» Типология личности по Айзенку

Теория личностных черт Ганса Айзенка (1916-1997).
Структура и типы личности. Интроверсия, экстраверсия и нейротизм

Ганс Айзенк (Hans Eysenck) - британский психолог немецкого происхождения. Он разработал и экспериментально исследовал описательную теорию личностных черт, теорию обусловленности этих черт, продемонстрировал важность генетических факторов в развитии личности.

Ганс Айзенк, 1970-е годы

Также Айзенк:

• создал широкий спектр исследований по генетическим основам эмоциональности;
• разработал модель IQ (коэффициент интеллекта), который зависит от скорости, ошибок и продолжительности умственных действий индивида;
• предложил и проверил двухфакторную модель структуры социальных способностей;
• способствовал развитию клинической психологии в Британии;
• сыграл значительную роль в возникновении и становлении бихевиоральной терапии;
• основал и издавал «Журная бихевиоральных исследований и терапии».

Определяя структуру человеческой личности, Айзенк прежде всего использует понятия экстраверсии и интроверсии. В подборе этих личностных черт он идет уже проторенным путем (Лазурский, Юнг, Кречмер и др.)

Экстраверты проявляют себя в таких чертах, как аффективность (стремление выразить эмоции внешним образом), бодрость, веселость, удовлетворение, юмор, социабельность, сострадание, неразвитость самосознания, высокая двигательная активность, низкая настойчивость, порог сдерживания, медленное улавливание.

Качества интроверта определяются как диаметрально противоположные. Однако в исследованиях настойчивости не было найдено корреляций относительно экстраверсии или интроверсии.

Айзенк также высказал мнение, что экстраверты обнаруживают типичную жесткость в противовес мягкости интровертов. Имеющие жесткие установки относительно других, они склонны применять принуждение, осуществлять телесные наказания, стерилизацию, умерщвлять в случаях неизлечимой болезни и тому подобное.

Интроверты же выступают за отмену двойного стандарта морали, смертной казни, провозглашают пацифизм и т.д.

Склонность к жесткости или мягкости, по мнению Айзенка, не зависит от возраста или воспитания. Правда, он предполагает определенные корреляции с полом, отмечая, что женщины мягче, чем мужчины. В сфере политики, общественной жизни выступают соответственно такие противоположности, как авторитарность и демократия. Впрочем сопоставления радикализма и консерватизма не подпадает под исходную противоположность экстраверсии и интроверсии.

Кратко о теории личности Айзенка

Ганс Айзенк (1916-1997) - британско-немецкий психолог, который исследовал генетически заданные черты личности, обусловленные различиями в реакции мозга на эмоциональные раздражители. Выделил 3 основных личностных измерения:

Интроверсия - экстраверсия:

Степень, в которой человек направляет свою энергию внутрь себя или наружу на других. Интроверсия предполагает направление внимания на внутренние переживания, в то время как экстраверсия относится к сосредоточению внимания на других людях и окружающая среде.

Эмоциональная стабильность - нейротизм:

Предрасположенность человека к эмоциональному расстройству или стабильности. Невротический человек (неустойчивый тип) склонен быстро менять эмоции, тогда как эмоционально устойчивый и стабильный человек имеет тенденцию поддерживать постоянное настроение.

Психотизм:

Низкое значение означает теплоту в отношениях и стремление заботиться о других.
- Высокое проявляется в антисоциальности, холодности, враждебности и безразличии к другим.

Используя первые два измерения, Айзенк описал 4 основных типа личности:

Холерик;
- меланходик;
- флегматик;
- сангвиник.

Пытаясь найти естественную основу для типологии личности, Айзенк указывает на наследственные черты. Так, баланс возбуждения и торможения имеет генетические корни и определяет характер активности коры мозговых полушарий. Экстраверт быстро создает торможение, однако освобождается от него медленно. Интровертам свойственна противоположная особенность.

