Произведение платонова котлован. Андрей Платонов, "Котлован": анализ

В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда.

Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге – в природе было такое положение. Вощев не знал, куда его влечет, и облокотился в конце города на низкую ограду одной усадьбы, в которой приучали бессемейных детей к труду и пользе. Дальше город прекращался – там была лишь пивная для отходников и низкооплачиваемых категорий, стоявшая, как учреждение, без всякого двора, а за пивной возвышался глиняный бугор, и старое дерево росло на нем одно среди светлой погоды. Вощев добрел до пивной и вошел туда на искренние человеческие голоса. Здесь были невыдержанные люди, предававшиеся забвению своего несчастья, и Вощеву стало глуше и легче среди них. Он присутствовал в пивной до вечера, пока не зашумел ветер меняющейся погоды; тогда Вощев подошел к открытому окну, чтобы заметить начало ночи, и увидел дерево на глинистом бугре – оно качалось от непогоды, и с тайным стыдом заворачивались его листья. Где-то, наверно в саду совторгслужащих, томился духовой оркестр: однообразная, несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу через приовражную пустошь, потому что ему редко полагалась радость, но ничего не мог совершить равнозначного музыке и проводил свое вечернее время неподвижно. После ветра опять настала тишина, и ее покрыл еще более тихий мрак. Вощев сел у окна, чтобы наблюдать нежную тьму ночи, слушать разные грустные звуки и мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями.

– Эй, пищевой! – раздалось в уже смолкшем заведении. – Дай нам пару кружечек – в полость налить!

Вощев давно обнаружил, что люди в пивную всегда приходили парами, как женихи и невесты, а иногда целыми дружными свадьбами.

Пищевой служащий на этот раз пива не подал, и двое пришедших кровельщиков вытерли фартуками жаждущие рты.

– Тебе, бюрократ, рабочий человек одним пальцем должен приказывать, а ты гордишься!

Но пищевой берег свои силы от служебного износа для личной жизни и не вступал в разногласия.

– Учреждение, граждане, закрыто. Займитесь чем-нибудь на своей квартире.

Кровельщики взяли с блюдечка в рот по соленой сушке и вышли прочь. Вощев остался один в пивной.

– Гражданин! Вы требовали только одну кружку, а сидите здесь бессрочно! Вы платили за напиток, а не за помещение!

Вощев захватил свой мешок и отправился в ночь. Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силой звезд, но в городе уже были потушены огни, и кто имел возможность, тот спал, наевшись ужином. Вощев спустился по крошкам земли в овраг и лег там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою.

Но для сна нужен был покой ума, доверчивость его к жизни, прощение прожитого горя, а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности и не знал – полезен ли он в мире или все без него благополучно обойдется? Из неизвестного места подул ветер, чтобы люди не задохнулись, и слабым голосом сомнения дала знать о своей службе пригородная собака.

– Скучно собаке, она живет благодаря одному рождению, как и я.

Тело Вощева побледнело от усталости, он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза.

Пивник уже освежал свое заведение, уже волновались кругом ветры и травы от солнца, когда Вощев с сожалением открыл налившиеся влажной силой глаза. Ему снова предстояло жить и питаться, поэтому он пошел в завком – защищать свой ненужный труд.

– Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства, – сказали в завкоме. – О чем ты думал, товарищ Вощев?

– О плане жизни.

– Завод работает по готовому плану треста. А план личной жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.

– Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она мне не загадка.

– Ну и что ж ты бы мог сделать?

– Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.

– Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не от смысла. Мы тебя отстоять не можем, ты человек несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.

Вощев хотел попросить какой-нибудь самой слабой работы, чтобы хватило на пропитание: думать же он будет во внеурочное время; но для просьбы нужно иметь уважение к людям, а Вощев не видел от них чувства к себе.

– Вы боитесь быть в хвосте: он – конечность, и сели на шею!

– Тебе, Вощев, государство дало лишний час на твою задумчивость – работал восемь, теперь семь, ты бы и жил – молчал! Если все мы сразу задумаемся, то кто действовать будет?

– Без думы люди действуют бессмысленно! – произнес Вощев в размышлении.

Он ушел из завкома без помощи. Его пеший путь лежал среди лета, по сторонам строили дома и техническое благоустройство – в тех домах будут безмолвно существовать доныне бесприютные массы. Тело Вощева было равнодушно к удобству, он мог жить не изнемогая в открытом месте и томился своим несчастьем во время сытости, в дни покоя на прошлой квартире. Ему еще раз пришлось миновать пригородную пивную, еще раз он посмотрел на место своего ночлега – там осталось что-то общее с его жизнью, и Вощев очутился в пространстве, где был перед ним лишь горизонт и ощущение ветра в склонившееся лицо.

Через версту стоял дом шоссейного надзирателя. Привыкнув к пустоте, надзиратель громко ссорился с женой, а женщина сидела у открытого окна с ребенком на коленях и отвечала мужу возгласами брани; сам же ребенок молча щипал оборку своей рубашки, понимая, но ничего не говоря.

Это терпение ребенка ободрило Вощева, он увидел, что мать и отец не чувствуют смысла жизни и раздражены, а ребенок живет без упрека, вырастая себе на мученье. Здесь Вощев решил напрячь свою душу, не жалеть тела на работу ума, с тем чтобы вскоре вернуться к дому дорожного надзирателя и рассказать осмысленному ребенку тайну жизни, все время забываемую его родителями. «Их тело сейчас блуждает автоматически, – наблюдал родителей Вощев, – сущности они не чувствуют».

