяйка-жена должна быть «добрая, и трудолюбивая, и молчаливая». Слуги хорошие, чтобы «знали ремесло, кто кого достоин и какому ремеслу учен». Родители обязаны учить труду своих детей, «рукоделию - мать дочерей и мастерству - отец сыновей».
Книга проповедует трудолюбие, добросовестность, бережливость, порядок и чистоту в хозяйстве. Очень тактично регулируются трудовые отношения между хозяином и работником.
Труд в хозяйстве русского человека приобретал характер сложного, многообразного ритуала, особенности которого определялись вплоть до мелочей - как мыть, тереть, сушить, скоблить, солить грибы, ухаживать за скотом и т. д. Во многих местах «Домострой»- настоящее пособие по научной организации труда русского крестьянина XVI века (например, глава 32. Как порядок в избе навести хорошо и чисто).
Труд как добродетель и нравственное деяние: всякое рукоделие или ремесло, по «Домострою», следует исполнять приготовясь, очистясь от всякой скверны и руки вымыв чисто, прежде всего - святым образам поклониться трижды в землю - с тем и начать всякое дело. Делать работу надо добросовестно, сосредоточенно, не отвлекаясь.
«А если во время дела какого раздастся слово праздное, или непристойное, или с ропотом, или со смехом, или с кощунством, или скверные и блудливые речи,- от такого дела Божья милость отступит, и вот уже дело и всякое ремесло и любое рукоделие не с Богом совершается, а Богу во гнев, ибо и людям неблагословенное не нужно и не мило, да и не прочно оно». «Домострой» осуждает недобросовестную работу и обман как грех перед Богом. «Кто в каком рукоделье нечисто готовит или в ремесле каком украдет что или соврет, и притом побожится ложно: не настолько сделано или не в столько стало, а он врет,- так и такие дела не угодны Богу, и тогда их запишут на себя бесы, и за это все взыщется с человека в день Страшного суда». В общем полное созвучие с народной мудростью: «Дело знай, а правду помни», «Дело делай, а правды не забывай».
В XIX веке «Домострой» получил ярлык ретроградного произведения, но скорее всего это было связано с общим отрицанием ценностей древнерусской культуры, непониманием ее духовного богатства, чем с реальными недостатками идеального памятника русского быта. Исследователи этого памятника, в том числе некоторые современные, отказывают ему в духовности, сводя его к сугубо материальной стороне жизни. И нет более ошибочного суждения, чем это. Ибо в «Домострое» проводится идея практической духовности, духовности, неразрывной с материальной стороной жизни, в чем и состояла особенность развития духовности в Древней Руси. Духовность - не рассуждения о душе, а практические дела по претворению в жизнь идеала, имевшего духовно-нравственный характер. Идеи праведного труда, доброты, честности, добропорядочности, любви к ближнему, забота о жизни и условиях труда работников - отражают лучшие качества человека Древней Руси.
Вплоть до начала XX века многие лучшие черты отношения к труду русского человека по «Домострою» сохранялись в монастырях, давших идеальные образцы добросовестной, качественной и эффективной работы.
Исстари русские монастыри (особенно пустынные монастыри) были религиозно-трудовыми братствами, в которых на практике реализовывались трудовые идеалы русского общества.
Как отмечал еще историк Ключевский, древнерусский общежительный монастырь в XIII-XIV веках в процессе своей эволюции превращался в трудовую земледельческую общину. По задачам иночества, писал В. Ключевский, «монахи должны питаться от своих трудов, свои труды ясти и пити, а не жить подаяниями мирян». Среди основателей и собиравшихся к ним рядовой братии пустынных монастырей встречались люди из разных классов общества - бояре, купцы, промышленники и ремесленники, иногда люди духовного происхождения, очень часто крестьяне. Общежительный монастырь под руководством деятельного основателя представлял рабочую общину, в которой занятия строго распределялись между всеми; каждый знал свое дело, и работы каждого шли «на братскую нужду» (выделено мною.