Нападение на Советский Союз произошло без объявления войны в утренние часы 22 июня 1941 г. Несмотря на длительную подготовку к войне, нападение оказалось совершенно неожиданным для СССР, так как немецкое руководство обошлось даже без предлога для нападения.

Военные события первых недель вселяли полную надежду на успех очередного «блицкрига». Бронетанковые соединения продвигались быстро и занимали обшир­ные пространства страны. В крупных сражениях и в окружении Советская Армия нес­ла миллионные потери убитыми и пленными. Большое количество боевой техники было уничтожено или захвачено в качестве трофеев. Снова казалось, что сомнения и чувство страха, распространившиеся в Германии, несмотря на тщательную идео­логическую подготовку, были опровергнуты успехами вермахта. Церковный попечи­тельный совет немецкой евангелической церкви выразил чувства, охватившие мно­гих, заверив Гитлера по телеграфу о том, что «его поддерживает все евангелическое христианство рейха в решающих битвах со смертельным врагом порядка и запад­ной христианской культуры».

Успехи вермахта вызывали различные реакции советской стороны. Были проявле­ния паники и растерянности, солдаты покидали свои воинские части. И даже Сталин впервые обратился к населению только 3 июля. В областях, захваченных или аннек­сированных Советским Союзом в 1939/40 гг. часть населения приветствовала нем­цев как освободителей. Тем не менее советские войска с первого дня войны оказы­вали неожиданно сильное сопротивление даже в самых безнадежных ситуациях. А гражданское население активно участвовало в эвакуации и перемещении важных в военном отношении промышленных объектов за Урал.

Стойкое советское сопротивление и большие потери немецкого вермахта (до 1 дека­бря 1941 г. около 200000 убитыми и пропавшими без вести, почти 500000 ранеными) вскоре опровергли надежды немцев на легкую и быструю победу. Осенняя грязь, снег и ужасный холод зимой мешали военным действиям вермахта. К войне в зим­них условиях немецкая армия не была подготовлена, считалось, что к этому време­ни победа уже будет достигнута. Попытка захватить Москву как политический центр Советского Союза потерпела крах, хотя немецкие войска подошли к городу на рас­стояние 30 километров. В начале декабря Советская Армия неожиданно перешла в контрнаступление, успешное не только под Москвой, но и на других участках фрон­та. Тем самым окончательно потерпела крушение концепция молниеносной войны.

Летом 1942 г. были накоплены новые силы для продвижения на южном направлении. Хотя немецким войскам удалось захватить большие территории и продвинуться вплоть до Кавказа, они нигде не смогли укрепиться. Нефтяные промыслы находи­лись в советских руках, а Сталинград стал плацдармом на западном берегу Волги. В ноябре 1942 г. линия немецких фронтов на территории Советского Союза достиг­ла самой большой протяженности, однако о решающем успехе не могло быть и речи.

Хроника войны с июня 1941 г. по ноябрь 1942 г.

22.6.41. Начало нападения Германии, про­движение трех армейских группировок. Румыния, Италия, Словакия, Финляндия и Венгрия вступили в войну на стороне Герма­нии.

29/30.6.41 ЦК ВКП (б) объявляет войну «отечественной» войной всего народа; обра­зование Государственного Комитета оборо­ны.

Июль - август. Немецкое наступление по всему фронту, уничтожение крупных совет­ских соединений в окружении (Белосток и Минск: 328 ООО пленных, Смоленск: 310 ООО пленных).

Сентябрь. Ленинград отрезан от остальной страны. Восточнее Киева взято в плен свыше 600 000 советских солдат, попавших в окру­жение. Всеобщее наступление немецких войск, которые несут большие потери, замедляется из-за постоянного сопротивле­ния Советской Армии.

2.10.41. Начало наступления на Москву, нек­оторые участки линии фронта в конце ноября находились в 30 км от Москвы.

5.12.41. Начало советского контрнаступле­ния свежими силами под Москвой, немецкое отступление. После вмешательства Гитлера стабилизация оборонительных позиций груп­пы армий Центр в январе 1942 г. ценой боль­ших потерь. Советский успех на юге.

11.12.41. Германия объявляет войну США.

В 1941 г. Советская Армия потеряла 1,5 - 2,5 млн. солдат убитыми и около 3 млн. пленны­ми. Количество погибшего гражданского населения точно не установлено, но исчис­ляется миллионами. Потери немецкой армии - около 200 ООО человек убитыми и пропав­шими без вести.

Январь - март 1942 г. Широкое зимнее насту­пление Советской Армии, отчасти успешное, но не достигшее поставленных целей из-за больших потерь. Потери немецкой армии в живой силе и технике тоже были настолько велики, что продолжение наступления широ­ким фронтом оказалось в данный момент невозможным.

Май. Провал советского наступления под Харьковом; при контрнаступлении попали в окружение и взяты в плен 250 000 советских солдат.

Июнь - июль. Взятие крепости Севастополь и тем самым всего Крыма. Начало летнего немецкого наступления, с целью выйти к Волге и захватить нефтяные месторождения на Кавказе. Советская сторона ввиду новых побед Германии находится в состоянии кри­зиса.

Август. Немецкие войска достигают Кавказ­ских гор, но не могут нанести решительное поражение советским войскам.

Сентябрь. Начало боев за Сталинград, кото­рый в октябре почти весь захвачен немцами. Тем не менее советский плацдарм на запад­ном берегу Волги под командованием гене­рала Чуйкова не смог быть уничтожен.

9.11.42. Начало советского контрнаступле­ния под Сталинградом.

50 Советское население слушает на улице правитель­ственное сообщение о начале войны, 22. 6.1941 г.

Текст 33
Из выступления по радио народного комиссара иностранных дел Молотова 22.6.1941 г.

Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава това­рищ Сталин поручили мне сделать следую­щее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без объявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну атаковали наши гра­ницы во многих местах и подвергли бомбе­жке со своих самолетов наши города - Жито­мир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской террито­рий. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германи­ей заключен договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросо­вестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совер­шено, несмотря на то, что за все время дей­ствия этого договора германское правитель­ство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойное напа­дение на Советский Союз целиком и полнос­тью падет на немецких фашистских правите­лей. [...]

Эта война навязана нам не немецким наро­дом, не немецкими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, порабо­тивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Гре­цию и другие народы. [...]

Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся вра­гом. В свое время на поход Наполеона в Рос­сию наш народ ответил отечественной вой­ной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за сво­боду.

Текст 34
Отрывок из дневника Елены Скрябиной от 22. 6. 1941 г. об известии о нападении Германии.

Речь Молотова звучала с заминками, торо­пливо, как будто ему не хватало дыхания. Его ободряющий призыв звучал совсем неумест­но. Сразу же возникло чувство, будто угро­жающе, медленно приближалось чудовище и приводило всех в ужас. После известий я выбежала на улицу. Город был в панике. Люди поспешно перебрасывались парой слов, бросались в магазины и скупали все, что попадалось под руку. Будто вне себя метались они по улицам, многие отправи­лись в сберкассы, чтобы забрать свои сбере­жения. Эта волна захлестнула и меня, и я попыталась получить рубли со своей сберк­нижки. Но я пришла слишком поздно, касса была пуста, выплата была приостановлена, кругом все шумели, жаловались. А июньский день полыхал, жара была невыносимая, кому-то стало плохо, кто-то в отчаянии бра­нился. Весь день настроение было неспокой­ное и напряженное. Лишь под вечер стало странно тихо. Казалось, что все куда-то заби­лись от ужаса.

Текст 35
Отрывки из дневника майора НКВД Шабалина с 6 по 19 октября 1941 г.

Майор Шабалин погиб 20.10. при попытке выбраться из окружения. Дневник был пере­веден в немецкой армии для военного анали­за. Обратный перевод с немецкого; оригинал утерян.

Дневник
Майора НКВД Шабалина,
начальника особого отдела НКВД
при 50 армии

За точность передачи
Начальник штаба 2-й танковой армии
Подп. Фрх.ф. Либенштайн
[...]

Армия - это не то, что мы привыкли думать и представлять себе дома. Огромная нехватка всего. Атаки наших армий разочаровывают.

Мы допрашиваем рыжего немецкого пленно­го, обтрепанного парня, обовшивевшего, на редкость тупого. [...]

Положение с личным составом очень тяже­лое, почти вся армия состоит из людей, род­ные места которых захвачены немцами. Они хотят домой. Бездеятельность на фронте, сидение в окопах деморализуют красноар­мейцев. Имеют место случаи пьянства командного и политсостава. Люди иногда не возвращаются с разведки. [...]

Противник зажал нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, миномет­чиков и автоматчиков. Опасность и страх почти целый день. Я уже не говорю больше о лесе, болоте и ночлеге. С 12-го я больше не спал, с 8 октября не читал ни одной газеты.

Жутко! Я брожу, вокруг трупы, ужасы войны, непрерывный обстрел! Вновь голодный и без сна. Забрал бутылку спирта. Пошел в лес на разведку. Наше полное уничтожение налицо. Армия разбита, обоз уничтожен. Я пишу в лесу у костра. Утром я потерял всех чеки­стов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.

Я переночевал в лесу. Уже три дня не ел хле­ба. В лесу очень много красноармейцев; командиров нет. В течение всей ночи и утром немцы обстреливали лес из оружия всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пош­ли на север. Стрельба продолжается. На при­вале я умылся. [...]

Всю ночь мы шли под дождем по болотистой местности. Беспросветный мрак. Я промок до нитки, моя правая нога распухла; ужасно тяжело идти.

Текст 36
Письмо полевой почты унтер-офицера Роберта Руппа своей жене от 1.7.1941 г. об отношении к советским военнопленным.

Рассказывают, что вышел приказ фюрера о том, что пленные и сдающиеся в плен боль­ше не подлежат расстрелу. Это меня радует. Наконец-то! Многие расстрелянные, которых я видел на земле, лежали с поднятыми вверх руками без оружия и даже без ремня. Я видел таких по меньшей мере сто человек. Рассказывают, что был застрелен даже шед­ший с белым флагом парламентер! После обеда рассказывали, что русские сдаются целыми ротами. Метод был плохим. Расстре­ливали даже раненных.

Текст 37
Дневниковая запись бывшего посла Уль-риха фон Хасселля от 18. 8.1941 г. относи­тельно военных преступлений вермахта.

Ульрих фон Хасселль принимал активное участие в антигитлеровском Сопротивлении консервативных кругов и был казнен после покушения на Гитлера 20 июля 1944 г.

18. 8. 41 [...]

Вся война на востоке ужасна, всеобщее оди­чание. Один молодой офицер получил при­каз уничтожить согнанных в большой сарай 350 гражданских лиц, среди которых были женщины и дети, сначала отказался это делать, но ему было сказано, что это невы­полнение приказа, после чего он попросил 10 минут на размышление и, наконец, сделал это, направив совместно с некоторыми дру­гими пулеметные очереди в открытую дверь сарая в толпу людей, а затем, добивая еще живых из автоматов. Он был настолько потрясен этим, что получив позднее легкое ранение, твердо решил не возвращаться на фронт.

Текст 38
Выдержки из приказа командующего 17-ой армией генерал-полковника Хота от 17.11.1941 г. относительно основных прин­ципов ведения войны.

Командование
17-ой армии А.Геф.Ст.,
1а № 0973/41 секр. от 17. 11. 41 г.
[...]

2. Поход на Восток должен закончиться ина­че, чем, например, война против французов. В это лето нам становится все яснее, что здесь, на Востоке, борются друг против дру­га два внутренне непреодолимых воззрения: германское чувство чести и расы, многове­ковое немецкое воинство против азиатского типа мышления и примитивных инстинктов, подогреваемых небольшим числом в основ­ном еврейских интеллигентов: страх перед кнутом, пренебрежение нравственными цен­ностями, уравнивание по низшим, пренебре­жение своей не представляющей ценности жизнью.

51 Старт немецких пикирующих бомбардировщиков «Юнкере» Ю-87 («Штукас») с полевого аэродрома в Советском Союзе, 1941 г.

52 Немецкая пехота на марше, 1941 г.

53 Советские пленные роют себе могилу, 1941 г.

54 Советские пленные перед расстрелом, 1941 г. Оба снимка (53 и 54) находились в бумажнике погибшего под Москвой немецкого солдата. Место и обстоятель­ства расстрела неизвестны.

Сильнее, чем когда-либо, мы верим в истори­ческий поворот, когда к немецкому народу в силу превосходства его расы и его успехов перейдет управление Европой. Яснее созна­ем мы наше призвание спасти европейскую культуру от азиатского варварства. Теперь мы знаем, что нам предстоит бороться с озлобленным и упорным врагом. Эта борьба может закончиться только уничтожением той или другой стороны; никакого соглашения быть не может. [...]

6. Я требую, чтобы каждый солдат армии проникся гордостью за наши успехи, чув­ством безусловного превосходства. Мы гос­пода этой страны, которую мы завоевали. Наше чувство господства выражается не в сытом спокойствии, не в пренебрежительном поведении и даже не в корыстном превыше­нии власти отдельными лицами, а в созна­тельном противопоставлении себя больше­визму, в строгой дисциплине, непреклонной решимости и неустанной бдительности.

