Война севера и юга. как это было – фото

«Война с памятниками», как оказалось, характерна не только для бывших республик Советского Союза и бывших стран соцлагеря в Восточной Европе, но и для самих Соединенных Штатах. Продолжается скандал вокруг сноса памятников лидерам Конфедерации южных штатов. Настоящая эпидемия переноса памятников с главных и центральных улиц и площадей городов южных штатов началась еще в 2015 году, однако внимание мировой общественности привлекла лишь сейчас, когда в Шарлоттсвилле, что в штате Виргиния, начались беспорядки, вызванные сносом памятника генералу Роберту Ли - легендарному герою Гражданской войны в США. Один человек погиб, еще девятнадцать человек получили ранения.

Роберт Ли - одна из самых знаковых фигур в новой истории Соединенных Штатов Америки. Кстати, в этом году со дня его рождения исполнилось 210 лет. Роберт Эдвард Ли родился в далеком 1807 году, 19 января, в Стрэдфорде, штат Виргиния. Отец будущего генерала Генри Ли сам был героем американской войны за независимость и прославился под прозвищем «Кавалерист Гарри». Энн Картер Ли, мать полководца, также принадлежала к видному виргинскому роду и отличалась умом и целеустремленностью. Эти качества она передала и своему сыну. Поскольку у отца семьи вскоре возникли серьезные финансовые проблемы, фактически воспитанием сына и содержанием семейства занималась мать Энн Картер Ли. Росший в такой обстановке Роберт Эдвард уже подростком стал выполнять функции главы семьи, поскольку здоровье матери ухудшилось, а мужчины в доме не было. С финансовыми проблемами семейства был связан и выбор дальнейшего жизненного пути Роберта Ли. Если у его старшего брата Чарльза еще хватило денег оплатить обучение в престижном Гарвардском университете, то к тому времени, когда очередь получать высшее образование наступила для Роберта, с финансами у семьи было уже совсем плохо.

Но образование все же требовалось - знатный виргинский род не хотел, чтобы его представитель остался необразованным человеком на обочине социальной жизни. Единственным выходом в этой ситуации было поступление в военное учебное заведение - прославленную военную академию Вест-Пойнт. Роберт Ли, отличавшийся не только прилежностью в учебе, но и большой физической силой, вполне мог стать идеальным офицером американской армии. И он им стал. Во время учебы в академии Ли был одним из лучших кадетов академии, не получив ни одного взыскания от вышестоящего командования. К моменту окончания Вест-Пойнта, Ли был вторым по успеваемости кадетом академии.

В то время кадетов, в зависимости от их успеваемости и склонности, распределяли по родам войск. Ребята физически крепкие, но без выраженных интересов, направлялись в пехоту или кавалерию. «Умники», среди которых был и Роберт Ли, распределялись в инженерные войска и артиллерию - те рода войск, где требовались более глубокие знания специальных дисциплин и точных наук. Роберт Ли получил назначение в инженерные войска и был направлен в Корпус инженеров в звании второго лейтенанта. Практически сразу же после окончания академии он участвовал в работах по строительству дамбы в Сент-Луисе, затем - в строительстве береговых фортов в Брансвике и Саванне.

Молодой офицер поселился в Арлингтоне, в поместье своей жены Мэри Энн Кастис, с которой он сочетался браком 30 июня 1831 года. Мэри Кастис также принадлежала к элите американского общества - ее отец Джордж Вашингтон Парк Кастис доводился приемным внуком самому Джорджу Вашингтону, одному из отцов американской государственности. Роберт Ли продолжал службу в инженерных войсках и может быть никогда бы и не перешел на командные посты в армии, если бы не мексиканско-американская война, разразившаяся в 1846 году. К этому времени 39-летний офицер инженерных войск уже был хорошо известен командованию. Его направили в Мексику - руководить строительством дорог, необходимых для продвижения американской армии. Но генерал Уинфилд Скотт, который осуществлял командование американскими войсками, обратил внимание на то, что Роберт Ли - не только хороший офицер инженерной службы, но и отменный наездник, прекрасный стрелок и разведчик. Человек с такими данными очень требовался в штабе, поэтому Роберт Ли был сразу же включен в число штабных офицеров генерала Скотта. Так началось его знакомство с командными и штабными обязанностями.

Однако после окончания войны Ли вновь продолжил службу в инженерных войсках, чем очень тяготился. Во-первых, карьера военного инженера не давала ему желаемого продвижения в званиях и должностях. Можно было всю жизнь прослужить на должностях среднего состава, занимаясь строительством дорог в отдаленных районах. Во-вторых, служба в глубинке тоже тяготила офицера, который не мог полноценно заниматься своей семьей и вести нормальный образ жизни. В конце концов, Роберту Ли удалось добиться перевода в кавалерию. К этому времени ему было уже 48 лет - не самый юный возраст для военной карьеры. Однако именно после перевода в кавалерию с карьерным ростом у Ли все наладилось. В октябре 1859 года он командовал подавлением восстания Джона Брауна, попытавшегося захватить правительственный арсенал в Харперс-Ферри. Полковник Роберт Ли командовал в это время не только кавалеристами, но и морскими пехотинцами, сумев быстро подавить восстание. К этому времени полковнику Ли было уже 52 года и, вполне вероятно, он так и закончил бы службу в полковничьем звании, как сотни других американских офицеров, если бы не разразившаяся вскоре гражданская война.

Сражение при Энтитеме. 1862 год. © / Commons.wikimedia.org

В 1861 году новый президент США Авраам Линкольн предложил полковнику Ли возглавить сухопутные войска федерального правительства. К этому времени ситуация в стране накалилась до предела. Южные штаты, а Ли, как мы знаем, был уроженцем Юга, вступили в острый конфликт с федеральным правительством. При этом полковник Ли считался убежденным противником рабства и отделения южных штатов от федерального центра. Линкольн считал, что талантливый офицер может стать надежным военачальником федеральных войск. Однако сам полковник Ли сделал свой собственный выбор. Он написал президенту США прошение об отставке с военной службы, подчеркнув, что не в состоянии участвовать во вторжении в свои родные южные штаты.

Немного подумав, полковник Роберт Эдвард Ли обратился к Джефферсону Дэвису, избранному президентом Конфедеративных штатов Америки, предложив ему свои услуги в качестве офицера. Дэвис с радостью принял предложение Ли и присвоил ему звание бригадного генерала. Так Ли дослужился до генеральских погон, занявшись созданием регулярной армии южных штатов. Ли занял пост главного военного советника президента Дэвиса, участвуя в планировании многих боевых операций армии конфедератов. Затем Ли, произведенный в полные генералы, возглавил Армию Северной Вирджинии. Должность командующего армией он занял 1 июня 1862 года и вскоре получил огромный авторитет в войсках конфедератов. Южане очень уважали и ценили генерала Ли - не только за талант полководца, но и за отменные человеческие качества, как общительного и добродушного человека.

Под командованием генерала Ли Армия Северной Вирджинии добилась впечатляющих успехов, совершив большое количество побед над федеральными войсками. В частности, армия Ли смогла отбить мощное наступление северян, разбив армию генерала Бернсайда в окрестностях Фредериксберга. В мае 1863 г. войска генерала Ли смогли нанести сильнейшее поражение северянам в битве при Чанселлорсвилле. Далее Ли предпринял второе вторжение на Север, надеясь прорваться к Вашингтону и вынудить президента Линкольна признать Конфедеративные штаты Америки амостоятельным субъектом. Однако 1-3 июля 1863 года в районе города Геттисберг произошло очередное грандиозное сражение, в котором войскам северян под командованием генерала Джорджа Мида все же удалось нанести поражение южному гению Роберту Ли. Войска генерала Ли, правда, продолжали воевать против северян еще два года. Роберт Ли заслужил большое уважение и со стороны своих противников. В частности, Улисс Грант называл его не иначе как «Туз Пик». Лишь 9 апреля 1865 г. Армия Северной Вирджинии была вынуждена капитулировать.

Федеральные власти амнистировали Роберта Ли и позволили ему вернуться в Ричмонд. Вышедший в отставку генерал стал президентом Колледжа Вашингтона, а спустя пять лет после капитуляции, 12 октября 1870 года, скончался в результате сердечного приступа. Практически до конца своей жизни он занимался организацией помощи бывшим солдатам и офицерам Конфедерации штатов Америки, пытаясь хоть немного облегчить их участь после победы северян. При этом сам генерал был поражен в гражданских правах.

