Уже исполнилось 54 года с момента, когда Карибский кризис 1962 года мог стать для человечества заключительной главой. А тем временем, хронологи, посуточно разбирая события тех дней, до сих пор находят неясности и белые пятна в тех далеких и судьбоносных событиях. Но бесспорно все историки соглашаются с тем, что кризис человека зеркально отразился в глобальных проблемах человечества, которые привели к обстоятельствам, способствовавшим развитию карибского ракетно-ядерного кризиса в 1962 году.

Как совершаются перевороты: США инициируют захват Кубы!

В результате очередного революционного переворота, которыми переполнена история Латинской Америки, вождем кубинской республики в 1961 году становится Фидель Кастро. Появление этого лидера для американской разведки стало полным провалом, потому что со временем выяснилось, что новый правитель не устраивает Штаты из-за своей совершенно «неправильной» политики. Не заостряя особого внимания на политике нового лидера, ЦРУ в 1959 году организовали на Кубе несколько заговоров и мятежей. Параллельно, пользуясь полной экономической зависимостью Кубы от Америки, американцы стали давить экономику государства, отказавшись закупать сахар, и полностью перекрыв поставки нефтяных продуктов на остров.

Однако власть Кубы не испугалось давления сверхдержавы и повернулась к России. СССР, просчитав выгоды от сложившейся ситуации, заключил с ним договора на покупку сахара, поставки нефтепродуктов и оружия.

Но ЦРУ не обеспокоились от первых неудач в достижении цели. Ведь еще не прошла эйфория от побед в Гватемале и Иране, где были легко свергнуты "неугодные" правители этих государств. Поэтому казалось, что одержать победу на маленькой республике не представит большого труда.

Весной 1960 года Центральное разведуправление проработало шаги по свержению Ф. Кастро и Эйзенхауэр (президент США) их одобрил. Проект устранения лидера предполагал подготовку во Флориде кубинских эмигрантов, настроенных против политики Фиделя Кастро, которые подтолкнут народные волнения на свержение существующего режима и победоносно возглавят власть на Кубе.

Однако американцы не могли предположить, что новому лидеру государства не свойственна мягкотелость, а «непротивление злу насилием» для него не приемлемы. Поэтому сидеть и ждать своего свержения вождь не собирался, а активно укрепляя свою армию, обратился в Советский Союз, чтобы тот оказал по мере своих сил определенную военную помощь.

Для организации убийства лидеров Кубы: Фиделя Кастро, Рауля Кастро и Че Гевара разведка Америки сделала обращение к кубинской мафии, которая имела кровную заинтересованность в свержении правителя. Поскольку с приходом Фиделя, все мафиози оказались за бортом государства, а их бизнес (казино) был полностью уничтожен, мафиозные кланы с радостью согласились помочь ЦРУ, в надежде вернуть свое влияние в республике. Однако, при всем старании ЦРУ, свергнуть вождя Кубы так и не удалось.

В период подготовки вторжения, конец 1960 года, в Штатах на пост президента становится Джон Кеннеди, который был противником ведения агрессивной политики против Кубы. Однако, получив дезинформацию от Даллеса, это подтвердили открывшиеся впоследствии документы, Д. Кеннеди первоначально одобрил вторжение американских войск, а через пару дней отклонил. Но это не помешало ЦРУ начать 17 апреля вторжение на Кубу.

Прикрываясь лозунгом «всенародного восстания», подготовленные экстремисты высадились на острове, но неожиданно получили сильнейший отпор от местных вооруженных сил, которые установили жесткий контроль своей территории, как со стороны неба, так и на земле. В течении 72 часов многие экстремисты оказались в плену, многие убиты, а поступок Америки был покрыт не смываемым позором.

Карибский кризис 1962 - операция «Мангуст»

Поражение американского десанта сильно ударило по «величию» сверхдержавы, поэтому ее правительство еще больше утвердилось в решимости подмять непокорную Кубу. Так, через 5 месяцев, Кеннеди подписал план тайных диверсионных действий с кодовым названием «Мангуст». В плане предусматривались сбор информации, саботажные действия и вторжение американской армии для осуществления народного восстания в республике. Американские аналитики сделали в проекте ставку на проведение шпионажа, подрывной пропаганды и диверсий, которые должны были закончиться «устранением коммунистической власти».

Осуществление операции «Мангуст » легло на группу силовиков из ЦРУ с кодовым названием «отряд особого назначения W», штаб-квартира которого находилась на острове Майами. Руководил группой Уильям Харви.

Ошибка ЦРУ была в том, что их расчеты базировались на, яко бы, желании кубинцев избавиться от существующей коммунистической власти, для чего нужен был просто толчок. После победы планировалось формирование нового «сговорчивого» режима.

Однако план был сорван по двум причинам: во-первых, почему-то жители Кубы не могли понять, почему их счастье зависит от свержения «режима Кастро», и поэтому не спешили это делать. Второй причиной стало размещение ядерного потенциала и войск СССР на территории острова, которое с легкостью достигало территории США.

Таким образом, Карибский кризис произошел по двум международным политическим причинам:

1-я причина. Желание США, ключевого инициатора №1 кризиса на Кубе, усадить в правительственный аппарат своих проамериканских людей.

2-я причина. Размещение на острове вооруженного контингента СССР с ядерным оружием.

Хронология развития Кубинского ракетного кризиса!

Холодная многолетняя война двух могущественных держав СССР и Америки заключалась не просто в наращивании современного вооружения, она сводилась и к существенному расширению зоны влияния на слабые государства. Поэтому СССР всегда оказывалась поддержка социалистическим революциям, а в прозападных государствах он оказывал содействие в проведении народно-освободительных движений, предоставлял оружие, технику, военных специалистов, инструкторов и ограниченный военный контингент. Когда революция в государстве побеждала, власть получала покровительство от социалистического лагеря. На его территории происходило строительство армейских баз, а в его развитие часто вкладывалась значительная безвозмездная помощь.

После победы революции в 1959 году, Фидель первый свой визит направил в сторону США. Но Эйзенхауэр, не счел нужным лично встречаться с новым кубинским лидером и отказался по причине занятости. Высокомерный отказ президента Америки подтолкнул Ф. Кастро проводить антиамериканскую политику. Он национализировал телефонную и электрическую компании, нефтеперегонные и сахарные заводы, а так же банки, ранее принадлежавшие американским гражданам. В ответ Штаты стали давить Кубу экономически, прекратив закупать у нее сахар-сырец и поставлять нефтяные продукты. Приближался 1962 кризис.

Трудное экономическое положение и постоянное желание Штатов «порвать Кубу на куски», подтолкнуло ее правительство к развитию дипломатии в отношениях с СССР. Последний не упустил свой шанс, наладил закупки сахара, танкеры с нефтью начали регулярно посещать Кубу, а специалисты различного профиля помогали развивать в дружественной стране делопроизводство. При этом Фидель постоянно обращался в Кремль с прошением о расширении советского ядерного потенциала, ощущая опасность со стороны правителей Америки.

Карибский кризис 1962 - операция «Анадырь»

Вспоминая события тех дней, Никита Хрущев в собственных мемуарах писал, что желание размещения на Кубе вооружения, появилось весной в 1962 году в момент его приезда в Болгарию. Находясь на конференции, Андрей Громыко обратил внимание Первого секретаря на то, что Соединенные Штаты в близлежащей Турции установили свои ракетные боевые головки, которые за 15 минут могут долететь до Москвы. Поэтому, ответ пришел сам собой – укрепить вооруженный потенциал на Кубе.

В конце мая 1962 года из Москвы, для переговоров с Фиделем Кастро, вылетела правительственная делегация с определенными предложениями. После непродолжительных переговоров со своими сослуживцами и Эрнесто Че Геварой вождь вынес положительное решение дипломатам СССР.

Так была разработана секретная сложная операция «Анадырь» об установке баллистических ракет на острове. Операция предусматривала вооружение из 60-ти ракет в 70 мегатонн с ремонтно-техническим комплектом баз, их частей, а также подразделений, которые смогут обеспечить работу военного персонала в 45 тысяч человек. Примечательно, что до настоящего времени не найден договор между двумя странами, закрепляющий привлечение вооружения и армии СССР в чужую страну.

Разработка и проведение операции легли на плечи маршала И. Х. Баграмяна. Начальная стадия плана предусматривала дезориентацию американцев по отношению к месту и назначению грузов. Даже советские военные не имели истинной информации о поездке, зная лишь, что везут «груз» на Чукотку. Для большей убедительности порты принимали целые эшелоны с зимней одеждой и дубленками. Но было и слабое место у операции – это невозможность скрыть баллистические ракеты от взора самолетов-разведчиков, которые регулярно делали облеты Кубы. Поэтому в плане предусматривалось обнаружение советских пусковых ракет американской разведкой до их установки и единственным отвлекающим выходом из данного положения, стало размещение нескольких зенитных батарей в месте их выгрузки.

В первых числах августа доставлены были первые партии грузов, и лишь 8 сентября в темное время суток в гаванском порту произошла разгрузка первых баллистических ракет. Затем было 16 сентября и 14 октября, период, когда Кубой были получены все ракеты и почти все оборудование.

«Советские специалисты» в штатской одежде и ракеты перевозились торговыми судами, идущими по направлению Кубы, при этом их всегда контролировали американские корабли, которые к тому периоду уже держали блокаду острова. Так, 1 сентября В. Бакаев (министр морфлота) предоставил доклад в ЦК КПСС от капитана корабля «Оренбург», в котором говорилось, что в 18 часов над кораблем с приветствием прошел американский эсминец, прощание было с сигналом «мир».

Казалось, ничто не может спровоцировать конфликт.

Реакция США – меры по сдерживанию конфликта!

Обнаружив на фотографиях, сделанных с эсминца U-2, ракетные базы, Кеннеди собирает группу советников, которые вскоре предлагают несколько вариантов по решению конфликта: уничтожение установок с помощью точечной бомбардировки, проведение полномасштабных действий на Кубе или ввод морского блокирования.

