Что такое рассказ? Содержанием рассказа всегда становится случай или происшествие, происходящие с героем. Это обычно очень короткое событие, повествование о котором должно вместить и характеристику места действия, и оценку происходящего, и даже биографию главного

Дом о семи фронтонах (The House of the Seven Gables)Роман (1851)В предуведомлении автор пишет, что все его герои вымышлены и он хотел бы, чтобы его произведение читали, как «фантастическую повесть, где отразились облака, проплывающие над округом Эссекс, но не запечатлелась даже пядь его

Леонид Николаевич Андреев

Рассказ о семи повешенных

Старый, тучный, измученный болезнями человек сидит в чужом доме, в чужой спальне, в чужом кресле и с недоумением рассматривает свое тело, прислушивается к своим чувствам, силится и не может вполне осилить мыслей в своей голове: “Дураки! Они думают, что, сообщив мне о готовящемся на меня покушении, назвав мне час, когда меня должно было на куски разорвать бомбой, они избавили меня от страха смерти! Они, дураки, думают, будто спасли меня, тайком привезя меня и мою семью в этот чужой дом, где я спасен, где я в безопасности и покое! Не смерть страшна, а знание ее. Если бы кто наверное знал день и час, когда должен умереть, он не смог бы с этим знанием жить. А они мне говорят: “В час дня, ваше превосходительство!..”

Министр, на которого революционеры готовили покушение, задумывается в ту ночь, которая могла стать его последней ночью, о блаженстве неведения конца, словно кто-то сказал ему, что он не умрет никогда.

Злоумышленники, задержанные в установленное по доносу время с бомбами, адскими машинами и револьверами у подъезда дома министра, проводят последние ночи и дни перед повешением, к которому их наскоро приговорят, в размышлениях столь же мучительных.

Как это может быть, что они, молодые, сильные, здоровые, – умрут? Да и смерть ли это? “Разве я ее, дьявола, боюсь? – думает о смерти один из пятерых бомбометателей, Сергей Головин. – Это мне жизни жалко! Великолепная вещь, что бы ни говорили пессимисты. А что, если пессимиста повесить? И зачем у меня борода выросла? Не росла, не росла, а то вдруг выросла – зачем?..”

Кроме Сергея, сына отставного полковника (отец при последнем свидании пожелал ему встретить смерть, как офицер на поле брани), в тюремной камере еще четверо. Сын купца Вася Каширин, все силы отдающий тому, чтобы не показать сокрушающий его ужас смерти палачам. Неизвестный по кличке Вернер, которого считали зачинщиком, у которого свое умственное суждение о смерти: совсем неважно, убил ты или не убил, но, когда тебя убивают, убивают тысячи – тебя одного, убивают из страха, значит, ты победил и смерти для тебя больше нет. Неизвестная по кличке Муся, похожая на мальчика-подростка, тоненькая и бледная, готовая в час казни вступить в ряды тех светлых, святых, лучших, что извека идут через пытки и казни к высокому небу. Если бы ей показали после смерти ее тело, она посмотрела бы на него и сказала: “Это не я”, и отступили бы палачи, ученые и философы с содроганием, говоря: “Не касайтесь этого места. Оно – свято!” Последняя среди приговоренных к повешению – Таня Ковальчук, казавшаяся матерью своим единомышленникам, так заботливы и любовны были ее взгляд, улыбка, страхи за них. На суд и на приговор она не обратила никакого внимания, о себе совсем забыла и думала только о других.

С пятерыми “политическими” ждут повешения на одной перекладине эстонец Янсон, еле говорящий по-русски батрак, осужденный за убийство хозяина и покушение на изнасилование хозяйки (сделал он все это сдуру, услыхав, что похожее случилось на соседней ферме), и Михаил Голубец по кличке Цыганок, последним в ряду злодеяний которого было убийство и ограбление трех человек, а темное прошлое – уходило в загадочную глубину. Сам себя Миша с полной откровенностью именует разбойником, бравирует и тем, что совершил, и тем, что теперь его ожидает. Янсон, напротив, парализован и содеянным, и приговором суда и повторяет всем одно и то же, вкладывая в одну фразу все, чего не может выразить: “Меня не надо вешать”.

