«Лебеди» Великой Степи О половцах упоминают все учебники русской истории, как о чем-то само собою разумеющемся и известном. Их можно встретить на страницах исторических романов и на сцене оперных театров. И всегда оказывается, что половцы - исчадия ада, злейшие враги

Кипчаки. Древняя история тюрков и Великой Степи Murad ADZHITHE KIPCHAKS An Ancient Historyof the Turkic People and the Great SteppeThe Steppe is our Homelandand the Altai is our cradleIntroductionMany people, in fact billions of them around the Earth, speak Turkic languages today, and have done so since the beginnings of history, from snow-swept Yakutia in Northeast Asia to temperate Central Europe, from chilly Siberia to torrid India, and even in a

Мир Великой Степи Самые ранние рунические надписи, найденные в Европе и отнесенные к готским: наконечник копья из овеля (Волынь, IV век) и золотое кольцо из Пьетроассы, датируемое 375 годом. Попытка их прочтения на древне-тюркском показывает вполне конкретное: «Побеждай,

Одним из существенных факторов исторического развития южнорусских княжеств XI - начала XIII в. являлось их пограничное положение. К югу и юго-востоку от них раскинулась половецкая степь. Здесь на протяжении почти двух веков обитали кочевые тюркоязычные племена половцев, вступавшие в различные отношения с Русью. Иногда они были мирными, сопровождавшимися браками и военными союзами, но чаще, о чем шла речь выше, враждебными. Не случайно перед Русью так остро стояла задача укрепления южных и юго-восточных границ. Знаменитый призыв автора «Слова о полку Игореве» - «Загородите полю ворота», обращенный к русским князьям в 1185 г., был злободневным на протяжении всей истории русско-половецких отношений. Чтобы читатель мог себе яснее представить, с каким врагом «лицом к лицу» стояла Южная Русь в XI - начале XIII в., целесообразно дать хотя бы краткий очерк истории половцев. Впервые русичи столкнулись с половцами в 1055 г., когда орда хана Балуша подошла к южным рубежам Руси. К этому времени половцы заняли все пространство степей, вытеснив оттуда печенегов, торков, берендеев. Стабильных границ Половецкая земля не имела. Кочевой уклад хозяйства вынуждал половцев занимать все удобные для кочевий земли, вторгаться в пределы соседних государств и захватывать (пусть временно) их окраинные территории. В большей мере от половцев терпело южно - русское порубежье, но грабительские их походы достигали и северных границ Византийской империи. Как и их предшественники, половцы делились на отдельные ханства или объединения, каждое из которых занимало «свою» территорию. Северная граница «Поля Половецкого» проходила на Левобережье - в междуречье Ворсклы и Орели, на Правобережье - в междуречье Роси и Тясмина, западная - но линии Ингульца. На юге оно включало северокавказские, приазовские и крымские степи. Этнически эта огромная страна не была только половецкой. Здесь жили и другие народы: аланы, яссы, хазары, гузы, косоги. Они, вероятно, являлись основным населением городов Шаруканя, Сугрова, Балина на Донце, Саксина на Волге, Корсуня и Сурожа в Крыму, Тмутаракани на Тамани. В различных письменных источниках эти центры названы половецкими, или кипчакскими, но это не от того, что они были населены половцами, а потому, что находились в пределах Половецкой земли или пребывали в даннической зависимости от половцев. Некоторые из существовавших ранее городов (например, Белая Вежа) были разгромлены и превращены в половецкие зимовники. История половцев после заселения ими восточноевропейских степей разделена исследователями на четыре периода. Первый - середина XI - начало XII в., второй - 20-60-е годы XII в„ третий - вторая половина XII в., четвертый - конец XII - первые десятилетия XIII в. Каждый из этих периодов имеет свои особенности как в области внутреннего развития половцев, так и в области их взаимоотношений с русскими и другими соседями. В целом первый период характеризуется необычайной агрессивностью половцев. Они устремлялись к границам богатых земледельческих стран, вторгались в их пределы, грабили местное население. Страсть к наживе толкала отдельных представителей половецкой верхушки к участию в войнах русских князей друг с другом или же с западными соседями. За эту помощь они получали двойную цену: богатые дары от союзников и контрибуцию с побежденных. В этот период своей истории половцы находились на начальной, таборной стадии кочевания, характеризовавшейся постоянным передвижением их орд по степи. Это обстоятельство затрудняло организацию серьезных военных экспедиций русских военных дружин против них. Начало XII в. ознаменовалось значительными изменениями в жизни половцев. К этому времени все степное пространство было разделено между отдельными ордами, и каждая из них кочевала в пределах вполне определенной территории. Теперь половцы, оказавшиеся непосредственными соседями Руси, не могли безнаказанно вторгаться в ее пределы. Их ожидали ответные удары. В течение первых двух десятилетий