При рассмотрении всех вариантов, ЦРУ даже не подозревали о присутствии ядерных комплексов (именуемых «Луной»), поэтому выбор был сделан на военную блокаду с ультиматумом или полномасштабное вооруженное вторжение. Конечно, боевые действия могли спровоцировать ядерный серьезный удар по армии США, что привело бы к катастрофическим последствиям.

Кеннеди, опасаясь осуждения со стороны западных стран в военной агрессии, рассматривает возможность осуществления военно-морской блокады. И только 20 октября получив фотографии с установленными ракетными позициями, президент подписывает санкции против республики Кубы, о введении «карантина», то есть ограничение морского сообщения в отношении оружейных поставок, и приведение к абсолютной боевой готовности пяти дивизий.

Так, 22 октября начинает набирать обороты карибский ракетный кризис. В этот период Кеннеди по телевидению объявляет о присутствии зенитных ракет на острове и необходимости введения военной морской блокады. Америку поддержали все европейские союзники, испугавшись ядерной угрозы от кубинских властей. С иной стороны Хрущев выразил недовольство незаконным карантином и сказал, что советские судна будут его игнорировать, а в случае атаки по американским кораблям будет нанесен молниеносный удар в ответ.

Тем временем еще четыре подводные лодки доставили очередную партию боеголовок и сорок четыре крылатые ракеты, то есть большая часть груза достигла своего места нахождения. Остальные корабли пришлось вернуть домой, во избежание столкновений с американскими суднами.

Вооруженный конфликт накаляется, и все страны Варшавского договора приводятся в боевую готовность.

Год 1962 кризис обостряется!

23 октября. Роберт Кеннеди приезжает в советское посольство и предупреждает о серьезных намерениях США останавливать все корабли в районе острова.

24 октября. Кеннеди шлет телеграмму Хрущеву с призывом остановиться, «проявить благоразумие» и не нарушать условия блокады Кубы. В ответе Хрущева звучит обвинение США в ультимативности требований и называет карантин «актом агрессии», который может привести человечество к глобальной катастрофе от ракетного удара. При этом Первый секретарь предупреждает президента Штатов, что советские судна не будут подчиняться «пиратским действиям», и в случае опасности, СССР пойдут на любые меры для защиты судов.

25 октября. Эта дата сохранила важные события, разыгравшиеся в ООН. Официальный представитель Америки Стивенсон потребовал объяснений от Зорина (который не имел никаких сведений про операцию «Анадырь»), по размещению военных установок на острове. Зорин категорически отказался от объяснений, после чего в зал были внесены аэрофотоснимки, где на крупном плане были видны советские пусковые установки.

Тем временем карибский кризис развивается. И Хрущев получает ответ от президента Америки, с обвинениями в нарушении условий карантина. С этого момента Хрущев начинает обдумывать пути разрешения сложившегося противостояния, объявив членам Президиума, что удерживание ядерного оружия в республике приведет к развитию войны. На заседании принимается решение демонтировать установки в обмен на то, что США гарантируют сохранение существующего режима «Кастро» на острове.

26 октября. Хрущев дает телефонограммой ответ Кеннеди, а на следующий день по радиовещанию обращается к американскому правительству с призывом демонтировать ядерные пусковые установки в Турции.

27 октября. День получил название «Черная суббота», так как ПВО Советского Союза сбило разведчика США U-2, в результате чего пилот погиб. Параллельно с этим событием в Сибири был перехвачен второй самолет-разведчик. И по двум американским «Крусейдерам» были нанесены обстрелы со стороны Кубы во время облета территории острова. Данные события напугали военных советников президента Штатов, поэтому ему выставилось требование срочно разрешить вторжение на мятежный остров.

Ночь с 27-го на 28-е октября. Достиг своего эпогея Кубинский ракетный кризис. По поручению президента в советском посольстве состоялась тайная встреча его брата с А. Добрыниным. На ней Роберт Кеннеди сообщил советскому послу, что ситуация в любой момент может стать не контролируемой, а последствия приведут к страшным событиям. Так же подчеркнул, что президент дает гарантии о ненападении на Кубу, согласен снять блокаду и убрать ядерные боеголовки с территории Турции. И уже утром в Кремль поступила стенограмма от президента Штатов, об условиях предотвращения развития конфликта:

1. Согласие СССР вывести вооружение из Кубы под строгим контролем ООН, и больше не предпринимать попыток поставки ядерного оружия на кубинский остров.
2. С другой стороны США обязуются убрать блокаду с Кубы и дают гарантию о ненападении на нее.

Хрущев, не медля, передает через стенографистку и радиовещание послание о согласии на урегулирование октябрьского карибского кризиса.

Карибский кризис 1962 года – разрешение международного конфликта!

Советское вооружение было погружено на корабли и вывезены с кубинской территории в течение трех недель. После чего президентом США был отдан приказ о прекращении ее блокады. А спустя несколько месяцев Америка вывезла свое вооружение из территории Турции, как устаревшие системы, на смену которым, к тому времени, уже пришли передовые ракеты «Полярис».

Октябрьский карибский кризис был разрешен мирно, но этот факт не всех удовлетворил. И впоследствии, при смещении Хрущева, было высказано недовольство членами ЦК КПСС по поводу уступок для Штатов и неумелым проведением внешней политики страны, которая привела к кризису.

Руководство компартии расценило компромиссное решение как предательство интересов СССР. Хотя, спустя несколько лет, на вооружении СССР уже имелись межконтинентальное оружие, способное достать Штаты с территории Советского Союза.

Аналогичное мнение было и у некоторых военных начальников ЦРУ. Так, Лемей заявил, что отказавшись атаковать Кубу, Америка признала свое поражение.

Не доволен был исходом событий кризиса и Фидель Кастро, опасаясь вторжения со стороны Америки. Однако гарантии о ненападении были исполнены и соблюдаются до сих пор. Хотя прекратилась операция «Мангуст», но не ушла идея и свержении Фиделя Кастро, поменяв методы достижения данной задачи на планомерную осаду измором. Но стоит отметить, что режим Кастро достаточно живуч, так как смог выдержать распад Советского Союза и прекращение поставок помощи. Куба держится и сегодня, несмотря на происки ЦРУ. Она выжила, не смотря на мятежи и кризис. О том, как сегодня выжить в кризис, можно почитать здесь: . А подписавшись на рассылку сможете узнать как комфортно жить в кризис и никогда в него не попадать:

Подводим итог: октябрьский кризис - историческое значение!

Октябрьский карибский кризис положил начало переломному моменту в гонке вооружения.

После окончания горячих событий карибский ракетный кризис способствовал проведению прямой телефонной линии между столицами двух государств, чтобы лидеры могли быстро проводить экстренные разговоры.

В мире началась разрядка международной напряженности, сопровождаемая антивоенным движением. Стали появляться голоса с призывом ограничения производства ядерного оружия и участием общества в мировой политической жизни.

В 1963 году представители из Москвы, делегация из Штатов и представители великобританской власти подписали важнейший с исторической точки зрения договор, запрещавший ядерные испытания в воде, воздухе и космосе.

В 1968 году между странами антигитлеровской объединенной коалиции был согласован новый документ, запрещающий распространение оружия массового поражения.

Через шесть лет Брежнев с Никсоном поставят свои подписи в договоре, предотвращающем ядерную войну.

Большое количество документации о развитии кризиса, принятие различных решений в очень короткий тринадцатидневный срок дали возможность проводить анализ процессов в принятии государственных стратегических решений.

В 1962 году карибскому кризису на лицо были характерные признаки тупого подчинения людей технике, духовная деградация, приоритет в отношении к материальным ценностям. И сегодня, спустя несколько десятилетий, можно наблюдать глубокий отпечаток кризиса на развитии цивилизации, который приводит к частым «демографическим взрывам», глобализации экономики и деградации человека.

Карибский кризис 1962 года – очень важный фрагмент мировой истории, который позволил провести правильный анализ политических действий лидеров государств, в нем участвующих. Знание истории карибского кризиса во многом поможет понять подосновы нынешнего кризиса в России, изложенные в статье:

Си Цзиньпин заявил, что Китай никому не позволит отколоть от себя ни одного участка своей территории. Эти слова относятся сразу к нескольким проблемным точкам, но сейчас воспринимаются как адресованные конкретно Индии: уже больше месяца в Гималаях продолжается противостояние военных двух стран. Какую позицию должна занять в этой ситуации Россия?

«Никто не должен думать, что мы проглотим горькую пилюлю нанесения ущерба нашему суверенитету, безопасности или интересам развития» – так сказал председатель КНР Си Цзиньпин в Пекине на церемонии в честь 90-летия Народно-освободительной армии Китая. Учитывая, что

с середины июня растет напряжение между китайскими и индийскими военными на плато Доклам,

это заявление в первую очередь касается индийских властей.

Индийско-китайские территориальные споры имеют долгую историю – но теперь, после вступления Индии в Шанхайскую организацию сотрудничества, они особенно беспокоят Россию.

Саммит ШОС, на котором Индия и Пакистан стали полноценными участниками российско-китайско-среднеазитской организации, состоялся 8–9 июня – а уже через неделю китайские военные инженеры начали строить автомобильную дорогу на плато Доклам. Эта территория на Гималайском высокогорье является спорной между Китаем и Бутаном – а учитывая, что маленькое горное королевство передоверило вопросы своей обороны Индии, между Китаем и Индией, граница с которой также проходит в нескольких километрах.

И когда китайцы 16 июня стали строить дорогу, то на спорной с Бутаном территории они разрушили блиндажи индийских военных (естественно, пустые) – в ответ через пару дней индийские солдаты поднялись на плато и блокировали строительство дороги.

Оружие не применялось – ограничились рукопашной борьбой. Дальше пошло по нарастающей: китайцы перекинули своих военных, индийцы – своих. И хотя непосредственно на плато противостоят друг другу примерно по 300 человек, в сами приграничные районы уже стянуты по несколько тысяч. К тому же китайская армия провела рядом еще и учения – и, естественно, обе стороны требуют друг от друга вывести войска со своей территории.

