Иван тургенев. Лермонтов михаил юрьевич
РОЗЫ
Музыка Б. Садовской (мелодекламация)
Слова Ивана Мятлева
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщался мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость;
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты;
Венка из роз искала молодая -
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались
На радостном челе красивее, свежей;
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг ее вилась и радость и любовь!
В ее очах - веселье, жизни пламень,
Ей счастье долгое сулил, казалось, рек,
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне - роз моих завянувший венок.
<1834>, слова
1910, музыка
Антология русского романса. Золотой век. / Авт. предисл. и биогр.
статей В. Калугин. - М.: Эксмо, 2006
Из сб.: Антология русского романса. Золотой век. / Авт. предисл. и биогр. статей В. Калугин. - М.: Эксмо, 2006, стр. 249-250:
"Как хороши, как свежи были розы..." - эта строчка из стихотворения Мятлева "Розы" (1834) стала рефреном знаменитого стихотворения в прозе И.С. Тургенева (1879) и не менее знаменитого стихотворения Игоря Северянина "Классические розы" (1925), входившего в репертуар Александра Вертинского. Тургенев не называет имени поэта. "Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти..." - так начинается лирический рассказ, заканчивающийся трагическими строками: "Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли..." Игорь Северянин выносит эпиграфом к своим "Классическим розам" первое четверостишие Мятлева, указывая и имя поэта, и дату написания мятлевских "Роз" (правда, неточную). Его стихотворение перекликается и с тургеневскими "Розами". Но у Тургенева - трагедия личной судьбы, у Северянина - России: "Прошли лета, и всюду льются слезы... / Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране... / Как хороши, как свежи ныне розы / Воспоминаний о минувшем дне!" Стихотворение Северянина заканчивается строками, которые перекликаются и с мятлевскими, и тургеневскими, но придают им новое, неожиданное звучание. Мятлев: "В ее очах - веселье, жизни пламень, / Ей счастье долгое сулил, казалось, рок, - / И где ж она?.. В погосте белый камень, / На камне - роз моих завянувший венок". Северянин: "Как хороши, как свежи будут розы, / Моей страной мне брошенные в гроб!"
Трудно назвать стихотворную строку, имевшую в течение почти столетия такую удивительную судьбу, что уже само по себе заставляет внимательнее отнестись к творчеству этого "забытого" поэта. Мятлев - одна из заметных фигур Золотого пушкинского века. Его мать была дочерью и внучкой двух фельдмаршалов графов Салтыковых, от которых Мятлев унаследовал баснословные богатства. Он был дружен с А.С. Пушкиным и даже приходился ему шестиюродным братом. Входил как в высшие светские, так и в высшие литературные круги. Славился даром поэта-каламбуриста, мастера стихотворных пародий и эпиграмм. Его шуточно-сатирическая поэма "Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею..." считается предтечей Козьмы Пруткова. Но по большому счету испытание временем выдержала только строчка из "Роз", обессмертившая имя Мятлева благодаря Тургеневу и Игорю Северянину.
Вряд ли найдутся в России люди, не слышавшие никогда фразу: "" Особенно среди старшего поколения, для которого она ещё и с каждым годом становится всё актуальней.
Почти все приписывают эти слова И.С.Тургеневу, ссылаясь на знакомые по ещё советской школьной программе его стихотворения в прозе, хотя он сам лукаво ссылается на "давно-давно" прочитанное стихотворение, делая вид, что не знает автора, как и он сам, влюблённого в Полину Виардо. Ныне благополучно забытый Иван Петрович Мятлев (1796 - 1844) был современником Пушкина, да и самого Тургенева (09.11.1818 - 03.09.1883), по крайней мере, до его 26тилетия. Ведь даже сам М.Ю.Лермонтов не стеснялся признаваться в любви к другому поэту, пописывая, как это было тогда принято, в девичьих альбомах:
"Люблю я парадоксы ваши,
и ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
Смирновой штучку, фарсу Саши
и Ишки Мятлева стихи".
