Принципы организации геополитического пространства. Воздушно-космическому твд быть
ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 5/1999, стр. 57-59
О необходимости учета современного деления геостратегического пространства при организации системы воздушно-космической обороны
Полковник Ю.В.КРИНИЦКИЙ ,
Полковник В.А.ДУРЯГИН ,
кандидат военных наук, доцент
ОСОБЕННОСТЬЮ современной нарезки геостратегического пространства (ГСП) является то, что в целях максимального учета интересов национальной безопасности России она осуществлена отдельно для каждой сферы вооруженной борьбы - наземной, морской и воздушно-космической. При этом деление ГСП базируется на следующем. На основе оценки возможных стратегических целей войны определяются те стратегические группировки потенциальных противников, которые в состоянии эти цели достичь. В общем ГСП выделяются области пространства, в пределах которых они развернуты либо могут создаваться в мирное время, а с началом военных действий решать боевые задачи по достижению данных стратегических целей. Посредством последовательной декомпозиции стратегических целей, группировок и областей пространства ведения военных действий на оперативные (а далее и тактические) составляющие производится нарезка ГСП на более низких уровнях.
Такой подход «от противника» объективен и дает возможность осуществления последующих шагов по созданию системы обороны государства. Для этого необходимо в выявленных стратегических (оперативных, тактических) объемах пространства стратегической (оперативной, тактической) группировке противника противопоставить соответствующую по масштабам и возможностям группировку своих войск (сил).
Проведенный анализ показывает, что построение системы обороны государства в наземной сфере по формальным признакам адекватно построению и характеру возможного применения ВС потенциальных агрессоров.
Действительно, как противовес оперативно-стратегической группировке противника на каждом стратегическом направлении (СН) создается общевойсковое территориальное оперативно-стратегическое объединение ВС РФ - военный округ (в угрожаемый период - фронт), а каждой его оперативной группировке на направлении (операционном направлении) - оперативные общевойсковые формирования (армии), входящие в состав фронта. Аналогично и на тактическом уровне.
Следует отметить, что придание командованию военного округа в соответствии с его новым статусом роли оперативно-стратегического командования на СН является обоснованным шагом с точки зрения повышения эффективности применения общевойсковых группировок в современных крупномасштабных и локальных военных конфликтах. В дальнейшем уменьшение или увеличение числа военных округов и уточнение их границ должно производиться с учетом изменения возможных источников агрессии, количественно-качественного состояния группировок сил общего назначения потенциальных противников и пространственных характеристик их действий.
Проведя аналогичный анализ в области воздушно-космической обороны, можно сделать вывод о том, что существующая нарезка ГСП с точки зрения воздушно-космической безопасности России является, в принципе, объективной, т.е. в основе деления, как и в наземной сфере, лежит оценка созданных ведущими странами мира группировок (предназначенных для воздушно-космического нападения), пространства их базирования, стоящих перед ними задач и способов их решения.
Вместе с тем (и это особенно важно) необходимо отметить явное несовпадение нарезки ГСП для ведения военных действий на земле с нарезкой ГСП в воздухе и космосе, т.е. число и границы стратегических воздушно-космических направлений не соответствуют числу и границам СН (ТВД), а число и границы воздушных направлений - числу и границам операционных направлений.
В нашей стране необходимое соответствие группировок сил ВКО силам ВКН на стратегическом уровне до недавних пор обеспечивалось интеграцией первых в единую систему воздушно-космической обороны, в рамках которой были созданы группировки и спланирована стратегическая операция по отражению воздушно-космического нападения на СССР (РФ). На севере группировке СНС США противостояла стратегическая группировка войск (сил) ПВО СССР (РФ) в целом, на западе стратегической группировке ОВВС НАТО - войска ПВО ряда отдельных армий (зон) и одного округа ПВО в пределах европейской части страны. Их действия по выполнению оперативных задач (по числу объединений ПВО и РКО) были интегрированы в единую систему (под управлением главнокомандующего с его ЦКП), что позволяет говорить о решении общей стратегической задачи по противовоздушной (противоракетной) обороне на стратегическом воздушно-космическом направлении.
На оперативном уровне соответствие было еще более очевидным. До распада СССР практически на каждом воздушном направлении были развернуты оперативные объединения (отдельные армии) ПВО, причем их границы по фронту совпадали с границами воздушных направлений, а глубина обороны - с глубиной решения оперативных задач потенциальным воздушным противником.
Происшедшие за последние 7-10 лет геостратегические изменения, связанные с распадом Варшавского Договора и Советского Союза, существенно не деформировали границы стратегических воздушно-космических и воздушных направлений. Однако система противовоздушной обороны РФ не только оказалась значительно ослабленной ввиду планового сокращения войск, но и (что наиболее опасно) вошла в формальное противоречие с построением и характером возможной воздушно-космической агрессии противника.
Так, несмотря на то что в системе стратегических действий ВС РФ сохранилась стратегическая операция по отражению ВКН противника, группировки войск ПВО (в составе созданных армий ВВС и ПВО) по сути лишились управления со стороны единого главнокомандующего и, более того, оказались в оперативном подчинении у командующих войсками военных округов. Сложилась ситуация, когда планирование стратегической операции, ее выполнение и ответственность за результат стали функциями различных органов управления. В таком случае простая совокупность даже успешно выполненных военными округами отдельных задач по ПВО отнюдь не будет складываться в решенную стратегическую задачу, так как они не связаны единой целью, единым замыслом и единым управлением.
На оперативном уровне противоречие еще более заметно. Сейчас на многих воздушных направлениях нет созданных оперативных группировок войск (сил) для борьбы с воздушным противником. Например, войска одного территориального объединения ПВО, дислоцирующегося на северо-западе РФ, вынуждены решать боевую задачу не только на трех воздушных, но и на двух(!) стратегических воздушно-космических направлениях. Достаточно вспомнить, что совсем недавно для борьбы с воздушным противником с данных направлений имелось три оперативных объединения ПВО.
Положение усугубилось тем, что границы ответственности оперативных объединений ВВС и ПВО (а значит, и зон ПВО) и их число приводятся в соответствие с границами и числом военных округов. Целесообразность такого решения не столь однозначна, как кажется на первый взгляд. И вот почему.
С одной стороны, группировки войск (сил), создаваемые для борьбы в воздушно-космической сфере, «привязываются» к тому противнику, с которым они не воюют, а именно к наземному. Но то, что имело и сохраняет смысл для ударного компонента ВВС (бывших воздушных армий), не всегда приемлемо для оборонительных сил (группировок войск ПВО).
Передача последних в оперативное подчинение командующим войсками военных округов чревата куда более опасными последствиями, чем просто дробление некогда цельной системы борьбы в воздушно-космической сфере. Скорее всего получится так, что пространство отражения воздушной агрессии не будет совпадать с пространством самой воздушной агрессии. А это даст нападающему неоспоримые преимущества.
С другой стороны, оперативные структуры (армии ВВС и ПВО, зоны ПВО), несущие боевое дежурство по противовоздушной обороне, имеющие в мирное время боевые задачи и спланированные операции по их решению, заблаговременно развернутые и готовые в любой момент к отражению внезапной агрессии, оказываются в подчинении у органа управления административной структуры (военного округа). Его войска заблаговременно не развернуты, боевые задачи в мирное время отсутствуют, основные операции не спланированы. Интересам противовоздушной обороны и задачам, стоящим перед зоной ПВО, такое объединение вряд ли отвечает. Поэтому в перспективе при переходе ктрехвидовой структуре ВС РФ целесообразен, по мнению авторов, возврат к функциональному объединению в единую ВКО государства систем противовоздушной и ракетно-космической обороны, поскольку воздушно-космическая сфера вооруженной борьбы становится основной и определяющей в современной войне. Исходя из этого для решения стратегических задач в воздушно-космической сфере и отражения агрессии на основных воздушно-космических направлениях в крупномасштабной войне необходимо обеспечить подготовку стратегической операции (какое бы в перспективе название она ни носила) по единому замыслу, а ее проведение осуществлять под единым управлением и с единой ответственностью за результат в масштабах страны.
Для решения оперативных задач по отражению воздушной агрессии число и границы ответственности оперативных группировок войск (сил) должны быть приведены в соответствие с числом и границами воздушных направлений, а не с числом и границами СН. При этом необходимость жесткой привязки оперативных группировок ВВС и ПВО к военным округам должна быть еще раз критически переосмыслена.
В настоящее время активно распространяется мнение, что следует отказаться от противовоздушной обороны территории страны, сосредоточив усилия лишь на организации ПВО группировок войск в прифронтовой полосе. История последних десятилетий имеет столько примеров, опровергающих такую позицию, что не извлечь из них уроки просто недопустимо.
С превращением сил ВКН в главное орудие агрессии воздушно-космическая оборона России обрела ранг самостоятельной и общегосударственной задачи. Ее успешное решение невозможно, если система ПВО РФ будет рассматриваться в качестве вспомогательного средства, ее задачи оцениваться как составная часть общевойсковых (в традиционном смысле - фронтовых), а пространство воздушно-космической борьбы игнорироваться вовсе. Находясь в тяжелейшей экономической ситуации и создавая вновь систему национальной безопасности государства, мы не имеем права на ошибку в организации ее важнейшей воздушно-космической составляющей.
Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте
8.1. Современная геостратегия
8.1.1. Роль стратегий в современной геополитике
Современная геополитика, учитывающая колоссальные изменения в мире, начинает складываться после Второй мировой войны. Но, несмотря на эти изменения, как классическая, так и современная геополитическая парадигма обязательно включала и включает военную стратегию. Под военной стратегией обычно понимаются способ и цель подготовки и использования вооруженных сил в войне. Если за способы, методы подготовки и результаты боевого использования войск и сил флота несут ответственность военные стратеги — генералы и адмиралы, то подготовку к войне нации, промышленности (в том числе военной), сельского хозяйства, инфраструктуры (путей сообщения, средств связи и др.), цели войны определяет высшее политическое руководство. Таким образом, военная стратегия является составной частью политики точно так же, как геостратегия — элементом геополитики.
Геостратегия современных развитых стран структурирована по трем уровням. Высший уровень геостратегии называется национальной стратегией и включает в себя все более низкие уровни стратегии в отдельных сферах и направлениях развития нации. Она определяет цели развития нации, обеспечивает эффективное использование духовных и материальных ресурсов, направляет нацию на достижение национальных целей.
Второй уровень геостратегии получил название стратегии национальной безопасности, которую иногда заменяют терминами «большая стратегия», «оборонная стратегия», «стратегическая доктрина». Стратегия национальной безопасности включает в себя стратегии тех сфер и направлений, которые исключительно важны для национальной безопасности, т.е. для обеспечения приемлемых условий существования и развития нации. Стратегия национальной безопасности формируется обычно в официальном документе, в России это «Концепция национальной безопасности».
Третий уровень геостратегии — военная стратегия, которая координирует только военные проблемы национальной безопасности: развитие военной промышленности и обеспечение Вооруженных Сил боевой техникой, оружием, средствами связи, амуницией и т.д.; боевую подготовку самих военнослужащих, боеготовность и боеспособность войск и сил флота. Военная стратегия, как правило, сформулирована в военной доктрине.
Военные стратегии существуют давно. По крайней мере, уже в полисах Древней Греции имелись избираемые государственные должности архонта и стратега, первая из которых трактовалась как должность верховного правителя, а вторая — как должность высшего военачальника. Таким образом, можно констатировать, что разделение политической деятельности на геостратегическую и военно-стратегическую произошло не позднее V в. до н.э.
Однако возможным было и объединение этих видов политики в деятельности одного лица. Так, например, Никколо Макиавелли занимал должности второго секретаря (внутренние дела) и секретаря Комиссии десяти (военные дела) Флорентийской республики. Поэтому ему приходилось осуществлять, говоря современным языком, как стратегию национальной безопасности, так и военную стратегию (и не только планировать, но и руководить войском). В других итальянских республиках и синьориях эпохи Возрождения геостратегические задачи решали высшие политики: для осуществления чисто военных целей приглашались профессиональные военные — гонфалоньеры. Вплоть до XX в. прерогатива формулировать высшие национальные и военные цели принадлежала либо наследственным правителям (королям, императорам, халифам и т.д.), либо уполномоченным на это высшим политическим деятелям: президентам, канцлерам, премьер-министрам, визирям и др. С начала XX в. функции составления стратегических и военных доктрин, а следовательно, и формулирования высших целей нации постепенно переходят к аппарату, обслуживавшему высших должностных лиц, т.е. к политологам. Высшие политики государства по-прежнему могли формулировать стратегические цели нации, но, получая доклады, справки и доктрины в готовом виде, предпочитали лишь вносить в них необходимые изменения. Становление демократии способствовало появлению политологов, создающих политические теории, концепции, стратегии и предлагающих их в виде книг или статей на рынке идей. Одни идеи таких «свободных» политологов через общественное мнение или личное общение с политиками составляли основу государственной стратегии, другие только влияли тем или иным образом на ее формирование, а идеи третьих, совсем не найдя спроса, канули в историю политической мысли.
В ХХ в. практика составления стратегий и доктрин различного уровня получила наибольшее распространение в США. Уже в начале века, в 1904 г., президент Т. Рузвельт в послании к конгрессу обосновал присоединение зоны Панамского канала интересами национальной безопасности. Во время Первой мировой войны все воюющие страны имели ясное представление о национальных целях и военной стратегии. Для держав Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) национальными целями считались завоевание «жизненного пространства», создание колониальных империй, а военной стратегией была быстрая наступательная война. Для государств Антанты (Великобритания, Франция, Россия) национальной целью, очевидно, было сохранение территорий метрополий и колоний, а военной стратегией — позиционная оборона с возможными территориальными приобретениями в случае победы. Россия, например, вступая в войну, рассчитывала добиться контроля над черноморскими проливами.