объединенные силы южнорусских княжеств нанесли половцам несколько серьезных поражений. В 1103 г. они были разгромлены в районе р. Молочной, впадающей в Азовское море, в 1109, 1111 и 1116 гг. такая же участь постигла и донецких половцев. Во время этих походов русские дружины овладели городами Шаруканом, Сугровом и Балином. Летопись сообщает, что половцы в результате военных походов русских в Степь были угнаны «за Дон, за Волгу, за Яик». Именно тогда, как полагают исследователи, хан Отрок ушел со своей ордой из района Северского Донца «в Обезы» - на Кавказ. Второй период половецкой истории совпал по времени с начальным этапом феодальной раздробленности на Руси, ознаменовавшейся обострением междукняжеских отношений, частыми междоусобными войнами, соперничеством претендентов за великокняжеский стол. В этих условиях борьба с половцами отошла на второй план. Отдельные походы немногочисленных русских дружин в степь не могли достичь ощутимых побед. Князья, особенно представители черниговских Ольговичей, больше думали о том, как использовать половцев в борьбе за Киев, чем о безопасности границ. Установление союзнических отношений с половцами (дикими), привлечение их к участию в решении внутренних дел Руси способствовало сравнительно быстрому возрождению могущества кочевников. В это время они переживают высший этап своего развития. Завершился переход ко второму способу кочевания, характеризовавшемуся появлением устойчивых границ каждой орды и наличием постоянных зимовников. Вместо крупных, но неустойчивых объединений, появились небольшие орды, состоявшие как из кровнородственных, так и некровнородственных семей и родов. В половецком обществе военно-демократические отношения сменялись раннефеодальными. Третий период половецкой истории отмечается, с одной стороны, усилением давления кочевников на южнорусское пограничье, с другой - консолидацией русских сил для ответных антиполовецких походов. Чаще всего русские дружины направлялись в район Поднепровья, где хозяйничали поднепровские и лукоморские половецкие орды, угрожавшие безопасности днепровского (греческого) торгового пути, особенно его южного отрезка. Разумеется, путь этот не находился, как это иногда утверждается, в руках поднепровских половцев, но, чтобы он мог выполнять свое назначение, требовалась постоянная его охрана, посылка в наиболее опасные участки (Канев, район порогов) русских войск. Летопись говорит о таких походах под 1167, 1168, 1169 и другими годами. Русские князья ходили и в глубинные районы половецких кочевий. В 1184 г. полки князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича нанесли поражение половцам в устье Орели. В плен была захвачена почти вся половецкая верхушка: Кобяк Кареневич с сыновьями, Изай Билюкович, Товлый, Осолук и др. Аналогичный поход русские полки осуществили и в 1187 г., в результате которого были разгромлены половецкие зимовища на р. Самаре. В отличие от поднепровских половцев, не представлявших во второй половине XII в. сколько-нибудь значительной угрозы для Руси, донские, возглавляемые энергичным ханом Кончаком, постоянно вторгались в русские земли, грабили население. О Кончаке, сыне хана Отрока и грузинской царевны Гурандухт, русские летописцы отзываются то как о могучем богатыре «иже снесе Суду», то как об окаянном и безбожном разорителе Руси. Разгром русских полков Игоря Святославича в 1185 г. показал, что для успешной борьбы с «Донским союзом» Кончака сил одного княжества было недостаточно. Поражение на Каяле «открыло» юго-восточную границу Руси со Степью. Донские половцы получили возможность не только безнаказанно грабить пограничные районы Новгород-Северского и Переяславского княжеств, но и вторгаться в пределы Киевской земли. Четвертый период половецкой истории характеризуется некоторым улучшением русско-половецких отношений. Летописи отмечают для этого времени преимущественно участие половцев в княжеских междоусобицах, главным театром которых стали Галицкое и Волынское княжества. Разумеется, это не значит, что половцы вообще отказались от своей традиционной политики грабежа. Даже и после их поражения в двух битвах с монголо-татарами (в 1222 и 1223 гг.) половцы осуществляли нападения на русские земли. В 1234 г. они разорили Поросье и окрестности Киева. Это была их последняя акция. Власти половцев в южнорусских степях пришел конец. Источники свидетельствуют, что в 30-х - начале 40-х годов половцы вели упорную борьбу с монголо-татарами, но были покорены ими и вошли в состав Золотой Орды. Таким образом, половцы, занявшие огромные пространства южнорусских степей, за 200 лет своей истории прошли путь от таборных кочевий до создания кочевнического государственного объединения в социально-экономической области и от военной демократии до феодализма в области общественных отношений. Огромная роль в этом принадлежит Древнерусскому государству, находившемуся на неизмеримо более высокой (по сравнению с половцами) ступени своего исторического развития.

