Очерки по истории русской церкви. а) Ностальгия по монголам

Александр Дюма

Граф Монте-Кристо

изд. ХудЛит, 1977 г.

OCR Палек, 1998 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. МАРСЕЛЬ. ПРИБЫТИЕ

Двадцать седьмого февраля 1815 года дозорный НотрДам де-ла-Гард дал знать о приближении трехмачтового корабля "Фараон", идущего из Смирны, Триеста и Неаполя.

Как всегда, портовый лоцман тотчас же отбыл из гавани, миновал замок Иф и пристал к кораблю между мысом Моржион и островом Рион.

Тотчас же, по обыкновению, площадка форта св. Иоанна наполнилась любопытными, ибо в Марселе прибытие корабля всегда большое событие, о- бенно если этот корабль, как "Фараон", выстроен, оснащен, гружен наер- фях древней Фокеи и принадлежит местному арматору.

Между тем корабль приближался; он благополучно Прошел пролив, который вулканическое сотрясение некогда образовало между островами Каласарень и Жарос, обогнул Помог и приближался под тремя марселями, кливером и контрбизанью, но так медленно и скорбно, что любопытные, невольно почуяв несчастие, спрашивали себя, что бы такое могло с ним случиться. Однако знатоки дела видели ясно, что если что и случилось, то не с самимораб- лем, ибо он шел, как полагается хорошо управляемому судну: якорбыл го- тов к отдаче, ватербакштаги отданы, а рядом с лоцманом, котор готовил- ся ввести "Фараон" узким входом в марсельскую гавань, стоялолодой че- ловек, проворный и зоркий, наблюдавший за каждым движением корабля и повторявший каждую команду лоцмана.

Безотчетная тревога, витавшая над толпою, с особой сил охватила од- ного из зрителей, так что он не стал дожидаться, пока корабль войдет в порт; он бросился в лодку и приказал грести навстречу "раону", с кото- рым и поравнялся напротив бухты Резерв.

Завидев этого человека, молодой моряк отошел от лоана и, сняв шля- пу, стал у борта.

Это был юноша лет восемнадцати - двадцати, высок, стройный, с кра- сивыми черными глазами и черными, как смоль, волосами; весь его облик дышал тем спокойствием и решимостью, какие свойственны людям, с детства привыкшим бороться с опасностью.

А! Это вы, Дантес! - крикнул человек в лодке- Что случилось? По- чему все так уныло у вас на корабле?

Большое несчастие, господин Моррель, - отвечал юноша, - большое несчастие, особенно для меня: у Чивита-Веккии млишились нашего славно- го капитана Леклера.

А груз? - живо спросил арматор.

Прибыл в целости, господин Моррель и, я думаю, в этом отношении вы будете довольны... Но бедный капитан Леклер...

Что же с ним случилось? - спросил арматос видом явного облегче- ния. - Что случилось с нашим славным капитаном?

Он скончался.

Упал за борт?

Нет, умер от нервной горячки, в страшных мучениях, - сказал Дантес.

Затем, обернувшись к экипажу, он крикнул:

Эй! По местам стоять! На якорь становиться!

Экипаж повиновался. Тотчас же восемь или десять матросов, из которых он состоял, бросились кто к шкотам, кто к брасам, кто к фалам, кто к кливер-ниралам, кто к гатовам.

Молодой моряк окинул их беглым взглядом видя, что команда выполня- ется, опять повернулся к своему собеседнику.

А как же случилось это несчастье? - спросил арматор, возобновляя прерванный разговор.

Да самым неожиданным образом. После продолжительного разговора с комендантом порта капитан Леклер в сильном возбуждении покинул Неаполь; через сутки у него началась горячка; через три дня он был мертв... Мы похоронили его как полагается, и теперь он покоится, завернутый в холст с ядром в ногах и ядром в головах, у острова Дель Джильо. Мы привезли вдове его крест и шпагу. Стоило, - прибавил юноша с нечаяной улыбкой, - стоило десять лет воевать с англичанами, обы умереть, как все, в пос- тели!

Что поделаешь, Эдмон! - сказал арматор, который, по-видимому, все более и более успокаивался. - Все мы смтны, и надо, чтобы старые усту- пали место молодым, - иначе все бы остановилось. И так как вы говорите, что груз...

В полной сохранности, господин Моррель, я вам ручаюсь. И я думаю, что вы продешевите, если удовольствуетесь барышом в двадцать пять тысяч франков.

И видя, что "Фараон" уже миновал круглую башню, он крикнул:

На марса-гитовы! Кливер-нирал! Нбизань-шкот! Якорь к отдаче изго- товить!

Приказание было исполнено почти с такой же быстротой, как на военном судне.

Шкоты отдать! Паруса на гитовы!

При последней команде все паруса упали, и корабль продолжал скользить еле заметно, двигаясь только по инерции.

А теперь, не угодно ли вам подняться, господин Моррель, - сказал Дантес, видя нетерпение арматора. -от и господин Данглар, ваш бухгал- тер, выходит из каюты. Он сообщитам все сведения, какие вы только по- желаете. А мне надобно стать на якорь и позаботиться о знаках траура.

Вторичного приглашения не понадобилось. Арматор схватился за канат, брошенный Дантесом, и с ловкост, которая сделала бы честь любому моря- ку, взобрался по скобам, вбит в выпуклый борт корабля, а Дантес вер- нулся на свое прежнее местоуступая разговор тому, кого он назвал Данг- ларом, который, выйдя из каюты, действительно шел навстречу Моррелю.

Это был человек лет двадцати пяти, довольно мрачного вида, угодливый с начальниками, нетерпимыс подчиненными. За это, еще более чем за ти- тул бухгалтера, всегда навистный матросам, экипаж настолько же его не- долюбливал, насколько любил Дантеса.

Итак, господин Моррель, - сказал Данглар, - вы уже знаете о нашем несчастье?

Да! Да! Бедный капитан Леклер! Это был славный и честный человек!

А главное - превосходный моряк, состарившийся между небом и водой, каким и должен быть человек, которому доверены интересы такой крупной фирмы, как "Моррель и Сын", - отвечал Данглар.

Мне кажется, - сказал арматор, следя глазами за Дантесом, который выбирал место для стоки, - что вовсе не нужно быть таким старым моря- ком, как вы говорит чтобы знать свое дело. Вот наш друг Эдмон так хо- рошо справляется, что ему, по-моему, не требуется ничьих советов.

Да, - отвечал Данглар, бросив на Дантеса косой взгляд, в котором блеснула ненависть, - да, молодость и самонадеянность. Не успел умереть капитан, как он принял команду, не посоветовавшись ни с кем, и заставил нас потерять полтора дня у острова Эльба, вместо того чтобы идти прямо на Марсель.

Приняв коман, - сказал арматор, - он исполнил свой долг как по- мощник капитана, но терять полтора дня у острова Эльба было неправильно, если только корабль не нуждался в починке.

Корабль быцел и невредим, господин Моррель, а эти полтора дня по- теряны из чистого каприза, ради удовольствия сойти на берег, только и всего.

Дантес! - сказал арматор, обращаясь к юноше. - Подите-ка сюда.

Проститесударь, - отвечал Дантес, - через минуту я к вашим услу- гам.

Потом, обращаясь к экипажу, скомандовал:

Отдать якорь!

Тотчас же якорь отдали, и цепь с грохотом побежала. Дантес оставался на своем посту, несмотря на присутствие лоцмана, до тех пор, пока не был выполнен и этот последний маневр.

Потом он крикнул:

Вымпел приспустить до половины, флаг завязать узлом, реи скрестить!

Вот видите, - сказал Данглар, - он уже воображает себя капитаном, даю вам слово.

Да он и есть капитан, - отвечал арматор.

Да, только не утвержден еще ни вами, ни вашим компаньоном, господин Моррель.

Отчегое нам не оставить его капитаном? - сказал арматор. - Прав- да, он молод, но, кажется, предан делу я очень опытен.

Лицо Данглара омрачилось.

Извите, господин Моррель, - сказал Дантес, подходя, - якорь от- дан, и я к вашим услугам. Вы, кажется, звали меня?

Данглар отступил на шаг.

Я хотел вас спросить, зачем вы заходили на остров Эльба?

Сам не знаю. Я исполнял последнее распоряжение капитана Леклера. Умирая, он велел мне доставить пакет маршалу Бертрану.

Так вы его видели, Эдмон?

Маршала.

Моррель оглянулся и отвел Дантеса в сторону.

А что император? - спросил он с живостью.

Здоров, насколько я мог судить.

Так вы и самого императора видели?

Он вошел к маршалу, когда я у него был.

И вы говорили с ним?

То есть он со мной говорил, - отвечал Дантес с улыбкой.

Что же он вам сказал?

Спрашивал о корабле, о времени отбытия в Марсель, о нашем курсе, о грузе. маю, что, если бы корабль был пустой и принадлежал мне, он го- тов б бы купить его; но я сказал ему, что я только заступаю место ка- питала и что корабль принадлежит торговому дому "Моррель и Сын". "А, знаю, - сказал он, - Моррели - арматоры из рода в род, и один Моррель служил в нашем полку, когда Я стоял в Балансе".

Верно! - вскричал радостно арматор. - Это был Поликар Моррель, мой дядя, который дослужился до капитана. Дантес, вы скажете моему дяде, что император вспомнил о нем, и вы увидите, как старый ворчун заплачет. Ну, ну, - продолжал арматор, дружески хлопая молодого моряка по плечу, - вы хоро сделали, Дантес, что исполнили приказ капитана Леклера и остано- вись у Эльбы; хотя, если узнают, что вы доставили пакет маршалу и го- ворили с императором, то это может вам повредить.

Чем же это может мне повредить? - отвечал Дантес. - Я даже не знаю,то было в пакете, а император задавал мне вопросы, какие задал бы пе вому встречному. Но разрешите: вот едут карантинные и таможенные чинов- ники.

Ступайте, ступайте, дорогой мой!

Молодой человек удалился, и в ту же минуту подошел Дангр.

Ну что? - спросил он. - Он, по-видимому, объяснил вам, зачем он за- ходил в Порто-Феррайо?

Вполне, дорогой Далар.

А! Тем лучше, - отвечал тот. - Тяжело видеть, когда товарищ не ис- полняет своегдолга.

Дантес свой долг исполнил, и тут ничего не скажешь, - возразил ар- матор. - Это капитан Леклер приказал ему остановиться у Эльбы.

Кстати, о капитане Леклере; он отдал вам его письмо?

Мне? Нет. Разве у него было письмо?

Мне казалось, что, кроме пакета, капитан дал ему еще и письмо.

О каком пакете вы говорите, Данглар?

О том, который Дантес отвез в Порто-Феррайо.

А откуда вы знаете, что Дантес отвозил пакет в Порто-Феррайо?

3. От монголов до Грозного: церковь в 14-16 вв.

а) Ностальгия по монголам

После свержения монголов, жизнь церкви значительно осложнилась. Исчезла возможность жаловаться на князя хану, между тем князья открыто претендовали на церковные земли. Церковь упорно продолжала ссылаться на ханские привилегии. Дважды, в течении первой половины 16 века, составлялись сборники ханских ярлыков, данных церкви. Составитель первого сборника, принадлежавший к окружению митрополита, так окончил перечень: «Но, ох, увы, слезы меня постигают великие, такую милость получила святая церкви, и даже и доныне, от неверных сих поганых. Вы же православные князья и бояре, уклоняетесь к святым церквям благотворение показати, и в день судный от оных варваров посрамлены будете » .