Во время Второй мировой войны нацистское руководство Германии выдвинуло в качестве национальной цели господство над миром, которое в первоначальном виде выглядело как раздел сфер влияния между союзниками: Италией, Германией и Японией. Военная стратегия Германии, вначале нацеленная на Запад, после 1940 г., когда не удалось сокрушить Великобританию путем систематических бомбардировок, изменилась, получив восточное направление. Сутью же военной стратегии Германии ввиду ограниченности ресурсов всегда был блицкриг.
Национальные цели стран Атлантической хартии (Великобритании и США) — защита наций, национальных, колониальных и подмандатных территорий от агрессии держав «оси», восстановление демократии в оккупированных странах, странах-агрессорах, справедливый порядок во всем мире. На начальном этапе войны военной стратегией для них стала маневренная оборона на североафриканском театре военных действий, в Атлантическом и Тихом океанах, на тихоокеанских островах. СССР, вступивший в войну позднее и присоединившийся к Атлантической хартии только в декабре 1941 г., вынужден был также придерживаться стратегической обороны до победы под Сталинградом (хотя И.В. Сталин планировал победоносную войну уже на начальном этапе на чужой территории, в первую очередь в Европе, т.е. наступательную стратегию). С 1943 г. союзники (СССР, США, Великобритания) осуществляли наступательную военную стратегию.
После Второй мировой войны с образованием биполярного мира основными национальными стратегиями лидеров противостоящих блоков — НАТО и Варшавского договора, США и СССР стала победа в холодной войне и распространение своей системы ценностей (идеологии) на весь мир.
Стратегия национальной безопасности США в течение «холодной войны» (1946—1989) также видоизменялась.
Первый период «холодной войны», который длился с марта 1946-го (фултонская речь У. Черчилля) до 1949 г. (испытание в СССР атомной бомбы), был периодом ядерной монополии США. В это время действовала стратегия массированного возмездия, согласно которой американская стратегическая авиация всегда должна быть готовой нанести сокрушительный удар атомными бомбами по всем основным политическим, военным и промышленным объектам СССР в ответ на его коммунистическую экспансию.
Во второй период «холодной войны» (1949-й — начало 1970-х гг.) США лишились монополии на ядерное и термоядерное оружие, но имели преимущество по количеству атомных боеголовок. В этот период действовала стратегия гибкого реагирования, в соответствии с которой американские органы безопасности должны предупреждать появление где бы то ни было коммунистических режимов, а вооруженные силы — находиться в готовности сокрушить таковые и отразить агрессию СССР и его союзников.
В третий период «холодной войны» (с начала 1970-х по 1989 г. — разрушение Берлинской стены), когда Советским Союзом было достигнуто равенство по количеству и качеству зарядов и их носителей (так называемая ядерная триада: межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования, стратегические подводные крейсеры с МБР, стратегические бомбардировщики с атомными бомбами на борту) действовала стратегия реалистического сдерживания, по которой США и их союзники противостояли попыткам расширения социалистического лагеря, пропаганды коммунистических идей с учетом паритета вооружений, соотношения всех геополитических характеристик (территории, полезных ископаемых, количества и качества населения, темпов экономического развития и т.д.).
Границы периодов действия той или иной стратегии национальной безопасности весьма условны и не связаны жестко с ядерной монополией, преимуществом США или ядерным паритетом между США и СССР. Принятие очередной стратегии зависело и от других факторов: состояния американо-советских отношений, успехов или поражений в локальных войнах, успехов или провалов в распространении коммунистических идей в мире, прихода к власти проамериканского или прокоммунистического правительства в той или иной стране, субъективного мнения президента США и его администрации о «советской военной угрозе» и т.п. При этом основой всех стратегий национальной безопасности продолжало оставаться сдерживание (deterrence) Варшавского договора в Европе, Советского Союза во всем мире и коммунистических идей в массовом сознании граждан всех стран. Английский термин deterrence при этом понимался не только как «сдерживание», но и как «устрашение». Таким образом, основой всех стратегий национальной безопасности США было «сдерживание путем устрашения». Это совпадало с геостратегией «анаконды», предлагаемой ведущими геополитиками X. Мэхэном, С. Коэном, Г Киссинджером, которая заключалась в «охвате и удушении» СССР, Варшавского договора и социалистического лагеря системой военно-морских баз и военно-политических блоков. В СССР в период «холодной войны» не формулировались национальная стратегия и стратегия национальной безопасности. Роль обеих доктрин играла программа построения коммунизма, которая предполагала распространение коммунистических идей и коммунистического общества на всей территории земного шара. Западные теоретики сформулировали в конце 1960-х гг. (после событий в Чехословакии 1968 г.) так называемую доктрину ограниченного суверенитета для стран Варшавского договора, которые были связаны обязательствами не изменять существующий социалистический строй. Эта концепция, которая играла роль стратегии национальной безопасности СССР (и стран Варшавского договора), была названа доктриной Брежнева.
В основе военной стратегии СССР до 1962 г. лежала концепция, сложившаяся в ходе Великой Отечественной войны, которая включала следующие положения:
. сначала стратегическая оборона, затем — стратегическое наступление;
. боевые действия должны вестись с применением обычного оружия; ядерное оружие играет вспомогательную роль;
. основу боевой мощи составляет сухопутная армия, где ведущими родами будут артиллерия, танковые войска и ВВС; военноморской флот главной задачей имел обеспечение действий сухопутных сил. В 1962 г. была принята новая военная стратегия, в основе которой лежали теоретические разработки, осуществленные под руководством маршала Советского Союза В.Д. Соколовского в бытность его начальником Генерального штаба (1952—1960). Основные положения этой стратегии (на Западе ее называют доктриной Соколовского) вошли в боевые уставы всех видов Вооруженных Сил СССР. Суть их в следующем.
1. Любой конфликт между двумя супердержавами, с какой бы стадии он ни начался, неминуемо перерастет в мировую ракетноядерную войну, ибо сторона, терпящая поражение, обязательно применит все, даже самые губительные, виды оружия массового поражения.
2. При наличии больших запасов ядерного оружия и средств доставки достаточной дальности важнейшее значение приобретает фактор внезапности, а следовательно, возрастает значение слежения, в том числе и из космоса, за носителями ядерного оружия (ракеты в шахтах сухопутного базирования, самолеты с ядерными бомбами, атомные ракетные подводные лодки), находящимися на боевом дежурстве. Это проблемы первой фазы (первого удара) ракетно-ядерной войны.
3. Во время второй фазы результаты первого ядерного удара (нанесенного по носителям ядерного оружия, политическому руководству, основным командным пунктам, крупным группировкам войск и скоплениям боевой техники, крупным предприятиям военной и тяжелой промышленности, столице и большим городам) усиливаются использованием всех видов и родов войск, всех средств ведения войны.
4. Главной задачей всей стратегии является избежать первого ядерного удара, упредить противника, если он готовится нанести удар. Доктрина Соколовского в отличие от предыдущей военной стратегии СССР отдавала приоритет ядерному оружию; комплекс обычных вооружений стал играть второстепенную, дополнительную роль.
В начале 1980-х гг., когда в отношениях СССР и США была поднята проблема первого ядерного удара и готовившая его сторона (и СССР, и США имели в этом отношении аналогичные стратегии) могла быть представлена мировому общественному мнению как потенциальный агрессор, СССР пересмотрел свою военную стратегию. Была принята новая военная доктрина, имевшая исключительно оборонительный характер, а в боевые уставы всех видов Вооруженных Сил внесены изменения о том, что ядерное оружие может быть применено лишь в ответ на применение его противником. Политическое руководство СССР сделало несколько заявлений на самом высоком уровне об оборонительном характере военной стратегии и отказе от применения первым ядерного оружия. Впрочем, это носило пропагандистский и политический характер и вряд ли могло быть осуществлено практически, зато дезориентировало военное руководство.
Концепция национальной безопасности современной России содержит геополитическую оценку современного мира, роли и места России в нем. В частности, отмечено, что Россия продолжает оставаться великой державой в мире, в котором усиливаются тенденции к многополярности, а именно:
. укрепление экономических и политических позиций значительного числа государств и интернациональных объединений;
. совершенствование механизмов управления международными политическими, экономическими, финансовыми и информационными процессами;
. повышение роли экономических, политических, научно-технических, экологических и информационных факторов в геополитике при сохранении значения военно-силовых;
. обострение международной конкуренции за обладание природными, технологическими, информационными ресурсами и рынками сбыта.
На этом фоне улучшаются перспективы интеграции в Содружество Независимых Государств и широкой интеграции России в мировую экономику. Этим и определяются геополитическая роль и задачи Российской Федерации. Для их достижения следует в первую очередь обратить внимание на развитие экономического, научно-технического и демографического потенциалов.
В концепции национальной безопасности сформулированы национальные интересы России, которые определяются гармонией интересов личности, общества и государства, причем обеспечение интересов личности стоит на первом месте. Ключевыми национальными интересами являются экономические, которые заключаются не только в развитии национального производства и рынка, но и в расширении внешнеэкономических связей. Первостепенные внутриполитические интересы включают: обеспечение гражданского мира и национального согласия, территориальной целостности и единства правового государства, стабильности государственных институтов, правопорядка, нейтрализации социальных и межнациональных конфликтов, сепаратизма и завершение процесса становления демократического общества. Национальные интересы России в международной сфере включают: интеграцию в рамках СНГ; развитие партнерских отношений с другими великими державами — центрами экономической и военной мощи; развитие сотрудничества в борьбе с международным терроризмом и преступностью; упрочение механизмов управления мировыми политическими и экономическими процессами, в первую очередь — Совета Безопасности ООН. Кроме того, существуют национальные интересы в духовной сфере (национальные ценности, национальные традиции, нравственность и гуманизм), в информационной сфере (права и свободы граждан в получении и распространении информации, развитие современных телекоммуникаций), в оборонной и правовой сферах. Последняя военная доктрина Российской Федерации состоит из военно-политических, военно-стратегических и военно-экономических основ. В военно-политических основах кроме военной организации государства дана оценка современной военно-политической обстановки, которая определяется следующими факторами:
. снижением опасности крупномасштабной войны, в том числе ядерной;
. укреплением региональных центров силы;
. усилением национального, этнического, религиозного экстремизма;
. активизацией сепаратизма;
. распространением локальных войн и вооруженных конфликтов;
. усилением региональной гонки вооружений;
. распространением ядерного и других видов оружия массового уничтожения и средств его доставки;
. обострением информационного противоборства.
В военно-стратегических основах военной доктрины России определен характер современных войн и вооруженных конфликтов. В частности, по целям войны могут быть справедливыми и несправедливыми (агрессивными), по средствам ведения — ядерными и обычными, по масштабам — локальными, региональными и крупномасштабными. Вооруженные Силы России должны быть готовы в крупномасштабной или региональной войне отразить агрессию любого государства или коалиции и принудить агрессора к прекращению боевых действий на условиях, отвечающих интересам России. В локальной войне российской армии ставится задача локализации и прекращения конфликта на ранней стадии. Военные стратегии США можно подразделить на стратегии ядерной войны и стратегии обычной войны.
Стратегия «всеобщей ядерной войны». Всеобщая ядерная война, по мысли американских военных стратегов, может быть в двух вариантах: 1) контрсиловой вариант — предполагает обмен массированными ракетно-ядерными ударами только по военным объектам, и в первую очередь по базам стратегических носителей ядерного оружия. Цель ударов с обеих сторон — подрыв ядерной мощи противника, чтобы в дальнейшем путем переговоров добиться его политической капитуляции:2) неограниченный обмен ядерными ударами по военным, промышленным объектам и крупнейшим городам. Этот вариант, скорее всего, привел бы к взаимному уничтожению воюющих стран, а может быть, и всего живого на Земле. Стратегия «гарантированного уничтожения», сформулированная при военном министре Р. Макнамаре в 1965 г., исходила из того, что первым применит ядерное оружие СССР. В таком случае США должны быть уверены в мощи своего ответного, «второго» удара, в гарантированном уничтожении агрессора. Гарантированным уничтожением считалось нежизнеспособное состояние общества противника после ответного ядерного удара, а именно потеря 1/4—1/3 населения и потеря 2/3 промышленности.
Стратегия «ограниченной ядерной войны» была разработана под руководством министра обороны Дж. Шлессинджера и принята в 1974 г. Теоретики этой концепции Г. Киссинджер, М. Тэйлор и др. исходили из невозможности при наличии огромных запасов ядерного оружия всеобщей ядерной войны, которая может уничтожить все живое на Земле. Нереалистичность стратегии «всеобщей ядерной войны» породила эту стратегию, которая, по мысли ее авторов, должна увеличить сдерживающую силу ядерного оружия. Она предполагала нанесение ядерных ударов только по военным объ- ектам, в первую очередь по базам носителей ядерного оружия, командным пунктам военного и политического руководства, и считалась американскими теоретиками наиболее подходящей в условиях военного паритета США и СССР. Военные стратегии обычной войны также занимают важное место в стратегии национальной безопасности США. Несмотря на первостепенную роль ракетно-ядерного стратегического оружия, его применение, как тотальное, так и ограниченное, остается проблематичным. Оно, более эффективное потенциально, применяемое реально, становится опасным для самих США. Кроме того, для обеспечения не глобальных, а региональных и локальных интересов обычное оружие эффективнее ядерного.