- О. П.). Устав белозерских монастырей Кирилла и Ферапонта... живо изображает этот распорядок монастырских занятий, «чин всякого рукоделия»: кто книги пишет, кто книгам учится, кто рыболовные сети плетет, кто кельи строит; одни дрова и воду носили в хлебню и поварню, где другие готовили хлеб и варево, хотя и много было служб в монастыре, вся братия сама их поправляла, не допуская до того мирян, монастырских служек. Первой хозяйственной заботой основателя пустынного монастыря было освоение окрестной земли силами собирающейся в нем братии. Пока на монастырскую землю не садились крестьяне, монастырь самостоятельно обрабатывал ее «всем своим составом, со строителем во главе выходя на лесные и полевые работы» 10.
Все побывавшие на Соловках или Валааме, да и во многих других русских монастырях в XVIII-XIX веках, отмечают их удивительную ухоженность, необыкновенное трудолюбие монахов, сумевших в сложных климатических условиях Севера создать настоящие оазисы. Могли ли это создать люди, считавшие труд проклятьем? Конечно, нет.
«Труд дело святое»,- как бы отвечая своим оппонентам, говорили монахи, создавая настоящие образцовые хозяйства, выращивая на Севере южные фрукты, превращая бесплодную каменистую землю в цветущий сад, возводя чуть ли не голыми руками сложные инженерные сооружения.
Хочется передать (в нашем изложении) рассказ писателя Василия Ивановича Немировича-Данченко, побывавшего вместе с богомольцами на Соловках в самом начале XX века.
Монахи с гордостью показывают Василию Ивановичу сооружения соловецких доков.
- Наши из крестьян строили,- говорят они.
- А кто наблюдал за постройкой?
- Тоже монашек из мужичков!
- И техников не было?
- Зачем нам техники: у нас Зосима и Савватий есть. Чего не поймем, они наставят!
И за границей Василий Иванович не встречал сооружения более прочного и красивого. Бока его обшиты гранитом, все до последней мелочи изящно, несокрушимо и удобно. Своими руками монахи построили канал, соединивший доки со Святым озером.
- Ведь это Святое озеро может иссякнуть?
- Нет, Святое озеро у нас связано каналами с другими озерами. Через Святое озеро и резервуар Святого Филиппа в доки идет вода восьми-десяти озер... Мы еще как приспособили: канал, который проводит воду в шлюзы, движет также и машину лесопильного завода!
- Как строился док?
- Днем и ночью строили беспрерывно. Днем богомольцы, под присмотром монахов, а ночью одни монахи, сами. А за всеми работами крестьян - монах смотрел!
- Тяжела работа была?
- Нет, многим в это время разные явления были. Подкрепляло это. Мы ведь так: как затомимся - сейчас молитву хозяину обители, ну - как рукой и снимет; или псалом хором споем - и опять за работу.
Немирович-Данченко наблюдает за работой монахов, которые в это время устанавливали в доки пароход. Все это время иеромонах и наместники тянули бечеву и работали наравне с простыми богомольцами. Если в других местах поют «Эй, дубинушка, ухнем», то здесь - псалмы. Понукали ленивых мягко и снисходительно. Не было слышно ни бестолкового крика, ни не идущих к делу советов и замечаний. Все совершалось в строгом порядке.
- А что, кроме ремонта, в доках делаете?
- Как же, теперь пароход «Надежду» сами здесь соорудили. Винты для пароходов делаем. Скоро и машины станем производить. Дай срок - все будет!
- Ну, а с чего наместник работает там вместе с простыми матросами?
- У нас первое дело - пример. Как гостиницу строили - сам архимандрит камни таскал. Кирпичи на тачках возил. Труд - дело святое, всякому подобает. Не трудишься, так и хлеба не стоишь!
- Экое богачество,- удивляется рядом крестьянин.- Видимо, что Промыслом Господним все!
- И что чудно, братец мой, никого не приставлено, а все, как следовает, идет!
- Вот, монашек, по-ихнему в больших чинах,- а тоже канат тянет!
Василий Иванович обошел хозяйственные постройки Соловецкого монастыря. Везде чистота, порядок. Работа кипит, но шума не слышно и суеты не видать. Монахи работают рядом с богомольцами, а начальники работ трудятся вместе с ними.
