Российская дипломатия накануне первой мировой войны кратко. Дипломатия накануне и в годы первой мировой войны

49. Дипломатия в годы Первой мировой войны. Разрастание коалиций. Летом 1914 г. и Тройственный союз, и Антанта были готовы начать войну. Непосредственным поводом к ней послужило убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914 г. в Сараеве. Немедленного начала войны против Сербии требовали военные круги Австрии(МИД,Берлин)Составлен ультиматум(ни одно уважающее себя государство не могло его принять)вручили австрийскому посланнику в Белграде 23 июля-не допускать никаких публикаций, возбуждающих ненависть и презрение к австро-венгерской монархии; немедленно закрыть и конфисковать все средства тех обществ, которые занимаются пропагандой против Австро-Венгрии; уволить с военной и административной службы всех офицеров и должностных лиц, виновных в пропаганде против Австро-Венгрии; допустить на территорию Сербии представителей органов венского правительства для подавления революционного движения, направленного против территориальной неприкосновенности Австро-Венгрии. В расследовании убийства эрцгерцога также должны были принять участие представители Австро-Венгрии. Сербии предоставлялось для ответа 48 часов. На следующий день австро-венгерское правительство направило сообщение об ультиматуме в Лондон, Париж и Петербург. Россия ни в экономическом, ни в военном отношении не была готова к войне,но-общая мобилизация.Фр ждала войны,20 июля в Петербург прибыл президент Фр Пуанкаре-дружба с Рос. Англ -правительство и мин ин. дел Э. Грей делали все для подготовки к войне,но тайно.Гегм - ускорить начало войны-армия была лучше подготовлена,чем другие страны.

События развивались стремительно. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии,29 июля британский флот ночью направился на свою военно-морскую базу Скапа-Флоу,заявление Грея о дружбе с Германией. Иневмешательство в войну,если в воен.конфликте только Австрия и Россия,если в войне Фр и Герм- Англ вмешается+1 августа(Германия- война России)Грей сообщил в Берлин, что нейтралитет Англии возможен при условии, если Германия не нападет на Францию и не нарушит нейтралитет Бельгии. Для Германии это было неприемлемо, так как означало отмену плана Шлиффена(на Фр).

Герм-Рос-: остановить моболизацию,Николай II колебался,мобилизация объявлена.1 августа-всеобщая мобилизация в Германии, а вечером того же дня Пурталес вручил Сазонову ноту об объявлении войны.Герм-Фр :соблюдать нейтралитет, но фр.заявили о сохранении за собой свободы действий, и 1 августа Франция начала мобилизацию. Вечером 3 августа Германия объявила войну Франции. В Англии -борьба с пацифистами(члены правительства против участия Англии в войне),но Герм помогла.

Одни страны становились на сторону Германии и ее союзников, другие на сторону Антанты. Война не только не ослабила дипломатическую деятельность, а, наоборот, усилила ее. Переговоры на протяжении всей войны велись как между участниками Тройственного союза так и Антанты, и на Балканах, на Ближнем и Дальнем Востоке.

2 августа 1914 г.Турц-Герм ,союзный договор(тур армия в полном подчинении Герм,поддержка 2х стран в случае войны)В целях защиты турецкого побережья и постоянной угрозы черноморскому побережью России через Дарданеллы прошли два германских военных корабля Гебен и Бреслау. Постепенно турецкая армия и военно-морской флот оказались под командованием немецких офицеров.

2 ноября Рос объявила войну Турц,Англия и Франция сделали это тремя днями позже.

Дипломатическая борьба за Италию . Чтобы склонить Ит, Антанта предлагала ей Триест, Трентино и Волону, а Германия - земли за счет Франции, в Северной Африке и на Средиземноморском побережье,Италия к Антанте, подписав 26 апреля в Лондоне секретное соглашение с Рос,Англ и Фр. 23 мая 1915г. Италия объявила войну Австрии; война Германии –в августе 1916 г. 5 сентября-Рос,Англ,Фр-соглашение о незаключении сепаратного мира в течение настоящей войны. С 1ых дней войны державы формулировали те цели, кот они ставят в ней. 1 сент 1914-встреча англ,Фр,Рос:мин ин. дел С.Д. Сазонов изложил видение основ будущего мира.

В фев 1915 англ-фр эскадра подошла к Дарданеллам и огнем своих орудий подавила все укрепления, расположенные в устье проливов. А 12 марта того же года Анг офиц обязалась отдать Рос город Константинополь с небольюй частью тер-ии на зап-м побережье Босфора, Галлиполъский полуо-в и юж-ю Фракию. В апр к англо-рус договоренности присоед-ась Фр.

Болгария :граничила с Турцией и Сербией. Эти две страны находились по разные стороны борьбы. Переговоры стран Антанты с Болгарией шли долго и безрезультатно.В октябре 1915г.с Турцией соглашение,заключен союзный договор между Герм, Болгарией и Австр.-к Тройств.союзу.

Румыния: 17 августа 1916 г.с Рос, Англ, Фр и Ит-договор(Румыния была обязана начать войну с Австро-Венгрией, что и произошло 28 августа. Румынам были обещаны Трансильвания, часть Буковины и Банат)

Ряд соглашений м\у англ и фр о будущ.разделе Турц: Англия должна была получить Месопотамию, Франция Сирию, малую Армению, значительную часть Курдистана, Россия области Трапезунда, Эрзерума, Баязета, часть Курдистана и полосу вдоль Черноморского побережья. Италии-ч Анатолии. Над Палестиной планировалось установить международный контроль, а порты Хайфа и Акраже передать Англии. Самой же Турции оставалась лишь центральная и северо-восточные части Анатолии.

Берлин намеревался создать в центре Европы большой экономический союз, подчиненный Германии, в который помимо ее самой входили бы А-В, Бельгия,Гол,Дания Польша и ч Фр.+Ит, Шв,Норв-милитаристская империя

США :помощь Англии и Франции.

Япония :23 августа 1914 г. объявила войну Германии. 21 требование от Яп кит. правительству 18 января 1915 г.(навязывались тяжелые условия-Восточная и Внутренняя Монголия, Южная Маньчжурия попадали в полную зависимость от Японии)

После взятия Бухареста в декабре 1916 г. Берлин специальной нотой обратился к нейтральным странам с предложением немедленно организовать мирные переговоры. Больше всего в Берлине рассчитывали, что удастся заключить сепаратный мир с Россией(на фронте остступление,внутр.эк и полит.положение ухудшалось,глава прав-ва Штюрмер-мин ин.дел),в Англии-декабрь 1916г. премьер-министром стал Ллойд Джордж-усиление в войне. В США-за активное участие страны в войне,президент США В. Вильсон был переизбран на нов.срок. На призыв Вильсона сформулировать конкретные мирные предложения Германия заявила, что мирные переговоры могут вести только воюющие страны, и возобновила неограниченную подводную войну. 3 февраля 1917 г. США разорвали дипломатические отношения с Германией, а 6 апреля того же года объявили ей войну. К концу 1916 г. на фронтах наметился поворот в пользу стран Антанты. Когда же в войну вступили США, ее исход не вызывал сомнений.

Libmonster ID: RU-8174

Со времени поражения Франции в войне 1870 - 1871 годов французская буржуазия никогда не мирилась с потерей промышленных областей - Эльзаса и Лотарингии.

Едва закончилась колониальная горячка 80-х и 90-х голов и раздел земного шара между империалистами, как снова помыслы французской дипломатии обратились европейский континент.

Франко-русский союз, оформленный в 1891 - 1893 годах, англо-французское соглашение 1904 года, наконец Тройственное согласие (Антанта) 1907 года - этапы на пути активной французской политики окружения Германии.

Французская дипломатия упорно уклонялась от всякого серьезного политического соглашения с Германией. Еще в 1898 году, в период Фашоды 1 , Теофиль Делькассе, один из будущих творцов Антанты, вступив в министерство иностранных дел, нашел в сейфе министерства запись разговора своего предшественника, Габриэля Ганото, с немецким послом Мюнстером, в котором последний делал дружественные предложения. Новый министр не колеблясь оставил эти предложения без ответа.

Антанта была не только оборонительным союзом, но и наступательным. В основу англо-французского соглашения, как известно, был положен захват Марокко, а англо-русского соглашений - раздел Персии.

Жорж Клемансо, тогдашний председатель совета министров, уже через гон после образования Антанты, 28 июля 1908 года, прямо заявил будущему французскому послу в Петербурге Жоржу Луи:

"Я думаю о войне и нахожу, что она неизбежна. Я об этом даже, писал, хотя, может быть, это и не было нужно, но думаю я о ней всегда... нам надо держаться наготове, и при поддержке, которую мы получим со стороны Англии и России... и, может быть, также при поддержке Италии, где общественное мнение может обязать правительство об"явить себя на нашей стороне, мы можем победить. Во всех случаях это будет война за существование. Если мы будем побеждены, нас раздавят" (см. Жорж Луи "Записки посла", стр. 15).

Следующими вехами на пути подготовки войны были январь 1912 года и январь 1913 года. Сенатор Пуанкаре, один из наиболее упорных реваншистов, был призван" к власти сперва в качестве главы правительства, а затем и президента республики. С его приходом французская дипломатия значительно активизировала подготовку войны.

Новый президент всегда считал, как и Клемансо, что война с Германией неизбежна. Для этого он поспешил заменить в 1913 году посла в Петербурге Жоржа Луи бывшим министром Делькассе, тем самим Делькассе, который в первые же дни войны с гордостью заявлял: "Это моя политика торжествует сегодня. Сколько раз меня обвиняли в окружении Германии! Это я подписал соглашение с Англией, соглашение" с Италией, первое соглашение с Испанией. Это я самым действительным образом культивировал союз с Россией" (Р. Пуанкаре "Па службе Франции". Т. I, стр. 99).

Личные визиты Пуанкаре Николаю II и английскому королю Георгу укрепили Антанту и помогли выработке единого плана войны. Недаром газета "Таймс" после поездки Пуанкаре в Лондон писала о значении этого посещения, как "о самом важном; по своим последствиям из всех официальных визитов, бывших в последнее время" (Тарле "Европа, в эпоху империализма", стр. 232).

В июльские дни 1914 года французское правительство в особенности всячески поощряло агрессивные намерения царской России. Поль Дешанель, председатель палаты депутатов, говорил: "Большая часть тех, кто были в июле министрами, открыто называют Пуанкаре виновником войны. Во время смотра он сказал мне (то есть Дешанелю. - Я. Г. ): "Мне будет очень трудно

1 Фашода - селение на Верхнем Ниле (Англо-Египетский Судан), по имени которого получил название инцидент между Англией и Францией. В 1893 году Фашода была занята французским отрядом, что привело к серьезному конфликту между Англией и Францией. Под нажимом Англии Франция пошла на уступки и очистила занятую ею территорию.

стр. 65

убедить русских". Он хотел сказать: "...убедить их, что нужно выступить" (см. Жорж Луи "Записки посла", стр. 57).

С момента об"явления войны главной целью французской дипломатии: было обеспечение победы. О мире между воюющими буржуазными правительствами без победы, без разгрома врага, о мире без аннексий и контрибуций не могло быть и речи.

"Нестерпимо слушать сладенького Каутского и К°, толкующих о демократическом мире так, как будто его могли заключить теперешние и вообще буржуазные правительства. Ибо на деле эти правительства опутаны сетью тайных договоров между собой, со своими союзниками и против своих союзников" (Ленин. Сот. Т. XIX, стр. 282).

В годы первой мировой империалистической войны усилия французской дипломатии сводились в основном к вербовке новых союзников в борьбе с врагом, к втягиванию в войну нейтральных стран и к обеспечению условий будущего грабительского мира, наиболее выгодного французскому империализму.

В архиве французского морского министерства среди прочих документов, "не подлежащих оглашению", имеется следующая телеграмма, составленная 3 августа 1914 года: "Тулон, Морское министерство. Атакуйте каждый немецкий военный корабль. Подтвердите получение. Начальник морского генерального штаба, вице-адмирал Ж. Пиве".

На этой телеграмме имеется надпись карандашом: "Не была отправлена. Смотри письмо президента республики". Текст письма президента гласит: "Дорогой министр. Я считаю, что по вопросу о Средиземном море вам надо выждать завтрашнего заседания совета министров. Преданный вам Р. Пуанкаре".

Когда впоследствии, через 1 1/2 года, морская комиссии сената потребовала от морского министра адмирала Лаказа выдать ей эти документы, она получила категорический отказ. В своем об"яснении совету министров президент Пуанкаре заявил, что если бы "я не принял этой меры предосторожности, меня могли бы обвинить в том, что я толкал к войне" (??). И он записал: в своем дневнике: "Все министры согласились со мною" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 271).

Возможно даже, что совет министров нашел доводы уважаемого президента достаточно вескими, но при ближайшем рассмотрении вопроса миролюбие Пуанкаре оказалось больше, чем сомнительным.

На письме Пуанкаре министру сделана, надпись: "Получено 3 августа 12 ч. 50 м. ночи в ответ на письмо министра от 3 августа в 12 ч. 15 м. ночи, в котором министр запрашивал, должен ли он отдать флоту приказ искать крейсеры "Гебен" и "Бреслау" и атаковать их" (там же, стр. 274). А ноту с об"явлением вовны германский посол Шен вручил французскому правительству 3 августа в 7 часов 30 минут. Таким образом, записку в морское министерство с предложением воздержаться от потопления "Гебена" и "Бреслау" Пуанкаре написал через 5 часов после начала войны. Вполне понятно, что тогда речь ужо шла не о "развязывании войны", которая уже развязалась. Дело заключалось в другом.

Турция всегда служила для французского империализма рынком вывоза капитала. Французские инвестиции в Турции до войны достигали 3 миллиардов франков. В Восточной Анатолии французские компании имели концессии на постройку железных дорог. Под французским контролем к значительной степени находились турецкие финансы. Вот почему французских дипломатов так усиленно беспокоили агрессивные планы царской России относительно Турции. Палеолог - французский посол в Петрограде - в начале войны (17 августа; 1914 года) добивался от русского министр иностранных дел Сазонова известных заверений по поводу Турции. "Вам небезызвестно, - говорил он министру, - что территориальная неприкосновенность и политическая независимость Турции остаются одним из руководящих принципов французской дипломатии" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 64).

Однако французская дипломатия не делана никаких усилии для того, чтобы привлечь Турцию к Тройственному согласию. Один из турецких деятелей, Джавид Бей, говорил французскому послу в Турции, что "противники французской ориентации в турецком правительстве являются с великолепными обещаниями со стороны Германии и упрекают его, Джавида, равно как Джемал-пашу и великого визиря, в том, что они находятся в оппозиции им, но никогда, ничего не предлагают от имени держав Тройственного согласия. Джавид Бей желал бы получить полномочие ответить им в свою очередь каким-нибудь положительным обещанием, например относительно отмены капитуляции" (там же, стр. 78).

