Туманный город. Туманный город (Эжен Славев)

Ночь – радостный, родной приют
Таинственных и тёмных сил;
Всегда отраду здесь найдут
Изгои, кому свет не мил!
Нам ночь опасна потому,
Что страх внушает и сомненье.
Но есть избранники, кому
Она – источник вдохновенья.

Было довольно поздно, когда мы всё-таки добрались до постоялого двора «Тысячелетний дуб». Именно здесь нам предстояло разместиться на ночлег. Пока караван ехал по городу, мне с трудом удавалось разглядеть окружающие дома: всё вокруг плотной белёсой завесой окутал туман. Экипажи постоянно останавливались – наверное, потому что из-за плохой видимости дяде Октавиусу приходилось уточнять дорогу у местных.
Незнакомый город для меня – это всегда новые впечатления. По первым минутам пребывания я старалась предугадать его атмосферу, характер жителей, понравится ли им наше выступление или нет. Но по прошествии многих лет, проведённых в разъездах, могу смело заявить, что города королевства не сильно отличаются друг от друга.
Когда мы подъехали к нужному дому, все люди вышли из экипажей с радостным предвкушением долгожданной ночёвки в уютных кроватях. Дядюшка Октавиус и мой отец отправились к главному входу в гостиницу, и я решила присоединиться к ним.
Здание представляло собой длинный двухэтажный дом тёмно-коричневого цвета. Судя по его запущенному внешнему виду, оно стояло тут уже лет сто. Рядом находились служебные флигели и подсобное хозяйство, а по периметру двор был огорожен низкой деревянной изгородью. Ни в одном окне не виднелось света даже от маленькой свечки. Ночную тишину нарушали лишь переговоры членов труппы.
На наши стуки долго никто не отвечал. Я поёжилась, частично от холода, частично от волнения – вдруг постоялый двор закрыт? Тогда нужно будет искать другую или опять тесниться в фургонах. Ничего не оставалось, как продолжать стучать, всё громче и громче.
Внезапно дверь со скрипом отворилась, и на пороге перед нами возник свирепого вида грузный пятидесятилетний мужчина с чёрной всклокоченной бородой. Он был одет в засаленный халат и не производил впечатление дружелюбного человека.
– Вы хотите перебудить весь город? – набросился на нас бородач. – Я что, должен сломя ноги бежать навстречу?
– Любезный хозяин, – вступил дядя Октавиус, склонив голову в приветствии, – просим прощения за столь поздний визит. Но дорога выдалась долгой, мы впервые в ваших краях, и, конечно, сами бы хотели приехать засветло, чтобы никого не тревожить…
Владелец гостиницы поднёс зажжённый светильник ближе к его лицу и вгляделся. Затем перевёл взор на меня и отступил вглубь, что, скорее всего, означало приглашение войти. Что мы молча и сделали, оказавшись в пустом холодном холле.
– Кто такие? Сколько вас? Надолго? – мужчина задавал рычащим голосом вопросы один за другим, всматриваясь позади нас на повозки во дворе.
– Меня зовут Октавиус Конрой, – представился дядя. – Мы – путешествующие артисты, члены одной семьи, люди приличные и не доставим хлопот. Приехали на три-четыре дня, чтобы дать представления, которые, я уверен, придутся по душе жителям Туманного города. С удовольствием пригласим на них вас и ваших почтенных друзей. Всё, что нам нужно – восемь комнат для шестнадцати человек.
Хозяин зажёг несколько керосиновых ламп, подошёл к конторке и без особой охоты стал перебирать ключи в связке. К счастью, он уже немного утихомирился, но всем своим видом показывал, что до смерти устал от постояльцев и рад бы никого не принимать, только вот отказать в силу неведомых причин не может.
– Значит так, Октавиус Конрой. Зови меня Фридрихом, и на твоё несчастье осталось лишь семь свободных комнат. К тому же они не очень большие, вашему табору придётся потесниться. На каждом этаже – одна общая ванная на всех. Плата – пятьдесят валлориев за ночь. Деньги вперёд.
Стоимость проживания оказалась довольно высокой, и дядюшка, будучи человеком с богатым жизненным опытом, начал вести переговоры. Как он обычно уверял, каждая монета сэкономленная есть монета заработанная. Страстью дяди было торговаться так долго, насколько возможно. Порой это принимало крайне болезненные формы, и некоторые люди видели в нём скупердяя. Октавиус подобного подхода не стыдился и наоборот считал противоположное отношение к финансам признаком непредусмотрительности и расточительности.
В любом случае, у всех и нашей семьи в частности никогда не имелось много денег. Заработанного хватало только на повседневные расходы и накопить впрок не получалось. Выходило, что мы жили сегодняшним днём, без полной уверенности в будущем.
Например, у меня имелось всего четыре платья – два нарядных для выступлений и два серых повседневных. Из украшений – пара недорогих серёг. Я даже не могла похвастаться изящной сумочкой, с которой ходили все уважающие себя девушки в больших городах. Хотя мне и носить-то в ней было нечего – лишь платочек да зеркальце.
А в изящном мешочке на шее я хранила чудо-амулет – волшебные кости, единственный предмет, оставшийся на память от родителей. Марк и Розамунда рассказывали, что моя матушка получила их в подарок от загадочного поклонника, очарованного её танцевальным выступлением. Кости составляли мою единственную ценную вещь и были тайным другом. Они представляли собой два кубика с множеством граней и слов на них. Я любила бросать их и получать ответ на вопрос или даже какую-то призрачную поддержку. Ребёнком я представляла, что это родители общаются со мной таким образом. В трудные минуты кости помогали мне почувствовать, что я не одна и всё не так плохо.
Тем временем дядины попытки торговаться натолкнулись на категоричное сопротивление со стороны хозяина. Тот знал о своём выигрышном положении и не преминул им воспользоваться.
– «Тысячелетний дуб» – единственная гостиница в округе. И если вы настолько уверены в удаче, что готовы колесить ночью по незнакомому городу – то, пожалуйста. Задерживать вас не собираюсь, – заявил Фридрих.
– Ну, раз ничего не поделаешь, – грустно ретировался дядюшка.
Он запричитал что-то под нос и заплатил требуемую сумму, которую насобирал из разных карманов одежды. Тем не менее у нас сегодня будет ночёвка в доме! Мы вышли на улицу. Артисты стали разгружать необходимые вещи, а Марк с Фрэнком под предводительством Фридриха начали отводить лошадей в конюшню.
Общее впечатление о постоялом дворе складывалось малоприятное – обшарпанные стены, мебель представляла собой рухлядь, по верхним углам висела плотная паутина. Похоже, здесь отсутствовала заботливая женская рука.
Комнаты для проживающих находились на обоих этажах. На нижнем, сразу при входе, располагалась гостиная и одновременно столовая – в её центре размещался продолговатый деревянный стол человек на двадцать. За дверью скрывалась кухонька, где постояльцы сами себе готовили. Верхний этаж предназначался исключительно для жилых комнат.
Номера и вправду оказались маленькими, тесными, не совсем чистыми. С трудом в каждом из них можно было разместить и двух человек. Дядюшка Октавиус лично несколько раз оббегал все помещения, чтобы распределить их для каждого члена семьи согласно его положению и потребностям. Единственный трёхместный номер отдали Эмилио, Одетте и Клаусу. И так уж вышло, что нас с Ребеккой, как самых молодых и не имеющих права голоса, поселили в крохотную комнатку на втором этаже.
