Презентация на тему: "У русского царя в чертогах есть палата: Она не золотом, не бархатом богата; Не в ней алмаз венца хранится за стеклом; Но сверху донизу, во всю длину,". Скачать бесплатно и без регистрации
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом:
Но сверху до низу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстро-окой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадон,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, - а всё плащи, да шпаги,
10 Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
20 Уже состарелись и никнут в тишине
Главою лавровой...
Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним - и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
379Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом - густая мгла;
За ним - военный стан. Спокойный и угрюмый,
30 Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье, -
Но Доу дал ему такое выраженье.
О вождь несчастливый!... Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчаньи шел один ты с мыслию великой,
И в имени твоем звук чуждый не взлюбя,
40 Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полу-пути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -
50 И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -
............................
............................
380О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Военная галерея в Эрмитаже требует целого дня, чтобы рассмотреть все портреты русских военачальников. Хотя вряд ли можно рассмотреть все - те, что внизу, можно, но те, что наверху рядов, только мельком. Портреты расположены тесно, и имена многих полководцев мне даже незнакомы.
Когда ходила по Галерее, вспомнила, что у Пушкина есть стихотворение "Полководец", посвящённое героям войны 1812 года, и я пожалела, что не знала из стихотворения ни одной строчки. Позже я нашла у Пушкина это стихотворение, оно длинное и посвящено М.Б. Барклаю де Толли, но некоторые строфы подходят в качестве стихотворной иллюстрации для данной темы, что я не преминула сделать.))).
В эту поездку в Петербург у меня была другая цель посещения Эрмитажа, но пройти мимо Военной галереи я не смогла и в этот раз - в ней "русский дух, в ней Русью пахнет", в ней атмосфера военных подвигов и чувство уважения ко всем участникам русских баталий. Когда я созерцаю эти тесно расположенные на стенах полотна, у меня создаётся впечатление, что рамы картин исчезают, а все эти люди в военных мундирах образуют отряд воинов-защитников, вставших плечом к плечу навстречу врагу.
Военная галерея в Эрмитаже - уникальное сооружение!
В ней сразу привлекают внимание большие портреты, их всего семь - это полководцы Кутузов и Барклай де Толли, император Александр I, его брат великий князь Константин, австрийский император Франц I, прусский король Вильгельм III , австрийский герцог Веллингтон, который стал генерал-фельдмаршалом русских войск после победы над Наполеоном при Ватерлоо в 1815 г.
Остальные погрудные портреты расположены в пять рядов в высоту.
Среди них глаза сразу ищут портреты со знакомыми лицами и фамилиями: Багратион, Н.Раевский, братья Тучковы, Денис Давыдов... Я не задавалась целью фотографировать все портреты в галерее (это немыслимо и не нужно), просто ходила, разглядывала их и вспоминала, что я вообще знаю об этой Галерее.
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
А знала я достаточные для обычного любителя живописи и русской истории.
Александр I пригласил для создания портретов талантливого английского художника Джорджа Доу, он познакомился с ним в 1816 году в небольшом немецком городке Аахене, где проходил Первый конгресс Священного союза. Туда же съехались многочисленные художники, искавшие заказов. Джорджа Доу представили Александру, и тот поразился быстроте, с которой работал Джордж Доу и сходству с оригиналом. Император пригласил художника в Россию для работы по созданию портретов в Военной галерее. Доу "с радостью согласился".
Император Александр сам лично просматривал списки кандидатур для портретов и утверждал имена. Главным условием "попадания" в галерею было непосредственное участие в боевых действиях в кампаниях 1812–1814 годов, и все кандидаты должны были быть в чине генерала. Было запланировано создание 342 портретов. Разумеется, для такой огромной работы Доу понадобились ассистенты.
Помощников-ассистентов у Доу было два - художник-самоучка Александр Поляков, крепостной костромского помещика генерала П.Я. Корнилова и Василий (Вильгельм Август) Александрович Голике - "человек бедный и робкий, не знавший себе цены".
Доу с помощниками изобразил генералов в мундирах их полков с полным набором орденов и знаков отличия.
Что удивительно, погрудные портреты генералов выглядят одинаковыми только на первый взгляд. Они отличаются друг от друга разными ракурсами, разнообразными фонами, то деревьев, то гор, то облаков, и просто нейтральным фоном тёмного, светлого или красного фона. В галерее нет двух одинаковых портретов.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот,- а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Современники удивлялись поразительному сходству портретов с оригиналами. Например, побывавший в Петербурге в 1827 году английский медик Огастус Гранвилл, с восхищением признавал, что "портреты <...> поразительно передают сходство. Я могу это подтвердить по отношению к тем, с кем я уже был знаком или познакомился позднее".
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой...
Пожар в Зимнем дворце в декабре 1837 года уничтожил декор практически всех залов, но портреты Военной галереи были спасены гвардейскими солдатами. После пожара за короткий срок (1838–1839) был восстановлен весь Зимний дворец, а Галерею отстроили заново по проекту В.П.Стасова. Она несколько изменила свой вид. В журнале "Отечественные записки" об изменениях написано так: "потолок поднят, и дано более света сверху; здесь можно видеть некоторые части хитрого устройства крыши-фонаря (просветы) потолка. Над карнизом сделана вновь прелестная галерея (хоры) с бронзовою решёткою, украшенною жирандолями".
