Неолит западно-сибирской равнины. Сибирский неолит - сибирский неолит - неолит азии - каталог статей - древний восток
Вдоль рек, в том числе в бассейне р. Оби, и по берегам многочисленных озер Западной Сибири издавна обитали различные неолитические племена, имевшие много общего в своей культуре. 1
Наиболее ранние по типу находки обнаружены на стоянке у Андреевского озера вблизи Тюмени (первая Андреевская стоянка, или Андреевское озеро). Здесь на глубине около 2 м над толщей донного песка, несколько глубже современного уровня Андреевского озера было обнаружено большое количество ножевидных пластин. Из ножевидных пластин изготовлены были и каменные орудия - вкладные лезвия для вкладышевых орудий, ножи, скребки, а также наконечники. Изделия эти имеют в целом выдержанный архаический облик. Скребки концевого типа широко распространены в культурах эпипалеолитического времени. Среди вкладышей нет типично неолитических, сплошь ретушированных с обеих сторон, у них обработаны только края, оформленные мелкой зазубривающей ретушью. Особенно архаичны наконечники. Все они изготовлены из более или менее широких пластин, только отчасти обработанных ретушью и при этом характерным образом: вдоль краев и на кончиках. Несколько наконечников имеют вдоль одной длинной стороны специфическую боковую выемку, образующую черешок. Такие наконечники характерны для позднемезоли-тических и ранненеолитических культур соседних степных областей Средней Азии. Они известны там начиная с пещерных поселений Юго-Западной Туркмении (IV слой пещеры Джебел) и кончая несколько более поздними(IV-III тыс. до н. э.) поселениями кельтеминарского типа в низовьях Аму-Дарьи. Такие же наконечники известны и из самых ранних неолитических погребений Прибайкалья хиньской стадии.
В целом весь этот наиболее ранний здесь комплекс находок свидетельствует о наличии у древнего населения Восточного Приуралья весьма древних традиций, уходящих в микролитическую культуру степного мезолита Средней Азии и Восточной Европы.
Эпоха развитого неолита в собственном смысле этого слова представлена богатыми находками на том же Андреевском озере, на стоянках Козлова перейма и «VIII пункт». Для этих двух стоянок характерны глиняные сосуды с округлым и острым дном, полуяйцевидные и параболлоидные в вертикальном сечении. Сосуды украшались довольно богатым орнаментом, выполненным острием палочки-стека или гребенчатым штампом. Часто применялся полулунно-гребенчатый штамп, которым выполнялись узоры в виде криволинейных зигзагов. Важное место в орнаментации керамики принадлежало струйчато-волнистым линиям с характерными ритмическими нажимами. Композиция узора была в ряде случаев зональной, орнаментальные элементы располагались горизонтальными рядами параллельно венчику. Иногда же орнаментальное поле не только расчленялось вертикальными «лесенками» на широкие горизонтальные по-
1 В. Н. Ч е р н е ц о в. Древняя история Нижнего Приобья. «Материалы и исследования по археологии СССР» №35 М., 1953
лосы, но и дополнительно разбивалось на особые участки, преимущественно треугольные или трапециевидные. Острое дно сосудов в свою очередь украшалось радиальными, расположенными от центра в стороны узкими полосами узора. Вместе с обломками таких сосудов встречены различные мелкие изделия из камня - скребки, ножевидные пластины, вкладные лезвия, наконечники стрел, а также шлифованные орудия.
К этому времени относится могильник около дер. Усть-Куренга на р. Шаж, правом притоке Иртыша. При неолитическом костяке здесь оказались шлифованное тесло, трапециевидное в поперечном сечении, костяные острия, украшения из расщепленных клыков кабана, украшенные волнисто-зубчатыми выемками вдоль края, а также две подвески или штампы с зубчатыми краями, может быть, служившие для нанесения на сосуды гребенчатого узора. Кроме того, имеются две схематически трактованные головки животных, вырезанные из тонких пластинок мягкого сланца.
К несколько более позднему времени, примерно к половине III тыс. до н. э., как полагают исследователи, относятся неолитические поселения в низовьях р. Оби, в северной части его бассейна. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпине, Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве. Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок. Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 м 2 и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет. Они были на Оби еще вXVIII-XIX вв. под названием «мыс-хат», т. е. «земляной дом».
В неолите жители Приобья жили не столько охотой, сколько рыболовством. Огромная река с ее многочисленными старицами, протоками и озерами доставляла людям значительно более верный источник существования, чем охота. Рыболовство определило не только относительную оседлость, тип жилищ - землянок, но и другие черты быта, в том числе и одежду из рыбьих шкур, характерную для приобских племен как в глубоком прошлом, так и вплоть до самого недавнего времени, до XIX в. «Одежда их, - писал в началеXVIII в. Гр. Новицкий о жителях Приобья, хантах, - обще из кожей рыб, наипаче с налима, иже подобан сому, тот де осетра и стерлядей одерше кожу только трудами своими умягчает, яко могут все одеяния себе из них сошиты, обще же из налимей кожи - кожаны, с иных же чулки, сапоги утворяют». Такую одежду, должно быть, носили и обитатели неолитических землянок. Внутри землянок и вообще на поселениях оседлых рыболовов и охотников Нижнего Приобья сохранились многочисленные предметы их домашнего обихода, позволяющие восстановить не только общие черты быта, но и ценные детали, характеризующие место приобских племен среди их современников в Европе и Азии. На поселениях найдены шлифованные и оббитые орудия из камня, в том числе долота, ножи, скребки, дисковидные наконечники палиц, наконечники стрел, вместе с обломками тонкостенных горшков яйцевидной формы. Горшки обыкновенно украшены были гребенчатым, а реже ямочным по технике исполнения узором, расположенным горизонтальными зонами и покрывающим сосуд сплошь, от венчика до днища. Орнаментальные зоны состоят как правило, из чередующихся горизон-
тальных полос зигзага, то узких, то широких, и разделяющих их полос вертикальных вдавлений. Изредка встречаются волнистые прочерченные линии, опоясывающие сосуд. Со временем орнамент усложняется. Распространяется узор в виде широкоячеистой сетки, образованной гребенчатыми полосами, а также широких криволинейных полос и расположенных под углом друг к другу более или менее коротких линий. Усложняется и техника орнаментации. Гребенчатый штамп становится разнообразнее. Так, например, теперь появляются овальные гребенчатые оттиски («гусеничные»), «гребенчатая качалка». Наряду с круглыми распространяются и овальные ямки. Каменные тесла из наиболее ранних землянок - трапециевидные и овальные в поперечном сечении, иногда с желобчато-выпуклым лезвием. Позже появляются топоры с сечением, близким к прямоугольному, но с выпуклыми широкими поверхностями. Одним словом, это была уже вполне зрелая неолитическая культура, во многом близкая тем культурам лесных рыболовов и охотников, которые сложились на Урале и к западу от него.
На Верхней Оби, в районе Томска, наиболее значительным памятником неолита является могильник на Старом мусульманском кладбище у Лагерного сада в г. Томске. Он содержит 30 могил, в которых было найдено большое количество каменных тесел и топоров, наконечников стрел и копий, ножей, скребел, стерженьков для рыболовного крючка, выпрямителей древков стрел, скребков и замечательное изображение медведя. Во многих могилах оказались целые или разбитые горшки. 2
Другой памятник, Томский могильник, находится в Лагерном саду г. Томска. Восемь могил этого могильника датируются неолитическим временем. В них содержался обычный для неолитических памятников материал, такой же как на мусульманском кладбище. 3
Кроме могильников, известны поселения большей частью с разновременным материалом, в которых, однако, типологическим методом удается выделить и ранние чисто неолитические комплексы: поселения на месте могильника Самусь I, остатки поселения и могила у с. Могильники, примерно в 150 км к западу от Томска, и Новокусковская стоянка.
Люди, оставившие эти памятники, лепили глиняные сосуды в виде плоскодонных горшков с раздутыми боками и небольшим донцем, часто неровным или же сделанным не параллельно венчику. Делали они горшки двух разновидностей: часть из них усеченно яйцевидной формы, у таких устье сосуда несколько заужено; другие же - баночные, с открытым верхом. Горшки украшали незатейливым орнаментом, нанесенным закругленным концом относительно тонкой палочки, оттиски которой образуют горизонтальные линии, иногда сдвоенные или строенные. Между этими полосами расположены пустые пояса. Иногда линии орнамента короткие, образующие как бы шахматный узор на поверхности сосуда. Встречаются сосуды, целиком покрытые такими оттисками. Иногда орнамент из оттисков имеет вид взаимно проникающих треугольных зон. Во всех этих случаях оттиски стоят поперек или под углом к линии орнамента. Но часто они следуют один за другим и тогда образуют линии отступающей палочки. Некоторые сосуды дополнительно украшены одним или двумя рядами ямок, расположенных под венчиком.
Наиболее многочисленными и разнообразными изделиями, найденными в могилах этого времени, являются тесла. Их делали из подходящих галек, которым путем сколов придавали нужную форму. В зависимости
2 А. П. Д у л ь з о н. Томский неолитический могильник. «Ученые записки Томского государственного педагогического института», т.XVII, 1957.
3 М. Н. Комарова. Томский могильник - памятник истории древних племен лесной полосы Западной Сибири. «Материалы и исследования по археологии СССР» вып. 24, 1952, стр. 17-50.
от назначения тесла изготовляли с разным рабочим краем. Наиболее многочисленны тесла со скошенным со стороны брюшка рабочим краем. Они разнообразны как по величине, так и по поперечному сечению. Другие тесла имеют плоскую и сильно выпуклую спинку, в сечении они часто трехгранны. Довольно много также тесел с асимметричным рабочим краем, у них и спинка, и брюшко выпуклые, но все же брюшко несколько более плоское. Встречаются тесла с желобчатым рабочим краем. Нуждаясь в острых режущих орудиях, люди эпохи неолита в районе Томска изготовляли ножи двух видов. К первому относятся большие асимметричные ножи из ромбических в сечении пластин с сильно выпуклым рабочим краем. Второй вид ножей неправильно миндалевидной формы изготовляли из отщепов. Они значительно меньших размеров и сделаны более небрежно. Для охоты на зверей и птиц в это время использовали лук со стрелами и копья. Найдено много наконечников стрел трех видов; больших лавролистных с закругленным основанием, узких иволистных с прямым основанием и небольших миндалевидных с выпуклыми боками и прямым основанием. Вместе с ними находятся и наконечники копий, иногда лавролистной формы, из тонких хорошо отретушированных пластин. Ассортимент орудий, которыми пользовались люди эпохи неолита, был довольно широк. Для разных работ применяли неправильно миндалевидные скребла, скребки, которые обычно делали на концах пластин, простые отщепы и песчаниковые плитки. Встречаются в инвентаре могил и «выпрямители древков стрел», а также каменные стерженьки с насечками по концам, которые служили частью составных рыболовных крючков. В одной из могил на Старом мусульманском кладбище найдена каменная фигурка бегущего медведя с раскрытой пастью и высунутым языком.
В это время люди хоронили своих сородичей на кладбищих, расположенных в непосредственной близости от реки, в простых грунтовых ямах, обычно не очень глубоких. Первоначально ямы имели, видимо, деревянные перекрытия, которые сгнили и осели внутрь. После похорон иногда на месте погребения устраивалась тризна и зажигался огонь, а остатки костра потом сваливали в могилу или на нее. Огонь, таким образом, играл существенную роль в обряде погребения.
По составу инвентаря могилы Старого мусульманского кладбища резко делятся на две группы. Для одной из них характерны горшки, их бывает обычно по два в одной могиле. Иногда вместе с сосудами лежит топор и обязательно нож, встречаются отщепы. В другой группе могил посуды нет, но зато всегда присутствуют предметы вооружения: наконечники стрел и копий, несколько тесел, ножи. Наблюдается и различная ориентировка для каждой группы могил. Возможно, это мужские и женские могилы; судя по ним, обязанности мужчин и женщин в процессе производства были резко разграничены. На долю мужчины приходилась охота и рыбная ловля, продукты которых являлись основным источником питания людей эпохи неолита. Женщины же преимущественно занимались Домашним хозяйством, изготовляли посуду и, видимо, собирали различные съедобные растения.
Характерной особенностью керамики из Томского могильника в отличие от той, которая известна на Нижней Оби, является плоскодонность сосудов. Эта черта свойственна многим сосудам и из тех поселений, которые известны на Верхней Оби. Это стоянки Киприно, Верхние Чемы, Ирмень I, МеретьI иII.4
4 М. Н. Комарова. Неолит Верхнего Приобья. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. 64, 1956, стр. 93.
Неолитическая культура, характерная для района Томска в конце III тыс., сменяется новой культурой. Видимо, это связано с приходом сюда новых людей, которые оставили могильник №I у с. Самусь. 5 Могильник СамусьI находится на высоком берегу в устье речки Самуськи. Всего здесь оказалось 16 могил, в которых были найдены каменные топоры, тесла, ножи, наконечники стрел и несколько сосудов. Эти люди в противоположность своим предшественникам не делали сосудов с плоским дном. У них были только круглодонные и остродонные горшки. Остродонные сосуды имели выпуклые посередине бока и несколько отогнутый венчик. Круглодонные горшки по своей форме приближались к параболоидным. Из семи найденных в могилах горшков не было ни одного плоскодонного. Изменяется и способ украшения посуды. Исчезают орнаменты, выполненные отступающей палочкой. Стенки некоторых сосудов покрыты сплошными рядами мелких оттисков отступающего гребенчатого штампа.
В могилы по-прежнему кладут вещи производственного назначения и чаще других тесла, значительно реже топоры. Тесла представлены двумя видами: с плоским брюшком и выпуклой спинкой, у которых поперечное сечение имеет вид трапеции, и тесла со скошенным рабочим краем. В отличие от памятников более раннего времени большинство рубящих орудий изготовлялось из толстых пластин.
Как и раньше, в могилах часто лежат целые и ломаные ножи, но теперь редко встречаются большие асимметричные ножи с выпуклым рабочим краем. Зато больше становится неправильно миндалевидных, сделанных из отшепов. Вместе с тем появляются и хорошо отшлифованные ножи с вогнутым лезвием.
Происходят и некоторые изменения в форме наконечников стрел: все они книзу сужаются и имеют либо прямое, либо острое основание. Всего несколько экземпляров найдено с расширенным закругленным основанием. Наряду со старыми наконечниками копий лавролистной формы появляются и новые узкие наконечники, ромбические в сечении. Кроме того, в могилах найдены абразивы и уникальная фигурка стоящего на задних лапах медведя.
Изменяется и обряд погребения: появляются необычные захоронения одних черепов, что ни разу в других местных могильниках не встречено. Из верхнеобских стоянок ближе всего к самусьскому могильнику по форме сосудов и использованию для их орнаментации зубчатых штампов стоянки Ирба, Кротово II и Ордынское. Время могильника СамусьI определяется тем, что более ранние памятники здесь сближаются со стоянкой на Андрееевском озере, а сам этот могильник близок к Екатерининской стоянке, датируемой В. Н. ЧернецовымIII тыс. до н. э. К этому же или даже несколько более раннему времени следует относить известный Кузнецкий могильник, 6 погребальный ритуал которого и инвентарь, однако, во многом отличны от того, что известно по могильникам в районе Томска. Характеристика неолита Верхней Оби была бы неполной, если не упомянуть первоклассные памятники искусства, найденные как в могилах, так и высеченные на знаменитой скале у дер. Писаной. Глубокое знание мира зверей и мастерство обнаруживается в таких вещах, как скульптура медведя из Самусьского могильника на Старом татарском кладбище у г. Томска. Столь же искусно изображена летящая птица, костяная скульптура которой найдена в Яйском могильнике. По художественной
5 В. И. Матющенко. Самусьский могильник. «Труды Томского государственного университета им. В. В. Куйбышева», т. 150, серия историческая, стр. 46.
6 Н. А. Чернышев. Кузнецкий неолитический могильник. «Материалы и исследования по археологии СССР», № 39, 1953, стр. 336.
силе и выразительности первое место занимает фигура медведя из неолитического могильника Самуськи. Медведь изображен в спокойной позе, с передними лапами, по-человечески подобранными и сложенными на груди. У зверя огромная лобастая голова с длинной, типично медвежьей мордой. На голове животного рельефно моделированы круглые плоские уши, ямками обозначены маленькие глазки, тщательно прорезан длинный рот. От всей фигуры веет умиротворенностью и спокойствием.
Скульптуры неолитического времени передавали изображаемое животное не только в состоянии покоя, но и в стремительном движении. Медведь бежит в панике, он полон движения, все его тело напряжено. В таком же стремительном движении изображена и летящая птица. Это скорее всего гагара или утка. Она летит, вытянув шею, вся устремленная вперед. Вместе с тем животные изображены без мелких деталей: у медведя ноги только намечены, у птицы нет крыльев. Выразительный материал для характеристики искусства населения этих районов дают также замечательные писаницы на р. Томи, у дер. Писаной. О рисунках на р. Томи знали еще авторы XVIII в., которых вместе. с коренным населением этих мест поразило множество звериных и человеческих фигур, с необыкновенным терпением и тщательностью выбитых на скале, о подножие которой бьются волны быстрой горной реки, а вершина увенчана густыми зарослями леса.
