Все произведения маяковского. Сатира маяковского - особенности, описание и интересные факты

Какие известны драматические произведения Мая­ковского? Какова их творческая и сценическая судьба?

«Владимир Маяковский» (1913), «Мистерия-буфф» (1918), са­тирические комедии «Клоп» (1929), «Баня» (1930).

О трудностях постановки «Мистерии-буфф» Маяковский пи­сал в статье «Только не воспоминания» (1927). «Театра не находи­лось. Предоставили нам цирк, разбитый и разломанный митингами. Затем и цирк завтех М.Ф. Андреева предписала отобрать. Я никогда не видел Анатолия Васильевича (Луначарского) кричащим, но тут рассвирипел и он. Через минуту я уже волочил бумажку с печатью насчет палок и насчет колес.

Дали „Музыкальную драму”. Актеров, конечно, взяли сборных. Аппарат театра мешал во всем, в чем и можно, и нельзя. Закрывал входы и запирал гвозди… Только в самый день спектакля принесли афиши — и то нераскрашенный контур — и тут же заявили, что клеить никому не велено. Я раскрасил афишу от руки. Наша при­слуга Тоня шла с афишами и с обойными гвоздочками по Невскому и — где влезал гвоздь — приколачивала тотчас же срываемую ве­тром афишу.

И, наконец, в самый вечер один за другим стали пропадать актеры. Пришлось мне самому на скорую руку играть и Человека просто и Мафусаила и кого-то из чертей».

В 1929 г. Маяковский написал сатирическую комедию «Клоп», в которой клеймил приспособленчество, пошлость, ме­щанство, обывательщину. Спектакль «Клоп» готовился в театре Мейерхольда. Перед премьерой Маяковский написал стихи для ре­кламной листовки:

Люди хохочут и морщат лоб в театре Мейерхольда на комедии «Клоп»,

«Гражданин!

на демонстрацию „Клопа».

У кассы — хвост, в театре — толпа.

Но только не злись

на шутки насекомого.

Это не про тебя,

а про твоего знакомого.

Премьера спектакля состоялась 13 февраля 1929 года. После этого пьеса Маяковского ставилась во многих театрах страны. Режиссером спектакля был В.Э. Мейерхольд, оформляли поста­новку художники-карикатуристы Кукрыниксы и А.М. Родченко, музыку написал Д.Д. Шостакович. Роль Присыпкина исполнял И.В. Ильинский.

Маяковский написал комедию «Баня» (1930). В заметке «Что такое „Баня”? Кого она моет?» он писал:

«„Баня” — драма в шести действиях с цирком и фейерверком.

„Баня” — моет (просто стирает) бюрократов.

„Баня” — вещь публицистическая, поэтому в ней не так назы­ваемые „живые люди”, а оживленные тенденции.

Сделать агитацию, пропаганду, тенденцию — живой, — в этом трудность и смысл сегодняшнего театра… Театр забыл, что он зрелище. Мы не знаем, как это зрелище использовать для нашей агитации. Попытка вернуть театру зрелищность, попытка сделать подмостки трибуной — в этом суть моей театральной работы…» Спектакль «Баня» ставился в Московском театре Мейерхольда в 1930 г. «…Мейерхольд ставил „Баню” … перед премьерой Маяковского, — вспоминает артист А.А. Темерин, — волновался страшно!

Во время всех спектаклей Маяковский бывал в театре: он хо­тел наблюдать за публикой. Как только кончался акт, он взбегал по лестнице на бельэтаж, чтобы оттуда видеть зал; перед антрактом летел наверх, а в антракте опять спускался в зал и в фойе…»

О премьере спектакля «Баня» Маяковский писал: «Мне, за ис­ключением деталей, понравилось, по-моему первая поставленная моя вещь. Прекрасен Штраух в роли Оптимистенко. Зрители до смешного поделились — одни говорят: никогда так не скучали, другие: никогда так не веселились. Что будут говорить и писать дальше — неведомо».

Московский Театр сатиры поставил пьесы «Баня» (1953), «Клоп» (1955), «Мистерия-буфф» (1957).

О творческой заинтересованности всего театрального коллек­тива в сценическом воплощении пьес поэта писали режиссеры спектакля В.Н. Плучек, С.И. Юткевич: «Каждый из нас прошел большую часть своего жизненного пути с горячей личной привер­женностью к Маяковскому, у каждого за плечами остались твор­ческие пробы, связанные с именем поэта. Нас равно огорчало со­знание, что вдохновенные драмы Маяковского не стали до сих пор достоянием зрителя, равно мечталось нам вернуть Маяковского те­атру. С этой надеждой мы приступили к „Бане” и, пройдя через эту превосходнейшую в творческом отношении школу, вышли из нее не только обогащенными — духовно и художественно, — но с еще большей влюбленностью в Маяковского, в его неукротимый дух, в его мысль и его страсть, в его несравненный поэтический дар».