Военная стратегия «двух с половиной войн». С точки зрения этой концепции строительство, подготовка и использование вооруженных сил США должны быть рассчитаны на ведение двух «больших» (вероятно, против СССР и КНР) и одной «малой» (против любой средней или небольшой страны) войн. Эта стратегия действовала в период с 1949-го (победа коммунистов в Китае) по 1970 г.
Военная стратегия «полутора войн» была принята при президенте Р. Никсоне в 1970 г. Изменение военной стратегии обычной войны было вызвано, во-первых, отходом КНР от единого курса социалистических стран и политики дружбы с СССР; во-вторых, огромной дороговизной вьетнамской «полувойны», которую вели США; в-третьих, невозможностью обеспечить силами и средствами военную стратегию «двух с половиной войн», ее нереалистично- стью. Новая концепция, очевидно, предполагала вести «большую» войну по принципу «или—или» (с СССР или КНР) и одновременно «малую» войну в любом районе земного шара.
В XXI в., в период президентства Джорджа Буша-младшего, военной стратегией США фактически стала стратегия «двух малых (региональных) войн», которые американская армия ведет в Афганистане и Ираке.
Кроме военной стратегии, рассчитанной на использование всех вооруженных сил, существуют стратегии применения видов (сухопутные силы, военно-морские силы, военно-воздушные силы) и родов войск (морская пехота, танковые войска, авианосные ударные соединения, космические силы и т.д.).
Военно-морские стратегии США как стратегии главного вида вооруженных сил имеют важное значение для обеспечения национальной безопасности.
Стратегия морской мощи. Ее истоки восходят к теории американского адмирала А. Мэхэна. Морская мощь, военно-морское превосходство, по представлениям современных теоретиков, необходимы для обеспечения влияния в районах жизненно важных интересов, доступа к богатствам океанов, обеспечения судоходства и свободы торговли. В настоящее время США располагают 11 авианосно-ударными соединениями (АУС), 41 атомной подводной лодкой (АПЛ) с межконтинентальными баллистическими ракетами, 200 военно-морскими базами (в США и вне их территории) и огромным вспомогательным и торговым флотом, способным быстро увеличить возможности военно-морского флота.
Стратегия контроля над морем предусматривает установление неограниченного контроля американских ВМС совместно с другими видами и родами вооруженных сил (например, космическими силами) над важнейшими, стратегическими акваториями Мирового океана путем боевого патрулирования АПЛ и АУС, боевого дежурства стратегической авиации, контроля космических сил с применением современных систем связи и маневрами в необходимых случаях корпуса морской пехоты. Эта концепция берет свое начало в трудах английского адмирала Ф. Коломба, других теоретиков Британской империи. В настоящее время для Америки она означает подавляющее превосходство флота США над флотами всех остальных вероятных противников, вместе взятых, и возможность даже в случае войны контролировать морские коммуникации и не позволять флотам противника активных действий.
8.1.2. Влияние стратегий на геополитические картины мира XX в.
В течение ХХ в. геополитический формат мира менялся несколько раз. Начало века «цивилизованное» человечество встречало с предчувствием фатальной неизбежности войны за передел мира. Основными причинами этой войны служили представления «обделенных» государств, не сумевших создать «достойные» их мирового статуса колониальные империи (Германия, Австро-Венгрия, Италия, Япония), но, с другой стороны, показавших более высокие темпы экономического развития, догнавшие, а порой и перегнавшие в промышленном и военном отношении «старые» империалистические страны (Великобританию, Францию, Испанию, Португалию, Голландию, Россию). Еще до Первой мировой войны цивилизованный мир раскололся на два блока: Антанту (Великобритания, Франция, Россия), главной целью которой было сохранение «статус-кво», т.е. исторически сложившегося колониального раздела мира, и Тройственный союз (Германия, Австро- Венгрия, Италия), назначением которого, очевидно, была трансформация «статус-кво», территориальный передел мира. Победившая в Первой мировой войне Антанта не только сохранила за всеми «старыми» колониальными державами их империи, но и лишила Германию последних колоний. Таким образом, до и во время Первой мировой войны мир был биполярным, противостояние «старых» и «новых» колониальных держав привело к мировой войне, а геополитические итоги этой войны никак не устраивали побежденные страны. Поэтому, как только позволила международная обстановка, побежденные, «обиженные» страны начали готовиться к новому переделу мира. Был образован реваншистский блок — Антикоминтерновский пакт (Германия, Италия, Япония), державы которого, ловко играя на коммунистической угрозе, шаг за шагом решали свои геополитические проблемы. В ответ на новую угрозу Великобритания и США заключили Атлантическую хартию, к которой затем присоединились Франция и СССР. Мир опять стал биполярным.
Следует отметить, что сама по себе биполярность мира в разные периоды ХХ в. была различной. До Первой и Второй мировых войн, когда однозначно свои позиции как членов блоков определило ограниченное число государств, биполярность, противостояние этих держав в мировом, глобальном масштабе в смысле поддержки остальными странами мира позиций того или иного блока была выражена неявно, неоднозначно. Это так называемая «мягкая» биполярность. Во время Первой и Второй мировых войн биполярность приобретает «жесткий» характер: почти все страны земного шара (особенно это касается времени Второй мировой войны) оказались так или иначе (как колонии, зависимые страны, как торговые партнеры, снабжавшие воюющие державы теми или иными ресурсами) втянутыми в войну. После окончания Второй мировой войны, когда определились две супердержавы (США и СССР), роль третьей мировой супердержавы пыталась играть Великобритания. К этому имелось немало предпосылок. Одержав победу в войне и сохранив свою колониальную империю, британская политическая элита старалась противостоять неблагоприятным переменам в мире и стране. Но огромные затраты ресурсов на военные цели и удержание колоний были уже не под силу государству. К власти пришли лейбористы, которые не собирались жертвовать интересами рабочих и среднего класса ради сохранения аристократических привилегий и сверхприбылей крупных финансистов и промышленников, а национализированные отрасли экономики функционировали менее эффективно. В то же время Великобритания сохранила массовую армию, а флот пытался продолжать осуществление стратегии контроля над морем. В 1952 г. Британия испытала атомную бомбу и стала третьей ядерной державой. Британские геостратеги, как и все западные геостратеги первого послевоенного десятилетия (когда единственным средством доставки атомного оружия оставался самолет), придерживались стратегии воздушной войны, сформулированной итальянским генералом Дж. Дуэ, планировали массированные бомбардировки атомным оружием наиболее важных объектов на территории вероятного противника. В этот период Великобритания все теснее смыкалась с США в глобальной стратегии сдерживания коммунизма путем окружения социалистического лагеря сетью военных баз и военно-политических блоков. Великобритания наряду с США выступала инициатором и вдохновителем создания НАТО (1949) в Европе, СЕНТО (1955) на Ближнем Востоке, СЕАТО (1954) в ЮгоВосточной Азии.
В конце 1956 г. после национализации Египтом Суэцкого канала Великобритания, поддержанная Францией и Израилем, попыталась вернуть свои позиции в Ближневосточном регионе и проявить себя как мировая держава. После столкновения израильских и египетских войск на Синайском полуострове правительства Англии и Франции в ультимативной форме потребовали от президента Египта Насера прекратить военные действия и согласиться на оккупацию англо-французскими войсками зоны Суэцкого канала. Насер ультиматум отклонил, возник так называемый Суэцкий кризис. После нескольких дней бомбардировок и ввода английских и французских кораблей в зону боевых действий английская морская пехота заняла города Порт-Саид и Суэц, а израильские войска оккупировали полуостров Синай. Успех, казалось, был налицо, но в дело вмешалась одна из сверхдержав. Правительства Великобритании, Франции и Израиля получили ультимативное требование от лидера СССР Н.С. Xрущева прекратить агрессию. В течение суток огонь был прекращен и начался вывод оккупационных войск. Этот момент, пожалуй, с учетом дальнейшего распада Британской колониальной империи и трансформации ее в Содружество Наций был концом Британии как мировой державы, а единоличным лидером Запада стали США, не участвовавшие в суэцких событиях. Британские геополитики в дальнейшем стали оценивать статус своей страны как «средняя держава первого класса».
Таким образом, трансформация «многополярного» довоенного мира, состоявшего из нескольких центров силы (Германия, Италия, Япония, Великобритания, Франция, США, СССР), была не только результатом победы стран коалиции, но и итогом изменений в соотношении экономических и военных сил стран внутри коалиции. При этом геополитическая конфигурация мира менялась несколько раз.
1. Образование семи центров силы, семи великих держав (см. выше), каждая из которых решала свои национальные задачи, — «многополярный мир».
2. Создание двух блоков государств (Антикоминтерновский пакт и Атлантическая хартия) — «биполярный мир».
3. Победа союзников (Атлантической хартии) — «однополярный» мир.
4. Осознание каждой державой-победительницей своих национальных интересов, отличающихся от интересов других держав- победительниц, — «триполярный» мир (США, СССР, Великобритания).
5. Создание новых военно-политических блоков (НАТО и Варшавский договор) — новый «биполярный мир». Новая трансформация геополитической картины мира была вызвана перестройкой (основные геополитические события: 1987 г. — доклад М.С. Горбачева на январском пленуме ЦК КПСС; 1989 г. — разрушение Берлинской стены; 1991 г. — Беловежские соглашения о демонтаже СССР), вызвавшей целую цепь важных геополитических событий (распад Югославии, Чехословакии, многочисленные вооруженные конфликты), приведших в конце концов к распаду всего социалистического мира, составлявшего второй полюс противостояния. Биполярная геополитическая система рухнула. Мир вступил в очередной эволюционный процесс.
Современный мир имеет примерно одинаковые возможности превратиться в иерархическую, «однополярную» миросистему во главе с США. Вторую ступень этой иерархии могут занять державы — постоянные члены Совета Безопасности, владеющие ядерным оружием (Россия, Великобритания, Франция, Китай), третью — наиболее развитые в промышленном отношении страны мира: Япония, Германия, Канада, Австралия, страны Бенилюкса, Скандинавии, Южной Европы и т.д. (например, все 29 стран ОЭСР, за исключением постоянных членов Совета Безопасности). На четвертую ступень этой иерархии следует поставить лидеров развивающегося мира, например «восточных (азиатских) тигров» (Южная Корея, Тайвань, Сингапур), региональные геополитические «центры силы»: Индию (Южная Азия), Бразилию (Южная Америка), ЮАР (Южная Африка), Нигерию (Центральная Африка), Египет (Северная Африка, арабский мир). На пятой ступени окажутся наименее развитые страны. Эту иерархию можно усложнить более подробной дифференциацией всех стран мира.
Мир также может стать опять биполярным с той разницей, что в ХХІ в. роль первого полюса будут играть объединенная Северная Америка (США, Канада, Мексика, создавшие общий рынок — НАФТА) и объединенная Европа, а на роль второго геополитического полюса мира, возможно, будет претендовать Китай. В таком случае могут появиться варианты этого нового полюса биполярного мира. Например, геополитический союз России и Китая с включением в орбиту их влияния стран СНГ, Монголии, Северной Кореи, некоторых стран Юго-Восточной Азии или союз России, Китая и Индии, контролирующий практически всю Евразию, за исключением арабского мира и Западной Европы. Не исключено и превращение мира в «многополярный», когда региональный лидер будет контролировать свою территорию.
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение высшего
профессионального образования
«АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Исторический факультет
Реферат
«Особенности геополитического и геостратегического положения РФ»
Выполнил:
Студент 4 курса, 163 группы
Метелкин Александр
Проверил:
Овчаров Геннадий Александрович
Барнаул 2010
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРЕЦИИ
Особенности геополитического положения Российской Федерации
ГЛАВА 2. ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРЕЦИИ
Особенности геостратегического положения Российской Федерации
Слабые стороны современного геостратегического положения Российской Федерации
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Будет ли война, к чему приведут происходящие во многих местах планеты вооруженные конфликты и, наконец, почему стала возможной война на собственной территории государства Российского в Чечне, - эти и другие вопросы волнуют каждого гражданина. Ответить на них возможно, опираясь на анализ наиболее общих тенденций развития явлений, ведущих к войне и связанных с войной. Для России проблема военной безопасности имеет принципиально важное значение.
Во-первых, Российская Федерация оказалась в эпицентре радикальных геополитических и региональных изменений экономического, социально-политического и военного характера. Проявив активность и инициативу в разоруженческом процессе, в укреплении мер доверия, она оказалась по многим параметрам уязвима в военном отношении.
Во-вторых, занимая уникальное евразийское геополитическое положение, Россия не может не испытывать на себе воздействие процессов, происходящих в Европе, Азиатско-Тихоокеанском регионе, Ближнем и Среднем Востоке. В то же время она не должна отказываться от реальных преимуществ своего геополитического положения для эффективного и выгодного для нее вхождения в новую структуру экономических, политических и культурных связей между государствами и регионами.
В-третьих, зона нестабильности и происходящие вблизи России вооруженные конфликты представляют реальную угрозу ее национальным интересам.
Всецело поддерживая любую инициативу по укреплению региональной и глобальной систем безопасности, Россия вынуждена считаться с реалиями сегодняшнего дня и проявлять заботу о собственной безопасности, в том числе и военной.
