Пепеляев колчак. За что расстреляли адмирала Колчака

И куда делся золотой запас России

Существует устоявшаяся версия, что Колчак был расстрелян на берегу Ушаковки, неподалеку от Знаменского монастыря. Именно там сейчас стоит крест, установленный иркутскими казаками.

Однако факты, сохранившиеся в спецфондах КГБ, свидетельствуют о том, что Верховного правителя убили прямо в тюрьме, в предместье Рабочем.
Геннадий Белоусов, ветеран службы Госбезопасности, занимался историей этого вопроса и нашел архивные материалы.
В 1920 году при Временном совете управления Прибайкалья была создана служба безопасности, во главе которой стоял некто Калашников.
Служба начала свою деятельность с мероприятий по задержанию колчаковских и сычовских карателей, участвовавших в зверской расправе над 31 заключенными на Байкале, на ледоколе "Ангара".
Ею было организовано и наблюдение за передвижением эшелона, в котором находился Колчак. Сопровождавшие его чехи по прибытии в Иркутск (15 января 1920 г.) передали адмирала, руководителей колчаковского совета министров и генералитета сотрудникам калашниковской контрразведки. Комдив Нестеров и комиссар Мерхалев доставили его со свитой в городскую тюрьму на Ушаковке.
6 февраля 1920 года в связи с подходом к Иркутску дивизии отступавшей колчаковской армии и страхом захвата города и освобождения Колчака конвойская команда службы безопасности расстреляла Колчака и часть его правительства и генералитета прямо в тюрьме.
Геннадию Белоусову лично приходилось слышать от родственников участников карательной команды (в частности, от Вагановой Марии), что Колчака и его генералитет на берег Ушаковки не выводили - боялись захвата. Адмирала со свитой расстреляли в подвале тюрьмы, а затем трупы опустили под лед.
Сохранилась легенда о том, что перед смертью, выкурив последнюю папиросу, адмирал бросил свой золотой портсигар расстреливавшим его красноармейцам: "Пользуйтесь, ребята!"
Несмотря на то что Колчак владел 500-тонным золотым запасом России, и вполне мог купить себе и жизнь, и свободу, он не воспользовался деньгами Родины по причине исключительной честности.
Адмирал вез золотой запас в спецэшелоне из 18 вагонов в 5143 ящиках и 1678 мешках. Все эти сокровища вместе с верховным правителем сняли с эшелона в Иркутске, а потом под усиленной охраной сотрудников особого отделка 5-й армии переправили в Москву, где его принял Ленин.
{Телеграмма : Ленин - Склянскому:
"Пошлите Смирнову (РВС-5) шифровку: "Не распространяйте никаких вестей о Колчаке. Не печатайте ровно ничего. А после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске".
Подпись : "Ленин" (шифром). "Беретесь ли сделать архинадежно?"}

В течении десятилетий господствовало мнение, что расстрел Верховного правителя России без суда и следствия осуществлялся по решению Иркутского революционного комитета. Порой упоминалось о согласовании «акта возмездия» с Реввоенсоветом 5-й армии. Относительно не так давно был опубликован документ, который свидетельствует о том, что приказ расстрелять Колчака иркутским партийно-советским властям был отдан председателем Реввоенсовета 5-й армии И. Н. Смирновым.

Так-же была опубликована и телеграмма В. И. Ленина председателю Революционного совета 5-й армии, председателю Сибирского ревкома И. Н. Смирнову. В первый раз этот документ публиковался в Париже составителем 2-х томного издания «Бумаги Троцкого» Ю. Г. Фельштинским. Вот его содержание:

«Шифром.
Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин.

Подпись тоже шифром.

1. Беретесь ли сделать архи-надежно?
2. Где Тухачевский?
3. Как дела на Кав. фронте?
4. В Крыму?
(написано рукой В. И. Ленина).
Январь 1920 год.
Верно.
(Из архива тов. Склянского)»

Этот документ трудно назвать телеграммой. По существу, это записка заместителю председателя Реввоенсовета республики Э.М. Склянскому с текстом для телеграммы и рядом вопросов. А четыре заключительных ленинских вопроса - своего рода примечание-комментарий. Нам представляется, что он сделан , которому вместе с другими документами Э.М. Склянский передал записку.

Текст датирован январем 1920 года. Фельштинский фактически проигнорировал это обстоятельство и, отталкиваясь от содержания, датировал документ самостоятельно, причем довольно условно - «после 7/II-1920 г». (то есть после расстрела Колчака). Он, а вслед за ним и другие авторы воспринимают текст телеграммы как желание Ленина избежать огласки.

1898 год – Колчак был произведен в лейтенанты. Однако после первого похода…

Председатель РВС 5-й армии И.Н. Смирнов в воспоминаниях писал, что еще во время пребывания в Красноярске (с середины января 1920 года) он получил шифрованное распоряжение Ленина, «в котором он решительно приказывал Колчака не расстреливать», потому как тот подлежит суду.

По утверждению Смирнова, что на основе этого распоряжения штаб авангардной дивизии направил телеграмму в Иркутск на имя А. А. Ширямова. Текст телеграммы сохранился и датирован 23 января. Телеграмма гласит: «Реввоенсовет 5-й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стратегии и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел только в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30-й Лапин, военком Невельсон, за начдива Голубых». Как можно видеть, телеграммой штаба 30-й дивизии расстрел Колчака не запрещался.

Другая телеграмма - Смирнова, отправленная 26 января Ленину и Троцкому: «В Иркутске власть безболезненно перешла к Комитету коммунистов… Сегодня ночью дан по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска, если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».

Навряд ли могло быть, что такое указание Смирнов мог дать без санкций не только партийного центра, но и лично Ленина. Вопрос был архиважный. Пожелай Ленин в действительности сохранить жизнь Колчаку, он прислал бы телеграмму другого содержания, которая действительно запрещала расстрел. Здесь же он абсолютно недвусмысленно одобряет намерения Смирнова. Ленина беспокоит только то, как бы тень за бессудебную расправу над Колчаком в глазах общества не пала на него или на кремлевское руководство. Этому подтверждение и неоднократные предупреждения о конспирации. Телеграмма Ленина - прямой приказ об убийстве Колчака.

Ленин не мог тянуть две недели с отправкой своего распоряжения по получении телеграммы от Смирнова, тем более посылать его после 7 февраля, потому как текст телеграммы говорит не о том, что уже произошло и должно быть объяснено, а о том, что должно произойти и потом быть оправдано. Мы располагаем и прямыми доказательствами, подтверждающими это предположение. Каковы они?

В телеграмме речь идет об «угрозе Каппеля». Однако главнокомандующий остатками колчаковской армии генерал-лейтенант скончался еще 26 января. До того он отморозил ноги, их ампутировали, после чего он умер от воспаления легких. И командование войсками принял генерал-лейтенант С. Н. Войцеховский.

В приписке к тексту телеграммы Ленин спрашивает у Склянского о делах на Кавказском фронте и о том, где находится . Эти два вопроса имеют тесную связь. Положение на этом фронте было исключительно сложное. Менялись командующие, шли распри. Надежды на улучшение дел Ленин связывал с личностью Тухачевского. До 25 ноября 1919 г. Тухачевский командовал 5-й армией, после был отозван в Москву для получения нового назначения.

22 декабря – Тухачевского назначают на Южный фронт командующим 13-й армией. Он незамедлительно выехал в штаб фронта, которым командовал А. И. Егоров. Шли дни и недели, а штаб фронта, нарушая приказ центра, не ставил Тухачевского на армию. 19 января он обратился в РВС Республики с просьбой «освободить» его «от безработицы», дать назначение хотя бы на транспорт. О письме стало известно Ленину. Это и решило окончательную судьбу бывшего командарма. 1920 год, 24 января – Тухачевского временно назначают исполняющим обязанности командующего войсками Кавказского фронта. В штаб Кавказского фронта, находившийся в Саратове, он прибыл только 3 февраля, на следующий день его принял. Только с 4 февраля 1920 года его имя появилось в каждодневных сводках.

Вождь «потерял» командарма и спрашивал о нем. Значит, в дни, предшествующие 7 февраля, Ленин точно знал о местонахождении и действиях Тухачевского. То есть в наших поисках мы снова выходим на дни, когда Лениным была получена телеграмма И. Н. Смирнова - конец января, на которую следовало отреагировать соответствующим образом. Комментарии к ленинской записке, как мы можем полагать - Л. Д. Троцкого, - никоим образом не могут игнорироваться. Троцкий был в курсе подготовки расстрела Колчака.

