Когда в русском языке отменили ять. Сравнение с другими славянскими языками

В январе 2018 года отмечали 100-летний юбилей реформы русского языка. Ровно век назад нарком Луначарский утвердил декрет о внедрении обновленной орфографии, и буква «еръ» или «ъ» лишилась своего привилегированного статуса. А ведь до этого букву по праву можно было назвать самой популярной в русском алфавите - её приписывали во всех словах, которые оканчивались согласной.

«Шубы сбросили не одни бояре...»

Буква давно утратила свое значение при написании в конце слов и лишь только занимала место на бумаге. Когда-то «ъ» имел несколько функций. Он употреблялся в качестве разделителя слов, по подобию пробела. В далеком прошлом в русском языке не было закрытых слогов на конце слов, а это было против правил и «еръ» писали для того, чтобы их не нарушать.

В церковнославянском языке звонкие согласные, на которые оканчивались многие слова, «еръ» не делал более глухими. В конце существительных «ъ», указывал на принадлежность их к мужскому роду. Со временем эти функции были утрачены, а правописание сохранилось.

Интересный факт: букву «еръ» называли "лодырь" и "бездельник".

Всего в русском алфавите проведено две реформы, направленные на его изменение. Первая поменяла правописание по указу Петра I. Она ставила перед собой задачи упрощения азбуки русского языка. Именно тогда буквы стали прописными и строчными, некоторые из них изменили свое начертание, появилась гражданская азбука.

В результате того нововведения исчезли пять букв. Все это было сделано для того, чтобы более широкие массы людей могли овладеть навыком чтения и письма. Ломоносов по этому поводу писал, что тогда шубы сбросили не одни бояре, имея ввиду старославянское письмо.

Ять, ижица, фита и еръ

Следующая реформа прошла в 1918 году. Именно благодаря ей написание и произношение некоторых слов изменилось, а также были убраны из обихода: ять, ижица, фита и еръ или, как сейчас бы мы написали, ер. В результате преобразования родился алфавит, заменив азбуку. Первая Конституция СССР 1924 года вышла не с твердыми знаками в тексте, а с апострофами. Книги до начала тридцатых годов также выходили без «ъ».

Недорогие печатные машинки выпускались тогда без этого знака, а потому машинописные тексты еще долго пестрили апострофами. Отменили «ъ» при написании не только в конце, но и в середине некоторых слов, таких как «двухъаршинный», то есть раньше она ставилась не только перед йотированной гласной, как сейчас: адъютант, фельдъегерь, объявление, оставив за собой разделительную функцию твердого знака.

Интересный факт: «Русские эмигранты использовали старое написание до 1950 года.»

То, что эта буква употребляется при написании слишком часто, было замечено задолго до нововведений. На то, чтобы напечатать ее на бумаге тратилось восемь процентов времени, в денежном выражении она обходилась российской казне в четыреста тысяч рублей в год, то есть была самой дорогостоящей и при этом не читалась.

Чтобы лучше понять масштаб, можно привести такой пример: в старом издании «Война и мир», в котором насчитывалось 2080 страниц, было напечатано 115000 этих непроизносимых при разговоре знаков. Если их собрать воедино, то получилась бы брошюра на 70 страниц! А теперь умножьте это на весь тираж, который составлял 10 000 экземпляров. Получается, что работники типографии из ста дней, потраченных на выпуск этой книги, три с половиной дня трудились впустую. И это речь идет об одной книге. А если представить, сколько бумаги тратилось впустую.

Буква-транжира

Из-за этого ее в Царской России не использовали на телеграфе, и даже некоторые книги были напечатаны без «еръ». Идея модификации принадлежала не Советской власти. В 1904 году ведущие лингвисты были собраны Императорской академией для пересмотра правил правописания. Орфографическая комиссия предложила убрать еръ, i, ять, фиту и ижицу. Что-то помешало внедрить в жизнь этот проект, представленный на утверждение в 1912 году.

В мае 1917 года Керенский распорядился о введении этих изменений, но возможности воплотить их в жизнь у Временного правительства не нашлось. Большевистская власть в 1918 году декретом привела прогрессивные преобразования в исполнение и изъяла лишние буквы из типографских наборов. В Белой гвардии не признали эту реформу и писали с ижицами и еръ.

Интересный факт: Сейчас «ъ» употребляется крайне редко, примерно в 0,02 % (редкие буквы «э», «ц», «щ» по 0,2 %, «ф» - 0,1 %).

После того, как литеры «ъ» были изъяты из типографий, нечем стало печатать разделительный твердый знак. Тогда его стали заменять на апостроф: «объединение - об’единение». Многими это написание расценивалось как компонент нововведений, но это было не так. Новая орфография позволила эффективней бороться с неграмотностью в стране, она стала проще и понятней.

Апостроф применялся и намного ранее. В церковнославянской письменности его называли «ерок». Он ставился вместо «ъ» после многобуквенных предлогов или приставок. После однобуквенных писались полноценные «еръ». В лихие 90-е новоявленные бизнесмены стали открывать фирмы и компании, в названия которых «вписывали» еръ для придания веса и солидности. Даже некоторые литературные и интернет издания не устояли перед соблазном вернуться к истокам русской грамматики и приписать себе лишний твердый знак, примером тому «Коммерсантъ».

Что такое старая (дореформенная, дореволю-ционная) орфография?

Это орфография русского языка, бывшая в употреблении с петровских времен до реформы правописания 1917-1918 годов. За эти 200 лет она, конечно, тоже менялась, и мы будем говорить о правописании конца XIX — начала ХХ века — в том состоянии, в котором его застала последняя ре-форма.

Чем старая орфография отличается от современной?

В русском алфавите до реформы 1917-1918 годов было больше букв, чем сей-час. Помимо 33 нынешних букв, в азбуке имелись i («и десятерич-ное», читается как «и»), ѣ (ять, читается как «е», в курсивном начертании выглядит как ѣ ), ѳ (фита, читается как «ф») и ѵ (ижица, чита-ется как «и»). Кроме того, гораздо более широко ис-пользовалась буква «ъ» (ер, твердый знак). Большинство отли-чий дореформен-ной орфографии от ныне-шней имеют отношение к использо-ванию этих букв, но есть и ряд дру-гих, например использование иных оконча-ний в некоторых падежах и числах.

Как употреблять ъ (ер, твердый знак)?

Это самое легкое правило. В дореформенном правописании твердый знак (он же ер) пишется в конце всякого слова, оканчивающегося на согласную: столъ, телефонъ, Санктъ-Петербургъ . Это касается и слов с шипящими соглас-ными в конце: мячъ, ужъ замужъ невтерпежъ . Исключение — слова, оканчиваю-щиеся на «и краткое»: й считался гласной. В тех словах, где мы сейчас пишем на конце мягкий знак, в дореформенной орфографии тоже нужен он: олень , мышь , сидишь .