В.Э. Мейерхольд, поставивший в 20-хгг. все пьесы Маяковского, так высказался о драматургии В.В. Маяковского: «Меня иногда упрекали в некотором пристрастии к Маяковскому как к драматур­гу… Со времени драматургического дебюта Маяковского прошло порядочное количество времени. Если я в отношении Маяковского действительно перехватил, то после смерти Маяковского должны бы были появиться другие драматурги, которые сейчас выплыли бы, раз раньше их заслонял Маяковский. Но равных ему по силе пока не видать…

В течение целого ряда лет у меня, да и не у меня одного, а так­же и у Луначарского, и у других товарищей, занимавших ведущие посты в советском театре, — у нас у всех было желание увидеть на сцене так называемую утопическую пьесу, пьесу, которая ста­вила бы не только проблему сегодняшнего дня, но и заглядывала бы на десятилетия вперед. Нам никогда не приходилось просить Владимира Маяковского, чтобы он написал нам такую пьесу, он сам приносил нам их. Заметьте, что во всех его пьесах, начиная от „Мистерии-буфф”, есть живая потребность заглянуть в то велико­лепное будущее, о котором не может не грезить всякий человек, ко­торый строит подлинную новую жизнь… И я убежден, что если бы Маяковский остался в живых, то он был бы первым драматургом современности».

Известны ли какие-либо драматические произведения о Владимире Маяковском? Кто их автор? Были ли они постав­лены, кто исполнял роль поэта?

Пьеса В. Катаняна «Они знали Маяковского» была постав­лена в Государственном академическом театре драмы имени

А.С. Пушкина (1953). Н.К. Черкасов (1903-1966) блестяще испол­нял роль поэта и произвел неизгладимое впечатление на зрителей мастерским чтением стихов. Об участии в спектакле он вспомина­ет: «Спектакль, по мнению режиссера, должен был звучать не как повествовательно-исторический, а как остро современный. Он дол­жен был перекликаться с нашей сегодняшней борьбой за большое идейное искусство, за гуманизм, за мир во всем мире, ибо герой спектакля и сегодня — наш вернейший помощник в этой великой борьбе.

Маяковский появлялся в первой картине в «Кафе поэтов», чтобы огласить свою политическую декларацию — знаменитый «Левый марш».

В сцене книжной лавки писателей образ героя поворачивался к нам новой стороной. Мы видели в нем рачительного хозяина, за­ботящегося о верном направлении и развитии советской литера­туры. Затем Маяковский появляется в редакции «Комсомольской правды».

Своей кульминации пьеса достигла в седьмой картине, где пе­ред зрителями Маяковский-трибун выступал на эстраде…

И, наконец, в последней, завершающей картине наглядное оли­цетворение получила тема неразрывной связи со своим народом, со своей эпохой.

…В заключение я хочу вам прочесть одно из последних стихо­творений, посвященных Кузнецкстрою и людям Кузнецка.

…Я останавливаюсь у авансцены, принимаю скульптурно-пла­стическую позу с закинутыми за спину руками и медленно, протя­гивая ударные гласные в каждой строке, читаю:

По небу тучи бегают, дождями сумрак сжат.

Под старою телегою рабочие лежат.

И слышит шепот гордый Вода и под и над:

«Через четыре года Здесь будет город-сад!

Переходя к финалу, одновременно делая в ритм стиха два шага вперед и поднимая руки, желая обнять всех присутствующих со­ветских людей в зале, заканчиваю:

Я знаю — город будет,

Я знаю — саду цвестъ, когда такие люди в стране Советской есть!»

Ответы на вопросы - Маяковский

пьеса Маяковского

Ночной кошмар

Вредное насекомое

Говорун из «Сказки о тройке» братьев Стругацких, любивший говор.: «Мы с тобой одной крови, ты и я!»