ГЛАВА 1. ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРЕЦИИ
Геополитическое положение - это положение государства на земном шаре, обусловливающее характер его включения в систему международных отношений, роль и место в мировой политике, способы и специфику воздействия на международный климат в целом.
Особое географическое положение России предопределило и уникальность геополитического положения Российской Федерации. Занимая центральную часть Евразийского континента, она объективно играет роль геополитического моста и посредника в отношениях между странами Запада и Востока. Ее одновременное присутствие в Европе и Азии влияет на содержание экономических, политических, военных и культурных процессов в данных частях света. Занимая огромное пространство, имея выходы к морям, используя большую территорию для международного транзита, а также обладая системой космической, воздушной, морской навигации, Россия благодаря этому владеет и уникальными возможностями для активного и эффективного участия в международной интеграции и воздействия на глобальные политические процессы и жизнь планеты в целом.
Однако окружающий мир не пассивно созерцает присутствие государства, занимающего уникальное геополитическое положение. Российские просторы и природные богатства всегда привлекали взоры зарубежных правительств, организаций, политических и экономических структур. Россия представляет собой и цель, и средство для экономики многих стран. Еще больший интерес она будет вызывать, когда многие народы реально столкнутся с результатами своей материальной деятельности, с проблемой жизненного пространства.
Каждый человек в передовых странах Запада потребляет за свою жизнь в 20-30 раз больше ресурсов планеты, чем гражданин стран «третьего мира»... Отсюда становится понятна экономическая угроза, которая реализуется в никем не отмененной борьбе США, Западной Европы, Японии и Китая за естественные богатства России.
Существуют разные пути к естественным богатствам, находящимся в распоряжении суверенного государства. Условно их можно разделить на цивилизованные, осуществляемые на основе экономических договоренностей и в рамках международного права, и агрессивно-силовые с использованием вооруженных сил или иных силовых структур. В качестве примера можно привести такой факт.
Консорциум из пяти компаний Японии, США и стран Западной Европы, в числе которых крупнейшие японские торговые фирмы «Мицуи буссан» и «Мицубиси сиодзи», принял решение приступить к коммерческой реализации проекта освоения нефтегазовых месторождений на шельфе Сахалина. Таким образом, начинается реализация крупнейшего в Азии проекта освоения энергетических ресурсов с участием японских компаний общей стоимостью предположительно 1 триллион йен (около 10 млрд. долл.). К разработке энергоресурсов планируется приступить в 1997 году, а к производству нефти и газа - в 2001 году.
Примерами же другого пути присвоения естественных богатств суверенного государства служат если не все, то многие войны в истории человечества.
Геополитическое положение любого государства это не только раз и навсегда зафиксированный результат исторического развития, но и процесс, где активно проявляются обстоятельства места и времени. В этом смысле нельзя понять специфику геополитического положения страны, не учитывая особенности исторического прошлого и настоящего России.
Во-первых, геополитическое пространство не подарено судьбой, а приобретено Россией в результате длительной борьбы и ценой больших лишений. На протяжении всей истории она испытывала политический нажим с разных сторон и разного содержания, начиная с тихого проникновения «варягов» в экономическую и политическую структуру государства и кончая открытой военной агрессией.
Так, с 1055 по 1462 год история знает 245 нашествий на Русь, а также внешних столкновений. Из 537 лет, прошедших со времен Куликовской битвы до момента окончания первой мировой войны, Россия провела в боях 334 года.
Подавляющее число войн выпало на период становления ее государственности, неустойчивое международное положение и «смутные времена».
Исторический отрезок с XIII по XV века, характеризующийся формированием российской государственности, ознаменован вынужденным участием России в 160 внешних войнах. В XVI веке войны против Речи Посполитой, Ливонии, Швеции и татарских ханов заняли 43 года. 48 лет воевала Россия в ХVII веке, 56 - в XVIII. По справедливому утверждению Ф. Нестерова, для России XIII-XVIII веков состояние мира было скорее исключением, а война - жестоким правилом.
Наполеоновское нашествие и Крымская война кровавыми шрамами обозначили XIX век. В XX веке Россия дважды подвергалась жестоким военным испытаниям. Сначала в 1918-1922 годах ее попытке создать новое общественное устройство энергично помешала гражданская война и международная интервенция.
В 1941-1945 годах Россия в составе Советского Союза стала единственной преградой, о которую разбилась волна гитлеровского порабощения народов. Тогда это признавали не только друзья России. Так У. Черчиль 27 сентября 1944 года заявил: «Я воспользуюсь случаем, чтобы повторить, что именно русская армия выпустила кишки из германской машины». Между прочим, и великой державой Россия была признана после завершения борьбы за побережья Балтийского и Черного морей и в том числе за привлекающий взоры сегодня многострадальный Крым. За эти территории велись длительные и кровопролитные войны с Турцией, Францией, Англией, Германией. За исключением Турции, борьба шла с государствами, находящимися на значительном удалении от земли российской.
Западные страны и Турция в своем стремлении не допустить Россию к морям или оттеснить ее оттуда шли на любые жертвы - финансовые и человеческие. На Крымскую войну союзники потратили свыше 4 млрд. франков. Потери Англии, Франции и Сардинии только убитыми составили 120 тыс. человек, а если прибавить сюда искалеченных, то будет около 350 тыс. Вместе с турецкими общие потери союзников составили около 400 тыс. Это с 1853 по 1856 год и на ограниченном пространстве.
Эта высокая себестоимость военных кампаний говорит о большой стратегической цене для России ряда точек и районов и требует соответствующего отношения к военной политике не из-за «имперских амбиций» (в чем нередко упрекают Россию), а по причине безопасности. За четыре века территория России расширилась в 400 раз. Историки приравнивают выход русских землепроходцев к Тихому океану к подвигу Колумба.
В 1480 году население европейской России составляло 2 млн. человек (в 9 раз меньше населения Франции); в 1648 - 12 млн. человек; в 1880 году - 84 млн. человек (уже в 2,5 раза больше населения Франции); накануне первой мировой войны - 190 млн. человек. По мнению экспертов, если бы Россия миновала гражданскую войну и Великую Отечественную 1941-1945 годов, то к 1950 году ее население составило бы около 300 млн. человек (в границах бывшего СССР).
Во-вторых, начиная с 1917 года политическая история планеты была привязана к социальным процессам, происходящим в России. Осуществление крупномасштабного социального эксперимента по созданию принципиально новой общественной системы радикальным образом повлияло на характер политических отношений во всем мире. Надо отметить, что о чистоте международных условий эксперимента говорить не приходится. Многие государства самым активным образом вмешивались в дела России, пытаясь погреть руки у костра гражданской войны. Они забывали о цивилизованности и демократии, когда оказывались на российской земле и не только во время революционных потрясений. Так, по свидетельствам историков; «Ни в одной наполеоновской войне, за исключением Итальянской кампании 1796-1797 годов и завоевания Египта в 1798-1799 годах, войска не грабили так бесцеремонно и не опустошали так занятую местность кок в 1812 году в России».
Сам Наполеон 20 декабря 1812 года откровенно признался: «Война, которую я веду против России, есть война политическая: я ее вел без враждебного чувства. Я хотел бы Россию избавить от бедствий, которые она сама на себя навлекла».
Образование мировой системы социализма на базе СССР, ядром которого была Россия, обозначило раздел мира на два непримиримых лагеря. Противоречия между ними стали главным содержанием мировой политики и международного климата. И когда закончилась «холодная война», многие политики откровенно признались в том, что они приложили значительные усилия для того, чтобы "уничтожить коммунизм в России". Доказательством может служить откровенное признание бывшего президента США Дж. Буша: «Да, не сомневайтесь, крушение коммунизма не было чем-то само собой разумеющимся. Для этого потрудились решительное руководство президентов от обеих партий, включая таких республиканцев, как Ричард Никсон, Джеральд Форд и Рональд Рейган... И вот советский медведь, возможно, исчез, но в лесах еще остаются волки».
В-третьих, несмотря на то, что геополитический ландшафт после распада СССР, мировой системы социализма, Варшавского Договора радикально изменился, и Россия уступает СССР по многим параметрам, тем не менее внутренние процессы, происходящие на ее территории, привлекают внимание всего мира. Социальные и политические импульсы, исходящие от России, не остаются без бурного обсуждения мировой общественностью. Они отражаются на системе межгосударственных отношений, вынуждают государства корректировать свою политику по отношению к России.
Эксперты (отечественные и, особенно, зарубежные) вынуждены признать, что от характера развития событий в России (как ядерной державы, обладающей солидным экономическим потенциалом и огромными природными ресурсами) зависит судьба всего мира.
Однако большие пространственные размеры, многообразный и разноплановый характер соприкосновения с другими государствами и центрами международного влияния значительно затрудняют использование имеющихся средств для освоения (удержания) и использования пространства в национальных интересах.
Особенности геополитического положения Российской Федерации
Радикальные изменения после распада СССР, ликвидация мировой системы социализма и внутренняя нестабильность резко обострили проблему использования уникального пространства для реализации национальных задач.
Налицо острое противоречие между большим геополитическим масштабом, как существенным признаком «великой державы» и ограниченными возможностями в сохранении и управлении этим пространством.
Экономический кризис и социальная нестабильность неизбежно стимулируют попытки других государств так влиять на развитие событий в постсоциалистических странах, и прежде всего в России, чтобы использовать ситуацию внутри государств для решения своих национальных задач.
Кроме того, возникновение и расширение конфликтообразующих зон вблизи границ России, динамизм политических процессов в ближнем зарубежье затрудняют не только адаптацию России к новым геополитическим реалиям, но и обеспечение безопасности ее традиционных интересов. Факты недружественного, некорректного отношения к России в последние годы свидетельствуют о сознательных попытках определенных сил использовать слабости геополитического положения России в своих целях. В настоящее время Россия окружена, образно говоря, тремя «санитарными кордонами», в определенной степени блокирующими реализацию ее геополитического потенциала.
Первый - это сформировавшиеся на противостоянии «империи» политические режимы в бывших союзных республиках. Видно не вооруженным взглядом стремление многих бывших «братьев» по Советскому Союзу и прежде всего Латвии, Литвы и Эстонии построить свою независимость на дистанцировании от России, опоре на спонсорство Запада и прежде всего США. Иллюстрацией антироссийской направленности политики стран Балтии является, например, множество «мелких уколов» обыденного характера, таких, как закрытие русских школ, языковая дискриминация, игра на противоречиях с другими государствами, например, Украина. Что же касается Украины, то она готова, судя по последним политическим шагам ее руководства, более тесно сотрудничать с Индонезией, США, Германией, а к России относится с настороженностью и недоверием, используя любой повод для того, чтобы побольше получить и поменьше заплатить за процедуру бракоразводного процесса. Проблема Черноморского флота - наглядный пример.
Второй «санитарный кордон» образуют бывшие страны социалистического содружества, сделавшие русофобию доктринальным принципом своих отношений с Россией. (Русофобия в обоих случаях выступает как плата за сохранение власти и повод заручиться покровительством более могущественных государств - США и т.др.).
Третий «санитарный кордон»образуют бывшие традиционные противники СССР, экстраполирующие претензии к нему на сегодняшнюю Россию. Следуя традиционной логике конкурентной борьбы времен «холодной войны», они объективно не заинтересованы в могуществе России, ее самостоятельности в геополитике. Этим объясняется и природа «неприязни» к России.
Реальность такова, что Российская Федерация стала объектом всех видов экспансии. Отчетливо просматриваются и цели экспансии - превратить Россию в сырьевой придаток Европы, Америки, Японии и сохранить ее как рынок дешевой, но достаточно квалифицированной рабочей силы, как научно-технический и социально-экономический полигон.
Интенсификация разведывательной деятельности на территории России, исследование различных аспектов жизни российского общества со стороны иностранных организаций и служб, а также скрытое соперничество между ведущими государствами мира за влияние на Россию свидетельствуют о том, что геополитическое пространство, занимаемое ей, снова превращается в арену борьбы различных политических течений регионального и глобального масштаба.
Если Россия не проявит свою геополитическую активность и будет пассивно наблюдать за развитием событий, то подчиняясь законам геополитики, она может оказаться в нескольких качествах:
Буфера между соперничающими военно-политическими силами или союзника одной из мировых и региональных центров сил;
Пространства сведения счетов между враждующими группировками, постоянно дислоцирующимися за ее пределами и на время разборок устремляющимися на территорию России;
Резерва для пополнения материальных, интеллектуальных и военных ресурсов соперничающих сторон, которые по своему развитию и активности в международной жизни вырвались далеко вперед.
ГЛАВА 2. ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРЕЦИИ
Поскольку геополитика на протяжении веков тесно связана с противо-борством и ожесточенной военной борьбой между государствами и мировыми центрами силы, то для того, чтобы глубже осмыслить возможность того или иного варианта развития геополитической ситуации, необходимо иметь представление и об особенностях геостратегического положения России.
Под геостратегическим положением государства следует понимать его место на земном шаре и те возможности, которыми оно располагает, исходя из этого места, для организации военного строительства и осуществления комплекса широкомасштабных мероприятий по вооруженной защите государства в случае войны. Если в самом общем виде геополитика отражает глубинную связь географического положения и политики государства, то геостратегия - связь геополитического положения и стратегии государства, в том числе в военном ее понимании.