По Франция совсем не собиралась отказываться от капитуляций и других льгот, которыми она располагала в султанской Турции. Дело в том, что более тесное сближение с Турцией могло привести к тому, что балканские страны бросились бы в об"ятия противника; кроме того это поста-

стр. 66

вино бы под угрозу военную помощь России, относительно которой нельзя было быть уверенным, станет ли она активно воевать, если ей не будет гарантирована нейтрализация проливов. Поэтому Бомпар, французский посол в Константинополе, в своих беседах с Джавидом отделывался туманными и расплывчатыми обещаниями. Делькассе в Париже, будучи уже министром иностранных дел, прямо говорил Извольскому, что он против привлечения Турции в коалицию. Больше того, он предлагал образовать на Балканах антитурецкий блок, нейтральных стран (см. "Международные отношения" (в дальнейшем "М. О."). Т. VI. Ч. 1-я, стр. 116 - 117).

Предшественник Делькассе на Кэ д"Орсей (т. е. французское министерство иностранных дел) Думерг усиленно предлагал России гарантировать целостность турецких владений и в то же время давал понять Извольскому, что "это не помешало бы нам (то есть России. - Я. Г. ) при ликвидации войны разрешить согласно нашим видам вопрос о Проливах" ("М. О." Т. VI. Ч. 1-я, стр. 57).

Для того чтобы Россия в случае начала военных операций на юге да могла собственными силами занять Константинополь и проливы, французское правительство, так же как и английское, отдало распоряжение не препятствовать крейсерам германского флота "Гебену" и "Бреслау" пройти в восточную часть Средиземного моря, к берегам Турции. Как и предполагал Пуанкаре, оба крейсера вошли в Дарданеллы и были "куплены" Турцией у Германии. "Дело... сделано", - удовлетворенно заметил французский президент (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 46).

Теперь уже французская дипломатия считала более полезным иметь Турцию не союзником, а противником. "Было бы выгоднее втянуть Турцию в число наших противников, дабы таким образом покончить с ней", - откровенно заявлял видный чиновник министерства иностранных дел Понсо ("М. О.". Т. VI, N 259).

Поэтому 30 октября, после нападения германо-турецких кораблей на русские порты и корабли в Черном море, Бомпар вместе с русским и английским послами поспешил потребовать паспорта.

В первые 7 месяцев войны торг союзников с Италией и между собой по поводу Италии то разгорается, то затихает, в зависимости от хода военных действий. Не только чрезмерные аппетиты итальянской буржуазии, но и разногласия среди союзников препятствовали переходу Италии на сторону Антанты. Позицию Италии с наибольшей прямотой охарактеризовал итальянский посланник в Бухаресте Фашиоти.

"...чем дольше тянется война, - говорил он своему русскому коллеге Трубецкому, - тем слабее в качественном и количественном отношении становятся армии противников. Следовательно, голос Италии и Румынии приобретает тем более значения, чем позднее они положат свои силы на чашу весов" ("М. О.". Т. VI. Ч. 2-я, стр. 197).

4 августа 1914 года, в день об"явления Англией ультиматума Германии, Пуанкаре сделал следующую запись в своем дневнике: "Думерг и Вивиани сообщили мне сегодня одно довольно неудачное русское предложению: обещать уже теперь Италии Трентино и Валлону, если она примет участие в войне против Австрии" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 10).

"Возможно, стало быть, что это (т. е. война. - Я. Г. ) положит конец искусственному дуализму Австро-венгерской империи. У Италии свои национальные устремления. Настоящий момент имеет для нее решающее значение" (там же, стр. 45). Его намеки становятся еще более конкретными когда он начинает заверять собеседника, что французский флот будет бомбардировать Триест и Полу только в самом крайнем случае (там же).

Особенно большое значение французские империалисты придавали выступлению Италии на стороне Антанты в первые месяцы 1915 года, когда русская армия, не имея снарядов, отступала под ураганным огнем немецкой артиллерии, а все попытки генерала Жоффра прорвать фронт в Северной Франции оканчивались неудачей. Французской дипломатии было также известно, что выступление Италии на стороне союзников благотворно подействует на колеблющуюся Румынию. Пуан-

стр. 67

каре не раз передавали слова румынских деятелей, что "если Италия выступит, Румыния несомненно тоже выступит" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 154). Еще 3 октября 1914 года на Кэ д"Орсей узнали "из секретного и надежного источника", что между Румынией и Италией заключено соглашение и что ни одна из лих не выйдет из нейтралитета без согласия другой.

Французские дипломаты никогда не сомневались в том, что на будущей мирной конференция руководящая роль будет принадлежать не Италии, а Франции. И потому они не остановились перед обещаниями удовлетворения в будущем далеко идущих требований Италии.

Еще 21 сентября 1914 года французская адриатическая эскадра высадила в Антавари две батареи, чтобы держать под обстрелом бухту Каттаро. Этим мероприятием французы как бы приглашали итальянский флот присоединиться к совместному выступлению. По этому поводу Пуанкаре писал, что действия эскадры "не могут ей (то есть Италии. - Я. Г. ) не понравиться" (там же, стр. 172). 9 марта 1915 года совет министров принял решение послать отряд Риччиоти Гарибальди, сряжавшийся во французской армии, в Трентино для партизанской войны в тылу у австрийцев. Эта авантюра, как были убеждены все гарибальдийцы и некоторые министры, должна была заставить Италию вступить в воину.

Чтобы добиться быстрейшего принятия итальянских требований, Палеолог оказывал постоянное давление на царское правительство. Побережье Адриатики с Далмацией было еще раньте обещано Сербии. Сазонов долго не соглашался на изменение этого решения, тем более что помощь Италии была для России сомнительной, в то время как небольшая сербская армия с величайшим мужеством и храбростью отражала натиск австрийцев, облегчая тем самым положение русских на юго-западном фронте. Сазонов полагал, что обещания, которые давалась Италии за счет интересов Сербии, отрицательно повлияют на стойкость сербского правительства и сербской армии.

Только неоднократные заявления Палеолога и телеграммы Извольского, в которых последний сообщал, что во Франции придают огромное моральное и военное значение вступлению в войну Италии, и просил не сопротивляться итальянским требованиям, вынудили русское правительство Припять итальянские требования.

В связи с неуступчивостью России Пуанкаре пришлось даже послать Николаю II 19 апреля 1915 года довольно резкую телеграмму, в которой говорится:

"Мой дорогой и высокий друг! Позвольте мне сказать вашему величеству, как опасна, на мой взгляд, задержка принятия союзниками итальянского меморандума. Генерал Жоффр, как и его высочество великий князь Николай Николаевич, желает, чтобы выступление Италии последовало как, можно скорее, но единственный способ ускорить его - это немедленно подписать соглашение. Пока оно не подписано, можно опасаться, что переговоры внезапно будут сорваны непредвиденными обстоятельствами... Ваше величество, обладая столь высоким и просвещенным пониманием интересов союзных стран, несомненно, не преминет предотвратить разрыв, который мог бы повести к самым серьезные последствиям" (там же, стр. 382 - 383).

Через неделю после посылки этого письма, 26 апреля 1915 года, в Лондоне было, наконец, подписано соглашение с Италией, а через месяц Италия об"явила войну Австрии.

Но и после этого акта дипломатия Италии пыталась лавировать и в течение 15 месяцев, несмотря на все настояния французов, не вручала паспорта германскому послу.

Выступление Италии усилило рознь в ставе союзников. Сербию с тех пор не оставляло беспокойство. Она не знала, что именно было обещано Италии, но не без оснований полагала, что эти обещания были сделаны за ее счет. Русский париям не мог примириться с внедрением Италии на Балканах. Греция, которая сама метила на Албанию, стала относиться к союзникам с большой подозрительностью. "Чем больше расширяется коалиция союзников, тем труднее... руководить ею", - писал с горечью французский президент (там же, стр. 431).

Англо-французские империалисты придавали особенное, значение вовлечению в войну на стороне Антанты балканских государств: Болгарии, Греции и Румынии, ибо этим достигалось раз"единение сил противника, прекращался интенсивный обмен немецких вооружений га инструкторов на турецкое сырье и продовольствие. В целях осуществления этих планов и была предпринята дарданелльская экспедиция.

Значение дарданелльской операции и занятия Константинополя, предложенных Черчиллем, морским министрам Англии, вполне полно и достаточно цинично определил другой англичанин, посол в Париже лорд Френсис Берти. "Если это случится, - писал он, - то произойдут большие изменения. Болгария, Греция и Румыния, как голодные волки, бросятся на умирающего турка, чтобы отхватить себе кло-

стр. 68

чок, а турки повернут фронт и предадут своих друзей-гуннов. Я надеюсь, что общественное многие в Англии и заграницей "заставит державы отвергнуть в принципе русскую точку зрения о правах москвичей в отношении Константинополя и проливов" (Берти "За кулисами Антанты", залгись от 22 февраля 1915 года).

Дарданелльская кампания выявила англо-французские противоречия.

Англия взятием Дарданелл надеялась оградить Египет от немцев, а также захватить такие территории в Малой Азии или Сирии, которые могли бы послужить веским аргументом во время будущих мирных переговоров. Вначале англичане пытались устранить Францию от участил в дарданелльской экспедиции, несмотря на то что по морской конвенции, заключенной между союзниками, командование об"единенной эскадрой в Средиземном море должно было принадлежать Франции. Лишь после соответствующего протеста и поездки в Лондон морского министра Франция Оганьера в последних числах января 1915 года были выработаны условия, по которым командование флотом у берегов Сирии возлагалось на французов. Черчилль обязался после долгих споров не высаживать отдельно от Франции войска в Александретте, в которой Франция была особенно заинтересована.

Дарданелльская экспедиция должна была начаться 15 февраля. Неудача экспедиции грозила сильно подорвать влияние союзников не только на Балканах, но также в Египте, Марокко и Индии, где мусульмане составляли большую часть населения. Поэтому было решено держать экспедицию в строгой тайне, а в случае провала заявить, что союзный флот вовсе не имел намерения брать проливы, а получил задание лишь бомбардировать форты.

Как известно, произведенная 18 марта попытка прорыва через проливы окончилась неудачно, причем англо-французский флот понес большие потери. Высадка десанта на Галлипольском полуострове также ничего, кроме жертв, не принесла. Однако до конца года, до снятия последнего отряда десанта, союзная дипломатия продолжала возлагать на нее надежды. Французский посол в Лондоне Поль Камбон, с мнением которого считались в Елисейском дворце, писал в Париж:

"Я не перестану утверждать, что Болгария выступит только в том случае, когда мы перейдем через Дарданеллы. Наивно думать, что можно увлечь ее обязательствами, осуществления которых ей придется ждать в дальнейшем" (см. Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, сир. 438).

Неудачные действия в Дарданеллах усиливали колебания и в правительствах других нейтральных балканских государств. Союзники теряли надежды на скорое вступление их в войне. "Ни Румыния, ни Греция, - записывает лорд Берти 1 июня 1915 года, - как видно, не намерены выступить сейчас; мы не одержали еще достаточно успеха у Дарданелл, чтобы подбодрить их, аотступления и поражения русских было достаточно, чтобы их обескуражить" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 1 июня 1915 года).

Чем яснее становилось, что дарданелльская кампания обречена на поражение, тем больше выступали наружу англо-французские противоречия. Китченер, английский военный министр, махнув рукой на Балканы, предложил направить британский экспедиционный корпус в Александрию и Порт-Саид. Он потребовал, чтобы туда же отправилось и французское войско. Но в планы французского империализма вовсе не входило защищать английский Египет. Францию продолжали больше всего интересовать и тревожить Балканы. Болгария, которой Антанта фактически ничего не могла предложить, кроме турецкой территории до линии Энос-Мидия, выступила на стороне Германия. Началось большое наступление австро-германских войск на Сербию. В интересах Франции надо было сохранить балканский фронт и тем самым оттягивать войска противников от западного фронта. Так родилась идея нового "восточного фронта", непосредственно на Балканском полуострове.

Китченер скептически относился к этой французской идее. Во время поездки в Мудрос у него появился новый проект нападения на Турцию. Он предложил захватить порт Александретту, недалеко от которой проходит Багдадская железная дорога. Но англичане в Сирии! Есть от чего волноваться французскому президенту. Ведь этот же проект давно вырабатывался французским генштабом и был положен под сукно из-за молчаливого противодействия Делькассе. "А теперь англичане опередят нас, - замечает Пуанкаре, - и, опасаясь осложнений в Египте и Индии, возьмут себе залог за наш счет" (Пуанкаре. Цат, соч. Т. II. стр. 139).

Ввиду твердого противодействия Франции план захвата Александретты был отставлен.

В 1915 году на западном фронте ничто не предвещало обещанной скорой победы Франции. Оптимистическим уверениям главнокомандующего о возможности прорыва фронта верили все меньше. Ударом на Бал-

стр. 69

канах можно было поднять общественное мнение, перейти от позиционной войны к маневренной и, наконец, с помощью военного нажима и интервенции принудить воевать нейтральные страны.

"Свой взгляд, - записывает Берти, - Бриан (вице-председатель кабинета. - Я. Г. ) изложил следующим образом чтобы улучшить положение в Бельгии и на севере Франции, следует распространить кампанию на Балканы. Экспедиция британских и французских войск в Салоники с участием греческой армии и при давлении со стороны России, несомненно, втянула бы в войну Румынию и определила бы позицию Болгарии, у которой, может быть, есть обязательство по отношению к Австрии и Германии... Если бы русские войска высадилась в Варне или вступили бы в Румынию, то королю и правительству Болгарии пришлось бы выбирать тещу совместными действиями с Антантой и падением" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 4 февраля 1915 года).

Союзническая дипломатия для достижения своих целей не стеснялась в средствах, не останавливаясь даже перед свержением правительств нейтральных государств.

В другом месте тот же Берти откровенно писал, что экспедиция должна быть создана "с целью скомпрометировать Грецию и убедить Румынию помочь Сербии" (там же, запись от 3 Февраля 1915 года).

По поводу балканской экспедиции были разногласия не только у Парижа с Лондоном, но и внутри совета министров и комитета национальной обороны в самой Франции. Генерал Жоффр и Делькассе, сторонники развития решающих военных действий на территории Франции, были против экспедиции. Это противодействие послужило одной из причин ухода Делькассе и последующей отставки кабинета Вивший. На его место 30 октября 1915 года пришло "большое министерство" Аристила Бриана в составе 24 министров.