Как употреблять i («и десятеричное»)?

Это тоже очень просто. Его нужно писать на месте нынешнего и , если сразу после него идет другая гласная буква (в том числе — по дореволюционным правилам — й ): линія, другіе, пріѣхалъ, синій . Единственное слово, где написание і не подчиняется этому правилу, — это міръ в значении «земля, Вселенная». Таким образом, в дореформенном правописании существо-вало противопо-ставление слов миръ (отсутствие войны) и міръ (Вселенная), кото-рое исчезло вместе с упразднением «и десятеричного».

Как употреблять ѳ (фиту)?

Буква «фита» использовалась в ограниченном списке слов греческого проис-хождения (причем этот список с течением времени сокращался) на месте ны-неш-него ф — в тех местах, где в греческом была буква «тета» (θ): Аѳины, ака-ѳистъ, Тимоѳей, Ѳома, риѳма и др. Вот список слов с фитой:

Имена собственные: Агаѳья, Анѳимъ, Аѳанасій, Аѳина, Варѳоломей, Голіаѳъ, Евѳимій, Марѳа, Матѳей, Меѳодій, Наѳанаилъ, Парѳенонъ, Пиѳагоръ, Руѳь, Саваоѳъ, Тимоѳей, Эсѳирь, Іудиѳь, Ѳаддей, Ѳекла, Ѳемида, Ѳемистоклъ, Ѳеодоръ (Ѳёдоръ, Ѳедя), Ѳеодосій (Ѳедосій), Ѳеодосія, Ѳеодотъ (Ѳедотъ), Ѳеофанъ (но Фофанъ), Ѳеофилъ, Ѳера-понтъ, Ѳома, Ѳоминична.

Географические названия: Аѳины, Аѳонъ, Виѳанія, Виѳезда, Виѳинія, Виѳлеемъ, Виѳсаида, Геѳсиманія, Голгоѳа, Карѳагенъ, Коринѳъ, Мара-ѳонъ, Парѳія, Парѳенонъ, Эѳіопія, Ѳаворъ, Ѳеодосія, Ѳермофилы, Ѳес-салія, Ѳессалоники, Ѳивы, Ѳракія.

Народы (и жители городов): коринѳяне, парѳяне, скиѳы, эѳіопы, ѳиване.

Имена нарицательные: анаѳема, акаѳистъ, апоѳеозъ, апоѳегма, ариѳметика, диѳирамбъ, еѳимоны, каѳолическій (но католическій ), каѳедра, каѳизма, киѳара, левіаѳанъ, логариѳмъ, мараѳонъ, миѳъ, миѳологія, моноѳелитство, орѳографія, орѳоэпія, паѳосъ (страсть, но Пафосъ — остров), риѳма, эѳиръ, ѳиміамъ, ѳита.

Когда писать ѵ (ижицу)?

Почти никогда. Ижица сохранилась только в слове мѵро (миро — церковный елей) и в некоторых других церковных терминах: ѵподіаконъ, ѵпостась и др. Эта буква также греческого происхождения, соответствует греческой букве «ипсилон».

Что надо знать про окончания?

Прилагательные в мужском и среднем роде, имеющие в форме именительного падежа единственного числа окончания -ый, -ій , в родительном падеже окан-чиваются на -аго, -яго .

«А бобренокъ сидитъ, глаза на всѣхъ таращитъ. Не понимаетъ ничего. Дядя Ѳедоръ ему молока далъ кипяченаго» («Дядя Ѳедоръ, песъ и котъ»).

«Вотъ онъ [шарикъ] пролетѣлъ послѣдній этажъ большущаго дома, и кто-то высунулся изъ окна и махалъ ему вслѣдъ, а онъ еще выше и немножко вбокъ, выше антеннъ и голубей, и сталъ совсѣмъ ма-ленькій…» («Денискины разсказы»).

Прилагательные в женском и среднем роде во множественном числе оканчива-ются на ‑ыя, -ія (а не -ые , -ие , как сейчас). Местоимение третьего лица женского рода она в родительном падеже имеет форму ея , в отличие от винительного её (сей-час везде её ).

«Ну и что? — говоритъ Шарикъ. — Необязательно большую корову покупать. Ты купи маленькую. Есть такія спеціальныя коровы для ко-товъ. Козы называются» («Дядя Ѳедоръ, песъ и котъ»).

«А деньги я вамъ высылаю — сто рублей. Если у васъ останутся лишнія , пришлите обратно» («Дядя Ѳедоръ, песъ и котъ»).

«Въ то время у мамы былъ отпускъ, и мы гостили у ея родныхъ, въ од-номъ большомъ колхозѣ» («Денискины разсказы»).

Что надо знать про приставки?

В приставках, оканчивающихся на согласную з (из-, воз-, раз- ), она сохраняется перед по-следующим с : разсказъ, возсіялъ, изсякъ . В приставках без- и чрез-/через- конеч-ное з сохраняется всегда: безполезный, черезчуръ .

Самое сложное: как писать ять?

Правила употребления буквы «ять» так просто, увы, не опи-шешь. Именно ять создавал большое количество проблем дореволюционным гимназистам, кото-рым приходилось заучивать длинные списки слов с этой буквой (примерно так же, как нынешние школьники учат «словарные слова»). Широко известно мнемоническое стихотворение «Бѣлый бѣдный блѣдный бѣсъ», хотя оно было не единственным в своем роде. Все дело в том, что напи-сания с ятем в основ-ном подчинялись этимологическому принципу: в более ранний период исто-рии русского языка букве «ять» соответствовал отдельный звук (средний между [и] и [э]), который позднее в большинстве диалектов слился в произ-ношении со звуком [э]. Различие же на письме сохранялось еще несколько столетий, пока в ходе реформы 1917-1918 годов ять не был повсеместно заменен на букву «е» (за некоторыми исключениями, о которых ниже).

Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ
Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.
Лѣшимъ по лѣсу онъ бѣгалъ,
Рѣдькой съ хрѣномъ пообѣдалъ
И за горькій тотъ обѣдъ
Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ.

Вѣдай, братъ, что клѣть и клѣтка,
Рѣшето, рѣшетка, сѣтка,
Вѣжа и желѣзо съ ять —
Такъ и надобно писать.

Наши вѣки и рѣсницы
Защищаютъ глазъ зѣницы,
Вѣки жмуритъ цѣлый вѣкъ
Ночью каждый человѣкъ…

Вѣтеръ вѣтки поломалъ,
Нѣмецъ вѣники связалъ,
Свѣсилъ вѣрно при промѣнѣ,
За двѣ гривны продалъ въ Вѣнѣ.

