Сибирь в составе Российской империи XVIII в. Воссоединение с украиной, освоение сибири и дальнего востока Освоение сибири при екатерине 2

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

Дальний Восток Идея новой столицы Владимира Юровицкого несколько отличается от прочих евразийских проектов географически, но она также носит вполне имперский, милитаристический и ксенофобский характер. С евразийцами его сближает крайне враждебное отношение к Европе и

Русская Азия в ХVII-ХVIII веках

ВКонтакте

Одноклассники

Николай Лысенко

Казаки при постройке линейных крепостей. Николай Каразин, 1891 год

Восточные окраинные земли Русской Азии заселяли и осваивали представители разных народов и общественных групп Московской Руси, а затем Российской империи. Однако, бесспорно, первостепенный вклад в это освоение внес численно очень небольшой, но исключительно мобильный в социальном и военно-политическом аспекте казацкий народ, издревле сформировавшийся на территории Запорожской Сечи, Донского и Яицкого войск.

Казацкая колонизация Забайкалья и Приамурья

Первые сведения о казаках в Забайкалье и Приамурье относятся к 30-м годам ХVII века. В этот период состоялось несколько казацких военных экспедиций на восток Евразии. Большую роль в продвижении казаков в Восточную Сибирь и на Дальний Восток сыграл Якутский острог, созданный в 1632 году и ставший очень скоро центром распространения казацкой колонизации в регионе.

Именно из Якутского острога в 1643 году отправилась на Амур экспедиция Василия Пояркова. Целью экспедиции была проверка сведений, полученных от казаков, уже побывавших на юге Дальнего Востока и утверждавших, что там есть могучая река, текущая по благодатной земле, богатой пушным зверем, лесом и серебром. Речь шла об Амуре. В 1644 году Поярков, спустившись по Зее, вышел в Амур и достиг его устья. Вернувшись в 1646 году, он составил первое описание Амура и народностей, его населявших. В качестве важнейшего вывода сообщалось, что население Амура независимо ни от одного из соседних государств.

Почти одновременно с появлением в Приамурье казаки пришли и в Забайкалье. Первые рейды казаков в этот регион начинаются с середины 40-х годов ХVII века, а его восточная часть была завоевана в конце 40-50-х годов. На восточном побережье Байкала появились отряды атамана Василия Колесникова, казаков Ивана и Якова Похабовых, атамана Ивана Галкина. В 1648 году атаман Галкин дошел до устья реки Баргузин и основал здесь одноименный острог. В следующем году им же был основан важнейший по своему стратегическому значению Верхнеудинский острог.

В этот же период состоялась успешная военная экспедиция в Забайкалье, которую предпринял донской казак Максим Перфильев, сумевший дойти до знаменитого Баунтовского озера. Важно подчеркнуть, что те казаки, которые в официальной истории освоения Сибири именуются енисейскими, тобольскими, якутскими и другими, в своем абсолютном большинстве были потомками донских, запорожских и яицких казаков. Свое новое наименование в официальных документах Московии эти казаки получали по географическому местоположению своего нового жительства или службы.

Показательна в этой связи история донского казацкого клана Перфильевых. В первых десятилетиях ХVII века в Западной Сибири - в Сургуте и Пелыме - служило много Перфильевых, все они имели общего предка - Степана Перфильева, который пришел в Сибирь с Дона еще с атаманом Ермаком. Один из клана - Илья Перфильев - оставил о себе память походом по реке Лене к Северному Ледовитому океану, открытием в 1634 году реки Яны и сооружением Верхоянского зимовья (впоследствии - крепмурье принял Онуфрий Степанов. Он совершил плавание по реке Сунгари, а в 1655 году предпринял военную экспедицию по Уссури, где местное население было успешно «объясачено». Возможно, что уже в этот период казаки дошли до озера Белого (ныне озеро Ханка).

«Объясачивание средней киргиз-кайсацкой орды». Николай Каразин, 1891 год

Объясачивание средней киргиз-кайсацкой орды. Николай Каразин, 1891 год

В первой половине ХVII века появились казацкие поселения и в Забайкалье. В 1653 году Петр Бекетов основал здесь Иргенский острог. К этому же времени относится, по-видимому, постройка казаками в устье реки Читы Ингодинского зимовья, положившего начало будущему городу.

Царская администрация Московии двигалась на восток вслед этнической экспансии казаков. Первоначально новые территории, которые были поднесены московскому царю на острие казацкой сабли, управлялись из Якутского и Енисейского острогов. Однако уже в 1653 году на Зею прибыл из Москвы дворянин Дмитрий Зиновьев, который фактически получил полномочия местного воеводы. Официальное Даурское воеводство было создано в 1655 году. Уже на следующий год в Приамурье был назначен новый воевода - Александр Пашков - энергичный талантливый человек, основавший новую столицу Восточной Сибири - город Нерчинск. С этого времени Нерчинск становится административным центром Нерчинского (Даурского) воеводства, территория которого охватывала Прибайкалье, Забайкалье и Приамурье.

Нерчинский сговор и крах переселенческой политики первых Романовых

Казацкая этническая экспансия в Забайкалье и Амурский край вызвала острое недовольство Цинской империи Китая. Потерпев военную катастрофу под Албазином, цинские дипломаты решили выиграть войну с казаками за столом дипломатических переговоров с Московией. Застигнутая врасплох Московия, десятилетиями ничего не делавшая для эффективного и быстрого освоения земель Восточной Сибири, согласилась на эти переговоры.

В результате подписания 27 августа 1689 года боярином Федором Головиным Нерчинского договора (который правильнее, наверное, назвать Нерчинским сговором) Московская Русь в пользу Цинской империи от всего бассейна Амура.

Нерчинский сговор означал де-факто подлинную геополитическую катастрофу. Были полностью уничтожены земледелие и промыслы в бассейне реки Амур, которые казацкое и русское население создавало без малого целое столетие. Были срыты или переданы Цинскому Китаю важнейшие крепости и остроги, имевшие стратегическое значение. Например, Албазин. Разрыв удобнейшего водного пути по Амуру резко затруднил для Российского государства дальнейшее освоение Охотского побережья, Камчатки, Сахалина, Курильских островов, Русской Америки.

На протяжении почти двухсот лет - с конца ХVII до второй половины ХIХ века - возможности социально-экономического освоения востока Евразии казацким и русским населением были насильственно ограничены, по существу, одним Забайкальем.

В административном отношении в конце ХVII - начале ХVIII века районы восточнее Байкала входили в Иркутское, Якутское и Нерчинское воеводства. Все они подчинялись более высокой административной инстанции - Енисейскому разряду.

В дальнейшем административное деление Восточной Сибири непрерывно и большей частью непродуманно менялось. Во многих случаях административная сетка нарезалась абсолютно волюнтаристски - в соответствии с личными пожеланиями очередного административного временщика, присланного из Москвы или Петербурга.