Галерея благополучно пережила революцию 1917 года, а в Великую Отечественную войну портреты вместе с другими произведениями искусства были эвакуированы за Урал в Свердловск.
К 300-летнему юбилею Санкт-Петербурга Военную галерею отреставрировали, стенам возвратили первоначальный цвет, восстановили росписи потолка, старые стеклянные плафоны заменили современными с подсветкой, все портреты прошли консервацию.
Торжественное открытие состоялось в День рождения города 27 мая 2003 года, и вот уже 15 лет, как и прежде, Галерея хранит облик и имена тех, кто создавал героическую страницу в истории России.
Фрагмент картины Г.Г. Чернецова "Перспективный вид Военной галереи 1812 года в Зимнем дворце", 1829 г.
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
№4
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
№8
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, - а все плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
№12
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
№16
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
№20
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой... Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним - и не свожу
№24
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
№28
Там грусть великая. Кругом - густая мгла;
За ним - военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
№32
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье, -
Но Доу дал ему такое выраженье.
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
№36
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
№40
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
№44
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
№48
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
№52
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
№56
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
U russkogo tsarya v chertogakh yest palata:
Ona ne zolotom, ne barkhatom bogata;
Ne v ney almaz ventsa khranitsya za steklom;
No sverkhu donizu, vo vsyu dlinu, krugom,
Svoyeyu kistiyu svobodnoy i shirokoy
Yee razrisoval khudozhnik bystrookoy.
Tut net ni selskikh nimf, ni devstvennykh madonn,
Ni favnov s chashami, ni polnogrudykh zhen,
Ni plyasok, ni okhot, - a vse plashchi, da shpagi,
Da litsa, polnye voinstvennoy otvagi.
Tolpoyu tesnoyu khudozhnik pomestil
Syuda nachalnikov narodnykh nashikh sil,
Pokrytykh slavoyu chudesnogo pokhoda
I vechnoy pamyatyu dvenadtsatogo goda.
Neredko medlenno mezh imi ya brozhu
I na znakomye ikh obrazy glyazhu,
I, mnitsya, slyshu ikh voinstvennye kliki.
Iz nikh uzh mnogikh net; drugiye, koikh liki
Yeshche tak molody na yarkom polotne,
Uzhe sostarilis i niknut v tishine
Glavoyu lavrovoy... No v sey tolpe surovoy
Odin menya vlechet vsekh bolshe. S dumoy novoy
Vsegda ostanovlyus pred nim - i ne svozhu
S nego moikh ochey. Chem doleye glyazhu,
Tem boleye tomim ya grustiyu tyazheloy.
On pisan vo ves rost. Chelo, kak cherep goly,
Vysoko losnitsya, i, mnitsya, zalegla
Tam grust velikaya. Krugom - gustaya mgla;
Za nim - voyenny stan. Spokoyny i ugryumy,
On, kazhetsya, glyadit s prezritelnoyu dumoy.
Svoyu li tochno mysl khudozhnik obnazhil,
Kogda on takovym yego izobrazil,
Ili nevolnoye to bylo vdokhnovenye, -
No Dou dal yemu takoye vyrazhenye.
O vozhd neschastlivy! Surov byl zhreby tvoy:
Vse v zhertvu ty prines zemle tebe chuzhoy.
Nepronitsayemy dlya vzglyada cherni dikoy,
V molchanye shel odin ty s mysliyu velikoy,
I, v imeni tvoyem zvuk chuzhdy nevzlyubya,
Svoimi krikami presleduya tebya,
Narod, tainstvenno spasayemy toboyu,
Rugalsya nad tvoyey svyashchennoy sedinoyu.
I tot, chey ostry um tebya i postigal,
V ugodu im tebya lukavo poritsal...
I dolgo, ukreplen mogushchim ubezhdenyem,
Ty byl nekolebim pred obshchim zabluzhdenyem;
I na poluputi byl dolzhen nakonets
Bezmolvno ustupit i lavrovy venets,
I vlast, i zamysel, obdumanny gluboko, -
I v polkovykh ryadakh sokrytsya odinoko.
Tam, ustarely vozhd! kak ratnik molodoy,
Svintsa vesely svist zaslyshavshy vpervoy,
Brosalsya ty v ogon, ishcha zhelannoy smerti, -
O lyudi! zhalky rod, dostoyny slez i smekha!
Zhretsy minutnogo, poklonniki uspekha!
Kak chasto mimo vas prokhodit chelovek,
Nad kem rugayetsya slepoy i buyny vek,
No chey vysoky lik v gryadushchem pokolenye
Poeta privedet v vostorg i v umilenye!
E heccrjuj wfhz d xthnjuf[ tcnm gfkfnf:
Jyf yt pjkjnjv, yt ,fh}