Вот это стихотворение, написанное в 1834 году, когда Мятлеву не было ещё и сорока лет, одного которого достаточно, чтобы имя его не забыли потомки.
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость,
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты,
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались
На радостном челе красивее, свежей,
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг ее вились и радость и любовь.
В ее очах - веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне - роз моих завянувший венок.
А вот и тот самый знаменитый текст из школьной хрестоматии, написанный шестидесятилетним классиком.
И.С.ТУРГЕНЕВ "Как хороши, как свежи были розы..."
Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти:
Как хороши, как свежи были розы...
Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:
Как хороши, как свежи были розы...
И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею,- но как она мне дорога, как бьется мое сердце!
Как хороши, как свежи были розы...
А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною - и чудится скучный, старческий шепот...
Как хороши, как свежи были розы...
Встают передо мною другие образы... Слышится веселый шум семейной деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино - и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара...
Как хороши, как свежи были розы...
Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли...
Как хороши, как свежи были розы...
Сентябрь, 1879
И, наконец, третий стихотворец не удержался от декламации этой примечательной фразы. "Король поэтов" Серебряного века Игорь Северянин (1887 - 1941), в отличие от именитого предшественника, имя первооткрывателя даже выносит в эпиграф, однако, отказываясь поверить, что такое мог написать молодой человек, датирует стихи Мятлева предпоследним годом его жизни, хотя самому автору в момент написания исполнились всё те же 38 лет.
КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
1843 Мятлев
В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут - уже стихают грозы
Давно тому назад, в городе Тифлизе, жил один богатый турок; много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему единственная дочь Магуль-Мегери: хороши звезды на небеси, но за звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех девушек Тифлиза. Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб; пророк не дал ему ничего кроме высокого сердца – и дара песен; играя на саазе [балалайка турец<кая>] и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых; – на одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку – и он стал грустен, как зимнее небо.
Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул; в это время шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика [балалаечник], отстала и подошла к нему: «Что ты спишь под виноградником, – запела она, – вставай, безумный, твоя газель идет мимо»; он проснулся – девушка порхнула прочь, как птичка; Магуль-Мегери слышала ее песню и стала ее бранить: «Если б ты знала, – отвечала та, – кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила: это твой Ашик-Кериб»; – «Веди меня к нему», – сказала Магуль-Мегери; и они пошли. Увидав его печальное лицо, Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать; «Как мне не грустить, – отвечал Ашик-Кериб, – я тебя люблю, и ты никогда не будешь моею». – «Проси мою руку у отца моего, – говорила она, – и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет». – «Хорошо, – отвечал он, – положим, Аян-Ага ничего не пожалеет для своей доч<ер>и; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан; – нет, милая Магуль-Мегери; я положил зарок на свою душу; обещаюсь 7 лет странствовать по свету и нажить себе богатство, либо погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока будешь моею». – Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется, она сделается женою Куршуд-бека, который давно уж за нее сватается.
Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо и сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. И вот догоняет его всадник, – он смотрит – это Куршуд-бек. «Добрый путь, – кричал ему бек, – куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ»; не рад был Ашик своему товарищу – но нечего делать; долго они шли вместе, наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду; – «Плыви вперед, – сказал Куршуд-бек, – я за тобою последую». Ашик сбросил верхнее платье и поплыл; переправившись, глядь назад – о горе! о всемогущий аллах! Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю. Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери: «Твой сын утонул в глубокой реке, – говорит он, – вот его одежда»; в невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей, Магуль-Мегери. «Мой сын утонул, – сказала она ей, – Куршуд-бек привез его одежды; ты свободна». Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала: «Не верь, это всё выдумки Куршуд-бека; прежде истечения 7 лет никто не будет моим мужем»; она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Между тем странник пришел бос и наг в одну деревню; добрые люди одели его и накормили; он за то пел им чудные песни; таким образом переходил он из деревни в деревню, из города в город: и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он наконец в Халаф; по обыкновению взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников: многих к нему приводили – ни один ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу: вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос; они туда: «Иди с нами к великому паше, – закричали они, – или ты отвечаешь нам головою». «Я человек вольный, странник из города Тифлиза, – говорит Ашик-Кериб; – хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, и ваш паша мне не начальник»; однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. «Пой», сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, толь<ко> срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду. Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться: в это время отправлялся один купец с керваном из Тифлиза с сорока верблюдами и 80-ю невольниками: призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо: «Возьми ты это блюдо, – говорит она, – и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом». Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф: объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай: и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца. «Это мое», – сказал он, схватив его рукою. «Точно, твое, – сказал купец: – я узнал тебя, Ашик-Кериб: ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выдет за другого»; – в отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только 3 дни до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собою суму с золотыми монетами – и поскакал, не жалея коня; наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дни. «Аллах всемогущий, – воскликнул он, – если ты уж мне не помогаешь, то мне нечего на земле делать»; и хочет он броситься с высокого утеса; вдруг видит внизу человека на белом коне; и слышит громкий голос: «Оглан, что ты хочешь делать?» «Хочу умереть», – отвечал Ашик. «Слезай же сюда, если так, я тебя убью». Ашик спустился кое-как с утеса. «Ступай за мною», – сказал грозно всадник; «Как я могу за тобою следовать, – отвечал Ашик, – твой конь летит, как ветер, а я отягощен сумою»; – «Правда; повесь же суму свою на седло мое и следуй»; – отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать: «Что ж ты отстаешь», – спросил всадник; «Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен». «Правда, садись же сзади на коня моего и говори всю правду, куда тебе нужно ехать». – «Хоть бы в Арзерум поспеть нонче», – отвечал Ашик. – «Закрой же глаза»; он закрыл. «Теперь открой»; – смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзрума. «Виноват, Ага, – сказал Ашик, – я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Карс»; – «То-то же, – отвечал всадник, – я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду; закрой же опять глаза, – теперь открой»; – Ашик себе не верит то, что это Карс: он упал на колени и сказал: «Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб: но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня: мне по настоящему надо в Тифлиз». – «Экой ты неверный, – сказал сердито всадник, – но, нечего делать: прощаю тебе: закрой же глаза. Теперь открой», – прибавил он по прошествии минуты. Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику: «Ага, конечно, благодеяние твое велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство». – «Наклонись, – сказал тот улыбнувшись, – и возьми из-под копыта коня комок земли и положи себе за пазуху: и тогда, если не станут верить истине слов твоих, то вели к себе привести слепую, которая семь лет уж в этом положении, помажь ей глаза – и она увидит». Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову, всадник и конь исчезли; тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз [св. Георгий)].
Арх. Много лет тому назад. АОС 10, 219 … Большой словарь русских поговорок
См … Словарь синонимов
Давным давно, давнехонько, давнешенько, издавна, сыздавна, издревле, исстари, искони, испокон веков, испокон века (веку), с давних, незапамятных времен. Встарь, в старину, древле, прежде. Давно до этого, задолго до этого события. Много с тех пор… … Словарь синонимов
