Дубно ровно броды командующие. Бой под Дубно: где на самом деле произошло, крупнейшее танковое сражение
На второй день войны подразделения 1-й танковой группы Клейста прорываются на стыках Владимира-Волынского и Струмиловского укрепрайона, что способствовало их продвижению к Киеву. Командование Юго-Западного фронта, понимая опасность, решило нанести по нацистам контрудар. Залогом успеха операции должно было стать четырехкратное превосходство Красной армии в танках, однако, на деле контрнаступление обернулось трагедией.
Для атаки планировались привлечь всю авиацию фронта и по замыслу командования удар по правому флангу немецкой группировки должны были обрушиться 4-й, 8-й и 15-й мехкорпуса с приданными стрелковыми частями. Левое крыло наступающих нацистов атаковали 9-й, 19-й и 22-й механизированный корпус, стрелковые соединения и 1-я бригада с противотанковыми орудиями.
До вступления в сражение большая часть механизированных корпусов закончили сложный марш, не соблюдая предписанные технические нормы. В результате подразделения были сильно растянуты, а состояние многих машин оказалось неудовлетворительным. Не сформировав единой группировки, утром 24 июня командование фронтом приказало 15-му корпусу генерала Карпезо перейти в наступление. Танкисты заняли город Радехов, после чего продвижение было остановлено.
Немцы, заметив скопление сил противника, изменили тактику. Они отказались от встречных боев, и перешли в оборону. Продвижение Красной армии сопровождалось огромными потерями в живой силе и технике. Похожая ситуация сложилась и на левом фланге.
Пока на флангах немцы оборонялись, на острие клина фельдмаршал Клейст развивал наступление. Утром 25 июня 9-й и 19-й механизированные корпуса, после 100-250 километрового марша, вышли к городу Ровно и нанесли удар по левому флангу 1-й танковой группы в направлении Луцк - Дубно. Боевые машины 19-го корпуса вскрыли оборонительные рубежи немецкой 11-й танковой дивизии и к концу того же дня заняли окраины Дубно, но был выбиты немецким контрударом.
Битва за Дубно - Луцк - Броды (известно также под названиями битва за Броды , танковое сражение под Дубно - Луцком - Ровно , контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п.) - одно из крупнейших танковых сражений в истории, состоявшееся с 23 по 30 июня 1941 года. В нём приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танка) Юго-Западного фронта против четырёх немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг» , объединённых в Первую танковую группу . Впоследствии в бой вступили ещё одна танковая дивизия РККА (325 танков) и одна танковая дивизия вермахта (143 танка). Таким образом, во встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие) . [ ]
Соединения Красной армии, имевшие на данном участке фронта подавляющее техническое превосходство, не смогли нанести противнику существенных потерь в живой силе и технике, а также оказались не в состоянии перехватить стратегическую наступательную инициативу и изменить ход боевых действий в свою пользу. Тактическое превосходство вермахта и проблемы в Красной армии (плохо налаженная система снабжения танковых корпусов, отсутствие прикрытия с воздуха и полная потеря оперативного управления) позволили немецким войскам выиграть сражение, в результате чего Красная армия потеряла огромное количество танков.
Энциклопедичный YouTube
Действия сторон в контрударах с 27 июня
Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов ещё в разгар боёв предыдущего дня, не зная о прорыве немецкой 13-й тд у Луцка, отдаёт приказ танковым дивизиям 9-го мк, находившимся на тот момент в р-не Новосёлки-Олыка, прекратить движение на запад и повернуть на юг на Дубно. Корпус завершил манёвр только к двум часам ночи на 27 июня, заняв исходные для атаки позиции по реке Путиловка. 19-му мехкорпусу утром того же дня также поступил приказ возобновить контрудар со стороны Ровно на Млынов и Дубно . Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к Берестечко. 26-27 июня немцы переправили через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го и 19-го мехкорпусов 13-ю танковую, 299-ю пехотную, 111-ю пехотную дивизии.
На рассвете 27 июня 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии полковника Катукова из состава 9-го мехкорпуса с ходу атаковал части 13-й немецкой танковой дивизии, захватив около 300 пленных. В течение дня сама дивизия потеряла 33 танка БТ. Наступление 9 мк РККА захлебнулось после того, как немецкая 299 пд, наступая в направлении Острожец- Олыка, атаковала открытый западный фланг 35-й тд РККА у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд РККА, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках. С боями 20-я тд прорывается на Клевань. Танковые дивизии 19 мк РККА не смогли перейти в наступление и с трудом отбивали атаки танкового полка разведбата и мотоциклетного батальона 13-й тд врага на Ровно. Советская 228 сд, имевшая на 25 июня только четверть боекомплекта, после двух суток боёв оказалась без боеприпасов, в полуокружении у Радова и при отступлении на Здолбунов подвергалась ударам разведподразделений немецких 13-й и 11-й тд и 111-й пд, при отступлении была брошена вся артиллерия. Дивизию от разгрома спасло только то, что немецкие 13-я тд и 11-я тд наступали по расходящимся направлениям и не стремились уничтожить 228-ю дивизию. При отступлении и под ударами авиации была потеряна часть танков, автомашин и орудий 19-го мехкорпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства (штаб лесами пробирался к своим дивизиям из-под Мизоча), поэтому в атаку перейти также не смог. В р-н Дубно от Млынова подходила немецкая 111-я пд. Под Луцком начала наступление 298-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков 14-й танковой дивизии.
1 / 5
На 22 июня 1941 года в составе всей немецкой Группы армий «Юг», в районе наступления которой состоялось данное сражение, было 728 танков, включая не менее 115 не имевших вооружения «командирских танков» Sd.Kfz. 265 и около 150 танков, вооруженных 20-мм пушками и/или пулеметами и (Т-I и Т-II). Таким образом, собственно танков - в общепринятом понимании этого слова - у немцев было 455 штук (Т-38(t), Т-III и Т-IV).
Общее списочное количество танков в составе механизированных корпусов советского Юго-Западного фронта составляло 3 429 штук (кроме этого, некоторое число танков имелось в составе стрелковых дивизий фронта). Однако, три корпуса из шести практически находились в стадии формирования, и только 4-й, 8-ой и 9-й механизированные корпуса могли рассматриваться как вполне боеспособные соединения . В их составе числилось 1 515 танков, что более чем в три раза превосходило количество противостоящих им немецких танков с пушечным вооружением. Кроме того, в составе этих трех боеспособных корпусов числился 271 танк типов Т-34 и КВ, которые не только намного превосходили по вооружению и бронированию самые лучшие на тот момент немецкие танки, но и были почти неуязвимы для штатных противотанковых средств Вермахта.