В начале 1906 года Каппеля произвели в поручики. В годы первой русской революции он…

Итак, телеграмма составлена не после 7 февраля, даже не в начале этого месяца, а в январе, очевидно - в конце 20-х чисел.

В ходе исследования вопроса мы столкнулись с таким моментом. В биохронике В. И. Ленина за 5 января 1920 г. записано: «Ленин дает указание зампредседателю Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому послать шифром телеграмму с директивами члену Реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта И. Н. Смирнову. Запрашивает о положении на Кавказском фронте и в Крыму, о местонахождении М. Н. Тухачевского».

Абсолютно очевидно, что перед глазами составителей был текст той самой записки Ленина, о которой мы ведем речь. Отнесение же составления документа к 5 января, вне всякого сомнения, - ошибка. И доказать это не так сложно. 5 января Кавказского фронта еще не существовало, он был создан 16 января. Местонахождение Тухачевского Ленину тогда было известно - штаб Южного фронта, и запрос о нем, при надобности, был бы отправлен его Реввоенсовету.

В начале января Колчак еще находился в пути, не был ни арестован, ни доставлен в Иркутск. В это время в Иркутске только что пришел к власти эсеро-меньшевистский политический центр. До захвата его коммунистами оставались недели.

Мы можем только гадать, почему составители биохроники датировали документ 5 января. А вот причины исключения текста телеграммы понятны - умолчать о жестокости, произволе и беззаконии «вождя». Совершенно очевидно, что у И. Н. Смирнова имелась установка на расстрел Колчака непосредственно от Ленина. Он подобрал момент - выход белогвардейцев к Иркутску - и направил Иркутскому Совету телеграмму: «Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения Советской власти в Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить».

Иркутскому руководству был отдан категорический приказ - «расстрелять» и «доложить». Смирнов, как и требовал Ленин, указывает на главный пункт обоснования причин расстрела Колчака. Потому беспочвенна бытовавшая раньше версия о решении вопроса «на месте». Смирнов, подобно Ленину, также прилагал максимум усилий, чтобы свалить вину на иркутян. Так, председатель Иркутского ревкома А. А. Ширямов написал, что он дал указание председателю следственной комиссии С. Г. Чудновскому (он же председатель губчека) «взять Колчака из тюрьмы и увезти его из города в более безопасное место», комиссия тем не менее решила его расстрелять (как и Пепеляева), но все же через своего представителя в Реввоенсовете 5-й армии хотели выяснить мнение Смирнова по этому поводу.

Тот якобы ответил, «что если парторганизация считает этот расстрел необходимым при сложившихся обстоятельствах, то Реввоенсовет не станет возражать против него». С. Г. Чудновский же изображает дело таким образом, будто по его предложению ревком рассмотрел вопрос и принял решение. О Смирнове, Реввоенсовете 5-й армии он даже не упоминает. Комендант города И.Н. Бурсак также умалчивает о телеграмме Смирнова. Более того, он утверждает, что через Смирнова поступило указание Ленина - «Колчака при первой же возможности направить в распоряжение 5-й армии для отправки в Москву».

Что касается требований Ленина о «непечатании ровно ничего» о расстреле Колчака, о присылке после вступления в Иркутск Красной армии «строго официальной телеграммы с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так», то оно в главном было выполнено. По запросу из Москвы сибирский ревком во главе с И. Н. Смирновым 3 марта сообщил об обстоятельствах расстрела, естественно, сваливая все на иркутские власти и опасность белых войск.

Но, как видно, перед расстрелом Колчака Смирнов должным образом не проинструктировал иркутское руководство, чтобы до прихода Красной армии о Колчаке ничего не сообщать в прессе. Или, напротив, все было согласовано, и публикация только поспособствовала камуфляжу? Во всяком случае, текст «Постановления № 27» ревкома о расстреле и его мотивах был опубликован немедля - уже 8 февраля. Этот текст, которому предпосылались традиционные для важнейших сообщений слова: «Всем! Всем! Всем!», был распространен повсюду телеграфом. И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным. Так и в этом случае. В вопросе о том, кем, где и когда было принято решение о расстреле Колчака, кто приказал и кто исполнил этот приказ, считаем, можно поставить точку.

«Частный корреспондент» публикует главу из романа «По царскому счёту, или Уметь профессионально жить и умереть».

Впервые о «белом» адмирале я услышала в нежном возрасте от одного из асов колчаковской контрразведки, служившего ещё в контрразведывательном отделении Главного Штаба старой армии. После поражения остатков Восточной армии в Приморье осенью 1922-го он остался в «совдепии» и последние сорок с лишним лет жил по «легенде».

Фигура Александра Васильевича Колчака не лишена определённого обаяния, острее всего чувствующегося именно сегодня. Случайных блокбастеров не бывает - появление фильма, подобного «Адмиралу», всегда свидетельствует о глубинном социальном запросе на подобный тип героизма. Образ «хорошего человека», волею судьбы и в силу собственного чувства долга оказавшегося на «плохом месте», вынужденного проводить непопулярную политику и совершать действия, идущие вразрез с его личными желаниями и целями, сейчас активно эксплуатируется, в частности, применительно к фигуре нынешнего президента

В своё время, будучи офицером контрразведывательного отдела при Штабе Верховного Главнокомандующего он читал письменный отчёт друга-коллеги о последнем этапе проведённой отделом операции и слышал развёрнутый комментарий, а спустя годы рассказал мне.

На мою долю выпало самое лёгкое: вспомнить подробности и, придав литературную форму, заложить в компьютер.

Они хотели провести показательный судебный процесс - не революционную месть, не большевистский самосуд, не расправу язычника над врагом. Чтобы не повторилось, как с царской семьёй!

Не для своих старались - для Запада. Чтоб, как положено, у приличных людей!

Только не получилось: суда над Колчаком не было. А было исполнение приказа Иркутского Временного Революционного Комитета по согласованию с Москвой - о расстреле.

Нервы у местных сдали: «каппелевцы», назвавшие себя так в память погибшего командира, теперь под командованием генерала Войцеховского, выставившего ультиматум освободить Верховного правителя адмирала Колчака и арестованных с ним, обогнув Байкал, наступали с востока, в Иркутске всячески проявляло себя антибольшевистское подполье.

Тогда и произошёл срыв: решение принял местный большевистский военно-революционный комитет при поддержке командующего 5-й армии Смирнова, и, конечно, с одобрения центрального правительства большевиков.

Не удалось одно - постарались другое: устроить показательный расстрел.

С обвинительным заключением, которое прерогатива только суда.

Пока читали слова , адмирал в шинели с поднятым воротником и на морозе в фуражке, как будто всё происходившее его не касалось, - знал приговор, который не мог быть иным , - разглядывал стоявших в оцеплении.

Когда «красный» начальник закончил чтение вслух и назвал «расстрел», Колчак произнёс «я хочу закурить!» и, не дожидаясь разрешения или отказа командовавшего расстрелом, направился к оцеплению.

Закурить не найдётся? - спросил он у стоявшего неподалёку красноармейца, а тот вместо ответа передал винтовку соседу, полез за пазуху и достал портсигар.

Один из старых портсигаров Колчака .

На помятом, не чищенном серебряном дне лежали несколько самокруток и слева сбоку, убранная под козырёк и прижатая к стенке для надёжной сохранности, как самая большая реликвия, одна папироса.

Можно? - спросил адмирал, показав на неё, и, не выпуская портсигар из рук, красноармеец кивнул головой.

Замёрзшими пальцами с запёкшейся кровью на разбитых костяшках Александр Васильевич попытался достать из-под загнутого козырька спрятавшуюся папиросу, и солдат, чтобы помочь, на шаг вышел из строя. Низко склонившись над портсигаром, адмирал тихо, чтобы услышал только стоявший рядом, выдохнул:

Простите меня и прощайте!

В линии оцепления в шинели красноармейца находился Генштаба полковник, офицер контрразведывательного отдела при Штабе Верховного Главнокомандующего Ромадин.

Его, Колчака, Штабе.

Один из тех офицеров, которые вместе с полковником Алмазовым приехали во Владивосток, а потом сопровождали его, Колчака, при переезде в Омск.

Один из тех, кто организовал и совершил военный переворот в Омске и поставил его, Колчака, Верховным правителем.