Текут часы и дни. До момента, когда их соберут вместе и затем вместе повезут за город, в мартовский лес – вешать, осужденные по-одиночке осиливают мысль, кажущуюся дикой, нелепой, невероятной каждому по-своему. Механический человек Вернер, относившийся к жизни как к сложной шахматной задачке, мигом исцелится от презрения к людям, отвращения даже к их облику: он как бы на воздушном шаре поднимется над миром – и умилится, до чего же этот мир прекрасен. Муся мечтает об одном: чтобы люди, в чью доброту она верит, не жалели ее и не объявляли героиней. Она думает о товарищах своих, с которыми суждено умереть, как о друзьях, в чей дом войдет с приветом на смеющихся устах. Сережа изнуряет свое тело гимнастикой немецкого доктора Мюллера, побеждая страх острым чувством жизни в молодом гибком теле. Вася Каширин близок к помешательству, все люди кажутся ему куклами, и, как утопающий за соломинку, хватается он за всплывшие в памяти откуда-то из раннего детства слова: “Всех скорбящих радость”, выговаривает их умильно… но умиление разом испаряется, едва он вспоминает свечи, попа в рясе, иконы и ненавистного отца, бьющего в церкви поклоны. И ему становится еще страшнее. Янсон превращается в слабое и тупое животное. И только Цыганок до самого последнего шага к виселице куражится и зубоскалит. Он испытал ужас, только когда увидел, что всех на смерть ведут парами, а его повесят одного. И тогда Танечка Ковальчук уступает ему место в паре с Мусей, и Цыганок ведет ее под руку, остерегая и нащупывая дорогу к смерти, как должен вести мужчина женщину.

Восходит солнце. Складывают в ящик трупы. Так же мягок и пахуч весенний снег, в котором чернеет потерянная Сергеем стоптанная калоша.

М. К. Поздняев

(No Ratings Yet)