Предшествующие события
22 июня 1941 г. после прорыва в полосе 5-й армии генерала Потапова на стыке с 6-й армии Музыченко 1-я танковая группа Клейста выдвинулась в направлении на Радехов и Берестечко . Генштаб решил ударами в направлении Рава-Русская - Люблин и Ковель - Люблин окружить основную группировку противника на Юго-Западном фронте и в последующем оказать помощь Западному фронту.
В Директиве НКО СССР от 22.06.1941 № 3, завизированной Г. К. Жуковым , значилось:
г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5А и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26 июня овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.
В процессе обсуждения директивы в штабе Юго-Западного фронта посчитали, что операция по окружению с выходом к Люблину невозможна.
Предложение начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Пуркаева - отвести войска и создать сплошную линию обороны по старой границе, а затем контратаковать - также было отвергнуто.
Решили нанести удар тремя мехкорпусами (15-й, 4-й, 8-й мехкорпуса) с фронта Радзехов - Рава-Русская на Красностав и одним мехкорпусом (22-й мехкорпус) с фронта Верба - Владимир-Волынский на Красностав. Цель удара - не окружение (как требовала директива), а разгром во встречном сражении главных сил противника.
Во исполнение принятых решений 23 июня с юга на Радзехов выдвинулся 15-й мехкорпус Карпезо без 212-й мотострелковой дивизии, оставленной для прикрытия Брод. В ходе столкновений с немецкой 11-й танковой дивизией частями было доложено об уничтожении 20 танков и бронемашин и 16 противотанковых орудий немцев. Радзехов удержать не удалось, во второй половине дня немцы захватили переправы на реке Стырь у Берестечко.
Прорыв к Берестечко заставил штаб Юго-Западного фронта отказаться от прежнего решения, 8-й мехкорпус из-под Яворова уже в 15:30 23 июня получил приказ двигаться на Броды.
В течение 24 июня штабом фронта совместно с представителем Ставки Верховного главнокомандующего Г. К. Жуковым было принято решение нанести контрудар по немецкой группировке силами четырёх мехкорпусов, одновременно создавая тыловой рубеж обороны стрелковыми корпусами фронтового подчинения - 31-м , 36-м и 37-м . В реальности указанные части находились в процессе выдвижения к фронту и вступали в бой по мере прибытия без взаимной координации. Некоторые части в контрударе участия так и не приняли. Целью контрудара мехкорпусов Юго-Западного фронта был разгром 1-й танковой группы Клейста. В ходе последующего сражения по немецким войскам 1-й тгр и 6-й армии наносили контрудары советские 22-й, 9-й и 19-й мехкорпуса с севера, 8-й и 15-й мехкорпуса с юга, вступив во встречное танковое сражение с немецкими 11-й , 13-й , 14-й и 16-й танковыми дивизиями.
Действия сторон в контрударах с 24 по 27 июня
24 июня 19-я танковая и 215-я мотострелковая дивизии 22-го мехкорпуса перешли в наступление к северу от шоссе Владимир-Волынский - Луцк с рубежа Войница - Богуславская. Атака оказалась неудачной, лёгкие танки дивизии напоролись на выдвинутые немцами противотанковые орудия. 19-я тд потеряла более 50 % танков и начала отходить в район Торчина. Сюда же отошла и 1-я противотанковая артбригада Москаленко . 41-я танковая дивизия 22-го мк не участвовала в контрударе. Оборону на реке Стырь у Луцка заняла выдвинувшаяся 131-я моторизованная дивизия 9-го мехкорпуса генерала Рокоссовского.
19-й мехкорпус генерал-майора Фекленко с вечера 22 июня выдвигался к границе, выйдя передовыми частями вечером 24 июня на реку Икву в районе Млынова. Утром 25 июня разведбат немецкой 11-й танковой дивизии атаковал передовую роту 40-й танковой дивизии, которая охраняла переправу у Млынова, и потеснил её. 43-я танковая дивизия мехкорпуса подходила в район Ровно, подвергаясь атакам с воздуха.
К утру 26 июня обстановка была следующей. 131-я сд, отступив ночью из Луцка, занимала фронт от Рожище до Луцка, за её позиции отходили через Рожище войска 19-й тд, 135-й сд и 1 аптбр. Луцк занимала немецкая 13-я тд, 14-я тд находилась у Торчина. Далее от Луцка до Торговицы оборона отсутствовала, в течение дня оборону должны были занять танковые дивизии 9-го мк, находившиеся утром в районе Олыка-Клевань. Немцы подвели к Торговице 299-ю пд. От Торговицы до Млынова занимал оборону по реке мотострелковый полк 40-й тд 19-го мк РККА. У Млынова занял оборону стрелковый полк 228 сд 36-го ск РККА, против него действовала немецкая 111-я пд. Танковые полки 40-й тд и пехотный полк 228 сд находились в лесу у Радова в резерве. В районе Погорельцы действовал мотострелковый полк 43-й тд, в районе Младечного стрелковый полк 228 сд. Против них занимала район Дубно-Верба немецкая 11-я тд. Далее от Сурмичей до Судобичей оборона отсутствовала, 140-я сд 36-го ск ещё не вышла на этот рубеж. Далее от Судобичей до Кременца оборонялась 146-я сд 36-го ск. В районе Кременца оборону держала 14-я кд 5-го кк.
С утра 26 июня немецкие дивизии продолжили наступление. Немецкая 13-я тд с утра отбросила части 131 мд за перекрёсток дорог Луцк-Ровно и Рожище-Млынов, и повернула на Млынов. Позиции у Луцка были переданы 14-й тд. Танковые дивизии Рокоссовского должны были выйти в район прорыва немецкой 13-й тд во второй половине дня, а до этого дорога была открытой. Двигаясь по ней, 13-я тд во второй половине дня вышла в тыл советской 40-й тд, которая вела бои с 299 пд у Торговицы и 111-й пд у Млынова. Этот прорыв привёл к беспорядочному отходу 40-й тд и полка 228 сд к Радову и севернее.