Поскольку мозговая кора контролирует сознание, экстраверты тормозят сознательные суждения и по сравнению с интровертами действуют менее осознанно относительно своих соображений. Айзенк также отмечал, что экстраверты более спонтанны в своем поведении, а интроверты - более сдержанны. Схематично это изображается так:

Интроверты: кортикальное возбуждение -> поведенческое торможение

Экстраверты: кортикальное торможение -> поведенческая спонтанность

Уже в начале изложения Айзенком типологии личности становится понятным его серьезный методологический просчет: им на одну плоскость ставятся феномены биологические, физиологические, логические, психологические, социальные, идеологические и т. д.

Главная психологическая проблема заключается в том, что индивид не может быть жестко определен как интроверт или экстраверт. Это является лишь моментами активности человека.

Айзенк использует достижения бихевиорального направления, включая Павловское учение и новейшие на то время открытия в физиологии, связанные со свойствами ретикулярной формации. Поэтому он сразу определяет, что центром, который управляет процессами торможения и возбуждения коры, является именно ретикулярная формация.

Эксперимент, в котором исследовались отношения «возбуждение - торможение» по шкале «экстраверсия - интроверсия», охватывал 90 испытуемых. Было отобрано по 10% наиболее интровертированных и экстравертированных. Они должны были выполнить действие, требующее определенной выдержки: стучать металлической палочкой по металлической плитке. Спустя минуту после начала эксперимента число испытуемых, добровольно оставшиеся, было таким: из интровертов - 1, из экстравертов - 18.

Торможение, которое оказалось в такого рода опытах, Айзенк назвал реактивным торможением позаимствовав этот термин из теории обучения К. Галла. Такой вид торможения не имеет обусловленной природы и не связывается со специфическим стимулом. Если индивид был стимулирован длительное время, кортикальное (реактивное) возбуждения росло. Поэтому экстраверты воспринимали очертания стимула менее остро, чем интроверты. Это приводит к определенным выводам, в частности к установлению факта, что экстраверты переживают «стимульный голод» более остро, чем интроверты. Экстраверты находятся в постоянном ожидании еды, питья, копуляции, больше курят и рискуют. Психопаты, одинокие матери и заключенные получаются, как правило, из экстравертов.

Достаточно абстрактно характеризует Айзенк противопоставление «нейротизм - эмоциональная стабильность». Он отождествляет толкуемый ним феномен эмоциональной стабильности с тем, который был описан Уэббом в 1915 году.

Уэбб предложил следующие факторы: настойчивость, постоянство, доброта, правдивость, осознанность. Айзенк существенно дополнил этот список, подчеркнув необходимость принять во внимание доверчивость, волю, самоконтроль, стабильность, недостаток эмоциональности.

Но здесь он не усмотрел того, что свобода может быть различной: самоконтроль есть у каждого человека, однако различного характера. Доверчивость - черта нравственная по своему содержанию - поднимается над таким фактором анализа, как эмоциональная стабильность, и включает в себя все методологические недостатки по отношению телесного, душевного и духовного, о которых уже было упомянуто. И уж совсем непонятно, каким образом недостаток эмоциональности определяет эмоциональную стабильность.

Устанавливая два факторных полюса - эмоциональную стабильность и эмоциональную нестабильность, подбирая характерологически-личностные черты этого противопоставления, Айзенк снова попадает в плен своей методологии. Эмоциональную стабильность он связывает со сдержанностью, объективностью, сотрудничеством, мужеством, нехваткой интроспекции, а эмоциональную нестабильность - с нервозностью, сверхкритичностью, повышенной чувствительностью, женственностью, склонностью к интроспекции.

Дополнительный ряд определений невротика Айзенк связывает со страхом, истерией, низкой энергетикой, плохими достижениями в работе, семейным расстройством, невротичностью раннего детства, неудовлетворенностью раннего возраста, неконгениальним окружением, реактивной депрессией, склонностью к самоубийству, чувством вины.