Жоффр после своего назначения генералиссимусом всех французских армий дал свое согласие на салоникскую экспедицию. Об"ектом деятельности была избрана Горения, что вытекало как из военно-стратегических, так и из дипломатических кланов союзников. Однако Греция не хотела выходить из своего нейтралитета. И это "вызвало нажим на Грецию со стороны Англии и Франции.

"Демократические ", "цивилизованные" державы применили при этом такие методы, как обещание компенсаций, подкуп, шантаж, провокационные нападения и т. д. Интервенция и свержение короля Константина, противника вступления Греции в шишу, были последними средствами "убеждения", пущенными в ход англо-французской дипломатией.

Еще в начале марта 1915 года Антанта, казалось, могла торжествовать: 7 марта греческий посланник, в Нише (Сербия) по поручению Венизелоса, председателя совета министров Греции, сообщил Пашичу, что правительство Греции приняло решение выйти из нейтралитета и предоставить в распоряжение союзников свой флот и сухопутную дивизию. Но вдруг в 11 часов вечера из Афин получилось известив об отставке англо-французского ставленника, Венизелоса. Король Константин осудил политику вмешательства в войну.

31 августа 1915 года совет министров Франции принял решение потребовать от Греции пропуска войск для оккупации Македонии. 3 октября Франция примяла предложение лорда Берги о гарантии в случае вступления Греции в воину территории ее владений и передачи ей после войны Смирны с хинтерландом. Бывший греческий премьер Венизелос находился в тесном контакте с французским посланником Гильменом. По настоянию их обоих французское правительство 17 октября 1915 гота приняло решение отдать Греции болгарское побережье Эгейского моря. Англия согласилась уступить Греции остров Кипр при условии, если Греция откроет военные действия против вступившей в войну Болгарии.

В октябре 1915 года в Салониках был высажен экспедиционный корпус союзников. Началась оккупация города и железной дороги на Ниш. Бесцеремонность союзников глубоко возмутит даже такого преданного сторонника Антанты, как Венизелоса. "Союзники, - воскликнул он, - поступают с Грецией, как с завоеванной страной!" (см Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 86).

Франция потребовала от России присылки войск для "охраны дороги Салоники-Ниш" и для давления на Румынию. Но Сазонов заявил Палеологу, что Россия "после страшных потерь, понесенных ею за последние 5 месяцев", не в состоянии послать солдат. "Есть предел человеческим силам. Наши войска, измучены, наши контингенты из рук вот плохи. Не требуйте от нас новых усилий" (там же, стр. 87).

Несмотря на эти действительные затруднения России французское правительство настаивало на присылке пушечного мяса. Пуанкаре собственноручно составил грозную инструкцию французскому послу в Петрограде: "Ипотека на Константинополь, которой добилась Россия, вот уже несколько месяцев играет роковую роль в балканском вопросе. Несомненно, она не осталась без влияния на нерешительность Румынии, на враждебность короля Фердинан-

стр. 70

да, на успех Германии у короля Константина. Когда Англия предприняла дарданелльскую экспедицию, Франция примкнула к ней только в надежде завоевать Константинополь для своей союзницы (?? - Я. Г. )... Сегодня... императорское правительство взваливает на Францию и Англию все бремя помощи Сербии, А между том, согласно всем сведениям, получаемым нами из Софии, значительная часть болгарской армии заявляет, что не будет сражаться против России. Стало быть, присутствие русских войск в Македонии и морская демонстрация перед Бургасом и Варной имели бы величайшее значение... Благоволите передать в дружественном и твердом тоне эти серьезные соображения императорскому правительству" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 93).

Но даже это послание не смогло заставить Россию отправить на Балканы войска. Лишь осенью 1916 года в Салоники был отправлен первый контингент русских войск.

Салоникская экспедиция первоначально не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Она не сумела оказать никакой военной помощи Сербии, не сумела даже соединиться с остатками сербской армии, которая вынуждена была искать убежища на Адриатическом побережье Албании. "Сербия, - пишет Ллойд-Джордж, - была покинута союзниками, вопреки торжественному обещанию своевременной поддержки. Греки, понятно, опасались, что их оставят на произвол судьбы. События войны на восточном фронте, естественно, произвели впечатление на все юго-восточные государства, в гораздо - большей степени, чем захват нескольких километров во Франции" (Ллойд-Джордж "Военные мемуары". Т. I - II, стр. 348).

В дальнейшем французские империалисты с помощью своих английских союзников прибегали ко все более грубым, но зато и более действенным средствам для вовлечения в войну нейтральных балканских государств.

Гильмен, как неоднократно доносил русский представитель Демидов, держал себя в Афинах вызывающе и сознательно шел на провокационные действия. В Парше стали готовиться к решительным действиям - к уничтожению греческого флота я бомбардировке греческих городов. 11 ноября 1915 года Пуанкаре записывает: "Правительство решило отправить морские силы и потребовать, чтобы Лондон сделал то же самое. Кроме того мы предложили Англии пристановить все платежи по ссудам для Греции, все льготы по снабжению я все поставки для Греции впредь до выяснения положения" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 137). Военная комиссия парламента также настаивала на применении решительных мер против Греции: "...только мощная демонстрация нашей военной силы мажет предупредить большую опасность на Балканах" (там же, стр. 138).

28 ноября, ночью, на рейде в Милосе появилась эскадра из французских, английских, русских и итальянских кораблей. На вопрос испуганного греческого премьера Скулудиса Гильмен откровенно ответил: "Пришла пора, когда греческое правительство должно отказаться от двусмысленной позиции".

Но Греция продолжала всеми силами сохранять нейтралитет.

Через несколько дней Гильмен со своими коллегами снова нанес визит Скулудису и (вручил ему очередной меморандум, в котором греческому правительству предлагалось увести свои войска из города Салоник и его окрестностей. Он требовал разрешения на поиски и уничтожение неприятельских, подводных лодок и на осмотр кораблей в греческих территориальных водах. Греция уступила силе и согласилась на эти требования, что фактически означало ликвидацию нейтралитета.

Однако союзникам этого было мало. 30 декабря французский генерал Саррайль, командующий экспедиционными силами, после отказа Скулудиса удалить из Салоник консулов враждебных Франции государств арестовал их и отправил в Марсель. Это "было вопиющим нарушением международного права и провокационным вызовом Германии на объявление войны Греции.

12 января 1916 года французы оккупировали, не считаясь с греческим протестом, остров Корфу, который стал базой новой сербской армии.

Когда весной 1916 года оборона Вердена настоятельно диктовала необходимость активизации остальных фронтов, французское правительство еще больше усилило нажим на Грецию и Румынию. Воспользовавшись просьбой Греции о займе, Бриан в начале марта потребовал пропуска сербских войск через греческую территорию в Салоники. Когда Греция отказалась дать свое согласие, французский кабинет был чрезвычайно возмущен этой "изменой" и решил принять принудительный меры - блокаду и прямую аннексию. Французские правительство задавило Греции: "Вы нарушаете свои обязательства благожелательного нейтралитета; мы в таком случае отказываемся от наших обязательств в отношении возвращения оккупированной территории" (там же, стр. 350).

стр. 71

та, - были разногласия по вопросу о том, как поступить с королем Константином. Пуанкаре - сторонник железного кулака, Бриан надеется на, ораторское искусство".

Для пропаганды и подготовки переворота Венизелос получил через английского капиталиста-трека по национальности - Базиля Захарова несколько миллионов франков.

1 сентября 1916 года французское правительство обсуждало вопрос о создании "революционного комитета", то есть интервенционного правительства Вензелоса, в Салониках. Но Бриан и министр финансов Рибо были тогда против этого плана, так как не были уверены в поддержке Англии, опасавшейся, как бы действия против короля не привели к установлению республики в Греции. "Грей встревожен возможностью революция в Афинах и падения короля, - отмечает Берти 2 сентября 1916 года. - Если он падет, то здесь отнюдь не захотят установить в Греция республику?"

9 сентября в Париже была получена телеграмма о нападении "на французскую миссию в Афинах. Мало кто сомневался в том, что это была очередная провокация французского посланника. Даже французский премьер и министр иностранных дел Бриан в совете министров "высказывает подозрение, что они (инциденты. - Я. Г. ), возможно, подстроены Гильменом и военным и морским атташе" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 401). Однако инциденты послужили хорошим поводом, и французский адмирал с молчаливого одобрения правительства высадил десант для "охраны французской миссии в Афинах". Только разногласия среди союзников- опасения Англии и прямое противодействие русского царя - дали королю Константину возможность еще несколько месяцев продержаться на престоле.

В июне 1917 года Франция силой заставила короля Константина отречься от престола. У власти был снова поставлен Вензелос, который 2 июля 1917 года порвал дипломатические отношения с Германией. Англо-французские империалисты добились своего: Греция вступила в войну на стороне Антанты.

Истинные цели войны значительно отличались от официальных версий, во имя которых французская буржуазия, так же как и буржуазия ее союзников и противников, посылала на убой миллионы трудящихся. За широковещательными об"явлениями о сокрушении германского милитаризма, упразднении вильгельмовского режима, о защите цивилизация и демократии, о создании Лиги наций и пр. и пр. скрывались действительные цели войны: отторжение территорий, расчленение побежденных стран, требования контрибуций.

Одновременно с первыми выстрелами союзники начинают создавать планы империалистической перекройки карты мира. Уже на второй день войны, 4 августа, в своем послании палатам и населению французский президент писал: "В течение более сорока лет французы, в своей искренней любви к миру, затаили в глубине своих сердец свое желание получить законное возмещение" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 491). В более интимных разговорах Пуанкаре не замедлил расшифровать, что это за "возмещение". 5 августа он записал о своей беседе с Клемансо: "Был момент - он (Клемансо. - Я. Г. ) произнес слово "Эльзас", и в памяти его встали картины 1870 года, - когда от волнения он прослезился. Я сам почувствовал у себя на глазах слезы" (там же, стр. 13). Стариковские слезы, как выясняется из дальнейших событий, относились не к Эльзасу 1870 года, а к Эльзасу и Лотарингии, завоеванным Францией в 90-х годах XVIII века, куда входила вся Саарская область с угольным бассейном.

Тотчас после первого германского поражения 5 - 9 сентября начинается интенсивная деятельность дипломатических канцелярий. "Победа на Марне, - замечает Берти, - оживила дух французов, и они уже готовы делить шкуру неубитого медведя".

Начались деятельные переговоры о переделе мира.

В своем "приблизительном наброске" Грей выставил следующие требования: 1) приобретение германских колоний; 2) нейтрализация Кильского канала; 3) сдача и потопление германского военного флота; 4) разрешение вопроса о Шельде; 5) передача Бельгии Люксембурга (немецкого); 6) компенсация Голландии за счет Германии; 7) военные контрибуции, 8) сведения на нет доминирующего положения Пруссии (см. "М. О.". Т. VI. Ч. 2-я, стр. 329).

Извольский прислал Сазонову следующие дополнительные условия, выдвинутые Францией (13 октября 1914 года): 1) исправление африканских границ; 2) сокрушение Пруссии; 3) отделение Ганновера; 4) передача Шлезвига Дании; 5) сохранение Австро-Венгрии.

Особенно активизировались переговоры вокруг дележа будущих завоеваний после вступления в войну Турции. Англия, терявшая в войне меньше чем другие союз-

стр. 72

вики, как всегда, пыталась больше всех получить. Уже 30 октября 1914 года, в день потопления русской канонерки, английский посол записал в своем интимном дневника: "Если дело дойдет до войны с турками, то мы должны выступить за создан но арабского халифата".

Франция, в свою очередь, предприняла решительные, шаги, чтобы определить свою долю добычи. Делькассе посетил Берти, с которым имел откровенный разговор. Вот как сам Берти рассказывает о нем; "Я давно подозревал поползновение Франции на Рейн, как, границу с Германией, а также вожделения ее на части Сирии. Все это было подтверждено Делькассе в академической беседе сегодня вечером. Франция займет Майнц, Кобленц, Кельн, Бельгия - Аахен... Он высказал предположение, что мы, как всегда, захотим все взять себе, и спросил, что я готов предоставить Франции. Я ответил - Эльзас-Лотарингию и все, что не понадобится нам самим!" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 24 февраля 1915 года).

О том, каковы были планы Франции на Востоке, мы узнаем из письма Пуанкаре к Палеологу, написанного в разгар переговоров о будущей судьбе Константинополя.

Президент писал 9 марта 1915 года по поводу передачи Константинополя:

"Первой, безусловно необходимой предосторожностью я считаю: не обсуждать публично будущей судьбы Константинополя и оставлять Румынию, Италию и все другие нейтральные государства в неведении относительно желаний России, ибо открыть им эти желания значило бы отпугивать их от поддержки, которую Сазонов, на мой взгляд, надеется купить слишком дешево... Отдача России Константинополя, Фракии, проливов и берегов Мраморного моря означает раздел Оттоманской империи. Мы не имеем никаких "разумных оснований желать этого раздела. Если он неизбежен, мы не желаем, чтобы он произошел за наш счет. Поэтому надо будет, с одной стороны, найти такую комбинацию, которая позволит нам успокоить наших мусульманских подданных в Алжире и Тунисе относительно дальнейшей независимости повелителя правоверных, и, с другой стороны, помимо сохранения наших институтов на Ближнем Востоке и соблюдения наших экономических интересов в Малой Азии, добиться признания ваших прав на Сирию, Александретту и вилайет Адану" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 343, 344).

Англо-французские империалисты были уверены, что в ходе военных действий Константинополь попадет им в руки и тогда они сумеют заставить истощенную войной Россию отказаться от своих поползновений. "Считают целесообразным (во Франция. - Я. Г. ), - откровенно записывал Берти, - чтобы Англия и Франция заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решать вопрос о будущем этого города и проливов" (Берти, запись от 26 февраля 1915 года).

Английская дипломатия после свержения египетского хедива и об"явления протектората над Египтом (18 декабря 1914 года) начала предпринимать энергичные шаги по созданию арабского халифата под английским покровительством. С шерифом Мекки были завязаны переговоры "довольно странные" и "не совсем своевременные", как замечает Пуанкаре (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 116 - 118). Ему был обещан халифат, взамен чего шериф Гуссейн должен был помочь англичанам против Турции.

Эти интриги английской дипломатии в арабских странах не могли не вызвать подозрения Франции. Для того чтобы успокоить свою союзницу, Англия предложила 27 октября 1915 года обсудить совместно план окончательного раздела Азиатской Турции и попутно добиться согласия на создание арабской империи.