Насекомое с колющим хоботком, питающееся кровью людей, животных или соком растений

Насекомое-вампир

Сатирическая пьеса В. Маяковского

Самая лакомая его пища - человек, потом идут собака, гусь, кошка, курица, мышь, лошадь, предпочтения при этом отдает чистым, но потным, учуяв которых за 30 метров, он немедленно устремляется в погоню

Постельный «вампир»

Насекомое с «коньячным» запахом

Передвижной шестиногий донорский пункт

Кровосос, которым называют малышей

Кровопийца, вдохновивший Маяковского

Водомерка

Кроватный «кусака»

Вампир из насекомых

Гость Цокотухи

Насекомое в кровати

Кусачее насекомое

Постельный кровосос

Кусачая букашка

Насекомое под матрасом

Противное насекомое

У мухи «сапогами топ, топ»

Комедия Маяковского

Кровопийца

. «коньячная» букашка

Насекомое-кровосос

Шпионский микро-микрофончик

Микрофон шпиона

Кровосос из насекомых

Шпионское «насекомое»-слухач

Непрошеный диванный сосед

Кровососущее насекомое

Мал..., да вонюч

Кровосос

Жук с неприятным запахом

Букашка-кровопийца

Подотряд насекомых из отряда полужестококрылых

Кровосос Маяковского из дивана

Насекомое с хоботком

. «мелкий ребенок» в шутку

Диванный злыдень

Пьеса В. Маяковсого

Обедает прямо в постели

Кровосос с постельным уклоном

Пьеса В.Маяковского

Сатирическая пьеса В.Маяковского

Насекомое с колющим хоботком, питающееся кровью людей, животных

Пьеса В. Маяковского (1928)

Насекомое отряда равнокрылых

. "Коньячная букашка"

Кроватный "кусака"

М. клопик умалит. клопишка презрительное клопища увелич. чужеядное насекомое Сimex. Садовый, древесный, лесной клоп. угловатая бурая букашка, вонючая, как клоп. Мианский клоп, ядовитое закавказское насекомое, из рода клешей. Где попы, там и клопы, а у мужика тараканы. Клопов изводят, разставляя воду, разведенную на серном цвете. Клопец м. растен. Rhinanthus crista galli, денежник, буровец; Staphilea pinnatа, клекачка; Тhlaspi arvence, якутка (ярутка?), денежник, талабан, вередник, жабная, голичек; из него вяжут венички. Крыша клопцем (не хлупцем ли?), жердяная, жерди кладутся по лубку или по скалью, вплотную. Блюдо клопец, мелко изрубленная и поджаренная с сухарями и луком говядина. Клоповий, к клопу относящ., ему прнадлежщ. Клоповий или кавказский порошек, клоповья ромашка, растен., служащее для извода клопов. Клоповное семя, растен. Соrispermum). Клоповник м. багульник, болотный розмарин, Ledum palustre; Тhlaspi arvensе, клопец. Топтун, Сарsella bursа. Lipidum ruderalе, веник, веничник, метелка, вонючка, жеруха; Rhinanthus, клопец; Sisymbrium offic. уразная. вонючий, Сimifuga foetidа. кавказский, клоповья ромашка. Клопика, растен. Вriza mediа, змейка, змеиная, кукушкины слезки. Клоповница ж. растен. Сimifugа, клоповник. Паровой самоварчик, с узеньким носочком, для выварки клопов паром, клоповар м. -варка ж

Постельный "вампир"

Шпионское "насекомое"-слухач

Ядовитое закавказское насекомое Argas, гнездящееся, как клоп, в жильях, хотя оно из рода клещаков

Говорун из "Сказки о тройке" братьев Стругацких, любивший говор.: "Мы с тобой одной крови, ты и я!"

Насекомое с "коньячным" запахом

У мухи "сапогами топ, топ"

. "мелкий ребенок" в шутку

Полк задом наперёд

Полк от конца к началу

Полк задом наперед

А все-таки . Улица провалилась, как нос сифилитика. Река - сладострастье, растекшееся в слюни. Отбросив белье до последнего листика, сады похабно развалились в июне.

А вы могли бы? . Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана.

Баня . Справа стол, слева стол. Свисающие отовсюду и раскиданные везде чертежи. Посредине товарищ Фоскин запаивает воздух паяльной лампой. Чудаков переходит от лампы к лампе, пересматривая чертеж.

Вам! . Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?

Взяточники . Дверь. На двери - "Нельзя без доклада" Под Марксом, в кресло вкресленный, с высоким окладом, высок и гладок, сидит облеченный ответственный.

Внимательное отношение к взяточникам . Неужели и о взятках писать поэтам! Дорогие, нам некогда. Нельзя так. Вы, которые взяточники, хотя бы поэтому, не надо, не берите взяток.

Во весь голос . Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней изучая потёмки, вы, возможно, спросите и обо мне.

Военно-морская любовь . По морям, играя, носится с миноносцем миноносица. Льнет, как будто к меду осочка, к миноносцу миноносочка.

Вот так я сделался собакой . Ну, это совершенно невыносимо! Весь как есть искусан злобой. Злюсь не так, как могли бы вы: как собака лицо луны гололобой - взял бы и все обвыл.

