Разведгруппа каспий олега онищука. Кто виноват? Отрывок, характеризующий Бой у кишлака Дури

"Когда государство начинает убивать людей, оно всегда называет себя Родиной"
Ромул Августул (последний император Рима).

Война - это кровавая "забава" псевдолюдей и дегенератов всех времен и народов,
прорвавшихся к власти, а гибнут в большинстве нормальные люди

Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ, переводчик 2-й роты:

Я не верил, что Олежка мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, "любые возможные и невозможные варианты "проигрывал". У него всякая операция на трезвом расчете строилась.

Замполит роты старший лейтенант Анатолий АКМАЗИКОВ:

Грамотный был офицер. Есть хорошие практики или теоретики. В Олеге, прекрасно сочеталось и то и другое. Своим опытом великодушно делился с другими офицерам. Бывало, перед боевым выходом подсядет ко мне и детально расскажет, где и по какому мандеху (оврагу) можно пройти, где лучше отсидеться днем, а ночью выйти на равнину. Мятежникам и в голову не придет, что группа именно на равнине.

Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ:

В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Онищука. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь.

Дневали в складках местности. Обнаружены не были.

На следующую ночь снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану джума - выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и Онищук решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было. Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 - 50 и около двадцати часов снова организовал засаду. Вскоре увидели фары автомобиля. Караван!.. Три машины, первым шёл здоровенный трёхосный "Мерседес". Онищук из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, "снял" водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших "горбатых" (вертолёт Ми-24).

Капитан Валерий УШАКОВ:

Олежка был одержимо нацелен на результат, как никто другой. Считал делом чести любой выход проводить результативно. А сразу он мне не понравился. Гонористым показался. Стремился быть во всем первым. Однажды даже заявил: "Спорим на ящик минералки, что наша команда у вас в футбол выиграет?" - завел, что называется, с полуоборота. Азартно играли. И его команда выиграла. А минералку пили вместе.

Майор А. БОРИСОВ, командир батальона:

В гибели группы отчасти есть вина самого Онищука. Существует приказ: досмотр "забитого" каравана производить по прибытии досмотровой группы, в светлое время суток. Онищук этот приказ знал, лично расписался, но в этот раз его не выполнил. Ночью сходил к подбитой машине с частью группы, произвел досмотр. Вернулись благополучно, вынесли тридцать единиц стрелкового оружия. Но, при этом Онищук подверг разведгруппу лишней опасности. Благо дело, что у мятежников не было прицелов ночного видения.

Капитан Валерий УШАКОВ:

Когда Онищук доложил, что "забил" машину, батальон охватило приподнятое настроение. Все давно ждали такого результата. Сообщили об этом в штаб полка. Всем не терпелось узнать, что в этом большом трехосном грузовом "мерседесе". И хотя приказа на досмотр Онищуку никто не давал, однако несколько раз его запрашивали. Разговор был приблизительно такой:
- Что "забил"?
- "Мерседес".
- Молодец. Духи не обстреливают?
- Уже нет.
- Это хорошо. А что в машине знаешь?
- Нет.
- А то начальство беспокоится. Ну ладно, утром в 6-00 придут "вертушки", заберут.

Желание узнать, что в машине, охватило Онищука. Вот он и пошел. Эх, Олежка, Олежка, горячая голова!.. Помню, лежали мы с ним в Кандагарском госпитале с гепатитом. Выписались досрочно, в аккурат за два дня до этого злосчастного выхода. Олег ещё был очень слаб. Я убеждал его не ходить в этот раз. А он в ответ пошутил. Мол, у нас скоро встреча выпускников школы, а у меня наград маловато. Тем более что у меня жена - одноклассница. Должна же она мной гордиться.

Рядовой Ахмад ЭРГАШЕВ:

За несколько часов до "забития" каравана у командира группы был сильный приступ. Болела печень. Он ничего не ел, его выворачивало наизнанку, временами терял сознание. Мы старались, хоть чем нибудь помочь. И когда ему стало полегче, накормили диетическим паштетом, (собрав последние баночки, у кого ещё остались). (Здесь и далее слова, заключённые в скобки, были 19 лет тому назад изъяты горбачёвской цензурой и публикуются впервые - Г.С.).

Напоили чаем. О том, что болен, старший лейтенант Онищук радировать запретил.

Корреспондент:

Почему Онищук утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать "забитую" машину?

Константин Горелов и Ярослав Горошко
Спецназовцы младший лейтенант Константин Горелов и Герой Советского Союза капитан Ярослав Горошко

Онищук все рассчитал. В пять тридцать выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков (рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян) и двух автоматчиков (рядовой Михаил Хроленко, младший сержант Роман Сидоренко).

Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу. В пять сорок-пять Онищук с пятью бойцами выдвинулся к машине.Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Николай Окипский, Миша Деревянко, пулеметчик Игорь Москаленко, сержант Марих Нифталиев, рядовой Абдухаким Нишанов, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем.

Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль прилет "вертушек". Так было в прошлый раз, когда группа Онищука захватила автоматическую пушку "Эрликон". Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять - пятнадцать минут хорошего боя. В шесть ноль-ноль мятежники атаковали.
Казалась, они прут отовсюду.

Рядовой Михаил Деревянко:

Мы поддерживали выдвинувшуюся группу огнем, как могли. Под огневым прикрытием ДШК и ЗУ стрелявшим из кишлака, безоткаток бивших из "зеленки", "духи" валили в полный рост, несмотря на то, что наш пулеметчик рядовой Игорь Москаленко косил их пачками. Он им здорово мешал, и снайпер снял Гошу, ударив прямо в область сердце. Он прохрипел: " Мужики-и-и", и завалился на пулемёт. Гоша погиб, не обронив ни капли крови от остановки сердца вызванной болевым шоком. Я закрыл ему глаза.

В шесть пятнадцать с группой было покончено. Прошло сорок минут боя. А "вертушек" все еще не было...

Вовремя они так и не прилетели...

Капитан В. УШАКОВ:

Гибели группы Онищука способствовали действия командира вертолетного отряда майора Егорова и бывшего командир батальона А. Нечитайло. Когда ночью Онищук доложил о "забитии" каравана, командир батальона А. Нечитайло отдал майору Егорову приказ о вылете "вертушек" с досмотровой группой в пять тридцать с прибытием в заданный район в шесть ноль-ноль. Однако, под впечатлением успеха, оба забыли расписаться в книге распоряжений. (Дырки под ордена кололи и обмывали суки… Свидетелей тому полно. Только об этом не пиши, не хочется позорить батальон.)

Снайпер третей роты сержант Марих Нифталиев:

(- Группу Онищука свои же и погубили.) Онищук ночью вызвал "сушки" (самолеты) для "зачистки" района. Из ЦБУ подтвердили, что самолеты будут. А прилетели только два "горбатых" (вертолеты Ми-24).

Попугали "духов" НУРСами и все.

Когда "забили" караван, из батальона к Онищуку вышла бронегруппа в составе роты. Но ее комбат почему-то вернул и приказал нам ждать "вертушки" до утра. Если бы вовремя подошло подкрепление, все были бы живы.
капитан Ярослав Горошко

Герой Советского Союза капитан Ярослав ГОРОШКО:

Тридцать первого октября в пять-двадцать я со своей группой бегал по взлетке в надежде найти запускающиеся "вертушки". Потом бросился будить летчиков (матом и пинками.) Те хлопали ничего не понимающими глазами. Оказывается, команда на вылет им не отдавалась. Пока нашли Егорова, пока связались со штабом ВВС и получили разрешение на вылет, пока прогрели "вертушки", время вылета давно прошло. Эх, да что там говорить! Боевые Ми-24 вылетели только в шесть сорок. А эвакуационные Ми-8 в семь двадцать.

В пять пятьдесят-девять от радиста группы Онищука последовало сообщение: мятежники не обстреливают, все тихо. А в шесть ноль-ноль их атаковали силами около двухсот человек. Если бы Онищук не пошел досматривать машину, а остался на месте засады, то группа отбилась бы до прихода "вертушек".

Потери, конечно, могли быть, но минимальные.

Начальник штаба майор С. КОЧЕРГИН:

Онищук - парень геройский. Вчетвером бросился выручать товарищей на высотке, оставив сержанта Исламова и рядового Эркина Салахиева возле машины, прикрывать отход. Но добежать они так и не успели. Душманы прямым попаданием из гранатомета убили рядового Михаила Хроленко, погиб младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Вокруг них были разбросаны куски мяса мятежников. И все же их расстреляли почти в упор. Заняв высоту, "духи" стали расстреливать карабкающихся по склоку десантников. Погибли рядовые Олег Иванов, Саша Фурман, Таир Джафаров. Последним видели Онищука.

В момент посадки вертолета "духи" нас обстреляли. Был смертельно ранен рядовой Рустам Алимов. Пуля влетела сквозь блистер вертолета и ударила в шею. Один из бойцов, прижав ладошку к ране, пытался остановить бившую фонтаном кровь. Пришлось срочно эвакуировать сразу двоих. До госпиталя Рустам не долетел. Через несколько минут он умер, прямя в воздухе.

Когда моя группа десантировалась, под прикрытием огня, мы бросились разыскивать группу Онищука. Одного за другим обнаружил несколько трупов наших ребят. Онищука среди них не было. И тут я увидел группу людей в нашей разведформе. Обрадовался, что часть ребят жива. Был уверен - Онищук не мог погибнуть, даже захватил с собой пять писем для него от жены и матери.