Едва мы с ней зашли туда, как ощутили спертый запах. Внутри находились только две кровати и старый стул. О шкафе или полочке речи не шло. Из освещения – керосиновая лампа. Как и во всех небогатых домах здесь экономили на угольном отоплении, поэтому сейчас, зимней ночью, придётся укутываться с головой. Замызганное окно выглядывало на проезжую часть – значит, с утра нас разбудит шум фермерских повозок, спешащих в город.
Я непроизвольно вздохнула, когда приподняла шершавое заплатанное одеяло и обнаружила под ним серую застиранную простынь. Жёлтая комковатая подушка тоже заставляла усомниться в приятном сне.
Несмотря ни на что, я попыталась найти положительный момент в происходящем. Например, даже такие условия – всё равно чуть-чуть получше, чем спать на жёсткой скамье в фургоне, что нам приходилось делать последние две ночи.
В отличие от двоюродной сестры я восприняла наше соседство спокойно. Она же ни в коем случае не хотела жить раздельно от своей семьи. Да ещё со мной, кого в последние дни выносила с трудом. Но в комнате Густава и Августы, её родителей, находились всего две узкие кровати и единственным выходом было бы спать на полу. Поняв, что других вариантов нет, Ребекка как всегда разозлись на всех, а на меня и дядю Октавиуса больше всего.
– Ничего, потерпи, милая, – пожёвывая губы, заявил дядя. Он уже хорошо выучил капризы девушки. – Нам тоже досталась не королевская опочивальня. Если хочешь, можем поменяться с тобой местами. Только должен предупредить, Фрэнк по ночам храпит как боров.
Такое мало заманчивое предложение Ребекка, конечно, отвергла. Мне показалось, что она топнула ногой под длинным платьем:
– Вечно вы заставляете меня жить в тесных каморках! Тут даже нет зеркала! Да что же за несправедливость такая?!
Разъярённая, кузина вернулась в нашу комнатушку и швырнула пальто на одинокий стул. Затем с гневом стала разбирать вещи, принесённые её отцом, раскидывая их по всему пространству и не оставляя мне ни малейшего свободного клочка.
Когда я была маленькой, Ребекке нравилось брать покровительство надо мной, я же относилась к ней как к старшей сестре. Но с годами я почувствовала неприязнь с её стороны. Наверное, это связано с тем, что я начала подменять её в главных номерах, а иногда мне доверяли арии, которые ей даже не предлагали. Происходящее расстраивало меня, и так как я не представляла, как изменить ситуацию, то просто старалась общаться с двоюродной сестрой поменьше, чтобы избежать возможных ссор.
Зная наперёд, что Ребекка будет срывать недовольство на мне, я аккуратно поставила свой чемодан и сразу отправилась к родителям, которых поселили на первом этаже. Их номер оказался практически таким же маленьким, но в нём хотя бы имелась вешалка для одежды и низенькая тумбочка.
Несмотря на то, что Розамунда не сомневалась, что я смогу прекрасно устроиться (я всегда стремилась к самостоятельности), она тем не менее спросила, одновременно раскладывая скромные пожитки:
– Как вы там? Уживётесь с Ребеккой?
– Всенепременно, – заверила её я. – К тому же, мы здесь будем всего лишь пару дней.
– Пожалуйста, потерпи, не отвечай тем же, – устало попросила Розамунда, зная, что зачастую я не сдерживалась и отвечала на выпады в свою сторону.
Я обняла её на прощанье и пошла к себе. Но, взявшись за ручку двери, услышала, как внутри Ребекка жаловалась матери на отсутствие личной ванны, а Августа утешала любимую дочь. Этот разговор мог затянуться надолго. Не желая мешать семейной идиллии, я решила немного прогуляться перед сном вокруг гостиницы. Тем более я всё ещё была в уличной одежде.
Захватив ключа от входной двери, висевший над конторкой, я накинула капюшон, вышла во двор и оглянулась. Артисты заносили последние тюки, Марк с Фрэнком напоили лошадей и собирались запирать конюшню. Так что на меня никто не обратил внимания.
Почти наступила полночь. Плотной пелены тумана уже как ни бывало. Сиявшая на безоблачном небе луна освещала дома и мостовые, повсеместно стояла полнейшая тишина. Убедившись, что рядом с гостиницей нет ничего интересного, я отправилась по дороге в центр города.
Поначалу идти было боязно, так как улица напоминала пустыню – по пути мне встретилось всего лишь несколько человек. В окнах домов не виднелось даже маленького огонька. Из звуков я слышала только собственные тихие шаги да изредка крик птицы.
Чем дальше я продвигалась, тем туман всё более и более рассеивался, и я наконец-то рассмотрела город. В некотором роде он отличался от виденных мной раньше. И, если мне нужно было бы описать его одним словом, я бы сказала «странный».
Улица разила резким запахом – казалось, по ней течёт ручей из помоев. Невысокие каменные здания стояли вплотную друг к другу, оставляя для дороги меньше трёх метров в ширину. Схожие по архитектурному стилю, все вместе они создавали давящее впечатление. На стенах оживали изображения драконов, горгулий и других неизвестных зверей. Я как будто находилась в длинной галерее причудливых картин и зачарованная шла и шла вперёд…
Внезапно, буквально за одно мгновение, на город снова опустился густой туман. Я едва могла разглядеть кисть вытянутой руки. Нужно срочно возвращаться в гостиницу!
Я развернулась и, уверенная в том, что никуда не сворачивала, быстро зашагала в обратном направлении. Однако когда по моим прикидкам я должна была уже оказаться около «Тысячелетнего дуба», я обнаружила себя всё ещё в пределах центра, в окружении каменных домов.
«Как же так? – подумалось мне. – Неужто я забрела настолько далеко?»
С удвоенной скоростью я продолжила путь. Но, к ужасу, не узнавала зданий, мимо которых проходила. Всё выглядело чужим и зловещим. И тут я поняла, что заблудилась. Вот ведь проклятье! Так и знала, что когда-нибудь моя неугомонность приведёт к неприятностям.
Конечно, я терялась раньше. Но эти редкие случаи происходили днём, в местах, где полно народу и прохожие давали совет, как добраться куда-либо. Сейчас же на пустых улицах не было никого, и мне стало по-настоящему страшно.
Я чувствовала, как с каждым ударом моё сердце начинало биться сильнее. Что делать? Пытаясь успокоиться, я старалась выровнять дыхание и сосредоточиться на возможных действиях. Тут я вспомнила, что за время прогулки ни разу не встретила постовых. Это подозрительно.
Вообще-то я очень осторожна, но сейчас не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к жившим здесь людям. Непонятно почему, дом, около которого я оказалась, навёл на меня ещё большего страху, и я пошла к соседнему. Робко и тактично постучала в дверь. Ответа не последовало. Стояла зимняя ночь, и, несмотря на тёплую одежду, я всё равно стала замерзать. Или это тело так реагировало на панику?
Внезапно вдалеке я услышала, как кто-то идёт. Сначала я намеревалась направиться к этому человеку, но что-то остановило меня. Я вжалась в стену здания и вся обратилась в слух, пытаясь «прочитать» его шаги.
Интуиция оказалась права: это не был прохожий, спешащий ночью домой. Спокойная уверенная поступь принадлежала пешеходу, явно никуда не торопившемуся. Он делал десять-двенадцать шагов, ударами отзывавшимися в моей груди, потом останавливался, словно прислушиваясь, а затем снова продолжал свой путь по направлению ко мне.
