Фас курской дуги. Северный фас

July 3rd, 2017 , 11:41 am

Говоря о Курской битве, сегодня в первую очередь вспоминают танковое сражение под Прохоровкой на южном фасе Курской дуги 12 июля. Однако не менее важное стратегическое значение имели события на северном фасе - в частности, оборона станции Поныри 5-11 июля 1943 года.




После катастрофы под Сталинградом немцы жаждали реванша, и курский выступ, создавшийся в результате наступления советских войск зимой 43-го, географически представлялся довольно удобным для образования «котла». Хотя и среди немецкого командования были сомнения в целесообразности проведения такой операции - и весьма обоснованные. Дело в том, что для тотального наступления был необходим ощутимый перевес в живой силе и технике. Статистика же свидетельствует об ином - о количественном превосходстве советских войск.
Но с другой стороны, сверхзадача немцев на тот момент заключалась в перехвате стратегической инициативы - и Курская битва стала п оследней попыткой противника перейти в стратегическое наступление.
Ставка была сделана не на количественный, а на качественный фактор. Именно здесь, под Курском, впервые были массово задействованы новейшие немецкие танки «тигр» и «пантера», а также истребители танков - «крепость на колесах» - самоходные артиллерийские установки «Фердинанд». Действовать немецкие генералы собирались по старинке - хотели взломать нашу оборону танковыми клиньями. «Танки идут ромбом» - как озаглавил свой роман, посвященной тем событиям, писатель Анатолий Ананьев.

Люди против танков

Суть операции «Цитадель» заключалась в одновременном ударе с севера и юга, получении возможности соединиться в Курске, образовав гигантский котел, в результате чего открывался путь на Москву. Нашей целью было не допустить прорыва, правильно рассчитав вероятность главного удара немецких армий.
Вдоль всей линии фронта на Курской дуге было построено несколько оборонительных рубежей. Каждый из них - это сотни километров траншей, минных полей и противотанковых рвов. Время, потраченное противником на их преодоление, должно было позволить советскому командованию перебросить сюда дополнительные резервы и остановить вражескую атаку.
5 июля 1943 года на северном фасе началось одно из важнейших сражений Великой Отечественной войны - Курская битва. Немецкой группировке армии «Центр», руководимой генералом фон Клюге, противостоял центральный фронт под командованием генерала Рокоссовского. Во главе ударных немецких частей стоял генерал Модель.
Рокоссовский точно рассчитал направление главного удара. Он понял, что немцы начнут наступление в районе станции Поныри через тепловские высоты. Это был кратчайший путь на Курск. Командующий Центральным фронтом шел на большой риск, сняв артиллерию с других участков фронта. 92 ствола на километр обороны - такой плотности артиллерии не было ни в одной оборонительной операции за всю историю Великой Отечественной. И если под Прохоровкой было величайшее танковое сражение, где «железо воевало с железом», то здесь, в Понырях, примерно такое же количество танков двигалось на Курск, и эти танки были остановлены людьми.
Противник был силен: 22 дивизии, до 1200 танков и штурмовых орудий, всего 460 тысяч солдат. Это была жестокая битва, значение которой понимали обе стороны. Характерно, что в Курской битве принимали участие только чистокровные немцы, поскольку своим сателлитам они не могли доверить судьбу столь судьбоносного сражения.

ПЗО и «нахальное минирование»

Стратегическое значение станции Поныри определялось тем, что она давала контроль над железной дорогой Орел - Курск. Станция была хорошо подготовлена к обороне. Ее опоясывали управляемые и неуправляемые минные поля, в которых установили значительное количество трофейных авиабомб и крупнокалиберных снарядов, переоборудованных в фугасы натяжного действия. Оборона была усилена закопанными в землю танками и большим количеством противотанковой артиллерии.
6 июля против поселка 1-е Поныри немцы бросили в атаку до 170 танков и САУ, а также две пехотных дивизии. Прорвав нашу оборону, они быстро продвинулись в южном направлении ко второй полосе обороны в районе 2-х Понырей. До конца дня трижды пытались ворваться на станцию, но были отбиты. Силами 16-го и 19-го танковых корпусов наши организовали контрудар, чем выиграли сутки для перегруппировки сил.
На следующий день немцы уже не могли наступать на широком фронте, и все свои силы бросили против узла обороны станции Поныри. Примерно в 8 часов утра до 40 немецких тяжелых танков при поддержке штурмовых орудий выдвинулись к полосе обороны и открыли огонь по позициям советских войск. Одновременно 2-е Поныри подверглись удару с воздуха немецких пикирующих бомбардировщиков. Примерно через полчаса «тигры» начали сближаться с нашими передовыми траншеями, прикрывая средние танки и бронетранспортеры с пехотой.
Пять раз удавалось отбрасывать немецкие танки в исходное положение посредством плотного ПЗО (подвижного заградительного огня) крупнокалиберной артиллерии, а также неожиданных для врага действий советских саперов. Там, где «тиграм» и «пантерам» удавалось прорваться через первый оборонительный рубеж, в бой вступали подвижные группы бронебойщиков и саперов. Под Курском враг впервые познакомился с новым способом борьбы с танками. В своих мемуарах немецкие генералы позднее назовут его «нахальным способом минирования», когда мины не закапывали в землю, а зачастую бросали прямо под танки. Каждый третий из четырехсот уничтоженных севернее Курска немецких танков - на счету наших саперов.
Однако в 10 утра двум батальонам немецкой пехоты со средними танками и штурмовыми орудиями удалось ворваться на северо-западную окраину 2-х Понырей. Введенный в бой резерв командира 307-й дивизии, состоявший из двух батальонов пехоты и танковой бригады, при поддержке артиллерии позволил уничтожить прорвавшуюся группу и восстановить положение. После 11 часов немцы начали атаку Понырей с северо-востока. К 15 часам они овладели совхозом имени Первого мая и вплотную подошли к станции. Однако все попытки ворваться на территорию поселка и станции были безуспешны. Этот день - 7 июля - был критическим на северном фасе, когда немцам удалось достичь наибольшего успеха.

Огневой мешок у села Горелое

Утром 8 июля при отражении очередной немецкой атаки было уничтожено 24 танка, включая 7 «тигров». А 9 июля немцы сколотили оперативную ударную группу из наиболее мощной техники, за которой двигались средние танки и мотопехота на бронетранспортерах. Через два часа после начала боя через совхоз имени Первого мая группа прорвалась к поселку Горелое.
В этих боях немецкие войска применили новое тактическое построение, когда в первых рядах ударной группы перекатами в два эшелона двигалась линия штурмовых орудий «Фердинанд», за которыми следовали «тигры», прикрывающие штурмовые орудия и средние танки. Но у поселка Горелое наши артиллеристы и пехотинцы пропустили немецкие танки и САУ в заранее подготовленный огневой мешок, поддержанный огнем дальнобойной артиллерии и реактивных минометов. Оказавшись под перекрестным артиллерийским огнем, попав к тому же на мощное минное поле и подвергшись налетам пикирующих бомбардировщиков «Петляков», немецкие танки остановились.
В ночь на 11 июля обескровленный враг предпринял последнюю попытку потеснить наши войска, но и на этот раз прорваться к станции Поныри не удалось. Большую роль в отражении наступления сыграл ПЗО, поставленный дивизией артиллерии особого назначения. К полудню немцы отошли, оставив на поле боя семь танков и два штурмовых орудия. Это был последний день, когда немецкие войска вплотную подходили к окраинам станции Поныри. Всего за 5 дней боев враг смог продвинуться лишь на 12 километров.
12 июля, когда шла ожесточенная битва под Прохоровкой на южном фасе, где враг продвинулся на 35 километров, на северном фасе линия фронта вернулась на первоначальные позиции, и уже 15 июля армия Рокоссовского перешла в наступление на Орел. Один из немецких генералов позднее сказал, что ключ их победы навсегда остался зарыт под Понырями.

В эти дни - 75 лет назад - продолжалось наступление на Северном фасе Курской дуги. Уже приходили в себя Поныри, жизнь возвращалась в поселок, который называли "курским Сталинградом". Но до сих пор Курскую битву ассоциируют с боем под Прохоровкой…

«И с точки зрения истории, и со своей личной точки зрения: это неправильно - принижать Северный фас, преуменьшать его роль»!

