Над всем Челябинском «черное небо. Развитие категории одушевленности в древнерусском языке

Главная

Краткие содержания

Одушевленность - грамматическая категория современного русского языка, заключающаяся в том, что у слов одного класса (одушевленных) в синтаксической позиции винительного падежа, т.е. прямого объекта, используется форма родительного падежа, а у слов другого класса (неодушевленных) в той же позиции употребляется форма именительного падежа.

В литературном языке эта категория не распространяется в единственном числе на женский род, и лишь во множественном числе носит законченный, полностью регулярный характер. Диалектный материал показывает, что категория одушевленности могла распространяться и на формы женского рода единственного числа, что подтверждается, например, конструкциями типа вода пить , в которых но модели неодушевленных существительных винительный падеж совпал с именительным. Одновременно диалектная форма винительного падежа дочеря свидетельствует о происходившем совпадении винительного падежа с исконной формой родительного (дочеря дочере) ! .

С точки зрения семантики противопоставление живого и неживого реализуется в категории одушевленности не вполне последовательно: класс одушевленных существительных включает названия живых объектов, но исключает названия растений, грибов и других неподвижных объектов, которые вместе с неживыми предметами, абстрактными словами и т.п. входят в класс неодушевленных существительных. Однако достаточно широк список исключений, а именно одушевленных слов, не соотносимых с номинацией живого, ср. формы вин.п.: мертвеца , кукол , туза , шара {забить шара в угол в речи игроков в бильярд). Все эти исключения могут быть объяснены исходя из истории категории одушевленности, из ее реального семантического наполнения и этапов становления.

Основные предпосылки к появлению категории одушевленности связаны с общими принципами номинативного строя языка, с одной стороны, и с грамматической семантикой родительного и винительного падежей - с другой. И русский язык, и древнерусский, и индоевропейские в целом относятся к языкам номинативного строя, для которых характерно противопоставление падежа субъекта действия (именительного) и падежа объекта действия (винительного). Ср. в раннем праславянском: им.п. *sunii-s - вин.п. *sunu-m. Такое противопоставление было актуальным для слов так называемого активного класса (впоследствии мужской и женский род), так как они обозначали деятелей, способных оказаться как в позиции субъекта, так и в позиции объекта действия. Для инактивного класса (средний род) такое противопоставление не было актуальным, так как неактивные имена указывали на объ- екты, в принципе не способные к активному действию (поэтому названия детенышей относились к среднему роду: невзрослые не могут быть активными деятелями, они сами объект действия). Соответственно, окончания винительного и именительного падежей среднего рода с древнейшего времени были тождественны и совпадали, например, в *о-склонении с винительным падежом других родов (падежом объекта): им.п. *selo-m - вин.п. *selo-m.

После переразложения основ в общеславянском языке совпали в единственном числе окончания им. - вин.п. в склонениях на гласный (ср. омонимичные формы: откцк, гость, сынт, доух ъ)- В результате был нарушен основной принцип номинативного строя, возникла омонимия, мешавшая успешной коммуникации. Ср. др.-рус. отьць киеть сынъ: данная конструкция не позво-

ляет надежно установить, кто является субъектом, а кто объектом действия. Возникла потребность в маркировании винительного падежа, и оно начало осуществляться уже в дописьменный период путем замены формы винительного падежа формой родительного (ер. ст.-сл. оузьр^ Исоусл).

Выбор родительного падежа определялся существовавшим с древнейшего времени пересечением функций винительного и родительного падежей. И тот и другой могли обозначать объект действия, однако у родительного падежа были ограничения на тип объекта. Родительный падеж в древнерусском языке выражал прежде всего так называемый неполный или неопределенный объект, т.е. неясную часть метонимически расширенного объекта. Исследователи выделяют несколько семантических типов внутри такого грамматического значения . Например, родительный падеж сочетался с глаголами вербального восприятия: слышоу матери, оуслыша гласа - в этих примерах объектом является некое лицо, воспринимаемое в единстве с произносимой им речью, и именно эта речь обозначается родительным падежом.

Именно из значения неполного неопределенного объекта сформировалось в истории русского языка современное значение части целого по отношению к вещественным объектам: выпить чаю , палить воды , насыпать сахару. Такое употребление существовало уже в древнерусский период: коусаше х дг Ь БЛ - Однако в древнерусском языке лексический состав обозначаемых объектов был шире, ср.: оуръкетъ породы, оур’Ъза носа - в этих примерах физическое действие также распространяется на часть целого (бороды, лица).

Таким образом, употребление родительного падежа объекта было в древнерусском языке более широким, чем сегодня. Оно в том числе распространялось и на абстрактные существительные: злбыти злобы, полилоуите оуности, мспов"Ьдл разула, - а также на контексты, в которых сегодня допустим только винительный падеж: починить лоста. К XVII в. функции винительного падежа значительно расширились за счет родительного одновременно с формированием категории одушевленности. В современном русском языке за пределами семантики одушевленности и значения части вещественного целого родительный падеж объекта допустим только в конструкциях с отрицанием: не читал книги.

функций винительного и родительного падежей. Родительный падеж в функции прямого объекта был связан в древнерусском языке с выражением еще двух именных категорий - определенности и лица, хотя степень регулярности и возможная диалектная обособленность этих категорий по-прежнему являются предметом научных дискуссий.

Субстантивная категория определенности позволяет отграничивать указание на известное говорящему, однозначно установленное лицо или объект от обобщенного указания на всякого, любого представителя класса. Существует предположение, что употребление вин.п. = род.п. позволяло первоначально указывать на такое конкретное, определенное лицо или объект в том или ином высказывании, следовательно, оно не было закреплено за лексическими единицами, а реализовывалось как синтаксическая категория. Ср.: Аще ты миръ даси елоу, но мы емоу не дамы. Лаврентьевская летопись, 381. Подтвердихомъ мира старого. Грамота 1189 г. В первом случае речь идет о новом мирном договоре с еще не определенными условиями, а во втором примере - о подтверждении старого, известного договора, с известными, определенными условиями.

Синтаксический характер первоначальной категории позволял использовать в синтагме единственный маркер определенности и сохранять старую форму вин.п. = им.п. у остальных слов. Ср.: сына же своего глроедлвт посади туров^, но обратный пример послалъ посолъ свои вАчеслАВА . Этим же объясняется частое сохранение старой формы в сочетании с местоимением свои, которое само по себе указывало на определенность предмета (лица), хотя в этом случае не установлено строгой, регулярной закономерности (ср.: чему еси сд"кпидъ врдтъ свои).