Страх смертельной опасности парализовал всё тело. Я была ни жива, ни мертва. К несчастью, с собой у меня не имелось никакого средства для самообороны. Еле пошевелив головой, я пыталась разглядеть, есть ли рядом на мостовой булыжники, но предательский туман не позволил обнаружить ничего подходящего.
В очередной раз незнакомец остановился на перекрёстке, от которого до меня по прямой линии оставалось около десяти метров. Где-то в его стороне раздалось карканье вороны. Я задержала дыхание и сильно-сильно сжала в руках мешочек с костями, висевший, как обычно, на моей шее…
Прошло, наверное, около пяти секунд, показавшихся мне пятью часами. Как вдруг неведомый человек изменил направление и пошёл по перпендикулярной от меня улице. Ноги подкосились, я обмякла и съехала по стенке на землю. С неистовой радостью я слушала постепенно затихающий стук удаляющихся шагов.
Однако мне нужно было прийти в себя и отыскать путь обратно. Обессиленная, я просто медленно шла, не зная куда. И даже забыла о своём намерении обратиться к кому-нибудь за помощью. Я опасалась каждого случайного звука, шарахалась от любой тени – чудилось, что драконы и горгульи ожили и преследовали меня.
Случайно я увидела маленький невзрачный домик, в чьём окне горел слабый огонёк. На последнем издыхании я метнулась к нему и собралась постучать. Но едва я занесла руку, как дверь начала отворяться сама.
Она полностью открылась, только за ней никого не было. В недоумении я подошла к порогу вплотную. Внутри дома царила темнота, как в подвале. А привлёкший моё внимание свет шёл от очага, над которым варился котелок, источавший сладкий незнакомый аромат.
– Простите, вы могли бы подсказать как добраться до «Тысячелетнего дуба»? Я заблудилась, – робко обратилась я в пустоту.
Из глубины дома навстречу мне двинулась какая-то фигура. Когда та подошла ближе, я увидела старую женщину с глубокими морщинами. Седые волосы покрывал платок, а сама она была одета в чёрное. Я слышала, как старуха ласково приглашала войти, но медлила. И внезапно поняла, что именно меня смущало – её губы оставались сжатыми всё это время!
Казалось, я теряю разум, как вдруг кто-то дёрнул меня за рукав и потащил обратно на улицу. Ничего не понимая, я оглянулась и увидела пухлую девочку-подростка.
– Ты с ума сошла?! – зашептала она.
– Стой! Куда? – недоумевала я.
Но та упорно волокла меня за собой. Пройдя таким образом мимо нескольких домов, мы выдохлась и присели на скамейку под одиноким газовым фонарём.
Наконец-то я смогла рассмотреть её получше. На вид девочке было около тринадцати лет. Из-под серой курточки выглядывало длинное тёмное платье и белый передник с жирными пятнами. Коричневые волосы под шапочкой расходились в две тонкие косички по бокам и придавали детский вид, несовместимый с бойким поведением. Карие глаза с любопытством уставились на меня, словно я представляла собой экспонат в зверинце.
– Объясни, что происходит, – потребовала я.
– Ты кто такая? Не местная? – проигнорировав мою просьбу, звонким голосом спросила толстушка.
– Да, не местная, – с вызовом ответила я. – Только сегодня приехала в ваш дурацкий город.
– Кто ты? Что привело к нам? – она засыпала меня вопросами.
Поняв, что быстрее будет всё объяснить, я коротко рассказала ей о себе и событиях вечера. Девочка слушала с большим вниманием.
– Бродячий театр? – удивилась она. – У вас есть воздушные гимнасты, пожиратели огня или бородатая женщина?
– Конечно, нет, – категорично отрезала я. – Ты путаешь театр с цирком. Мы поём, танцуем и разыгрываем сценки из классических пьес.
И тут девочка без остановки затараторила:
– О, вот это да! Никогда не посещала представление бродячего цирка. Меня зовут Кайя, мы с мамой служим кухарками в доме нашего мэра. Ты просто не представляешь, как тебе повезло, что я бегала за приправой для завтрашнего приёма к тётке на другой конец города и возвращалась так поздно. Откуда тебе знать, что в том доме живёт настоящая ведьма, которую у нас все опасаются!
– Ведьма? – поморщилась я. – Ты шутишь?
– Вовсе нет, – насупилась Кайя. – Неизвестно ни её имя, ни возраст. Мы с мамой живём рядом с ней сорок лет, и она всегда была там и выглядела так же. Точно лишь известно, что старуха занимается чёрной магией. Её боится даже сам градоначальник. Когда он хотел выселить ведьму, так как нам, добропорядочным жителям, не нравится такое соседство, она пригрозила превратить его в жабу. И что ты думаешь? Мэр пошёл на попятную! Как тебе это нравится?
Желая прервать поток возмущения, я поинтересовалась:
– Чем конкретно она вам мешает-то?
– Постоянно все несчастья из-за неё, – начала перечислять девочка. – Уже третий подряд неурожайный год в наших краях, в близлежащей ферме недавно родился телёнок с двумя головами, а ещё видели, как из её дома выпорхнула летучая мышь...
– Ну, – я засомневалась, – я не знаток в этой области, только думаю, что вы преувеличиваете. Как-то мелковато для настоящей ведьмы.
– Откуда нам знать, вдруг она тайком вызывает потусторонних духов? – зрачки Кайи расширились.
Мне пришлось согласиться с ней, что мы действительно можем многого не знать о скрытой жизни ведьм и о тех, кого они вызывают, пока бдительные горожане не видят. Хотя лично я никогда близко не сталкивалась с колдунами и колдуньями, у меня сложилось о них не очень хорошее представление. Собственно, как и всех, настораживало их поведение, образ жизни, непонятные ритуалы и необходимость жертв. Может, среди них и встречались личности, действительно обладающие уникальными способностями, но, на мой взгляд, они были мошенниками, наживающимися на бедах малограмотных людей.
– То, что я точно знаю – что ваш город странный, – продолжила я и, пользуясь случаем, решила пожаловаться. – А туман? То застилает всё вокруг, то за минуту рассеивается.
– Не зря он называется Туманным, – улыбнулась Кайя. – Город находится в низине, в окружении гор. Рядом много водоёмов и озёр, поэтому так и происходит. Больше ничего особенного здесь нет. Тем более своего театра после того как его разрушило землетрясение несколько лет назад. Скука смертная!
Осознав, как сильно вымоталась, я попросила новую знакомую проводить меня в гостиницу, и она с радостью согласилась. Девочка петляла какими-то закоулками, зато через пять минут мы уже оказались у постоялого двора. Я надеялась, что никто из взрослых не заметил моё отсутствие и мне не влетит за ночную прогулку. К счастью, в окнах не виднелось света.
– Здешний хозяин, Фридрих, такой неприятный тип, – призналась я. – Мы чувствуем себя тут неуютно...
– Да, – кивнула Кайя, – грубоватый человек. Только его гостиница – единственная в городе. Вам больше негде разместиться.
– Огромное спасибо, – уставшая, я из последних сил поблагодарила её. – Если бы не ты, не знаю, как бы завершилась для меня эта ночь. Приходи завтра вечером на наше представление. Я попрошу пропустить тебя бесплатно – лишь назови моё имя на входе.
– Ой, так здорово, – девочка обрадовалась и подпрыгнула на месте. – Обязательно приду!
Мы помахали друг другу на прощание, и она отправилась домой. Но в момент, когда я собиралась закрыть за собой входную дверь, Кайя обернулась и крикнула мне:
– Изабелла, будь осторожна и больше не гуляй ночью одна по Туманному городу!