«Весь этот монастырь показал мне,- делает вывод Немирович-Данченко,- чем могло бы быть русское крестьянство по отношению к труду и производительности, если бы попеременно его не давило то иго монгольское, то крепостное состояние» 11.
Хозяйственное процветание Соловецкого монастыря продолжалось до 1917 года. После революции на базе монастырского хозяйства был создан совхоз, который в короткий срок разрушил всю историческую структуру и хозяйственные связи. Последнюю же точку на уникальном монастырском хозяйстве поставил ГУЛАГ, а точнее, СЛОН.
Древнерусский идеал трудовой жизни долгое время продолжал существовать среди старообрядцев. Старообрядческие общины во многом сохранили трудовые ценности Древней Руси.
Как здесь не вспомнить старообрядческое крестьянское царство на реке Выг. Вплоть до середины XIX века старообрядцы сохраняли здесь древнерусские формы крестьянской жизни. Религиозный центр крестьянского царства располагался в селе Данилово, а в 27 скитах на началах самоуправления вели «мирскую» жизнь тысячи старообрядцев. Каждое поселение обладало полной самостоятельностью; общие дела решались на сходах всех жителей скита. Труд строился на артельных началах и принципах «Домостроя», как святое дело и добродетель. Работали все от мала до велика - расчищали дремучие леса, поднимали целину, строили дома и многочисленные постройки, ловили рыбу, били зверя. Взяв в аренду 13078 десятин земли в Каргопольском уезде, крестьяне-старообрядцы построили там свои фермы-«пустыни», активно занялись хлебопашеством и скотоводством. Продуктивность скота и эффективность использования земельных угодий у старообрядцев были одни из самых высоких в России. Была у выговцев заведена своя мукомольная фабрика, а также меднолитейное производство, снабжавшие значительную часть России медными крестами. Не гнушались крестьяне и торговлей - хлебом, маслом, рыбой, звериными шкурами, медными изделиями - в крупных городах России: Петербурге, Москве, Архангельске, Казани, Рыбинске, а также за границей - в Норвегии и др. Для торговли они имели свои суда и пристани. Торговых представителей крестьянского царства все знали как честных и порядочных купцов, торговавших товарами высокого качества и, как правило, более дешевыми, чем у других продавцов.
В XVIII - первой половине XIX века крестьянское царство на реке Выг достигло поразительных результатов, став одним из самых цветущих мест Российской империи. Достаточно сказать, что доход на душу населения был в Выговских скитах во много раз больше, чем в среднем по России.
Кроме хозяйственных успехов, Выгореция, так иногда именовали это крестьянское царство, создала и развивала свои школы, библиотеки, мастерские по переписыванию древних книг, певческое училище и иконописную мастерскую.
Процветание крестьянского царства на реке Выг было разрушено в 1850 году «декретом» Николая Первого, изгнавшего отсюда большую часть старообрядцев и поселившего на их месте переселенцев (в основном деклассированных элементов) из Псковской губернии. В короткий срок богатые и оживленные деревни превратились в ничтожные и запустелые.
Говоря о главном, что составляло сущность русского труда в эпоху его расцвета, следует подчеркнуть, что он никогда не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. Очень верно сказано русским педагогом В. А. Сухомлинским, что «отношение к труду является важнейшим элементом духовной жизни человека. Было бы недостаточным и наивным сказать, что трудолюбие воспитывается в процессе труда. Трудолюбие как важнейшая черта морального облика воспитывается и в процессе духовной жизни - интеллектуальной, эмоциональной и волевой. Не может быть трудолюбивым человек, мало думающий, мало переживающий»12.
Трудолюбие, добросовестность, старательность, которые мы отмечаем в наших предках, рождались не просто в процессе выполнения трудовых функций (хотя и это немаловажно), а являлись итогом их богатой духовно-нравственной жизни.