Гимн здоровью . Среди тонконогих, жидких кровью, трудом поворачивая шею бычью, на сытый праздник тучному здоровью людей из мяса я зычно кличу!

Дешёвая распродажа .

Дешевая распродажа . Женщину ль опутываю в трогательный роман, просто на прохожего гляжу ли - каждый опасливо придерживает карман.

Ко всему . Нет. Это неправда. Нет! И ты? Любимая, за что, за что же?! Хорошо - я ходил, я дарил цветы, я ж из ящика не выкрал серебряных ложек!

Кофта фата . Я сошью себе черные штаны из бархата голоса моего. Желтую кофту из трех аршин заката. По Невскому мира, по лощеным полосам его, профланирую шагом Дон-Жуана и фата.

Лиличка! . Вместо письма Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде. Вспомни - за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил.

Люблю . Обыкновенно так Любовь любому рожденному дадена, - но между служб, доходов и прочего со дня на день очерствевает сердечная почва.

Мама и убитый немцами вечер . По чёрным улицам белые матери судорожно простёрлись, как по гробу глазет. Вплакались в орущих о побитом неприятеле: «Ах, закройте, закройте глаза газет!

Мразь . Подступает голод к гландам.. Только, будто бы на пире, ходит взяточников банда, кошельки порастопыря.

Надоело . Не высидел дома. Анненский, Тютчев, Фет. Опять, тоскою к людям ведомый, иду в кинематографы, в трактиры, в кафе.

Нате! . Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, я - бесценных слов мот и транжир.

Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским на даче . Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор. В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла - на даче было это.

неоконченное . Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разломавши так рвут загадав и пускают по маю венчики встречных ромашек

Ничего не понимают . Вошел к парикмахеру, сказал - спокойный: "Будьте добры, причешите мне уши". Гладкий парикмахер сразу стал хвойный, лицо вытянулось, как у груши.

Ночь . Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, а черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты.

Облако в штанах . Тетраптих (вступление) Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке, буду дразнить об окровавленный сердца лоскут: досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

Ода революции . Тебе, освистанная, осмеянная батареями, тебе, изъязвлённая злословием штыков, восторженно возношу над руганью реемой оды торжественное «О»!

От усталости . Земля! Дай исцелую твою лысеющую голову лохмотьями губ моих в пятнах чужих позолот. Дымом волос над пожарами глаз из олова дай обовью я впалые груди болот.

Парижанка . Вы себе представляете парижских женщин с шеей разжемчуженной, разбриллиантенной рукой... Бросьте представлять себе! Жизнь - жестче - у моей парижанки вид другой.

Письмо к любимой Молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской правды» в стихе по имени «Свидание» . Слышал - вас Молчанов бросил, будто он предпринял это, видя, что у вас под осень нет «изячного» жакета.

Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви . Простите меня, товарищ Костров, с присущей душевной ширью, что часть на Париж отпущенных строф на лирику я растранжирю.

Послушайте! . Послушайте! Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были? Значит - кто-то называет эти плевочки жемчужиной?

Приказ по армии искусства . Канителят стариков бригады канитель одну и ту ж. Товарищи! На баррикады! - баррикады сердец и душ.

Прозаседавшиеся . Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет, расходится народ в учрежденья.

Простите . меня, товарищ Костров, с присущей душевной ширью, что часть на Париж отпущенных строф на лирику я растранжирю.

России . Вот иду я, заморский страус, в перьях строф, размеров и рифм. Спрятать голову, глупый, стараюсь, в оперенье звенящее врыв.

Себе, любимому, . Четыре. Тяжелые, как удар. "Кесарево кесарю - богу богово". А такому, как я, ткнуться куда? Где мне уготовано логово?

Секрет молодости . Нет, не те «молодёжь», кто, забившись в лужайку да в лодку, начинает под визг и галдёж прополаскивать водкой глотку, Нет, не те «молодёжь», кто весной ночами хорошими, раскривлявшись модой одёж, подметают бульвары клёшами.

Сергею есенину . Вы ушли, как говорится, в мир иной. Пустота... Летите, в звезды врезываясь. Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость. Нет, Есенин, это не насмешка.

Сказка о красной шапочке . Жил был на свете кадет. В красную шапочку кадет был одет. Кроме этой шапочки, доставшейся кадету, ни черта в нем красного не было и нету.

Скрипка и немножко нервно . Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал: "Хорошо, хорошо, хорошо!"