Немецкая 11-я тд наступала двумя боевыми группами, танковая группа отбросила советскую пехоту 43-й тд и полк 228 сд к Крылову и Радову, заняла Варковичи. Немецкая мотобригада 11-й тд, двигаясь через Сурмичи, встретила юго-восточнее Липы походные колонны советской 140-й сд, которые не выдержали внезапного столкновения и в беспорядке отошли к югу, к Тартак. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвалась на окраину Дубно, выйдя к реке Икве. Из-за отступления на левом фланге 140-й дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на правом 40-й танковой дивизии оба фланга 43-й тд оказались незащищёнными, и части дивизии по приказу командира корпуса начали после полуночи отходить от Дубно в район западнее Ровно. С юга, из района Топоров, на Радехов наступал 19-й тп 10-й тд 15-го мехкорпуса генерала И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окружённых в районе Войницы и Милятина. 37-я танковая дивизия мехкорпуса в первой половине дня 26 июня форсировала реку Радоставка и продвинулась вперёд. 10-я танковая дивизия столкнулась с противотанковой обороной у Холуева и вынуждена была отойти. Соединения корпуса подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо. 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева , совершив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии , к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска , юго-западнее Бродов.
С утра 26 июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно. Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке Сытенька , а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, накануне выдвинутой из Бродов. Утром 26 июня 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и, восстановив мост, атаковала и к 16.00 часам захватила город Лешнев . На правом фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила вражескую колонну, взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Берестечко на 8-15 км, потеснив части 57-й пехотной и мотобригаду 16-й танковой дивизий противника, отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка. Танковый полк 16-й тд продолжил наступление в направлении Козин. Немцы направили в район боёв 670-й противотанковый батальон и батарею 88-мм зенитных орудий. 212-я мсд РККА не получала приказа на поддержку удара 8-го мк. К вечеру противник уже пытался контратаковать части мехкорпуса. В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.
Каждый советский человек еще со школьной скамьи наизусть
выучивал дату 12 июля 1943 года. В этот день, как утверждала
официальная советская историография, в районе Прохоровки состоялось
величайшее танковое сражение Второй мировой войны. С обеих сторон
в нем приняли участие около полутора тысяч танков. Хребет
фашистским танковым войскам был переломан. Окончательное
крушение потерпел распускавшийся гитлеровской пропагандой миф о
том, что "лето – пора побед германской армии".
Однако, было и другое "Величайшее
танковое сражение"… Описывая боевые
действия на Юго-Западном фронте в июне 1941
года, маршал Жуков делает советским
историкам серьезное замечание: "Наша
историческая литература как-то мимоходом
касается этого величайшего приграничного
сражения начального периода войны с фашистской Германией.
Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность
применения здесь контрудара механизированных корпусов по
прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого
контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на
Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного
прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в
стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли
крови" ("Воспоминания и размышления", с. 259). Проблема в том, что
руководящая и направляющая линия в истории войны определена четко:
величайшее сражение состоялось под Прохоровкой. Поэтому никакого
детального разбора того величайшего сражения, которое упомянул ПК.
Жуков, не последовало. И так все ясно. Только по прошествии
пятидесяти лет была дана подлинная оценка событиям, имевшим место
в июне 1941 года в районе Дубно.
Итак, 23 июня 1941 года, в результате вклинивания 1-й танковой
группы Клейста в стык между Владимир-Волынским и Струмиловским
укрепрайонами в советской линии фронта была пробита большая брешь.
Разрыв в полосе 5-й и 6-й армий не только мог быть использован
противником для выхода им в тыл. Его главная опасность заключалась в
том, что он мог стать удобным трамплином для стремительного
немецкого броска на Киев. Командование Юго-Западного фронта,
хорошо осознавая нависшую угрозу, предпринимало соответствующие
неотложные меры. Меры эти были четко сформулированы в директиве
№ 3: войскам всеми силами перейти в контрнаступление и перенести
боевые действия на территорию противника. Тем более что
соотношение сил сулило быстрый и решительный успех. Поэтому ни
представитель Ставки Главного Командования, ни командующий фронтом
не сомневались в том, что одержат над зарвавшимся
агрессором грандиозную победу.
"Создавшееся положение, – вспоминал Г.К. Жуков, – было детально
обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М.П. Кирпоносу
немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении
механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной
группировке группы армий "Юг", прорвавшейся в районе Сокаля. К
контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней
бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и
штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения,
передали их армиям и корпусам" (Там же, с. 252). Только начальник
штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, как тогда говорили,
"поддался паникерским настроениям", предлагая вместо наступления
поставить главные силы фронта в оборону. Но большинство на Военном
совете отклонило его предложение. В самом деле, какие у Пуркаева
имелись основания для паники? 1-я танковая группа Клейста всего
имела 700 боевых машин. А в распоряжении командования Юго-
Западного фронта находилось шесть механизированных корпусов, в
составе которых насчитывалось около 4 000 танков. Правда, при таком
подавляющем превосходстве, представлявшем собой огромный плюс,
был и минус – разбросанность частей и подразделений мехкорпусов на
весьма значительном удалении друг от друга. Поэтому прежде чем
бросать в бой, их следовало собрать в ударные группировки.
По разработанному командованием Юго-Западного фронта плану, 4-
й, 8-й и 15-й мехкорпуса с приданными стрелковыми частями должны
были нанести удар в правый фланг немецкой танково-механизирован-
ной группировки из района Броды на Радехов и Сокаль, а также оказать
помощь окруженной 124-й стрелковой дивизии. 9-й, 19-й и 22-й
мехкорпуса, 36-й и 27-й стрелковые корпуса и 1-я противотанковая
бригада атаковали левый немецкий фланг из района Луцк – Ровно на
Владимир-Волынский, среди прочего имея задачу вызволить из
окружения 87-ю стрелковую дивизию. Но суровая действительность
заставила в буквальном смысле на ходу корректировать казавшийся
тщательно выверенным план. 4-й мехкорпус, которым командовал
генерал-майор А.А. Власов, находился на левом фланге фронта, в
районе Львова, действуя в полосе 6-й армии. Из его состава
командование предполагало выделить ядро – 8-ю танковую дивизию.
Остальным частям корпуса предстояло продолжать бои на ранее
занимаемых участках.
15-й мехкорпус генерал-майора И.И. Карпезо располагался в районе
Броды и частью своих сил уже втянулся в бои. 22-й механизированный
корпус под командованием генерал-майора С.М. Кондрусева был
сосредоточен в районе Луцка. А вот остальным трем предстояло
совершить марши по 200-300 километров до линии фронта, чтобы иметь
возможность принять участие в предстоящем сражении. 8-й мехкорпус
генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева начал выдвижение из Дрогобыча,
что в 300 километрах от назначенного пункта сосредоточения. Порядка
150 километров предстояло пройти 9-му мехкорпусу под
командованием генерал-майора К.К. Рокоссовского. Но хуже всех
пришлось 19-му мехкорпусу, которым командовал генерал-майор Н.В.