Духи обстреливали с трёх сторон. Пытаясь пересилить грохот боя, что было сил, закричал:

Олег, не стреляйте. Это Горошко. Мы вас вытащим.

В ответ прогремели автоматные очереди. А когда я увидел мелькающие бороды, переодетые в нашу форму - всё понял… Такая ненависть охватила меня. Готов был зубами рвать их поганые глотки.

Ребята лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от машины к вершине горы. Это о них поётся в песне "… и пошла ему пуля, со склона навстречу, в полет". Слышал такую? Про них песня…

Онищук не дошел до вершины каких-то тридцать метров. "Тридцать метров меж ночью и днем…"

Он лежал, зажав в руке нож, истерзанный, исколотый штыками. Над ним надругались, забив рот куском его же окровавленного тела. (Ему "хозяйство" отрезали и засунули в рот.) Я не мог на это смотреть и ножом освободил Олегу рот. Таким же образом эти сволочи поступили и с рядовыми Мишей Хроленко и Олегом Ивановым. (Марату Мурадяну - отрезали голову.)

Корреспондент:

Онищук подорвал себя и окруживших его душманов последней гранатой?

Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО:

Не могу утверждать то, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, а может, пуля срезала раньше, и он не успел выдернуть кольцо. (Нет, не последней не предпоследней - никакой гранатой он себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было.)

Корреспондент:

Кто-нибудь видел, как погиб Онищук?

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Гибели Онищука не видел никто. Нас разделяло метров восемьсот. И последнее, что мы видели, это спину Онищука, в одиночку карабкающегося к вершине.

Рядовой Абдухаким НИШАНОВ:

Как погиб Онищук и Исламов, я тоже не видел. Они погибли в разных местах. Исламов у подбитой машины, а Онищук на сопке. Последнее, что я видел, - это группа, идущая к машине, растянувшаяся цепочкой.

Не доходя метров пятьдесят до "мерседеса", она была атакована мятежниками.

Корреспондент:

Кто слышал, что Онищук в свою последнюю секунду жизни выкрикнул: "Покажем гадам как умирают русские"?

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Этого никто не слышал. На таком расстоянии, да ещё в грохоте боя услышать было невозможно. Да и кому он мог кричать? Исламову, оставшемуся у подбитого "мерса" и подорвавшего себя гранатой? Салахиеву, умершему от ран? Или погибшим ещё раньше солдатам, с которыми Онищук шел на помощь головному дозору? И вообще, Олег был украинец.

Корреспондент:

Абдухаким, исходя из материала газеты "Красная звезда", Вы являетесь единственным очевидцем гибели Онищука и Нишанова. Расскажите, пожалуйста, подробней.

Рядовой Абдухаким Нишанов:

Как погибли Онищук и Исламов, я не видел. Они погибли в разных местах. Онищук - на сопке, Исламов у подбитой машины. Последнее что видел - группа, идущая к машине, растянулась цепочкой и, не дойдя метров пятьдесят до машины, была атакована "духами". "Духи" выползали отовсюду и стреляли, стреляли, стреляли… Затем, Онищук побежал на сопку, выручать группу прикрытия. Больше я его не видел. Но я услышал, как Онищук пронзительно закричал. А что он кричал, я не расслышал.

Корреспондент:

Возможно, у Вас была слуховая галлюцинация. Просто Вы хотели услышать его голос, знать, что лейтенант жив?
- Нет, я точно слышал его крик.

Рядовой Николай ОКИПСКИЙ:

По нам били из "безоткаток" и минометов, ДШК и стрелкового оружия. В этом грохоте ничего нельзя было расслышать, хоть кричи в самое ухо. Не слышал я и прилёта "вертушек". И только, когда они прошли перед самым носом, увидел их. Одна "вертушка" села возле нас. (Мы вчетвером загрузили оружие, имущество и зашли на борт. Младший лейтенант Горелов требовал от экипажа подлететь к подбитой машине - забрать раненых. Они его не слушали. Я тоже просил их и хотел выпрыгнуть из "вертушки". Но, бортмеханик меня выдернул из проёма и захлопнул дверь. При этом механик орал: "Я ещё жить хочу! Я не хочу пулю в челюсть!" Почему именно в челюсть?.. Я готов был всадить ему пулю в другое место. Ребята меня удержали… Мы улетели. Вторая "вертушка" ушла пустой.

Горелов, тоже блин..! Надо было нам идти Онищука выручать, а он - связь, держать связь, вести огонь… Обосрался сука… Я лучше уйду, а то такого наговорю!..)

Старший лейтенант А. АКМАЗИКОВ:

Ребята из группы Онищука, оставшиеся в живых, пережили тяжелую психическую травму. Проявляется это у каждого по своему, но "крышу" рвёт конкретно. Вот, например, Костя Горелов два месяца после этого заикался. Как можем, пытаемся вывести ребят из этого состояния. (Понять рядового Окипского можно - любили солдаты своего командира. Но, в этом случае, он неправ. Костя Горелов действовал грамотно: его группа обеспечивала связь с батальоном, сдерживала противника огнём. И это под долбёжкой прямой наводкой из "без откатки" и плотным огнём… А попытка пойти на выручку Онищука была обречена. В общем, если бы не Костя - "духи" всех бы положили.)

Рядовой А. НИШАН0В:

Да что говорить. Подполковник Олийник пишет в "Красной звезде": "Бой 31 октября до сих пор перед глазами, - рассказывал мне кавалер ордена Красной Звезды А. Нишанов, один из немногих, оставшихся в живых". А какой я "кавалер", если нет у меня этого ордена. Не награжден... (Да и не говорил я с ним - не дали… Олийник сказал, мол, встретимся в Хайратоне - всё расскажешь. Мы уже месяц стоим в Хайратоне, 28 мая границу пересечем. А где он? Понаписывал вранья! В Союзе увижу - в морду плюну.)

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Больно читать неправду. Пишут, будто вокруг Онищука было семь трупов мятежников. Вокруг Исламова - чуть ли не гора. Сколько они убили, видели только те, кто уже никогда не сможет нам об этом сказать. Тело Онищука первым обнаружил Горошко. Нифталиев грузил тело Исламова в "вертушку". В тот момент душманов вокруг них не было. Да и не могло быть, так как "духи" никогда не оставляют своих убитых и раненых. А время для этого у них было.

Корреспондент:

Почему же Онищук, зная о том, что рядом мощнейший укрепрайон, насчитывающий две с половиной тысячи мятежников, не уничтожил машину, а после этого не ушел из района?

Командир батальона майор А. БОРИСОВ:

Дело в том, что после каждого боевого выхода командир составляет детальный отчет. И так уж заведено, что больше ценится результат, который можно пощупать руками или увидеть глазами. То есть либо доставить захваченный караван, либо сфотографировать и потом уничтожить. А это может сделать только досмотровая группа. Получается замкнутый круг. Да, Онищук мог взорвать машину и уйти без потерь. Но, скажем прямо, ему бы просто не поверили. А результат был бы квалифицирован как слабый. Вот и рискнули ребята жизнями (ради никому не нужной показухи и парадности. Считаю, что установку и приказы на досмотр караванов надо пересмотреть.)

Я все приказы и инструкции выполняю от буквы до буквы. И требую от подчиненных того же. Хотя иногда заведомо знаю, что это пользы не принесет. Тактика боевых действий, разработанная по борьбе с караванами, нуждается в серьезных изменениях. Мы напрочь забыли опыт партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Зато с ним хорошо знакомы душманы. Как-то десантники захватили книги "Партизанское движение в Белоруссии" на пушту и дари. Так неужели партизаны, атаковав вражескую колонну, сидели и ждали подкрепления, чтобы вывезти трофеи. Нет. Взяли самое ценное, что можно унести. А остальное уничтожили и тут же отошли, исчезли, растворились.

Поверили бы Онищуку? Лично я и офицеры батальона поверили бы. Но отстоять онищуковский результат перед вышестоящими штабами не смогли бы.

(Случай с группой Онищука не единичный. Но дальше так продолжаться не может. Не должно такого быть!)

Корреспондент:

Не боитесь смелости своих суждений?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

Боюсь… Духи всё пугали. Всё ставки за наши головы поднимали - не боялся. А своих боюсь. Мне ведь ещё служить, а за такую правду по голове не погладят.

Корреспондент:

Почём нынче головы?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

После этого памятного боя, в ходе которого было убито около 160 мятежников и их главарь Мулло Мадад, душманы поклялись на могиле главаря отомстить. И даже листовки выпустили, в которых зелёным по белому написано:
- за голову солдата - 20 тысяч долларов;
- за голову офицера - 40 тысяч долларов.

Корреспондент:

Откуда Вам известно количество убитых душманов, ведь они не оставляют трупы?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

(- Эту информацию кропотливо собирает наш особый отдел и ХАД - служба госбезопасности Республики Афганистан.)

Корреспондент:

Что вам нравилось и что не нравилось в Онищуке?

Не нравилось? Пожалуй, многим был не по душе максимализм Олега, требовательность и избирательность к себе и окружающим. Онищук обо всем имел свое особое мнение. Но никому его не навязывал. Между Олегом и его подчиненными сложились особые отношения. Уважали его солдаты. И в бою он на них не оглядывался. Знал, не подведут и в спину не выстрелят.

Любил готовить. Иногда как состряпает, что ни будь - объедение. (Украинец, он и в Шахджое - украинец (кишлак Шахджой - расположение 7-го батальона). Нравилось ему делать людям приятное.)

Олег был однолюбом. С теплой нежностью отзывался о своей жене и дочерях. В сентябре 1987 г. у них родилась вторая дочь. Олег светился от радости. Вот только не увидел он своей дочурки...