8. Сочувствию и мягкости по отношению к населению совершенно не должно быть места. Красные солдаты зверски убивали наших раненых; они жестоко расправлялись с пленными и убивали их. Об этом мы долж­ны помнить, если население, которое терпе­ло некогда большевистское иго, теперь захо­чет принять нас с радостью и поклонением. По отношению к «фольксдойче» следует вести себя с чувством самосознания и со спокойной сдержанностью. Борьбу с надвигающимися продоволь­ственными трудностями следует предоста­вить самоуправлению населения против­ника. Любой след активного или пассивного сопротивления или каких-либо махинаций большевистско-еврейских подстрекателей следует немедленно искоренять. Необходи­мость жестоких мер против враждебных народу и нашей политике элементов должна быть понята солдатами. [...]

За повседневностью нам не следует терять из виду всемирное значение нашей борьбы против Советской России. Русская масса уже в течение двух веков парализует Европу. Необходимость принимать во внимание Рос­сию и страх перед ее возможным нападени­ем постоянно довлели в политических отно­шениях в Европе и тормозили мирное развитие. Россия - не европейское, а азиат­ское государство. Каждый шаг в глубь этой унылой, закабаленной страны позволяет видеть эту разницу. От этого давления и от разрушающих сил большевизма следует навсегда освободить Европу и особенно Гер­манию.

Для этого мы боремся и трудимся.

Командующий Хот (подпись)
Направить в следующие части: полки и отдельные батальоны, включая строитель­ные и служебные подразделения, командиру патрульной службы; распределитель 1а; резерв = 10 экз.

Текст 39
Донесение командующего тылом 2-ой танковой армии генерала фон Шенкен-дорффа от 24. 3. 1942 г. по поводу маро­дерства.

Командующий 2-ой танковой армией 24.3.42
Отн.: неразрешенной реквизиции;
Приложение

1) Командующий тылом 2-ой танковой армии в дневном донесении от 23. 2. 42 г.: «Возрастает самовольная реквизиция неме­цкими солдатами под Навлей. Из Гремячего (28 км юго-западнее Карачева) солдаты из местности Карачево увели 76 коров без спра­вки, из Пластового (32 км юго-западнее Карачева) - 69 коров. В обоих местах не осталось больше ни одной головы скота. Кро­ме того, в Пластовом была разоружена рус­ская служба охраны порядка; на следующий день населенный пункт был занят партизана­ми. В местности Синезерко (25 км южнее Брянска) солдаты командира взвода фель-фебеля Себастиана (код 2) диким образом реквизировали скот, а в соседнем населен­ном пункте стреляли в деревенского старо­сту и его помощников. [...]

О подобных случаях сообщается все чаще. В этой связи особенно указываю на изданные приказы о поведении войск и снабжении их в стране согласно приказу. Они еще раз отра­жены в приложении».

Наша часть, действующая на одном из участков Калининского фронта, отразиланесколько атак немецкой пехоты. Противник потерял убитыми и ранеными до 400солдат и офицеров. На другом участке наши бойцы уничтожили 170 гитлеровцев,несколько орудий, пулемётов и подбили 3 немецких танка.

Лётчики под командованием капитана Марковцева и старшего лейтенанта Саловананесли удар по крупному вражескому аэродрому. В результате налёта уничтоженосвыше 20 немецких самолётов. Кроме того, много самолётов противника получилоповреждения. Все наши самолёты вернулись на свою базу.

На одном из участков Брянского фронта пехота противника пыталась вклиниться вбоевые порядки нашей части. Подпустив гитлеровцев на близкое расстояние, нашиартиллеристы и пулемётчики открыли сосредоточенный огонь. Потеряв 280 человекубитыми и ранеными, немцы были отброшены на исходные позиции.

Эскадрилья советских лётчиков-гвардейцев под командованием старшеголейтенанта Романова совершила налёт на железнодорожную станцию, занятую немцами.На станции в это время шла разгрузка трёх вражеских эшелонов. Кроме того, дванемецких эшелона стояли на подходе к станции. Разбившись на звенья,лётчики-гвардейцы начали штурмовку. После первого же захода возникли пожары ивзрывы. Немецкие эшелоны были уничтожены.

Красноармейцы т.т. Бородин и Курькин проникли в тыл врага и перерезалителефонную связь противника. Вскоре показались три немецких солдата,направлявшиеся к месту повреждения проводов. Наши бойцы уничтожили гитлеровцев,забрали их документы, оружие и вернулись в своё подразделение.

Пленный немецкий лейтенант Герберт Позер рассказал: «Раньше в нашем полкубыло два батальона самокатчиков. Первый батальон участвовал в ожесточённых бояху пункта В. и в результате колоссальных потерь был ликвидирован. Солдаты теперьуже не те, какими они были в первые дни похода против России. Затянувшаяся войнаизмотала и измучила солдат. Это сказывается на каждом шагу. По-иному начинаютдумать и некоторые офицеры. Раньше мы верили в победу Германии, но теперь былойуверенности уже нет. Приходится признать, что мы просчитались и недооценили силурусской армии и прочность советского тыла. За время войны я лично убедился, чтонаселение России жило хорошо. Я убедился и в том, что советские люди оченьбольшие патриоты, они любят свою родину и своих руководителей».

Немецкие захватчики ограбили все продовольственные запасы Румынии и обреклина голод румынский народ. Уже давно норма выдачи хлеба установлена в 214 граммовв день на человека. Но и эту голодную норму население, как правило, полностью неполучает. В осведомлённых кругах считают, что после сбора нового урожаяположение с продовольствием не улучшится. По официальным данным, свыше 20процентов земли в Румынии осталось незасеянной. Фактически же незасеянной землизначительно больше.

В течение 5 июня на ряде участков фронта происходили бои местного значения иактивные действия разведчиков.

За 4 июня частями нашей авиации на разных участках фронта уничтожено илиповреждено 20 немецких танков, 75 автомашин с войсками и грузами, 3 автоцистерныс горючим, 60 подвод с боеприпасами, 18 полевых и зенитных орудий, 5 миномётов,взорван склад с боеприпасами, разрушен ангар, разбито 40 железнодорожныхвагонов, рассеяно и частью уничтожено до пяти рот пехоты противника.

Наша часть, действующая на одном из участков Северо-Западного фронта, втечение дня отбила несколько атак немецкой пехоты, наступавшей при поддержкетанков. Противник понёс большие потери. Подбито 11 немецких танков. На другомучастке фронта наши бойцы, ведя оборонительные бои, уничтожили 5 немецкихтанков.

Часть под командованием тов. Бусарова (Калининский фронт) овладелаукреплённым населённым пунктом. Немцы потеряли убитыми свыше 100 солдат иофицеров. Позднее гитлеровцы подтянули подкрепления и предприняли несколькоконтратак. Все контратаки немцев были отбиты. Противник отступил, оставив наполе боя 250 трупов. Захвачены трофеи и пленные.

Наши танкисты, действующие на одном из участков Южного фронта, внезапноворвались в расположение противника. В завязавшемся бою уничтожено 2 немецкихтанка, несколько орудий и пулемётов. В районе одного населённого пункта немцыпотеряли убитыми до 400 солдат и офицеров.

Несколько групп наших самолётов совершили успешный налёт на вражескийаэродром (Юго-Западный фронт). Зенитки противника открыли огонь уже после того,как наши лётчики начали штурмовать 60 немецких самолётов, находившихся на земле.Когда операция подходила к концу, в воздухе появились вражеские истребители.Завязался воздушный бой, во время которого было сбито три «Мессершмитта». Врезультате налёта наших истребителей на аэродром уничтожено 40 немецкихсамолётов. Наши потери - 2 самолёта.

Группа бойцов под командованием старшего лейтенанта Филимоненкова, проникнувв тыл противника, встретила 30 немецких автоматчиков. Внезапным ударом нашибойцы полностью уничтожили всю группу гитлеровцев.

Партизанский отряд «Деда Фомы», действующий в одном из оккупированных немцамирайонов Калининской области, днём проник в населённый пункт Г. Партизанызабросали гранатами столовую, в которой обедало 30 гитлеровцев. Воспользовавшисьпаникой среди немецко-фашистских оккупантов, партизаны захватили вещевой склад ина немецких повозках вывезли обмундирование и обувь.

Пленный обер-фельдфебель лётчик 55 немецкой эскадры Альфред Гоберг заявил:«Несколько дней назад три бомбардировщика 55 эскадры получили задание разведатьдвижение русских пехотных колонн. Во время разведки мы попали под обстрелзениток. Первый залп батарей накрыл мой самолёт, второй самолёт сгорел ввоздухе, а третий повернул обратно. Советских лётчиков мы рассматриваем каксамых смелых и опасных противников, Недавно мне пришлось участвовать в одномвоздушном бою. Немецких самолётов было 10, а русских только три. Несмотря на то,что на нашей стороне было численное превосходство, русские ввязались в бой. Имудалось сбить один самолёт, после чего остальные наши машины вернулись обратно,не выполнив задания».

За последнее время участились нападения на немецкие отряды, занятые настроительстве укреплений в Северной Норвегии. Недавно около Нарвика норвежскиепатриоты перебили немецкую охрану и освободили 60 военнопленных, работавших настроительстве.

Вернуться в дату 5 июня

Комментарии:

	Форма ответа
	Заголовок:
	Форматирование:

Борьба за Крым (сентябрь 1941 - июль 1942 года) Мощанский Илья Борисович

ПАДЕНИЕ СЕВАСТОПОЛЯ (2 ИЮНЯ - 4 ИЮЛЯ 1942 ГОДА)

Между вторым и третьим наступлениями немцев на Севастополь прошло более 5 месяцев.

Это время было использовано севастопольцами для проведения ряда активных частных операций с задачей восстановить утраченное на некоторых участках за время второго наступления немцев положение и для сковывания противника.

Одновременно части севастопольского гарнизона усиливали оборону. Вновь было построено 344 ДОТа, 64 ДЗОТа, 423 пулеметных гнезда с бронированными и бетонными оголовками и большое количество окопов и разного рода заграждений.

Части получили пополнение в количестве 11 877 человек. Кроме того, на усиление гарнизона города прибыли 386-я стрелковая дивизия и 9-я бригада морской пехоты. Была сформирована 109-я стрелковая дивизия.

С резервными частями и подразделениями систематически проводились занятия.

Противник, овладев Керченским полуостровом, с 20 мая начал переброску своих войск с Керченского направления под Севастополь с целью возобновить наступление и в кратчайший срок овладеть городом.

Учитывая силу нашей обороны и стойкость защитников Севастополя, немецкое командование решило создать крупную группировку, способную в несколько дней сломить сопротивление советских войск и выполнить задачу, которую немцы не смогли решить в предыдущие 7 месяцев.

К началу третьего наступления противник сосредоточил под Севастополем 11 пехотных дивизий, 2 горнострелковые бригады, 22-ю танковую дивизию, 2 отдельных танковых батальона (223, 300), 2 дивизиона штурмовых орудий (190, 197) и 6-7 отдельных пехотных полков, 5 артиллерийских полков усиления, батареи и орудия большой мощности. Всего в этой группировке было 204 тысячи человек. В общей сложности немцы имели 1325 орудий, в том числе орудия калибра 210 и 305 мм, 720 минометов, 450 танков, 1 060 самолетов.

Для участия в штурме Севастополя впервые были привлечены специальные бронетанковые части.

300-й танковый отдельный батальон (Panzer-Abteilung 300) управляемых гусеничных снарядов был создан 8 сентября 1941 года как экспериментальное подразделение (Minen-Rauem-Abteilung 1), но уже 15 сентября он был переименован в 300-й танковый батальон. Переименование было связано, в первую очередь, с решением о передаче этого подразделения из подчинения инженерных в танковые войска. 3 февраля 1942 года в составе батальона были сформированы две легкие и средняя рота. Легкая рота радиоуправляемого танкового оружия (leichte Panzer-Kompanie F.L.), организованная согласно приказу № 1159 от 5 января 1942 года, включала танк радиоуправления и контроля (созданный на базе Pz.Kpfw.III), предназначенный для наведения радиоуправляемых гусеничных снарядов B-IV Sprengstofftraeger, а также эти танкетки-снаряды. Средняя рота радиоуправляемого танкового оружия, организованная согласно приказу № 1160 от 5 января 1942 года, включала в свой состав единственный Pz.Kpfw.III, предназначенный для управления по проводам минами-танкетками Goliath Sprengstofftraeger. 300-й танковый батальон был отправлен на советско-германский фронт в апреле 1942 года и принимал участие в последнем штурме Севастополя.

223-я отдельная танковая рота была сформирована 10 апреля 1942 года. Она была оснащена тяжелыми танками французского производства В1 bis (по немецкой классификации Pz.Kpfw.B2). Во время последнего штурма Севастополя рота оперативно подчинялась 22-й танковой дивизии вермахта. В тот момент это подразделение насчитывало 17 танков Pz.Kpfw.B2 (из них 12 в огнеметном варианте - Pz.Kpfw.B2 (F.L.)). Данное подразделение появилось на фронте 10 апреля 1942 года и вело боевые действия в районе Севастополя. 15 июня 1942 года данная рота была переформирована в отдельный танковый батальон «Крым» (номер «223» за батальоном также сохранился), но вторую роту батальона сформировали лишь после взятия Севастополя.