Вспять, обратно. Ср. . См. обратно.. взять назад, давно тому назад, за много лет тому назад, играй назад!, попятиться назад, пятиться назад, сделать шаг назад, тому назад, шаг назад... . Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений.… … Словарь синонимов
Нар., ??? 1. Если что нибудь случилось давно, значит, это произошло много времени тому назад, задолго до настоящего времени. Идея со здания фонда родилась очень давно. 2. Если вы делаете что либо давно, значит, вы делаете это в течение долгого… … Толковый словарь Дмитриева
Толковый словарь Ушакова
ДАВНО, нареч. 1. Много времени тому назад; задолго до настоящего времени. Я давно приехал. Я давно купил эту книгу. 2. В течение долгого времени, вплоть до настоящего момента. Он давно у нас не был. Я здесь давно служу. Уже давно пора уходить.… … Толковый словарь Ушакова
ДАВНО, нареч. 1. Много времени тому назад; задолго до настоящего времени. Я давно приехал. Я давно купил эту книгу. 2. В течение долгого времени, вплоть до настоящего момента. Он давно у нас не был. Я здесь давно служу. Уже давно пора уходить.… … Толковый словарь Ушакова
ДАВНО, нареч. 1. Много времени тому назад; задолго до настоящего времени. Я давно приехал. Я давно купил эту книгу. 2. В течение долгого времени, вплоть до настоящего момента. Он давно у нас не был. Я здесь давно служу. Уже давно пора уходить.… … Толковый словарь Ушакова
ДАВНО, нареч. 1. Много времени тому назад. Д. возвратился. 2. В течение долгого времени. Д. здесь живёт. Давно бы так! удовлетворённый возглас по поводу согласия того, кто долго не решался, не соглашался. Давным давно (разг.) очень давно. |… … Толковый словарь Ожегова
Книги
- Давно ли? Жизнь тому назад... Биография. Стихи. Воспоминания , Твардовский А.Т.. Первый поэт страны, лауреат трех Сталинских, Ленинской и Государственной премий, ходил он долго под смертью, и если судьба его сложилась внешне благополучно, то заплатил он за это…
- Давно ли Жизнь тому назад… Биография Стихи Воспоминания , Твардовский А.. Первый поэт страны, лауреат трех Сталинских, Ленинской и Госудаственной премий, ходил он долго под смертью, и если судьба его сложилась внешне благополучно, то заплатил он за это собственными…
На надгробии И. Северянина выбиты эти строки
но не все знают, что данная фраза была написана поэтом Иваном Петровичем Мятлевым (1796-1844), современником А. С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, довольно известным в своё время многими лирическими и шутливыми сочинениями
В стихотворении «Розы» , впервые напечатаном в «Собрании стихотворений» в 1835 года без указания имени автора.
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость,
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты,
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались
На радостном челе красивее, свежей,
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг ее вились и радость и любовь.
В ее очах - веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне - роз моих завянувший венок.
<1834>
Эти строки, вернее первая строка, стали более известны благодаря И. С. Тургеневу, который использовал её в одном из своих «стихотворений в прозе» (1882). Поэтому иногда ошибочно автором этих поэтических строк считают именно его, хотя он тогда заметил:
«Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочёл одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною… но первый стих остался у меня в памяти: «Как хороши, как свежи были розы …»
И.С. Тургенев:
Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти:
Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:
Как хороши, как свежи были розы...
И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею,- но как она мне дорога, как бьется мое сердце!
Как хороши, как свежи были розы...
А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною - и чудится скучный, старческий шепот...
Как хороши, как свежи были розы...
Встают передо мною другие образы... Слышится веселый шум семейной деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино - и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара...
Как хороши, как свежи были розы...
Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет там так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Мне холодно... Я зябну... и все они умерли... умерли...
Как хороши, как свежи были розы...
Сентябрь 1879
Запись стихотворения в прозе И. Тургенева,
https://www.youtube.com/watch?v=Q6FoYWYFk0I
* * * * *
И ещё немного о поэте
- "Он был лирическим поэтом, автором элегий, на его стихи создавались романсы, несмотря на то, что имя Ивана Петровича Мятлева сегодня почти забыто, его поэзия, его строки в произведениях других поэтов, вдохновлённых им, звучат в романсах, которые и сегодня исполняются и, более того, создаются и сегодня, подобно огню зажжённого когда-то им костра.
Иван Петрович Мятлев родился 28 января 1796 года в Санкт-Петербурге, в дворянской семье, получил домашнее образование. В 1813 и 1814 годах воевал против Наполеона в звании корнета Белорусского гусарского полка, участвовал в заграничных походах, выйдя в отставку, жил в Петербурге. В 1821 году поступил на службу в канцелярию министра финансов по департаменту мануфактур и внутренней торговли, спустя несколько лет стал действительным статским советником и камергером*. В 1836 году он оставил службу, отправился в заграничное путешествие, посетил Германию, Швейцарию, Италию, Францию. Вернувшись в Петербург, регулярно устраивал в своем доме музыкальные вечера.