Причем у обоих есть свои резоны. Китай хочет построить дорогу по своей территории – понятно, что у нее будет чисто военное значение, но он в своем праве. Плато он считает своим, ссылаясь на договор 1890 года между княжеством Сикким (сейчас это индийский штат, а тогда оно находилось под британским протекторатом) и Тибетом – по которому Доклам относится к Тибету, то есть к Китаю. Бутанцы и индусы отказываются это признавать – тем более что и на границе Китая и Индии есть три больших спорных участка, также связанных с Тибетом.

Один находится восточнее Бутана – это индийский штат Аруначал-Прадеш, 3,5 тыс. кв. км которого Китай считает своими, но заняты они индусами. А на западе, где сходятся границы Индии, Пакистана и Китая, индийцы выдвигают претензии на Аксай-Чин, 43 тыс. кв. км. которого они даже включили в свой штат Джамму и Кашмир. Китай, естественно, не собирается уступать Аксай Чин – тем более что в 1962 году он уже отстоял его в ходе боевых действий.

Именно осенью 1962-го и состоялась индийско-китайская война – тогда индийцы обнаружили, что китайцы строят дорогу в Аксай-Чине, на территории, которую в Дели считали своей, и развернули боевые действия. Война была высокогорной, кровавой – но скоротечной. Тогда еще ни Китай, ни Индия не были ядерными державами, но сам факт войны между ними сильно напряг все мировое сообщество, включая нашу страну, которая всячески укрепляла тогда отношения с Дели и находилась в самом разгаре идеологической конфронтации с Пекином, завершившейся вскоре практически разрывом отношений.

В результате войны 1962 года отношения Китая и Индии надолго оказались испорченными – и стали восстанавливаться только спустя два десятилетия. Но территориальный вопрос так и не был решен. Более того – подозрительность индийцев к китайцам сохранилась и окрепла.

Еще с 50-х годов Пекин укреплял отношения с Пакистаном, историческим соперником Индии – созданным англичанами во время предоставления независимости своей колонии. В Дели очень ревностно смотрят на любые попытки Китая укрепить отношения со странами, которые расположены на стыке двух великих цивилизаций (Непал, Бирма, Таиланд). И уже тем более недовольны, когда Китай проникает в страны, которые Индия однозначно считает находящимися в своей орбите – Шри-Ланку или Мальдивы.

Но это происходит – Китай проводит все более активную внешнюю политику, его экономическая и торговая экспансия носит все более глобальный характер. В последние годы Пекин оформил свои амбиции в виде концепции «Один пояс, один путь», которую в Индии многие считают угрожающей индийским интересам. Хотя, конечно, Китай ни в коем случае не строит никаких антииндийских планов, не готовится ни к какому нападению на своего соседа – просто он настолько сильнее Индии и уверенней в своих силах, что, развиваясь и расширяя свое присутствие в мире, невольно пугает свою великую, но гораздо менее огранизованную и целеустремленную соседку.

Китай строит порт в Пакистане? Угроза Индии. Вкладывает деньги в Шри-Ланку, через которую будет проходить морская часть «Шелкового пути»? Угроза Индии. Строит дорогу на плато Доклам около индийской границы? Угроза Индии. Потому что китайцы хотят быть ближе к стратегически важному для Индии коридору Силигури, узкому «куриному горлышку», соединяющему основную часть страны с ее восточными провинциями.

Англия очень «грамотно» спроектировала территории независимой Индии и Пакистана – вторая страна была разделена на две части, западную и восточную. Индийско-пакистанская вражда вылилась в то, что в ходе войны двух стран восточная часть Пакистана, населенная хоть и мусульманами, но этнически другими, чем на западе, отделилась, став Республикой Бангладеш. Но перешеек между двумя частями Индии остался – и его ширина составляет от 20 до 40 километров.

Естественно, что китаефобы в Индии уверены, что в случае нападения на их страну Пекин первым делом пережет «шейку цыпленка» – и строительство дороги на находящемся недалеко плато Силигури лишь подтверждает коварные замыслы Китая.

В реальности от плато до «горлышка» более ста километров, да и представить себе войну двух ядерных держав проблематично. Китаю, как и Индии, очень важно подчеркнуть свой суверенитет над территориями, которые он считает своими – а плато Доклам к тому же является очень удобной высокогорной точкой в Гималаях. Сейчас Пекин смог занять часть его – точнее, подтвердить то, что и так было занято. Сдвинуть индийцев с той части территории, которую они и так занимали, китайцам не удалось – то есть обе стороны остались при своем.

Можно бесконечно спорить из-за заложенных англичанами «пограничных мин» – а все территориальные споры идут со времен английского владычества в Индии – или же попытаться выстроить нормальные отношения между двумя древенейшими мировыми цивилизациями. И в этом деле Россия может сыграть важную роль.

И в Пекине, и в Дели достаточно политиков, понимающих, что Китаю и Индии лучше быть партнерами, чем врагами, желающих если не решить, то смягчить спорные вопросы. Понятно, что ни о каких территориальных уступках или об обмене территориями сейчас и речи быть не может – но в силах обеих стран уйти от педалирования территориальных споров, зафиксировать статус-кво. И не поддаваться на провокации третьих сил – ведь понятно, что те же США очень заинтересованы в раздувании в Индии антикитайских настроений и так же, как раньше англичане, поддерживают в индийцах неприязнь к Китаю.

Но и Пекин, и Дели хотят, чтобы в Азии все решали сами азиаты – а этого не достичь без отказа от того, чтобы видеть в соседе врага. Две цивилизации объединяет общая многотысячелетняя история, а разделяют Гималаи – и нет никаких серьезных предпосылок и причин для их конфликта.

Россия хочет иметь стратегические отношения и с Китаем, и с Индией – а в перспективе

создать треугольник Москва – Дели – Пекин, который определял бы погоду в Евразии и в мире.

Несмотря на амбициозность и сложность решения этой задачи, она не фантазийна. Три страны взаимодействуют в формате БРИКС, являясь его центром, а с этого года – еще и в ШОС. Причем прием в ШОС Индии был серьезным испытанием для России – ведь понятно, что от того, как будут выстроены отношения в российско-китайско-индийском треугольнике, зависит не только будущее этой организации, но и наши отношения с Индией.

У России нет китайской экономической мощи, которой боятся индийцы, но у нас есть опыт очень хороших отношений с обеими странами. Дели и Пекин доверяют Москве – и именно поэтому Россия может и должна играть на расширение геополитического сотрудничества Китая и Индии, на уменьшение противоречий и разрешение споров, на снижение взаимных претензий. У трех стран есть возможность выстроить устойчивую общую систему обеспечения безопасности в Азии – которая решит и афганскую, и другие проблемы континента. В сотрудничестве с Ираном и при подключении других исламских стран они смогут выдавить из Азии внешние военные силы и добиться того, чтобы ни США, ни Великобритания не могли и дальше играть на противоречиях в регионе.

Но начать нужно с решения споров между собой. Через месяц на саммите БРИКС в китайском Сямыне Владимир Путин будет говорить об этом с Си Цзиньпином и Нарендрой Моди.

От редакции

Текст заимствован с сайта http:// ,

Перевод с английского.

Перевод цитат и высказываний исторических деятелей выполнен без редактирования и сверки с имеющимися публикациями на русском языке . Транскрипция географических названий, встречающихся в тексте, может содержать неточности.

Воспроизведение текста перевода возможно с разрешения редакции сайта www. . Ссылка на сайт www. обязательна.

Китайско-индийская война 1962 г.

Предпосылки конфликта

Причины любой войны можно отыскать, проследив ее исторические корни. Войны не возникают «из ниоткуда», а являются результатом длинной цепи медленных шагов, ведущих к решающей схватке. Китайско-индийский конфликт 1962 г. не является исключением. Его корни кроются в захвате Китаем Тибета.

После провозглашения независимости в 1947 г. Индия учредила представительства в Лхасе и Гьянтзэ. В силу давней традиции близких отношений с Индией, начало которой было положено еще торговыми соглашениями британской администрации, а также в силу того, что Китай был охвачен пламенем гражданской войны, связи Тибета с внешним миром осуществлялись, в основном, через Индию. Вплоть до 1950 г. Тибет считался независимым государством. Признавая фактическую независимость Тибета, Китай также имел представительство в Лхасе.

Рационы питания личного состава составлялись в соответствии с нормами калорийности, установленными для равнинных районов. Повышенная потребность организма в калорийном питании в условиях высокогорья во внимание не принималась. Чечевицу, входившую в традиционное меню джаванов (индийских солдат), на большой высоте вообще нельзя было приготовить. Котлы для приготовления пищи под давлением не были доставлены в подразделения из-за «административных задержек».

Войска были разрознены и испытывали недостаток в медицинских средствах. Даже вертолеты , незадолго до этого приобретенные в России, не годились для высокогорных операций. Военнослужащие были недостаточно обеспечены не только утепленным, но и обычным обмундированием. Редкий новобранец мог похвастаться полным комплектом снаряжения. Никаких средств доставки тяжелого вооружения в горы у армии не было, вследствие этого ее мобильность и огневая мощь были ограничены. В эпоху реактивной авиации главными транспортными средствами индийской армии были мулы и носильщики.

Уровень подготовки и вооружение джаванов не соответствовали обстановке, в которой они находились, и задачам, которые им предстояло выполнять. Почти все оружие и снаряжение устарело. К примеру, основным оружием пехоты была винтовка Ли Энфилд 303, состоявшая на вооружении еще в годы II МВ. Солдаты 4й индийской дивизии не были подготовлены и не прошли акклиматизацию в горах.

Сложность ситуации усугублялась конфронтацией между министром финансов Морарджи Десаи и министром обороны Кришной Меноном. Взаимная неприязнь чиновников дошла до того, что министерство финансов не разрешило использовать часть экспортной выручки для закупки даже незначительного количества военных материалов. Хотя в конце-концов обеспечение армии было объявлено приоритетным направлением, инцидент породил чувство недовольства в армии, принявшее характер неприязни к Менону. Политическое маневрирование и отказ от борьбы, в сочетании с кризисом снабжения, привели к упадку морального духа. В 1960 г. Менону пришлось лично отправиться в Ладак для исправления ситуации.