Так, например, в 1724 году Западное Забайкалье было выделено из состава Иркутского воеводства в самостоятельное - Селенгинское. Зачем это было сделано, совершенно непонятно, поскольку ни отдельного финансирования, ни даже отдельного административного аппарата новоиспеченное воеводство не получило. В 1782-1783 годах воеводства как названия единиц административного деления были окончательно упразднены - Российской империи очень хотелось казаться европейской державой, а термин «воеводство» отдавал чем-то уж слишком славянским.

Несмотря на успешное прорубание окна в Европу, а может быть, именно благодаря этому процессу освоение Восточной Сибири в ХVIII веке продолжало оставаться, по преимуществу, уделом местного казацкого населения. Именно те казаки, которые успели переселиться в новую азиатскую украину до эпохи Петра I, демографически составляли основу русскоязычного народонаселения Восточной Сибири. Важно отметить, что казацкое переселение на азиатский восток с началом беспрерывных войн Петра I и последующих монархов резко пошло на убыль - все силы казацкого народа уходили на выплату «налога кровью» в составе регулярных войск империи. Великорусское население, придавленное в царствование Петра I тяжелейшим крепостническим ярмом, и подавно не имело ни возможностей, ни желания к переселению в азиатские палестины.

Форменным издевательством над идеей освоения сибирских территорий выглядит решение имперской власти о преимущественном заселении Сибири каторжными преступниками. Известен ряд указов Петра I, Екатерины I, Елизаветы и даже Екатерины II об отправлении в сибирский край колодников, осужденных на ссылку и вечное поселение.

Казалось бы, что было проще - перестать взимать с казацкого народа «налог кровью», но одновременно обязать войсковых атаманов Донского, Уральского и Оренбургского казачьих войск об обязательном ежегодном переселении установленных партий казаков в Сибирь и на Дальний Восток. Вместо этого имперское правительство продолжало с завидной регулярностью штамповать благопожелательные указы, которые должны были подвигнуть русских помещиков на организацию заселения Сибири своими крепостными людьми. Подобные указы вышли, например, 13 декабря 1760-го и 15 марта 1761 года - результат их действия был практически нулевой. Да и зачем было русским помещикам, по простой логике, отправлять своих крепостных в сибирскую ссылку, получая за это действие зачет поставки в войска рекрутов в отношении 1:1?

Казак с казачкой, конец XIX века. Источник: pohodd.ru

Российское правительство, невзирая на очевидную неэффективность аналогичных предшествующих указов, тем не менее продолжало идти этим же порочным путем. В 1799 году администрация Павла I приняла очередной благопожелательный указ «О заселении земель, лежащих между Байкалом, рекою Верхнею Ангарою, Нерчинском и Кяхтою, отставными солдатами, ссыльными и помещичьими крепостными людьми, отдаваемыми в зачет рекрутов». Во исполнение этого указа предполагалось направлять переселенцев в Забайкалье из ряда губерний центра России, в общем числе около 10 тысяч душ мужского пола с семьями. Переселение началось в 1801 году, но вплоть до конца 1805 года за Байкал было переселено всего 610 душ, причем в это мизерное, смехотворное в сравнении с колоссальными масштабами сибирских территорий число переселенцев вошли, по-видимому, также женщины и дети.

Казацкой вольницы на востоке Сибири не получилось

На фоне краха правительственной политики по переселению в Сибирь великорусских крестьян, общее число этнических казаков, предки которых прибыли на сибирскую землю с Дона, Запорожья и Яика, продолжало устойчиво увеличиваться.

Со второй половины ХVII века по 1851 год общее число казацкого населения на востоке Сибири увеличилось в 8,8 раза. По оптимистическим расчетам некоторых исследователей увеличение казацкого населения на восточносибирских территориях было еще значительнее. Так, например, известный историк Сибири и Дальнего Востока О. И. Сергеев считает, что за указанный период «если принять за конечную грань 1852 год (первый год существования Забайкальского казачьего войска), то увеличение будет еще более значительным - в 21 раз».

С мнением Сергеева можно согласиться, поскольку в год образования Забайкальского казачьего войска в «казаки» официально записали несколько десятков тысяч бурят, которые в этническом аспекте к исторически сформировавшемуся славянскому народу казаков, конечно же, не имеют отношения.

Тем не менее бесспорно, что даже за минусом официозных иноэтнических приписок, казацкое население Восточной Сибири за годы, прошедшие после Нерчинского договора, очень сильно выросло. В Забайкалье, например, число этнических казаков только за 50 лет (с 1801 по 1851 год) увеличилось в 5,6 раза.

Социально-политическое бытие казацкого народа в азиатской части Российской империи существенно отличалось от такового в Запорожье, на Дону и даже на Яике. В азиатской России не сложился, за единичными попытками, особый, существенно отличный в главных чертах от великорусского образца, этнически целостный казацкий мир. На востоке отмечались лишь единичные попытки возродить в новых условиях социальное устройство и подлинно казацкий быт Запорожья и Дона. Во всех случаях эти попытки были успешно задавлены центральной российской властью, которая оценивала восстановление этнополитического самоуправления в среде этнических казаков как самую грозную для себя опасность.

Наиболее яркой, по-своему успешной попыткой возродить в Азиатской России традиции Запорожья и Войска Донского следует признать деятельность атаманов Михаила Сорокина и Никифора Черниговского в период с 1676 по 1683 год. Этим выдающимся казацким вождям, поднявшим успешное восстание против произвола московитской администрации в Сибири, удалось воссоздать в Даурии, на Амуре, фактически полноценную, в социально-политическом плане, казацкую республику. В Даурской республике казаков все административные должности были выборными, верховный атаман избирался решением общеказацкой Рады, существовали войсковая казна и даже переходящие символы верховной власти атамана - бунчук и клейноды.

Только с помощью длительной политики «порохового удушения» - в Даурскую республику казаков под угрозой смертной казни запрещалось поставлять порох и свинец - атамана Никифора Черниговского и казацкую старшину удалось склонить к компромиссному соглашению с Московией. Не последнюю роль в «смирении» казацких республиканцев сыграли всегда влекущиеся рука об руку с официозной властью церковники Московского патриархата.

-- [ Страница 1 ] --

На правах рукописи

ХАИТ Надежда Леонидовна

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ СИБИРИ В ЭПОХУ ЕКАТЕРИНЫ II

Специальность 07.00.02. – Отечественная история

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Красноярск – 2007

Работа выполнена на кафедре истории России ГОУ ВПО «Сибирский федеральный университет»

Научный руководитель кандидат исторических наук,

профессор И.А. Прядко

Официальные оппоненты доктор исторических наук,

профессор Г.Ф. Быконя ,

кандидат исторических наук,

доцент А.В. Лонин

Ведущая организация Кемеровский государственный

университет культуры

Защита состоится 9 ноября 2007 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д. 212. 097. 01. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Красноярском государственном педагогическом университете имени В.П. Астафьева по адресу: 660077, Красноярск, ул. Взлетная, 20, Красноярский государственный педагогический университет имени В.П. Астафьева, исторический факультет, ауд. 2-21.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки Красноярского государственного педагогического университета имени В.П. Астафьева.