Иван Петрович, быв завсегдатаем аристократических литературных салонов, остроумный, склонный к эксцентрическим шуткам и розыгрышам, был встречаем в обществе как весельчак, всегда смешивший присутствующих.
Свои серьёзные стихи он долгое время не печатал, вероятно, многие поэтому судили о нём поверхностно. Но Мятлев общался и с Карамзиным, и с Жуковским, и с Вяземским, и с Пушкиным, который посвятил ему своё стихотворение: «Сват Иван, как пить мы станем…»
***
Сват Иван, как пить мы станем,
Непременно уж помянем
Трёх Матрён, Луку с Петром
Да Пахомовну потом.
Мы живали с ними дружно,
Уж как хочешь - будь что будь -
Этих надо помянуть,
Помянуть нам этих нужно.
Поминать так поминать,
Начинать так начинать,
Лить так лить, разлив разливом.
Начинай-ка, сват, пора.
Трёх Матрён, Луку, Петра
В первый раз помянем пивом,
А Пахомовну потом
Пирогами да вином...
Это стихотворение, сочинённое вместе с Вяземским, было отправлено Жуковскому со словами: «Не поговорим ли о словесности, то есть о поэзии, например о нашей с Мятлевым, который в этом случае был notre chef d’ecole»
Мятлев считал себя любителем и поэтому долго не хотел издавать своих стихотворений. Первый сборник он издал в 1834г. без имени автора с простодушным уведомлением: «Уговорили выпустить». Известность ему принёс юмористический роман в стихах «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей, дан л’Этранже», где он изложил свои впечатления от заграничного путешествия. Он часто с успехом читал отрывки его в санкт-Петербургских гостиных. «Сенсации г-жи Курдюковой» были переделаны для сцены и поставлены в Александринском театре. В романе и постановке героиней была провинциальная барыня, которая на французско-нижегородском языке то восторгалась Европой, то критиковала всё непонятное ей.
Стихи так лились из поэта, как из рога изобилия, часто в беседах он просто говорил стихами.
СОН
Зачем так скоро прекратился
Мой лучший сон?
Зачем душе моей явился
Так внятно он?
Зачем блаженство неземное
Мне посулил,
И всё заветное, родное
Расшевелил?
Как дым, его исчезла младость
С сияньем дня.
И без него я знал, что радость
Не для меня!
Соловей
Сладкозвучный соловей!
Говори душе моей;
Пой мне песнь бывалых дней,
Сладкозвучный соловей.
Как я любовался ей,
Без заботы, без затей,
В светлой юности моей,
Сладкозвучный соловей.
Верил я словам друзей,
Верил доброте людей,
Песне радуясь твоей,
Сладкозвучный соловей.
Песнь твоя в тиши ночей
Нынче стала мне грустней;
Спой мне песнь бывалых дней,
Сладкозвучный соловей.
4 марта 1842
Что я видел вчера
П. А. Плетневу
России ангел облачился
В кусочек неба и слетел
В концерт, где русских рой толпился
И где Итальи гений пел.
И я смотрел на то виденье,
На тот небесный, дивный лик,
И чудное гремело пенье,
И взором в небо я проник.
Осуществилась мысль поэта,
Душа святыней обдалась...
Но песнь чудесная допета,
И ангел вдруг исчез из глаз.
Так недосказанной умчалась
Святая тайна в небеса!
Но ангела в душе осталась
Залогом дивная краса.
В ней вижу рая обещанье,
Награду жизни скорбных дней,
И благодать, и упованье
Теперь живут в душе моей.
27 ноября 1840, С.-Петербург
***
Вот луна глядится в море,
В небе вещая горит,
Видит радость, видит горе
И с душою говорит...
Говорит душе беспечной:
«Пой, любуйся, веселись!
Дивен мир, но мир не вечный!
Выше, выше понесись,
Жизни слишком скоротечной
Не вдавайся, не держись.
Думам здесь не развернуться,
Не успеешь оглянуться —
Всё прекрасное пройдет!
А на небе безопасно,—
Небо чисто, небо ясно,
В нем обширнее полет».
* - Использованы материалы с (1) -