Руководители Индии пришли к выводу о том, что для противодействия Китаю, их стране надлежит сделать три вещи:

1. Увеличить численность войск и улучшить их снабжение;

2. Разместить достаточное количество хорошо вооруженных мобильных сил в стратегических пунктах, опасных с точки зрения наступления китайцев. Одновременно решено было не упускать из виду Пакистан.

3. Вооружить и подготовить достаточное количество партизанских групп из числа тибетцев и представителей других национальностей, предназначенных для действий в тылу китайских войск.

Было отмечено, что серьезным препятствием на пути реализации этих планов является «отсутствие заинтересованности у части членов нынешнего индийского правительства».

Сочетание плохого снабжения, плохой подготовки, малочисленности и технической отсталости с ошибками руководства привели к тому, что индийская армия стала сильно уступать китайской. Боевые качества джаванов не могли компенсировать этой отсталости.

Необходимо вкратце отметить претензии Китая на территорию Тибета начиная со спора по поводу «линии МакМагона». Китай обосновал вторжение частей НОАК в Тибет необходимостью «освобождения трех миллионов тибетцев от империалистического гнета, завершения воссоединения Китая и защиты рубежей страны». Отбросив пропагандистскую риторику, мы увидим, что единственной реальной целью интервенции была защита Китая при помощи упреждающего удара и установления контроля над стратегическими перевалами и дорогами, открывающими путь во внутренние районы Западной, Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии.

Начало конфликта

Практика организация постов в отдаленных пунктах без соответствующей военной поддержки неминуемо должна была привести к катастрофе. 8 сентября 1962 г. командующий 7й бригадой бригадир Далви получил от адьютанта доклад о том, что примерно в 8 часов утра около 600 китайских военнослужащих пересекли хребет Тагла и блокировали пост Дхола. Китайское командование выбрало весьма выгодное место и время для нападения: хребет Тагла был доступен для китайских частей, расквартированных в Лехе и, в то же время, трудно достижим для индийских частей. Местность в данном районе отнюдь не благоприятствовала передвижению войск. К тому же, была суббота и для передачи сообщения о случившемся по инстанциям индийского армейского командования понадобилось длительное время. Ситуация усугублялась отсутствием Дж. Неру, который находился в Лондоне на конференции премьеров стран-членов Содружества.

Неру немедленно вылетел на родину. В Индии тут же поинтересовались его оценкой случившегося. В ответ премьер заявил: «Мы поручаем [армии] освободить нашу территорию. Я не могу указать какую-либо дату, решение остается на усмотрение армейского командования». Эти слова были тут же переделаны некоторыми представителями прессы в громкую фразу: «Мы вышвырнем китайцев вон!». Эта фраза, приписываемая премьеру, относится к числу наиболее распространенных выдумок, окружающих войну 1962 г.

Между тем оперативное командование провело совещание под председательством командира 4й дивизии генерала Нираньяна Прасада, на котором были приняты следующие решения:

1. Начальнику поста Дхола было приказано держаться. Ассамским стрелкам, расквартированным в Лумла, находившемся в двух днях пути от поста, было приказано установить связь с постом.

2. Подразделениям 9го пенджабского полка, расквартированным в Шакти и Лумпу, было приказано выступить в направлении Дхола, в то время как подразделениям, дислоцированным в Даване, было приказано занять позиции в Лумпу. Бригадир Далви знал, что Даван, наряду с Дзангар и Хатунгла, представлял собой ключевой пункт, который необходимо было удерживать любой ценой. Любые перемещения пенджабцев в направлении Дхола оставляло Даван беззащитным .

Никаких планов на случай удара противника по Давану не было. Кроме того, дорога от Давана до Тагла была пригодна только для передвижения пеших колонн, что затрудняло передислокацию войск. Наиболее разумным решением было бы оставить Тагла и сосредоточить силы для обороны Давана. Однако под давлением штаба 23го корпуса, 9й пенджабский полк получил приказ выступать на Лумпу.

Таким образом началась операция «Леггорн», целью которой было вынудить китайцев покинуть индийскую территорию. Обстоятельства, при которых было принято решение о выступлении пенджабцев, демонстрируют тот печальный факт, что у армейского командования не было никаких стратегических планов на случай жесткой реакции китайцев.

Китайцы прибегли к методам, опробованным в Лонгчжу и Кенцзэмани. Намка Чу, быстрая горная река с 4 мостами, де-факто стала линией, разделяющий войска противников, а позднее – линией фронта. Все, что пенджабцы могли сделать в сложившейся ситуации, это окопаться на противоположном берегу и препятствовать дальнейшим поползновениям китайских военнослужащих. Пенджабцы не смогли бы атаковать китайцев, поскольку позиции последних находились на высоком берегу и обеспечивали хороший обстрел местности. А отсутствие у пенджабцев каких-либо средств для наведения переправы делало любую попытку наступления чистым самоубийством.

9й пенджабский полк достиг Дхола утром 15 сентября и обнаружил, что оба берега реки Намка Чу заняты китайскими военнослужащими. Китайцы контролировали уже весь район хребта Тагла. Получив требование покинуть район, китайцы заявили, что их армия заняла территорию, которую Китайская Народная Республика считает «священной китайской землей». Это были уже не пограничники, а боевые части НОАК, вооруженные автоматическим оружием.

17 сентября главное командование приказало 9му пенджабскому полку «взять» хребет Тагла. Единственный старший командир в районе боевых действий, бригадир Далви, отказался выполнять приказ. Однако общественность в Дели уже была заверена, что «армии приказано решительно вымести китайцев с нашей территории на северо-востоке». Это была задача, которую армии было не под силу выполнить. Далви понимал, что Дхола, равно как Хатунгла и Карпола, стали беззащитными и предложил оставить эти пункты. Но Дхола уже стала символом политического престижа и армии было приказано удерживать пост.

20 сентября близ моста №2 на р. Намка Чу, китайские солдаты бросили гранату в сторону индийских позиций, после чего с обеих сторон был открыт огонь. 4 китайских военнослужащих были убиты, с индийской стороны потери составили 5 убитых. Столкновение переросло в полномасштабный бой. После этого у Восточного командования и командования 23 корпуса наконец дошли руки до усиления войск. 7й бригаде были приданы батальоны гурков и раджпутов. Были приняты меры к улучшению снабжения войск, однако недостаток средств доставки по-прежнему давал о себе знать. В результате, только в первый день боев, 20 октября 1962 г., индийские войска понесли огромные потери.

Изменения в руководстве

Нужно отметить тот интересный факт, что премьер, министр обороны и министр финансов находились за границей. В их отсутствие главное ответственное лицо министерства обороны, м-р Раджгунатх, провел совещание по ситуации в районе Тагла с участием генерала Сена. Было решено, что:

а. Китайцев необходимо выбить с северного берега Намка Чу;

б. Хребет Тагла необходимо удерживать;

в. Тсангле должен контролироваться индийскими силами.

Это были практически те же самые указания, которые ранее были отданы бригадиру Далви и позднее отменены. Генерал Сен приказал Умрао Сингху подготовить оперативный план выполнения вышеперечисленных указаний (генерал Умрао Сингх, как мы помним, был убежденным противником операции «Леггорн»). Генерал Умрао Сингх передал указание бригадиру Прасаду, а тот – бригадиру Далви. Последний подготовил доклад, целью которого было показать, насколько далекой от реальности была операция «Леггорн».

Планируемая операция требовала доставки средств в масштабах, которые не могли обеспечить авиация и носильщики, особенно в условиях приближающейся зимы. Кроме того, было сделано [ошибочное] предположение, что численность китайских сил в районе не превысит одного батальона.

Принятым планом предусматривался фланкирующий маневр войсками от моста №5 в направлении западного входа в долину. Маневр планировалось провести в три этапа: от Лумпу на Тзангдхар через Карполу, далее от Тзангдхара на Мускар и затем на Тзэнг-Джонг. Узнав об этом плане, Умрао Сингх высказал ген. Сену свои возражения. Ген. Сен, как старший начальник, через голову Сингха приказал бригадиру Далви двигаться вперед в соответствии с указанным планом. Конфликт между Сеном и Сингхом перешел в критическую фазу. Генерал Сен встретился с министром обороны и запросил разрешение заменить генерала Сингха на посту командующего 23 корпусом. Кришна Менон не возражал и 3 октября было объявлено, что место Умрао Сингха займет генерал-лейтенант.

Столкновение в Тзэнг-Джонге

4 октября генерал-лейтенант прибыл в Тезпур и принял командование индийскими силами, действующими на северо-восточной границе. 5 октября он приехал в Лумпу и, обнаружив что два батальона 7й бригады все еще находятся там, приказал гуркам и раджпутам выступать на Тзангдхар. Оба батальона находились в процессе формирования и не имели необходимого комплекта амуниции и транспорта. Люди выступили в хлопчатобумажном обмундировании, имея только стрелковое оружие и по 50 патронов на винтовку. Все тяжелое вооружение пришлось оставить. В таком виде войскам предстояло совершить марш на высотах от 4350 до 4800 метров. Не прошедшие акклиматизацию солдаты стали умирать. Несмотря на все трудности, Каул, понукаемый Сеном, планировал завершить операцию «Леггорн» к 10 октября . Каул планировал переправиться через Намка Чу и занять хребет Тагла силами одного батальона. Эта задача возлагалась на раджпутов. Когда генералу указали на то, что войска совершенно лишены артиллерийской поддержки и одеты в летнее обмундирование, Каул ответил, что «обученная пехота не нуждается в артиллерии», а 6 тысяч комплектов утепленной формы «будут вскоре доставлены по воздуху». Между тем в Тзангдхаре, который был назначен в качестве места выброски доставляемых по воздуху материалов, большинство «посылок» упало в труднодоступных местах и было утеряно. В распоряжении гурков и раджпутов был только трехдневный запас продовольствия. Люди проводили ночи под открытым небом, имея только летнюю форму и по одному одеялу на человека.