Учитель истории Леонид Гладких все 60 лет работы в родных Понырях говорил: боям на Северном фасе не воздано должное. Ситуация не изменилась до сих пор. Курская битва ассоциируется с Прохоровкой, и спустя 75 лет все федеральные средства массовой информации вспоминают танковый бой на Южном фасе, все соцсети пестрят перепостами. Между тем, судьба Курской дуги - глубиной до 150 километров и шириной до 200-т - решалась не за один бой: у этой битвы были другие масштабы сил и средств. На это указывают ученые, об этом говорили ветераны-участники битвы.

Леонид Гладких, ветеран труда, житель поселка Поныри: «Не щадили ни себя, ни друг друга, ни товарищ - товарища. Одна была поставлена единственная цель: как можно больше нанести урон, урон и урон противнику...»

Маргарита Василенко, журналист: «Я руководила 20 лет детским телевидением в Железногорске. И когда я снимала фильмы о поныровцах, о ветеранах, они, знаете, о чем просили? Помните Поныри! Что ж только говорят о Прохоровке? Нет, не могу...»

Поселок Поныри - "Сталинград Курской дуги": бои шли за каждый дом, вокзал переходил из рук в руки. Немцам не удалось за три дня прорваться к Курску - здание вокзала стало немым свидетелем "войны на истощение". Василий Панкратов помнит его летом 43-го.

Василий Панкратов, ветеран труда, житель поселка Поныри: «Стены! Искореженные! Изрубленные! Бомбы падали. То есть изнутри и снаружи был вокзал поврежден. Снаружи - снарядные дыры, а изнутри - как распорото атомным взрывом... Как распирало. Даже стены были наклонены в сторону, наружу, понимаете? не внутрь, а наружу!!! Вот это меня поразило».

Пятое - тире - двенадцатое июля, когда Красная армия перешла в наступление на Северном фасе и активные действия гитлеровцев на Южном были уже бессмысленны, - эта неделя переломила ход войны. Было так тяжело - вспоминают ветераны - что временами остро хотелось смерти. Каждый из этих дней на Северном фасе овеян легендами. Каждый вписан в БОЛЬШУЮ ИСТОРИЮ - и как пример блестящей интуиции и решений стратегов, и как пример личного мужества и героизма солдат и младших офицеров. Неслучайно первые в истории Второй Мировой войны памятники появились здесь, на Северном фасе: артиллеристам и саперам. Их открыли - и полгода не прошло - с тех боев. Пушка батареи Игишева, настоящая, установленная как памятник. Редкая фотография с открытия: поздняя осень 43-го. Рядом - еще неубранная фашистская техника. Доподлинно не известно: пошли или нет в рукопашную отважные противотанкисты, когда окончились снаряды. Оставшиеся в живых батарейцы к тому времени были уже ранены и без сознания. В 1980-х в Поныри приехал наводчик Пузиков.

Зоя Бабич, сотрудник музея Курской битвы в п. Поныри (в 1970-х - 2000-ых гг.): «Там, у памятника артиллеристам, он совершенно по-хозяйски прошел вокруг пушки, оглядел ее со всех сторон... такой дедушка маленького роста... очень простой... награды у него... Посмотрел и говорит: "Колясо подмянили, а лахвет тот жа..." А почему колесо подменили? - оно было отбито во время боя, там стояли ящики из-под снарядов, он рассказывал. Прицел разбит - трудно целиться…»

Но то, что солдаты и офицеры готовы были умереть, лишь бы заманить врага в огневой мешок, - это точно. Они погибли, как и 15-ть тысяч красноармейцев, сумевших в чистом поле выдержать немецкие танковые атаки - лавину за лавиной.

Светлана Герасимова, Вести-Курск

Что такое война? Определений много, но тем, кто не видел, сложно это понять. Особенно молодежи. Вспомните фильм «Мы из будущего!» Взрослые парни цинично рассуждают о Великой Отечественной войне и жаждут кровавый гонорар за находки военных времен. В итоге «черные копатели» столкнулись с мистикой и невероятным образом оказались в прошлом, где с лихвой хлебнули военного ада. На самом деле так не бывает, но почувствовать военную реальность может каждый из нас. К примеру, выкопайте яму глубиной в полтора-два метра и попробуйте ночью в дождь или в мороз просто там постоять. Добавим фантазии: свист от снарядов, кругом осыпается земля, прямо на вас движутся танки. Бежать некуда, спрятаться тоже. Да и за кем прятаться, если все вокруг такие же, как вы…

Об этом и не только мы узнали, отправившись дорогами фронтовых корреспондентов по местам сражений Курской битвы. И первая наша остановка – поселок Поныри. Точнее, мемориал «Героям Северного фаса Курской дуги» в его центре, возведенный в 2013-м году. Главный редактор местной газеты «Знамя Победы» В. А. Данилова встретила нас по окончании митинга, посвященного Дню памяти и скорби. По ее словам и рассказам очевидцев, в этом месте летом 43-го года была вырыта огромная траншея, в которой, по разным данным, были захоронены от 800 до 2000 советских солдат и офицеров. В новое время добавились памятные знаки погибшим в боях на Северном фасе Курской дуги ингушам, осетинам, армянам, которые установили их земляки. Большой дугой обрамляет площадь мемориал с портретами тридцати трех Героев Советского Союза, получивших это звание в боях на Северном фасе Курской дуги.

Площадь меняла свой облик несколько раз. Последний раз реконструкцию памятника на братской могиле советских воинов и самой площади проводили в 1993 году к 50-летнему юбилею Победы в Курской битве. О необходимости строительства в Понырях мемориального комплекса, который достойно бы увековечил память воинов, героически сражавшихся на Северном фасе Курской дуги, говорили и писали ветераны – участники боев, краеведы, общественники, жители района. Ведь именно здесь, на этой земле, как писал поэт и военкор Е. Долматовский, «был сбит удар с Орла на Курск ударом с Курска на Орел».

В 2013 году, к 70-летию Победы в битве на Курской дуге в Понырях возвели этот самый мемориал, а через два года, к 70-летнему юбилею Великой Победы, построена его вторая очередь – монумент «Тепловские высоты». Это, как отмечал губернатор Курской области А. Н. Михайлов, стало восстановлением исторической справедливости: «Я с огромным уважением отношусь к Южному фасу Курской дуги, но Северный был незаслуженно забыт. Эту несправедливость мы устранили, и ветераны меня в этом поддержали».

Железнодорожная станция «Поныри» в ста метрах от площади – еще один символ Победы – украшена барельефами и мемориальными досками. Один из ее залов – это музей с портретами полководцев и репродукциями картин, относящих нас в далекий 1943-й год.

По словам Виктории Александровны, в прошлом сотрудницы Поныровского историко-мемориального музея Курской битвы, территория вокзала была ареной жесточайшего сражения. Кровопролитные бои разворачивались за школу и водонапорную башню. Последняя вообще была стерта с лица земли. Как это было, рассказали потом фронтовики. Немецкие снайперы «работали» по защитникам поселка с водонапорной башни. Наши – отвечали. Противник решил применить и психологическую атаку. Из громкоговорителя понеслось обращение к советским солдатам на русском языке: мол, не разрушайте вокзал и башню, вам все это придется долго восстанавливать. По легенде, рассказывает Виктория Александровна, наши ответили на это сначала русским матерным, а потом огневым языком – развернули все орудия и снесли башню до фундамента вместе с немцами…

Бои в этих местах развернулись 6-7 июля. Вдоль железной дороги пошли немецкие танки. По словам сотрудника музея Олега Будникова, до 250 машин! Наши, как могли, сдерживали атаку. Во второй половине дня 7 июля завязались уличные бои. Железнодорожную школу защищала рота лейтенанта Рябова. Когда роту оттеснили в здание, Рябов, не имевший на тот момент связи с командованием, решил занять круговую оборону. Он еще не знал, что в школе ему и его бойцам придется защищаться два дня. Без поставки боеприпасов и эвакуации раненых и погибших... Когда закончились патроны и немцы полезли на первый этаж, командир и оставшиеся в живых бойцы спустились в подвал, а Рябов выпустил сигнальную ракету, чтобы вызвать огонь на себя. По зданию ударила наша артиллерия. После этого адского обстрела из школьного подвала вышли шестеро бойцов, включая командира. Противник был уничтожен. За этот подвиг Рябов был награжден орденом. Однако гримаса судьбы: выйдя живым из такого тяжелого боя, лейтенант погиб спустя несколько месяцев при освобождении Брянской области, где и похоронен…

Смотровая площадка на Тепловских высотах – наша следующая остановка – построена на федеральные средства на высоте 274 метра над уровнем моря. Говорят, что в хорошую ночную погоду с нее видны огни Курска и именно здесь становится понятно, почему немцы так стремились ее покорить, наступая с симферопольской трассы...