Томская писаница «двуслойная». Большинство изображений, наиболее ранних по возрасту, выбито на ней в камне характерной мелкой выбивкой, «точечной ретушью». Часть рисунков вырезана и вышлифована, а некоторые фигурки, первоначально выбитые, были затем «освежены» и усилены резными линиями. Но во всех этих рисунках нет никакого отображения скотоводства, являвшегося основным занятием и главным источником существования людей бронзового и раннего железного века. Среди древнейших, выбитых точечной выбивкой изображений выделяются фигуры людей с широко расставленными и согнутыми в коленях ногами. Эти человечки как бы приседают в позе танца. Руки их распростерты в стороны и тоже изогнуты. На писанице отчетливо видно, что Два человека схватились руками и крепко держат друг друга. Головы У них округлые, широкие.
В другом месте среди лосей видна фигура человека с туловищем, изображенным в фас в виде треугольника, и головой, как будто повернутой вбок, как на египетских фресках. На голове видны широко выгнутые Дугообразные рога. Одна рука человечка плавно изогнута и опущена вниз,
другая тоже согнута в локте, но поднята кверху. Ноги фигурки тоже слегка изогнуты. Человечек как будто обращается к кому-то с речью или с вопросом.
Наряду с рисунками людей видны рядом две схематически изображенные человеческие ступни. Есть также условные знаки в виде двух концентрических овалов, вписанных друг в друга. Они, возможно, представляют собой элементарные знаки женского плодородия.
Но больше всего на Томской писанице фигур животных: звери на ней решительно преобладают. Вся писаница представляет собою как бы окаменевший обломок древнего звериного эпоса, целую поэму о зверях. Под двумя отмеченными выше человечками видна фигура животного с выпуклой горбатой спиной и склоненной вниз ушастой головой, напоминающей медведя. Одна фигура животного изображена в движении, в скачке, в галопе. У него пара острых ушей и длинный кривой хвост. Это скорее всего лиса или волк. Одна из лучших по ее реалистической живописи фигур Томской писаницы изображает журавля или цаплю. Птица стоит на длинных кривых ногах; у нее змееобразно изогнутая шея и длинный острый клюв, опущенный книзу. Две фигуры изображают, по-видимому, филина или сову. Обе они трактованы различным образом и выполнены в различной технике. У одной фигуры, по-видимому более древней, видна широкая голова, напоминающая бубновый туз; посередине ее вырезан клюв, по бокам намечены глаза. Туловище птицы, широкое и округлое, сплошь усеяно точками, очевидно, изображающими оперение. Среди рисунков Томской писаницы видна и еще одна фигура птицы, выбитая наиболее глубоко и четко. Это явно водоплавающая птица - утка, изображенная в характерной для нее позе. Она как будто привстала на воде и, вытянув шею с длинной массивной головкой, отряхивает крылья.
Главное место среди рисунков Томской писаницы занимает образ лося. Лоси идут целыми рядами, одни лоси следуют друг за другом, другие шагают им навстречу. Лоси изображены в одной и той же специфической фанере. У них короткое массивное туловище с мощным горбом над лопатками и узкий сухой круп. На груди и шее многих фигур глубоко врезаны дугообразные полосы. Морды животных очерчены лаконично и вместе с тем очень живо, с пластической глубиной рельефа. На них нарочито выделено утолщение тяжело нависающей верхней губы, заботливо отмечена расщелина рта и миндалевидный узкий глаз. Ни на одной фигуре не видно характерных лосиных рогов в виде лопаты с зубцами. Но зато на всех вырезаны поднятые кверху уши. Это все, должно быть, не лоси-самцы, а самки-лосихи. Ноги зверей сухие и длинные, широко раскинутые в стороны, на них показаны раздвоенные оленьи копыта.
Стремление рассказать в рисунке о звере как можно больше, полнее, нашло неожиданное выражение и в одной любопытной детали. На одном изображении лося в области груди имеется стреловидная фигура: это несомненно сердце и аорта зверя. Такой по-детски наивный прием, повествовательный рассказ о внутренностях зверя, об источнике его жизненной силы, встречается у западносибирских народов и много позже. Он известен также и в искусстве других народов этого же уровня развития, например у североамериканских индейцев.
Многочисленные фигуры лосей на Томской писаной скале не представляют собой какой-то единой, однажды задуманной и затем сразу осуществленной композиции. Они несомненно рисовались различными мастерами и в разное время. Однако все они или по крайней мере большинство их объединены, во-первых, единством стиля и творческой манеры древних мастеров. Главная черта этого стиля и художественного мироощущения того времени - динамизм.
Вся эта масса лосей захвачена одним динамическим порывом. Лоси быстро шагают, бегут и скачут, вытянув головы вперед. Их фигуры напряжены до предела и наполнены неукротимой энергией. Среди них нет ни одной фигуры, недвижно застывшей на месте.
Стремясь подчеркнуть этот динамизм и экспрессию лосиных фигур, древний мастер использовал простой и эффективный прием. Он расположил их не горизонтально, а слегка наклонно, приподняв верхнюю половину тела лося и соответственно опустив нижнюю. Такое расположение лосиных фигур становится еще более выразительным на фоне косых глубоких трещин, рассекающих гладкую поверхность писаной скалы. Могучие сильные звери как бы неудержимо стремятся кверху, карабкаются и перепрыгивают через трещины, упрямо преодолевая все препятствия на пути к цели.
Томская писаница с большой силой и наглядностью раскрывает мысли и чаяния, связанные с охотничьей жизнью, с заботой о благополучии первобытных охотников. Нет сомнений в том, что в основе этих изображений первобытная охотничья магия, стремление завладеть зверем.
В свою очередь скульптурные изображения из неолитических погребений могут многое рассказать о вере в духов-хранителей и предков, а также о космогонических мифах древних племен Западной Сибири. В них представлены, как мы видели, два основных сюжета, два центральных образа: медведь и птица.
Рассматривая эти памятники искусства каменного века западносибирских племен эпохи неолита, следует иметь в виду, что по общему облику их культуры и искусства они были настолько близки к своим западным соседям, обитателям Урала, что трудно сомневаться в их этническом родстве, в принадлежности тех и других к одной большой этнографической группе каменного века, или иначе к уральской, угорской. Последняя в свою очередь была близка к жителям лесных пространств между Балтийским морем и Уралом, т. е. тех областей, где писаная история застает уже во времена Геродота и Плиния финно-угорские народы и племена.
Не удивительно поэтому, что именно в их фольклоре и мифологии обнаруживаются такие элементы, которые позволяют понять идейное содержание памятников древнего искусства, оставленных неолитическими людьми.
Медведь издавна занимал особое, видное положение в мировоззрении и верованиях финно-угорских племен; он находился в ранге божества и пользовался в их религии самыми почетными правами.
Неслучайно, что в искусстве неолита Западной Сибири такое видное место принадлежит водоплавающим птицам, в первую очередь уткам. Оно, вероятно, объясняется особой ролью этих птиц в мифологии и космогонических воззрениях финно-угров. Мир, как рассказывает эпос финских племен, возник из яйца, снесенного в море гигантской уткой. Не случайно, должно быть, на неолитических сосудах их яйцевидная форма сочетается с образом птиц и воды. Может, сосуд означает яйцо, из которого возник мир; волнистые линии - воду первичного океана - бездны, а утки, «плывущие» по его волнам, напоминали древним людям миф о той птице, которая создала Вселенную.
В целом неолитические и непосредственно следующие за ними памятки ранней бронзы Западной Сибири отражают сложную историю местного населения в IV-III тыс. до н. э. Племена, обитавшие на границе тайги и степи, издавна находились в связи с потомками мезолитических обитателей степей и пустынь Средней Азии, оставивших после себя поселения с микролитическими изделиями геометрических форм. В зрелой неолитической культуре этих племен по-прежнему много общего со Средней Азией, конкретно - с кельтеминарской культурой Приаралья. Вместе
с тем эти общие с кельтеминарской культурой черты являются столь же характерными для неолита Урала. Можно поэтому, что и делают некоторые исследователи, говорить о какой-то определенной культурно-этнической общности, о большой группе родственных племен, обитавших в III - IV тыс. до н. э. в Приаралье, на Урале и в южных районах Западной Сибири. Очень вероятно, что это были предки угорских племен, граничившие на западе с предками финских племен Восточной Европы, а на юге - с древними индоевропейскими (ираноязычными) племенами Средней Азии. Позднее, в эпоху бронзы, на основе этой древней культурно-этнической общности вырастает, по-видимому, афанасьевская культура ранней бронзы.
Вторая группа племен, заселявших северные и восточные лесные районы Приобья, по своей культуре во многом была ближе к лесным племенам европейской части РСФСР, к неолитическому населению Волго-Окского района и Карелии, оставившему поселения с ямочно-гребенчатой керамикой. Об этом особенно наглядно свидетельствуют характерные остродонные сосуды с зональной гребенчатой орнаментацией строго выдержанного зонального прямолинейно-геометрического стиля.
В то же время как северные, так отчасти и южные племена Западной Сибири находились в связи с населением других областей, расположенных далее на восток, по направлению к Енисею и Ангаре. Оттуда в Западную Сибирь, на Урал и даже в Карелию проникали специфические для таежного Приангарья «топоры с ушками», известные на Ангаре с китойского времени. Есть общие черты с инвентарем прибайкальских могильников того же китойского времени и в инвентаре Усть-Куренгского погребения (расщепленные клыки кабана, орнаментация краев этих клыков волнисто-зубчатыми выемками), а также могильника в Кузнецке. Неизвестно, были ли здесь этнические контакты и прямое родство древних племен Западной и Восточной Сибири или сказывалось только опосредствованное культурное влияние, проникавшее через неродственные друг другу племена. Но во всяком случае такое культурное взаимодействие существовало и накладывало определенный отпечаток на всю культуру этих племен.
ВВЕДЕНИЕ 3
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ 4
· Юго-запад Восточной Европы 4
· Юг Восточной Европы 6
· Средняя Азия и Казахстан 7
· Лесная зона Восточной Европы 9
· Сибирь и Дальний Восток 13
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 17
ВВЕДЕНИЕ
Неолит – последний период каменного века. Из-за различий в темпах и характере развития, сложившихся еще в мезолите, хронологические рамки неолита в различных климатических зонах определяют по-разному.
· Так, на «землях плодородного полумесяца», куда входят Ближний Восток и Северная Африка, мы можем говорить о начале неолитической эпохи уже в VIII-VII тыс. до н.э.
· В Средней Азии, Южной Европе и в Северном Причерноморье неолит выделяется с начала или середины VII и длится до IV тыс. до н.э.
· В лесной зоне Евразии, начавшись в основном на рубеже VI и V или в V тыс. до н.э., эта эпоха продолжалась до рубежа III-II, а в некоторых районах, особенно на Крайнем Севере, возможно, длилась и дольше.
Расселившись в эпоху мезолита, люди попали в различные климатические условия, видимо, этим объясняется многообразие неолитических культур.
Неолит - эпоха расцвета техники обработки традиционных материалов - камня, кости и дерева, при широком распространении и совершенствовании таких прогрессивных приемов обработки, как
· шлифование,
· сверление,
· пиление.
В неолите произошло становление и широкое распространение производящего хозяйства (земледелия и скотоводства) - одного из важнейших достижений в истории человечества. Возникнув в ранних формах на Ближнем Востоке еще в мезолите, в неолите оно охватило широкие пространства Евразии, вызвав существенные перемены во всех сферах социально-экономической деятельности - материальной культуре, социальном устройстве образе жизни, мировоззренческих представлениях. Это явление в истории человечества называют неолитической революцией.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ НЕОЛИТА ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ, СРЕДНЕЙ АЗИИ, СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
В эпоху неолита природные особенности окружающей среды каждого региона определяли структуру хозяйства и опосредованно влияли на материальную и духовную культуру населения.
Общие хронологические рамки неолита Восточной Европы, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока определяются по-разному: в южных степях и лесостепях - с конца VII-VI по IV тыс. до н.э., в некоторых районах Средней Азии - с VII по IV тыс. до н.э., в лесной зоне - с рубежа VI-V по III тыс. до н.э., а в некоторых районах Крайнего Севера России - с IV до II тыс. до н.э.
Выделяются ранний, развитой и поздний этапы неолита. Материальная культура раннего неолита в целом близка к культуре мезолита, а поздненеолитическая во многом близка к эпохе раннего металла. Часто одни и те же культуры разные исследователи относят то к позднему неолиту, то к энеолиту, а иногда даже к ранней бронзе.
Археологические культуры в неолите выделяются повсеместно и часто объединяются благодаря сходным чертам в культурные общности или области. Некоторые исследователи предполагают развитие автохтонных археологических культур в пределах одного региона на протяжении нескольких эпох - от мезолита до бронзы. Другие ученые при решении вопросов этногенеза в неолите придают большее значение миграционным процессам.
В неолитическую эпоху на рассматриваемой территории сложились две большие хозяйственные зоны: область культур, которые в той или иной степени освоили способы производящего хозяйства, и обширная область культур лесной зоны с исключительно присваивающим хозяйством.
Зона производящей экономики располагалась в Средней Азии, а также в степных, лесостепных и предгорных районах на обширной территории от долины р. Буг до Поволжья и восточнее - до степей Приаралья. Районы, население которых уже в неолите занималось преимущественно земледелием, были очень небольшими - все они относятся к северной периферии центров производящего хозяйства, которые сложились на Ближнем Востоке и в Южной Европе. Наиболее яркими земледельческими культурами являются джейтунская и культура линейно-ленточной керамики. Ареал этих культур приурочен к районам, наиболее пригодным для земледелия по климатическим, гидрологическим и почвенным характеристикам.
Гораздо шире распространены племена, знавшие скотоводство, поскольку обширная зона степей и лесостепей предоставляла для этого широкие возможности. Носители буго-днестровской, горно-крымской, сероглазовской, днепро-донецкой, среднедонской, ракушечноярской, гиссарской, келmтеминарской культур занимались скотоводством в той или иной степени.
Реферат на тему « Неолит Урала и Сибири»
Введение
Неолит - последний период каменного века. Твердые хронологические рамки неолита указать трудно, так как на разных территориях он начинался в разное время. Начало относится почти повсеместно к концу VII тысячелетия до н.э.
Расселившись в эпоху мезолита, люди попали в различные климатические условия, видимо, этим объясняется многообразие неолитических культур.
В неолите в северном полушарии природа приобретает следующий облик: вдоль берегов Ледовитого океана расстилалась тундра, южнее шла лесотундра, от Балтики и до Тихого океана протянулась полоса лесов, южнее которых лежали лесостепи и степи. В каждой растительной зоне развивался соответствующий животный мир.
С неолитом связаны изменения в способе производства, получившие название неолитической революции, которая заключалась в переходе от присваивающего типа хозяйства к производящему - земледелию и скотоводству. Движущими факторами перехода к производящему хозяйству можно считать:
1) кризис присваивающего хозяйства (старые способы добывания пищи уже не могли обеспечить ее в достаточном количестве);
2) демографические изменения (значительное увеличение населения); 3)накопление человеком рационального опыта, эмпирических представлений о питательной ценности растительной и мясной пищи, об определенных качествах тех или иных растений и животных.
Но неолитическая революция произошла не на всей территории.
В неолите сложились две большие зоны хозяйства: область культур производящего хозяйства и обширная зона присваивающего хозяйства, внутри которой возникли различные типы комплексного хозяйства, прочно связанные с конкретными природно-географическими условиями. Выделяют следующие обширные неолитические общности, которые в свою очередь подразделяются на области отдельных культур:
1) юг европейской части России (степные и лесостепные районы, Крым); 2)Кавказ и Закавказье;
3) юг Средней Азии; 4) север Средней Азии и Казахстан;
5) лесная полоса европейской части России;
6)Урал и Западная Сибирь;
7)прибайкальско-восточносибирская;
8) Якутия и Северо-Восточная Азия;
9) Дальний Восток (Приамурье и Приморье).
Внутри каждой из этих зон наметились присущие только ей черты развития техники, особенности керамики и орнамента. Рассмотрим особенности материальной культуры неолита Урала и Западной Сибири.
Неолит Урала
Неолит Урала представлен горбуновской культурой конца IV - середины III тысячелетия до н.э. Название ей дал Горбуновский торфяник у Нижнего Тагила. Многие стоянки залегают в торфе, сохраняющем кость и дерево. Неолитическая культура Урала возникла на мезолитической основе. На ранних этапах этой культуры сохранились микролиты, характерная дл мезолита, техника обработки камня: большинство орудий изготовлено с помощью вставных ножевидных пластин. Выделяются две основные области: неолит Южного Урала и неолит лесного Среднего и Северного Урала.
На неолит Южного Урала значительное влияние оказали южные кельтминарские поселения, неолитические культуры Приаралья и Закаспия, у которых было заимствовано умение делать глиняную посуду (и некоторые орнаментальные мотивы), а также изготавливать кремневые зубчатые наконечники стрел. Интересную зону представляет и Южный Урал. Еще в мезолите отмечалось проникновение в Южное Приуралье населения из Южного Прикаспия - носителей микролитической техники и производящего хозяйства.
Неолитическая общность лесного Среднего и Северного Урала разделяется на две исторически-культурные области: восточноуральскую (или обско-уральскую) и западноуральскую (или камско-волжскую). Между ними много общего. Поселения распространены на берегах озер и на уступах надпойменных террас. Люди жили в полуземлянках прямоугольной формы, занимались охотой и рыбной ловлей. Особенностью культуры неолита Урала являются круглодонные или округлоконические глиняные сосуды, украшенные зубчатым (гребенчатым) орнаментом. Широкое распространение получили костяные гарпуны и наконечники стрел. Для неолитической культуры Урала характерны культовые места и писаницы.