Тот самый, кто на станции Верхнеудинск проник в адмиральский вагон, окружённый вооружёнными чехами, и предложил ему операцию по освобождению. Тот, которому он, Колчак, отказал: не хотел многочисленных жертв ради лично себя.

Какой-то бывший по соседству с Ромадиным солдатик поднёс огонь, и, затянувшись, чтобы папироса зажглась, и с благодарностью кивнув ему головой, адмирал спокойно пошёл назад - к расстрелу.

Взглянув на команду, которая ждала приказа, сам встал на нужную точку и рукой отдал команду стоящему впереди оцеплению, чтобы вышли из зоны огня.

Вчерашние крестьяне из центральных губерний, силой согнанные в Красную армию, без слов поняли морской сигнал и сами, не дожидаясь команды своего начальства, раздвинулись в стороны, оставив пространство перед адмиралом.

В лёгком морозном тумане за невысокими деревьями явился другой берег Ангары с куполами Знаменского монастыря справа, а ещё намного правее совсем далеко, где после излучины река выпрямляется, закрытая сейчас от взгляда громадным католическим собором колокольня Харлампиевской церкви: там шестнадцать лет назад он венчался, - и адмирал перекрестился.

Приготовиться! - выкрикнул командовавший расстрелом главный иркутский большевик Ширямов, и за спиной адмирала клацнули затворы.

Повернись лицом! Я тебе говорю! - нервно закричал вчерашний слесарь, который никогда не командовал воинскими подразделениями, а опыта на расстрелах пока не набрался.

Всё впереди!

Так же выпрямившись, как в строю, адмирал спокойно повернулся на 180 градусов и встал, исполнив распоряжение.

По врагу революции огонь! - чуть взвизгнув от напряжения, крикнул Ширямов, и в паузу между последним словом и вылетом пули, Колчак быстро развернулся и оказался спиной к стрелявшим.

От выстрела Верховный правитель России покачнулся, по инерции сделал шаг вперёд и опустился на покрытую снегом, как одеялом, землю.

Словно заснул, обнимая её, родную! Которую так любил, и потому выбрал море. Чтобы при возвращении к ней, земля чувствовала его любовь.

Её предатели выстрелили в спину. Как убийцы.

Затем последовало продолжение: чтение приговора и расстрел Председателя Совета Министров Пепеляева и двух чиновников. Сначала те сильно нервничали, но адмирал показал, как нужно вести себя на расстреле, и они повторили, развернувшись и упав лицами в снег.

Потом расстреляли торговца-китайца, которого обвинили в шпионаже в пользу «белых». Фактически за то, что плохо говорил по-русски.

В китайском языке не существует слова «нет», а потому на все вопросы следователя подозреваемый отвечал «да».

Выполнив своё назначение, начальство в сопровождении расстрельной команды покинуло территорию, оставив на месте оцепление и тела.

Потом, как положено, собрали оружие, и, пока не поступила команда «стройся!», солдаты из оцепления сбились в группы на перекур.

Ромадин достал и открыл портсигар, вроде как, собираясь закурить, а стоявший рядом красноармеец протянул руку, и кивком головы хозяин разрешил взять самокрутку. За этой рукой последовали другие, и через минуту старый колчаковский портсигар был пуст.

Да, уж, эти генералы! - затянувшись дымом от самокрутки, в которой было больше травы, чем табака, сказал один из курильщиков. - Всегда так: последнюю папиросу у солдата заберут!

И остальные товарищи его поддержали.

До расстрела, во время и после Ромадин время от времени ловил на себе взгляды командира роты, стоявшей в оцеплении.

Поздней ночью накануне расстрела к тому в комнату при казарме, преодолев все кордоны, пришли три человека: двое постарше и один - совсем молодой.

Когда разбудили, то, сев на койке, спросонья не мог понять, что происходит, особенно когда сразу потребовали, чтобы сегодня рано утром провёл их на место будущего расстрела, а потому тут же ответил:

Двоих, тех, которые немолодые, знал с детства - выросли на одной улице, а парня видел впервые.

Как вы здесь оказались? - спросил он и не получил ответа.

Откуда знают, что его рота встанет в оцепление, если в курсе только трое, включая его самого, спрашивать даже не стал. Чтобы не казаться придурком.

Всё равно не ответят.

Нам нужно, чтобы ты взял нас на расстрел! - твёрдо повторил друг детства, и командир роты отказал, резко качнув головой.

В этот момент сидевший посерёдке молодой издал резкий звук и тут же получил от соседа локтем тычок в бок - чтобы не храпел.

Во время разговора старших он, туповатый деревенский парень, почти всё время спал и посапывал, периодически падая на кого-то из пришедших с ним и получив пробуждающий лёгкий удар, просыпался, чтобы осоловелыми глазами осмотреться, не понимая, куда попал и что здесь делает, и вызывая пренебрежение к себе у «красного».

Зачем нужно было тащить с собой?!

Начальство, небось, удивится, когда узнает, что твой родной брат служит сотником у генерала Войцеховского! - спокойно высказал предположение другой бывший соучастник по детским играм.

Интервенты пришли в Сибирь к Колчаку, соблазнённые обещанным им золотым запасом России, захваченным белогвардейцами, обещанными территориальными уступками, фактически разделом страны, бесконтрольным доступом к природным богатствам. А когда золотой запас был вывезен за океан, а М.В.Фрунзе нанёс колчаковщине смертельный удар, союзнички бросили адмирала и, захватив всё, что можно было захватить, бежали за океан. Из-за этого и случилась главная трагедия Александра Колчака.

Действительно, брат служил у «белых», и «красный» командир знал это и скрывал.

Он молчал, потому что лучше других понимал, чем ему грозило оповещение начальства, а в том, что эти сделают, не сомневался.

Я не могу взять троих! - сквозь зубы выдавил он из себя.

Двоих! - приказал бывший друг, и командир качнул головой.

Одного! Вот этого! - процедил он и, показав на соню-засоню, у которого от сладкого сна приоткрылся рот, а в углу собралась слюна, со злостью предупредил:

Если хоть что-нибудь попытается сделать , тут же застрелю!

От сильного тычка спавший приоткрыл коровьи глаза и, глянув на сидевшего напротив «красного», но, обращаясь ко всем, заспанным голосом спросил:

Ну, всё порешили?

Через два часа, … чуть пораньше, до подъёма, … приходи сюда - караульному скажешь: Степашин из 9-й роты отправил ко мне… Форму дам сейчас - приказано в шинелях: чтобы все выглядели одинаково…

Конечно, полушубки у всех разномастные и без нашивок: поди разберись, кто есть кто!

Запомнишь - «Степашин, 9-я рота»?!

Запомню! - ответил парень. - Я сам - Игнашин… 99-го…

Выглядел немного постарше, но кто его знает?! Во всяком случае, не отличается от служащих под его началом! Не побеги к «белым», то мобилизовали бы «красные».

И на всякий случай командир повторил:

Если что-то замечу, застрелю своими руками!

Очевидно, смертельная угроза подействовала, и парень на минуту проснулся, а потому осмысленно и молча кивнул головой, но тут же снова закрыл глаза и задремал.

В первый и последний раз сделаю! - почти скрежеща от злости зубами, сказал «красный». - А потом хоть убейте!

По рукам! - отозвался друг детства. - Моё слово знаешь!

А всё-таки, как вы сюда прошли? - снова поинтересовался хозяин, и на мгновенье ему показалось, что из-под полуприкрытых век сидевшего напротив сверкнула сталь, а потом понял, что ошибся: когда глаза полностью открылись, на него смотрел самый тупой взгляд, какой в жизни видел, - но взявшимся неизвестно откуда животным чутьём ощутил: если б отказал, то убили бы.

Так же тихо, как и прошли сюда.

Красному командиру ни в тот момент, ни позже как-то не пришло в голову, что участвовал в представлении, достойном великих творцов, потому что оно стало продолжением жизни: по пьесе, сочинённой, конечно, талантливым драматургом, в которой, подобно опытному режиссёру, распределил и срепетировал роли, а потом так же, как профессиональный дирижёр управляет оркестром, давая знак инструменту вступать, через падание и храп руководил обыкновенными казаками-станичниками, не имевшими опыта в переговорах, сидевший прямо напротив сонный придурок.