Наши войска в Севастополе насчитывали 106 тысяч (7 стрелковых дивизий, 3 бригады морской пехоты), орудий и минометов - 606, самолетов - 60, а также 2 отдельных танковых батальона (81-й и 125-й), имевших на вооружении 39 танков, в основном легкие Т-26.

В процессе боев противник подтянул еще 3 пехотные дивизии и 3 пехотных полка с других фронтов, а советское командование перебросило под Севастополь морем 2 бригады морской пехоты.

Таким образом, к началу третьего наступления немцы превосходили войска Красной Армии в живой силе в 2 раза, в артиллерии - в 3,3 раза, в танках - в 12 раз, в авиации - в 18 раз. Очень большое превосходство немцев в авиации дополнялось близостью их баз к объектам действий. Непрерывное патрулирование немецких самолетов в воздухе почти исключало появление наших самолетов над районом Севастополя. Благодаря такому превосходству в воздухе, немцам удалось установить полную воздушную блокаду Севастополя. Для борьбы с нашими транспортными и боевыми кораблями, подвозившими в Севастополь все необходимое для защитников города, немцы выделили специальную группу в составе 150 самолетов, 20 торпедных катеров и нескольких подводных лодок.

План немецкого командования предусматривал нанесение двух мощных концентрических ударов по городу с целью раскола нашего фронта на три изолированные части, окружения и уничтожения каждой из них в отдельности. Противник предполагал покончить с Севастополем в 4 дня.

54-й армейский корпус в составе 132, 50-й и 24-й пехотных дивизий при поддержке 100 танков, имея 22-ю пехотную дивизию во втором эшелоне, наносил главный удар. Этот удар наносился из района Камышлы, Бельбек в направлении северо-восточного берега Северной бухты.

Вспомогательный удар вдоль Ялтинского шоссе на Севастополь наносил 30-й армейский корпус силами 28-й легкой и 170-й пехотной дивизий с 60 танками, имея во втором эшелоне 72-ю пехотную дивизию.

На сковывающем направлении, на участке Верхний Чоргунь - Мекензия действовали румынские части: 1-я горнострелковая бригада и 18-я пехотная дивизия.

Армейский резерв состоял из 6-7 отдельных пехотных полков и 22-й отдельной танковой дивизии, которая в конце июня (30 июня 1942 года) имела в своем составе 28 Pz.Kpfw. II, 114 Pz.Kpfw. 38(t), 12 Pz.Kpfw. III, 11 Pz.Kpfw. IV (L/24) и 11 Pz.Kpfw. IV Ausf.F2.

К началу третьего наступления немцев наша оборона организационно окрепла. Ответственность защитников Севастополя за судьбу города возросла еще больше, особенно в связи с тем, что на получение подкрепления извне они уже рассчитывать не могли.

К этому времени Приморская армия под командованием генерала И. Е. Петрова, составлявшая основу Севастопольского оборонительного района, занимала следующее положение. Первый сектор (фронт - 7,5 км), комендантом которого был командир 109-й стрелковой дивизии генерал П. Г. Новиков, обороняли 109-я и 388-я стрелковые дивизии. Второй сектор (фронт - 12 км), возглавлявшийся командиром 386-й стрелковой дивизии полковником Н. Ф. Скутельником, удерживали части 386-й стрелковой дивизии, 7-я и 8-я бригады морской пехоты. Третий сектор (фронт - 8,5 км), где комендантом был командир 25-й Чапаевской стрелковой дивизии генерал Т. К. Коломиец, обороняли части 25-й дивизии, 79-я морская стрелковая бригада, 3-й полк морской пехоты, 2-й Перекопский полк морской пехоты. Оборона четвертого сектора (фронт - 6 км) возглавлялась командиром 95-й стрелковой дивизии полковником А. Г. Капитохиным. Здесь действовали части 95-й и 172-й стрелковых дивизий. В резерве командующего Приморской армией находились 345-я стрелковая дивизия полковника Н. О. Гузя, местный стрелковый полк береговой обороны, один полк 308-й стрелковой дивизии, два отдельных танковых батальона, бронепоезд "Железняков".

В каждом секторе обороны Севастополя на усиление стрелковым войскам были приданы артиллерийские полки, пулеметные батальоны береговой обороны, батареи противотанковых артиллерийских полков.

С 20 мая противник начал артиллерийскую пристрелку боевых порядков войск, КП частей и соединений, позиций артиллерии, аэродромов и тыловых учреждений войск, продолжавшуюся до 1 июня 1942 года.

2 июня германская сторона начала артиллерийскую и авиационную подготовку, которая продолжалась 5 дней. По заявлению самих же немцев подобной подготовки по времени и плотности огня в военной истории Германии не было.

Со 2 по 7 июня немцы сделали 9 тысяч самолетовылетов и сбросили на наши войска и город 46 тысяч бомб крупного калибра. Самолеты противника непрерывными волнами по 30-40 машин совершали налеты на боевые порядки войск. Артиллерия выпустила 126 тысяч тяжелых снарядов. В среднем на каждый квадратный метр полосы нашей обороны на направлениях предстоящих ударов приходилось 1,5 тонн металла.

Подготовка завершилась утром 7 июня двухчасовым мощным огневым ударом всей артиллерии и авиации противника по нашим боевым порядкам.

Немцы не рассчитывали на внезапность наступления. Расчет строился на уничтожении живой силы, препятствий и заграждений и деморализации оставшихся в живых наших бойцов и офицеров. Следует отметить, что первые два дня бомбардировки, действительно, произвели сильное моральное воздействие на обороняющиеся войска. В дальнейшем защитники Севастополя адаптировались к этим условиям и на продолжавшуюся бомбардировку практически не обращали внимания (насколько это было возможно).

В 5 часов 7 июня предшествуемая танками немецкая пехота, прижимаясь вплотную к огневому валу, двинулась в атаку. Главный удар немцы наносили на узком участке фронта в 1,5 км. Немецкие автоматчики двигались во весь рост непосредственно за танками. За ними шла пехота и артиллерия сопровождения, поддерживаемые с воздуха массированными авиационными ударами.

Тактика немцев была построена на нанесении удара тараном. Они стремились проделать узкий коридор, а затем расширить образовавшийся прорыв в сторону флангов. Поэтому на путях своего движения к Северной бухте они, не считаясь ни с чем, выбрасывали на каждый метр тонны металла. Так, за 7 июня на наши боевые порядки было сброшено 9 тысяч бомб.

Советские войска оказали упорное сопротивление. Особенно огромный урон противнику наносила наша артиллерия всех калибров, в том числе и береговая. О силе нашего сопротивления и главным образом об эффективности огня нашей артиллерии лучше всего можно судить по официальным донесениям самих же немецких офицеров. Вот что в них сказано: "Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную и с большевистским упорством защищаемую систему позиций. Первые дни боев показывают, что под адским артиллерийским огнем противника наступление дальше вести невозможно".

Несмотря на упорство наших войск и ожесточенность боев 7 и 8 июня, немцам удалось последовательно овладеть рядом высот в глубине обороны, а затем выйти к рубежу Мекензиевы горы. Это продвижение стоило немцам более 5000 человек убитыми. Наши потери за два дня составили 1500 человек убитыми и ранеными.

Советские войска проявляли исключительный героизм. Вот один из эпизодов: 2-я рота 514-го полка в районе Бельбек попала в окружение, ни один человек не дрогнул и не отступил, вся рота упорно дралась целый день и погибла геройски, нанеся огромный урон противнику.

Уже на третий день наступления немцы, вследствие больших потерь, понесенных 50-й пехотной дивизией, ввели в бой второй эшелон корпуса, 22-ю пехотную дивизию. В свою очередь советским командованием был введен в бой резерв оборонительного района, 345-я стрелковая дивизия. В итоге боев 9 и 10 июня наступление немцев было остановлено непосредственно южнее рубежа Мекензиевы горы.

10 июня противник впервые с начала третьего штурма Севастополя ввел в действие свои танковые части, ранее находившиеся в районах сосредоточения. Немцы свои танки применяли мелкими подразделениями (3-10 танков) и в тесном взаимодействии с пехотой. Танки противника действовали крайне осторожно, как правило, не выходя из боевых порядков своей пехоты. Отмечены единичные случаи, когда группы из 10-12 танков врывались в боевые порядки нашей пехоты и вели беспорядочный огонь из пушек и пулеметов, стремясь зайти во фланги. Во всех этих случаях танки противника успеха не имели. Наша пехота, хорошо подготовленная к встрече с танками, успешно отражала их атаки, нанося им при этом чувствительные потери. Характерно, что потеряв 2-3 машины, немецкие танки быстро откатывались назад. В отдельных случаях для прорыва нашей обороны (например в полосе действий 345-й стрелковой дивизии) немцы использовали советские трофейные танки KB (4 штуки).

В течение 11 июня наше командование силами третьего и четвертого секторов, при поддержке артиллерии всего района предприняло контрудар с целью восстановить положение на стыке этих секторов.

Немцы в этот день ввели в бой дополнительно 4-ю румынскую горнострелковую бригаду. Развернулись ожесточенные бои, окончившиеся успешно для советских войск. Немцы были выбиты с захваченных позиций и наши части овладели позициями Мекензиевы горы.

12 и 13 июня противник произвел перегруппировку, а 14 июня возобновил атаки, стремясь прорваться к Северной бухте. Но ни в тот день, ни 15 и 16 июня немцам не удалось продвинуться вперед. Большие потери в соединениях вынудили немецкое командование прервать свое наступление для подтягивания новых резервов.

Наступление немцев на направлении вспомогательного удара вдоль Ялтинского шоссе началось также 7 июня. Наиболее ожесточенные бои на этом участке развертывались с 12 по 16 июня. 12 июня противник ввел в бой в направлении на Камары полк 72-й пехотной дивизии и до 100 танков и штурмовых орудий. К концу дня ему удалось несколько вклиниться в нашу оборону. На следующий день немцы продолжали ожесточенные атаки на позиции в районе Камары, высота 164,9. Наступление вели 2 полка пехоты с танками и при поддержке мощной авиации. Высоту 164,9 упорно оборонял 602-й стрелковый полк. Атаки немцев ни днем, ни в ночь на 14 июня успеха не имели. Лишь 14 июня, после того как противник ввел в бой два полка 73-й пехотной дивизии, наши войска оставили высоту. В это же время 381-й стрелковый полк, оборонявшийся в районе совхоза «Благодать», был атакован во фланг. Вследствие неблагоприятно сложившейся обстановки наше командование решило отвести эти два полка на рубеж совхоз «Благодать», высота 123,3.

Пытаясь развить свой наметившийся успех, немцы 16 июня подбросили в район совхоза «Благодать» части 24-й пехотной дивизии, которые совместно с двумя полками и танками 30-го армейского корпуса перешли в наступление на совхоз «Благодать», Кадыковку.

Удар немцы наносили на узком участке, по частям, понесшим уже значительные потери. Это позволило им вклиниться в оборону защитников Севастополя на стыке первого и второго секторов и в ночь на 17 июня захватить совхоз «Благодать». Дальнейшее наступление противника было остановлено.

На других участках фронта противник также вел решительные атаки. В частности, румыны 11 июня произвели крупную атаку на наши позиции в районе высоты 269,0. Пьяные румынские офицеры и солдаты решили психической атакой воздействовать на наших бойцов. Эта психическая атака стоила румынам 200 солдат и офицеров убитыми.

Наиболее критическими днями для частей четвертого сектора, оборонявшего подступы к Северной бухте, были дни с 17 по 20 июня. Сгруппировав здесь 4 полка пехоты с танками, немцы 17 июня атаковали наши подразделения в четвертом секторе. К этому времени гарнизон четвертого сектора насчитывал не более двух полков. Для создания сплошного фронта обороны не хватало войск; кроме того, у подразделений не было необходимого количества боеприпасов. Все это в сильной мере затрудняло организацию длительной обороны занимаемых рубежей. Тем не менее каждый метр советской земли давался немцам дорогой ценой. Лишь во второй половине дня 17 июня немцам удалось оттеснить наши части и занять ряд высот в глубине обороны. В 22 часа немцы возобновили свое наступление, однако большего успеха за этот день они добиться не смогли, если не считать проникновения отдельных групп автоматчиков к восточной окраине Буденновки и блокировки батареи Б-30. В этот день немецкая авиация произвела на участок четвертого сектора 960 самолетовылетов и сбросила 4500 бомб.

18 июня немецкие части, при поддержке авиации, огня тяжелой артиллерии и реактивных батарей, продолжали теснить подразделения четвертого сектора. Предпринятая во фланг противнику контратака силами 138-й стрелковой бригады (резерв района) не смогла существенно изменить обстановку и наши части, ведя тяжелые оборонительные бои, вынуждены были отойти.