Долгое время заслуги генерала Ли признавались не только южанами и сторонниками правых взглядов, но и многими патриотами США, вне зависимости от политических убеждений и происхождения. Ситуация стала меняться не так давно, когда в США произошел «леволиберальный» поворот, выразившийся на символическом уровне и в жестком отказе от памяти о всех представителях Конфедерации. В представлениях леволиберальных кругов американского общества, конфедераты - это практически фашисты, идеологические противники и едва ли не политические преступники. Поэтому они и встречают такое отношение со стороны американских левых.
Интересно, что сам президент Дональд Трамп выступил с резкой критикой решения о сносе памятника генералу Ли и о переносе памятников другим видным деятелям Конфедерации. Однако, как известно, специфика политической системы в США такова, что власти конкретного штата могут сами принимать решения подобного рода. В южных штатах в последнее время происходят серьезные изменения в политических раскладах, вызванные ростом численности небелого населения и обретением последним серьезных политических амбиций.

После того, как президентом США впервые в американской истории побывал Барак Обама - человек африканского происхождения, стало ясно, что политическая ситуация в США уже никогда не будет прежней. Представители неевропейских групп населения штатов, в том числе афроамериканцы, иммигранты из Латинской Америки и Азии, осознали, что вполне могут быть серьезной политической силой, влияющей на политическую жизнь страны. На стороне небелых групп населения выступили леволиберальные силы США, включая значительную часть сторонников Демократической партии и более левые организации. Они же обеспечили информационную поддержку, поскольку среди журналистов американских СМИ и блогеров очень много сторонников леволиберальных взглядов, которые пытаются влиять на массовое сознание американцев.

Власти южных городов считают, что делают все правильно, поскольку памятники не сносятся, а переносятся в другие места. Например, в Лексингтоне, втором по величине городе штата Кентукки, обсуждается перенос памятника генералу Джону Моргану и вице-президенту Джону Брекенриджу. Оба политических деятеля воевали на стороне Конфедерации штатов Америки, чем и заслужили критику со стороны современных американских демократов. Последние обосновывают необходимость переноса памятника тем, что он стоит на месте, где в XIX веке проводились аукционы рабов, и, таким образом, оскорбляет афроамериканское население города. На памятниках американским генералам теперь все чаще появляются лозунги в поддержку афроамериканского населения. Война с памятниками приобрела символическое значение для современной Америки.

На защиту памятников героям Конфедерации мобилизовались представители американской белой общественности, в первую очередь - праворадикальных организаций, которые еще очень сильны на американском Юге. С деятельностью американских правых связаны многочисленные попытки отстоять памятники и воспрепятствовать действиям левых, в том числе и путем прямых столкновений. Не отстают от правых и их оппоненты. Если правые пытаются памятники защитить, то левые уже перешли к актам вандализма, не дожидаясь решений административных органов о переносе некоторых памятников. Так, 16 августа в Ноксвилле был облит краской памятник солдатам Конфедерации штатов Америки, погибшим в Форт-Сандерсе в ноябре 1863 года. Монумент был установлен в 1914 году и простоял более ста лет, прежде чем вызвал ненависть со стороны местных левых либералов.

В Нью-Орлеане было решено снести все четыре памятника героям Конфедерации, в том числе и памятник Роберту Ли, простоявший с 1884 года. Примечательно, что памятники ставились вскоре после войны, несмотря на то, что у власти находились противники конфедератов, проливавшие кровь в борьбе с ними. Но и у них не поднималась рука осквернять монументы американским патриотам, пусть и по своему понимавшим оптимальную для США модель политического и социального устройства. Зато теперь в манифестациях против памятников принимают участие многие люди, приехавшие в США совсем недавно. Они никогда не были связаны с американской историей, для них это - чужая и чуждая им история, чужие герои. На борьбе с памятниками успешно спекулируют политические силы, оппозиционные президенту Дональду Трампу и желающие дальнейшей реализации в США собственных идей, заключающихся в окончательном стирании исторической памяти американского народа.

21 января 1824 года в городке Кларксберг, американский штат Вирджиния, в семье адвоката Джонатана Джексона родился мальчик, которого назвали Томас. В Гражданскую войну он станет одним из самых прославленных генералов Юга, обретет прозвище "Каменная Стена" и умрет с загадочными словами на устах: "Мы должны перейти реку и отдохнуть там в тени деревьев".

Гражданскую войну в США 1861-1865 годов выиграли вовсе не те, о ком сложились легенды. Победа пришла не к генералу Томасу Джексону, о котором главнокомандующий конфедератов Роберт Ли написал, что тот "живет по Новому Завету, а сражается - по Ветхому". В смертельной схватке между двумя цивилизациями - открытым миру, промышленным Севером и обособленным, плантаторским Югом - верх взяли не герои, а замасленные мастеровые.

Обе стороны декларировали борьбу за свободу. Только вот свобода эта была разной. "Мы должны немедленно определиться, - говорил Авраам Линкольн в 1861 году, - имеет ли меньшинство в свободном государстве право разваливать это государство, когда ему заблагорассудится". Идеология же южан сводилась, по сути, к фразе, произнесенной однажды Робертом Ли: "Я люблю свою страну, но свой родной штат Вирджинию люблю больше". Они, южане, и сражались каждый за свою улицу, дом, сад, "заветную скамью у ворот", за право обладать парой чернокожих рабов - почти членов семьи.

Они, южане, и сражались каждый за свою улицу, дом, сад, "заветную скамью у ворот", за право обладать парой чернокожих рабов - почти членов семьи

Янки и южане

Эта война велась не столько за территории, сколько за умы, за господство идей, за магистральный путь в грядущие века. Ни одно другое событие в истории Соединенных Штатов не сравнится с ней по степени воздействия на нацию. "Война полностью перетряхнула вековой уклад и так глубоко преобразовала национальный характер, что это влияние будет прослеживаться еще в двух, а то и трех поколениях", - отметил Марк Твен. Эта война унесла жизни 620 тысяч солдат, больше, чем все прочие войны, включая Первую и Вторую мировые. Но Уинстон Черчилль назвал ее "последней войной, которую вели джентльмены".

В первой половине XIX века в США был зарегистрирован беспрецедентный рост по трем направлениям: приток населения за счет британских и германских эмигрантов, расширение территории, подъем экономики. Планетарный рынок оказался завален хлопком-сырцом с американского Юга; именно хлопок, урожаи которого удваивались каждое десятилетие, придал импульс промышленной революции в Англии и Новой Англии и затянул кандалы на афроамериканцах крепче, чем когда бы то ни было. Конфликт интересов Севера и Юга по вопросу о рабстве таил наибольшую опасность для жизнеспособности страны. Часть общества не понимала, как можно совместить институт рабства с основополагающими идеалами демократической республики. Если все люди созданы Господом равными, то чем оправдана неволя для нескольких миллионов мужчин и женщин?

К середине столетия антирабовладельческое движение влилось в политическую жизнь и постепенно разделило нацию на два лагеря. Плантаторы, получившие в ходе войны с Мексикой огромные земельные наделы на юге, отнюдь не считали себя отъявленными грешниками. Им удалось убедить большинство белых южан, не имевших невольников, что освобождение рабов повлечет за собой крах экономики, социальный хаос и межрасовые столкновения. Рабство с этой точки зрения вовсе не является злом, каким его изображают фанатики-янки; напротив, это несомненное благо, основа процветания, мира и превосходства белой расы, необходимый инструмент для того, чтобы чернокожие не превращались в варваров, преступников, нищих.

"Нам по душе старые истины: хорошее вино, книги, друзья, проверенные временем отношения между работодателем и работником, - говорил некий таможенник из Чарлстона. - Оставим северянам наслаждаться трудом наемников со всей его скандальностью, стадным инстинктом и борьбой против жилищной ренты".