– Отчего вы не чувствуете сущности? – спросил Вощев, обратясь в окно. – У вас ребенок живет, а вы ругаетесь – он же весь свет родился окончить.

Муж и жена со страхом совести, скрытой за злобностью лиц, глядели на свидетеля.

– Если вам нечем спокойно существовать, вы бы почитали своего ребенка – вам лучше будет.

– А тебе чего тут надо? – со злостной тонкостью в голосе спросил надзиратель дороги. – Ты идешь и иди, для таких и дорогу замостили…

Вощев стоял среди пути не решаясь. Семья ждала, пока он уйдет, и держала свое зло в запасе.

– Я бы ушел, но мне некуда. Далеко здесь до другого какого-нибудь города?

– Близко, – ответил надзиратель, – если не будешь стоять, то дорога доведет.

– А вы чтите своего ребенка, – сказал Вощев, – когда вы умрете, то он будет.

Сказав эти слова, Вощев отошел от дома надзирателя на версту и там сел на край канавы, но вскоре он почувствовал сомнение в своей жизни и слабость тела без истины, он не мог дальше трудиться и ступать по дороге, не зная точного устройства всего мира и того, куда надо стремиться. Вощев, истомившись размышлением, лег в пыльные, проезжие травы; было жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на деревне – все предавалось безответному существованию, один Вощев отделился и молчал. Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности. «Ты не имел смысла жизни, – со скупостью сочувствия полагал Вощев, – лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить».

– Все живет и терпит на свете, ничего не сознавая, – сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный всеобщим терпеливым существованием. – Как будто кто-то один или несколько немногих извлекли из нас убежденное чувство и взяли его себе.

Он шел по дороге до изнеможения; изнемогал же Вощев скоро, как только его душа вспоминала, что истину она перестала знать.

Но уже был виден город вдалеке; дымились его кооперативные пекарни, и вечернее солнце освещало пыль над домами от движения населения. Тот город начинался кузницей, и в ней во время прохода Вощева чинили автомобиль от бездорожной езды. Жирный калека стоял подле коновязи и обращался к кузнецу:

– Миш, насыпь табачку: опять замок ночью сорву!

Кузнец не отвечал из-под автомобиля. Тогда увечный толкнул его костылем в зад.

– Миш, лучше брось работать – насыпь: убытков наделаю!

Вощев приостановился около калеки, потому что по улице двинулся из глубины города строй детей-пионеров с уставшей музыкой впереди.

– Я ж вчера тебе целый рубль дал, – сказал кузнец. – Дай мне покой хоть на неделю! А то я терплю-терплю и костыли твои пожгу!

– Жги! – согласился инвалид. – Меня ребята на тележке доставят – крышу с кузни сорву!

Кузнец отвлекся видом детей и, добрея, насыпал увечному табаку в кисет:

– Грабь, саранча!

Вощев обратил внимание, что у калеки не было ног – одной совсем, а вместо другой находилась деревянная приставка; держался изувеченный опорой костылей и подсобным напряжением деревянного отростка правой отсеченной ноги. Зубов у инвалида не было никаких, он их сработал начисто на пищу, зато наел громадное лицо и тучный остаток туловища; его коричневые скупо отверстые глаза наблюдали посторонний для них мир с жадностью обездоленности, с тоской скопившейся страсти, а во рту его терлись десны, произнося неслышные мысли безногого.

Оркестр пионеров, отдалившись, заиграл музыку молодого похода. Мимо кузницы, с сознанием важности своего будущего, ступали точным маршем босые девочки; их слабые, мужающие тела были одеты в матроски, на задумчивых, внимательных головах вольно возлежали красные береты, и их ноги были покрыты пухом юности. Каждая девочка, двигаясь в меру общего строя, улыбалась от чувства своего значения, от сознания серьезности жизни, необходимой для непрерывности строя и силы похода. Любая из этих пионерок родилась в то время, когда в полях лежали мертвые лошади социальной войны, и не все пионеры имели кожу в час своего происхождения, потому что их матери питались лишь запасами собственного тела; поэтому на лице каждой пионерки осталась трудность немощи ранней жизни, скудость тела и красоты выражения. Но счастье детской дружбы, осуществление будущего мира в игре юности и достоинстве своей строгой свободы обозначили на детских лицах важную радость, заменившую им красоту и домашнюю упитанность.

Вощев стоял с робостью перед глазами шествия этих неизвестных ему, взволнованных детей; он стыдился, что пионеры, наверное, знают и чувствуют больше его, потому что дети – это время, созревающее в свежем теле, а он, Вощев, устраняется спешащей, действующей молодостью в тишину безвестности, как тщетная попытка жизни добиться своей цели. И Вощев почувствовал стыд и энергию – он захотел немедленно открыть всеобщий, долгий смысл жизни, чтобы жить впереди детей, быстрее их смуглых ног, наполненных твердой нежностью.

Одна пионерка выбежала из рядов в прилегающую к кузнице ржаную ниву и там сорвала растение. Во время своего действия маленькая женщина нагнулась, обнажив родинку на опухающем теле, и с легкостью неощутимой силы исчезла мимо, оставляя сожаление в двух зрителях – Вощеве и калеке. Вощев поглядел на инвалида; у того надулось лицо безвыходной кровью, он простонал звук и пошевелил рукою в глубине кармана. Вощев наблюдал настроение могучего увечного, но был рад, что уроду империализма никогда не достанутся социалистические дети. Однако калека смотрел до конца пионерское шествие, и Вощев побоялся за целость и непорочность маленьких людей.