Порою кажется - судьба
Жестока с нами и груба:
Кому-то всё она даёт,
А наш черед не настаёт.
И зависть отравляет нас
Своею желчью каждый час.
Поэтому не жди чудес

- Лирические арии. Романсы.
















- Эй, Патрик!


- Ну что там ещё, а?



- Артистка, что ль?







- Немного и того, и другого.





















































































Не знаю, но почему-то я решила спросить мои волшебные кости, о том, как пройдёт приём. На них выпали слова «опасность» и «удача». Я не смогла придумать, чтобы это могло означать. Ведь наша труппа лишь хотела заниматься своим делом и не желала никому зла…

Регистрационный номер 0407072 выдан для произведения: Порою кажется - судьба
Жестока с нами и груба:
Кому-то всё она даёт,
А наш черед не настаёт.
И зависть отравляет нас
Своею желчью каждый час.
Поэтому не жди чудес
И сам влияй на свой прогресс!

Я - жаворонок и обычно просыпаюсь довольно рано. Так было и в это утро. Ребекка ещё спала, и чтобы её не будить, я тихо оделась и выскочила из комнаты. Накануне я сильно перенервничала и совсем забыла принять ванну. К счастью, сейчас она оказалась свободна, и я быстро привела себя в порядок.
Спустившись вниз, я заметила, что на кухне уже завтракали дядя Октавиус, Анна с Леопольдом и Эмилио с семейством. В доме появилась Маркела - старушка в мешковатом старомодном платье, которая помогала Фридриху. Ростом она вышла ещё меньше меня, но прибирала в гостиной с большой подвижностью - похоже, у них давно не было одновременно так много постояльцев. Несмотря на немоту, Маркела жестами умудрялась объяснить нам что-либо. По её информации рядом находилась ферма, где можно купить различную еду. Но так как мы не успели сходить туда и что-то приобрести, пока приходилось довольствоваться старыми запасами. Женщины разложили на столе вяленое мясо, овощи, купленный вчера в придорожном трактире хлеб. В старой чаше над огнём в печи грелась вода для чая.
Поздоровавшись со всеми и было уже усевшись завтракать, я заметила, что дядя как раз вставал из-за стола, вытаскивая из-под воротника салфетку. Судя по его хлопотливым движениям, он куда-то торопился.
- Ты идёшь в мэрию договариваться о представлениях? - догадалась я.
- Да, - подтвердил дядя, нахлобучивая шляпу и надевая пальто, висевшее на спинке его стула.
- Можно с тобой? - попросилась я.
- Вот ещё. Только будешь мешаться под ногами, проку от тебя никакого, - начал ворчать он.
Однако я уже прекрасно поняла, что дядя ни капельки не возражает. Поэтому быстро налила и выпила стакан чая, конечно, обжёгши язык, схватила булочку и, жуя на ходу, быстро взбежала на второй этаж за накидкой и также стремительно спустилась, чтобы не заставлять его ждать. Мне нравилось быть в эпицентре событий, знакомиться с новыми людьми. К тому же я чувствовала себя незаменимой дядиной помощницей.
Так как, по указаниям Маркелы мэрия располагалась недалеко, мы отправились в путь пешком. В этот утренний час воздух был чист и прозрачен. Тумана не наблюдалось и в помине. Какой контраст с атмосферой моей ночной прогулки! При дневном свете город больше не выглядел мрачным и пугающим. Где все страшные дома с чудовищами, увиденные мной накануне? Неужели они мне лишь померещились?
Туманный город выглядел таким же заурядным местом, как и десятки других. Прохожие спешили по своим делам. Торговцы молоком вовсю бренчали ободами колёс по булыжнику. Старьёвщики начали обход домов, выпрашивая у служанок хлам и забирая всё, что им дают. Даже шарманщик с попугаем, вытаскивающим предсказания, уже занял место на центральной площади. Из булочных разносился аромат свежего хлеба, из мастерской слышался токарный станок, а проходя мимо открытых ставен начальной школы, мы слышали, как дети читали вслух по слогам.
Как я им завидовала! Каждый день они приходили на занятия к разным учителям, делали упражнения, их познания расширялись. Моё образование было отрывочным - в основном, со мной занимались родители или иногда другие родственники, вместе с ними я проходила все необходимые учебники по верхам.
К тому же, обычно подобное обучение экстренно проводилось весной, после чего мы отправлялись в школу любого подвернувшегося города, чтобы я могла сдать переводной экзамен. Моя форма занятий называлась «домашнее обучение», хотя никакого дома у меня и в помине не было. Аттестация сводилась к формальности. Иногда мне кажется, я бы прошла её даже в том случае, если бы прочитала учебник лишь один раз.
Мне нравилось читать разные книги, узнавать что-то новое. Они были относительно дорогими, а в общественную библиотеку я редко когда могла попасть. То тут, то там я ухватывала книжку и старалась быстрее прочитать её, пока находился часик перерыва между концертами. Дядя Октавиус серьёзно относился к вопросу просвещения и когда мы ставили пьесы или посещали спектакли наших конкурентов, он частенько собирал меня и Ребекку для обсуждения - что за проблемы в них представлены, почему они возникли, к чему могут привести. Таким образом он с детства погружал нас в театральную среду.
Несмотря на скомканное обучение, я надеялась, что не слишком много уступаю своим городским сверстникам. Однако для поступления в колледж этих знаний точно не хватило бы, что являлось одной из моих проблем.
Центр местной власти находился в одноэтажном каменном здании, выкрашенным в коричневый цвет. Поначалу охранник-гвардеец не хотел пускать нас внутрь, и дяде пришлось применить всё своё красноречие, дабы убедить того в безотлагательности нашего дела. Внутри мы очутились в лабиринте коридоров, кабинетов без табличек, снующих туда-сюда посетителей и чиновников с папками, так что найти приёмную получилось непросто.
Градоначальника ещё не было на месте. Узнав, с каким вопросом мы пришли, невзрачный человек лет сорока пяти, оказавшийся секретарём, провёл к его заместителю - господину Фернану. Несмотря на самое начало дня, тот оказался занят, и поэтому нам пришлось полчаса топтаться в томительном ожидании.
Но наконец-то нас пустили в длинный узкий кабинет, основную часть которого занимал дубовый стол в окружении стульев с изогнутыми спинками. В его главе, окружённый стопками бумаг, сидел высокий худощавый шестидесятилетний мужчина. Густые чёрные волосы, зачёсанные назад и собранные в короткий хвостик, острый нос и пронзительный взгляд делали его похожим на сокола. Изящный деловой костюм тёмно-синего цвета сидел на нём столь идеально, что лучше и придумать нельзя. Я даже на какой-то момент опешила, так как не ожидала увидеть чиновника отдалённого городка в такой элегантной одежде.
Впрочем, его настрой по отношению к нам оказался не очень благодушным. Наверное, потому, что мы отвлекли мужчину от каких-то важных дел.
- Бродячие артисты? - он нахмурил лицо, словно к нему пришли попрошайки за милостыней.
Фернан не предложил нам сесть, и мы робко стояли на небольшом расстоянии от него. Я спряталась за спину дяди, так как в таком положении чувствовала себя неуютно.
- Точнее, передвижной театр, милорд, - откашлявшись, поправил дядюшка Октавиус и передал хозяину кабинета бумаги. - Ему уже сорок лет. Мы выступаем во всех крупных городах королевства, и везде публика принимает нас с восторгом. В программе есть танцевальные номера, сценки, арии…
- Какой у вас вокальный репертуар? Что за певцы? - жёстким голосом перебил его Фернан, который, не поднимая глаз, с молниеносной скоростью просматривал наши документы.
Деятельность театров, особенно передвижных, регулировалась столичным департаментом культуры. Ежегодно мы предоставляли туда сведения о составе труппы, маршрутах передвижения, а новые номера предварительно показывали специальному эксперту. Только после этого коллектив мог получить лицензию на выступления.
Дядя явно не ожидал такого напора и замялся. Обычно, даже если мы приезжали первый раз в какой-либо город, нас встречали с гораздо большим радушием. Не говоря уже о том, что после выступлений артисты неизменно оставляли о себе хорошие впечатления. Оглянувшись на меня, Октавиус сказал:
- Вот, к примеру, наша юная солистка - Изабелла Конрой. Подаёт большие надежды.
Фернан приподнял голову и пристально окинул меня холодным взглядом, от которого по всему телу пошли мурашки. На несколько секунд он задумался, затем произнёс с едва заметной ухмылкой:
- Солистка... И что же ты поёшь, Изабелла Конрой?
В горле пересохло, и я едва смогла выдавить:
- Лирические арии. Романсы.