"Нам по душе старые истины: хорошее вино, книги, друзья, проверенные временем отношения между работодателем и работником, - говорил некий таможенник из Чарлстона. - Оставим северянам наслаждаться трудом наемников со всей его скандальностью, стадным инстинктом и борьбой против жилищной ренты"

Янки и южане (southrons), конечно же, говорили на одном языке, но все чаще употребляли эти прозвища с намерением оскорбить. Законодательная система также стала фактором раздора: северные штаты приняли законы о личной свободе, игнорирующие государственный закон о беглых рабах, пролоббированный южанами. А находящийся под контролем последних Верховный суд отклонил право Конгресса запрещать распространение рабства на новых территориях. И это постановление многие северяне сочли позорным.

При всех обстоятельствах Север наглядно опережал Юг по ключевым направлениям экономического развития. Люди, родившиеся в рабовладельческих штатах, переезжали в северные в три раза чаще, чем в обратную сторону. Семь из каждых восьми иммигрантов селились опять-таки на Севере, где было больше работы и где отсутствовала конкуренция с подневольным трудом. В 1850 году по южным землям проходило всего 26 процентов железных дорог страны. Южане не могли избавиться от чувства унизительной вассальной зависимости от янки. "Вся наша оптовая и розничная торговля находится в руках тех, кто вкладывает полученные доходы в предприятия Севера, - жаловался один житель Алабамы в 1847 году. - В финансовом отношении мы порабощены еще больше, чем наши негры".

Победа на президентских выборах 1860 года кандидата Республиканской партии Авраама Линкольна стала для рабовладельцев "часом Х" и вызвала сецессию, эффект домино, выход из состава Союза. 20 декабря 1860-го пример подала Южная Каролина, за которой в январе последовали Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия и Луизиана. Юридическим оправданием этих шагов послужило отсутствие в конституции прямого запрета на выход отдельных штатов из США.

4 февраля 1861 года открылся Временный конгресс конфедеративных штатов Америки, объявивший об образовании нового государства - Конфедерации Штатов Америки. В марте к КША присоединился Техас, а в апреле-мае - Вирджиния, Арканзас, Теннесси и Северная Каролина. Одиннадцать штатов, занимавших 40 процентов территории США, с населением девять миллионов человек приняли конституцию и избрали своим президентом Джефферсона Дэвиса. "Время компромиссов прошло, - заявил этот бывший сенатор от Миссисипи. - Юг полон решимости отстоять свои свободы, а все, кто противостоит ему, почувствуют запах нашего пороха и холод нашей стали".

В составе Союза с 22-миллионным населением остались 23 штата, включая рабовладельческие Делавэр, Кентукки, Миссури и Мэриленд, которые не без борьбы предпочли сохранить лояльность федеральной власти.

"Каменная Стена"

Боевые действия начались 12 апреля 1861 года сражением за форт Самтер в бухте Чарлстон, сдавшийся после 34-часового обстрела южанами. В ответ Линкольн объявил южные штаты мятежными, ввел морскую блокаду их побережья, призвал в армию добровольцев.

Конфедерация располагала блистательными военными, калибр командующих ее армиями был однозначно выше, чем у северян. Самый яркий пример - 54-летний Роберт Эдвард Ли, герой войны с Мексикой, выпускник знаменитой академии в Вест-Пойнте. Аристократ до мозга костей, он не имел никаких видимых недостатков, за исключением чрезмерной сдержанности.

Ли был открытым противником рабства, которое в 1856 году называл "нравственным и политическим злом"

Ли был открытым противником рабства, которое в 1856 году называл "нравственным и политическим злом". Не одобрял он и сецессию южных штатов. На вопрос, кого он поддержит в случае войны, Ли ответил: "Я никогда не подниму оружия против Союза, но, вероятно, мне придется взять в руки мушкет для защиты Вирджинии. И в этом случае я постараюсь не проявить трусости".

Все изменилось после выбора, сделанного Вирджинией. "Я должен выступить вместе со своим штатом или против него", - заявил Ли, военный инженер и кавалерийский офицер, получивший накануне конфликта звание полковника федеральной армии. Забегая вперед, заметим, что успехи в войне давались ему колоссальной ценой. Несоответствие характера Ли - обходительного и доброжелательного джентльмена-христианина - и его рискованной, агрессивной тактики на полях сражений составляло один из самых резких контрастов эпохи.

Южане предвкушали блицкриг. Для них не имело никакого значения, что промышленный потенциал Союза многократно превышал мощности Конфедерации: в 1860 году в северных штатах производилось 97 процентов огнестрельного оружия, 94 процента тканей, 93 процента сырого чугуна и более 90 процентов обуви и одежды. Южан не заботил и тот факт, что действительное превосходство Севера в живой силе составляет 2,5 к 1. Их не смутила даже инфляция, достигшая 9 тысяч процентов, несравнимая с 80 процентами у Союза.

Гражданская война в США была в первую очередь политической войной, войной народа, а не профессиональных армий. И в этом противостоянии Конфедерация с ее интеллектуальными и экономическими ресурсами не имела шансов на победу. Южан не могла бесконечно выручать тактическая изворотливость их генералов. Даже таких, как Томас Джексон. Замкнутый, лишенный чувства юмора, ревностный пресвитерианин, уподоблявший янки дьяволу, этот человек в старой шинели и в курсантской фуражке со сломанным козырьком являет собой легенду на все времена.

В тесном строю

Легенда стала складываться в апреле 1861-го в сражении на склонах холма у реки Булл-Ран. Южнокаролинский генерал Барнард Би, пытавшийся собрать остатки своей разбитой бригады, указал им на свежий отряд Джексона и прокричал что-то вроде: "Посмотрите на Джексона - он стоит здесь как каменная стена! Вставайте к вирджинцам!" Отсюда и пошло прозвище Stonewall.

"Посмотрите на Джексона - он стоит здесь как каменная стена! Вставайте к вирджинцам!" Отсюда и пошло прозвище Stonewall

Джексон, бывший преподаватель Вирджинского военного института, командующий бригадой, придерживался стратегии "озадачивать, запутывать и изумлять врага". До самой гибели генерала, к слову, нелепой, от пуль солдат собственного патруля, Ли предназначал его мобильному отряду роль своего стратегического авангарда. Нетерпимый к человеческим слабостям, "Каменная Стена" вел свою пехоту в ураганном темпе. "Он обвинил всех изнуренных солдат, в изнеможении валившихся на обочину, в недостатке патриотизма", - отмечал один из его офицеров. Победы Джексона в долине Шенандоа окутали ореолом непобедимости его самого и его "пешую кавалерию".

Смертность в эту войну, на полях под Геттисбергом, Фредериксбергом, Питерсбергом, Виксбергом, была ужасающе высокой. Причем во многом из-за несоответствия традиционной тактики ведения боя и новейшего вооружения. Тактическое наследие XVIII века и Наполеоновских войн делало акцент на действиях солдат в тесном строю, синхронно маневрирующих. Наступающие войска шли в ногу, стреляли по команде, залпами, а затем беглым шагом переходили в штыковую атаку. Однако пехота обеих армий пользовалась в основном уже не гладкоствольными, а нарезными ружьями. Кардинально возросли точность и дальность стрельбы и, соответственно, количество жертв. Качественно усилилась и оборона. Офицеры, воспитанные в рамках старых тактических догм, с трудом осознавали эти перемены. С расстояния 300-400 метров оборонявшиеся из винтовок косили наступающих.

Новая Америка

Конфедерация проиграла по совокупности причин. Среди прочего из-за отсутствия официальных партий, которое подразумевало и отсутствие формальной дисциплины конгрессменов и губернаторов: Дэвис, в отличие от Линкольна, не мог требовать партийной лояльности или поддержки своих действий. Двухпартийная система на Севере держала политическую жизнь страны в определенных рамках, в тонусе. Республиканцы инициировали мобилизацию военной промышленности, поднятие налогов, создание новой финансовой системы. Демократы противостояли большинству этих мер, что заставило республиканцев сплотиться в поддержку военного решения конфликта. Кстати, на Севере немалая часть населения не соглашалась с такой целью войны, как упразднение рабства.

Кстати, на Севере немалая часть населения не соглашалась с такой целью войны, как упразднение рабства

Кто-то точно заметил, что "черновой чертеж нынешней Америки" набросали администрация Линкольна и Конгресс, который принял законы о финансировании войны, освобождении рабов и инвестировании государственных земель в будущее развитие.