Западноуральский неолит своим происхождением связан с местным мезолитом и влиянием культур, расположенных к западу от Урала. В своем развитии местная неолитическая культура прошла три этапа. Ранний боровоозерский этап относится и к IV - III тысячелетиям до н.э. наиболее типичный памятник - стоянка Боровое озеро I близ Перми. Для нее характерны глиняная посуда, близкая к яйцевидной форме и украшенная гребенчато зубчатым орнаментом, листовидные наконечники стрел, изогнутые ретушированные ножи. Второй - хуторской этап изучен по поселениям Хуторское у Березняков в урочище Бор на р. Чусовой и др., относящимся к III тысячелетию до н.э. В это время появляются шлифовальные топоры-тесла, почти исчезают изделия из ножевидных пластин, более разнообразными становятся узоры на сосудах. Для этого этапа характерны длинные четырехугольные дома-полуземлянки с очагами в центре и нишами вдоль стен, в них проживало 25-30 человек. Третий этап - черкашинский датируется концом III - началом II тысячелетий до н.э. В этот период меняется форма посуды: характерными становятся выпуклодонные сосуды цилиндрической формы, украшенные узорами «шагающая гребенка» или в виде решетки. В конце периода появляются первые изделия из меди.
Восточный Урал прошел также три этапа. Первый - козловский - этап изучен по наиболее раннему поселению на Андреевском озере. Для этого этапа характерны крупные, немного суженные кверху сосуды с округло-коническим днищем. Орнамент покрывал всю поверхность, включая дно. Он наносился узкой палочкой, методом прочерчивания по сырой глине с периодическим напылением. Кремневый инвентарь сохранил мезолитический облик: большинство орудий делалось из ножевидных пластин, были распространены наконечники стрел кельтминарного типа с зубцом у острия.
Второй этап - полуденский - датируется концом IV - началом III тысячелетий до н.э. К нему относятся поселения Стрелка, Полуденка I в бассейне р. Чусовой, Шайтанка I близ Екатеринбурга. Посуда сохраняла полуяйцевидную форму. Широко применялся орнамент в виде волнистых почерченных линий и поясов заштрихованных треугольников. Появились шлифовальные топоры-тесла с боковыми выступами для крепления и роговые мотыги с уступом. К этому времени относятся уникальные изделия из дерева, полозья нарт, ковши с головками птиц на ручках, идолы. Люди жили в жилищах-полуземлянках, основу конструкции которых составлял бревенчатый сруб.
Третий этап назван сосновоостровским по поселению Сосновый Остров. Для этого этапа характерны гребенчатый орнамент с выпуклостями - так называемыми жемчужинами, образовавшимися от вдавлений с внутренней стороны сосуда, и скульптурные изображения из глины. Люди жили в больших, почти квадратных землянках площадью около 100 кв. м.
Урал с примыкающими к нему с востока и запада просторами в неолите был территорией формирования угро-финской этнической общности - древнейшей основы финно-угорских народов.
Неолит отличается от предшествующей эпохи более высокой ступенью
в развитии производительных сил: применяются все основные приемы
обработки камня, осваиваются новые способы строительства жилья, были
изобретены глиняная посуда, ткачество.
Население Урала максимально использовало богатые природные
ресурсы, особенно разнообразные породы камня. Наряду с кремнем и
яшмой употреблялись кварц, кварцит, гранит; слоистые породы - туфопор-
фирит, сланец, тальк, а также поделочные камни - халцедон, горный
хрусталь и др. Сырье добывали в основном на поверхности. Появляются
мастерские, носящие характер сезонных стоянок, основной задачей их
обитателей являлись добыча сырья и изготовление орудий. На Южном
Урале исследована Усть-Юрюзанская кремнеобрабатывающая
неолитическая мастерская, давшая обширный материал для всесторонней
характеристики каменной индустрии. Там же известны и
другие кремнеобрабатывающие мастерские: Учалинское, Карагайлы I, Син-
таштинские, расположенные у выходов сырья. Как правило, на них
изготовлялись полуфабрикаты, которые затем доставлялись в различные
районы Урала.
Наличие сырья у одних племен и отсутствие его у других являлись
реальной предпосылкой развития обмена, повлекшего за собой
расширение производства, разделение труда, его специализацию. Камнеобрабатывающие мастерские - свидетельство выделения специальной отрасли хозяйства - добычи и обработки камня.
В технике обработки камня преобладала пластинчатая индустрия,
в некоторых районах она сочеталась с изготовлением орудий из отщепов
(Северное и Среднее Зауралье). Наиболее характерным приемом
вторичной обработки являлась отжимная ретушь, достигшая к тому времени
большого совершенства. Широко распространяются новые приемы
обработки камня: шлифование, пиление, сверление.
Увеличивается ассортимент каменных орудий, особенно охотничьих. Появляются новые орудия для работы по дереву: топоры, тесла, долота, стамески. Неолитический топор во многом облегчил обработку стволов деревьев для строительства жилищ, различных средств передвижения: лодок, саней, лыж, нарт, остатки которых найдены на торфяниковых поселениях Среднего Зауралья.
Из дерева же изготовлялись многие предметы быта.
Совершенствуется строительство жилищ, имевшее особенное значение
в суровых климатических условиях Северного и Среднего Урала. Люди
создали себе искусственную среду не только для укрытия, но и как
место для определенных видов производственной деятельности. Основным
типом жилища неолитической эпохи на Урале становится полуземлянка.
Наряду с одиночными большими жилищами появляются поселения,
состоящие из нескольких жилищ. Все они располагались по берегам рек и
озер.
Одним из наиболее значительных нововведений того времени является
глиняная посуда, позволившая улучшить способы приготовления пищи и
расширить ассортимент пищевых продуктов.
На побережье Ледовитого океана основным занятием становится
морская охота. Население Северного Урала занималось охотой на лося и
оленя и вело подвижный образ жизни.
Хозяйство неолитических племен Среднего Урала как Приуралья, так
и Зауралья было комплексным. Этот тип экономики предполагал
полуоседлый образ жизни на ограниченной территории с сезонным ритмом
ведения хозяйства, когда долговременное обитание в оседлых поселениях
около мест рыбной ловли прерывалось периодическими откочевками для
охоты на лесного зверя. Состав находок свидетельствует о значительной
роли охоты. Основным промысловым животным был лось, костные
остатки которого найдены при раскопках неолитических поселений. На
стоянке Стрелка у Нижнего Тагила найден почти целый скелет лося, рога
которого, вероятно, были использованы как материал для орудий. Исключительное значение лося в жизни уральцев нашло свое
отражение в искусстве. Скульптурные изображения головы лося известны
со стоянок Евстюниха, Калмацкий Брод, Аннин Остров, из Шигирского
торфяника. Среди наскальных рисунков Урала, многие из которых
отнесены к неолиту, господствует изображение лося.
Около наскальных изображений жители тайги устраивали
ежегодные праздники с целью возрождения зверей и умножения добычи.
Другим важнейшим промысловым животным, по-видимому, был
медведь, схематические изображения которого известны в наскальных
рисунках, скульптурно выполненная медвежья голова часто украшала края
сосудов. Охотились также на оленя, дикую козу, бобра, белку, различных
птиц. Из оленьих костей сделаны многие неолитические орудия
Шигирского торфяника.
На Южном Урале наряду с рыболовством и охотой осваивается
животноводство. Кости домашних животных (лошади, крупного и мелкого
рогатого скота) обнаружены на ряде поселений. Известно,
что крупный и мелкий рогатый скот проник на Урал уже в
одомашненном виде, так как их предковые формы в диком состоянии
отсутствовали на этой территории. Одомашнивание лошади, по-видимому,
происходило в степной полосе Европы и, возможно, в Южном Приуралье.
Таким образом, в эпоху неолита на большой части территории Урала
охотничье-рыболовческий уклад остается ведущим, производящие формы
экономики только зарождаются.
Одинаковый в основном тип хозяйства не исключал разнообразия
форм материальной культуры. Различные исторические пути развития,
разнообразные географические условия, определенная замкнутость
неолитических племен привели к формированию нескольких неолитических
культур: южноуральской, восточноуральской, камской. Различия
особенно отчетливо проявляются в строительстве жилищ, технике
орнаментации посуды, орнаменте, наборе каменных орудий, некоторых
технологических особенностях их изготовления.
Южноуральские неолитические памятники, как
и в предшествующее время, расположены в пределах тех же районов:
в Приуралье - по притокам рек, в башкирском Зауралье - по берегам
проточных озер. Площадь стоянок и их число увеличились: так, на
оз. Карабалыкты известны 22 неолитических памятника. Остатки жилищ
обнаружены только на зауральских поселениях Мурат и
Карабалыкты IX. При их сооружении использовались каменные плиты.
Имеющиеся археологические и этнографические источники позволяют
считать основной формой трудовой деятельности неолитического
населения коллективный труд. Охота на копытных животных была сложным
трудоемким делом. Надо было выкопать многие сотни ям, укрепить их
стенки и в дальнейшем поддерживать от засыпания. Рыболовство
требовало коллективных усилий для расчистки проток, установления запоров
и т. д. Строительство больших домов также могло быть результатом
совместных усилий коллектива. Появившиеся в неолите значительные по размерам поселения, по-видимому, являлись местом обитания единой производственной группы или общины.
Неолит Сибири
Новое неолитическое время отличается от предыдущего уже тем, что освоение большей части территории Сибири человеком, в основном, заканчивается. Разумеется, население ее было очень редким. Отдельные племена были разделены огромными пространствами, что в полной мере соответствовало хозяйству и образу жизни лесных охотников, для существования которых требуются большие пространства тайги и тундры, способные прокормить их рыбой и мясом. Следы древних поселений человека, умевшего владеть луком, изготовлять глиняную посуду и шлифовать топоры обнаруживаются по всей Сибири. В новых естественно-географических условиях постепенно наступает конец и былому единообразию хозяйственного уклада, образа жизни и всей культуры древнейшего населения Сибири. Начиная с Урала, одна за другой сменяются, по крайней мере, 6 больших культурно-хозяйственных областей неолитической Сибири. Восточнее Урала до Енисея жили тогда полуоседлые рыболовы и охотники Западной Сибири, причем в долине Оби и к западу от нее роль рыболовства, вероятно, поднималась до уровня ведущего занятия. На Енисее, у Красноярска, они соприкасались с лесными охотниками и рыболовами Прибайкалья, в жизни которых охота имела решающий перевес. В тундре и лесотундре Восточной Сибири, на Таймыре, за Полярным кругом бродили охотники на северного оленя и рыболовы Арктики.
Каждой из этих областей соответствовала и определенная группа племен, имевшая собственное этническое лицо. Так, уже в каменном веке прослеживаются глубокие корни культур некоторых современных народов Сибири.
Вдоль рек, в т.ч. и бассейне р. Оби и по берегам многочисленных озер Западной Сибири издавна обитали различные неолитические племена, имевшие много общего в своей культуре. В неолите жители Приобья жили не столько охотой сколько рыболовством. Оно определяло оседлость этих племен, а также другие черты быта. Так одежду себе эти племена шили из рыбных шкур вплоть до 19 века. Немногочисленные неолитические стоянки, обнаруженные на территории с. Завьялово Искитимского района, на р. Иня в Тогучинском районе, у с. Ордынское, Крохалевка, говорят о том, что основным занятием жителей здешних мест была охота . Об этом говорит обилие каменных наконечников стрел, дротиков, копий. Наличие костяных гарпунов, топоров и тесел, с помощью которых изготовлялись лодки, говорит и о занятиях рыболовством. Большим подспорьем являлось собирательство . Жители Барабы, где в изобилии были озера и реки, занимались, в основном рыболовством. Об этом говорит и наборы каменных орудий. Наконечники стрел встречаются редко, но больше найдено глиняных грузил, каменных стерженьков для составных рыболовных крючков. Широкое поле деятельности открывалось и в плане добычи водоплавающей птицы. Ее добывали с помощью сетей и загонов. А птицы еще в начале 20 века было так много, что барабинские татары заготовляли ее впрок на целый год. Из шкурок уток изготовлялась прекрасная водонепроницаемая одежда.
Прекрасный археологический материал для представления о быте, духовном мире неолитических людей дали раскопки могильников в районе г. Томска и с. Самусь Томской области. Судя по захоронениям, обязанности мужчины и женщины в хозяйственной деятельности резко разграничены. В могиле мужчины сохранялись наконечники стрел, копий, несколько тесел, ножи. То есть он занимался охотой, рыболовством. В могиле женщины нашли горшки, нож, топор, что говорит о том, что она занималась домашним хозяйством, изготовляла посуду, собирала съедобные растения.
Глубокие знания мира зверей, и мастерство обнаруживаются в скульптурках медведя, птицы, найденных в могилах, высеченных рисунках на скалах у д. Писаной и на р. Томь. Здесь имеются схематические изображения людей. Но большинство фигур принадлежит животным: выделяются великолепное изображение медведя, многочисленные фигурки лосей, водоплавающих птиц. Несомненно, что рисовались эти рисунки разными мастерами. Томская писаница с большей силой и наглядностью раскрывает мысли и чаянья, связанные с охотничьей жизнью. Нет сомнений, что в основе изображения лежит первобытная охотничья магия, стремления завладеть зверем.
Издавна занимал особое положение в верованиях финно-угорских племен медведь: он находился в ранге божества и пользовался в их религии самыми почетными правами. Видное место в мифологии принадлежало утке. Мир, как рассказывает эпос финских племен, возник из яйца, снесенного уткой в море. Не случайно сосудам придавали яйцевидную форму: что обозначало яйцо, из которого возник мир.
На обширных просторах Западной Сибири, в Приобье в неолите сложилась верхнеобская неолитическая культура оседлых и полуоседлых рыболовов и охотников. Выделяются два варианта этой культуры: южный - новосибирско-баранульский и памятники низовьев реки Томь и Оби. Инвентарь верхнеобской культуры очень разнообразен. Для Верхнего Приобья характерна пластинчатая техника. Орудия труда также представлены каменными топорами и теслами, многочисленными скребками, ретушированными наконечниками стрел ланцетовидной или напоминающей ивовый лист формы, наконечниками копий. Из длинных костяных пластин делали вкладышевые кинжалы, гарпуны, проколки. Самую многочисленную группу материалов составляла керамика. Найдены плоскодонные сосуды открытого типа, плоскодонные и круглодонные закрытого типа и остродонные с выпуклыми боками. Среди узоров преобладают горизонтальные, волнообразные и зигзагообразные наносы.
В Восточной Сибири особенность неолитической зоны составлял неолит Прибайкалья, его делят на три эпохи. Наиболее ранняя из них представлена могильниками исааковского типа IV - начала III тысячелетия до н.э. кремневая индустрия находилась под влиянием палеолитических традиций - здесь обычны большие каменные скребла. Микролиты часто использовались как наконечники копий. Некоторые предметы сделаны из ископаемой мамонтовой кости. Украшения делали из костей и зубов диких животных. Сосуды - полуяйцевидные. В могилах обилен охотничий инвентарь - копья, луки, колчаны, ножи. Преобладала охота на таежного зверя, некоторое значение имело рыболовство.
Второй этап представлен могильниками серовского типа, его относят к III тысячелетию до н.э. Обработка камня, кости, изготовление посуды достигло здесь большого совершенства. Вслед за полированием камня, стало обычным и сверление. Широко распространились изделия из зеленого нефрита. Одежда шилась из шкур, найдены шилья и иглы в костяных футлярах. В могилах обычны копья, луки, стрелы, кинжалы. Замечателен серовский лук, упругость которого была увеличена роговыми накладками. В хозяйстве преобладала охота, подчиненное значение имело рыболовство. Рыбу ловили сетями и с помощью искусственной приманки - натуралистично сделанных каменных рыб. Использовались также гарпуны и рыболовные крючки. Имущественное равенство не поколеблено, женщины были равноправными членами коллектива. В женских погребениях, как и в мужских, находят луки, стрелы, копья, тесла.
Название третьей эпохи ангарского (или прибайкальского) неолита дал китойский могильник (середина III - начало II тысячелетия до н.э.). При погребенных найдены рыболовные крючки, рыболовство главенствует. Частично тесла и ножи сделаны из зеленого нефрита. В китойских могильниках впервые можно отметить неоднородность погребений по качеству и количеству инвентаря. Это свидетельствует о зарождение неравенства внутри рода. В женских погребениях по- прежнему находят оружие - род был еще материнским.
Заключение
Для неолита, как и для каждой другой эпохи в длительной истории человечества характерен свой тип материальной культуры, отражающий в основных чертах уровень развития общества и его насущные потребности. Основная функция материальной культуры заключается в адаптации человека к природным и социальным условиям своего существования, что обусловлено необходимостью удовлетворения жизненно важных потребностей в пище, жилище, простейших орудиях труда.
С неолитом связаны изменения в способе производства, получившие название неолитической революции, которая заключалась в переходе от присваивающего типа хозяйства к производящему - земледелию и скотоводству. В неолите, как известно, сложились две большие зоны хозяйства: область культур производящего хозяйства и обширная зона присваивающего хозяйства, внутри которой возникли различные типы комплексного хозяйства, прочно связанные с конкретными природно-географическими условиями.
Новое неолитическое время характерно тем, что освоение большей части территории Сибири человеком, в основном, заканчивается. Выделились обширные неолитические общности, которые в свою очередь подразделяются на области отдельных культур. Внутри каждой из этих зон наметились присущие только ей черты развития техники, особенности керамики и орнамента.
Таким образом, материальная культура неолита Урала и Сибири, развивалась последовательно и постепенно в рамках общего культурно-исторического процесса, отличалась чрезвычайным многообразием и отражает богатство конкретного исторического опыта.
Список литературы
1.Авдусин Д.А. Археология СССР. - М.: «Высшая школа», 1967.