– Ты бы глядел глазами куда-нибудь прочь, – сказал он инвалиду. – Ты бы лучше закурил!

– Марш в сторону, указчик! – произнес безногий.

Вощев не двигался.

– Кому говорю? – напомнил калека. – Получить от меня захотел?!

– Нет, – ответил Вощев. – Я испугался, что ты на ту девочку свое слово скажешь или подействуешь как-нибудь.

Инвалид в привычном мучении наклонил свою большую голову к земле.

– Чего ж я скажу ребенку, стервец. Я гляжу на детей для памяти, потому что помру скоро.

– Это, наверно, на капиталистическом сражении тебя повредили, – тихо проговорил Вощев. – Хотя калеки тоже стариками бывают, я их видел.

Увечный человек обратил свои глаза на Вощева, в которых сейчас было зверство превосходящего ума; увечный вначале даже помолчал от обозления на прохожего, а потом сказал с медленностью ожесточения:

– Старики такие бывают, а вот калечных таких, как ты, – нету.

– Я на войне настоящей не был, – сказал Вощев. – Тогда б и я вернулся оттуда не полностью весь.

– Вижу, что ты не был: откуда же ты дурак! Когда мужик войны не видел, то он вроде нерожавшей бабы – идиотом живет. Тебя ж сквозь скорлупу всего заметно!

– Эх!.. – жалобно произнес кузнец. – Гляжу на детей, а самому так и хочется крикнуть: «Да здравствует Первое мая!»

Музыка пионеров отдохнула и заиграла вдали марш движения. Вощев продолжал томиться и пошел в этот город жить.

До самого вечера молча ходил Вощев по городу, словно в ожидании, когда мир станет общеизвестен. Однако ему по-прежнему было неясно на свете, и он ощущал в темноте своего тела тихое место, где ничего не было, но ничто ничему не препятствовало начаться. Как заочно живущий, Вощев гулял мимо людей, чувствуя нарастающую силу горюющего ума и все более уединяясь в тесноте своей печали.

Только теперь он увидел середину города и строящиеся устройства его. Вечернее электричество уже было зажжено на построечных лесах, но полевой свет тишины и вянущий запах сена приблизились сюда из общего пространства и стояли нетронутыми в воздухе. Отдельно от природы в светлом месте электричества с желанием трудились люди, возводя кирпичные огорожи, шагая с ношей груза в тесовом бреду лесов. Вощев долго наблюдал строительство неизвестной ему башни; он видел, что рабочие шевелились равномерно, без резкой силы, но что-то уже прибыло в постройке для ее завершения.

– Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда прибывают постройки? – не решался верить Вощев. – Дом человек построит, а сам расстроится. Кто жить тогда будет? – сомневался Вощев на ходу.

Он отошел из середины города на конец его. Пока он двигался туда, наступила безлюдная ночь; лишь вода и ветер населяли вдали этот мрак и природу, и одни птицы сумели воспеть грусть этого великого вещества, потому что они летали сверху и им было легче.

Вощев забрел в пустырь и обнаружил теплую яму для ночлега; снизившись в эту земную впадину, он положил под голову мешок, куда собирал для памяти и отмщения всякую безвестность, опечалился и с тем уснул. Но какой-то человек вошел на пустырь с косой в руках и начал сечь травяные рощи, росшие здесь испокон века.

К полуночи косарь дошел до Вощева и определил ему встать и уйти с площади.

– Чего тебе! – неохотно говорил Вощев. – Какая тут площадь, это лишнее место.

– А теперь будет площадь, теперь здесь положено быть каменному делу. Ты утром приходи поглядеть на это место, а то оно скоро скроется навеки под устройством.

– А где же мне быть?

– Ты смело можешь в бараке доспать. Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься.

Вощев пошел по рассказу косаря и вскоре заметил дощатый сарай на бывшем огороде. Внутри сарая спали на спине семнадцать или двадцать человек, и припотушенная лампа освещала бессознательные человеческие лица. Все спящие были худы, как умершие, тесное место меж кожей и костями у каждого было занято жилами, и по толщине жил было видно, как много крови они должны пропускать во время напряжения труда. Ситец рубах с точностью передавал медленную освежающую работу сердца – оно билось вблизи, во тьме опустошенного тела каждого уснувшего. Вощев всмотрелся в лицо ближнего спящего – не выражает ли оно безответного счастья удовлетворенного человека. Но спящий лежал замертво, глубоко и печально скрылись его глаза, и охладевшие ноги беспомощно вытянулись в старых рабочих штанах. Кроме дыханья, в бараке не было звука, никто не видел снов и не разговаривал с воспоминаниями, – каждый существовал без всякого излишка жизни, и во время сна оставалось живым только сердце, берегущее человека. Вощев почувствовал холод усталости и лег для тепла среди двух тел спящих мастеровых. Он уснул, незнакомый этим людям, закрывшим свои глаза, и довольный, что около них ночует, и так спал, не чувствуя истины, до светлого утра.

Утром Вощеву ударил какой-то инстинкт в голову, он проснулся и слушал чужие слова, не открывая глаз.

– Он слаб!

– Он несознательный.

– Ничего: капитализм из нашей породы делал дураков, и этот тоже остаток мрака.

– Лишь бы он по сословию подходил: тогда – годится.

– Видя по его телу, класс его бедный.

Вощев в сомнении открыл глаза на свет наступившего дня. Вчерашние спящие живыми стояли над ним и наблюдали его немощное положение.