Для переговоров в Лондон был послан генеральный консул в Бейруте Жорж Пико. Английское правительство не возражало против признания французской власти в Александретте, Адане и Киликии. За это Никольсон, помощник Грея, потребовал установления в Сирии и Ливане верховной власти меккского султана. Кроме того англичане настаивали на постройке железной дорога из Хайфы, что означало конкуренцию с Александретте кой железной дорогой. Английские предложения не могли быть по душе французскому правительству. В январе 1916 года Франции удалось вырвать согласие Англии на распространение французского влияния на Диван с Триполи и Бейрутом и на хинтерланд до Моссула. Взамен этого Англия потребовала Палестину Бриан не соглашался. Он добивался по меньшей мере раздела Палестины между Англией и Францией, а также кондоминиумы (совместного управления) Хайфской железной дорогой. Обращая внимание на английские предложения, Пуанкаре предостерегал правительство от коварства и хитрости, столь свойственных английской дипломатии. Англия предоставляла Франции как раз те области, которые, согласно франко-германскому соглашению от 15 февраля 1914 го-

Что касается Моссула, то Англия добивалась оставления его за собой, и только с помощью России Франции удалось его отстоять.

В феврале 1916 года Пико совместно с Сайксом, бывшим английским военным агентом в Константинополе, составили проект договора о разделе Турции. 9 марта Сайке и Пико лично представили его в российское министерство иностранных дел. По этому проекту Азиатская Турция делилась на пять зон влияния. В статье 1-й было сказано, что Франция и Англия "готовы признать и взять под свое покровительство независимое арабское государство". Но для этого "в зоне "А" Франция и в зоне "В" Великобритания будут иметь право приоритета в предприятиях и местных займах, право назначать советников и чиновников". Из приложенной к проекту договора карте явствовало, что линия раздела сфер влияния начинается от Средиземного моря и идет по границе Палестины и Сирии, а затем на северо-восток, вплоть до персидской границы. Английская зона лежала южнее этой линия, а французская - севернее.

В статье 2-й говорилось, что в Киликии, Сирии и во всей полосе от Александреттского залива до Урмийского озера в Персии Франция, а в Месопотамии Англия устанавливают "такое управление или такой контроль, который они пожелают".

Палестина должна была находиться под международным управлением (статья 3-я). Ее порты Хайфа и Акра предоставлялись Англии (статья 4-я). Александретта становилась свободным портом для Англии, а Хайфа - для Франции (статья 5-я). Остальные пункты проекта договора устанавливали экономические привилегии для обоих государств и оговаривали недопущение в арабскую империю третьих стран.

Территория к северу от французской зоны предоставлялась России (см. "М. О.", Т. X, стр. 332).

Но Сазонов остался недоволен тем, что французские владения будут внедряться клином в русско-персидскую границу. Англичане тоже не были, очевидно, вполне довольны столь близким соприкосновением французов с Персией. Об этом наглядно свидетельствует разговор, зафиксированный в записи русского министерства иностранных дел за 10 марта. "Во время своего обычного посещения французский посол заявил, что между французским и английским правительствами уже состоялось окончательное соглашение и что поэтому он (проект) должен рассматриваться как дело решенное. Великобританский посол поспешил заявить, что полученные им от своего правительства указания во все не придают означенному проекту такого характера, а, наоборот, предписывают ему (послу) лишь представить выработанные предположения на одобрение русского правительства, нисколько не вменяя в обязанность настаивать на принятии их целиком" ("М. О.". Т. X, стр. 372).

Сайкс выступил посредником в переговорах между Францией и Россией. В ответ на русское беспокойство по поводу слишком большого проникновения европейской державы в Малую Азию Сайке успокоил Сазонова тем, что французы "обычно чересчур эксплуатируют местное население и не умеют возбуждать его симпатии к себе, как к нации" (там же, стр. 380).

После многочисленных препирательств этот договор о разделе Турции был принят 26 апреля - 30 мая 1916 года. Правда, Англия и в дальнейшем никогда не отказывалась от более широких притязаний в Палестине. Палестина являлась подступом (как к Суэцу, так в к Египту. Когда в апреле 1917 года Берти заявил Ллойд-Джорджу, что французы будут недовольны назревающим протекторатом над Палестиной, премьер прямо заявил: "Французам придется примириться с нашим протекторатом: мы явимся в Палестину как завоеватели и останемся там, так как не исповедуем никакой особой веры и являемся единственной державой, способной управлять магометанами, евреями, римскими католиками и вообще людьми, каких угодно религий". "В таком случае, - сказал Берти, - вы предлагаете, чтобы мы стали на место, которое занимали турий...?" "Да, - сказал Ллойд-Джордж" (Берти, запись от 20 апреля 1917 года).

Если Англия надеялась одурачить свою "союзницу и захватить Палестину, то и Франция не оставалась в долгу. Составив план раздела Оттоманской империи, французские империалистические круги, воз-

стр. 74

главляемые Пуанкаре, Думергом и другими, не оставляли идеи о расчленении Германии, о перенесении своей границы на Рейн и о захвате крупнейших немецких городов и богатейших территорий.

В этом пункте империалистические чаяния политиков третьей республики наталкивались на сильное противодействие британской дипломатии. Препятствия, чинимые" Лондоном, об"яснялись отнюдь не гуманными соображениями. Английская политика, как об этом свидетельствует вея ее история, никогда не была склонна, к подобным сентиментальностям. Она всегда оставалась на твердой, реальной почве наживы и выгоды. Одной из основных целей войны было для Англии сведение на нет экономической и политической роли Германии не только в Азии и Африке, но и в Европе. Это позволяло бы Великобритании играть первую скрипку в оркестре держав послевоенной Европы. Она отнюдь не намерена была уступать дирижерского пульта какой-либо другой стране. Занятие же Францией богатейших рейнских провинций, безусловно, означало закрепление за ней доминирующего положения на континенте и оттеснение британского флата на второстепенные позиции.

Вот почему Франции пришлось искать поддержки против Лондона в Петрограде, играя на агрессивных планах царской России и на англо-русских противоречиях на Ближнем Востоке. Однако к 1917 году из России стали приходить все более тревожные для империалистов вести. Назревала революция, которая грозила смести самодержавие. В начале 1917 года в Петроград был послан в качестве чрезвычайного посла министр колоний, бывший премьер и будущий президент, Гастон Думерг. Его миссия была тем более щекотливой, что он должен был добиться заключения договора о передаче Франции рейнских провинций втайне от английского и итальянского министров, вместе с которыми он прибыл в Россию.

14 февраля 1917 года, то есть за несколько дней до своего крушения, царское правительство подписало выработанное Думергом окончательное соглашение, в котором, кроме пунктов, относящихся к Эльзасу и Лотарингии и пунктов, где предусматривалась французская поддержка русских территориальных, притязаний, были следующие две статьи:

Франция имела согласованнее со всеми своими союзниками, а с некоторыми из них вполне точные и подробные империалистические, грабительские планы, направленные к отторжению территорий у Германии, Австрии и Турции и даже к полному их расчленению.

Приемы англо-французской дипломатии времен первой мировой империалистической войны очень мало изменились. Сейчас, когда англо-французские империалисты разожгли в Европе пожар второй империалистической войны, за высокопарными декларациями о спасении демократии и цивилизации, за кликушескими воплями буржуазных писак о великой миссии Франции и Англии, о "демократическом" союзе европейских стран и пр. и пр. империалистические правительства Франции и Англии снова тщательно скрывают от своих народов истинные цели войны, и лишь в тиши министерских кабинетов и посольских особняков снова под покровом непроницаемой тайны идет оживленная торговля за счет нейтральных стран, вербуются новые союзники, вырабатываются грабительские планы дележа еще не завоеванных территорий, снова и снова перекраивается карта Европы и всего мира. . Yandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Я. ГОЛЬДБЕРГ, ФРАНЦУЗСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ // Москва: Русский Либмонстр (сайт). Дата обновления: 30.08.2015. URL: https://сайт/m/articles/view/ФРАНЦУЗСКАЯ-ДИПЛОМАТИЯ-В-ПЕРВЫЕ-ГОДЫ-ПЕРВОЙ-МИРОВОЙ-ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ-ВОЙНЫ (дата обращения: 21.04.2019).

ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Июльский кризис и начало первой мировой войны

К весне 1914 г. противоречия между европейскими державами достигли большой напряженности. Сложность складывающейся обстановки в немалой степени определялась тем, что противоречия нарастали не только между двумя сложившимися военно-политическими группировками - Тройственным союзом, с одной стороны, и Тройственным согласием, с другой, но и внутри каждой из этих группировок.

Уже давно отойдя от Тройственного союза, Италия, по сути дела, усиливала центробежные силы в этом союзе. Вот почему руководящие военные и политические круги Германии были так заинтересованы в усилении своего влияния в Австро-Венгрии. Эта лоскутная империя стояла перед лицом глубокого кризиса, вызванного ростом национального движения населяющих ее народов, и ее правящая верхушка пришла к выводу, что имеется только один путь предотвратить распад империи: рост вооружений и превентивная война против Сербии, а если потребуется, то и против России.

Главным условием осуществления этого агрессивного курса являлась уверенность в том, что Германия окажет этому курсу полную поддержку. Германские правящие круги были к этому готовы. Германия хотела австро-сербской войны, помогала ее возникновению и прикрывала в ней свою союзницу. По расчету, диктуемому политическими и стратегическими интересами, они опасались, что дальнейшее углубление национального кризиса в Австро-Венгрии может не только ослабить эту союзницу, но и вовсе вывести ее из строя. Это означало бы полную изоляцию Германии на международной арене. Между тем к 1914 г. выполнение новой военной программы успешно завершалось, и это давало явные стратегические преимущества германскому командованию. Правда, уровень морских вооружений еще не достиг намеченной цели, но переговоры с Англией давали основание предполагать, что последняя, по крайней мере, на известный период, останется нейтральной. Политический кризис в Англии и рост ее соперничества с Россией в Иране, казалось бы, подкрепляли этот вывод.

Вопрос об ускорении военной подготовки Австро-Венгрии имел для руководящих кругов Германии особое значение. К началу лета 1914 г. эти круги окончательно пришли к выводу, что германская армия имеет ряд военно-технических преимуществ по сравнению со своими континентальными соперниками и что общая международно-политическая ситуация достаточно благоприятна для того, чтобы военной развязкой на Балканах сделать огромный скачек к завоеванию мировой гегемонии.

В сложной сети общих и местных противоречий было достаточно предлогов для военного столкновения. Вскоре произошло событие, которое послужило предлогом к австро-сербскому столкновению, как исходному очагу возникновения первой мировой войны. Вооруженное столкновение европейских держав началось после сараевского убийства австрийского эрцгерцога Фердинанда.

Германская дипломатия, со своей стороны, делала все возможное, чтобы использовать и обстановку, сложившуюся на Балканах. В этих условиях кайзер счет возможным посоветовать австрийским союзникам воспользоваться создавшейся ситуацией, чтобы крепким ударом по Сербии предотвратить объединение южных славян и окончательно утвердить свое влияние на Балканах. Этот удар открывал перед германским правительством перспективу неимоверного укрепления экономического и политического влияния, охватывающего огромный территориальный комплекс от Гамбурга до Персидского залива, а тем самым вытеснение политического влияния французского капитала на Балканском полуострове, а также в Малой Азии.

Свою главную задачу правящие круги Германии усматривали в том, чтобы не допустить развала многонациональной Габсбургской империи, а вместе с тем и развала существующего австро-германского союза. Правда, в те дни германская дипломатия все еще рассчитывала, что сможет добиться от Италии лояльного выполнения союзных обязательств в случае войны. Однако уже в середине июля 1914 г. она пришла к выводу, что за эту лояльность Италия потребует крупной компенсации.

Если Франция и Россия с самого начала июльского кризиса добивались поддержки Англии, то Германия и Австро-Венгрия стремились заручиться обещанием Англии придерживаться политики нейтралитета. Циничный торг с Англией, предпринятый германской дипломатией, не принес ей успеха. Великобритания вставала на путь борьбы со своим германским соперником, и в политических кругах Берлина впервые за время кризиса обнаружилось некоторое смятение. На Балканах уже вспыхнул пожар войны. Во всех странах Европы военные приготовления шли полным ходом. Каждое из европейских правительств стремилось прикрыть эту подготовку, выиграть время, свалить ответственность за войну на своего противника.

28 июля 1914 г. с согласия Германии Австро-Венгрия начала войну против Сербии. Русское правительство ответило мобилизацией, а когда Германия потребовала прекратить ее, Россия отклонила этот ультиматум. Германия 1 августа вступила в войну с Россией. В Германии была объявлена давно и тщательно подготовлена мобилизация. В целях быстрого проведения плана Шлиффена германский генеральный штаб требовал немедленного объявления войны Франции.

Осуществляя план Шлиффена, дополненный Мольтке, германская армия вторглась в пределы Бельгии, и 3 августа Германия объявила войну Франции. Тотчас же английское правительство направило Германии ультимативную ноту, которая как заранее было известно, будет неприемлема. Вместе с европейскими державами в войну были вовлечены их колонии, и война стала мировой.

Мир был поставлен перед совершившимся фактом - мировая война началась.

Борьба воюющих блоков за союзников.

Причиной первой мировой войны было столкновение интересов европейских держав. Хотя правящие круги каждой из великих держав не упускали из вида возможность расширения своих колониальных владений, главным очагом противоречий была Европа.

В конце августа масштабы войны расширились: Япония объявила войну Германии. В ее цели входило захватить немецкие колонии на Дальнем Востоке и в Тихом океане. В январе 1915 г. Япония предъявила китайскому правительству «двадцать одно требование» о предоставление ей особых экономических и политических прав в Китае. Эти требования предусматривали передачу Японии немецких угольных концессий, открытие дополнительных пунктов и портов для японской торговли; увеличения сроков аренды Квантунской области; назначение при китайском правительстве японских политических, финансовых, экономических и военных советников. Китайское правительство под нажимом японских угроз и по совету США и Англии было вынуждено принять этот ультиматум с небольшими изменениями.

В начале сентября стал проясняться стратегический замысел Германии, стремившейся разбить союзников поодиночке. Это ускорило ход англо-франко-русских переговоров, в ходе которых была подписана Лондонская декларация 1914 г. о не заключении сепаратного мира с Германией и ее союзниками.

Нейтральные страны - Швейцария, Испания, Голландия, Дания, Швеция и Норвегия - стали полем соперничества воюющих держав.

Как только началась война, президент США В. Вильсон предложил воюющим свое посредничество для урегулирования конфликта. Но это посредничество никому не было нужно, поскольку обе стороны были уверены в победе.