Дальнейшее перераспределение функций винительного и родительного падежей привело к закреплению формы вин.п. = = род.п. за определенной группой лексики, а именно за названиями лиц, причем первоначально это были социально значимые лица, которые с большей вероятностью могли быть активными деятелями. Ср. в Новгородской летописи (1216 г.): поидоша... крат на врата, рлкъ ил господина, господина ил рлБъ. В отношениях крат - крлтл допустима взаимность, поэтому маркирование объекта является обязательным, но в отношениях господинъ - рлкъ в обычной ситуации активным деятелем может быть только господин, т.е. только одно из слов маркировано по признаку лица.

В XIII в. список лиц был расширен, и к ним стали относить все названия людей мужского пола, поэтому получили распространение новые формы вин.п. = род.п.: сына, посдоух л > тьстгл. Иногда в древнерусских текстах до XIV в. встречаются аналогичные формы и при номинации животных, например льва, лшша, но при этом нужно учитывать, что для древнерусского сознания сохраняла свою актуальность мифологическая картина мира, реализуемая в Средневековье в том числе и в форме басенной аллегории. И в то же время в рамках христианского мировоззрения в разряд своеобразных названий лиц включались и новые имена, употребленные в символическом значении (ср. вин.п. крьстл, злига).

Следует отметить, что развитие категории лица в древнерусском языке было противоречивым и непоследовательным. Некоторые исследователи высказывали предположение, что для выражения той же категории использовались древнерусские вариантные окончания дательного падежа единственного числа -ови и именительного падежа множественного числа -оке (ср.: .илстерови, попове). Однако не обнаружено регулярности в выражении такого значения, поэтому про -ови отмечается, что оно выражало скорее идею принадлежности, а про -ове - что оно выступало в качестве флексии лица в юго-западных диалектах в конце древнерусского периода.

Для развития категории одушевленности принципиально важно, что в XIV в. формы вин.п. = род.п. стали распространяться во множественном числе. Потребность в этом возникла в связи с тем, что к этому моменту произошла унификация именительного и винительного падежей во множественном числе. Поэтому по отношению к старорусскому языку (с XV в.) можно уже говорить о развитии категории одушевленности в современном понимании, поскольку новые формы распространялись одновременно и в женском, и в мужском роде: сестер, слуг, мужиков и т.п.

Некоторые исследователи отмечают, что одушевленность распространялась не с одинаковой равномерностью во всех группах слов: формы людей, д^тей возобладали к концу XVI в., в женском роде распространение одушевленности завершилось к середине XVII в., а названия животных могли сохранять старую форму вин.п. = им.и. даже до конца XVII в., например коровы , овцы, ковры и т.п.

Следует отметить, что и в современном русском языке сохраняются рефлексы старых форм винительного падежа - в устойчивых выражениях: отдать в солдаты , выйти в люди , избираться в депутаты , пойти в гости. В этих случаях фактором устойчивости старых форм оказываются предложные конструкции, ср.: совр.

выйти замуж , др.-рус. за моужь, в Лаврентьевской летописи: да ПОИДИ ЗА КНАЗЬ НАШК ЗА ДАДЪ. Л. 29.

С учетом происхождения категории одушевленности могут быть объяснены формы мертвеца , кукол , туза , шара. Они либо соотносятся с указанием на лицо {мертвец - через суффикс), либо отражают олицетворение (кукол ), либо выражают определенность, актуальность называемого объекта (туза , шара).

Контрольные вопросы

1. В чем состоит синтаксический механизм категории одушевленности в современном русском языке?
2. Какие слова входят в класс одушевленных существительных? Приведите примеры.
3. Распространяется ли категория одушевленности в русском литературном языке на всю систему склонения? Каким образом исключительность женского рода преодолевается в диалектной речи?
4. Каким образом противопоставлялись субъект и объект действия в раннем праславянском языке?
5. Как развитие категории одушевленности связано с унификацией именительного и винительного падежей? Каковы этапы такой унификации?
6. Какой тип объекта мог обозначаться в раннем древнерусском языке формой родительного падежа?
7. В каких моделях может употребляться родительный падеж при обозначении прямого объекта в современном русском языке?
8. Каким образом реализовывалась в древнерусском языке синтаксическая категория определенности при употреблении существительных в разных падежах?

§ 182. Категория одушевленности определяется по окончательному результату развития, представленного в современном литературном языке в незавершенном виде, а севернорусскими говорами как полностью выработанная формально. По форме это - выражение объекта посредством род. п., а не вин. п.:

отец видит сына // видит столь, видит окно...

но муж видит жену, видит гору... отец видит сыновей И видит столы, видит окна... мужья видят жен И мужья видят горы...

Историки русского языка, ориентирующиеся на форму, которая выражает то или иное грамматическое значение в определенный момент развития категории, отрицают мысль о поэтапном развитии категории одушевленности в русском языке; главное для них - показать, например, что вин. п. - род. п. в XI в. отмечен в 21 контексте, в XII в. таких контекстов 19, в XIII в. - 39, в XIV в. -107, а в первой половине XV в. выявлено 54 контекста с подобным распределением форм в значении прямого объекта. Недостаточность материала, взятого в «системном» соотношении по искусственно ограниченным временным срезам, не может показать развитие категории одушевленности, поскольку это - процесс, заданный к действию путем «с н я- т и я» с новой классифицирующей категории рода. Каждый факт здесь имеет свое значение; к определенным выводам ведет уже то, что в новгородских говорах развитие категории начинается с форм мн. ч., а не ед. ч., что весьма странно, если это - просто выражение одушевленности (во мн. ч. этот признак не был важен).

В лучшем случае говорят о развитии одушевленности из категории лица (Г. А. Хабургаев), понимаемого в его самом общем виде («лица, независимо от его социальной принадлежности»). Последователен в своей интерпретации В. М. Марков, который говорит о древнерусской категории лица, выражаемой не только в форме вин. п. - род. п., но и в дат. п. (формы на -ови) и в им. п. мн. ч. (формы на -ове). Учитывая все известные нам факты, можно было бы говорить об исходном моменте развития как о синтаксически представленной категории определенности, которая контекстно выражена различным образом в конкретных формулах речи (см. § 154).