– Ты зачем здесь ходишь и существуешь? – спросил один, у которого от измождения слабо росла борода.

– Я здесь не существую, – произнес Вощев, стыдясь, что много людей чувствуют сейчас его одного. – Я только думаю здесь.

– А ради чего же ты думаешь, себя мучаешь?

– У меня без истины тело слабнет, я трудом кормиться не могу, я задумывался на производстве, и меня сократили…

Все мастеровые молчали против Вощева: их лица были равнодушны и скучны, редкая, заранее утомленная мысль освещала их терпеливые глаза.

– Что же твоя истина! – сказал тот, кто говорил прежде. – Ты же не работаешь, ты не переживаешь вещества существования, откуда же ты вспомнишь мысль!

– А зачем тебе истина? – спросил другой человек, разомкнув спекшиеся от безмолвия уста. – Только в уме у тебя будет хорошо, а снаружи гадко.

– Вы уж, наверное, все знаете? – с робостью слабой надежды спросил их Вощев.

– А как же иначе? Мы же всем организациям существование даем! – ответил низкий человек из своего высохшего рта, около которого от измождения слабо росла борода.

В это время отворился дверной вход, и Вощев увидел ночного косаря с артельным чайником: кипяток уже поспел на плите, которая топилась на дворе барака; время пробуждения миновало, наступила пора питаться для дневного труда…

Сельские часы висели на деревянной стене и терпеливо шли силой тяжести мертвого груза; розовый цветок был изображен на облике механизма, чтобы утешать всякого, кто видит время. Мастеровые сели в ряд по длине стола, косарь, ведавший женским делом в бараке, нарезал хлеб и дал каждому человеку ломоть, а в прибавок еще по куску вчерашней холодной говядины. Мастеровые начали серьезно есть, принимая в себя пищу как должное, но не наслаждаясь ею. Хотя они и владели смыслом жизни, что равносильно вечному счастью, однако их лица были угрюмы и худы, а вместо покоя жизни они имели измождение. Вощев со скупостью надежды, со страхом утраты наблюдал этих грустно существующих людей, способных без торжества хранить внутри себя истину; он уже был доволен и тем, что истина заключалась на свете в ближнем к нему теле человека, который сейчас только говорил с ним, значит, достаточно лишь быть около того человека, чтобы стать терпеливым к жизни и трудоспособным.

– Иди с нами кушать! – позвали Вощева евшие люди.

Вощев встал и, еще не имея полной веры в общую необходимость мира, пошел есть, стесняясь и тоскуя.

– Что же ты такой скудный? – спросили у него.

– Так, – ответил Вощев. – Я теперь тоже хочу работать над веществом существования.

За время сомнения в правильности жизни он редко ел спокойно, всегда чувствуя свою томящую душу.

Но теперь он поел хладнокровно, и наиболее активный среди мастеровых, товарищ Сафронов, сообщил ему после питания, что, пожалуй, и Вощев теперь годится в труд, потому что люди нынче стали дороги, наравне с материалом; вот уже который день ходит профуполномоченный по окрестностям города и пустым местам, чтобы встретить бесхозяйственных бедняков и образовать из них постоянных тружеников, но редко кого приводит – весь народ занят жизнью и трудом.

Вощев уже наелся и встал среди сидящих.

– Чего ты поднялся? – спросил его Сафронов.

– Сидя у меня мысль еще хуже развивается. Я лучше постою.

– Ну, стой. Ты, наверно, интеллигенция – той лишь бы посидеть да подумать.

– Пока я был бессознательным, я жил ручным трудом, а уж потом – не увидел значения жизни и ослаб.

К бараку подошла музыка и заиграла особые жизненные звуки, в которых не было никакой мысли, но зато имелось ликующее предчувствие, приводившее тело Вощева в дребезжащее состояние радости. Тревожные звуки внезапной музыки давали чувство совести, они предлагали беречь время жизни, пройти даль надежды до конца и достигнуть ее, чтобы найти там источник этого волнующего пения и не заплакать перед смертью от тоски тщетности.

Музыка перестала, и жизнь осела во всех прежней тяжестью.

Профуполномоченный, уже знакомый Вощеву, вошел в рабочее помещение и попросил всю артель пройти один раз поперек старого города, чтобы увидеть значение того труда, который начнется на выкошенном пустыре после шествия.

Артель мастеровых вышла наружу и со смущением остановилась против музыкантов. Сафронов ложно покашливал, стыдясь общественной чести, обращенной к нему в виде музыки. Землекоп Чиклин глядел с удивлением и ожиданием – он не чувствовал своих заслуг, но хотел еще раз прослушать торжественный марш и молча порадоваться. Другие робко опустили терпеливые руки.

Сюжет

Повесть «Котлован» - это социальная притча, философский гротеск, жёсткая сатира на СССР времён первой «пятилетки ».