Составитель второй подборки подошел к своей задаче творчески. Во-первых, те места, где ханы запрещали касаться церковных дел и имущества ханским чиновникам, были отредактированы так, чтобы запрещение касалось и русских князей и бояр. Во-вторых, в дополнение к подлинным ярлыкам, автор подборки сочинил для своего сборника и один подложный, т. н. «Ярлык хана Узбека митрополиту Петру ». Подлог был создан на основе подлинного монгольского ярлыка хана Менгу-Темира, но с существенными дополнениями, касающимися церковного имущества. «Да никто же обидит соборную церковь Петра Митрополита, и его людей и церковных его; да никто же взимают стяжаний, ни имением, ни людем ». «Да все покорятся и повинуются Митрополиту, все его причты по первым из начала законом их, и по первым из начала грамотам их, и по первым грамотам нашим, первых Царей великих грамотам и дефтерем; да не вступаются в церковное Митрополичие никтоже, занеже то Божие есть всё; а кто вступаются, а наш ярлык и наше слово преступит, той Богу есть повинен, и гнев на себя от Него приимет, а от нас ему казнь будет смертная. А Митрополит правым путем пребывает, и тешится, да правым сердцем, и правою мыслию своя вся церковная устрояет, и судит, и ведает, или кому повелит таковая ведати и управляти. А нам в то не вступатися ни вочто же, и детям нашим, ни всем нашим Князьям нашим нашего Царства, и всех наших стран, и всех наших Улусов; да не вступаются никто ничем в церковная и в Митрополича, ни в грады их, ни в волости, ни в села их, ни во всякие ловли их, ни в борти их, ни в земли их, ни в луга их, ни в лесы их, ни во грады их, ни в волостные места их, ни в винограды их, ни в мельницы их, ни в зимовища их, ни в стада их во конские, ни во всякие скотские их, ни в вся стяжания и имения церковные ». «А кто вступится в церковное и Митрополичие, и на того будет гнев Божий, а по нашему великому наказанию и истязанию не извинится ничем же, и умрет злой смертною казнию ».

Подделка церковникам понравилась. В 1553 году, обращаясь к юному Грозному, митрополит св. Макарий так аргументировал неприкосновенность церковных богатств («Ответ Макария митрополита Всея Руси… к боговенчанному царю в. кн. Ивану Васильевичу, всея Русии самодержцу, о недвижимых вещах, данных Богу в наследие благ вечных »): «И нечестивые цари в своих царствах от святых церквей и от святых монастырей ничего не взимают и недвижимых вещей не смеют двигнуть или поколебать, боясь Бога и заповеди св. отец и царских уставов древних законоположительных, и защищают святые церкви. Не только в своих странах, но и в русском вашем царствии некогда было так, во времена великих чудотворцев Петра и Алексея и в лета Михаила, и Ивана, Феогноста, русских митрополитов; ярлыки свои тем святым митрополитам давали на утверждение святым церквам и святым монастырям с великим запрещением, чтобы ни от кого не обидимы были и не движимы были до скончания царства их. И доныне в русской митрополии те ярлыки написанные святым митрополитам пребывают, от них же один написан великому чудотворцу Петру, митрополиту Киевскому и Всея Руси ». Далее митрополит целиком привел свежеизготовленный подложный ярлык хана Узбека . Естественно, что по содержанию тот подходил для церковных целей больше, чем подлинные документы.

Впрочем, церковникам хватало здравого смысла понять, что времена Орды безвозвратно прошли. Они спешно искали своим сокровищам более прочную защиту, чем старые ярлыки.

б) Церковь выбирает покровителя

С начала ослабления власти Орды, церковь искала себе нового покровителя. Наиболее сильными были московский и тверской князья. В начале 14 века, при митрополите Максиме, церковь ориентировалась на Тверь. Митрополит Максим поддерживал тверского князя в борьбе с московским за великокняжеский ярлык. Затем церковь перешла на сторону Москвы (при митрополите Петре, который рассорился с Тверским князем). Митрополит Феогност, по настоянию московского государя, отлучил тверского князя Александра от церкви (см. главу «Церковь и монголы»). Сыну этого князя, Михаилу Александровичу, досталось от следующего промосковского митрополита Алексея. «Князь великий Дмитрий да Алексей митрополит зазвали любовью на Москву князя Михаила Александровича тверского, и был ему третейский суд, и арестовав его, развели его и бояр его розно, и держали их в истоме ». Вырвавшись из ловушки (благодаря появлению в Москве татарского посла), Михаил «имел ненависть на великого князя, больше же на митрополита жаловался » - и справедливо, так как действительным главой правительства при 17-летнем Дмитрии был митрополит. Митрополит Алексей всю свою жизнь посвятил защите политических интересов московского княжества, его деятельность как главы Церкви фактически неизвестна . Московские князья помнили добро и при внуке Донского Алексей был причислен к лику святых.

После смерти Алексия, Дмитрий Донской рассорился с церковью (см. Церковь и монголы). Пришедший к власти вопреки воле Дмитрия митрополит Киприан был тесно связан с Литвой, в состав которой вошла западная Русь. В угоду литовскому князю он сместил туровского епископа Антония, лишил сана и заточил в монастыре. С московским князем – бесспорным лидером восточной Руси - митрополит заключил особый договор, которым ограждались церковные привилегии .

Тем не менее. московская знать изрядно пощипала церковь. Следующий глава русской церкви, грек Фотий, энергично выступил в защиту церковного имущества: «стяжанья митрополичьи своея церковная и доходы Фотий митрополит начал обновлять и, что где изгибло, начал изыскивать; или от князей и бояр изобиженно, или от неких лихоимцев что восхищено, села, власти и доходы и пошлины Христова дома и Пречистой Богородицы и свв. великих чудотворцев Петра и Алексея, он же все сие у них отобрал и утвердил крепко в доме Христовом и Пречистой Богородицы » .

Крупнейшее столкновение московского князя и церкви имело место при преемнике Фотия, константинопольском ставленнике Исидоре. Исполняя волю патриарха, Исидор на знаменитом Флорентийском Соборе 1439 года подписал соглашение об объединении православной и католической церквей. По возвращении в Москву, Исидор был арестован великим князем за «злое еретичество » . Последний увидел долгожданный повод избавиться от опеки константинопольского патриарха. Исидор был заключен под стражу в Чудов монастырь. В Москве долго не могли решить, что с ним делать дальше - считалось, что «святые правила божественного закона святых апостолов повелевают такового церкви развратника огнем сжечь или живого в землю загрести » (оба вида казни, как видим, без запрещенного христианам пролития крови). Согласно летописи 17 века, Исидор «от священного собору осужден был на сожжение » . Великий князь предпочел дать Исидору сбежать.

Последние колебания церкви в выборе покровителя связаны с событиями феодальной войны середины 15 века. Между потомками Дмитрия Донского началась междоусобица. Приняла посильное участие и церковь. В 1446 году, во время пребывания в Троицком монастыре, великий князь Московский Василий был схвачен и ослеплен своим врагом Дмитрием Шемякой. Характерный штрих для средневековых нравов - перед тем Шемяка на кресте клялся быть в мире с великим князем. Известно, что в заговоре принимали участие монахи («были ж и от чернцов в той думе с ними » ), не исключено, что именно они разрешили Шемяку от клятвы. Дети великого князя укрылись в Муроме. Дмитрий Шемяка призвал к себе епископа рязанского Иону, «обещал ему митрополию [свободную после изгнания Исидора] и начал ему говорить: «Отче пошел бы ты в свою епископию, в город Муром, и взял бы детей великого князя на свою поруку, и я готов их жаловать, отца их великого князя выпущу и дам ему достаточную вотчину, чтобы ему можно было жить » . Иона выполнил поручение и доставил детей Великого князя Шемяке. «Дмитрий несколько почтил детей великого князя, лицемерно призвав их к себе на обед и одарив, а на третий день после того с владыкою Ионою послал в Углич к отцу, в заточение. Иона привел их к отцу и, оставив их там, возвратился к князю Дмитрию, который велел ему идти в Москву и сесть на митрополичьем дворе. Иона так и сделал » .

Вскоре стало ясно, что большинство знати осталось на стороне Василия. «Князь Дмитрий, видя, что ради великого князя многие люди отступают от него, послал за епископом » , чтобы тот посоветовал, как поступить с пленным великим князем. Иона, видя в чьи паруса дует ветер, напомнил Шемяке о данном обещании освободить Василия: «Что он может сделать слепой, а дети у него малые, а дополнительно еще возьми с него присягу перед крестом и перед епископами » . Присягу перед крестом Василий принес. После чего «пошел со всеми своими в Кириллов монастырь, накормил монастырскую братию и дал ей милостиню. Игумен Трифон со всею братьею благословил великого князя и с его детьми на великое княжение, а сказал так: «Тот грех на мне и на моей братии головах, что ты целовал и крепость давал князю Дмитрию» .

Процедура избавления от клятвы, как видим, была несложной . Василий успешно вернул себе великокняжеский престол. Иона встал на сторону победителя, Василий велел церковному Собору утвердить Иону митрополитом и собор подчинился. Единственного воспротивившегося – епископа Боровского Пафнутия, ссылавшегося на то, что Иона не утвержден константинопольским патриархом – новый митрополит собственноручно избил жезлом и в цепях отправил в темницу . Затем Иона отлучил от церкви своего былого покровителя Дмитрия Шемяку: «Не велю с ним ни пити, ни ести… Имеем его неблагословена и отлучена Церкви… с таким лихом, что учинили над своим братом старейшим, над В. Князем, чрез крестное целование » . Как видим, Иона легко забыл, что именно после ослепления Великого князя, сам принял от Шемяки митрополичий престол.

Позднее заслуги Ионы были отмечены причислением к лику святых.

в) Иосифляне и нестяжатели

Укрепившаяся светская власть с возрастающим интересом смотрела на церковные владения. Спрос рождает предложение, в самой церкви появились идеологи добровольного отказа от вотчин. Русский монах Нил, побывав в Византии, усвоил теорию монашеского аскетизма. Вернувшись на Русь, он потребовал, чтобы монахи кормились не от жертвуемых в монастырь богатств, а от своих трудов. Нил основал собственную общину на реке Сорь, по которой был прозван Сорским. Его учение о том, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормили себя рукоделием » , назвали «нестяжательством».

Противником нестяжателей выступил игумен богатого Волокаламского монастыря Иосиф. Аргументы его были следующими: а) монастыри нуждаются в богатстве для того, чтобы помогать нищим и покупать свечи, хлеб и ладан для обрядов; б) если у монастырей не будет сел, то туда нельзя будет постригаться знатным, благородным людям (дарящим монастырю свои вотчины) – а тогда из кого же брать митрополитов и других будущих архиереев, не из черни же? в) монастырское имущество принадлежит богу, покушающийся на него идет против бога.

Великому князю Ивану III понравилась идея конфискации церковных земель, в 1504 году он созвал церковный собор по этому вопросу, но натолкнулся на дружное сопротивление большинства. Его сын Василий III, продолжая политику отца, вначале приблизил ко двору нестяжателей. Иосиф понял, что аргументация в стиле вышеприведенной «стяжателям» не поможет, и что за неприкосновенность накопленного церковью имущества надо предложить великокняжеской власти что-то конкретное.

Нестяжатели, главой которых был Нил Сорский, считали, что церковь не имеет право вмешиваться в политику и относились к княжеской власти нейтрально. Нила Сорского можно назвать предтечей идеи отделения церкви от государства.

Игумен Иосиф Волоцкий и его сторонники первоначально выступали за ограничение великокняжеской власти. Подчеркивалось превосходство церкви: «К царю и архирею должно быть повиновение телесное, уплата дани и прочее подобающее. Душевное же нет, Архиерею же и душевное, вместе с телесным, как преемнику апостольскому ». «Царь – божий слуга есть », т. е. подчинен духовенству.

Но со временем Иосиф предпочел иное учение: «Царь естеством подобен всем человекам, а властию же подобен вышнему богу ». «Божественные правила повелевают царя почитать, не спорить с ним… И если, когда царь и на гнев совратится на кого, - и они с кротостью и смирением и со слезами молят царя » . Ученик Иосифа, митрополит Даниил писал в том же стиле: «Достойно и праведно есть воздавать честь царям ». «Славу, и честь, и страх, и благоговение, и праведное, и нелицемерное всегда к царю имей ». Конечно, Даниил не забывал напомнить, что «церковная же, и монастырская, и священническая, и иноческая и дела их, и стяжания их вся богова суть освященна » .

