Проблемы психологии народов краткое содержание. Психология народов вундта

Главная

Биографии

Преподобный игумен Зосима, благоустроитель Соловецкой обители, происходил из села Толвуя Новгородской епархии. Родители его, Гавриил и Варвара, воспитали своего сына в благочестии и добрых нравах. Отрок читал Священное Писание и духовные книги. Он стремился к монашеской жизни и хотел посвятить себя служению Богу, поэтому еще в юности поселился в пустынном месте, вдали от родительского дома. Вскоре он принял иноческий постриг в одном из северных монастырей.

В Поморье отшельник познакомился с иноком Германом, который рассказал юному Зосиме о пустынном и суровом Соловецком острове, где он несколько лет прожил вместе с преподобным Савватием. В это время скончались родители преподобного Зосимы. Похоронив их и раздав имущество бедным, он вместе с преподобным Германом отправился на Соловки.

В 1436 году иноки поселились на Большом Соловецком острове у моря, недалеко от места, где ныне расположена обитель. Однажды преподобный Зосима увидел необыкновенный свет и на востоке прекрасную церковь высоко над землей. Это чудесное знамение было для иноков благословением Божиим основать монастырь. Подвижники начали заготавливать лес и приступили к строительству, поставили кельи и ограду.

Немало испытаний преодолели иноки. Преподобный Зосима зимовал один, оставшись без съестных припасов. Непогода не позволила его сподвижнику Герману вернуться к зиме с материка, куда он отплыл для обеспечения зимовки. Преподобный Зосима противостоял искушениям и тяготам. Все запасы истощились. Чудесное посещение помогло подвижнику: к нему пришли двое незнакомцев и оставили хлеба, муки и масла. В изумлении инок не спросил, откуда они. Незнакомцы, посетив его, более не возвращались.

Преподобный Герман вернулся на остров с рыбаком Марком, который вскоре принял монашеский постриг. Другие жители Поморья также стали приходить в обитель.

Иноки, видя умножение числа братии, построили деревянную церковь Преображения Господня с приделом святителя Николая. Устроив монастырь, преподобный Зосима послал к Новгородскому архиепископу одного из монахов за благословением на освящение храма и с просьбою о назначении игумена. Вновь прибывший игумен Павел освятил храм, но в дальнейшем не смог вынести тягот жизни на острове. Второй игумен, Феодосий, также возвратился, и третий из назначенных игуменов, Иона, тоже удалился обратно на материк. Тогда соловецкие иноки на общем совете решили избрать игумена из своей братии. Они просили архиерея благословить на игуменство наставника их преподобного Зосиму. Архиепископ согласился с просьбой иноков и вызвал к себе отца Зосиму для рукоположения во священника и поставления в игумена. Когда преподобный Зосима совершал в своей обители первую Литургию, лицо его светилось, как лицо ангела.

По мере умножения братии в монастыре был построен новый храм в честь Успения Божией Матери. В монастырь перенесли святые мощи соловецкого первоначальника преподобного Савватия и положили за алтарем храма в деревянной часовне.

Возрастание обители вызывало зависть у некоторых мирских людей, которые стали притеснять иноков и угрожать монастырю разорением. Преподобный Зосима был вынужден ехать в Новгород и просить посадников, чтобы они не отдавали во владение мирян место, назначенное Господом для поселения монахов. Бояре обещали не допустить разорения обители. Монастырю даны были грамоты на владение Соловецкими островами.

Трудами игумена Зосимы и братии на безлюдном острове поднялся монастырь. В обители был устав православных общежительных монастырей, традиционный для русского иночества.

Прошло несколько десятилетий игуменства преподобного Зосимы. Когда приблизилось время его кончины, он созвал братию и поставил игуменом благочестивого инока Арсения. Сказав прощальное слово, подвижник отошел ко Господу 17 апреля 1478 года и был погребен за алтарем деревянной церкви Преображения Господня.

В 1503 году житие преподобных Зосимы и Савватия было составлено в Ферапонтовом монастыре преосвященным Спиридоном-Саввой, бывшим Киевским митрополитом.

В 1547 году преподобные Зосима и Савватий канонизированы Церковным Собором.

Память преподобного Зосимы совершается 17 (30) апреля. 8 (21) августа празднуется перенесение мощей преподобных Зосимы, Савватия и Германа, Соловецких чудотворцев.

В настоящее время святые мощи основателей обители преподобных Зосимы, Савватия и Германа, Соловецких чудотворцев покоятся в церкви Благовещения Пресвятой Богородицы.