1. ЧУДЕСА В “СКАЗКЕ О МЕРТВОЙ ЦАРЕВНЕ И О СЕМИ БОГАТЫРЯХ” > А. С. ПУШКИНА Сказок без чудес не бывает. Это знают все. Стоит лишь раскрыть книгу – и сразу попадаешь...
2. Как известно, сказки любят за то, что в них добро всегда побеждает зло. Эта тема является главной и в “Сказке о мертвой царевне и семи богатырях” великого русского поэта А....
3. Мать – самый главный человек в жизни любого. На рассвете жизни ребенок ощущает лишь ее любовь и слышит ее песни, полные материнской нежностью и домашним теплом. На протяжении всей жизни...
4. Сочинение о себе Здравствуйте, меня зовут Александр Дорофеев и мне 12 лет. Я родился в Москве 23 августа 1999 году, где проживаю до настоящего времени. Наша семья небольшая – это...
5. Рассказ – одна из малых жанровых форм эпоса. Это прозаическое произведение, в основу которого положен несложный сюжет. В рассказе речь может идти о каком-нибудь случае из жизни одного-двух героев. Главным...
6. Со мной по соседству живет бабушка Зина. Она прикармливает котов из всего нашего поселка. Я считаю, что у котов также развитые средства массовой информации. Точнее, массового информирования. Они определенным образом...
7. Антон Павлович Чехов Моя жизнь. Рассказ провинциала (1896) Рассказ ведется от первого лица. Рассказчик по имени Мисаил Полознев вместе с отцом-архитектором и сестрой Клеопатрой живет в провинциальном городе. Их мать...
8. Три варианта рассказа про книгу: “Питер Пэн” Недавно я закончил читать книгу “Питер Пэн”. В ней рассказывается о приключениях трех детей Венди, Джона и Майкла после их знакомства с необычным...
9. В творчестве каждого великого писателя найдется хотя бы несколько произведений, посвященных детям, или о детях. Иван Андреевич Бунин не исключение. Его всегда волновали вопросы: откуда в человеке возникают те или...
10. Николай Гумилев очень рано начал писать стихи и, будучи гимназистом, сумел опубликовать несколько десятков своих ранних произведений. Именно это спасло его от исключения из престижного учебного заведения в Царском Селе,...
11. Шукшин предпочитал писать о деревне. Однако внешние приметы деревенской жизни не особенно занимали писателя. Он сосредоточился на другом: его рассказы являли вереницу жизненных эпизодов, внешне напоминавших ранние чеховские рассказы с...
12. Летом я обычно приезжаю к бабушке в деревню. Мои дед с бабой живут на берегу моря и работают в лесничестве. Все время они заняты работой с растениями и животными в...
13. В основу рассказа И. А. Бунина “Антоновские яблоки” легли впечатления от посещения Буниным имения своего брата. Произведение заслуженно считается вершиной стиля писателя. Рассказ неоднократно перерабатывался, синтаксические периоды сокращались, убирались некоторые...
14. Во многих славянских государствах, жила и живет традиция делать Куклы-мотанки и класть их в коляски к детям. Мотанка издавна была первым подарком ребенку от родных, поздравлением его с рождением. Мотанку...
15. В сентябре зацветает гладиолус. Его название происходит от латинского слова “меч”. Листья растения длинные, напоминают шпагу. Оно высоко поднимается к небу. Особенно радуют глаз необычайное цветение. Цветы гладиолуса бывают разного...
16. Как восприняли чиновники рассказ Хлестакова о жизни в Петербурге (“Ревизор” Н. В. Гоголя)? Выполняя задание, опишите характер поведения Хлестакова с чиновниками, его желание извлечь максимальную выгоду из создавшейся ситуации. Вспомните...
17. В рассказе Эдгара Аллана По “Лягушонок” говорится о судьбе несчастного карлика по имени Лягушонок и его подруги Трипетты, которая тоже была лилипуткой. Их обоих захватил в плен один из генералов...
18. Лично у меня возникли двоякие чувства. Когда читаешь пьесу Вильяма Шекспира “Ромео и Джульетта”, то всецело поглощаешься великой силой любви двух молодых сердец. Любви столь великой, что вражда семей не...
19. ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ – ВАЖНЕЙШИЕ МОТИВЫ ЛИРИКИ Г. ЛОРКИ Г. Лорка вошел в литературу после Первой мировой войны, когда катастрофичность и кризисность эпохи стали очевидными. В такие времена обостряется интерес...
20. Марина Цветаева очень рано потеряла мать, смерть которой переживала очень болезненно. Со временем это чувство притупилось, а душевная рана зарубцевалась, однако начинающая поэтесса в своем творчестве очень часто обращалась к...
21. Всеобъемлющая тема любви в лирике М. И. Цветаевой План I. О лирическом герое М. Цветаевой. II. Любовь – главная тема поэзии М. Цветаевой. 1. Чувство, не знающее границ. 2. Любовь...
22. А. К. ТОЛСТОЙ * * * Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые? И о чем звените вы В день веселый мая, Средь некошеной травы Головой качая? Конь...
ЖИЗНЬ И МЕЧТА О ЖИЗНИ В РАССКАЗЕ И. А. БУНИНА “ЛЕГКОЕ ДЫХАНИЕ” Рассказ “Легкое дыхание” – одно из прекраснейших произведений И. А. Бунина. В нем ярко запечатлен образ главной героини,...
23. Тема жизни после смерти красной линией проходит в Творчестве Марины Цветаевой. Будучи подростком, поэтесса потеряла мать, и некоторое время верила в то, что непременно встретится с ней в том, другом...
24. Почему Катерина не видит для себя другого исхода, кроме смерти? Для построения рассуждения на предложенную тему обратитесь к различным трактовкам характера героини А. Н. Островского в критике и литературоведении. Так,...
25. ГРЕЦИЯ Софокл (Sophocles) 496-406 до н. э. Антигона (Antigone) – Трагедия (442 до н. э.) В Афинах говорили: “Выше всего в жизни людской – закон, и неписаный закон – выше...
26. Какие бы ни были высокие наши устремления, война все равно оставалась для нас человеческой трагедией от своего первого и до последнего дня… К. Симонов Часто СЛЫШИМ: “В войне”, “о войне”,...

Леонид Николаевич Андреев

«Рассказ о семи повешенных»

Старый, тучный, измученный болезнями человек сидит в чужом доме, в чужой спальне, в чужом кресле и с недоумением рассматривает своё тело, прислушивается к своим чувствам, силится и не может вполне осилить мыслей в своей голове: «Дураки! Они думают, что, сообщив мне о готовящемся на меня покушении, назвав мне час, когда меня должно было на куски разорвать бомбой, они избавили меня от страха смерти! Они, дураки, думают, будто спасли меня, тайком привезя меня и мою семью в этот чужой дом, где я спасён, где я в безопасности и покое! Не смерть страшна, а знание её. Если бы кто, наверное, знал день и час, когда должен умереть, он не смог бы с этим знанием жить. А они мне говорят: «В час дня, ваше превосходительство!..»