«Не то дорого, что красного золота, а дорого то, что доброго мастерства». Да, что особо ценилось в трудовой среде, так это - мастерство и ремесло. Не будет преувеличением сказать - в народе был настоящий культ мастера. Опытному мастеру почет и уважение были обеспечены на всю округу.
«Мастерство везде в почете»,- говорили люди. «Работнику полтина - мастеру рубль», «Не работа дорога - уменье», «Мастер один - а подносчиков десять», «Не за шило платят, за правило», «По закладке мастера знать», «В добрую голову - сто рук», «Дело мастера боится», «Всякая работа мастера хвалит», «Мастерства за плечами не носят, а с ним добро».
О мастерах говорили всегда уважительно и с особой теплотой. «Он на все руки мастер», «Золотой человек, золотые руки», «К чему рук ни приложит, все кипит».
Об их необыкновенных возможностях создавались всяческие легенды, порой просто баснословные. Им приписывались сверхчеловеческие качества. Вспомните легенду о Левше, который подковал блоху, но у этого человека был реальный прототип. О таких как раз и говорили: «На обухе рожь молотит, зерна не уронит», «Комар носу не подточит. Иголки не подсунешь» (не подобьешь), «Он из песка веревки вьет».
Профессионализм и мастерство русских ремесленников были очень высоки. Древнерусские «кузнецы по злату и серебру» создавали золотые украшения с цветной эмалью, изящные изделия из серебра со сканью и зернью, красивое оружие, художественную чеканку, высоко ценившиеся во всем мире. Немецкий знаток ремесел Теофил из Падеборна (XI в.), описывая в своих «Записках о различных искусствах» страны, прославившиеся в том или ином мастерстве, назвал на почетном месте и Русь1. Мастера, как правило, были грамотны, о чем свидетельствует множество надписей на бытовых вещах, стенах церквей, а также дошедшие до нас берестяные грамоты. Кузнец-оружейник ставил свое имя на выкованном им клинке меча («Людота Коваль»); новгородский мастер великолепного серебряного кубка подписал его: «Братило делал»; Любечанин Иван, токарь по камню, изготовив миниатюрное, почти игрушечное, ве-ретеное пряслице своей единственной дочери, написал на нем: «Иванко создал тебе (это) одина дща» 2.
Сегодня нас удивляет мастерство архитектурных сооружений Древней Руси, и прежде всего храмов. Но ведь для этого понадобилось создание целой системы подготовки квалифицированных строительных кадров, их учета, предоставление им целого ряда специальных льгот. Строительные мастера в XVII веке не платили податей с земли или добра и не несли никаких личных повинностей, обязательных для тяглова населения (хотя с 1684 г. эти льготы были отменены). Им было разрешено вести мелочный торг и курить вино для личного употребления, что было признаком доверия к ним со стороны правительства. Все дела строительных мастеров и их семей ведали и судили, кроме крупнейших уголовных преступлений, в Каменном приказе. Мастера и подмастерья, находившиеся на службе в Каменном приказе, разделялись на целый ряд специальностей градодельцев, городовых смышленников (занятых постройками военных сооружений), каменных дел здателей и пр. Некоторые мастера Каменного приказа получали постоянное жалованье, а, кроме того, участвуя в какой-либо постройке,- еще и поденную оплату.
Но, пожалуй, больше всего мастеров было в плотничном деле. Об этом свидетельствовали деревянные храмы и дома, стоявшие в русских селах и городах еще в начале нынешнего века (сегодня сохранившиеся в основном только на фотографиях). У плотников была своя проверка мастерства. «Клин тесать - мастерство казать» (сразу вытесать верный клин, без подтески,- такое же мастерство для плотников, как выточенный от руки правильной формы шар для токарей).
Мастерство и мастера ценились как среди ремесленников, так и среди крестьян.
Древние, отточенные до совершенства приемы труда у некоторых крестьян приобретали эстетический характер. Такие мастера в крестьянской среде ценились особо. Г. Потанин, известный русский путешественник, рассказывал, как на Алтае ему довелось познакомиться с одним из таких крестьян. «Особого совершенства этот крестьянин достигал на жнивье, где результат труда его облекался в отточенную форму, доставлявшую эстетическое удовольствие ему самому и зрителям... Он прекрасно вязал снопы, прочно и красиво, и никто не мог лучше его завершить стога. Пашню Петра Петровича (так звали этого крестьянина.- О. П.) тотчас можно было отличить от прочих по красоте конических суслонов, которая зависит от пропорциональной завязки верхнего снопа, опрокинутого вниз колосьями и служащего суслону крышей; если перевязка его сделана слишком далеко от жнива, суслон выйдет большеголовый, если слишком близко - наоборот. Петр Петрович избегал обоих недостатков. И шейки всех суслонов приходились у него на одной высоте»3.