Феклснко. Его корпус находился в 400 километрах от линии фронта, в
Винницкой области.
Форсированные марши, не предусмотренные никакими уставными
нормами, приводили к излишне высоким вне боевым потерям матчасти
от поломок и аварий, растягиванию и отставанию подразделений, а
значит – к изначальной потере полноценного управления мехкорпусами
их командирами. Не говоря уже о вышестоящих штабах. Поэтому
атакующие войска не удалось собрать в единую, мощную группировку.
По согласованию с представителем Ставки Главного Командования на
Юго-Западном фронте, не дожидаясь подхода ряда мехкорпусов, утром
24 июня перешел в наступление 15-й механизированный корпус
генерала И.И. Карпезо. Поскольку вовремя сосредоточить все
подчиненные ему части не получилось, Карпезо выполнял
поставленную корпусу задачу по овладению Радеховым силами 10-й
танковой дивизии генерал-майора С.Я. Огурцова. Остальные только
подтягивались к району боя. К тому же дивизия Огурцова действовала
не в полном составе. Ее батальон тяжелых танков, имевший на
вооружении КВ, безнадежно отстал не марше. Ситуация усугублялась
отсутствием точных данных о противнике.
Бывший комбат З.К. Слюсаренко писал в
воспоминаниях, как его батальон вместо
Радехова направили в Броды: "Нам предстояло
пройти около 60 километров. Средняя скорость
КВ 20-25 километров в час. Дорога песчаная,
день жаркий... В таких условиях не реже чем
через час работы двигателя необходимо
промывать масляные фильтры... Приказ,
разумеется, мы выполнили, но какой ценой!
Более половины машин застряли в пути из-за технических
неисправностей. Высланная же мною вперед разведка вернулась с
сообщением, что противника в Бродах и его окрестностях не
обнаружено. Не успели мы, как говорится, дух перевести, получили
новый приказ – немедленно вернуться обратно, в прежний район
обороны, идти форсированным маршем. На подготовку отводилось три
часа" ("Последний выстрел", Воениздат, 1974г., с. 27).
Танкисты Огурцова сражались самоотверженно, но понесли
невосполнимые потери и вынуждены были выйти из боя. Остальные
части корпуса вступали в сражение по мере своего прибытия на
исходные позиции 25, 26 и 27 июня. Затем к ним на помощь из района
Львова подошла 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса. Немецкое
командование, заметив выдвижение к своему правому флангу крупных
сил противника, отказалось от тактики встречных боев и занялось
организацией прочной противотанковой обороны. Поэтому атакующим
советским танковым частям удалось вклиниться в оборонительные
порядки немцев лишь на несколько километров. Дальнейшее
продвижение парировалось ожесточенным сопротивлением
сосредоточенных на оборонительном рубеже немецких войск. Все атаки
частей 4-го и 15-го мехкорпусов привели только к огромным потерям в
живой силе и технике.
Схожим образом проходили боевые действия 22-го мехкорпуса на
левом фланге танкового клина противника северо-западнее Луцка. К
началу атаки генералу Кондрусеву не удалось собрать все свои войска.
41-я танковая дивизия корпуса находилась в отрыве от основных сил в
районе Мацеюв – ст. Кошары и вообще не приняла участия в
наступлении. Как уже отмечалось выше, немцы просчитали намерения
советского командования и подготовили на пути атакующих частей
корпуса Кондрусева надлежащую противотанковую оборону. Как
только все наличные силы 22-го мехкорпуса втянулись в затяжной бой,
14-я немецкая танковая дивизия предприняла обходной маневр и
обрушила левый фланг противника. Советские войска, понеся
значительные потери, отошли за реку Стырь.
Пока по флангам 1-й танковой группы шли ожесточенные бои,
Клейст продолжал в центре развивать прорыв в оперативную глубину.
25 июня немецкие танки ворвались в Дубно, пройдя за три дня около
150 километров. Развитие немецкого наступления заставило генерал-
полковника М.П. Кирпоноса пороть горячку и бросать на фланги
противника все вновь прибывшие в район боев свежие силы. Утром 26
июня 9-й мехкорпус из района Клевань-Олыка нанес контрудар в
направлении Дубно. Ему противостояли те же 13-я и 14-я немецкие
танковые дивизии, накануне отразившие наступление 22-го мехкорпуса.
Образ их действий не изменился. Встав в жесткую оборону, немцы
смогли сдержать атаки 9-го мехкорпуса. Все последующие дни в полосе
9-го мехкорпуса шли затяжные, позиционные бои. Продвижение вперед
было незначительным. Только 20-й танковой дивизии полковника М.Е.
Катукова выпал заметный успех. В своих мемуарах он записал: "Первая
победа под Клеванью обошлась нам дорого... В этом неравном бою мы
потеряли все наши "бэтушки" ("На острие главного удара", Воениздат,
1976 г., с. 82). Сражавшаяся против танкистов Катукова 13-я танковая
дивизия противника также понесла большие потери. Но этот отдельный
успех не мог изменить обстановку в целом.
Наступление 19-го механизированного корпуса генерал-майора Н.В.
Фекленко должен был поддерживать 36-й стрелковый корпус генерал-
майора П.В. Сысоева. Поскольку до прибытия на фронт корпусу
Фекленко пришлось совершить марш протяженностью почти 400
километров, с его сосредоточением повторилась все та же история.
Утром 26 июня на исходные позиции в районе Ровно удалось выйти
только 43-й танковой дивизии полковника И.Г. Цибина. Подхода прочих
частей можно было ожидать не ранее, чем через сутки, а то и двое. Но
времени, конечно, не было. Тем не менее, танкистам 19-го мехкорпуса
пришлось потратить несколько часов на приведение в порядок матчасти
и на отдых после тяжелого марша. Во второй половине дня подошла
часть 40-й танковой дивизии полковника М.В. Широбокова.
Наступление началось около 18.00 и имело первоначальный успех.
Советские танки подошли почти к окраинам Дубно, тесня 11-го
танковую дивизию противника.
Однако немцы вовремя разрушили переправы через реку Иква.