На самом деле, в моём репертуаре присутствовало довольно много вокальных номеров из самых разных жанров, но в данную минуту я забыла обо всём этом. Вот ведь проклятье!
Возникла неловкая пауза. Мне показалось, что мужчина даже как-то с сочувствием посмотрел на меня и чуть ли не вздохнул. Солистка! Двух слов связать не в состоянии! Я крепко сжала за спиной руки в кулаки и начала злиться на саму себя из-за того, что не могу собраться в ответственный момент.
Возможно, чиновник заметил нашу растерянность и решил проявить сочувствие. Он перемахнул бумаги обратно через стол:
- Хорошо, так и быть. Учитывая, что у нас давно не было театральных выступлений, даю вам шанс. Только один концерт - сегодня вечером. Можете занять здание разрушенного театра. Я распоряжусь, чтобы там подключили газовое освещение на это время.
- Выступать в … - дядя Октавиус поразился и боялся повторить услышанные слова, - в разрушенном здании? Но ведь оно не пригодно?
- Да, - согласился Фернан. - Оно отчасти ветхое, так как не использовалось пару лет после маленького землетрясения, от которого пострадало всего лишь несколько домов. Мы всё хотим реконструировать его, но пока не собрались. Уверен, для одного выступления бродячего театра оно вполне сгодится.
- К тому же сегодня! - всплеснул руками дядя. - У нас даже нет целого дня, чтобы расклеить афиши по городу. Люди не узнают о концерте и поэтому не придут…
- Вам что, нужна неделя? - нетерпеливо спросил заместитель мэра. - Постарайтесь успеть, здесь много ума не требуется. А завтрашним утром не забудьте внести половину доходов от билетов в муниципальную казну и сразу покиньте Туманный город. Мои служащие проследят за этим. Остальные инструкции получите у секретаря.
Фернан встал, тем самым давая понять, что разговор закончен. Он производил впечатление занятого человека, у которого совершенно нет времени на лишние сантименты и детали.
У меня была такая странность - я соотносила новых людей, с которыми знакомилась, с растениями: мужчин с деревьями, а женщин с цветами. Потому представители ботанического мира тоже обладали множеством индивидуальных отличий. В случае с Фернаном я даже не задумывалась - конечно, кактус, недружелюбный и колючий.
Условия были жёсткими, и дядюшка пытался протестовать:
- Но, помилуйте, во-первых, обычно мы всегда даём два-три разных представления, у нас обширная программа. Во-вторых, половина доходов - чересчур завышенный сбор, нигде больше…
- Что? - возмутился строгим голосом наш собеседник. - Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Или так, или никак. Выбирайте!
Дядя понял, что вести переговоры с жителями Туманного города бесполезно. В молчании, знаменовавшим наше согласие, мы все вышли из кабинета. Небрежным жестом чиновник подозвал секретаря:
- Пусть сегодня выступают в театре. Найдите кого-нибудь и помогите им с организацией.
Сделав небольшой, едва заметный прощальный кивок, Фернан вернулся обратно к себе, так громко хлопнув дверью, что я вздрогнула. Секретарь позвал кого-то из соседней комнаты:
- Эй, Патрик!
Мы с дядей замерли в ожидании, однако никто так и не появился. Не слышалось даже никакой возни.
- Паааааатрик! - протяжным голосом опять крикнул клерк.
- Ну что там ещё, а?
К нам вышел невысокий худощавый шатен, лет двадцати-двадцати двух. Деловой костюм болотного цвета хоть и был сделан по качественным лекалам, сидел на нём неуклюже - то ли вышел не по размеру, то ли юноша не умел носить его. Очевидно, для солидности молодой человек отрастил бакенбарды, но они выглядели такими жидкими, что не справлялись со своей функцией.
- Проводи артистов до театра и объясни, что как. Они сегодня вечером будут выступать там.
Щёголь оценивающе оглядел нас с головы до пят. Его глубоко посаженные маленькие глаза буквально буравили меня:
- Артистка, что ль?
Мне он жутко не понравился, поэтому я решила не отвечать ему. Дядя посчитал своим долгом вмешаться:
- Многоуважаемый Патрик, я - Октавиус, а это моя внучка Изабелла. Пожалуйста, быстрее проводите нас до театра. Нам нужно многое успеть до выступления.
- Подумаешь! Как будто делать мне больше нечего.
Он демонстративно медленно взял пальто и шляпу с вешалки и также неторопливо отправился к выходу. Дядя Октавиус тяжело вздохнул, печально взглянул на меня, и мы отправились вслед за провожатым. Всю дорогу глава нашего клана старался быть бодрым, вслух проговаривал, с каких приготовлений нужно начинать в первую очередь. Но я-то чувствовала, что дядя опечален таким несправедливым ходом событий. Ведь даже непонятно, удастся ли компенсировать все расходы и время, затраченные на дорогу сюда, из-за одного концерта.
Юноша же оживился и начал общаться с нами, хотя, скорее, его реплики напоминали монолог:
- О, давненько у нас здесь не наблюдалось вашей братии. Чё будёт? Опера там или танцы?
Он шёл немного впереди, гордо выпятив грудь, словно являлся хозяином города. Не ответить ему было невежливо, поэтому дядя Октавиус коротко высказался:
- Немного и того, и другого.
- Да, - задумчиво произнёс Патрик и на мгновение замолк. - Ну ладно, мне жалко, что ли. Сам я в театре побывал однажды, в детстве. Тётка затащила. Вы же знаете, мой дядя - мэр Туманного города?
И развернулся, дабы удостовериться, что мы осознаём, какая огромная честь нам выпала - идти вместе с самим племянником местного градоначальника. Показывая, что чрезвычайно польщены, дядя и я многозначительно кивнули в унисон. Юноша принял это за чистую монету.
- Такая скукота, - зевнул Патрик. - Но мне повезло - удалось сбежать в перерыве. Да и девицы туда ходят занудные, не в моём вкусе. А пару лет назад здание разрушилось - и никому хуже не стало.
Тут он сплюнул, вытащил сигарету и закурил прямо на ходу, пуская дым в лица попадающимся навстречу людям. Жестом дядя попросил меня быть снисходительнее к нашему сопровождающему.
- Чё там интересного? Не понимаю, - откровенно признался юноша и снова повернулся к дяде Октавиусу. - Вот вы скажите. Горланят там что-то. Крутятся на месте, подпрыгивают. У всех одно и то же, разницы нет никакой.
- У некоторых к этой деятельности есть призвание, талант, - пояснил дядя.
- Ха, талант! - усмехнулся Патрик. - И как его измерить, ваш талант? То ли дело собачьи бега или скачки - кто первый, тот и чемпион. А у вас кто чемпион? Тот, кто дольше крутится или громче поёт, что ли?
К нашей радости, театр оказался вблизи от мэрии, в самом центре города и мы быстро дошли до него. Когда-то он выглядел величественным - трёхэтажный, в классическом стиле со строгими колоннами при входе. Сейчас внешний вид внушал уныние: осыпавшаяся штукатурка неровно обнажала остов здания; во многих окнах отсутствовали стёкла, и они зияли пустотой, словно дыры в беззубом рту; вокруг валялся строительный мусор, который, очевидно, вынесли после землятрясения, да так и бросили здесь же. Честно сказать, это была одна из самых худших площадок для выступления в моей жизни.
Молодой человек подошёл к главному входу и громко постучал в огромные кованые двери:
- Эй, кто там есть, открывай живо!
Мы услышали, как отпирается тяжёлый засов, и перед нами предстал старый заспанный сторож. Непонимающе он смотрел то на Патрика, то на нас. Юноша пренебрежительно прошёл мимо него и направился вглубь, распоряжаясь на ходу:
- Сегодня тут будет концерт. Нужно снова подключить освещение и отопление. Ааааааа! Что здесь валяется на проходе?
Патрик остановился, схватился за ногу и стал растирать мысок правого сапога. Похоже, он запнулся об упавшую балку. Хоть что-то могло прервать его!
Внутри здание производило впечатление ненамного лучше. На полу в фойе лежал мусор, чего в нём только не было - уличная грязь, прелая листва, ошмётки штукатурки, сломанная мебель… На потемневших стенах висела паутина. Где-то в крыше находились дыры, так как по всему театру гулял ветерок. Широкий коридор сразу вёл в зрительный зал. Мы уже не ждали ничего хорошего от того, что нам предстояло там увидеть.
Однако театральный зал, даже несмотря на рваный занавес, по сравнению со всем остальным выглядел неплохо. Здесь также валялся хлам, но и было много целых стульев, на которых можно сидеть. Газовые светильники уцелели не все, впрочем, на первый взгляд, их насчитывалось достаточно, если, конечно, они остались в рабочем состоянии.
Я заглянула в оркестровую яму - теперь она превратилась в мусорную. Тем не менее в ней могли бы разместиться наши немногочисленные музыканты. На сцене я заметила несколько дыр в деревянном полу, хотя и это не являлось критичным препятствием для выступления. Сторож показал рукой на гримёрки за кулисами, по его словам, вполне пригодных для подготовки артистов.