Геостратегическое положение государства обычно характеризуют следующие параметры:
Положение на земном шаре (географические координаты) и привязка к театрам военных действий;
Удаленность от важнейших регионов и международных коммуникаций (узлов переплетения торгово-экономических связей, промышленных районов, транспортных артерий, и др.);
Собственные пространственные размеры с точки зрения потребностей организации обороны и ведения боевых действий;
Сочетание естественных и искусственных способов использования геополитического пространства для нужд военного строительства и ведения войны;
Близость к потенциальным и реальным очагам войн и вооруженных конфликтов.
Особенности геостратегического положения Российской Федерации
1. Россия находится в Северном полушарии, на Евразийском континенте. Это требует повышенного внимания к военно-политическим процессам, происходящим как в Европе, так и в Азии, и соответствующей адаптации российской военной политики к ситуации в регионах, прилегающих к геополитическому пространству России.
2. Россия находится на важнейших транснациональных воздушных, морских и наземных магистралях, от характера функционирования которых зависит как развитие военно-политической обстановки в мире и регионах, так и непосредственно ход операций и войны в целом на различных театрах военных действий.
3. Большие пространственные размеры предъявляют особые требования к решению стратегических задач, направленных на организацию обороны в масштабе всей страны и непосредственное руководство вооруженной борьбой на необходимом направлении (протяженность России с запада на восток - 10 тыс.км, с севера на юг - 3 тыс. км, время полета самолета с запада на восток - 9-12 час., ракеты - 30 мин., движения железнодорожным транспортом - 7 суток). Расчеты показали, что перевозка лишь
одной дивизии из глубины страны на расстояние до 1000 км по одноколейному пути может осуществиться в среднем за 6-7 суток, при двухколейном пути - за 3-5 суток.
4. Неравномерная плотность населения; очаговый характер экономических зон, их контраст в использовании людских ресурсов и энергии (большое число рабочих на предприятиях малой энергоемкости европейской части и большая энергоемкость предприятий Сибири и Дальнего Востока с относительно небольшой частью трудоспособного населения); уязвимость транспортных коммуникаций, АЭС и предприятий с потенциальной экологической опасностью – всё это усложняет подготовку и осуществление мероприятий стратегического характера.
5. Разнообразный характер соприкосновения России с внешней средой обусловливает неоднородность ее геополитического периметра и разное отношение к ней со стороны соседних государств, продиктованное спецификой собственных национальных интересов и способами их осуществления.
6. Вооруженные конфликты и очаги напряженности в различных регионах мира не могут не влиять и на Россию, а происходящие вооруженные столкновения вблизи ее границ делают уязвимой территорию России в военном отношении: во-первых, в напряжении находятся ее приграничные районы и военные округа; во-вторых, по мере возникновения новых и эскалации старых конфликтов происходит деформирование всей системы военного строительства, планов подготовки Вооруженных Сил, отвлекаются значительные силы и средства; и в-третьих, по принципу болевых точек и экстремальных ситуаций проверяется военно-политическая реакция России, а также уязвимые места ее геополитического контура.
7. Современное геостратегическое положение России - результат борьбы и постоянного изменения структуры региональных и глобальных военно-политических отношений. Неудовлетворенность решением исторических споров в прошлом создает потенциальную опасность предъявления территориальных и иных претензий к России со стороны многочисленных соседей. История свидетельствует о том, что нажим по отношению к России проявляется в те моменты, когда она переживает трудные времена.
Наличие таких видов Вооруженных Сил как ракетные войска стратегического назначения, военно-морской флот, военно-воздушные и военно-космические силы позволяет России создать возможность для эффективного использования геополитического пространства и проведения геополитики во всех сферах и средах. Данная степень освоения современной технологии использования геополитического пространства ставит Россию на уровень высокоразвитых государств, претендующих на статус влиятельных геополитических субъектов. Однако, как возможности по использованию современных технологий, так и геополитические условия России существенно изменились, причем далеко не в лучшую сторону.
Слабые стороны современного геостратегического положения Российской Федерации
В результате радикальных изменений Российская Федерация оказалась вытесненной в северную и северо-восточную части Евразии. При этом возникло противоречие между острой необходимостью интенсивного освоения северной части континента, восточной Сибири, Арктики, Дальнего Востока и опасной тенденцией сдачи позиций в этих регионах из-за экономического кризиса, ведомственной разобщенности и разрушения структур, непосредственно обеспечивающих безопасность России в данной местности.
С одной стороны, возрастает значение Северного морского пути, обеспечивающего кратчайший путь из Европы в Юго-Восточную Азию, не только для России, но и всего мира. Основные реки России либо впадают в Северный Ледовитый океан, либо упираются в Каспийское море, и государство обречено на использование севера для реализации национальных интересов.
С другой стороны, сворачивается производственная деятельность. Закрываются объекты, обеспечивающие эксплуатацию Северного морского пути и различные виды деятельности в заполярье, а граждане России спешно покидают районы, на развитие которых ушло столько сил и средств. О брешах в системе обороны сегодня говорят если не все граждане России, то многие, и не только обремененные воинской службой.
Значительно уменьшился выход к удобным морям. Резко сократилась протяженность морского побережья на Балтийском и Черном морях, что привело к утрате ряда военно-морских баз, портов, центров кораблестроения, других важнейших элементов инфраструктуры военно-морского флота.
На Балтийском море, через которое проходят самые короткие морские коммуникации к развитым в промышленном отношении странам Западной Европы и Америки, Россия имеет только два крупных порта - Калининград и Санкт-Петербург. Совершенно очевидно, что они в нынешнем состоянии не могут полностью обеспечить интересы государства.
В свою очередь, через Черноморские проливы и Средиземное море на протяжении трех столетий осуществлялась кратчайшая связь России со странами Южной Европы, Азии и Африки, незамерзающие порты которых, обеспечивают круглосуточную навигацию. Сегодня позиции Российской Федерации здесь существенно потеснены. В то же время некоторые страны Черноморского бассейна активизировали свою деятельность, которая все чаще и чаще идет в разрез с интересами России.
В Каспийском море у России остался мелководный район дельты Волги и побережье Дагестана. В зимнее время эти акватории замерзают. В Астрахани же потребуется построить практически новую военно-морскую базу и создать инфраструктуру, обеспечивающую деятельность военно-морских сил на Каспии. На Дальнем Востоке, с его громадными запасами природных ресурсов. Тихоокеанский флот пока еще является сдерживающим фактором от территориальных притязаний других государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Он вместе с морскими силами Федеральной пограничной службы объективно поставлен на роль защитника экономических и политических интересов России, ее морских границ и морских путей сообщения.
Радикальные изменения глобального характера лишили Россию ряда геополитических и геостратегических преимуществ:
После распада СССР, ликвидации Варшавского Договора резко сократилось пространство, в рамках которого Россия вместе с союзниками могла осуществлять военно-политический маневр в интересах обеспечения национальной безопасности;
Сократились возможности для решения задач геостратегического характера (использование геополитического пространства видами ВС - ВВС, ВМФ, ВКС и т.д.);
Экономический кризис, социальная нестабильность, свертывание военного строительства, мучительный процесс реформирования ВС обострили противоречие между реальным геостратегическим положением и возможностями его использования в национальных интересах.
Характер отношений России со странами ближнего зарубежья отличается повышенной конфликтностью и чреват появлением новых противоречий, прямо и опосредованно влияющих на безопасность государства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сегодня Россия имеет дело с государствами (США, Германия, Япония, Франция, Великобритания, Турция, Китай и др.), обладающими прочными военными структурами. Незначительные сокращения военных расходов, интенсификация научных проработок перспективных направлений военного строительства, консерватизм геостратегических устремлений этих стран резко контрастируют с рыхлостью, неопределенностью российской военной политики, мучительным поиском и рефлексивно-ситуативным реагированием на события вблизи своих границ.
Военная инфраструктура России значительно отстает от инфраструктуры западных государств и прежде всего от блока НАТО. Так, по военным аэродромам с искусственным покрытием Россия уступает Германии более чем в два раза, Франции и Англии - в полтора, тогда как территория Российской Федерации в 15 раз больше, чем территория всех этих государств вместе взятых.
Между тем только в 1994 году завершена реконструкция 7 аэродромов в Италии, 6 - в Греции, 9 - в Турции. Все это позволило увеличить емкость аэродромной сети на Южно-Европейском ТВД более чем на 70 самолетов и обеспечивать прием не только тактической авиации, но и тяжелых транспортных самолетов. В результате реконструкции, аэродромы блока оборудованы одной или двумя основными взлетно-посадочными полосами с бетонным или асфальтобетонным покрытием длиной, от 2900 до 3800 метров, рулежными дорожками, арочными укрытиями усиленного типа, складами боеприпасов, вооружения и горюче-смазочных материалов.
Для справки следует отметить, что только в состав сформированных ВВС НАТО быстрого развертывания (СБР) включено до 15 эскадрилий тактической авиации (более 270 боевых самолетов); около 6 батарей (эскадрилий) ЗУР (до 42 ПУ) ВВС США, ФРГ, Великобритании, Турции, Дании, Нидерландов, Бельгии, Норвегии; а также две или три эскадрильи военно-транспортной авиации (около 80 самолетов) ВВС ФРГ, Великобритании и Турции. Для обеспечения деятельности выделяемых сил и средств на территории Турции запланировано использование 10 аэродромов, которые расположены в основном в южной и восточной ее части.
Согласно существующим планам НАТО (использование воздушного компонента СБР) в Турцию может перебазироваться до 80 самолетов тактической авиации и 24 самолета военно-транспортной.
По плотности автомобильных дорог Россия уступает Белоруссии, Украине и Польше в 10 раз, Франции - в 50 раз, Германии - в 75 раз. Не лучше положение с железными дорогами. Россия располагает только четырьмя железнодорожными направлениями на западе и двумя на Дальнем Востоке.
Вооруженные Силы России, формировавшиеся в результате «форсированной приватизации» ВС бывшего СССР, вылившейся в разрушение единого оборонного комплекса, испытывают на себе не только груз новизны военного строительства и реформ, но и тяжесть экономических проблем (особенно финансовых), социально-психологический прессинг и политическое давление.
Таким образом, в условиях фактического снижения геополитического веса России, сокращения ее геостратегических возможностей интересы безопасности требуют предельно высокого внимания к развитию военно-политической обстановки в мире и регионах
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. В 3 т. М., 1991.
Алексеева И.В. Развитие геополитической мысли в России. Атлас мира. – М, 2004
Аюпов Р.С. Евразийство и особенности исторического развития государственности России. Уфа, 2005
Военная мысль, 1995. -№ 6.
Менделеев Д. К познанию России. - Соч. Т. 7. - М-Л., 1949
Нартов Н.А. Геополитика. 4-е издание. – М.: Юнити, 2007
Тихвинский С.Л. Геополитические факторы во внешней политике России. Вторая половина XVI - начало XX века. – М, 2005
Принципы организации геополитического пространства
(введение в проблему на примере Восточного вопроса)
Очерк Восточного вопроса может быть изложен не только с точки зрения военной истории, истории дипломатии, политической истории, но и как очерк организации геополитического пространства. В данной статье мы хотим поставить начальный теоретический вопрос о языке геополитики, но не о том языке понятий, на котором писались геополитические трактаты, не о том языке, на котором говорили в разные эпохи дипломаты и политики. Речь идет об особом языке, на котором говорят страны, становясь субъектами геополитического процесса,- о языке организации территории, геополитического взаимодействия. Этот язык постоянно меняется с ходом истории - в последнее столетие меняется очень быстро, но тем не менее сохраняет общие закономерности организации геополитического пространства.
Функции территорий
Понятие функции территории имеет смысловое и при этом как бы "игровое " значение, которое участки земли, отдельные области приобретают в процессе соперничества держав. Последнее обусловлено тем, что арена противоборства двух или более (в случае Восточного вопроса сначала России и Англии, затем России, Англии и Германии; роль Франции всегда была второстепенной) участников геополитического процесса легко ассоциируется с игровым полем. Действительно, противники совершают ходы и контрходы, напрашивается аналогия с шахматами на огромной доске. Другое дело, что доска эта не расчерчена так строго, как шахматная. Нельзя сказать, что она никак не расчерчена, потому что на ней есть горы, долины, реки, традиционные торговые пути и перекрестки, живут народы и племена, имеющие различную культуру и различный характер. Любое геополитическое действие не может не принимать в расчет этих обстоятельств.
"Испещренная океанами, материками и островами, земная поверхность является для них своего рода шахматной доской, а тщательно изученные в своих основных свойствах и в духовных качествах своих правителей народы - живыми фигурами и пешками, которыми они двигают с такой рассчитанностью, что их противник, видящий в каждой стоящей перед ним пешке самостоятельного врага, в конце концов теряется в недоумении, каким же образом и когда сделан был им роковой ход, приведший к проигрышу партии ",- писал русский геополитик А. Вандам о действиях англичан. Но из рассуждении Вандама видно, что геополитические субъекты сами из, так сказать, "подручного " географического, человеческого, культурного материала, имеющегося на арене соперничества, стремятся создать свои "шахматные " фигуры. "Разметка " геополитического поля складывается из функциональной нагрузки различных территорий в процессе их взаимодействия и международных политикоправовых принципов оформления их статуса. Вторая, еще более важная особенность геополитической игры в отличие от любой другой состоит в том, что она не имеет четких правил. Говоря об алгоритмах геополитического соперничества, мы предпочитаем говорить не о правилах, а о языке.