В итоге великокняжеская власть заключила союз с иосифлянами. Церкви оставили привилегии: собственный суд* [*В то же время, когда митрополит возмутился из-за того, что княжеский наместник повесил священника за кражу, князь признал правоту за наместником . Убийства и разбой церковных людей подлежали светскому суду ] , управление, свободу от налогов. Взамен иосифляне развили теорию могущественной великокняжеской власти, имеющей божественное происхождение. В чин венчания государей была внесена доктрина освящения богом власти московских государей. Немецкий посол Сигизмунд Герберштерн так описал порядки при московском дворе. «Они открыто признают, что воля князя есть воля бога и, князь делает, то делает по воле божией; потому они даже называют его божьим ключником и постельничим, и наконец, верят, что он есть исполнитель воли Божией. Оттого сам князь, когда его умоляют о каком-нибудь закленном или в другом важном деле, обыкновенно отвечает: будет освобождён, когда бог велит. Подобно тому, если кто-нибудь спрашивает о каком-нибудь деле неизвестном и сомнительном деле, обыкновенно отвечают: знает бог и великий государь » . Идеи иосифлян расчищали дорогу будущему Грозному.

Взгляды нестяжателей развивались иначе. Вассиан Патрикеев спорил с Иосифом: «благо есть уповати на господа, нежели уповати на князя ». Библейские пророки «не угождали человекам и о царских судах не заботились ». Иосиф Волоцкий же «есть дворянин великого князя » . Подробно взгляды нестяжателей на отношения церкви и царской власти изложены в «Беседе Валаамских чудотворцев», написанной при Грозном. Автор - монах-нестяжатель - требует, чтобы советниками царя были только миряне, а не духовенство, неправильно присвоившее себе подобное положение. Жить в бедности и молиться - это удел духовенства. Одновременно он желал некоторой ограниченности царской власти. «Царям и великим князьям достоит... всякие дела делать милосердно с своими князьями и с боярами и с прочими мирянами » .

В дальнейшей борьбе нестяжатели были обречены на поражение: с одной стороны – их было меньшинство, с другой – на стороне их противников стояло государство. Непосредственным поводом для замены на митрополичьем престоле покровителя нестяжателей Варлаама - главой иосифлян Даниилом послужило небольшое клятвопреступление. В 1521 году Василий III пожелал избавиться от удельного князя Василия Шемячича и пригласил его в Москву. Шемячич заподозрил неладное и отказался ехать без охранной грамоты, скрепленной клятвой князя и митрополита. Варлаам отказался участвовать в ловушке, покинул митрополию и был сослан в монастырь . Его сменил ученик Иосифа Волоцкий Даниил, который охотно дал охранную грамоту. Успокоенный Шемячич приехал в Москву, где и угодил в заточение с одобрения нового митрополита . В дальнейшем Даниил еще раз доказал свою преданность, нарушив персонально для князя церковные правила брака. Когда Василий III пожелал избавиться от бездетной жены, митрополит Даниил санкционировал развод, насильное пострижение разведенной княгини и второй брак. В дальнейшем Даниил написал три «Слова» против второго брака, в которых пояснил, что княжеский брак - не пример для простых смертных .

Даниил быстро сместил с высших церковных постов епископов и игуменов - сторонников нестяжательства . Затем последовали процессы против нестяжателей-публицистов.

Максим Грек был прислан из Греции для исправления ошибок в русских богослужебных книгах и имел неосторожность поддержать нестяжателей. В 10-е гг. он написал повесть «о совершенном иноческом жительстве », в которой привел в пример католический орден монахов-картезианцев, живущих одним подаянием. Православных монахов пример не вдохновил. Дальше-больше, исправляя переводы греческих книг Максим указал, что часто встречающееся там слово «проастион » означает «пашни и винограды, а не села с живущими в них крестьянами », то есть по древним правилам иноки должны обрабатывать земли собственными руками. Это нашим монахам не понравилось еще больше, чем жить милостыней. Максим Грек вызвал гнев не только иосифлян, но и Великого князя (в частности, осудив его намерение развестись с женой). В 1525 г. Максим Грек был судим двумя судами: светским и церковным. На первом – он был обвинен в «хуле » на великого князя, на церковном – в ереси. Приговор: заточение в Иосифовом монастыре – цитадели иосифлян - с запретом что-либо писать. В 1531 г. иосифляне организовали новый суд, на котором «изобрели ко многим прежним хулам новые хулы на господа бога ». Максима прямо обвинили в том, что он укорял монастыри в том, «что они стяжания, и доходы, и села имеют ». А, следовательно, он обвинил и почитаемых русских святых: митрополитов Петра и Алексея, Сергия Радонежского и прочих: «Ибо они держали и городы, и волости, и села, и люди, и судили и пошлины, и оброки, и дани брали, и многое богатство имели ». В логике иосифлянам не откажешь – действительно, русские церковники и до иосифлян не славились бескорыстием. Максима уличили также в том, что в монастыре он посмел жаловаться: «Напрасно меня держат без вины ». На закуску приготовили старое доброе обвинение в колдовстве: «он волшебными эллинскими хитростями писал и водками на дланях своих и распростирал длани свои против великого князя, а также против многих поставлял волхвуя » . В оковах Максима отослали в тверской Отрочь-монастырь. Надзор там оказался мягче, чем в Иосифовом монастыре. Публицист написал несколько новых сочинений, в одном из которых вложил в уста Христа следующее обличение стяжателей: «Вы расхищаете убогих, нещадно, без сострадания обижаете, убиваете всяким способом мерзкого лихоимства; сами пируете с богачами, а бедным, стоящим у ваших ворот, изнемогающим от холода и голода, кидаете кусок гнилого хлеба… Я нарек сынами Божиими рачителей мира, а вы, как дикие звери, бросаетесь друг на друга с яростью и враждой! Священники мои, наставники нового Израиля! Вместо того, чтобы быть образцами честного жития, вы стали наставниками всякого бесчиния, соблазном для верных и неверных, объедаетесь, упиваетесь, друг-другу досаждаете; во дни божественных праздников моих вместо того, чтобы вести себя трезво и благочинно, показывать другим пример, вы предаетесь пьянству и бесчинству » . Описал он и некоторые подробности своего пребывания в Иосифовом монастыре - еретика «морили дымом, морозом и голодом » . На свободу Максим Грек не вышел и умер после более двадцати лет заточения.

В том же 1531 году в Иосифов монастырь был заключен Вассиан Патрикеев. Гнев церкви он вызвал разоблачением поддельного «Правила 165 св. отец Пятого собора: на обидящих святые божие церкви » (см. гл. «Преследования ересей»), критикой стяжательства монашествующих (см. Приложение «Монастыри» - «Сопротивление крестьян»), обличением высших иерархов: «Наши же предстоящие, владея множеством церковных имений, только и помышляют о различных одеждах и яствах; о христианах же, братиях своих, погибающих от мороза и голода, не прилагают никакого попечения; дают бедным и богатым в лихву церковное серебро, а если кто не в состоянии платить лихвы, не покажут милости бедняку, а до конца его разорят. Вот сколько нарядных батогоносных слуг стоят перед ними, готовые на мановение владык своих! Они бьют, мучат и всячески терзают священников и мирян, ищущих суда перед владыками » . Искренность стоила Вассиану также и потери благоволения Василия III – Вассиан осуждал второй брак великого князя и спорил с иосифлянской доктриной абсолютной великокняжеской власти. В монастыре Вассиан прожил недолго - последнее упоминание о Вассиане, как о живом, относится к 4 марта 1532 г. . По сообщению Курбского, великий князь Патрикеева «презлым осифлянам, в монастырь их отослал и скорою смертию уморить повелел. Они же… умориша его вскоре » .

г) Небольшое отступление: стяжательство на практике

Иосиф Волоцкий был не только теоретиком накопления церковных богатств, но и практиком – президентом церковной корпорации, именуемой монастырем. В Волоцком монастыре он ввел особый устав, разделивший монахов на три категории: знатных, попроще и совсем бедных – для каждой категории предписывалось свое «устроение » в еде и одежде. Снимался прежний запрет инокам иметь собственные вещи . До нас также дошел любопытный документ, рисующий Иосифа в деле пополнения монастырской казны – «Послание к некоей княгине-вдове, давшей на сорокоуст в память по своим детям и возроптавшей », говоря современным языком, ответ на жалобу недовольного клиента .

Конфликт заключался в следующем. Княгиня-вдова Марья Голенина заказала монастырю заупокойные службы по своим умершим мужу и двум сыновьям – считалось, что они способствуют спасению души. Оказалось, что спасение стоит много больше, чем рассчитывала княгиня. Иосиф частично цитирует ее послание в монастырь. «Пока у меня были деньги, я давала милостыню » [плату за поминание]. «Дала за поминовение своего князя и своих детей более семидесяти рублей ». «И в четыре раза меньше берут, чтобы записать в синодик » (список поминаемых). «Дать двадцать рублей за семь лет – то грабеж, а не милостыня ». «Если вы выпишите моего князя и детей из годового поминания, то судья вам бог ». Жалобы, как видим, вполне конкретные. Ответ св. Иосифа написан рукой опытного коммерсанта.

В других местах в четыре раза меньше берут? Мы с каждого берем «по его средствам ». Вон, «князь Семен Иванович Бельский прислал 200 рублей и велел узнать, где монастырю можно купить землю », так мы за него уже при жизни молимся. Грабеж? «Ведомо всем, и тебе ведомо: даром священник ни одной обедни, ни панихиды не служит ». Семьдесят рублей? «Так ты оценила платье и коней, а мы за них выручили только половину этих денег ». В тоне звучит искреннее сожаление. Наконец, ты недовольна тем, что твоего мужа и детей хотят выбросить из поминального списка? Женщина, а ты подписала с нами контракт? «В то поминание не вписывают без договора. А если кого вписывают в поминание, то договариваются – или каждый год давать по уговору деньги, или хлеб, или село по ком-нибудь дадут, тогда его навек и вписывают в годовое поминание ».

Не забыл Иосиф и высказать клиентке свое сочувствие по поводу безвременной кончины двух сыновей: «А смерть юных объясняется так… бог предвидит их склонность жить злой и лукавой жизнью и быть созданиями дьявольскими. В этих случаях бог призывает их к себе прежде времени, чтобы их родители вразумились и те богатства и имения, которые хотели приготовить для них, раздали нищим и убогим и божьим церквям, которые раздадут эти богатства для их спасения, и они вместе со своими детьми обретут царствие небесное ». Для чего между нищими и богачами понадобился посредник в виде «божьих церквей» Иосиф не пояснил, как не объяснил и причин, по которым львиная часть «богатств и имений» прилипала к рукам церкви.

Так выглядело иосифлянство на практике. Торговля «царствием небесным» велась на широкую ногу, богатства церкви неудержимо росли.

д) Церковь при Иване Грозном

Годы малолетства Ивана Грозного стали временем борьбы за власть между боярскими группировками. В этой борьбе лишился митрополичьего престола и был заточен в Иосифов монастырь Даниил. Против него были выдвинуты следующие обвинения: «Данил митрополит оставил митрополичество неволею, что учал ко всем быти немилосерд и жесток, уморял у собя в тюрьмах и окованых своих людей до смерти, да и сребролюбие было великое » . Вероятно, в числе прочего, бояре припомнили митрополиту и смерть Вассиана Патрикеева – князя, постригшегося в иноки. Преемник Даниила также поставил не на ту боярскую группировку и был низложен в ходе очередного переворота.

Следующий митрополит, иосифлянин Макарий, известен, как советник молодого Грозного и один из наиболее просвещенных людей 16 столетия. Кружок книжников под началом Макария в течение 25 лет создал «Великие Четьи-Меньи» - 12 томов, соединившие почти все дозволенные церковью русские книги. Отбор шел в пользу «святых книг », в сборник не вошли Летопись, Хронографы, повествования историко-литературного содержания .