Именно к 1861-1865 годам относится начало процесса, названного историками Чарльзом и Мэри Бирд "второй американской революцией". В рамках этого процесса "капиталисты, рабочие и фермеры Севера и Запада отстранили от власти земледельческую аристократию Юга, радикально изменив систему классов, накопления и распределения богатств". Эта новая Америка крупного бизнеса, тяжелой индустрии и капиталоемкого сельского хозяйства обогнала Британию, к 1880 году стала лидирующей промышленной державой.

"Наши материальные ресурсы изобильны и поистине неисчерпаемы, - заявил Линкольн в ежегодном послании Конгрессу 6 декабря 1864-го. - У нас также больше людей сейчас, чем было перед войной. Мы только набираем силу и сможем, если возникнет необходимость, продолжать борьбу неограниченно долго".

Эти слова не были бахвальством. В войну со стапелей северных верфей сошло больше судов, чем США производили в мирное время. Валовой продукт союзных штатов в 1864 году оказался на 13 процентов выше, чем по всей стране до войны. Добыча меди выросла в два раза, серебра - в четыре. И так далее. Однако не надо думать, что Север "задавил" Юг исключительно своей материальной мощью. К 1863 году выдающиеся способности Линкольна превратили его в фигуру, затмившую лидерские качества Дэвиса. А в лице генералов Улисса Гранта и Уильяма Шермана Союз обрел командующих, которые взяли на вооружение концепцию тотальной войны и придерживались ее до конца.

Именно Север, а не Юг, преобразовался в те годы в особую цивилизацию, именно его дух стал общеамериканским

Именно Север, а не Юг, преобразовался в те годы в особую цивилизацию, именно его дух стал общеамериканским. Старая федеративная республика, где правительство не вмешивалось в жизнь обывателя, напоминая о себе лишь почтальонами, уступила место подлинно централизованной модели государства. Это государство облагало население прямыми налогами и учредило для их сбора налоговую службу, ввело национальную валюту, расширило юрисдикцию федеральных судов, призывало людей в армию, а также создало первое госагентство социального обеспечения - Бюро по делам освобождения рабов.

Северяне, потеряв в войне почти 360 тысяч человек убитыми и умершими от ран и простив побежденных, шагнули навстречу революционному будущему.

Джон Синглтон Мосби родился в Похатан Каунти, штат Вирджиния, 6 декабря 1833 года в семье Альфреда Даниэля Мосби, семье, гордившейся тем, что их предки поселились в Америке еще в начале 17-го века.

Детство будущего героя Юга протекало довольно бурно: из-за переездов семьи с места на место Джону пришлось поменять несколько школ. И каждый раз мальчику приходилось бороться за свое «место под солнцем»: маленький рост и худощавое сложение Джона буквально провоцировали местных хулиганов поиздеваться над, казалось бы, беззащитным ребенком. Однако Мосби обладал бойцовским характером, и на любые попытки издевательства отвечал ударом кулака. Его упрямство и ярость компенсировали недостаток сил, и Джон, несмотря на синяки и шишки продолжал драться до тех пор, пока не заставлял опешившего от его напора противника бежать прочь. Лишь один раз Мосби не удалось победить в драке – в дело вмешался взрослый парень, родственник его противника, и жестоко избил Джона.

В 1849 году шестнадцатилетний Мосби поступил в Вирджинский университет. Ему хорошо давались латинский, греческий языки и литература, но вот математика была для Джона огромной проблемой.
Когда Мосби учился на третьем курсе университета, у него произошло столкновение с известным в Вирджинии хулиганом, Джорджем Терпином. Сын трактирщика, задира Терпин был рослым и тренированным парнем, не раз избивавшим студентов, не способных противостоять его силе. Кроме того, Терпин постоянно носил с собой большой нож, который легко пускал в дело при каждом удобном случае. Тем не менее, Джон Мосби осмелился послать Терпину письмо с требованием извинений за избиение и оскорбление его друга. Терпин же пришел от этого в ярость, и пригрозил Джону встречей, на которой он «съест наглеца сырым». Мосби понимал, чем может закончиться эта встреча с вооруженным хулиганом, но и скрываться от него он почел постыдным. Поэтому, вооружившись многоствольным пистолетом «перечницей», Джон отправился на встречу. Когда противники встали лицом к лицу, Мосби попытался заговорить с хулиганом, но Терпин, не слушая его, выхватил нож. Тогда Мосби вскинул «перечницу», и всадил противнику пулю в шею. Терпин выжил, но за ранение человека Джону пришлось отвечать. Состоялся суд, на котором Джону предъявили два обвинения: непреднамеренное нанесение тяжких повреждений (максимальное наказание в виде одного года тюремного заключения и штраф $ 500) и преднамеренное нанесение тяжких повреждений (максимальное наказание в виде 10 лет заключения). После долгого разбирательства дела Мосби был признан виновным в менее опасном преступлении, но получил максимальное для этого вида наказание – год заключения в тюрьме. Естественно, что в связи с этим инцидентом Джон Мосби был исключен из университета (как и его противник Джордж Терпин).

(Классическая «перечница» - именно из такого пистолета Джон Мосби стрелял в Джорджа Терпина)

Отбывая наказание, Мосби сдружился с адвокатом Уильямом Робертсоном, который разрешил Джону пользоваться тюремной библиотекой для изучения права, предмета, заинтересовавшего Мосби во время суда. Джон изучал право на протяжении всего своего заключения, решив посвятить свою жизнь юриспруденции. Отсидев полгода (в связи со слабым здоровьем и примерным поведением он был помилован и выпущен из тюрьмы), Мосби устроился на работу в адвокатскую контору Робертсона, а набравшись опыта, открыл собственную юридическую практику в местечке Ховардсвилл. Здесь он познакомился с Полин Кларк, дочерью известного адвоката и политика, на которой женился 30 декабря 1857 года. Через три года молодые супруги перебрались в Бристоль, штат Вирджиния. У них было двое детей, родившихся до гражданской войны, а третий родился уже во время боевых действий.
Когда началась гражданская война, Мосби не раздумывал, на чьей стороне ему находиться. Джон не был сторонником рабства, но являлся горячим патриотом Вирджинии, и потому Мосби добровольцем вступил в армию Конфедерации, чтобы защищать свою родину. Очень скоро он получил нашивки сержанта-майора и поручение сформировать из добровольцев Вирджинии воинское подразделение. Мосби весьма преуспел в этом деле: быстро сформировал две конные и восемь пехотных рот.

(Джон Мосби в начале своей воинской карьеры)

Активного шустрого сержанта вскоре заметил известный кавалерийский генерал Юга Джеб Стюарт; он был очень впечатлен способностью Мосби быстро добывать информацию и выбирать для доклада начальству наиболее важные сведения. Стюарт повысил Мосби до первого лейтенанта и назначил его командиром отряда кавалерийских разведчиков. Лейтенант не подвел генерала: он оказался прекрасным разведчиком, и собранные им в рейдах по тылам врага сведения оказали большую помощь в планировании боевых операций армии Юга.
Однако в одном из разведывательных рейдов Мосби был обнаружен и захвачен отрядом кавалерии федералов. Пленный был заключен в тюрьму всего на десять дней: командование Юга тут же предложило северянам обменять талантливого разведчика на федерального офицера высокого ранга.
Интересно, что даже в плену Мосби шпионил, собирая сведения о врагах. Во время переездов (то в тюрьму, то из тюрьмы на обмен) Джон ухитрился разглядеть перемещения вражеских войск и понять, где северянами готовится удар. Едва освободившись, Мосби бросился в штаб армии и лично рассказал о своих выводах главнокомандующему - генералу Роберту Ли, что позволило тому спланировать последующие операции.

В январе 1863 года Джон Мосби принял командование над 43-м Вирджинским кавалерийским батальоном, а в середине марта получил звание капитана. Правда, капитаном он был всего 11 дней: 26 марта Джону присвоили звание майора.