Днѣпръ и Днѣстръ, какъ всѣмъ извѣстно,
Двѣ рѣки въ сосѣдствѣ тѣсномъ,
Дѣлитъ области ихъ Бугъ,
Рѣжетъ съ сѣвера на югъ.

Кто тамъ гнѣвно свирѣпѣетъ?
Крѣпко сѣтовать такъ смѣетъ?
Надо мирно споръ рѣшить
И другъ друга убѣдить…

Птичьи гнѣзда грѣхъ зорить,
Грѣхъ напрасно хлѣбъ сорить,
Надъ калѣкой грѣхъ смѣяться,
Надъ увѣчнымъ издѣваться…

Что же делать нынешнему любителю дореформенной орфографии, желающе-му постичь все тонкости правописания ятя? Нужно ли идти по следам гимна-зистов Российской империи и учить наизусть стихи про бедного беса? К сча-стью, все не так безнадежно. Есть ряд закономерностей, которые в совокупно-сти охватывают значительную часть случаев написания ятя — соответственно, их соблюдение позволит избежать самых распространенных ошибок. Рассмо-трим эти закономерности поподробнее: сперва опишем случаи, где ятя не мо-жет быть, а затем — написания, где ять быть должен.

Во-первых, ять не пишется на месте того е , которое чередуется с нулем зву-ка (то есть с пропуском гласной): левъ (не *лѣвъ ), ср. льва ; ясенъ (не *ясѣнъ ), ср. ясный и т. д.

Во-вторых, ять не пишется на месте е , которое сейчас чередуется с ё , а также на месте самого ё : весна (не *вѣсна ), ср. вёсны ; медовый , ср. мёдъ ; исключения: звѣзда (ср. звёзды ), гнѣздо (ср. гнёзда ) и некоторые другие.

В-третьих, ять не пишется в полногласных сочетаниях -ере-, -еле- и в неполно-гласных сочетаниях -ре- и -ле- между согласными: дерево , берегъ , пелена , время , древо , привлечь (исключение: плѣнъ ). Также, как правило, не пишется ять в со-четании -ер- перед согласным: верхъ, первый, держать и т. п.

В-четвертых, ять не пишется в корнях слов явно иноязычного (неславянского) происхождения, в том числе собственных именах: газета, телефонъ, анекдотъ, адресъ, Меѳодій и т. д.

Что касается написаний, где ять должен быть, назовем два основных правила.

Первое, наиболее общее правило: если в слове сейчас пишется е перед твердым согласным и оно не чередуется с нулем звука или с ё , с весьма боль-шой вероятностью на месте этого е в дореформенной орфографии нужно пи-сать ять. Примеры: тѣло, орѣхъ, рѣдкій, пѣна, мѣсто, лѣсъ, мѣдный, дѣло, ѣхать, ѣда и многие другие. Важно учитывать упомянутые выше ограничения, связанные с полногласием, неполногласием, заимствованными словами и т. д.

Второе правило: ять пишется на месте нынешнего е в большинстве грамма-тических морфем:

— в падежных окончаниях косвенных падежей существительных и ме-стоимений: на столѣ, къ сестрѣ, въ рукѣ, мнѣ, тебѣ, себѣ, чѣмъ, съ кѣмъ, всѣ, всѣми, всѣхъ (косвенные падежи — все, кроме именительного и ви-нительного, в этих двух падежах ять не пишется: утонулъ въ морѣ — предложный, поѣхали на море — винительный);

— в суффиксах превосходной и сравнительной степени прилагательных и наречий -ѣе (-ѣй ) и -ѣйш- : быстрѣе, сильнѣе, быстрѣйшій, сильнѣйшій ;

— в основообразующем суффиксе глаголов на -ѣть и образованных от них существительных: имѣть, сидѣть, смотрѣть, имѣлъ, сидѣлъ, смо-трѣлъ, имѣніе, покраснѣніе и т. п. (в существительных на -еніе , образо-ванных от других глаголов, нужно писать е : сомненіе — ср. сомневать-ся; чтеніе — ср. читать );

— на конце большинства предлогов и наречий: вмѣстѣ, кромѣ, возлѣ, послѣ, налегкѣ, вездѣ, гдѣ, внѣ ;

— в приставке нѣ- , имеющей значение неопределенности: нѣкто, нѣчто, нѣкий, нѣкоторый, нѣсколько, нѣкогда (когда-то). При этом отрица-тельная приставка и частица пишется с «е»: негдѣ, не за что, не съ кѣмъ, некогда (нет времени).

Наконец, есть два случая, где ять в окончании нужно писать на месте нынеш-него и : онѣ и однѣ — «они» и «одни» по отношению к существительным жен-ского рода, а в случае с однѣ — и в косвенных падежах: однѣхъ, однѣмъ, однѣми.

«Ну что же. Пусть будетъ пуделемъ. Комнатныя собаки тоже нужны, хоть онѣ и безполезныя» («Дядя Ѳедоръ, песъ и котъ»).

«Посмотри, что твой Шарикъ намъ устраиваетъ. Придется теперь но-вый столъ покупать. Хорошо еще, что я со стола всю посуду убралъ. Остались бы мы безъ тарелокъ! Съ однѣми вилками («Дядя Ѳедоръ, песъ и котъ»).

Кроме того, в нелегкой борьбе с правилами употребления ятя может помочь знание других славянских языков. Так, очень часто на месте ятя в соответству-ющем польском слове будет написано ia (wiatr — вѣтеръ , miasto — мѣсто ), а в украинском — і (діло — дѣло , місто — мѣсто ).

Как мы уже сказали выше, следование этим правилам убережет от ошибок в большинстве случаев. Однако, учитывая, что в правилах употребления ятя множество нюансов, исключений, исключений из исключений, никогда не по-мешает проверить по справочнику написание, если вы в нем сомневаетесь. Авторитетный дореволюционный справочник — «Русское правописание » Якова Грота, удобный современный онлайн-словарь — www.dorev.ru .

А нет ли чего попроще?

Есть. Вот сайт «Славеница », на котором можно перевести большинство слов в старую орфографию автоматически.

Но есть же и еще одна буква с трудной судьбой.

Последняя четверть XIX века в России проходила под знаком народного просвещения. Число школ стремительно увеличивалось, и это приносило плоды. По данным переписи 1897 года, среди жителей России в возрасте 10-19 лет было 51% грамотных, в то время как среди 50-59-летних — 20,1%. Разница более чем в два раза!
При этом массовое обучение крестьян грамоте показало удивительную вещь. Через несколько лет после окончания школы даже самые успешные выпускники начинали писать не так, как их учили. На неспособность или же нежелание крестьян писать как положено жаловались практически все педагоги, но при этом никому не приходило в голову поискать в малограмотных крестьянских текстах какую-то систему.

Но такая система, вне всякого сомнения, существовала.