Из макарьевского же кружка вышла «Степенная книга царского родословия» (окончена накануне опричнины). Книга содержала историю России. В отличии от летописей изложение велось не по годам, а по "степеням " - главам, посвященным правлениям великих князей, начиная с киевских. Книга подчеркивала теократический характер российского самодержавия, выразившийся в святости великих князей, в частности, чудесно зачатых Василия III и Ивана IV. Рядом с каждым князем ставился митрополит. Книга резко отзывалась об «окаянных изменниках новгородцах », кои «великому государю и митрополиту Филиппу покориться во благочестие не хотяще, Бога не боящеся ». «Не покорившиеся земли и грады Богом их порученному государю сотрошася и разорены быша » «Да примут месть и да престанет дерзость на Русской земле помышляющих злое на самодержавных » .

Само собой, что Макарий, поддерживая самодержавную власть царя, в свою очередь требовал от юного Ивана IV не трогать церковное имущество (см. выше «Ностальгия по монголам»). При Макарии же был организован ряд процессов против еретиков: Матвея Башкина, старца Артемия, монаха Феодосия Косого. Англичанин, служивший зимой 1557-1558 гг. при русском царском дворе, писал о Макарии: «Все дела, касающаяся религии, направляются митрополитом; он выслушивает дела и произносит приговоры по собственному желанию, и он имеет право так поступать; хотя бы Митрополит приговорил кого высечь кнутом, или повесить, или сжечь — его воля должна быть непременно исполнена » . Интересно упоминание, что глава церкви мог приговаривать религиозных преступников и к сожжению. То же подтверждает письмо английского купца Д. Бурхера из Литвы от 16 февраля 1558 года: «В Московии бог произвёл второго Лютера или, скорее, Цвингли. Он указывал им на их заблуждения и, схваченный за истину, должен был быть сожжён, если бы великий князь Московский не воспрепятствовал этому. Ибо, когда обвинения были сообщены ему его епископами, он пришел к заключению, что тот не заслуживает смерти и приказал, чтобы его освободили из темницы » . Приговор о сожжении Бурхер связывает с церковной властью, епископами. Автор из круга книжников, группировавшихся вокруг митрополита Макария, написал для Ивана Грозного повесть, где сожжение предлагается, как наказание для чародеев . По сообщению А. Шлихтинга, еретик Башкин в итоге был сожжен в деревянной клетке (упоминания Башкина в русских документах прекращаются с 1554 года), но неизвестно относится ли последнее известие ко временам Макария (Шлихтинг оказался на Руси в 1564 году, через год после смерти митрополита).

Помимо Макария большим влиянием на молодого Грозного обладал еще один представитель духовенства – придворный священник Сильвестр. К Сильвестру относятся любопытные свидетельства об изготовлении «чудес» в русском средневековье. В «Истории о великом князе Московском» Курбский писал, что Сильвестр приобрел влияние на Грозного «открывая ему чудеса и как бы знаменья от бога, - не знаю истинные ли, или так, чтобы запугать », «блаженный, я полагаю, прибавил немного благих козней », «хитрец ради истины ». Грозный в переписке с Курбским, не обинуясь, называл чудеса Сильвестра «детскими страшилами » .

Сильвестр известен, как автор знаменитого «Домостроя», сборника обязательных моральных и житейских правил, в свое время авторитетного руководства, регламентировавшего частную жизнь русских людей. Особая часть «Домостроя» объясняла «как веровать и как царя чтить ». По мнению автора, «кто противится властителям, тот божию повелению противится ». Царю надо отвечать «яко самому богу ». «Царя бойся и служи ему верою, и всегда о нем бога моли... и во всем повинуйся ему » . В послании к царю 1550 года . Сильвестр обобщил: «[царь] Богом поставлен, и верой утвержден, и огражден святостью, глава всем людям своим, и учитель, и ходатай к Богу ». Далее Сильвестр пояснил Грозному на что тот должен направлять свою власть: «в твоей области толико множество божиих людей от православной веры заблудилось », царь должен защитить православную веру «знать Господа и творить суд и правду посреди земли », сочетая кротость, правду и неумолимость к врагам православия: от еретиков до «стран поганских ». Грозный внимательно слушал поучения духовных наставников и, как будет видно из дальнейшего, делал свои выводы.

Грозный был очень благочестив. Дьяк начала 17 века И. Т. Семенов, сурово критиковавший опричнину, отметил и главное достоинство покойного царя, «благочестие его. Он правую веру в Христа, именно поклонение троице в единстве и единству в троице, после своих предков, как пастырь, сохранил непоколебимой и незыблемой » . В конце жизни Грозный вызвал восхищение папского посла «тем, что при каждом слове крестился, и образов возле него множество » . Согласно английским свидетельствам , царю особое удовольствие доставляли богослужения, «он, бесспорно, очень усерден в своей вере ». В 1552 году крымские татары напали на Тулу, в Москву прискакал гонец с просьбой о помощи. Иван, получив известие о нападении, прервал трапезу, но отправился служить вечерню: «обычай бо имаше царь благочестивый никогда же погрешити законом уставного правил а» . Только после вечерни Иван велел полкам выступать против татар. В 1553 году, во время решающего штурма Казани, срочно понадобилось ввести в бой последний резерв – Царев полк. Царь категорически отказался выступать из лагеря до окончания молитвы . В 1559 году Грозному датские послы поднесли царю часы, украшенные движущимися изображениями небесных планет. Подарок был отклонен со словами: «Для христианского царя, который верует в бога и которому нет дела до планет и знаков, подарок непригоден » . Не изменил царь благочестию и позже. Когда в 1564 году был повешен князь Горенский (схваченный на границе, при попытке бегства в Литву) Грозный дал 50 рублей в Троице-Сергиев монастырь на помин его души. Это было только началом, в конце жизни Грозного, по его приказу, монастыри поминали более четырех тысяч казненных. В 1569 году царь приказал сжечь трех крестьян, уличенных в употреблении в пищу телятины (запрещенном церковными правилами) , тогда же он казнил «ведун бабу, волхву » Марию . В 1570 году Грозный предложил польскому королю обменять взятых в плен знатных поляков на икону Виленской божьей матери. При этом русский царь даже соглашался на то, чтобы из киота (ящика, в котором помещалась икона) были вынуты драгоценные камни . Грозный любил ходить в монашеском платье, организовал опричнину по образцу монашеского ордена, неоднократно выражал желание постричься в монахи и на смертном одре принял монашеский постриг. Ливонский дворянин И. Таубе и Э. Крузе оставил такие воспоминания о жизни в Александровской слободе: «В колокола звонил он (Иоанн Грозный) сам, вместе со своими сыновьями и пономарем. Рано утром в 4 часа должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся, все равно, высокого ли они или низкого состояния, и приговариваются к 8 дням епитимии. В этом собрании поёт поёт он сам со своими братьями подчиненными попами с четырёх до семи. Когда пробивает восемь часов, идёт он снова в церковь, и каждый должен тотчас появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьёт десять. К этому времени уже бывает готова трапеза и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остаётся стоять, пока те едят » . О том же говорит и померанский дворянин А. Шлихтинг: «По отношению к религиозности тирана и его богопочитанию надлежит заметить следующее. Живя в упомянутом Александровском дворце, словно в каком-нибудь застенке, он обычно надевает куколь, черное и мрачное монашеское одеяние, какое носят братья Базилиане, но оно все же отличается от монашеского куколя тем, что подбито козьими мехами. По примеру тирана также старейшины и все другие принуждены надевать куколи, становиться монахами и выступать в куколях, за исключением убийц из Опричнины, которые исполняют обязанность караульных и стражей. Итак великий князь встает каждый день к утренним молитвам и в куколе отправляется в церковь, держа в руке фонарь, ложку и блюдо. Это же самое делают все остальные, а кто не делает, того бьют палками. Всех их он называет братией, также и они называют великого князя не иным именем, как брат. Между тем он соблюдает образ жизни, вполне одинаковый с монахами. Заняв место игумена, он ест один кушанье на блюде, которое постоянно носит с собою; то же делают все. По принятии пищи он удаляется в келью, или уединенную комнату. Равным образом и каждый из остальных уходит в свою » .

В. О. Ключевский, проанализировав письма Грозного, пришел к выводу, что «Иван IV был первым из московских царей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, помазанника Божия » . Действительно, царь твердо усвоил идею божественного происхождения своей власти: «Бог... которым цари величаются », «Божиим извелением воцарились » . Логично ее продолжив, он пришел к выводу, что церковь тоже должна вцецело подчиняться царской власти. Святители должны «смиренье показывать, и не возноситься, и превыше царей гордостью не возвышаться » . Говоря о причинах гибели Византии Грозный утверждал, что погибель империи произошла оттого, что цари ее были послушны «епархам и сигклитам [сановникам]» . Кроме т

Последние публикации на сопряженные темы

Все знают: состояние современной исторической науки таково, что проще создать новую с нуля, нежели выправить полное противоречий и нестыковок старое ее здание. Благодаря общественной поддержке, моральной и финансовой, возможность начать эту работу наконец-то появилась.

Нижеприведенный текст является заготовкой нового учебного пособия по истории России и выкладывается на сайте для того, чтобы собрать возможную конструктивную критику и внести необходимые изменения и дополнения в текст будущего пособия до того, как оно отправится в печать.

Тех, кто пожелает высказаться по поводу текста, прошу обратить внимание: возражения или дополнения к пособию должны быть ясно и доходчиво аргументированы с расчетом на восприятие детьми. Также следует иметь в виду, что пособие предназначено для школьников и должно дать им общее понимание истории своей страны. Пожалейте детей и не требуйте перегружать текст второстепенной информацией. У них и без истории учебного материала хватает.

Очерки по истории России

Часть первая. Возникновение Руси

Как и когда на нашей планете появилась Русь?

Если верить летописям, это случилось так:

Четыре с половиной тысячи лет назад, в один из жарких летних дней на берег огромного озера, уходящего за горизонт, в месте истока широкой, в половину полета стрелы, полноводной реки остановился длинный караван одетых в кожаные одежды и островерхие шапки людей, несущих у стремени пики с короткими бронзовыми наконечниками, а на поясах — короткие и широкие бронзовые мечи.

Путники спешились. Одни стали развьючивать лошадей, другие — разбивать лагерь, третьи, взяв луки, отправились в густые сосновые боры охотиться на непуганую дичь. И только один из мужчин, отличный от прочих множеством свисающих с шеи костяных амулетов и украшенным львиной головой посохом, отделившись от общей толпы, вышел на песчаный берег, перебрал пальцами обереги, призывая себе в помощь родовых богов, воскурил ароматные степные травы, собранные в плотную сухую кисть. И почти сразу с небес подал голос кружащий в вышине серокрылый сокол.

Мужчина вздрогнул, вглядываясь в звенящую высоту, потом обернулся и закричал, высоко вскинув посох:

— Духи отозвались, князь Словен! Духи ответили! Они принимают нас, князь! Они дарят нам свою милость и покровительство.

— Ну, наконец-то, — с облегчением выдохнул богато одетый воин, опустился на колено, зачерпнул горсть мягкой хвойной подстилки, поцеловал ее и рассыпал вокруг. Громко объявил: — Здешняя земля принимает нас, братья мои! Мы нашли свой новый дом!

И был праздник, шумный обильный пир людей, которым более не нужно было беречь припасы. Перед глазами своих воинов князь торжественно нарек землю, на которой решил поселиться его род — словенской, землей своего имени; огромное бескрайнее озеро — озером Ильмень, в честь своей сестры, а полноводную реку, на берегах которой он решил обосноваться — Волховом, в честь своего старшего сына.

Но был в этом пиру и оттенок грусти: князь Словен расставался со своим братом, князем Русом, уходящим дальше — чтобы найти отдельное пристанище для себя и своего рода. На рассвете десятки скифов свернули юрты, загрузили возки и двинулись дальше, обходя с запада топкие озерные берега, обогнули Ильмень и на третий день остановились возле речушки с чистой прозрачной водой. Однако лошади пить эту воду категорически отказались. Когда же ее попробовали сами путники, то тоже брезгливо поморщились:

— Фу, горькая!

— Не может быть. — Князь Рус тоже зачерпнул воды, сделал глоток, стряхнул капли с ладони обратно в протоку: — Не горькая, а соленая. Похоже, здесь можно добывать соль. Хорошее место, мы остаемся...