В повести группе строителей дано задание построить так называемый «общепролетарский дом», цель которого - стать первым кирпичиком в утопическом городе будущего. Однако строительство заканчивается на котловане будущего фундамента дома, дальше дело не идёт, и к строителям приходит понимание тщетности создания чего-либо нового на обломках уничтоженного старого, а возможно, и осознание того, что цель не всегда оправдывает средства. На другом плане сюжета повести бездомная девочка Настя, являющаяся воплощением будущего , будущих жильцов дома, живущая на стройке (что символично, ввиду отсутствия кроватей строители подарили девочке два гроба, отобранных ими предварительно у бедных крестьян - один в качестве кровати, второй - в качестве коробки для игрушек) умирает, так и не дождавшись постройки общего дома для всех: светлая когда-то утопия, логически зайдя в тупик, неотвратимо превращается в жёсткую антиутопию. Повесть показывает жестокость и бессмысленность тоталитарного строя тогдашнего СССР. Текст описывает историю большевистской России времён индустриализации и коллективизации на языке той эпохи. Жёстко утончённые, до гротескного сюрреализма , реалии тех времён изображены ярко и выразительно. Несмотря на гротескность описания и иносказания в тексте, в повести отражены многочисленные элементы реального быта в эпоху Сталина . Повесть не была опубликована при жизни Платонова, до публикации в СССР в 1987 году распространялась самиздатом .

Цитаты из произведения

Чиклин сказал, что вчера вечером близ северного пикета на самом деле было отрыто сто пустых гробов; два из них он забрал для девочки - в одном гробу сделал ей постель на будущее время, когда она станет спать без его живота, а другой подарил ей для игрушек и всякого детского хозяйства: пусть она тоже имеет свой красный уголок.

- Дядя, это буржуи были? - заинтересовалась девочка, державшаяся за Чиклина. - Нет, дочка, - ответил Чиклин. - Они живут в соломенных избушках, сеют хлеб и едят с нами пополам. Девочка поглядела наверх, на все старые лица людей. - А зачем им тогда гробы? Умирать должны одни буржуи, а бедные нет! Землекопы промолчали, еще не сознавая данных, чтобы говорить. - И один был голый! - произнесла девочка. - Одежду всегда отбирают, когда людей не жалко, чтоб она осталась. Моя мама тоже голая лежит. - Ты права, дочка, на все сто процентов, - решил Сафронов. - Два кулака от нас сейчас удалились. - Убей их пойди! - сказала девочка. - Не разрешается, дочка: две личности - это не класс… - Это один да еще один, - сочла девочка. - А в целости их было мало, - пожалел Сафронов. - Мы же, согласно пленума, обязаны их ликвидировать не меньше как класс, чтобы весь пролетариат и батрачье сословие осиротели от врагов! - А с кем останетесь? - С задачами, с твердой линией дальнейших мероприятий, понимаешь что? - Да, - ответила девочка. - Это значит плохих людей всех убивать, а то хороших очень мало. - Ты вполне классовое поколение, - обрадовался Сафронов, - ты с четкостью сознаешь все отношения, хотя сама еще малолеток. Это монархизму люди без разбору требовались для войны, а нам только один класс дорог, да мы и класс свой будем скоро чистить от несознательного элемента.

Молотобоец попробовал мальчишку за ухо, и тот вскочил с горшка, а медведь, не зная, что это такое, сам сел для пробы на низкую посуду. Мальчик стоял в одной рубашке и, соображая, глядел на сидящего медведя. - Дядь, отдай какашку, - попросил он, но молотобоец тихо зарычал на него, тужась от неудобного положения. - Прочь! - произнёс Чиклин кулацкому населению. Медведь, не трогаясь с горшка, издал из пасти звук, и зажиточный ответил: - Не шумите, хозяева, мы сами уйдём.

Литература

• Платонов А. П. Собрание сочинений в 5-ти томах . - Т. 2. - С. 308#397.
• Бабкина Н. А. ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ ЖИЗНЬ VS. ТЕМП В ПОВЕСТИ А. ПЛАТОНОВА КОТЛОВАН (рус.) // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика . - 2006. - № 2. - С. 36 - 41.
• Короткова А. В. Народ и герой в прозе А.Платонова ("Сокровенный человек", "Чевенгур", "Котлован", "Ювенильное море"), Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук . - 2006.

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Котлино
• Котлубаевка

Смотреть что такое "Котлован (повесть)" в других словарях:

Котлован - У этого термина существуют и другие значения, см. Котлован (повесть). Заливка фундамента в котловане Котлован выемка в грунте, предназначенная для устройства основан … Википедия

Река Потудань (повесть) - У этого термина существуют и другие значения, см. Потудань. Река Потудань Жанр: повесть

Платонов, Андрей Платонович - современный писатель. Сын слесаря ж. д. мастерских, рабочий изобретатель. Писать начал с 1918, по преимуществу стихи. Выступил в 1927 со сборником рассказов и повестей "Епифанские шлюзы". Излюбленный образ творчества П. человек … Большая биографическая энциклопедия

1930 год в литературе - Годы в литературе XX века. 1930 год в литературе. 1896 1897 1898 1899 1900 ← XIX век 1901 1902 1903 1904 1905 1906 1907 1908 1909 1910 1911 1912 1913 1914 1915 1916 1917 … Википедия

Платонов, Андрей Платонович - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Платонов. Андрей Платонов Имя при рождении: Андрей Платонович Климентов Псевдонимы: Плат … Википедия

В повести все действительно разговаривают похоже, причём реплики персонажей не отличаются от авторской речи. Герои «Котлована» делают общее дело и погружены в общую стихию речи, но их характеры и функции различаются: суровый рабочий Чиклин, меланхоличный архитектор Прушевский, надрывно-едкий инвалид Жачев (по словам Платонова, его ноги остались в капитализме, а тело перешло в социализм) — каждый несчастлив по-своему. Сходство их речи напоминает о строителях Вавилонской башни, и точно так же крушение революционной утопии повлечёт за собой распад «авторитарного дискурса» и возникновение разнородных социальных диалектов.