В XII в. монгольские племена занимали территорию, входящую в нынешнюю Монголию и Бурятию. Это было обширное пространство Центральной Азии: бассейны рек Орхона, Керулена, Толы, Селенги, Онгина, Онона, у озер Хубсутул на западе и Буир-Нур и Кулун-Нур на востоке (около р. Халкин-Гол). Монгольские племена носили различные названия: собственно монголы, мерниты, кедриты, ойраты, найманы, татары. Последние были наиболее многочисленны и воинственны. Поэтому соседние народы название татар распространили на другие монгольские племена.

С конца XII в. у монгольских племен происходил процесс распада родоплеменного строя. Особенностью этого строя было то, что он развивался на базе кочевого скотоводческого хозяйства. Для этого способа производства характерна собственность не на землю, а на стада и пастбища. Отсюда и стремление кочевых племен к расширению района обитания, что, как правило, происходило посредством грабительских походов.

Из среды общинников-скотоводов (карачу) стала выделяться знать - нойоны и багатуры, которая возглавляла отряды дружинников-нукеров. Права знати охранял закон - "Яса". В начале XIII в. произошло объединение монгольских племен.

Этому в основном способствовала дипломатическая и, особенно, военная деятельность Темучжиня - предводителя монголов. В кровавой междоусобной борьбе им удалось, в конце концов покорить даже татар. Большинство их было перебито (Темучжин приказал казнить всех, кто ростом был выше оси тележного колеса), оставшиеся объединились с монголами.

В 1206 г. на съезде племен (курултае), проходившем в верховьях реки Онон, Темучжин был провозглашен правителем всех монгольских племен. Он получил имя Чингиз-хана (точное значение не установлено, обычно переводится как Великий хан). Чингиз-хан укрепил издавна существовавшую военную организацию монголов, которая совпадала с территориальной. Вся территория была поделена на три части: центр, левое и правое крыло. Каждая из них делилась на "тьмы" (10 тыс.) "тысячи", "сотни", "десятки" во главе с темниками, тысячниками, сотниками, десятниками. Такое устройство способствовало быстрому и четкому развертыванию военных сил. В войске была введена строжайшая дисциплина. Основной ударной силой являлась конница. Создав сильную и агрессивную организацию Чингиз-хан приступил к завоеваниям.