Это не фантазия. Именно так рассказывают о зарождении русского и славянского народов и первого русского государства «Летописный свод» патриарха Никона, «Новгородская III летопись», «Мазуринский летописец» Исидора Сназина, новгородские «Забелинская» и «Погодинская» летописи — и еще более ста известных на сегодня древних письменных источников. В 3099 году от сотворения мира (2409 год до н. э.) братья Словен и Рус из народа сколотов (соседи называли этих людей скифами) ушли со своими родами с берегов Чёрного моря в поисках новых земель — чтобы в итоге обосноваться по разным берегам озера Ильмень, где Словеном был основан город Словенск (современный Великий Новгород), а Русом — город Руса (современная Старая Русса).

Надо сказать, что прагматичность князя Руса оказалась куда более надежной порой для его потомков, нежели волхование словенского жреца. Город Словенск дважды за свою историю приходил в полное запустение, и его спустя некоторое время приходилось отстраивать заново. Руса же все это время благополучно жила и развивалась, вплоть до XIX века успешно варила соль — благодаря чему Старая Русса ныне с гордостью носит звание самого древнего города России, а ее обитатели, люди русские, не один десяток веков обладали вполне законным трудовым прозвищем «варягов»: солеваров.

Насколько правдиво это повествование?

Всего пару десятилетий назад ученые могли только гадать по этому поводу. Однако совсем недавно наука преподнесла историкам сказочный подарок: генетический анализ. Суть его довольно проста: расшифровка состава мужской «Y »-хромосомы останков из вскрытых гробниц и ее сравнение с уже известными генотипами.

Почему именно «Y »-хромосомы? Дело в том, что эта хромосома, не имея себе парной, передается от отца к сыну практически без изменений. Мутации в ней возникают очень редко — в среднем раз в 500-600 лет. А раз так — то, сравнив хромосомы любых двух мужчин планеты, мы легко можем понять по содержащимся в ней одинаковым нуклеотидам, кто был их общим предком, а по количеству мутировавших молекул — как давно разошлись пути народов, представителями которых мужчины являются. Хромосомы, извлеченные из костей в древних могилах, дополняют эти данные географическими сведениями, определяя пути миграции отдельных племен и целых народов.

Именно благодаря генетике мы теперь знаем, что пути европейских народов с китайским и монгольским разошлись еще 50 000 лет назад, и с тех пор до наших дней ни один монгол или китаец западнее Уральского хребта не появлялся; что южно-американские индейцы и среднеазиатские тюрки имеют общего отца, а предки Альберта Эйнштейна и Адольфа Гитлера всего 700 поколений назад были членами одного негритянского племени на Африканском Роге.

Однако вернемся к вопросу происхождения Руси и русского народа. Генетические исследования показали, что генофонд русского народа разделяется на три основные группы.

Примерно 14% русских — это носители гаплогруппы N1c, финно-угры, появившиеся западнее Урала около 4 тысяч лет назад. Эти народы проделали долгий путь в 2 тысячи лет освоив приуральские леса, леса современной Архангельской области и в начале нашей эры достигли берегов Балтийского моря. Трудно поверить, но 150 поколений назад предки современных финнов ушли на север из местности, ныне именуемой Алтаем, разделившись там с родственниками, выбравшими путь на восток, в Сибирь.

Почти четверть русских, 23% — это гаплогруппа I , которая восходит к мезолитическим культурам и считается древнейшей в Европе, изначальной, зародившейся здесь еще до оледенения, около 50 тысяч лет назад.

Рис. 3 Поселения мезолита Русской равнины:

Огромное количество находок в местах древних поселений позволяет достаточно хорошо представить себе быт обитателей Русской равнины 10-20 тысяч лет назад. Сохранились следы больших землянок и разбросанных поблизости 2-3 очагов — это значит, что летом семьи в каждом поселке жили сами по себе в чумах, но в холодное время собирались вместе в теплых землянках, а население поселков не превышало 15-20 человек. Сохранились каменные наконечники для стрел, лопаты из рогов, костяные ножи со следами вклеенных в них кремниевых пластинок. И пусть тот, кто считает такие лезвия неудобными, попробует на остроту осколок оконного стекла.

Сохранились костяные веретена — выходит, уже в то время люди умели прясть. Нашлось огромное количество костей лося, которые составили до 70% от всех прочих. Похоже, лосей использовали в качестве тягловых животных.

Но самое главное — сохранились осколки керамики с рисунками, как просто орнаментами, так и популярное вплоть до конца первого тысячелетия изображение созвездия Плеяд. Рисунки на стенках горшков возрастом в 10-20 тысяч лет полностью совпадают не только между собой, но и с рисунком на поверхности щитка древнерусского перстня из Владимирской области, датированного VIII -IX веком нашей эры. Рисунок созвездия Плеяд носит сакральный смысл: согласно языческим повериям славян, Плеяды — это чертоги богини Макоши.

Рисунки, многочисленные женские статуэтки, другие находки позволили археологам определить, что уже двести веков назад у обитающих на Русской равнине племен сложились языческие культы Макоши и Велеса, которые прослеживаются до нашего времени в народных обычаях и одежде. Это значит, что представители гаплогруппы «I » являются славянами, самым первым, коренным населением здешних земель.

Однако подавляющее большинство жителей России (от 40 до 80% в зависимости от местности) носят в своих хромосомах набор, относящийся к гаплогруппе R 1a 1. От ближайших балканских родственников нас отделяет 10 мутаций — примерно 5 тысячелетий. Не менее важно и то, что 90% скифов, лежащих в степных курганах, тоже являются носителями типа R 1a 1. То есть летописное предание абсолютно правдиво: в большинстве своем мы являемся скифами, около 5 тысяч лет назад пришедшими на русские просторы.

Карта распределения скифского генетического маркера на сегодняшний день

«Да, скифы мы, да, азиаты мы!» — как сто лет назад написал Александр Блок. Насчет «азиатов» он немного промахнулся, но вот про скифов оказался совершенно прав.

Тут надо сказать, что данное открытие удивило только современных историков, до начала XXI века считавших исчезновение скифского народа загадкой. Всего триста лет назад эта «тайна» была известна каждому образованному человеку, и одно из первых фундаментальных исследований российской истории, увидевшее свет в 1692 году, так и называлось: «Скифская история». Автор этой работы, боярин Андрей Лызлов, достаточно подробно рассказывает о том, как и когда потомки скифов разделились на отдельные народы и какие имена эти народы себе избрали. Точно так же считали и мудрые ученые мужи совсем седой древности, оставившие самое первое письменное знание: Лаврентьевская и Густинская летописи в 907 году так же указывают, что Великая Скифия состояла из 12 народов: варягов, словен, чуди, кривичей, мери, полян, север, деревлян, радимичей, хорватов, дульбов, тиверцев (или толковин).

Генетики подтвердили и другое мнение средневековых историков. Как выяснилось, легендарные сарматы, монгалы, сколоты, половцы, гунны, арии, киммерийцы — все это один и тот же народ: скифы. Поскольку никого другого с самой седой древности и до сегодняшнего дня севернее Черного моря и западнее Урала не появлялось. Нет посторонних следов в генетической памяти, ничего о пришлых чужаках она не говорит.

Скифы, чей первый предок родился полтораста веков назад где-то возле современного Волго-Донского канала, расселились на большей части евразийского континента, дойдя до нынешних монгольских степей и середины современного Китая на востоке, освоив Индостан и половину Саудовской Аравии на юге и достигнув Гибралтара на западе. Такого большого успеха этот народ добился прежде всего потому, что был носителем высокого знания и передовой технической культуры. Скифы умели добывать руду и лить бронзу, приручили лошадей, научились строить колесницы, занимались земледелием. Скифов часто называют кочевниками, однако, по собственным скифским легендам, перед первыми из них на землю упали с неба золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша, определив будущие занятия — пахать, воевать и веселиться. Помимо того, греческие источники утверждают, что основным товаром скифских земель был хлеб, зерно. В то время как кочевники могут продавать только скот и шерстяные изделия.

Своей матерью-прародительницей скифы считали змееногую богиню Табити:

Только в ее честь, в честь матери-прародительницы, скифы строили храмы, храмы девы. Иным богам, если верить Геродоту, скифы святилищ не возводили. Именно культ девы, сохранившийся в русской культуре по сей день, стал основой уважительного отношения к женщине на Руси. В отличие от большинства других культур и религий, которые рассматривали женщин скорее как часть имущества, нежели как человека — на Руси женщины имели право жить самостоятельно, выступать в судах, совершать сделки, продавать, покупать или наследовать любое имущество. То есть — обладать такими правами, которых женщинам из западно-европейской цивилизации удалось добиться только в ХХ веке.

Почитание змееногой богини продолжалось на Руси даже после принятия христианства. Потомки скифов по-прежнему носили ее изображение в качестве амулета, на одной стороне которого была изображена пресвятая Богоматерь или иной христианский святой, а на другой — Табити, прародительница рода.

Подобные змеевики были распространены среди русских людей вплоть до XVIII века, а в крестьянских божницах вместе с другими литыми иконками змеевики встречались и в ХХ веке, знаменуя собой непрерывную родовую память длиною в четыре с половиной тысячи лет.

О том давнем прошлом мы твердо знаем, что пришлые скифы с местными племенами войн не вели, не покоряли, не истребляли, не порабощали. Во-первых — об этом не осталось никаких преданий, во-вторых — в русской культуре равно сохранились боги и скифов, и славян; и в-третьих — носителей гаплогруппы «I » в России всего лишь вдвое меньше, чем носителей скифской гаплогруппы «R 1a 1». Поскольку эта хромосома сохраняется лишь по мужской линии, она не может передаться через рабынь или жертв насилия, ее оставили славянские мужчины. Просто их оказалось вдвое меньше. Между тем, бронзовые орудия труда и навыки земледелия давали пришлым скифам очень значительное преимущество. На одной и той же земле их могло прокормиться значительно больше, нежели охотников. Раз генофонд русского народа не показывает подавляющего численного преимущества пришельцев — остается признать, что доброжелательные отношения между народами установились почти сразу, и они начали смешиваться, обмениваясь знаниями, инструментами и роднясь между собой. Говоря научным языком: начался процесс этногенеза.

Карташев А.В.

Очерки по истории Русской Церкви Том 1

Предисловие

Введение

Эпоха догосударственная Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Начатки христианства на территории будущей России

І. Начало исторической жизни русского народа

II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством

Первое крещение Киевских руссов

Олег (882-912 гг.) Игорь (912-942 гг.)

Княгиня Ольга (945-969 гг.) Святослав (945-972 гг.)

Князь Владимир. Его обращение и крещение Внерусские, греческие и арабские свидетельства Осмысление "Повести"

Крещение Киевлян Преображение самого князя Владимира Западный миф о крещении Руси

Сношения Римских пап с кн. Владимиром Кто был первым русским митрополитом?

Деление на периоды

Период Киевский, или до-Монгольский Распространение христианства Церковное управление в киевский период

Епархии и епископы Органы епархиального управления Церковные законы

Взаимоотношения властей, церковной и государственной

Монашество в до-монгольское время Христианизация русского народа

B) Нравственность (личная и общественная)

Воспитание власти государственной

Насаждение просвещения

Разобщение с западом

Московский период А. От нашествия монголов до отпадения юго-западной митрополии

Судьбы Русской митрополии. Развитие ее отношений к греческой церкви, с одной стороны, и к русской государственной власти, с другой (XIII-XVI вв.)

М. Кирилл (1249-1281 гг.) Максим (1287-1305 гг.) Петр (1308-1326 гг.) Фегност (1328-1353 гг.) Алексий (1353-1378 гг.)

Борьба за единство Русской Митрополии Михаил по прозванию (фамилии) Митяй Пимен Митрополит Киприан (1390-1406 гг.)

Митрополит Фотий (1408-1431 гг.)

Герасим (1433-1435 гг.) Исидор (1436-1441 гг.)

Церковное самоуправление Москвы по изгнании м. Исидора Митрополит Иона (1448-1461 гг.)