Маложелательные явления перегибщины, забеговшества, переусердщины и всякого сползания по правому и левому откосу с отточенной остроты чёткой линии

Андрей Платонов

Особое место среди героев — у печального рабочего Вощева, живущего так, «будто вдалеке есть что-то особенное или роскошный несбыточный предмет»: в черновиках повести он носит фамилию Климентов — настоящую фамилию писателя Андрея Платонова. Это один из типичных для Платонова сомневающихся, выпадающих из общего народного тела героев, близкий Саше Дванову из «Чевенгура» или Фоме Пухову из повести «Сокровенный человек». Вощев видит глубже окружающих: его не захватывает всеобщий энтузиазм, он говорит рабочим, что «мне без истины стыдно жить», и ждёт, когда на небе «будет вынесена резолюция о прекращении вечности времени, об искуплении томительности жизни». «Вощеву остаётся «неясно на свете», он «живёт заочно», как бы со стороны наблюдая свою жизнь, и гуляет «мимо» людей, не становясь одним из них» 1 Эпштейн М. Андрей Платонов между небытием и воскресением // Ирония идеала. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 214. ⁠ . В нём сильнее всего воплощена платоновская экзистенциальная тоска, сама фамилия Вощев напоминает о слове «вотще». Он чувствует во всём «веществе существования» особую хрупкость и переживает жизнь как истощающее силы терпеливое томление. Вощев хранит в своём дорожном мешке «нищие, отвергнутые предметы» вроде опавших листьев — собирая «для памяти и отмщения всякую безвестность». Философ Леонид Карасёв находит в этой черте Вощева одно из проявлений «детского мира» Платонова: его герои часто плачут, забываются счастливым сном, задают наивные вопросы об очевидных вещах, собирают, как в случае Вощева, бесполезные лоскутки и палочки, словом, ведут себя как свойственно детям: «Платоновские странные люди сумели, хотя бы отчасти, вернуться в этот [детский] мир, где, засмотревшись на «отвергнутые предметы», они придали им свой взрослый смысл, но вместе с тем потеряли возможность сделаться настоящими взрослыми» 2 Карасёв Л. Знаки «покинутого детства» // Андрей Платонов. Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 112. ⁠ .

Друзья, если у вас нет возможности (времени, желания, сил) читать повесть Андрея Платонова «Котлован», смотрите это видео и будете знать о котловане столько же, сколько и человек, который прочитал эту повесть. После прочтения «Чевенгура» Андрея Платонова ожидать чего-то хорошего от повести «Котлован» было бы наивно. Потому Платонов оправдал мои ожидания – очередная бредятина! События происходят в начале 20-го века в период нэпа. Одному мужику – Вощеву – исполняется 30 лет. И именно в этот день его увольняют с завода. За тупость. Вместо того, чтобы работать, он стоял и втыкал – о жизни думал. Т.к. денег на жизнь у Вощева не было, то пошёл он, куда глаза глядят. Кстати, такие же бесцельные походы были и у героев «Чевенгура». Пришёл в какой-то город, в котором активно дома строились. Зашёл на пустырь и лёг спать. Разбудил его косарь (это тот, кто траву косит) и сказал, чтобы шёл в барак досыпать. Вощев пошёл в барак, где уже спали работяги. Лёг с ними. Наутро узнал, что это строители. Накормили его пацаны, и остался Вощев с ними. Взял лопату и со всеми вместе стал копать котлован. Роют они, роют. Едят, спят, снова роют – «очень интересные» события развиваются. Такой же нудняк, как и «Чевенгур». Один из мужиков – Козлов – задолбался копать котлован. Сказал всем, что уходит на пенсию. Другой мужик – Чиклин – в свободное время пошёл на заброшенный кафельный завод, где когда-то в молодости работал. В одном из помещений он увидел маленькую девочку с умирающей матерью. В этой женщине он узнал ту девушку, которая его поцеловала на этом заводе много лет назад. Женщина умерла. Тогда Чиклин забрал девочку с собой. Звали её Настя. То, что у автора с головой не всё в порядке было понятно ещё во время чтения «Чевенгура». В «Котловане» он зацепил некрофилию. Чиклин целовал мертвую женщину, а потом еще привёл одного своего знакомого, чтобы он тоже её поцеловал. Мол, когда поцелуешь, то вспомнишь, знал ли ты её в молодости. Стала девочка жить вместе с мужиками (кстати, её точный возраст автор не указывает). Настя привязалась к мужикам. А что ей сироте оставалось? Чиклин притащил для неё откуда-то два гроба. Один – чтобы спать, другой – для игрушек. Романтик блин! А потом другие работяги пришли за гробами. Говорят: - Было 100. Чиклин: - Пацаны, я два для ребёнка взял. - Ну ладно. Тогда своих без гробов похороним, если вдруг умрут. Но очень скоро забрали у Насти эти гробы – пригодились по назначению. Двоих мужиков – Сафронова и Козлова – в одном колхозе кто-то завалил. Вот для них гробы и понадобились. А потом такая же муть, как и в «Чевенгуре» - несколько десятков страниц ни о чём. Чиклин и Вощев увидели, как местный активист людей грамоте учил: «Скажите слова, которые начинаются на букву А. Хорошо. А теперь на букву Б». Потом пошли пацаны в храм и бывшему попу в лицо кулаком ударили. Так, просто, захотелось – какой-то повод тупой нашли, как в анекдоте «Почему без шапки?». Бред автора переходит все границы! В колхозной кузнице работал… медведь – подковы ковал, помогал кузнецу. Настя сказала, что хорошо, что медведь за них (коммунистов), а не за буржуев. Потом Чиклин взял с собой медведя и пошёл с ним раскулачивать кулаков. Пришли в хату. Чиклин за ухо поднял с горшка мальчишку. Тогда медведь сел на этот горшок – бред ядерный. Так они прошлись по нескольким хатам. Чиклин показывал медведю, кого нужно избить. Медведь избивал. И с чувством выполненного долга возвращались к себе. Была зима – холодно. Настя заболела. Тогда Чиклин позабирал у всех тёплую одежду и укутал ею девочку. Один местный активист посмел забрать с Насти свой пиджак. Так Чиклин одним ударом на смерть его завалил за это. Мужики лежали рядом с Настей, чтобы греть её теплом своих тел. Наутро Настя перестала дышать. Чиклин взял лопату и 15 часов на морозе копал ей могилу. Всё. Конец повести.