Знание того или иного ремесла тоже высоко ценилось в народе, но стояло ниже понятия мастерства. Далеко не всякий ремесленник мастер. Это было ясно всем. Да и не каждый ремесленник на это претендовал. Вокруг ремесленника не создавалось такого «культа личности», как вокруг мастера.
«Ремесло за плечами не висит (не тяготит)», «Ремесло не коромысло, плеч не оттянет», «Ремесло пить, есть не просит, а само кормит».
Как бы противопоставляя себя правящим слоям, трудящийся ремесленник говорил, что для него «ремесло вотчина, ремесло кормилец».
«Всяко ремесло честно, кроме воровства», «Знай одно ремесло да блюди, чтоб хмелем не поросло», «Вино ремеслу не товарищ».
Русский крестьянин был не только земледельцем. Исстари занимался он разными ремеслами, которые давали ему неплохой приработок. «Живем не без промысла»,- говорили крестьяне. Явление это без преувеличения можно назвать крестьянской ремесленной промышленностью, деятельность которой развивалась, как правило, после выполнения сельскохозяйственных работ, а спектр ее был необычайно широк.
В северных губерниях особенно сильно были развиты промыслы по обработке дерева. Крестьяне курили смолу, строили деревянные суда, резали деревянную посуду, прялки и многие другие нужные им вещи.
Многое зависело от места. В Олонецкой губернии повсеместно в деревнях встречали столярные, экипажные, смолодегтярные промыслы. В Каргопольском и Вытегорском уезде крестьяне были известны как хорошие гончары, но занимались также портняжеством, сапожным и кузнечным промыслами.
Пермские крестьяне в Верхотурском уезде занимались изготовлением мебели, а в Красноуфимском - производством сельскохозяйственных орудий. В Шенкурском уезде Архангельской губернии - кожевенно-овчинным промыслом, в Новоладожском уезде Петербургской губернии - выделкой деревянной посуды, а также изготовлением рыболовных снастей и судовых принадлежностей. В Вятской губернии - столярными поделками, изготовлением игрушек, славящихся на всю Россию, ткачеством. Впрочем ткачество было развито широко среди всех российских крестьянок. Не умевшие ткать так и назывались ленивыми неумехами. То же относилось к мужчинам, не умевшим хорошо работать топором.
В центральной России, ближе к Волге, в частности в Нижегородской губернии, крестьяне занимались ложкарным, гвоздарным и валяльным промыслами, в Симбирской губернии - выделкой изделий из лесных материалов, в Саратовской - колесным, экипажным и сапожным делом, а также работали с гончарным кругом. В Оренбургской губернии выделывали многочисленные изделия из козьего пуха - ну, прежде всего, знаменитые Оренбургские платки, шали, шарфы. Кроме того, вырабатывали кожу, валяли валенки, ткали ковры.
В Астраханской губернии крестьяне выделывали сукно, причем исключительно на самодельных ткацких станах (было оно очень дешево - 9-15 коп. за аршин). А еще большими мастерами были крестьяне этой губернии на варежки, чулки и носки.
Необычайное многообразие крестьянских ремесел можно было увидеть в Московской и примыкающих к ней губерниях. В Волоколамском уезде крестьяне славились изготовлением марли и тканых одеял, сусального золота, столярным и щеточным ремеслами, в Звенигородском - изготовлением скрипок и гитар, столярным, слесарным, ткацким, а также щеточным ремеслом, в Гороховецком уезде Владимирской губернии - вязанием варег и строчкой полотна, в Лихвинском уезде Калужской губернии - изготовлением замков и слесарными работами, в Скопинском и Михайловском уездах Рязанской губернии - кружевоплетением, вышиванием, керамическими поделками, мастерством ладить дерево, экипажным и веревочным ремеслом, в Егорьевске и Спасском - изготовлением кульков и рогож. Впрочем, рогожный промысел, так же как и ткачество, был развит по всей крестьянской России - мешки-то нужны в каждом хозяйстве. Бабушка моя рассказывала, как мой прадед занимался этим промыслом в специально отведенном сарае, снабжая добротными мешками и кульками всю округу.
Некоторые российские села превращались в центры крестьянской промышленности самых разнообразных видов. В слободе Борисовка Грайворонского уезда Курской губернии имелись ткачи, шапочники, сапожники, столяры, изготовители киотов, иконописцы4. Ныне это село типично своей захирелостью, о ремеслах и говорить нечего, они заглохли еще в 20-30-х годах. К сожалению, та же картина исчезновения крестьянских ремесел наблюдалась нами во всех перечисленных выше районах нашего Отечества. Я привел только те места, которые в свое время посетил сам во время своих путешествий по России. Одна и та же картина рисовалась перед нами в каждой поездке - крестьянская промышленность погибла в конце 20-х - 30-е годы во время коллективизации. Впрочем, мы забежали вперед.