В конце-концов было решено отправить на разведку патруль. Отряд из 50 солдат пенджабского батальона под командованием майора Чаудхари достиг Тзэнг-Джонга 9 октября . В 5 часов утра 10 октября около 800 китайских военнослужащих при поддержке артиллерии атаковали пенджабцев. Последние, уступая китайцам в численности, тем не менее сражались храбро и отбили первые атаки китайцев с большими потерями для последних. Имея 6 убитых и 11 раненных, пенджабцы запросили у бригадира Далви разрешение отступить. Далви предложил Каулу приостановить проведение операции ввиду сложившейся ситуации. Каул ответил, что не уполномочен оставить хребет Тагла и решил отправиться в Дели для встречи с Дж. Неру.

Между тем бой в Тзэнг-Джонге продолжался. Майор Чаудхари был ранен и требовал поддержать его людей огнем артиллерии и пулеметов. Бригадир Далви, на чьих глазах происходило сражение, принял решение не применять огневые средства: во-первых, Тзэнг-Джонг находился за пределами их досягаемости, во-вторых, их применение могло привести к разрастанию конфликта, ограниченного 12-мильным фронтом, в полномасштабную войну. Раджпуты и гурки, выдвигавшиеся в направлении Тзэнг-Джонга в соответствии с ранее полученным приказом, были прижаты к земле пулеметным огнем, который китайцы вели через реку. Кроме того, открыв огонь, Далви не мог вести его долго, ибо в его распоряжении были 3х-дюймовые орудия с боекомплектом всего лишь в 60 выстрелов на ствол и 2 пулемета с 12 тысячами патронов. Этого едва хватило бы на полчаса [интенсивного] огня. И наконец, генерал-лейтенант Каул двигался по дороге, проходящей параллельно линии китайских позиций вдоль реки Намка Чу. В случае внезапной атаки китайцев, чья численность уже соответствовала дивизии, Каул мог распрощаться с мечтой добраться до Дели. В сложившейся ситуации Далви отдал пенджабцам приказ возвращаться к мосту №4.

Плохо вооруженные и малочисленные индийские подразделения храбро сражались против превосходящих сил противника, заставляя его нести большие потери. Китайцы, казалось, готовы были пойти на любые жертвы для того, чтобы взять индийские позиции. Как выяснилось впоследствии, убитые индийские военнослужащие были похоронены китайцами с отданием всех воинских почестей (что говорит о воинском профессионализме обеих сторон)…

Китайское вторжение

Каул добрался до Дели 11 октября и был немедленно приглашен премьер-министром для доклада о последних событиях в районе Тагла. Как говорил сам Каул, он выступил на совещании с участием министра обороны, министра финансов и трех других руководителей, где рассказал о тактической уязвимости индийских позиций. Затем он предложил на выбор три пути выхода из сложившейся ситуации:

а. Предпринять атаку, несмотря на подавляющее китайское превосходство;

б. Остаться на занятых позициях;

в. Отступить и закрепиться на более подходящих позициях.

Генерал Сен указал что 7я бригада держится против китайцев и предложил избрать второе решение. Его поддержали Каул и Тапар.

Между тем в районе Тагла 7я бригада была усилена 4 гренадерским полком, только что прибывшим из Дели и имевшим в своем составе 2500 человек. Солдаты были также одеты в летнюю форму и имели трехдневный запас провизии и по 50 патронов на винтовку. 16 октября в состав бригады влились 450 пионеров, тут же задействованных для переноски грузов и сбора авиационных «посылок». Интересно, что 7я бригада, которая в нормальных условиях могла оборонять участок фронта, протяженностью ок.300 метров, теперь получила приказ командования удерживать участок протяженностью более 11 км без артиллерийской поддержки!

Были приняты меры к увеличению темпов и объемов доставки грузов по воздуху между 15 и 19 октября . Парадокс: несмотря на то, что темпы доставки были увеличены, количество собранных «посылок» уменьшилось. Между 17 и 19 октября была замечена активность китайских войск, которые перебрасывали в район конфликта подкрепления, пользуясь дорогой из Марманга (с покрытием, рассчитанным на 7-тонные грузовики). 18 октября была отмечена активность китайских разведывательных подразделений, по-видимому, намечавших пути наступления. Командующий бригадой немедленно доложил об этом армейскому начальству, но так и не получил никаких указаний.

Утром 20 октября китайские войска под прикрытием огня 76- и 120-мм орудий начали наступление на индийские позиции в районе мостов №3 и 4. В атаку шла целая дивизия. Позиции раджпутов и гурков в Дхола были атакованы двумя бригадами. Одна бригада была брошена на Тзангдхар. Остальные силы китайцев были брошены на Хатунгла (чтобы отрезать индийские части от мостов №1 и 2), а также на Цзыминтхаунг, где находилось индийское бригадное командование. Раджпуты и гурки были полностью окружены и отрезаны друг от друга. Несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки и подкреплений, им удалось продержаться в течение трех с лишним часов. Многие взводы дрались до последнего человека.

Пант, командовавший раджпутами, показал пример доблести, отличающей лучших индийских воинов. Его подразделение выдержало три атаки китайцев и понесло большие потери. Сам Пант был ранен в живот и в ногу. Несмотря на ранения, он продолжал руководить боем и воодушевлять своих подчиненных. Видя, что майор является их главным препятствием в одолении раджпутов, китайцы сосредоточили на их позициях шквальный пулеметный огонь. Последними словами майора были: «Люди раджпутского полка, вы рождены, чтобы умереть за свою страну! Бог избрал эту маленькую реку местом вашей смерти. Деритесь, как настоящие раджпуты!» Перед смертью офицер выкрикнул боевой клич раджпутов: «Байран Бали-ки джай!»

К 9 часам утра китайцы полностью подавили сопротивление раджпутов и гурков. Только 2й батальон раджпутов потерял 282 человека убитыми, 81 раненными и захваченными в плен и 90 попавшими в плен без ранений (из общего числа 513 человек). Бригадир Далви, видя, что бригада разгромлена, попытался собрать уцелевших и пробиться к своим, но был взят в плен в Дхола. Индийские посты в Тсангле были захвачены. Китайцы получили контроль над западным сектором NEFA. На восточном секторе бои шли вблизи опорного пункта индийских сил в Валонге. 20 октября китайцами были также атакованы индийские передовые посты в Ладаке. Пост в Галване был захвачен спустя несколько недель, как и другие китайские цели.

Последние бои

Известия о событиях 20 октября, повергли руководство Индии в шок. У всех было ощущение, что их предали. Дж. Неру заявил, что Китай вверг обе страны в ненужную войну, изменив принципам мирного сосуществования, провозглашенным в соглашении Панча-шила. После поражения на реке Намка Чу, командование индийской армии лихорадочно изыскивало резервы, стремясь стабилизировать северо-восточный фронт. Было ясно, что угроза со стороны Пакистана исключает крупномасштабную переброску войск из западной части страны. Посему новые части для NEFA пришлось собирать по батальону со всех концов Индии.

Армейское командование разработало стратегический план действий на северо-восточном фронте. Внимание было сфокусировано на двух основных горных хребтах, протянувшихся параллельно на некотором расстоянии друг от друга. Ключевым пунктом первого хребта был Се Ла. Он был намечен в качестве главного опорного пункта, поддерживать который должен был крупный гарнизон в Бомдилла (на втором хребте), находившейся в 60 милях. Оборудование позиций, передислокацию войск и снабжение их всем необходимым намечалось провести в течение 15-20 дней. Даже если дорога между Се Ла и Бомдилла была бы захвачена китайцами, доставку предполагалось завершить при помощи авиации. Предполагалось, что китайцы не смогут осаждать опорные пункты индийских войск в течение долгого времени, т. к.их коммуникации сильно растянуты, а индийские силы опираются на близлежащие тылы. Авторство плана обороны принадлежало генерал-лейтенанту Харбакшу Сингху, сменившему заболевшего генерала Каула. Главной идеей плана было сосредоточение крупных сил в Бомдилла. В этом решении был смысл, однако политическое руководство воспротивилось, опасаясь отдать китайцам большую территорию. Политики, стремясь во что бы то ни стало «сохранить лицо», забыли главный закон военного искусства, согласно которому уступка территории еще не означает проигрыш в войне, а победа может родиться и потенциального поражения.

28 октября Каул вновь принял командование у Харбакша Сингха. Сразу же после этого он посетил Се Ла и Бомдилла. План Сингха-Палита по превращению Се Ла и Бомдилла в опорные пункты начал реализовываться. Се Ла, входившая в зону ответственности 62й бригады, оборонялась силами пяти батальонов. Бомдилла оборонялась силами трех батальонов 48й бригады. Общая численность индийских сил в районе равнялась 10-12 тыс. человек. Диренг-Дзонг, находящийся между двумя пунктами, был административным центром территории. Генерал Каул внес серьезные изменения в план Харбакша-Сингха, ставшие причиной нового поражения индийской армии в NEFA. Каул приказал ново-назначенному командиру 4й дивизии генерал-майору занять Диренг-Дзонг, а не Се Ла или Бомдилла. В результате вместо двух бригад по плану, индийские силы в Се Ла были ограничены одной. 60-мильная дорога между Се Ла и Бомдилла была вообще оставлена без прикрытия.

16 ноября китайцы предприняли пробные атаки на северо-западных и северо-восточных подступах к Се Ла. 62я бригада в Се Ла могла удерживать вои позиции, однако Патания приказал им отойти в Диренг-Дзонг. Хошиар Сингх, командующий гарнизоном Се Ла, намеревался остаться на своих позициях, однако послал один батальон для защиты путей возможного отступления. Вид батальона, покидающего селение, деморализовал остальных защитников. Китайцы, которые к тому времени почти окружили Се Ла, тут же заняли оставленные батальоном позиции и открыли огонь по гарнизону. К вечеру 62я бригада оставила Се Ла и начала отступление. Тем не менее, индийские войска нанесли китайцам большие потери, превышавшие индийские потери приблизительно в пять раз.