В X и начале XI вв. на правом и левом берегах Нижнего Днепра жили кочевые племена печенегов, которые совершали быстрые и решительные нападения на русские земли и города. Для защиты от печенегов русские князья строили пояса оборонительных сооружений городов-крепостей, валов и т.д. Первые сведения о таких городах-крепостях вокруг Киева относятся ко времени князя Олега.

В 969г. печенеги во главе с князем Курей осадили Киев. Князь Святослав в это время находился в Болгарии. Во главе обороны города встала его мать княгиня Ольга. Несмотря на тяжелое положение (отсутствие людей, недостаток воды, пожары), киевлянам удалось продержаться до прихода княжеской дружины. Южнее Киева, у города Родня, Святослав наголову разбил печенегов и даже взял в плен князя Курю. А три года спустя во время столкновения с печенегами в районе днепровских порогов князь Святослав был убит.

Еще на первом курсе истфака автору пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Левантом (Ближним Востоком) и Китаем (Дальним Востоком). Задача оказалась сверхсложной; ее нельзя было решить без помощи географии, потому что границы регионов за исторический период неоднократно передвигались, этническое наполнение Великой степи и сопредельных с нею стран часто менялось как вследствие процессов этногенеза, так и из-за постоянных миграций этносов и вытеснения одних мировоззрений другими. Не оставалась стабильной и физико-географическая обстановка. На месте лесов возникали степи и пустыни как из-за климатических колебаний, так и из-за хищнического воздействия человека на природную среду. Вследствие этого людям приходилось менять системы хозяйственной деятельности, что, в свою очередь, влияло на характер социальных взаимоотношений и культур. Да и культурные связи привносили в мироощущение населения Евразийского континента разнообразие, в каждую эпоху – специфическое.

Все эти компоненты исторического процесса так тесно связаны между собой, что опустить какой-либо из них невозможно, но если добавить к ним уточнения хронологические, генеалогические, социологические и т. п., то получится, что книга окажется собранием разнообразных сведений и, сообщая читателю «что и кто?», не будет содержать ответа на вопросы: «как?», «почему?» и «что к чему?», ради которых предпринято ее начертание. Очевидно, для решения задачи надо применить подходящие приемы исследования.

Для описания событий, происходящих в Восточной Евразии, была применена методика подачи по трем уровням. Самые мелкие детали, необходимые для уточнения хода событий, были описаны в статье традиционными приемами исторического исследования. Этих статей – исторических, географических и археологических – пришлось написать более ста.

Второй уровень – обобщение – дал жизнь специальным монографиям (Хунну. М., 1960; Хунны в Китае. М., 1974; Древние тюрки. М., 1967; Поиски вымышленного царства. М., 1970; Открытие Хазарии. М., 1966). Все они были выполнены также традиционными приемами, за одним исключением – они были написаны не академическим языком, а «забавным русским слогом», что повысило усвояемость текста и расширило круг читателей.

Однако главная цель достигнута не была, ибо был оставлен без ответа вопрос: где «начала и концы», т. е. границы, историко-географических феноменов? Поэтому пришлось специально разобрать теорию происхождения и исчезновения этносов на фоне изменяющейся природной среды. Только после этого появилась возможность перейти от описания истории к пониманию ее как ряда закономерных процессов биосферы и социосферы. Но поскольку биосфера, как и вся поверхность Земли, мозаична, то столкновения этногенезов друг с другом неизбежны. Тогда явилась необходимость в еще одной книге, а именно в этой самой, ныне предлагаемой читателю. Но стоит ли задача такого труда, который необходим для ее решения? Стоит, и вот почему.

В истории человечества не все эпохи освещены равно. Там, где процессы социогенеза, этногенеза и ноогенеза (развития культуры) протекали без нарушений со стороны враждебных соседей, историкам было легко. При столкновениях этносов или государств трагические последствия просто фиксировались и одна из сторон объявлялась виновной в бедствиях другой. Но там, где вся канва истории проходила в зоне антагонистического контакта, уловить закономерность очень трудно; поэтому эти разделы истории остались либо ненаписанными, либо написанными крайне бегло и поверхностно. А жаль, ибо именно эти эпохи имели важное значение не только для их участников, но и для всемирной истории.