Окончательное разделение Русской митрополии (1458 г.)

Феодосий (1461-1464 гг.)

B. От разделения митрополии до установления патриаршества (1496-1596)

Митрополит Феодосий (1461-1464 гг.)

Филипп (I) (1464-1473 гг.) Геронтий (1473-1489 гг.) Зосима (1490-1494 гг.) Симон (1495-1511 гг.)

Живейший вопрос для Московского богословия Преподобный Нил Сорский (1433-1508 гг.) Историософский вывод Варлаам (1511-1521 гг.)

Даниил (1521-1539 гг.) Иоасаф (1539-1542 гг.) Макарий (1542-1563 гг.)

Стоглавый Собор Афанасий (1564-1566 гг.)

Св. Филипп (1566-1568 гг.) Кирилл IV (1568-1572 гг.) Антоний (1572-1581 гг.) Дионисий (1581-1587 гг.)

Богословские споры. Стяжательство и нестяжательность

Публицистика князя-инока Вассина Максим Грек

Предтечи стригольников Стригольники Ересь жидовствующих

Ересь Башкина и Косого Дело игумена Артемия Дело дьяка Висковатого

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии

1596 года Список западно-русских православных митрополитов, правивших с 1458 по 1596 гг.

Великие Князья Литовские, ставшие с 1386 года вместе и Королями Польскими Общее положение Русской Церкви в Литовско-Польском Государстве Состояние церковных дел при отдельных митрополитах

Митрополит Григорий Болгарин (1458-1473 гг.) Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.) Митрополит Сименон (1480-1488 гг.)

Иона Глезна (1488-1494 гг.) Митрополит Макарий (1494-1497 гг.) Митрополит Иосиф I Болгаринович Митрополит Иона II (1503-1507 гг.)

Митрополит Иосиф II Солтан (1507-1522 гг.) Внутренние церковные взаимоотношения Положение в бывшей Галицкой митрополии Митрополит Иосиф III (1522-1534 гг.) Митрополит Макарий II (1534-1555 гг.) Вопрос о Галицкой митрополии

Общая характеристика положения православной церкви за первую половину XVI века: правление Сигизмунда I (1506-1548 гг.)

Протестантизм в Польше и Литве

Сигизмунд II Август вел. князь Литовский с 1544 г. и король польский с 1548 по 1572 гг. Еретики Положительная сторона либерализма Сигизмунда Августа для православия

Митрополит Сильвестр Белькевич (1556-1567 гг.) Иона III Протасевич (1568-1576 гг.)

Литовская государственная уния (1569). Римо-католическая реакция. Иезуиты в Польше Илья Иоакимович Куча (1576-1579 гг.)

Онисифор Девоча (Девочка) (1579-1589 гг.)

Русское православное просвещение

Острожская Библия 1580-81 гг. Острожская школа Братства

Виленское Св. Троицкое Братство Братские школы Литературная борьба русских

Эпизод борьбы против Григорианского календаря (1583-1586 гг.)

Сигизмунд III (1587-1632 гг.)

Зачатки унии Уния

Приезд патриарха Иеремии II Митрополит Михаил Рогоза (1589-1596 гг.) Открытая борьба за унию и против нее

Политический союз православных с протестантами Действие в Риме

Брест-Литовская Уния 1596 г.

Собор. Начало борьбы с унией Открытие собора После Брестского собора

Предисловие

Ни одному из христианских европейских народов не свойственны соблазны такого самоотрицания, как русским. Если это и не тотальное отрицание, как у Чаадаева, то откровенное, при случае, подчеркивание нашей отсталости и слабости, как бы нашей, качественной от природы второстепенности. Этот очень старомодный "европеизм", не изжит еще и в наших, уже сходящих со сцены поколениях, ни в нашей молодежи, вырастающей в эмигрантском отрыве от России. А там, в большой и исковерканной бывшей СССР

навязывалась противоположная крайностъ. Там и европеизм и руссизм отрицаются и перекрываются якобы новым и более совершенным синтезом так называемого экономического материализма.

В противовес этим двум крайностям, мы - взрощенные старой нормальной Россией, продолжаем носитъ в себе опытное ощущение ее духовных ценностей. Наше предчувствие нового возрождения и грядущего величия и государства, и Церкви питается отечественной историей. Пора приникнуть к ней патриотически любящим сердцем и умом, умудренным трагическим опытом революции.

Ломоносов явлением своей личности и исповеданием своей уверенности, "что может собственных Платонов и быстрых разумом Неютонов российская земля рождать", вселил в нас уверенностъ, что мы станем тем, чем инстинктивно, по безошибочному чутью, мы хотим быть. А именно: - хотим быть в первых, ведущих рядах строителей общечеловеческой кулътуры. Ибо другого, достойного первенства земному человечеству не дано.

И это, не благодаря музейно хранимым реликвиям Мономахова венца и титула Третьего Рима, и не благодаря фанатической Аввакумовской преданности букве - все это были только благородные предчувствия, - а через достойный великой нации порыв - занять равноправное место на мировом фронте общечеловеческого просвещения.

Античное сознание завещало нам свое наследие еще в двух вариантах антитезы: I) Эллины и варвары и II) Израиль и язычники (гои). Христианско-европейское сознание слило это устаревшее раздвоение воедино: в единое и высшее, окончательное культурное объединение для народов всего мира. В их расовой, религиозной, национальной пестроте обитатели земного шара на необозримые по времени периоды остаются заключенными в разные оболочки своих, столь дорогих им, наследственных форм жизни, признаваемых национальными. Но это не существенный и не решающий историософский момент. Хочет кто этого, или не хочет, но объективный факт исчерпанности схемы глобальной истории земного человечества, как целого, на лицо. Тут немыслимы никакие ревизии. Нам - христианам и европейцам надо с

признательностъю за честъ и избранничество принять этот факт, как святую волю Провидения и с молитвой и благоговением совершать наше земное шествие к конечным благим целям, ведомым лишь Творцу Одному.

Как бы жгуче не обострялисъ, по временам и по местам, живые, исторически злободневные задачи, у нас ли, или у других народов вселенной, но мы, раз преодолевшие самодовлеемостъ национального партикуляризма, не можем, и не должны растрачиватъ свои силы без остатка на эту, в принципе уже преодоленную нами фазу культурного служения. Национальные формы культуры, как языки и вероисповедания, продолжают функционироватъ, но отменитъ и заменитъ уже выяснившиеся и открывшиеся передовому христианскому человечеству его качественно первенствующие и командующие высоты его служения никто и ничто не в праве. В этой предельности служений естъ неотменимый момент посвященности и права на предводительство. Лишь на этом пути совершается преодоление "плоти и крови" наций, с их зоологически унизительными и неизбежными войнами. Лишь на этом пути открывается просвет и надежда - преодолетъ и победить великий демонический обман безбожного интернационала. Лишь во вселенском христианском водительстве заложено обетование истинной свободы человека и - мира всему миру. И вот на этом пути - достойное, высшее, святое место служения России и Русской Церкви, а не под знаменем " ветхозаветных", ветшающих национализмов.

Введение

Предлагаемые Очерки по Истории Русской Церкви есть именно Очерки, а не полный свод материалов, не полная система Истории Русской Церкви, не справочная книга. Это обзор главных сторон в историческом развитии русской церкви, для составления читателем оценочного суждения о выполняемой русской церковью ее миссионерской роли в истории России, в истории всего Православия и, в конечном счете, во всемирной истории. Очерки эти, задуманные еще в России полстолетия тому назад, не ставили и не ставят своей задачей снабдить читателей элементарными сведениями по истории русской церкви, предполагая их известными из полных справочников, напр., из "Истории Русской Церкви" архиеп. Филарета или высококачественного Учебника проф. П.В. Знаменского. Очерки стремятся, путем вовлечения читателя в проблематику характерных моментов и явлений в исторической жизни русской церкви, опособствовать живому чувствованию ее переживаний, ее судеб, любовному пониманию ее слабостей, изнеможений, преткновений, но и ее долготерпеливого, христианизующего подвига и ее медленных, тихих, смиренновеличественных, святых и славных достижений.

Автор этих исторических уроков не считал бы себя в праве загромождать ни книжного рынка, ни полок библиотек настоящим трудом, если бы не антихристианская революция, ужасающе понизившая научнобогословский уровень русской церкви. Уже до революции в культивировании нашей дисциплины произошла необычная, почти тридцатилетняя остановка. После IV тома "Руководства" проф. Доброклонского (1893 г.) только новые переиздания Учебника проф. Знаменского еще напоминали о том, что попечение об обновлении систематического изложения Истории Русской Церкви не забыто теми, кому о том ведать надлежит. Революция принесла новое многолетие паралича. Таким образом, на месте этого опустошения становится не лишним и практически полезным любой, даже не претендующий на новую научную разработку, повторительный и обобщительный труд по Истории Русской Церкви. Только протянуть в этом смысле руку связи через провал революции от старого российского поколения досточтимых великанов нашей специальности к грядущему новому великану кабинетного труда в нашем освобожденном отечестве и освобожденной церкви - такова скромная задача настоящих Очерков.

Эпоха догосударственная

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Русь, как целая государственная народность, крещена св. кн. Владимиром. Но это событие имело свои корни в веках предшествующих. Поэтому обратимся в глубь веков, чтобы проследить начальные судьбы распространения христианства на Руси, как причину ее позднейшего всеобщего крещения.

Terminus а quo наших поисков нельзя обозначить с математической точностью, как нельзя указать его и для начала самой "Руси". Одно только было ясно даже для наших предков IX и начала XII веков, что "сде (т.е. в русской земле) не суть апостоли учили", что "телом апостоли не суть сде были"; так говорится в летописной повести об убиении варягов-христиан при Владимире. То же повторяет и преп. Нестор в своем житии Бориса и Глеба. Тем не менее, в одном из сказаний, входящих в состав "Повести временных лет", редактор его уже проявил тенденцию связать русское христианство с временами апостолов. Назвав нашего первоучителя Мефодия "настольником Андрониковым" (апостол из числа 70-ти), он продолжает: "темже словеньску языку учитель есть Андроник апостол, в Моравы бо ходил; и апостол Павел учил ту, ту бо есть Илюрик, его же доходил ап. Павел, ту бо беша словени первое. Темже и словеньску языку учитель есть Павел, от него же языка и мы есмо Русь, тем же и нам Руси учитель есть Павел". Если таковы были взгляды русских людей по вопросу об апостольском сеянии на ниве русской до начала XII века включительно (момент образования "Повести Временных Лет"), то очевидно, лишь после этого времени они приняли ту уверенную форму, какая сообщена им повестью о посещении русской страны ап. Андреем Первозванным.

Повесть эта вставлена в киевском летописном своде среди рассказа о расселении русских славян. При упоминании имени Полян речь сразу переходит к описанию "пути из варяг в греки"

и наоборот "из грек по Днепру в море варяжское, и по тому морю до Рима". "А Днепр втечеть", говорится здесь, "в Понетьское море, еже море словеть Руское, по нему же учил апостол Оньдрей, брат Петров, яко же реша". Характерно в последних словах появление некоторого скепсиса у автора в отношении к передаваемому факту, в виду чего он и спешит сложить с себя ответственность за его достоверность путем неопределенной ссылки на какой-то источник. Но непосредственно далее затем он, или скорее всего кто-то другой, его продолжатель, уже смело развивает робко брошенное мнение в целое сказание, наполовину трогательно-поэтическое, наполовину совсем неэстетическое, даже нелепое. Ап. Андрей из приморского малоазийского города Синопа приходит в таврический Корсунь. Здесь он узнает, что близко Днепровское устье

и решается пойти чрез него в Рим. Случайно ("по приключаю Божию") останавливается он на ночлег на отмели под нагорным берегом Днепра на месте будущего Киева. "Заутра встав", он указует ученикам своим на близ лежащие горы, предсказывает об имеющем быть здесь граде великом и церквах многих, поднимается на горы, благословляет их и ставит крест, а затем продолжает путь свой до Новгорода, где... дивится банному самоистязанию, о чем и рассказывает по приходе в Рим.