Ученый секретарь кандидат исторических

диссертационного наук, доцент Л.Э. Мезит

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы . В настоящее время значительно возрос интерес к истории культурного развития, поскольку культура является качественной характеристикой общества. Культура признается одним из важных регуляторов общественной жизни, а также необходимым условием развития личности как субъекта разносторонней социальной деятельности.

Рост интереса к изучению различных аспектов культуры был характерен для всей мировой науки двадцатого столетия, и особенно усилился в последние десятилетия. Это обусловлено тем, что история культуры многонационального российского народа остается у нас малоизученной. Особенно это касается истории региональной культуры, которая является органичной частью общероссийской, но, в то же время, сохраняет свою самобытность. К таким регионам относится и Сибирь, которая долгое время рассматривалась только как «сырьевой придаток» России. Именно поэтому в трудах по истории Сибири преобладают социально-экономический и политический аспекты, тогда как вопросы культурного развития, становления духовности народа остаются практически неизученными. Без познания основных элементов русской культуры невозможно понять социальную историю, культурные взаимосвязи с соседями, становление и распространение новых черт в российском обществе. Поэтому тема, выбранная для диссертационного исследования, представляется актуальной. Актуальность данной темы также объясняется важным значением реализации культурных связей для полноценного существования любой национальной культуры. Восприятие общемировых духовных ценностей важно для дальнейшего успешного развития собственной культуры каждого народа. Культурную жизнь Сибири 2-й половины XVIII в. характеризует не только светскость, возрастание значения человеческой личности, но и расширение межкультурных контактов. Поэтому изучение подобного опыта сегодня в особенности актуально.

Степень изученности проблемы. Выбранная тема никогда не была предметом специального изучения, хотя отдельные ее стороны освещались в разное время. На первом этапе изучения, относящемуся к дореволюционному периоду, исследование культуры Сибири XVIII в. находилось в зачаточном состоянии.

В 40 – 80-е гг. XIX в. вышли в свет работы П.А. Словцова, А.П. Щапова, В.К. Андриевича, П.М Головачева, Н.М. Ядринцева посвященные общим вопросам истории Сибири. В них были сделаны первые попытки дать характеристику уровня общей культуры в Сибири, который, как правило, оценивался авторами весьма низко.

В конце XIX – начале ХХ вв. на страницах периодических изданий Сибири начинают рассматриваться фрагментарно разные аспекты культурного развития, в интересующий нас период. Это публикации С.С. Шашкова, И. Малиновского, В.А. Загорского, В.А. Ватина, в которых по отдельности исследовались некоторые области Сибири, что не позволяло видеть общей картины развития культурной сферы. Минус указанных работ состоит в том, что они были опубликованы без ссылок на архивные источники, которые, несомненно, использовались. Все указанные авторы также отмечали крайне низкий уровень сибирской культуры – поразительное невежество населения, полное отсутствие грамотности, отсутствие почты, книг, журналов, газет. Особенно подчеркивалось, что население Сибири – простые казаки, служилые люди, ссыльные преступники, беглые крепостные, своекорыстные промышленники и торговцы не могли быть проводниками культуры.

Таким образом, отрывочное, фрагментарное изучение сибирской культуры, в том числе культуры екатерининской эпохи, во многом предопределило крайне негативные оценки культурного уровня в Сибири в правление Екатерины II.

Второй этап изучения относится к советской эпохе. В это время появляются работы, в которых делалась попытка проанализировать отдельные области культурного развития, в том числе и в интересующий нас период. Первым крупным исследованием по одному из разделов культуры дореволюционной Сибири явилась работа Н.С. Юрцовского «Очерки по истории просвещения Сибири», опубликованная в 1923 г. в Новониколаевске. Это сводный очерк по истории просвещения в Сибири. В частности автор уделяет внимание организации образования в Сибири во 2-й половине XVIII в., и изменения в ней в связи с проведением школьной реформы Екатерины II. Проанализировав состояние сибирского образования до и после реформы, автор пришел к выводу, что она по своей сути была бесплодной, учрежденные императрицей главные и малые народные училища не выполнили своей задачи по просвещению сибирского общества.

В 1924 г. Д.А. Болдырев-Казарин издал работу, посвященную прикладному искусству русского населения Сибири – крестьянской живописи, орнаменту, резьбе по дереву, скульптуре. Вместе с тем он впервые дал обоснование выделения особого стиля в архитектуре – сибирского барокко.

Одним из значительных в изучении русской культуры дореволюционной Сибири был, безусловно, выход в свет в 1947 г. книги М. К. Азадовского «Очерки литературы и культуры Сибири». Автор этой работы, наряду с характеристикой сибирской литературы, первым из советских исследователей поставил вопрос об общем характере и уровне культурного развития Сибири в сравнении с европейской частью страны и сделал попытку дать общую характеристику культурной жизни края с выделением порайонной специфики (Иркутск, Тобольск), без углубления в детальное рассмотрение отдельных сторон культуры. В целом М.К. Азадовский весьма положительно оценил состояние культуры в XVIII столетии. Главным недостатком работы является отсутствие ссылок на архивные материалы.

Вслед за опубликованием книги М.К. Азадовского в 1940-х - начале 1960-х гг. вышла серия работ, посвященных изучению отдельных сторон культурного прошлого Сибири. Так, история театра в Сибири освещалась в работах П.Г. Маляревского, С.Г. Ландау, Б. Жеребцова. В указанных работах содержится в основном негативные оценки развития театрального дела в Сибири в эпоху просвещения. Первым из советских исследователей к этой теме обратился Б. Жеребцов, который в 1940 г. опубликовал работу «Театр в старой Сибири». И хотя он использовал уже опубликованные ранее материалы, это было первое в советской историографии систематическое исследование в этом направлении. Его исследования по театру были в дальнейшем продолжены С.Г. Ландау и П.Г. Маляревским, чьи работы «Из истории Омского драматического театра» и «Очерк из истории театральной культуры Сибири» увидели свет в 1951 и 1957 гг.. В работах авторов утверждается, что организация театров в сибирских городах буквально насаждалась администрацией, поскольку театр был одним из способов отвлечения внимания населения от острых политических вопросов.

Отдельные вопросы литературного творчества сибиряков, характеристику их читательских интересов и развитие библиотечного дела рассматривались в 1930-60-е гг. В 1965 г. Г. Кунгуров, в отличие от авторов 2-й половины XIX в., дал весьма позитивную оценку деятельности сибирских литераторов в екатерининскую эпоху, и первым проанализировал материалы периодических изданий этого времени.

Большое внимание в советскую эпоху уделялось изучению сибирской архитектуры. В 1950 – 1953 гг. с двумя большими монографиями о русском народном зодчестве в Сибири выступил Е.А. Ащепков. Автор рассматривает в основном памятники русской архитектуры Сибири конца XVIII в. и более поздних периодов. Вместе с тем он дает характеристику общей линии смены архитектурных стилей, планировки и застройки городов и деревень, специфических черт развития русского зодчества Сибири.