Конечно, до и после расстрела белогвардейской вражины «красный» командир не знал, что Ромадин ни на минуту не выпускал его из поля зрения: если что-нибудь в действиях того покажется подозрительным, то, подскочив сзади, почти вплотную, нанесёт в определённую точку без замаха короткий закрученный удар по восходящей. Мгновенное кровоизлияние в мозг. А убивать и не стоит: зачем брать грех на душу?! - всё равно не выживет! А если выживет - пусть много и часто благодарит Бога!

Главное, чтобы молчал и не показал на Ромадина!

Преподаватель-японец, один из трёх десятков учителей, которые работали с их группой, очевидно, догадываясь, кто его ученики, не тратил время на восточную философию, а все два года, пока они обучались под его руководством, основное внимание уделял отработке смертельных ударов в точки тела врага, доведя действия учеников до автоматизма.

Он учил их драться одному против нескольких и побеждать. И ещё обучал, как оказать помощь раненному напарнику и привести его в рабочее состояние, чтобы мог передвигаться. Чтобы не оставлять раненого.

Он много чему их научил и готов был заниматься и дальше, даже бесплатно, о чём заявил на экзамене по окончании своего учебного курса представительной комиссии, когда они демонстрировали, чему научились.

Достаточно! У них всегда при себе будет огнестрельное оружие! - ответил зампредседателя комиссии, и японец понял.

Он повернулся к группе и сказал:

Вы - мой лучший ученик!

И, сложив по-японски руки, поклонился им. В ответ они, как один, наклонили головы. В благодарность.

Их преподаватели были разными как по возрасту, так и по специальностям, и никто из них не знал, кого и для чего готовил.

Специалист-токсиколог считал, что читает курс военным фельдшерам, и был удивлён, когда начальство попросило уделять больше внимания приготовлению ядов. Профессор - специалист по радиотехнике, рассказывая о беспроволочном телеграфе и новейших достижениях в своей области, полагал, что преподаёт военным, которые повышают квалификацию в области связи, и удивился малочисленной группе, но потом, очевидно, объяснил себе интеллектуальной ограниченностью военного командования.

Только кадровые военные понимали, кого и чему они учат: стрелять из револьвера из любого положения, попадая точно в «яблочко», или наездничать, применяя джигитовку со стрельбой, - необходимо в первую очередь их же коллегам. Для нападения и для обороны.

После вручения их группе дипломов об окончании Николаевской академии начальник академии на прощание им сказал:

Вы - золотой запас русской армии... Не резерв, а ежедневно сражающийся!

Ромадин любил своё ремесло, и оно ему шло.

Только сейчас он об этом не думал. Как и о том, что сделает после падения «красного» на снег: отбиться от шестерых для него не проблема! Тоже натренировали - пять сокурсников плюс учитель. Если же не удастся уйти, выдернет из металлического цилиндра притёртую пробку и быстро закинет в рот облатку с цианистым калием, - одну из двух, спрятанных там.

Сейчас ни о чём не думал: мозг сам перерабатывал фиксированные глазами, ушами и каждой клеткой ромадинского тела сведения, чтобы потом отдать приказ ремеслу, которое, выбрав оптимальное решение, направляло доведённые до автоматизма действия.

Команда на построение для отвода почему-то задерживалась.

Тела оставались лежать - похоронная команда всё не приступала к обязанностям.

Стоявший с краю группы красноармейцев, Ромадин спиной почувствовал взгляд на себе, но оборачиваться не стал.

Подойди сюда! - позвал кто-то, очевидно, его, но Ромадин не обернулся: мало ли кого зовут!

Нужно помочь! - обратился к нему тот же голос, подойдя ближе и встав прямо перед ним. - Я - начальник похоронной команды, и мне не хватает людей! С твоим командиром договорюсь! А пока хожу, распорядись, чтобы начали выносить тела - возы слева, за деревьями!

Парень производил впечатление шустрого, в отличие от медленно соображающих крестьянских детей, - наверно, помощник приказчика. И в организации дела поможет.

У начпохкома действительно возникли большие сложности: сначала, рано утром, начальство приказало тела расстрелянных отправить под лёд на Ангаре, и выделило людей рубить полыньи, и полыньи подготовили, а часть людей забрали, оставив шесть человек, чтобы утоплять, - больше-то и не требуется!

Перед самым расстрелом начальство передумало, и поступил новый приказ: закопать подальше от города, чтобы никто не знал место, и, в первую очередь, чтобы случайно не всплыли и не возбудили местное население. Только к этому времени все рубщики были уже распределены на другие работы, и копать промёрзшую землю для пяти шестерым будет трудно.

Если б ему дали побольше саней, то стал бы просить ещё копателей, но возов не хватало, а на имеющиеся два вместе с ним и возчиками помещались не больше одиннадцати живых и пять трупов.

Верну прямо в казарму!

Забирай! - с облегчением, что избавился от навязанного: пусть теперь за его действия отвечает другой - сам захотел! - ответил «начальник» Ромадина и в придачу, чтобы не выглядело странным, что отдаёт лишь одного, предоставил непосредственного подчинённого.

Возвращаясь к своим могильщикам, начпохком увидел, как организованные новым прытким помощником его подчинённые тащат где-то сворованную рогожу, чтобы завёртывать тела.

Быстро обшарив на одежде Колчака карманы в поисках возможных оставленных записей, в одном из них Ромадин обнаружил только немного помятую коробку с единственной папиросой и, смяв её до конца, чтобы раскрошить до табака, тут же вернул на прежнее место.

Глаза бывшего Верховного правителя были полузакрыты, и бывший подчинённый закрыл их полностью. Пока тело не окоченело, Ромадин сложил руки адмирала на груди и увидел, что на него с изумлением смотрит боец похоронной команды.

Так у нас, у русских, принято! - строго ответил Ромадин на молчаливый вопрос и приказал: - Неси рогожу!

Зачем заворачивать?! Рогожа сгодится на другое! - сказал подошедший начпохком своему новому подчинённому.

Да чтобы солома в санях не пропиталась кровью, и запах не привлёк голодных волков! - ответил тот, проявив не городскую смётку, и объяснил начальнику: - Я служил в мясной лавке, и приходилось из деревень перевозить туши...

На самом деле, крови из тел вытекло мало - она замёрзла на выходе, и только отдельные красные пятна на белом, пустые гильзы и затоптанный снег свидетельствовали о расстреле.

Ещё раньше, так, чтобы никто не видел, Ромадин поднял одну гильзу и положил в карман.

Как доказательство.

Тело расстрелянного адмирала он бережно завернул в рогожу и, держа за плечи и поддерживая голову, чтобы не болталась, вместе с красноармейцем, который нёс за ноги, погрузил на сани.

Ромадину и его «товарищу» по роте как чужим пришлось ехать на возу с телами - лицом к ним, а тот от суеверного страха мелко и часто крестился, но, к радости спутника, всю дорогу молчал.

Зимний день короток, а потому смеркаться собиралось рано, и начпохком, к удовольствию Ромадина, отмечавшего время и фиксировавшего путь, после пяти с небольшим вёрст решил дальше не ехать, а закопать где-то поблизости, но в стороне от дороги.

Землю пришлось рубить топорами, и Ромадин начал готовить могилу для Колчака.

Зачем?! Всех в одну! - сказал начпохком, а подчинённый, показав свой опыт в захоронении покойников, ему ответил:

Одна для четырёх - нормально улягутся, а для пятого придётся очень глубоко рубить… И могут пораниться… Легче другую, ближе к поверхности!

Так и захоронили: тело Верховного правителя России адмирала Колчака лежит в отдельной могиле, и среди земли, покрывшей его, есть горсть, которую бросил в могилу офицер контрразведки при Штабе Верховного Главнокомандующего полковник Ромадин.

От своих.

Когда закончили дело , сумерки стали глубокими, а в город въехали почти в темноте.

Как обещано комроты, данных взаймы собирались везти до казармы, но на полпути Ромадин предложил их высадить - недалеко и дойдут пешком. К тому же согреются!

Зайдя за угол ближайшего дома, он вдруг остановился и, помотав головой, сказал спутнику - второму красноармейцу.

«Он предъявлял к себе высокие требования и других не унижал снисходительностью к человеческим слабостям. Он не разменивался сам, и с ним нельзя было размениваться по мелочам - это ли не уважение к человеку?».

Так писала о Колчаке Анна Васильевна Тимирева - женщина, разделившая с ним страшную судьбу, но ни разу не пожалевшая об этом.