Министр, на которого революционеры готовили покушение, задумывается в ту ночь, которая могла стать его последней ночью, о блаженстве неведения конца, словно кто-то сказал ему, что он не умрёт никогда.

Злоумышленники, задержанные в установленное по доносу время с бомбами, адскими машинами и револьверами у подъезда дома министра, проводят последние ночи и дни перед повешением, к которому их наскоро приговорят, в размышлениях столь же мучительных.

Как это может быть, что они, молодые, сильные, здоровые, — умрут? Да и смерть ли это? «Разве я её, дьявола, боюсь? — думает о смерти один из пятерых бомбометателей, Сергей Головин. — Это мне жизни жалко! Великолепная вещь, что бы ни говорили пессимисты. А что, если пессимиста повесить? И зачем у меня борода выросла? Не росла, не росла, а то вдруг выросла — зачем?..»

Кроме Сергея, сына отставного полковника (отец при последнем свидании пожелал ему встретить смерть, как офицер на поле брани), в тюремной камере ещё четверо. Сын купца Вася Каширин, все силы отдающий тому, чтобы не показать сокрушающий его ужас смерти палачам. Неизвестный по кличке Вернер, которого считали зачинщиком, у которого своё умственное суждение о смерти: совсем неважно, убил ты или не убил, но, когда тебя убивают, убивают тысячи — тебя одного, убивают из страха, значит, ты победил, и смерти для тебя больше нет. Неизвестная по кличке Муся, похожая на мальчика-подростка, тоненькая и бледная, готовая в час казни вступить в ряды тех светлых, святых, лучших, что извека идут через пытки и казни к высокому небу. Если бы ей показали после смерти её тело, она посмотрела бы на него и сказала: «Это не я», и отступили бы палачи, учёные и философы с содроганием, говоря: «Не касайтесь этого места. Оно — свято!» Последняя среди приговорённых к повешению — Таня Ковальчук, казавшаяся матерью своим единомышленникам, так заботливы и любовны были её взгляд, улыбка, страхи за них. На суд и на приговор она не обратила никакого внимания, о себе совсем забыла и думала только о других.

С пятерыми «политическими» ждут повешения на одной перекладине эстонец Янсон, еле говорящий по-русски батрак, осуждённый за убийство хозяина и покушение на изнасилование хозяйки (сделал он все это сдуру, услыхав, что похожее случилось на соседней ферме), и Михаил Голубец по кличке Цыганок, последним в ряду злодеяний которого было убийство и ограбление трёх человек, а тёмное прошлое — уходило в загадочную глубину. Сам себя Миша с полной откровенностью именует разбойником, бравирует и тем, что совершил, и тем, что теперь его ожидает. Янсон, напротив, парализован и содеянным, и приговором суда и повторяет всем одно и то же, вкладывая в одну фразу все, чего не может выразить: «Меня не надо вешать».

Текут часы и дни. До момента, когда их соберут вместе и затем вместе повезут за город, в мартовский лес — вешать, осуждённые поодиночке осиливают мысль, кажущуюся дикой, нелепой, невероятной каждому по-своему. Механический человек Вернер, относившийся к жизни как к сложной шахматной задачке, мигом исцелится от презрения к людям, отвращения даже к их облику: он как бы на воздушном шаре поднимется над миром — и умилится, до чего же этот мир прекрасен. Муся мечтает об одном: чтобы люди, в чью доброту она верит, не жалели её и не объявляли героиней. Она думает о товарищах своих, с которыми суждено умереть, как о друзьях, в чей дом войдёт с приветом на смеющихся устах. Сережа изнуряет своё тело гимнастикой немецкого доктора Мюллера, побеждая страх острым чувством жизни в молодом гибком теле. Вася Каширин близок к помешательству, все люди кажутся ему куклами, и, как утопающий за соломинку, хватается он за всплывшие в памяти откуда-то из раннего детства слова: «Всех скорбящих радость», выговаривает их умильно… но умиление разом испаряется, едва он вспоминает свечи, попа в рясе, иконы и ненавистного отца, бьющего в церкви поклоны. И ему становится ещё страшнее. Янсон превращается в слабое и тупое животное. И только Цыганок до самого последнего шага к виселице куражится и зубоскалит. Он испытал ужас, только когда увидел, что всех на смерть ведут парами, а его повесят одного. И тогда Танечка Ковальчук уступает ему место в паре с Мусей, и Цыганок ведёт её под руку, остерегая и нащупывая дорогу к смерти, как должен вести мужчина женщину.