Постановка Вс. Мейерхольдом пьесы В. Маяковского «Мистерия-буфф» к первой годовщине Октябрьской революции

Долой ваше искусство! Долой ваш строй! Долой вашу религию!
В. Маяковский

На тумбе для афиш, между сводками с фронтов Гражданской войны, декретами Совета народных комиссаров и суровыми постановлениями Петроградской ЧК был криво приклеен серо-жёлтый лист грубой бумаги. На нём крупными буквами было написано: «Театр музыкальной драмы. 7-8 ноября. Мы, поэты, художники, режиссёры и актёры, празднуем день годовщины Октябрьской революции революционным спектаклем. Нами будет дана: «Мистерия-буфф», героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи, сделанное В. Маяковским. Все желающие играть в этой пьесе благоволят явиться в помещение Тенишевского училища. Там им будет произведён отбор, розданы роли».
– Что за чёрт! – сказал худой, давно не бритый юноша в рваной солдатской шинели. – «Все желающие…». Как просто – пришёл и получил роль!
– Теперь всё просто, Коля, – отозвался его товарищ в дворницком картузе, такой же небритый, но приземистый, одетый в сильно поношенное пальто с чужого плеча. – Бытие перевернулось, императивы потеряли своё значение. Вчерашний сапожник может стать министром, слесарь – полководцем, а уж артистом – кто угодно. Я знаю одного гробовщика, который нашёл свое призвание на сцене и ему пророчат великое будущее. Революция, как таран, разбила все социальные и культурные перегородки: стен нынче нет, – ходи, кто где хочет.
– Эх, Ваня! – Коля надвинул ему картуз на глаза. – Философ ты кабинетный, кантианец! А бытие сейчас надо изучать именно на улице, где нет никаких перегородок. Так что не брюзжи, а скажи лучше: не пойти ли нам в Тенишевское училище аписаться в артисты? Может, краюшку хлеба дадут?
– Сомневаюсь, – поправляя картуз, сказал Ваня. – Если всем, кто в артисты пойдёт, будут хлеб давать, от артистов отбоя не будет. Наверняка приглашают на общественных началах; самое большое – кипятку нальют с морковным чаем.
– Тоже неплохо, по крайней мере, согреемся, – рассмеялся Коля. – С тех пор, как меня раздели какие-то тихие люди в ночи, вежливо приставив пистолет к моей груди, я ужасно мёрзну. Эта рваная шинелька и худые ботинки нисколько не спасают от холода, – да и ты в своём шикарном наряде не похож на тёпло одетого человека: готов поспорить, что твоё пальто было пошито одновременно с отменой крепостного права, а греть перестало уже в русско-японскую войну. Удивительно, какой материал был раньше, какие были портные! Ни одно нынешнее пальто не проживёт полвека.
– Пальто анахроническое, – согласился Ваня. – Когда-то было отличным, но изжило себя, потому и отдали его почти даром. Всё, что себя изжило, уходит задёшево – такова диалектика жизни… Зато картуз хорош: я его выменял у дворника за бутылку настоящей водки!
– Завидую тебе и дворнику: каждый получил, что хотел, – завистливо вздохнул Коля. – А я о шапке и не мечтаю: знаешь, сколько спекулянты за шапку просят? И ведь даже ЧК не боятся, – жажда наживы сильнее страха смерти. Ну, что, пошли в Тенишевское?
– Нам бы вернуться в Вятку, – сказал Ваня. – Чего мы здесь ждём? Какая теперь учёба? Домой надо ехать.
– Ни за что! – возмутился Коля. – Здесь творится история, здесь рождается новый мир. Неужели ты, любящий копаться в мироздании, покинешь эту великолепную лабораторию жизни?
– Я считаю, что философ не должен шататься по улицам. Да, для меня примером является Кант, который в тиши кабинета постигал тайны бытия, – возразил Ваня. – Впрочем, Ницше тоже не бродил среди людей, создавая свою «философию жизни».
– Ну, а мне чрезвычайно интересно шататься по улицам и бродить среди людей. Сколько тут потрясающих сюжетов, сколько оригинальных типажей! Если я когда-нибудь напишу роман, то он будет о людях с улицы, – весело заявил Коля. – Однако если я сейчас замёрзну насмерть, вряд ли это кого-нибудь вдохновит на создание хотя бы маленькой элегии – сюжетец довольно-таки скучный… Идём в Тенишевское, и никаких возражений!
***
– Где тут в артисты записывают? – спросил Коля, когда они вошли в здание Тенишевского училища на Моховой улице. – Хотим участвовать в революционной пьесе «Мистерия-буфф».
Человек в покосившемся пенсне, который бежал куда-то с баулом в руке, остановился и посмотрел на них, как на сумасшедших.
– Какая пьеса? Какие артисты? Ничего у нас нет, ничего! – он нервно поправил свое пенсне и собрался бежать дальше, но Коля схватил его за рукав.
– Нет, извините, в афише ясно написано: «Мистерия-буфф», в Тенишевском училище. Может быть, в зале?..
– Может быть, может быть, у нас всё может быть, – забормотал человек в пенсне. – Пустите, мне больно! – взвизгнул он, вырвался от Коли и моментально исчез за дверью.
– Вот те на! – растерянно сказал Коля. – Куда же нам идти?
– А я говорил: зря всё это, – едва ли не с удовольствием возразил Ваня. – Видишь, что получилось.
– «Казимир Северинович, Казимир Северинович»! Что «Казимир Северинович»? Я уже тридцать девять лет Казимир Северинович! – раздался чей-то с лестницы. – Как можно было оставить это? А вы знаете, что этим уже хотели печку топить?
– Но Казимир Северинович…
– Дайте мне, я сам отнесу!
Вверху стукнуло и грохнуло, по лестнице полетели раскрашенные куски фанеры и картона и какие-то странные деревянные конструкции.
– Ах, ты господи, боже мой! – в сердцах вскричали наверху. – Не надо мне помогать, ступайте прочь, я сам справлюсь!