Когда "разметка " геополитического поля понятна всем соперникам, можно считать, что, придавая тем или иным областям то или иное функциональноигровое значение, они следуют неким закономерностям организации геополитического пространства, особой логике геополитического взаимодействия. Их взаимная понятность приводит к тому, что периодами складывается определенный типичный язык геополитики. Однако едва у соперников созревают новые ценности, вырабатываются новые способы действия или достигаются новые технические возможности, как они тут же стремятся видоизменить этот язык - а значит, принципиально играют без всяких правил. В геополитике правил нет, но закономерности есть. И эти закономерности отражают исторический характер соперничества геополитических субъектов. Соответственно, меняются и сами функциональные значения территорий. Это мы далее и попытаемся проиллюстрировать.
Ту форму соперничества, которая на протяжении второй половины XIX века наблюдалась между Россией и Англией, мы назовем фронтальной. Крупный английский теоретик империализма П. Мун утверждал, что "русская стратегия носила чисто наступательный характер, британская - оборонительный или, скорее, оборонительнонаступательный " и, может быть, в целом он был прав, поскольку для Англии как для морской державы размеры сухопутных владений не могли быть самоцелью. Но, по существу, складывались две огромные непрерывные, почти параллельные фронтовые линии, которые, как волны, накатывались навстречу друг другу,- это сравнение представляется нам операционально наиболее удобным. До XX века эти линии не находились в непосредственном соприкосновении. Между ними складывалась буферная полоса. При схематичном подходе ее можно рассматривать как нейтральную зону. Экономическое развитие, и особенно развитие путей сообщения, на таких территориях часто искусственно сдерживалось для того, чтобы сохранить их в роли буфера и исключить для них возможность самостоятельности и саморазвития. Так, например, в 1900 году Россия заключила договор с Персией, по которому последняя обязывалась не выдавать разрешения на железнодорожное строительство никому вообще, России в том числе.
Рассмотрим более детально функции буфера при фронтальном типе соперничества. Необходимо заметить, что в ходе соперничества в Восточном вопросе Англия на обширной линии суши во многом действовала согласно логике сухопутной державы. Разумеется, и на Востоке она прежде всего охраняла все те пункты на побережье, которые могли стать для России морскими воротами.
Но в действиях на суше и у России, и у Англии имелось множество сходных черт. Накатывающееся волнообразное движение обширных фронтовых линий обеих стран постепенно захлестывало полосу, которая все еще разделяла их. Перед напором этих двух встречных волн промежуточная полоса начинала казаться некой равномерной, "сплошной " средой: естественные преграды в ней на удивление игнорировались, наступление русских вовек шло прямо по "крыше мира " - высокогорьям Памира. Однако в процессе конфронтации между соперниками эта как бы сплошная среда получает свою организацию: при игнорировании ее естественной структурированности создается искусственная, а именно - она заполняется специфическими буферными образованиями. При всем разнообразии этих образований общим для всех них является то, что их функциональное значение в любом случае связано с переменой скорости распространения влияния соперников в "сплошной " среде.
Так, при фронтальном типе конфронтации буфер может иметь функцию "волнореза " для одной, а иногда и для обеих сторон. Примером второго может служить Тибетское государство, относительно которого Россия и Англия в 1907 году договорились, что ни одна из них не будет добиваться в нем собственного влияния, и даже все дипломатические сношения с ним будут идти при посредничестве Китая. В существенном смысле "волнорезом " виделась Англии и Турция, которую она планомерно поддерживала в состоянии неделимости и политической прострации, не допуская при этом ни расчленения, ни экономического развития Турции. Роль "волнореза " была уготована Англии и для "Независимой Армении ", создание которой рядом с Закавказьем она провоцировала в 90е годы прошлого века, не отступаясь при этом от тезиса о целостности Турции. Предполагалось, что этот "волнорез " должен служить преградой для русской экспансии на юг. Вряд ли в Лондоне рассматривали этот план серьезно. Цель была, по всей видимости, проще: рассорить Россию с населением армянских вилайетов Турции, доселе поддерживавшим ее наступательные действия на турецком фронте, а теперь поддавшимся на английскую провокацию. Такого рода действия Англии тоже можно рассматривать как создание буфера. Ведь при фронтальном типе соперничества главная функция состоит в том, чтобы тормозить распространение противоположной волны (т. е. набегание линии фронта соперника) на какомлибо участке той полосы, которая все еще может рассматриваться как относительно нейтральная. В этом смысле форма буфера является вещью второстепенной. Территория, население которой воспринимается как недружественное, также является до некоторой степени преградой для экспансии, хотя бы потому что продвижение вперед в этом случае требует приложения больших сил и энергии.
Идеальной формой буфера "волнореза " является агрессивное государственное образование, созданное в непосредственной близости от фронтовой линии соперника и призванное служить ударной силой, разрушающей эту линию. Но такого примера в чистом виде англорусское соперничество на Востоке не знает. (Такими, однако, были славянские государства, поддерживаемые Россией у границ Австрии.) При сложившейся на Востоке ситуации трудно представить себе столь откровенное хозяйничанье в чужой зоне влияния. Ведь движение фронта каждой из сторон, подобное мощной накатывающейся волне, создавало волнообразное движение впереди себя, можно сказать, подгоняло мелкие волны перед собой и определяло в некоторых случаях постоянный вектор активности народов и политических образований, примыкающих к фронтовой полосе, против своего соперника.
В этом случае можно говорить об ином типе буферного образования, о наделении его функциями "агрессора ", чьими руками стоящая за ним сторона добивается фактического перевеса над своим главным соперником. Но в утверждениях такого рода, сколь бы теоретически очевидными они ни казались, нужно быть крайне осторожным, поскольку и таких примеров в чистом виде история Восточного вопроса не знает. Англия использовала Турцию в своем противоборстве с Россией и в течение долгого времени поддерживала неделимость Турции. Но назвать последнюю просто английским агентом в какойлибо период было бы натяжкой. И Англия, и Россия прямым и косвенным образом использовали Афганистан в борьбе друг против друга, но целенаправленно поддерживать укрепление независимости и военной мощи Афганистана не решалась ни та, ни другая сторона. Экономическое развитие Афганистана также ни одни из них не поощряла.
Россия в течение десятилетий опиралась в своей восточной политике на армянское население Османской империи и в некотором роде смотрела на армянские вилайеты как на свой буфер, а точнее, как на потенциально свою территорию. На этом основании Россия даже добилась того, что немцы вынуждены были изменить свой первоначальный проект Багдадской железной дороги и обойти армянонаселенные районы Турции. Однако Россия сдерживала экономическое развитие этих территорий (главным образом из опасения, что строительство там путей сообщения облегчит Турции или третьим странам подступы к русской границе, но в какойто мере, возможно, и ввиду нежелания форсировать консолидацию армянского населения). Националистическое движение в армянской среде также обычно вызывало у России достаточно болезненную реакцию. Делая ставку на армян как на дружественное население в Османской империи, она никогда не предполагала их собственной активности. И даже то, что армяне в массовом порядке участвовали в русских военных кампаниях против Турции, было делом их собственной инициативы - Россия не делала абсолютно ничего такого, что дало бы армянам возможность утвердиться в мысли о своей самостоятельности. Если Россия или Англия и поддерживали у коголибо из своих соседей чувство независимости и самостоятельности, то это касалось всегда племенных образований (в Восточной Персии, в Афганистане), которые в любом случае не имели перспектив собственной государственности. В противном случае они впоследствии могли бы превратиться из союзников в препятствие для продолжения экспансии. Кроме того, по мере продвижения линии фронта бывшие союзники включались в состав империи и подпадали уже под внутреннюю имперскую политику.
Агрессивные буферные образования являются характерным элементом организации пространства при других формах соперничества держав, в частности при той форме, которую мы назовем линейной. Этот тип соперничества возник в истории Восточного вопроса на рубеже XIX-XX веков. Речь идет о соперничестве торговых и стратегических путей, контролируемых теми или иными державами. Эта форма соперничества существовала в течение веков в борьбе за владычество над морем. Ведь, как писал знаменитый американский геополитик адмирал А. Мэхэн, "с социальной и политической точек зрения море прежде всего представляется великим путем; или, что может быть еще рельефнее, обширной общинной равниной, через которую люди могут проходить по всем направлениям, но на которой излюбленность некоторых из путей показывает, что были серьезные причины избрать один из последних преимущественно перед другими. Эти пути называются торговыми путями, и причинами, их определившие, следует искать в мировой истории " или, добавим, во всемирной географии. Эти пути охранялись контролирующей их державой. Так, Англия планомерно захватывала все морские подступы к Индии - близлежащие порты, проливы и каналы, мысы, служащие базами снабжения кораблей,- т. е. по сути Англия как бы навешивала на ключевые точки морских путей свои "замки ". Причем "увеличение территории было для Англии не только не необходимо, но даже нежелательно. Ей нужно было только держать в своих руках пункты, господствующие над главными путями. В XVIII веке английские торговцы больше дорожили двумя вестиндийскими островами, чем всей Канадой ". Так англичане основали свою колонию на Капской земле, но все значение этой колонии было не в Африке, а в Азии.
Такого рода территория могла быть не больше, чем точкой на карте, величайшую важность имело лишь ее местоположение. Пространство, которое занимали английские владения в Гибралтаре, были "ничтожны (не более 6 кв. английских миль), но природа и военное искусство из этого небольшого пространства создали сильный оплот могущества для флага, который развевается над крепостью...
Почти все движение в проливе легко усматривалось с высот Гибралтара, с которого открывается широкий горизонт на море. Правда, эта крепость сама по себе не может мешать проходу судов, в особенности из океана; но с помощью даже небольшого флота, укрываемого под укреплениями в заливе, она может запереть судам обратный выход в океан ".
В XIX веке значение сухопутных путей выдвинулось на первый план благодаря развитию железнодорожного транспорта и вызванному им значительному удешевлению сухопутных перевозок. Линейная форма соперничества держав, до того существовавшая только на море, начинает распространяться и на суше, что приводит к качественным изменениям в функциях буферных зон.
Все железнодорожные проекты, появившиеся на рубеже веков, имели характер магистральной экспансии, в смысле канализированного распространения воздействия. В условиях острой конкуренции железнодорожных проектов различных держав и при том, что каждый из них имел колоссальное военное значение, каждая страна должна была позаботиться о его гарантиях самостоятельно. Россия, построив КВЖД на территории Маньчжурии, в итоге просто ввела в последнюю свои войска и оккупировала ее. Германия, разрабатывая свой проект Багдадской железной дороги, также была озабочена тем, чтобы организовать пространство вдоль своего стратегического пути таким образом, чтобы обеспечить его безопасность и беспрепятственное функционирование. В непосредственной близости от дороги тонкой, но непрерывной лентой должны были располагаться поселения немцевколонистов, которые бы непосредственно контролировали работу магистрали. По обе стороны от колеи должны были находиться районы преимущественного экономического развития. Эти районы, как крепостным валом, защищались либо естественными географическими преградами, либо воинственными племенами, которым германцы отводили роль "сторожей ", т. е. буферного образования особого рода, призванного выполнять защитные функции и обеспечивать гарантии безопасности пути. Особый акцент в германских железнодорожных проектах делался на хозяйственное освоение территории, причем основная нагрузка в нем падала на туземное население, германцы же собирались оставить за собой лишь контрольные функции.
Таким образом, может быть выделена еще одна функция буфера. Он оказывался особым политикоэкономическим образованием, на которое возлагались функции хозяйственного развития территории. Каждый крупный пункт на пути приобретал значение перевалочной базы, поскольку к нему сходились боковые ответвления железной дороги и шоссе. Узловые станции на железной дороге превращались в новый компонент организации территории, в ее нервные центры. Цепочка этих буферных зон вдоль магистрали имела в комплексе огромное геостратегическое значение, поскольку давала возможность военных перевозок по всему Востоку, связывала в единое целое важнейшие стратегические районы и, кроме того, определяла организацию всего пространства в зависимости от основной коммуникационной линии, ее направления. Безопасность сухопутных транспортных коммуникаций могла достигаться и другой формой организации пространства, когда магистраль являлась совместным предприятием двух или нескольких держав. Посмотрим с этой точки зрения на русскоанглийский раздел зон влияния в Персии в 1907 году. Безусловно, что раздел Персии был связан с фронтальным типом соперничества и был призван смягчить последнее. Однако в его ходе восприятие данного геополитического региона менялось. И той, и другой стороной предлагались различные железнодорожные проекты и планы экономического развития Персии, которые было невозможно осуществить в эпоху фронтального соперничества. В конце концов все более настойчиво стали идти разговоры о совместной русскоанглийской железной дороге, которую Англия бы строила с юга, а Россия с севера. План послевоенного передела Ближнего и Среднего Востока (план СайксПико, 1915-1916), также имел такую конфигурацию, которая делала бы удобной прокладку совместной для держав Антанты трансвосточной дороги.
Таким образом, фронтальный тип соперничества постепенно трансформировался в линейный, приобретая тенденцию техникоэкономического сотрудничества. Однако при этом не исключались подвижки зон влияния, а также сохранение ряда черт фронтального соперничества. Проект немецкой "Багдадки " похож на линию фронта; немцы таким образом стремились расширить свое жизненное пространство, и вдоль их колеи предполагалась как бы непрерывная линия обороны. Немецкая активность по бокам их магистрали, там, где дорога проходила вблизи границ чужих сфер влияния, напоминала действия при фронтальном типе соперничества. Так, например, немецкие миссионеры начинали активно действовать в армянских вилайетах Турции, лежавших в стороне от немецкого пути, но являвшихся как бы буферной полосой между русской и немецкой зонами активности; более того, постепенно вторая начинала теснить первую.