В этой статье мы рассмотрим произведение, которое создал Андрей Платонов, проведем его был задуман автором в 1929 году, осенью, когда появилась в печати статья Сталина под названием "Год великого перелома", в которой он аргументировал необходимость коллективизации, после чего объявил в декабре о начале "наступления на кулака" и ликвидации его как класса. В унисон ему говорит один из героев этого произведения о том, что нужно каждого бросить "в рассол социализма". Задуманная кровопролитная кампания прошла успешно. Были выполнены поставленные Сталиным задачи.

Свои замыслы осуществил и писатель, что подтверждает анализ. "Котлован" Платонова задумывался как переосмысление истории, правильности пути, избранного нашей страной. Получилось глубокое произведение с социально-философским содержанием. Писатель осмыслил действительность, провел ее анализ.

"Котлован" Платонова начнем описывать с рассказа о создании произведения.

История создания

Повесть, что примечательно, была написана как раз в период активной работы Сталина - с 1929-го по апрель 1930 года. В те дни Андрей Платонович Платонов работал в отделе мелиорации по своей специальности, в Наркомате земледелия, находящемся в Воронежской области. Поэтому он был если не непосредственным участником, то как минимум свидетелем ликвидации кулаков и коллективизации. Как художник, рисующий натуры, Андрей Платонович Платонов писал картины судеб людей и событий, произошедших с попавшими в мясорубку обезличивания и уравниловки.

Тематика произведений Андрея Платоновича в общие идеи строительства коммунизма не вписывалась, сомневающийся и думающий герой повести подвергся со стороны власти резкой критике, которую подхватила пресса. Она провела свой собственный, отнюдь не лестный для автора, анализ.

Такова вкратце у повести, которую написал Платонов ("Котлован"), история создания.

Особенности изложения

Обласканные большевиками современники автора - писатели Катаев, Леонов, Шолохов - в своих произведениях воспевали достижения социализма, изображая коллективизацию с положительной стороны. Поэтике Платонова, в отличие от них, оптимистическое описание картин самоотверженного труда и строительства было чуждо. Этого автора не привлекала масштабность задач и устремлений. Интересовал его прежде всего человек и его роль в исторических событиях. Поэтому произведению "Котлован", так же как и другим творениям этого автора, свойственно вдумчивое, неспешное развитие событий. Много в повествовании отвлеченных обобщений, так как автор сосредоточен на мыслях и переживаниях своих героев. Только помогают внешние факторы герою разобраться в себе самом, а заодно и в символических событиях, о которых рассказывает нам Платонов.

"Котлован": содержание в кратком изложении

Типичен сюжет повести для произведений того времени, посвященных коллективизации, и немногосложен. Его составляет раскулачивание со сценами покушения на активистов партии и крестьян, отстаивающих свое добро. Но Платонову удалось данные события преподнести с точки зрения думающего человека, оказавшегося невольно втянутым в события, о которых рассказывает повесть "Котлован".

Краткое содержание по главам не составляет предмет нашей статьи. Мы лишь кратко опишем основные события произведения. Герой повести, Вощев, после того как его уволили с завода из-за задумчивости, попадает к землекопам, которые роют котлован для дома пролетариев. Бригадир Чиклин приводит осиротевшую девочку, у которой умерла мать. Чиклин с товарищами ликвидируют кулаков, сплавляя их на плоту в море вместе с семьями. После этого они возвращаются в город и продолжают свои работы. Заканчивается повесть "Котлован" смертью девочки, которая нашла свой последний приют в стене котлована.

Три мотива в произведении Платонова

Платонов писал, что его в жизни поразили три вещи - любовь, ветер и дальняя дорога. Все эти мотивы присутствуют в произведении по главам, если вы к нему обратитесь, подтвердит нашу мысль. Но следует отметить, что эти мотивы представлены в своеобразной подаче автора. Сюжет завязан на образе дороги. Однако Вощев, герой Платонова, хотя и является странником, но отнюдь не в традициях отечественной литературы, поскольку, во-первых, он вынужден странствовать, вернее, скитаться, из-за того, что его уволили, а во-вторых, цель его - поиск не приключений, а истины, смысла существования. Куда бы потом ни отправлялся этот герой, вновь и вновь автор возвращает его в котлован. Как будто замыкается жизнь человека и идет по кругу.

Множество событий составляют повесть "Котлован", однако нет между ними причинно-следственных связей. Герои как бы кружат вокруг котлована, мечтая вырваться из этой ямы. Один хотел уйти учиться, нарастив стаж, другой ожидал переквалификации, третий мечтал перебраться в руководящий аппарат партии.