Вслед за этим появляется ряд работ по истории архитектуры Сибири с конкретным анализом отдельных ее исторических этапов в том или ином районе Сибири, а также о творчестве местных зодчих. Применительно к изучаемому периоду из этих работ можно отметить исследования Б.И. Оглы, посвященного архитектуре Иркутска XVIII – XIX вв. (1958 г.), В.И. Кочедамова (1963 г.), Д.И. Копылова (1975), О.Н. Вилкова (1977 г.) об архитектуре Тобольска и Тюмени.

В 70-е – начале 80-х гг. ХХ в. учеными была подчеркнута важность изучения культуры, как неотъемлемой части исторического развития. В этот период опубликовано множество различных трудов по истории культуры дореволюционной России, в том числе и по изучаемому нами регтону.

Работы Е.К. Ромодановской, вышедшие в свет в середине 1960-х гг. продолжили изучение круга чтения сибиряков. В статье «Новые материалы по истории сибирской литературы XVIII в.», опубликованные в 1965 г. автор приводит образцы сатирических эпиграмм, пьес, имевших распространение в Сибири в правление Екатерины II. Е.К. Ромодановская отмечала, что сибиряки были знакомы с литературой, имевшей распространение в европейской части России.

Вопросы культурного развития нашего региона в правление Екатерины II были обобщены А.Н. Копыловым в одной из глав второго тома 5-томного исследования по истории Сибири под редакцией А.П. Окладникова, вышедшем в Ленинграде в 1968 г. Автор главы рассмотрел вопросы истории образования и русской художественной культуры в комплексе с социально-экономическими и политическими факторами общественного развития.

Из всей совокупности публикаций, посвященных культурному развитию Сибири стоит выделить особо работы А.Н. Копылова. В монографии, «Культура русского населения Сибири XVII – начала XIX вв.», увидевшей свет в 1968 г. подчеркивается, что до революции изучение культуры Сибири XVII-XVIII вв. находилось в зачаточном состоянии. Исследования по отдельным вопросам культуры региона в виде очерков, сообщений и заметок, публиковавшиеся в различных дореволюционных изданиях, касались преимущественно частных вопросов. Автор особо подчеркнул, что в публицистике и литературных произведениях Сибирь по разным причинам часто изображалась как «непроглядная глухомань, край дикости и невежества».

Конечно, в этой и других работах автора содержатся общепринятые оценки, характерные для советской эпохи. Так, А.Н. Копылов отмечал, что царизм душил всякую передовую мысль в России и тормозил развитие народных масс, что особенно ярко проявлялось в Сибири, на которую смотрели как на источник обогащения царской казны и место ссылки политических заключенных и уголовных преступников. В работе «Очерки культурной жизни Сибири XVII – начала XIX в.», вышедшей в Новосибирске в 1974 г. А.Н. Копылов дал обобщающую характеристику разным областям культуры феодальной Сибири. Он отмечал, в частности, что архитектурное творчество, изобразительное и театральное искусство, школьное образование и другие отрасли сибирской культуры формировались под влиянием различных элементов северорусской, центральнорусской и украинской культуры. А.Н. Копылов одним из первых исследователей подчеркивал значение мощного воздействия на сибирскую культуру центра страны.

Получили отражение в литературе исследования проблем культурного развития в сибирской деревне. Это работы М.М. Громыко, вышедшие в Новосибирске в 1970-е гг. и посвященные русскому населению Западной Сибири XVIII в., а также работа В.И. Бочарниковой, изданная в 1973 г., характеризующая политику царизма в отношении школы и церкви в государственной деревне Западной Сибири.

В работе Г.Ф. Быкони, посвященной русскому неподатному населению Восточной Сибири в XVIII – начале XIX в., вышедшей в 1985 г. были опубликованы архивные сведения об организации Народных училищ, развитии библиотечного дела в регионе. Эта работа была продолжена дальнейшим изучением и публикацией архивных источников по истории культуры Красноярска, снабженных подробными комментариями в работе «Город у Красного Яра» (1986 г.).

Ценный материал содержится в серии монографий Н.А. Миненко, увидевших свет в 1980 – начале 90-х гг., посвященных истории русской крестьянской семьи. В них рассматриваются вопросы трудового воспитания, обучения крестьянства, роли церкви в культурной жизни и быту деревни. В работе «История культуры русского крестьянства Сибири» (1986 г.) Н.А. Миненко проанализировала уровень грамотности сибирских крестьян. В частности, она отмечала, что набор в Училища, открывшихся по указу Екатерины II, не был ограничен сословными рамками, а потому случаи зачисления в Училища крестьян имели место, хотя и не в большом объеме.

Таким образом, для второго этапа исследования характерно большое количество публикаций, посвященных разным аспектам культурного развития Сибири. Недостатком этого периода является преобладание экономического фактора в изучении культурного прошлого.

На третьем, современном этапе исследований не только расширяется круг рассматриваемых проблем по истории русской культуры, но и появляются новые концептуальные подходы в исторических исследованиях. Обращение историков к категориальному аппарату общественных и социальных наук, таких как культурология, философия, этнология, историческая психология и антропология, является важнейшим методологическим изменением в исторической науке.

По-прежнему популярной остается проблема изучения сибирской архитектуры. В работах Т.М. Степанской, Н.И. Лебедевой, К.Ю. Шумова, Г.Ф. Быкони, Д.Я. Резуна, Л.М. Дамешека рассматривается история застройки городов Западной и Восточной Сибири: Барнаула, Омска, Иркутска, Енисейска, Красноярска. Авторы выделяли специфику архитектурных сооружений, характерных для разных городских центров Сибири, уделяли внимание культовой и гражданской застройке городов, смене архитектурных стилей в XVIII в.

Современные российские исследователи также занимаются изучением общественного быта, адаптации русского населения в условиях освоения Сибири, традиционного сознания сибиряков (О.Н. Шелегина, А.И. Куприянов, О.Н. Беседина, Б.Е. Андюсев).

Значительное внимание уделяется изучению образовательной сферы. Так, в 1997-2003 гг. вышло два тома Хрестоматии по истории развития школ Тобольской губернии и аннотированный указатель литературы по народному образованию Тюменского края XVIII-XX вв. под редакцией Ю.П. Прибыльского. В 2004 г. в Санкт-Петербурге увидела свет работа И. Черказьяновой посвященная школьному образованию российских немцев и проблеме развития и сохранения немецкой школы в Сибири в XVIII – XX вв. В первой главе данной работы рассматривается становление первых немецких школ в Сибири и роль немецкого духовенства в организации образования сибиряков.

Единственной работой, рассматривающей влияние идей Просвещения на формирование системы образования Западной Сибири во 2-й половине XVIII в. является диссертация Л.В. Нечаевой защищенная в 2004 г. в Тобольске.