Обращаем внимание на необычную для наших мест кедровую аллею. Оказывается, еще три года назад сюда, в Поныровский район, в поисках места гибели своего дяди приезжал сотрудник Томского лесничества Сергей Николаевич Куц. Его дядя Михаил покоится на мемориале у села Ольховатка. А в их семье была традиция: когда кто-то надолго уезжал, сажал деревце. Отправляясь на фронт из Алма-Аты, дядя посадил вишенку. Два года войны она цвела, а в 1943-м – засохла. Так в семье поняли, что с дядей что-то случилось, а спустя какое-то время была получена похоронка… В память о своем дяде Сергей Николаевич и участники школьных лесничеств г. Томска посадили 800 саженцев сибирского кедра. Деревца прижились, а в этом году томичи посадили еще 500 кедров. Теперь это живая память о том, что на Тепловских высотах сражалась140-я Сибирская стрелковая дивизия. В большинстве своем ее бойцы были жителями Дальнего Востока и Сибири.

Мемориал федерального значения на одной из Тепловских высот называется «Памятник воинам-артиллеристам». Он возведен в ноябре 1943 года. На большом постаменте установлено подлинное орудие из батареи Г. И. Игишева «ЗИС-2242».

– Долгое время считалось, что вся батарея погибла, – продолжает свой рассказ Виктория Александровна. – Но потом сотрудники музея выяснили, что жив наводчик этого орудия Андрей Владимирович Пузиков. Он жил в Туле, приезжал сюда в последний раз в конце 90-х годов. Свою пушку, когда увидел, узнал и сказал тогда: «Лахфет тот же, а вот колясо заменили…» Простой деревенский мужичок, он так рассказал о своем последнем здесь бое: прицел был разбит, у орудия он остался один, все погибли. Андрей Владимирович знал, откуда шли немецкие танки, целился через ствол и стрелял. В какой-то момент боя боец потерял сознание, а позже его, тяжело раненого, нашли и отправили в госпиталь…

Выжженная земля

Утром 5 июля 1943 года в полосе наступления противника располагались сразу три советские общевойсковые армии. На левом фланге – 48-я армия под командованием генерала-лейтенанта Романенко и 13-я армия генерал-лейтенанта Пухова, на правом – 70-я армия под командованием генерал-лейтенанта Галанина. Всего на начало боев в составе этих армий было порядка 270 тысяч солдат и офицеров. Им противостояла 9-я полевая армия Вальтера Моделя общей численностью свыше 330 тысяч солдат и офицеров.
В полосе 13-й армии 5 июля были взяты «контрольные» пленные, которые показали, что на рассвете 5 июля немцы планируют нанести мощный удар в направлении Курска. Чтобы сорвать это замысел, в полосе 13-й армии была проведена контрартподготовка. Всего в ней участвовали порядка 1000 стволов орудий и минометов. Она продлилась около получаса, было израсходовано примерно от четверти до половины имевшегося боекомплекта. Для сравнения – это 300 (!) вагонов, доверху нагруженных снарядами и минами.
После советской артподготовки немцы предприняли свою. По переднему краю советской обороны сработали 3,5 тысячи орудий. Затем последовал главный удар противника в направлении Ольховатки. За один день боя немцы ввели в сражение более 10 пехотных и танковых дивизий, а также большое количество частей усиления. В первый день сражения немцы вклинились в советскую оборону на 6 км. Тогда командующие 13-й и 70-й армиями ввели в бой резервы, укрепив фронт с обеих сторон и не дав ему дальше «рассыпаться». Здесь и завязались кровопролитные бои.
Обе стороны бросали резервы, рассчитывая быстро переломить ситуацию. Этот расчет не оправдался ни с одной из сторон, что привело к огромным потерям. Первый день сражения оценивается как самый кровавый на Северном фасе Курской дуги.

Один из объектов туристического маршрута «Огненный рубеж», открытый в 1989 году – местечко под названием Курган. Здесь находится памятный знак военному корреспонденту Константину Симонову. Он установлен на месте бывшего командного пункта командира 75-й гвардейской стрелковой дивизии Горишного. Отсюда Симонов писал свои бессмертные репортажи о боях на Северном фасе Курской дуги, вошедшие в книгу «Разные дни войны». Памятный знак появился здесь 18 лет назад по инициативе и при участии добровольцев из Железногорска – членов детского телевидения «Зеркальце» и их руководителя Маргариты Гавриловны Василенко.

Почему Курская дуга?

Поныровский район, как и вся Курская область, был оккупирован немцами в октябре-ноябре 1941 года. После победоносной Сталинградской битвы советские войска, до этого оборонявшиеся, перешли в наступление. Оно продолжалось почти пять месяцев и остановилось после крупномасштабного контрудара противника в районе Харькова.
– Естественно, тылы отстали, войска с обеих сторон понесли большие потери, – рассказывает нам в Поныровском музее Курской битвы Олег Будников. – Люди устали, согласитесь, весьма непросто пешком прошагать тысячу километров зимой, да еще без пунктов обогрева и регулярного горячего питания…
И вот впервые с начала войны, с марта по июль 1943-го, на этой линии фронта под Курском образовалась длительная передышка. Ни одна из сторон не была готова к новому большому сражению. Эта пауза вошла в историю как 100 дней тишины. Фронт стоял по линии (если посмотреть на карту – в виде дуги) практически без изменений до начала летней кампании 43-го года. Здесь три выступа: «Орловский» с центром в г. Орел, «Курский» с центром в г. Курск и «Харьковский» с центром в г. Харьков.
– Летом 1943 года немецкому командованию нужно было реабилитироваться за поражение под Сталинградом, – поясняет наш экскурсовод. – Для этого предполагалось нанести советским войскам крупное поражение в ходе быстрой наступательной операции в районе Курска. Немцы рассчитывали ударом с севера со стороны Орла и ударом с юга со стороны Белгорода отрезать курский выступ и разгромить советские войска, располагавшиеся западнее города. Если бы этот план был осуществлен, то врагу удалось бы разгромить войска Центрального фронта под командованием генерала армии Рокоссовского и Воронежского фронта – генерала армии Ватутина. Всего на момент начала боев в составе двух этих фронтов насчитывалось порядка миллиона трехсот тысяч солдат и офицеров. Без преувеличения разгром этих фронтов можно было считать настоящей военной катастрофой. И немцы планировали все это сделать в рекордно короткие сроки, буквально за одну неделю замкнуть кольцо окружения.
Такой план операции советским командованием был предвиден заранее. Маршал Жуков уже 8 апреля указал на то, что в районе Центрального и Воронежского фронтов немцы, скорее всего, предпримут крупную наступательную операцию. Было предложено укреплять на этих участках оборону и параллельно готовиться к наступательной операции в районе Харькова и Орла, чтобы фактически срезать «орловский» и «харьковский» выступы.
В итоге именно такое развитие событий и произошло в июле 1943-го года, когда немецкие войска попытались прорвать советскую оборону и сомкнуть кольцо в районе Курска. Как мы знаем, ничего у гитлеровцев не получилось и началось советское контрнаступление.

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом, дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года… Каждый командир и каждый солдат должен проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском явится путеводной звездой, факелом для всего мира».

В феврале—марте 1943 года группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна сумела нанести тяжелое поражение войскам Воронежского и Юго-Западного фронтов и отбить Харьков.

В результате советскому командованию пришлось перейти к жесткой обороне, хотя остановить немцев удалось только в конце марта. Наступила оперативная пауза, которая длилась 100 дней, — самое долгое затишье за всю войну. На южном фланге линия фронта приобрела конфигурацию двойной дуги. Такое положение было особенно невыгодно для немецкой стороны, и Манштейн считал необходимым пусть и из последних сил, но начать немедленное наступление на Курск. Для этого ему требовалось подкрепление, которое быстро получить можно было только у командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Клюге. Последний не только не пошел навстречу Манштейну, но и развил чрезвычайную активность в Берлине, убеждая Гитлера, начальника Генштаба Цейцлера и генерал-фельдмаршала Кейтеля в необходимости отложить наступление в районе Курского выступа по крайней мере до конца весенней распутицы. Напрасно Манштейн приводил аргументы в пользу немедленного наступления, ссылаясь на то, что практически никакой обороны советские войска еще не сумели построить и потом «срезать» выступ будет стократ тяжелее — все было напрасно.