Восходит солнце. Складывают в ящик трупы. Так же мягок и пахуч весенний снег, в котором чернеет потерянная Сергеем стоптанная калоша.

Старый человек, измученный болезнями находится в чужом доме и с недоумением рассматривает свое тело, прислушиваясь к своим чувствам. Он не может упорядочить мысли в своей голове. Накануне он узнал о планируемом покушении на него. Этот человек – министр, на которого готовили покушение революционеры. Его вместе с семьей привезли в чужой дом. В ночь, которая могла бы стать для него последней, он задумывается о блаженстве неведения конца, как будто бы ему сказали, что он не умрет никогда.

Последние дни перед повешением проводят в таких же мучительных размышлениях пятеро злоумышленников, задержанные с бомбами и оружием у подъезда дома министра. Все они молодые, сильные и здоровые. Сергей Головин, один из них, думает о жизни и не верит в скорый приход смерти. Он сын отставного полковника, который при последней встрече пожелал сыну встретить смерть, как офицер на поле боя.

Вася Каширин, купеческий сын, всеми силами пытается скрыть свой страх перед смертью. Еще один злоумышленник по кличке Вернер, который был зачинщиком, имел свое суждение о смерти. Он считал, что совсем не важно, убит или не убит человек, но, когда его убивают из страха, значит, он побеждает, и смерти для него не существует. Неизвестная девушка по кличке Муся, похожая на мальчика-подростка, готовится во время казни вступить в ряды святых и светлых, идущих сквозь пытки казни к высокому небу. Еще одна женщина, приговоренная к повешению - Таня Ковальчук, казалась матерью для остальных. Она не думала о себе, ее мысли были заняты переживаниями и страхом за молодых единомышленников.

С пятерыми заключенными ждет повешения также эстонец Янсон, едва разговаривающий на русском батрак, осужденный за убийство своего хозяина и попытку изнасилования хозяйки. Он это сделал по глупости, услышав о похожем происшествии на соседней ферме. Еще один заключенный в ожидании повешения - Михаил Голубец по кличке Цыганок. Последним его злодеянием было убийство и ограбление трех человек, а его темное прошлое ушло в загадочную глубину. Сам Михаил откровенно называет себя разбойником и сопоставляет свои поступки с ожидаемой участью. Эстонец, напротив, мысленно находится в парализованном состоянии из-за содеянного и приговора суда. Он постоянно повторяет окружающим: «Меня не надо вешать».

Проходит время. До момента повешения приговоренных в мартовском лесу каждый из них пытается осилить мысль, кажущуюся дикой и невероятной каждому по-своему.

Вернер, относившийся к жизни как к сложной задаче, в один миг исцелится от презрения к людям. Он любуется окружающим миром. Муся мечтает о том, чтобы люди не жалели ее и не считали героиней. Она думает о своих товарищах, с которыми ей суждено умереть, как о друзьях. Сергей изнуряет свое тело гимнастикой для того, чтобы победить страх сильным чувством жизни в молодом гибком теле. Вася Каширин находится на пути к помешательству. Ему кажется, что все люди куклы и вспоминает слова из раннего детства: «Всех скорбящих радость», и ему становится еще страшнее.

На рассвете трупы складывают в ящик.

Сочинения

Леонид Андреев

Рассказ о семи повешенных

1. В час дня, Ваше Превосходительство

Так как министр был человек очень тучный, склонный к апоплексии, то со всякими предосторожностями, избегая вызвать опасного волнения, его предупредили, что на него готовится очень серьезное покушение. Видя, что министр встретил известие спокойно и даже с улыбкой, сообщили и подробности: покушение должно состояться на следующий день, утром, когда он выедет с докладом; несколько человек террористов, уже выданных провокатором и теперь находящихся под неусыпным наблюдением сыщиков, должны с бомбами и револьверами собраться в час дня у подъезда и ждать его выхода. Здесь их и схватят.

– Постойте, – удивился министр, – откуда же они знают, что я поеду в час дня с докладом, когда я сам узнал об этом только третьего дня?