Замполит батальона майор Юрий СЛОБОДСКОЙ:

Из песни слов не выбросишь: "...третий тост, помолчим, кто пропал, кто пан...". Низкий поклон всего батальона вам, ребята, семьям и родителям вашим.

Зам начальника особого отдела капитан Валерий Ушаков:

Да, Серёга, повезло тебе парень. Редко с кем ребята откровенничают. Спецназ, сам понимаешь. Да и тема для них болючая. Им твоё Грековское разрешение на пребывание в отряде - до лампочки. Помнишь, как тебе в первые дни Рембо (Слава Горошко) в горло вцепился? А вот когда в составе группы Маланца (Жени Романенко) на "выход" сходил, да ребятам купание организовал - всё срослось. А какого хрена вы тогда генерала обидели? Небось, Рембовидный Аркашка вам первую медицинскую помощь для храбрости оказывал из своего "НЗ"? Ну, дай бог не последнюю, конечно. …Кто "слил" информацию? Да весь отряд по этому поводу гудит. Герои, мать вашу… А разбираться мне приходиться.

Сергей БУКОВСКИЙ,старший лейтенант.
Хайратон - Кабул - Рига.

Примечание. Олег Онищук и Юра Исламов, подорвавший себя гранатой,
были удостоины за этот бой звания Героя Советского Союза.

Из письма А.Эргашева родителям Яшара Мурадова:

"...я вам напишу, как было. Наша группа из 16 человек 26 октября 1987 года ночью вышла на задание. Первую ночь мы прошли 25 км. Но, короче. 30 октября в 20.00 мы "забили" караван. Потом мы по рации передали, что караван "забили" дайте нам подкрепление. Командир группы ст. л-т Онищук передал по рации, чтоб нам МИ-29 отправили, местность обрабатывать.

Вместо МИ-29 нам дали "вертушки" МИ-24. А ночью "духи" нас обстреливали из стрелкового оружия. Ст. л-т Онищук передал: "Нас обстреливают". После этого к нам выехала "дежурная броня". Только выехала - к-н Горбунов вернул "броню" обратно.

Потом Онищук опять передал по рации, чтоб в 6.00 утра "вертушки" были.

Комбат сказал: "Будут".

Потом утром в 4.00 Онищук 4 человека отправил на переднюю сопку, чтоб прикрывать группу.

Онищук опять в 5.45 утра по рации передал - четыре МИ-8 и два МИ-24, потому что "мерседес" был гружён оружием и боеприпасами.

Перед тем, как идти на досмотр каравана, Онищук опять по рации просил "вертушки". Тогда сказали, что "вертушки" уже поднялись к нам. Онищук потом с собой 5 человек взял: мл.с-та Исламова, ряд. Джафарова, ряд. Салахиева, ряд. Фурман, ряд. Иванова. А впереди, на горке, на прикрытии сидели мл. с-нт Сидоренко, ряд. Мурадян, ряд. Хроленко, ряд. Мурадов. Группа из 6 человек со ст. л-том Онищук только дошли, а там уже перестрелка пошла.

Бой начался в 6.05 утра 31 октября 1987 года. Мы уже не надеялись на помощь, потому что вертолёты прилетели только в 7.00 утра, когда бой уже кончался.

Здесь вина только комбата, к-на Горбунова, командира эскадрильи. Если помощь во время была бы, все живыми остались бы".

Разведотряд Олега Онищука. Июнь, 1987 год. Предательство комбата и его помошников стоила жизни одиннадцати ребятам. Но главный их убийца - Горбачёв, 5 лет ведший войну против афганского народа.

Этот материал заимствован мною с сайта http://www.ser-buk.com Сергея Буковского, написанного им в мае 1988 года в Афганистане, но недавно впервые опубликованного в полном варианте, без изъятий военной цензурой, действовавшей при горбачёвской "гласности".

С.В.Буковский - участник боевых действий, заслуженный журналист Украины, член союза журналистов Германии.

P.S. Впервые об этом материале я узнал из газеты "Советская молодёжь" в сентябре 1988 года, который был опубликован, как теперь выяснилось, с изъятием некоторых мест текста, недопустимого, по мнению военной цензуры, для публикации.

Первоначальный заголовок материала "Бой под кишлаком Дури" изменён мною на "Бой и предательство", как наиболее соответствующий, по моему мнению, произошедшим событиям. Замечание под заголовком также сделано мной. (Г.С.)

Съёмка местности гибели ребят

(186 Оо СnH - расположение войсковой части, ОВЭ - отдельная вертолётная эскадрилья)

В гибели ребят военная прокуратура признала вину комбата Нечитайло, но в связи с подписанием Горбачёвым указа об амнистировании всех лиц, совершивших военные преступления в Афганистане, к уголовной ответственности он привлечён не был. В гибеле моего сына я обвиняю не только комбата Нечитайло и майора Егорова, но, прежде всего, лично Горбачёва. Я считаю, что именно он фактический убийца моего сына и многих других ребят, которых военные власти противозаконно и насильственно, призывая на службу, отправляли на войну. Горбачёв об этом хорошо знал, и только он мог запретить военным властям творить над нашими детьми этот варварский произвол.
Описанная здесь трагедия произошла 31 октября 1987 года. Но ещё в 1986 году я написал Горбачёву о бесчеловечности и незаконности отправки 18-летних мальчишек на афганскую войну. Горбачёв отмолчался.

Позже я понял, что для него, как вообще для многих, прорвавшихся к власти морально невменяемых индивидов, жизнь людей ничего не стоит. Он предпочёл почти пять лет убивать и калечить наших детей, но не прекратил эту бессмысленную войну и даже не приказал военным властям комплектовать 40-ю армию из "солдат удачи", отслуживших срочную службу, если уж эта война была ему так необходима, а продолжал отправлять на неё призывников - вчерашних школьников. О какой в этом случае морали и нравственности можно говорить вообще? На подобную бесчеловечность нормальные люди не способны в принципе! Безнравственность, бессовестность - это врождённое, генетически закрепленное свойство бионегативных, о чём убедительно написал в своей книге "Цивилизация каннибалов" Б.Диденко. За такие крайне бесчеловечные преступления виновных надо судить - даже посмертно! - чтобы прорвавшийся к власти бионегатив знал - кара за причинённое людям зло будет неизбежна. Но, к сожалению, народ молчит! Каждый, видимо, думает, что подобное зло его никогда не коснётся, забывая при этом, что "ненаказуемость преступлений порождает новые преступления".

Фото места последнего пристанища моего сына см. . Сначала зайдите на , а потом обязательно зайдите сюда это стоит того