Над амфитеатром возвышался балкон, но, по словам охранника, второй этаж сильно разрушился и подниматься туда, а тем более проводить зрителей, было бы не благоразумно. Мы поверили ему и не стали сами проверять ту часть театра.
Конечно, что и говорить, нам часто приходилось выступать в малоприспособленных помещениях с плохой акустикой. Порой там не хватало мест, и части публики приходилось стоять. В отдалённых городках королевства на концерты иногда приходили малообразованные зрители, которые могли переговариваться во время представления и даже курить. Всё это требовало от нас, исполнителей, форсированного голоса, преувеличенного жеста, ярко-выраженного грима и костюма, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в определении образа персонажа.
- Что ж, - дядя Октавиус начал потирать руки в предвкушении выступления, - королевским театром не назовёшь, но сгодится.
Не утруждая себя прощанием, Патрик хмыкнул и ушёл, сочтя свою миссию выполненной. Дядя же подошёл к сторожу и стал обговаривать с ним какие-то детали. Мне было немного не по себе в этом пустом, холодном зале, и я отправилась получше рассмотреть гримёрки.
Войдя в холл, в его конце я увидела только одну тёмную дверь. Когда я тихонько тронула её, она медленно со скрипом распахнулась, показывая за собой проход с несколькими комнатами по сторонам. Я прошла по коридору, заканчивающемуся глухой стеной, и наугад остановилась перед гримёркой слева. На двери висела медная табличка, покрытая слоем пыли. Свет из фойе, оставшегося позади, едва пробивался сюда, и мне не удалось прочитать надпись. Наверное, я могла стереть пыль, но решила не нарушать покой мёртвого здания.
Так и застыв перед дверью, я вдруг краем глаза случайно заметила на полу тень. Я быстро обернулась и заметила убегающую крысу. Вместе со своими сородичами - мышами - они внушали мне отвращение, и поэтому я поспешно вернулась обратно, к людям.
К тому моменту дядя уже договорился со сторожем, что тот попробует хотя бы минимально убрать крупный мусор с проходов и включит освещение к нашему возвращению. И быстрым шагом мы поспешили в гостиницу.
Добравшись до неё, Октавиус объявил труппе срочные сборы. До вечера нужно было успеть кучу дел, начиная от расклейки афиш по городу до установки декораций - на сцене мы выставляли рисованные на фанере или картоне универсальные задники, годящиеся для разных номеров. Как обычно, все артисты задействовались в этих работах, и за многие годы механизм подготовки отрегулировался до мелочей. Но с другой стороны, времени до представления оставалось не так много, если не сказать, мало.
Мужчины перевозили и переносили ящики с реквизитом и гримом. В отличие от стационарного театра у нас не было сложной сценической машинерии, которая позволяла бы, например, осуществлять полёты, провалы или быстрое преображение сцены. Не имелось и специального художественного освещения - приходилось довольствоваться или солнечным светом, или имеющимися в арендуемом заведении газовыми лампами или свечами. Поэтому наши приспособления очень быстро собирались и разбирались.
Женской части сегодня досталось приводить в порядок зрительный зал и сцену. Честно говоря, подметать пол в театре - такого мне ещё не доводилось делать. Что же, военному времени - военные меры.
Но вот Ребекке подобное занятие пришлось не по душе, уж слишком оно грязное для её нежных рук. Неудивительно, ведь в моём представлении она являлась азалией - хрупким красивым цветком, который сам требовал и постоянной подкормки, и регулярного полива. Под надуманным предлогом кузина предпочла скрыться с глаз долой обратно в гостиницу, чтобы её не заставляли заниматься физическим трудом, в то время как Густав и Августа работали со всеми на равных.
Даже и не припомню, что когда-либо мы проводили подготовку к концерту в такой спешке. В мои дополнительные обязанности входила координация всех работ: я бегала между артистами, интересовалась, всё ли у них получается. Если возникали какие-то проблемы - обращалась за советом к дяде. Хотя с годами я научилась находить решения для большинства вопросов сама.
День, полностью занятый всевозможными приготовлениями, пролетел как одно мгновение. Нам удалось преобразить зал, и мы гордились собой. Сторож смог почти сразу запустить освещение и отопление, что придало театру живое дыхание. К тому же, он отрядил в помощники своего внука, и Клаус объяснил подростку схему продажи картонных билетов, которую им предстояло осуществлять на входе: розовые предназначались для сидячих мест, зелёные - для стоячих.
Мы были счастливы когда, выглянув в разбитое окно, увидели перед дверями теснящуюся публику. А у нас оставалось ещё полчаса до начала, чтобы немного отдохнуть и перекусить.
Как раз в тот момент дядя Октавиус подошёл ко мне:
- Наконец-то, нашёл тебя. Ты осталась последней из тех, кого нужно предупредить о замене.
- Какая замена? - удивилась я.
- Решил поменять местами тебя и Ребекку. Теперь не она открывает представление, а ты. Соответственно, ты же будешь выступать последней. А Ребекка споёт один раз в середине.
Мне была непонятна подобная перестановка, но времени уточнять, почему дядя решил произвести её, у меня не оставалось. Я вихрем рванула обратно в гостиницу, так как вспомнила, что моё концертное платье осталось в коробке рядом с кроватью, и в дневной суматохе я забыла захватить его. Хорошо хоть, что мне не требуется значительного грима - обычно я обходилась минимальным количеством косметических средств. По приблизительному подсчёту, я всё же успевала вернуться к началу, нужно только поторопиться!
Моя накидка не слишком ограничивала движения, однако пробежка выдалась ещё та. Как назло, по пути мне наперерез попадались люди, с которыми я неизбежно сталкивалась, несколько раз узкие переулки загораживали фермерские повозки, так что приходилось изворачиваться или даже перелазить через них. И в завершении всего я чуть не плюхнулась в навозную кучу, собранную подметальщиками улиц!
Запыхавшись, я наконец-то прибежала в гостиницу. Оставалось последнее препятствие - лестница на второй этаж. Из последних сил я рванула наверх. Передо мной медленно поднимался какой-то мужчина, но я не рассчитала скорость и со всего размаха натолкнулась на него.
Только извиняться было некогда. Я забежала в нашу комнату и судорожно начала копаться в коробке с одеждой. Нарядная Ребекка сидела на своей кровати с чашкой чая в руках, словно она никуда и не собиралась, и гневно смотрела на меня:
- Вот я думаю, с какой стати тебя поставили сегодня открывать представление?
- Какая разница - первая, вторая, последняя? - не особо вникая, ответила я, перебирая вещи.
Где же моё платье? По закону невезения оно оказалось в самом низу! Подумав, я решила сразу надеть его, чтобы не нести в руках.
Конечно, у меня имелась догадка, почему так произошло. Наверное, дядя Октавиус провёл подобную рокировку из-за того, что я была представлена заместителю мэра, но я решила не озвучивать эту версию вслух. Ребекка почувствовала, что я что-то недоговариваю, и заподозрила неладное.
- Да, действительно, никакой. Некоторые подлизы на всё пойдут, чтобы им доставались лучшие номера! - продолжила возмущаться двоюродная сестра и куда-то направилась.
Ругаться с ней ни желания, ни времени у меня не имелось, поэтому я просто молча натягивала на себя концертный наряд. Как обычно бывает при спешке, пальцы заплетались, и в итоге я застёгивала все пуговицы дольше, чем если бы не торопилась.
Когда я всё же оделась, то схватила накидку и бросилась к выходу, но не учла, что Ребекка стояла прямо у двери. Кружка выпала из её рук, и чай огромным неровным пятном разлился прямо по центру юбки моего платья.
Лишь я была готова списать произошедшее на свою неповоротливость, как заметила мимолётную хитрую улыбку кузины. Невероятно! Вот ведь проклятье!
- Ты подстроила это нарочно, - догадалась я. - Как ты могла? У меня сейчас нет другого подходящего платья!
- Нужно быть аккуратней, ты слишком неуклюжа, - фыркнула она, взяла своё пальто и вышла из комнаты.
В бессилии я рухнула на постель и зарыдала. Почему так произошло? Что я ей сделала? Прошло около пяти минут, прежде чем мой поток слёз иссяк.
Я поднялась с кровати и снова посмотрела на наряд. Может, всё не так плохо, как показалось на первый взгляд? Увы, огромное коричневое пятно на белом платье выглядело по-прежнему так отвратительно, что я хотела возобновить рыдания. И хотя мы вместе с мамой сшили его недавно, мне оно очень нравилось. Каждая оборочка, ленточка, деталь на нём была тщательно продумана. К тому же я верила, что оно приносит удачу на выступлениях.