Когда лингвист Василий Богородицкий попытался выяснить, почему бывшие отличники пишут настолько чудовищно, он пришел к выводу, что причиной многих ошибок является отнюдь не невежество. Крестьяне совершенно сознательно пытались минимизировать употребление букв «ять» и «i десятеричное».

«Один грамотник,— вспоминал Богородицкий, вовсе не писал буквы “ѣ”, а между тем произносил ее, читая печатные книги. Чтобы убедиться, знаком ли он с рукописным начертанием этой буквы, я написал ее и спросил, знает ли он эту букву; оказалось, что знает. Тогда я полюбопытствовал узнать, почему он не пишет этого знака. Наш грамотник отвечал, что он пишет попросту, без этой буквы, и многие так пишут, в печатных же книгах буква эта употребляется. Также он говорил и про букву “i”, которая тоже не встречалась в его написаниях».

Крестьяне не только писали по-другому, но и их начальное обучение могло сильно отличаться от того, к которому мы привыкли. Дело в том, что параллельно со школьным обучением вплоть до начала XX века сохранялся и архаичный способ обучения грамоте по церковнославянскому букварю, Часослову и Псалтыри. Выучившиеся таким образом люди могли, например, читать и петь в церкви, но вот читать Пушкина или Толстого им было сложно.

Этим людям была адресована особая развлекательная литература, которую обычно называют лубочной. Язык лубка сильно отличался от языка классической литературы. С одной стороны, в лубке было множество черт, характерных для церковных книг, с другой — здесь почти не использовались буквы «ять» и «i десятеричное». Крестьяне считали такую орфографию правильной, и создатели лубков старались соответствовать вкусам и представлениям своих читателей. Даже в лубках, воспроизводящих газетные заметки (крестьяне любили читать о придворной жизни), газетный текст переводился в лубочную орфографию.

Крестьяне писали так, как писали авторы лубочных листов. Побороть это ни у кого не получалось, и такая странная орфография сохранялась еще очень долго. Именно так пишет свои письма наша современница Агафья Лыкова, отшельница из семьи старообрядцев-беспоповцев, освоившая грамоту по церковным книгам.

«Ять» на страже старого порядка

Учителям было жаль тех усилий, которые они тратили на обучение крестьян грамотному письму. Горько было видеть, как через несколько лет после выхода из школы бывшие ученики забывали про букву «ять» и прочие школьные премудрости. Казалось, что проще всего было бы упростить саму орфографию. Ведь если правила будут простыми и естественными, то крестьяне сами не заметят, как начнут им следовать. Конечно же, надежда на то, что упрощение орфографии сделает всех грамотными, была утопичной, но она была близка всем, кто мечтал разрушить социальные и сословные барьеры.

В течение трех предреволюционных десятилетий появились многие десятки книг и статей, авторы которых предлагали различные реформаторские проекты. Символом излишества системы русской орфографии стала все та же многострадальная буква «ѣ».

«Не лучше ли же,— вопрошала группа калужских учителей,— вместо бессодержательных упражнений на употребление буквы “ять” заняться с учениками хотя бы стилистическими упражнениями и дать им навык, действительно полезный и необходимый, ясно излагать свои мысли, так как жалобы на то, что кончившие курс народной школы не могут толково написать письма, к сожалению, вполне справедливы».

Существует старый анекдот про то, что Николай I однажды решил исключить букву «ять» из русского алфавита, однако знающие люди объяснили царю, что эта буква весьма полезна, поскольку позволяет отличить грамотного человека от неграмотного.

И действительно, в России умение писать букву «ять» там, где надо, играло роль социального барьера, не позволявшего «кухаркиным детям» поступить в университет. Так что школьники имели серьезную мотивацию для того, чтобы зубрить слова, в которых следовало писать «ять».

Для этого существовали специальные стишки-запоминалки, например, вот такой:

«Бѣдныйбѣло-сѣрыйбѣсъ // Убѣжалбѣднягавълѣсъ. // Бѣлкой по лѣсуонъбѣгалъ, // Рѣдькой с хрѣномъпообѣдалъ. // И за горький сѣйобѣдъ // Далъобѣтъ не делать бѣдъ».

Общественное мнение

В предреволюционной России общественное мнение имело огромное значение. Люди объединялись по интересам, писали статьи в толстые журналы, спорили, создавали и ниспровергали авторитеты. И конечно же, рассуждали о том, как обустроить Россию, исправить дороги и просветить народ.

Педагогическое общество при Новороссийском университете провело анкетирование среди учителей начальных школ и заявило, что учителя «единогласно сочувствуют упрощению современного русского правописания». Члены общества утверждали, что школьники терпеть не могут диктантов, что обучение слишком сложному правописанию отнимает массу времени, которое можно было бы потратить с большей пользой, что школа должна в первую очередь учить мыслить и выражать свои мысли. Те же идеи звучали и на прошедшем в 1914 году Всероссийском съезде по народному образованию. Да и где их только не высказывали!

Сетования по поводу чрезмерной сложности русской орфографии не могли не привести к появлению практиков, предлагавших свои проекты орфографической реформы. В 1889 году появилась брошюра профессора Л. Ф. Воеводского «Опыт упрощения русского правописания», в которой предлагались новые орфографические правила. Здесь не было места буквам «ять», «фита» и твердому знаку на конце слова, зато вводилась буква «h», которая передавала особый вариант звука «г» (как в украинском языке) в словах «Бог», «Господь» и «когда».

Другой проект реформы предложил учитель А. Г. Герасимов, издавший брошюру с безумным названием «Подарок неизгнанного неба. “Рожок-сам-гудок”, или Новые песни, новые речи, новая грамота». Герасимов предлагал ввести особую букву для обозначения мягкого «ж» — «ж» с хвостиком, как у «щ», вместо «ё» использовать букву «?», «так как начертание “ё” по своей отрывчатости при письме и пестроте при чтении не вошло в общее употребление», исключить буквы «i десятеричное», «ять» и «фита», местоимение «что» записывать как «што» и т. д.

Самым радикальным из подобных проектов был орфографический проект руководителя курсов счетоводов Ф. В. Езерского, придумавшего всеобщий алфавит. В своей азбуке он объединял кириллические и латинские буквы. Таким образом он хотел создать универсальный алфавит, доступный не только русским крестьянам, но и всему человечеству. Его орфографические опыты были опубликованы в виде отдельной брошюры, куда вошла также небольшая хрестоматия, содержащая ряд классических стихотворений, набранных реформированной азбукой. Выглядело это вот так:

«Буrа·̇ мгlou·̇nебо кrоеt, //Vixrisnejni·̇ekruta // То, как zve·̇r·̇onazavoet, // То zaпlачеt, как dita·̇, // То по кrоvlе обvetшаloiˇ//Vdruг soloмоiˇzaшuмit, // То, как пutnikzaпozdaliiˇ, // К namv окошко zastuчit».