Командующие Потери

Историческая справка На юго-восточной окраине города Шахджой, находившийся севернее города Калат (административный центр провинции Заболь), к весне 1985 года был создан небольшой советский гарнизон. Его основу составил 3-й парашютно-десантный батальон 317-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии , усиленный 9-й гаубичной батареей 1074-го артиллерийского полка 108-й мотострелковой дивизии . Гарнизон был создан исключительно для размещения в нём подразделения специального назначения, которому парашютно-десантный батальон, передислоцированный из г. Лашкаргах , должен был обеспечивать сторожевое охранение . 11 апреля 1985 года в Шахджой был передислоцирован 186-й отдельный отряд специального назначения 22-й бригады, сформированный на базе 8-й отдельной бригады специального назначения Прикарпатского военного округа . Данному отряду было присвоено условное обозначение 7-й отдельный мотострелковый батальон (далее по тексту 7-й батальон или войсковая часть 54783). Для авиатранспортного обеспечения 7-го батальона в Шахджое был дислоцирован 4-й вертолетный отряд 205-й отдельной вертолетной эскадрильи, а также 276-я отдельная рота аэродромно-технического обеспечения. Общая численность гарнизона вместе с 186-м отрядом достигла 1400 человек . Организация засады Во второй половине октября 1987 года руководство 7-го баталона принимает решение об организации засады на караванной дороге, соединяющей приграничный кишлак Дури с территорией Пакистана . К выполнению задачи была назначена 4-я группа 2-й разведывательной роты (условное обозначение «Каспий-724» ), под командованием заместителя командира роты старшего лейтенанта Олега Онищука (по причине отсутствия командира группы), численностью в 17 человек (вместе с Онищуком) . Следует отметить, что в состав группы был включён военный переводчик, младший лейтенант Горелов, который не имел соответствующей боевой подготовки - поэтому во всех источниках говорится о 16 разведчиках, участвовавших в бою. Первоначально операция планировалась на 23 октября. Но по разным причинам она началась вечером 28 октября. Ввиду невозможности обеспечить транспортировку группы вертолётом, выдвижение в район засады производилось пешим порядком. За два ночных перехода группа преодолела около 40 километров и достигла окрестностей кишлака Дури, организовав засаду на главенствующей вершине над дорогой . Засада в ночь с 29 на 30 октября оказалась безрезультатной. В светлое время суток 30 октября по решению Онищука группа скрытно расположилась вблизи укрепрайона противника . Ход боя Вечером 30 октября группа разделилась на две части: на вершине горы остаётся подгруппа обеспечения из 5 бойцов и младшего лейтенанта Горелова, которым даётся задача прикрывать тыл и обеспечивать радиосвязь с командованием батальона. Онищук и 10 бойцов занимают позицию ниже по склону, приблизительно на 800 метров от вершины горы, откуда открывался удобный обзор на дорогу. В период с 20:00 и 21:30 наблюдатели заметили караван из 3 грузовых автомобилей, направлявшихся со стороны Пакистана в кишлак Дури, с интервалом в километр. По приказу Онищука было уничтожено головное охранение противника и подбита из гранатомёта головная машина, после чего он доложил начальству по радиосвязи о ситуации. Остальные две грузовые машины развернулись в сторону Пакистана . В 22:30 вызванная Онищуком пара вертолётов Ми-24 произвела обстрел кишлака Дури, откуда по группе вёлся огонь. В 1:00 31 октября Онищук принял самостоятельное решение о досмотре подбитой машины и частичном выносе оружия к месту размещения подгруппы обеспечения на вершине горы . Командование 7-го батальона по радиосвязи разрешило Онищуку остаться в районе засады и известило его, что в 6 часов утра прибудут вертолёты с группой поддержки, которая произведёт окончательный досмотр груза на подбитой машине. Ближе ко времени подлёта вертолётов Онищук принял самостоятельное решение на повторный досмотр машины и дальнейший вынос оружия. Дальнейшее развитие событий представлено двумя версиями. Официальная версия В 5:40 утра 10 бойцов и Онищук начинают выдвижение к подбитой машине. Для организации огневого прикрытия Онищук отделяет 4 бойцов и отправляет их на близлежащую к машине сопку. Онищук и 6 бойцов продвигаются к машине. В 5:59 радист докладывает командиру 7-го батальона о спокойной обстановке. В 6:00 по солдатам, продвигавшимся к машине, был открыт неожиданный огонь противника, который под покровом темноты сумел скрытно рассредоточиться на подступах к машине. Разведчики оказались в организованной засаде и были окружены противником численностью до 160 человек. Онищук с подчинёнными принимают решение пробиваться из окружения к ближайшей сопке, на которой находились 4 бойца обеспечивавших огневое прикрытие. К 6:15 в ходе скоротечного боя погибли все 11 бойцов, выдвигавшихся к подбитой машине, включая Онищука. Вопреки договорённостям, вертолёты огневой поддержки Ми-24 вылетели только в 6:40, а транспортные вертолёты Ми-8 - в 7:20. После этого противник предпринял атаку на позицию подгруппы обеспечения, засевшей на вершине горы. Разведчики возглавляемые младшим лейтенантом Гореловым отбили последовавших друг за другом 12 атак противника до подхода подкрепления На подмогу окружённым разведчикам вылетела оставшаяся часть 2-й роты под командованием капитана Ярослава Горошко . На вертолёте была эвакуирована подгруппа обеспечения из 5 бойцов и переводчика, находившихся на вершине. Капитану Горошко удалось с подчинёнными отбить у противника тела всех 11 погибших, потеряв при этом 1 подчинённого убитым . Данная версия событий основана на утверждениях командования батальона и легла в основу донесения, по содержанию которого противник понёс высокие потери, а погибшие военнослужащие получили основание для посмертного награждения высокими государственными наградами . Неофициальная версия В течение времени, прошедшего с момента уничтожения первой машины, старший лейтенант Онищук неоднократно отправлял подгруппу досмотра к уничтоженной машине для переноски трофеев. В результате нескольких удачных переходов потерялась бдительность как командира, так и его подчинённых. …Нет, ни последней, ни предпоследней - никакой гранатой он (Онищук - прим. ) себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов, характерных взрыву гранаты, на нём не было… Итоги боя Общие потери 7-го батальона в бою у кишлака Дури утром 31 октября составили 12 человек убитыми (включая 1 убитого из прибывшего подкрепления) . Согласно официальной версии противник понёс потери, по разным данным, от 63 до 160 убитыми и ранеными, включая полевых командиров Мулло Мадада, Сулеймана Насира и Хамидуллу . Причины трагедии По компетентному мнению участников событий, трагедия стала возможной благодаря следующим причинам : Грубое нарушение старшим группы Онищуком служебной инструкции, которая требовала производить досмотр уничтоженного каравана после прибытия подкрепления и группы досмотра, исключительно в светлое время суток. Мотивация поступка Онищука, нарушившего инструкции, заключалась в недостатках принятого командованием 40-й армии порядка документирования результатов досмотра караванов противника. Данное мнение высказано командиром 7-го батальона майором Борисовым (сменил Нечитайло), начальником штаба 7-го батальона майором Кочергиным, а также командиром роты капитаном Горошко . Разрешение, данное командиром 7-го батальона подполковником Нечитайло Онищуку, - ожидать досмотровую группу вблизи места засады. Мнение заместителя по политической части командира 7-го батальона майора Слободского. Запрет подполковником Нечитайло на ночной вылет на вертолётах группы поддержки от 2-й роты под командованием капитана Горошко. Мнение командира роты. Неприбытие в назначенное время вертолётов огневой поддержки и транспортных вертолётов для эвакуации по вине командира 7-го батальона подполковника Нечитайло и командира вертолётного отряда, закреплённого за 7-м батальоном , майора Егорова, которые совместно приняли решение об отправке вертолётов к 6:00, но не отдали соответствующее распоряжение в книге распоряжений. Мнение высказано командиром роты. Возвращение в расположение 7-го батальона бронегруппы по приказу Нечитайло, которая вышла на подмогу группе Онищука сразу после его рапорта об уничтожении головной машины. Бронегруппа, которая могла подойти до расчётного времени подлёта вертолётов на место событий, кардинально изменила бы соотношение сил сторон. Мнение высказано командиром роты и военнослужащим 3-й роты сержантом Нифталиевым. Награды За проявленное мужество и героизм в бою у кишлака Дури были награждены следующие военнослужащие 2-й разведывательной роты 7-го баталльона : Младший сержант Исламов Юрий Верикович , командир отделения - присвоено звание Героя Советского Союза 3 марта 1988 года , посмертно. Старший лейтенант Онищук Олег Петрович , заместитель командира роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года , посмертно. Капитан Горошко Ярослав Павлович , командир роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года . Рядовой Мурадов Яшар Исбендияр-оглы, разведчик-пулемётчик - орден Ленина , посмертно . Рядовой Москаленко Игорь Васильевич, разведчик-пулемётчик - орден Ленина , посмертно . Остальные погибшие бойцы разведывательной группы «Каспий-724 » - награждены

Каждый год в конце октября-начале ноября уральские «афганцы» отдают долг памяти Юрию Исламову — герою, имя которого носит свердловская организация «Российского союза ветеранов Афганистана». Нынче этой памяти исполнилось двадцать пять.

Юрий Исламов, Таир Джафаров, Олег Иванов, Игорь Москаленко, Яшар Мурадов, Марат Мурадян, Эркин Салахиев, Роман Сидоренко, Александр Фурман, Михаил Хроленко, Олег Онищук. У каждого из этих одиннадцати парней были своя судьба, свой родной язык и своя малая родина с её традициями и обычаями. В городах и посёлках, сёлах, аулах, аилах и хуторах, где их такие разные судьбы так по-разному начинались, их имена выбиты на мраморе и граните памятников, похожих друг на друга лишь одним — датой кончины. Точнее — геройской гибели в горах Афганистана.

В тот поход, обернувшийся одной из величайших трагедий так называемой афганской войны, разведгруппа «Каспий» — пятнадцать бойцов и их 26-летний командир, старший лейтенант Онищук — должна была отправиться на вертолёте. Но перед вылетом что-то случилось с двигателем. Решили не заморачиваться на дурной примете и пошли пешком. Целью ребят было пройти сорок километров до кишлака Дури-Мандех в провинции Заболь, вблизи границы с Пакистаном, и уничтожить движущийся вглубь страны вражеский караван с оружием.

Места засады группа достигла за два ночных перехода и затаилась поблизости от высохшего русла реки, по которому шёл караван — три набитых оружием и боеприпасами грузовика. «Мерседесы», ползущие с интервалом километр-полтора, показались, когда стемнело…

Уничтожить колонну там, где «духи» никак не ожидали засады, оказалось делом не слишком трудным. Когда всё было кончено, уже ночью, старший лейтенант Онищук с несколькими бойцами сходили к головной машине, разжились десятком автоматов. Знал, конечно, старший лейтенант, о приказе производить досмотр «забитого» каравана только по прибытии специальной досмотровой группы. И из штаба ещё ночью сообщили: авиаторы доставят эту самую группу в шесть утра. Однако Онищук и утром решил рискнуть: не дожидаясь «вертушек», подойти к «Мерседесу» и там ждать обещанную штабом батальона подмогу. Если бы он знал, что за ночь «духи» подтянули к кишлаку и ближайшим сопкам несколько отрядов — до двух сотен вооружённых миномётами и пулемётами боевиков…

Около шести Онищук с пятью бойцами, в числе которых был наш земляк Юрий Исламов, двинулись к головной машине. Шестерых оставил на прежнем месте — в случае чего поддержать огнём. Мятежники атаковали ровно в шесть, когда разведчики были в полусотне метров от машины. Под прикрытием густого огня из кишлака «духи» шли на разведчиков в полный рост. Разрывы, пулемётный и автоматный огонь прижали спецназовцев к склону. Командиру оставалось одно — броском по неглубокой ложбине вывести своих людей к вершине сопки, откуда отчаянно строчили пулемёты Мурадова и Мурадяна.

Внизу, чтобы прикрыть отходящих товарищей огнём, остался Юра Исламов. Он стрелял до последнего, давая ребятам уйти из-под града душманских пуль. «Когда патроны кончились, — вспоминали оставшиеся в живых, — бандиты заорали от радости». Но у Юры было ещё восемь гранат. Семь он послал в сторону «духов». И затих. Те посчитали его мёртвым и сгрудились вокруг. Но Юра был жив. Взрыв последней гранаты разметал толпу.