Поэтому стремительный прорыв на плечах отступающего противника
сорвался. Поскольку ни 9-й, ни 22-й мехкорпуса добиться успеха не
смогли, советское командование опасалось обнажения правого фланга
выскочившего далеко вперед корпуса Фекленко и отдало приказ отойти
на исходные позиции. 26 июня новый удар обрушился и на правый
немецкий фланг, где ранее уже потерпели поражение 4-й и 15-й
мехкорпуса. Из района Броды перешел в наступление 8-й
механизированный корпус. Задача генералу Д.И. Рябышеву была
поставлена более разумно. Так как в центре обозначился глубокий
немецкий прорыв, корпус Рябышева нацеливался не на Радехов и
Сокаль, где немцы были готовы с удовольствием встретить его удар, а
на Берестечко, с выходом в тыл прорвавшимся на Дубно подвижным
частям противника.
Но, как и корпус Фекленко, 8-й мехкорпус должен был вступать в
бой с ходу, после изнурительного 300-километрового марша. Генералу
Рябышеву не дали времени ни на сбор всех своих сил, ни на
организацию надлежащей разведки. Корпус еще до вступления в бой
понес непредвиденно высокие вне боевые потери от поломок и аварий.
В отличие от своих незадачливых предшественников из 4-го и 15-го
мехкорпусов корпус Рябышева имел несомненный первоначальный
успех. В первые часы сражения удерживавшая на этом участке правый
фланг 48-го мотокорпуса 57-я немецкая пехотная дивизия была разбита.
Преодолевая яростное сопротивление противника, танки Рябышева к
исходу дня продвинулись вперед на 20 километров. Фактически
поставленная перед 8-м мехкорпусом боевая задача была выполнена.
Гитлеровцы были вынуждены бросить против нашего контрудара всю
свою авиацию, что только и спасло их от разгрома.
К исходу 26 июня немцам удалось
остановить дальнейшее продвижение
корпуса Рябышева. Повсеместно
неудачные атаки мехкорпусов заставили
Военный совет фронта наконец
прислушаться к доводам М.А. Пуркаева.
Командование Юго-Западного фронта
склонялось к решению прекратить
бесполезные контрудары, силами 27-го,
31-го и 36-го стрелковых корпусов создать прочную оборону, а
мехкорлуса отвести в тыл и готовить к последующему
контрнаступлению. Но так как никаких указаний из Москвы об отмене
директивы № 3 не поступало, находившийся в штабе фронта
представитель Ставки продолжал требовать ее выполнения. Сам Г.К.
Жуков так мотивировал свои требования: "В связи с выходом передовых
частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил
приказ повернуть туда свой 8-й корпус. 15-й механизированный корпус
нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее
тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие 36-й
стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточенное сражение
в районе Дубно началось 27 июня".
Итак, разбросанному на широком фронте под Берестечко корпусу
Рябышева предстояло в считаные часы без отдыха и сна выйти из боя,
собраться и выдвинуться на 50 километров севернее к новым исходным
позициям. На его место должен был стать корпус Карпезо, изрядно
потрепанный в предыдущих боях у Радехова. Причем наступать ему
предстояло на хорошо организованную оборону противника. Хотя это
вовсе не означало, что 8-й мехкорпус ожидало более легкое дело.
Немецкое командование не сомневалось в том, что атаки русских на
Дубно будут продолжаться, и позаботилось об организации
соответствующей встречи. Кроме того, по новой повторить все свои
контрудары предстояло правофланговым корпусам Кондрусева,
Рокоссовского и Фекленко.
Очевидно, что к назначенным штабом фронта 9 часам утра 27 июня
8-й мехкорпус прибыть в назначенный район не мог. Но поскольку
приказ надо было выполнять, пришлось на основе имевшихся под рукой
частей – 34-й танковой дивизии полковника И.В. Васильева, одного
танкового и одного мотоциклетного полка сформировать подвижную
группу под командованием бригадного комиссара Н.К. Попеля и
бросить ее в наступление. Так или иначе, но ранее расхлебанная под
Дубно каша заваривалась вновь. Начавшись 27 июня, ожесточенные бои
продолжались и 28-го, и 29-го и 30-го. Немцам пришлось
дополнительно перебросить в район сражения 55-й армейский корпус.
Усилившееся давление на фланги вынудило их остановить свой
танковый клин, острие которого достигло Острога, что в 60 километрах
восточнее Дубно. Немцев спасло только полное отсутствие
взаимодействия между атакующими советскими частями. Поэтому,
сдерживая один из мехкорпусов позиционными боями, они бросали
свои подвижные части на другой.
В итоге 29 июня часть 8-го мехкорпуса, находившаяся под
командованием Рябышева, оказалась в окружении. 30 июня немцы
сомкнули кольцо вокруг подвижной группы Попеля. Поскольку тремя
днями раньше представитель Ставки отбыл в Москву, командование
Юго-Западного фронта приняло решение как можно скорее выводить
оставшиеся мехкорпуса из боя. Так 1 июля завершилось это величайшее
танковое сражение Второй мировой войны. Слово Г.К. Жукову: "Нашим
войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить
его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная
группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе
Броды – Дубно и обессилена" (Там же, с. 256). Но в мемуарах Г.К.
Жукова не упоминается одно очень важное событие. На следующий
день после завершения сражения под Дубно застрелился член Военного
совета комиссар Н.Н. Вашугин. Зачем он это сделал, если рвавшаяся к
столице Украины вражеская ударная группировка была задержана и
обессилена?
Вот как вспоминал об этом сражении маршал П.А. Ротмистров:
"Механизированные корпуса Юго-Западного фронта вступили в это
сражение после 200-400 километровых маршей в условиях господства в
воздухе авиации противника. Ввод в сражение этих корпусов
осуществлялся без должной организации наступления, без разведки
противника и местности. Отсутствовала авиационная и должная
артиллерийская поддержка. Поэтому противник имел возможность
отражать атаки наших войск поочередно, маневрируя частью своих сил,
и одновременно продолжать наступление на неприкрытых
направлениях" ("Время и танки", Воениздат, 1972г., с. 46). Подлинная
задача дубненского сражения заключалась в разгроме немецких
ударных группировок. Она далеко выходила за рамки обычных
контрударов. Четыре тысячи танков для контрудара многовато. Зато в
самый раз при стремлении перехватить инициативу у противника и
переломить ход боевых действий в свою пользу.
Бесспорно, что шансы на победу были абсолютно реальными. Даже
без более мощной авиации. Без дополнительных стрелковых корпусов.