2. Всемирная история: в 24 томах. Т.1 Каменный век / Авторы:
А.Н. Бадок, И.Г. Войнич и др. // Минск: «Литература», 1997.
3. Каменный век: путешествие сакральной идеи от Урала до Англии /
Г. Николаев // Наука и жизнь - 2000, №3.
5. Семенов Ю.И. На заре человеческой истории. - М.: «Мысль», 1989.
6. Першиц А.И. История первобытного общества - М.: «Высшая школа», 1982
7.http://human.cool4student.ru/archeologiya-sssr/neolit/
8.По книге "История Урала": http://www.volgota.com/yaroslavz/ural-3-neolit
Где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче старого.
Характерные черты
Социальная организация
У полуоседлых охотников тундры и восточносибирской тайги это были экономически самостоятельные семьи и объединения нескольких семей численностью до 21-25 человек. У рыболовов и земледельцев Дальнего Востока существовали крупные (до 50 и более человек), объединённые совместным добыванием пищи, коллективы. Именно в таких крупных трудовых коллективах сложилась четкая родовая организация. Связанные общим происхождением и экзогамными обычаями, семейно-хозяйственные и родовые коллективы объединялись в племена - высшую социально-территориальную организацию неолита.
Территориальные зоны
Неолит Западной Сибири
Неолит Западной Сибири обнаруживает свои связи с мезолитом Средней Азии и родство с неолитическими культурами Восточной Европы (Культура ямочно-гребенчатой керамики) и Средней Азии (Кельтеминарская культура).
Наличие в Западной Сибири долговременных поселений с полуземлянками свидетельствует об оседлости неолитического населения. Значительную роль начинает играть рыболовство. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпин , Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве . Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок . Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 кв.м. и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет.
Для западно-сибирской неолитической характерны преимущественно остродонные сосуды, сделанные способом ленточного налепа и украшенные по всей внешней поверхности линейно-накольчатым и гребенчатым орнаментом.
По предположениям лингвистов носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке , который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н.э.
Неолит Восточной Сибири
Восточная Сибирь начинается к востоку от Енисея. Она переходит в периферию Байкальского региона. Керамическая посуда на археологических памятниках усть-каренгской культуры в Забайкалье датируется возрастом 12 тыс. лет назад . Сыалахская культура принесла керамику народам Восточной Сибири (V-IV тыс. до н. э.). Наиболее полно исследованы неолитические памятники Прибайкалья. Региональная периодизация прибайкальского неолита, разработанная А. П. Окладниковым , стала опорной для всей Восточной Сибири.
В настоящее время в неолите Прибайкалья выделяют китойский культурно-хронологический этап (ранний неолит, конец VI - середина V тыс. до н. э.) и серово-исаковский (развитой неолит, конец V - середина IV тыс. до н. э.), на смену которым приходит эпоха ранней бронзы. В ранненеолитической китойской культуре ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне-обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают китойским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита китойская культура сменяется серовской культурой. Сменившие серовцев носители исаковской культуры унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали своё хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре.
Изучение митохондриальной ДНК в палеопопуляциях ранненеолитической китойской культуры (могильник Локомотив в верхнем течении Ангары , в зоне города Иркутск) и сменяющей её исаковской культуры развитого неолита (могильник Усть-Ида I на средней Ангаре) позволило сделать вывод о генетической взаимосвязи населения этих культур . У представителей китойской культуры из могильника Локомотив, живших 8125-6885 лет назад, определены митохондриальные гаплогруппы , , , , G (субклада G2a) , U (субклада U5a) .
В 1970-х годах на дальневосточном поселении на утёсе Гася в месте слияния реки Амур и протоки Малышевской неподалёку от Сикачи-Аляна академиком А. Окладниковым и доктором исторических наук В. Медведевым была выделена древнейшая на Нижнем Амуре осиповская культура бродячих охотников (радиоуглеродная дата 12960±120 лет назад) . Название осиповская культура получила от селения Осиповка , находившегося некогда у железнодорожного моста через Амур у Хабаровска. Самая древняя керамика на территории России относится к осиповской культуре. По результатам радиоуглеродного датирования её памятники существовали в промежуток времени с 13300 по 7700 л. н. Неолитические памятники с керамикой и ранними датами есть также на севере Японии и в Корее. В поселениях осиповской культуры XI тысячелетия до н. э. были обнаружены украшения из алевролита , кольцо и диск из нефрита .
Так называемая «новопетровская» культура, выделявшаяся в бассейне среднего Амура , имела явно композитный характер - в неё искусственно объединили артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам возрастом 15,5-8,5 тыс. лет назад. Наиболее исследованы поселения Новопетровка I, Новопетровка II, Новопетровка III и Константиновка. В «новопетровской» культуре не было микролитических орудий, но были шлифованные, позволявшие изготавливать многие деревянные изделия. Керамика «новопетровской» культуры близка по технико-технологическим, морфологическим и орнаментальным признакам к керамике и культуры Ананси Северо-Восточного Китая .
Для поздненеолитических поселений Приморья характерны не только тёрочники и зернотерки , но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода , но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита . Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями , в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетёнка, спираль и меандр , сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.
Крайние северо-восточные районы Сибири (Чукотка и Камчатка) в эпоху неолита долго оставались областью распространения пережиточных мезолитических традиций. Лишь во II-I тысячелетиях до н. э. северо-восточные неолитические культуры (тарьинская на Камчатке и северочукотская на Чукотке) приобретают вполне развитой вид. Появляются первые глиняные сосуды, шлифованные топоры и разнообразные, тонко обработанные сплошной ретушью каменные ножи, и скребки, наконечники стрел и копий.
Напишите отзыв о статье "Сибирский неолит"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Сибирский неолит
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Вслед за мезолитом около 6-5 тыс. лет тому назад начинается новое неолитическое время.
Предшественники и предки неолитических людей - племена эпипалеолита и мезолита, как мы видели, жили уже в условиях новой геологической эпохи - голоцена, когда складываются основные черты современной нам природы. В неолитическое время эта природа полностью приобрела знакомый нам облик. Вдоль берегов Ледовитого океана расстилались тундры. Южнее лежала полоса лесотундры, которая языками лесов вторгалась вдоль речных долин на север. Сплошным широтным поясом протянулась теперь от Тихого океана и до Балтики лесная зона. Настоящий зеленый сибирский океан шумел на тысячи километров в глубине азиатского материка. На Дальнем Востоке мрачная темнохвойная тайга переходила в пышные леса Амура и Приморья, где сложился и свой собственный животный мир.
Новое неолитическое время отличается от предыдущего уже тем, что теперь освоение большей части территории Северной Азии человеком в основном заканчивается. Разумеется, население Сибири тогда было еще очень редким. Отдельные племена были разделены необитаемыми пограничными пространствами. Это в полной мере соответствовало хозяйству и образу жизни лесных охотников, для существования которых требуются большие пространства тайги и тундры, способные прокормить их рыбой и мясом. Но по сравнению с эпохой палеолита успехи неолитических людей в заселении пустынных ранее пространств были огромными: неолитические поселения насчитываются не единицами и даже не десятками, а сотнями. Следы весьма древних поселений человека, владевшего луком и стрелами, шлифованным топором, умевшего изготовлять глиняную посуду, обнаруживаются по всей Северной Азии, в том числе вдоль арктических берегов Сибири: на Колыме, Индигирке, в Центральной Чукотке (стоянка на р. Якитикивееме), на реках Попигае и Хатанге - у самого Таймырского полуострова, в Бодьшеземельской тундре. Всего гуще следы неолитических поселений рассеяны в тайге вдоль Ангары и Лены, вокруг Байкала, в районе Читы, в бассейне Амура и в Приморье.
Еще важнее, что в новых естественногеографических условиях постепенно наступает конец и былому единообразию хозяйственного уклада, образа жизни и всей культуры древнейшего населения Сибири. Если бы мы могли пролететь 5 тыс. лет тому назад на «машине времени» Уэллса по маршруту ТУ-104 от Ленинграда до Владивостока, то мы увидели бы, как внизу, начиная с Урала, одна за другой сменяются по крайней мере шесть больших хозяйственно-культурных областей неолитической Сибири. Восточнее Урала и до Енисея жили тогда полуоседлые рыболовы и охотники Западной Сибири, причем в долине Оби и к западу от нее роль рыболовства, вероятно, поднималась до уровня ведущего занятия, определяя нали-
чие почти такого же оседлого уклада, как и на Амуре. На Енисее, у Красноярска, они соприкасались с лесными охотниками и рыболовами Прибайкалья, в жизни которых охота на лесных животных имела решающий перевес.
В тундре и лесотундре Восточной Сибири, на Таймыре, в бассейнах Оленека и Лены за Полярным кругом и еще далее к востоку, вплоть до Берингова пролива, кочевали бродячие охотники на северного оленя и озерные рыболовы Арктики. Вдоль Лены, Вилюя и Алдана жили полуоседлые рыболовы - охотники Центральной и Северо-Западной Якутии.
Байкальский ареал: 1 - ангарская, 2 - онежская; дальневосточный ареал: 3 - среднеаиурокая, 4 - нижнеамурская, 5 - приморская, 6 - сахалинская, 7 - камчатская; якутский ареал: 8 - среднеленская, 9 - северо-восточная; урало-обский ареал: 10 - обская, 11 - шигирская; среднеазиатский ареал: 12 - кельтеминарская.
В культуре населения всех этих областей, помимо особенностей, вызванных различиями ландшафтной обстановки, в хозяйстве и образе жизни, обнаруживаются и более мелкие, но еще более важные в этнографическом плане специфические особенности, не зависящие прямо и непосредственно от образа жизни и хозяйства.
В свое время наш выдающийся этнограф В. Г. Богораз метко сказал, что на севере одним из надежных способов определения этнической принадлежности среди многих других являются обыкновенные стельки. Каждый народ, оказывается, имеет здесь свои собственные стельки и по-своему их употребляет. В археологическом материале мы имеет то немногое, что Могло уцелеть от разрушительного действия времени. Но от этого значение Уцелевших элементов, конечно, не уменьшается, а возрастает. Таковы главным образом орнаментика глиняных сосудов, а также особенности и Детали одежды, которую можно восстановить по сохранившимся украшениям.
Можно, следовательно, полагать, что каждой из шести больших областей, отмеченных выше, соответствовала и определенная группа племен, имевшая собственное этническое лицо. В ряде случаев
удается в какой-то мере проследить даже связи этих древних культур с последующими -вплоть до этнографических культур. Так, уже в каменном веке прослеживаются глубокие корни культуры некоторых современных племен и народов Сибири, обнаруживаются их отдаленные предки. Ознакомление с этими группами древних племен и их культурами удобнее начать с запада, от Уральского хребта, а окончить его на востоке, у берегов Тихого океана. Первой такой областью древних культур Сибири является Западно-Сибирская.
НЕОЛИТ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
Вдоль рек, в том числе в бассейне р. Оби, и по берегам многочисленных озер Западной Сибири издавна обитали различные неолитические племена, имевшие много общего в своей культуре. 1
Наиболее ранние по типу находки обнаружены на стоянке у Андреевского озера вблизи Тюмени (первая Андреевская стоянка, или Андреевское озеро). Здесь на глубине около 2 м над толщей донного песка, несколько глубже современного уровня Андреевского озера было обнаружено большое количество ножевидных пластин. Из ножевидных пластин изготовлены были и каменные орудия - вкладные лезвия для вкладышевых орудий, ножи, скребки, а также наконечники. Изделия эти имеют в целом выдержанный архаический облик. Скребки концевого типа широко распространены в культурах эпипалеолитического времени. Среди вкладышей нет типично неолитических, сплошь ретушированных с обеих сторон, у них обработаны только края, оформленные мелкой зазубривающей ретушью. Особенно архаичны наконечники. Все они изготовлены из более или менее широких пластин, только отчасти обработанных ретушью и при этом характерным образом: вдоль краев и на кончиках. Несколько наконечников имеют вдоль одной длинной стороны специфическую боковую выемку, образующую черешок. Такие наконечники характерны для позднемезоли-тических и ранненеолитических культур соседних степных областей Средней Азии. Они известны там начиная с пещерных поселений Юго-Западной Туркмении (IV слой пещеры Джебел) и кончая несколько более поздними (IV-III тыс. до н. э.) поселениями кельтеминарского типа в низовьях Аму-Дарьи. Такие же наконечники известны и из самых ранних неолитических погребений Прибайкалья хиньской стадии.
В целом весь этот наиболее ранний здесь комплекс находок свидетельствует о наличии у древнего населения Восточного Приуралья весьма древних традиций, уходящих в микролитическую культуру степного мезолита Средней Азии и Восточной Европы.
Эпоха развитого неолита в собственном смысле этого слова представлена богатыми находками на том же Андреевском озере, на стоянках Козлова перейма и «VIII пункт». Для этих двух стоянок характерны глиняные сосуды с округлым и острым дном, полуяйцевидные и параболлоидные в вертикальном сечении. Сосуды украшались довольно богатым орнаментом, выполненным острием палочки-стека или гребенчатым штампом. Часто применялся полулунно-гребенчатый штамп, которым выполнялись узоры в виде криволинейных зигзагов. Важное место в орнаментации керамики принадлежало струйчато-волнистым линиям с характерными ритмическими нажимами. Композиция узора была в ряде случаев зональной, орнаментальные элементы располагались горизонтальными рядами параллельно венчику. Иногда же орнаментальное поле не только расчленялось вертикальными «лесенками» на широкие горизонтальные по-
1 В. Н. Чернецов. Древняя история Нижнего Приобья. «Материалы и исследования по археологии СССл №35 М., 1953
лосы, но и дополнительно разбивалось на особые участки, преимущественно треугольные или трапециевидные. Острое дно сосудов в свою очередь украшалось радиальными, расположенными от центра в стороны узкими полосами узора. Вместе с обломками таких сосудов встречены различные мелкие изделия из камня - скребки, ножевидные пластины, вкладные лезвия, наконечники стрел, а также шлифованные орудия.
К этому времени относится могильник около дер. Усть-Куренга на р. Шаж, правом притоке Иртыша. При неолитическом костяке здесь оказались шлифованное тесло, трапециевидное в поперечном сечении, костяные острия, украшения из расщепленных клыков кабана, украшенные волнисто-зубчатыми выемками вдоль края, а также две подвески или штампы с зубчатыми краями, может быть, служившие для нанесения на сосуды гребенчатого узора. Кроме того, имеются две схематически трактованные головки животных, вырезанные из тонких пластинок мягкого сланца.
К несколько более позднему времени, примерно к половине III тыс. до н. э., как полагают исследователи, относятся неолитические поселения в низовьях р. Оби, в северной части его бассейна. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпине, Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве. Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок. Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 м 2 и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет. Они были на Оби еще в XVIII-XIX вв. под названием «мыс-хат», т. е. «земляной дом».
В неолите жители Приобья жили не столько охотой, сколько рыболовством. Огромная река с ее многочисленными старицами, протоками и озерами доставляла людям значительно более верный источник существования, чем охота. Рыболовство определило не только относительную оседлость, тип жилищ - землянок, но и другие черты быта, в том числе и одежду из рыбьих шкур, характерную для приобских племен как в глубоком прошлом, так и вплоть до самого недавнего времени, до XIX в. «Одежда их, - писал в начале XVIII в. Гр. Новицкий о жителях Приобья, хантах, - обще из кожей рыб, наипаче с налима, иже подобан сому, тот де осетра и стерлядей одерше кожу только трудами своими умягчает, яко могут все одеяния себе из них сошиты, обще же из налимей кожи - кожаны, с иных же чулки, сапоги утворяют». Такую одежду, должно быть, носили и обитатели неолитических землянок. Внутри землянок и вообще на поселениях оседлых рыболовов и охотников Нижнего Приобья сохранились многочисленные предметы их домашнего обихода, позволяющие восстановить не только общие черты быта, но и ценные детали, характеризующие место приобских племен среди их современников в Европе и Азии. На поселениях найдены шлифованные и оббитые орудия из камня, в том числе долота, ножи, скребки, дисковидные наконечники палиц, наконечники стрел, вместе с обломками тонкостенных горшков яйцевидной формы. Горшки обыкновенно украшены были гребенчатым, а реже ямочным по технике исполнения узором, расположенным горизонтальными зонами и покрывающим сосуд сплошь, от венчика до днища. Орнаментальные зоны состоят как правило, из чередующихся горизон-
тальных полос зигзага, то узких, то широких, и разделяющих их полос вертикальных вдавлений. Изредка встречаются волнистые прочерченные линии, опоясывающие сосуд. Со временем орнамент усложняется. Распространяется узор в виде широкоячеистой сетки, образованной гребенчатыми полосами, а также широких криволинейных полос и расположенных под углом друг к другу более или менее коротких линий. Усложняется и техника орнаментации. Гребенчатый штамп становится разнообразнее. Так, например, теперь появляются овальные гребенчатые оттиски («гусеничные»), «гребенчатая качалка». Наряду с круглыми распространяются и овальные ямки. Каменные тесла из наиболее ранних землянок - трапециевидные и овальные в поперечном сечении, иногда с желобчато-выпуклым лезвием. Позже появляются топоры с сечением, близким к прямоугольному, но с выпуклыми широкими поверхностями. Одним словом, это была уже вполне зрелая неолитическая культура, во многом близкая тем культурам лесных рыболовов и охотников, которые сложились на Урале и к западу от него.