К несчастью, мой второй наряд с утра было постиран и в данный момент сушился. О том, чтобы надеть обычное повседневное платье, и речи не могло идти. Но ведь мне нужно выступать на концерте, который начнётся через несколько минут!
Необходимо бежать к Розамунде, она наверняка найдёт выход из такой дурацкой ситуации. Я надела накидку, выскочила из комнаты и снова помчалась сломя голову. Кажется, спускаясь по лестнице вниз я снова обогнала и ненароком толкнула того же мужчину, впрочем, меня это ничуть не волновало - я срочно должна попасть в театр, чтобы не подвести труппу.
Представление уже должно было идти десять минут, когда я прибежала за кулисы и нашла Розамунду. Её зрачки расширились от ужаса:
- Куда ты запропастилась? Откуда это пятно?
- Ребекка облила меня чаем! Как быть? Я не могу выступать в таком платье.
Приёмная мать успокаивающе сказала:
- Не волнуйся, сейчас я найду в вещах платок, и мы сможем повязать его сверху.
С этими словами она ушла, а я оперлась на балку и пыталась отдышаться. Вокруг сновали артисты, уточняя порядок выступлений, из оркестровой ямы слышалось, как музыканты настраивали свои инструменты, дядюшка Октавиус давал последние указания. Внутри меня же билась единственная мысль: когда Розамунда найдёт платок?
И тут я увидела, что дядя Октавиус дал сигнал открывать занавес. Я не могла поверить собственным глазам, ведь так надеялась, что концерт пока не начнётся. Застыв в оцепенении, я смотрела, как дядя вышел в центр сцены и начал рассказывать о нашем театре зрителям.
- Добрый вечер, многоуважаемая публика! Как я рад вас здесь видеть. Извиняемся за небольшую задержку. «Театр Конрой» впервые прибыл в Туманный город, и, надеемся, порадует всех разнообразными номерами. А сейчас представляем вашему вниманию юную артистку Изабеллу Конрой, которая споёт для вас лирическую арию, - провозгласил он и жестом пригласил меня появиться.
Я качала головой и отказывалась выходить. Дядя же не понимал в чём дело. Пауза затягивалась. В последний раз обернувшись с надеждой назад, я не увидела Розамунду. Ничего другого не оставалось, как идти выступать. Не помня себя от стыда, я робко прошла на сцену. Нисколько не сомневаюсь, что уже в первые секунды моего нахождения там, даже когда я не успела развернуться к зрителям лицом, раздались смешки.
Эмилио взглянул на меня и взмахнул смычком. Заиграла музыка. Моё горло пересохло, а перед глазами как будто стояла пелена, поэтому я опустила их в пол. Ария, которую мне предстояло исполнять - весёлая песенка пастушки, гуляющей по лугам. Каким-то чудом я не пропустила вступление и начала петь. Так как я не успела как следует распеться, звуки, вылетавшие из моего рта, трудно было назвать мелодичными. Я волновалась из-за этой нелепой ситуации, хотелось всё бросить и убежать прямо в середине песни. Однако я знала, что так поступить нельзя. Дрожащим голосом я продолжала петь, а сама еле держалась в полуживом состоянии…
Потихоньку я начала приходить в себя и осмелилась взглянуть в зал. Весь театр оказался полон людей - горожан и фермеров, мужчин и женщин, взрослых и детей. Все они сидели довольно тихо, с каменными лицами и я не понимала их реакции на происходящее.
В первом ряду по центру я заметила важного мужчину лет пятидесяти. На нём красовался дорогой костюм с изысканной кружевной вставкой, который ещё чуток и лопнет по швам. По его виду я определила, что, скорее всего, это сам мэр города. Фернана нигде не было видно. Оно и понятно, вряд ли ему интересно наше скромное представление. Сбоку, среди стоящих людей, так как стульев хватило не всем, я обнаружила Кайю. Она улыбнулась и тем самым немного приободрила меня.
К величайшему облегчению невыносимый позор всё-таки закончился, и я молнией вылетела со сцены. За кулисами с платком стояла Розамунда. Я бросилась к ней в объятия и начала беззвучно рыдать. Дядя Октавиус не понял в чём дело, но поспешил объявлять следующий номер. Не занятые в нём артисты подошли узнать, что случилось.
- Я выступала с огромным пятном на платье, - жаловалась я им.
- Ничего не было заметно, - утешали они меня. - Люди же видят тебя в первый раз, откуда им знать, вдруг это такая особая расцветка ткани.
Но я не позволила заморочить себе голову - даже близорукому понятно, что на светлых платьях солисток не должно быть грязи. Ребекка же ходила мимо и игнорировала меня.
Однако, в дальнейшем все наши концертные номера прошли на «ура». Публика втянулась и подпевала, хохотала в смешных моментах и требовала многие выступления на бис. Особенно их впечатлили танцоры Теона и Джонатан. Мне тоже очень нравилось смотреть на них, я не уставала поражаться присущей им грации и эмоциональности. Как изящно они выражали в танце чувства, как были едины в звучании с музыкой!
В конце мне предстояло выступить ещё раз. К тому времени мы с мамой подсуетились и одолжили запасное платье у Анны. Розамунда помогла сделать красивую причёску - начесала мои волосы и уложила их красивыми волнами.
Осушив слёзы, я вышла на сцену совершенно другим человеком. Теперь я излучала уверенность. Чтобы реабилитироваться за первую арию, я постаралась показать себя и любовный романс во всей красе. Судя по вниманию зрителей, я чувствовала, что публике нравится моё исполнение, и это сильно вдохновляло меня, я вложила в пение всю душу.
Неожиданно я почувствовала на себе недобрый взгляд из зала. Я посмотрела во все стороны, но нигде не увидела того, от кого он мог бы исходить. Наверно, показалось, ведь я сильно перенервничала сегодня. Тем не менее странное ощущение не покидало меня до конца песни. Под оглушительное хлопанье и топанье ног я покинула сцену.
Когда мероприятие закончилось, толпа долго гудела и не хотела расходиться. Сторожу и его внуку стоило трудов разогнать посетителей.
Направляясь в гримёрку, я невольно услышала, как Ребекка спрашивала у матери, кому аплодировали больше - ей или мне. Это становилось просто невыносимым! Я побежала к дяде, чтобы поговорить с ним о происходящем. Как раз в тот момент он беседовал с мэром, зашедшим за кулисы. Оказывается, я точно вычислила его среди присутствующих.
- Прекрасное представление! - не скупился на похвалу градоначальник.
Это был маленький полный мужчина по имени Освальдо Бриггс. С его лысеющий головы стекал пот, который он постоянно вытирал белоснежным кружевным платком. Встретив его в другой одежде, я бы никогда не подумала, что мужчина занимает столь важную и ответственную должность - он скорее походил на доброго учителя или повара.
- Впечатлён, давненько не видел такого блестящего концерта, - делился впечатлением мэр и обратился ко мне. - А ваше последнее выступление, Изабелла, оно пробрало меня насквозь!
На этих словах он даже поёжился, чтобы как можно точнее передать эмоции. Я не знала, что ответить в данной ситуации высокопоставленному лицу, поэтому скромно улыбалась. Слушать комплименты всегда так приятно.
- Право, не хочется расставаться с вами. Сегодня у меня дома приём, и я приглашаю вас в гости, - продолжал мэр.
- Это большая честь, - растерялся дядя Октавиус. - Но мы приехали ночью, устали после представления…
- И слышать ничего не желаю. Непременно жду всю труппу! Вы ведь остановились в «Тысячелетнем дубе»? Я пришлю за вами экипажи через час, - воскликнул мэр и удалился в сопровождении своей свиты из трёх суровых гвардейцев.
Дядя Октавиус не мог скрыть радости:
- Надеюсь, там удастся договориться с ним, чтобы мы дали ещё несколько концертов. Ты же заметила, как публика доброжелательно принимала нас. Зрители заняли всё свободное пространство. Парочка аншлагов нам обеспечена!
Мне хотелось поговорить с дядей об инциденте с Ребеккой. Только я видела, что его мысли заняты визитом к мэру, и решила не беспокоить по такому пустяку. Может, у кузины просто выдалось плохое настроение, и на следующий день мы даже и не вспомним об этом.
Нам ещё предстояло быстро собрать декорации, разложить реквизит по ящикам и отвезти их в гостиницу. Однако, воодушевлённые триумфом, артисты быстро справились со всеми делами.
Не знаю, но почему-то я решила спросить мои волшебные кости, о том, как пройдёт приём. На них выпали слова «опасность» и «удача». Я не смогла придумать, чтобы это могло означать. Ведь наша труппа лишь хотела заниматься своим делом и не желала никому зла…