В наиболее ранних славянских литературных текстах, т. е. переведенных с греческого, эта категория никак не отражена, что видно и на самых важных для христианской культуры текстах. Так показывает, например, мефодиевский перевод Символа веры: Вп>рую въ единъ Бь Оць Вседьржитель Творець нбоу и земли... УКчХШ в. на месте греч. moreuopev h; iva Oeov лагера ламтокрагора... Лишь во второй редакции текста, составленной в XI в. или чуть позже (как полагают, на Руси), находим уже формальные проявления категории «лица»: Втруемъ въ Единого Бга Оця Вьседьржителя (ЕКчХН в.). В УС XIII в. даже такие слова, как ангелъ, Богъ, брать, мужь, в некоторых текстах употреблены в форме вин. п. без род. п.

§ 183+. Историки полагают, что этапы развития категории одушевленности связаны с переходом одной и той же формы в новое семантическое качество:
- 1- й этап - определенности : до XIII в. форма вин. п. - род. п. указывает потенциального агенса (мужа, как способного на действие субъекта, но идти за мужь);
- 2- й этап - лица: после XIII в. та же форма указывает на категорию лица и может проявляться только у имен мужского рода;
- 3- й этап - с конца XVII в. форма уже вполне представлена как выражение категории одушевленности, возможна для всех одушевленных имен и притом также во мн. ч.

Таким образом, по заданному «стимулу», происходит перераспределение формы между соотношениями «агенс/неагенс» (функция «лица» или «вещи») -> «лицо/нелицо» (идея лица) -> «одушевлен- н"ость/неодушевленность». Исходная для системы эквиполентная оппозиция на всех этапах ее развития сегодня обычно толкуется как привативная, т. е. с точки зрения современных представлений о содержательности грамматических оппозиций. С этим трудно согласиться, поскольку «снятие» семантического синкретизма во всех известных нам случаях в средние века происходило путем расширения эквиполентности до градуальной иерархии признака, понимаемого как признак различения. Можно предполагать, что действительным ходом данного изменения было постепенное «снятие» категориального признака с конкретных контекстов путем расширения лексической базы включенных в оппозицию имен. Развитие идет не за счет замены категорий, а посредством совершенствования самой категории, которая в исходной системе представлена как синтаксическая категория «определенность/неопределенность».

§ 184. Лингвистические предпосылки развития этой категории неоднократно обсуждались.

Противопоставление действующего лица не действующему в высказывании являлось в нескольких видах. Прежде всего в противопоставлении местоимений типа къто - кого, а также в противопоставлении имен собственных: (Павьлъ видишь Петра), или в противопоставлении форм личного местоимения: (я вижу тебе (> тя)); и особенно в отрицательных конструкциях, когда субъекту полностью отказано в возможности производить действие: (я видел жену -я не видел жены ); и еще при обозначении объекта действия, представленного в переносном значении: вьсего оного дома крьсти - въета- ша языкъ на языка (Златоструй XII в.) - речь идет о людях в совокупности «дом» и «язык».

Переносные значения слов в определенных контекстах в данном случае оказываются важными. Древнеславянская религия - язычество - «одушевляло» природные явления (анимизм), а полученные из Византии риторические приемы построения художественной речи культивировали различные виды просопопеи, метонимии, катахрезы и под. Уже в Изборнике 1073 г. содержится трактат Георгия Хировоска на эту тему. «Слово о полку Игореве» насыщено подобными образами. В переведенных византийских текстах, например в рассказах Синайского Патерика (древнерусская рукопись XI в.), встречаются формы вин. п. - род. п. типа льва, пса, осла ; ср. также быка (Лавр. 1377) и т. д., что вызывает сарказм современных историков по поводу «категории лица для животного царства». Как будто люди никогда не читали басен. В переводном сборнике басен «Стефанит и Ихнилат» вин. п. - род. п. также не знает исключений при определенном указании на животных (даже видевше гавран мыша в форме мужского рода, поскольку речь идет именно о Мыше, а не о Мыши). Речь ведь вовсе нс о биологической или социальной категории лица, имеется в виду известного рода определенность действующего лица, выраженная в конкретном контексте, поскольку и сама категория развивалась как сгущение категориальной семантики, в синтаксическом контексте и на основе определенных словесных формул.

Первоначально, очевидно, это была всего лишь лексико-семантическая группа имен, способных контекстно выражать признак определенности. Речь шла только о форме вин. п. - род. п. в ед. ч. для имен мужского рода. Антуан Мейе обратил внимание на уже отмеченный здесь факт, что даже имена типа Богъ, Господь в переводе Евангелия употреблены в форме вин. п. - вин. п. Иногда это имеет место и по отношению к другим словам, но обычно увязано с наличием или отсутствием артикля в греческом оригинале: SooXoi; - рабъ, но гоу SouXov - раба. Если при имени стоит местоимение, оно играет роль определенного артикля, когда имя существительное сохраняет форму вин. п. (посла рабъ свои - rov SouXov айтой). В евангельских текстах такое соотношение довольно часто; ср. по ОЕ1057 в текстах Мф 17,15, Лк 14,17 и 7, 3 примеры типа Ги помилуй снъ мои при грсч. рои tov ulov и пр. Для христианских текстов указанное различие особенно важно. Философ и богослов П. А. Флоренский заметил, что в Евангелии хлеб арт6с, назван «без члена», поскольку этот хлеб до благодарения «есть просто хлеб, один из хлебов», но «при вкушении его он уже не простой хлеб, но хлеб по преимуществу» (о"арто^, т. е. X л с б, идеально определенный хлеб).

Соотношение опрсделснности/нсопределенности в контексте само по себе неопределенно и неустойчиво, тут самые разные речевые формулы могли затемнить форму выражения и дать своего рода исключения из правил. В древнерусских памятниках примеров такого рода множество.

В СН1Л под 1216г. известный текст: Поидоша сынове на отця, брат на брата, рабъ на господина, господинъ на рабъ , - в котором характер традиционной формулы показывает возможности для передачи данной пракатегории. Из контекста можно выявить доказательства для любой теории, разделяемой ныне историками языка. Но когда неизвестный новгородец в XIV в. пишет (в Бср.гр.43): Пришли ми цоловгькъ на жерепцгь, зане ми здп>се дгълъ много , - ясно, что речь идет о зависимом человеке, о слуге.