На Верхней Оби, в районе Томска, наиболее значительным памятником неолита является могильник на Старом мусульманском кладбище у Лагерного сада в г. Томске. Он содержит 30 могил, в которых было найдено большое количество каменных тесел и топоров, наконечников стрел и копий, ножей, скребел, стерженьков для рыболовного крючка, выпрямителей древков стрел, скребков и замечательное изображение медведя. Во многих могилах оказались целые или разбитые горшки. 2
Другой памятник, Томский могильник, находится в Лагерном саду г. Томска. Восемь могил этого могильника датируются неолитическим временем. В них содержался обычный для неолитических памятников материал, такой же как на мусульманском кладбище. 3
Кроме могильников, известны поселения большей частью с разновременным материалом, в которых, однако, типологическим методом удается выделить и ранние чисто неолитические комплексы: поселения на месте могильника Самусь I, остатки поселения и могила у с. Могильники, примерно в 150 км к западу от Томска, и Новокусковская стоянка.
Люди, оставившие эти памятники, лепили глиняные сосуды в виде плоскодонных горшков с раздутыми боками и небольшим донцем, часто неровным или же сделанным не параллельно венчику. Делали они горшки двух разновидностей: часть из них усеченно яйцевидной формы, у таких устье сосуда несколько заужено; другие же - баночные, с открытым верхом. Горшки украшали незатейливым орнаментом, нанесенным закругленным концом относительно тонкой палочки, оттиски которой образуют горизонтальные линии, иногда сдвоенные или строенные. Между этими полосами расположены пустые пояса. Иногда линии орнамента короткие, образующие как бы шахматный узор на поверхности сосуда. Встречаются сосуды, целиком покрытые такими оттисками. Иногда орнамент из оттисков имеет вид взаимно проникающих треугольных зон. Во всех этих случаях оттиски стоят поперек или под углом к линии орнамента. Но часто они следуют один за другим и тогда образуют линии отступающей палочки. Некоторые сосуды дополнительно украшены одним или двумя рядами ямок, расположенных под венчиком.
Наиболее многочисленными и разнообразными изделиями, найденными в могилах этого времени, являются тесла. Их делали из подходящих галек, которым путем сколов придавали нужную форму. В зависимости
2 А. П. Дульзон. Томский неолитический могильник. «Ученые записки Томского государственного педагогического института», т. XVII, 1957.
3 М. Н. Комарова. Томский могильник - памятник истории древних племен лесной полосы Западной Сибири. «Материалы и исследования по археологии СССл вып. 24, 1952, стр. 17-50.
от назначения тесла изготовляли с разным рабочим краем. Наиболее многочисленны тесла со скошенным со стороны брюшка рабочим краем. Они разнообразны как по величине, так и по поперечному сечению. Другие тесла имеют плоскую и сильно выпуклую спинку, в сечении они часто трехгранны. Довольно много также тесел с асимметричным рабочим краем, у них и спинка, и брюшко выпуклые, но все же брюшко несколько более плоское. Встречаются тесла с желобчатым рабочим краем. Нуждаясь в острых режущих орудиях, люди эпохи неолита в районе Томска изготовляли ножи двух видов. К первому относятся большие асимметричные ножи из ромбических в сечении пластин с сильно выпуклым рабочим краем. Второй вид ножей неправильно миндалевидной формы изготовляли из отщепов. Они значительно меньших размеров и сделаны более небрежно. Для охоты на зверей и птиц в это время использовали лук со стрелами и копья. Найдено много наконечников стрел трех видов; больших лавролистных с закругленным основанием, узких иволистных с прямым основанием и небольших миндалевидных с выпуклыми боками и прямым основанием. Вместе с ними находятся и наконечники копий, иногда лавролистной формы, из тонких хорошо отретушированных пластин. Ассортимент орудий, которыми пользовались люди эпохи неолита, был довольно широк. Для разных работ применяли неправильно миндалевидные скребла, скребки, которые обычно делали на концах пластин, простые отщепы и песчаниковые плитки. Встречаются в инвентаре могил и «выпрямители древков стрел», а также каменные стерженьки с насечками по концам, которые служили частью составных рыболовных крючков. В одной из могил на Старом мусульманском кладбище найдена каменная фигурка бегущего медведя с раскрытой пастью и высунутым языком.
В это время люди хоронили своих сородичей на кладбищих, расположенных в непосредственной близости от реки, в простых грунтовых ямах, обычно не очень глубоких. Первоначально ямы имели, видимо, деревянные перекрытия, которые сгнили и осели внутрь. После похорон иногда на месте погребения устраивалась тризна и зажигался огонь, а остатки костра потом сваливали в могилу или на нее. Огонь, таким образом, играл существенную роль в обряде погребения.
По составу инвентаря могилы Старого мусульманского кладбища резко делятся на две группы. Для одной из них характерны горшки, их бывает обычно по два в одной могиле. Иногда вместе с сосудами лежит топор и обязательно нож, встречаются отщепы. В другой группе могил посуды нет, но зато всегда присутствуют предметы вооружения: наконечники стрел и копий, несколько тесел, ножи. Наблюдается и различная ориентировка для каждой группы могил. Возможно, это мужские и женские могилы; судя по ним, обязанности мужчин и женщин в процессе производства были резко разграничены. На долю мужчины приходилась охота и рыбная ловля, продукты которых являлись основным источником питания людей эпохи неолита. Женщины же преимущественно занимались Домашним хозяйством, изготовляли посуду и, видимо, собирали различные съедобные растения.
Характерной особенностью керамики из Томского могильника в отличие от той, которая известна на Нижней Оби, является плоскодонность сосудов. Эта черта свойственна многим сосудам и из тех поселений, которые известны на Верхней Оби. Это стоянки Киприно, Верхние Чемы, Ирмень I, Мереть I и II.4
4 М. Н. Комарова. Неолит Верхнего Приобья. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. 64, 1956, стр. 93.
Неолитическая культура, характерная для района Томска в конце III тыс., сменяется новой культурой. Видимо, это связано с приходом сюда новых людей, которые оставили могильник №I у с. Самусь. 5 Могильник Самусь I находится на высоком берегу в устье речки Самуськи. Всего здесь оказалось 16 могил, в которых были найдены каменные топоры, тесла, ножи, наконечники стрел и несколько сосудов. Эти люди в противоположность своим предшественникам не делали сосудов с плоским дном. У них были только круглодонные и остродонные горшки. Остродонные сосуды имели выпуклые посередине бока и несколько отогнутый венчик. Круглодонные горшки по своей форме приближались к параболоидным. Из семи найденных в могилах горшков не было ни одного плоскодонного. Изменяется и способ украшения посуды. Исчезают орнаменты, выполненные отступающей палочкой. Стенки некоторых сосудов покрыты сплошными рядами мелких оттисков отступающего гребенчатого штампа.
В могилы по-прежнему кладут вещи производственного назначения и чаще других тесла, значительно реже топоры. Тесла представлены двумя видами: с плоским брюшком и выпуклой спинкой, у которых поперечное сечение имеет вид трапеции, и тесла со скошенным рабочим краем. В отличие от памятников более раннего времени большинство рубящих орудий изготовлялось из толстых пластин.
Как и раньше, в могилах часто лежат целые и ломаные ножи, но теперь редко встречаются большие асимметричные ножи с выпуклым рабочим краем. Зато больше становится неправильно миндалевидных, сделанных из отшепов. Вместе с тем появляются и хорошо отшлифованные ножи с вогнутым лезвием.
Происходят и некоторые изменения в форме наконечников стрел: все они книзу сужаются и имеют либо прямое, либо острое основание. Всего несколько экземпляров найдено с расширенным закругленным основанием. Наряду со старыми наконечниками копий лавролистной формы появляются и новые узкие наконечники, ромбические в сечении. Кроме того, в могилах найдены абразивы и уникальная фигурка стоящего на задних лапах медведя.
Изменяется и обряд погребения: появляются необычные захоронения одних черепов, что ни разу в других местных могильниках не встречено. Из верхнеобских стоянок ближе всего к самусьскому могильнику по форме сосудов и использованию для их орнаментации зубчатых штампов стоянки Ирба, Кротово II и Ордынское. Время могильника Самусь I определяется тем, что более ранние памятники здесь сближаются со стоянкой на Андрееевском озере, а сам этот могильник близок к Екатерининской стоянке, датируемой В. Н. Чернецовым III тыс. до н. э. К этому же или даже несколько более раннему времени следует относить известный Кузнецкий могильник, 6 погребальный ритуал которого и инвентарь, однако, во многом отличны от того, что известно по могильникам в районе Томска. Характеристика неолита Верхней Оби была бы неполной, если не упомянуть первоклассные памятники искусства, найденные как в могилах, так и высеченные на знаменитой скале у дер. Писаной. Глубокое знание мира зверей и мастерство обнаруживается в таких вещах, как скульптура медведя из Самусьского могильника на Старом татарском кладбище у г. Томска. Столь же искусно изображена летящая птица, костяная скульптура которой найдена в Яйском могильнике. По художественной
5 В. И. Матющенко. Самусьский могильник. «Труды Томского государственного университета им. В. В. Куйбышева», т. 150, серия историческая, стр. 46.
6 Н. А. Чернышев. Кузнецкий неолитический могильник. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 39, 1953, стр. 336.
силе и выразительности первое место занимает фигура медведя из неолитического могильника Самуськи. Медведь изображен в спокойной позе, с передними лапами, по-человечески подобранными и сложенными на груди. У зверя огромная лобастая голова с длинной, типично медвежьей мордой. На голове животного рельефно моделированы круглые плоские уши, ямками обозначены маленькие глазки, тщательно прорезан длинный рот. От всей фигуры веет умиротворенностью и спокойствием.
Скульптуры неолитического времени передавали изображаемое животное не только в состоянии покоя, но и в стремительном движении. Медведь бежит в панике, он полон движения, все его тело напряжено. В таком же стремительном движении изображена и летящая птица. Это скорее всего гагара или утка. Она летит, вытянув шею, вся устремленная вперед. Вместе с тем животные изображены без мелких деталей: у медведя ноги только намечены, у птицы нет крыльев. Выразительный материал для характеристики искусства населения этих районов дают также замечательные писаницы на р. Томи, у дер. Писаной. О рисунках на р. Томи знали еще авторы XVIII в., которых вместе. с коренным населением этих мест поразило множество звериных и человеческих фигур, с необыкновенным терпением и тщательностью выбитых на скале, о подножие которой бьются волны быстрой горной реки, а вершина увенчана густыми зарослями леса.
Томская писаница «двуслойная». Большинство изображений, наиболее ранних по возрасту, выбито на ней в камне характерной мелкой выбивкой, «точечной ретушью». Часть рисунков вырезана и вышлифована, а некоторые фигурки, первоначально выбитые, были затем «освежены» и усилены резными линиями. Но во всех этих рисунках нет никакого отображения скотоводства, являвшегося основным занятием и главным источником существования людей бронзового и раннего железного века. Среди древнейших, выбитых точечной выбивкой изображений выделяются фигуры людей с широко расставленными и согнутыми в коленях ногами. Эти человечки как бы приседают в позе танца. Руки их распростерты в стороны и тоже изогнуты. На писанице отчетливо видно, что Два человека схватились руками и крепко держат друг друга. Головы У них округлые, широкие.
В другом месте среди лосей видна фигура человека с туловищем, изображенным в фас в виде треугольника, и головой, как будто повернутой вбок, как на египетских фресках. На голове видны широко выгнутые Дугообразные рога. Одна рука человечка плавно изогнута и опущена вниз,
другая тоже согнута в локте, но поднята кверху. Ноги фигурки тоже слегка изогнуты. Человечек как будто обращается к кому-то с речью или с вопросом.
Наряду с рисунками людей видны рядом две схематически изображенные человеческие ступни. Есть также условные знаки в виде двух концентрических овалов, вписанных друг в друга. Они, возможно, представляют собой элементарные знаки женского плодородия.
Но больше всего на Томской писанице фигур животных: звери на ней решительно преобладают. Вся писаница представляет собою как бы окаменевший обломок древнего звериного эпоса, целую поэму о зверях. Под двумя отмеченными выше человечками видна фигура животного с выпуклой горбатой спиной и склоненной вниз ушастой головой, напоминающей медведя. Одна фигура животного изображена в движении, в скачке, в галопе. У него пара острых ушей и длинный кривой хвост. Это скорее всего лиса или волк. Одна из лучших по ее реалистической живописи фигур Томской писаницы изображает журавля или цаплю. Птица стоит на длинных кривых ногах; у нее змееобразно изогнутая шея и длинный острый клюв, опущенный книзу. Две фигуры изображают, по-видимому, филина или сову. Обе они трактованы различным образом и выполнены в различной технике. У одной фигуры, по-видимому более древней, видна широкая голова, напоминающая бубновый туз; посередине ее вырезан клюв, по бокам намечены глаза. Туловище птицы, широкое и округлое, сплошь усеяно точками, очевидно, изображающими оперение. Среди рисунков Томской писаницы видна и еще одна фигура птицы, выбитая наиболее глубоко и четко. Это явно водоплавающая птица - утка, изображенная в характерной для нее позе. Она как будто привстала на воде и, вытянув шею с длинной массивной головкой, отряхивает крылья.
Главное место среди рисунков Томской писаницы занимает образ лося. Лоси идут целыми рядами, одни лоси следуют друг за другом, другие шагают им навстречу. Лоси изображены в одной и той же специфической фанере. У них короткое массивное туловище с мощным горбом над лопатками и узкий сухой круп. На груди и шее многих фигур глубоко врезаны дугообразные полосы. Морды животных очерчены лаконично и вместе с тем очень живо, с пластической глубиной рельефа. На них нарочито выделено утолщение тяжело нависающей верхней губы, заботливо отмечена расщелина рта и миндалевидный узкий глаз. Ни на одной фигуре не видно характерных лосиных рогов в виде лопаты с зубцами. Но зато на всех вырезаны поднятые кверху уши. Это все, должно быть, не лоси-самцы, а самки-лосихи. Ноги зверей сухие и длинные, широко раскинутые в стороны, на них показаны раздвоенные оленьи копыта.
Стремление рассказать в рисунке о звере как можно больше, полнее, нашло неожиданное выражение и в одной любопытной детали. На одном изображении лося в области груди имеется стреловидная фигура: это несомненно сердце и аорта зверя. Такой по-детски наивный прием, повествовательный рассказ о внутренностях зверя, об источнике его жизненной силы, встречается у западносибирских народов и много позже. Он известен также и в искусстве других народов этого же уровня развития, например у североамериканских индейцев.
Многочисленные фигуры лосей на Томской писаной скале не представляют собой какой-то единой, однажды задуманной и затем сразу осуществленной композиции. Они несомненно рисовались различными мастерами и в разное время. Однако все они или по крайней мере большинство их объединены, во-первых, единством стиля и творческой манеры древних мастеров. Главная черта этого стиля и художественного мироощущения того времени - динамизм.
Вся эта масса лосей захвачена одним динамическим порывом. Лоси быстро шагают, бегут и скачут, вытянув головы вперед. Их фигуры напряжены до предела и наполнены неукротимой энергией. Среди них нет ни одной фигуры, недвижно застывшей на месте.
Стремясь подчеркнуть этот динамизм и экспрессию лосиных фигур, древний мастер использовал простой и эффективный прием. Он расположил их не горизонтально, а слегка наклонно, приподняв верхнюю половину тела лося и соответственно опустив нижнюю. Такое расположение лосиных фигур становится еще более выразительным на фоне косых глубоких трещин, рассекающих гладкую поверхность писаной скалы. Могучие сильные звери как бы неудержимо стремятся кверху, карабкаются и перепрыгивают через трещины, упрямо преодолевая все препятствия на пути к цели.
Томская писаница с большой силой и наглядностью раскрывает мысли и чаяния, связанные с охотничьей жизнью, с заботой о благополучии первобытных охотников. Нет сомнений в том, что в основе этих изображений первобытная охотничья магия, стремление завладеть зверем.
В свою очередь скульптурные изображения из неолитических погребений могут многое рассказать о вере в духов-хранителей и предков, а также о космогонических мифах древних племен Западной Сибири. В них представлены, как мы видели, два основных сюжета, два центральных образа: медведь и птица.
Рассматривая эти памятники искусства каменного века западносибирских племен эпохи неолита, следует иметь в виду, что по общему облику их культуры и искусства они были настолько близки к своим западным соседям, обитателям Урала, что трудно сомневаться в их этническом родстве, в принадлежности тех и других к одной большой этнографической группе каменного века, или иначе к уральской, угорской. Последняя в свою очередь была близка к жителям лесных пространств между Балтийским морем и Уралом, т. е. тех областей, где писаная история застает уже во времена Геродота и Плиния финно-угорские народы и племена.
Не удивительно поэтому, что именно в их фольклоре и мифологии обнаруживаются такие элементы, которые позволяют понять идейное содержание памятников древнего искусства, оставленных неолитическими людьми.
Медведь издавна занимал особое, видное положение в мировоззрении и верованиях финно-угорских племен; он находился в ранге божества и пользовался в их религии самыми почетными правами.
Неслучайно, что в искусстве неолита Западной Сибири такое видное место принадлежит водоплавающим птицам, в первую очередь уткам. Оно, вероятно, объясняется особой ролью этих птиц в мифологии и космогонических воззрениях финно-угров. Мир, как рассказывает эпос финских племен, возник из яйца, снесенного в море гигантской уткой. Не случайно, должно быть, на неолитических сосудах их яйцевидная форма сочетается с образом птиц и воды. Может, сосуд означает яйцо, из которого возник мир; волнистые линии - воду первичного океана - бездны, а утки, «плывущие» по его волнам, напоминали древним людям миф о той птице, которая создала Вселенную.