В этом Айзенк видит врожденный характер нейротизма, а его биологические корни ищет в автономной нервной системе. Невротические симптомы - это не адаптивно обусловленные автономные ответы. А клинические неврозы есть не что иное, как проявление этих ответов. Айзенк утверждает, что повторное обусловливание имеет относительно невроза лечебное действие.

В работах 1964-1965 годов Айзенк, подытоживая свои исследования, предлагает четыре типа личности (которые на самом деле являются типами темперамента), связывая их с противопоставлениями «экстраверт - интроверт», «нейротизм - эмоциональная стабильность». Его схема выглядит следующим образом:

Холерик - экстраверт, невротик.

Меланхолик - интроверт, невротик.

Флегматик - интроверт, эмоциональная нестабильность.

Сангвиник - экстраверт, эмоциональная стабильность.

Поведенческую, характерологическую типологию Айзенк выражает так:

Аналогично он предлагает схему-отношение нейротизма и эмоциональной стабильности:

	интроверт
ригидный	| ↓	контролируемый
боязливый		надежный
печальный		уравновешенный
уязвимый		спокойный
беспокойный		предприимчивый
агрессивный		беззаботный
раздраженный		бодрый
	экстраверт

При этом Айзенк отмечает, что надежность более свойственна эмоциональной стабильности, чем интроверсии, агрессия более характерна для нейротизма, чем для экстраверсии. Однако ни одного человека нельзя рассматривать как принадлежащего исключительно к одному измерению. И тут подошел бы образ веревки и подпорок для вывешивания белья, который был предложен Шелдоном .

Рассматривая психотизм, Айзенк подтверждает существование континуума между «нормой» и экстремальным психотизмом, что было отрицанием противопоставления «циклотимия - шизотимия». Он выделяет также определенные характеристики психотизма, среди которых - социальная отдаленность, пребывание в плену иллюзий, заторможенность, подозрительность, двигательное беспокойство, галлюционирование, извращения, мыслительная и мнемоническая сверхактивность, раздражительность, мания, истерия, эндогенная депрессия, самоубийство, чувство вины. Нейротизм, экстраверсия и психотизм были обнаружены им среди студенческой молодежи, а также работающего населения.

Две популярные книги Айзенка о тестах исследования умственных способностей вышли в 1962 и 1964 годах. Он устанавливает отрицательную корреляцию между интеллектом и нейротизмом. Также он отмечает изменения в корреляции между интеллектом и экстраверсией, возникающих с возрастом. Впрочем выяснения корреляции в качестве главной цели исследования можно сравнить с тем случаем, когда художник показывает краски и требует от людей увидеть в них образ будущего шедевра.

Роменець В.А. Маноха И.П. История психологии XX века. - Киев, Лыбидь, 200 3

Современный ритм не идет ни в какое сравнение со скоростью жизни 1980-х годов. Впрочем, 20 лет назад можно было не ошибиться, сказав то же самое - ведь холодные 1990-е радовали глаз уже не тремя (как в 70-х), а десятками каналов по телевизору.

Если бы программа ТВ-передач сегодня печаталась полностью, то походила бы на знатный телефонный справочник из американских фильмов ужасов.

Ну, знаете, один из тех, которые лежат в телефонных будках посреди пустыни и из которой всякий раз главный герой должен вырвать лист с нужным ему номером.

А уже лет через н-дцать мы с теплыми чувствами будем вспоминать 2010-е как время размеренного спокойствия и тишины. Жизнь ускоряется и сделать с этим мы ничего не можем. Уехать на тихий остров или поселиться в заброшенной деревне - другая крайность. Это можно считать погребением заживо.

Поэтому мы справляемся с крутым течением времени. Каждый по-своему пытается совладать с грузом задач и километражом нашего существования на этой планете. Мы тратим десятки часов, чтобы разобраться, как сэкономить 20 минут на планировании дел. Читаем уроки по ускоренному чтению, чтобы осилить книгу в два раза быстрее.