§ 185. Среди примеров, приведенных в «Древнерусской грамматике», много таких, которые показывают ограничения в употреблении вин. п. - род. п. и всегда относительно определенности лица. В соединении с притяжательным местоимением мой , свой : поймете у мене мои шюринъ , чему ecu елгьпиль брать свои , посади посадникь свои (в Лавр. 1377 и Ип.1425, но в Лавр. 1377 также на Олга, брата своего; вдаи сына своего , в Новг.греч. 1308 г. слати своего мужа и др.);

в виде приложения к другому имени существительному, которое уже представлено в форме вин. п. - род. п.:

сына же своего Ярославъ посади Туровгь - Лавр. 1377 [сына Ярослава],

послалъ посолъ свои Вячеслава (Ип.1425) [посла Вячеслава], поймите у мене... мои шюринъ Михаила (СН1Л, 1224 г.), поиде кнзь Мстиславъ на зять свои Ярослава, (в СН1Л иначе: и еда имъ снъ Стославъ) - порядок слов и распределение имен в формуле играет свою роль;

при однородных членах предложения, если один из них уже выражает идею определенности лица:

слати осетрьникъ и медовара (Гр. 1265 в списке обе формы с -я); при индивидуализации отвлеченных или собирательных понятий возможно усиление указанием на определенность объекта (Шахматов, с. 222):

подтвердихомъ мира старого (Гр. 1189 г.), еже такого св/ътиль- ника имать въ области своей (УСХШ) и пр.;

при распределении видовых различий глагольных основ (если глагол употреблен в совершенном виде, то скорее развивается вин. п. - род. п.), который и сам по себе выражает различные степени определенности действия:

чему ecu елгъпилъ брать свои (Лавр. 1377) - чему ecu ослипилъ брата своего (Ип.1425);

раздражити быка - и похвати быка рукою за бокъ (Лавр. 1377 под 992 г.);

употребление род. п. после переходного глагола синтаксически увеличивало появление выразительного падежа объекта, особенно в тех случаях, когда объект в реальной ситуации мог обратиться в субъекта: разъяренный бык против молодого Кожемяки. Все древнейшие примеры проявления «лица» в описании животных обычно таковы. Старое окончание сохранялось в устойчивых формулах речи, в которых происходила нейтрализация субъект-объектных отношений по лицу и числу:

въеед на конь, за конь, идти за мужь, идти в люди, сдать в солдаты", ср.: съвративъ коня, при/ъха - на конь въеядяше (УСХШ); в Домострое сочетания типа про гость. Вообще у имен мягкого склонения вин. п. - вин. п. сохраняется дольше, см. в берестяных грамотах продайте половъи конь, нарядите же мужь (может быть форма род. п. мн. ч.) и т. д.

Все приведенные типы примеров, как и тс, в которых уже вин. п. - заменен род. п., представлены неравномерно по текстам, непоследовательно по жанрам, да к тому же иногда и недостоверны по определению, что приводит к спорам между учеными. Но общая тенденция заметна: если словоформа тесно связана с традиционным контекстом (со словесной формулой), то она не поддается новым окончаниям, и никто не старается противопоставить объект субъекту действия. Если же словоформа «выбилась» из формулы, каким-то образом противопоставлена остальным формам сочетания, тогда новое окончание вполне возможно, хотя и не обязательно. В этом проявляется все тот же древнерусский принцип выбора: для одного - это, для другого - и то и это.

§ 186. Второй этап отражает существование лексико-грамматического класса имен как проявления определенного лица.

Прежде всего это проявляется в именах собственных: посадиубо сего оканьнааго Святопълка в княжении Пиньскгьа, Ярослава Новгьго- родгь, а Бориса Ростовгъ, а Глп>ба Муромь (Сказ, о Борисе и Глебе);

затем в формулах взаимного действия:

послушающе брать брата СН1Л (1054), ажь убьеть мужь мужа, то мьстити брату брата (Правда Русская) и др.;

в формулах с согласуемыми причастными формами: узьрт Исуса идуща (ОЕ1057), видяаше бо мужа преподобьна и правьдьна суща его (УСХШ).

Во всех таких случаях в форме вин. п. - род. п. стоит имя, выражающее лицо, имеющее право на действие, в отличие от имен с формами вин. п. - вин. п., ср. в Правде Русской: за смердии холопъ: оже уведешь чюжь холопъ любо робу, пояти же челядинъ, или смердъ умучить и др.

Лексико-грамматическую категорию лица соотношение форм вин. п. - род. п. в полной мере перестало выражать только к концу XVII в., когда соответствующее употребление грамматических форм распространилось на имена женского рода и притом в ед. ч. и во мн. ч., независимо от значения слов, т. е. при обозначении всех живых (или предполагаемо живых) существ.

В обозначении животных и птиц в вин. п. - род. п. ед. ч. примеры появляются со второй половины XIV в. (в берестяных грамотах: дайте коницка, поими моего цалца ‘чалого’, коня познай), хотя наиболее ранние примеры относятся к Гр. 1300 г. (улюбилъ ecu единого коня) или даже раньше, к текстам «Слова о полку Игоревс» (а вгь соколца опута- ев)ь красною дивицею - в переносном значении) или «Моления» Даниила Заточника (коли пожретъ синиця орла), а это могут быть примеры XIII в. С XV в. их число увеличивается, В. Б. Крысько указывает более двухсот для 35 слов (с XI в.): борана, вола, осла и др., обычно с уточняющими определениями, что указывает на освобождение слова от своего узкого контекста; ср. прислалъ гуся живова, послали сле- пова сокола и т. д. У Аввакума в вин. п. ед. ч. формы зубря, звгьря, жеребенка", аналогичные формы у Котошихина в XVII в.

Категория лица, проявившись в формах ед. ч., становится категорией одушевленности, распространяясь на формы мн. ч. и охватывая все группы «одушевленной» лексики. Таких примеров много уже в XIV в.: пословь, купцовъ, новоторжцевъ и др. (сначала также только для имен мужского рода), но у */"-основ и здесь всегда сохранялись старые окончания (д/ьти, гости, люди", примеры типа зятя, тьстя, татя с XV в.), как и в сочетаниях с предлогами (они еще нс выходили из формульных сочетаний: въ казаки, въ солдаты, на рабы своя).