В целом неолитические и непосредственно следующие за ними памятки ранней бронзы Западной Сибири отражают сложную историю местного населения в IV-III тыс. до н. э. Племена, обитавшие на границе тайги и степи, издавна находились в связи с потомками мезолитических обитателей степей и пустынь Средней Азии, оставивших после себя поселения с микролитическими изделиями геометрических форм. В зрелой неолитической культуре этих племен по-прежнему много общего со Средней Азией, конкретно - с кельтеминарской культурой Приаралья. Вместе
с тем эти общие с кельтеминарской культурой черты являются столь же характерными для неолита Урала. Можно поэтому, что и делают некоторые исследователи, говорить о какой-то определенной культурно-этнической общности, о большой группе родственных племен, обитавших в III - IV тыс. до н. э. в Приаралье, на Урале и в южных районах Западной Сибири. Очень вероятно, что это были предки угорских племен, граничившие на западе с предками финских племен Восточной Европы, а на юге - с древними индоевропейскими (ираноязычными) племенами Средней Азии. Позднее, в эпоху бронзы, на основе этой древней культурно-этнической общности вырастает, по-видимому, афанасьевская культура ранней бронзы.
Вторая группа племен, заселявших северные и восточные лесные районы Приобья, по своей культуре во многом была ближе к лесным племенам европейской части РСФСР, к неолитическому населению Волго-Окского района и Карелии, оставившему поселения с ямочно-гребенчатой керамикой. Об этом особенно наглядно свидетельствуют характерные остродонные сосуды с зональной гребенчатой орнаментацией строго выдержанного зонального прямолинейно-геометрического стиля.
В то же время как северные, так отчасти и южные племена Западной Сибири находились в связи с населением других областей, расположенных далее на восток, по направлению к Енисею и Ангаре. Оттуда в Западную Сибирь, на Урал и даже в Карелию проникали специфические для таежного Приангарья «топоры с ушками», известные на Ангаре с китойского времени. Есть общие черты с инвентарем прибайкальских могильников того же китойского времени и в инвентаре Усть-Куренгского погребения (расщепленные клыки кабана, орнаментация краев этих клыков волнисто-зубчатыми выемками), а также могильника в Кузнецке. Неизвестно, были ли здесь этнические контакты и прямое родство древних племен Западной и Восточной Сибири или сказывалось только опосредствованное культурное влияние, проникавшее через неродственные друг другу племена. Но во всяком случае такое культурное взаимодействие существовало и накладывало определенный отпечаток на всю культуру этих племен.
НЕОЛИТ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ
В IV-III тыс. до н. э. на берегах Ангары и Лены, а также в низовьях Селенги были расселены племена, создавшие своеобразную байкальскую неолитическую культуру. Многочисленные археологические памятники прибайкальского неолита и раннего бронзового века (глазковской культуры)- могильники, поселения, наскальные рисунки позволяют полнее, чем где-либо в других местах Сибири, проследить историю развития культуры этих племен, а также ее характерные черты и особенности, тесно связанные с природным окружением, с сибирской тайгой, в которой эти племена жили с начала голоцена. 7
Жизнь в суровой тайге Прибайкалья определила прежде всего основное направление и содержание хозяйственной деятельности обитавших в этом районе племен. Земледелие здесь в условиях того времени на уровне неолита исключено. Человек должен был продолжать ту жизнь, которую вели его ближайшие и более далекие предшественники, заниматься собирательством в той или иной мере, рыбной ловлей, а более всего охотой на крупных таежных животных: лосей, оленей, медведей и кабанов. Подсобное значение имела охота на лесных водоплавающих птиц,
7 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 18, 1950.
а также на мелких пушных зверей, шкурки которых, как и ныне, вероятно, шли на отделку одежды.
Потребности охотничьего промысла в таежных условиях определили пути дальнейшего технического развития прежде всего по линии усовершенствования охотничьего оружия и снаряжения. Это ясно видно на материалах из могильников наиболее раннего Исаковского этапа прибайкальского неолита. В инвентаре этих могильников особо видное место занимают предметы охотничьего вооружения, в том числе наконечники стрел, свидетельствующие о дальнейшем развитии лука как главного оружия лесных охотников. Наконечники стрел Исаковского времени отличаются большими размерами и сравнительно большим весом. Чтобы стрела с таким тяжелым наконечником пролетела на достаточно большое расстояние и поразила животное, нужны были луки иного размера и иной баллистической силы, чем луки мезолита. Вероятно, луки исаковцев достигали в длину человеческого роста. Концы деревянного стержня стягивала тугая тетива. Стрела, пущенная из такого лука, летела на значительно большее расстояние, а убойная сила ее была несравнима с действием тонких и хрупких стрел мезолитического времени. Охотники Исаковского времени, совершенствуя технику обработки орудий с помощью ретуши и оббивки, научились изготовлять несколько типов наконечников стрел. Теперь они изготовлялись не из ножевидных пластин, а из массивных сколов. Мастера по обработке камня не ограничивались только частичной подтеской острия и основания наконечника. Он обрабатывался сплошь с обеих сторон. Уже одно это увеличивало убойную силу стрел.
Вместе с тем люди пытаются теперь найти и наиболее рациональные формы для наконечника. Вероятно, поэтому в исаковское время в Прибайкалье впервые появляются в большом количестве двусторонне обработанные наконечники стрел нескольких типов. Наиболее распространенными среди них являются удлиненнотреугольные наконечники с асимметричным основанием. Одно из двух жалец наконечника оттянуто вниз, больше другого, вследствие чего основание его напоминает хвост ласточки. Такая особенность наконечника свидетельствует о преемственности традиций, которые появились в палеолитическое и развились затем в мезолитическое время, когда возникли древние наконечники с боковой выемкой. Реже встречаются крупные и массивные наконечники стрел с черешками.
Лук и стрелы не были, однако, единственным оружием неолитического охотника. Они позволяли поражать добычу на большем расстоянии, чем прежде, но, преследуя раненое животное, охотники пускали в ход орудия ближнего боя - копья с длинными и массивными наконечниками, изготовленными из кремня и кремнистого сланца. Наконечники копий, так же как стрелы, разнообразны. По крайней мере три из найденных в исаковских погребениях наконечника отличаются друг от друга. Один из них УЗКИЙ, длинный, второй -миндалевидный в плане, а третий - с расширенной средней частью и прямым основанием. Не исключено, что такие вариации форм наконечников связаны с поисками наиболее рациональных и эффективных для охоты вариантов метательных орудий. Обработка этих важных охотничьих орудий отличается большой тщательностью. Обе широкие плоскости наконечников выстругивались уплощающими сколами и дополнительно подправлялись ретушью по краям. В руках опытного охотника такие копья с каменными наконечниками были грозным оружием нападения и защиты.
На вооружении охотника имелись не только копья с каменными наконечниками, но также унаследованные от палеолитического времени вкладышевые наконечники. Они повторяют в основном вкладышевые орудия Верхоленской горы на Ангаре, Афонтовой горы на Енисее, Ошурковской стоянки на Селенге. Сходство заключается прежде всего в общем виде костяного острия - основы, в которую вставлялись каменные вкладыши. Они длинные, массивные, не уплощенные, а округлые в сечении, самый заостренный - верхний конец и широкий уплощенный - нижний конец-насад. В пазы основы наконечников копий, так же как в палеолитических изделиях такого рода, часто вставлялись не сплошь обработанные прямоугольные вкладыши, а простые ножевидные пластинки, сколотые с призматических нуклеусов. У других наконечников края пластинок выщерблены так, что они образуют зубчатое лезвие, иногда с разводом, как зубья у пилы. Встречаются также пластинки, которые выструганы со спинки, а с брюшка выщерблены. Мастер, явно следуя выработанной ранее, еще в палеолите, традиции, затрачивал минимум усилий при обработке ножевидных пластин. В результате получалось лезвие с зубчатым краем, рабочий эффект которого был выше, чем у необработанных пластин. Рана от копья с таким лезвием получалась рваная, животное вследствие этого погибало быстрее.
Среди немногочисленных по типу шлифованных орудий наиболее характерными являются тесла. Они имеют архаические черты, свидетельствующие о том, что техника шлифования только недавно стала широко применяться для изготовления крупных тесловидных и рубящих орудий из камня. На тщательно отшлифованных широких плоскостях тесел видны раковистые углубления сколов, следы предварительной обработки заготовок орудий. Боковые грани тесел, а также обушок их часто оставались неотшлифованными. Первые шлифованные прибайкальские тесла отличаются асимметричностью, их верхняя часть, как правило, сильно выпуклая, с острым ребром посередине, а нижняя, напротив, плоская или чаще желобчато-вогнутая. Лезвия тесел односторонне скошенные, чаще трапециевидные, с более узкой или даже приостренной обушковой частью.
Изучение следов работы, сохранившихся на верхней части лезвия, показывает, что эти крупные орудия использовались для изготовления больших деревянных изделий. Ими можно было выдалбливать из целых стволов деревьев большие лодки. В могилах найдены, кроме того, плоские, небольшого размера орудия, трапециевидные, а не треугольные, которыми, очевидно, производилась окончательная обработка лодок и деревянных изделий. Желобчатость лезвий у них выражена слабее, иногда едва заметна. В могилах тесла обоих типов встречаются обычно попарно. Они, очевидно, дополняли друг друга в работе. Лодки, изготовленные такими инструментами, исаковцы могли использовать прежде всего для рыбной ловли. С лодок можно было охотиться с помощью копий и луков.
В могилах Исаковского времени обнаружены, кроме того, ножи характерной асимметрично-треугольной формы, с острым клювовидным выступом. Ножи такого типа можно было использовать при разделывании рыбы, а также туши животного. Они употреблялись закрепленными в деревянной или костяной рукоятке.
Кроме охоты и рыболовства, большое значение у исаковцев имело также собирательство. В тайге летом и осенью заготовляли впрок на зиму ягоды, орехи, дикий лук, съедобные коренья растений. В одной из могил на Братском Камне найдена кирка, изготовленная из рога оленя. Она является одним из многочисленных, но не дошедших до нас орудий собирательства, которые изготовлялись, по-видимому, в большинстве случаев из дерева. Такие инструменты употреблялись также для различных хозяйственных нужд на территории временного становища. Ими выкапывали ямы для очагов в чуме, а также хозяйственные ямы, в которых хранили запасы мяса, рыбы, съедобных кореньев и луковиц.
В могильниках Исаковского этапа обнаружены также и первые прибайкальские глиняные сосуды. Они имеют не плоское, а заостренное дно. В вертикальном разрезе сосуды эти параболоидные, часто с легкой асимметрией и сдавленностью с боков, что показывает несовершенство техники их изготовления. Сосуды не имеют венчиков и ясно выраженной шейки.
Наиболее характерной чертой этой керамики являются отпечатки сетки-плетенки на внешней поверхности сосудов. Они сплошь покрыты отчетливыми следами - отпечатками толстых нитей, крупных узлов, квадратными или ромбическими ячейками. Отпечатки сетки на внешней поверхности сосудов явно не играли орнаментальной роли. Они свидетельствуют о том, что первые гончары в Прибайкалье использовали сетку при изготовлении керамики как прокладку между формой, с помощью которой лепили сосуд, и слоями глины. Простейшей формой могла служить коническая ямка, вырытая в земле.
После того как сосуд был изготовлен, оставалось только вынуть его вместе с сеткой из ямы и обжечь на костре. До обжига около прямого венчика сосуда мастер иногда наносил скупой и незамысловатый орнамент. Он состоит обычно из ряда конических ямок, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Они наносились костяной или деревянной палочкой с коническим концом. Ямки не прошивали насквозь сравнительно тонкие стенки сосуда, но на противоположной, внутренней, его поверхности ямкам соответствуют выпуклины-горошины. Иногда ямки наносились сверху на срезе венчика. Кроме ямок, сосуды украшались рядом вдавлений в виде запятой или косых насечек. У одного сосуда такие косые насечки нанесены не на внешней поверхности, а на внутренней. Размеры Исаковских сосудов невелики. Высота их составляет 18-23 см при диаметре горла не больше 20 см.
Таким образом, исаковская керамика как по примитивной технике изготовления, так и по форме, по предельно скупому орнаменту является исходной керамикой в неолите Сибири. Не исключено, что первые остродонные глиняные сосуды в Прибайкалье являются копией плетеных сумок, которые, возможно, имели люди палеолитического времени. Они свидетельствуют о первых и при этом самостоятельных шагах в гончарном искусстве неолитических обитателей Сибири.
Предметы искусства и украшения в могилах исаковского времени редки и примитивны. К ним относятся целые или расколотые вдоль клыки кабана с нарезками на концах или просверленным отверстием около основания. Клыки кабана, судя по их расположению в могиле, украшали головной убор, соединяясь острыми концами. В качестве украшений употреблялись также клыки марала грушевидной формы. Игольники украшались одной или двумя параллельными кольцевидными нарезками.
Население в долине Ангары в исаковское время было немногочисленным. Об этом свидетельствует небольшое количество погребений, обнаруженных в могильниках. Охотничьи коллективы состояли из людей, связанных кровным родством. После смерти членов рода хоронили на одном могильнике, иногда рядом друг с другом. Могильная яма, так же как и в предшествовавшую эпоху, заполнялась плитами и камнями. Умерших клали головой в сторону восходящего или, напротив, заходящего солнца.
Таким образом, ранний этап неолита в Прибайкалье характеризуется выраженными архаическими чертами в культуре. Древние, восходящие к палеолиту традиции отчетливо прослеживаются как в технике обработки орудий, так и в их типологии. Вместе с тем в исаковское время наблюдается резкий сдвиг в культуре и экономике, характеризующийся появлением лука и стрел, керамики, а в изготовлении орудий труда - принципиально новым способом их обработки - шлифованием.
Полный расцвет неолитической культуры лесных охотников Прибайкалья наблюдается на следующем этапе, который носит название серовского. Серовский этап хронологически относится к первой половине III тыс. до н. э. Он характеризуется значительно большим количеством памятников, чем предшествующие этапы. К тому времени относятся многочисленные поселения и наскальные изображения. Вместе взятые, эти памятники позволяют полнее представить культуру, экономику, общественный строй и мировоззрение обитателей Прибайкалья в период расцвета культуры неолита.
Основой экономики на серовском этапе по-прежнему продолжает оставаться охота. Поэтому не удивительно, что усилия таежного охотника, как и раньше, направлены на максимальное усовершенствование охотничьего вооружения, в первую очередь лука и стрел.
Люди серовского времени, стремясь повысить дальнобойность и убойную силу лука, впервые в мире, насколько об этом можно судить по имеющимся сейчас археологическим данным, изобрели лук принципиально иного, чем прежде, устройства. При раскопках могил охотников серовского времени около костяков сбоку часто находили длинные пластины, вырезанные из рога лося. Пока такие пластины встречались отдельными разрозненными экземплярами, назначение их оставалось загадочным. Однако после того как в ряде погребений было обнаружено, что пластины располагаются от головы до ног погребенного, тесно примыкают друг к другу и образуют сплошную дугообразную полосу, стало ясно, что они являются обкладками истлевшей деревянной основы лука, во много раз усиливавшими при стрельбе его силу.
Такие луки, основа которых составляется из нескольких разнородных материалов, отличающихся друг от друга степенью эластичности, принадлежат к лукам составного или усиленного типа и представляют вторую ступень в истории развития лука вообще, следующую за более древними простыми луками, сделанными из одного цельного куска дерева. Размеры серовских луков, судя по сохранившимся костяным пластинам, составляли 1 -1.6 м. В некоторых случаях луки равнялись росту охотника. Дальнобойность такого лука, его мощность и вероятность поражения цели были несравненно большими по сравнению с простыми луками исаковского времени. Древние охотники украшали свое любимое и самое надежное оружие связками бус, изготовленных из клыков марала. Они прикреплялись на противоположных концах лука в местах соединения их с тетивой.
Вместе с луками в могилах около ног или локтя погребенного встречаются скопления наконечников стрел, лежащих обычно группами, включающими несколько десятков экземпляров. Судя по этому, стрелы находились в специальном колчане, сшитом из бересты или кожи.
Усовершенствованы были в серовское время не только луки, но также и наконечники стрел, которые стали более изящными, что несомненно увеличивало точность стрельбы. Наряду с наконечниками старых типов, с асимметричным основанием, появляются наконечники с симметричной выемкой в основании. Особенно широко применяются теперь наконечники с черешками, появившиеся впервые еще в исаковское время. Кроме каменных наконечников, в серовское время впервые появляются специализированные тупые наконечники, изготовленные из кости. Такие наконечники употреблялись при охоте на соболей или белок, а также на птиц. Тупые наконечники из кости были удобны тем, что не портили шкурок пушного зверя.
В качестве оружия ближнего боя продолжают употребляться кинжалы и наконечники копий. Изготовлению их придается особое значение, так как от совершенства такого оружия зависит зачастую успешное заверше-
ние охоты, а в ряде случаев и жизнь самого охотника. Наконечники копий и ножи серовцев из кремнистых пород являются поэтому превосходными образцами высокого мастерства обработки камня. Типологически они частично близки Исаковским наконечникам копий, но вариации форм их разнообразнее, а техника изготовления по тем временам предельно совершенна. Особенно превосходно обработаны длинные наконечники с прямым основанием и треугольной формой. Длинные, строго параллельные друг другу фасетки ретуши пересекают насквозь обе широкие плоскости наконечников. Края их дополнительно обрабатывались мелкой ретушью. Другие клинки обрабатывались с обеих сторон крупными и широкими пластинчатыми сколами, направленными от краев к середине широких плоскостей. Края их также приострены мелкими фасетками ретуши.