Наличных сил было более чем достаточно. Требовалось только не
распоряжаться ими в пожарной спешке. Благо, ничего особенно
угрожающего на Юго-Западном фронте в первые два дня войны не
произошло. Стало быть, какое-то время в запасе имелось. Прежде всего
один принципиальный момент. Ведь с самого начала и командованию
фронта, и представителям Ставки было ясно, что единовременное
сосредоточение мехкорпусов невозможно. Да, обстановка не позволяла
ждать. Ждать – значило развязывать руки противнику. Но из этого не
следовало, что надо было спешно бросать в бой то, что у нас самих
имелось на данный момент под рукой. Можно было принять иное
решение.
Г.К. Жуков упоминал в мемуарах о том, что начальник штаба фронта
М.А. Пуркаев резко возражал против спущенных из Москвы директив.
А ведь он не мог не знать, что Жуков не из тех людей, кому можно
резко возражать. Мотивы Пуркаева понятны: будучи опытным и
грамотным генштабистом, он, должно быть, локти себе кусал от досады
на то, что у него отнимают возможность одержать верную победу.
Смысл его предложений был достаточно прост. Пока мехкорпуса будут
подтягиваться к исходным позициям, задержать движение немецкого
танкового клина путем организации сильной противотанковой обороны.
Ведь именно в этих целях еще до войны создавались подвижные
артиллерийские бригады. Развернуть их на направлениях движения
танков противника можно было в течение нескольких часов. И в то
время как немцы занимались бы прорывом нашей обороны, собрать все
мехкорпуса в один кулак.
Идеальным сценарием являлась подготовка нескольких
оборонительных противотанковых рубежей. А мехкорпуса следовало
придержать. Пусть немцы окажутся в ситуации, когда им необходимо
раз за разом проламывать подготовленную на их пути оборону.
Естественной преградой для противника являются пять больших рек –
Турья, Стоход, Стырь, Горынь, Случь, не говоря уже о множестве
мелких. Остается только подождать остановки противника на одном из
рубежей, неважно на каком – втором, третьем или пятом. Главное –
заставить его попусту тратить силы в позиционных боях, выдохнуться,
исчерпать резервы, которых не густо. И вот когда станет ясно, что
немцы выложились полностью, обрушиться на них соединенной мощью
шести мехкорпусов. И гнать, гнать, гнать! Висеть у них за плечами. Не
давать им перевести дух, где-то зацепиться, привести в порядок
потрепанные войска и организовать оборону.
Последствия такого развития событий могли стать просто
катастрофическими. Ведь с самых первых дней войска группы армий
"Центр" ушли далеко вперед, перегнав войска Рунштедта на несколько
сот километров. Гудериан был уже за Днепром, когда Клейст только
взял Ровно. А если бы не взял? Если бы, в соответствии с планом
Пуркаева, застрял бы возле Ровно или возле Дубно? Да еще если бы по
нему, растерявшему при прорывах нашей обороны, как минимум, 50
процентов своих танков, вдруг ударила бы целая бронированная армада
из шести советских мехкорпусов? Где бы в этом случае могли оказаться
танкисты Клейста и пехотинцы Райхенау в первых числах июля? И не
надо называть Максима Алексеевича Пуркаева фантазером. Достаточно
вспомнить, что на каждого немецкого солдата Юго-Западный фронт мог
выставить в поле двух своих, а на каждый артиллерийский и
минометный ствол противника приходилось по два наших.
Дальше началось бы самое интересное. Поскольку войска Юго-
Западного фронта при таком образе действий имели возможность в
отличие от противника сохранить свои основные силы, перед ними
открывались весьма заманчивые перспективы. На севере находились
открытые для удара тыловые коммуникации группы армий "Центр". На
юге – открытый фланг немецкой 17-й армии. Сил было достаточно для
нанесения, как основного, так и вспомогательного ударов. Понятно, что
главный удар следовало нанести в тыл армиям фон Бока. К тому
времени ударные группировки группы армий "Центр" находились так
далеко, что парировать удар трех-четырех советских мехкорпусов
немцам было просто нечем. В каком чрезвычайно скверном положении
могли оказаться немецкие войска на главном стратегическом
направлении! Одним махом обрубались все линии снабжения,
перерезались тыловые коммуникации. Воюющие под Смоленском
солдаты Гудериана и фон Клюге оставались бы без снарядов и патронов,
без сосисок и шнапса, без горючего, без запасов медикаментов, без
эвакуации раненых. Более того, группа армий "Центр" превращалась в
зажатый тисками орех, который с одной стороны сдавливали
рейдовавшие по тылам мехкорпуса советского Юго-Западного фронта, а
с другой войска Западного и Резервного фронтов. Очень интересно
представить себе, каким образом пришлось бы немцам выкарабкиваться
из такого положения.
Первостепенной задачей для немцев становилось наведение порядка
в своем тылу, восстановление линий снабжения. Наступать дальше они
уже не могли. Но вот вопрос: получилось бы у танковых групп Гота и
Гудериана пройти от Смоленска более 300 километров для зачистки
своих тылов? Ведь просто по роду своих действий они не могли таскать
с собой значительные запасы топлива. Возможно, немцам пришлось бы
взорвать часть танков еще до встречи с противником. Так или иначе, но
все это означало полный провал Восточного похода еще летом 1941
года! И не пришлось бы нам, захлебываясь кровью, в течение трех
долгих лет выгонять немцев со своей земли.
Немецкая 11-я танковая дивизия, поддержанная левым флангом 16-й танковой дивизии в это время вышла в Острог, продвинувшись в глубокий тыл советских войск.
Наступление 11-й панцерной дивизии вермахта
С юга, из района Броды на Радехов и Берестечко наступал 15-й мехкорпус генерала Гната Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войнице и Милятина.
Во второй половине суток 25 июня части 15-го корпуса форсировали реку Радоставка и продвинулась вперед, но столкнулись с хорошо организованной противотанковой обороной немцев и вынуждена была отойти. Позиции корпуса начали охватывать с флангов немецкие пехотные части.
8-й механизированный корпус генерала Дмитрия Рябышева, осуществив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге в результате поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии, к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска юго-западнее Бродов.
26 июня было решено нанести мощные удары по флангам танковой группы Клейста с севера силами 9-го, 19-го и 22-го механизированных корпусов из района Луцка и Ровно и с юга из района Броды — 4-м, 15-м и 8- м мехкорпуса. Огромная масса танков была брошена для того, чтобы окончательно «подрезать» фланги немецкой группировки и окружить его.