Однако в это время на геополитическом поле совершались действия, которые характерны только для линейной формы соперничества, и появлялись территориальные образования, которые до того создавались только в ходе морского линейного соперничества. Эти действия представляют собой "навешивание замков " на пункты, являющиеся для тех или иных стратегических путей ключевыми: создаются буферыблокаторы, буферыконтролёры.
Размеры их территории, так же, как и при морском соперничестве, могут не иметь значения. Замочек может быть мал, лишь бы он был хитро устроен. Именно таким образом Англия останавливает движение немецкой колеи к Персидскому заливу. В сентябре 1901 года у порта Кувейт, единственного удобного порта Персидского залива, находившегося до того в зависимости от Турции и управляющегося турецким губернатором, английский военный корабль останавливает турецкое судно и запрещает османским солдатами высаживаться на берег, а в ноябре над Кувейтом объявляется английский протекторат. Путь к заливу германцам закрыт. Чтобы не дать им возможности воспользоваться запасным вариантом, т. е. вывести колею к Красному морю, англичане "вешают замок " и здесь - следует оккупация Акабы. Собственно, это мат в два хода. Немцы, потратившие столько сил и средств на строительство своей магистрали, оказались в тупике. Им осталась только одна возможность - свернуть на восток и двигаться в Индию через Персию.
Функцию контроля заинтересованными державами пути из Средней Европы на Ближний Восток должны были выполнять Балканские страны, через территории которых он проходил. Буферыконтролёры расположены вдоль зон влияния, как бы будучи нанизанными на некий стержень. В этом случае такой "линейный " буфер мог поддерживаться в роли активного, иногда даже агрессивного агента, чего не допускалось при фронтальной форме соперничества. Ведь он должен был быть проводником дальнодействующего влияния державыпокровительницы, а по возможности и вытеснять с арены соперничества агентов других держав на магистрали. В этом смысле показательны те комбинации, которые возникали на Балканах перед первой мировой войной (в частности, Македонский вопрос).
Третья форма соперничества держав, которую мы назовем очаговой, возникла уже в XX веке. Образно можно выразиться так: напротив "крепости ", принадлежащей одной державе, возникает крепость, принадлежащая другой, и эти крепости ведут между собой перестрелку, добиваясь победы или перевеса в регионе. Пространство между ними оказывается "полем битвы ". В качестве классического примера можно привести недавнее противостояние на Ближнем Востоке Израиля, вооружавшегося преимущественно Соединенными Штатами, и Сирии, вооружавшейся преимущественно Советским Союзом. Ливан, находящийся между ними, получил "игровое " значение "поля битвы ".
Соперничество такого типа предполагает глобальное противостояние держав, когда его ареной является весь мир в целом. В этом случае агенты "агрессоры "
используются уже в полной мере. Через их посредство основной мировой конфликт как бы сублимируется. В специальной организации арены соперничества уже в целом нет нужды.
В годы, предшествовавшие очаговому соперничеству, была сделана попытка перекроить восточную арену с глобальных позиций, но, так сказать, с точки зрения геополитики мира, в ходе конференций, последовавших за первой мировой войной. Тогда державампобедительницам удалось более или менее неконфликтно поделить между собой сферы влияния на Ближнем и Среднем Востоке. Организация этого пространства как арены соперничества практически отсутствовала, а акцент переносился на глобальную ответственность держав и принципы управления народами. Была разработана довольно гибкая и продуманная мандатная система.
В эпоху очагового противостояния структура пространства на Востоке остается примерно той же. Оно само по себе не предполагает какойлибо особой организации пространства, во всяком случае обширных территорий. Его суть состоит в том, что функцию "агрессора " (носителя этого противостояния) в принципе может получить абсолютно произвольно избранная страна, т. е. та, которую удается на это спровоцировать, поскольку в любом случае это - не более чем фрагмент глобального противостояния двух геополитических сил и стоящих за ними блоков.
Однако и про очаговую форму соперничества нельзя сказать, что конфликты возгорались в том или ином месте земного шара хаотично. Напротив, сплошь и рядом возникали рецидивы фронтального и линейного типов. Другое дело, что сами эти проявления носили фрагментарный и часто непринципиальный характер. Те моменты, которые в предыдущую эпоху наверняка приобретали бы в связи с гораздо более жесткой структурой геополитического пространства доминантное и самостоятельное значение, в это время относительно легко заменяются альтернативными комбинациями.
Так, например, если отметить на карте точки, в которых в течение этого периода действовала "рука Москвы ", то окажется, что Советский Союз не обошел своим вниманием почти ни одну из тех территорий, которые считались значимыми для контроля над морскими коммуникациями. Это показывает, что классически сухопутная Россия в эпоху глобальной геополитики поддается соблазну стать морской державой и добивается этого очень настойчиво. Но жесткой последовательности в ее действиях нет - она берется за те предприятия, которые с наибольшей вероятностью могут увенчаться успехом, оставляет одни, неудавшиеся, и тут же берется за другие, за тысячи километров от них. А классически морская Америка, следуя геополитической доктрине Н. Спайкмена, стремится укрепиться на береговой полосе Евразии, что в какойто мере можно рассматривать как современную форму фронтального соперничества. Но и ее действия не имеют строгой последовательности. По большому счету - в рамках глобального противостояния - территории Римленда для Америки взаимозаменяемы.
Очаговая форма, таким образом, скорее выражает не процесс структурирования арены взаимодействия геополитических сил, а стиль их взаимодействия. Она если и создает ввиду своей глобальности некое подобие общемировой пространственной структуры, то это явление вторичное и производное. Скорее, это выражение старых методов геополитической борьбы, но на новый, гораздо более динамичный лад. Необходимость удержания определенных точек мирового пространства остается, но обширность арены соперничества дает огромную свободу маневра: устраняет из макроуровня геополитического действия как элементы тщательного балансирования отношений, свойственные классической дипломатии, так и алгоритмичности - предзаданного характера процесса взаимодействия. То, что в какойто момент особую значимость приобретает та или иная точка мирового пространства, объясняется текущими причинами, и она может быть оставлена, если в следующий момент оказывается удобнее действовать в другой. Все это тем более нужно подчеркнуть, поскольку на микроуровне геополитического действия все отчетливее проявляются проектноалгоритмические черты, и следующим этапом геополитического взаимодействия становится проектный, предполагающий упорядоченность и синхронизированность действий в различных регионах и на разных уровнях, о чем мы будем говорить ниже.
Геостратегические линии
Структурообразующими осями, вокруг которых организуется мировое пространство, являются геостратегические линии. Что они собой представляют? Они сопряжены с основными векторами экспансии (экономической, военной, идеологической). Однако, как нам представляется, можно выделить несколько типов таких линий.
В качестве геостратегических стержней мы можем рассматривать линии конфликта между державами. Если обратиться к истории Восточного вопроса, то в конфронтации между Россией и Англией можно выделить четыре такие линии конфликта, которые мы назовем памирской, персидской, армянской и балканоконстантинопольской. Они требовали специфической организации пространства, которая в конечном счете призвана была предотвратить глобальный конфликт.
Прохождение этих линий обусловлено не только географическими факторами, и даже не только политикогеографическими, но также культурными и психологическими. Эти последние в значительной степени определяли отклонения геостратегических линий. Так, персидская линия англорусского соперничества во многом определялась тем, что англичане воспринимали Персию как этап на пути русских в Индию, тогда как для России Персия по существу была самоцелью, и если планы похода на Индию изредка обсуждались, то только в связи с памирскими экспедициями.
Линии соперничества в иных обстоятельствах могут перестать в линии сотрудничества, что, в частности, происходило в начале XX века с той же персидской линией. Но если линии конфликта можно представить себе как отрезки, проходящие по спорным территориям от одной зоны прочного влияния до другой, то линии сотрудничества пронизывают большие пространства, проходят через страны и континенты, разветвляясь и связывая между собой обширные регионы.
Геостратегические линии связаны также с сухопутными или морскими путями, т. е. с основными направлениями грузопотоков и с линиями переброски войск. Прокладка железнодорожного пути напоминает прорубание просеки, которая может служить основой для освоения и организации (или переорганизации) всего прилегающего пространства. Речь идет уже не только о контроле над данным направлением грузопотока, но и о монополизации контроля над обширным регионом, образно выражаясь, над всем бассейном железнодорожной магистрали.
Геостратегические линии можно определить и в идеальном выражении - как направления распространения культурных образцов. При этом организация пространства вокруг них может сложиться близкая к той, которая складывается на линиях военных конфликтов. В качестве центров агрессии могут использоваться как очаги собственной культуры, так и любые другие культурные очаги, которым может быть придана соответствующая доминанта. Идеологические агрессоры могут совпадать с военными, но могут вносить и дополнительные моменты в организацию территории вокруг линии конфликта. Однако культурноидеологические линии напряжения вряд ли могут быть преобразованы в сферу сотрудничества, поскольку речь идет о конфронтации глубинных культурных доминант, о трансляции основополагающих ценностей. Здесь возможны либо победа одной стороны и подавление другой, либо некое неустойчивое образование.
В разные эпохи и для разных стран эти идеальные геостратегические линии качественно различны. В эпоху очаговой формы соперничества (при всей ее идеологической напряженности) говорить о стабильных линиях такого рода почти бессмысленно. Они складывались ситуативно и были непрочны.
Германская "Багдадка " носила ярко выраженную, но довольно специфическую идеологическую нагрузку. Она не была для Германии связью с какойто значимой территорией вне себя. Она была продолжением себя, очень напряженно переживаемым прорывом за свои пределы - почти идеальнометафизическим расширением жизненного пространства, сопровождавшимся эксплицитным идеологизированном на эту тему.
Столь же эмоционально значимой была линия Великобритания - Индия, единая в идеальном плане и бесконечно разветвленная в своем реальном воплощении. В конечном счете Индия была для англичан, переживших в связи с потерей американской колонии тяжелый психологический кризис, воплощением надежды и страха, тем, что можно сравнить с появлением второго ребенка после смерти первого. Если в Великобритании был период, когда шли разговоры о том, что ради колониального могущества метрополия должна жертвовать даже собственными интересами, то можно себе представить, что английский империализм имел довольно сильную идеальную струю, а не только меркантильную.
Для России наибольшую идеологическую нагрузку имела та ее геостратегическая линия, которая проходила через Балканы к Константинополю. Но это линия не обрывалась в Константинополе, а простиралась вплоть до Палестины и даже дальше, до Эфиопии; она пронизывала весь восточнохристанский мир и на большей части протяжения не имела военностратегического подкрепления. Она выглядит уже как сугубо идеальная и даже не вполне имеющая характер экспансии, скорее, как связующая страны и народы, принадлежащие к одному религиознокультурному (византийскому) миру.
Вообще, то, что называется геостратегической линией, представляет собой некий стержень, вокруг которого идет особого типа структурирование территории (о чем мы говорили, когда речь шла о фронтальном и линейном типах соперничества держав). Она может иметь 6"ольшую или меньшую идеологическую нагруженность, что также влияет на организацию территории, через которую она проходит. Она также может иметь свою выраженную пропагандистскую компоненту и благодаря этому замыкать на себе самые разнообразные элементы геополитического взаимодействия. Так, та геостратегическая линия, которую принято считать линией экономической и идеологической экспансии Турции в Средней Азии, имеет сложный многоуровневый характер. Она включает в себя и реальную трансляцию пантюркизма (в самых различных его аспектах) на Среднюю Азию, но она же может рассматриваться и как замаскированная линия (или, может быть, псевдолиния) американской экспансии. Америка канализирует турецкую экспансию в определенное русло (экспансия в Среднюю Азию естественна для Турции идеологически, но не экономически). Таким путем Америка стремится достичь определенного динамического распределения сил на Ближнем и Среднем Востоке, нужного ей скорее для контроля над самим этим регионом, чем над Средней Азией, и добивается этого посредством создания специфических пропагандистских фантомов, заставляя страны и народы действовать под их влиянием.
Таков, например, "план Гобла " (обоснованная буквально в три строки и объявленная сугубо индивидуальной инициативой бывшего эксперта Госдепартамента США схема передела границ в Закавказье с целью разрешения Карабахского конфликта). Этот план, символизирующий турецкую экспансию на восток и в течение некоторого времени заставлявший Турцию проявлять выжидательность по отношению к Карабахскому конфликту, подающий надежды Азербайджану, являющийся пугалом для Армении, источником нервозности для Ирана, подталкивающий Карабах на действия в том направлении, которое не было для него изначально естественным (стремление выйти к иранской границе и тем самым пресечь саму возможность реализации столь однозначно невыгодной для армян комбинации), с самого начала являлся лишь пропагандистским трюком: реально к его воплощению никогда не было сделано ни шага.
Геостратегические линии такого рода, наглядная пространственная структура которых начинает растворяться среди высшей динамики военных и психологических комбинаций и как таковая может формироваться скорее в качестве целевого пропагандистского образа, принадлежат уже к иной, проектной организации пространства.