Анна Тимирева была дочерью директора Московской консерватории, выдающегося русского пианиста, педагога и дирижера Василия Ильича Сафонова, воспитавшего многих известных пианистов.

До 18 лет эта романтичная девушка жила в мире музыки и книг. Потом вышла замуж за 43-летнего адмирала Тимирева, героя Порт-Артура, родила сына.

До встречи с Колчаком жизнь её была размеренной и благополучной, да и у него была надежная семья, в которой тоже рос сын…

«Это Адмирал-Полярный, тот самый», - шепнул Анне Васильевне муж, раскланявшись с проходившим мимо моряком. Так началось их знакомство.

А на следующий день они случайно встретились у друзей и внезапно почувствовали: это - судьба.

- Я так давно искала тебя.

- Разве это было так трудно?

- На это ушла вся моя жизнь.

- Но у тебя впереди еще так много!

- У нас.

- Ты права: у нас.

С этого дня они жили ожиданием встречи. А расставшись, писали друг другу. Сохранились письма, короткие записки на обрывках бумаги:

«Когда я подходил к Гельсингфорсу и знал, что увижу Вас, он казался мне лучшим городом в мире»;

«Я всегда думаю о Вас»;

«Я больше чем люблю Вас»…

Тем временем обстановка в стране накалялась. Офицерам стало опасно появляться на городских улицах. Матросы могли сорвать погоны, а то и просто поставить к стенке. Подчиненные отказывались выполнять приказы.

После отставки с поста командующего и прощания с Черным морем Адмирал-Полярный метался по белу свету: обучал американцев и японцев минному делу, побывал в Англии, Франции, Китае, Индии, Сингапуре. Но от приглашения остаться за границей отказывался.

В это тревожное время разлука с Колчаком была особенно тяжела для Анны. Она жила только ожиданием писем, а когда они приходили, запиралась, читала и плакала…

«Вы, милая, обожаемая Анна Васильевна, так далеки от меня, что иногда представляетесь каким-то сном. В такую тревожную ночь в совершенно чужом и совершенно ненужном городе я сижу перед Вашим портретом и пишу Вам эти строки. Даже звезды, на которые я смотрю, думая о Вас, - Южный Крест, Скорпион, Центавр, Арго - все чужое. Я буду, пока существую, думать о моей звезде - о Вас, Анна Васильевна».

Когда муж Анны Васильевны был откомандирован новой властью на Дальний Восток для ликвидации имущества Тихоокеанского флота, она отправила сына к матери, в Кисловодск, и поехала вместе с мужем.

Она всей душой стремилась во Владивосток, зная, что Колчак в Харбине - там сосредоточивались войска белых. Едва прибыв во Владивосток, она отправила ему через английское посольство письмо, дождалась ответа и, пообещав мужу вернуться, помчалась в Харбин…

- Мы не виделись, по-моему, целую вечность, Анна.

- Мне кажется, больше.

- Неужели через день — два опять на целую вечность?

- Теперь каждый день - вечность, милый.

- А вы не уезжайте.

- Не шутите так, Александр Васильевич.

- А я и не шучу, Анна. Останьтесь со мной, я буду вашим рабом, буду чистить ваши ботинки…

Тимирева написала мужу, что не вернется. Она жгла мосты, не оглядываясь на прошлое. Единственно, о чем болело сердце, - о сыне Володе.

А тем временем в Сибири разгоралось пламя гражданской войны. Столицей Сибири был объявлен Омск, где находились Директория и Совет министров.

Директория, состоявшая по большей части из эсеров, не могла справиться со все возраставшей анархией, с хаосом. 18 ноября 1918 года военные совершили переворот, передав всю полноту власти адмиралу Колчаку.

Позже его назовут диктатором, но справедливо ли это? К власти он не рвался, да и характером обладал не деспотичным.

Колчак был вспыльчив, но отходчив, прямолинеен, но добр и простодушен, как большинство сильных людей. Внешне суров, но доверчив, порой даже наивен. И не отступал от принципов. Это мешало ему в политической борьбе.

Если бы Колчак объявил, что обещает крестьянам землю, как это делали большевики, его армию удалось бы спасти. Но он считал, что не вправе распоряжаться землей, что этот вопрос может решать только Учредительное собрание, избранное народом.

Если бы Колчак пообещал свободу Финляндии - такое условие выдвигал ему барон Маннергейм, он получил бы военную помощь. Но адмирал отказался, считая, что и этот вопрос может решить только Учредительное собрание.

Он был демократом, свято чтил законность, а во времена борьбы за власть и анархии такая позиция обречена на провал.

После разгрома белой армии в Сибири Колчаку предложили бежать за границу под видом солдата, но он отказался и был арестован.

Анну постигла та же участь. Они сидели в одной тюрьме и иногда виделись на прогулке. На допросах Колчак никогда не называл Анну женой, надеясь отвести опасность от любимой женщины, спасти ее. Только перед расстрелом он попросил о свидании с ней, но получил отказ.

Утром 7 февраля 1920 года Колчака вывели на расстрел. Он отверг предложение завязать глаза и сам командовал своим расстрелом. Тело Колчака бросили в прорубь.

А для Анны с этих пор началась непрерывная череда арестов, тюрем, лагерей, ссылок: Бутырка, Караганда, Забайкалье, Енисейск… В промежутках между арестами она работала библиотекарем, чертежницей, маляром, воспитательницей в детском саду.

В 1938 году узнала об аресте сына, молодого художника Владимира Тимирева. А еще через десять лет на Карагандинском лагпункте услышала страшный рассказ о гибели Владимира. Уголовники забили его насмерть в лагерной бане. Тело сбросили в общую яму за зоной.

Как жить после этого? Но был у Анны Тимиревой какой-то внутренний стержень, который не позволял ей сломаться. Эта женщина удивляла всех - от аристократов до уголовников.

Представитель французской военной миссии в Сибири еще при жизни Колчака писал о ней:

«Редко в жизни мне приходилось встречать такое сочетание красоты, обаяния и достоинства. В ней сказывается выработанная поколениями аристократическая порода, даже если, как поговаривают, она из простого казачества.

Я убежден, что аристократизм - понятие не социальное, а в первую очередь духовное. Сколько на своем пути встречал я титулованных кретинов с замашками провинциальных кабатчиков и сколько кабатчиков с душой прирожденных грандов!..

Я убежденный холостяк, но, если бы когда-нибудь меня привлекла семейная жизнь, я хотел бы встретить женщину, подобную этой.

Как мне стало известно, она близка с Адмиралом еще со времени своего замужества, но даже теперь, когда сама жизнь освободила ее от прежних обязательств и свела их вместе, связь их никому не бросается в глаза, с таким тактом и деликатностью они оберегают эту связь от посторонних взглядов.

Увидеть их вдвоем большая редкость. Она старается держаться в стороне от его дел. Чаще ее можно встретить в швейных мастерских, где шьют обмундирование для армии, или в американском госпитале, выполняющей самые непрезентабельные работы по уходу за ранеными.

Но даже в этих обстоятельствах свойственная ей изящная царственность не покидает ее…».

Эту изящную царственность Анна Васильевна сохранила до старости, несмотря на то, что 37 лет провела в заключении.

Писатель Г.В.Егоров, посетивший ее в начале 70-х годов в московской коммуналке на Плющихе, был немало удивлен, увидев перед собой элегантную, бодрую восьмидесятилетнюю женщину, весьма острую на язык.

«Полжизни она провела в советских лагерях, в том числе и среди уголовников. И тем не менее за 37 лет к ней не пристало ни одного лагерного слова - речь ее интеллигентна, во всех манерах чувствуется блестящее дворянское воспитание.

Единственно, что омрачало общее впечатление, - она курила дешевые сигареты. Курила беспрестанно, через очень длинный, примитивного изготовления мундштук. И одета была бедно. Очень бедно. Но рассуждала самобытно. И очень смело.

Казалось, просидев тридцать семь лет, можно потерять не только смелость, потерять личность. А она сохранила себя. Она была в курсе культурной жизни страны, если уж не страны, то во всяком случае столицы - это точно. Голова у нее была светлая…».

Действительно, на закате жизни, в 82 года, она была так же молода душой, как в тридцать. По-прежнему любила тех, кого потеряла, хранила в себе их любовь и писала стихи об этом.