Главным вопросом для индийского командования был выбор места для организации обороны между Диренг-Дзонгом и Бомдиллой. Каул вновь совершил критическую ошибку: вместо того, чтобы отдать Патании четкие указания на правах командующего фронтом, он оставил важнейшее решение на собственное усмотрение подчиненного. Патания принял решение, приказав 65й бригаде, оборонявшей Диренг-Дзонг, приготовиться к отходу, но не к Бомдилле, а к Ассамским равнинам. Силы китайцев, достигшие Диренг-Дзонга, были малочисленны, обстрел селения велся только из легкого оружия. Патания имел под своим командованием 3000 человек из состава 65й бригады и мог успешно оборонять свои позиции, если бы хотел этого. Однако он предпочел отступить. Вдобавок ко всему, колонна 65й бригады, сопровождаемая танками и вспомогательными войсками, отходившая к Бомдилле, напоролась на китайскую засаду. Бомдилла стала последним опорным пунктом индийских сил в NEFA. Ее обороняла 48я бригада под командованием бригадира Гурбакша Сингха. Китайцы уделяли Бомдилле первостепенное внимание, чего нельзя сказать о ген. Кауле, пославшем часть сил из Бомдиллы для зачистки дорог.

18 ноября, когда китайские войска начали атаку, в Бомдилле было всего 6 подразделений вместо 12. Утром 18 ноября, когда 48я бригада уже вела бой на подступах к селению, Каул позвонил Гурбакшу Сингху и приказал отправить часть сил в Диренг-Дзонг. Сингх протестовал, доказывая, что посылка даже малой части его ограниченных сил ослабит оборону и «подарит» Бомдиллу противнику. Интересно, что в этот момент Патания уже оставил Диренг-Дзонг и посылка сил в этом направлении была лишена смысла. Однако Каул настаивал на своем распоряжении. В 11:15 две роты пехоты, два из четырех танков бригады и два горных орудия выступили из Бомдиллы в направлении Диренг-Дзонга. Почти сразу же колонна была атакована китайцами, укрывавшимися в лесистой местности. Попытка вернуться на исходные позиции провалилась, т. к.последние уже были заняты китайцами. Наступление противника по всему периметру обороны Бомдиллы успешно развивалось.

После нескольких часов непрерывных усилий, китайцы захватили индийские укрепления как во фронте, так и в тылу Бомдиллы. Им удалось потеснить индийские силы на одном фланге. Видя, что никаких подкреплений не предвидится, Гурбакш Сингх в 4 часа пополудни дал команду к отступлению. Он намеревался перегруппироваться и закрепиться в Рупе, в 8 милях к югу от Бомдиллы. Отступление 48й бригады проходило медленно. Между тем, запрошенные подкрепления в 6:30 вечера достигли Бомдиллы, ни сном, ни духом не ведая о решении Сингха. Узнав о подходе своих, Сингх попытался вернуться и продолжить оборону, но китайцы уже перерезали ему обратный путь. В 3 часа утра 19 ноября Бомдилла была взята китайскими войсками. Планировавшееся Сингхом сосредоточение в Рупе не состоялось. 20 ноября остаткам 48й бригады удалось закрепиться в Чаку, на позициях, лежащих гораздо дальше к югу. На этом участие подразделений 4й дивизии в боях окончилось.

Продолжая наступление, китайские войска рисковали оторваться от своих тыловых баз. Осознав это, китайское руководство еще 24 октября 1962 объявило об одностороннем прекращении огня. Не дожидаясь требований вывести войска, китайцы на северо-восточном участке границы отошли на довоенные рубежи к северу от линии МакМагона, однако сохранили за собой территорию площадью 38 тыс. кв. км (равную Швейцарии) в Ладаке. Позднее, в 1963 г., Пакистан незаконно передал Китаю часть спорной территории Джамму и Кашмира площадью 2600 кв. км. Кроме того, правительство КНР не признало слияния Сиккима и Индии, произошедшего в результате референдума среди населения этого штата.

Последствия конфликта

Разгром 1962 г. стал кульминацией векового пограничного спора, доставшегося независимой Индии в наследство от британской администрации. Накопившееся в Китае чувство несправедливости, вызванное длительной колониальной активностью в отношении этой [страны], вызвало взрыв ксенофобии и агрессивности по отношению к соседу.

Есть китайская поговорка, которую любили повторять китайские руководители: «Если кто-то ударил меня один раз – это его вина. Если этот кто-то ударил меня второй раз – это моя вина». Такой взгляд на вещи стал привычным для КНР. В стремлении изгнать демонов колониализма, ее лидеры сами стали империалистами. Покорение различных туземных территорий на основании сомнительных «исторических» прав стало краеугольным камнем геостратегических активности Китая в 50-60е гг.

Китайские претензии на Аксай-Чин и значительную часть Аруначал представляют собой помесь китайских неоколониалистских устремлений и желания занять доминирующее положение в Азии, оставив Индии роль слабого униженного просителя. Это вовсе не означает, что КНР является «мировым злом», как заявляют некоторые индийские журналисты, это всего лишь геополитическая тенденция.

Что поражает, так это неразборчивость Китая в средствах, использованных для достижения этой цели – неразборчивость, удивительная даже для великой державы. Когда Китай стремился добиться признания своих прав на Тибет после его оккупации, он всячески обхаживал Индию, завоевав сердце мудрого, но наивного премьер-министра Неру. Клич «Хинди-Чини бхай бхай!»(«Индус и китаец – братья!») стал лозунгом дня – виноват ли Китай в том, что торпедировал эту иллюзию? Даже когда засвистели пули и кровь джаванов пролилась на заснеженных склонах Гималаев, индийские лидеры в Дели продолжали петь дифирамбы братскому единению с азиатским народом, также как и Индия пострадавшим от западных колониальных хищников.

Разбираясь в хаосе событий и оценок произошедшего, необходимо прежде всего отметить разницу внутриполитических процессов в Индии и Китае. Индия была демократическим государством, а значит, в большей степени зависела от общественного и парламентского мнения. Жаркие споры по китайскому вопросу охватили все уголки индийского политического Олимпа. В частности, депутаты от различных прокоммунистических движений отказывались признать, что их идейные братья способны развязать конфликт, и возлагали ответственность за случившееся на плечи «лакея капиталистов» Неру. На противоположном полюсе политического спектра правые объявили причиной кризиса пассивность «социалиста» Неру и его неспособность разобраться в ситуации. Коммунистический Китай был избавлен от такого количества внутриполитических проблем, однако все больше погружался в пучину идеологических разногласий. Его лидеров угнетало ощущение политической изоляции, усугубившееся наметившимся с1958 г. разрывом с Россией, которая, к примеру, отказалась предоставить КНР образец атомной бомбы.

Война 1962 г. породила серьезные сомнения в способности Индии вести войну. Первый и, возможно, наиболее важный урок войны заключается в том, что индийские политики продемонстрировали наивность и невежество в области военной стратегии и международных отношений . В обстановке разгорающегося конфликта индийская дипломатическая активность продолжала оставаться вялой. К примеру, когда разведка доложила о строительстве китайцами дороги в Аксай-Чине, правительство игнорировало это сообщение в течение почти целой декады, ограничившись редкими выражениями недовольства и повторением успокоительной мантры «Хинди-Чини бхай бхай». В середине 1962 г., когда китайские войска вышли к хребту Тагла, а индийская армия начала роптать, руководство страны внезапно «проснулось». Наслушавшись советов Кришны Менона и кучки льстивых генералов, Неру отдал приказ о проведении безрассудной операции против наступающих китайцев. Отвергая мнение немногих трезвомыслящих специалистов, индийское правительство принимало решения, руководствуясь соображениями политической выгоды в ущерб тактической целесообразности. Невыполнимые требования, предъявляемые политиками к армии, явились ключевой причиной разгрома в 1962 г.

Война также выявила слабость армии, плохо вооруженной и плохо подготовленной к ведению боевых действий в условиях Гималайского нагорья. Небоевые потери индийских войск на восточном участке границы, значительно превышали аналогичные показатели в войсках, действовавших в Ладаке. Последние были лучше экипированы и успели пройти акклиматизацию к высокогорным условиям.

Война 1962 г. имела далеко идущие последствия в психологическом и политическом плане. Она изрядно подпортила имидж Индии среди стран Третьего Мира. С другой стороны, война сплотила нацию. Результатом войны стал закат политической карьеры Кришны Менона. Мечта Дж. Неру о китайско-индийской дружбе была похоронена. Хотя Индия не собиралась отказываться от своей независимой политики неприсоединения, ее позиция в качестве лидера этого движения была поколеблена. В то же время действия Пекина, стремившегося навязать всем и вся китайскую революцию в качестве модели развития, его вооруженные акции в Тайваньском проливе в 1958 г. и, наконец, война с Индией в 1962 г., заставили многие страны-члены движения неприсоединения, насторожиться. На протяжении 1960х гг. КНР уделял Третьему Миру повышенное внимание и поддерживал в этих странах партизанские группы. Целью такой политики было разжигание «войны за национальное освобождение» и объединение революционных сил в единый фронт борьбы против двух сверхдержав. Третий Мир, первоначально приветствовавший помощь Китая, мало помалу заподозрил Китай в воинственных намерениях. Военная активность КНР, находившаяся в явном противоречии с декларируемыми «принципами мирного сосуществования», свели на нет влияние Китая на Третий Мир. Разрыв между Китаем и Третьим Миром углублялся, в то время как отношения Индии с СССР, напротив, неуклонно улучшались (особенно на фоне движения Пакистана в сторону Запада). Два крупнейших участника движения неприсоединения, [Китай и Индия], фактически устранились от этого участия, что ослабило движение и не позволило ему влиять на международную обстановку на заключительном этапе Холодной Войны в той степени, в которой ему это удавалось в 1950х гг.