Тропарь на перенесение честных мощей прпп. Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, глас 8 :

Яко светильницы явистеся всесветлии / во отоце окияна моря, / преподобнии отцы Зосимо и Савватие, / вы бо, крест Христов на рамо вземше, / усердно Тому последовасте / и, чистотою Богови приближившеся, / отонуду силами чудес обогатистеся. / Темже и мы любезно притекаем к ракам честных мощей ваших и умильно глаголем: / о, преподобнии, молите Христа Бога// спастися душам нашим .

Кондак на перенесение честных мощей прпп. Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, глас 2 :

Христовою любовию уязвившеся, преподобнии,/ и Того крест на рамо вземше,/ понесли есте, Божественне вооружившеся на невидимыя враги,/ и непрестанные молитвы, яко копие в руках имуще,/ крепко победили есте бесовские ополчения;/ благодать Господню приемше целити недуги душ и телес/ притекающих ко святым мощем вашим,/ чудес лучи испущаете всюду./ Тем зовем вам:// радуйтеся, преподобнии отцы наши Зосимо и Савватие, монахов удобрение .

Величание прпп. Зосиме и Савватию, Соловецким чудотворцам :

Ублажаем вас, преподобнии отцы Зосимо и Савватие, и чтим святую память вашу, наставницы монахов и собеседницы ангелов .

Молитва прпп. Зосиме и Савватию, Соловецким чудотворцам :

О преподобнии отцы, велицыи заступницы и скории услишателие молитв, угодницы Божии и чудотворцы Зосимо и Савватие! Не забудите, якоже обещастеся, посещати чада ваша. Аще бо и отыдосте от нас телом, но духом присно с нами пребываете. Молим убо вы, о преподобнии: избавите ны от огня и меча, от нашествия иноплеменников и междоусобныя брани, от тлетворных ветров, и от напрасныя смерти, и от всех прилогов бесовских, находящих на ны. Услышите нас, грешных, и приимите молитву сию и моление наше, яко кадило благовонное, яко жертву благоугодну, и души наша, злыми делы, и советы, и помыслы умерщвленныя, оживите и, якоже умершую отроковицу востависте, якоже неисцельны раны многих исцелисте, от духов нечистых зле мучимых избависте, тако и нас, содержимых во узах вражиих, измите и от сетей диавола избавите, из глубины прегрешений изведите и милостивым вашим посещением и ходатайством от врагов видимых и невидимых оградите ны благодатию и силою Всесвятыя Троицы, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь .

Избранные святые .
Конец XVIII века.
Русский Север.
31,5 х 27.
Икона поступила в Музей имени Андрея Рублева от частного лица.
ЦМиАР. КП 4561.
Сохранность: доска дублирована, слева набита планка, основа растрескалась, по трещинам основы тонированные левкасные вставки, многочислен-ные мелкие тонировки по всей поверхности.