Вслед за этим с лестницы спустился широкоплечий человек в испачканной краской блузе и стал собирать рассыпавшиеся вещи. На его скулах выступили красные пятна, на лоб то и дело падали волосы и он раздражённо откидывал их назад – было понятно, что лучше к нему сейчас не обращаться, но Коля всё-таки решился:
– Простите, мы ищем, где дают роли в пьесе «Мистерия-буфф» поэта Владимира Маяковского. Вы не могли бы нам помочь?
Из-под густых бровей на Колю глянули умные, глубоко посаженные глаза.
– Роли хотите получить? Из убеждений или по соображениям материального характера?
– Из убеждений, – вместо Коли ответил Ваня.
– И так, и эдак, – честно сознался Коля.
Человек в блузе густо расхохотался.
– Что же, убеждения тоже надо чем-то питать!.. Но вы опоздали, запись закончена, – впрочем, не отчаивайтесь: из тех кто записался, половина потом не приходит, так что вы получите роли. Берите всё это и пошли со мной, – поможете отнести в Театр музыкальной драмы.
– А это что? А вы кто? – спросили Коля и Ваня.
– Это фрагменты декораций к «Мистерии», а я, так сказать, главный художник постановки. Малевич моя фамилия.
– Это вы «Чёрный квадрат» написали? – удивился Коля.
– Ох мне этот «Чёрный квадрат»! – сморщился Малевич. – Сколько я картин написал, – без ложной скромности скажу: отличных картин, – но при моём имени все вспоминают один лишь «Чёрный квадрат». Лучше бы я его совсем не писал, ей-богу!
– А какой смысл в нём заложен? – поинтересовался Ваня, решив не упустить подходящий момент для этого вопроса. – У нас на философском факультете была дискуссия о вашем «Чёрном квадрате»: одни считают, что эта величайшая картина, квинтэссенция бытия и не-бытия, другие говорят, что ваш «Чёрный квадрат» – эпатаж общественного мнения и деградация искусства.
Малевич бросил насмешливый взгляд на Ваню:
– Вы полагаете, что суть искусства можно выразить словами? Извольте: супрематический метод, который я использую, состоит в том, чтобы посмотреть на землю извне. Поэтому в супрематизме, как в космическом пространстве, исчезает представление о «верхе» и «низе», «левом» и «правом», и возникает самостоятельный мир, соотнесённый как равный с универсальной мировой гармонией. Такое же метафизическое очищение происходит и с цветом, – он теряет предметную ассоциативность, окрашивает локальные плоскости и получает самодовлеющее выражение.
– Да, у нас на факультете тоже об этом говорили: вы ищете номены – внутреннюю составляющую предметов – и раскладываете мир на эти составляющие, – подхватил Ваня. – То есть ваш метод атомарный – в каком-то смысле это поиск первооснов; вы ищете альфу и омегу мироздания, то из чего возник мир, и во что он, в конечном счёте, превратится. Однако квадрат никогда не был в числе первооснов мира, это искусственное построение, – миру присуща кривизна, его символ скорее круг. Таким образом, не чёрный квадрат, а чёрный круг должен быть символом мироздания.
– «Черный круг» я тоже писал, но он почему-то не стал так популярен, – с улыбкой заметил Малевич. – Квадрат, говорите, искусственное построение? Так я и создаю искусственные построения; мой «Чёрный квадрат» – символ искусственного человеческого построения во всех смыслах этого слова.
– Тем не менее… – хотел возразить Ваня, но Коля взвалил на него куски фанеры и сказал:
– Пошли уже, философ! До Театральной площади путь не близок… Казимир Северинович, а деревянные конструкции кладите мне на плечи, я их понесу.
***
Театр музыкальной драмы создавался на деньги петербургских фабрикантов и банкиров и до революции был известен не только своими новаторскими оперными постановками, но также тем, что в них были задействованы дочери и сёстры этих фабрикантов и банкиров, желавшие выступить на настоящей театральной сцене. Публика смеялась и шикала при виде этих самодеятельных талантов, так что театру пришлось принять правило, строжайше запрещающее любые проявления бурных чувств в зале – как освистывание, так и аплодисменты. Последние, впрочем, пришлось разрешить, поскольку банкирские дочери и сёстры обижались, когда им не хлопали, – их братья и отцы даже специально нанимали людей, которые за деньги ходили на определённые представления и устраивали овации. Не довольствуясь получением ролей для своих родственниц, богатые пайщики театра, не чуждые искусства, порой ставили в нём свои оперы, которые заканчивались обычно полным провалом, – но публика прощала эти недостатки театру во имя действительно талантливых исполнителей и оригинальных трактовок оперных пьес.
После революции труппа театра распалась, а сам он был передан в ведение Народного комиссариата просвещения. В этом комиссариате шла ожесточённая борьба между представителями двух непримиримых идеологических лагерей: одни считали, что искусство социалистического государства должно строиться на базе лучших достижений классической культуры, другие категорически призывали к полному отказу от неё, к созданию во всех отношениях нового искусства, наполненного революционным содержанием, заключённого в невиданные прежде формы. Первый лагерь был многочисленным и включал в себя немало значимых лиц; второй был активнее и решительнее, – к тому же, к нему примыкал народный комиссар просвещения товарищ Луначарский, который хотя и был воспитан в духе классической культуры и обладал огромными познаниями о ней, но был в восторге от авангарда. Благодаря Луначарскому бывший Театр музыкальной драмы превратился в главный штаб революционного авангардизма, и не случайно именно здесь авангардистский революционный режиссёр Всеволод Мейерхольд ставил авангардистскую революционную пьесу