Кроме наконечников копий, клинков и ножей с прямыми основаниями, имеются такие же изделия миндалевидной и вытянутоовальной формы с приостренной нижней частью (рукоятка) и более широкой верхней.
Как и в исаковское время, охотник отправлялся в тайгу на промысел с вкладышевыми копьями, унаследованными от времен палеолита. Вкладышевые копья, однако, также претерпели изменения. Основа их теперь не столь массивная, как прежде. Она в поперечном сечении не округлая, а плоская. Широкие грани основы тщательно отполированы и параллельны друг другу. Тонкие и хрупкие ножевидные пластины заменяются теперь значительно более надежными вкладышами, изготовленными из массивных, сплошь обработанных с двух сторон ретушью пластин кремня или реже халцедона. Вкладыши имеют теперь прямоугольные очертания и тщательно подгоняются друг к другу, образуя сплошное прочное лезвие.
В походных сумках охотников среди массы мелких орудий, необходимых для жизни в лесу, по-прежнему встречаются инструменты, с помощью которых можно было, так же как в исаковское время, разделать тушу убитого животного. Ряд таких изделий серовцы унаследовали от предшествующей эпохи. К ним относятся прямые костяные ножи с массивными и широкими прямоугольными вкладышами, обработанными двусторонней ретушью. Они лишь более плоские, чем вкладышевые ножи такого же типа из могил Исаковского времени. Иногда такие вкладыши, покрытые параллельными струйчатыми фасетками ретуши, пересекающими наискось во всю ширину плоскость, встречаются в могилах и без костяной основы. Они, очевидно, вставлялись в деревянную оправу, которая не сохранилась.
От Исаковского времени в инвентаре серовцев сохранились также плоские двусторонне ретушированные ножи асимметрично-треугольной формы. В отличие от Исаковских ножей они обработаны более тщательно, а их форма более совершенная.
Успех охоты обеспечен был еще и тем, что в серовское время в Прибайкалье спутником охотника была собака. Она помогала выискивать зверя, преследовала его, участвовала в облавах. Собака играла настолько важную роль в хозяйственной деятельности серовцев, что они заботились о ней как ни о каком другом животном. На поселениях около г. Свирска на дне больших хозяйственных ям были обнаружены специальные захоронения собак. С ними связаны были какие-то ритуальные действия, вероятнее всего обеспечивающие удачную охоту. Одна из собак захоронена с намеренно положенными около черепа длинными ножевидными пластинами.
Серовцы не ограничивались, однако, только усовершенствованием охотничьего вооружения и охотничьего хозяйства. Прибайкальские племена развивают дальше и вторую отрасль своего хозяйства - рыболовство. Рыбу ловили разнообразной снастью, которая свидетельствует о различных способах ее добычи. Ее ловили прежде всего рыболовными крючками, изготовленными из кости и дерева. В одной из могил серовского времени обнаружен рыболовный крючок простейшего типа. Он целиком вырезан из кости, имеет прямой, лишенный каких-либо нарезок стерженек, который переходит в плавно закругленную нижнюю часть с острым зубчиком-жальцем, таким же как на современных крючках из металла. На более позднем этапе серовской культуры появляются рыболовные крючки иного типа, составные. Они состоят из шиферных или альгаматолитовых стержней, к которым привязывалось костяное или деревянное жальце-острие.
Рыбу добывали также гарпунами, вырезанными из кости. По краям широкой костяной пластинки мастер вырезал с одной или двух сторон кривые зубья. Гарпуны прикреплялись к дереву с помощью отверстия в основании, выемок или уступов-плечиков у насада. Гарпунами можно было добывать рыбу ночью на лодке. На ее носу разводился в жаровне огонь, который освещал на большую глубину прозрачную ангарскую воду. Один из рыболовов стоял здесь же, поджидая крупную рыбу, а второй управлял лодкой, медленно сплавляя ее по течению.
С гарпунным ловом рыбы связаны и многочисленные скульптурные изображения рыбки-приманки из камня или кости. Среди них имеются фигурки бычков-широколобок, налима, окуня, сига, ленка. Кроме обычных, встречаются также янусовидные изображения рыбы с двумя головами, обращенными в разные стороны.
Такие рыбы-приманки, вырезанные из кости, широко известны по этнографическим материалам, собранным у народов севера Сибири, и способ их применения в серовское время не отличался, очевидно, от современного. Об этом свидетельствуют отверстия на каменных скульптурах. Отверстие на спине обычно строго центрировано и использовалось для прикрепления шнура - линя, на котором фигурка рыбы-приманки опускалась в воду. Отверстия около хвоста и жабер служили для прикрепления ярких предметов, изображавших плавники рыбы. Такие рыбки-приманки применялись на севере в XVIII-XIX вв. при подледном лове рыбы. В специально сооруженном над прорубью шалаше сидел рыбак. С помощью шнура он поворачивал приманку в воде, подражая движениям живой рыбы. Как только рыба набрасывалась на приманку, рыболов пронзал ее гарпуном и извлекал на поверхность.
Кроме рыболовных крючков и гарпунов, серовцами применялась также рыболовная сеть. Об этом свидетельствуют каменные грузила, которые встречаются на поселениях в слоях, относящихся к серовскому времени. Грузила изготовлялись обычно из простых плоских галек, с двух сторон которых делались выбоины для прикрепления к сети. На поселениях около Свирска встречены, кроме того, большие и тяжелые гиревидные грузила, изготовленные из глыб известняка. В верхней, более узкой, части их с двух сторон просверливалось широкое круглое отверстие. Не исключено, что такого рода грузила употреблялись не только с сетями или неводами, но также в качестве якорей к плетенным из прутьев рыболовным снастям. Рыбная ловля сетями, а также гарпунами велась, по-видимому, с лодок, выдолбленных из целых деревьев.
Таким образом, в серовское время наряду с совершенствованием традиционного для лесных сибирских племен охотничьего хозяйства каменного века, которое достигает в это время подлинного расцвета в связи с предельным усовершенствовавшем старого, доставшегося от исаковского времени охотничьего инвентаря, расцветает новая отрасль хозяйства - рыболовство.
Источники пищевых запасов расширились вдвое. Появился новый, более надежный источник существования. В связи с этим увеличивается количество населения, а вместе с тем растет сила и влияние сероиских племен. На берегах Ангары появляются обширные поселки, остатки которых занимают сотни квадратных метров. Поселения серовского времени не являются кратковременными стоянками небольших коллективов кочующих с места на место лесных охотников и рыболовов. Они представляют собой долговременные, по крайней мере сезонные резиденции значительных коллективов. Слой поселений насыщен большим количеством культурных остатков - обломками керамики, каменными изделиями, отщепами, костями животных и рыб. На территории поселений располагаются иногда десятки очагов, сложенных из камней. Среди других долговременных хозяйственных сооружений особо следует отметить появление больших ям для запасов, а также для копчения мяса и квашения рыбы. На краю таких ям, достигающих в диаметре около 2 м и глубины до 1.5 м, сооружались очаги из плит. Иногда очаги располагались на дне ям. С помощью костров, вероятно, коптили мясо и рыбу.
Как охота, так и рыбная ловля велись коллективно, при участии всех членов рода. Несмотря на значительные достижения в хозяйстве и совершенствовании технического вооружения, человек в одиночку не мог бы добиться успеха в борьбе с природой. Общими усилиями изготовлялись и трудоемкие охотничьи и рыболовные сооружения. Коллективное первобытнообщинное производство серовского времени, естественно, вело и к коллективному потреблению.
О равенстве членов родового коллектива серовцев свидетельствуют их погребения: почти в каждом погребении имеется один и тот же стандартный набор орудий - лук со стрелами, глиняный сосуд, шлифованные тесла, шлифованный нож, большой двусторонне ретушированный нож. Само по себе сопровождение умерших набором орудий, которыми он пользовался при жизни, свидетельствует о заботе коллектива живых об умершем, «ушедшем в другой мир».
Женщина в коллективе серовцев занимала равноправное положение. Вместе с нею в могилу клали те же орудия, которые обычно сопровождают мужчин. Это значит, что женщина участвовала в охоте и рыбной ловле и несла ту же нагрузку, что и мужчина. Серовское время в Прибайкалье является временем расцвета родового строя, основанного на материнском праве.
Серовское время характеризуется общим подъемом всей культуры неолитических племен Прибайкалья. Это отчетливо видно прежде всего в технике изготовления орудий труда. В массовых масштабах производится обработка камня оббивкой и отжимным способом. На поселениях, раскопанных в районе Свирска, Рютино, Братска, около многочисленных очагов, относящихся к серовскому времени, сохранилось огромное количество отщепов, грубых сколов, ножевидных пластин, сработанных до предела нуклеусов, а также заготовок. Отщепы и пластины залегают часто плотными скоплениями, образующими настоящие рабочие площадки. Техника отделения ножевидных пластин достигла совершенства. В серовское время широко использовались цилиндрические и конические нуклеусы, с которых скалывались правильные ножевидные пластины разной длины и ширины. Особенно длинные и широкие пластины скалывались с больших плоских плитчатых нуклеусов.
Широкое распространение техники отделения ножевидных пластин и общий прогресс в технике обработки каменных орудий связаны с усовершенствованием орудий вторичной обработки изделий. Кроме примитивных и грубых отбойников, изготовленных из кусков камней, галек или сработанных нуклеусов, в серовское время появляется целый набор костяных и роговых инструментов, с помощью которых обработка камня достигает «ювелирного» по тем временам совершенства.
Для этих целей служили встреченные в могилах длинные тонкие стержни, овальные или плоскоовальные в сечении. Концы их слегка приострены и смяты. Такими тонкими отжимниками производилась окончательная отделка наконечников стрел, копий, ножей и скребков. Имеются также отжимники иного типа. Они изготовлены из массивных отростков рога. Такие отжимники употреблялись, очевидно, для более грубой, первичной обработки изделий и служили в качестве своего рода пунсонов, по которым ударяли тяжелыми каменными или деревянными молотками. Это были посредники между обрабатываемым орудием и отбойником. С помощью их можно было скалывать широкие и длинные ножевидные пластины с нуклеусов большого размера.
Все шире применяется шлифование камня при изготовлении тяжелых рубящих орудий типа тесел и топоров. Тесла теперь изготовляются не только из серого кремнистого сланца, наиболее удобного для обработки, но также из вязкого зеленого и прочного нефрита. По типу серовские тесла отличаются от тесел предшествующего времени. Они представляют собой правильные прямоугольные бруски со строго параллельными широкими плоскостями и боковыми гранями. Обушок их не приострен, а тупой или прямоугольный. Серовские тесла напоминают так называемые толстообушные топоры Северной Европы, которые датируются приблизительно тем же временем. Кроме тесел, способом шлифования продолжают изготовляться ножи с вогнутым лезвием.
Появляются иные, чем прежде, формы сосудов, новая орнаментация, иначе отделывается поверхность сосудов. Полностью исчезают сосуды параболоидной формы. Вместо них появляются сосуды с округлым внизу туловом, суженным горлом, с широким шаровидным дном. Они меньше, чем Исаковские, по размерам, но устойчивее их. Основная масса налитой жидкости приходится в серовских сосудах на нижнюю их половину.
Кроме обычных сосудов, в которых на кострах приготовляли пищу, серовцы пользовались специальными сосудами типа походных фляг, а также переносными дымокурами, которые спасали летом охотника и рыболова от гнуса. На таких сосудах имеются специальные налепные ушки.
Кроме по-прежнему широко распространенной керамики с сеткой-плетенкой, появляются новые сосуды с тонкими гладкими снаружи стенками. На смену старой технике изготовления керамики с помощью сетки приходит, должно быть, новая, более прогрессивная - выколачивание сосуда специальной колотушкой из куска глины.
Одновременно с обогащением форм керамики и совершенствованием техники ее изготовления появляются новые, более разнообразные способы ее украшения. На сосуды наносились специальными штампами с зубчиками гребенчатые оттиски в виде овальных гусеничных вдавлений, прямых насечек или параллельных гребенчатых линий. Встречаются также линейный резной узор и отпечатки лопаточки-штампа.
Продолжал существовать и старый тип орнамента Исаковского времени: венчики сосудов по-прежнему украшались круглыми правильными вдавлениями. Такие вдавления делали не только с внешней, но и с внутренней стороны. В результате снаружи сосуда появлялись выпуклины.
В этих орнаментальных приемах обнаруживается уже определенный художественный вкус. Еще нагляднее в этом отношении сохранившиеся в могилах украшения, скульптуры и наскальные рисунки. Они дают целостное впечатление о духовном мире людей серовского времени, их верованиях, мифологии, эстетических представлениях. Среди украшений, которые несомненно являлись амулетами, обеспечивавшими удачную охоту, имеются грушевидные бусы из клыков оленя, а также резцы лося и реже - клыки кабана. Появляются впервые бусы, изготовленные из плоских тонких кружков, выточенных из морских раковин. Бусы имеют биконическое отверстие, они нашивались рядами на головной убор или на меховую обувь.
Так же как и в исаковское время, простыми прямыми насечками или косыми крестиками украшались некоторые костяные изделия. В серовское время появились скульптурные изображения рыб, лосей, а также антропоморфные фигуры человека. Особенно замечательны наскальные изображения лосей на р. Лене около деревень Шишкине и Воробьеве, в долине Ангары на Каменных островах. Они поражают зрелым мастерством художников каменного века, реализмом.
Наскальные изображения серовокого времени позволяют раскрыть миропонимание людей каменного века, их представления об окружающей природе, о животных, на которых они охотились, а также о самом человеке. Привлекая этнографические данные, удается раскрыть сложный мир идей, связанных с культом лося, одного из основных объектов охоты серовцев. Человек, привыкший мыслить конкретно, не мог представить себе мир иначе, чем в образе могущественного, огромного лося. В образе лося мыслится также земля, на которой живет охотник, верхний мир - небо, звезды, солнце - и подземный мир теней и мертвых. Даже такие явления, как восход и заход солнца, осмысливались как результат непрерывно повторяющихся циклов охоты мифического охотника за «божественным небесным» лосем, во время которой лось погибает, а затем вновь рождается и появляется в верхнем мире в образе солнца.
Кроме космической темы, с образом лося первобытный человек связывал также культ родовых предков. Серовцы недаром рисовали красной охрой лося на особо выделявшихся необычным видом камнях и скалах. Такие скалы представлялись им «живыми образами» прародителя - лося, местом его обитания. Они превращались в своеобразные родовые храмы-святилища. Около них совершались культовые праздники, которые должны были обеспечить благополучие роду, удачную охоту, размножение зверей и, следовательно, их изобилие.
Погребальный обряд в серовское время остается в основе таким же, как в предшествующее, исаковское, время. Погребенные ориентируются головой на восток или северо-восток. Могильная яма тщательно выкладывается плитами камня, а после погребения заполняется камнями и засыпается землей. Умершие сопровождаются предметами охотничьего снаряжения. По представлениям серовцев, умершие должны были в «потусторонном мире» вести ту же жизнь, которую они вели на земле.
Важную роль в погребальном обряде серовского времени играл огонь, о чем свидетельствует наличие угольков в могиле, а в некоторых случаях наблюдалось трупосожжение. Огонь должен был «очистить» умерших и Уберечь их от врагов при путешествии на тот свет, помогать им в новой Жизни. Огонь, кроме того, должен был помочь душе умершего снова вернуться на землю. В связи с этим ориентировка погребенных на восток не является случайной. Огонь земной помогал душе умершего приобщиться к «огню небесному», к солнцу, и по совершении обычного круговорота вновь вернуться из преисподней. Ориентировка погребенных связывается обычно с представлениями о местонахождении «страны мертвых». У серовцев она располагалась, очевидно, на востоке.
Все эти сложные космогонические представления, культ животных, сложная погребальная обрядность и связанные с ними представления существовали у прибайкальских неолитических племен еще в исаковское время, а может быть, в более раннее, палеолитическое, время.
Следующий этап неолитической культуры в Прибайкалье носит название китойского. Он датируется второй половиной III тыс. до н. э.-началом П тыс. до н. э. В китойское время закрепляются успехи, достигнутые в се-
ровское время, и создаются предпосылки к появлению в Прибайкалье качественно новой культуры, в которой наряду с каменными орудиями появляются сначала медные, а затем бронзовые.
Экономический уклад населения Прибайкалья в китойское время в своих основных чертах остается таким же, что у их предшественников - исаковцев и серовцев. Его основу составляют охота и рыболовство. Однако соотношение между ними и удельный вес в хозяйстве начинает заметно изменяться. Это видно уже из того, что исчезает прежний лук усиленного типа; его место, должно быть, снова занимает простой лук. Китойский охотник больше не изготовлял также крупных наконечников копий и ножей, которые были наряду с луками усиленного типа непременной принадлежностью инвентаря могил серовского и Исаковского времени. Можно было подумать, что их исчезновение и обеднение охотничьего снаряжения связано с общим упадком техники обработки камня в китойское время по сравнению с предшествующими эпохами. Однако при внимательном рассмотрении изделий из камня, встречающихся в могилах и на поселениях китойского времени, выясняется, что ни о каком общем упадке технического мастерства в обработке камня говорить не приходится.
Техника отщепления ножевидных пластин с конических и призматических нуклеусов продолжает оставаться на высоком уровне. По-прежнему встречаются покрытые тончайшей ювелирной ретушью наконечники стрел, изящные мелкие скребки, ножи и вкладыши. Китойцы приспосабливают свое мастерство к обработке камня, к новым материалам и породам камня, которые или не применялись вовсе, или использовались в ограниченном масштабе в предшествующее время. К ним относятся плитки светло-коричневого аргиллита, который начинает встречаться в культурных слоях поселений. Обрабатывая крутой ретушью только края таких широких плиток, мастера научились изготовлять специфические ножи и острия, которые характерны только для китойского времени. Широкие, ровные плоскости таких инструментов оставлялись без дополнительной обработки.