Поражение индийской армии в пограничной войне 1962 г. было национальным унижением, однако именно оно вызвало невиданный подъем патриотизма в индийском обществе и заставило его усвоить тот факт, что в мире мировой политики права являются условным понятием. Индийское общество уяснило, что Индии необходимо усилить свой военный потенциал.

В начале 1980х гг., согласно новой военной концепции, было решено, что индийской армии следует более активно патрулировать линию фактического контроля [сложившуюся в результате конфликта 1962 г.]. Первым проявлением новой политики стало противодействие китайской оккупации пастбища Сумдуронг Чу, лежащего к северу от Тавана. Средства массовой информации Индии сделали спор достоянием общественности. Между правительствами Индии и КНР развернулся обмен официальными нотами протеста. Итогом стало принятие закона об образовании штата Аруначал Прадеш на территориях, чья государственная принадлежность оспаривается Китаем.

Индийская армия, спустя 25 лет после отступления, вновь заняла хребет Хатунг Ла в районе реки Намка Чу. Командующий армией К. Сундарджи сбросил парашютный десант близ Ксимитанга, вызвав переполох в Китае. Индийское правительство уклонилось от обсуждения вопроса с Пекином, продолжая военные мероприятия. Поразительно, но результатом этого стало неожиданное потепление в индо-китайских отношениях. В 1993 и 1996 годах, обе страны подписали Соглашение о мире, нормализовавшее обстановку в районах, прилегающих к линии фактического контроля. Состоялось 10 заседаний совместной рабочей группы представителей КНР и Индии, а также 5 заседаний группы экспертов, призванных определить точное положение линии фактического контроля. В отношениях двух стран наблюдается значительный прогресс, однако точку в истории вопроса поставит будущее.

На индийско-китайской границе неспокойно. Ядерные державы обвиняют друг друга в провокациях, что ни неделя - новые инциденты. Индия разворачивает на северных рубежах три корпуса, Китай подтягивает силы в Тибет. Поводом для всего этого послужила попытка китайских военных инженеров построить небольшую автомобильную дорогу через продуваемое всеми ветрами плато.

«Это наша территория, пожалуйста, покиньте ее немедленно. Это наша территория, пожалуйста, покиньте ее немедленно», - монотонно повторяет солдат в светлом камуфляже с нашивкой Индо-тибетской пограничной полиции паре десятков китайских солдат, стоящих на берегу высокогорного озера Бангонг-Цо. Обычно это работает, тем более что за патрульным виднеются его товарищи: бойцы-пограничники и солдаты, готовые вмешаться в случае инцидента.

Обычно - но не в этот раз. Вместо того чтобы уйти, китайцы нагибаются и подбирают камни. На индийских солдат сыплется каменный град. Они отвечают тем же, завязывается потасовка. В руках у пограничников мелькают стальные палки и дубинки. В конце концов офицерам удается кое-как восстановить порядок, заставив своих солдат прекратить бросаться камнями. Обе группы - и китайцы, и индийцы - разворачивают государственные флаги, скандируют «Это наша земля!» и потом уже расходятся, уводя своих пострадавших: несколько человек с индийской стороны и столько же с китайской.

Фото: Timothy Allen / ZUMAPRESS.com / Globallookpress.com

Рядовая стычка в высокогорном регионе Ладакх немедленно превратилась в тему номер один в индийских СМИ. Еще пару месяцев назад на эту новость никто не обратил бы внимания - но сейчас о ней слышно чуть не из каждого утюга. И неудивительно: камнеметание на берегу Бангонг-Цо - лишь один из эпизодов затянувшегося пограничного конфликта Индии и Китая, который вызывает все больше беспокойства и в Пекине, и в Нью-Дели.

На границе тучи ходят хмуро

Само озеро не имеет никакого стратегического значения: просто удивительно красивый горный водоем, название которого переводится как «Озеро высоких лугов». Вода в Бангонг-Цо соленая, пить ее нельзя, плавать на лодках по нему также строго запрещено - во избежание проблем: по озеру проходит Линия фактического контроля, разделяющая территорию Индии и Китая.

Граница у Индии и Китая длинная и разрывается лишь в двух местах - там, где Непал и Бутан. Изначально она была установлена в 1914 году, когда секретарь правительства Британской Индии по иностранным делам Генри Макмагон подписал с Тибетом Симлскую конвенцию.

После обретения Индией независимости и возвращения Тибета под власть Китая в отношениях между Пекином и Нью-Дели возникла коллизия: китайцы утверждали, что тибетские власти не имели права заключать договоренности в обход пекинского правительства, а индийцы считали Линию Макмагона вполне легитимной.

Изображение: Лента.ру

Закончилось все войной. В 1962 году в результате кратковременного, но кровавого конфликта индийская армия потерпела сокрушительное поражение. Китайцы заняли стратегически важный регион Аксай-Чин на западном участке границы, что позволило им связать дорогой два самых нестабильных региона - Тибет и Синьцзян. Новый рубеж получил название Линии фактического контроля. Сейчас это, по сути, граница между двумя государствами.

Проблема в том, что эта линия до сих пор не демаркирована. То есть мало того, что сам Аксай-Чин - спорная территория, так почти на протяжении всей Линии фактического контроля имеются отдельные спорные участки - как на берегу Бангонг-Цо.

Почему же обе стороны так отчаянно держатся за небольшой кусок берега? Почти все ключевые высоты вдоль границы находятся в руках китайцев, и каждый холмик имеет значение - особенно для индийцев, пытающихся сохранить хоть какой-то паритет.

Преподанный урок

Еще один проблемный участок границы лежит на востоке - он разделяет Китай и индийский штат Аруначал-Прадеш (в буквальном переводе «Земля залитых светом гор»). Китайцы считают, что эта территория была незаконно отторгнута у них британцами, и даже именуют Аруначал-Прадеш Южным Тибетом. В 1962 году, разгромив индийские силы, китайцы заняли большую часть штата, однако затем неожиданно отвели войска, вернув всех пленных. Как объявил председатель Мао, Народный Китай преподал Индии урок, который там запомнят надолго.

Унизительный разгром прочно засел в памяти индийских военных и политиков. Несколько лет назад, узнав, что Китай намерен проложить железную дорогу вдоль всей линии восточного участка границы, индийцы развернули бешеную активность, возводя все новые и новые железнодорожные и автомобильные мосты - с расчетом на то, чтобы они могли выдержать вес основных боевых танков. В отличие от Аксай-Чина, на рубеже Аруначал-Прадеша стороны находятся примерно в равном положении, и там, в случае начала войны, все зависит в основном от того, кто успеет первым развернуть силы и обеспечить их дальнейшее снабжение.

Единственный участок границы, который надлежащим образом демаркирован, признан и не вызывает никаких сомнений, - центральный, разделяющий территорию КНР и индийского штата Сикким. Индийские военные чувствуют себя здесь уверенно: все господствующие высоты и перевалы в их руках. И именно там, по иронии судьбы, начался нынешний пограничный конфликт, чуть было не переросший в вооруженное противостояние.

Маленькая дорога и большой конфликт

Продуваемое всеми ветрами высокогорное плато Долам на стыке трех границ - Индии, Китая и Бутана - настолько мало и его название так похоже на находящееся неподалеку плато Доклам - еще одну спорную территорию, что их часто путают, обозначая зону конфликта совсем в другом месте. Индийцы и бутанцы уверены, что Долам принадлежит Бутану; китайцы считают его своей территорией.

Несколько лет назад китайские военные строители совершили очередной трудовой подвиг, протянув через Гималаи автомобильную дорогу к перевалу Дока-Ла, который прочно оседлали индийские пограничники. Тогда индийцы закрыли на это глаза, но в начале июня, когда китайцы решили, что дорогу нужно продлить к югу, в сторону хребта Джимпхри, политики и военные в Нью-Дели возмутились.

Дело в том, что если китайцы выйдут к Джимпхри и займут господствующие высоты, то им останется всего ничего до узкого коридора Силигури, который в прессе и даже в научных работах лирично именуют «Цыплячьей шейкой» или «Куриным горлышком». Эта полоска индийской земли связывает северо-восточные штаты Индии, известные также как «Семь сестер», с основной территорией страны. Если начнется вооруженный конфликт, китайцам хватит нескольких часов, чтобы рассечь Индию надвое.

И дело не только в этом. Бутан - государство-клиент Индии, согласившееся в свое время поступиться независимостью во внешней политике в обмен на защиту, которую должен обеспечить великий южный сосед. Если окажется, что бутанцы рассчитывали на это зря, то Индии придется попрощаться с мечтами о региональном лидерстве и перспективами стать великой державой. Кто поверит стране, не сумевшей сдержать обещание и помочь ближайшему союзнику?

Поэтому через пару дней после того, как китайцы начали строить дорогу к Джимпхри, путь им преградили индийские военные. Произошла потасовка - по счастью, без оружия, пострадавшие с обеих сторон отделались легкими ссадинами. Китайцы строительство дороги прекратили - по крайней мере, временно - но крайне обиделись: в Пекине рассказали, что заранее известили через посольские каналы индийцев о предстоящих работах. В Нью-Дели объявили, что никаких предупреждений не получали, и обвинили китайских строителей в сносе двух индийских бункеров, стоявших на пути будущей трассы.

Фейковые новости и приступ миролюбия

Обстановка накалилась за считанные дни. СМИ с обеих сторон подогревали страсти: китайцы публиковали фотографии войны 1962 года, индийцы напоминали о конфликте пятью годами позже, когда китайцы, пытаясь взять перевалы, понесли большие потери и отошли. Стороны стянули к спорному участку войска численностью до бригады, а китайцы решили еще и провести показательные артиллерийские учения у самой границы.

И как раз в их разгар пакистанское новостное агентство Dunya News опубликовало следующую информацию: части Народно-освободительной армии Китая нанесли артиллерийский удар по индийскому погранпосту в Сиккиме, больше полутора сотен индийских солдат погибли. Сообщение сопровождалось фотографиями горящих грузовиков и одного убитого военнослужащего индийской армии.