(Знамя 43-го Вирджинского кавалерийского добровольческого батальона)

Правда, капитаном он был всего 11 дней: 26 марта Джону присвоили звание майора. Такое быстрое повышение по службе было связано с боевыми успехами Мосби: став командиром батальона, Джон создал из лучших кавалеристов этой части небольшой ударный отряд в 20 рейнджеров, с которым начал совершать диверсионные вылазки по тылам противника. Наиболее громким делом Мосби в тот период стало нападение на вагон известного генерала северян Филиппа Шеридана, когда тот ехал на поезде в Берривилл; Шеридан буквально чудом остался жив.
Руководство армии Конфедерации заинтересовалось действиями Мосби и одобрило его партизанскую тактику, доставлявшую противнику много неприятностей. Мосби было разрешено использовать для диверсионных действий весь его Вирджинский батальон; однако понимая, что крупное подразделение легче обнаружить, Джон предпочитал действовать небольшими группами в 100-150 человек, лишь в особо важных вылазках увеличивая группу до 300-350 человек. Это позволяло ему внезапно появляться перед врагом, и так же внезапно исчезать, словно привидение. Такая манера боя и дала Джону прозвище, под которым его знали федералы: «Серый призрак»…

(Джон Мосби во всей красе мундира кавалерийского полковника. Кочевая жизнь рейнджера не всегда позволяла партизану следить за собой, и поэтому на некоторых снимках «Серый призрак» предстает с бородой – видимо, после длительных дальних рейдов…)

Партизанские действия Мосби были очень успешны: используя тактику «удар – отход», Джон наводил ужас на северян, захватывая дозоры, разрушая железнодорожные пути, нападая на штабы и неизменно скрываясь от погони, а то и заманивая преследователей в засады и уничтожая их. Небольшой отряд Мосби сковывал действия крупных многотысячных сил федеральных войск, удерживая их от участия в сражениях с армией Конфедерации. «Хвала Мосби! – воскликнул однажды главнокомандующий генерал Роберт Ли. – Хотел бы я иметь сотню таких, как он!»

(Лучшие рейнджеры 43-го Вирджинского кавалерийского батальона со своим командиром Джоном Мосби (сидит в центре в шляпе с пером)

Оккупированный федералами район Северной Вирджинии, где действовали рейнджеры Джона, фактически оказался в руках южан и получил среди местного населения, поддерживавшего партизан, название «Конфедерация Мосби» - реальным хозяином там был именно он. Разъяренный генерал Грант объявил неуловимого рейнджера личным врагом, а генерал Шеридан приказа вешать без суда и следствия любого пойманного солдата из отряда Мосби. Потеряв таким образом несколько человек, Мосби ответил противнику тем же: начал вешать захваченных офицеров Севера на месте пленения. При этом Джон отправил Гранту письмо, извещавшее генерала о возмездии – повешении пяти северян. Удивительно, что это письмо было написано в лучших традициях того времени – вежливым языком, без какой либо грубости и угроз. Завершалось оно традиционным: «Засим остаюсь, дорогой сэр, вашим покорным слугой» . Даже на войне Мосби оставался галантным адвокатом, никогда не забывающим о приличных манерах и протоколе.
Письмо подействовало: Грант приказал прекратить уничтожение захваченных рейнджеров, относясь к ним, как к обычным военнопленным; Мосби тут же тоже прекратил убивать плененных.

("Серый призрак" со своими рейнджерами берет в плен очередных северян)

Одной из наиболее известных диверсий Мосби стал захват его рейнджерами в Фэйрфаксе штаба бригадного генерала Эдвина Стоуна. Сняв без единого выстрела около 30 часовых, рейнджеры бесшумно вошли в дом, где располагался штаб, застав генерала Стоуна спящим. Чтобы разбудить заспавшегося врага, Джон хлестанул того по заду. Разъяренный таким грубым, фамильярным пробуждением, Стоун заорал на наглеца:
- Да как вы смеете? Вы знаете, кто я?
Джон на это тут же ответил:
- А вы знаете Мосби, генерал?
- Да, знаю, что у вас есть такой негодяй!
- Ну что ж, а теперь у меня есть вы…
Захватив вместе с генералом Стоуном все штабные документы и перестреляв пытавшихся сопротивляться офицеров штаба, рейнджеры скрылись, уводя с собой еще и 58 лошадей. Узнавший об этом инциденте президент Авраам Линкольн больше жалел о потере лошадей, чем о потере генерала. «Бригадных генералов я делать могу , - сказал он, - а лошадей пока еще не научился» .

Высокая эффективность действий отряда Мосби сыграла свою роль в его продвижении по служебной лестнице: в январе 1864 года Джон получил звание подполковника, а в декабре Мосби стал полковником. Его 43-й кавалерийский батальон фактически разросся в полк: под командованием Мосби находилось уже около 2 тысяч человек. К нему со всех сторон слетались добровольцы – молодые люди авантюрного склада характера, соблазненные захватывающей свободой партизанской службы. Эта «свобода партизанщины» отразилась не только на внешнем виде рейнджеров, которые одевались во что попало и ели то, что удалось награбить, но и на организации самого батальона: в нем отсутствовали структура и бюрократия, типичные для стандартного воинского подразделения, скорее батальон напоминал сообщество друзей, занятых одним делом.

(Так в боевой обстановке выглядели кавалеристы 43-го Вирджинского – рейнджеры «Серого призрака»)

Но, тем не менее, это не означало отсутствия у рейнджеров дисциплины; просто она основывалась не на чинопочитании, а на уважении к авторитету и боевому опыту Мосби и его офицеров. Как сказал один из рейнджеров новичку: «Если хочешь поладить с Мосби, никогда не противоречь ему. Если он называет черное белым, ты должен сказать: «Да, сэр», - или промолчать» .
Так же наплевательски относились Мосби и его рейнджеры к уставам и правилам вооружения войск. Будучи кавалеристами, они, тем не менее, презирали традиционное оружие кавалерии – сабли, считая их «господской игрушкой». «Эта железка годится только для того, чтобы использовать ее в качестве вертела» - заявлял Мосби. Поэтому рейнджеры вслед за своим командиром просто выкидывали сабли; встретить этот вид оружия в 43-м кавалерийском было фактически невозможно.
Сам Мосби был очень метким стрелком, и большинство его солдат составляли бывшие ковбои, прирожденные наездники и стрелки. Рейнджеры Мосби были буквально увешаны огнестрельным оружием: обычно они имели два револьвера в кобурах на поясе и еще два - в седельных кобурах. Многие в дополнение затыкали еще по два револьвера за пояс, пристегивая их ремешками, чтобы не потерялись. Карманы рейнджеров были набиты запасными снаряженными барабанами, позволявшими быстро перезарядить оружие; за спиной или в седельном чехле обязательным было ружье. Причем зачастую рейнджеры предпочитали дальнобойным нарезным карабинам гладкоствольные двуствольные дробовики: при внезапных налетах им чаще приходилось стрелять на полном скаку по врагу чуть ли не в упор, и в этих случаях выстрел дробовика был намного точнее и эффективнее выстрела дальнобойного карабина.

(Рейнджеры Мосби громят вражеский обоз)

Для повышения поражающего действия рейнджеры заряжали свои двустволки не дробью, а «pumpkin ball» -огромной круглой пулей, отлитой под калибр дробовика, вместе с которой засыпали в ствол еще и горсть револьверных пуль. В бою залп из обоих стволов этой «супер-картечью» сметал первые ряды противника вместе с лошадьми. А рейнджеры продолжали нестись вперед напролом; уздечки они брали в зубы, чтобы освободить обе руки, управляли лошадью зубами и толчками коленей, и на полном скаку палили из револьверов с обеих рук без перерыва, молниеносно меняя опустошенные револьверы. Этот огневой шквал сметал все на своем пути, вражеские кавалеристы уже просто не успевали использовать свои сабли. А впереди рейнджеров всегда летел с двумя револьверами в руках Джон Мосби – гроза и ужас федералов…

Полковник Мосби был гением партизанской войны; нанося противнику стремительные и сильные удары, он искусно использовал особенности местности, темноту и туман, проводя перед рейдом разведку всех подходов к цели и путей отхода, а так же возможных укрытий и мест для засад. В ходе войны северяне изо всех сил стремились уничтожить Мосби, стараясь прижать его к заливу и тем лишить маневренности. Неоднократно рейнджерам приходилось вступать с противником в неравные бои, теряя при этом лучших всадников; сам Мосби был дважды тяжело ранен, чудом избежав гибели.
Но даже самые решительные и жестокие действия Гранта и Шеридана не дали им возможности уничтожить этого неуловимого и неунывающего противника. «Мосби – опытная крыса, и у него множество нор» - так говорили о рейнджере северяне, пытаясь оправдать безуспешные попытки своей кавалерии покончить с «Серым призраком». Лишь капитуляция Конфедерации остановила войну Мосби; поражение Юга стало для него шоком – ведь сам-то он не был побежден врагами! Именно поэтому Джон проигнорировал приказ генерала Ли о сдаче: вместо того, чтобы выйти из лесов и сложить оружие, отдавшись на волю победителей, полковник Мосби просто распустил свой отряд. 43-й Вирджинский кавалерийский просто растворился в пространстве, федералам не достались от рейнджеров ни один человек, ни одна лошадь, ни один револьвер…