Мы летим из Стокгольма в Вену самолетом, чтобы сэкономить время, и нервно дергаем ручку от сумки, стоя в пробке на подъезде к аэропорту. Мы делегируем десяток задач и тратим в два раза больше времени, чтобы проверить результаты. У каждого свои методы в борьбе с ветряными мельницами. И свои достижения.

Книга

Однажды мне в руки попалась книга Даниила Гранина “Эта удивительная жизнь” - она посвящена профессору Александру Любищеву . Автор даже удивляется, что посвятил книгу не самому известному ученому. Но читающий быстро понимает, что к чему: что герой 55 лет вел точный учет самого ценного ресурса - затраченного времени, учитывая все, вплоть до минут.

О герое

Редкие встречи с Любищевым производили на меня сильное впечатление. Оставив свои дела, я следовал за ним, часами слушал его быструю речь с дикцией отвратительной, неразборчивой, как и его почерк. Я видел его без всякого ореола: плохо одетый, громоздкий, некрасивый старик, с провинциальным интересом к разного рода литературным слухам.

Учитывая, он добывал время. Это была самая настоящая добыча.

Когда-то, в молодости, под Новый год, я спохватывался: год промелькнул, и опять я не успел сделать обещанного себе, да и другим - не кончил романа, не поехал в Новгородчину, не ответил на письма, не встретился, не сделал… Откладывал, откладывал, и вот уже откладывать некуда.

Про Любищева никогда нельзя было сказать: “он стал”. Он всегда - “становился”. Чего он не терпел, так это бесспорных истин, уверенности, категоричных суждений. Он опровергал, оспаривал иногда вещи, которые для меня были очевидны, и это заставляло думать.

Меня поражала у Любищева смелость, с какой он обращался с плотью Времени. Он умел ее осязать. Он научился обращаться с пульсирующим, ускользающим “теперь”. Он не боялся измерять тающий остаток жизни в днях и часах.

Он тратил много времени на письма, но они же и сберегали ему время. Копии писем в переплетенных томах стояли на полках вместе с томами конспектов прочитанных книг - оттуда Любищев часто черпал заголовки для своих работ. Иногда письма почти целиком входили в рукопись.

Она, его система (управления временем) , обеспечивала ему такую занятость, что ему легко было не замечать многих бытовых, да и житейских неудобств. Она помогала ему не раздражаться, легко, по-олимпийски переносить и людскую глупость, и бестолковость служебных порядков и беспорядков. Этим объяснялось его спокойствие и здоровые нервы.

О работе и планировании времени

Который раз жизнь учила меня ничего не откладывать. Ради чего я откладывал, куда спешил? Ныне эти прошлые спешности кажутся такими ничтожными, а потери – такими обидными и, главное, непоправимыми.

Люди решительно ни во что не ценят чужого времени, хотя оно единственная вещь, которую нельзя возвратить обратно при всем желании.

Не станет он из года в год производить анализ времени, от которого никакой пользы, только зря на него тратится время. Время ценилось одинаково дорого.

Время - самая большая ценность и нелепо тратить его для обид, для соперничества для удовлетворения самолюбия.

Нет времени отдыха: отдых - это смена занятий, это как правильный севооборот на поле.

Планировать свою работу необходимо, и я думаю, что многое из того, чего я достиг, объясняется моей системой.

Ученый, не имеющий времени на размышления (если это не короткий период - год, два, три), - конченый ученый, и если он не может переменить свой режим, чтобы иметь достаточно времени на размышления, то ему лучше бросить науку.

1. Я не имею обязательных поручений;
2. Не беру срочных поручений;
3. В случае утомления сейчас же прекращаю работу и отдыхаю;
4. Сплю много, часов десять;
5. Комбинирую утомительные занятия с приятными.

Людям, умеющим работать, времени хватает.