Под давлением Германии Османская империя была втянута в войну против стран Антанты, и Россия была вынуждена создать фронт в Закавказье. На стороне Антанты против Османской империи выступил Египет

В ноябре 1914 г. Германия пыталась начать переговоры о мире с Францией, но она отклонила возможность таких переговоров. Французская программа мира включала следующие задачи: возвращение Эльзаса-Лотарингии; приобретение африканских колоний; разрушение германского могущества; присоединение к Англии Ганноверского королевства; приобретение Англией колоний; возвращение Шлезвига и Гольштейна к Дании; поддержать Россию в вопросе о проливах; расчленение Австро-Венгрии; присоединение Польши к России; создание сильной Сербии.

Интенсивная деятельность германской дипломатии, направленной на поиск контактов с видными государственными деятелями Франции не увенчались успехом.

Известно, что программа Германии включала трансформацию Бельгии в вассальное государство, аннексию Льежа, Варвье, Антверпена. Германия также хотела присоединить бельгийское Конго. Но, встав перед необходимостью вывести из войны ту или иную сторону, Германия начала зондаж в Бельгии. Поиски сепаратного мира с Бельгией оказались безрезультатными.

В ноябре 1914 г. русский посол в Лондоне передал своему правительству заявление британского министра иностранных дел Э. Грея, что в случае разгрома Германии судьба Константинополя и проливов не может быть решено «иначе, как сообразно интересам России». К английской точке зрения присоединилась Франция. В результате было подписано секретное англо-франко-русское соглашение о проливах, которое предусматривало включение Константинополя и проливов в состав Российской империи. Это было первое тайное соглашение держав Антанты о разделе Турции.

В 1915 г. обострилась дипломатическая борьба вокруг Италии. В начале первой мировой войны Италия, учитывая пацифистские настроения в стране, и то, что ее территория очень уязвима для англо-французского флота, уклонилась от выполнения своих союзнических обязательств и опубликовало декларацию о нейтралитете. В это же время итальянская дипломатия начала секретные переговоры со странами Антанты о возможном вступлении Италии в войну на их стороне в обмен на территориальные компенсации. Параллельно Италия вела переговоры и с австро-германским блоком.

После того, как Англия и Франция, а под их нажимом и Россия согласились удовлетворить обширные итальянские претензии, был подписан Лондонский договор 1915 г. Этот договор определил условия вступления Италии в войну на стороне Антанты, со странами которой она должна была заключить военные и морские конвенции. В качестве компенсации Италии был обещан ряд территорий: Трентино, Тироль до Бреннера, Горица, Градиска, Триест и вся Истрия, включая острова в этом заливе, Далмация, Валона, Додеканесские острова. Албанию предполагалось разделить между Черногорией, Сербией и Грецией. Союзники согласились в случае раздела между ними Турции предоставить Италии равноценную часть в средиземноморских владениях Турции, а также равноценную компенсацию в Африке в случае увеличения Англией и Францией своих африканских владений. В мае 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии, а на следующий год - Германии.

Руководители австро-германского блока добились вступления Болгарии в соглашение с Германией и Османской империей, пообещав ей в обмен часть территории Сербии, Греции, Румынии, Турции. Тем самым был создан Четверной союз Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии. Со времени наступления на Румынию в странах Четверного союза строились планы заключения сепаратного мира с восточным партнером.

Зависимость России от союзников стала особенно очевидной осенью 1915 г., когда они делали все возможное, чтобы втянуть в войну Румынию. Но так как и у Румынии и у России были общие виды на Бесарабию, то Англия и Франция решили нажать на Россию. В сентябре 1915 г. русское правительство получило из Франции сообщение о том, что Россия должна пожертвовать частью Бесарабии в пользу Румынии. Союзники угрожали пересмотреть договор о Константинополе и проливах.

Германия использовала все возможности связаться с правительственными кругами в России. С февраля 1915 г. имели место попытки воздействия на Россию через скандинавские страны. В декабре 1915 г. Германия и Турция одновременно пытались склонить Россию к сепаратному миру. От переговоров с Турцией Россия была вынуждена отказаться, так как со стороны Франции были выдвинуты серьезные возражения.

По мнению русского правительства, проект «будущего мира» должен был: сокрушить могущество Германии; добиться территориальных изменений на основе «национального» принципа; присоединить к России нижнее течение Немана и Восточную Галицию; к Польше присоединить восточную Познань, Силезию и Западную Галицию; вернуть Франции Эльзас и Лотарингию и по ее усмотрению часть прусской Рейнской провинции; значительные территориальные приращения Бельгии; вернуть Шлезвиг-Гольштейн Дании; восстановить Ганноверское королевство; расчленить Австро-Венгрию на Венгрию, Австрию и Чехию; присоединить к Сербии Боснию, Герцеговину, Далмацию и северную часть Албании; Англии, Франции, Японии отдать германские колонии, потребовать от Германии и Австрии контрибуции; проливы должны принадлежать России, а Константинополь стать вольным городом. То есть, Россия выдвигала свои захватнические цели, а для того, чтобы их достичь, нужна была поддержка союзников. Вот почему русское правительство включило в свой план будущего устройства пункты, выгодные союзникам и обещало бороться за их осуществление.

Таким образом, первый период первой мировой войны характеризовался активной деятельностью германской дипломатии по заключению сепаратного договора с одной из враждебных стран с целью раскола коалиции.

Под сильным нажимом стран Антанты Греция дала свое согласие на высадку не ее территории англо-французских и сербских войск, создавших против сил Четверного союза на Балканах Салоникский фронт.

Дипломатическая борьба за выход из войны.

Накануне секретных англо-франко-русских переговоров 1915 г. Англия и Франция потребовали от России признания их притязаний на арабские страны взамен признания требований царского правительства относительно Константинополя и проливов. В ходе этих переговоров обнаружились серьезные разногласия между Англией и Францией по вопросу о разделе арабских стран. Чтобы урегулировать их в ноябре 1915 г Лондоне начались переговоры, завершившиеся подписанием соглашения Сайкс-Пико 1916 г.

Это было компромиссное соглашение, по которому арабские страны делились на пять зон: «синяя зона», включавшую Западную Сирию и Ливан, отходила в непосредственное владение Франции; «красная зона», включавшую южную часть Ирака, а также несколько Палестинских портов, отходила в непосредственное владение Англии; «коричневая зона», включавшую Палестину, отходила под международное управление; зона «А», включающая Восточную Сирию и Мосульский вилайет, составляла сферу влияния Франции и зона «Б», включавшая Трансиорданию и Центральный Ирак, входила в сферу влияния Англии. Соглашение Сайкс-Пико было подписано в глубокой тайне не только от арабских государств, но и от союзников.

Проблема мира для воюющих стран возникла осенью 1916 г., когда начальник германского генерального штаба Фалькенгайн обратился к своему правительству с предложением о том, чтобы Германия взяла в свои руки инициативу в деле налаживания мира со странами Антанты. Это предложение не вызвало возражений со стороны германского императора Вильгельма II. Ему было ясно, что война на истощение людских и материальных сил не приведет к победоносному исходу и возможности диктовать условия мира. Таким образом, страны Антанты стали объектом германского мирного зондирования.

Шансы на русско-германское примирение были благоприятными. К декабрю 1916 г. царь одобрил план выхода из войны. В литературе немало говорится о тайных германо-русских контактах, имевших место в начале 1917 г. В этих контактах принимали участие тайные эмиссары германских союзников - Австро-Венгрии и Болгарии.

Революционные события в России существенно изменили ход войны. 6 апреля 1917 г. США объявили войну Германии, а вместе с ней и 14 государств Латинской Америки.

«14 пунктов» В. Вильсона.

Советская Россия после Октябрьского переворота 1917 г. вела переговоры с Германией и ее союзниками о заключении сепаратного мира. Страны Антанты, стремясь помешать заключению сепаратного мира, разрабатывали свой план окончания войны.

Существенное значение имела программа президента США В. Вильсона. 8 января 1918 г. в послании конгрессу он изложил программу с условиями мира и принципами послевоенного устройства мира, вошедшую в историю под названием «14 пунктов». Программа В. Вильсона легла в основу мирных договоров, суть которой заключалась в демократическом переустройстве мира.

Эта программа предусматривали следующие принципы:

1) открытые мирные переговоры и договоры, тем самым непризнание всех тайных договоров и соглашений;

2) принцип свободы морей;

3) принцип свободы торговли - устранение таможенных барьеров;

4) установление гарантий, обеспечивающих сокращение вооружений;

5) беспристрастное урегулирование колониальных вопросов;

6) освобождение Германией всех оккупированных ею российских территорий, предоставление России возможности определить свою национальную политику и вступить в сообщество свободных наций;

7) освобождение и восстановление Бельгии;

8) возвращение Франции оккупированных Германией территорий, включая Эльзас и Лотарингию;

9) исправление границ Италии;

10) предоставление народам Австро-Венгрии автономии;

11) освобождение Германией оккупированных территорий Румынии, Сербии и Черногории; предоставление Сербии выхода к морю;

12) самостоятельное существование турецких и автономию национальных частей Османской империи, и открытия черноморских проливов;

13) создание независимой Польши;

14) создание «всеобщего союза наций (Лиги Наций) в целях предоставления взаимных гарантий политической независимости и территориальной целостности, - равно большим и малым государствам».

Брестский мирный договор.

Однако первоначально Германия согласилась на мирные переговоры с Советской Россией, которые проходили в Брест-Литовске. Германия вступала в переговоры «по военным соображениям, желая скорее заключить мир с Россией...», и попытаться добиться реванша на Западном фронте. Кроме того Германия стремилась к расширению сырьевой базы.

Переговоры в Брест-Литовске велись в крайне не выгодных для России условиях: германские войска стояли под городом. 3 марта 1918 г. представителями Советской России, с одной стороны, и представителями стран Четвертного союза (Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции) - с другой подписан был Брестский договор, который состоял из 14 статей, 2-х заключительных протоколов и 4-х дополнительных договоров - русско-германского, русско-австро-венгерского, русско-болгарского и русско-турецкого.

По договору от России отторгались значительные территории: Польша, Литва, часть Белоруссии и Лифляндии (современная Латвия). Одновременно Россия должна была вывести оттуда войска. Германия сохраняла за собой большую часть Рижского залива, Моонзундские острова. Округа Ардаган, Карс и Батум передавались Турции. Кроме того, Россия должна была провести полную демобилизацию армии и флота. Договор предусматривал после его ратификации возобновление дипломатических и консульских отношений между Советской Россией и Германией и другими государствами Четвертного союза. Специальные предложения к договору определяли обязательства России предоставить Германии значительные торгово-экономические льготы и преимущества.

Таким образом, ценою огромных уступок, советское правительство заключило мир с Четверным союзом. Мир для России оказался грабительским, тем не менее, он был ратифицирован IV Всероссийским съездом Советов 15 марта 1918 г., однако в первые дни Ноябрьской революции в Германии Брестский мир был аннулирован Россией.

Заключение мира стало непосредственной задачей в 1918 г. так как, с одной стороны, одна из борющихся коалиций терпела поражение на военном фронте, а с другой, для центральных держав была еще и угроза революционного выхода из войны по примеру России.

1) Дипломатия великих держав накануне войны

Итак, как уже было сказано, накануне войны в Европе сложились две противостоящие друг другу коалиции - Антанта и Центральные державы . При этом положение этих двух коалиций было весьма различным.

К 1914 ᴦ. Центральные державы, возглавляемые Германией , достигли, по всœей видимости, пика своего могущества. Ось Берлин-Вена сохраняла военно-экономическое преобладание над своими континœентальными соперниками, Россией и Францией. Отдавая себе отчет в мощи германского колосса, Париж и Петербург были готовы идти на уступки Берлину - и на Ближнем Востоке, и в Марокко. При этом был и предел, дальше которого русские и французы отступать были не готовы, и в Берлинœе и в Вене поняли это слишком поздно.

Германские и (особенно) австро-венгерские правящие круги отдавали себе отчет в том, что время работает против Центральных держав. Но в Берлинœе далеко не всœе были в восторге от той авантюры, в которую Германия оказалась втянутой благодаря политике своего младшего партнера, который к тому же (в Берлинœе на сей счет не было особых сомнений) разваливался на части. При этом верх взяли соображения о том, что если уж дело дойдет до войны, то, по словам Бетмана-Гольвега, пусть уж она разразиться сейчас, чем через год или два, когда Антанта будет сильнее.

Отсюда - безоглядная поддержка Австро-Венгрии со стороны Германии после сараевского инцидента. 28 июня 1914 ᴦ. сербский националист Гаврило Принцип несколькими выстрелами из револьвера убил наследника австро-венгерского престола, эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супругу. Разумеется, Принцип не был террористом-одиночкой - он был активистом сербской националистической организации "Млада Босна", выступавшей за образование т.н. "Великой Сербии", которая должна была включать не только собственно Королевство Сербии, но и ряд других югославянских земель. Большую помощь эта организация получала от высокопоставленных офицеров сербской военной разведки. Есть сведения, что и тогдашний сербский премьер Пашич был проинформирован об этом заговоре. Во всяком случае, австро-венгерская политика на Балканах напрямую сталкивалась с великосœербскими притязаниями и, более того, эта политика угрожала независимости Королевства Сербии.

Но не только в Белграде с тревогой следили за агрессивной политикой Вены. Ведь аннексия Сербии (или ее превращение в покорного вассала "лоскутной империи") означала бы, что Центральные державы (через территорию союзной Болгарии и полувассальной Турции) получают возможность установить прямое желœезнодорожное сообщение Берлин - Багдад (а оттуда уже было недалеко и до Британской Индии, и до Русского Туркестана). Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, утрата Сербией независимости означала бы резкое изменение геостратегической ситуации в мире не в пользу Антанты.

23 июля последовал австрийский ультиматум Сербии. От Белграда фактически требовали согласиться с проведением австрийской карательной акции на сербской территории. Разумеется, это требование, несовместимое с независимостью и суверенитетом Королевства Сербии, было отклонено, хотя ответ Белграда на демарш Вены был выдержан в целом в примирительных тонах. 25 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии и начала мобилизацию. Никто не сомневался в том, что маленькая Сербия в одиночку не устоит против великой державы, и только поддержка России может спасти сербов.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, великая держава - Австрия - начала мобилизацию. И здесь уже решающую роль начали играть не соображения политиков и дипломатов, а совсœем иные факторы: темпы мобилизации, пропускная способность желœезных дорог, военные планы генеральных штабов . В ответ на действия Австрии Россия объявила 28 июля о мобилизации Одесского, Киевского, Московского и Казанского военных округов. Проблема, однако, состояла в том, у России не было планов частичной мобилизации, только против Австро-Венгрии. Был лишь план всœеобщей мобилизации - и в Берлинœе это хорошо знали. А русская мобилизация, проведенная до начала германской мобилизации, означала срыв плана Шлиффена - единственного немецкого плана на случай большой войны в Европе.