Банда душманов была уничтожена подоспевшим десантом. Истерзанные тела погибших разведчиков из группы «Каспий», над которыми бандиты успели надругаться, десантники подобрали со склона горы — они, все одиннадцать, лежали, вытянувшись цепочкой от подбитого «Мерседеса» к вершине. Сначала — внизу — Юра. Потом Таир, два Олега — Иванов и Онищук, Игорь, Яшар, Марат, Эркин, Рома, Саша, Миша.

Их оплакивали в разных концах нашей тогда ещё огромной советской страны на разных языках, хоронили каждого по своим обычаям и поминают из года в год так, как там заведено. При этом неизменно вспоминают и ещё десятерых товарищей своего земляка. Ведь в одно страшное утро все они, одиннадцать молодых ребят, стали братьями по крови, пролитой у далёкого афганского кишлака.

Старшему лейтенанту Олегу Онищуку и младшему сержанту Юрию Исламову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Яшар Мурадов и Игорь Москаленко были посмертно награждены орденом Ленина. Остальные погибшие также посмертно удостоены ордена Красного Знамени.

Кстати

Юрия Исламова в эти дни вспоминают и на малой родине — в городе Талица. Здесь будущий разведчик вырос и закончил школу, здесь готовился к поступлению в институт, отсюда ушёл в армию. В этом городе и сейчас живёт его мама, Исламова Любовь Игнатьевна.

Неделя памяти началась 26 октября. На талицком кладбище встретились, чтобы поклониться могиле героя-земляка, представители областной и районной власти, ветераны Афганистана, казаки, лидеры общественных организаций. Цветы к обелиску возложили заместитель председателя областного правительства Владимир Романов, председатель Законодательного Собрания Людмила Бабушкина, полномочный представитель губернатора и правительства области в Заксобрании, ветеран-афганец Виктор Бабенко и другие участники митинга памяти.

В тот же день в Талице стартовал традиционный межрегиональный боксёрский турнир имени Юрия Исламова. Три дня кипели спортивные страсти: на ринге боролись юные боксёры из полутора десятков городов Урала и Сибири.

Сегодня в талицких школах пройдут уроки мужества и вахты памяти, состоится фестиваль солдатской песни «Вернусь я, мама!», а также районные краеведческие чтения «Герой земли Талицкой».

Завершится неделя памяти Юры Исламова фестивалем народной культуры в субботу, третьего ноября, — в день поминовения погибших воинов и накануне Дня народного единства.