Неумелость в труде подвергалась насмешкам, рассматривалась как своего рода нравственный порок. «За безручье (за неуменье) по головке не гладят», «За все берется, да все не удается»,- говорит о таких народ. «За прогул да за неумение нет платы», «Нечем хвалиться, как все из рук валится», «Швец Данило, что не шьет, то гнило».
Да, воистину таким «рук не наставишь». «Всему учён, только не изловчён», «Парень-то тороват, да дела не знат».
О бестолковых работниках говорили: «Ни в дышло, ни в оглоблю. Ни в корень, ни в пристяжку», «Зимой с бороной, а летом в извозе», а о работниках, делавших работу слишком медленно,- «Улита едет, когда-то будет». Крестьянин, который не мог выполнить крестьянской работы, считался последним человеком. Подростков, не умеющих плести лапти, дразнили безлапотниками. Девочек, не сумевших еще в детском возрасте научиться прясть, обзывали непряхами, не умевших выткать кроены - неткахами, не умевших самостоятельно поставить стан «без подсказки матери»- безподставочными. Такое презрительное отношение к неумейкам сохранялось в крестьянской среде всегда. «Видна непряха, коль утла рубаха», «У неряхи и непряхи нет и путной рубахи».
А сколько сарказма, сколько презрения у русского крестьянина было по отношению к лентяям, лодырям, к отлынивающим от работы, не желающим добросовестно трудиться. «Ленивый и могилы не стоит», «Лень добра не сеет», «Лень к добру не приставит», «Пахарю земля - мать, а лодырю - мачеха», «У лодыря что ни день, то лень», «Трутни горазды на плутни», «Хлеб за брюхом не ходит», «За дело не мы, за работу не мы, а поесть, поплясать - против нас не сыскать», «Лень лени и за ложку взяться, а не лень лени обедать», «Леность наводит на бедность», «У лентяя Федорки всегда отговорки», «Лень перекатная: палец о палец не ударит», «Лентяй и шалопай два родных брата».
«Тит, поди молотить»,- говорит лентяю трудящийся крестьянин. А в ответ: «Брюхо болит». «Тит, пойдем пить!»- «Бабенка, подай шубенку». О таких лодырях крестьянин говорит: «У него лень за пазухой гнездо свила», «От лени распух», «От лени мохом оброс», «От лени губы блином обвисли», «Ленивому всегда праздник», «У него руки вися отболтались», «Пресная шлея (лентяй)», «Ест руками, а работает брюхом», «У него работа в руках плесневеет».
Трудовой крестьянин постоянно насмехается над лодырем. Чем он занимается?- спрашивают труженика о лодыре. «Кнуты вьет да собак бьет»,- отвечает крестьянин. «Пошел баклуши бить», «Устроился слонов продавать», «Пошел черных кобелей набело перемывать», «На собаках сено косит», «На собаках шерсть бьет», «Слоном слоняется», «Спишь, спишь, а отдохнуть некогда», «На печи по дрова поехал», «Перековал лемех на свайку», «В лапоть звонить», «Хорошо ленивого за смертью посылать - не скоро придет», «Люди пахать, а он руками махать», «Люди жать, а мы с поля бежать».
Если судить по количеству народных пословиц, то к лодырю и лентяю у русского крестьянина было больше неприязни и даже ненависти, чем к представителям эксплуататорских классов (об «идеологии» лодырей и воспевавших ее «романтиках дна» из числа интеллигентов мы расскажем в своем месте). Да это и понятно. В общинном российском хозяйстве был необходим слаженный труд, начало и окончание работ, вывоз навоза, общественное строительство требовали дружной работы, которой, конечно, мешали отдельные лодыри из крестьянской среды, зачастую превращавшиеся в деклассированные элементы. Поэтому крестьянская мудрость наставляет и предостерегает: «Станешь лениться, будешь с сумой волочиться», «Ленивого и по платью узнаешь», «У ленивого что на дворе, то и на столе», «Спишь до обеда, так пеняй на соседа, что рано встает да в гости не зовет», «Проленишься, так и хлеба лишишься», «Отсталый и ленивый всегда позади», «Кто ленив сохой тому весь год плохой».
С лодырями и пьяницами боролись очень сурово не только среди крестьян, но и среди рабочих. Петровский наказ 1706 года тульским казенным кузнецам решительно пресекает подобные пороки, предусматривает против них жестокие кары: «А буде кто из мастеровых людей станет пьянствовать непрестанно или каковые являтися будут ленивцы, от чего чиниться будет делу... мешкота и непоспешение, и таковым пьяницам и ленивцам чинить наказание, в первые батоги и пени шестнадцать алтын четыре Деньги, а буде и потом творити учнут таковая же, чинить наказание батоги жесточие и брать пени по вышесказанному же и держать на чепи (цепи) и в железах дни по два и по три». И такие порядки были не только в Туле, но по всей промышленной России. Внутренний распорядок работы сибирских заводов предусматривает, чтобы работники не ленились и не пьянствовали. «Надлежит смотреть крепко, чтобы мастеры не пьянствовали, отчего имеет быть пуще вред и убыток в заводских делах и таких пьяниц штрафовать, за один день за пьянство вычитать у таких за месяц жалование или что он может за месяц задельно выработать и держать скованных при работе целый месяц и велеть спать в тюрьме, а ежели они того пьянства тем не уймутся... велеть их держать всегда скованных при работе всякого при своей фабрике, а на пропитание давать им один хлеб сухой да квас, покамест не уймутся»1. Представьте себе, кто в таких условиях мог бы осмелиться пьянствовать на работе? Только самые отчаянные, деклассированные элементы.