На иконе представлены в молении Спасителю, изо-браженному в небесном сегменте вверху в центре, ми-трополит московский Филипп, архиепископ сурожский Стефан, повсеместно чтимые на Руси соловецкие свя-тые преподобные Зосима, Савватий, Герман, местночтимый соловецкий угодник Божий преподобный Елеазар Анзерский. На поземе иконы в центре - Соловецкий мо-настырь, обнесенный стенами и башнями.
Иконы и гравюры с образами соловецких старцев и Соловецким монастырем были широко известны на Руси. На многих гравюрах XVIII-XIX вв. преподобные Зосима, Савватий, Герман, Елеазар и митрополит Фи-липп изображаются вместе. В русской иконописи изо-бражения Стефана Сурожского чрезвычайно редки.
Из жития святых Зосимы и Савватия, созданном на рубеже XV—XVI вв. игуменом Досифеем, известно, что преподобный Савватий, постриженник Кирилло-Белозерского монастыря, в 1429 г. вместе с преподобным Германом водрузил крест на Соловецком острове и по-ставил келью под Секирной горой. Прожив в уединении шесть лет, преподобный Герман вернулся на побережье для пополнения насущных припасов, а преподобный Савватий продолжал свои подвиги в одиночестве. Предвидя приближение кончины, преподобный Савватий в поисках священника уплыл с острова на побережье. Там, у реки Выг, в местности, называемой Сорка, он встретил обходившего этот край игумена Нафанаила. Исповедавшись, получив причастие Святых Христовых Тайн, преподобный Савватий мирно отошел ко Господу 27 сентября 1435 года. Игуменом Нафанаилом и купцом Иоанном преподобный Савватий был погребен при часовне на реке Выг.
Годом позже уроженец Обонежья, молодой инок Палеостровского монастыря Зосима, после знакомства с иноком Германом, спутником преподобного Савватия, отправился с ним для уединенного жительства на Соловецкие острова. По прибытию в первую же ночь, преподобный Зосима был удостоен пророческого видения, вдохновившего двух иноков на основание Соловецкой обители. По прошествии нескольких лет, преподобный Зосима, вызванный архиепископом в Новгород, был рукоположен в священный сан и удостоен возведения в сан игумена в 1452 г. В обители не забыли первоначальника этих мест преподобного Савватия. По совету старцев Кирилло-Белозерского монастыря перенести мощи преподобного Савватия (что соответствовало желанию братии Соловецкой обители), преподобный Зосима перевез святые мощи преподобного на место последних его подвигов. Здесь, за алтарем новопостроенного храма в честь Успения Пресвятой Богородицы, они были положены в землю, где покоились до 1566 года. Преподобный Зосима преставился к Богу, достигнув маститой старости, 17 апреля 1478 года. Братия погребли своего игумена за алтарем Преображенского храма.
Через несколько десятилетий Церковный Собор при митрополите Московском Макарии 26 февраля 1547 года определил совершать всецерковную память Соловецким преподобным каждому в день его кончины: Савватию - 27 сентября, Зосиме - 17 апреля. Существуют сведения, согласно которым первое обретение мощей преподобных отцов было 2 сентября 1545 года. Вероятно, это связано с подготовкой к канонизации этих подвижников на Соборе 1547 года.
Торжество перенесения мощей преподобных Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, состоялось на третий день престольного праздника Соловецкой обители Преображения Господня, после освящения Преображенского собора 8 августа 1566 года. Мощи святых были перенесены в придел Преображенского собора, устроенный в их честь. Перенесение честных мощей было подготовлено и вдохновлено святителем Филиппом, будущим митрополитом Московским.
По житию, написанному в конце XVI- начале XVII вв., митрополит Филипп, из древнего рода Колы-чевых, родился 11 февраля 1507 г. Принял монашес-кий постриг в 1537 г. в Соловецком монастыре. С 1548 г. игумен обители. Святым игуменом Филиппом был обнаружен чудотворный образ Богородицы Одигитрии, принесенный на остров преподобным Савватием, а также его каменный крест. Эти святыни были установлены у мощей преподобных: икона - у гробницы святого Савватия, а крест - в часовне святого Германа. Было также пополнено житие преподобных описанием чудес, совершившихся при их гробницах. В 1566 г. возведен на москов-скую митрополию. Мученически погиб от рук заговорщиков в сущем сане 23 декабря 1569 г. (Малюта Скуратов, посланный св. блгв. царем Иваном Грозным для его спасения, застал митрополита Филиппа уже бездыханным) в Тверском Отроче монастыре , откуда в 1591 г. его мощи перенесены в Со-ловецкий монастырь, а в 1652 г. - в Московский Ус-пенский собор. Канонизация святого состоялась в 1660 г. Его вспоминают несколько раз в году: 9 янва-ря, 3 июля (день перенесения мощей), 5 октября (вме-сте с наиболее чтимыми московскими святителями).
Преподобный Елеазар Анзерский, о подвизании которо-го рассказывается в его автобиографическом житии, а также в сочинении инока Макария, написанном око-ло 1700 г., был уроженцем Козельска, в юные годы по-стригся в монахи Соловецкого монастыря. Основал скит на Анзерском острове и ввел для своих сподвиж-ников древний чин скитского жития. Скончался 13 ян-варя 1656 г. Год канонизации неизвестен. Память 13 января.
Помещение на этой иконе образа Стефана Сурож-ского († ок. 787), вероятно, было вызвано особым за-казом. Архиепископ Стефан Сурожский, грек из Каппадокии, просветитель сурожан, прославился как испо-ведник иконопочитания, за что и подвергся гонениям и заключению при царе Константине Копрониме (741- 775). Был отправлен в изгнание в город Сурож (Судак). Есть мнение, что появление жития Стефана Сурожского на Руси связано с приездом на Русь Степана Василье-вича Ховры, выходца из Сурожа, положившего начало роду Головиных (Васильевский, 1893. С. CCXVI). В 1796 г. в Соловецком монастыре жил П.В. Головин, собираясь принять здесь монашеский постриг. Возможно, написание этой иконы связано с его пребыванием в Со-ловецком монастыре. Стефана Сурожского в XVIII- XIX вв. по-прежнему чтили в семье Головиных. Извест-но, что ежегодно в день памяти Стефана Сурожского 15 декабря в селе Новоспасском (родовом имении Го-ловиных) совершалось поминовение по князю Степану Васильевичу Ховре и его сыну Григорию (Казанский, 1847. С. 5, 80).