Утром 7 февраля 1920 года на пустынной окраине Иркутска у места впадения в Ангару речки Ушаковка без суда и следствия был расстрелян Верховный правитель России адмирал Александр Васильевич Колчак. Его тело сбросили в прорубь, и оно бесследно исчезло в темных водах великой сибирской реки. Так закончилась целая эпоха в истории Белого движения. И так о ней и об адмирале писали еще совсем недавно.

Сейчас уже мало кто вспоминает, что роковую роль в судьбе адмирала сыграли чешские легионеры, некогда бывшие его ближайшими союзниками и обеспечившие несколько убедительных побед Сибирской армии в боях против большевиков. Именно чехи выдали Верховного правителя в обмен на гарантии своей безопасности. Впрочем, продажными братьями-славянами двигало не только стремление сохранить собственную шкуру. Были и более весомые аргументы…

К концу 1919 года положение Колчака сделалось незавидным. Красные наступали по всем фронтам и теснили остатки Сибирской армии все дальше на восток. Союзники практически прекратили военную помощь. Некогда лояльные к адмиралу чехи практически самоустранились от участия в боевых действиях и думали только о том, как бы поскорее выбраться из охваченной хаосом России. По большому счету, власть некогда всемогущего Верховного правителя России распространялась теперь только на его собственный штабной вагон да на эшелон с золотым запасом Российской империи, постоянно следовавший за поездом Колчака.

Новый год адмирал встретил в Нижнеудинске. Проехать дальше было невозможно. Железная дорога оказалась в руках восставших рабочих. Его поезд загнали на запасной путь. В первых числах января Колчак получил из Иркутска воззвание собственного кабинета министров с требованием незамедлительно сложить полномочия Верховного правителя и передать всю полноту власти генералу Антону Деникину. День спустя командующий группировкой войск союзников генерал Пьер-Шарль Жаннен направил Колчаку телеграмму, в которой заверил, что в случае отречения адмирала эшелон с золотом перевезут в безопасное место, а сам он будет под надежной охраной доставлен на Дальний Восток. Тем самым Жаннен взял на себя ответственность за безопасность адмирала как частного лица.

4 января 1920 года Колчак издал указ о передаче власти генералу Деникину и согласился с требованием чехов на перевод в отдельный вагон. Этот вагон был прицеплен к поезду 1-го батальона 6-го чешского полка. Над новой резиденцией адмирала подняли американский, английский, французский, японский и чехословацкий флаги. Через неделю Колчак выехал из Нижнеудинска на восток. В пути его сопровождали чехи, превратившиеся, по сути, из охраны в вооруженный конвой.

Между тем обстановка продолжала накаляться. В Иркутске в начале января произошло восстание. Власть перешла в руки так называемого Политцентра, весьма лояльного к большевикам. Чехословацкие легионеры оказались в затруднительном положении. Их эшелоны растянулись на несколько сот километров от Красноярска до Иркутска. Дальнейшее продвижение оказалось под вопросом. Политцентр, по согласованию с большевиками, выдвинул предельно жесткие требования. Чехам было предложено незамедлительно выдать Политцентру адмирала и эшелон с золотым запасом. В противном случае восставшие грозились взорвать байкальские береговые тоннели. Исполнение этой угрозы означало, что многотысячной группировке чехов будет отрезан путь на восток. Это сейчас поезд проходит путь от Иркутска до Слюдянки у южной оконечности озера Байкал за пару часов. В 20-е годы единственная дорога была проложена узкой кромкой вдоль берега Байкала через сложнейшую систему тоннелей. Миновать их было невозможно. Адмирал, сам того не ведая, превратился в выгодную разменную монету, которая могла обеспечить отступление чехов и союзников.

Сделка состоялась в штабе генерала Жаннена в присутствии главнокомандующего чехословацким корпусом генерала Яна Сыровы. Чехи, любой ценой желающие обеспечить свой проезд через опасный прибайкальский район, не раздумывая согласились с требованиями большевиков. Поставленный перед фактом Жаннен счел возможным отказаться от данных ранее гарантий и санкционировать решение о выдаче адмирала. 15 января поезд с Колчаком прибыл в Иркутск.

Известный российский историк Валерий Краснов так описывает арест адмирала: «Чехи торопились, просили, чтобы арест был проведен как можно скорее. Заместитель командующего войсками Политцентра Александр Нестеров немедленно связался с Центральным штабом рабоче-крестьянских дружин и попросил приготовить надежный конвой для Колчака и сопровождавших его лиц. Штаб ответил, что арест Колчака поручается Нестерову, а люди для этой операции будут немедленно направлены на вокзал. Когда Нестеров прибыл на вокзал, темнота уже окутала все кругом. Конвой ждал распоряжений. Около восьми часов вечера из здания вокзала вышли чешский офицер и Нестеров. Не торопясь, они направились к освещенным вагонам на ближайших путях. Первым в вагон поднялся чешский офицер. Вслед за ним вошли Нестеров и еще несколько вооруженных человек. В купе на диване сидел Колчак в окружении группы офицеров и нескольких человек в штатском. Чешский офицер на русском языке, но с сильным акцентом, объявил Колчаку, что получил приказ генерала Жаннена передать адмирала и его штаб местным властям. В купе стояла гнетущая тишина. Офицеры и штатские испуганно переглядывались, осторожно посматривая на Верховного правителя. Колчак продолжал сидеть молча. «Господин адмирал, - нарушил затянувшееся молчание чешский офицер, - приготовьте ваши вещи. Сейчас состоится ваша передача местным властям». С этими словами Колчака как будто ударило током. Он вскочил с горящими глазами и буквально закричал с отчаянием в голосе: «Как! Неужели сотрудники выдают меня? Это предательство!.. Так вот цена гарантий, данных мне Жанненом…». Чешский офицер промолчал. Адмирал стал нервно и суетливо одеваться. Выйти из вагона было предложено только двоим - самому Колчаку и председателю Совета министров Пепеляеву».

Адмирала поместили в одиночную камеру иркутской тюрьмы. События тем временем шли своим чередом. 21 января Политцентр прекратил свое существование. Власть в городе полностью перешла в руки Иркутского военно-революционного комитета. Чехи восприняли смену власти спокойно. Более того, представители чешского командования лично присутствовали на заседании, где большевики в очередной раз заверили легионеров, что они могут не беспокоиться. Все было оговорено заранее.

В час дня 6 февраля председатель Сибирского ревкома Смирнов подписал с чехами мирное соглашение о беспрепятственном проходе чешских частей к Байкалу. В этот же день в иркутской тюрьме состоялся последний допрос адмирала Колчака. Вечером было принято постановление о его расстреле: «Обысками в городе обнаружены во многих местах склады оружия, бомб, пулеметных лент и таинственное передвижение по городу этих предметов боевого снаряжения, по городу разбрасываются портреты Колчака. С другой стороны, генерал Сергей Войцеховский, отвечая на предложение сдать оружие, в одном из пунктов своего «ответа» упоминает о выдаче ему Колчака и его штаба. Все эти данные заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своей целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся - Колчака и его сподвижников. Восстание это, безусловно, обречено на полный неуспех, тем не менее, может повлечь за собою еще ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущенных масс, не пожелавших допустить повторения такой попытки. Обязанный предупредить эти бесцельные жертвы и не допустить город до ужасов гражданской войны, Иркутский военно-революционный комитет постановил: бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров Виктора Пепеляева расстрелять. Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв».

В ночь на 7 февраля 1920 года адмирал вышел под обрывистый берег Ангары, спокойно выкурил папиросу, застегнул все пуговицы мундира и принял стойку «смирно». От предложения завязать глаза он отказался. Предпочел встретить смерть достойно, глядя ей в лицо. После первого залпа грянуло еще два - для верности. Существует легенда, что адмирал сам скомандовал своим палачам: «Пли!». Безжизненное тело Верховного правителя России на санях подвезли к огромной полынье напротив иркутского Знаменского монастыря и сбросили в воду…

На рассвете того же дня в точном соответствии с договоренностями чешские эшелоны стали выезжать из Иркутска на восток. Вместе с собой они увозили немалую часть золотого запаса Российской империи, которую большевики великодушно позволили им взять с собой в качестве вознаграждения за голову адмирала. По некоторым данным, золото, прихваченное чехами, оценивалось в 63 миллиона царских рублей, что в пересчете на нынешние деньги составило бы около миллиарда долларов. Такова была цена, уплаченная за голову человека, о котором Иван Бунин написал: «Настанет время, когда золотыми письменами, на вечную славу и память, будет начертано Его имя в летописи Русской земли».