Метод монтажа эпизодов произведения

Платонов в композиции произведения использует метод монтажа разноплановых эпизодов: здесь присутствует и медведь-молотобоец, и активист, который просвещает в политике деревенских баб, и кулаки, которые прощаются перед отправкой в море на плоту друг с другом.

Некоторые эпизоды, о которых рассказывает произведение Платонова "Котлован", кажутся вовсе случайными и немотивированными: внезапно по ходу действия крупным планом всплывают незначительные персонажи, столь же внезапно исчезая. Как пример можно привести одетого только в штаны неизвестного, которого привел Чиклин в контору неожиданно для всех. Опухший от горя мужчина требовал вернуть гробы, заготовленные впрок, которые были найдены в котловане, своей деревне.

Гротеск

В диалоге между крестьянами и рабочими удивляет то, с какой обыденностью говорят они о смерти, с какой безысходностью и смирением готовят гробы себе и своим детям. Погребальный ящик превращается в "детскую игрушку", в "постель", перестав быть символом страха. Такая гротескная реальность пронизывает, по сути, всю повесть "Котлован".

Аллегория

Автор произведения кроме гротеска использует также аллегорию при передаче безумия событий. Благодаря этому и предыдущему приемам полнее раскрывается в повести "Котлован" проблематика данного произведения. Не найдя персонажа, который мог бы, как Иуда, указать на зажиточные семейства крестьян, он для этой роли выбирает медведя. А учитывая то, что это животное в народном фольклоре никогда не было олицетворением зла, можно говорить здесь о двойной аллегории.

Сюжет странствия Вощева органично переплетается с другим - провалившегося строительства монументального общепролетарского дома. Но рабочие верили до последнего, что местный пролетариат через год будет в нем жить. Это здание ассоциируется с Вавилонской башней, ведь она стала для своих строителей могилой, так же как котлован дома для пролетариев превратился в могилу для девочки, ради которой, по сути, воздвигался.

Хотя в начале произведения Пашкин утверждает, что счастье все равно "наступит исторически", становится ясно к концу повествования, что нет надежды на обретение в будущем смысла жизни, так как настоящее построено на смерти девочки, а взрослые с таким упорством работали на котловане, как будто стремились навеки спастись в его пропасти.

Произведение "Котлован" после прочтения оставляет на душе тяжелый осадок, но одновременно чувствуется, что Андрей Платонович - писатель-гуманист, который рассказывает нам о печальных событиях повести с сожалением, любовью и глубоким состраданием к героям, по которым прошлась беспощадная и бескомпромиссная машина власти, стремясь каждого превратить в послушного исполнителя безбожного замысла.

Описание персонажей повести

Не дает Платонов детализированного внешнего описания героев, их глубоких внутренних характеристик. Он, как художник-сюрреалист, который работает с помощью разрыва логических связей на уровне подсознания, лишь слегка своей кистью касается портретов персонажей, проживающих в невещественном мире, лишенном бытовых подробностей и интерьера. Нет, например, никаких данных о внешности главного героя, Вощева, сказано только то, что ему на момент повествования тридцать лет. В описании Пашкина указано пожилое лицо, а также согбенное тело, не столько от прожитых лет, сколько от нагрузки "социальной". Сафонов имел лицо "активно-мыслящее", а Чиклин обладал головой, которая была, по определению автора, "маленькой каменной", у Козлова - "сырые глаза" и однообразное мутное лицо. Таковы в повести "Котлован" (Платонов) герои.

Образ Насти

Для понимания смысла произведения очень важен образ девочки, живущей с землекопами на строительстве. Настя является ребенком революции 1917 года. Мама ее была буржуйкой, то есть представительницей отжившего класса. Отказ от прошлого, как известно, означает потерю культурных традиций, исторических связей и замену их родителями идейными - Лениным и Марксом. У отрицающих свое прошлое людей не может быть, по мысли автора, будущего.

Изуродован мир Насти, ведь мать, для того чтобы спасти свою дочку, внушает ей не говорить о своем непролетарском происхождении. Уже внедрилась в ее сознание пропагандистская машина. Ужасается читатель, узнавая о том, что эта героиня советует Сафронову за дело революции убить крестьян. В кого же превратится ребенок, когда вырастет, если у него хранятся игрушки в гробу? Девочка в конце повести погибает, а вместе с ней умирает для Вощева и всех других рабочих последний лучик надежды. Побеждает в своеобразном противостоянии Насти и котлована последний. Мертвое тело девочки ложится в основание строящегося дома.

Герой-философ

Присутствует в повести персонаж, являющийся так называемым доморощенным философом, который задумывается о смысле жизни, стремится жить по совести, ищет истину. Это главный герой произведения. Он является выразителем позиции автора. Этот персонаж, включенный в роман Платонова "Котлован", серьезно задумался и усомнился в правоте происходящего вокруг. Он не движется вместе с генеральной линией, стремится найти собственную дорогу к правде. Но так и не находит ее.

Смысл названия повести "Котлован"

Символично название повести. Не только стройку означает котлован. Это огромная могила, яма, которую для себя роют рабочие. Многие здесь же и погибают. Счастливый дом для пролетариев невозможно построить на рабском отношении к человеческому труду и унижении достоинства личности.

Пессимизм, который не скрывал Платонов (повесть "Котлован" и другие произведения), в бодрую поступь отечественной литературы того времени с положительными образами членов партии, собраниями и перевыполнением планов, конечно, вписаться не мог. Совсем не в ногу шел этот автор со временем: он его опережал.