(Адвокат Джон Мосби после войны занялся политикой)

После войны Мосби вернулся к юридической практике, в то же время активно занимаясь политикой. Он стал членом республиканской партии, считая, что именно она может помочь Югу оправиться от потерь войны. Любопытно, что в политической деятельности ему пришлось сотрудничать со своим бывшим противником – тоже членом республиканской партии генералом Уллисом Грантом, и даже участвовать в кампании по выбору Гранта президентом США. Грант в своих мемуарах так отозвался о «Сером призраке»: «До окончания войны я не знал полковника Мосби, и считал его бандитом. Но оказывается, он совершенно другой человек, честный и правдивый – настоящий джентльмен» .

Правда, дружба и сотрудничество Мосби с Грантом, которого большинство южан считали своим смертельным врагом, сделали Мосби весьма противоречивой фигурой в штате Вирджиния. Былая популярность «Серого призрака» быстро пошла на убыль; теперь неизвестные личности угрожали ему смертью, кто-то поджег его дом, а однажды была даже попытка покушения на Мосби. Чтобы избавить Мосби от опасности, президент Грант назначил его консулом США в Гонконге; Джону пришлось надолго уехать за границу (Мосби оставался консулом в Гонконге 7 лет – с 1878 по 1885 год).
Вернувшись в США, Мосби стал адвокатом кампании Южной железной дороги, располагавшейся в Сан-Франциско, штат Калифорния. Позже он занимал пост в Отделе внутренних дел, отвечая за соблюдение федеральных законов в Омахе и в штате Алабама. В 1904 году семидесятилетний Джон Мосби стал помощником Генерального прокурора в Министерстве юстиции, и оставался на этом посту вплоть до 1910 года.

(80-летний Джон Мосби (в центре) со своими последними оставшимися в живых соратниками по партизанским делам)

Личный пример «Серого призрака» сыграл немаловажную роль в становлении еще одного великого полководца США. Дело в том, что Мосби дружил с семьей Паттонов, и Джордж Паттон, будущий генерал 2-й Мировой войны, вырос, слушая рассказы престарелого рейнджера о смелых рейдах и потрясающих кавалерийских атаках южной кавалерии.
Во время частых своих визитов на ранчо Паттонов в Южной Калифорнии полковник Мосби разыгрывал с Джорджем различные эпизоды гражданской войны, давая, таким образом, будущему полководцу первые уроки военной тактики и стратегии.
«Серый призрак» Джон Синглтон Мосби скончался в Вашингтоне, округ Колумбия, 30 мая 1916 года, в возрасте 83-х лет; но похоронен он был на родине - на кладбище Уоррентон, штат Вирджиния.

Немного повстанческой музыки:

Томас Джексон родился в 1824 году в семье коренных виргинцев. Он рано потерял отца, а затем и мать, которая умерла при неудачных родах. Вскоре он был отправлен на попечение к своему дяде и работал на его мельнице. Полноценного образования он не получил, поэтому восполнял пробелы самостоятельно. В 1842 году ему удалось поступить в военную академию в Вест-Пойнте, и вскоре он стал одним из лучших учеников. Он участвовал в мексиканской войне в звании второго лейтенанта и быстро пошел на повышение. Уже тогда он проявлял свои недюжинные военные способности и строптивый, упрямый характер. Иногда, он был не согласен с решениями командиров и даже шел на открытый конфликт. В 1851 году его даже отдали под арест за несоблюдение субординации, а в следующем году он уволился из армии.

Мельница Джексона

Джексон преподавал в Виргинском военном институте в Ленсингтоне и был артиллерийским инструктором. Он отличался строгостью и жесткостью характера, однако талантами профессора не обладал. Однажды, он отправил своих кадетов в пеший марш по штату, поскольку казармы для них еще не были достроены. За месяц они прошли более ста километров.

В последствие Джексон не раз прибегал к этому приему. За скорость передвижения солдат «Каменной стены» прозвали «пешей кавалерией». Один из ветеранов-конфедератов даже шутил, что если бы вместо Моисея евреев вел Джексон, то он прошел бы пустыню ускоренным шагом за три дня, а не за 40 лет.

Именно во время преподавания в Лексингтоне сформировалось религиозное мировоззрение Джексона. Он стал членом пресвитерианской общины, а затем и дьяконом. Еще больше он углубился в религию после смерти своей первой жены и сына во время неудачных родах. Джексон был прихожанином церкви доктора Моисея Ходжа в Ричмонде. Но только Хлдж начинал проповедь, как Джексон немедленно засыпал. После войны на церкви даже хотели повесить памятную табличку с надписью: «Здесь спал «Каменная стена» Джексон».

Молитва в лагере Джексона

О его религиозности было широко известно. Однажды заместитель Джексона, генерал-лейтенант Ричард Юэлл наблюдал как наутро после одной из своих побед «Каменная стена» молился перед палаткой стоя на коленях. Говоря о несомненном военном таланте Джексона, Юэлл тогда отметил: — Если дело в его религии, то я должен принять её.

Когда началась гражданская война, кадеты под командованием Джексона отправились в Ричмонд. Губернатор присвоил ему звание полковника и сказал главнокомандующему вирджинскими вооруженными силами Роберту Ли, который позднее стал главнокомандующим армией Конфедерации, направить Джексона на защиту города Харлерс-Ферри. Как писал Дуглас Фриман,"Ли не мог предполагать, что волей обстоятельств и губернатора Летчера в его распоряжении оказался тот военный, который вскоре покажет себя идеальным генералом".

В распоряжении Джексона оказалось пять Вирджинских полков, которые потом сформировали знаменитую «Бригаду Каменной стены». Кстати, свое прозвище генерал получил за знаменитое первое сражение при Булл-Ран. Его бригада заняла холм Генри, пока алабамский полк отступал под натиском северян. Тогда генерал Бернард Би обратился к нему со словами: «Посмотрите на бригаду Джексона, она стоит, как каменная стена!». В той битве Джексон смог удержать холм, и собирался в контратаку. Он обратился к солдатам со словами: «Стреляйте и угостите их штыком! А когда пойдёте в атаку, орите, как фурии!». Считается, что так появился боевой клич конфедератов.

Генерал Томас Джонатан Джексон

Примечательно, что среди солдат прозвище «Каменная стена» не было широко распространено. Чаще всего его называли «Старый Джек» или даже «Квадратная Коробка» за большой размер обуви.

Джексон был довольно скрытен и держал свои планы при себе до самого конца. Как вспоминал генерал Юэлл, когда он видел гонца от Джексона, то ожидал приказа атаковать Северный полюс. Настолько неожиданными могли быть решения командира.

Вообще, он отличался молчаливостью и строгостью. И даже при скверном положении дел Джексон не терял спокойствия и твердости духа. Однажды, во время тяжелой схватки к нему прискакал офицер с криком: — Генерал, я думаю, что это не наш день! На что Джексон в своей лаконичной манере ответил: — Раз Вы так думаете, то и держите свои мысли при себе!

Смерть генерала Джексона

Несмотря на суровый нрав, Джексон был в почете у солдат. Он равно со всеми делил все трудности военной жизни, поэтому часто оставлял без внимания стенания солдат на лагерные условия. Он также как и они просыпался на занесенном снегом одеяле в нескольких футах от бойцов. Джексон полагал, что армия не должна рыть траншеи и жить в лагерях, армии нужны для того, чтобы искать врага и уничтожать его. Главным оружием он считал скорость, которая могла спасти жизнь солдатам. Поэтому он и приказывал совершать длинные быстрые марши. На все претензии о том, что он изнуряет солдат длинными переходами, «Каменная скала» отвечал, что «ноги дешевле, чем головы». Хотя солдаты и считали своего генерала чудаком, они искренне его любили и всегда радостно приветствовали.