История русского народа является частью всемирной, поэтому важность ее изучения понятна каждому. Человек, знающий историю своего народа, может адекватно ориентироваться в современном пространстве и грамотно реагировать на возникающие трудности. Изучать науку, повествующую о делах прошедших веков, помогают историки России. Остановимся подробнее на тех, кто сыграл значительную роль в научных исследованиях этого направления.

Первые летописи

Пока не существовало письменности, исторические знания передавались из уст в уста. И такие предания имелись у разных народов.

Когда появилась письменность, события стали фиксироваться в летописях. Специалисты считают, что первые источники датируются X-XI веками. Более древние писания не сохранились.

Первая сохранившаяся летопись принадлежит перу монаха Киево-Печорского монастыря Никона. Наиболее полная работа создана Нестором, это «Повесть временных лет» (1113 год).

Позже появился «Хронограф», составленный монахом Филофеем в конце XV-начале XVI века. В документе предоставлен обзор всемирной истории и изложена роль Москвы в частности и России в целом.

Конечно, история - это не просто изложение событий, перед наукой стоит задача осмыслить и объяснить исторические повороты.

Появление истории как науки: Василий Татищев

Формирование исторической науки в России началось в XVIII века. В это время русский народ пытался осознать себя и свое место в мире.

Первым историком России считается Это выдающийся мыслитель и политик тех его жизни - 1686-1750. Татищев был весьма одарённым человеком, и ему удалось сделать успешную карьеру при Петре I. После участия в Северной войне, Татищев занимался государственными делами. Параллельно он собирал исторические хроники и приводил их в порядок. После его смерти был издан 5-томный труд, над которым Татищев трудился в течение всей жизни, - «История Российская».

В своей работе Татищев устанавливал причинно-следственные связи происходивших событий, опираясь на летописи. Мыслитель по праву считается родоначальником Российской истории.

Михаил Щербатов

Историк России Михаил Щербатов также жил в XVIII веке, он был членом Российской академии.

Щербатов родился в богатой дворянской семье. Этот человек обладал энциклопедическими знаниями. Он создал «Историю Российскую от древнейших времен».

Ученые более поздних эпох критикуют исследования Щербатова, обвиняя в некоторой торопливости при написании и пробелах в знаниях. Действительно, Щербатов принялся за изучение истории уже тогда, когда начал трудиться над ее написанием.

История Щербатова не пользовалась спросом у современников. Екатерина II считала его и вовсе лишенным дарования.

Николай Карамзин

Среди историков России Карамзин занимает ведущее место. Интерес к науке у писателя сформировался в 1790 году. Александр I назначил его историографом.

Карамзин на протяжении всей жизни трудился над созданием «Истории государства Российского». Эта книга представила историю широкому кругу читателей. Поскольку Карамзин был более писателем, чем историком, в своей работе он трудился над красотой выражений.

Основной идеей «Истории» Карамзина была опора на самодержавие. Историк сделал выводы, что только при сильной власти монарха страна процветает, а при ее ослаблении - приходит в упадок.

Константин Аксаков

Среди выдающихся историков России и известных славянофилов свое почетное место занимает родившийся в 1817 году. Его работы продвигали идею противоположности путей исторического развития России и Запада.

Аксаков положительно относился к возвращению к традиционным русским корням. Вся его деятельность призывала именно к этому - возврату к истокам. Сам Аксаков отпустил бороду и носил косоворотку и мурмолку. Подвергал критике западную моду.

Аксаков не оставил ни одного научного труда, но его многочисленные статьи стали существенным вкладом в русскую историю. Известен также как автор филологических работ. Проповедовал свободу слова. Считал, что правитель должен слышать мнение народа, но не обязан его принимать. С другой стороны, народу не нужно вмешиваться в правительственные дела, а нужно сосредоточиться на своих нравственных идеалах и духовном развитии.