У имен женского рода во мн. ч. категория одушевленности отражается одновременно с мужским родом мн. ч.; ср. в грамотах холо- повъ и рабъ (1439), Марфу да старицъ сестеръ (1513), и женъ и ро- бятъ и слугъ (конец XVI в.), вдовиць и сиротъ и чадъ дгьвокъ (также). Впрочем, все указанные группы лексики по традиции могли сохранять и старую форму вин. п. - вин. п., ср. и ему за свиньи и за кобылы, и за коровы, и овцы... и за пчелы править то, чгьмъ у него кто завладгьеть, но тут же птицъ прикормить и др. (Уложение 1649 г.). В автографах Аввакума отражены все типы слов, получавшие новое окончание вин. п. - род. п. к концу XVII в.: послала ребенка, про младенца, дал зверя, научил мужиков, стрелцов поставили, привели баб, ели лисиц, взяв лошадей, бьет людей, даже неодушевленные имена в определенном значении (спаси Богъ властей, дверей отво- ря, за молитвъ), но в старых формулах отгоняше бесы (и бесов), враги погуби, куры кропилъ, прозрех вдовицы, погубил овцы своя; ср. у него я веть за вдовы твои стал! - в словесном сочетании, но в свободном употреблении вдовь отпустить; только в «Книге ратного строения» 1647 г. вполне определенно куръ ловить, как есть собакь и проч. Однако в традиционных текстах старые формы сохранялись. В сибирских летописях XVII в. в категорию одушевленности не входили еще названия птиц, животных и пр. {бобры, комары, кони, елени, птенцы, собаки, лисицы, птицы - в форме мн. ч.) и отмечены колебания в названии лиц {враги - врагов и пр.).

Когда все одушевленные имена мужского и женского рода в обоих числах, ед. ч. и мн. ч., стали получать новую форму вин. п. - род. п., именно тогда категория лица преобразовалась в категорию одушевленности. В развитии категории лица различие по роду еще играло свою роль (только имена мужского рода), а в становлении категории одушевленности - уже нет (и мужской, и женский род). Свое значение имела и унификации типов склонения: новая флексия вин. п. - род. п. - порождение парадигм, которые складывались сначала в ед. ч., а затем и во мн. ч.

§ 187. В северных говорах развитие категории одушевленности распространилось и на имена женского рода в ед. ч.

Загадочные обороты типа земля пахать, вода носить, трава косить и т. д. пытаются объяснять и заимствованием из финских языков, и как синтаксическую конструкцию с им. п. при независимом инфинитиве, и как архаическую особенность несобранной в систему языка славянской речи. Но такие сочетания в новгородских памятниках появляются с XIII в., а с XIV в. в деловых источниках встречаются часто, в том числе и в московских. В современных русских говорах до недавнего времени они были обычны, да и в литературной речи встречаются: шутка сказать !

Пример такова правда взятирусскому в тексте «Правды Русской» А. А. Потебня считал личным предложением с утратой категории лица у глагола-сказуемого (заменен инфинитивом): «Прежде чем такой именительный правда стал пониматься как объект, весь оборот мог принадлежать к разряду переходных сочетаний с бывшим подлежащим при безличном сказуемом: сила мнп> надобп> есть » - значит, здесь не просто безличность, но и модальность, и залоговые отношения. «Утрата лица» делает предложение безличным, потому что его «подлежащее», став выражением объекта действия, выражает неодушевленную субстанцию. В других примерах замечательны две особенности: имена предшествуют инфинитиву, и всегда именно инфинитиву. В московской Гр.1497 г. рядом встречаем: и даная грамота по- ложити-хочет даную грамоту положити, и грамоту им дал. В московской же Гр. 1517 г.: а оттоюъ бы мшь Литовская земля воевати; земля отвести", и к королю было та рухлядь отдати, и сына было и княжие дгьти даты, а казна взяти. Категоричность утверждения в инфинитивном предложении несомненна, речь идет о необходимости исполнить действие в отношении определенной цели, и эта цель связана с неодушевленным объектом действия. Мнение В. К. Журавлева об «усилении нейтрализации вин. п. : род. п. в отражении категории одушевленности» совершенно справедливо; более того, это обороты, проникшие и в современную разговорную речь, а их «можно трактовать в качестве прямых и косвенных следов исчезнувшей категории среднего рода», который не принимает участия в формировании категории одушевленности.

По мнению В. Б. Крысько, это древнерусский оборот с исконным им. п. подлежащего при модальном инфинитиве: свои челядинъ по- яти, холопъ пояти, тивунь свои дьржати и т. д. в «Правде Русской» и сходных юридических текстах, отражающих живую речь. Но приведенные примеры возвращают нас к категории определенности или лица во всех тех синтаксических ограничениях смысла высказывания, которые мы уже обсудили. В случае же трава косить, скорее всего, отражается восполнение категории одушевленности у имен женского рода *а-основ в формах ед. ч.: жену взяти - земля взяти.

§ 188+. Взглянем шире на процесс последовательного сгущения категории от контекстно-семантической определенности через лексико-синтаксическое выражение определенного лица до морфологически завершенной категории одушевленности. Формальность «определенности» и семантичность «лица», соединившись своими признаками, дали лексико-грамматическую категорию одушевленности. Словообразовательные возможности языка способствовали расширению круга слов, подпадавших под действие категории одушевленности. Словообразовательный суффикс с показателем рода (курь - кура > курица) стал приметой формообразования: вижу кура как вижу куру, вижу курицу. В архаических типах склонения имена женского рода не получали формы вин. п. - род. п.: мать видит дочь, дочь видит свекровь и т. д.; для выражения категории необходимо было ввести имя в состав *д-склонения: видит матку, дочку, свекровку, золовку и т. д.

Дело не в «одухотворении» славянином-язычником всего вокруг, а наоборот, ведь развитие категории началось как ответ христианского мировоззрения на традиционно языческое: выделение персонали- зованного качества в объекте высказывания, т. е. именно в речи.

Языки с различением трех грамматических родов «сексуализиру- ют человеческую мысль», замечал И. А. Бодуэн де Куртенэ, но таковы все древние индоевропейские языки, а теперь славянские из их числа. В языках, сохранивших различие двух родов, противопоставляется живое (активное) неживому (инертному) - романские, литовский. В скандинавских и в английском выделяют личные мужского и женского родов, общий род и род веществ; здесь важно указать лицо, род зрело-мужской и род общий. На физиологическом различии завязывается психологическое распределение с тем, чтобы выработать социологическое распределение имен-понятий.

Типологическая последовательность в развитии категории «личности-неличности» показана датским лингвистом Л. Ельмслсвом:

Этап III - это восстановление индоевропейского состояния, в том числе и общеславянского состояния, но выраженного в других формах (им. п. и вин. п. различались), а этап IV - его завершение (процесс дошел до конца в польском, украинском, белорусском, словацком языках). Развитие в сторону «категории личности» в русском литературном языке было прервано нормализацией системы. Это видно на пересечении конструкций типа шутка сказать (при жену любить).