На рассвете 27 июня 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии полковника Катукова из состава 9-го мехкорпуса с ходу атаковал части 13-й немецкой танковой дивизии, захватив около 300 пленных. Но наступление 9 мк РККА захлебнулось после того, как немецкая 299 танковая дивизия, наступая в направлении Острожец- Олыка, атаковала открытый западный фланг 35-й тд РККА у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд РККА, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках.
19-й мехкорпус в наступление перейти также не смог. Более того, под ударами немецких 11-й и 13-й танковых дивизий он отошел на Ровно, а затем на Гощу. При отступлении и под ударами авиации была потеряна значительная часть танков, автомашин и артиллерии корпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства, поэтому в атаку перейти также не смог.
С южного направления предусматривалась организация наступления на Дубно 8-го и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса. Во второй половине дня 27 июня перейти в наступление смогли только наскоро организованы сводные отряды 24-го танкового полка и 34-й танковой дивизии 8-го корпуса под командованием бригадного комиссара Николая Попеля. Другие части дивизии к тому времени только перебрасывались на новое направление.
Удар в направлении Дубно стал для немцев неожиданным. Смяв оборонительные заслоны, группа Попеля к вечеру вышла на окраину Дубно, захватив тыловые запасы 11-й танковой дивизии и несколько десятков неповрежденных танков.
Смелые действия 8-го мех. корпуса вызвали замешательство в стане противника. Однако, действия советских механизированных корпусов не были согласованы. Единого мощного удара по врагу не получилось. Кроме того, наши танкисты ощущали большой недостаток в горючем и боеприпасах.
За ночь немцы перебросили к месту прорыва части 16-й моторизованной, 75-й и 111-й пехотных дивизий и закрыли прорыв, отрезав группу Попеля. Попытки частей 8-го механизированного корпуса повторно прорвать оборону противника успеха не имели и под ударами авиации, артиллерии и превосходящих сил немцев он вынужден был перейти к обороне.
Подбитый Т-34
Наступление 15-го мк РККА также оказалось неудачным. Понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на исходные позиции по реке Радоставка.
29 июня 15 механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень - Сасув - Золочев - Ляцке. Вопреки приказу, отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления командира 8-го мк Рябышева, в связи с чем немецкие войска беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса. 29 июня немцы заняли Буск и Броды. На правом фланге 8-го мехкорпуса, не оказав сопротивления немцам, отошли части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии.
Оказавшийся в окружении у противника 8-й мк РККА сумел организованно отойти на рубеж Золочевских высот, прорвав немецкие заслоны.
Отряд Попеля остался отрезанным в глубоком тылу противника, заняв круговую оборону в районе Дубно. Оборона продолжалась до 2 июля, и лишь когда к концу подошли боеприпасы и топливо, отряд, уничтожив оставшуюся технику, начал пробиваться из окружения. Пройдя по тылам противника более 200 км, группа Попеля и присоединившиеся к ней части 124-й стрелковой дивизии 5-й армии вышли в расположение 15-го стрелкового корпуса 5-й армии.
4-й механизированный корпус под командованием Андрея Власова (будучи самым мощным соединением на этом участке фронта и имея в своем распоряжении 979 танков включая 313 Т-34 и 101 КВ ) слишком медленно реагировал на приказы и практически не участвовал в активных атакующих действиях. По сути его главным достижением стало обеспечение прикрытия отступления 15-го механизированного корпуса от наступающих немецких сил. Несмотря на довольно пассивную роль в наступательных действиях удалось сохранить не более 6 процентов своих танков КВ, 12 процентов его танков Т-34
9-й и 22-й мехкорпуса смогли, отойдя от Дубно, занять оборонительные позиции севернее и юго-восточнее Луцка. Тем самым создался «балкон», задержавший группу армий «Юг» на ее пути к Киеву. Считается, что в результате этого Гитлер решил изменить стратегическое решение и направить дополнительные силы на юг, сняв их с московского направления.
____________________________________________________________________________________________________________________________________
Основными причинами провала июньского контрудара советских механизированных корпусов было сильное рассредоточение сил и отсутствие слаженности и координации взаимных действий. Танки мехкорпусов вступали в бой в большинстве случаев при недостаточной пехотной поддержке, либо при полном её отсутствии. Огромную роль сыграло отсутствие авиационной (почти все самолеты были уничтожены в первые же часы войны на аэродромах первой линии ) и артиллерийской поддержки.
Советский МиГ-3, уничтоженный в первые дни операции «Барбаросса». Image from a collection of WWII prints. Scan by Jarekt from 5 × 8 cm print., Public Domain, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=4011173
Немецкие войска намного активнее и разумнее, чем советские, пользовались всеми видами связи, да и координация усилий различных видов и родов войск в вермахте в тот момент вообще была, лучшей в мире.
Эти факторы привел к тому, что советские танки действовали зачастую без всякой поддержки и наобум. Пехота просто не успевала поддержать танки, помочь им в борьбе с противотанковой артиллерией: стрелковые подразделения двигались на своих двоих и банально не догоняли ушедшие вперед танки. А сами танковые подразделения на уровне выше батальона действовали без общей координации, сами по себе. Нередко получалось так, что один мехкорпус уже рвался на запад, вглубь немецкой обороны, а другой, который мог бы поддержать его, начинал перегруппировку или отход с занятых позиций…
Еще одной причиной массовой гибели советских танков в битве под Дубно, о которой нужно сказать отдельно, стала их неготовность к встречному танковому бою. Среди танков советских мехкорпусов, вступивших в битву под Дубно, легких танков сопровождения пехоты и рейдовой войны, созданными в начале-середине 1930-х, было большинство.
У советских легких танков, в силу специфики возлагаемых на них задач, была противопульная или противоосколочная броня. Легкие танки прекрасный инструмент для глубоких рейдов в тыл противника и действий на его коммуникациях, но легкие танки совершенно не приспособлены для прорыва обороны. Немецкое командование учло сильные и слабые стороны бронетехники и использовало свои танки, которые уступали нашим и качеством, и вооружением, в обороне, сведя на нет все преимущества советской техники.
Сказала свое слово в этом сражении и немецкая полевая артиллерия. И если для Т-34 и КВ она, как правило, была не опасна, то легким танкам приходилось несладко. А против выкаченных на прямую наводку 88-миллиметровых зенитных орудий вермахта оказалась бессильна даже броня новых «тридцатьчетверок». Достойно сопротивлялись им разве что тяжелые КВ и Т-35. Легкие же Т-26 и БТ, как говорилось в отчетах, «в результате попадания зенитных снарядов частично разрушались», а не просто останавливались. А ведь у немцев на этом направлении в противотанковой обороне использовались далеко не только зенитки.