Но уважение Джексон заслужил и у врагов. Когда его бригада отражала атаку 52-го нью-йоркского полка, у них закончились боеприпасы и в ход пошли камни. Когда южанам подоспело подкрепление, майор северян был ранен и оставлен лежать своими солдатами на боле боя. Джексон немедленно послал к нему хирурга и приказал оказать всю необходимую помощь. Северяне встретили этот поступок троекратным «ура».

Статуя в честь «Каменной стены» Джексона

Но лучше всего о значении генерала для солдат говорит случай на Лексингтонском кладбище. Генерал Джексон был по ошибке ранен дозором конфедератов в сражении при Чанселорсвилле 2 мая 1863 года. Он лишился руки и умер через 8 дней от пневмонии. И вот в 1891 году на открытии внушительной статуи «Каменной стены» собралось 30 тысяч человек. Но особое внимание привлекли ветераны из его бригады, одетые в старые и изодранные униформы. Ночь перед открытием они провели на кладбище. Бывшие солдаты расположились на своих одеялах у статуи командира. На просьбы встать с сырой земли и вернуться в дома, один из солдат ответил:
— Спасибо, господа, но мы провели очень много ночей вокруг нашего генерала на полях битвы, не откажите нам в ещё одной ночи возле него.

Многие годы я собирал информацию об истоках происхождения и типовых характеристиках униформы Конфедерации, и в итоге решил обобщить эту информацию в краткой статье. Многие сезонные любители Конфедерации посчитают статью упрощенной, но по большому количеству вопросов касательно этих строк я полагаю, что статья будет полезна как начинающим, так и продвинутым униформологистам.

Происхождение униформы Конфедерации имеет разные истоки. Основной цвет для мундира, серый, произошел от стандартного цвета униформы милиции штатов, кадетский серый (cadet gray ), который в свою очередь ранее возник от повседневной униформы серого цвета. В 1812 серый цвет униформы был выбран, чтобы выделять подразделения «независимых штатов» в отличие от подразделений «национального правительства» в темно-синей униформе. Данная связь кадетского серого цвета и независимостью штатов послужила причиной выбора Югом этого цвета для униформы своей армии. Это был голубовато серый цвет светлых тонов, не темнее небесно-голубого цвета, широко употребляемого в американской армии. Но американский кадетский серый не стал «конфедеративным» серым. Было слишком тяжело на Юге производить униформу данного цвета в больших масштабах из-за отсутствия мануфактурных мощностей и ограниченности ресурсов, таких как быстрые красители и закрепители. Вместо этого стандартный для британской армии цвет, темный серо-голубой (dark blue gray ) , стал конфедеративным серым благодаря доступности, даже, несмотря на блокаду. Темный серо-голубой цвет кирзы все же рассматривался как кадетский серый (или просто серый). Современники называли ее «конфедеративная серая» кирза, «сукно английской армии», «серое сукно» или любые комбинации этих терминов, чтобы выделить ее среди тканей местного производства и чтобы отличить от других оттенков серого. Таким образом, униформа Конфедерации быстро приобрела британские корни в добавлении к своему американскому прошлому.

Рис1. 22ой регулярный пехотный полк США в битве при Чиппева, солдаты которого одеты в милицейскую униформу серого цвета вместо фрачных мундиров синего цвета, обычно используемых регулярной армией. По этой причине британцы ошибочно приняли их за милицию и недооценили их огневую мощь.

Рис.2 Мундир полковника Элмера Элсворта яркий пример мундира довоенного образца, используемого милиционными подразделениями штатов, а также пример того, какого светлого оттенка был кадетский серый цвет. Собственность Военного Музея Штата Нью-Йорк.

Рис.3 Жакет Джорджа Вилсона, 1ый полк артиллерии Мэриленда, КША. Он носил этот жакет в конце войны. Темный оттенок сильно контрастирует с цветом довоенных мундиров. Жакет Джорджа Вилсона произведен из импортируемой серо-голубой кирзы и является типичным для армии Конфедерации. Собственность Смитсоновского Института.

Униформа Конфедерации также имеет и французские корни. Они проявились в уставном головном уборе, который можно описать формально как кепи, имеющее покрой егерского головного убора, но с низкой утопленной тульей. Современники редко использовали термин «кепи», вместо этого называя уставной головной убор просто cap (в простонародье шапка, а для официальных названий головного убора будем использовать слово фуражка, ибо слово кепка для середины 19 века неприемлемо, прим. переводчика ). Однако слово «кепи» укоренилось после войны, и этот головной убор стал символическим предметом униформы Конфедерации. Официальный двубортный мундир (frock coat ) имел в себе черты мундира французской армии и туники австрийской армии тех времен. Причиной этому могла послужить дань Франции за ее неоценимую военную помощь Югу в годы войны, а также тот факт, что униформу разрабатывал прусский дизайнер Никола Маршалл, который внес черты австрийской туники в мундир Конфедерации. Фактически Маршалл скопировал и дизайн, и цвет туники австрийских снайперов, которая была серой с зеленой отделкой. Британский подполковник Джеймс Фримантл отметил это во время своего пребывания в Конфедерации: «Большинство офицеров были одеты в изящную и годную униформу – голубовато-серый мундир цветом походил на форму австрийских егерей». Конфедеративная туника должна была иметь такую же длину, как и французская и австрийская туники, но господствующая мода диктовала длину мундира до колена. Поэтому, несмотря на уставные положения, конфедеративный мундир почти всегда имел большую длину. В связи с нехваткой контрпогон для офицеров был разработан сутаж, который по французскому стилю нашивался на рукава и кепи. Офицерские знаки различия, которые располагались на воротнике, точно повторяли австрийские знаки различия, в то время как шевроны для сержантского состава остались такими же, как и в армии США.

Рис.4 Фрагмент картины Шарля Арман-Дюмареска Битва при Бапоме. Эта картина, изображающая французских солдат во время франко-прусской войны, хорошо отражает сходство французской униформы и униформы Конфедерации. Кепи, двубортный мундир, сутаж на рукавах и головных уборах – все это послужило моделью для униформы Конфедерации.

Рис.5 Артиллерийский расчет во время франко-прусской войны 1870 одет в мундиры и кепи, которые послужили моделью для униформы армии Конфедерации.

Рис.6 На генерал-майоре Конфедерации Камиле де Полиньяке кепи французского образца.

Рис.7 Официальное положение по униформе Конфедерации от 1861 года описывает головной убор «похожий по форме с тем, что называется французским кепи». Слово «кепи» крепко связано с Конфедерацией в наши дни. Во время войны это слово редко использовали, предпочитая называть головной убор шапкой. Изображение из коллекции Кирка Лайонза.

Рис.8 Вирджинские милиционеры на казни Джона Брауна в декабре 1859г. Примерно с этого времени кепи французского образца становится уставным головным убором для частей американской милиции. Фронтальная часть околыша данного варианта, по сути, похожа на шако М1851. Фото собственность Вирджинского Исторического Общества, Ричмонд, Вирджиния.

Рис.9 Ллойд Уолтер Сюрнор, Рота А, 16 Техасский пехотный полк. На нем, несмотря на конец войны, уставная фуражка образца 1861 года. Несмотря на тот факт, что положение 1862 года регламентирует темно-синий околыш и тулью приборного цвета родов войск, Конфедеративные депо продолжали выпускать более простые фуражки М1861 в течение всей войны. Фуражка М1861 имела околыш приборного цвета и тулью серого цвета. Фото собственность Музея Конфедерации, Ричмонд, Вирджиния.

Рис.10 Официальный мундир армии Конфедерации скопирован с униформы снайперов (егерей) Австрийской армии. Немецкое влияние не удивительно, так как разрабатывал униформу Конфедерации прусский художник и иммигрант, Никола Маршалл. Изображение из коллекции Кирка Лайонза.

Рис.11 Эрцгерцог Австрийский, Райнер фон Остеррайх, одет в стандартную австрийскую двубортную тунику серо-голубого цвета со звездами на воротнике. Литография Эдуарда Кайзера 1860г. Офицеры Конфедерации повсеместно игнорировали положения по униформе, которые регламентировали короткую тунику, и носили мундир, длина которого была чуть выше колена. Офицерские знаки различия в армии Конфедерации также скопированы со знаков различия австрийской армии, располагаемых на воротнике.