Гитлер заявил, что для наступления нужно получше подготовиться, поставив в войска новые танки, и начать его «с 3 мая, как только позволят условия погоды». Для советского командования планы немецкого руководства секретом не являлись — ударные группировки вермахта стягивались едва ли не демонстративно. В это время в местах предполагаемого наступления противника советские войска строили беспрецедентно мощную систему полевой обороны, которая в итоге станет самой сильной противотанковой оборонительной позицией в истории. Помимо этого, была создана сильная группа резервных армий — Степной фронт под командованием И. Конева. Ставка ВГК отменила все наступательные операции — буквально все силы были брошены на подготовку к оборонительному сражению.

В это время в ставке фюрера проводились бесконечные заседания и совещания высшего военного командования рейха, посвященные двум вопросам — когда и как наступать. Цейцлер, Кейтель и фон Клюге ратовали за наступление путем двойного флангового охвата — ударов «под основание» Курского выступа и в итоге — окружения и уничтожения множества советских дивизий. Тем самым наступательный порыв советских войск должен был быть ослаблен до такой степени, чтобы стратегическая инициатива опять перешла к вермахту. Манштейн колебался, высказывая сомнения в успехе, за который он мог бы ручаться в том случае, если бы наступление началось в апреле. Яростным противником плана Цейцлера был генерал-инспектор танковых войск Хайнц Гудериан. С самого начала он заявил, что наступление бесцельно, поскольку план Генштаба программирует тяжелые потери в танках, а еще раз существенно пополнить Восточный фронт новой бронетехникой в течение 1943 года не удастся по причине ограниченных возможностей германской промышленности. Эту позицию «отца танков» разделял рейхсминистр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер, чье мнение фюрер всегда уважал.

Гудериан также старался развеять иллюзии оппонентов в отношении новейших танков Pz. V «пантера», напомнив, что эти танки все еще являлись неотработанной конструкцией с множеством дефектов, которые нельзя было устранить раньше августа. Обучение экипажей новых машин также было не на высоте, так как немногие «пантеры», поступавшие в части, почти сразу же отправлялись в ремонт. Тяжелых «тигров», уже успевших доказать свою исключительную эффективность, было слишком мало для того, чтобы только при их помощи «продавить» советскую оборону на всех участках. На этом совещании, состоявшемся 3 мая, Гитлер, выслушав все стороны, к определенному мнению так и не пришел, но закончил его такими словами: «Неудачи не должно быть!» 10 мая Гудериан вновь попытался убедить Гитлера отказаться от наступления, теперь уже в личной беседе.

Фюрер сказал: «Вы совершенно правы. Как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот». Но что бы там ни болело у Гитлера, он не прислушался и к предложению Манштейна, рекомендовавшего поменять план операции и наступать из района Харькова в юго-восточном направлении, расширяя фланги прорыва, то есть там, где советское командование удара просто не ожидало. За время этих бесконечных обсуждений у самого Гитлера родилось интересное предложение — наступать на Курск с запада на восток, через Севск, заставив советские войска сражаться с «перевернутым фронтом», но Цейцлер, Кейтель и фон Клюге сумели заставить фюрера отказаться даже от собственной идеи. В конце концов Гитлер «сдался» и окончательно согласился с планом Генерального штаба. Наступление, которое должно было решить исход войны, было назначено на 5 июля.
Соотношение сил

На южном фасе Курской дуги
оборонительную полосу длиной 244 км держал Воронежский фронт под командованием Н.Ф. Ватутина.

Воска Воронежского фронта (два эшелона):
Первая линия 38-я, 40-я, 6-я, 7-я гвардейские армии
Вторая линия 69-я армия, 1-я танковая армия, 31-й стрелковый корпус
Резерв 5-й и 2-й танковые корпуса
Прикрытие 2-я воздушная армия

Воронежскому фронту противостояли:
4-я танковая армия в составе 52-го армейского корпуса (3 дивизии)
49-й танковый корпус (2 танковые, 1 элитная моторизованная дивизия «Гроссдойчланд»)
2-й танковый корпус СС (танковые дивизии «Дас Райх», «Тотенкопф», «Лейбштандарт Адольф Гитлер»)
7-й армейский корпус (5 пехотных дивизий)
42-й армейский корпус (3 пехотные дивизии)
Оперативная группа «Кемпф» в составе 3-го танкового корпуса (3 танковые и 1 пехотная дивизии) и 11-го армейского корпуса (2 пехотные дивизии)
Резерв 24-й танковый корпус (17-я танковая дивизия и танковая дивизия СС «Викинг»)
Прикрытие 8-й авиакорпус 4-го воздушного флота
Командующий ударной группировкой генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн.

На северном фасе Курской дуги
оборонительную полосу длиной 306 км держал Центральный фронт К.К. Рокоссовского.

Войска центрального фронта (два эшелона):
Первая линия 48-я, 60-я, 13-я, 65-я, 70-я армии
Вторая линия 2-я танковая армия, 19-й и 3-й танковые корпуса
Прикрытие 16-я воздушная армия

Центральгому фронту противостояли:
Первая линия 9-я немецкая армия (6 танковых и моторизованных дивизий и 15 пехотных дивизий)
Вторая линия 13-й армейский корпус (4 пехотные дивизии)
Командующий группировкой генерал-полковник Вальтер Модель, подчинявшийся генерал-фельдмаршалу фон Клюге.

Оба советских фронта обладали достаточными силами для отражения немецкого наступления, но на всякий случай Ставка ВГК расположила позади этих двух фронтов Степной фронт под командованием И.С. Конева, который стал наиболее мощным стратегическим резервом советского командования за все время войны (2 гвардейские, 5 общевойсковых, 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армия, 3 танковых, 3 кавалерийских, 3 механизированных и 2 стрелковых корпусов). В случае же самого неблагоприятного исхода войска фронта оборонялись бы у основания дуги на заранее подготовленных позициях, так что немцам пришлось бы начинать все сначала. Хотя в то, что дело может дойти до этого, никто не верил — за 3 месяца удалось по всем правилам построить исключительно мощную полевую оборону.

Главная полоса глубиной 5—8 километров включала в себя батальонные узлы сопротивления, противотанковые препятствия и запасные инженерные сооружения. Она состояла из трех позиций — в первой из них были 2—3 сплошные траншеи полного профиля, соединявшиеся ходами сообщений, вторая и третья имели 1—2 траншеи. Вторая полоса обороны, удаленная от переднего края главной полосы на 10—15 км, была оборудована таким же образом. Тыловая армейская полоса, проходившая в 20—40 км от переднего края, примыкала к трем фронтовым оборонительным рубежам общей глубиной 30—50 км. Вся оборонительная система состояла из восьми полос. Передовая тактическая зона обороны состояла из развитой сети опорных пунктов, каждый из которых имел от 3 до 5 76,2-миллиметровых орудия ЗиС-3 или 57-миллиметровых орудий ЗиС-2, несколько противотанковых ружей, до 5 минометов, до роты саперов и пехотинцев. Местность была буквально усеяна минными полями — средняя плотность минирования достигала 1 500 противотанковых и 1 700 противопехотных мин на 1 км фронта (в 4 раза больше, чем в Сталинграде).

А позади находился «страховой полис» — оборонительный рубеж Степного фронта. Так что советские войска проводили время в бесконечных учениях, чередовавшихся с отдыхом. Но и у немцев боевой дух был очень высок — никогда раньше войска не имели 3 месяцев на отдых, учебу и пополнение. Никогда раньше немцы не концентрировали на столь ограниченных участках такую массу бронетехники и войск. Лучшие из лучших были здесь. Правда, ветераны, глядя на все приготовления, вспоминали Первую мировую, поскольку грядущее сражение должно было стать похожим на битвы прошедшей войны, когда одна огромная армия топталась на пятачке, пытаясь «прогрызть» эшелонированную оборону другой, причем обе стороны несли громадные потери при мизерных результатах. Но молодежи было гораздо больше, и настроена она была решительно, правда, в воздухе витал некий фатализм — если уж такое количество бронетехники и войск не сомнет «иванов» на этот раз, то что же делать дальше? Тем не менее все верили в победу…

Пролог

Немцам пришлось начать сражение не 5-го, а уже 4 июля. Дело было в том, что с исходной позиции 4-й танковой армии на южном фасе нельзя было увидеть ни позиций со ветской артиллерии, ни вообще системы обороны — мешала гряда холмов за нейтральной полосой. Советские же артиллерийские наблюдатели могли с этих холмов прекрасно видеть все приготовления немцев и корректировать артогонь соответствующим образом. Так что немцам пришлось взять эту гряду заблаговременно. В ночь на 4 июля саперы из «Гроссдойчланд» проделали проходы в минных полях и несколько батальонов гренадер из той же дивизии после интенсивной артподготовки и авианалета пикирующих бомбардировщиков Ju-87G «Stuka» примерно в 15.20 пошли в атаку. Только к вечеру гренадеры сумели оттеснить передовые части 3 советских гвардейских дивизий и закрепиться на высотах, понеся большие потери.