Мне вспоминается, как в Дубултах Константин Георгиевич Паустовский подолгу гулял, охотно заводил свои веселые устные рассказы; можно было подумать, что ему нечего делать - он никогда не торопился, не ссылался на занятость и при этом успевал работать больше любого из нас.

У Любищева времени всегда было достаточно. Времени не могло быть мало - любое Время для чего-то достаточно.

Время - это народное богатство, такое же, как недра, лес, озера. Им можно пользоваться разумно, и можно его губить. Так легко его проболтать, проспать, истратить на бесплодные ожидания, на погоню за модой, на выпивки, да мало ли.

Оказалось, что жизнь вовсе не так коротка, как это считается. Дело тут не в возрасте и не в насыщенности трудом. Урок Любищева состоял в том, что можно жить каждой минутой часа и каждым часом дня, с постоянным напором отдачи.

Покой Любищева был простейший – тишина и свобода от срочных дел.

О жизни

Я кто? Я - дилетант, универсальный дилетант. Слово-то это происходит от итальянского “дилетто”, что значит - удовольствие. То есть человек, которому процесс всякой работы доставляет удовольствие.

Слезами горю не поможешь, чем раньше человек может взять себя в руки, тем лучше; скорбь по умершим - остаток религиозных чувств, мертвого не оживишь - какой же смысл скорбеть?

Художник выбирает для портрета либо фас, либо профиль. Половина человека всегда остается скрытой за плоскостью холста.

Старая мебель окружала меня - тяжелая, крепкая, изготовленная со щедрой прочностью на жизнь нескольких поколений. Вещи обладают памятью. Во всяком случае, пожившие вещи, сделанные не машиной, а рукой мастера.

Жизнь - долгая-предолгая штука. В ней можно наработаться всласть и успеть многое прочитать, изучить языки, путешествовать, наслушаться музыки, воспитать детей, жить в деревне и жить в городе, вырастить сад, выучить молодых.

Жизнь спешит, если мы сами медлим.

О таланте

Воля и Разум - вот два решающих качества. Ныне чего-то достигнуть в науке можно, если есть железная воля, действующая в упряжке с Разумом.

Разум не противоречит нравственности. Истинный разум всегда против подлости и всякой низости. Умный человек понимает, что нравственность - она в конечном счете выгоднее, чем безнравственность.

Герой устроил себя по самой что ни на есть рациональной методе, создал для этого Систему, с ее помощью доказал, как многого можно достигнуть, если фокусировать все способности на одной щели. Стоит методично, продуманно, на протяжении многих лет применять Систему - и это даст больше, чем талант. Способности с ее помощью как бы умножаются.

Некоторое даже сознательное “юродство неплохо: несколько ироническое отношение со стороны мещан - полезная психическая зарядка для выработки независимости от окружающих.

Я знал физика, который должен был совершить по крайней мере три крупнейших открытия, и всякий раз он перепроверял себя еще и еще, пока его не обгоняли другие. Его губила требовательность к себе - слишком он боялся ошибиться. Тут мало соображать, тут нужен еще и характер.

Берись за то, к чему ты сроден, коль хочешь, чтоб в делах утешный был конец.

Серьезный спор может быть кончен тогда, когда автор может изложить мнение противника с той же степенью убедительности, с какой его излагает противник, но потом прибавить рассуждения, показывающие корни предрассудков противника.

Любищев понимал, что, вступив на еретический путь, быстрого понимания достичь невозможно. Недаром Оскар Уайльд говорил: “Когда со мною сразу соглашаются, я чувствую, что я не прав”.

О книгах

Утилизация “отбросов времени” у него продумана до мелочей. При поездках – чтение малоформатных книг и изучение языков. Какие преимущества дает чтение в дороге? Во-первых, не чувствуешь неудобства в дороге, легко с ним миришься; во-вторых, нервная система находится в лучшем состоянии, чем в других условиях.

Как распределялось чтение книг в течение дня? С утра, когда голова свежая, я беру серьезную литературу (по философии, по математике). Когда я проработаю полтора-два часа, я перехожу к более легкому чтению - историческому или биологическому тексту. Когда голова уставала, то берешь беллетристику.