И все-таки без прикрытия с воздуха, из-за чего на марше немецкая авиация выбивала почти половину колонн, без радиосвязи, на свой страх и риск советские танкисты шли в бой - и зачастую выигрывали его.
В первые два дня контрнаступления чаша весов колебалась: успехов добивалась то одна сторона, то другая. На четвертый день советским танкистам, несмотря на все осложняющие факторы, удалось добиться успеха, на некоторых участках отбросив врага на 25-35 километров. Под вечер 26 июня советские танкисты даже взяли с боем город Дубно, из которого немцы были вынуждены отойти… на восток!
И все-таки преимущество вермахта в пехотных частях, без которых в ту войну танкисты могли полноценно действовать разве что в тыловых рейдах, скоро начало сказываться. К концу пятого дня сражения почти все авангардные части советских мехкорпусов были попросту уничтожены. Многие подразделения попали в окружение и были вынуждены сами перейти к обороне по всем фронтам. А танкистам с каждым часом все больше не хватало исправных машин, снарядов, запчастей и топлива.
Но свою роль в том, чтобы сорвать выпестованный Гитлером план «Барбаросса», битва под Дубно сыграла. Советский танковый контрудар вынудил командование вермахта ввести в бой резервы, которые предназначались для наступления в направлении Москвы в составе группы армий «Центр». Да и само направление на Киев после этого сражения стало рассматриваться как приоритетное.
И хотя впереди была тяжелая осень и зима 1941-го, свое слово в истории Великой Отечественной войны крупнейшее танковое сражение уже сказало. А этот горький опыт не был забыт советским командованием – немцам ещё предстояло в полной мере ощутить на своей шкуре силу ударов советских войск в предстоящих битвах.
ОТ БРЕСТА ДО БЕРЛИНА
Поэтическая эпопея
Дубно, Луцк и Броды помнят, 1
Как неделю в тех местах
Бой вели стальные кони,
Как теснил их сильный враг.
Где вы, танки, наши танки?
Где вы, наши корпуса?
Вас порвали, как портянки,
Порубили, как леса:
Восемьсот за те денёчки
Из двух тысяч восьмисот!
Сколько вас легло, сыночки!
Кто представит скорбный счёт?
Сколько замертво сражённых
В юго-западных краях?
Сколько заживо сожжённых
В тех отчаянных боях?
«Сколько танков мы подбили?» –
«До двухсот почти». – «Всего?»
Или нас не так учили?
Иль не поняли чего?
Или Жуков не был с нами
И не он руководил 2
Теми первыми боями,
Где нас враг так колотил?
Или танков было мало,
Мало танковых бригад,
Что фашисты нам поддали
Крепко много раз подряд?
Да, действительно такого
Мир не ведал до тех пор:
Что ни бой – мы биты снова,
Что ни танк – горит костёр.
И хотя в четыре раза
Танков было больше, мы
В столько ж раз и больше даже
Обмишурились в те дни.
Член Военного Совета
Застрелился – жёг позор. 4
Жуков мчит в Москву - зрит лето –
Сталин вызвал на ковёр:
Что там танковая драма! –
«Перед Минском в этот час
В окружении, как в яме,
Наши армии сейчас».
Там – другое положенье.
Здесь, южнее, – всё не так:
Сил достаточно, уменья
Не хватало для атак.
Не смогли одним ударом 5
Восемь наших корпусов
В бой пойти. В итоге даром
Положили мы бойцов.
Восемь дней – и контратаки
Захлебнулись. Вот ведь как.
Утешенье в этой драке –
На шесть дней задержан враг.
Так и будем в это лето
Отступать, пока врага
Не научимся бить крепко
От Генштаба до стрелка.
В плен сдавая миллионы,
Бесконечно отступать
И под русский мат и стоны
Кровью землю поливать.
----------
1 Битва за Дубно – Луцк – Броды – крупнейшее танковое сражение мировой истории и, в том числе начального периода Великой Отечественной войны, состоявшееся в июне 1941 года в треугольнике городов Дубно – Луцк – Броды. В сражении с обеих сторон приняло участие около 3200 танков: 2803 – советских и 718 немецких. 8-й, 9-й, 15-й, 19-й, 22-й мехкорпуса, 27-й, 31-й, 36-й, 37-й стрелковые корпуса, 109-я мд и 14-я кд пытались фланговыми ударами с севера и с юга уничтожить танковый клин фон Клейста. За период с 23 по 30 июня 1941 г. наши потери составили около 800 танков, немецкие – 150 – 200.
2 По приказу Сталина операцией руководил начальник Генштаба Г.К. Жуков, прибывший в штаб Юго-Западного фронта вечером 22 июня и отбывший в Москву по вызову Сталина вечером 26 июня 1941 г.
3 Г.К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» написал об этом сражении: «Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашисткой Германией. Следовало бы детально разобрать целесообразность применения здесь контрударов механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понёс тяжёлые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови». О наших четырёхкратных потерях Жуков не написал.
4 Не выдержав позора поражения, 28 июня 1941 г. застрелился член Военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н. Вашугин.
5 Ударные соединения Юго-Западного фронта провести единое наступление не смогли. Действия мехкорпусов свелись к изолированным контратакам на разных направлениях. Результатом контрударов стала задержка на неделю наступления 1-й немецкой танковой группы и срыв планов противника прорваться к Киеву и окружить 6-ю, 12-ю и 26-ю армии Юго-Западного фронта во Львовском выступе. Немецкое командование путём грамотного руководства сумело отразить контрудар и нанести поражение армиям Юго-Западного фронта.
Вверху представлена обложка новой книги Владимира Тяптина. В неё вошли 39 поэм и 14 стихотворений и песен, посвящённых героической борьбе советского народа с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг., в которых отражены основные сражения на всех фронтах этой великой войны, начиная от пограничных сражений 1941 г. до штурма Берлина и парада Победы в Москве 24 июня 1945 г. Книга насыщена большим историческим материалом, включённым в 309 примечаний. По сути, это две книги – поэтическая и в прозе, объединённые под одним названием. В ней представлены 156 конкретных личностей, в том числе 96 героев войны, от рядовых воинов до маршала Жукова и генералиссимуса Иосифа Сталина. Оформление книги выполнено лауреатом Государственной премии Удмуртской Республики Юрием Лобановым.