Могила Колчака. До недавнего времени считалось, что тело расстрелянного адмирала было спущено в прорубь и бесследно исчезло в водах Ангары. Между тем недавно в Иркутской области обнаружились неизвестные документы, касающиеся расстрела и последующего захоронения Александра Колчака. Документы с грифом «секретно» были найдены в ходе работы над спектаклем «Звезда адмирала» по пьесе бывшего работника органов госбезопасности Сергея Остроумова. Согласно найденным документам, весной 1920 года местные жители нашли труп Колчака, который течение вынесло на берег Ангары в 20 км от места расстрела. Прибывшие представители следственных органов произвели дознание, идентифицировали тело расстрелянного адмирала и тайно похоронили его. Могила Колчака была обозначена крестиком на карте, составленной следователями. В настоящее время все найденные документы находятся на экспертизе. Сам Остроумов не сомневался в их подлинности.

Как убили Колчака (несколько вариантов интерпретации событий)

"Мы вошли в камеру к Колчаку и застали его одетым - в шубе и шапке, - пишет И.Н. Бурсак (Иван Николаевич Бурсак, участник Февральской и Октябрьской революций в Петрограде, в Красной Армии находился с начала 1918 года. В 1920 году он являлся комендантом г. Иркутска и так описывает события. 3 февраля Чрезвычайная следственная комиссия представила ревкому список на 18 человек, содержавшихся в тюрьме. В том списке значились А.Колчак, В. Пепеляев и другие наиболее отличившиеся зверствами против рабочих и крестьян главари белогвардейщины. Председатель Чрезвычайной следственной комиссии С.Чудновский и комендант Иркутска И.Бурсак настаивали на расстреле всех 18 белобандитов. Однако военно-революционный комитет с ними не согласился и вынес приговор о расстреле только Колчака и Пепеляева. ("Известия Иркутского Военно-революционного комитета". 8 февраля 1920г.).
- Было такое впечатление, что он чего-то ожидал. Чудновский зачитал ему постановление ревкома. Колчак воскликнул:
- Как! Без суда?
Чудновский ответил:
- Да, адмирал, также как вы и ваши подручные расстреливали тысячи наших товарищей.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в камеру к Пепеляеву. Этот тоже был одет. Когда Чудновский зачитал ему постановление ревкома, Пепеляев упал на колени и, валяясь в ногах, умолял, чтобы его не расстреливали. Он уверял, что вместе со своим братом, генералом Пепеляевым, давно решил восстать против Колчака и перейти на сторону Красной Армии. Я приказал ему встать и сказал: - Умереть достойно не можете...
Снова спустились в камеру Колчака, забрали его и пошли в контору. Формальности закончены.
К 4 часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все время вел себя спокойно, а Пепеляев - эта огромная туша - как в лихорадке.
Полнолуние, светлая морозная ночь. Колчак и Пепеляев стоят на бугорке. На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
- Пора.
Я даю команду:
- Взвод, по врагам революции - пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так "верховный правитель всея Руси" адмирал Колчак уходит в свое последнее плавание...".
("Разгром Колчака", военное издательство Министерства обороны СССР, М., 1969, стр.279-280, тираж 50 000 экз.).

Где убили адмирала Колчака
и куда делся золотой запас России

Существует устоявшаяся версия, что Колчак был расстрелян на берегу Ушаковки, неподалеку от Знаменского монастыря. Именно там сейчас стоит крест, установленный иркутскими казаками.
Однако факты, сохранившиеся в спецфондах КГБ, свидетельствуют о том, что Верховного правителя убили прямо в тюрьме, в предместье Рабочем.
Геннадий Белоусов, ветеран службы Госбезопасности, занимался историей этого вопроса и нашел архивные материалы.
В 1920 году при Временном совете управления Прибайкалья была создана служба безопасности, во главе которой стоял некто Калашников.
Служба начала свою деятельность с мероприятий по задержанию колчаковских и сычовских карателей, участвовавших в зверской расправе над 31 заключенными на Байкале, на ледоколе "Ангара".
Ею было организовано и наблюдение за передвижением эшелона, в котором находился Колчак. Сопровождавшие его чехи по прибытии в Иркутск (15 января 1920 г.) передали адмирала, руководителей колчаковского совета министров и генералитета сотрудникам калашниковской контрразведки. Комдив Нестеров и комиссар Мерхалев доставили его со свитой в городскую тюрьму на Ушаковке.
6 февраля 1920 года в связи с подходом к Иркутску дивизии отступавшей колчаковской армии и страхом захвата города и освобождения Колчака конвойская команда службы безопасности расстреляла Колчака и часть его правительства и генералитета прямо в тюрьме.
Геннадию Белоусову лично приходилось слышать от родственников участников карательной команды (в частности, от Вагановой Марии), что Колчака и его генералитет на берег Ушаковки не выводили - боялись захвата. Адмирала со свитой расстреляли в подвале тюрьмы, а затем трупы опустили под лед.
Сохранилась легенда о том, что перед смертью, выкурив последнюю папиросу, адмирал бросил свой золотой портсигар расстреливавшим его красноармейцам: "Пользуйтесь, ребята!"
Несмотря на то что Колчак владел 500-тонным золотым запасом России, и вполне мог купить себе и жизнь, и свободу, он не воспользовался деньгами Родины по причине исключительной честности.
Адмирал вез золотой запас в спецэшелоне из 18 вагонов в 5143 ящиках и 1678 мешках. Все эти сокровища вместе с верховным правителем сняли с эшелона в Иркутске, а потом под усиленной охраной сотрудников особого отделка 5-й армии переправили в Москву, где его принял Ленин.

Телеграмма: Ленин - Склянскому:
"Пошлите Смирнову (РВС-5) шифровку: "Не распространяйте никаких вестей о Колчаке. Не печатайте ровно ничего. А после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске".
Подпись: "Ленин" (шифром). "Беретесь ли сделать архинадежно?"

Расстрел А.В.Колчака

7 февраля около 5 часов утра адмирал Колчак и премьер-министр Пепеляев были выведены из тюрьмы на окраину города и расстреляны. Существуют различные рассказы о последних минутах адмирала Колчака; все они свидетельствуют, что он умер так же смело и честно, как всегда жил.

Решение о бессудной казни принял Иркутский ревком. Председателем Иркутского ревкома в то время был Янкель Шумятский. Кроме убийство А. В. Колчака санкционировали комендант Иркутска Иван Бурсак и член Военкома Лазарь Левинсон. В качестве палача выступил Самуил Чудновский. В газете «Советская Сибирь» был напечатан следующий рассказ палача, руководившего убийством А.В. Колчака:

«В начале февраля 1920 года, когда Иркутску грозило наступление белогвардейцев, я сообщил председателю революционного комитета Ширенкову, что, по моему мнению, необходимо без суда убить Колчака и двадцать других белых лидеров, которые попали в наши руки. Мое предложение было принято, и рано утром 5 февраля я поехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда?», - спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака. На вопрос, имеет ли он какую-либо последнюю просьбу, он ответил: «Передайте моей жене, которая живет в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына». Я (Чудновский) ответил: «Если не забуду, то постараюсь исполнить Вашу просьбу».

Как только я оставил Колчака, один из часовых позвал меня назад и спросил, может ли он позволить заключенному выкурить последнюю папироску. Я разрешил, через несколько минут бледный, возбужденный часовой выбежал в коридор и сказал мне, что Колчак пытался отравиться, приняв капсулу, которая была у него завязана в носовой платок.

Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.

Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев, короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами, имел вид трупа.

Наши товарищи выпустили первый залп и затем для верности второй - все было кончено».

Контр-адмирал М.И. Смирнов. Александр Васильевич Колчак (краткий биографический очерк). Издание Военно-морского союза (От Военно-морского союза). Опубликовано: Париж, 1930. Здесь цитируется по кн.: Окрест Колчака: документы и материалы. Составитель доктор исторических наук, профессор А.В. Квакин. М., 2007. С. 175-176.