Второе перенесение честных мощей прпп. Зосимы, Савватия и Германа Соловецких состоялось 21 августа 1992 г. при Святейшем Патриархе Алексии II, чью страдальческую кончину недавно оплакивала вся всероссийская паства.

Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева.

Проблемы психологии народов

Вильгельм Вундт (1832 - 1920) - немецкий философ и психолог, один из основателей экспериментальной психологии. В 1879 г. он организовал при Лейпцигском университете первую в мире лабораторию экспериментальной психологии, ставшую важнейшим международным научным центром и единственной в своем роде школой экспериментальной психологии для исследователей из многих стран Европы и Америки. Однако главным делом своей жизни Вундт считал создание так называемой `Volkerpsychologie` - `психологии народов`, описательной и исторической психологии высших психических процессов, методом которой является анализ проявлений человеческого духа в формах культуры (в языке, религии, обычаях, мифах). Написанная им десятитомная `Психология народов` (1900-1920) оказала огромное влияние на мировую науку. Предлагаемая книга, впервые изданная в 1911 году, задумывалась автором как введение в изучение этого труда.

Вильгельм Вундт

Первая из четырех статей, соединенных в одно целое в этом сборнике, представляет собой в несколько измененной форме вышедшую в 1886 г. программу, в которой я пытался дать отчет о задачах психологии народов, разрабатываемой по набросанному здесь плану. Она была напечатана в четвертом томе издаваемого мною журнала "Philosophische Studien" и перепечатывается в этом сборнике с некоторыми дополнениями и с заключительным отделом, служащим переходом к следующим докладам. Вторая и третья статьи представляют собой расширенную переработку критических возражений, из которых одно было напечатано в приложении к мюнхенской "Allgemeine Zeitung" за 1907 год, № 40, другое незадолго перед тем в "Indogermanische Forschungen", том 28. Обе работы имеют целью подвести под общие психологические точки зрения затронутые в этих возражениях вопросы, в особенности же разъясненный в третьей статье спор между индивидуалистической и коллективистической теориями общества. Четвертую статью, пожалуй, можно назвать апологией немецкой психологии против столь превозносимого в настоящее время в богословских кругах американско-английского прагматизма. Все четыре статьи, вместе взятые, имеют целью осветить общее отношение психологии народов к историческим наукам о духе путем анализа некоторых проблем языковедения и философии религии, являющихся в то же время основными проблемами психологии народов.

В. Вундт

Предисловие переводчика.

В 1900 г. Вундт выпустил в свет первую часть своего капитального труда, Völkerpsychologie, - двухтомную психологию языка. Труд этот оказал большое влияние на языковедов и вызвал к жизни целую литературу, посвященную критике воззрений Вундта или дальнейшему их развитию. Такой выдающийся лингвист, как профессор Ф. Зелинский, говорит в своем критическом реферате этого произведения ("В. Вундт и психология языка", Вопросы фил. и псих., кн. 61 и 62), что в лице Вундта экспериментальная, прочная и богатая надеждами, психологическая система впервые пошла навстречу лингвистике. "При изучении этого труда читатель проникается и уважением и прямо благоговением к автору: здесь, чувствуется ему, достигнут предел человеческой энергии в области научного труда... С последнего достигнутого Вундтом пункта мне открылся новый горизонт понимания лингвистических явлений". Основная задача этого венчающего систему Вундта произведения - проложить путь к созданию психологии народов, служащей продолжением и дополнением индивидуальной психологии. Психология народов, как понимали ее Лацарус и Штейнталь, обоснователи этой новой научной отрасли, не выдерживает критики, так как основой ее служит несоединимое с понятием "души народа" субстанциальное учение о природе души. Знаменитый лингвист Герман Пауль справедливо возражал Лацарусу и Штейнталю, говоря, что все психические процессы совершаются исключительно в душе индивидуальной. Ни "национальный дух" (Volksgeist или Volksseele), - понятие, зародившееся в недрах романтики,- ни его элементы не имеют, следовательно, конкретного бытия. "Устраним поэтому все абстракции"! Но тогда уничтожается и самая психология народов. С последним выводом Вундт не согласен. По его мнению, Герман Пауль сам недалеко ушел от гербартианства: понятие души и у него неразрывно связано с представлением о некотором субстанциальном единстве, об особом субстрате душевных явлений. Так как в психологии народов нет подобного субстрата, то "душа народа" и объявляется абстракцией, мифом. Но для эмпирической психологии душа - не что иное, как непосредственно данная связь психологических явлений. Лишь в таком эмпирическом значении и может психология народов пользоваться понятием "души" и с этой точки зрения понятие "национального духа" имеет столь же реальное значение, как и душа индивидуальная. Следовательно, только на почве отстаиваемого Вундтом актуального , а не субстанциального понимания природы души возможно обоснование психологии народов. Благодаря учению об актуальности души никто уже в настоящее время не станет понимать "национальный дух" наподобие подсознательной души или сверхдуши, в смысле бестелесной, независимо от индивидуумов пребывающей сущности.