К исходу дня они отошли на рубеж верховья балки Голландия, Братское кладбище, Буденновка и Учкуевка.

Весь день 19 июня противник продолжал бомбить наши боевые порядки, по которым было сброшено до 4000 бомб крупного калибра, и Севастополь, на который было сброшено несколько тысяч одних зажигательных бомб. Город был объят пламенем, а дым простирался далеко за его пределами.

С наступлением темноты наши части вынуждены были отойти на северные укрепления Севастополя. Эти укрепления, защищавшие с севера непосредственные подступы к Северной бухте, удерживались нашими слабыми подразделениями в течение 20, 21 и 22 июня.

Против горстки защитников северных укреплений противник направил 3 полка пехоты с танками. Но и это не помогло. Тогда немцы решили сравнять наши укрепления с землей и уничтожить засевших там защитников. Только за 21 июня они произвели на северные укрепления 600 самолетовылетов, и все-таки продвижение их измерялось несколькими десятками метров.

Однако отсутствие резервов и, особенно, боеприпасов, а также непрерывные атаки немцев заставили наше командование принять решение об оставлении этих позиций. В ночь на 23 июня по приказу командования Приморской армии героические защитники северных укреплений были перевезены на лодках на южный берег Северной бухты, где они вновь заняли оборону.

Части третьего сектора к этому времени отошли на рубеж высота 255,3, южный берег Мартыновской балки.

С отходом четвертого сектора на южный берег Северной бухты участь северной стороны Севастополя была решена. Все корабли и плавучие средства были переведены из Северной бухты в бухты Камышевую ["Камышовую" - Прим. lenok555 ] и Стрелецкую. Одновременно была начата постройка пристаней для эвакуации.

Наступая на северо-восточную оконечность Северной бухты, немцы не прекращали своих попыток прорваться к Севастополю вдоль Ялтинского шоссе. 17 июня на стыке первого и второго секторов полк немецкой пехоты с танками 6 раз переходил в атаку на высоту 157,6. Не добившись здесь определенных результатов, противник перенес центр тяжести своих усилий на северо-восток в направлении высоты 135,7. Здесь развернулись ожесточенные бои. Подразделения 7-й бригады морской пехоты оказали упорное сопротивление. Высота неоднократно переходила из рук в руки и в конечном счете немцы, потеряв до 60 % своего состава, вынуждены были отказаться от последующих атак.

С утра 18 июня дивизия немцев, усиленная 30 танками, повела одновременное наступление частью сил из района совхоза «Благодать» на Кадыковку и частью сил из района высоты 119,8 на высоты Карагач. Наши части отбили девять атак и уничтожили до двух полков пехоты. Несмотря на эти потери, противник не отказался от своих попыток прорвать нашу оборону и уничтожить оборонявшие ее части. Большие потери понесли и наши войска. К исходу дня они были оттеснены противником на рубеж высоты 55,1, высота 135,7, Черная речка. Атаки противника в течение 19 и 20 июня были безуспешны.

В связи с угрозой охвата частей третьего сектора и принимая во внимание относительно слабую плотность нашей обороны во всех секторах, командующий армией принял решение на отвод в ночь на 21 июня левофланговых частей второго и третьего секторов на главную линию обороны - Памятник, высота 256,2. Это мероприятие было весьма своевременным, так как уже с утра немцы предприняли на этом участке наступление с задачей окружения и уничтожения наших частей. Удар был нанесен по пустому месту, а в последующем противник встретился с организованной обороной, занятой нашими войсками на Федюхиных высотах. К вечеру 21 июня немцам удалось оттеснить наши подразделения к западу, а 22 июня овладеть высотой 157,6.

К 23 июня линия нашей обороны проходила на правом фланге по бывшему рубежу прикрытия эвакуации, в центре - по главному рубежу обороны, на левом фланге - по южному берегу Северной бухты, то есть южнее рубежа прикрытия эвакуации.

За 16 дней боев темпы продвижения противника измерялись десятками метров в сутки. Запланированное быстрое продвижение с решительной целью превратилось в медленное прямолинейное наступление.

Противник добился незначительного тактического успеха. Но и этот небольшой успех, хотя он и стоил противнику колоссальных потерь в людях и технике, создал весьма невыгодную для нас обстановку - севастопольский оборонительный плацдарм сузился до предела.

Ряды защитников настолько поредели, что от некоторых частей остались только отдельные подразделения. Пополнение не поступало, а боеприпасы из-за блокады подвозить было почти невозможно. Авиация из-за дальности базирования, а главное вследствие абсолютного превосходства в воздухе противника, помочь ничем не могла. Тем не менее в рядах наших бойцов и офицеров не было уныния или неверия в свои силы и в возможность дальнейшего продолжения обороны.

В период с 23 по 27 июня противник сосредоточил основные усилия против Инкерманских высот, прикрывавших с востока кратчайшее направление к Севастополю. Части, оборонявшие Инкерманские высоты, занимали выдвинутое положение и поэтому угрожали флангам противника, вклинившимся в нашу оборону севернее и южнее этих высот. Во второй половине дня 23 июня немцы силами двух дивизий перешли в наступление против наших частей на участке Новые Шули, Мартыновская балка. За день боя 132-я пехотная дивизия немцев была «перемолота» нашими войсками. Однако немецкие части вышли на южные скаты Мартыновской балки.

Для парирования наступления противника на этом участке из резерва района были выброшены 4 батальона, которым было приказано занять оборонительный рубеж по линии прикрытия эвакуации.

26 июня, после проведенной перегруппировки, ввода в бои свежих резервов и переформирования 132-й пехотной дивизии и 4-й румынской горнострелковой бригады, противник вновь перешел в наступление на высоту 169,4 и гору Сахарная головка. В результате упорного боя немцам удалось овладеть высотой 169,4. 27 июня наши войска по приказу командования оставили гору Сахарная головка. В ночь на 28 июня наши части оставили Инкерманские высоты и были отведены на вторую линию обороны.

Пятидневные бои за Инкерманские высоты не дали противнику желаемых результатов. Окружить и уничтожить по частям подразделения третьего сектора ему не удалось.

Несмотря на исключительное сопротивление наших частей, положение их с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Вследствие сужения оборонительного плацдарма артиллерия противника всех калибров могла обстреливать всю глубину нашей обороны.

Особенно ожесточенной бомбардировке и обстрелу подвергались город и аэродромы. Так, 25 и 26 июня на аэродромы было сброшено 1770 авиабомб и выпущено 8396 тяжелых снаряда. Авиация была вынуждена полностью перебазироваться на кавказские аэродромы. Отсутствие боеприпасов не позволяло нашей артиллерии бороться с самолетами противника и отвечать огнем на интенсивный обстрел наших позиций, баз и города.

По мере продвижения противника к Севастополю атаки его становились все более и более ожесточенными.

28 июня немцы предприняли многочисленные атаки на левом фланге нашей обороны. Эти атаки были успешно отбиты нашими частями ружейно-пулеметным огнем и штыковыми ударами. В течение всего дня в воздухе непрерывно находились немецкие бомбардировщики, взаимодействующие с пехотой и танками. За день они сбросили свыше 3500 бомб. 132-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков и массированного удара авиации овладела Инкерманским монастырем и рощей северо-западнее его и оттеснила наши части непосредственно к Инкерману.

Кольцо блокады вокруг Севастополя все более сжималось. Враг наседал со всех сторон. 29 июня немцы нанесли удар вдоль Ялтинского шоссе с задачей прорвать фронт нашей обороны на стыке первого и второго секторов и выйти к Севастополю с юго-востока. К 16 часам, после ввода в бой свежих резервов, противник овладел хутором Дергачи и высотой 194,2. Высадившийся в районе Килен-Бухта десант немцев обошел с северо-запада гору Суздальскую и отрезал оборонявшиеся здесь подразделения от остальных частей.

В ночь на 30 июня наши части были отведены на рубеж прикрытия эвакуации и непосредственно к слободе Корабельной. 30 июня по решению Ставки Верховного Главнокомандования началась планомерная эвакуация защитников Севастополя с временных пристаней.

В этот день немцы подошли непосредственно к городу и завязали уличные бои на окраинах. Части, отведенные в город, защищали каждый дом. Ярусное расположение города позволяло создавать сплошные многослойные полосы огня вдоль улиц и переулков.

Все попытки противника овладеть Севастополем 1 июля не увенчались успехом. В течение 2 и 3 июля отряды прикрытия продолжали вести с немцами упорные уличные бои. Основные силы Севастопольского оборонительного района отходили к западному побережью полуострова, где уже к 5.30 2 июля отдельные соединения были посажены на суда для последующей отправки на Кавказ. Остальные части были брошены и остались погибать в Севастополе.

Отряды прикрытия не сдавали города, пока была еще возможна эвакуация. К исходу 3 июля держаться уже не было возможности, и отряды прикрытия стали самостоятельно прорываться в горы к партизанам для продолжения борьбы с немцами.

Командование Черноморского флота бежало из города на самолете, а для эвакуации командования сухопутных войск, партийных и советских руководителей предоставило две подводные лодки.

Оставленные на произвол судьбы защитники Севастополя сражались до последнего патрона. Расчет тяжелой башенной батареи Б-35 взорвал себя вместе с орудием, многие краснофлотцы бросались с маяка на камни, не желая сдаваться в плен. Пожалуй, это был один из самых драматических периодов Великой Отечественной войны.

Утром 4 июля противник оказался в Севастополе, но ему достались лишь пепелище и обломки домов и предприятий. Сооружения были разрушены и взорваны, оборудование предприятий вывезено или уничтожено.

Действия танковых частей советских войск. 81-й отдельный танковый батальон находился в армейском резерве и располагался в хуторе (500 м юго-восточнее Пышнова). 125-й отдельный танковый батальон был придан 25-й стрелковой дивизии и располагался в ее оборонительной полосе - северные отроги оврага Мартыновский - в засадах. К началу боевых действий 81-й танковый батальон имел Т-34, 12 Т-26, БТ-7, а также сформированный при нем из свободного личного состава танкистов один взвод автоматчиков - 40 человек, и один взвод противотанковых ружей - 12 ружей. Для большей маневренности оба взвода были посажены на тягачи Т-20 «Комсомолец». Батальон имел задачу уничтожать возможный воздушный и морской десанты. На вооружении 125-го отдельного танкового батальона находилось 25 танков Т-26.

Впервые танкисты приняли участие в боевых действиях 8 июня 1942 года. В районе безымянной высоты (2 км южнее Камышлы) через боевые порядки пехоты в тыл 287-му стрелковому полку просочились до 250 автоматчиков противника с минометами. Для их ликвидации командование 25-й стрелковой дивизии выделило одну стрелковую роту и одну танковую роту в составе 6 машин. В результате решительных и внезапных действий автоматчики противника были уничтожены. Потери танковой роты: один человек убит, подбит один танк. Несколько позже танкисты приняли участие в ликвидации прорыва пехоты и 10 танков противника в районе оврага Мартыновский в направлении балки Графской. В этом бою советские танкисты проявили мужество и высокое мастерство. Ими было уничтожено четыре танка, три противотанковых орудия, большое количество пулеметов и более 100 солдат и офицеров противника. Собственные потери составили: один убит, один ранен, был подбит танк.

Во всех последующих боях на северном участке фронта основные задачи танкистов заключались в коротких атаках и контратаках с целью уничтожения живой силы и техники противника. Как правило, танки всегда действовали в непосредственном взаимодействии с пехотой и артиллерией.

С отходом наших частей на рубеж Северная бухта, Цыганская балка, Четаритор 125-й отдельный танковый батальон с северного участка был переброшен на южный и расположен в Хомутовой балке. Батальон имел задачу: войти в связь с частями второго сектора обороны, произвести разведку противника на главных направлениях контратак, привести в порядок материальную часть.

Противник, подвергая непрерывным ожесточенным бомбардировкам боевые порядки наших войск, не считаясь ни с какими потерями, подвозя все новые резервы и вводя танки, рвался к городу. В этой сложной обстановке танковые батальоны получили задачу: совместно с частями 383-й стрелковой дивизии, 7-й бригады морской пехоты контратаковать противника и не допустить выхода его на рубеж высоты Карагач, Сапун Гора. На этом рубеже и к западу от него развернулись ожесточенные бои. Действия танковых батальонов, находившихся в боевых порядках пехоты, определялись конкретной обстановкой. В случаях, когда превосходство в танках было на стороне противника, наши танки отходили в боевые порядки пехоты и совместно с ней из укрытий вели огонь на поражение. При равенстве сил или когда противник был слабее танки при поддержке артиллерии стремительно атаковали его и не допускали к боевым порядкам пехоты. В этих боях, длившихся несколько дней, противник потерял 16 танков, 12 орудий, 9 минометов, значительное количество пулеметов и до 300 солдат и офицеров. Наши потери составили 9 танков, из них 2 на исходных позициях от прямого попадания бомб.

В последующие дни танкисты также вели ожесточенные бои. 81-й отдельный танковый батальон, отойдя на рубеж Казачьей бухты, отражая атаки численно превосходящего противника, 2 июля потерял последние 4 машины. Оставшийся в живых личный состав (4 офицера, 5 солдат и сержантов) во главе с командиром батальона был эвакуирован в город Новороссийск.