Способ обозначения одушевленности - обязательная замена одной формы другою (род. п. вместо вин. п.), поэтому в высказывании вижу стол имя употреблено в форме им. п., а не вин. п., говорил Есперсен, поскольку в высказывании вижу отца имя употреблено нс в вин. п., а в род. п.; в языке, в отличие от речи, нет формы вин. п. - род. п., эта категория синтаксична, окончательно морфологической может стать только категория «личности» (одушевленности). Категории мужского рода и мн. ч. совместно вызывают различия в одушсвлснности/нсодушсвлснности, т. е. либо мужской род предстает независимо от числа, либо мн. ч. независимо от рода. Действительно, во мн. ч. категория одушевленности развивалась в мужском и женском родах одинаково рано, а в ед. ч. - только у имен мужского рода. Мн. ч. и мужской род - проявления одной и той же, более общей грамматической категории, которая разными своими сторонами развивалась как немаркированная по отношению и к ед. ч., и к женскому роду. Унификация типов склонения в формах ед. ч. происходила в древнерусский период, унификация в формах мн. ч. - в старорусский. Поспешным является утверждение, будто уже первые примеры односторонней замены вин. п. - им. п.

на вин. п. - род. п. указывают на состоявшееся преобразование категории. Это была, конечно, нейтрализация форм в пользу немаркированного члена оппозиции им. п. : род. п. в функции вин. п. - им. п. маркирован как падеж подлежащего и как «сильная» падежная форма с ударением на корне (см. § 173). Качественно категориальным изменение становится при расширении состава входящих в категорию имен, акцентных парадигм и семантических классов слов при одновременной возможности замены вин. п. на им. п. (типа преобразований пить вода на пить воду) с XV в., когда еще возможно было употребление таких конструкций и в оборотах типа яко мужю своя жена даяти.

Вопросы для повторения

1. Какова последовательность в формировании категории одушевленности у имен мужского рода?
2. В какой последовательности (хронологически) эта категория развивалась у имен разного рода и различных чисел?
3. Почему имена мужского рода первыми стали развивать формы выражения этой категории?
4. Какие условия способствовали развитию категории одушевленности?
5. В какой степени на развитие категории влияли акцентные условия и риторические приемы построения текста?
6. Какая существует связь между развитием категории одушевленности и совпадением окончаний у имен *о- и *й- склонений?

Литература

1. Древнерусская грамматика XI-XII вв. - М., 1995. - С. 284-289.
2. Крысько В. Б. Развитие категории одушевленности в истории русского языка. - М., 1994.
3. Кузнецов П. С. Очерки исторической морфологии русского языка. - М., 1959. -С. 92-107.
4. Хабургаев Г. А. Историческая грамматика русского языка. Имена. - М., 1990. -С. 168-176.
5. Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. - М., 1957. - С. 220-226.
6. Якубинский Л. П. История древнерусского языка. - М., 1953. - С. 182-186.

А вот сообщения управления Роспотребнадзора по Челябинской области. Как информирует ведомство, 7, 8, 9 декабря 2018 г. в периоды НМУ (неблагоприятных метеорологических условий, то есть безветренной погоды — А.Я.) 2 степени опасности на территории города был проведен мониторинг за загрязнением атмосферного воздуха. Концентрации загрязняющих веществ (по улице Елькина, 73) определялась 7 декабря: диоксида азота, оксида углерода, диоксида серы, формальдегида, бензапирена. В сообщении ведомства указывается: «По результатам лабораторных испытаний атмосферного воздуха превышение гигиенических нормативов наблюдалось по содержанию взвешенных веществ на уровне 1,1 ПДКмр» (максимальной разовой предельно допустимой концентрации — А.Я.). А «8 декабря 2018 г. в зоне влияния выбросов ЧТЭЦ-2 в Тракторозаводском районе превышение регистрировалось по содержанию азота диоксида на уровне 2,4 ПДКсс (предельно-допустимой среднесуточной концентрации — А.Я.) и 9 декабря 2018 г. по ул. Трубников,18 превышение регистрировалось по содержанию азота диоксида на уровне 1,5 ПДКмр, по содержанию азота оксида на уровне 1,6 ПДКмр». Информация об этом появилась на сайте ведомства 10 декабря.

Как сообщает местное новостное агентство «Доступ 1», в Роспотребнадзоре объяснили, что «превышение гигиенических нормативов наблюдалось по содержанию взвешенных веществ (4 декабря — от 1,4 до 2,1 ПДК, 5-го — до 2,6 ПДК) и бензапирена, причем 5 декабря превышение было более чем четырехкратным (4,3 ПДК). На следующий день (6 декабря) при НМУ 2 степени, в центре наблюдалось двукратное превышение гигиенических нормативов по содержанию бензапирена; на посту Шагольской, 7-А регистрировалось превышение по оксиду азота — его содержание в атмосфере составило 1,5 ПДК». По сообщениям местных СМИ, режим «черного неба» с НМУ второй степени сохраняется в Челябинске уже две недели.

Однако помощники ведущих политического телешоу на «России-1» не вывели на экран в студии на всероссийское обозрение эти цифры экологического бедствия в Челябинске, транслируя через веб-камеру пустой центр города, мол, все хорошо. Хорошо-то хорошо, как говорится. Да вот, оказывается, прав Исаев, — ничего хорошего. Вдобавок к новостям местного Роспотребнадзора мастера российской пропаганды вполне могли бы дать и расшифровку для зрителей хотя бы по одному из тех веществ, которыми дышат в эти дни взрослые челябинцы и их дети. Например, вот об этом. Бензапирен — вещество первого класса опасности, с чрезвычайно высоким воздействием на окружающую среду. Один из самых сильных канцерогенов. Химически и термически устойчив, обладает свойствами биоаккумуляции, накапливается в организме, постоянно разрушая его. Оказывает также мутагенное, эмбриотоксическое, гематотоксическое действие. Внедряясь в ДНК, вызывает необратимые мутации, которые переходят в последующие поколения.

Между тем, на сайте экологической группы «Челябинск, дыши!» выложена встреча возмущенных экологической обстановкой жителей города с и. о. главы местной администрации Владимиром Елистратовым. (Движение «Стоп ГОК» за закрытие ГОКа «Томинский» вместе с другими неправительственными организациями придумало весьма хитроумный ход, чтобы обойтись без подачи заявки на митинг или собрание, — люди просто пришли в объявленный день открытых дверей в мэрию города.) Большой зал оказался забитым — власти оперируют цифрой 50 человек, участники — 100-200. Однако встречи не получилось: Елистратов сразу же объявил, что у него для них есть всего десять минут, потому что «там внизу ждут другие граждане, кто записался на прием».

