Зощенко. "обезьяний язык"

Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный. Главная причина в том, что иностранных слов в нём до чёрта. Ну, взять французскую речь. Всё хорошо и понятно. Кескёсе, мерси, комси - всё, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова. А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой - беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением. От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы. Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились. Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами. Началось дело с пустяков. Мой сосед, не старый ещё мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил: - А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как? - Пленарное,- небрежно ответил сосед. - Ишь ты,- удивился первый,- то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное. - Да уж будьте покойны,- строго ответил второй.- Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался - только держись. - Да ну? - спросил сосед.- Неужели и кворум подобрался? - Ей-богу,- сказал второй. - И что же он, кворум-то этот? - Да ничего,- ответил сосед, несколько растерявшись.- Подобрался, и всё тут. - Скажи на милость,- с огорчением покачал головой первый сосед.- С чего бы это он, а? Второй сосед развёл руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой: - Вот вы, товарищ, небось, не одобряете эти пленарные заседания... А мне как-то они ближе. Всё как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня... Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее. - Не всегда это,- возразил первый.- Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то да - индустрия конкретно. - Конкретно фактически,- строго поправил второй. - Пожалуй,- согласился собеседник.- Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда... - Всегда,- коротко отрезал второй.- Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберёшься... На трибуну взошёл человек и махнул рукой. Всё смолкло. Только соседи мои, несколько разгорячённые спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе. На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил: - Это кто ж там такой вышедши? - Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня. Оратор простёр руку вперёд и начал речь. И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причём второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он всё же был прав в только что законченном споре. Трудно, товарищи, говорить по-русски!

Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный.

Главная причина в том, что иностранных слов в нем до черта. Ну, взять французскую речь. Все хорошо и понятно. Кескесе, мерси, комси - все, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова.

А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой - беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением.

От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы.

Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились.

Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами.

Началось дело с пустяков.

Мой сосед, не старый еще мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил:

А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как?

Пленарное, - небрежно ответил сосед.

Ишь ты, - удивился первый, - то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное.

Да уж будьте покойны, - строго ответил второй. - Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался - только держись.

Да ну? - спросил сосед. - Неужели и кворум подобрался?

Ей-богу, - сказал второй.

И что же он, кворум-то этот?

Да ничего, - ответил сосед, несколько растерявшись. - Подобрался, и все тут.

Скажи на милость, - с огорчением покачал головой первый сосед. - С чего бы это он, а?

Второй сосед развел руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой:

Вот вы, товарищ, небось не одобряете эти пленарные заседания… А мне как-то они ближе. Все как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня… Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее.

Не всегда это, - возразил первый. - Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то - да, индустрия конкретно.

Конкретно фактически, - строго поправил второй.

Пожалуй, - согласился собеседник. - Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда…

Всегда, - коротко отрезал второй. - Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберешься…

Па трибуну взошел человек и махнул рукой. Все смолкло. Только соседи мои, несколько разгоряченные спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе.

На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил:

Это кто ж там такой вышедши?

Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.

Оратор простер руку вперед и начал речь.

И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причем второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он все же был прав в только что законченном споре.

Трудно, товарищи, говорить по-русски!

Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный.

Главная причина в том, что иностранных слов в нем до черта. Ну, взять французскую речь. Все хорошо и понятно. Кескесе, мерси, комси - все, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова.

А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой - беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением.

От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы.

Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились.

Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами.

Началось дело с пустяков.

Мой сосед, не старый еще мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил:

А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как?

Пленарное, - небрежно ответил сосед.

Ишь ты, - удивился первый, - то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное.

Да уж будьте покойны, - строго ответил второй. - Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался - только держись.

Да ну? - спросил сосед. - Неужели и кворум подобрался?

Ей-богу, - сказал второй.

И что же он, кворум-то этот?

Да ничего, - ответил сосед, несколько растерявшись. - Подобрался, и все тут.

Скажи на милость, - с огорчением покачал головой первый сосед. - С чего бы это он, а?

Второй сосед развел руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой:

Вот вы, товарищ, небось не одобряете эти пленарные заседания… А мне как-то они ближе. Все как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня… Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее.

Не всегда это, - возразил первый. - Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то - да, индустрия конкретно.

Конкретно фактически, - строго поправил второй.

Пожалуй, - согласился собеседник. - Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда…

Всегда, - коротко отрезал второй. - Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберешься…

Па трибуну взошел человек и махнул рукой. Все смолкло. Только соседи мои, несколько разгоряченные спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе.

На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил:

Это кто ж там такой вышедши?

Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.

Оратор простер руку вперед и начал речь.

И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причем второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он все же был прав в только что законченном споре.

Трудно, товарищи, говорить по-русски!

ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК

Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный.