Проектная организация пространства
Любая экспансия осуществляется по более или менее обдуманному плану, но к концу XIX века мы уже имеем дело с предварительной проработкой организации подлежащего экспансии пространства (что видно из анализа немецкого проекта Багдадской железной дороги), причем проект экспансии, даже если сама она не удается, часто заметно сказывается на организации арены соперничества. Он может воплощаться фрагментарно, в качестве подготовки державой ключевых позиций для его реализации, может вызвать к жизни специфические территориальные образования, с тем чтобы нейтрализовать действия соперников. Следуют страховочные меры и контрмеры, и на карте региона возникают образования, происхождение которых в данном месте и в данное время невозможно объяснить, если не принять во внимание, что кроме реальной борьбы между державами идет борьба идеальная, борьба проектов.
На рубеже веков в основу проектов кладется железнодорожное строительство. Основная борьба разворачивается между английским проектом "три К " - "Капштадт-Каир-Калькутта (пронизывающим всю Африку и добрую половину Азии), русским проектом "два П " - Петербург-Персидский залив, имеющим в Тегеране развилку на восток, к русской границе в Средней Азии и к индийской границе через Афганистан и немецким проектом "три Б " - Берлин- Бизантиум (Константинополь)-Багдад, который также предполагалось продлить в сторону Индии. Эти три проекта фактически определили политику держав в регионе.
В XX веке проекты усложняются, они предполагают уже организацию пространства, обладающую определенными - не столько статическими, сколько динамическими - качествами. Например, границы государственных образований очерчиваются так, что предопределяют затяжной конфликт (именно он является стержнем проекта), который приводит к тому, что прилегающий к нему регион центрируется на этот конфликт и в процессе его развития приобретает качества, делающие его проницаемым для вмешательства извне.
Если раньше акцент в геополитике делался на выделении значимых участков территории, а очертания их границ были не так существенны (скажем, Англии было в конечном счете безразлично, будет ли район Мосула включен в "Независимый Курдистан " или в подмандатный ей Ирак), то конфигурация раздела Палестины на еврейское и арабское государства имеет долговременное значение для конфликтной динамики. Эта конфигурация даже при слабой напряженности между создаваемыми государственными образованиями порождает у них тревогу за свою безопасность. Гарантии безопасности связываются в сознании субъектов конфликта с переделом границ. Создается, можно так сказать, технологическая структура самовоспроизводящегося конфликта, провоцирующего политическую прострацию вокруг себя.
Интересно также формирование при этом геополитической роли. Война 1948- 1949 годов на Ближнем Востоке может быть определена как ролеобразующая, когда у участников конфликта закрепилось целостное в"идение себя в конфликте, предопределяющее внешнеполитическое поведение на десятилетия.
Феномен ближневосточного конфликта может быть описан и с точки зрения неизвестной предшествующей геополитике технологии регионализации мира как особой формы пространственной организации. Политический регион представляет собой определенную территорию, выделенную субъективным способом, произволом доминирующей геополитической силы - не просто исходя из потребности контроля над ним, но и потому, что таким образом ей удобно рассматривать пространство своего действия. Мыслительные фигуры накладываются на реальность.
В этом смысле крайне интересным представляется определение понятия геополитического региона, данное Спайкменом: "Геополитический регион - это не географический регион, определенный неизменной топографией, а с другой - динамическими сдвигами в центрах силы " (выделено нами - С.Л., Л.К.). Таким образом, геополитический регион воспринимается в любом случае не как самозамкнутый, а по определению подлежащий динамике глобального геополитического взаимодействия, он суть лишь фрагмент и узел стягивания напряжений некоего всемирного целого.
В целом геополитический проект описывается скорее не как принцип организации пространства, а как способ действия мировых сил, способ, строящийся лишь отчасти на реальной переорганизации территории региона, что мы видим на примере арабоизраильского конфликта, а также на примере определенных международноправовых формул и процедур организации пространства, таких как принцип границ, принцип защиты территориальной целостности государства, принцип самоопределения, процедуры международного урегулирования и т. п., которые сами задают направленность и динамику международного взаимодействия.
Сами по себе предварительные планы урегулирования конфликта, представленные в виде карты территориальных переделов, могут служить мощными стимулами провоцирования конфликтной динамики и рычагами ее контроля. Примером этого является план ВэнсаОуэна для Боснии. Он предопределил для участников конфликта направленность действий, подоплекой которых стало стремление сделать невозможной реализацию данной схемы, аналогично тому, о чем мы уже упоминали по поводу "плана Гобла ".
Таким путем проект предопределяет для оказывающихся в поле его действия субъектов некоторое распределение внешнеполитических ролей, т. е. задает некую динамическую псевдосюжетность конфликта и проецирует на нее предзаданный образный ряд, который в конечном счете обусловливает не только восприятие течения конфликта внешним миром, но и в значительной мере восприятие конфликтующими сторонами друг друга и даже отчасти самих себя.
Таким образом, в технологии проекта существенным компонентом является временн"ое распределение взаимодействий, алгоритмическое регулирование последовательности шагов, которое передается весьма употребительным сегодня в международной политике термином "процесс ". Как прямо вытекает из этого, проектная организация пространства не предполагает обязательно долговременного закрепления за территориями и субъектами функций и ролей, и пространственная конфигурация региона может меняться как в плане внутренней структуры отношений, так и в плане привязки к нему тех или иных территорий.
Характерным является также нарушение причинноследственных связей в течение конфликта. Примером этого может служить происходившее недавно на югозападе Азербайджана, когда два ряда событий - наступление карабахских вооруженных сил и поток беженцев из района боевых действий,- которые по всей логике должны были быть непосредственно связаны между собой, оказались как бы в разных планах реальности. Поведение беженцев определялось не реальными действиями карабахцев, в течение нескольких недель оставлявших открытым коридор в Азербайджан, а внешними средствами массовой информации, делавшими акцент на том, что за иранской границей для беженцев уже установлены палатки и доставлена гуманитарная помощь.
Таким образом, те реальности, которые в предшествующие эпохи создавались с помощью военной стратегии, замещаются психологическими реальностями.
Геополитическое действие все в большей мере совершается в ментальном плане, делая возможным непрямое, но тем не менее мобильное и гибкое воздействие.
Проектный способ геополитического действия предполагает определенную степень сотрудничества между мировыми силами и определенное распределение ролевых образов между ними. Предметом соперничества становится мера контроля над "ключевыми точками " проекта.
Однако проектный способ действия полностью не исключает других, более архаичных форм соперничества, что придает геополитическому взаимодействию пульсирующий характер, когда фазы сотрудничества в реализации проекта сменяются действиями в стиле традиционной военной стратегии, приводящими реальный баланс сил в более адекватное состояние. Так, быстрая смена политических декораций в Закавказье объясняется в значительной мере тем, что Россия, участвуя в проектной организации пространства Ближнего и Среднего Востока, параллельно традиционным образом стремится закрепить свои позиции на этой территории.
Вандам А. Наше положение. СПб., 1912, с. 27
Moon P. Th. Imperialism and Politics. N.Y., 1927, p. 275
Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю. 16001783. СПб., 1895, с. 29
Хоррабин Дж. Ф. Очерк историкоэкономической географии мира. МЛ., 1931, с. 65
Вернадский И.В. Политическое равновесие и Англия. СПб., 1877, с. 22
Обст Э. Англия, Европа и мир. М.Л., 1931, с. 98
Spykman N.J. The Geography of the Peace. N.Y., 1944, p.6
Космическая связь, навигация, картография, дистанционное зондирование Земли — все эти технологии изначально создавались в военных целях. Развиваясь в том же направлении, дальнейший прогресс приведет к появлению на орбите ударных систем.
« Лучше в фантастике, чем в жизни «Разумеется, прогноз на целый век — это фантастика. Но научная фантастика. Точнее, в нашем научно-фантастическим прогнозе науки несколько больше, чем принято в научно-фантастических произведениях», — так определил свое отношение к жанру, в котором выступили авторы книги «Космонавтика XXI века», Юрий Батурин.
Уровень опасности:
высокий
Вероятность:
средняя
Возможные последствия:
применение космического оружия по наземным целям, война в космосе, возникновение новой расстановки сил на мировой арене
Вероятные сроки наступления:
40−50-е годы XXI века
Меры противодействия:
дипломатия
В мае этого года прошла презентация книги «Космонавтика XXI века»
, содержащей прогнозы развития космонавтики на ближайшее столетие. Книга стала событием уже хотя бы потому, что состав авторов-экспертов оказался поистине «звездным»: космонавты, академики, конструкторы, а также журналисты, специализирующиеся на космической тематике. Эксперты предприняли попытку спрогнозировать
развитие космонавтики не только на уровне вероятных технических новаций, но и в контексте социально-экономического и геополитического развития человечества. Инициатором издания стал академик Б.Е. Черток — знаменитый ракетный конструктор и сподвижник С.П. Королева. В роли научного координатора выступил Ю.М. Батурин — профессор, летчик-космонавт России, в прошлом — политический деятель.
Именно Юрий Батурин написал для этого сборника итоговую статью «Априорная история космонавтики», в которой предпринял попытку свести воедино прогнозы авторов отдельных статей и создать синтетический сценарий. В нем, в частности, отводится немало места вероятному военному использованию космоса. Правда, в беседе с корреспондентом «ПМ» Юрий Батурин специально отметил, что сам лично не считает милитаризацию космоса «своей темой»: в данном случае он просто интегрировал в статью мысли и суждения других авторов.
Основные тезисы сценария
— Ядерная война так и останется неприемлемым средством решения конфликтов между крупными державами из-за неприемлемого уровня ущерба. Поэтому ареной вооруженного противостояния постепенно, но неминуемо окажется космос, несмотря на запреты, наложенные международным космическим правом.
- США неизменно будут планировать и вести свою космическую политику, имея целью глобальный контроль. Луна, как площадка отработки элементов экспедиции на Марс, окажется удобной «легендой» для военной лунной программы. В роли главного соперника США выступит Китай. Россия в гонке космических вооружений принять участие не сможет и в течение двух десятилетий покинет «высшую космическую лигу». Постепенно будут переводиться на военные «рельсы» орбитальные группировки.
В 2011—2030 годах США добьются неоспоримого превосходства в ближней (100−2000 км) и средней (2000−20 000 км) операционных зонах. Американские группировки различного назначения, состоящие из малых космических аппаратов, создадут своего рода «спутниковые облака» на разных высотах.
В 30-х годах нашего века темпы милитаризации космоса повысятся. К 2035 году пройдут испытания боевые скафандры для индивидуального снаряжения военного космонавта, а впоследствии и боевые средства индивидуального передвижения космонавта в открытом космосе («космическая пехота»). В задачу пехоты будут входить обследование и/или уничтожение космического аппарата противника. В 2037 году США первыми поставят на вооружение испытанные и готовые к боевому применению образцы космического пучкового оружия.
В 2040-х годах американцы научатся генерировать для уничтожения наземной инфраструктуры и техники мощные электрические разряды и воздействовать ими из космоса через сверхдлинные проводящие лазерно-плазменные каналы на точечные цели на Земле. Технология будет продемонстрирована на весь мир телевидением во время очередной операции по «принуждению к миру и демократии». Танки и иная военная техника будут плавиться как воск, металлические каркасы наземных сооружений — разрушаться, коммуникации — мгновенно выходить из строя. Отныне у США больше не будет необходимости направлять военные контингенты за рубеж и терять тысячи жизней своих военнослужащих. Вдобавок США начнут переносить центры боевого управления на космические орбиты, широко использовать в них виртуальную реальность (ВР), отрабатывать применение ВР для ведения боевых действий в космосе и из космоса.
В 2040—2050-х, примерно через сто лет после Второй мировой, ожидается Первая космическая война, в которой главными противоборствующими сторонами выступят США и Китай. В военном отношении стратегическая космическая зона будет характеризоваться глобальным пространственным размахом боевых действий и возможностью ударов космическими средствами по объектам на любых театрах военных действий и в любых военно-географических районах. Широко будет применяться лазерное и пучковое оружие, а также космические перехватчики, стартующие и возвращающиеся по-самолетному, на крыльях. Первая космическая война, как ее впоследствии назовут, продлится около двух лет. Число жертв ее будет исчисляться сотнями тысяч, но не миллионами, как в мировых войнах ХХ века. Будет серьезно разрушена наземная космическая инфраструктура и уничтожены почти все космические объекты на околоземных и окололунных орбитах.
Как и в результате Второй мировой, вновь Соединенные Штаты выйдут из войны в наиболее выгодном положении. Россия пострадает менее других, так как к моменту начала вооруженной борьбы уже выпадет из круга ведущих космических держав, не вступит в войну, соблюдая «активный нейтралитет», но потеряет почти все свои космические аппараты в боестолкновениях воюющих сторон.
Главным следствием Первой космической войны станет уравнивание абсолютных экономических потенциалов США и Китая. С этого времени КНР превратится в сверхдержаву, второй полюс и новый центр силы. Но больших войн в XXI больше не будет.
ПМ
Милитаризация космоса - вполне вероятная угроза, на мой взгляд. Ползем мы в этом направлении медленно, но верно.
Вспоминаем американскую систему СОИ проекты (к счастью американцы так и смогли родить ничего боеспособного по этому проекту) или , погубленных перестройкой. Можно вспомнить еще воздушно-космическую ударно-разведовательную РД-180
придумать и у себя в производство запустить.
И пилотируемый КК
сперва пускай сделают (а то "включим санкции" - и перестанут астронавты США на МКС летать).
А на счет мощных электрических разрядов с проводящими лазерно-плазменными каналами с орбиты по точечным целям через 15-20 лет - ИМХО сказочки про белого бычка.
Ребята решили видимо на космическом боевике подзаработать. Лавры Тома Клэнси покоя не дают? :)