К числу таковых относится период IX–XII вв. в Юго-Восточной Европе. Здесь происходили контакты славян с русами, кочевников с оседлыми, христиан с язычниками, хазар с евреями. Все было перемешано и перепутано до тех пор, пока Владимир Мономах не внес вооруженной рукой ясность, после чего стало наконец понятно, где свои, а где чужие.

И тут постоянно возникает обывательский вопрос: а зачем изучать процессы, которыми мы не можем управлять? Есть ли в этом практический смысл, оправдывающий затраты труда и материальные потери? Ответим примерами! Управлять землетрясениями или путями циклонов люди не умеют, но сейсмография и метеорология помогают спастись от стихийных бедствий и, наоборот, использовать благоприятные условия с наибольшим эффектом. Ведь не все равно при цунами, предотвратить которого мы не можем, уйти на ближнюю гору или дать океанской волне смыть себя на дно. Ради собственного спасения необходимо изучать вулканическую деятельность, такую же стихийную, как этногенез.

Принцип этногенеза – угасание импульса вследствие энтропии, или, что то же, утрата пассионарности системы из-за сопротивления окружающей среды, этнической и природной, – не исчерпывает разнообразия историко-географических коллизий. Конечно, если этносы, а тем более их усложненные конструкции – суперэтносы живут в своих экологических нишах – вмещающих ландшафтах, то кривая этногенеза отражает их развитие достаточно полно. Но если происходят крупные миграции, сопряженные с социальными, экономическими, политическими и идеологическими феноменами, да еще при различном пассионарном напряжении этносов, участвующих в событиях, то возникает особая проблема – обрыв или смещение прямых (ортогенных) направлений этногенезов, что всегда чревато неожиданностями, как правило неприятными, а иногда трагичными.

Если при таких коллизиях этнос не исчезает, то процесс восстанавливается, но экзогенное воздействие всегда оставляет на теле этноса рубцы и память об утратах, часто невосполнимых. Суперэтнические контакты порождают нарушения закономерности. Их следует всегда учитывать как зигзаги, само наличие коих является необходимой составной частью этногенеза, ибо никто не живет одиноко, а отношения между соседями бывают разнообразными.

При взаимодействии двух систем задача легко решается противопоставлением «мы – наши враги», но при трех и более получить решение трудно. А именно три этнокультурные традиции столкнулись в Восточной Европе в IX–XI вв., и только в XII в. зигзаг истории был преодолен, после чего начался культурный расцвет при пассионарном спаде, т. е. инерционная фаза этногенеза. Это уникальный вариант этнической истории, и тем-то он представляет интерес в ряде аспектов, о которых речь пойдет ниже.

Эволюционная теория Дарвина и Ламарка была предложена для объяснения видообразования, а этногенез – процесс внутривидовой и специфичный. Уже потому применение принципов эволюции к этническим феноменам неправомерно.

Этнические процессы дискретны (прерывисты), а исключения из этого правила – персистенты (твердые, устойчивые) – не продлевают свою жизнь, а останавливают ее, как Фауст остановил мгновение; но ведь тут-то его и зацапал Мефистофель! Значит, для динамичного этноса такое решение проблемы бессмертия противопоказано.