Но особенно значительны достижения китойцев в разработке приемов употребления другого материала. В китойское время в Прибайкалье вместо - серого кремнистого сланца для изготовления орудий начинает в массовых масштабах применяться зеленый нефрит. Этот прочный и вязкий материал не поддается обычным способам обработки камня. Его почти невозможно раскалывать. Поэтому китойцы усовершенствовали применявшийся и ранее метод распилки нефрита. Для распиливания желвака нефрита применялись специальные пилы, изготовленные из плоских и широких пластин серого песчаника.
Из нефрита изготовлялись тесла, плоскоовальные в поперечном сечении, а также ножи с вогнутым лезвием и характерные китойские ножи с треугольным острием на конце. Освоение техники обработки нефрита и широкое распространение в хозяйстве инструментов, изготовленных из него, было крупным шагом вперед, поскольку надежность и рабочий эффект их несравним с орудиями из других материалов.
Появляются и новые приемы обработки дерева. В китойское время широко распространяются характерные полуцилиндрические бруски из песчаника с проточенными вдоль желобками. Они встречаются в захоронениях парами. Эти бруски служили выпрямителями древков стрел. Бруски разогревались на костре, а затем между ними по желобку несколько раз пропускалось древко для стрелы до тех пор, пока оно не становилось совершенно прямым.
Существенно, что впервые в истории неолитических племен Прибайкалья в качестве главного занятия выдвигается рыбная ловля. Если в погребениях серовского времени преобладают орудия
охоты - лук, наконечники копий, то в захоронениях китойцев основными являются орудия рыбной ловли. Это погребения типичных рыболовов, основная часть жизни которых связана с рекой. Особенно многочисленны находки в могилах, а также на поселениях своеобразных китойских крючков сложного типа. Они встречаются иногда целым набором, варьируя по размерам от миниатюрных до крупных. Но для всех них характерен круглый снаружи и плоский с внутренней стороны стерженек на концах. Верхний выступ служил для прикрепления лесы, а нижний, более широкий, - для закрепления острия, которое изготовлялось отдельно. Стерженьки крючков вытачивались из мягкого сланца или жировика, а острия вырезались из кости или дерева. В отдельных случаях в качестве острий применялись готовые острия, которые почти не требовали дополнительной обработки, - когти или зубы хищных птиц.
В рыболовном промысле по-прежнему широко применялись гарпуны. Для китойского времени особенно характерен гарпун с треугольным выступом у основания, в котором просверливалось отверстие для прикрепления линя. Таким образом, гарпун соскакивающего типа, с линем, становится основным орудием рыбной ловли. Гарпуны, как и в серовское время, применялись для ночной ловли рыбы с огнем, а также для зимнего промысла с помощью рыбок-приманок. По крайней мере по находкам в могильнике «Циклодром» (Иркутск) установлено точно, что китойцы употребляли для этой цели вырезанные из кости изображения рыб.
Вместе со значительным усилением роли рыболовства продолжает увеличиваться значение собирательства. В погребениях китойского времени впервые начинают встречаться в большом количестве орудия, пригодные для раскапывания земли, - кирки из рога и заступы из лопаток лося. Что касается искусства и верований, то в китойское время продолжает существовать тот же культ лося, который развился в серовскую эпоху. Об этом свидетельствуют находки в могилах скульптурных (из лосиного рога или кости) изображений лося. Часть изображений лосей на скалах тоже следует датировать китойским временем. Новым является особое отношение китойцев к кабанам, о чем свидетельствуют частые находки в погребениях их клыков. Они являлись амулетами, показателями мужества и отваги охотников. Кабаньи клыки, расколотые пополам и с просверленными отверстиями на концах, нашивались на головной убор или носились прямо на лбу в виде диадемы. В других случаях три или четыре клыка располагались на шее и являлись нагрудными украшениями.
Наиболее ярким признаком китойских погребений является широкое употребление охры, которой сплошь засыпали умершего. Красная охра символизировала собой кровь мертвых.
Об изменениях в общественных отношениях китойского времени свидетельствует появление погребений, которые выделяются среди других захоронений особенно богатым и разнообразным погребальным инвентарем. Вместе с тем в могильниках встречаются бедные захоронения, иногда даже лишенные какого-либо инвентаря. В могилах с богатым инвентарем хоронили, по-видимому, или выдающихся охотников, или вождей и шаманов. Интересно, что такие захоронения оказываются иногда парными. Вместе с умершим мужчиной в могилу клали его жену, наложницу или раба, а иногда ребенка. В бедных могилах хоронили рядовых членов рода. Примечательно, что один из погребенных, который был положен в могилу без инвентаря, оказался даже за пределами родового могильника.
Таким образом, в китойское время начинает выделяться группа людей, которая занимает особое место в родовом коллективе. Усиливается власть вождя рода и племени. Появляются признаки начала разложения родовых отношений, свойственных времени материнского рода. В полную силу эти новые общественно-экономические отношения развиваются в следующую, глазковскую, эпоху, когда в Прибайкалье широко распространяется металл.
Уже в серовское время Прибайкалье превращается в один из влиятельных центров культуры в Северной и Восточной Азии. Влияние серовской культуры распространяется далеко на север - в Якутию, на запад - в бассейн Среднего Енисея, а также на восток - в Забайкалье. Оно отмечено не только для районов тайги, но в определенное время выходит за ее границы и вторгается в степные районы.
Речь идет не о простом влиянии одного из первых в Сибири центров культуры эпохи неолита, но и о прямом расселении серовских племен за пределами таежного Прибайкалья. Особенно интересно с этой точки зрения появление типичной серовской керамики далеко на юге - в степях и пустынях Центральной Азии, а также Внутренней Монголии. Вместе с керамикой в тех же местах появляется специфический серовский набор каменных орудий - наконечники стрел, тесла, вкладыши и ножи. Не исключено, что в конце серовского времени часть прибайкальских племен переселилась на юг - в степи Монголии и дошла вплоть до Ордоса, где найден крайний юго-восточный форпост серовской культуры.
Одновременно неолитические племена Прибайкалья вступают на территории Забайкалья в тесные контакты с аборигенным населением Якутии и Приамурья. В результате возникает одна из самых любопытных «гибридных культур» эпохи неолита в Сибири, представленная находками в Шилкинской пещере. Пещера эта расположена в окрестностях нос. Шилкинский завод, на крутом обрывистом берегу р. Шилки. Уже издали на сером фоне обрывистого берега заметен темный провал пещеры, которая была домом и погребальной камерой неолитических охотников и рыболовов Шилки. Она предохраняла их от холодных ветров и дождей, а огонь очага, разведенный у входа в камеру, поддерживал достаточно высокую температуру в сухом помещении.
Люди, населявшие пещеру, а затем похоронившие здесь же своего умершего сородича, широко использовали в хозяйстве правильные ножевидные пластины, сколотые с конических нуклеусов. Среди изготовленных из них изделий выделяются своеобразные наконечники стрел «даурского типа». Это правильные двух- или трехгранные ножевидные пластины, острый конец которых ретуширован тонкой изящной ретушью с брюшка и в редких случаях частично и вдоль одной из сторон - со спинки. Длинные боковые стороны пластин, а также основания, как правило, не ретушировались. Этот простейший вид наконечников стрел и в то же время наиболее древний из известных до сих пор видов изготовлялся с предельно минимальными затратами энергии и времени мастера.
Эти наконечники и вкладыши одинаковы с найденными в наиболее ранних неолитических поселениях Среднего Приамурья новопетровской культуры. С Приамурьем связывает их также такой специфический для Дальнего Востока инструмент, как нож «мустьерского» типа, и обилие собачьих костей. Собака была здесь, вероятно, таким же средством передвижения и источником мясной пищи, как у позднейших ихтиофагов Амура, гиляков (нивхов). С Якутией сближается керамика и такое специфическое орудие, как плечиковое тесло вилюйского типа. Но больше всего здесь чисто прибайкальских вещей - от вкладышевых копий и ножей серовских форм до нефритовых колец и костяных наконечников стрел с расщепом, датируемых глазковским временем.
Во многом сходный с прибайкальскими племенами путь развития проходили те неолитические племена Сибири, которые были соседями прибайкальских племен в долине Енисея.
Неолитические памятники на юге Енисейского края, где расцветала впоследствии классическая для Сибири культура бронзового века, изучены слабо. Кроме немногих подъемных находок, здесь обнаружено лишь.одно, да и то случайно найденное, неолитическое захоронение. Оно найдено
в с. Батени в яме, выкопанной для устройства погреба. 8 Вместе с костями человека здесь оказалось несколько костяных орудий своеобразной формы - два кинжаловидных острия, роговой фигурный стерженек роговые пластинки и каменное орудие, изготовленное из отщепа, сколотого с речного валуна. Материалом для костяных орудий служили кости и рога лося. В могиле оказалось также 12 астрагалов, 4 из которых принадлежали косуле и 8 барану. Вещи в этом погребении ближе всего к серовским и китойским на р. Ангаре.
Как отмечает М. П. Грязное, в обществе, где основой хозяйства является скотоводство, орудия труда изготавливаются в первую очередь из костей домашних животных. Здесь же все вещи сделаны из костей и рогов лося, что указывает на охоту как на основу хозяйственной деятельности человека. Это тоже сближает древних обитателей Верхнего Енисея с их современниками в Прибайкалье.
При всем этом находка в с. Батени показывает, что здесь были и существенные отличия от Прибайкалья. Астрагалы барана, более мелкие, чем у современного дикого барана, свидетельствуют о том, что они могли принадлежать если не домашнему животному, то находившемуся в процессе одомашнивания. Это позволяет предполагать, что скотоводство на Верхнем Енисее зарождается даже не в афанасьевскую эпоху, а в значительно более раннее, неолитическое, время. По своему физическому типу человек, погребенный в неолитической могиле в с. Батени, существенно отличается от представителей более позднего, афанасьевского, населения. Особенно интересно, что в строении черепа обнаружены «южные», негроидные, признаки. 9 Таким образом, в неолите на Верхнем Енисее существовала своеобразная культура, носители которой занимались преимущественно охотой, но уже начали предпринимать первые попытки одомашнивания животных.
Несравненно богаче представлены памятники неолита на Среднем Енисее, в лесостепном районе выше и ниже г. Красноярска. Сюда относятся прежде всего многочисленные поселения по берегам р. Енисея и его притоков. Чтобы полнее представить условия, в которых жило неолитическое население Среднего Енисея, нужно учесть ландшафт этого края. Край делится на два больших района. Первый представляет собою лесостепную холмистую котловину, ограниченную с юга покрытыми густой тайгой отрогами Восточных Саян, а с севера - Енисейским кряжем.
Непосредственно с юга к лесостепи примыкает другой район - «Труба». Здесь Енисей прорезает отроги Восточных Саян. Удобные для заселения места использовались в течение всего исторического времени, а сама «Труба» являлась как бы коридором, связывающим Минусинскую котловину и лесостепь. Большая часть стоянок в лесостепном районе располагалась на правом берегу Енисея на местах, где в настоящее время находятся новые районы г. Красноярска. Здесь, особенно в двух пунктах, У бывш. с. Ладейки и у р. Базаихи, на развеянных песках прибрежных Дюн были собраны большие коллекции вещей. Широкой известностью пользуется также поселение в устье речки Собакиной, на левом берегу р. Енисея, у г. Красноярска. Среди поселений наиболее интересна стоянка под Ермолаевским городищем, давшая несмешанные находки одной энеолитической эпохи.
На Среднем Енисее найдены также хотя и немногочисленные, но богатые вещами могилы неолитического и энеолитического времени.
8 М. П. Грязнов. Неолитическое погребение в с. Батени на Енисее. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 39, 1953, стр. 332.
9 В. П. Алексеев. Антропологические типы Южной Сибири (Саяно-Алтайское нагорье) в эпоху неолита и бронзы. «Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока», Новосибирск, 1961, стр. 337.
Судя по материалам этих поселений и могильников, культура неолитических племен Среднего Енисея не только была родственна культуре их, соседей в Прибайкалье, но и развивалась примерно по тому же руслу, проходила одинаковые в основе хронологические этапы.
Собственно неолитическим памятникам Прибайкалья предшествуют погребения хиньского типа. На Енисее памятники этого времени не обнаружены, но среди вещей из лесостепи имеется наконечник стрелы с боковой выемкой, найденный на Базаихе, по типу соответствующий наконечникам из падей Хиньской и Частые. Такие наконечники, как считают исследователи, наиболее характерны для кельтеминарской культуры. Они встречаются как в Приуралье и Западной Сибири, так и дальше на восток. Их распространение указывает, видимо, на существование связей в неолитическое время между лесными и лесостепными районами Восточной Сибири и южными культурами. 10
К следующему, исаковско-серовскому, времени на Среднем Енисее относится несколько замечательных погребений, обнаруженных И. Т. Савенковым в Базаихе, в том числе богатое захоронение, в инвентаре которого имеются скульптурные изображения лосей, человеческая фигурка, костяной кинжал, различные костяные орудия, видимо, для обработки посуды, части составных рыболовных крючков, каменный топор, скребок и отщепы. В 1955 г. в пригороде Красноярска у дач гороно случайно была обнаружена могила, в которой погребенный лежал на спине ногами к реке. Скелет сопровождали различные каменные вещи: топор, скребла, костяной игольник, различные бусы. 11 Подобные же разрушенные могилы были раскопаны в г. Канске, где погребенные лежали на спине ногами к реке. Вместе с ними найдены шилья из грифельной кости лося, подвески из клыков марала, кремневый отщеп и кусок охры. Кроме того, здесь же оказалось тесло из светло-серого сланца. У него с двух сторон зашлифовано лезвие, в то время как остальная часть осталась необработанной. Такие тесла являются принадлежностью серовских погребений в Прибайкалье и в более позднее время не встречаются. 12 Игольник из трубчатой кости птицы с нарезками на концах, обнаруженный в Канском могильнике, также характерен только для серовского этапа.
Как в инвентаре могильника у дач, так и среди случайных находок встречаются скребки из отщепов с крутой ретушью с одной стороны. Такие скребки также относятся к серовскому времени неолита. Особенно характерно сочетание их в одной могиле с орудиями неправильно-миндалевидной формы с одним более выпуклым краем. Украшения, которыми богато погребение у дач, также находят себе аналогии только в памятниках Исаковского и серовского времени: это бусы, вырезанные из речных раковин, клыки и резцы кабана, бусы, вырезанные из кости. Значительная серия вещей этого времени представлена случайными находками, в том числе типичными для Прибайкалья каменными скульптурными изображениями рыб.
К этому же периоду относится и большое количество фрагментов сосудов с сетчатым орнаментом, соответствующих сосудам второго снизу слоя стоянки Улан-Хады. Это наиболее ранний вид керамики, который затем сменился другим, - сосудами с прямыми стенками, украшенными ямками по венчику и горизонтальными полосками зубчатого штампа.
Сходство культуры серовского времени Среднего Енисея и Прибайкалья, доходящее до тождества в некоторых случаях, позволило А. П. Окладникову прийти к выводу о тесной культурной этнической общности этих двух районов. 13 В ее основе лежит распространение в это время на запад и далее вверх по Енисею на юг представителей определенных групп племен, родина которых находилась восточнее, в низовьях Ангары - от нынешнего г. Братска, выше ангарских порогов, и до с. Стрелки. Такая близость неолитических культур Среднего Енисея и Прибайкалья имеет свою основу, видимо, и в их общем происхождении, и в параллельности развития. Она в значительной степени поддерживалась и близкими условиями существования, которые не могли не сказаться на их хозяйстве и быте. Находки украшений из костей и зубов диких животных свидетельствуют о том, что основой существования неолитических племен Енисея являлись охота и, видимо, рыбная ловля. Такая же картина наблюдается и в Прибайкалье.
На следующем за серовским китойском этапе сходство неолитических культур Енисея и Прибайкалья продолжает сохраняться. Такое сходство наблюдается прежде всего в керамике, характеризуемой тем, что у сосудов по краю венчика с внешней стороны расположен своеобразный карниз, украшенный зубчатым штампом; часто на карнизе имеются вдавления. Стенки таких сосудов сплошь покрыты горизонтально расположенными рядами оттисков отступающей палочки. Такие сосуды, найденные во многих местах лесостепи, принято считать по времени китойскими. В подъемном материале имеются и стерженьки от составных крючков, являющиеся наиболее выразительными предметами китойского времени в Прибайкалье. К этому времени нужно отнести и «топоры с ушками», родиной которых считается Восточная Сибирь. Этот вид топоров из района Красноярска был известен только среди случайных находок. Разведками в «Трубе» открыто поселение в устье р. Малой Дербиной, где среди других вещей было найдено несколько экземпляров «топоров с ушками», представленных не только готовыми экземплярами, но, что особенно важно, и их заготовками. Это указывает на местное их изготовление.
10 А. П. Окладников. Из истории этнических и культурных связей неолитических племен Среднего Енисея. «Советская археология», 1957, № 1, стр. 26.
11. К. Глусская. Женщина негроидного типа в неолите под Красноярском. «Материалы и исследования по археологии, этнографии и истории Красноярского края», Красноярск, 1963.
12 А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья, стр. 78. 201. 203.
13 А. П. Окладников. Неолитические погребения на Афонтовой горе. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. XXV, 1949, стр. 7.