Начальник охраны неопределенно развел руками:

– Именно в час дня, ваше превосходительство.

Не то удивляясь, не то одобряя действия полиции, которая устроила все так хорошо, министр покачал головою и хмуро улыбнулся толстыми темными губами; и с тою же улыбкой, покорно, не желая и в дальнейшем мешать полиции, быстро собрался и уехал ночевать в чей-то чужой гостеприимный дворец. Также увезены были из опасного дома, около которого соберутся завтра бомбометатели, его жена и двое детей.

Пока горели огни в чужом дворце и приветливые знакомые лица кланялись, улыбались и негодовали, сановник испытывал чувство приятной возбужденности – как будто ему уже дали или сейчас дадут большую и неожиданную награду. Но люди разъехались, огни погасли, и сквозь зеркальные стекла на потолок и стены лег кружевной и призрачный свет электрических фонарей; посторонний дому, с его картинами, статуями и тишиной, входившей с улицы, сам тихий и неопределенный, он будил тревожную мысль о тщете запоров, охраны и стен. И тогда ночью, в тишине и одиночестве чужой спальни, сановнику стало невыносимо страшно.

У него было что-то с почками, и при каждом сильном волнении наливались водою и опухали его лицо, ноги и руки, и от этого он становился как будто еще крупнее, еще толще и массивнее. И теперь, горою вздутого мяса возвышаясь над придавленными пружинами кровати, он с тоскою больного человека чувствовал свое опухшее, словно чужое лицо и неотвязно думал о той жестокой судьбе, какую готовили ему люди. Он вспомнил, один за другим, все недавние ужасные случаи, когда в людей его сановного и даже еще более высокого положения бросали бомбы, и бомбы рвали на клочки тело, разбрызгивали мозг по грязным кирпичным стенам, вышибали зубы из гнезд. И от этих Воспоминаний собственное тучное больное тело, раскинувшееся на кровати, казалось уже чужим, уже испытывающим огненную силу взрыва; и чудилось, будто руки в плече отделяются от туловища, зубы выпадают, мозг разделяется на частицы, ноги немеют и лежат покорно, пальцами вверх, как у покойника. Он усиленно шевелился, дышал громко, кашлял, чтобы ничем не походить на покойника, окружал себя живым шумом звенящих пружин, шелестящего одеяла; и чтобы показать, что он совершенно жив, ни капельки не умер и далек от смерти, как всякий другой человек, – громко и отрывисто басил в тишине и одиночестве спальни:

– Молодцы! Молодцы! Молодцы!

Это он хвалил сыщиков, полицию и солдат, всех тех, кто охраняет его жизнь и так своевременно, так ловко предупредили убийство. Но шевелясь, но хваля, но усмехаясь насильственной кривой улыбкой, чтобы выразить свою насмешку над глупыми террористами-неудачниками, он все еще не верил в свое спасение, в то, что жизнь вдруг, сразу, не уйдет от него. Смерть, которую замыслили для него люди и которая была только в их мыслях, в их намерениях, как будто уже стояла тут, и будет стоять, и не уйдет, пока тех не схватят, не отнимут у них бомб и не посадят их в крепкую тюрьму. Вон в том углу она стоит и не уходит – не может уйти, как послушный солдат, чьей-то волею и приказом поставленный на караул.

– В час дня, ваше превосходительство! – звучала сказанная фраза, переливалась на все голоса: то весело-насмешливая, то сердитая, то упрямая и тупая. Словно поставили в спальню сотню заведенных граммофонов, и все они, один за другим, с идиотской старательностью машины выкрикивали приказанные им слова:

– В час дня, ваше превосходительство.

И этот «завтрашний час дня», который еще так недавно ничем не отличался от других, был только спокойным движением стрелки по циферблату золотых часов, вдруг приобрел зловещую убедительность, выскочил из циферблата, стал жить отдельно, вытянулся, как огромный черный столб, всю жизнь разрезающий надвое. Как будто ни до него, ни после него не существовало никаких других часов, а он только один, наглый и самомнительный, имел право на какое-то особенное существование.

– Ну? Чего тебе надо? – сквозь зубы, сердито спросил министр.

Орали граммофоны:

– В час дня, ваше превосходительство! – И черный столб ухмылялся и кланялся.