Первый же вопрос о невыносимой экологической обстановке в Челябинске градоначальник парировал в модном нынче среди властей духе: «Вы давно были в Париже? У нас в городе не самая страшная в мире экология!» В зале возмущенно зашумели. А одна из участниц громко ответила: «Я сомневаюсь, что во Франции люди дышат бензапиреном». Но ее сомнения Елистратов так и не развеял. Десять минут прошли в режиме препирательств между главой города и взбудораженными гражданами. Главное, на что несколько раз упирал начальник, что «если сравнивать экологию 20 лет назад и сейчас, то она лучше». А когда это вызвало громкое возмущение зала, то он без всяких сомнений сказал в микрофон: «Все, все, тихо!» Они хотят, чтоб было тихо, как на картинке вечерней веб-камеры, которую подключил канал «Россия-1», уверяя, что в Челябинске все хорошо.

Как оказалось, еще до этой встречи горожане передали и. о. мэра список требований. Он состоит из 12 пунктов. Это, в частности, объявление режима чрезвычайной ситуации; создание штаба (рабочей группы) для решения проблемы с привлечением в нее депутатов, промышленников, надзорных органов, общественности; выработка плана мероприятий по снижению выбросов на промышленных предприятиях в условиях длительных НМУ (более 3 дней); срочное оснащение всех образовательных, медицинских, социальных учреждений системами приточной вентиляции, оборудованной фильтрами; эвакуация детей на период НМУ 2 и 3 степени; обеспечение за счет бюджета детей до 18 лет средствами индивидуальной защиты (респираторами).

«В челябинской истории меня удивляет, — говорит Оксана Цитцер, внештатный эксперт Минприроды РФ, — бездействие властей. Ведь полтора года назад туда приезжала рабочая группа Совета по правам человека при президенте. Тогда ситуация тоже была накалена до предела. Эксперты из Москвы работали неделю — во все ведомства были разосланы выводы и рекомендации СПЧ. А дышать все равно нечем».

О той ситуации «Росбалт» тоже писал дважды в прошлом году в статьях «Доходы — в офшор, отходы — в Россию» и «Путин вступился за несогласных». Речь в них шла о борьбе челябинцев против планов «Русской медной компании» запустить на Урале горно-обогатительный комбинат «Томинский» с первой категорией опасности, который еще больше ухудшит экологическую ситуацию. Тогда преследуемому местными властями лидеру движения «Стоп ГОК» Василию Московцу позвонил лично Путин, пообещав разобраться, и даже похвалил активистов: «Вы правильно делаете, что боретесь за то, что считаете правым делом». (Кремлевский десант СПЧ высадился здесь за полгода до приезда президента в Челябинск.)

Но все это, судя по последним событиям, оказалось, как мертвому припарка. «Алтушкин (глава „Русской медной компании“), фактический владелец „Томинского“ ГОКа, — говорит Оксана Цитцер, — сидит в Лондоне, купил там особняк, принадлежавший певице Мадонне, активы комбината размещены в западных офшорах, и только челябинцы по-прежнему со смогом».

Кажется, местная власть как будто нарочно испытывает терпение народа. «Вы, чиновники, — обращается жительница Челябинска Валентина Волкова через Интернет, — находите силы и средства, чтобы разогнать мирные митинги, вывести полицию для заламывания рук беззащитным старикам, женщинам и подросткам, но не находите сил и средств для работы административных комиссий, борьбы с мусором, с загрязнением воздуха».

Очевидно, что зашкаливающие на Южном Урале ПДК опасных для здоровья веществ повышают там также и градус политической атмосферы. Почему бы об этом честно не поговорить на главных каналах российского государственного телевидения?

Алла Ярошинская

Категория одушевленности в современном русском склонении выражается формой винительного падежа, равного родительному, при обозначении живых существ: любить отца, покупать коров, ловить птиц и т.д. В древнерусском языке первоначально не было категории одушевленности. Поэтому одушевленные и неодушевленные существительные в винительном падеже имели одинаковые формы (вижоу домъ и вижоу отъцъ). Примеры из памятников: присла великыи кнзь Мьстиславъ Романовиць исъ Кыieва снъ свои Всђволодъ (I Новгородская летопись); а оже кто въсΔдеть на чюжь конь не прашавъ то г грвны (Русская Правда); дары принесе многы кони велъбоуды и боуиволы и дђвки (Троицкая летопись); Полетђ соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди (Слово о полку Игореве) Однако ещё в дописьменную эпоху для обозначения лиц (людей), причем сначала в собственных именах, а потом в нарицательных, восточные славяне начинают употреблять винительный падеж единственного числа, равный родительному падежу, у существительных мужского рода. Это находит отражение уже в древнейших письменных памятниках. Например: оузьрђ ica идЖща (Остромирово евангелие); погребоша wльга (Олега) (Повесть временных лет); поищемъ собђ кнΔзΔ (Там же); аже холопъ оударить свободна моужа (Русская Правда); поиде на зΔть свои iaрослава (I Новгородская летопись); и посла къ нимъ сынъ свои Стослава (Ипатьевская летопись). 75 В последних двух предложениях нарицательные одушевленные существительные зΔть, сынъ сохраняют старую форму винительного падежа, тогда как собственные имена имеют новую форму винительного падежа, совпадающую с формой родительного падежа. Подобные примеры свидетельствуют о том, что категория одушевленности оформилась сначала в собственных именах и потом у нарицательных. В XIV в. категория одушевленности распространяется на существительные мужского рода множественного числа, а с XVI .в. – на существительные женского рода множественного числа. Примеры: побђдиша деревлΔнъ (Лаврентьевская летопись); одариша кнΔзь роусъскыхъ (I Новгородская летопись); и рабынь наоучити (Домострой). И только в XVII в. категория одушевленности охватывает слова, обозначающие животных и птиц. Так в русском языке возникает и развивается категория одушевленности, окончательно оформившись к XVIII в.

23. Перегруппировка типов склонения в ед.Ч

В др.-рус. яз. Была утрачена живая связь с системой падеж.окончаний, с распределением склонений по основам. Это было вызвано фонет.процессами (закон открытого слога), переразложением состава слов, утратой суффиксами своих значений. Т.о. унаследованная из праслав.яз. древнерусская система склонений оказалась грамматически немотивированной. В рез-те данная система начинает трансформироваться, на основании: рода, флексии в им.п. Наиболее продуктивными оказались типы на ŭ, о, а.