Таким образом, отсутствие работ, изучающих культурное развитие Сибири в правление Екатерины II и влияние на него идей Просвещения позволило сформулировать цель работы . Она состоит в исследовании культурного развития Сибирского региона в условиях реализации политики просвещенного абсолютизма. Исходя из цели, ставятся следующие задачи :

1. Рассмотреть условия развития культуры Сибири в правление Екатерины II.
2. Раскрыть качественные изменения в образовательной и культурно-досуговой сферах, произошедшие в Сибири в правление Екатерины II.
3. Выявить степень влияния идей просвещения на элитарную (дворянскую) и массовую (крестьянскую) культуру, показать изменения в соотношении между традиционными и новационными элементами культуры в регионе.
4. Определить, насколько материальная база культурной сферы способствовала ее развитию.

В качестве объекта исследования выступило культурное развитие Сибири, под которым мы понимаем, прежде всего, два взаимосвязанных пласта культуры, характерных для исследуемого периода: дворянского (или светского) пласта и культуры основной массы населения – (или религиозного, крестьянского).

Предметом изучения стали изменения, произошедшие в культурной сфере под воздействием идей просвещенного абсолютизма и их влияние на различные слои сибирского общества.

Хронологические рамки охватывают период 1762-1796 гг. – правление Екатерины II, время реализации политики просвещенного абсолютизма. Это время перехода от традиционного уклада к новому, европейскому образу жизни, время расцвета культуры Просвещения в России.

Территориальные рамки: В результате реформы местного управления, правительство последовательно в 1782 и 1783 гг. создало в Сибири Тобольское, Иркутское и Колыванское наместничество. Западная Сибирь охватывала два наместничества из трех – Тобольское и часть Колыванского. Восточная Сибирь включала Иркутское наместничество и часть Колыванского. В настоящем исследовании приоритет отдается культуре русского населения, без анализа культурной жизни коренных народов Сибири. Специфика региона заключалась в наличии огромного экономического потенциала, и его периферийности по отношению к европейской части страны, с особыми природно-климатическими и социо-культурными условиями.

Методология исследования . Важным для настоящего исследования является цивилизационный подход, при котором основными структурными элементами цивилизации признаются ментальность, духовность, взаимодействие с другими культурами. В XVIII в. русская жизнь была насильственно перестроена на европейский лад. Этот процесс шел постепенно, захватив сначала лишь верхние слои, но мало – помалу это изменение русской жизни стало распространяться вширь и вглубь.

• Дальнейшее расширение границ на юг и восток
• Военные конфликты на крайнем северо-востоке Азии
• Географические открытия и научные достижения
• Великая Северная экспедиция и деятельность академика Г.-Ф. Миллера в Сибири

Дальнейшее расширение границ на юг и восток .
Среди внешнеполитических задач Российской империи важное место занимал вопрос обороны сибирских границ. В первые десятилетия XVIII в. активизировалось русское проникновение в казахские степи и на Алтай. После того, как джунгарский хан Галдан погиб в борьбе с Китаем, принявший власть его племянник Цэван-Рабдан переселил на юг значительную часть енисейских киргизов, освободив, таким образом, верховья Енисея, чем не замедлили воспользоваться русские. К 1710 г. здесь были построены Минусинский, Абаканский и Саянский остроги. Продвижение к истокам Оби ознаменовалось появлением первых русских поселений и крепостей на территории современной Новосибирской области - Умревинского острога (1703) , Колывани (1713) , Бердского острога (1716) и др.Джунгары, разумеется, не желали мириться с русским продвижением на юг и пытались ему воспрепятствовать: в 1709 г. осаждали Кузнецк , а в 1710 г. разрушили Бикатунскую крепость. Однако Петр I настойчиво добивался перехода степей под власть России, особенно после того, как получил сообщение от губернатора кн. М. П. Гагарина о наличии богатых золотых россыпей в джунгарских владениях у г. Яркенда.
На разведку решено было отправить отряд полковника И. Д. Бухгольца численностью почти 3 тыс. чел. Летом 1715 г. он двинулся из Тобольска вверх по Иртышу и добрался до оз. Ямыш, где заложил Ямышевскую крепость. Однако, будучи осажден там большим войском джунгар, Бухгольц вынужден был покинуть крепость и отступить вниз по Иртышу до устья р. Оми, где в 1716 г. заложил Омскую крепость. В следующие годы по Иртышу была построена целая цепь русских крепостей, тянувшаяся до его верховьев, в том числе Семипалатинская (1718) . А в 1720 г. майор И. М. Лихарев из Тобольска с отрядом в 440 чел. дошел до оз. Зайсан и на обратном пути построил Усть-Каменогорскую крепость . Таким образом, все правобережье Иртыша было закреплено за Россией. Джунгарское ханство, проиграв войну с Китаем в 1718-1723 гг. , вынуждено было пойти на уступки. Русское посольство капитана И. Унковского 1722 г. в Джунгарию и ответное посольство джунгар1724 г. в Петербург способствовали примирению сторон, тем более, что главным противником Джунгарии оставался Китай, а Иртышская укрепленная линия препятствовала проникновению кочевников на русские земли.
Неспокойно было и на юго-западном участке сибирской границы, где в XVIII в. несколько раз поднимали восстания башкиры - в 1704-1711 и 1735-1740 гг. Одновременно приходилось отбивать постоянные набеги казахов на приграничные земли. Петр I интересовался возможностью включения Казахстана в сферу влияния России, высказавшись на этот счет таким образом: "Киргиз-кайсацкая орда… всем азиатским странам и землям… ключ и врата; той ради причины оная де орда потребна под российской протекцией быть…". Крупные политические объединения на территории Казахстана - жузы , в 30-х - 40-х гг. XVIII в. один за другим принимали российское подданство. Продолжалось активное крепостное строительство: от Иртыша к Тоболу возводится Ишимская укрепленная линия.
Когда же в 50-х гг. Джунгария была окончательно разгромлена Китаем, возникла опасность прямого военного столкновения с новым могущественным противником. Маньчжурам удалось даже добиться принятия китайского подданства (пусть и чисто номинально) населением Восточного Казахстана. В степях возводится новая Пресногорьковская линия укреплений, а для защиты Алтая возводится Колывано-Кузнецкая укрепленная линия, шедшая от Усть-Каменогорской крепости к Бийску. Кроме того, Горный Алтай уже давно осваивался русскими поселенцами - прежде всего, беглыми солдатами, крестьянами, рабочими сибирских заводов. Русское правительство смотрело на это самовольное заселение сквозь пальцы, поскольку людей в Сибири, как и прежде, не хватало, а в 1792 г. поселенцы договорились с чиновниками, уполномоченными Екатериной II, о принятии российского подданства в обмен на освобождение от казенных повинностей. Договориться оказалось не сложно, поскольку для пополнения гарнизонов сибирских крепостей, например, в это время активно прибегали к услугам даже беглых раскольников (старообрядцев), не вмешиваясь в их веру. Также сюда переселяли часть донских и запорожских казаков. Словом, даже настроенные резко отрицательно в отношении имперского правительства элементы вносили свой вклад в дело освоения и защиты русских владений на юге Сибири.
Своеобразно складывались на протяжении XVIII в. отношения с Китаем. После того, как маньчжуры захватили северную Монголию и вышли вплотную к границам русских владений в Забайкалье, правительство Петра I постаралось договориться об установлении четкой границы между двумя государствами. Это было сделано уже после смерти первого российского императора, когда в 1727 г. посольству графа С. Л. Владиславича-Рагузинского удалось заключить Кяхтинский договор. Он устанавливал линию границы от Саян до Амура и определял условия русско-китайской торговли, развернутой вскоре в той же Кяхте. Однако всех проблем этот договор не решил, поскольку имело место постоянное бегство монголов из-под маньчжурского владычества в пределы России. Не редкостью были и разбойничьи набеги монгольских шаек, и контрабандная торговля в обход пограничных постов, которой весьма охотно занималось население с обеих сторон. Наконец, Россия по-прежнему не отказывалась от идеи распространить свою власть на Амур, дабы воспользоваться этим путем для сообщения с Камчаткой и другими северо-восточными землями.
Еще в первой половине века на Амур отправляются исследовательские партии, выяснившие, что маньчжуров на прилегающих землях нет, а местные жители никому не подчиняются. А в 50-х гг. была предпринята попытка организовать плавание русских судов по Амуру - секретная Нерчинская экспедиция под руководством бывшего вице-президента Адмиралтейской коллегии Ф. И. Соймонова приступила к изучению фарватера. Естественно, все это, став известным в Пекине, никак не способствовало улучшению отношений с Россией. На официальную просьбу русского правительства разрешить плавание по Амуру, Китай ответил категорическим отказом. А когда после разгрома Джунгарского ханства армии маньчжуров вышли к границам русских владений в Западной Сибири, стороны оказались на грани войны. Однако в дальнейшем правительство Екатерины II решило отказаться от конфронтации ввиду явного численного превосходства противника. К тому же, имея главным противником Турцию, Российская империя не могла позволить себе вести войну сразу на нескольких фронтах, поэтому о Приамурье снова забыли, вернувшись к этому вопросу лишь в XIX в. Тем не менее, были приняты меры по укреплению забайкальской границы - там построили еще 7 крепостей, а затем по проекту иркутского губернатора учредили отдельное Забайкальское казачье войско.
Так складывались дела на южных границах русских владений в Сибири. Продвижение на новые земли, как видим, шло в XVIII в. гораздо медленнее, нежели в предыдущем столетии, но все-таки шло. А прогрессирующее ослабление Китая и непрочное положение мелких среднеазиатских государств давали надежду на приращение владений России за их счет в будущем.