Понятно, что подобные орфографические эксперименты являются курьезами, а не чем-то серьезным. Но они свидетельствуют о том, что общество ждало реформы орфографии.

Академическая наука

В 1904 году к работе над проектом реформы подключилось академическое сообщество. Это произошло благодаря главному начальнику военно-учебных заведений великому князю Константину Романову, который обратился в Академию наук с запросом, в какой степени классическое пособие по орфографии Якова Грота — на него было ориентировано все школьное преподавание — авторитетно для ученых. (В скобках можно заметить, что Константин Романов возглавлял также и Академию наук, так что в административном плане он обращался сам к себе). На этот запрос академия ответила, что предложенные Гротом правила не являются абсолютом и что возможны и другие системы русской орфографии.

На пафосном заседании, которое прошло под председательством великого князя, было решено готовить официальный проект реформы правописания. К 1912 году был подготовлен проект реформы, который и был положен в основу всех последующих реформ. Но подготовкой проекта все и ограничилось, а сами перемены были отложены на неопределенный срок.

Пока ученые и чиновники размышляли о светлом будущем русской орфографии и трагической судьбе буквы «ять», в общественном мнении будущая реформа стала знаком демократии и прогресса. Если вы прогрессист, то просто обязаны ратовать за кремацию трупов, женское равноправие, парламентаризм и реформированную орфографию. А если вы охранитель, то прекрасно понимаете, что все эти сомнительные нововведения изобрели враги России.

Парламентаризм и орфография

После Февральской революции о реформе заговорили уже на государственном уровне. Весной 1917 года была образована специальная комиссия, которая должна была составить проект долгожданной реформы. Подготовленный этой комиссией документ лишь незначительно отличался от того проекта, который был составлен в 1912 году по инициативе великого князя Константина Романова.

Предусматривалось исключение из алфавита букв «ять», «фита», «i десятеричное», а буква «ер» («ъ») сохранялась только в качестве разделительного знака. То есть теперь следовало писать «хлеб», а не «хлѣбъ», «Ферапонт», а не «Ѳерапонтъ», «развитие», а не «развитiе».

Вместо окончания «-аго» у прилагательных следовало писать «-ого», то есть вместо «великаго» предлагалось писать «великого». Кроме того, унифицировались написания некоторых именных окончаний, в результате чего вместо «однехъ, однемъ, однеми» следовало писать «одних, одним, одними», а местоимение родительного падежа «ея» менялось на «её».

Временное правительство исходило из того, что орфографическая реформа — процесс небыстрый и никакое принуждение здесь не нужно. В конце весны — начале лета 1917 года Министерство народного просвещения объявило, что школьников теперь будут учить по новым правилам. При этом дореформенную орфографию никто не собирался запрещать.

Предполагалось, что две орфографические системы будут мирно сосуществовать. Те, кто привык к старым правилам, могли и не переходить на новые. Обязательной реформа была лишь для первоклассников, старшеклассники же могли писать так, как их научили раньше. При этом первоклассникам рассказывали о существовании «ятя» и «фиты», чтобы у них не возникало проблем при чтении книг, изданных до реформы.

Однако на практике все выглядело не столь идиллически. Массовая школа — институт инерционный, и добровольно она не меняется. Педагоги не привыкли слушаться столь мягких указов. К тому же у них не было учебных пособий: к сентябрю так и не были напечатаны буквари и учебники, соответствующие новым правилам. Так что кроме энтузиастов, которых всегда меньшинство, учителя были пассивны и учебный год начался по-старому.

«Советы и предложения министерства относительно осуществления реформы,— сетовал один из педагогов,— лишенные характера категорического приказания, к чему так привык среднешкольный педагог за многие годы, приняты были лишь к сведению, а не к исполнению правоверными защитниками гротографии, а также и теми, кто органически боится всяких новшеств в своем ближайшем деле».

Когда реформа приобрела статус государственного мероприятия, против нее стали выдвигаться обвинения политического характера. В публицистике тех лет можно прочитать, что изъятие из алфавита букв — это шаг, спровоцированный военными противниками страны, и что министр народного просвещения Александр Мануйлов просто пошел на поводу у врагов России, которые таким образом разрушают национальную идентичность русского народа.

«В истории нашей грамотности,— писал преподаватель Тульской семинарии Николай Троицкий,— от немецкого зачатия, появилась особая секта, по родителю — “мануиловщина”, а по догмату — “безъятники”… Они упорно вдавливают этот свой догмат в мысль учащихся всех русских школ, как будто и головы учащихся те же, что вывески на магазинах наших сограждан-иноплеменников… Надолго ли такое угнетение русской азбуки и речи? Кто знает, может быть, и оно исчезнет так же скоро, как был неожиданно быстро изъят министерский портфель из рук “товарища” Мануилова».

Как и многие другие реформы, начатые Временным правительством, реформа орфографии буксовала, и на ее успешное завершение оставалось все меньше надежд.

Может показаться странным, что большевики взялись за русскую орфографию всего лишь через пару месяцев после прихода к власти. Вроде бы были у них дела и поважнее. В конце 1917 года ни у кого не было уверенности в том, что народные комиссары продержатся долго. Все разваливалось, все трещало по швам. А тут какая-то буква «ять»! Однако большевистские вожди считали иначе.

В одной из статей А. В. Луначарский рассказал, как и почему было принято решение об упрощении орфографии. Во время одной из бесед с Луначарским Ленин говорил о том, что большевикам необходимо провести серию эффектных и заметных реформ. Пришедшей к власти партии было необходимо продемонстрировать, что она не только борется за власть, но и проводит долгожданные преобразования.

«Если мы сейчас не введем необходимые реформы,— говорил Ленин Луначарскому,— это будет очень плохо, ибо в этом, как и в введении, например, метрической системы и григорианского календаря, мы должны сейчас же признать отмену разных остатков старины».

Луначарский утверждал, что вообще-то Ленин хотел, чтобы в будущем русская письменность перешла на латиницу, но не решался сделать это немедленно. А вот проект Временного правительства, за которым стояла многолетняя академическая работа, вполне можно было выдать за свой собственный. Как говорил Ленин

«Против академической орфографии, предлагаемой комиссией авторитетных ученых, никто не посмеет сказать ни слова, как никто не посмеет возражать против введения календаря».

Темпы проведения реформы были поистине большевистскими. Декрет Народного комиссариата просвещения, запрещающий печатать что-либо по старой орфографии, был опубликован 30 декабря, а вступал в силу 1 января. То есть в течение последнего дня года предстояло во всех типографиях страны изменить наборы шрифтов (вместо изъятых «ѣ» и «i» нужно было изготовить дополнительные литеры «е» и «и», которых теперь перестало хватать), переучить типографских наборщиков, корректоров и т. д. Нетрудно догадаться, что никто не спешил выполнять этот бессмысленный указ.