Сочинение

Творчество Маяковского и по сегодняшний день остается выдающимся художественным достижением русской поэзии нач. XX ст. Его произведения не лишенные идеологических перекосов и пропагандистской риторики, но они не могут перечеркнуть объективной значимости и масштаба художественного таланта Маяковского, реформаторской сути его поэтических экспериментов, которые для современников, да и для потомков поэта ассоциировались с революцией в искусстве.

Маяковский родился в Грузии, где минуло его детство. После смерти отца в 1906 г. семья перебралась в Москву, где Маяковский вступил в 4-ий класс Пятой московской гимназии. В 1908 г. его отчислили оттуда, а через месяц Маяковского арестовала полиция в подпольной типографии Московского комитета РСДРП. На протяжении следующего года его еще дважды арестовывали. В 1910-1911 г. Маяковский занимался в студии художника П. Келина, а потом учился в Училище живописи, познакомился с художником и поэтом Д. Бурлюком, под влиянием которого формировались авангардистские эстетические вкусы Маяковского.

Первые стихи Маяковский написал в 1909 г.в тюрьме, к которой попал через связь с подпольными революционными организациями. Стихи поэта-дебютанта были написаны в довольно традиционной манере, которая подражала поэзии русских символистов, и сам М. сразу же от них отказался. Настоящим поэтическим крещением для М. стало его знакомство в 1911 г. с поэтами-футуристами. В 1912 г. M. вместе с другими футуристами выдал альманах «Пощечина общественным вкусам» («Пощёчина общественному вкусу»), подписанный Д. Бурлюком, О. Крученых и В. Маяковским. Со стихами Маяковского «Ночь» («Ночь») и «Утро» («Утро»), в которых в эпатажно дерзкой манере провозглашал разрыв с традициями русской классики, призвал к созданию нового языка и литературы, такой, которая бы отвечала духу современной «машины» цивилизации и задачам революционного преобразования мира. Практическим воплощением декларированных Маяковским в альманахе футуристических тезисов постоянная постановка в петербургском театре «Луна-парк» в 1913 г. его стихотворной трагедии «Владимир М.» («Владимир М.»). Лично автор выступил режиссером и исполнителем главной роли - поэта, который страдает в ненавистном ему современном городе, который калечит души людей, которые хотя и избирают поэта своим князем, но не способны оценить принесенную им жертву. В 1913 г. Маяковский вместе с другими футуристами осуществил большое турне городами СССР: Симферополь, Севастополь, Керчь, Одесса, Кишинев, Николаев, Киев, Минск, Казань, Пенза, Ростова, Саратов, Тифлис, Баку. Художественной интерпретацией программы нового искусства футуристы не ограничивались и старались внедрять у жизнь свои лозунги практически, в частности даже одеждой и поведением. Их поэтические выступления, посещение кофеен или даже обычная прогулка по городу нередко сопровождались скандалами, потасовкой, вмешательством полиции.