Военные конфликты на крайнем северо-востоке Азии .
На северо-востоке Сибири, казалось бы, дела должны были складываться гораздо успешнее, ведь здесь русские сталкивались не с цивилизованными народами, имевшими свою государственность, а с "дикими" аборигенами, находившимися на самых низших ступенях общественного развития - ительменами, коряками и чукчами, покорение которых не могло встретить затруднений. Однако в реальности получилось все как раз наоборот: именно здесь русские колонизаторы встретили самое ожесточенное сопротивление, и именно здесь русские вооруженные силы потерпели поражение в полномасштабной войне с аборигенами: единственный случай в сибирской истории.
Поход Атласова на Камчатку в самом конце XVII в. не мог, конечно, привести к автоматическому подчинению этой территории. Когда же по его следам устремились казачьи отряды, то ительмены (камчадалы) постарались дать им вооруженный отпор. Казакам пришлось возводить здесь укрепленные остроги, но даже при этом аборигены неоднократно поднимали восстания - за первую половину XVIII в. их было не меньше пяти. Подавлялись эти восстания с огромным трудом и путем фактического истребления непокорных. За каких-то полвека численность ительменов в результате сократилась с 13 до 6 тыс. чел. Сыграла в этом свою роль и своеобразная система общественных и семейных отношений, бытовавшая тогда у аборигенов северо-востока Сибири. Так, совершенно не работала здесь система взятия заложников (аманатов ), поскольку жизнь даже ближайших родственников у чукчей, коряков и ительменов ценилась нисколько не выше жизни чужого человека. Поэтому вносить ясак ради сохранения жизни пленных родичей они отказывались. А потерпев поражение в бою, мужчины племени сначала убивали своих жен и детей, после чего сами кончали самоубийством. Разумеется, такая система отношений воспринималась русскими как дикая и необъяснимая, хотя у нее, конечно, были свои основания, сложившиеся в процессе многовекового развития общественного строя этих народов и связанные как со спецификой их образа жизни, так и с теми природно-географическими условиями, в которых они вынуждены были существовать.
Камчатку в итоге удалось усмирить, после чего русское правительство обратило внимание на коряков , обитавших к северу от полуострова и по берегам Охотского и Берингова морей. Большинство из них упорно отказывались признавать русскую власть и платить ясак, а также нередко нападали на проходящие через их земли казачьи отряды, создавая, таким образом, угрозу сухопутному сообщению с Камчаткой из Якутска. К 20-м гг. XVIII в. удалось покорить часть племенных групп коряков, но другие продолжали сопротивление. И здесь русским пришлось сначала возводить несколько крепостей и даже направить в помощь казакам подразделения регулярной армии, прежде чем начинать решительное наступление. С 30-х гг. началось планомерное наступление русских отрядов на корякские земли, увенчавшееся в итоге успехом. К 60-м гг. XVIII в. сопротивление коряков было сломлено. Помимо невосполнимых потерь, понесенных аборигенами (численность коряков сократилась с почти 13 тыс. лишь до 5 тыс. чел.), этому немало способствовала межродовая рознь, поскольку часть коряков оказывала русским помощь в разгроме других враждебных групп. Наконец, внесли свою лепту и чукчи, почти ежегодно совершавшие набеги на стойбища коряков и отгонявшие их оленьи стада. Но даже при этих условиях потребовалось почти 30 лет, чтобы подчинить коряков русской власти.
Но самое упорное сопротивление русским оказали чукчи - народ, способный выставить не более 2 тыс. воинов. Столкновения с ними, начавшись еще во второй половине XVII в., продолжались и в начале XVIII в. Чукчи грабили своих соседей - юкагиров и ясачных коряков. Те обращались к русским властям, но отправлявшиеся в ответные походы казачьи отряды обычно терпели поражения от чукчей. Более того, последние расширяют подконтрольную им территорию, появившись в непосредственной близости от Анадырского острога - крайнего опорного пункта русских на северо-востоке Сибири. Поэтому в 1727 г. русским правительством было принято решение о необходимости полного разгрома и покорения чукчей военной силой, для чего туда была отправлена военная экспедиция из 400 солдат во главе с якутским казачьим головой А. Ф. Шестаковым и капитаном Тобольского драгунского полка Д. И. Павлуцким. Шестаков весной 1730 г. с отрядом в 150 чел., в котором насчитывалось лишь 20 казаков, остальные были союзные якуты, тунгусы, ламуты и коряки - союзники весьма ненадежные, двинулся против почти 2 тыс. чукотских воинов. Сражение произошло 14 марта и закончилось полным разгромом отряда Шестакова, причем сам командир погиб в бою. Капитан Павлуцкий возглавил поход на чукчей, состоявшийся в 1731 г.
В поход отправились 215 русских служилых людей, а также более 200 союзных им коряков и юкагиров. В ходе кампании Павлуцкий нанес чукчам несколько тяжелых поражений: потери их в каждом сражении исчислялись сотнями убитых. Его отряд вернулся осенью того же года, не понеся особых потерь. Однако Чукотка произвела на Павлуцкого удручающее впечатление, и в своем рапорте Тобольской губернской канцелярии он высказался прямо: "Привести чукоч в подданство невозможно…". Кроме того, он, будучи армейским офицером, вряд ли был способен призывать чукчей в ясачный платеж "ласкою и приветом", предпочитая полагаться на военную силу. Да и рядовые участники походов стремились, прежде всего, к получению военной добычи за счет ограбления аборигенов. Понятно, что в таких условиях заставить чукчей признать русскую власть и платить ясак не было никакой возможности, поскольку они предпочитали скорее умереть, нежели подчиняться завоевателям. Развитие этих тенденций привело, в конце концов, к тому, что в 1742 г. правительством был издан указ, предписывавший "немирных чукчей искоренить вовсе", т. е. была официально сделана ставка на войну и поголовное истребление непокорного народа.
Реализовать этот указ, впрочем, так и не удалось. Несмотря на предпринятые в 1744 и 1746 гг. карательные походы, полностью уничтожить чукчей так и не удалось, а 14 марта 1747 г. погиб в бою и сам командир Анадырской партии Павлуцкий, ставший к тому времени уже майором. Это произвело отрезвляющее впечатление на русские власти, ясно дав понять, что силой оружия чукчей не победить. Поэтому с начала 50-х гг. правительство попыталось завязать мирные переговоры с противником. Продолжались они более 20 лет и шли очень трудно. Для достижения успеха пришлось пойти на ликвидацию в 1771 г. Анадырского острога и вывод с Чукотки всех русских вооруженных сил. Наконец, в 1778 г. главный чукотский тойон А. Хергынтов и русский капитан Т. И. Шмалев подписали договор о мире. В следующем году Екатерина II официально объявила о принятии чукчей в российское подданство, которое, впрочем, носило чисто формальный характер: русской администрации они не признавали, ясак платили только по собственному желанию и зачастую в обмен на подарки еще большей стоимости. Такое положение, кстати, сохранялось вплоть до первой половины XX в. Лишь благодаря тому, что чукчи постепенно втягивались в торговлю с русскими, с ними удавалось поддерживать более-менее постоянные связи. Так завершился самый продолжительный вооруженный конфликт на территории Сибири, который с полным основанием можно называть и войной, которую русские в итоге проиграли - случай исключительный, а для XVIII в., когда слава русского оружия гремела во всем мире, в особенности.