До осени 1918-го ничего не менялось, а затем начались репрессии. В октябре появилось постановление ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) «Об изъятии из обращения общих букв русского алфавита в связи с введением новой орфографии». Этот документ требовал изъятия из наборных касс всех типографий исключенных из употребления букв и запрещал при изготовлении комплектов типографских шрифтов включать туда литеры «ять» и «фиту». Сохранение опальных букв грозило владельцам типографий серьезными репрессиями. И народ стал переучиваться.

«Революция,— вспоминал об этом постановлении Луначарский,— шутить не любит и обладает всегда необходимой железной рукой, которая способна заставить колеблющихся подчиниться решениям, принятым центром. Такой железной рукой оказался Володарский: именно он издал в тогдашнем Петербурге декрет по издательствам печати, именно он собрал большинство отвечающих за типографию людей и с очень спокойным лицом и своим решительным голосом заявил им: “Появление каких бы то ни было текстов, напечатанных по старой орфографии, будет считаться уступкой контрреволюции, и отсюда будут делаться соответствующие выводы”. Володарского знали. Он был как раз из тех представителей революции, которые шутить не любят, и поэтому, к моему и многих других изумлению, с этого дня — в Петербурге, по крайней мере,— не выходило ни одного издания по старой орфографии».

Репрессии, которые постановление ВСНХ обещало всем, кто рискнет издавать книги по старой орфографии, и были тем новым, что большевики сделали для русского письма. Государственная машина и карательные органы реализовали проект Временного правительства и выдали его за собственный. Буквы из типографских касс исчезли (иногда изымали и твердые знаки, потому в некоторых изданиях первых послереволюционных лет вместо разделительного твердого знака используется апостроф). Даже идейным консерваторам пришлось смириться.

В церковном календаре на 1919 год, который печатался как раз в конце 1918-го, имеется вот такое уведомление: «Православный календарь набран по новой орфографии. Так потребовал Отдел по делам печати; только под этим условием им разрешено печатание календаря».

Любовь к старой орфографии очень долго воспринималась как демонстрация нелояльности. Показательной в этом отношении была судьба академика Д. С. Лихачева, который был отправлен на Соловки за то, что в дружеском объединении «Космическая академия наук» сделал шуточный доклад о преимуществах старой орфографии.

Шаг вправо, шаг влево — расстрел

В 1920 году началась кампания по ликвидации неграмотности, в результате которой, по данным переписи 1939 года, уровень грамотности в СССР приблизился к 90%. Новое поколение грамотеев училось уже по советским азбукам, конечно же, по новой орфографии. Причем новой была не только орфография, но и отношение к ней.

Если старое русское правописание допускало значительную вариативность, то в советское время отношение к правилам стало куда более жестким.

Сложилась совершенно парадоксальная ситуация: демократизация русской орфографии привела к тому, что ее правила стали абсолютной догмой.

Вышедшие в 1956 году официальные правила русской орфографии и пунктуации были утверждены не только Академией наук СССР, но еще и двумя министерствами.

Они приобрели, таким образом, силу нормативного документа, закона.

Такого высокого статуса орфографические правила в России не имели никогда. Вот и получилось, что борцы с обязательными правилами и проповедники простоты запустили реформу, превратившую в конечном счете орфографические правила в нормативный документ.

Дольше всего продержалось старое правописание в изданиях русского зарубежья. Эмиграция видела свою миссию в сохранении русской культуры, уничтожаемой варварами-большевиками. Потому переход на «советские» правила правописания казался невозможным. Однако в последней четверти XX века новая орфография пришла и в эмигрантские издания. Это было связано с появлением новых эмигрантов, прошедших советскую школу. Сейчас по старой орфографии выходит лишь крохотная часть изданий русского зарубежья.

АЛЕКСАНДРА ПЛЕТНЕВА, АЛЕКСАНДР КРАВЕЦКИЙ

Нет, неправда, это всего лишь очень распространенный миф . Лингвисты задумали реформу задолго до октября 1917 года, еще в XIX веке. Кстати, среди разработчиков этой реформы были люди с самыми разными взглядами, не только революционными.

В первые годы XX века было предложено несколько проектов реформы. Все их рассматривала Орфографическая комиссия. Но утвердить до 1917 года ничего так и не успела.

Так что большевикам реформа досталась уже полностью разработанной и подготовленной, оставалось только воплотить ее в жизнь, что и было сделано очень быстро. Именно поэтому реформа всегда и преподносилась как заслуга советской власти.

Они действительно бегали по типографиям и изымали буквы?

Примерно так все и происходило. После того, как реформу утвердили, из типографий исчезли старые символы. Революционеры тщательно следили за тем, чтобы букв из прошлой жизни больше не осталось. Правда, в революционном пылу из типографий изъяли заодно и те буквы, которые сохранились в новой орфографии.

Так, например, исчезла литера Ъ (бывший ер). Но в некоторых словах она по-прежнему была необходима! Именно поэтому в некоторых словах Ъ стали заменять апострофом (под’езд) - просто знаков не хватало.

Что в итоге изменилось?

Изменений было довольно много. Во-первых, реформа упростила русский алфавит - из него исчезли некоторые буквы: Ѣ (ять ), Ѳ (фита ), І («и десятеричное»). Твердый знак сохранялся только в качестве разделительного. Изменилось правило на з/с: теперь надо было писать с перед глухой согласной и з - перед звонкой.

Стали по-другому выглядеть некоторые слова. Например, до реформы писали «лучшаго», а после - «лучшего», раньше «новыя», а потом - «новые». А вместо «ея» стали писать «её».

Кстати, в тексте реформы ничего не было сказано о судьбе буквы «ижица», которая использовалась в некоторых словах греческого происхождения (ѵпостась). Официально эту букву никто не отменял, но она вышла из употребления сама по себе, под влиянием общих изменений.

Интересно при этом, что паровозы серии «Ижица» выпускались вплоть до начала 30-х годов, а ездили на них аж до 50-х.

То, что пишется в конце слов, как в названии «Коммерсантъ», часто называют ятем. Это правильно?

Нет, это ошибка. Буква «ять» выглядела совсем по-другому. Вот так: Ѣ. Ять писали там, где мы сейчас пишем Е, например, в слове «вѢра (вера)». Произношение букв Е и Ѣ тогда различалось.

Пример неграмотного использования буквы ять. Фото: Nicolay Sidorov / Wikimedia

В составе русского алфавита Ѣ оставался до самой реформы в 1918 году. Он стал символом не просто старой орфографии, но и старого строя в целом: ять использовала белая интеллигенция. Многие эмигрантские издания сохранили эту букву до Второй мировой войны.