Скрипнув зубами, министр приподнялся на постели и сел, опершись лицом на ладони, – положительно он не мог заснуть в эту отвратительную ночь.

И с ужасающей яркостью, зажимая лицо пухлыми надушенными ладонями, он представил себе, как завтра утром он вставал бы, ничего не зная, потом пил бы кофе, ничего не зная, потом одевался бы в прихожей. И ни он, ни швейцар, подававший шубу, ни лакей, приносивший кофе, не знали бы, что совершенно бессмысленно пить кофе, одевать шубу, когда через несколько мгновений все это: и шуба, и его тело, и кофе, которое в нем, будет уничтожено взрывом, взято смертью. Вот швейцар открывает стеклянную дверь… И это он, милый, добрый, ласковый швейцар, у которого голубые солдатские глаза и ордена во всю грудь, сам, своими руками открывает страшную дверь, – открывает, потому что не знает ничего. Все улыбаются, потому что ничего не знают.

– Ого! – вдруг громко сказал он и медленно отвел от лица ладони.

И, глядя в темноту, далеко перед собою, остановившимся, напряженным взглядом, так же медленно протянул руку, нащупал рожок и зажег свет. Потом встал и, не надевая туфель, босыми ногами по ковру обошел чужую незнакомую спальню, нашел еще рожок от стенной лампы и зажег. Стало светло и приятно, и только взбудораженная постель со свалившимся на пол одеялом говорила о каком-то не совсем еще прошедшем ужасе.

В ночном белье, с взлохматившейся от беспокойных движений бородою, с сердитыми глазами, сановник был похож на всякого другого сердитого старика, у которого бессонница и тяжелая одышка. Точно оголила его смерть, которую готовили для него люди, оторвала от пышности и внушительного великолепия, которые его окружали, – и трудно было поверить, что это у него так много власти, что это его тело, такое обыкновенное, простое человеческое тело, должно было погибнуть страшно, в огне и грохоте чудовищного взрыва. Не одеваясь и не чувствуя холода, он сел в первое попавшееся кресло, подпер рукою взлохмаченную бороду и сосредоточенно, в глубокой и спокойной задумчивости, уставился глазами в лепной незнакомый потолок.

Так вот в чем дело! Так вот почему он так струсил и так взволновался! Так вот почему она стоит в углу и не уходит и не может уйти!

– Дураки! – сказал он презрительно и веско.

– Дураки! – повторил он громче и слегка повернул голову к двери, чтобы слышали те, к кому это относится. А относилось это к тем, кого недавно он называл молодцами и кто в излишке усердия подробно рассказал ему о готовящемся покушении.

«Ну, конечно, – думал он глубоко, внезапно окрепшею и плавною мыслью, – ведь это теперь, когда мне рассказали, я знаю и мне страшно, а ведь тогда бы я ничего не знал и спокойно пил бы кофе. Ну, а потом, конечно, эта смерть, – но разве я так боюсь смерти? Вот у меня болят почки, и умру же я когда-нибудь, а мне не страшно, потому что ничего не знаю. А эти дураки сказали: в час дня, ваше превосходительство. И думали, дураки, что я буду радоваться, а вместо того она стала в углу и не уходит. Не уходит, потому что это моя мысль. И не смерть страшна, а знание ее; и было бы совсем невозможно жить, если бы человек мог вполне точно и определенно знать день и час, когда умрет. А эти дураки предупреждают: „В час дня, ваше превосходительство!“

Стало так легко и приятно, словно кто-то сказал ему, что он совсем бессмертен и не умрет никогда. И, снова чувствуя себя сильным и умным среди этого стада дураков, что так бессмысленно и нагло врываются в тайну грядущего, он задумался о блаженстве неведения тяжелыми мыслями старого, больного, много испытавшего человека. Ничему живому, ни человеку, ни зверю, не дано знать дня и часа своей смерти. Вот он был болен недавно, и врачи сказали ему, что умрет, что нужно сделать последние распоряжения, – а он не поверил им и действительно остался жив. А в молодости было так: запутался он в жизни и решил покончить с собой; и револьвер приготовил, и письма написал, и даже назначил час дня самоубийства, – а перед самым концом вдруг передумал. И всегда, в самое последнее мгновение может что-нибудь измениться, может явиться неожиданная случайность, и оттого никто не может про себя сказать, когда он умрет.