Географические открытия и научные достижения .
Наряду с попытками утвердиться на крайнем северо-востоке, активно шли в XVIII в. и морские исследования. Корабли российского флота достигали берегов Северной Америки, открыли Аляску и Алеутские острова. Уже с середины века там начинается масштабный промысел пушного зверя. Ну а к концу столетия на сцене появляется Г. И. Шелихов, с именем которого связана русская колонизация Аляски и возникновение так называемой Русской Америки. На жизни и деятельности этого человека, которого современники называли не иначе, как русским Колумбом, стоит остановиться особо. Происходя из небогатых купцов Курской губернии, Шелихов в молодости свел знакомство с известным И. И. Голиковым - тоже купцом, написавшим 12-томную историю царствования Петра I. По его протекции Шелихов в 70-х гг. попал в Иркутск, где развернул собственную предпринимательскую деятельность, а оттуда - в Охотск, где начал сам снаряжать экспедиции за пушниной. Со временем ему пришла мысль организовать на Алеутских островах и на американском побережье постоянные базы. И в 1784 г. на трех судах он отправился на о. Кадьяк, где сумел убедить аборигенов в своей дружбе и мирных намерениях, после чего заложил там крепость и селение. Вернувшись в Россию, Шелихов добился аудиенции у Екатерины II, убеждая ее в необходимости создания монопольной торговой компании и активного заселения Северной Америки русскими. Императрица, будучи противницей торговых монополий, его идею не поддержала, но и не отклонила, предоставив возможность действовать по собственной инициативе. Шелихов этим воспользовался, и к концу века на островах и на Аляске насчитывалось уже 6 русских поселений.
Шелихов скончался в 1795 г., однако дело его не пропало и продолжало развиваться. В 1796 г. на о. Ситка была построена столица Русской Америки Новоархангельск, а в 1799 г. по указу императора Павла I создается Российско-Американская компания, объединившая всех сибирских купцов, промышлявших в северной части Тихого океана и получившая монопольные права на торговое обслуживание русских владений в Северной Америке и колонизацию новых территорий. Под крылом компании расширялась добыча пушнины и морского зверя, развивалась торговля с индейцами и с колониями других европейских держав, был заведен свой флот и т. д. Полученную на Тихом океане пушнину русские купцы в Сибири обменивали на китайский чай, который затем отправляли на продажу в центральную Россию и в Европу. Управлявший после Шелихова русскими поселениями в Америке А. А. Баранов настойчиво расширял владения компании к югу, добравшись даже до северной части современной Калифорнии, где в 1812 г. был основан форт Росс.
Но не только новыми успехами колонизации и дальнейшим расширением русских границ замечателен в истории Сибири XVIII век. Он также стал временем организации масштабных научных экспедиций с целью возможно более тщательного изучения до сих пор остававшихся во многом "неведомыми и незнаемыми" сибирских земель. Современники не случайно называли это столетие эпохой "второго открытия Сибири". Конечно, и в XVII в. немало полезной информации можно было найти в отписках и сказках русских землепроходцев, в статейных списках посольств и т. д., но все они, оседая в Сибирском приказе, становились достоянием архивов и почти не использовались. К началу XVIII в. оказалось забытым даже плавание Дежнева. Первым трудом, предназначенным для использования в повседневных делах государственного управления, стала "Чертежная книга Сибири" 1701 г., составленная тобольским сыном боярским С. У. Ремезовым и включавшая планы почти всех сибирских городов с уездами. А в царствование Петра I изучение Сибири было возведено в ранг важнейшего государственного мероприятия, так что произошел принципиальный перелом во взглядах российского правительства на восточную половину империи.
Главным вопросом, занимавшим лично Петра I, было то, "сошлась ли Азия с Америкой?". Для его разрешения сначала в 1711-1721 гг. силами нескольких экспедиционных отрядов было произведено изучение Камчатки и Курильских островов, впервые точно нанесенных на географическую карту. А в самом начале 1725 г. , уже перед смертью, Петр поручил В. Берингу, датскому капитану на русской службе, окончательно выяснить ответ на этот вопрос. В ходе Первой Камчатской экспедиции 1725-1730 гг. Беринг открыл о. Св. Лаврентия , прошел через пролив, впоследствии названный его именем, и вышел в Северный Ледовитый океан, подтвердив, таким образом, известия Дежнева о том, что Азия отделена от Америки проливом. Двое из участников этой экспедиции в 1732 г., отплыв с Камчатки, достигли берегов северо-западной Аляски. Сам Беринг продолжал оставаться в Восточной Сибири, чтобы возглавить в скором времени Вторую Камчатскую экспедицию.
Одновременно началось и обследование внутренних областей Сибири. В 1719 г. сюда был направлен по договору на 7 лет доктор Д. Г. Мессершмидт, изучавший географию и природные богатства края, его историю, жизнь сибирских народов и т. д. Собранные им огромные естественно-исторические и этнографические коллекции в 1727 г. были переданы в распоряжение Академии наук в Петербурге. Попавший в сибирскую ссылку пленный шведский офицер Страленберг также собрал множество сведений по истории и этнографии Сибири, а вернувшись на родину, опубликовал их в книге "Северная и восточная части Европы и Азии" на немецком языке. Но главным событием сибирской истории первой половины XVIII столетия стала, конечно же, Великая Северная экспедиция 1733-1743 гг., состоявшая из одного сухопутного "академического" отряда (включавшего несколько самостоятельных групп) и шести морских отрядов. На сухопутный отряд была возложена задача исследования по возможности всей территории русских владений за Уралом, морские же экспедиции должны были искать земли к востоку и югу от Камчатки, а также выяснить, существует ли морской путь от северных берегов Сибири к Индии и Южной Америке.