На вопрос об исторической достоверности сказания послужит нам ответом историколитературная справка об его постепенном развитии. Книга Деяний апостольских, распространяясь главным образом об одном только ап. Павле, хранит молчание о судьбе двенадцати. Это обстоятельство дало повод еще в древне-христианском мире развиться богатой апокрифической литературе различных "праксис, периоди, мартириа, тавмата", подробно представлявших апостольские труды и подвиги многих из лика 12 и 70-ти. Целый цикл таких сказаний имеет своим предметом проповедь апостолов Петра, Андрея и Матфея в стране антропофагов или мирмидонян и в стране варваров. Древность их весьма почтенная. Дело в том, что всеми подобного рода видами апокрифической литературы пользовались, как орудием вкрадчивой пропаганды, многочисленные гностические секты первых веков и впоследствии манихеи. И анализ апокрифических сказаний интересующего нас цикла с этой точки зрения

приводит специальных исследователей (Lipsius, Zoga и др.)1 к возможности относить даже их настоящую редакцию ко II веку. При таком условии сохранение в них зерна исторической истины легко допустимо. Но вопрос в том: как, после выделения из этих апокрифов фантастических излишеств повествования, правильно истолковать их крайне загадочную географическую и этническую номенклатуру? Решить его не легко. Сколько-нибудь реальный терминологический элемент апокрифов первой формации в их дальнейшей истории терпел весьма невыгодные для исторической правды изменения. Изобильная еретическая начинка первых апокрифов открывала повод к их усиленной и частой переработке в духе других вероучений (в более раннюю эпоху) и в духе православно-церковном (особенно в V и VI веках); были и бестенденциозные в догматическом смысле подражания. Примеры показывают, что при этих переделках о правилах исторической точности заботились очень мало, и с собственными именами происходили причудливые метаморфозы. С. Петровский (оp. сit), разгадывая, под руководством авторитетных немцев, смысл относящихся к нашему вопросу апокрифов, приходит к заключению, что они говорят о проповеди ап. Андрея между прочим в теперешних кавказских странах, прилегающих к Черноморью, и даже в землях соседнего приазовского края. Однако, решать этот вопрос без данных ориенталистики довольно рискованно. Когда вооруженный этими средствами В.В. Болотов в своем посмертном "Экскурсе Е" (Христ. Чтен., 1901, июнь) коснулся части ученого узора, сотканного русским исследователем, то он безнадежно спутался, если не распался целиком. Оказывается, по соображении с лингвистическими данными коптской и абиссинской легенд, деятельность апостолов Варфоломея и Андрея, вместо мнимого Черноморья, чистейшим образом относится к африканской территории. Пример этот, конечно, не без значения для будущего решения поставленного вопроса.

Параллельно с пространными сказаниями о миссионерских путешествиях апостолов развивались и известия по форме краткие в виде списков, или каталогов, отмеченных именами: Ипполита Римского (III в.), Дорофея Тирского (IV в.), Софрония, друга бл. Иеронима († 475), и Епифания Кипрского († 403). Каталоги эти в сохранившихся редакциях несомненно более позднего происхождения, чем время жизни их мнимых авторов, и в отношении к известиям о миссионерском уделе, в частности ап. Андрея, восходят к первоначальным апокрифам и их позднейшим церковным переделкам (V до VIIІ вв.), как к своему источнику. При этом неопределенные апокрифические страны варваров и антропофагов здесь категорически локализуются в Скифии, хотя с наклонностью видеть в ней Скифию не европейскую, а азиатскую (прикаспийскую).

Отголосок самостоятельного (неапокрифического) церковного предания хотят видеть у Евсевия. "Когда свв. апостолы и ученики Спасителя Нашего", читаем у него в III, 1, "рассеялись по всей вселенной, то Фома, как содержит предание ως ή παράδοσις περιέχει, получил в жребий Парфию, Андрей -Скифию ... Петр, как известно, проповедовал в Понте и Галатии... Это сказано слово в слово (κατά λέξειν) у Оригена в третьей части его толкований на Бытие". Данное сочинение Оригена до нас не сохранилось, и в каком объеме и в какой степени приведенная цитата представляет буквальную из него выдержку, исследователи церковной литературы оставляют под вопросом2 . Некоторые усматривают во многих авторитетных рукописях истории Евсевия специальный значок перед словом "Петр" и отсюда заключают, что лишь с известия о Петре начинается цитата из Оригена, а известие об ап. Андрее принадлежит самому Евсевию и современному е м у (а не Оригену) церковному преданию. Но древность предания IV века не настолько глубока, чтобы ее нельзя было объяснить из того же указанного нами источника.

1 С. Петровский. Сказания об апостольской проповеди по северовосточному черноморскому побережью. Одесса. 1898. (XX и XXI тт. «Записк. Импер. Одес. Общ. Истории и Древн».).

2 А. Нarnaсk Gеsсh. d. altсh Littеr. Lеipz. 1893. S. 344.

Однако буква текста Евсевия говорит за то, что к цитате из Оригена нужно отнести все строки об апостолах, начиная с θομας. Частица δε при слове Πέτρος δ"έν Πόντφ явно соответствует частице μεν при слове θομάς μεν, связывая эти фразы в один период. Следовательно и предание, записанное Оригеном, мы можем датировать концом II, началом III века. Евсевия повторяют: Руфин ("как нам передано") и Евхерий Лионский († 449) ("как рассказывает история").

В VIII, IX и последующих столетиях накопившийся веками материал в форме апокрифических и церковных сказаний, кратких известий и посеянных всюду теми и другими местных преданий, послужил источником к составлению новых "деяний", "похвал" и "житий" апостолов. Здесь миссионерская деятельность ап. Андрея распадается на целых три проповеднических путешествия, скопированных с путешествий ап. Павла, причем Первозванный апостол уже с полной определенностью проводится через Скифию европейскую

и по северному и по западному побережью Черного моря проходит до Византии, где поставляет

первого епископа для этого города - Стахия. Из повествований последнего рода следует отметить рассказ монаха Епифания3 , так как в нем есть некоторые элементы, вошедшие впоследствии в русское сказание. Епифаний жил в конце VIII и нач. IX вв., когда жгучим вопросом современности был вопрос об иконах. Под влиянием этого церковного интереса, Епифаний, как и некоторые другие лица того времени, предпринял своего рода ученоархеолотическое путешествие по прибрежным странам Евксинского Понта, с целью изучить местные памятники и предания, касающиеся внешнего богопочитания во времена апостолов. Поэтому в своем повествовании об ап. Андрее он тщательно отметил все священные изображения, жертвенники, храмы и кресты, ведущие свое начало, по рассказам местных жителей, от времени проповеди у них названного ученика Христова. Здесь, между прочим, не раз упоминается о "железном жезле с изображением животворящего креста, на который апостол всегда опирался". Неподалеку от Никеи в Вифинии "блаженный ап. Андрей, низвергнув гнусную статую Артемиды, поставил там животворящее изображение спасительного Креста". Далее к востоку, в Пафлагонии "он избрал место молитвы, удобное для устроения жертвенника,

и освятил его, воздвигнув знамение животворящего креста". Вот откуда ведут свое начало и крест и жезл, фигурирующие в двух версиях русского сказания. У монаха Епифания 4 , ап. Андрей из кавказских стран, не обходя Меотического залива (Азовское море), через пролив (Керченский), приходит прямо в Боспор (Керчь); отсюда проходит в крымские города Феодосию и Херсонес; далее плывет морем на Синоп и возвращается в Византию. Гораздо смелее выражаются позднейшие греки и шире представляют себе район миссионерской деятельности ап. Андрея на севере от Черного моря. Никита Давид Пафлагонский (кон. IX и

нач. X в.), известный биограф патр. Игнатия, составил ряд риторических похвальных речей в честь апостолов. В похвале ап. Андрею5 он выражается так: "Получив в удел север, ты обходил Иверов и Сарматов, Тавров и Скифов, всякую страну и город, которые лежат на севере Евксинского Понта и которые расположены на его юге" (соl. 64). "Итак, обняв благовестием все страны севера и всю прибрежную область Понта... он приблизился к оной славной Византии" (соl. 68). Под таким углом зрения и терминология древних апокрифов теперь с решительностью применялась к пространствам южной России. Еще у хрониста Иоанна Малалы (VI в.) имя

мирмидонян ("антропофагов" апокрифов) прилагается к болгарам, когда они обитали у

3 Mignе P. G. E. 120 соl. 216 sqq.

4 Епифаниево повествование почти буквально копируется анонимным автором Πράξεις χαΐ περίοδοι... απ. Ανδρέου. (XI в.?). Перефразируется Метафрастом (X в.) и автором грузинского жития ап. Андрея (X в.?). Если не Елифаниево повествование, то какой-нибудь из этих, или подобный им, рассказ мог стать известным составителю русского сказания. Сохранились отрывки очень древнего перевода повести Епифания на славянский язык. См. В. Г. Василевский.

Ж.М.Н. Пр. 1877 г., ч. 189, с. 166.

5 Міgnе Р. G. T. 106 соі. 53 sqq.

Меотики, т.е. у Азовского моря. Для Льва Диакона (X в.) Мирмидония находилась там же, и мирмидоняне уже считались предками руссов, а владения руссов около Азовского моря наз. Мирмидонией. "Во всяком случае", говорит В.Г. Василевский, "не подлежит ни малейшему сомнению, что в XI в. имя мирмидонян, наряду с другими, унаследованными от классической древности названиями, служило для обозначения русских. Таким образом, в византийском предании и литературе XI в. существовало очень много данных для составления хождения ап. Андрея по русской земле.

Византии самой нужна была легенда об ап. Андрее в таком полном ее развитии. Нужно было, во-первых, оградить свою независимость от римских притязаний и доказать свою равночестность Риму; во-вторых, - обеспечить себе самой господство над всеми по возможности церквами Востока. Как властительные претензии и успехи Рима основывались на том, что Рим есть седалище первоверховного апостола, так точно и Византия, для достижения первой из указанных целей, хотела убедить мир, что она тоже подлинная Sedes apostolica, не меньшая, если не большая, римской, потому что основана старшим братом ап. Петра, первым по времени учеником Христовым. У Никиты Пафлагонянина читаем такое обращение к ап. Андрею: "Итак радуйся, первозванный и начальный из апостолов, по достоинству непосредственно следующий за братом, а по призванию даже старейший, чем он, по вере в Спасителя и по учению изначальный не только для Петра, но и для всех учеников" (соl. 77). Легенда утверждала, что ап. Андрей поставил своего ученика и преемника Стахия епископом Византии. Чья-то заботливая голова придумала и поименный список якобы 18-ти преемников Стахия вплоть до исторически известиого первого епископа Византии Митрофана (315-325). Для достижения второй цели - обеспечения за собой господства над остальными восточными церквами - Византия проводила взгляд на ап. Андрея, как на апостола всего Востока. Характерен в данном отношении эпизодический рассказ в повествовании монаха Епифания о том, как два брата-апостола разделили власть над вселенной: Петру выпал жребий просвещать западные страны, Андрею - восточные. Отсюда можно заключить, что Византия охотно поддерживала сказания о проповеди ап. Андрея в тех странах, где они существовали (Армения, Грузия) и даже старалась привить подобные предания в странах северных (Моравия, Россия), на которые простиралось ее влияние. О том, что византийцы при случае даже прямо внушали русским верование о проповеди на Руси ап. Андрея, мы имеем документальное свидетельство. Это - письмо к русскому князю Всеволоду Ярославичу, написанное от лица императора Михаила Дуки (1072-1077) его секретарем, знаменитым ученым своего времени, Михаилом Пселлом, с целью сватовства за брата императора дочери Всеволода. Одним из аргументов к теснейшему союзу двух дворов служит здесь следующий: "Духовные книги и достоверные истории научают меня, что наши государства оба имеют один некий источник и корень, и что одно и то же спасительное слово распространено в обоих, одни и те же самовидцы божественного таинства и его вестники провозгласили в них слово Евангелия"6 . Понятно, что имеют в виду эти слова.