Старый, тучный, измученный болезнями человек сидит в чужом доме, в чужой спальне, в чужом кресле и с недоумением рассматривает свое тело, прислушивается к своим чувствам, силится и не может вполне осилить мыслей в своей голове: Министр, на которого революционеры готовили покушение, задумывается в ту ночь, которая могла стать его последней ночью, о блаженстве неведения конца, словно кто-то сказал ему, что он не умрет никогда. Злоумышленники, задержанные в установленное по доносу время с бомбами, адскими машинами и револьверами у подъезда дома министра, проводят последние ночи и дни перед повешением, к которому их наскоро приговорят, в размышлениях столь же мучительных. Как это может быть, что они, молодые, сильные, здоровые, - умрут? Да и смерть ли это? Кроме Сергея, сына отставного полковника (отец при последнем свидании пожелал ему встретить смерть, как офицер на поле брани), в тюремной камере еще четверо. Сын купца Вася Каширин, все силы отдающий тому, чтобы не показать сокрушающий его ужас смерти палачам. Неизвестный по кличке Вернер, которого считали зачинщиком, у которого свое умственное суждение о смерти: совсем неважно, убил ты или не убил, но, когда тебя убивают, убивают тысячи - тебя одного, убивают из страха, значит, ты победил, и смерти для тебя больше нет. Неизвестная по кличке Муся, похожая на мальчика-подростка, тоненькая и бледная, готовая в час казни вступить в ряды тех светлых, святых, лучших, что извека идут через пытки и казни к высокому небу. Если бы ей показали после смерти её тело, она посмотрела бы на него и сказала: , и отступили бы палачи, ученые и философы с содроганием, говоря: Последняя среди приговоренных к повешению - Таня Ковальчук, казавшаяся матерью своим единомышленникам, так заботливы и любовны были её взгляд, улыбка, страхи за них. На суд и на приговор она не обратила никакого внимания, о себе совсем забыла и думала только о других. С пятерыми ждут повешения на одной перекладине эстонец Янсон, еле говорящий по-русски батрак, осужденный за убийство хозяина и покушение на изнасилование хозяйки (сделал он все это сдуру, услыхав, что похожее случилось на соседней ферме), и Михаил Голубец по кличке Цыганок, последним в ряду злодеяний которого было убийство и ограбление трех человек, а темное прошлое - уходило в загадочную глубину. Сам себя Миша с полной откровенностью именует разбойником, бравирует и тем, что совершил, и тем, что теперь его ожидает. Янсон, напротив, парализован и содеянным, и приговором суда и повторяет всем одно и то же, вкладывая в одну фразу все, чего не может выразить: . Текут часы и дни. До момента, когда их соберут вместе и затем вместе повезут за город, в мартовский лес - вешать, осужденные поодиночке осиливают мысль, кажущуюся дикой, нелепой, невероятной каждому по-своему. Механический человек Вернер, относившийся к жизни как к сложной шахматной задачке, мигом исцелится от презрения к людям, отвращения даже к их облику: он как бы на воздушном шаре поднимется над миром - и умилится, до чего же этот мир прекрасен. Муся мечтает об одном: чтобы люди, в чью доброту она верит, не жалели её и не объявляли героиней. Она думает о товарищах своих, с которыми суждено умереть, как о друзьях, в чей дом войдет с приветом на смеющихся устах. Сережа изнуряет свое тело гимнастикой немецкого доктора Мюллера, побеждая страх острым чувством жизни в молодом гибком теле. Вася Каширин близок к помешательству, все люди кажутся ему куклами, и, как утопающий за соломинку, хватается он за всплывшие в памяти откуда-то из раннего детства слова: , выговаривает их умильно: но умиление разом испаряется, едва он вспоминает свечи, попа в рясе, иконы и ненавистного отца, бьющего в церкви поклоны. И ему становится еще страшнее. Янсон превращается в слабое и тупое животное. И только Цыганок до самого последнего шага к виселице куражится и зубоскалит. Он испытал ужас, только когда увидел, что всех на смерть ведут парами, а его повесят одного. И тогда Танечка Ковальчук уступает ему место в паре с Мусей, и Цыганок ведет её под руку, остерегая и нащупывая дорогу к смерти, как должен вести мужчина женщину. Восходит солнце. Складывают в ящик трупы. Так же мягок и пахуч весенний снег, в котором чернеет потерянная Сергеем стоптанная калоша.