125-му отдельному танковому батальону к исходу 30 июня была поставлена задача отойти в район хутора Пятницкого и удерживать противника на рубеже Коммуна, хутор Познова.

1 июля 1942 года батальон, отражая яростные атаки, отходил на рубеж Камышовой бухты. 2 июля, подвергаясь непрерывной ожесточенной бомбардировке и артобстрелу, под натиском численно превосходящих сил противника батальон также отошел на рубеж Казачьей бухты.

3 июля командир батальона майор Листобаев, старший политрук Осокин и группа из пяти бойцов, имея один, последний уцелевший танк с 15 снарядами, вступили в неравную схватку с наседавшим противником. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Таким образам, отражая атаки немецких войск в ходе третьего штурма Севастополя, танкисты проявили мужество и героизм. За весь период боевых действий не было отмечено ни одного случая трусости или ухода с поля боя. В июне - июле 1942 года ими было уничтожено 32 танка, 20 орудий, 9 минометов, 37 пулеметов, более 1500 солдат и офицеров противника.

Из книги Советское военное чудо 1941-1943 [Возрождение Красной Армии] автора Гланц Дэвид М

Глава 1 ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ (22 июня 1941 года -18 ноября 1942 года) Советско-германская война, называемая обычно на Западе «войной на германском Восточном фронте», продолжалась с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года, чуть меньше четырех лет. После окончания войны советские и

Из книги Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944 автора Ковпак Сидор Артемьевич

Дневник С.А. Ковпака (3 июля 1941 г. - 28 февраля 1942 г., 12 июня - 21 сентября 1943 г.) Ковпак Сидор Артемьевич (1887–1967) - один из организаторов и руководителей партизанского движения на временно оккупированной нацистами территории Украины в 1941–1944 гг., генерал-майор (1943), дважды

Из книги Товарищи до конца. Воспоминания командиров панцер-гренадерского полка «Дер Фюрер». 1938–1945 автора Вайдингер Отто

Вторая половина июля 1941 года – февраль 1942 года Русские войска без боя оставили восточный берег Днепра. В то время как подразделения моего 3-го батальона переправляются на надувных лодках через реку, командир полка, бригадефюрер СС Кепплер, поручает мне принять полк.

автора Маношин Игорь Степанович

Часть первая (29 июня - утро 2 июля 1942 года) В конце июня 1942 года оборона Севастополя подходила к своей трагической развязке. В первые десять дней июньского штурма немцев огневая система и оборона Севастопольского оборонительного района в целом оказались для врага

Из книги Июль 1942 года. Падение Севастополя автора Маношин Игорь Степанович

Часть вторая (Утро 2 июля - 12 июля 1942 года) Ограниченная эвакуация войск Севастопольского оборонительного района в условиях невозможности вывезти всех с уходом на рассвете 2 июля 1942 года двух тральщиков и семи сторожевых катеров с рейда 35-й береговой батареи, взявших на

автора Мощанский Илья Борисович

Танковое сражение на Брянском фронте (28 июня - 7 июля 1942 года) Оборонительная операция войск Брянского фронта на воронежском направлении летом 1942 года является одним из нескольких малоизвестных танковых сражений Великой Отечественной войны. Между тем опыт

Из книги Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор автора Мощанский Илья Борисович

Из книги Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор автора Мощанский Илья Борисович

«Двоевластие» (3–7 июля 1942 года) К 3 июля в войсках Брянского фронта царило полуофициально оформленное двоевластие. Комфронта генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, находясь в Воронеже, непосредственно руководил новыми 60-й и 6-й армиями, а также правофланговыми стрелковыми

Из книги Схватка титанов автора Мощанский Илья Борисович

«Момент истины» (28 июня - 2 июля 1942 года) 28 июня противник развернул наступление в полосе Брянского фронта на участке от Сетенева до Рождественского. Ранним утром в 02.15 он провел сильную разведку боем, которая была отбита, а уже в 10 часов - артиллерийскую и авиационную

Из книги Схватка титанов автора Мощанский Илья Борисович

«Двоевластие» (3–7 июля 1942 года) К 3 июля в войсках Брянского фронта царило полуофициально оформленное двоевластие. Комфронта генерал-лейтенант Ф.И. Голиков, находясь в Воронеже, непосредственно руководил новыми 60-й и 6-й армиями, а также правофланговыми стрелковыми

Из книги Запад - Восток автора Мощанский Илья Борисович

Оборона Прибалтики (22 июня - 9 июля 1941 года) Прибалтийская стратегическая оборонительная операция продолжалась 18 суток. Отражая внезапное нападение превосходящих сил противника, войска Северо-Западного фронта были вынуждены отходить в глубь территории нашей страны по

Из книги Запад - Восток автора Мощанский Илья Борисович

Ход боевых действий (22 июня - 9 июля 1941 года) Соотношение сил в полосе действий Северо-Западного фронта на 22 июня 1941 года Силы и средства Северо-Западный фронт* Группа армий «Север» и 3 тгр Соотношение Личный состав, тыс. чел. 379,5 655 1:1,7 Орудия и минометы (без 50-мм),

автора Сдвижков Игорь Юрьевич

Глава 5 22 июля 1942 года 26 тбр простояла в бездействии на выс. 188,5 до самого утра. С рассветом противник открыл артогонь по стоявшим в поле танкам бригады. Оказавшись под таким огнём, а потом и под бомбёжкой авиации, 26 тбр стала нести потери, и полковник Бурдов принял решение

Из книги Тайна гибели генерала Лизюкова автора Сдвижков Игорь Юрьевич

Глава 7 Бой вечером 22 июля 1942 года Исследовать ход боевых действий вечером 22 июля очень непросто. И дело тут не столько в том, что имеющиеся в нашем распоряжении источники недостаточно информативны, сколько в том, что они часто противоречат друг другу. В бою принимало

автора Совинформбюро

Оперативная сводка за 1 июля 1942 года Утреннее сообщение 1 июляВ течение ночи на 1 июля на Курском и Севастопольском направлениях наши войска вели бои с противником.На других участках фронта существенных изменений не произошло.Вечернее сообщение 1 июляВ течение 1 июля на

Из книги Сводки Советского Информбюро (22 июня 1941 - 15 мая 1945) автора Совинформбюро

Оперативная сводка за 12 июля 1942 года Утреннее сообщение 12 июляВ течение ночи на 12 июля наши войска вели бои с противником на подступах к Воронежу, в районе Кантемировка и на Лисичанском направлении.На других участках фронта существенных изменений не произошло.Вечернее

Войска Волховской группы Ленинградского фронта начали действия по деблокированию окруженных войск 2-й ударной армии. Однако атаки советских войск успеха не имели. Части 2-й ударной армии вели тяжелые бои в окружении.

Партизаны Дятьковского «партизанского края» начали тяжелые бои против карательной экспедиции фашистских оккупантов. В карательной экспедиции приняли участие три кадровые пехотные дивизии, поддержанные танками и авиацией.

ГКО принял постановление "Об увеличении производства магния и алюминия".

Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении завода № 76 Народного Комиссариата танковой промышленности СССР орденом Ленина за образцовое выполнение заданий правительства по производству танковых дизелей.

Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении Уралмашзавода Народного Комиссариата танковой промышленности СССР орденом Трудового Красного Знамени за образцовое выполнение заданий правительства по производству бронекорпусов для танков.

Президиум Верховного Совета СССР принял указы о награждении заводов № 38 и № 183 Народного Комиссариата танковой промышленности СССР орденом Трудового Красного Знамени за образцовое выполнение заданий правительства по выпуску танков.

Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении орденами и медалями работников танковой промышленности за образцовое выполнение заданий правительства по производству танков, танковых дизелей и бронекорпусов.

Закончились работы по прокладке подводного трубопровода на Ладожском озере между г. Осиновец и косой Кареджи.

Опубликовано сообщение о том, что ВЦСПС и Народный Комиссариат черной металлургии СССР поддержали предложение строителей Магнитостроя и других строек металлургических заводов и цехов, осуществляемых Народным Комиссариатом черной металлургии СССР, об организации Всесоюзного социалистического соревнования. ВЦСПС и Народный Комиссариат черной металлургии СССР распространили условия Всесоюзного социалистического соревнования строек металлургических и оборонных заводов, осуществляемых Народным Комиссариатом по строительству СССР, на стройки металлургических заводов и цехов, осуществляемые Народным Комиссариатом черной металлургии СССР.

Хроника блокадного Ленинграда

За 10 минут по Васильевскому острову враг выпустил 64 снаряда. Зато за Нарвской заставой сегодня опять тихо, и партком Кировского завода смог спокойно провести расширенное заседание, на котором присутствовали начальники цехов, секретари партийных бюро и председатели цеховых комитетов. Первым обсуждался вопрос о борьбе с цинготными заболеваниями, вторым — о санитарном состоянии общежитий. Многие заводские рабочие живут по-солдатски — на казарменном положении.

Бюро потребовало, чтобы начальники цехов сочетали заботу о выполнении производственного плана с заботой о быте рабочих.

Приказом Военного совета Ленинградского фронта от 5 июня 1942 года снайпер старший сержант Тэшабой Адилов, известный не только в своей родной 43-й стрелковой дивизии, но и во всей 55-й армии, награжден орденом Ленина. На его боевом счету 104 уничтоженных гитлеровца. Мастерству меткого огня он обучил 25 бойцов. Однако заслуги Адилова не только в этом. Его знают как смелого разведчика, участвовавшего в захвате пленных. В одном из боев он заменил выбывшего из строя командира.

В ходе боев на любанском направлении 2-я ударная армия вклинилась в расположение вражеских войск и оказалась охваченной ими со всех сторон. Связь с тылом поддерживалась через узкую горловину. Начав отход, армия подверглась преследованию врага. Сегодня на помощь ей выступила 59-я армия, тоже входившая в Волховскую группу Ленинградского фронта. Но враг, усилив нажим, еще более сузил горловину мешка, в котором очутилась 2-я ударная армия. Завязались упорные, кровопролитные бои.

5 июня в Ленинградский городской комитет партии из Москвы прибыло необычное для военного времени письмо. Всесоюзное общество культурной связи с заграницей просило оказать содействие в доставке в Москву нескольких экземпляров первой и второй части труда профессора Ленинградской консерватории Р. И. Грубера «История музыкальной культуры» для отправки за границу.

«Труд этот,— говорилось в письме,— печатавшийся в Ленинграде на протяжении последних месяцев (вторая часть вышла в свет в марте 1942 года), помимо специального музыкального интереса, не может не заинтересовать научные и художественные круги американской и английской общественности как свидетельство продолжающейся активной работы в области искусства в трудных условиях минувшей зимы 1941/42 года в Ленинграде».

Разумеется, просьба о высылке вышедшей в блокаде «Истории музыкальной культуры» была выполнена.

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

После поражения под Харьковом наши войска перешли к обороне. Теперь можно определенно сказать: затишье на всех фронтах. Что там сейчас в армиях, дивизиях, полках? Надо, решил я, самому съездить в одну из армий. К этой мысли меня подтолкнула еще и реплика Жукова, которой он меня встретил третьего дня, когда я приезжал к нему в подмосковное Перхушково:

— Ты все еще наступаешь?!

Георгий Константинович имел в виду, что «Красная звезда» продолжает публиковать материалы о Харьковском наступлении, а о жизни войск в обороне мало пишет.

Маршрут выбирал недолго. В 5-й армии, куда я частенько заглядывал в дни Московской битвы, произошли изменения. Вместо Л. А. Говорова, назначенного командующим Ленинградским фронтом, командармом стал И. И. Федюнинский, наш добрый знакомый, товарищ по Халхин-Голу. Туда я и направил свои стопы, захватив фоторепортера В. Темина.

Боевые части Западного фронта сейчас, конечно, дальше от Москвы, чем это было в декабрьские дни сорок первого года. Тогда туда можно было добраться за сорок минут — час, ныне — за два часа.

Командарма мы застали в смешанном хвойно-березовом леске, на командном пункте, у блиндажа, оборудованного по-хозяйски добротно, как он это всегда делал и в Монголии. Мы, халхингольцы, с улыбкой вспоминали один эпизод того времени. Во время боев с японцами Федюнинский был ранен в ногу, его увезли в медсанбат. Но это только так считалось — ранение в ногу: на самом деле осколок угодил в ту часть тела, что выше ноги и ниже спины. Ранение это (кстати, весьма болезненное) но глупой традиции вызывало у всех улыбку. Самому же Федюнинскому было не до смеха. Между прочим, осколками того же снаряда на НП полка был ранен и корреспондент «Героической красноармейской» Иван Чернышенко. Федюнинский, лежавший рядом с ним в госпитале, заметил:

— Ну, теперь я на всю жизнь побратался с «Героической», кровное родство...