Провинция Заболь, Шахджой, 186 ООСН, 1988. Панорама пункта постоянной дислокации военного городка с условным названием «Шахджой». В нем размещались около 1400 человек: - 3-й батальон (без одной роты) 317 парашютно-десантного полка; - 186 отдельный отряд специального назначения; - 4 вертолетный отряд 205 отдельной вертолетной эскадрильи (вертолетная площадка «Коверкот»); - 276 отдельная рота аэродромно-технического обеспечения; - 147 гарнизонный узел тропосферной связи; - 9 артиллерийская батарея 1074 артполка; - разведывательный пункт оперативно-агентурной группы “Калат”. Начальником гарнизона был командир парашютно-десантного батальона. В ночь с 30 по 31 декабря была обнаружена колонна из трех грузовых «мерседесов», двигавшихся с интервалом километр-полтора. С расстояния в девятьсот метров разведчики из гранатомета подбили головную машину и огнем из пулеметов расстреляли головное охранение. Онищук провёл досмотровые действия разгромленного каравана и частично вынес оружие к месту размещения группы. Однако, большая часть тяжёлого вооружения осталось на подбитой машине, о чём было доложено командованию отряда. Прибытие вертолётов было намечено на 6.00 часов утра и группе было разрешено остаться до утра. Это была первая грубая ошибка в большой череде последовавших за этим трагических событий. Группа СН не должна оставаться вблизи места проведения засады и в целях безопасности должна была быть удалена в безопасный район или эвакуирована в ППД. Тем более, что рядом с местом засады находился сильно укреплённый район и командование не могло об этом не знать. Не дождавшись прибытия группы поддержки, где-то в 5.30 утра Онищук решил самостоятельно досмотреть автомобиль. Это была вторая и самая трагическая ошибка, стоившая жизни 11 из 16 разведчиков группы. Ночью «духи» у машины устроили засаду, а крупные силы подтянули и расположили на горе, напротив места расположения днёвки. Третья грубая ошибка командира группы заключалась в том, что группа досмотра начала работать вне видимости основной группы (группы обеспечения), а группа прикрытия (2 пулемётчика и 2 автоматчика) была сбита с горки и уничтожена в первые минуты боя, когда досмотровая группа Онищука (в составе 5 чел) только приближалась к машине. «Духи», находившиеся в засаде, уничтожили обе группы (прикрытия и досмотровую), когда она находились в «мёртвой зоне». Переоделись в спецназовскую робу и стали подниматься на гору, где находились основные силы группы. И опять - полная беспечность! Никто из оставшихся на горе разведчиков не удосужился посмотреть в бинокль на возвращавшихся или хотя бы пообщаться с ними но рации. А ведь старшим там был оставлен офицер мл. лейтенант Константин Горелов (впрочем будем к нему снисходительными, т.к. он был всего лишь переводчиком роты и не имел специальной подготовки). Это уже ошибка номер четыре. Заметили, что к ним идут бородатые мужики, а не свои ребята, слишком поздно, в результате в живых осталось пять человек. Вертолёты по расхлябанности командования отряда прибыли в 6.50 позже обещанного срока, когда основная часть группы была уничтожена. Это пятая и последняя трагическая ошибка. Потому как Онищук, отправляясь на досмотр, был уверен, что с минуты на минуту появятся вертолёты и прикроют его с воздуха. Героизм, проявленный в том бою, уже не мог спасти положение… О последнем бое группы старшего лейтенанта Олега Онищука было много споров еще в Афгане, да и сейчас не подведена общая черта. Одни считают, что причина гибели группы разведчиков во время операции по взятию каравана - преступная медлительность командования, другие ищут ответ в роковом стечении обстоятельств, третьи придерживаются мнения, что командир группы сам допустил небрежность. Есть ли необходимость приукрашивать, припудривать и тем самым обезличивать героически сражавшуюся группу? Боевую задачу она выполнила, и этим сказано все. Пусть гибель Онищука и десяти его подчиненных послужит горьким уроком для всех разведчиков СН. Далее приведены свидетельства очевидцев и сослуживцев. Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ, переводчик 2-й роты: - Я не верил, что Олежка мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, «любые возможные и невозможные варианты «проигрывал». У него всякая операция на трезвом расчете строилась. Замполит роты старший лейтенант Анатолий АКМАЗИКОВ: - Грамотный был офицер. Есть хорошие практики или теоретики. В Олеге, прекрасно сочеталось и то и другое. Своим опытом великодушно делился с другими офицерам. Бывало, перед боевым выходом подсядет ко мне и детально расскажет, где и по какому мандеху (оврагу) можно пройти, где лучше отсидеться днем, а ночью выйти на равнину. Мятежникам и в голову не придет, что группа именно на равнине. Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ: - В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Онищука. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь. Дневали в складках местности. Обнаружены не были. На следующую ночь снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану джума - выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и Онищук решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было. Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 - 50 и около двадцати часов снова организовал засаду. Вскоре увидели фары автомобиля. Караван!.. Три машины, первым шёл здоровенный трёхосный «Мерседес». Онищук из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, «снял» водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших «горбатых» (вертолёт Ми-24). Капитан Валерий УШАКОВ: - Олежка был одержимо нацелен на результат, как никто другой. Считал делом чести любой выход проводить результативно. А сразу он мне не понравился. Гонористым показался. Стремился быть во всем первым. Однажды даже заявил: «Спорим на ящик минералки, что наша команда у вас в футбол выиграет?» - завел, что называется, с полуоборота. Азартно играли. И его команда выиграла. А минералку пили вместе. Майор А. БОРИСОВ, командир батальона: - В гибели группы отчасти есть вина самого Онищука. Существует приказ: досмотр «забитого» каравана производить по прибытии досмотровой группы, в светлое время суток. Онищук этот приказ знал, лично расписался, но в этот раз его не выполнил. Ночью сходил к подбитой машине с частью группы, произвел досмотр. Вернулись благополучно, вынесли тридцать единиц стрелкового оружия. Но, при этом Онищук подверг разведгруппу лишней опасности. Благо дело, что у мятежников не было прицелов ночного видения. Капитан Валерий УШАКОВ: - Когда Онищук доложил, что «забил» машину, батальон охватило приподнятое настроение. Все давно ждали такого результата. Сообщили об этом в штаб полка. Всем не терпелось узнать, что в этом большом трехосном грузовом «мерседесе». И хотя приказа на досмотр Онищуку никто не давал, однако несколько раз его запрашивали. Разговор был приблизительно такой: - Что «забил»? - «Мерседес». - Молодец. Духи не обстреливают? - Уже нет. - Это хорошо. А что в машине знаешь? - Нет. - А то начальство беспокоится. Ну ладно, утром в 6-00 придут «вертушки», заберут. Желание узнать, что в машине, охватило Онищука. Вот он и пошел. Эх, Олежка, Олежка, горячая голова!.. Помню, лежали мы с ним в Кандагарском госпитале с гепатитом. Выписались досрочно, в аккурат за два дня до этого злосчастного выхода. Олег ещё был очень слаб. Я убеждал его не ходить в этот раз. А он в ответ пошутил. Мол, у нас скоро встреча выпускников школы, а у меня наград маловато. Тем более что у меня жена - одноклассница. Должна же она мной гордиться. Рядовой Ахмад ЭРГАШЕВ: - За несколько часов до «забития» каравана у командира группы был сильный приступ. Болела печень. Он ничего не ел, его выворачивало наизнанку, временами терял сознание. Мы старались, хоть чем ни будь помочь. И когда ему стало полегче, накормили диетическим паштетом, собрав последние баночки, у кого ещё остались. Напоили чаем. О том, что болен, старший лейтенант, Онищук радировать запретил. Корреспондент: Почему Онищук утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать «забитую» машину? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Онищук все рассчитал. В пять тридцать выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков (рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян) и двух автоматчиков (рядовой Михаил Хроленко, младший сержант Роман Сидоренко). Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу. В пять сорок-пять Онищук с пятью бойцами выдвинулся к машине. Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Николай Окипский, Миша Деревянко, пулеметчик Игорь Москаленко, сержант Марих Нифталиев, рядовой Абдухаким Нишанов, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем. Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль прилет «вертушек». Так было в прошлый раз, когда группа Онищука захватила автоматическую пушку «Эрликон». Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять - пятнадцать минут хорошего боя. В шесть ноль-ноль мятежники атаковали. Казалась, они прут отовсюду. Рядовой Михаил Деревянко: Мы поддерживали выдвинувшуюся группу огнем, как могли. Под огневым прикрытием ДШК и ЗУ стрелявшим из кишлака, безоткаток бивших из «зеленки», «духи» валили в полный рост, несмотря на то, что наш пулеметчик рядовой Игорь Москаленко косил их пачками. Он им здорово мешал, и снайпер снял Гошу, ударив прямо в область сердца. Он прохрипел: » Мужики-и-и», и завалился на пулемёт. Гоша погиб, не обронив ни капли крови от остановки сердца, вызванной болевым шоком. Я закрыл ему глаза. В шесть пятнадцать с группой было покончено. Прошло сорок минут боя. А «вертушек» все еще не было… Капитан В. УШАКОВ: - Гибели группы Онищука способствовали действия командира вертолетного отряда майора Егорова и бывшего командира батальона А. Нечитайло. Когда ночью Онищук доложил о «забитии» каравана, командир батальона А. Нечитайло отдал майору Егорову приказ о вылете «вертушек» с досмотровой группой в пять тридцать с прибытием в заданный район в шесть ноль-ноль. Однако, под впечатлением успеха, оба забыли расписаться в книге распоряжений. Дырки под ордена кололи и обмывали суки… Свидетелей тому полно. Только об этом не пиши, не хочется позорить батальон. Снайпер третей роты сержант Нифталиев: - Группу Онищука свои же и погубили. Онищук ночью вызвал «сушки» (самолеты) для «зачистки» района. Из ЦБУ подтвердили, что самолеты будут. А прилетели только два «горбатых» (вертолеты Ми-24). Попугали «духов» НУРСами и все. Когда «забили» караван, из батальона к Онищуку вышла бронегруппа в составе роты. Но ее комбат почему-то вернул и приказал нам ждать «вертушки» до утра. Если бы вовремя подошло подкрепление, все были бы живы. Герой Советского Союза капитан Ярослав ГОРОШКО: - Тридцать первого октября в пять-двадцать я со своей группой бегал по взлетке в надежде найти запускающиеся «вертушки». Потом бросился будить летчиков матом и пинками. Те хлопали ничего не понимающими глазами. Оказывается, команда на вылет им не отдавалась. Пока нашли Егорова, пока связались со штабом ВВС и получили разрешение на вылет, пока прогрели «вертушки», время вылета давно прошло. Эх, да что там говорить! Боевые Ми-24 вылетели только в шесть сорок. А эвакуационные Ми-8 в семь двадцать. Командир батальона майор А. БОРИСОВ: - В пять пятьдесят-девять от радиста группы Онищука последовало сообщение: мятежники не обстреливают, все тихо. А в шесть ноль-ноль их атаковали силами около двухсот человек. Если бы Онищук не пошел досматривать машину, а остался на месте засады, то группа отбилась бы до прихода «вертушек». Потери, конечно, могли быть, но минимальные. Начальник штаба майор С. КОЧЕРГИН: - Онищук - парень геройский. Вчетвером бросился выручать товарищей на высотке, оставив сержанта Исламова и рядового Эркина Салахиева возле машины, прикрывать отход. Но добежать они так и не успели. Душманы прямым попаданием из гранатомета убили рядового Михаила Хроленко, погиб младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Вокруг них были разбросаны куски мяса мятежников. И все же их расстреляли почти в упор. Заняв высоту, «духи» стали расстреливать карабкающихся по склоку разведчиков. Погибли рядовые Олег Иванов, Саша Фурман, Таир Джафаров. Последним видели Онищука. Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО: - В момент посадки вертолета «духи» нас обстреляли. Был смертельно ранен рядовой Рустам Алимов. Пуля влетела сквозь блистер вертолета и ударила в шею. Один из бойцов, прижав ладошку к ране, пытался остановить бившую фонтаном кровь. Пришлось срочно эвакуировать сразу двоих. До госпиталя Рустам не долетел. Через несколько минут он умер, прямя в воздухе. Когда моя группа десантировалась, под прикрытием огня, мы бросились разыскивать группу Онищука. Одного за другим обнаружил несколько трупов наших ребят. Онищука среди них не было. И тут я увидел группу людей в нашей разведформе. Обрадовался, что часть ребят жива. Был уверен - Онищук не мог погибнуть, даже захватил с собой пять писем для него от жены и матери. Духи обстреливали с трёх сторон. Пытаясь пересилить грохот боя, что было сил, закричал: - Олег, не стреляйте. Это Горошко. Мы вас вытащим. В ответ прогремели автоматные очереди. А когда я увидел мелькающие бороды, переодетые в нашу форму - всё понял… Такая ненависть охватила меня. Готов был зубами рвать их поганые глотки. Ребята лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от машины к вершине горы. Это о них поётся в песне «… и пошла ему пуля, со склона навстречу, в полет». Слышал такую? Про них песня… Онищук не дошел до вершины каких-то тридцать метров. «Тридцать метров меж ночью и днем…» Он лежал, зажав в руке нож, истерзанный, исколотый штыками. Над ним надругались, забив рот куском его же окровавленного тела. Ему «хозяйство» отрезали и засунули в рот. Я не мог на это смотреть и ножом освободил Олегу рот. Таким же образом эти сволочи поступили и с рядовыми Мишей Хроленко и Олегом Ивановым. Марату Мурадяну - отрезали голову. Корреспондент: Онищук подорвал себя и окруживших его душманов последней гранатой? Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО: - Не могу утверждать то, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, а может, пуля срезала раньше, и он не успел выдернуть кольцо. Нет, не последней не предпоследней - никакой гранатой он себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было. Корреспондент: Кто-нибудь видел, как погиб Онищук? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Гибели Онищука не видел никто. Нас разделяло метров восемьсот. И последнее, что мы видели, это спину Онищука, в одиночку карабкающегося к вершине. Корреспондент: Кто слышал, что Онищук в свою последнюю секунду жизни выкрикнул: «Покажем гадам как умирают русские»? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: Этого никто не слышал. На таком расстоянии, да ещё в грохоте боя услышать было не возможно. Да и кому он мог кричать? Исламову, оставшемуся у подбитого «мерса» и подорвавшего себя гранатой? Салахиеву, умершему от ран? Или погибшим ещё раньше солдатам с которыми Онищук шел на помощь головному дозору? И вообще, Олег был украинец. Корреспондент: Абдухаким, исходя из материала газеты «Красная звезда», Вы являетесь единственным очевидцем гибели Онищука и Исламова. Расскажите, пожалуйста, подробней. Рядовой Абдухаким Нишанов: - Как погибли Онищук и Исламов, я не видел. Они погибли в разных местах. Онищук - на сопке, Исламов у подбитой машины. Последнее что видел - группа, идущая к машине, растянулась цепочкой и, не дойдя метров пятьдесят до машины, была атакована «духами». «Духи» выползали отовсюду и стреляли, стреляли, стреляли… Затем, Онищук побежал на сопку, выручать группу прикрытия. Больше я его не видел. Но я услышал, как Онищук пронзительно закричал. А что он кричал, я не расслышал. Корреспондент: Возможно, у Вас была слуховая галлюцинация. Просто Вы хотели услышать его голос, знать, что лейтpенант жив? - Нет, я точно слышал его крик. Рядовой Николай Окипский: - По нам били из «безоткаток» и минометов, ДШК и стрелкового оружия. В этом грохоте ничего нельзя было расслышать, хоть кричи в самое ухо. Не слышал я и прилёта «вертушек». И только, когда они прошли перед самым носом, увидел их. Одна «вертушка» села возле нас. Мы вчетвером загрузили оружие, имущество и зашли на борт. Младший лейтенант Горелов требовал от экипажа подлететь к подбитой машине - забрать раненых. Они его не слушали. Я тоже просил их и хотел выпрыгнуть из «вертушки». Но, бортмеханик меня выдернул из проёма и захлопнул дверь. При этом механик орал: «Я ещё жить хочу! Я не хочу пулю в челюсть!» Почему именно в челюсть?.. Я готов был всадить ему пулю в другое место. Ребята меня удержали… Мы улетели. Вторая «вертушка» ушла пустой. Горелов, тоже блин..! Надо было нам идти Онищука выручать, а он - связь, держать связь, вести огонь… Обосрался сука… Я лучше уйду, а то такого наговорю!.. Старший лейтенант А. АКМАЗИКОВ: - Ребята из группы Онищука, оставшиеся в живых, пережили тяжелую психическую травму. Проявляется это у каждого по своему, но «крышу» рвёт конкретно. Вот, например, Костя Горелов два месяца после этого заикался. Как можем, пытаемся вывести ребят из этого состояния. Понять рядового Окипского можно - любили солдаты своего командира. Но, в этом случае, он неправ. Костя Горелов действовал грамотно: его группа обеспечивала связь с батальоном, сдерживала противника огнём. И это под долбёжкой прямой наводкой из «без откатки» и плотным огнём… А попытка пойти на выручку Онищука была обречена. В общем, если бы не Костя - «духи» всех бы положили. Рядовой А. НИШАН0В: - Да что говорить. Подполковник Олийник пишет в «Красной звезде»: «Бой 31 октября до сих пор перед глазами, - рассказы вал мне кавалер ордена Красной Звезды А. Нишанов, один из немногих, оставшихся в живых». А какой я «кавалер», если нет у меня этого ордена. Не награжден… Да и не говорил я с ним - не дали… Олийник сказал, мол, встретимся в Хайратоне - всё расскажешь. Мы уже месяц стоим в Хайратоне, 28 мая границу пересечем. А где он? Понаписывал вранья! В Союзе увижу - в морду плюну. Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Больно читать неправду. Пишут, будто вокруг Онищука было семь трупов мятежников. Вокруг Исламова - чуть ли не гора. Сколько они убили, видели только те, кто уже никогда не сможет нам об этом сказать. Тело Онищука первым обнаружил Горошко. Нифталиев грузил тело Исламова в «вертушку». В тот момент душманов вокруг них не было. Да и не могло быть, так как «духи» никогда не оставляют своих убитых и раненых. А время для этого у них было. Корреспондент: Почему же Онищук, зная о том, что рядом мощнейший укрепрайон, насчитывающий две с половиной тысячи мятежников, не уничтожил машину, а после этого не ушел из района? Командир батальона майор А. БОРИСОВ: - Дело в том, что после каждого боевого выхода командир составляет детальный отчет. И так уж заведено, что больше ценится результат, который можно пощупать руками или увидеть глазами. То есть либо доставить захваченный караван, либо сфотографировать и потом уничтожить. А это может сделать только досмотровая группа. Получается замкнутый круг. Да, Онищук мог взорвать машину и уйти без потерь. Но, скажем прямо, ему бы просто не поверили. А результат был бы квалифицирован как слабый. Вот и рискнули ребята жизнями ради никому не нужной показухи и парадности. Считаю, что установку и приказы на досмотр караванов надо пересмотреть. Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Я все приказы и инструкции выполняю от буквы до буквы. И требую от подчиненных того же. Хотя иногда заведомо знаю, что это пользы не принесет. Тактика боевых действий, разработанная по борьбе с караванами, нуждается в серьезных изменениях. Мы напрочь забыли опыт партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Зато с ним хорошо знакомы душманы. Как-то десантники захватили книги «Партизанское движение в Белоруссии» на пушту и дари. Так неужели партизаны, атаковав вражескую колонну, сидели и ждали подкрепления, чтобы вывезти трофеи. Нет. Взяли самое ценное, что можно унести. А остальное уничтожили и тут же отошли, исчезли, растворились. Поверили бы Онищуку? Лично я и офицеры батальона поверили бы. Но отстоять онищуковский результат перед вышестоящими штабами не смогли бы. Случай с группой Онищука не единичный. Но дальше так продолжаться не может. Не должно такого быть! Корреспондент: Не боитесь смелости своих суждений? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Боюсь… Духи всё пугали. Всё ставки за наши головы поднимали - не боялся. А своих боюсь. Мне ведь ещё служить, а за такую правду по голове не погладят. Корреспондент: Почём нынче головы? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - После этого памятного боя, в ходе которого было убито около 160 мятежников и их главарь Мулло Мадад, душманы поклялись на могиле главаря отомстить. И даже листовки выпустили, в которых зелёным по белому написано: - за голову солдата - 20 тысяч долларов; - за голову офицера - 40 тысяч долларов. Корреспондент: Откуда Вам известно количество убитых душманов, ведь они не оставляют трупы? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Эту информацию кропотливо собирает наш особый отдел и ХАД - служба госбезопасности Республики Афганистан. Корреспондент: Что вам нравилось и что не нравилось в Онищуке? - Не нравилось? Пожалуй, многим был не по душе максимализм Олега, требовательность и избирательность к себе и окружающим. Онищук обо всем имел свое особое мнение. Но никому его не навязывал. Между Олегом и его подчиненными сложились особые отношения. Уважали его солдаты. И в бою он на них не оглядывался. Знал, не подведут и в спину не выстрелят. Любил готовить. Иногда как состряпает, что-нибудь - объедение. Украинец, он и в Шахджое - украинец (кишлак Шахджой - расположение 7-го батальона). Нравилось ему делать людям приятное. Олег был однолюбом. С теплой нежностью отзывался о своей жене и дочерях. В сентябре 1987 г. у них родилась вторая дочь. Олег светился от радости. Вот только не увидел он своей дочурки… Замполит батальона майор Юрий СЛОБОДСКОЙ: Из песни слов не выбросишь: «…третий тост, помолчим, кто пропал, кто пан…». Низкий поклон всего батальона вам, ребята, семьям и родителям вашим.