Для реликтового этноса-персистента возможны, кроме полной изоляции, три пути: 1) ждать, пока истребят соседи (элиминация); 2) включиться в живущий суперэтнос во время смены фаз и укрепиться в нем (инкорпорация); 3) рассыпаться розно (дисперсия). Все три варианта можно проследить всего за один век – XII. Этот век как бы антракт между надломом мира ислама, реанимацией Византии и детским буйством «христианской» Европы, пышно названным «крестовыми походами». Здесь легко проследить вариации соотношения Руси и Степи. Этим занимались самые замечательные историки XVIII–XIX вв., вследствие чего следует ознакомиться с их представлениями, но, конечно, под углом зрения этнологии, ибо эта новая наука уже показала, на что она способна. А основной тезис этнологии диалектичен: новый этнос, молодой и творческий, возникает внезапно, ломая обветшалую культуру и обездушенный, т. е. утративший способность к творчеству, быт старых этносов, будь то реликты или просто обскуранты; в грозе и буре он утверждает свое право на место под солнцем, в крови и муках он находит свой идеал красоты и мудрости, а потом, старея, он собирает остатки древностей, им же некогда разрушенных. Это называется возрождением, хотя правильнее сказать «вырождение». И если новый толчок не встряхнет дряхлые этносы, то им грозит превращение в реликты. Но толчки повторяются, хотя и беспорядочно, и человечество существует в своем разнообразии. Об этом и пойдет наша беседа с читателем.

История и СИД

Русь и Степь: система взаимовлияний и неоднозначность трактовок Направления византийского влияния: Византия помогала Руси стать православным государством. Принятие на Руси христианства резко усилило влияние византийской культуры. Крещение Руси по православному обряду ввело киевского князя в круг европейских монархов и позволило использовать типичный для Средневековья способ закрепления дип. Крещение Руси также дало нам славянскую азбуку и приобщило к европейской культурной традиции.

Русь и Византия. Русь и Степь: система взаимовлияний и неоднозначность трактовок

Направления византийского влияния:

1. Византия помогала Руси стать православным государством. Константинополь отправлял своих священников на Русь, назначал митрополита для русской церкви, отправлял туда иконы. Принятие на Руси христианства резко усилило влияние византийской культуры. Крещение Руси по православному обряду ввело киевского князя в круг европейских монархов и позволило использовать типичный для Средневековья способ закрепления дип. союзов через династические браки. Крещение Руси также дало нам славянскую азбуку и приобщило к европейской культурной традиции.
2. Российским государством были заимствованы церемониал, обряды (например, венчание на царство и т.д.)
3. Мир Византии, мир христианства привнес на Русь новый строительный, художественный опыт и традиции. Русские строили храмы по греческому образцу. Наши предки получали от Византии православные иконы. Благодаря византийскому влиянию Русь очень возвысилась в культурном и религиозном отношении. Византийское искусство сыграло в этом плане большую роль.
4. Экономически Византия была ведущей державой в Европе, поэтому добиться выгодных торговых привилегий для своих купцов было желанным для любого тогдашнего государства и для Руси тоже, и все походы Руси на Византию оканчивались заключением мирного договора по сути торгового, регулировавшего внешнюю торговлю между двумя странами. Факт заключения торгового договора между двумя странами фактически являлось актом признания Византией самостоятельной государственности Руси.

Русь и Степь:

Становление Киевской Руси как государства, формирование древнерусской народности проходило в условиях постоянного противостояния и взаимодействия с кочевниками Восточной Европы конца IX – начала XIII вв.: печенегами, гузами, половцами.

Кочевая периферия играла важную роль в исторических процессах того времени. И дело не только в том, что их борьба в целом укрепляла социальные и политические связи в Древнерусском государстве, несмотря на частое использование кочевых наемников в княжеских усобицах (постоянная борьба со степью немало поддерживала отвагу и предприимчивость русских князей и их дружины. Особенно налагала она суровый, воинственный отпечаток на жителей южных и юго- восточных окраин, где близкое соседство с варварами вносило немало грубости в русские нравы ). Жители Древней Руси контактировали с кочевниками также на уровне торгового обмена, в приграничных районах существовало множество совместных поселений. Под влиянием славян-земледельцев происходило оседание кочевых племен, которое подчас заканчивалось ассимиляцией. Родственные связи ханов с нашими князьями пролагали путь влиянию русской гражданственности, которое медленно, но неотразимо вело к смягчению варварства. Становясь частью древнерусской народности, кочевники привносили не только антропологический тип, но некоторые культурные традиции и обычаи. Все эти факторы делают необходимым изучение кочевых народов южнорусских степей не только как внешней и враждебной силы.