9. Вторичное смягчение согласных в истории древнерусского языка.

Перед гласными переднего ряда твердые согласные, кроме заднеязычных, становились не мягкими, а полумягкими. Процесс смягчения полумягких согласных (вторичное смягчение) осуществлялся позже – приблизительно во второй половине XI в. – и заключался в изменении полумягких согласных перед гласными переднего ряда в мягкие. Результаты вторичного смягчения были значительны не только для состава согласных звуков, но и для структуры слога, и для фонологической системы древнерусского языка. Слог стал характеризоваться еще большим сближением тембра согласных и гласных. Подобная слоговая структура слова стала основой для выдвижения гипотезы о силлабеме как новой фонологической единице, которая характеризовала фонологическую систему древнерусского языка после вторичного смягчения согласных до падения редуцированных (основные положения гипотезы о силлабеме выдвинуты и разработаны Р. И. Аванесовым).

Силлабе́ма (греч. syllabe - слог) - слог, характеризующийся общими для его элементов, взаимопроникающими признаками; термин используется в случаях, когда невозможно определить, согласному или гласному принадлежит тот или иной признак (так, для праславянского языка реконструируется система фонологических оппозиций, в которой признак твёрдости - мягкости принадлежит слогу в целом, а не отдельным составляющим его фонемам). Для языков, где слог имеет чёткую структуру, силлабема может быть выбрана в качестве основной единицы фонологического описания. Слог также может рассматриваться как силлабема, когда его структура несущественна для целей исследования (к примеру, в метрике). В подобных случаях он предстаёт как целостная фонологическая (смыслоразличительная) единица, аналогичная фонеме.

В ДРЯ эти формы совпадали: отьцъ любитъ сынъ. С развитием РЯ возникла необходимость выражения субъектно-объектных отношений. Решение задачи – использование Р.П. в знач вин пад для обозначения оъекта. Почему именно родительный? Рп и вп параллельно употребляются в некоторых синтаксич конструкциях: а) при отрицательном и утвердительном сказуемом: прочитал книгу – не прочитал книги; б) при неполном и полном охвате действия объекта: принеси воду – принеси воды. Категория одуш-сти первоначально была грамм категорией лица.

Сначала проявлялась в совпадении форм РП и ВП собственных имен сущ-ных мужского рода ед числа, для обозначения лиц муж пола занимающих существенное положение в общественной и семейной иерархии. История развития этой категории началась еще в 11 в. К 14 категория одуш-сти распространилась на все сущ-ные муж рода. Развитие ее задерживалось: 1. когда было местоимение при сущ-ном (при местоимении СВОИ не могла идти речь о им падеже): послалъ отрокъ свои (Вп). 2. когда при сущ-ном предлог: поимеем женоу его Ольгоу за князь нашъ за Малъ. 4-ый этап развития категории одуш-сти начался в 14 в когда она проникает во мн число. К 14 в категория одуш-сти укепилась и для слов жен рода, обозначавших лица: жонок и дhвок наказоуеть. Последний этап начинается с 17 в когда категория одуш-сти стала охватывать слова, обозначающие другие живые сущ-ва – животные. В сря есть словосочетания, в которых в словах сохраняется старя форма вин паежа: выйти в люди – увидеть людей, пойти в гости – пригласить гостей, взять в жены – увидеть много жен. Следы старого вин падежа сохранились в наречии замуж – за моужь.

У сущ.с древней основой на -6, -jo, -й (у краткое) н -і, обозначающих одуш-е и неодуш-е предметы, еще с общеславянской эпохи в ед.ч.

Совпадали формы В.П. с формами И.П.. Вследствие этого возникло затруднение при разграничении субъекта действия (И.П.) и объекта действия (В.П.): Весло платье. Это обстоятельство послужило причиной к развитию категории одушевленности.

С XIV в. во мн.ч., очевидно, по аналогии с ед-м ч. В.П. тоже начинает совпадать с Р.П., причем первоначально для лиц мужского пола: созъва болдръ и кыюнъ (Лавр. лет.).Более позднее совпадение В.П. с Р.П. во мн.ч. объясняется тем, что формы И.и В.п. во мн.ч. у сущ-х м. рода всегда различались. Примерно с XVI в. этот процесс осуществляется во мн.числе и для сущ. с основой на -a, -ja: вдовицъ и сиротъ покопти (Дом.). О перерастании категории лица в категорию одушевленности можно говорить лишь с того времени, когда омонимия В-Р распространяется с названий лиц на названия животных. По данным памятников, ранее всего это происходит в форме единственного числа существительных мужского рода (т. е. так же, как н в названиях лиц).

Категория одушевленности развивается в связи с необходимостью различения форм субъекта и объекта в грамматической системе со свободным порядком слов, следовательно, связана с основной функцией В - функцией прямого дополнения. Лишь закрепившись в этой функции, В-Р из формы выражения прямого объекта становится формой выражения категории одушевленности, т. е. обнаруживает тенденцию стать постоянным показателем значений В существительных, способных функционировать в качестве субъекта действия.

Этот процесс не коснулся сущ-х ж. рода с основой на -і, ср.р. с основой на -6, -jo и некоторых сущ. с основой на согл, так как к этим основам относится небольшое количество сущ, обозначающих одуш-е предметы. Что же касается неодуш. сущ, то логически в качестве субъекта действия они выступать не могут, а потому нет надобности различать у них субъект и объект действия: у них во всех числах совпадает В.П с ИП.

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 10. История категории одушевленности в русском языке.:

11. История категории и форм двойственного числа в русском языке.
10. Укажите различия между морфологическими категориями и лексико-грамматическими разрядами имен существительных. Определите место одушевленности/неодушевленности в морфологической системе русского языка.
17. История форм презенса тематических и нетематических глаголов в русском языке и его говорах.
12. Система личных местоимений в древнерусском языке и дальнейшая история их форм в русских диалектах
19. История системы форм прошедшего времени в русском языке и его говорах.
13. Система склонения неличных местоимений в древнерусском языке и история ихформ в русских диалектах.
15. Лексико-грамматические разряды. Категория одушевленности-неодушевленности существительных.
14. Принципы разграничения частей речи в русском языке. Система частей речи в современном русском языке. Принципы разграничения частей речи При описании грамматического строя любого языка неизбежно приходится так или иначе

Разделы