На северном фасе в этот день не прозвучало ни одного выстрела. Командующему Центральным фронтом генералу армии Рокоссовскому еще 2 июля был известен день и час немецкого наступления, так что он приготовил противнику сюрприз. В 1.10 5 июля, когда немецкие моторизованные части уже выдвинулись на исходные позиции для атаки, советская артиллерия начала интенсивный обстрел районов сосредоточения немецких войск.

Артиллерийский налет длился около часа и причинил сильный ущерб, но не повлиял на время немецкой атаки, которая началась ровно в 3.30 утра. Целых 2 часа потребовались саперам, чтобы под непрерывным огнем проделать в минных полях проходы для «тигров» из 505-го тяжелого танкового батальона. Дальше всех в тот день продвинулась 20-я тд, сумевшая достичь второй линии советской обороны и захватить деревню Бобрик — сильный опорный пункт в 8 км от исходной линии атаки. Удалось значительно продвинуться и 41-му тк, но на левом крыле Моделя, в полосе наступления 23-го ак, дела у немцев пошли не слишком хорошо. Они «уперлись» в оборонительные позиции четырех стрелковых дивизий и не могли их прорвать, даже несмотря на применение двух секретных до тех пор новинок — мини-танков (телетанков) «голиаф» и машин для разминирования B-IV.

«Голиафы» имели 60 см в высоту, 67 см в ширину и 120 см в длину. Эти «могучие карлики» управлялись либо дистанционно по радио, либо с помощью кабеля, разматывавшегося с кормы машины до 1 000 метров. Они несли на себе 90 кг взрывчатки. По замыслу конструкторов, их надо было подводить как можно ближе к вражеским позициям и подрывать, нажав на кнопку в своем окопе. «Голиафы» показали себя эффективным оружием, но только когда им удавалось доползти до цели, что случалось нечасто. В большинстве случаев телетанки уничтожались еще на подходе.

Для проделывания широких проходов в минных полях немцы применяли в боях на северном фасе весьма экзотическую машину B-IV, весившую 4 т и несущую фугасный подрывной заряд в 1 000 кг и напоминавшую бронированный транспортер для боеприпасов. Водитель должен был подъехать к кромке минного поля, включить устройство дистанционного управления, а потом бежать прочь так, как он в жизни не бегал. Фугасный заряд подрывал все мины в радиусе 50 м. У Малоархангельска немцы применили 8 таких «механических саперов», и довольно успешно — большое минное поле перестало существовать.

Вот только из восьми водителей погибли четверо недостаточно резвых, так что с тех пор было сложно найти желающих управлять B-IV. Впрочем, после Курской битвы немцы их практически и не использовали. С самого начала Модель массированно применял 90 тяжелых штурмовых орудий «фердинанд» конструкции Ф. Порше. Перед этим монстром весом 68 т, вооруженным еще более длинноствольным, чем у «тигра», 88-миллиметровым орудием и лобовой броней в 200 мм, мало кто мог устоять, но один недостаток свел на нет все усилия их экипажей. «Фердинанды» не имели ни одного (!) пулемета — только пушку.

Странно, что на это никто не обратил внимания на стадиях разработки и испытаний, но теперь, «проутюжив» советскую траншею, тихоходная «самоходка» не могла ничем, кроме гусениц, бороться с пехотой, которая приспособилась пропускать «чудовище» и интенсивным огнем отсекать немецкую пехоту от своего «тарана». В результате «фердинандам» приходилось возвращаться назад, чтобы хоть как-то помочь своим. В процессе этих перемещений туда-сюда САУ часто застревали в окопах и воронках или подрывались на минах, становясь добычей советских войск.

Зато, действуя из укрытий, как истребитель танков, «фердинанд» гарантированно уничтожал любой советский танк или САУ на дистанции до 2 500 м. В качестве же «тарана» для пехоты эта машина явно не годилась. Из 90 «фердинандов» немцы потеряли на Курской дуге половину.

К исходу 6 июля советский фронт был прорван Моделем на 32 км в ширину и до 10 км в глубину, но оставалось прорвать еще не меньше 16 км. С такой невероятно мощной обороной ни Моделю, ни любому из его солдат и офицеров сталкиваться еще не приходилось. Ближайшей целью немцев стала деревня Ольховатка, и главным образом — гряда холмов около нее. Со стратегической точки зрения значение этих высот было трудно переоценить — с них открывался вид на Курск — конечную цель наступления, находившуюся на 120 м ниже ольховатских холмов.

Если бы удалось овладеть этими высотами, исключительно важный район между реками Ока и Сейм можно было считать своим. Для захвата плацдарма вокруг Ольховатки Модель отправил в атаку 140 танков и 50 штурмовых орудий 2-й танковой дивизии и более 20 «тигров» при поддержке многочисленной мотопехоты. Пикирующие бомбардировщики и штурмовики FW-190F3 безостановочно бомбили и обстреливали советские позиции, расчищая путь танкам. 8 июля к штурмующим присоединилась 4-я танковая дивизия, но советские войска, пополненные накануне 2 пехотными и артиллерийской дивизией, при поддержке 2 танковых бригад (тбр) удерживали свои позиции.

3 дня шел непрерывный бой за деревню Теплое и ольховатские холмы, но решительного успеха немцам добиться так и не удалось. Роты, в которых оставалось по 3—5 солдат без единого офицера, менялись на новые, но ничто не помогало. Слева от Ольховатки 2 танковые и 1 пехотная немецкие дивизии неделю дрались за деревню Поныри, которую солдаты назвали «маленький Сталинград». Бои здесь шли за каждый дом, и деревня переходила из рук в руки десяток раз. Только 11 июля при помощи последнего резерва Моделя — 10-й мотопехотной дивизии — Поныри удалось взять. Но дальше немцам продвинуться было не суждено. О готовящейся контратаке советских войск немецкий командующий знал из данных авиаразведки. Теперь он должен был думать об удержании позиций.

Боевой приказ Главного командования сухопутных сил Германии фон Манштейну и командующему 4-й танковой армией генерал-полковнику Готу гласил: «Достичь соединения с 9-й армией прямым прорывом через Обоянь». Однако и Манштейн, и Гот понимали, что, когда все их силы окажутся перед переправами через Псёл в Обояни, советские танковые войска из района Прохоровки ударят во фланг наступающим немецким войскам и, как минимум, серьезно затормозят наступление на Курск.

Поэтому Гот предложил своему командующему некоторое изменение плана действий — после прорыва основных полос советской обороны повернуть не на Обоянь, а на Прохоровку, чтобы отразить неизбежную массированную советскую танковую контратаку и лишь затем двигаться на север в направлении Курска. Манштейн одобрил это предложение, и 5 июля Гот пошел в наступление по новому плану. Тактика Манштейна отличалась от тактики Моделя на северном фасе — быстрый прорыв совершали не пехотные, а танковые дивизии, причем все сразу. Манштейн посчитал традиционный метод взламывания эшелонированной обороны, когда мотопехота со штурмовыми орудиями пробивает брешь, в которую затем устремляются танки, слишком затратным по времени и силам, учитывая большую ширину фронта.

Гот со своими примерно 700 танками должен был продавить советскую оборону сразу же, «рывком, а не ползком», и встретить советские танковые резервы уже на оперативном просторе, где он при поддержке люфтваффе имел хорошие шансы их разгромить. Оперативная группа генерала Кемпфа южнее должна была действовать сходным образом. Манштейн был уверен, что одновременного удара 1 300 танков и штурмовых орудий русские не выдержат. Не смогут выдержать. Но начало боевых действий не подтвердило оптимизма Манштейна — его войскам хоть и удалось продвинуться на 8 км вглубь советской обороны и овладеть селом Черкасское, но ведь задача на первый день состояла в прорыве всех линий вражеской обороны. На следующий день, 6 июля, 11-я тд должна была захватить мост через Псёл, южнее Обояни, в 50 км от исходной позиции! Но на дворе стоял отнюдь не 1941-й год, а потому рассчитывать на такие темпы уже не приходилось.