Газета «Россiя» (Нью-Йорк, США) с использованием дореформенной орфографии

Кстати, интересно, что под угрозой исчезновения эта буква оказывалась не раз. Упразднить ее хотели еще в XVIII веке. В частности, от ятя предлагал избавиться В.К.Тредиаковский, но ему возражал М.В.Ломоносов. Позже лингвисты стали отмечать, что произношение Е и Ѣ уже почти не имеет различий и буква, скорее всего, не нужна. Впрочем, никаких решений так и не было принято.

Потом к вопросу вернулся Николай I, но дальше размышлений дело так и не пошло. В 1911 году Императорская академия наук подготовила проект реформы орфографии, но Николай II его заморозил. Буква «ять» опять была спасена, а школьники продолжили страдать, запоминая мнемонические стихи:

Бѣсы, сѣни, цѣпи, вѣжа,

Лѣвый, нѣкiй, прѣсный, цѣлъ.

Дѣти-свѣтъ! Болѣйте рѣже!

Печенѣгъ плѣнять умѣлъ…

Что в дореформенной орфографии более логично, чем в нынешней?

Этот вопрос мы задали лингвистам.

Владимир Пахомов

Главному редактору «Грамоты.ру» Владимиру Пахомову , например, не хватает букв «ер» и «ерь» (нынешние твердый и мягкий знаки). Дело в том, что в дореформенной орфографии любое слово, оканчивающееся на согласный (кроме Й, которая считалась гласной буквой), имело после этой согласной твердый или мягкий знак: домъ, томъ, ножъ, врачъ, мячъ, конь, степь, ночь, рожь, мышь. Слово могло заканчиваться либо гласной буквой, либо ъ , либо ь .

«В этом была стройность, системность и последовательность, - говорит Владимир Пахомов. - После того, как убрали ъ на конце слов, она разрушилась: мы стали писать дом, том, нож, врач, мяч, ночь, рожь, мышь. Этим я ни в коем случае не хочу сказать, что ъ на конце слов убрали зря. Наоборот: стоило быть последовательными и убрать (как много раз предлагали лингвисты) ь на конце слов после шипящих тоже, ведь он не несет здесь никакой фонетической нагрузки. Мягкий знак остался бы только как показатель мягкости согласного (конь, степь ), то есть употреблялся бы в своей главной функции. Мы бы писали нож и рож, мяч и ноч, и системность и стройность здесь остались бы».

Александр Пиперски

А лингвисту Александру Пиперски кажутся более логичными дореформенные правила, которые касаются приставок без-, через- и чрез- . Сейчас мы пишем «безнравственный», но «бессонный», то есть в некоторых словах происходит оглушение, и з меняется на с . А раньше все эти приставки оканчивались на з .

«Это было логично, - объясняет Александр Пиперски, - потому что мы обычно соблюдаем принцип единства морфемы и не меняем написание из-за автоматических изменений звучания: мы пишем “подписать” (как “подложить”), а не “потписать” (как звучит); “отбыть” (как “отложить”), а не “одбыть” (как звучит)».

Алексей Шмелев

Не совсем логичным кажется ему и решение избавиться от буквы «ять»: «Наличие ѣ , конечно, осложняло запоминание словарных слов, но зато было меньше случаев, когда было непонятно, читать [э] или [о] (или, говоря в терминах современных букв, “е” или “ё”). Например, “всѣ” - это “все” (мн. ч.), а “все” - это “всё” (ср. род ед. ч.)

Когда ять убрали, а букву ё не сделали обязательной, как в белорусском, это создало некоторое количество таких сложностей: (она) сѣла и села (деревни) ».

В свою очередь, председатель Орфографической комиссии РАН Алексей Шмелев считает, что параметр «логичности» не главный в оценке правил письма: «Он важен для вновь создаваемых систем письма, а для языков с давней письменной традицией важнее ее не прерывать. Разрыв со старой письменной традицией уже произошел, и большинству грамотных носителей русского языка ближе нынешняя орфография; хорошо бы хотя бы ее сохранить».

Изменения алфавитно-буквенного состава русского письма по их характеру и целям подразделяются па три основные группы.

К первой из этих групп относилось исключение букв, заимствованных из греческого алфавита и с самого начала ненужных для передачи славянской речи, а также букв, ставших ненужными вследствие исторических изменений славянской, в том числе русской речи. К началу XVIII B., Т.е. ко времени петровских реформ, таких букв в русском алфавите оказалось девять: «пси», «кси», «фита», «ижица», «омега», одно из двух кирилловских «и» («и» - «иже»), одно из двух кирилловских «з» («зело» - «земля»), «ять» и «малый юс», иногда применявшийся вместо буквы «я» (остальные три «юса» перестали применяться в русском письме еще раньше).

Петр I при изготовлении в 1707-1708 гг. первого комплекта разработанного по его указанию нового русского так называемого «гражданского» шрифта исключил из русского алфавита восемь из девяти этих букв: «пси», «кси», «омегу», «ижицу», «юс», а также «ферт» (оставив «фиту»), «землю» (оставив «зело»), «иже» (оставив «и»).

Однако впоследствии большинство этих букв Петр восстановил, и в учебную азбуку 1710 г. не вошли только «юсы», «пси», «омега», а также лигатура «от» - «омега» с надписанным над ней «т». В результате этого с 1711 по 1735 г. русские гражданские книги набирались различно - то одним, то другим составом азбуки.

Несмотря, однако, на такую недостаточную продуманность и незавершенность петровской реформы, она имела в истории русского письма большое, революционное значение. Ясно показав необходимость перестройки и обновления русского алфавита, реформа эта, кроме того, повлекла за собой ряд последующих реформ, осуществленных Академией наук.

Так, в 1735 г. Академией наук, кроме исключенных Петром «юсов», «пси» и «омеги», были дополнительно исключены буквы «кси», «ижица», «зело». В 1738 г. Академией наук было унифицировано написание «и десятиричного» (с одной точкой вместо двух точек) и упорядочено применение этой буквы (перед гласными звуками, перед «й» и в слове «Mip» в значении «вселенная»). Наконец, реформой Академии наук 1758 г. была почему-то снова восстановлена ненужная «ижица».

Ко времени Октябрьской революции из букв, ненужных для передачи русской речи, в русском алфавите все еще оставалось четыре буквы - десятиричное «и» («и с точкой»), «фита», «ижица» и особенно осложнявшая обучение грамоте буква «ять». Все эти буквы были окончательно упразднены советской реформой 1917-1918 гг.