Великая Северная экспедиция и деятельность академика Г.-Ф. Миллера в Сибири .
"Академический" отряд состоял из европейских ученых, поступивших на русскую службу. Среди них были профессора Г. Ф. Миллер (историк и филолог) и И. Г. Гмелин (естествоиспытатель), академик Делиль де ла Кройер (географ и астроном), адъюнкты Петербургской Академии И. Э. Фишер и Г. В. Стеллер , переводчик Сената Я. Линденау. Под началом у них состояли русские студенты, геодезисты, художники, переводчики. Объехав почти всю территорию Сибири, они собрали гигантский материал по интересовавшим каждого из них отраслям знаний: составили огромные коллекции образцов минералов, флоры и фауны, зафиксировали в экспедиционных дневниках наблюдения и выводы относительно истории и этнографии как аборигенов, так и русского населения Сибири, провели географическую и астрономическую съемку многих местностей и т. д. Еще более важным явилось то обстоятельство, что большинство этих материалов были опубликованы, составив, без преувеличения, золотой фонд европейской науки XVIII в. Гмелин по возвращении издал многотомный труд "Флора Сибири", С. П. Крашенинников, участвовавший в экспедиции студентом, опубликовал в 1755 г. "Описание земли Камчатки". Но главной фигурой в составе экспедиции стал, конечно же, Г. Ф. Миллер, которого называют, подобно Геродоту, "отцом сибирской истории".
Миллер родился в 1705 г. в Вестфалии, и уже в возрасте 20 лет, закончив Лейпцигский университет, перебрался в Россию. В 1731 г. он стал профессором Петербургской Академии наук, потом отправился в Сибирь, а по возвращении получил в 1747 г. официальную должность историографа. С 1766 г. и до своей смерти в 1783 г. руководил архивом Коллегии иностранных дел. Его научная деятельность была исключительно многообразна: он издавал исторические памятники, редактировал журналы, писал научно-исследовательские статьи. Венцом же его исследовательской деятельности стал фундаментальный труд "История Сибири", в котором он собрал и обобщил полученные им в Сибири уникальные материалы - целый свод исторических, этнографических и географических сведений. Кроме того, в ходе путешествия по Сибири Миллером были исследованы местные архивы, а вывезенные им оттуда документы впоследствии составили содержимое значительных фондов центральных государственных архивов в Москве и Петербурге. Не обращаясь к этим фондам, невозможно изучать историю Сибири XVII-XVIII вв. даже в наши дни.
Миллер не только самолично изучал архивные документы в сибирских городах, но и проводил специальные опросы воеводских канцелярий, посылая их начальникам свои анкеты с требованием дать письменные ответы на сформулированные там вопросы. Как писал впоследствии сам ученый, "я за благо рассудил, что для получения о подлинном состоянии каждого города… обстоятельных и достоверных ведомостей, необходимо нужно оных требовать от канцелярий в каждом городе". В первую очередь Миллера интересовали истории основания городов и слобод: требовалось указать, когда, по каким указам и кем был основан город или слобода, причем сделать это по выпискам из подлинных документов и старинных дел. Далее шли вопросы по современному состоянию города - его строения, состояние дел в канцелярии, состав ее служителей, сохранность архивных дел. Сведения о населении Миллер запрашивал по выделенным им категориям: служилому, русскому податному и аборигенному ясачному. Интересовали его также объемы ежегодных сборов налогов и таможенных пошлин, доходы и расходы местной казны. Уже по этому перечислению можно заключить, насколько ценными оказались для последующих поколений ученых собранные Миллером сведения, ведь большинство документов сибирских архивов XVII-XVIII вв. до нас не дошли - погибли от пожаров, сгнили, истлели и т. д. Однако содержание их можно найти в сделанных Миллером выписках, а также его дневниках и путевых описаниях.
Менее успешными оказались действия морских отрядов Великой Северной экспедиции. Пройти вдоль побережья Северного Ледовитого океана от Архангельска до Чукотки не удалось - в XVIII в. произошло резкое похолодание сибирского климата, так что морские пути, которыми русские свободно пользовались в предыдущем столетии, оказались теперь непроходимыми. Вторая Камчатская экспедиция командора Беринга и А. И. Чирикова, работая в северной части Тихого океана в 1741-1742 гг., снова отправилась к берегам Америки. Беринг не смог туда добраться, потерпев крушение у необитаемого острова, где многие члены экипажа во главе с командором погибли от голода. Чириков же достиг американского берега, но не смог там высадиться, после чего предпринял плавание к Алеутским островам. В 1743 г. правительственным указом деятельность Великой Северной экспедиции была прекращена. Благодаря достигнутым ею результатам, правительство и образованные круги России получили представление об огромной части империи, ранее практически неизвестной, отечественная и европейская наука обогатилась замечательными результатами проведенных ее участниками исследований, а сделанные ими открытия по праву находятся в одном ряду с великими мировыми географическими открытиями XVI-XVII вв.