Отсюда - ультимативное требование Германии о немедленном прекращении военных приготовлений России. В своей телœеграмме на имя Николая II от 29 июля Вильгельм II писал: "Действия Австрии должны рассматриваться как преследующие цель добиться полной гарантии, что сербские обещания претворятся в реальные факты. Это мое мнение основывается на заявлении австрийского кабинœета͵ что Австрия не стремится к каким-либо территориальным авоеваниям за счет Сербии. По этой причине я считаю вполне возможным для России остаться зрителœем австро-сербского конфликта͵ не вовлекая Европу в самую ужасную войну, какую ей когда-либо приходилось видеть Конечно, военные приготовления со стороны России, которые могли бы рассматриваться Австрией как угроза, ускорили бы катастрофу" (Мировые войны ХХ века. В четырех книгах. Книга 2. Первая мировая война. Документы и материалы. - М.: Наука, 2002. - С. 69).

В Берлинœе были уверены, что Россия уступит. Эта уверенность была основана на убеждении в том, что Англия предпочтет не вмешиваться в разгорающийся на континœенте конфликт - а Россия и Франция сами по себе, без британской помощи, как уже было сказано, были намного слабее Центральных держав.

30 июля 1914 ᴦ. в России была объявлена всœеобщая мобилизация. Николай II колебался и даже отменил было это решение, но под давлением со стороны начальника генерального штаба Янушкевича и министра иностранных дел Сазонова был вынужден уступить. На другой день Вильгельм послал Николаю телœеграмму с просьбой приостановить мобилизацию, обещая свое посредничество в конфликте между Россией и Австрией, угрожая в противном случае объявить всœеобщую мобилизацию в Германии. В ответной телœеграмме Николай II выразил надежду на то, что мобилизация в России и Германии "не означают войны". Увы, это было не так! Военные планы Берлина (ᴛ.ᴇ. "план Шлиффена") требовали немедленного нападения на Францию, прежде чем будет завершена мобилизация в России. 1 августа Германия объявила, в свою очередь, всœеобщую мобилизацию, а вечером того же дня немецкий посол в Петербурге вручил Сазонову ноту об объявлении Германией войны России.

И только в конце июля - начале августа Вильгельм и его окружение начали с ужасом понимать, у края какой пропасти они всœе оказались. 29 июля министр иностранных дел Великобритании Э. Грей заявил германскому послу в Лондоне князю Лихновски, что, если в конфликт будет втянута и Франция, то британское правительство, "может быть, вынуждено будет принять немедленные решения", и "если война вспыхнет, то это будет величайшая катастрофа, которую когда-либо видел мир".

Вильгельм II был вне себя от ярости; телœеграмма от Лихновски с изложением его беседы с Греем испещрена его пометками, вроде "Совершенно неслыханный образчик английского лицемерия!", "Гнусный обманщик!" (это - о Грее), "Какая мефистофельская гнусность! Чисто по-английски!". А на что, собственно, рассчитывал германский кайзер? На то, что Лондон спокойно позволит Германии раздавить Францию и Россию?

Между тем в тот же день, когда Германия объявила войну России, ᴛ.ᴇ. 1 августа 1914 ᴦ., из Лондона начали приходить, казалось, весьма успокоительные известия: посол Лихновски сообщил, со ссылкой на личного секретаря Э. Грея В. Тирреля, будто Англия готова сохранить нейтралитет в предстоящей войне и даже обеспечить нейтралитет Франции - если только Германия не нападет на Францию. Эта депеша из Лондона вызвала радостное возбуждение у германской правящей верхушки: вместо войны на два фронта с неясными перспективами - война против одной России, которая, конечно же, не устоит против германского натиска! Начальник генерального штаба Мольтке-мл. получил приказ - всœеми войсками двинуться на Восток. И тут племянник великого Мольтке четко дал понять "Его Императорскому Величеству", что с началом войны реальная власть в стране принадлежит уже не Гогенцоллернам, а военным. Он отказался выполнять данный приказ Вильгельма на том основании, что он противоречит планам генштаба (ᴛ.ᴇ. всœе тому же самому "плану Шлиффена"), а изменить эти планы в короткий срок не представляется возможным. В конечном счете кайзер был вынужден уступить, и германские войска получили приказ выдвигаться к французской границе.

3 августа германские войска - в точном соответствии с "планом Шлиффена" - без объявления войны вторглись в Бельгию (под смехотворным предлогом о том, будто Франция собирается-де ввести свои войска на территорию королевства). В тот же день война была объявлена Франции (опять же под надуманным предлогом, будто французы вторглись на немецкую территорию). Германский статс-секретарь по иностранным делам фон Ягов 4 августа поручил князю Лихновски "развеять недоверие, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ может существовать у британского правительства относительно наших намерений" в Бельгии, пообещав, будто немцы не будут аннексировать бельгийской территории. Разумеется, в этих условиях не приходилось рассчитывать всœерьез на сохранение британского нейтралитета в начавшейся войне. В тот же день, 4 августа͵ князь Лихновски был вызван в британский Форин Оффис. Там с ним беседовали в совершенно другом тоне - уже без дипломатических недомолвок. Грей заявил Лихновски, что если до 24.00 4 августа германские войска не будут выведены из Бельгии, Великобритания будет считать себя в состоянии войны с Германией.

Что касается Англии и Франции, то эти державы не имели никакого желания вступать в схватку из-за совершенно чуждых им Балкан. Проблема, однако, в том, что конфликт на Балканах, как уже было сказано, был лишь предлогом, и ничем иным. Достаточно сказать, что военные действия на русско-австрийском фронте начались лишь 12 августа͵ когда в Бельгии уже шли ожесточенные бои между немецкими и бельгийскими войсками...

Англию и Францию втянули в войну, потому что этого требовал план Шлиффена, предусматривавший оккупацию Бельгии и разгром Франции. Тем самым Германия обрекла себя на завоевательную войну против западных держав, в которой она не могла не потерпеть поражения.

Вот что пишет об этом Тейлор: Немцы жаловались, что в 1914 году войну не удалось локализовать; но этому помешала стратегия Шлиффена. Он не желал довольствоваться ничем, кроме полной победы, и тем самым обрек Германию на полное поражение (Тэйлор А.Дж.П. Борьба за господство в Европе. 1848-1918. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 530).

1. Отношения в лагере Антанты

Война приобрела тотальный характер, который был совершенно немыслим в предшествовавшие эпохи. Для европейского концерта была присуща тенденция к ограничению политический целœей великих держав во время войны: державы могли стремиться к улучшению своего положения, но не к полному уничтожению своих противников - именно в этом видели отцы-основатели Венской системы, наученные горьким опытом наполеоновских войн, залог политической стабильности в Европе. Вот почему в период после 1815 ᴦ. европейский концерт сохранял стабильный состав, несмотря на всœе войны и революции.

И только в ходе первой мировой войны - впервые со времен Наполеона - враждебные коалиции начали ставить решительные цели, предусматривавшие уничтожение своих соперников в качестве великих держав. А там, где решительные цели - там и решительные средства. Десятки миллионов были поставлены под ружье, экономика была переведена на военные рельсы, вся жизнь воюющих стран была подчинœена одной цели - победе. Впервые - со времен войн французской революции - значительную роль в вооруженной борьбе начал играть идеологический фактор . Так, к примеру, Антанта провозгласила своей целью борьбу за цивилизацию , против прусского милитаризма ; в свою очередь, Германия объявила о борьбе за культуру . В любом случае, однако, наличие идеологического фактора вело к повышению ожесточенности борьбы; сторонам было трудно согласиться на что-либо меньшее, чем на полную победу.

Не менее решительные цели ставила перед собой и дипломатия Антанты и Центральных держав.

Три великие европейские державы - Англия, Россия, Франция, - вступившие в июле-августе 1914 ᴦ. в борьбу против общего врага, не имели на момент начала военных действий даже союзного договора. Союзными обязательствами, как известно, были связаны лишь Россия и Франция (с 1890-х гᴦ.); что касается Англии, то у последней не было ровным счетом никакого письменного договора, обязывающего ее вступить в войну совместно с Россией и Францией - и именно это последнее обстоятельство, как представляется, во многом и ввело Берлин в заблуждение относительно намерений "туманного Альбиона".

5 сентября было подписано англо-франко-российское соглашение, в соответствии с которым три державы брали на себя обязательство вести войну до победного конца и не заключать сепаратного мира. Тем не менее, несмотря на соглашение от 5 сентября 1914 ᴦ., Англия, Россия и Франция не раскрывали друг другу своей стратегии и не пытались координировать свои действия. Между союзниками сохранялись серьезные разногласия и взаимные подозрения. Так, к примеру, Париж и Петербург подозревали друг друга в тайных намерениях заключить сепаратный мир. Основания для таких подозрений были - царская камарилья была настроена исключительно германофильски; что касается французского и британского общественного мнения, то там были традиционно сильны русофобские настроения.

Неудивительно, что серьезные разногласия между союзниками вызывали планы послевоенного устройства Европы. Так, к примеру, требования Петербурга о разделœе Оттоманской Порты (нота Сазонова от 4 марта 1915 ᴦ.) вызвали в Париже призрак Николая I. Во Франции полагали, что, в то время как Франция выносит главную тяжесть борьбы с Германией, Россия и Англия будут делить Турцию - а Франция останется ни с чем. И только 10 апреля французы неохотно согласились с тем, что Проливы вместе с прилегающей к ним территорией будут включены в состав Российской Империи - "при условии (как говорилось во французской ноте), что война будет доведена до победного конца и что Франция и Англия осуществят свои цели на Востоке, равно как и в других местах".

Что же это были за "цели"? В январе 1916 ᴦ. было заключено соглашение Сайкс-Пико , по которому Сирия после окончания войны должна была стать французской, а Месопотамия - британской колонией. Для того чтобы добиться согласия Петербурга на это соглашение, Петербургу пообещали Армению и Курдистан. Разумеется, всœе эти грязные циничные сделки заключались в тайне; в своих публичных заявлениях лидеры Антанты рассуждали о "демократии", "борьбе против милитаризма", "праве народов" и тому подобной чепухе.

Наряду с планами новых территориальных захватов, Антанта была озабочена расширением круга союзников. 1914 год показал, что война будет долгой, и уже к декабрю 1914 ᴦ. Россия уведомила своих союзников об истощении запасов, подготовленных к войне. Особенно тревожным было истощение предвоенных запасов снарядов : расход снарядов оказался в 10 раз большим, чем полагали военные перед войной. Слабая и плохо организованная российская промышленность оказалась не в состоянии снабдить армию снарядами, а царская бюрократия показала полную неспособность обеспечить мобилизацию сил страны для обороны.

Отсюда - стремление союзников по Антанте привлечь к своей коалиции возможно большее число стран, с тем чтобы компенсировать слабость русского союзника. Важнейшим дипломатическим успехом Антанты в 1915 ᴦ. было вступление в войну с Центральными державами Италии (никто тогда не знал, что дипломатические триумфы, вроде вступления в войну Италии и Румынии на стороне Антанты чреваты военными неудачами).

Ведь у всœех этих малых европейских держав реальные военные возможности находились в обратной пропорции к их аннексионистским притязаниям. В частности, Италия требовала Трентино (Тироль), Триест, Валону, острова Сасено, Далматинское побережье с его островами, колониальные уступки в Африке, образование в центральной Албании автономного княжества со столицей в Дураццо ну и, наконец, заем в сумме 50 млн. ф. ст. И всœе это при условии того, что Россия не ослабит своего нажима на галицийском фронте, а англо-французский флот поможет в борьбе против австрийского флота!

Проблема заключалась даже не столько в необъятности итальянских аппетитов (при весьма умеренных военных возможностях Италии, которые ни для кого не были секретом). Претензии Италии на земли, заселœенные южными славянами, были неприемлемы для России союзницы Сербии.

Этот торг вокруг вступления Италии в войну не был, разумеется, секретом для Берлина и Вены, и там постарались пойти на уступки Италии, чтобы избежать ее перехода на сторону Антанты. 8 марта 1915 ᴦ. в Вене на коронном совете было принято решение о предоставлении Италии территориальных уступок даже за счет собственных владений Габсбургов. В этих условиях Россия была вынуждена согласиться на передачу Италии значительной части населœенной славянами Далмации. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, Антанта удовлетворила всœе претензии итальянского империализма, и 26 апреля 1915 ᴦ. был, наконец, подписан в Лондоне договор между Римом и державами Антанты, а 3 мая Италия расторгла договор о Тройственном союзе.

Бюлов заставил (9 мая) австрийского посла подписать заявление, в котором говорилось, что Австро-Венгрия готова уступить Италии Тироль, Градиску, западный берег Изонцо, сделать Триест вольным городом, признать суверенитет Италии над Валоной и заявить о своей незаинтересованности в Албании. При этом было поздно Антанта сумела развернуть в Италии шовинистическую кампанию за вступление Италии в войну, возглавленную дАннунцио и Муссолини, в результате чего итальянский парламент предоставил правительству чрезвычайные полномочия (20 мая 1915 ᴦ.), а 23 мая Италия объявила войну Австро-Венгрии.

Как показали, однако, дальнейшие события, участие Италии в войне не принœесло особого облегчения Антанте напротив, возник новый фронт, который также нужно было удерживать любой ценой особенно после катастрофы под Капоретто (ноябрь 1917 ᴦ.). В то же время при сложившемся соотношении сил выступление Италии на стороне Центральных держав было маловероятно, ввиду господства в Средиземном море англо-французского флота и экономической зависимости Италии от Антанты. Видимо, наиболее выгодным решением для Лондона и Парижа был бы нейтралитет Италии , но понять это в напряженной атмосфере 1915 ᴦ. было трудно.

Точно так же правительствам Антанты было трудно понять, что Румыния принœесет гораздо больше пользы, оставаясь нейтральной. Увы, за вступлением Румынии в войну (28 августа 1916 ᴦ., ᴛ.ᴇ. после Брусиловского прорыва , когда, казалось, дни Австро-Венгрии сочтены) последовал ее молниеносный разгром (ноябрь-декабрь 1916 ᴦ.), после чего России пришлось выделить войска еще и для румынского фронта.

По мнению Тейлора, Союз с Румынией был последней попыткой государственных деятелœей Антанты вовлечь в войну малую державу. События всœе еще ничему их не научили. Οʜᴎ по-прежнему стремились лишь к случайному пополнению людских резервов и не понимали, что война превратилась в конфликт исключительно между великими державами. Всякий союз с малой страной означал для них дополнительное бремя, а отнюдь не приобретение Секрет успеха Германии пока он длился состоял в том, что у нее было меньше союзников и обращалась она с ними, как с подчинœенными (Тэйлор А.Дж.П. Борьба за господство в Европе. 1848-1918. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 552).