Под знаком увлечения футуристическими лозунгами перестройки мира и искусства находится все творчество М. дореволюционного периода, ее характеризует пафос возражения буржуазной действительности, которая, по мнению поэта, морально калечит человека, осознание трагедии существования человека в мире наживы, призывы к революционному обновлению мира: стихи «Пекло города» («Адище города», 1913), «Нате!» («Нате!», 1913), сборник «Я» (1913), поэмы «Облачко в штанах» («Облако в штанах», 1915), « Флейта-Позвоночник» (« Флейта-Позвоночник», 1915), «Война и мир» («Война и мир», 1916), «Человек» («Человек», 1916) и др. Поэт резко возражал Первую мировую войну, которую характеризовал как бессмысленную кровавую бойню: статья «Гражданская шрапнель» (Штатская шрапнель», 1914), стихе «Война объявлена» («Война объявлена», 1914),(«Мама и убитый немцами вечер», 1914) и др. С саркастической иронией поэт относится к лицемерному миру бюрократов, карьеристов, которые дискредитируют честную работу, чистая совесть и высокое искусство: («Гимн судье», 1915), «Гимн ученому»,(«Гимн ученому», 1915), «Гимн хабарю» («Гимн взятке», 1915) и др.

Вершиной дореволюционного творчества Маяковского есть поэма «Облачко в штанах», какая стала своеобразным программным произведением поэта, в которой он наиболее четко и выразительно изложил свои мировоззренческие и эстетичные установки. В поэме, которую сам поэт называл «катехизисом современного искусства», провозглашаются и в образной форме конкретизируются четыре лозунга: «Прочь ваша любовь», «прочь ваш порядок», «прочь ваше искусство», «прочь вашу религию» - «четыре вопля четырех частей». Сквозным лейтмотивом через всю поэму проходит образ человека, который страдает от неполноты и лицемерности бытия, которое его окружает, который протестует и стремится к настоящему человеческому счастью. Начальное название поэмы - «Тринадцатый апостол» - было перечеркнуто цензурой, но именно оно более глубоко и точно передает основной пафос этого произведения и всего раннего творчества Маяковского. Апостол - это учений Христоса, призван внедрять у жизнь его учения, но в М. этот образ быстрее приближается к тому, который позднее появится в знаменитой поэме О. Блока «Двенадцать». Двенадцать - это традиционное число ближайших учеников Христоса и появление в этом ряде тринадцатого, «лишнего» за библейскими канонами, апостола воспринимается как вызов традиционному мирозданию, как альтернативная модель нового мировозрения. Тринадцатый апостол Маяковского - это и символ революционного обновления жизни, к которому стремился поэт, и вместе с тем метафора, способна передать настоящий масштаб поэтического явления спикера нового мира - Маяковского.

Тогдашняя поэзия Маяковского порождает не просто отдельные нелады и недостатки современного общества, она порождает самую возможность его существования, основоположные, коренные принципы его бытия, приобретает масштаб космического бунта, в котором поэт ощущает себя равным Богу. Поэтому в своих желаниях было подчеркнуто антитрадиционность лирического героя Маяковского. Доходило к максимальным эпатажам, так, что, казалось бы давали «пощечины общественному вкусу», требовали у парикмахера «причесать он ухо» («Ничто не понимал...»), становится на корточки и лает по-собачьему («Вот так я сделался собакой... «) и с вызовом заявляет: «Я люблю смотреть, как умирают дети...» («Я»), бросает у зал во время выступления: «я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам...» («Нате!»). Вместе с высоким ростом и громким голосом Маяковского все это создавало неповторимый образ поэта-борца, апостола-предвестника нового мира. «Поэтика раннего Маяковского, - пишет О. Мясников, - это поэтика грандиозного.

В его поэзии тех лет все предельно напряжено. Его лирический герой ощущает себя способным и обязанным решать не только задачаи переустройства собственной души, а и всего человечества, задача не только земные, а и космические. Гиперболизация и сложная метафоризация - характерные особенности стиля раннего Маяковского. Лирический герой раннего Маяковского чувствует чрезвычайно неуютно в буржуазно-мещанскому среде. Он ненавидит и пренебрегает всех, кто мешает Человеку из прописной буквы жить по-человечески. Проблема гуманизма - одна из центральных проблем раннего Маяковского.