Между прочим, Федюнинский был ранен трижды. И все три раза в одну и ту же ногу! А в первый год Отечественной войны его вообще похоронили. Когда Ивана Ивановича отозвали из корпуса, которым он командовал на Юго-Западном направлении, и он прибыл в Генеральный штаб для назначения, А. М. Василевский пришел в изумление. Ему сообщили, что Федюнинский погиб, и он уже доложил об этом Сталину. Выяснилось, что погиб исполняющий обязанности командира корпуса полковник М. И. Бланк, которому Федюнинский сдал дела; он прорывался из окружения под Прилуками. героически сражался с врагом и в одном из боев сложил свою голову.

Сейчас Иван Иванович был в полном здравии. Стройный, подтянутый, с тремя рядами орденов и медалей (большая редкость в первый год войны), он встретил нас сердечно, по-братски. Армия стояла в обороне, и Федюнинский мог позволить себе провести с нами целый день.

Полоса, где армия держала оборону, растянулась почти на семьдесят километров. После разгрома под Москвой немецкие войска основательно зарылись в землю, построили мощные оборонительные сооружения и, по всем данным, ни о наступлении, ни об отступлении не помышляли. Активных боевых действий не было ни с нашей, ни с немецкой стороны. Изредка слышалась минометная, а еще реже артиллерийская стрельба.

Однако жизнь в дивизиях и полках кипела. Принимали пополнение. Прибывала новая боевая техника. То и дело слышались пулеметные и автоматные очереди и крики «ура». Человеку непосвященному могло показаться, что сюда прорвались немцы и идет жестокий бой. Но это обучали новобранцев действовать в условиях, максимально приближенных к боевым, - они штурмовали макеты дзотов, дотов... Словом, шла напряженная подготовка к грядущим боям.

Федюнинский, дни и ночи проводивший с пополнением на учебных полях, предупреждал:

— Не жалейте пота. Чем больше пота здесь, тем меньше крови там, в бою...

Воевали пока только снайперы и разведчики. Нам представили их. Беседа была увлекательной и полезной. Теминские снимки этих бойцов, сделанные тогда, сразу же были напечатаны в «Красной звезде».

Потом Федюнинский повез нас в 82-ю стрелковую дивизию, ту самую, которой он командовал на Халхин-Голе и в которой мы с Симоновым побывали зимой под Гжатском. Теперь эта дивизия называлась 3-й гвардейской мотострелковой. Знакомых осталось мало — кто выбыл по ранению, кто погиб. В одном из полков на небольшой полянке с редкими деревьями собрались бойцы. Федюнинский прибыл в эту армию недавно, но чувствовалось, что он уже успел снискать уважение личного состава. И не только потому, что в частях знали, что он боевой, заслуженный командир, что за его спиной гражданская война, Халхин-Гол, бои на юго-западном пограничье, оборона Ленинграда... Иногда человек зарабатывает авторитет и любовь подчиненных долгими месяцами, а порой какой-то шаг - и добрая молва о нем растет, как снежный ком.

В первые же часы пребывания в армии Иван Иванович узнал о серьезных недостатках в питании бойцов. И подсказала ему об этом не кто иная, как официантка столовой, куда он по прибытии в армию зашел пообедать. Суп она предложила, а хлеба не оказалось. Объяснила, что второй день не доставляют в полк хлеб. Стал Федюнинский выяснять. Оказалось: точно, двое суток армия сидит без хлеба, на. сухарях. Почему? Интенданты сослались на распутицу, на поломки машин...

Нет необходимости рассказывать, какие меры принял командарм, но на второй день бойцы получили все, что им было положено по норме, и с тех пор с перебоями в питании было покончено.

И еще один эпизод. Встретил Федюнинский маршевый батальон, направлявшийся для пополнения в 3-ю гвардейскую дивизию. Большинство батальона казахи и киргизы. Они пожаловались командарму, что им пообещали, но не дали ни чаю, ни табаку. Федюнинский выслушал их, раздал все папиросы, которые у него был и, и пообещал, что, как только прибудут в дивизию. будет им и чай, и табак. Через три часа новобранцы появились в дивизии. К этому времени для них был приготовлен не только обед, но и крепкий чай и табак. Федюнинский позвонил командиру дивизии. Тот, не понявший сразу, в чем суть звонка командарма, доложил: «Ждем пополнение, обед приготовили отличный». Но командующий объяснил, что для казаха и киргиза чай не менее важен, чем сытный обед. И об этом эпизоде пошла молва по армии.

Так в войсках узнали, что прибыл новый командующий.

А в тот день, когда мы были в дивизии, после беседы с бойцами о том, что требует от солдата бой, Федюнинский глуховатым, неторопливым голосом спросил:

— Есть среди вас раненые, но еще не награжденные? Прошу встать!

Встали десятка два рядовых и сержантов. Федюнинский расспросил каждого, где и как он был ранен. И тут же приказал командиру полка и комдиву представить их к награждению орденами и медалями. А стоявшего рядом с нами комиссара штаба армии попросил проследить, чтобы наградные материалы через день-два были уже у него.

— Вручать буду сам,— заключил командарм.

Я видел, какое огромное впечатление на всех — и старых бойцов, и молодых — произвело это внимание командующего, его забота о раненых. Дальновидным был Иван Иванович. Ведь к 40-летию Победы ЦК партии и Советское правительство приняли решение наградить всех — без исключения! советских воинов, проливших кровь в боях за Родину, орденами Отечественной войны.

Там же, на полянке, я сказал Темину, чтобы он сделал для газеты снимки раненых. Виктор сразу же развернул бурную деятельность, стал громко распоряжаться, собирать людей, «перетасовывать» их. Он беспрерывно щелкал своей «лейкой», снимал бойцов в разных позах и ракурсах, в одиночку и группами. После возвращения в Москву Темин принес мне только что отпечатанный, еще мокрый снимок. На нем крупным планом были запечатлены фигуры десяти бойцов, стоящих в одну шеренгу.

— Почему только десять? А остальные где? — спросил я.

Темин объяснил, что он снял всех раненых, но это особые люди, и показал мне подпись под фото: «Западный фронт. Дважды и трижды раненные в боях гвардейцы, вернувшиеся в свой полк. Слева направо: гвардии военфельдшер Л. Семчук ранен в двух боях; гвардии сержант В. Чечин ранен в трех боях; гвардии старший сержант А. Иванов ранен в трех боях; гвардии красноармеец И. Целищев — ранен в пяти боях...»

Этот снимок наши читатели, и прежде всего сами раненые, восприняли как своего рода награду. Кстати, на второй день мне позвонил генерал А. В. Хрулев и сказал, что на это фото обратили внимание в Ставке. Очевидно, будет учрежден знак отличия раненого. Действительно, месяца через полтора было принято постановление ГКО об отличительных знаках о числе ранений.

Повел нас командарм и на передний край. Походили мы, а кое-где и поползали. Да, основательно закопались боевые части, оборудовали свои позиции, как заметил один из наших собеседников, «по высшему классу и даже выше...». Слушали беседы Федюнинского с командирами и бойцами, его указания, которые, как мне казалось, были скорее похожи не столько на приказы, сколько на советы — что устранить, что сделать.

Побывали мы и в штабе армии. Там на стенке блиндажа я увидел расписание занятий командного состава. Я его переписал, а потом в «Красной звезде» одна за другой появились статьи на эти темы. За день мы с Иваном Ивановичем о многом поговорили. Узнал я, что Федюнинский был не только талантливым военачальником, дотошным хозяйственником, но и тонким дипломатом.

Как-то ему позвонили и сказали, что в армию прибудут американские и английские военные атташе и надо, мол, принять их должным образом. После официальных церемоний и плотного обеда пошли один за другим вопросы, иногда прямые и ясные, порой — со скрытым смыслом. В блиндаже, куда Федюнинский пригласил иностранных гостей, на стене висела большая карта районов Гжатска и Вязьмы. Увидев карту, одни из самых дотошных дипломатов, капитан, подошел ближе, долго всматривался, затем спросил: «Почему на ней нет никаких пометок?» Видно, его интересовала линия фронта и дислокация дивизий. Командарм ответил:

— Я всегда стараюсь следовать примеру великих русских полководцев Суворова и Кутузова. Когда Суворова во время итальянской кампании высокопоставленные представители австрийского правительства спросили, каковы его планы ведения войны, он ответил: «Если бы моя шляпа знала мои планы, я бы ее сжег». А Кутузов однажды заявил: «Если бы мои планы знала моя подушка, я бы на ней не спал». Вот поэтому я тоже никогда не наношу на карту своих замыслов раньше, чем это становится совершенно необходимым.

Английский полковник так посмотрел на капитана, что тот сразу съежился и отошел в угол блиндажа, подальше от карты... Но тут же возникла новая ситуация, в которой генерал снова показал себя дипломатом. Атташе спросил его о танках «матильда» и «валентайн». Мне было интересно, что ответил Федюнинский, и вот почему.

Как-то Эренбург привел в редакцию английского корреспондента, который все донимал меня вопросами об этих танках. Я толком тогда не знал, что ответить. Этих танков было очень мало. Мы о них почти ничего не печатали. Однажды лишь дали снимки этих танков, уходящих в бой на каком-то фронте. Да в другой раз с ними был у нас связан неприятный ляп. Опубликовал фото, а под ним подпись: «Фашистский танк, подбитый бойцами части». Снимок, правда, мутноватый, снимали танк, видимо, под вечер и к деталям мы не присмотрелись. А потом мне позвонили и сказали: «Какой же это фашистский танк? Это «матильда»!» Быть может, этим звонком дело и ограничилось бы, если бы не шум, поднятый геббельсовской пропагандой вокруг нашего фото. Они во все горло кричали, что Советам, мол, не удается одолеть немецкие танки, поэтому они выдают за свои трофеи подбитые немцами английские «матильды». Что-то об этом появилось в прессе нейтральных стран и даже в английской печати.

Словом, вскоре я получил приказ — снять с работы фотокорреспондента и направить его на фронт. Парень он был храбрый, мужественный, я его знал еще по финской войне, но отстоять его мне не удалось. Достойно он прошел всю войну, ныне — член редколлегии одного из наших массовых журналов.

Этот случай, связанный с «матильдами» и «валентайнами», я хорошо запомнил. Но тогда о них мало что знал и в беседе с инкорами «плавал» вовсю, отделываясь общими фразами. Поэтому я с большим интересом слушал рассказ Федюнинского. А ответил он иностранным атташе следующее:

— Машины в общем-то хорошие. Где-нибудь в Африке, в степях и полустепных районах, да еще в колониальной войне, где не надо прорывать прочную, оборону, они незаменимы. Для этого, вероятно, они и предназначались. У нас же местность лесисто-болотистая, пересеченная, а гусеницы этих машин узкие, поэтому «матильдам» и «валентайнам» приходится туго: при движении в лесу, на крутых поворотах, подъемах и спусках гусеницы часто сваливаются. И потом, на мой взгляд, ваши машины излишне комфортабельны: в них много гуттаперчи, которая легко воспламеняется. Впрочем, этот недостаток мы устранили.

— Каким образом? — удивились американцы и англичане.

— Очень просто. Сняли гуттаперчу и отдали девушкам на гребешки.

Теперь и я знал, что ответить на каверзный вопрос о «матильдах» и «валентайнах»...

Поздно вечером мы отбыли в Москву. И добрые впечатления о встречах в 5-й армии под убаюкивающий гул машины долго нас не покидали.

Целую неделю в газете нет статей Ильи Оренбурга. Когда в газете бывали такие перерывы, в редакции обрывали телефон: «Где Эренбург?», «Что с ним?» Но сегодня читателям все стало ясно. Появился его путевой очерк «По дорогам войны». Именно неделю назад Илья Григорьевич выпросил у меня командировку на фронт.

Вместе с фоторепортером Эренбург проехал триста километров по маршруту Малоярославец — Угодский Завод — Козельск — Калуга — Перемышль — Сухипичи. Не все, что он видел и слышал, вошло в очерк, но каждая деталь, каждый эпизод, попавший туда, весомы.

Проезжал города и села и увидел: «Там, где были дома,— крапива, чертополох и, как сорняки, немецкие шлемы, скелеты машин, снаряды... Красавица Калуга с древними церквями па крутом берегу Оки, она покалечена...»

Встретился с жителями и запомнил: «Женщина в селе Маклаки спокойно говорит: «Дом взорвали. Мужа увели. Дочку испортили». Это — спокойствие большого горя...»

Побывал у разведчиков и узнал: «Недавно пять разведчиков нашли в лесу заржавленный волчий капкан. Они, смеясь, рассказывают: «Фрица в капкан поймали. Ефрейтор, а оказался закапканенный».

Побывал в танковой части и услыхал: «Жива память о двух танкистах — окруженные врагами, перед смертью они запели «Интернационал»... Сейчас танкисты учатся, отдыхают, иногда помогают колхозникам в gолевых работах, и девушки дивятся — герой, недавно освободивший их село, скромно пашет. Ждут новых боев. Один танкист сказал мне: «Лошадкам не терпится, стучат копытами» — «лошадками» он шутя назвал танки...»