Хотя надо сказать, что все планы полетели в мусорную корзину во многом из-за невероятного провала нового «чудо-оружия» — танка «пантера». Как и предсказывал Хейнц Гудериан, новая боевая машина, не успевшая избавиться от «детских болезней», показала себя очень плохо с самого начала. Все «пантеры» были сведены в два батальона по 96 машин в каждом. Оба они вошли в состав 39-го танкового полка под командованием майора фон Лаухерта. Вместе с 8 машинами штаба полк насчитывал ровно 200 танков. Полк «пантер» был придан мотодивизии «Гроссдойчланд» и вместе с ее танковым полком (около 120 танков) в течение всей операции действовал на обояньском направлении. Из пошедших в бой 196 танков Pz. V «пантера» только по техническим причинам было потеряно 162. Всего же в боях на Курской дуге немцы безвозвратно лишились 127 «пантер». Трудно представить более неудачный дебют. Хотя в некоторых случаях новые танки показали себя очень хорошо: так, одна «пантера» сумела подбить Т-34 на расстоянии 3 000 м!

Но все эти хоть и удачные, но немногочисленные эпизоды не сыграли для немцев никакой положительной роли. А ведь в свое время, дожидаясь ввода в строй этих танков, Гитлер передвинул начало «Цитадели» по крайней мере на полтора месяца вперед! Впрочем, не обращая внимания на эти неудачи, танковый клин немцев пробивал оборону 6-й гвардейской армии. Здесь особенно отличились танковые дивизии СС, уже через несколько часов оказавшись прямо перед КП командарма М. Чистякова. Командующий Воронежским фронтом Н. Ватутин отдал приказ командующему 1-й танковой армией М. Катукову немедленно контратаковать. В армии Катукова 1/3 составляли легкие танки Т-70, которые для немецких танков представляли только передвижные мишени, да и пушки «тридцатьчетверок» уступали немецким. В этих условиях несколько бригад пошли в атаку и сразу же понесли большие потери. Катуков обратился к Ватутину с просьбой отменить приказ, но тот отказал. Неугомонный командарм тогда связался со Сталиным и доказал Верховному Главнокомандующему свою правоту.

Приказ Ватутина был отменен. Т-34 продолжали действовать из засад, что было гораздо эффективнее лобовых контратак. К исходу первого дня немцы продвинулись на 10—18 км и не прекращали боевых действий даже ночью. 6—7 июля они развили наступление вдоль обояньского шоссе на Сырцово — Грезное, а к исходу 7 июля «Лейбштандарт» и «Тотенкопф» начали прорыв ключевой позиции советской обороны между реками Псёл и Донец. Фронта 6-й гвардейской армии больше не существовало, а 1-я танковая несла большие потери. Прибыв вечером 7 июля на КП Катукова, член Военного Совета Н.С. Хрущев сказал: «Ближайшие сутки, двое, трое — самые страшные. Либо пан, либо… немцы в Курске. Они на карту все ставят, для них это вопрос жизни или смерти. Надо… чтобы они свернули себе шею, а мы вперед пошли!» Но 8—10 июля немцы «шею себе не свернули», а, наоборот, методично расшатывая советскую оборону, достигли городка Верхопенье и форсировали реку Пену. Затем тд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» повернули на Прохоровку. 48-й танковый корпус частично пошел на Обоянь, до которой было около 30 км, а частично поддержал наступление танкового корпуса СС на восток.

Но Готу нечем было прикрыть восточный фланг своей операции — оперативная группа «Кемпф» сорвала график, еще не успев достичь верховьев Донца. Тем не менее 2-й танковый корпус СС продолжал продвигаться, и представитель Ставки маршал А.М. Василевский вместе с генералом Н.Ф. Ватутиным попросили у Сталина выдвинуть для усиления прохоровского направления 5-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта А.С. Жадова и 5-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова из района Острогожска. К исходу дня 9 июля 5-я гвардейская та подошла к Прохоровке. В это время генерал-полковник Гот уплотнил боевые порядки 2-го тк СС и сократил его полосу наступления вдвое. Подтянувшаяся к 10 июля опергруппа «Кемпф» готовила удар на Прохоровку с юга, через Ржавец.

Битва

Прохоровское сражение началось 10 июля. К исходу дня немцы захватили важный оборонительный пункт — совхоз «Комсомолец» — и закрепились в районе деревни Красный Октябрь. Всего этого немцам не удалось бы достичь, даже несмотря на ударную мощь своих соединений, если бы не исключительно эффективные действия люфтваффе по поддержке своих войск. Как только позволяла погода, немецкие самолеты буквально «жили» в небе над полем боя: 7—8, а то и 10 боевых вылетов в день были для пилотов не редкостью. Ju-87G с 37-миллиметровыми пушками в подвесных контейнерах буквально терроризировали советских танкистов, нанося им очень большие потери. Не меньше страдали и артиллеристы, тем более что в первую неделю битвы советской авиации никак не удавалось организовать должный отпор люфтваффе.

К исходу 11 июля немцы потеснили советские части в районе хутора Сторожевое и взяли в плотное кольцо части, оборонявшие Андреевку, Васильевку и Михайловку. В этот день совершил свой подвиг взвод противотанковых ружей 284 сп 95-й гвардейской сд под командованием лейтенанта П.И. Шпятного. 9 бронебойщиков вступили в схватку с 7 немецкими танками и все их подбили. Погибли все советские бойцы, а последний вражеский танк взорвал сам тяжело раненный командир взвода, бросившись под него с гранатами. До самой Прохоровки оставалось всего 2 км без каких-либо серьезных укреплений. Ватутин понимал, что на следующий день, 12 июля, Прохоровка будет взята и немцы повернут на Обоянь, выйдя заодно в тыл 1-й танковой армии. Надеяться можно было только на контрудар армии Ротмистрова, который должен был переломить ситуацию.

Танкистов поддерживала 5-я гвардейская армия. Ее командующий генерал Жадов вспоминал: «На организацию контрудара оставалось всего несколько часов светлого времени и короткая летняя ночь. За это время нужно много сделать: принять решение, поставить задачи войскам, провести необходимую перегруппировку частей, расставить артиллерию. Вечером на усиление армии прибыли минометная и гаубичная артбригады, имея крайне ограниченное количество боеприпасов. Танков армия не имела вообще». Танкисты Ротмистрова также испытывали нехватку боеприпасов. Около полуночи Ватутин изменил время наступления с 10.00 на 8.30, чтобы, по его мнению, упредить немцев.

Это решение стало роковым. Пойдя в бой на узком 10-километровом участке, танкисты обнаружили, что атакуют в лоб изготовившуюся тд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Немецкие наводчики прекрасно видели советские танки и уже в первые минуты боя на поле заполыхали десятки «тридцатьчетверок» и легких Т-70, которые вообще нельзя было посылать в атаку. На эсэсовцев наступали 18-й и 29-й тк 5-й гвардейской та во взаимодействии с 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизиями. Именно бой этих двух корпусов с тд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и получил впоследствии название встречного танкового сражения, а место, где он проходил, — «танкового поля».

В атаку на немецкие позиции пошли 190 Т-34, 120 Т-70, 18 английских тяжелых Мк-4 «черчилль» и 20 САУ. «Лейбштандарт» насчитывал 56 танков (4 «тигра», 47 Pz. IV, 5 Pz. III и 10 САУ Stug. III).

Начав атаку в 8.30, советские танки только к 12.00 дошли до немецких артиллерийских позиций и за это время подверглись мощному авианалету Ju-87G и «мессершмиттов-110». В итоге оба корпуса потеряли около 200 танков и САУ, немцы же — в 10 раз меньше. Да и могло ли быть иначе? Командующий Воронежским фронтом бросил 2 танковых корпуса в самоубийственную лобовую атаку не на немецкую пехоту, а на развернутую для атаки тд СС, усиленную артиллерией. Немцы были в очень выгодном положении — они стреляли с места, в полной мере используя прекрасные баллистические качества своих длинноствольных пушек и великолепную оптику прицелов. Находясь под гибельно точным огнем немецкой бронетехники, подвергаясь сильным атакам с воздуха и не имея, в свою очередь, должной поддержки со стороны собственной авиации и артиллерии, советским танкистам приходилось, сцепив зубы, «рвать» дистанцию, чтобы как можно быстрее сблизиться с противником. Танк МК-4 «черчилль» под командованием лейтенанта Лупахина получил 4 сквозные пробоины, но экипаж продолжал драться, пока не загорелся двигатель.

Только после этого экипаж, все члены которого были ранены, покинул танк. Механик-водитель Т-34 181-й тбр Александр Николаев, спасая раненого комбата, на своем поврежденном танке сумел удачно протаранить немецкий танк. Советские танкисты дрались буквально до последнего снаряда, до последнего человека, но чуда не произошло — остатки корпусов откатились на исходные позиции, сумев, правда, затормозить немецкое наступление и заплатив за это невероятную цену.