Расстрел Колчака: свидетельство очевидца
В редакцию обратился Владимир Зенченко, который долгое время жил по соседству с одним из участников казни адмирала
После серии публикаций о памятнике адмиралу Колчаку журналисты "СМ Номер один" потеряли покой. Редакция каждый день получает по несколько писем, в которых читатели высказывают свое мнение об адмирале. Постоянно звонят читатели и делятся своими мыслями о проекте памятника. А несколько дней назад к нам обратился Владимир Петрович Зенченко. Оказалось, что он лично был знаком в одним из семи железнодорожных слесарей, которые расстреливали Александра Васильевича. Маленьким мальчиком он не меньше десяти раз слушал рассказ, как казнили адмирала.

Колчака высадили из поезда, перевели по льду через Ангару. На правом берегу реки, возле Курбатовских бань, адмирала ждал грузовик. На нем арестованного довезли до тюрьмы, возле которой и расстреляли. Подо льдом тело вынесло в Ангару, и нет никаких сведений, что его кто-то нашел. Прямоугольниками с точками Владимир Зинченко обозначил места, где, по его мнению, должен стоять памятник.

Убийца Колчака рассказывал о казни только высокопоставленным коммунистам
- Для меня Колчак - образец высоконравственного человека, - говорит Владимир Петрович. - То, что он сделал для России, трудно переоценить. Люди должны знать о нем, должны помнить таких, как он. Я настоящий коммунист и до сих пор состою в партии, поэтому меня трудно заподозрить в необъективности.

Мой отец был из слесарей. Работал на Иннокентьевской станции паровозного депо в Иркутске II. Он всегда поддерживал таких же рабочих, как сам. Когда отца назначили руководителем фабрики в Усолье-Сибирском, где делали фанеру для самолетов, он разрешил в одном из домиков во дворе жить чернорабочему Солуянову. К сожалению, уже не помню, как его зовут. Зато хорошо помню имена его трех сыновей, с ними мы играли. Так вот оказалось, что этот Солуянов был одним из семи расстреливавших Колчака в 1920 году.

К нам домой постоянно приезжали высокие партийные работники из Иркутска и Москвы. У них всегда была одна просьба к отцу - позвать Солуянова, чтобы тот рассказал, как на самом деле был расстрелян Колчак. Я был совсем мальчишкой, сидел на диване и чуть дыша слушал один тот же рассказ Солуянова. Партийные работники сидели за большим столом, пили чай. Солуянову же ставили табуретку около двери. Он почему-то каждый раз садился на порог.

Перед смертью Колчак долго смотрел на Полярную звезду

По его словам, охрану в тюрьме, где сидел Колчак, сменили за день до его расстрела. Дело было рано утром. В камеру к Колчаку пришли ровно в четыре часа и сказали, что есть постановление местного революционного комитета о том, чтобы его расстрелять. Он спокойно спросил: "Что, без суда?" Ему ответили, что без суда. Потом оставили адмирала в камере, а сами пошли к председателю его правительства Пепеляеву. Тот, когда узнал о казни, сразу бросился на колени и стал просить прощения, умолять о пощаде.

Сначала вывели из камеры Пепеляева, потом вывели Колчака и повели их на Ушаковку. В пятидесяти метрах от тюрьмы была прорубь, где обычно полоскали белье. Из семи сопровождавших Колчака только один был с карабином. Он освободил прорубь ото льда. Колчак все время оставался спокойным, не сказал ни одного слова. Его подвели к проруби и предложили встать на колени.

По словам Солуянова, адмирал молча бросил шинель на меху около проруби и выполнил требование. Все это время он смотрел на небо в сторону севера, где ярко горела звезда. Мне кажется, что Колчак смотрел на полярную звезду и думал о чем-то своем. Приговор, конечно, никому не зачитывали. Самый главный у них сказал: "Давай так шлепнем - что церемонию разводить?"

Сначала расстреляли Колчака. К его затылку все семь человек приставили револьверы. Солуянов так испугался, что при нажатии на спусковой крючок закрыл глаза. Когда после выстрелов открыл их, то увидел, как шинель уходила под воду. Второго расстреляли немного позже. Потом все вернулись в тюрьму и уже там составили протокол, расписав казнь поминутно.

Протокол составили в пять часов. В нем сказано, что Колчака расстреляли на Ушаковке. Конкретное место не описано. Судя по времени, после того как о расстреле объявили Колчаку и составили протокол, прошел один час, казнь была недалеко от тюрьмы. К тому же потом гражданская жена адмирала писала в своих дневниках, что выстрелы были недалеко от тюрьмы.

Где и когда умер Солуянов, я не знаю. Он любил выпить. Возможно, умер именно от этого своего пристрастия. Те, кто приказывал казнить Колчака, были расстреляны в 1937-1938 годах. О причинах быстрой расправы над Колчаком теперь можно только догадываться. В архивах об этом ничего не говорится. Постановление о расстреле адмирала вынес Иркутский политцентр, который состоял из эсеров и меньшевиков. В феврале к городу стремительно продвигалась 30-я дивизия Красной армии. Возможно, чтобы сохранить себе жизнь и показать, что они не с Колчаком, члены политцентра вынесли свое решение. Возможно, боялись, что Колчака освободят остатки дивизии Каппеля, которые вели бои недалеко от Иркутска.

Колчак дорожил жизнью каждого человека

А почему вы считаете Колчака высоконравственным человеком?

Об этом говорит вся его жизнь. Да и то, как он вел себя в последние дни своей жизни. Поезд Колчака вместе с золотым запасом России сопровождали чехи, которые стремились на Дальний Восток, чтобы морем попасть на родину. Их встретил отряд черемховских рабочих. Они предупредили, что если чехи не отдадут Колчака, то будут взорваны три моста. А это означало, что домой они уже никогда не попадут. После этого большевикам никто не мешал арестовывать адмирала. Как бы повел себя обычный человек? Наверное, убежал бы. А Колчак приказом передал власть Деникину и велел все золото в целости и сохранности отдать большевикам. Золотой запас России к Колчаку попал, когда его войска заняли Казань. Золото готовили к погрузке на баржи для отправки в Астрахань. Туда, где действовали интервенты и мародеры. Скорее всего, золото увезли бы из России. А так оно было описано, составлен точный список - всего 28 вагонов. Так вот все эти 28 вагонов были переданы большевикам в Иркутске, о чем есть соответствующие документы.

А то, что он сделал для России как ученый? По сути именно он открыл для мира Северный морской путь. В поисках экспедиции Толля он потерял половину зубов, был обморожен. За свою стойкость был награжден Большой Константиновской медалью, высшей медалью за полярные исследования. О героической доблести Колчака на Русско-японской войне говорили даже сами японцы. Уже после сдачи Порта-Артура Колчак со своей батарей продолжал отстреливаться и только раненым был схвачен в плен. Японцы, чтобы показать свое уважение к его храбрости, построили две шеренги самураев и пронесли через них на носилках Колчака.

Во время Первой мировой войны на Балтийском море его корабль потопил пять немецких кораблей, не потеряв ни одного моряка. На Черном море при нем было потоплено пять подводных лодок Германии, и опять же ни один моряк не погиб. Он очень бережно относился к людям, ценил каждого человека. Когда его офицеры расстреляли трех депутатов Учредительного собрания и Колчак об этом узнал, то приказал отдать виновных под суд.

Памятник должен стоять около Вечного огня
- Теперь самое главное, для чего вам звонил. Сейчас идет поиск места для памятника Колчаку. Я изучал исторические документы, просмотрел все места в Иркутске, которые связаны с Колчаком, и пришел к выводу, что самым хорошим местом для памятника является набережная около Вечного огня. Ведь именно здесь его ждала машина - он от вокзала шел через Ангару с конвоем, когда его переводили в тюрьму. Здесь, можно сказать, Колчак сделал последние свои шаги. С набережной возле Вечного огня можно увидеть Знаменский монастырь, около которого стоит крест Колчаку; вокзал, куда привезли адмирала; место, где стоял состав с золотом. Я хочу, чтобы городские власти подумали над моим предложением.

Досье
Владимир Петрович Зенченко родился 30 октября 1931 года в Усолье-Сибирском. Там же закончил школу. В 1948 году поступил в горный институт (нынче политехнический университет). С 1955-го по 1992 год занимался поисками урановых месторождений. В 1970 году удостоен Ленинской премии за вклад в науку. Именно он открыл и потом дал название Краснокаменскому месторождению урана в Читинской области. На сегодня Краснокаменское месторождение - самое крупное в мире и единственное в России. Сейчас Владимир Петрович на пенсии, дважды женат, вырастил трех сыновей, которые пошли по стопам отца и стали инженерами.