Беседовал с пленными и записал: «Пленные немцы угрюмо лопочут: «Гитлер капут». Что им еще сказать — ведь они в плену. Вот ефрейтор Иоганн Гальтман. Он крестьянин. Боец его спрашивает через переводчика: «Хозяйство у вас большое?» Немец отвечает: «Куда там — всего-навсего один француз». Пленный француз для него лошадь. И, услышав ответ ефрейтора, наши бойцы сердито отплевываются: «Разве это люди?»

Примечательная встреча была у Эренбурга с командующим 16-й армией К. К. Рокоссовским в Сухиничах. Писатель говорил, что Константин Константинович самый учтивый генерал из всех, которых он когда-либо встречал. Разумеется, Эренбург, как всегда во время своих бесед с военачальниками, интересовался перспективой: что будет дальше? Спросил он об этом и Рокоссовского. Что мог ему ответить командарм? Невозможно точно предвидеть, когда и что будет даже в полосе армии, фронта, а тем более предусмотреть события стратегического плана, которые, как известно, развернулись вовсе не так, как думали Рокоссовский, мы все, да и в Ставке.

А вообще-то в путевых очерках Эренбурга из всего, что он мне рассказал о Рокоссовском, осталось только несколько строк. Еще не пришло время подробно описывать командующих армиями и фронтами — так считали мы тогда. Вот те несколько эренбурговских строк о беседе с командармом:

«Генерал-лейтенант Рокоссовский, командир большого спокойствия и большой страсти, говорит: немцы напрасно обижаются на зиму. Конечно, зима по ним ударила, но зима их спасла. Не немецкие солдаты, а русские снега остановили преследование отступавшей германской армии».

Конечно, это не исчерпывающее объяснение, но резон в нем есть...

В номере опубликована статья подполковника А. Стеганцева с таким «прозаическим» заголовком: «Артиллерийская стрельба на рикошетах». Суть такой стрельбы в том, чтобы установить взрыватель на замедленное действие, после удара о землю снаряд подскакивает вверх и разрывается в воздухе. О преимуществах стрельбы на рикошетах рассказывалось так: «Число осколков, которые могут поразить цель при разрыве гранаты в воздухе, значительно превышает число поражающих осколков, получаемых при разрыве гранаты на поверхности земли. В последнем случае часть осколков остается в воронке, не принося никакого вреда противнику.

Кроме того, навесное действие осколков при разрыве с рикошета делает малодейственными такие средства защиты живой силы, как открытые окопы, траншеи, складки местности, воронки и пр...

Третье преимущество разрыва с рикошета — огромное моральное воздействие на противника».

Как видим, статья узкоспециальная. Но история ее появления в газете заслуживает, чтобы о ней рассказать.

Зашел ко мне наш артиллерист майор Виктор Смирнов и говорит:

— Знаете вы, что такое артиллерийская стрельба на рикошетах?

Я ответил, что не совсем, вернее, совсем не знаю. Стал он мне объяснять. И, увидев мой недоуменный взгляд — а газета здесь при чем? — пояснил, что наши артиллеристы почти не пользуются этим методом стрельбы, недооценивают его. Ну что ж, говорю, пишите статью, напечатаем.

— Статья уже есть, я попросил подполковника Стеганцева из артуправления написать, он большой знаток этого дела. Но прежде чем опубликовать статью, решили посоветоваться с начальником артиллерии Красной Армии Н. Н. Вороновым. Он прочитал статью, одобрил ее, однако сказал:

— Печатать не стоит. Не будем учить противника...

Долго шли споры. Мы убеждали Воронова, что если на одну чашу весов положить пользу, которую может принести наше выступление, а на другую вред, то первая чаша перетянет. Все же статья сразу не была напечатана. Но прошло немного времени, и Воронов мне сам позвонил, попросив ее опубликовать:

— Немцы уже начали применять этот метод,— объяснил он,— а наши артиллеристы его забыли...

Неутомимый Евгений Габрилович прислал с Северо-Западного фронта несколько очерков. Он продолжает разрабатывать тему, близкую его духу и жанру,— человек на войне. Вот его очерк со щедро разлитым юмором «В засаде». В поле зрения автора — солдатская землянка. Он прижился в ней и там находит истинных героев, таких, как сибиряк Крась Павел Никифорович, недавно прибывший с пополнением в этот край холмов и болот. В первый же день он явился к политруку роты, и между ними состоялся диалог:

— Разрешите их пойти пострелять.

— Как это пострелять?

— Да так. Подползу поближе, укроюсь и постреляю.

— Вы снайпер?

— Ну, нет,— ответил боец,— я сибиряк, охотник. Белок стрелял. Дело привычное.

И вот еще затемно Крась отправился в сопровождении другого бойца к пригорку, где засели немцы в сараях, избах, дзотах. К вечеру Крась и боец вернулись в землянку.

— Восемь убитых, не считая раненых,— восхищенно говорил боец командиру.

— Раненых не считаю,— отозвался Крась,— Раненые — это брак.

Еще один любопытный рассказ, как Крась и его товарищи выкурили врага из блиндажа. Явился Крась к командиру и сказал:

— Разрешите мне по ротам отобрать человек десять охотников-сибиряков. Мы их из этих блиндажей выкурим.

— Как это выкурите? Вдесятером?

— А так. Покоя ему не будет.

Отобрали пятнадцать солдат, и началась снайперская осада блиндажей. Круглые сутки дежурили сибиряки в своих укрытиях, убивали каждого, кто вылезал из блиндажа на свет, и добились, что немцы вообще перестали выходить из блиндажей, словно там их заперли. Однако и в блиндажах было небезопасно: сибиряки безошибочно били по амбразурам, наблюдательным щелям. Блокада продолжалась и ночами, когда луна освещала холм. Сибиряки к тому же отлично стреляли по шорохам, по теням - дело привычное, лесное. Прошло пять дней. Немцы крепились. Иногда они открывали яростный огонь, стараясь поразить хотя бы одну из этих не знающих промаха винтовок. Безуспешно. Кончится налет, и первый же немец, который осторожно показывал нос из блиндажа, падал, сраженный пулей. На одиннадцатые сутки, воспользовавшись ночной темнотой, оставшаяся в живых группа бросила блиндажи и отошла...

Оборонительная операция Брянского и Юго-Западного фронтов на воронежском направлении (28 июня - 6 июля 1942 г.).

Утром 28 июня после артиллерийской и авиационной подготовки соединения армейской группы «Вейхс» перешли в наступление против войск левого крыла Брянского фронта.

Главный удар противник нанес по левофланговой 15-й стрелковой дивизии 13-й армии и 121-й и 160-й стрелковым дивизиям 40-й армии. Здесь, на фронте 45 км, в первом эшелоне противника наступали две танковые, три пехотные и две моторизованные дивизии двигавшихся плечом к плечу XXIV моторизованного и XXXXVIII танкового корпусов. Поддержку с воздуха наступающим оказывал самый мощный и самый опытный в делах взаимодействия с наземными войсками VIII авиакорпус Вольфрама фон Рихтгоффена. В итоге напряженного боя XXXXVIII корпусу удалось прорвать советскую оборону в стыке 13-й и 40-й армий, продвинуться на 8-15 км на восток и к исходу 28 июня выйти на рубеж Гремячая, р. Тим.

На выявившееся направление главного удара сразу были направлены резервы. Ставка ВГК уже 28 нюня приняла меры по усилению Брянского фронта. В состав последнего направлялись 4-й и 24-й танковые корпуса из состава Юго-Западного фронта и 17-й танковый корпус из резерва Ставки. В районе Воронежа на усиление фронта передавались четыре истребительных и три штурмовых авиационных полка. Начиналась борьба в новых условиях, предстояло проверить новый инструмент - танковые корпуса - в первых боях.

Командующий Брянским фронтом решил задержать наступление противника на рубеже р. Кшень и с этой целью дал указания о переброске к участку прорыва 16-го танкового корпуса. Одновременно он приказал сосредоточить 17-й танковый корпус Н.В.Фекленко в районе Касторное, а 4-й танковый корпус В.А.Мишулина и 24-й танковый корпус В.М.Баданова в районе Старого Оскола и силами этих двух корпусов подготовить контрудары в северо-западном и северном направлениях. На усиление 40-й армии из резерва фронта были переданы 115-я и 116-я танковые бригады.

Однако, как это всегда бывает в «блицкригах», одной из первых жертв стали пункты управления. В течение 29 июня левофланговые соединения 13-й армии, ведя упорные бои, сдерживали наступление противника на линии железной дороги Ливны, Мармыжи, а войска правого фланга 40-й армии - на реке Кшень. В районе Ракова 24-й танковой дивизии корпуса Гейма удалось прорвать вторую полосу обороны 40-й армии и развить наступление в направлении Горшечного. Появление небольшой группы танков в районе расположения командного пункта 40-й армии в районе Горшечного дезорганизовало управление войсками. Командующий армией генерал-лейтенант М.А.Парсегов и его штаб, бросив часть документов, в том числе и оперативного характера, переехали в район юго-восточнее Касторного и окончательно потеряли управление боевыми действиями войск. Видимо, у М.А.Парсегова просто не выдержали нервы: в сентябре 1942 г. он был одним из непосредственных участников боев под Киевом, закончившихся огромным «котлом». Так или иначе, вскоре генерал Парсегов был отстранен от командования 40-й армией и отправлен на Дальний Восток.

Тем временем за два дня наступления 4-й танковой армии Г.Гота удалось прорвать оборону войск Брянского фронта на стыке 13-й и 40-й армий на 40-километровом фронте и продвинуться на глубину до 35-40 км. Этот прорыв усложнил обстановку на левом крыле Брянского фронта, но еще не представлял собой особой угрозы, так как в районы Волова, Касторного и Старого Оскола выдвигались четыре танковых корпуса. Однако сосредоточение 4-го и 24-го корпусов проходило медленно, а у перевозившегося по железной дороге 17-го танкового корпуса отстали тылы и части остались без горючего.

Командующий же Брянским фронтом Ф.И.Голиков в условиях глубокого прорыва противника на воронежском направлении принял решение отвести войска 40-й армии на рубеж р. Кшень, Быстрец, Архангельское. Ставка ВГК в лице И.В.Сталина не согласилась с этим решением командующего Брянским фронтом. Голикову было указано, что «простой отвод войск 40-й армии на неподготовленный рубеж будет опасен и может превратиться в бегство». Кроме того, командующему фронтом было указано на промахи в его действиях:

«самое плохое и непозволительное в Вашей работе состоит в отсутствии связи с армией Парсегова и танковыми корпусами Мишулина и Богданова. Пока Вы будете пренебрегать радиосвязью, у Вас не будет никакой связи и весь Ваш фронт будет представлять неорганизованный сброд».

Для организации первого крупного контрудара новых танковых соединений Ставка направила своего представителя - А.М.Василевского. В целях разгрома частей XXXXVIII танкового корпуса Гейма, прорвавшихся в направлении Горшечное, была создана специальная оперативная группа под руководством командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-лейтенанта танковых войск Я.Н.Федоренко. В группу вошли 4, 24-й и 17-й танковые корпуса. Задачей группы было нанести контрудары 24-м и 4-м танковыми корпусами из района Старого Оскола на север, а 17-м танковым корпусом из района Касторное в южном направлении. Одновременно по решению командующего фронтом подготавливались контрудары 1-м танковым корпусом М.Е.Катукова из района Ливны на юг вдоль железной дороги Ливны, Мармыжи и 16-м танковым корпусом М.И.Павелкина из района Волово на юг вдоль восточного берега р. Кшень.

Как это обычно происходит при организации контрударов поспешно перебрасываемых в район прорыва соединений, корпуса вступали в бой неодновременно. Так, например, 4-й танковый корпус вступил в бой 30 июня, а 17-й и 24-й танковые корпуса только 2 июля. При этом вопреки традиционно цитируемому диалогу И.В.Сталина и Ф.И.Голикова по поводу соотношения сил на Брянском фронте 1000 танков Брянского фронта против 500 танков у немцев обстановка была несколько сложнее. Наличие в воздухе авиации Рихтгоффена не благоприятствовало объективной оценке сил прорвавшегося на подступы к Воронежу противника. В действительности против 4, 16, 17-го и 24-го танковых корпусов у немцев было три танковые (9, 11 -я и 24-я) и три моторизованные («Великая Германия», 16-я и 3-я) дивизии. То есть против четырех (пусть пяти с корпусом М.Е.Катукова, который бился с пехотой LV корпуса) советских самостоятельных танковых соединений противник мог выставить почти в полтора раза большее число дивизий - шесть. Не будем забывать, что советский танковый корпус по своей организационной структуре тогда еще только примерно соответствовал танковой дивизии. При этом слабый в артиллерийском отношении 17-й корпус Н.В.Фекленко был вынужден атаковать элитную «Великую Германию», САУ StuGIII которой могли безнаказанно расстреливать его танки из своих длинных 75-мм пушек. Оценивая события под Воронежем в начале летней кампании 1942 г., нужно помнить, что именно здесь состоялся полномасштабный дебют новой бронетехники немцев.