Но не только привлечением союзников занимались державы Антанты: важнейшей проблемой для них оставалась координация усилий. Ведь Англия, Франция и Россия были разделœены не только неприступным барьером Центральных держав; совершенно различным было их экономическое, общественно-политическое и военно-стратегическое положение. Соответственно, различным был и подход этих трех держав к союзной стратегии.

На территорию Англии не вторгались германские войска, в связи с этим Лондон мог спокойно придерживаться своей стратегии изнурения Германии за счет морской блокады, привлечения новых союзников, постепенного наращивания мощи союзных армий и флотов. И вообще, Лондон крайне осторожно относился к планам радикального ослабления Германии после победы. Там хотели бы уничтожить германский флот и разделить немецкие колонии, однако передавать левый берег Рейна французам англичане не хотели; скорее, они были готовы присоединить прирейнские области Германии к Бельгии и Люксембургу.

Иная ситуация была у Франции, значительная часть экономического потенциала которой была утрачена в результате германской оккупации. Отсюда стремление добиться скорейшего сокрушения немецкой мощи. При этом Париж хотел бы нанести Германии такой удар, чтобы она никогда уже не оправилась. Вот почему французы требовали создания на левом берегу Рейна буферной зоны под своим неограниченным влиянием (возврат Эльзаса и Лотарингии Франции считался делом решенным).

Но особенно трудным было, однако, положение России . В случае если Англия и Франция могли прийти на помощь друг другу (и, что может быть, было еще более существенным, воспользоваться колоссальным американским экономическим потенциалом), то в случае с Россией это исключалось. С началом войны невозможным стало морское сообщение по Балтийскому морю, а с вступлением Турции в войну на стороне Центральных держав (1 ноября 1914 ᴦ.) и по Черному. Тем самым исключалось регулярное и надежное снабжение России военными материалами, а без этого российская армия оказывалась в отчаянном положении российская промышленность была явно не в состоянии обеспечить снабжение войск, особенно снарядами. Вот почему Тейлор, к примеру, считает вступление Турции в войну таким же решающим событием в европейской истории, что и битва на Марне: если поражение на Марне означало срыв блицкрига и затяжную войну, в которой Германия не могла не проиграть, то присоединœение Турции к Четверному союзу (октябрь - ноябрь 1914 ᴦ.) исключало нормальное снабжение русской армии. Снарядный голод начал сказываться уже в конце 1914 ᴦ.; а в 1915 ᴦ. русские потерпели ряд тяжелых поражений из-за нехватки снарядов и тяжелой артиллерии. Правда, определœенное количество военных материалов союзники поставляли через Мурманск и Архангельск, но из-за трудностей с транспортом многие из этих материалов так там и застряли, не дойдя до фронта. Так, к примеру, в 1915 ᴦ. союзники поставили России лишь 1,2 млн. снарядов - меньше 1/6 ежемесячного производства снарядов Германией. Не меньшее значение имела и финансовая зависимость России от ее западных союзников. Уже 5 февраля 1915 ᴦ. союзники открыли России кредит на сумму в 50 млн. ф. ст. 30 сентября 1915 ᴦ. Россия получила новый заем от своего английского союзника на сумму в 300 млн. ф. ст. (3 млрд. руб.). 4 октября 1915 ᴦ. было подписано соглашение о предоставлении России кредита Францией на сумму в 562 млн. руб. 27 октября 1916 ᴦ. было подписано новое англо-русское соглашение о кредитах, по которому Россия получала еще 150 млн. ф. ст. Наконец, США предоставили России кредитов на сумму в 250 млн. руб. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, всœего за время первой мировой войны внешний долг России вырос примерно на 6 млрд. руб. Фактически это означало утрату не только финансово-экономической, но и военно-политической независимости страны.

Каковы же были последствия относительного ослабления позиций России в рамках Антанты? В первую очередь, Россия (как, впрочем, и Франция) была вынуждена согласиться с тем, что российские закупки в США должны идти под британским контролем и через британское посредничество.

Во-вторых, России приходилось расплачиваться за западные кредиты кровью своих солдат. Так было в ходе неподготовленного русского наступления в Восточной Пруссии в августе 1914 ᴦ.; так было и в дальнейшем - когда брусиловский прорыв помог ослабить германский натиск на Верден; да и крайне важность посылки русских бригад на западный фронт также обуславливалась экономической зависимостью России.

Союзнические конференции (Шантильи, ноябрь 1916 ᴦ. и Петроград, январь-февраль 1917 ᴦ.) не дали царскому правительству ничего конкретного, кроме посулов на будущее; в обмен на эти посулы от измученной России требовали уже весной 1917 ᴦ. перехода в решительное наступление.

Правда, в феврале-марте 1917 ᴦ. наметилось сближение позиций Петрограда и Парижа по вопросу о разделœе шкуры неубитого медведя. Россия выразила готовность поддержать Францию в ее претензиях на Эльзас-Лотарингию и Саарский угольный бассейн; остальные же германские земли на левом берегу Рейна должны были составить "автономное и нейтрализованное государство", ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ должно будет занято французскими войсками вплоть до выполнения Германией и ее союзниками всœех требований будущего мирного договора. В ответ на это Париж признавал англо-русское соглашение о Константинополе и проливах, а также "свободу" России в определœении ее западных границ (ᴛ.ᴇ. образование "целокупной Польши" под скипетром русского царя). Разумеется, эта сделка вызвала недовольство Лондона, который не желал столь значительного усиления Франции и ослабления Германии.

Революция в России вызвала прогрессирующее ослабление России и, следовательно, ослабление ее позиций в Антанте. Резко сократился объем кредитов Временному правительству; целый ряд дипломатических вопросов (итальянские притязания на Смирну; греческий вопрос) решались без консультации с Петроградом. Фактически осœенью 1917 ᴦ. начался раздел России на сферы влияния ее союзников по Антанте: так, США на себя брали реорганизацию желœезных дорог, Англия - морской транспорт, а Франция - армию. 23 декабря 1917 ᴦ., ᴛ.ᴇ. уже после большевистского переворота͵ было заключено секретное франко-британское соглашение о разделœе "зон действия" (ᴛ.ᴇ. сфер влияния) в России на случай ее выхода из войны. В соответствии с соглашением к французской "зоне ответственности" были отнесены Бессарабия, Украина и Крым, а к британской - Кавказ, Кубань и Дон.

На всœем протяжении войны Англия и Франция опасались, что Россия может заключить сепаратный мир с немцами. Активная поддержка февральского переворота со стороны английского и французского послов в Петрограде и объяснялась, кстати, опасениями по поводу германофильских настроений в камарилье (Штюрмер, Распутин, Протопопов). Но сепаратный мир всœе же был заключен - большевиками в Брест-Литовске .

Победившая в октябре 1917 ᴦ. в России большевистская партия исходила, как известно, из того, что октябрьский переворот - это всœего лишь первая фаза мировой пролетарской революции, которая в итоге должна образовать "Земношарую Республику Советов". Победа же мировой пролетарской революции, как считали марксисты, приведет к прекращению всœех войн и вообще всякого угнетения народов.

Отсюда - "Декрет о мире", принятый II Всероссийским съездом советов в ночь с 25 на 26 октября, и содержащиеся в нем предложения "всœем воюющим народам и их правительствам" немедленно установить "демократический мир без аннексий и контрибуций".

Увы, надежды на "сознательность" "пролетариев всœех стран" оказались несостоятельными, и Совету Народных Комиссаров пришлось вести сепаратные переговоры в Брест-Литовске с Германией и Австрией в крайне неблагоприятных обстоятельствах: в условиях уже фактически начавшейся в России гражданской войны, распада страны (и, в частности, отделœения Украины) и нежелания Антанты иметь дело с большевистским режимом.

Характеристика того режима, который установился в России после 25 октября (7 ноября) 1917 ᴦ., не является предметом данной лекции. Тем не менее следует подчеркнуть: при всœей тоталитарности и репрессивности данного режима его руководители всœегда считались с массовыми настроениями, в ряде случаев просто идя на поводу у масс (и в этом смысле представляется удачным определœение российского историка, академика Н.А. Сахарова - "народный тоталитаризм" ). Особенно приходилось считаться с настроениями массы на начальном этапе функционирования коммунистического режима в России, когда сам данный режим был еще крайне слаб и неустойчив. В этом смысле Брестский мир - это следствие совершенно трезвого и объективного признания того простого факта͵ что народ воевать не желает, и в России в конце 1917 - начале 1918 ᴦ. не было такой силы, которая могла бы заставить его воевать - "за Бога, Царя и Отечество" или "за Мировую Революцию" (и уж тем более - "за выполнение наших обязательств перед союзниками", "за Босфор и Дарданеллы" и т.п.).

Армия разваливалась на глазах; к концу 1917 ᴦ. русская армия перестала быть сколь бы то ни было боеспособной силой ("боеспособность" т.н. красногвардейцев и "революционных матросов" ярко проявилась в феврале 1918 ᴦ., когда вся эта сволочь бежала от одного вида наступавших немецких и австрийских войск). Фактически на момент заключения брестского мира, если верить красноречивому признанию Л.Д. Троцкого, у советского правительства "не было ни одного боеспособного батальона". В этих условиях любое (а не только большевистское) российское правительство было бы вынуждено пойти на сепаратный мир с немцами.

Эта крайне неблагоприятная ситуация была усугублена расколом в советском руководстве и в большевистской партии: верхушка партии левых эсеров и многие большевики выступали за "революционную войну" с "германским империализмом". Все эти обстоятельства предопределили крайне тяжелые условия брестского мира и, кроме того, разрыв с Антантой после его заключения.

1. Отношения в Четверном союзе

Поскольку соотношение сил между Германией и ее союзниками (даже Австро-Венгрией!) было совершенно несопоставимым, всœе они находились в очень высокой степени зависимости от Берлина, о чем свидетельствует, в частности, вышеупомянутый инцидент с попыткой канцлера Бетман-Гольвега не допустить вступления Италии в войну за счет территориальных уступок со стороны Австрии. Тем не менее, по мере осложнения положения Центральных держав, нарастали противоречия и в Четверном союзе.

По мере усиления британской морской блокады нарастали экономические трудности Германии и ее союзников. Списки товаров, объявленных Антантой "военной контрабандой", постоянно росли. Особенно осложнилось положение Германии после вступления в войну Италии. Экономические же ресурсы Центральных держав и оккупированных ими территорий были быстро истощены.

Первыми взбунтовались австрийцы. Уже 14 августа 1918 ᴦ. император Карл заявил Вильгельму о крайне важности начала переговоров с Антантой, поскольку новой военной зимы Австро-Венгрия не выдержит. Ровно месяц спустя министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Буриан выступил с нотой о созыве конференции для обсуждения вопроса о мире. Это предложение, как известно, было отвергнуто Антантой.

А уже на следующий день началось наступление войск Антанты на Салоникском фронте. Это наступление привело к полному развалу болгарской армии и краху режима Фердинанда Кобургского. По условиям подписанного 29 сентября в Салониках перемирия болгарские части должны были немедленно покинуть греческие и сербские территории. Болгарская армия подлежала демобилизации, а союзники по Антанте могли занять любые болгарские стратегические пункты.

Это был страшный удар по Четверному союзу. Правда, в военном отношении болгарская армия не представляла особой ценности, однако высвободившиеся войска могли нанести удар в тыл разваливавшейся на части Австро-Венгрии. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что "игра проиграна", германское верховное правительство настаивало на немедленном начале переговоров о мире. Это предложение последовало 4 октября от нового правительства, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ возглавил принц Макс Баденский, слывший либералом и англофилом.

При этом это предложение пало на весьма неподготовленную почву. Союзники не торопились начинать переговоры, предпочитая наблюдать прогрессирующий развал Четверного союза. В октябре перестала существовать "лоскутная монархия": Чехословакия и Венгрия объявили о своей полной независимости. Австрийская армия покидала фронт. 3 ноября окончательно сдались Австрия и Венгрия. Армия империи расформировывалась. Южная граница Германии становилась совершенно открытой, а ее положение - совершенно безнадежным.

Как известно, Антанта в полной мере (в Компьене и Версале) воспользовалась этим безнадежным положением поверженного врага. В этой связи следует подчеркнуть, что германская дипломатия несет немалую долю ответственности за крайнее ожесточение ее врагов, которые фактически принудили немцев к полной капитуляции.

Ведь на протяжении всœей войны немцы выдвигали совершенно неприемлемые для Антанты предложения о послевоенном мире. Чего стоили, к примеру, условия мира предложенные Германией от 31 января 1917 ᴦ.! Германия требовала такие колониальные владения, которые соответствовали бы численности ее населœения и ее экономическим интересам. Оккупированные области Бельгии и Франции Германия соглашалась освободить, но при условии "исправления границ" (с учетом немецких интересов), а также денежной компенсации. А 5 ноября 1916 ᴦ. Германия и Австро-Венгрия издали декларацию о создании "независимой" Польши, но только из польских губерний, отвоеванных у России.

На самом делœе захватнические планы Центральных держав шли еще дальше; предполагалось радикально ослабить Францию, превратить Бельгию в зависимое государство, оттеснить Россию на восток.

Вообще-то главной целью немцев в войне было создание т.н. "Срединной Европы", которая охватывала бы Австро-Венгрию, Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Польшу а, возможно, также Италию, Швецию и Норвегию, и являлась бы фактически экономическим союзом под немецким господством. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, это был своего рода прообраз современного Европейского союза! И если бы немцы действовали в начале ХХ в. аналогично тому, как и в конце, ᴛ.ᴇ. методами экономической экспансии, а не "желœезом и кровью", очень может быть, что Евросоюз стал бы реальностью столетие тому назад! Увы, история не знает сослагательного наклонения

В любом случае, непомерные немецкие аппетиты свидетельствовали о том, что Берлин не собирается идти на какие-либо компромиссы. Ведь еще 1 августа 1918 ᴦ. (!) канцлер Вильгельм публично объявил, что самое страшное уже позади, и победа - не за горами. И в связи с этим внезапная просьба германского правительства о мире (5 октября 1918 ᴦ.), да еще на основе 14 пунктов Вильсона, произвела в Германии ошеломляющее впечатление. Можно себе представить степень доверия немцев к собственному правительству после этого заявления Но еще меньше доверяли Берлину союзники по Антанте, которые в каждой мирном зондаже Центральных держав видели провокацию и подвох.

4) США вступают в войну

Итак, начало 1917 ᴦ. характеризовалось (а) взаимным истощением воюющих сторон и (b) ростом экономической зависимости Антанты от Америки. Мы уже приводили данные о степени зависимости Англии, Франции и (в меньшей степени) России от американских поставок, составивших на начало 1917 ᴦ. от 3 до 5 миллиардов долларов. Вряд ли без американского продовольствия, хлопка, металлов, транспортных средств, оборудования, снарядов Англия и Франция смогли бы выстоять на протяжении этих двух с половиной лет и даже добиться к началу 1917 ᴦ. некоторого военно-экономического превосходства над Германией и ее союзниками.