Николай Костомаров

Еще один деятель из числа историков России, трудившийся в XIX веке. Был другом Тараса Шевченко, имел знакомство с Николаем Чернышевским. Трудился в должности профессора в Киевском университете. Издал «Русскую историю в жизнеописаниях ее деятелей» в нескольких томах.

Значение работы Костомарова в отечественной историографии огромное. Он продвигал идею народной истории. Костомаров изучал духовное развитие россиян, эта идея была поддержана учеными более поздних эпох.

Вокруг Костомарова образовался кружок общественных деятелей, романтизировавших идею народности. По донесению все члены кружка были арестованы и подвергнуты наказаниям.

Сергей Соловьев

Один из самых известных историков России XIX века. Профессор, а позже и ректор Московского университета. На протяжении 30 лет работал над «Историей России». Этот выдающийся труд стал гордостью не только самого ученого, но и исторической науки России.

Весь собранный материал был изучен Соловьевым с достаточной полнотой, необходимой для научного труда. В своей работе он обратил внимание читателя на внутреннем наполнении исторического вектора. Своеобразие русской истории, по мнению ученого, заключалось в некотором опоздании развития - по сравнению с Западом.

Сам Соловьев признавался в своем горячем славянофильстве, которое немного остыло при изучении им исторического развития страны. Историк выступал за разумную отмену крепостничества и реформу буржуазного строя.

В научной работе Соловьев поддержал реформы Петра I, тем самым отходя от идей славянофилов. С течением лет взгляды Соловьева переходили от либеральных к консервативным. В конце своей жизни историк поддерживал просвещенную монархию.

Василий Ключевский

Продолжая список историков России, следует сказать и о (1841-1911 гг.) Он трудился профессором Московского университета. Считался талантливым лектором. На его лекциях присутствовало множество студентов.

Ключевский интересовался основами народной жизни, изучал фольклор, записывал пословицы и поговорки. Историк является автором курса лекций, который получил всемирное признание.

Ключевский изучал суть сложных отношений крестьян и землевладельцев, уделял этой мысли большое значение. Идеи Ключевского сопровождались критикой, впрочем, историк не вступал в полемику на данные темы. Он говорил, что выражает свое субъективное мнение по многим вопросам.

На страницах «Курса» Ключевский дал множество блестящих характеристик и ключевым моментам русской истории.

Сергей Платонов

Говоря о великих историках России, стоит вспомнить и о Сергее Платонове (1860-1933 гг.) Он был академиком, лектором университета.

Платонов развивал идеи Сергея Соловьева о противодействии родового и государственного начал в развитии России. Он видел причину современных несчастий в приходе к власти дворянского сословия.

Сергей Платонов приобрел известность благодаря изданным лекциям и учебнику по истории. Октябрьскую революцию он оценивал с отрицательной точки зрения.

За сокрытие важных исторических документов от Сталина Платонов был арестован вместе с друзьями, имевшими антимарксистские взгляды.

Наше время

Если говорить о современных историках России, можно назвать следующих деятелей:

• Артемий Арциховский - профессор исторического факультета МГУ, автор работ по древнерусской истории, создатель Новгородской экспедиции археологов.
• Степан Веселовский - ученик Ключевского, в 1933 году вернулся из ссылки, трудился профессором и лектором МГУ, занимался антропонимикой.
• Виктор Данилов - принимал участие в Отечественной войне, занимался историей российского крестьянства, удостоился награждения Золотой медалью имени Соловьева за выдающийся вклад в изучение истории.
• Николай Дружинин - выдающийся советский историк, изучал декабристское движение, пореформенную деревню, историю крестьянских хозяйств.
• Борис Рыбаков - историк и археолог XX века, изучал культуру и быт славян, занимался раскопками.
• Руслан Скрынников - профессор Санкт-Петербургского университета, специалист по истории XVI-XVII веков, исследовал опричнину и политику Ивана Грозного.
• Михаил Тихомиров - академик Московского университета, занимался изучением истории России, исследовал многочисленные общественные и экономические темы.
• Лев Черепнин - советский историй, академик Московского университета, изучал русское Средневековье, создал собственную школу и сделал важнейший вклад в отечественную историю.
• Серафим Юшков - профессор МГУ и ЛГУ, историк государства и права, участвовал в дискуссиях по Киевской Руси, занимался изучением ее строя.

Итак, мы рассмотрели самых знаменитых историков России, посвятивших науке значительную часть своей жизни.