Итак, Византия дала все, что нужно для создания русского верования о насаждении у нас христианства ап. Андреем. И русское сказание не замедлило явиться. Его внутренние несообразности - путешествие из Крыма в Рим через... Ладогу, принижение апостольского достоинства и т.п. так велики, что обычно ироническая критика Голубинского доходит здесь чуть не до сарказма. Но мы не будем бить лежачего. Постараемся только отыскать возможный ряд идей и материалов, давших начало отдельным составным частям сказания. Прежде всего автор должно быть смутно сознавал пустынное состояние русской страны в начале нашей эры; поэтому он и ведет по ней апостола только мимоходом. Но куда же он мог направить его по великому водному пути, в какой известный пункт древне-христиаяского мира? От варягов, бывальцев всего света, сочинитель мог слыхать, что, как все дороги ведут в Рим, так и из

6 В.И. Василевский. «Рус.визан. отрывки. Ж. М. Н. Пр. 1877 года, ч. 181.

варяжского моря их земляки знают пути к нему. Самое направление апостола в море варяжское как будто имеет связь с преданиями норманского севера: существует какая-то (неизданная) исландская сага об ап. Андрее7 ; есть известия и о том, что в древности ап. Андрей считался патроном Шотландии8 . Влияние варяжских россказней с вероятностью замечается и в повести о новгородских банях; сюжет характерный для финско-скандинавского севера. Имеем в виду один рассказ прибалтийского происхождения на ту же тему и в том же стиле. Он занесен некиим Дионисием Фабрицием (XVI-XVII вв.) в его "Liyonicae histoirae соmpendiosa series". Рассказ таков. Существовал некогда близ Дерпта - Юрьева доминиканский монастырь Фалькенау. Братия, терпя недостаток в средствах к жизни, решила отправить к папе слезное письмо. В нем доминиканцы рисуют свою суровую, строгую жизнь в пище и плотоумерщвлении. Каждую субботу они умещвляют плоть свою в страшно натопленных банях, бичуют себя розгами и обдают холодной водой. Папа удивился и отправил своего посланца самолично узнать дела монастыря. По угощении его ввели в жарко истопленную баню. Когда пришло время париться вениками, нежный итальянец не выдержал: он выскочил из бани, говоря, что такой образ жизни невозможен и неслыхан между людьми. Возвратившись в Рим, он рассказал папе о виданной диковине ("Чтен. в Общ. Нест. Летоп.", кн. I, с. 289). Юмористически-нелепая история, очень напоминающая нашу летописную. У русского автора-южанина в рассказе о новгородских банях очевидно была и определенная, не особенно высокая цель. Так прекрасно возвеличив свой родной Киев, он, по русскому обычаю - трунить над всяким, кто не нашей деревни, решил выставить новгородцев пред апостолами в самом смешном виде. Новгородцы так это и поняли, потому что, в ответ на киевскую редакцию повести, они создали свою собственную, в которой, не отвергая прославления Киева и умалчивая совершенно о банях, уверяют, что ап. Андрей "во пределы великого сего Новаграда отходит вниз по Волхову и ту жезл свой погрузи мало в землю и оттоле место оно прозвася Грузино" (Верстах в 15 от ст. Волхов Никол. ж. д.; Аракчеевское поместье). Чудотворный жезл этот "из дерева незнаемого" хранился, по свидетельству писателя жития Михаила Клопского, в его время (1537 г.) в Андреевской церкви села Грузина.

При определении повода к составлению русского сказания и времени его внесения в летопись последуем указаниям интересной гипотезы проф. И.И. Малышевского (ор. сіt). Упомянутое письмо греческого императора Михаила Дуки от 1074 г., внушавшее мысль о проповеди ап. Андрея на Руси, нашло при русском дворе довольно интеллигентных людей. Это прежде всего был сам вел. кн. Всеволод Ярославич, который, по словам сына его, Владимира Мономаха, "дома седя, пять язык умеяше", в том числе, конечно, и греческий, тем более, что и женат был в первый раз на греческой царевне. Дочь Всеволода, Янка (Анна) - предполагаемый объект сватовства 1074 г. - рожденная от грекини, также, вероятно, знала греческий язык, что видно из последующего. Достать и прочитать "духовные книги достоверные и истории", повествующие об ап. Андрее, они имели, таким образом, полную возможность. Замечателен после этого такой факт. В 1086 г. Янка постригается в монашество. Всеволод строит для нее церковь и монастырь в честь ап. Андрея. В 1089 г. она путешествует в Константинополь к своим царственным родственникам, где в то время еще проживал в Студийском монастыре и сам бывший император Михаил Дука; жив был и его тезоименный секретарь Пселл - автор исторического письма. Как настоятельница Андреевского монастыря, Янка имела сугубые побуждения добыть самые подробные сведения об апостоле от предполагаемых первовиновников ее интереса к его имени. Еще знаменательное совпадение. Переяславльский еп. Ефрем, происходивший из богатой фамилии, бывавший в Греции и в частности в Студийском монастыре, строит в своем кафедральном городе в 1089 г. церковь в честь ап.

7 В.Г. Василевский, ор. сіt. с. 6869.

8 И.И. Малышевский «Сказание о посещении русской страны св. ап. Андреем. Тр. Киевск. Дух. Академии 1888 г. № 6 с. 321. Эдинбургский университет посвящен ап. Андрею.

Географические открытия совершались во все исторические эпохи, начиная с древнейших времен, представителями всех цивилизованных народов. Но для древних веков очень трудно, практически невозможно выявить точную хронологическую последовательность открытий. Иногда можно приблизительно установить, в каком столетии совершено то или иное замечательное географическое открытие. В ряде случаев приходится ограничиваться лишь указаниями на то, к какому тысячелетию до новой эры оно относится. Это нужно иметь в виду при пользовании материалами о древнейших открытиях.

Крупнейшие географические открытия (территориальные и экваториальные), сделанные европейскими мореплавателями и путешественниками в середине XV - середине XVII в. (в зарубежной литературе обычно только середина XV - середина XVI в.), принято называть Великими благодаря их исключительному значению для судеб Европы и всего мира. Эпоха Великих открытий, хронологические рамки которой во II томе ограничены концом XV - серединой XVII в., делится на два периода:

испано-португальский период, конец XV - середина XVI в., включающий открытие Америки начиная с первой экспедиции Колумба (1492 г.); португальские плавания к Индии и берегам Восточной Азии начиная с экспедиции Васко да Гамы; испанские тихоокеанские экспедиции XVI в. от первого кругосветного плавания Магеллана до экспедиции Вильяловоса (1542-1543 гг.);

период русских и голландских открытий (середина XVI - середина XVII в.). К нему относятся: открытие русскими всей Северной Азии от похода Ермака до плавания Попова-Дежнева (1648 г.); английские и французские открытия в Северной Америке; голландские и тихоокеанские экспедиции и открытие Австралии.

К общим причинам снаряжения экспедиций для открытий относятся: рост в странах Европы товарного производства; недостаток драгоценных металлов и связанные с этим поиски новых земель, где надеялись найти золото, серебро и самоцветы, пряности и слоновую кость (в тропиках), ценные меха и моржовые бивни (в северных странах); поиски новых торговых путей из Европы в Индию и Восточную Азию, вызванные стремлением западноевропейских купцов избавиться от торговых посредников и наладить прямую связь с азиатскими странами (турецкие завоевания почти полностью закрыли дорогу на Восток через Малую Азию и Сирию). Великие географические открытия стали возможны благодаря успехам науки и техники: созданию достаточно надежных для океанского плавания парусных судов (каравелл), усовершенствованию компаса и морских карт и др. Большую роль сыграла все более утверждавшаяся идея шарообразности Земли; с нею была связана также мысль о возможности западного морского пути в Индию через Атлантический океан. Важное значение для Великих географических открытий имели успехи в области географических знаний и развитие мореплавания у народов Востока.

Великие географические открытия явились событиями всемирно-исторического значения: выяснены контуры обитаемых материков (кроме северных и северо-западных берегов Америки и восточного берега Австралии), исследована большая часть земной поверхности, однако не изученными еще остались многие внутренние районы Америки, Центральной Африки и вся Внутренняя Австралия. Великие географические открытия дали новый обширный материал для многих других областей знания - истории, ботаники, зоологии, этнографии. В результате Великих географических открытий европейцы впервые познакомились с рядом сельскохозяйственных культур (маис, томаты, табак), распространившихся затем и в Европе.

Великие географические открытия имели крупнейшие социально-экономические последствия. Обнаружение новых торговых путей и новых стран способствовало тому, что торговля приобрела мировой характер, произошло гигантское увеличение количества находившихся в обращении товаров. Это ускорило процесс разложения феодализма и возникновения «капиталистической эры» в Западной Европе. Колониальная система, образовавшаяся вслед за Великими географическими открытиями (уже в этот период европейцы, истребляя коренное население, захватили огромные территории в Америке и организовали опорные базы на побережье Африки, в Южной и Восточной Азии), явилась одним из рычагов так называемого первоначального накопления капитала; этому способствовал и наплыв после Великих географических открытий дешевого американского золота и серебра в Европу, вызвавший здесь значительное повышение цен.

В первый период Великих географических открытий, когда главные торговые трассы переместились из Средиземного моря в Атлантический океан, на этих путях господствовали Португалия и Испания. В то же время основными производителями промышленных товаров были Нидерланды, Англия и Франция, что дало возможность их буржуазии особенно быстро богатеть: перекачивая к себе золото и серебро из пиренейских стран, она постепенно вытесняла своих конкурентов с морских магистралей и из их заморских колоний. После разгрома «Непобедимой Армады» (1588 г.) испано-португальскому могуществу (а в те годы обе пиренейские державы составляли единое государство) был нанесен сокрушительный удар. В частности, в исследованиях Тихого океана и южных морей на рубеже XVI и XVII вв. основная инициатива перешла к Нидерландам, а в 40-х г. XVII в. буржуазная революция в Англии вывела и эту страну на широкую арену борьбы за рынки сбыта, господство на морях и колониальные владения.

Великие географические открытия оказали революционизирующее влияние на развитие философской мысли и естествознания. У людей не только расширился пространственный кругозор: в те времена «внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт» .

Великие географические открытия сказались, в частности, на развитии географических знаний, основными «поставщиками» которых в ту эпоху были не ученые-натуралисты, а люди, имевшие к науке весьма отдаленное отношение. Поэтому процесс накопления знаний шел весьма сложно, имел многоступенчатый характер. Научные обобщения тормозились крепко укоренившимися в сознании людей средневековыми предрассудками и религиозными мифами. Освобождение географической мысли от церковных догм осуществлялось медленно и мучительно, хотя и неуклонно… В конце рассматриваемого периода - в 1650 г. - в Нидерландах появилась «Всеобщая география», написанная выдающимся ученым того времени Бернхардом Варениусом (1622-1650 гг.) . Его труд как бы подводит итоги географическим достижениям эпохи Великих географических открытий. В нем на основе новых сведений о Земле, добытых к тому времени, впервые после античных авторов осуществлены широкие географические обобщения - описаны горные системы суши, леса и степи, значительное внимание уделено океанам и морям и, в частности, впервые в качестве самостоятельной акватории в южном полушарии Земли выделен Южный океан.

Без преувеличения можно сказать, что труд Б. Варениуса - это идейный рубеж, отделяющий Великие географические открытия конца XV - середины XVII в. от географических открытий и исследований Нового времени. Одновременно это и зарождение новой отрасли географических знаний - общей физической географии. Ее основой могли стать лишь Великие географические открытия, и они эту задачу выполнили.

Предлагаемый читателю том 2 пятитомного издания «Очерков по истории географических открытий» освещает короткий промежуток времени, от первого плавания X. Колумба (1492 г.) до великих открытий русских землепроходцев и мореходов на северо-востоке Азии в середине XVII в. включительно. После выхода в свет второго издания «Очерков…» (1967 г.) появилось большое количество работ, с той или иной степенью детальности характеризующих географические достижения представителей ряда народов, главным образом испанцев и португальцев в основном в Северной и Южной Америке.