А все могло быть иначе, если бы Ватутин не перенес время атаки с 10.00 на 8.30. Дело в том, что по плану «Лейбштандарт» должен был на чать наступать на наши позиции в 9.10, и в этом случае уже советские танки встречали бы огнем с места немецкие. Во второй половине дня немцы перешли в контратаку, сосредоточив основные усилия севернее Прохоровки, в полосе дивизии «Тотенкопф». Здесь им противостояли около 150 танков из 5-й гвардейской та и 1-й гвардейской та, а также 4 гвардейские стрелковые дивизии 5-й гвардейской армии. Здесь немцев удалось остановить в основном за счет отличных действий противотанковой артиллерии. «Дас Райх» сражалась с двумя танковыми корпусами 5-й гвардейской та практически с открытым правым флангом, так как 3-й тк опергруппы «Кемпф» так и не смог подойти к Прохоровке с юго-востока в установленный срок. Наконец, день 12 июля закончился. Результаты для советской стороны были неутешительны — 5-я гвардейская та согласно журналу боевых действий потеряла в этот день 299 танков и САУ, 2-й тк СС — 30.

На следующий день сражение возобновилось, но главные события происходили уже не в районе Прохоровки, а на северном фасе, у Моделя. Командующий 9-й армией собирался еще 12 июля пойти на решительный прорыв в районе села Теплое, но вместо этого был вынужден не только отказаться от наступления, но и снять с фронта мобильные формирования для отражения крупного наступления на Орел, предпринятого войсками Брянского фронта. Но самое главное заключалось в том, что 13 июля Гитлер вызвал фон Манштейна и фон Клюге в свою Ставку в Восточной Пруссии. Как только фельдмаршалы предстали перед ним, фюрер ошарашил их известием о том, что в связи с удачной высадкой союзников на Сицилии он останавливает «Цитадель» и перебрасывает танковый корпус СС в Италию. Впрочем, Гитлер разрешил Манштейну, действуя только на южном фасе Курской дуги, постараться максимально обескровить советские войска, но 17 июля приказал ему прекратить бесполезное наступление, вывести из боя танковый корпус СС и к тому же передать фон Клюге еще 2 танковые дивизии, чтобы тот попытался удержать Орел.

Именно в этот день и закончилось Прохоровское сражение. В начале августа Манштейн был вынужден отойти на свои первоначальные исходные позиции, на которых также сколь-нибудь долго удержаться ему не удалось.

И.В. Сталин был крайне недоволен огромными потерями, понесенными 5-й гвардейской та в боях под Прохоровкой. В рамках служебного расследования П.А. Ротмистров написал несколько записок, одна из которых была адресована Г.К. Жукову. В конце концов советскому танковому генералу буквально чудом удалось оправдаться.

Сов. секретно

Первому заместителю народного комиссара обороны Союза ССР — Маршалу Советского Союза тов. Жукову

В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 года 5 Гвардейская Танковая Армия встретилась с исключительно новыми типами танков противника. Больше всего на поле боя было танков Т-V («Пантера»), в значительном количестве танки Т-VI («Тигр»), а также модернизированные танки Т-III и Т-IV. Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении. Вооружение, броня и прицельность огня у немецких танков стали гораздо выше, и только исключительное мужество наших танкистов, большая насыщенность танковых частей артиллерией не дали противнику возможности использовать до конца преимущества своих танков.

Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки. Сильно снижается эффективность использования наших танков и увеличивается их выход из строя. Проведенные мною бои летом 1943 года убеждают меня в том, что и теперь мы самостоятельно маневренный танковый бой можем вести успешно, пользуясь отличными маневренными свойствами нашего танка Т-34. Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня.

Таким образом, при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем. Немцы, противопоставив нашим танкам Т-34 и КВ свои танки Т-V («Пантера») и Т-VI («Тигр»), уже не испытывают былой танкобоязни на полях сражений. Танки Т-70 просто нельзя стало допускать к танковому бою, так как они более чем легко уничтожаются огнем немецких танков. Приходится с горечью констатировать, что наша танковая техника, если не считать введение на вооружение самоходных установок СУ-122 и СУ-152, за годы войны не дала ничего нового, а имевшие место недочеты на танках первого выпуска, как-то: несовершенство трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка перемены передач и бортовые фрикционы), крайне медленный и неравномерный поворот башни, исключительно плохая видимость и теснота размещения экипажа, не полностью устраненными и на сегодня.

Ныне танки Т-34 и КВ потеряли первое место, которое они по праву имели среди танков воюющих стран в первые дни войны… На базе нашего танка Т-34 — лучшего танка в мире к началу войны, немцы в 1943 г. сумели дать еще более усовершенствованный танк Т-V «Пантера», который, по сути дела, является копией нашего танка Т-34, по своим качествам стоит значительно выше танка Т-34 и в особенности по качеству вооружения. Я, как ярый патриот танковых войск, прошу Вас, товарищ маршал Советского Союза, сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 г. новых танков, превосходящих по своим боевым качествам и конструктивному оформлению ныне существующих типов немецких танков.

Командующий войсками 5 гвардейской танковой армии гвардии генерал-лейтенант танковых войск — (Ротмистров) подпись «20» августа 1943 г. действующая армия

Действия советского командования в Курской битве трудно назвать образцом для подражания — слишком уж велики были потери, но все же главного добиться удалось — мощь танковых частей вермахта была сломлена, армейские танковые и пехотные дивизии более не являлись полноценным боевым инструментом — их упадок был необратим. И хотя дивизии СС сохранили высокую боеспособность, их было слишком мало, чтобы кардинально влиять на ситуацию на фронте. Стратегическая инициатива в войне прочно перешла после Курска к советским войскам и оставалась за ними до полного разгрома Третьего рейха.

Это был второй Сталинград… Так о Курской битве говорили ветераны Великой Отечественной войны и историки.

Что такое семьдесят лет? Для космоса - всего лишь миг, а для человека - целая жизнь, да что там - эпоха. Сегодня в этих местах мирно растет рожь, цветут ромашки и васильки, бушует лесная клубника, или, по-простому, ягодник, заливаются жаворонки - красота! Совсем не верится, что каких-то семь десятков лет назад здесь все было изрыто окопами, искорежено взрывающимися снарядами и бомбами, покрыто телами умерших и разбитой брошенной техникой. Поныровская земля - Северный фас Курской дуги - какой нелегкой ценой она досталась бойцам Красной армии! Ведь за каждый ее клочок, небольшое селение, станцию, возвышенность гибли целые дивизии. Чтобы ясно понять это, надо в Понырях побывать. Что мы и сделали на минувшей неделе в рамках пресс-тура "С лейкой и блокнотом", организованного комитетом информации и печати Курской области.

Дождался своего часа

Поселок Поныри встретил нас суетой, что неудивительно, ведь до празднования 70-летней годовщины Курской битвы, которое состоится 19 июля, остались считанные дни. Мастера еще приводили в порядок памятные знаки - Героям-саперам, артиллеристам на Тепловских высотах и другие. Благоустраивались поселковые улочки. Но основная работа шла на центральной площади Понырей, где возводится мемориал, посвященный памяти героев Северного фаса Курской дуги. Памятник будет установлен в виде колоннады с арочными перекрытиями. На каждой из колонн - гранитные таблицы с номерами воинских подразделений и фронтов - участников Курской битвы и именами погибших героев.

Как оказалось, данный памятный знак является одной из частей целого комплекса, что будет основан на Поныровской земле. Его вторую часть установят в год празднования 70-летия Победы недалеко от села Ольховатка - это будет смотровая площадка на высоте 274,5.

Кстати, средства на мемориальный комплекс, а это 77 миллионов рублей, были выделены из федерального и областного бюджетов.

Вместе с чувством гордости и радости за Поныровскую землю возник вопрос - почему так долго на слуху был Южный фас Курской дуги - Прохоровка и из-за чего Северный фас, где проходили не менее, а, как это доказала история, даже более ожесточенные бои, так долго оставался в тени?!

Версий несколько. Одна из них связана с Константином Рокоссовским, командующим Центральным фронтом и руководившим действиями войск этого фронта в великом оборонительном, а затем контрнаступательном сражении на Курской дуге. Уже не является тайной, что полководец до начала Великой Отечественной войны был арестован и посажен в знаменитые "Кресты", из которых был освобожден весной 1940 года. Насколько дальновиден и умен был Константин Константинович, мы поняли, посетив филиал Курского краеведческого музея в Понырях, посвященный Курской битве.