В китайском и индийском сегментах интернета воцарилось потрясенное молчание, пакистанский - ликовал. Лишь через несколько часов, которые явно были потрачены на то, чтобы выяснить, что произошло, Пекин и Нью-Дели сообщили: информация - фейк, на фото - результат пакистанского обстрела одного из индийских погранпостов в Кашмире, где погибли два человека. После этого тон прессы с обеих сторон изменился как по волшебству: о войне больше ни слова. Мы не откажемся от своих притязаний, писали СМИ, но конфликт нужно разрешить мирным путем.

А через несколько дней в Пекин на встречу в рамках отправился советник индийского премьера по нацбезопасности Аджит Довал. На переговорах было решено: Индия и Китай отводят войска из зоны конфликта. Эту договоренность и Нью-Дели, и Пекин выполнили, но приступа миролюбия хватило ненадолго. Индия вскоре перебросила в Сикким части 33-го корпуса, приступила к развертыванию еще двух корпусов в Аруначал-Прадеше, а в китайских соцсетях замелькали фотографии техники, перебрасываемой в Тибет. Недавний инцидент с камнями и дубинками на озере Бангонг-Цо лишь подбросил дров в заново разгорающийся костер.

Война, которая не нужна никому

Тем не менее, невзирая на все грозные заявления и передвижения войск, большой войны сейчас не хотят ни в Нью-Дели, ни в Пекине. Слишком велик риск того, что кто-нибудь нажмет на красную кнопку.

Малый пограничный конфликт - также не вариант. Как бы он ни окончился, проиграют обе стороны. Поражение будет означать автоматический отказ от претензий на региональное лидерство, за которое борются Индия и Китай. Победа же вызовет всплеск подозрений и обвинений в экспансионистских планах и желании подчинить себе все страны региона. Учитывая, сколько денег и сил Пекин и Нью-Дели за последние десятилетия вложили в то, чтобы предстать перед мировым сообществом исключительно миролюбивыми странами, цена победы окажется слишком высока.

Но случайный выстрел на границе способен привести к эскалации конфликта вопреки желанию сторон. Специально для того, чтобы этого не произошло, индийские и китайские генералы и полковники вдоль линии границы встречаются теперь при любом намеке на возможный инцидент, решая вопросы на местном уровне. Так что, если не произойдет чего-то уж совсем непредвиденного, ядерной войны не ожидается.

Уходя в свое время из Южной Азии, европейские колонизаторы постарались таким образом нарезать рубежи, чтобы надолго столкнуть лбами страны региона. Отношения между Индией и Китаем с тех пор теплыми не назовешь. А сливки с этого конфликта снимают Соединенные Штаты.

Когда-то Лондон разделил свои колонии на Индостане и вокруг него на две большие части – собственно индийскую и мусульманскую, при этом весьма расплывчато и без учета местных традиций установив границы между ними самими и их ближайшими соседями. Индия оказалась соединена со своими восточными штатами, не имеющими выхода к морю, узеньким коридором Силигури между территорией Непала, Бангладеш и Бутана. А значительная часть кордона с Пакистаном и почти вся граница с Китаем у нее стала спорной территорией. Более того, так и не установлена до конца «линия разделения» между КНР и Бутаном – самым близким и верным союзником Индии в регионе. Сегодня же клубок бутано-китайских противоречий крайне обострился и вполне может вылиться в военный конфликт.

Дело в том, что еще в 1890 году британский протекторат Сикким (с 1975 года – индийский штат) и Тибет (с 1950 года – часть Китая) заключили договор, согласно которому пограничное плато Доклам является частью Тибета (и теперь, по мнению властей КНР, «по наследству» должно достаться Пекину). Однако Индия с Бутаном признавать данный документ, имеющий достаточно косвенное отношение к современности, отказываются. Бутан считает данную территорию своей, а Индия его претензии поддерживает. Переговоры между Пекином и Тхимпху длились годами, но ни к какому результату так и не привели. Единственное, до чего договорились КНР и Бутан – решать проблему мирным путем и не вести в спорном регионе военного строительства. Эти тезисы были официально закреплены в соглашениях 1988 и 1998 годов.

Доклам непосредственно прилегает к Тибету, на территории которого у китайских властей – немало проблем. Поэтому желание развивать военную инфраструктуру со стороны Пекина – понятно. Но у проблемы – двойное дно.

Как уже говорилось выше, практически вся граница КНР и Индии – спорная. Значительная часть ее приходится именно на «восточные штаты», где Пекин претендует на часть региона Аруначал-Прадеш. И в случае потенциального обострения на этом участке, Китай, имея военные дороги на плато Доклам, сможет быстро перебросить войска на расстояние немногим больше ста километров от пресловутого «коридора Силигури». Понятно, индийцы опасаются, что потенциальный бросок китайской армии может создать «мешок» вокруг сразу восьми индийских штатов и позволит Пекину диктовать свои условии при переделе границ в регионе.

А как раз строительством военной дороги на плато Доклам в сторону Бутана (и, соответственно, коридора Силигури) китайские инженеры попытались заняться в июне текущего года. Индия отреагировала на происходящее тут же.

На Доклам вошли индийские военные (на Нью-Дели, согласно двусторонним договоренностям, возложена ответственность по обороне и внешнеполитической поддержке Бутана), которые оттеснили со спорного участка китайских военных инженеров. Обе стороны конфликта мгновенно начали подтягивать к плато части своих вооруженных сил.

Несколько сот военных оказались сконцентрированы непосредственно на Докламе («на расстоянии вытянутой руки» друг от друга), еще несколько тысяч индийских и китайских солдат и офицеров стоят на подступах к спорному высокогорному участку.

А высокопоставленные военные и дипломаты, журналисты обеих стран принялись обмениваться резкими заявлениями.

Китайское издание «Хуаньцю шибао», являющееся одним из рупоров Компартии КНР, опубликовало статью под называнием «Дели не вынес уроков из войны 1962 года» (в ходе пограничного конфликта за Аксай-Чин и Аруначал-Прадеш 55 лет назад КНР нанесла серьезное поражение Индии – С.К. ).

Весьма жесток в своих заявлениях был пресс-секретарь Минобороны КНР У Цянь:

«Я хотел бы напомнить Индии: не играйте с огнем и не принимайте решения на основе фантазий. Вся история Народно-освободительной армии Китая говорит об одном: наша армия защитит суверенитет и территориальную целостность страны. Скорее гора сдвинется с места, чем наша армия отступит».

Намек, адресованный судя по всему и Индии, прозвучал из уст самого председателя КНР Си Цзиньпина:

«Никто не должен думать, что мы проглотим горькую пилюлю нанесения ущерба нашему суверенитету, безопасности или интересам развития».

Ну и вовсе уж откровенен был глава Центра международного сотрудничества по вопросам безопасности Минобороны КНР старший полковник Чжоу Бо. Участвуя в дискуссии на телеканале CGTN, он сказал оппонирующему ему представителю Индии: «Вы на территории Китая, и, если вы не хотите войны, вы должны уйти с нашей территории».

Министр иностранных дел Индии Сушма Сварадж назвал происходящее вызовом безопасности его страны и потребовал от КНР отвести свои войска с плато. «В то время как Китай заявлял, что Индия должна отвести свои войска от Доклама, чтобы можно было начать переговоры, мы говорим, что для проведения переговоров обе стороны должны отвести войска (...). Если Китай в одностороннем порядке изменяет статус-кво в районе, где соединяются эти три границы, то это - прямой вызов нашей безопасности», – отреагировал он.

Материалы, содержащие осуждение милитаризации Китаем пограничной зоны, вышли в ведущих СМИ Индии. Кроме того, индийские журналисты развернули информационную кампанию, осуждающую экономическую политику КНР в Пакистане.

На фоне обострения отношений Нью-Дели с Пекином резко активизировались западные страны. Военно-морские силы Индии, США и Японии принялись проводить совместные маневры в Бенгальском заливе в рамках учений «Малабар».

В них участвует сразу три авианосца, а в New York Times произошла «утечка информации» (явно умышленная) относительно того, что маневры «должны оказать влияние на Китай».

31 июля «Forbes» сообщил о том, что Индия и Япония интенсифицировали усилия по противостоянию китайскому проекту «Шелковый путь», создавая ему альтернативу – проект AAGC, в рамках которого Токио и Нью-Дели планируют активизировать связи с другими азиатскими странами, Океанией и Африкой. Западные журналисты весьма красноречиво подчеркивают «антикитайскую» направленность AAGC – и это все на фоне обострения на плато Доклам...

В общем, Запад практически даже не скрывает, что подливает масла в разгорающийся огонь противостояния между Индией и КНР. Причем Нью-Дели явно обещают поддержку, а Китай – «дергают за усы». И такая политика может привести к непредсказуемым последствиям. Китай и Индия являются обладателями армий, входящих в десятку мощнейших на планете и располагающих новейшими видами вооружений. У обеих сторон есть внушительный ядерный арсенал...

Для кого конфликт может стать настоящей проблемой, так это для России: обе его стороны являются важнейшими ее экономическими, военными и политическими партнерами, в том числе партнерами по БРИКС и ШОС.

Помимо того, что Москва не сможет занять в конфликте ничью сторону (что может вызвать «обиду» и у Пекина, и у Нью-Дели), так он еще и может привести к развалу международных объединений, в которых Россия играет ведущую роль.

Дипломатическое противодействие провокациям со стороны Запада в индо-бутано-китайском конфликте может стать сегодня одним из основных тактических направлений российской внешней политики. А самым приемлемым вариантом прекращения противостояния могло бы стать закрепление существующего статус-кво в регионе (признание за государствами Южной Азии контролируемых ими фактически территорий), сопряженного с созданием демилитаризованных участков.

Соединенные Штаты, находящиеся от места потенциального конфликта за много тысяч километров, конечно, чувствуют себя в полной безопасности, а потому их позиция совершенно безответственна.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках проекта с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведённого Национальным благотворительным фондом.

Подпишитесь на нас