Туманный город

Доктор подбросил в костёр сухое полено.

– Уже много сотен лет в Замонии происходят вещи, для которых не существует удовлетворительного объяснения. И всегда, когда такое случается, народ начинает распространять слухи о Подземном мире. Откуда появились кроваво-красные листья? Из подземного мира! Куда пропали жители Снежного города? В подземный мир! Куда сбежал генерал Тиктак со своими медными парнями? В подземный мир!

Румо навострил уши – карлик знал генерала Тиктака?

– И из-за чего это происходит? – спросил Смайк. – Существует ли на самом деле взаимосвязь?

– Вот в этом всё и дело! Народ был всегда склонен к разделению всего на две категории: верх и низ. Светлое и тёмное. Хорошее и плохое. Наука же, наоборот, старается определить и изучить области между этими категориями. Говорят, что в подземном мире собираются те, кого Замония сталкивает со своей поверхности. Что там, так сказать, собираются отбросы, для того, чтобы в один прекрасный день подняться наверх и захватить власть над континентом. Существует теория о пещерном мире, говорящая о гигантской системе пещер, которые, якобы, расположены под Замонией. Мир тьмы, полный демонических и опасных существ. Существует множество легенд, рассказывающих об этом. И одна из них касается Туманного города.

– Ух! – выдохнул Смайк.

– Да уж, ух! – рассмеялся доктор. – Неискоренимые россказни! Но ведь множество людей исчезают в окрестностях Туманного города. И это необычное поведение его жителей. И, не в последнюю очередь, абсолютно научно необъяснимое поведение тумана над городом – он никогда не исчезает.

– Вы пробуждаете во мне любопытство, – сказал Смайк.

– Остановимся просто на фактах, – сказал Колибрил. – На западном побережье Замонии, не далеко от Флоринта расположен Туманный город, обязанный своим названием тому факту, что он покрыт туманным колпаком. Наиболее наивные полагают, что этот туман – живое существо. И вы удивитесь, узнав сколько ещё более абсурдных легенд существует об этой местности. Но как обычно, во всех этих легендах есть крупица правды, и если эта крупица прячется в Туманном городе, то я её найду, законсервирую, разрежу, измерю и сформулирую в конце мои научные заключения. Я специализируюсь на изучении мельчайших форм.

– А какие методики вы используете? – спросил Смайк. – Имеется ли у вас какая-нибудь научная…тактика?

– Сперва я хочу добраться до Туманного города. Я уже выслал туда моё оборудование и арендовал маяк. Жители Туманного города гораздо услужливее, чем о них думают. Мне достаточно было написать всего лишь пару писем. Вот практически и противоречие в легендах. В конце концов существуют люди, регулярно проводящие там свой отпуск. Так что не может быть всё так плохо.

– Вы – смелый! – похвалил его Смайк.

– Ну, что вы! Если бы никто не принёс в темноту свет, то мы до сих пор жили бы в пещерах и верили бы, что облака – это летающие горы.

– И чем вы займётесь, когда доберётесь до Туманного города?

– Конечно, я буду изучать туман. Я проведу аурокардиографическую съёмку.

– Ауро… что?

– Пожалуйста, не требуйте объяснений. Я же не хочу испортить наш вечер. Только вкратце: я хочу заглянуть в микроскопическое сердце тумана. Так как все секреты исчезают в мелочах.

– Ага, – сказал Смайк.

Туманный Альбион, страна дождей и туманов, сдержанности и чаепития, знаменитых «даблдеккеров» (двухэтажные автобусы); страна пабов, старинных замков, трубок и охоты. Страна овсянки и Битлз подарила миру немало знаменитых людей и их творений. Взять хотя бы литературу. Кто не мечтал пройти на платформу 9 ¾ и прокатится в Хогвартс? Или окунуться в удивительные приключения Фродо? Только те, кто не знаком с творчеством замечательных английских писателей (а таких людей, я уверена, в мире очень мало). Великобритания познакомила весь мир с такими известными личностями как Шекспир, Чосер, Диккенс, Конан Дойль и многими другими писателями и поэтами, творчество которых вошло в историю мировой литературы.

Помимо посещения «обязательных» достопримечательностей страны, таких как Лондонский Тауэр и знаменитый Биг Бен, Стоунхендж и города университетов лиги плюща Оксфорд и Кембридж, стоит заглянуть туда, где традиции и обычаи Англии проявились в большей степени. Ведь Лондон, как бы это не противоречило общему стилю страны, не смог устоять перед новшествами и бурно развивающимися технологиями.

Начнем наше повествование с города Бат. Природа города, как и большинства городов Великобритании, очаровывает и интригует. Холмы, защищающие от ветров, озера, на которых мирно плавают лебеди, зеленые лужайки с овечками чаруют и успокаивают посетителей Бата. Посмотреть там можно много интересного, например, музей бань. Еще в первом веке до нашей эры здесь начали греться в бане. Изначально мужчины и женщины парились вместе, и потом было нелегко приучить людей к раздельным парным. В музее можно не только полюбоваться как именно принимали подобного рода процедуры в давние времена, но и отпить из горячего минерального источника, бьющего прямо из фонтана в музее. Проехавшись по городу, можно проследить почти всю историю английской культуры и архитектуры.

Далее перенесемся в Город Йорк, который находится в северной части Англии. Король Георг VI говорил "история Йорка - это история Англии". Действительно, история города очень интересна: город был столицей северной части страны около двух тысяч лет, играя при этом одну из главных ролей в истории Британии. Если Вы окажетесь в Йорке, не премините посмотреть главную его достопримечательность - Кафедральный собор или Йорк Минстер, как его еще именуют. Также обязательно прогуляйтесь вдоль крепостной городской стены с башнями-цитаделями, возведены которые были по приказу обитавшего там римского императора Септимия Севера. Длина стены, которая под гнетом времени утратила часть своего великолепия, сегодня составляет три с половиной километра.

Следующий город, в котором стоит побывать - Эдинбург. Город расположен на восточном побережье Шотландии и очень хорошо известен туристам. Кстати, в этом городе снимали фильм Денни Бойла "На Игле". Для того, чтоб осмотреть все достопримечательности этого города, Вам понадобится не день и не два. От знаменитого Эдинбургского замка, на территории которого располагается капелла Святой Маргариты (самое старое здание Эдинбурга), прогуляться до главной дороги города - Королевской мили. И, конечно же, посетить Эдинбургский университет и побывать в Королевском музее Шотландии.

Если Вы были в Великобритании и не посетили Оксфорд, значит, Вы попросту не были в Великобритании! Ведь посетив его, Вы наилучшим образом ознакомитесь с английскими традициями, культурой и архитектурными достопримечательностями. Известен город, конечно же, одним из самых старинных учебных заведений в Европе, начавшим свою деятельность приблизительно в XI веке. Одноименный университет поражает своей атмосферой, соединяя в себе строгую красоту британской архитектуры и живостью современных студентов. Стоит прогуляться по невероятно красивым зданиям университета и посидеть на лужайках близ него с шумной молодежью даже если обучения в университете Вы окончили давным-давно.

Посещение стран, кипящих жизнью и дышащих современностью, давно завоевало намерение туристов со всего мира. Но, окунувшись в атмосферу старинных замков, архитектурного и культурного разнообразия частей многонациональной страны, Вам точно захочется вернуться и продолжить исследование удивительных красот туманного Альбиона.