Из донесений разведки было ясно, что летом 1943 года немцы планируют большое наступление в районе Курска. Командующие некоторых фронтов предлагали развивать успехи Сталинграда и провести широкомасштабное наступление, но Константин Рокоссовский был другого мнения. Он считал, что для наступления нужно двойное, тройное превосходство сил, чего у советских войск на этом направлении не было. Чтобы остановить врага, полководец предложил перейти к обороне, буквально укрыв в земле личный состав и боевую технику.

Подготовка к великому сражению, самые страшные бои которого прошли на Поныровской земле с 5 по 17 июля 1943 года, была очень серьезной с обеих сторон.

В Красной армии каждый боец не только знал уязвимые точки немецких танков, его также учили не бояться этих машин. Что же касается артиллеристов, то каждый расчет был взаимозаменяемым, это очень пригодилось во время боев.

Немцы долго не показывали направление главного удара, - рассказала Ольга Кушнер, старший научный сотрудник Поныровского музея, - наконец стало ясно, что это село Ольховатка. Населенный пункт выбрали по трем причинам. Во-первых, через Ольховатку пролегал кратчайший путь к Курску через город Фатеж. Во-вторых, к западу от данного села тянется гряда высот (они известны как Тепловские), а это огромное преимущество для всех родов войск. В-третьих, между селами Подсоборовкой, Ольховаткой и Теплым находилось огромное поле, которое было очень удобным для ведения танкового сражения. Когда Константин Рокоссовский понял это, то сделал все возможное, чтобы не дать планам немцев осуществиться. Полководец 6 июля приказал левому крылу 13-й армии нанести контрудар и заставил врага перенаправить свои силы на поселок Поныри. Потери были колоссальные, но Ольховатка и знаменитые Тепловские высоты оставались неприступными.

Существует также легенда о том, что после Курской битвы начальник "Крестов" прислал Рокоссовскому телеграмму с поздравлениями, и полководец вроде бы даже ответил ему, что, мол, рад стараться. Несмотря на все заслуги, Константин Константинович после войны все же оставался "в опале".

Подтвержденным фактом является также история о том, как после боя в поселке Горелое, где советские войска подбили 21 "Фердинанд", с разрешения Константина Рокоссовского была сфотографирована панорама поля битвы и опубликована в газетах с подписью о том, что это место было снято под Прохоровкой. Хотя позже станет известно, что на Южном фасе Курской дуги "Фердинандов" не было совсем.

В разряд неподтвержденных фактов попала и версия о том, что в девяностые наш знаменитый земляк Вячеслав Клыков предложил областным властям построить звонницу на Поныровской земле, на что не получил никакого ответа. Зато скульптора поддержали в Прохоровке - на Южном фасе Курской дуги, и она теперь красуется там.

Увы, было это или нет, теперь уже не имеет значения. Главное одно - Северный фас все же дождался своего счастливого часа, чего бы не произошло без участия губернатора Александра Михайлова.

Здесь русский человек стоял…

Слушая рассказ экскурсовода, мы все больше проникались мыслью о том, что попали в поистине уникальное место, а иначе и быть не могло! Здесь не то что дивизиям и бригадам - практически каждому бойцу можно было присваивать высокое звание Героя.

В Курской битве принимало участие довольно внушительное количество танков. Среди боевых подразделений, вступивших в борьбу с ними, была 1-я Гвардейская инженерно-саперная бригада особого назначения под командованием Михаила Иоффе. Это был подвижный отряд заграждения, состоящий из бойцов, закаленных в Сталинградской битве. Как они действовали? Когда отделялась колонна танков, они подползали как можно ближе к ним и подкладывали под гусеницу заряд. Кажется, что все просто, но надо было преодолеть страх перед такой махиной, как танк, кроме того, вес каждой мины был равен 25 килограммам, а боец-сапер брал на спину по две. Задача была одна - во что бы то ни стало остановить практически "неубиваемую" машину. На Курской дуге не один боец бросился с такими минами под гусеницы танка и ценой жизни выполнил приказ. После Курской битвы за свои подвиги эта бригада была удостоена Ордена Отечественной войны.

Не менее впечатлила история батареи капитана Георгия Игишева, входившей в состав 3-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Она занимала оборону в районе села Самодуровка Поныровского района и буквально за три дня уничтожила 19 вражеских танков!

8 июля, когда расчет погиб, в живых остался только наводчик орудия Андрей Пузиков. У пушки был сбит прицел, потеряно одно из колес. Но бойца это не испугало - он подставил вместо колеса ящик из-под снарядов и один продолжал заряжать, прицеливаться "на глаз" и стрелять по вражеским танкам.

Считалось, что игишевцы погибли все, их имена даже были высечены на знаменитом памятнике артиллеристам, построенном сразу после Курской битвы - в ноябре 1943 года. Но каково было удивление поныровцев, когда в 1995 году в составе липецкой делегации в поселок приехал сам Андрей Пузиков.

Долго молча стоял ветеран у памятника, глядя на орудие № 2242, водруженное на постамент, а потом произнес: "Лафет тот же, а колесо заменили".

И как не сказать о первом гвардейском батальоне, входившем в состав 9-го полка 4-й воздушно-десантной дивизии под командованием гвардии капитана Александра Жукова, который в полном составе погиб 10 июля 1943 года в Понырях. Случилось так, что немцы окружили его плотным кольцом. Выход у десантников при этом оставался один - биться до последнего патрона, что они и сделали. Дивизия уничтожила немецкую артиллерийскую батарею, захватив ее орудия, и направила их против вражеских машин, подбив при этом семь танков, почти столько же бронетранспортеров, убив при этом около 700 немецких солдат и офицеров.

А еще десантники оставили надпись, сделанную собственной кровью: "Мы умираем, но не сдаемся. Прощайте". Ни один человек из этого батальона не сдался в плен.

При мысли обо всем этом понимаешь, насколько верны слова из поэмы Евгения Долматовского "Поныри", кстати, высеченные на памятнике Героям-саперам:

"Здесь не было ни гор, ни скал,

Здесь не было ни рвов, ни рек,

Здесь русский человек стоял…"

А вот на память не хватило…

О памятных знаках хотелось бы сказать отдельно. На территории Поныровского района находится 28 братских захоронений. Те, что располагаются недалеко от поселка, в хорошем состоянии, чего не скажешь о дальних братских могилах. Всему виной один из законов, согласно которому памятники и захоронения были переданы на баланс муниципальных образований. Увы, некоторые села настолько бедны, что в них даже нет денег на банку с краской, вот и получается, что за могилами почти никто не ухаживает.

С не менее печальным зрелищем мы столкнулись у памятника Героям-саперам. Дело в том, что возле него не действует Вечный огонь. Причина банальна - нет газовых баллонов, "питающих" его.

Однако в одном из докладов начальствующих субъектов Поныровского района говорилось о том, что он был газифицирован на 100 процентов. Но заветного топлива не хватило на память…

И до губернатора дошел

При этом в Понырях больше положительных примеров. Нас искренне поразила история девятилетнего Давитхана Белалова. Семья мальчика еще до его рождения переехала на Поныровскую землю и до глубины души полюбила это место.

Парнишку заинтересовала судьба поныровцев, получивших звание Героев Советского Союза. Среди них - уроженец 2-х Понырей Василий Горбачев.

Давитхана поразило то, что об этом Герое в родном селе никто не знает! Девятилетний парнишка с помощью социальных сетей нашел родственников Героя - сына, который живет в Якутии, и племянницу. Он узнал, что Василий Семенович очень болел и в последние годы жизни, находясь в безумии, что было результатом фронтовой контузии, ушел из дома и пропал без вести.

Давитхана настолько тронула эта история, что он написал письмо губернатору Александру Михайлову с просьбой установить в родном селе памятную доску Герою и, возможно, назвать улицу и школу в его честь.

У нас в Понырях есть улица Веселая, - писал парнишка, - а о каком веселье может идти речь на земле, которая не помнит и не знает о своих героях-земляках!

И мальчик уже добился того, что в его родном селе появилась памятная доска в честь Василия Горбачева, Героя Советского Союза.

Капли крови на Тепловских высотах

Последним пунктом пресс-тура стала высота 268,9 - одна из гряды находящихся недалеко от сел Теплое, Самодуровка и Ольховатка, на которой жители соседнего Фатежского района установили поклонный крест. С высокого холма открывается потрясающий вид, а сам он весь зарос луговой клубникой. Один из ветеранов, посетивший это место, увидев бушующий ягодник, заплакал и сказал: "Это капли солдатской крови, пролитые за каждый клочок Поныровской земли".

Надежда Глазкова