Рис.12 Никола Маршал взял за основу для мундира Конфедерации тунику австрийских егерей. Изображение датировано 1852 годом. Рисунок А . Strassgschwandtner.

Рис.13 Маршалл также использовал и цветовую схему егерской туники, серая с зеленой выпушкой (воротник, обшлага и отделка). Он заменил зеленый цвет егерей на цвета родов войск, принятых в американской армии. Униформа Маршала была слишком искусной и дорогой в производстве, и Квартирмейстерский Департамент упростил униформу до жакета и штанов серого цвета.

Две черты униформы Конфедерации, на которых сказалось американское влияние, это приборные цвета родов войск и голубые штаны. Конфедеративные уставные положения регламентировали голубой цвет для форменных штанов, возможно, предполагая тот же оттенок, небесно-голубой (sky blue ), который имели форменные штаны в армии США. Но возникшие трудности из-за нехватки материалов привели к тому, что штаны чаще всего были изготовлены из материала того же цвета, что и туника. Квартирмейстерские депо, тем не менее, производили небольшое количество голубых штанов в тех случаях, когда появлялся доступ к импортному голубому сукну. Импортное голубое сукно отличалось от американского небесно-голубого сукна, примерно также как импортный кадетский серый отличался от довоенного. Конфедерация импортировала сукно, цвет которого называли «light French blue «(светлая парижская лазурь). Этот цвет был темнее и контрастнее небесно-голубого, который был у Янки. В любом случае, некоторые полководцы Конфедерации отметили тот факт, что конфедеративный серо-голубой жакет в сочетании с голубыми штанами слишком напоминает униформу янки, и таким образом сбивает с толку на поле боя, и попросили квартирмейстеров более не поставлять голубое сукно.

Рис.14 Маршал последовал американским традициям, когда выбирал приборные цвета родов войск: красный – артиллерия; желтый – кавалерия; голубой – пехота. Он также перенес из «Старой Армии» шевроны для сержантского состава. Изображение из коллекции Кирка Лайонза.

Рис.15 Следующие два изображения показывают контраст между конфедеративным цветом « светлая парижская лазурь» и федеральным небесно-голубым. Конфедераты не пытались повторить небесно-голубой Янки, вместо этого они заказывали светлую парижскую лазурь из Европы (такую как на этом рисунке). Этот цвет имел более темный и насыщенный оттенок. Образец ткани принадлежит Чарльзу Чайлдсу, County Cloth .

Рис.16 Федеральный небесно-голубой на этом рисунке светлее Конфедеративного голубого и имеет более приглушенный тон. Образец ткани принадлежит Чарльзу Чайлдсу, County Cloth .

Рис.17 Эти штаны цвета светлой парижской лазури производства Ричмондского Депо принадлежали Генри Редвуду из 3го Вирджинского подразделения войск местной самообороны. Внешняя поверхность штанов сильно выцвела в начале двадцатого века от угольной сажи и другого рода загрязнений, но внутренняя часть осталась достаточно чистой, чтобы показать отличие импортного конфедеративного голубого. Собственность Музея Конфедерации, Ричмонд, Вирджиния.

Рис.18 Другой вид штанов Генри Редвуда показывающий чистый цвет у вскрытого шва. Яркий оттенок этого голубого идентичен тому, который поколение автора статьи называло «электрик» ( electric blue ) в 70х – 80х. Собственность Музея Конфедерации, Ричмонд, Вирджиния.

Рис.19 Эти федеральные штаны , захваченные Томасом Бруком, 3я Рота Гаубичной Артиллерии Ричмонда, показывают приглушенный оттенок голубого, который использовали на Севере. Собственность Музея Конфедерации, Ричмонд, Вирджиния.

Рис.20 Здесь для сравнения показано различие цветов импортируемого Конфедерацией голубого сукна. Жилет Френсиса Гулдинга слева (сделан из жакета Тейта) имеет голубую отделку относительно темного оттенка, этот чистый голубой цвет называется royal blue . Отделка мундира лейтенанта Джона Шэттера справа имеет цвет светлой парижской лазури. Автор статьи нашел применение сукна цвета royal blue только на униформе производства Питера Тейта. Он также отмечает, что конфедеративные штаны и выпушка на мундирах чаще всего производились из сукна цвета светлой парижской лазури. Предметы из Военного Антиквариата Ричарда Ферри.

Рис.21 Рядовой Джозеф Мейфилд, 4ый Техасский кавалерийский полк, одет в жакет цвета cadet gray (кадетский серый) и голубые штаны. Оба предмета униформы произведены Хьюстонским депо примерно 1 января 1864 года, сукно для них было импортировано в Техас в 1863 году. Собственность Южного Методистского Университета, коллекция Лоуренса Т. Джонса III .

Разработанная уставная униформа, состоящая из двубортной туники кадетского серого цвета, голубых штанов и цветного кепи, была проблематична в изготовлении с самого начала. Юг не имел большого количества цветного сукна для производства такой комплексной униформы, и не было квартирмейстеров, склонных к расточительству ресурсов на производство двубортных туник. Департамент Квартирмейстерской Службы Конфедерации опубликовал отредактированный набор положений по униформе фактически за месяц до того, как появилось официальное положение по униформе Конфедерации. В отредактированном варианте униформа сильно упрощалась. Двубортная туника для рядового и сержантского состава (на которую требовалось 14 больших пуговиц и 4 маленьких на обшлагах) заменялась однобортным жакетом, на который необходимо было всего 7 больших пуговиц и меньше чем две трети сукна. Кадетский серый, голубой и разные цвета отделки (красный, желтый, голубой и темно-синий) были заменены на один базовый цвет униформы – серый. У департамента было довольно свободное определение покроя и цвета жакета, что давало возможность для импровизации, в зависимости от того, какое сукно есть в наличии у местных интендантов на данный момент. Таким образом, американская практичность повлияла на униформу, оказав преимущество над уставными положениями: короткий жакет и штаны одного цвета, серого или любого другого доступного цвета, из экономичного материала. Мягкая, фетровая широкополая шляпа была практичным завершением этой униформы сверху – еще одно американское влияние, которое также является символом униформы Конфедерации, как по статистике, так и на деле.

Рис.22 На следующих трех рисунках изображены жакеты Ричмондского Депо в типичных цветовых исполнениях. Этот жакет имеет уставной кадетский серый цвет (из импортной серо-голубой кирзы), без цветной отделки, полностью удовлетворяет положениям по униформе. Собственность Национального Военного Парка в Геттисберге.

Рис.23 Этот жакет, похожий на продукцию Ричмондского депо, пошит частным портным из сатинета стального серого цвета (steel gray ). Стальной серый это еще один основной цвет, который местные красильщики пытались получить для материалов, используемых Конфедерацией для производства униформы. Собственность Исторического Центра в Атланте, коллекция Джорджа Рея, Атланта, Джорджия.

Рис.24 Авраам Адлер, рота Е, 21ый пехотный полк Миссисипи, был одет в этот Ричмондский жакет в битве при Чикамуге. Хотя жакет и выцвел до песочного, но его ореховый оттенок вполне мог удовлетворять конфедеративных квартирмейстеров в качестве уставного цвета для униформы. Собственность Музея Штата Луизиана, Новый Орлеан, Луизиана.

Конфедеративный жакет очень часто называют “ shell jacket ” (короткий жакет, куртка), этот термин имеет морское происхождение. Такие короткие жакеты были универсальной одеждой матросов, и название произошло от британского термина “ shell back ” , что являлось прозвищем британских матросов (Сейчас этот термин обозначает опытного моряка или «морского волка» . Официально, матрос получает это неформальное звание после того, как впервые пересекает линию экватора и участвует в связанной с этим фактом церемонии, прим. переводчика ). Другой термин, который используют по отношению к конфедеративному жакету, это “ roundabout ” , произошел от названия повседневного жакета начала 19 века. Этот жакет производили укороченным вокруг линии талии в отличие от уставного фрачного мундира с фалдами. В одном конфедеративные жакеты придерживались постоянства, это воротник – стойка и широкие рукава. Многие из сохранившихся жакетов имеют особый цвет, известный сейчас как “ butternut ” (ореховый), который стал символическим для Конфедерации.