Главная причина в том, что иностранных слов в нем до черта. Ну, взять французскую речь. Все хорошо и понятно. Кескесе, мерси, комси - все, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова.

А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой - беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением.

От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы.

Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились.

Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами.

Началось дело с пустяков.

Мой сосед, не старый еще мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил:

А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как?

Пленарное, - небрежно ответил сосед.

Ишь ты, - удивился первый, - то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное.

Да уж будьте покойны, - строго ответил второй. - Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался - только держись.

Да ну? - спросил сосед. - Неужели и кворум подобрался?

Ей-богу, - сказал второй.

И что же он, кворум-то этот?

Да ничего, - ответил сосед, несколько растерявшись. - Подобрался, и все тут.

Скажи на милость, - с огорчением покачал головой первый сосед. - С чего бы это он, а?

Второй сосед развел руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой:

Вот вы, товарищ, небось не одобряете эти пленарные заседания… А мне как-то они ближе. Все как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня… Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее.

Не всегда это, - возразил первый. - Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то - да, индустрия конкретно.

Конкретно фактически, - строго поправил второй.

Пожалуй, - согласился собеседник. - Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда…

Всегда, - коротко отрезал второй. - Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберешься…

Па трибуну взошел человек и махнул рукой. Все смолкло. Только соседи мои, несколько разгоряченные спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе.

На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил:

Это кто ж там такой вышедши?

Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.

Оратор простер руку вперед и начал речь.

И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причем второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он все же был прав в только что законченном споре.

Трудно, товарищи, говорить по-русски!

Коротенький рассказ М. М. Зощенко «Обезьяний язык» читается за 5 минут и поможет написать сочинения по текстам, в которых ставятся такие проблемы:

→ К чему могут привести изменения в языке?
→ Какого человека можно считать образованным?
→ Почему нужно знать и любить свой язык?
→ Являются ли "сложные" слова показателем ума?

Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный.
Главная причина в том, что иностранных слов в нём до чёрта. Ну, взять французскую речь. Всё хорошо и понятно. Кескёсе, мерси, комси - всё, обратите ваше внимание, чисто французские, натуральные, понятные слова.
А нуте-ка, сунься теперь с русской фразой - беда. Вся речь пересыпана словами с иностранным, туманным значением.
От этого затрудняется речь, нарушается дыхание и треплются нервы.
Я вот на днях слышал разговор. На собрании было. Соседи мои разговорились.
Очень умный и интеллигентный разговор был, но я, человек без высшего образования, понимал ихний разговор с трудом и хлопал ушами.
Началось дело с пустяков.
Мой сосед, не старый ещё мужчина, с бородой, наклонился к своему соседу слева и вежливо спросил:
- А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как?
- Пленарное,- небрежно ответил сосед.
- Ишь ты,- удивился первый,- то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное.
- Да уж будьте покойны,- строго ответил второй.- Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался - только держись.
- Да ну? - спросил сосед.- Неужели и кворум подобрался?
- Ей-богу,- сказал второй.
- И что же он, кворум-то этот?
- Да ничего,- ответил сосед, несколько растерявшись.- Подобрался, и всё тут.
- Скажи на милость,- с огорчением покачал головой первый сосед.- С чего бы это он, а?
Второй сосед развёл руками и строго посмотрел на собеседника, потом добавил с мягкой улыбкой:
- Вот вы, товарищ, небось, не одобряете эти пленарные заседания... А мне как-то они ближе. Всё как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня... Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее.
- Не всегда это,- возразил первый.- Если, конечно, посмотреть с точки зрения. Вступить, так сказать, на точку зрения и оттеда, с точки зрения, то да - индустрия конкретно.
- Конкретно фактически,- строго поправил второй.
- Пожалуй,- согласился собеседник.- Это я тоже допущаю. Конкретно фактически. Хотя как когда...
- Всегда,- коротко отрезал второй.- Всегда, уважаемый товарищ. Особенно, если после речей подсекция заварится минимально. Дискуссии и крику тогда не оберёшься...
На трибуну взошёл человек и махнул рукой. Всё смолкло. Только соседи мои, несколько разгорячённые спором, не сразу замолчали. Первый сосед никак не мог помириться с тем, что подсекция заваривается минимально. Ему казалось, что подсекция заваривается несколько иначе.
На соседей моих зашикали. Соседи пожали плечами и смолкли. Потом первый сосед снова наклонился ко второму и тихо спросил:
- Это кто ж там такой вышедши?
- Это? Да это президиум вышедши. Очень острый мужчина. И оратор первейший. Завсегда остро говорит по существу дня.
Оратор простёр руку вперёд и начал речь.
И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи мои сурово кивали головами. Причём второй сосед строго поглядывал на первого, желая показать, что он всё же был прав в только что законченном споре.
Трудно, товарищи, говорить по-русски!