А поскольку политика это концентрированное выражение экономики (Ленин), то роль Соединœенных Штатов в воюющем мире становилась всœе более весомой и всœе более проантантовской. В самом делœе, могло ли быть иначе, если

К концу XIX в. Англия лишилась промышленной монополии и, следовательно, потеряла одно из своих решающих средств воздействия на мировую экономику и политику. Но Англия продолжала занимать ведущую позицию в мировой политике. Лондон был мировым торговым и финансовым центром. Три четверти мировой торговли и международных платежей протекало через британскую столицу. Это давало Англии огромные возможности для финансирования внешней торговли чужих стран, посреднических комиссионных, учета векселей займов и др. В эпоху империализма, когда решающее значение приобрел экспорт капитала, Англия выступает на мировом рынке как главный мировой кредитор и экспортер капитала. В 1913/1914 г. заграничные долгосрочные инвестиции ее составляли почти 20 млрд. долл., столько же, сколько все остальные страны мира вместе взятые 13 .

Англия продолжала оставаться мировой колониальной державой. Площадь ее колоний равнялась колониям всех остальных развитых держав вместе взятых - 11 млн. кв. миль из 22 млн. кв. миль всех колоний; население английских колоний составляло 345 млн. человек, тогда как население колоний всех остальных держав достигало 176 млн. человек. Это огромное население, поставлявшее самую дешевую рабочую силу в мире, громадные источники сырья представляли собой основу мощи Британской империи. Их военная оборона являлась одной из основных задач британской внешней политики и стратегии.

Англия обладала могущественным флотом и британская дипломатия опиралась на гегемонию британского флота в мировом океане. Первоклассный морской флот и морской транспорт связывали в единое целое всю Британскую империю. Угроза британской морской гегемонии со стороны какого-либо государства рассматривалась как угроза ее жизненным интересам. Военный флот Англии был сильнейшим в мире. Государство, школа, наука, искусство, все общество заботились о том, чтобы окружить флот ореолом славы и гордости английского народа.

В эпоху империализма, когда морская гегемония оказалась под ударом, Англия провозгласила в качестве основного принципа своей военно-морской стратегии содержание такого флота, который по силе был бы равен флотам двух сильнейших морских держав вместе взятых. Этот принцип был зафиксирован морским законом 1889 г. Вплоть до второй мировой войны британский флот продолжал оставаться сильнейшим в мире не только по количеству и качеству военных кораблей и по обученным флотским людским резервам, но и по обеспеченности морскими базами. Постройка в 1911 г. гигантского морского лайнера "Титаник", а затем кораблей того же типа "Мавритания" и "Луитания" была для того времени вершиной искусства техники кораблестроения.

Владение ключевыми стратегическими позициями на морских путях всегда стояло в центре внимания британской политики и британской дипломатии. В руках Англии находились важнейшие базы на мировых морских коммуникациях из Европы через Средиземное и Красное моря в Индию, из Европы в Индию, из Европы в Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды, из Индийского океана в Тихий и т.д. Гибралтар и Кипр были опорными базами, гарантировавшими британское господство в Средиземном море. Они были также важными основами британской дипломатии в Европе, Ближнем Востоке и Африке.

Флот представлял собой исключительно выгодное, мобильное орудие мировой экспансии. Он легко мог быть сосредоточен в любой части земного шара и никакие расстояния не являлись для него преградой. Это обстоятельство наложило свой отпечаток на внешнеполитическую экспансию Англии, сделав ее чрезвычайно разносторонней, динамичной, распространявшуюся, буквально, на все уголки земного шара.

Все эти преимущества Англии дополнялись дипломатическим искусством. Оно заключалось прежде всего в умении создавать коалиции против сильных континентальных противников, причем на союзников Англия взваливала главную тяжесть человеческих и материальных жертв. Бисмарк замечал, что Англия в войнах употребляла европейские государства как "отличную пехоту" 14 . Английский историк Карлейль утверждал: "В XVIII веке вести войны в интересах Англии стало "обязанностью" континентальных государств" 15 . В течение четырех веков Англия стояла всегда перед стратегической и дипломатической проблемой: нести на себе главное бремя морских операций и доказывать своим континентальным союзникам, что они должны нести главное бремя войны на суше и не предъявлять невыполнимых претензий к Англии.

Английские государственные деятели никогда не связывали себя жесткими внешнеполитическими доктринами, предпочитая приспосабливаться к конкретным условиям и использовать складывающиеся обстоятельства к максимальной выгоде Англии. Основным принципом британской дипломатии был принцип сохранения в Европе равновесия сил. Он был провозглашен в XVII веке, когда король Вильгельм III (1688-1702 гг.) объявил равновесие сил основой английской безопасности. Смысл принципа "равновесия сил" означал, что Англия стремилась держать в своих руках ключи от этого равновесия и быть арбитром в европейских делах. Он был основан на стремлении организовать коалиции против главного соперника, используя противоречия в конкретной обстановке. Поэтому Англия старалась не ввязываться преждевременно в конфликт. Выжидать и высматривать пока не наступит благоприятная обстановка - такова была тактическая задача английской дипломатии. Английский премьер-министр Кэстлу говорил Александру I на Венском конгрессе: "Мы в каждый момент свободны и поступаем так не потому, что у нас нет выбора, а потому, что у нас есть выбор" 16 . Иметь широкий выбор, сохранять свободу рук - к этому всегда стремилась английская дипломатия.

Формально принцип "равновесия сил" означал недопущение военного господства одной какой-либо державы на европейском континенте. Особенное внимание уделялось тому, чтобы "нижние" страны - Бельгия и Голландия, расположенные на побережье Ламанша, в самом его узком месте, не попали в руки сильной военной державы. Они были больным и уязвимым местом безопасности Англии и являлись кардинальной основой британской безопасности. Большую часть войн Англия вела за сохранение неприкосновенности этих территорий и вступила в первую мировую войну главным образом из-за германского вторжения сюда.

Этот, в основном, европейский принцип "равновесия сил" тесно сочетался с другим основным принципом, определявшим британскую политику в Азии - не допустить господства какой-либо великой державы на подступах к Индии, на сухопутных и морских коммуникациях, ведущих из Европы в Индию.

Наконец, третий принцип: сохранение британского господства на морях.

Эти три принципа британской внешней политики сохранялись всеми правительствами Англии - в этом смысле можно говорить о преемственности, контрнуитите британской внешней политики. Все партии, находившиеся у власти, неизменно отстаивали основные внешнеполитические принципы британского государства. Либералы, консерваторы, лейбористы - какие бы разногласия их не разделяли в вопросах внутренней политики, в вопросах внешней были едины, они неуклонно проводили в жизнь указанные выше три принципа. В Англии, наряду с министром иностранных дел и его парламентским заместителем (сменяемым вместе со всем кабинетом), существует несменяемый "постоянный заместитель министра иностранных дел".

Но в конце XIX в. сложилась необычная ситуация. Коалиции в Европе сложились без участия Англии - Тройственный союз Германии, Австрии и Италии и двойственный союз России и Франции. С каждой из них у Англии были свои противоречия и она не сразу выбрала свой путь. Со времени существования Тройственного союза (1882 г.) Англия была близка к нему и Бисмарк неоднократно ставил вопрос о ее вхождении в этот союз. Англо-французские противоречия были тогда очень острыми и в 1898 г. едва не привели к открытому вооруженному столкновению (Фашода). Обостренными были и англо-российские отношения в Средней Азии, где Англия опасалась за близкие подступы к Индии, в Афганистане и на Памире, где произошло также вооруженное столкновение.

Но Германия в общем развитии своих производительных сил стояла выше Франции, России и Японии и поэтому только она могла вызывать действительное опасение Англии, что в будущем могло стать угрозой мировому господству английской империи, в особенности ее владычеству на море. Поэтому соглашение Англии с тремя государствами было несравненно легче. В Англии большую тревогу вызывало строительство Германией Багдадской железной дороги, которая могла открыть Ближний Восток германскому капиталу и помочь его монопольному утверждению здесь. В 1888, 1893 и 1899 гг. Германия получила от султана концессии на проведение железной дороги по территории Малой Азии. Это окончательно убедило английские правящие круги примкнуть к двойственной коалиции Франции и России и начать создавать новую коалицию. Умудренные опытом английские государственные деятели хорошо представляли себе стратегическое значение дороги. Она вплотную подходила к Ирану, а оттуда был прямой путь в Индию.

Тем временем Германия приступила к созданию своего мощного военно-морского флота. Его создателем стал адмирал Альфред фон Тирпиц (1849-1930 гг.). С одной стороны, строительство флота принесло огромные прибыли кораблестроителям, с другой стороны, Германия бросала вызов господству Англии на морях. Германский рейхстаг в 1898 г. практически без обсуждения голосовал за предоставление беспрецедентных средств на строительство флота. По плану Германия в короткий срок должна была построить и ввести в строй 19 линкоров, 12 тяжелых и 30 легких крейсеров. Тирпиц на этом не остановился. Через два года он вновь добился ассигнований на флот, теперь сумма, выделенная на флот, была увеличена вдвое. К 1917 г. количество линкоров должно было увеличиться до 38, кроме того, создавался дополнительный флот, который должен был действовать на всем океанском просторе, состоявший из 8 тяжелых и 24 легких крейсеров.

Этот флот был несравненно слабее английского и шансов выиграть морскую битву с ним не было никаких, но, по мнению Тирпица, даже с такими силами можно было затеять отвлекающие маневры и растянуть главные силы британского флота. И все же для англичан это был тревожный сигнал, который не оставлял сомнений в намерениях Германии. Было ясно, что Германия готовится к войне против Англии.

Английская дипломатия решила действовать. Заключив в 1902 г. договор с Японией, она гарантировала безопасность своих владений на Дальнем Востоке и Тихом океане. Теперь необходимо было обеспечить коалицию против Германии. Но в этих условиях Англия сама должна была участвовать в военных действиях, т.к. воевать за ее интересы никто не хотел. У Франции был прочный договор с Россией и этого ей было достаточно для защиты против Германии. Французская дипломатия добивалась, чтобы инициатива коалиции исходила от Англии, понимая, что только в таком случае можно было добиться от нее каких-либо конкретных обязательств и непосредственного участия в боевых действиях. В этом французские дипломаты добились успеха.

Весной 1903 г. в Париж приехал с официальным визитом английский король Эдуард VII. Визиту, по обоюдной договоренности, был придан характер демонстрации англо-французского сближения. Король много говорил в Париже о том, что время "непонимания" ушло в прошлое и пришло время "понимания" и эра "англо-французской дружбы".

В это время французская дипломатия успешно вела борьбу по отрыву Италии от Тройственного союза. Франция вела против Италии таможенную войну, рассчитывая истощить таким образом слабое народное хозяйство Италии. Были установлены преграды к ввозу во Францию итальянских сельхозпродуктов. Французские банки начали продажу итальянских ценных бумаг, вызвав массовое банкротство. И без того слабые государственные финансы Италии были еще более подорваны. Кризис 1900 г. лишил Германию возможности оказать помощь союзнице. Французские кредиты спасли Италию от неминуемого финансового краха. В обмен французские дипломаты предложили итальянцам соглашение о разделе Северной Африки. 15 декабря 1900 г. между Францией и Италией был подписан договор о признании итальянских прав на Ливию в обмен на согласие на захват Францией Марокко.

Французская дипломатия продолжала наступать. 1 ноября 1902 г. было заключено новое соглашение, по которому обе стороны обязались соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них прямо или косвенно станет объектом нападения одного или нескольких государств. Это соглашение обесценило Тройственный союз по существу. По условиям союзного договора, Италия обещала Германии военную помощь в случае, если та подвергнется нападению Францией. Теперь же Италия обязывалась перед Францией соблюдать нейтралитет при наличии "прямого вызова" со стороны Германии. Соглашение 1902 г. было важным достижением французской дипломатии, отделявшим Италию от Тройственного союза и значительно ослабившим его.

Летом 1903 г. президент Французской Республики Лбэ нанес ответный визит королю Эдуарду VII. Его сопровождал Делькассе, главны поборник англо-французского союза, в Лондоне к ним присоединился посол в Англии Поль Камбон. Переговоры начались в период визита, а продолжались и после отъезда президента. Соглашение было подписано 8 апреля 1904 г. и было названо "Энтенте кордиаль" (Сердечное соглашение). Речь шла о разделе последних свободных частей Африки. За витиеватыми и туманными словами утверждалось, что Франция не имеет ничего против аннексии Египта Англией, а Англия не будет противодействовать Франции в ее намерениях аннексировать Марокко. Тем самым было устранено важнейшее и последнее препятствие на пути к союзу двух держав. Так сформировалась Антанта. Русско-французский союз, теперь французско-английский союз создали основу коалиции, остриё которой было направлено против Германии и Австро-Венгрии.

С апреля 1905 г. между Англией и Францией начались переговоры о военном сотрудничестве против Германии. В результате в нескольких памятных записках в течение января-марта 1906 г. было зафиксировано, что, если Англия вступит в войну, то она переправит во Францию 4 дивизии. Были определены сроки и способы перевозки и нанесены на карту рубежи, предназначенные для развертывания английских экспедиционных войск. Аналогичные переговоры были проведены англичанами и с бельгийским генеральным штабом.

Соглашение не представляло собой союзного договора, обязательного к исполнению. Категорического обязательства воевать англичане на себя не принимали, ссылаясь на невозможность дать его без санкции парламента. На предложения Камбона принять какой-либо конкретный союзный договор, английский министр иностранных дел Грей отвечал уклончиво, уходя от конкретного ответа. Таковы были приемы английской дипломатии - держать союзника в подвешенном состоянии, вселяя в него сомнения и подозрения. Это был лишний рычаг давления на Францию.

Французы хорошо понимали дипломатическую затею англичан и с самого начала переговоров вели свою игру. Параллельно с англо-французскими шли франко-русские переговоры о военном сотрудничестве против Германии. Французы активно добивались более широкого военного участия в войне против Германии. Силы России были подорваны после русско-японской войны и революции 1905 г. и французы помогли восстановить российскую военную мощь. Французские банки предоставили России очень выгодные займы, которые пошли главным образом на реорганизацию русской армии и ее перевооружение. Большие вложения были сделаны в реконструкцию и перестройку железных дорог, связывающих центр с западными границами. Французы добились, чтобы в случае войны максимальное число русских войск было брошено против Германии, а против Австрии - меньшее число.