Появление новой техники отмечалось командирами наших танковых соединений. В частности, командир 18-го танкового корпуса И.П.Корчагин в отчете по итогам июльских и августовских боев писал:

«В боях под Воронежем противник наиболее эффективно применил подвижную противотанковую оборону, использовав для этой цели самоходные бронированные машины, вооруженные 75-мм орудиями, стреляющими болванкой с зажигательной смесью. Эта болванка пробивает броню всех марок наших машин. Подвижные орудия противник применяет не только в обороне, но и при наступлении, сопровождая ими пехоту и танки» (ЦАМО Ф.18тк, оп.1, д.22, л.13).

Точку в организации контрудара группы Я.Н.Федоренко поставило наступление 6-й армии Ф.Паулюса на правом крыле Юго-Западного фронта. Перейдя в наступление утром 30 июня из района Волчанска, 6-я армия прорвала оборону в стыке 21-й и 28-й армий. Развивая наступление на северо-восток, VIII армейский и ХХХХ моторизованный корпуса к вечеру 2 июля выдвинулись на рубеж Скородное, Чернянка, р. Оскол. К исходу 2 июля обстановка на воронежском направлении резко ухудшилась. Войска левого крыла 40-й армии в составе трех дивизий и двух бригад оказались в окружении.

В район Воронежа из резерва Ставки ВГК также был направлен 18-й танковый корпус И.П.Корчагина. Одновременно было решено использовать для контрудара 5-ю танковую армию А.И.Лизюкова, перегруппировав ее из района Ефремова в район южнее Ельца для нанесения контрудара по флангу и тылу группировки немецких войск, наступавших на Воронеж. На усиление 5-й танковой армии Ставка ВГК дополнительно направила с Калининского фронта 7-й танковый корпус П.А.Ротмистрова.

С утра 3 июля противник продолжал развивать наступление. Армейская группа «Вейхс» главный удар наносила из района Касторное, Горшечное на Воронеж, выдвигая часть своих сил на рубеж Ливны, Тербуны. 6-я немецкая армия ХХХХ моторизованным корпусом развивала наступление из района Нового Оскола и Волоконовки в северо-восточном направлении.

Левофланговый XXIX армейский корпус 6-й немецкой армии двигался своими главными силами от Скородного на Старый Оскол, в районе которого он 3 июля соединился с частями 2-й венгерской армии, замкнув кольцо окружения вокруг шести дивизий левого фланга 40-й армии и правого фланга 21-й армии.

Войска 40-й и 21-й армий, попавшие в окружение, вынуждены были прорываться отдельными подразделениями и частями неорганизованно, при плохом обеспечении боеприпасами, при отсутствии единого командования окруженными войсками и при неудовлетворительном руководстве операцией со стороны командующих армиями.

Уже 4 июля завязались бои на подступах к Воронежу, а на следующий день 24-я танковая дивизия XXXXVIII танкового корпуса армии Г.Гота, форсировав р. Дон, ворвалась в западную часть Воронежа. Севернее 24-й дивизии форсировала Дон и образовала два плацдарма «Великая Германия». Прорыв в глубину обороны был столь стремительным, что Воронеж был захвачен уже 7 июля 1942 г., задача первой фазы операции была немцами выполнена. Уже 5 июля Вейхсу было приказано высвобождать подвижные соединения 4-й танковой армии в районе Воронежа и двигать их на юг.

Но до того как паровой каток 4-й танковой армии Г.Гота согласно плану «Блау» ушел на юг вдоль левого берега Дона, состоялся контрудар советской 5-й танковой армии. Выдвигающаяся в район Воронежа 5-я танковая армия была одним из двух объединений (3-й и 5-й) с таким названием, которые формировались по директивам Ставки ВГК от 25 мая 1942 г. Командующим 3-й танковой армии был назначен генерал-лейтенант П.Л.Романенко, командующим 5-й танковой армией - генерал-майор А.И.Лизюков. Советские танковые войска тогда находились еще в стадии копирования решений противника. Поэтому по своей организационной структуре танковая армия примерно соответствовала моторизованному корпусу немцев. Как мы знаем, в моторизованные корпуса входили танковые, моторизованные дивизии, разбавленные несколькими пехотными дивизиями. По тому же принципу были построены первые две советские танковые армии, и эта структура сохранялась до 1943 г. В состав 5-й танковой армии вошли 2-й и 11-й танковые корпуса, 19-я отдельная танковая бригада (это бронированное «ядро» танковых армий сохранится до конца войны), 340-я стрелковая дивизия, один полк РГК 76-мм орудий УСВ, гвардейский минометный полк установок РС М-8 и М-13. Отличия от моторизованного корпуса видны невооруженным глазом. В составе немецкого корпуса присутствует тяжелая артиллерия от 10-см пушек до 210-мм мортир. В советской танковой армии она заменена на универсальные орудия и реактивную артиллерию с куда более скромными возможностями.

В ночь на 3 июля соединения 5-й танковой армии заканчивали сосредоточение к югу от Ельца. В ночь на 4 июля ее командующий А.И.Лизюков получил из Москвы директиву, обязывающую «ударом в общем направлении Землянск, Хохол (35 км юго-западнее Воронежа) перехватить коммуникации танковой группировки противника, прорвавшейся к реке Дон на Воронеж; действиями по тылам этой группы сорвать ее переправу через Дон».

Как это обычно происходит при спешно организуемых контрударах, армия А.И.Лизюкова вступила в бой по частям. Первым 6 июля пошел в бой 7-й танковый корпус, потом 11-й танковый корпус (8 июля) и, наконец, 2-й танковый корпус (10 июля). Корпуса вступали в бой, не имея возможности провести разведку, полностью сосредоточиться. Находившаяся в полосе наступления армии А.И.Лизюкова река Сухая Верейка не оправдала своего названия и встретила наступающие танки заболоченной поймой.

Однако следует заметить, что контрудар 5-й танковой армии строился на изначально неверном предположении о том, что наступающие немецкие танковые корпуса будут далее двигаться через Дон и Воронеж на восток. Такой задачи у них не было. Соответственно вместо характерного для наступления растягивающего фланги движения вперед они остановились перед Доном на плацдарме у Воронежа и заняли оборону. Более сотни вооруженных 60-калиберными 50-мм орудиями танков 11-й танковой дивизии были серьезным противником для наступающих советских танковых бригад и танковых корпусов.

Что армия А.И.Лизюкова могла в этой ситуации сделать, это максимально задержать смену танковых соединений на пехотные. Такая задача ею была выполнена. 10 июля Гальдер делает в своем дневнике следующую запись:

«Северный участок фронта Вейхса снова под ударами противника. Смена 9-й и 11-й танковых дивизий затруднена».

В целях освобождения 4-й танковой армии немецкое командование вынуждено было направить к Воронежу XXIX армейский корпус 6-й армии, ослабив наступательные возможности армии Ф.Паулюса против войск Юго-Западного фронта. Смена постоянно атакуемых дивизий действительно проходила с большими сложностями. В частности, 11-я танковая дивизия сменялась на ранее не бывавшую в боях 340-ю пехотную дивизию, дитя немецкой «перманентной мобилизации». Сражение под Воронежем завершилось, оставив поля, заставленные дымящимися остовами танков. Уходящие на Сталинград танковые соединения немцев одарили своеобразным «поцелуем смерти» советские танковые войска, как бы намекая, что летняя кампания не обещает быть легкой. Бои под Воронежем перешли в позиционную фазу. 15 июля директивой Ставки ВГК 5-я танковая армия расформировывается, а А.И.Лизюкова согласно той же директиве предлагалось «назначить командиром одного из танковых корпусов». 25 июля 1942 года командующий 5-й танковой армией А.И.Лизюков сам сел в танк KB и повел подразделение в атаку, намереваясь пробить брешь в обороне противника у села Сухая Верейка и вывести из окружения часть, принадлежащую его армии. KB А.И.Лизюкова был подбит, и командующий одной из первых советских танковых армий погиб.

Для удобства управления войсками, действовавшими на воронежском направлении, решением Ставки ВГК 7 июля был образован Воронежский фронт, в состав которого были включены 60 (бывшая 3-я резервная армия), 40-я и 6-я (бывшая 6-я резервная армия) армии, 17, 18-й и 24-й танковые корпуса. Командующим фронтом был назначен генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин, членом Военного совета - корпусный комиссар И.З.Сусайков, начальником штаба - генерал-майор М.И.Казаков. Ф.И.Голиков был понижен в должности и стал заместителем командующего Воронежским фронтом. На вновь созданный фронт возлагалась задача прикрыть направления на Тамбов и Борисоглебск. На ответственности войск Брянского фронта, состоявшего из 3, 48, 13-й и 5-й танковой армий, оставалась задача прикрытия южных подступов к Москве. Командующим этим фронтом в середине июля был назначен выздоровевший после ранения в марте 1942 г. генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский, членом Военного совета - полковой комиссар С.И.Шалин, начальником штаба - генерал-майор М.С.Малинин. Бои под Воронежем были богаты на кадровые перестановки. За неудачи в организации контрудара силами 23-го танкового корпуса командующий 28-й армией Д.И.Рябышев был снят с должности, и его место занял командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса В.Д.Крюченкин.

Важные организационные изменения произошли также в руководстве немецкими войсками на южном секторе советско-германского фронта. Как это было запланировано ранее, 7 июля 1942 г. группа армий «Юг» была разделена на группы армий «А» и «Б». Группу армий «Б», включавшую в себя 4-ю танковую (Гот), 6-ю (Паулюс) и 2-ю (Вейхс) армии, 8-ю итальянскую армию (Гарибольди) и 2-ю венгерскую армию (Яны), возглавил Федор фон Бок. Для группы армий «А» с весны 1942 г. готовился штаб под командованием маршала Вильгельма Листа. В подчинении группы армий «А» поступили 1 -я танковая армия (Клейст) и армейская группа Руофа (17-я армия и 3-я румынская армия).

Итоги и уроки.

Одним из главных эффектов от броска Вейхса на Воронеж было отвлечение резервов Красной Армии. Напряженная обстановка, создавшаяся на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов, заставила советское командование принять меры к предотвращению форсирования противником р. Дон и приостановлению дальнейшего продвижения его войск на восток. С этой целью директивами Ставки ВГК № 170478, 170480 на левый берег Дона на участок от Задонска до Воронежа была выдвинута 3-я резервная армия, на участок от Воронежа до Павловска - 6-я резервная армия, а от Павловска до Клетской - 5-я резервная армия. Армии были переименованы соответственно в 60, 6-ю (взамен сгинувшей под Харьковом, ее возглавил постоянный участник боев за Харьков Ф.М.Харитонов) и 63-ю армии. Одновременно из района Сталинграда по директиве Ставки ВГК № 1035033 была выдвинута в район Усмани, Графской, Рогачевки (30 км юго-восточнее Воронежа), Анны (90 км восточнее Воронежа) 7-я резервная армия, до этого занимавшая оборону в районе Сталинграда.

Прорыв на Воронеж вызвал большое беспокойство у советского командования, и под Воронежем были собраны крупные танковые силы. Контрудары танковых корпусов и танковой армии в силу специфичности обстановки ожидаемых результатов не принесли. Однако одновременно нажим советских танков на северное крыло группы армий «Юг» вызвал определенные нарушения в графике проведения операции «Блау». За задержку под Воронежем генерал-фельдмаршал Федор фон Бок был 13 июля 1942 г. отстранен Гитлером от командования группы армий «Б». В 6.00 15 июля барон фон Вейхс принял командование группой армий, сдав командование 2-й армией генералу Сальмуту. Такое суровое наказание Гитлер позднее объяснял так:

«Он теряет из-за этого [Воронежа. - А.И.] 4-5 дней. И это в то время, когда дорог каждый день, для того чтобы окружить и уничтожить русских; он продолжает сидеть там, наверху, с четырьмя лучшими дивизиями, в первую очередь с 24-й танковой дивизией и дивизией «Великая Германия», цепляясь за Воронеж. Я еще сказал - не нажимайте, если встретите где-либо сопротивление, идите южнее к Дону. Решающее - продвинуться как можно быстрее на юг, чтобы мы могли действительно захватить противника в клещи. Так нет, этот человек делает совершенно обратное. Затем пришла эта беда - несколько дней плохой погоды, в результате чего русские неожиданно выиграли 8-9 дней, в течение которых они смогли выбраться из петли» (Проэктор Д.М. Агрессия и катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во Второй мировой войне 1939-1945. М.: Наука. 1972. С.409).

Задержка подвижных соединений группы армий «Юг» под Воронежем позволила Юго-Западному и Южному фронтам выйти из-под удара 1-й и 4-й танковых армий немцев с меньшими потерями. В свою очередь, у нерасторопности фон Бока было свое объяснение: массированные контрудары танковых корпусов, задерживавшие смену танковых и моторизованных дивизий на пехоту.

Помимо кадровых перестановок, июльские контрудары заставили немецкое командование оставить в полосе 2-й армии 9-ю и 11-ю танковые дивизии, пополненные перед началом «Блау» и получившие третий танковый батальон. В ходе всего сражения в южном секторе фронта они оставались в стороне. Прореживание наступающих на Сталинград корпусов началось. Одновременно немецкое командование получило гудящее осиное гнездо из советских танковых корпусов, которые осенью и зимой скажут свое веское слово.

| |