Бой у кишлака Дури - боестолкновение Советских войск с афганскими моджахедами в годы Афганской войны (1979-1989) .

Историческая справка

На юго-восточной окраине города Шахджой, находившийся севернее города Калат (административный центр провинции Заболь), к весне 1985 года был создан небольшой советский гарнизон. Его основу составил 3-й парашютно-десантный батальон 317-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии , усиленный 9-й гаубичной батареей 1074-го артиллерийского полка 108-й мотострелковой дивизии . Гарнизон был создан исключительно для размещения в нём подразделения специального назначения, которому парашютно-десантный батальон, передислоцированный из г. Лашкаргах , должен был обеспечивать сторожевое охранение .

11 апреля 1985 года в Шахджой был передислоцирован 186-й отдельный отряд специального назначения 22-й обрСпН сформированный на базе 8-й отдельной бригады специального назначения Прикарпатского военного округа . Данному отряду было присвоено условное обозначение 7-й отдельный мотострелковый батальон (далее по тексту 7-й омсб или войсковая часть 54783). Для авиатранспортного обеспечения 7-го омсб в Шахджое был дислоцирован 4-й вертолетный отряд 205-й отдельной вертолетной эскадрильи, а также 276-я отдельная рота аэродромно-технического обеспечения. Общая численность гарнизона вместе с 186-м ооспн достигла 1400 человек .

Организация засады

Во второй половине октября 1987 года руководство 7-го омсб принимает решение об организации засады на караванной дороге, соединяющей приграничный кишлак Дури с территорией Пакистана . К выполнению задачи была назначена 4-я группа 2-й разведывательной роты (условное обозначение "Каспий-724" ), под командованием заместителя командира роты старшего лейтенанта Олега Онищука (по причине отсутствия командира группы), численностью в 17 человек (вместе с Онищуком) .
Следует отметить, что в состав группы был включён военный переводчик, младший лейтенант Горелов, который не имел соответствующей боевой подготовки - поэтому во всех источниках говорится о 16 разведчиках, участвовавших в бою. Первоначально операция планировалась на 23 октября. Но по разным причинам она началась вечером 28 октября.
Ввиду невозможности обеспечить транспортировку группы вертолётом, выдвижение в район засады производилось пешим порядком. За два ночных перехода группа преодолела около 40 километров и достигла окрестностей кишлака Дури, организовав засаду на главенствующей вершине над дорогой .
Засада в ночь с 29 на 30 октября оказалась безрезультатной. В светлое время суток 30 октября по решению Онищука группа скрытно расположилась вблизи укрепрайона противника .

Ход боя

Вечером 30 октября группа разделилась на две части: на вершине горы остаётся подгруппа обеспечения из 5 бойцов и младшего лейтенанта Горелова, которым даётся задача прикрывать тыл и обеспечивать радиосвязь с командованием батальона. Онищук и 10 бойцов занимают позицию ниже по склону, приблизительно на 800 метров от вершины горы, откуда открывался удобный обзор на дорогу. В период с 20:00 и 21:30 наблюдатели заметили караван из 3 грузовых автомобилей, направлявшихся со стороны Пакистана в кишлак Дури, с интервалом в километр. По приказу Онищука было уничтожено головное охранение противника и подбита из гранатомёта головная машина, после чего он доложил начальству по радиосвязи о ситуации. Остальные две грузовые машины развернулись в сторону Пакистана .
В 22:30 вызванная Онищуком пара вертолётов Ми-24 произвела обстрел кишлака Дури, откуда по группе вёлся огонь.
В 1:00 31 октября Онищук принял самостоятельное решение о досмотре подбитой машины и частичном выносе оружия к месту размещения подгруппы обеспечения на вершине горы .
Командование отряда по радиосвязи разрешило Онищуку остаться в районе засады и известило его, что в 6 часов утра прибудут вертолёты с группой поддержки, которая произведёт окончательный досмотр груза на подбитой машине.
Ближе ко времени подлёта вертолётов Онищук принял самостоятельное решение на повторный досмотр машины и дальнейший вынос оружия.

Дальнейшее развитие событий представлено двумя версиями.