Наибольшие споры как до реформы 1917-1918 гг. так и после нее вызывал вопрос, какое из двух Кирилловских «и» следует сохранить в русском алфавите. Сторонники сохранения «и с точкой» («и десятиричного») обосновывали свое предложение тремя очень существенными аргументами: во-первых, желательностью приближения русского алфавита к западноевропейским; во-вторых, тем, что замена «и восьмеричного» «и десятеричным» дала бы (вследствие меньшей ширины этой часто встречающейся в русском письме буквы) экономию около 1 % площади бумаги при письме и печати; в-третьих, гораздо лучшей различимостью «и с точкой» («и восьмеричное» слишком похоже по своей форме на другие две русские буквы - «н» и «п»).

Несмотря на эти аргументы, победу одержали сторонники «и восьмеричного», ссылавшиеся на то, что сохранение этой чаще применявшейся буквы приведет к меньшему изменению традиционной графики русского письма. Повлияла здесь также неудача попытки Петра I ввести в русском письме по образцу Западной Европы «и десятеричное» вместо «и восьмеричного».

Ко второй группе относились изменения в значении и применении некоторых букв в соответствии с историческими изменениями звуков русской речи. Наиболее важны изменения в значении и применении букв «ер» (ъ) и «ерь» (ь). Как описано в главе 2, буквы эти еще в XIII в. утеряли свое звуковое значение и стали применяться главным образом для обозначения твердости (ъ) или мягкости (ь) предыдущей согласной, а также для указания на йотацию последующей гласной. В конце слова применение буквы «ер» (ъ) было излишним, так как на твердость конечной согласной в достаточной мере указывало отсутствие буквы «ерь» (ь). Однако вплоть до 1917-1918 гг. букву «ер» (ъ) в конце слов продолжали ставить, что приводило к напрасной затрате значительной части площади печатной бумаги.

Вопрос о необходимости очередной реформы русского письма, в частности об исключении из него одного из двух «и», «ять», «фиты», «ижицы» и «твердого знака» (в конце слов), оставленных при реформах XVIII в., неоднократно ставился русской общественностью еще в конце XIX в. Так, в 1888 г. этот вопрос был поставлен в докладе В.П. Шереметевского в Обществе распространения технических знаний, а в 1899 г. - в докладе профессора Р.Ф. Брандта в Педагогическом обществе. В результате общественных настояний при Академии наук были образованы специальные комиссия и подкомиссия по этому вопросу, которые выработали предварительный проект рекомендаций. Потребовалось еще 8 лет для того, чтобы этот предварительный проект превратился в «окончательный». Однако государственное утверждение этого «окончательного» проекта тормозилось еще в течение 5 лет.

Лишь в результате победы Октябрьской революции давно назревшая реформа русского правописания была проведена в жизнь. В первой его редакции декрет о реформе русского правописания был опубликован в газете «Известия» временного рабочего и крестьянского правительства от 23 декабря 1917 г.; окончательная, несколько измененная редакция этого декрета была утверждена 10 октября 1918 г.

Реформа 1917-1918 гг., в особенности исключение «ять» и «твердого знака» в конце слов, вызвала ожесточенное сопротивление со стороны всех противников советского строя, а также со стороны значительных кругов консервативной интеллигенции. Для первых книги и газеты, напечатанные без «ять» и «твердого знака», стали ненавистными уже по одному тому, что новая орфография была введена сразу же после победы революции и тесно ассоциировалась с этой победой. Для других новая орфография казалась грубым нарушением традиционных законов грамотности.

Поэтому еще сохранявшиеся тогда частные издательства и типографии упорно продолжали печатать свои издания по старой орфографии. Чтобы преодолеть это сопротивление, пришлось даже изъять административным путем из ряда типографий все наборные литеры с «ять» и «твердым знаком». Это привело к тому, что в течение нескольких лет после революции внутри слов вместо «твердого знака» применялся апостроф.

Наиболее непримиримые враги советского строя не признавали новой орфографии вплоть до настоящего времени. Так, почти все издания, выпускавшиеся русскими контрреволюционными эмигрантами в зарубежных странах, печатались по старой орфографии. Многочисленные попытки возрождения старой орфографии предпринимались также и немецкими фашистами на оккупированной ими советской территории. Таким образом, подобно тому как это произошло при Кирилле и Мефодии, борьба за введение новой, более доступной народу письменности слилась в одно целое с политической борьбой между силами прогресса и силами реакции.

К третьей группе алфавитных реформ относилось введение в русский алфавит недостающих новых букв.

Несмотря на все фонетическое богатство русского алфавита, в нем все же отсутствовали буквы для передачи полугласного «й» и йотированного «о» (ё), характерных для русской речи. Буква «й» была введена Академией наук при реформе 1735 г. Буква «ё» была впервые применена в 1797 г. Н.М. Карамзиным в альманахе «Аониды» (взамен применявшегося иногда в XVIII в. лигатурного знака io), но впоследствии в русском письме не закрепилась. Выпал пункт о применении буквы «ё» и из последней редакции советского декрета о реформе правописания, опубликованной 17 октября 1918 г. Поэтому вплоть до утверждения Академией наук СССР в 1956 г. новых «Правил русской орфографии и пунктуации» вопрос о букве «ё» оставался неясным и спорным.

В результате всех перечисленных изменений 33 буквы современного русского алфавита являются и необходимыми и почти полностью достаточными для правильной передачи русской речи, конечно, при условии сохранения господства в русском письме фонематически-морфологического принципа.

Правда, 33 буквами русского алфавита приходится передавать 39 разных фонем современного русского языка, а именно:

Сравнительно точная передача фонематического состава русского языка достигается в русском письме следующим образом.

Пять русских гласных фонем передаются в письме десятью гласными буквами: а - я, о - ё, э - е, у - ю, ы - и. Из этих десяти букв пять служат для передачи сочетания соответствующего гласного звука с согласным «й» или же для указания на мягкое произношение предшествующего согласного звука.

Кроме того, две буквы - ъ, ь - никаких фонем не обозначают и служат главным образом для указания, что последующую гласную нужно произносить как йотированную (ъ, ь) или что предыдущую согласную нужно произносить мягко (ь).

Эти две особенности русского алфавита и орфографии обеспечивают различение в письме твердости и мягкости согласных фонем п, б, ф, в, т, д, м, н, л, р, с, з при использовании для них вдвое меньшего числа согласных букв.

Таким образом, при помощи 33 русских букв оказывается возможной сравнительно точная передача почти всех 39 фонем русского языка.

Как отмечалось, кирилловские буквы применялись в прошлом не только для передачи звуков, но и для обозначения чисел; для указания на такое использование букв над ними проставлялись сверху особые горизонтальные черточки - титла. С XIV-XV вв. в России появились арабские цифры; сравнительно широко распространились они в XVII в., а окончательно вытеснили из гражданской печати славяно-кирилловские цифры с XVIII в. после введения Петром Первым гражданской азбуки.