Если книга касается нового предмета, мало мне известного, то я стараюсь ее проконспектировать. Стараюсь на каждую более или менее серьезную книгу написать критический реферат. Достаточно перелистать конспект, чтобы вспомнить нужное из книги.

Тисни «Лайк», щоб читати нас у Фейсбуці

Все мы так или иначе считаем своё время. И часто даже отдаём отчёт в том, что именно сейчас мы тратим его безвозвратно и впустую. Но это не сподвигает нас оптимизировать его, выбирать занятия более интересные или полезные. В лучшем случае мы начинаем увлекаться столь модным сейчас тайм-менеджментом, где другие люди вам говорят что, как и когда надо делать, чтобы успеть больше. А вот скажем тот же тайм-менеджмент по-русски: управление временем - и звучит уже совсем иначе. Словно действительно получаем контроль над этой абстрактной вещью и наша обычная жизнь превращается в странную.
Был такой человек: Александр Любищев. Гениальный учёный, биолог, профессор, потрясающий человек, увлекающийся очень многим. Можно сказать Ломоносов современности.
Был другой человек: Даниил Гранин. Писатель, который посвящал свои произведения трудам учёных и сильных личностей. Так вот взял Гранин, не пожалел своего времени и себя и написал биографию Любищева. Пожалуй, это третья биография, которую мне было интересно читать (первая - это «Вы, наверно, шутит, мистер Фейнман», вторая - «Just for fun»).

На самом деле Любищев был очень странным человеком - классическим гениальным учёным - он всё отрицал и ставил под сомнение. Для него не было авторитетов. Это всё необходимо, чтобы двигаться вперёд, чтобы открывать новые горизонты. Даже Эйнштейн ведь ошибался.
Но замечательно в Любищеве не это, и Гранин уводит читателя в другое русло.
Герой этой биографии был скрягой относительно времени: каждый день, каждый месяц, каждый год, он подсчитывал сколько было потрачено часов и минут на книги, науку, исследования, отдых, семью. В то время, как мы не можем распланировать завтрашний день, Любищев с точностью до 1% планировал своё время на год вперёд. И этому не могли помешать даже личные трагедии.
Ни минуты он не терял просто так и при этом не нужно было прибегать к схемам короткого сна, избавляться от радостей жизни или семейных отношений. Всё это укладывалось в его график. Ему удавалось прочитывать просто колоссальное количество книг и работ, писать очень много статей, рецензий, помогать другим людям. Многое из того, что он писал, никогда не было напечатано, но это было нужно лично ему, чтобы тренировать себя, свою память и критический ум.
Но от оценки книги я как-то резко перешёл к оценке героя.
Книга напоминает скорее восхищённый отзыв автора и тем не менее остаётся биографией и читать её весьма интересно. Гранин не просто описывает жизнь героя, он даёт свою оценку, проекцию на жизнь обычных людей, делает выводы. На самом деле автором была провёрнута огромная работа: нужно было перетрясти все архивы, публикации и перечитать много томов аккуратно подшитых дневников Любищева.
Художественно ценности как таковой произведение не представляет. Не встретите вы тут элегантных приёмов или обнажённых эмоций, острого конфликта или борьбы. Книга скорее даёт пищу для размышлений, как впрочем и упомянутые мною выше биографии. И несмотря на то, что я согласен с тем, что не надо выбирать себе кумира, я считаю, что с таких людей нужно брать пример. Но только пример нужно брать мудро и с учётом индивидуальных особенностей. Просто при чтении у меня возникло ощущение некоторой механичности жизни Любищева. Всё у него расписано, каждому делу своё время. Он многого добился, очень многое успел, но не потерял ли чего-то? Хотя более вероятно, что от такой упорядоченности он получал удовольствие.
Но лучше один раз прочитать, чем два раза от кого-то услышать.