Официальная версия

В 5:40 утра 10 бойцов и Онищук начинают выдвижение к подбитой машине. Для организации огневого прикрытия Онищук отделяет 4 бойцов и отправляет их на близлежащую к машине сопку. Онищук и 6 бойцов продвигаются к машине.
В 5:59 радист докладывает командиру 7-го омсб о спокойной обстановке.
В 6:00 по солдатам, продвигавшимся к машине, был открыт неожиданный огонь противника, который под покровом темноты сумел скрытно рассредоточится на подступах к машине. Разведчики оказались в организованной засаде и были окружены противником численностью до 160 человек.
Онищук с подчинёнными принимают решение пробиваться из окружения к ближайшей сопке, на которой находились 4 бойца обеспечивавших огневое прикрытие.
Младший сержант Юрий Исламов принимает решение остаться у машины и прикрывать отход товарищей к сопке. Онищук и Исламов, израсходовав все патроны, подрывают себя ручными гранатами .
К 6:15 в ходе скоротечного боя погибают все 11 бойцов, выдвигавшихся к подбитой машине, включая Онищука. Вопреки договорённостям, вертолёты огневой поддержки Ми-24 вылетели только в 6:40, а транспортные вертолёты Ми-8 - в 7:20.

После этого противник предпринял атаку на позицию подгруппы обеспечения, засевшей на вершине горы. Разведчики возглавляемые младшим лейтенантом Гореловым отбили последовавших друг за другом 12 атак противника до подхода подкрепления

На подмогу окружённым разведчикам вылетела оставшаяся часть 2-й роты под командованием капитана Ярослава Горошко . На вертолёте была эвакуирована подгруппа обеспечения из 5 бойцов и переводчика, находившихся на вершине. Капитану Горошко удалось с подчинёнными отбить у противника тела всех 11 погибших, потеряв при этом 1 подчинённого убитым .

Данная версия событий основана на утверждениях командования батальона и легла в основу донесения, по содержанию которого противник понёс высокие потери, а погибшие военнослужащие получили основание для посмертного награждения высокими государственными наградами .

Неофициальная версия

В течение времени прошедшего с момента уничтожения первой машины, старший лейтенант Онищук неоднократно отправлял подгруппу досмотра к уничтоженной машине для переноски трофеев. В результате нескольких удачных переходов потерялась бдительность как командира так и его подчинённых.
Охранению противника оставшихся двух машин каравана, удаётся незамеченными подкрасться к подбитой машине и воспользовавшись темнотой и численным превосходством уничтожить подгруппу досмотра (6 человек) холодным оружием ("перерезали" - по тексту автора версии).
Онищук не организовал взаимодействие с подгруппой досмотра и не держал её на постоянной радиосвязи периодическими запросами о состоянии обстановки, поэтому вовремя не обнаружил потери подчинённых и нарастающей угрозы. Переодевшись в форму убитых разведчиков, противник стал подниматься по склону вверх в направлении позиции занимаемой Онищуком и его подгруппой в составе 5 человек. В связи с потерей бдительности и ожиданием подхода подгруппы досмотра, противнику удаётся подойти к позиции Онищука вплотную и в коротком бою убить разведчиков.
Подгруппа обеспечения находившаяся на вершине горы не вмешивалась в бой, поскольку позиция Онищука и его подгруппы находилось для неё в не просматриваемом мёртвом пространстве и они не могли поддержать её огнём, а также потому что темнота не позволяла увидеть происходящее внизу.
В результате того что подгруппа обеспечения не вступила в бой, преобладающий по численности противник её не заметил, что сохранило жизнь военнослужащим.
Группа капитана Горошко прибывшая подкреплением на вертолётах эвакуировало подгруппу обеспечения и забрала только 8 тел убитых разведчиков. Оставшиеся 3 тела убитых разведчика были найдены бойцами подкрепления прибывшими к 9:00 на бронетехнике.
По свидетельству офицеров и солдат подкрепления прибывшего на бронетехнике, производивших более тщательное обследование местности, убитые разведчики не успели принять бой и дать должный отпор, о чём свидетельствовало малое количество отстрелянных гильз. Автоматчики успели отстрелить 10-15 патронов. Пулемётчики не более 30.
По их показаниям, находившиеся на дистанции 800-1000 метров на вершине горы выжившие военнослужащие из подгруппы обеспечения, не могли оказать огневую поддержку, поскольку позиция Онищука для них не просматривалась, и они не могли знать всех подробностей боя.

Данная неофициальная версия озвучена компетентным в данном случае Ковтуном Владимиром Павловичим . Ковтун служил офицером в 7-м омсб и по прибытии Онищука в батальон передал ему свою должность («заменщик» по должности) . Ковтун неоднократно выходил с Онищуком на место засады у кишлака Дури и инструктировал его на предмет проведения засадных мероприятий. После произошедших событий Ковтун встречался с Горошко для уточнения обстоятельств трагедии и собирал письменные показания выживших военнослужащих и военнослужащих подкрепления.
Согласно версии Ковтуна большие потери противника, гибель командиров моджахедов, а также обстоятельства гибели Онищука и Исламова в официальной версии - ставятся под сомнение :

Нет, не последней не предпоследней - никакой гранатой он (Онищук - прим. ) себя не подрывал.
Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было...

Итоги боя

Общие потери 7-го омсб в бою у кишлака Дури утром 31 октября составили 12 человек убитыми (включая 1 убитого из прибывшего подкрепления) .
Согласно официальной версии противник понёс потери, по разным данным, от 63 до 160 убитыми и ранеными, включая полевых командиров Мулло Мадада, Сулеймана Насира и Хамидуллу .

Причины трагедии

По компетентному мнению участников событий, трагедия стала возможной благодаря следующим причинам :

1. Грубое нарушение старшим группы Онищуком служебной инструкции, которая требовала производить досмотр уничтоженного каравана после прибытия подкрепления и группы досмотра, исключительно в светлое время суток. Мотивация поступка Онищука нарушившего инструкции, заключалась в недостатках принятой командованием 40-й армии порядка документирования результатов досмотра караванов противника. Данное мнение высказано командиром 7 омсб майором Борисовым (сменил Нечитайло), начальником штаба 7 омсб майором Кочергиным, а также командиром роты капитаном Горошко .
2. Разрешение, данное командиром 7 омсб подполковником Нечитайло Онищуку - ожидать досмотровую группу вблизи места засады. Мнение заместителя по политической части командира 7 омсб майора Слободского.
3. Запрет подполковником Нечитайло на ночной вылет на вертолётах группы поддержки от 2-й роты под командованием капитана Горошко. Мнение командира роты.
4. Неприбытие в назначенное время вертолётов огневой поддержки и транспортных вертолётов для эвакуации по вине командира 7 омсб подполковника Нечитайло и командира вертолётного отряда, закреплённого за 7 омсб , майора Егорова, которые совместно приняли решение об отправке вертолётов к 6:00, но не отдали соответствующее распоряжение в книге распоряжений. Мнение высказано командиром роты.
5. Возвращение в расположение 7 омсб бронегруппы по приказу Нечитайло, которая вышла на подмогу группе Онищука сразу после его рапорта об уничтожении головной машины. Бронегруппа, которая могла подойти до расчётного времени подлёта вертолётов на место событий, кардинально изменила бы соотношение сил сторон. Мнение высказано командиром роты и военнослужащим 3-й роты сержантом Нифталиевым.

Награды

За проявленное мужество и героизм в бою у кишлака Дури были награждены следующие военнослужащие 2-й разведывательной роты 7-го омсб :

• Младший сержант Исламов Юрий Верикович , командир отделения - присвоено звание Героя Советского Союза 3 марта 1988 года , посмертно.
• Старший лейтенант Онищук Олег Петрович , заместитель командира роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года , посмертно.
• Капитан Горошко Ярослав Павлович , командир роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года .
• Рядовой Мурадов Яшар Исбендияр-оглы, разведчик-пулемётчик - орден Ленина , посмертно .
• Рядовой Москаленко Игорь Васильевич, разведчик-пулемётчик - орден Ленина , посмертно .
• Остальные погибшие бойцы разведывательной группы «Каспий-724 » - награждены орденами Красного Знамени .

См.также

Напишите отзыв о статье "Бой у кишлака Дури"

Примечания

3. «Воздушно-десантные войска: история российского десанта». - М .: «Эксмо», 2009. - С. 333-334. - 416 с. - ISBN 978-5-699-33213-7 .
10. Спецназ ГРУ. Том 3. Афганистан - звездный час спецназа. 1979-1989гг. - М .: НПИД «Русская панорама», 2013. - С. 494-504. - 736 с. - ISBN 978-5-93165-324-2 .
11. «Заменщик» - в ОКСВА разговорное обозначение офицера, прапорщика или сверхсрочнослужащего прибывшего на замену отслужившего 2 года в Афганистане должностного лица. В связи отсутствием боевого опыта у прибывшего из СССР «заменщика», сдающий должность обязан был определённое время выходить с ним на боевые действия, ознакомить с обстановкой, передать свой опыт а также помогать адаптироваться к коллективу и местному климату

Литература

• Сергей Козлов. «Героизм - всегда проявление чьей-то глупости». «Бой под кишлаком Дури» // «Спецназ ГРУ. Том 3. Афганистан - звездный час спецназа. 1979-1989гг». - Москва: «Русская панорама», 2013. - P. 494-504. - 736 p. - 3000 экз. - ISBN 978-5-93165-324-2 .
• Роман Алёхин. «Боевое применение: Афганистан» // . - Москва: «Эксмо», 2009. - P. 333-334. - 416 p. - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-33213-7 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Бой у кишлака Дури

«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.

Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.

На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.

Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l"essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet"a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d"un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l"as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d"affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.