Психология народов должна обнимать те психические явления, которые представляют собою продукты совместного существования и взаимодействия людей. Она не может, следовательно, захватывать те области, в которых сказывается преобладающее влияние личностей, например, литературу. Исключая подобные области, находим, что объектом психологии народов будут служить язык , мифы (с зачатками религии) и обычаи (с зачатками морали). На почве такого понимания задач психологии народов Вундту удалось соединить в органическое целое и статьи, входящие в состав предлагаемого читателям сборника "Проблемы психологии народов", несмотря на то, что они написаны в разное время и по разным поводам. Первая статья отстаивает право психологии народов на существование и выясняет её задачи и методы. Вторая трактует о древней труднейшей проблеме возникновения языка, Fuўsei или Jeўsei возник он. Третья статья обсуждает ту же альтернативу, распространяя ее на все области общественной жизни: исходит ли духовная культура в её первобытных зачатках, равно как и дальнейшая эволюция её продуктов, из единого центра, может быть, даже от единого индивидуума, или же она обусловлена совместною жизнью человечества? Вопрос этот освещается с помощью конкретных, преимущественно опять-таки из анализа языка почерпнутых примеров. Наконец, последняя статья представляет собою апологию психологии народов против прагматизма Джемса и родственных ему течений в немецкой теологии. Психология народов, в противоположность индивидуализму прагматической философии религии, пытается, опираясь на этнологию и сравнительное изучение религий, выяснить общие условия тех или иных форм веры и культа. Оригинальна и интересна у Вундта критика "Многообразия религиозного опыта" Джемса.

"Проблемы психологии народов" могут, поэтому служить отличным введением в изучение трудного и объемистого основного труда Вундта по психологии языка, и дают читателю возможность впервые ориентироваться в трудных и спорных вопросах новой и интереснейшей - в силу связи со многими другими дисциплинами, особенно лингвистикой - отрасли психологии.

Н. Самсонов

I. Задачи и методы психологии народов.

1. Задача психологии народов.

Вполне понятно, что новые области знания или - если новой области в строгом смысле слова еще нет - новые формы научного исследования некоторое время должны бороться за свое существование; до известной степени это, может быть, даже полезно: таким образом вновь возникающая дисциплина получает могущественнейший толчок к тому, чтобы обеспечить свое положение приобретениями в области фактов и точнее уяснить себе свои задачи путем разграничения с близкими к ней областями знания, причем она умеряет слишком далеко идущие притязания и точнее отграничивает притязания правомерные.

Так, на протяжении девятнадцатого столетия, мы наблюдали отделение сравнительной анатомии от зоологии, языковедения от филологии, антропологии от анатомическо-физиологических наук и от этнологии. Но и эти, уже признанные в настоящее время, области не везде вылились в законченную форму. Так, в изложении сравнительной анатомии по большей части все еще придерживаются методов зоологической системы. Как ни несомненным кажется объект исследования в языковедении, однако, лингвисты далеко не единодушны во мнениях об отношении его к другим объектам исторического исследования. Наконец, антропология лишь с недавнего времени признала своей специфической областью естественную историю человека и неразрывно связанную с ней историю первобытного человека. Во всяком случае, все эти области знания располагают уже в настоящее время относительно обеспеченным достоянием. Если мнения относительно их значения и задачи еще могут колебаться, - зато едва ли уже возможно сомнение в их праве на существование и относительной самостоятельности.

В России сторонники естественно-научной и гуманитарной психологии вели между собой борьбу, в которой оказались победители и побежденные, но места для этнопсихологии среди других отраслей психологии не нашлось. А в Германии обе ориентации пересеклись в творчестве одного исследователя - В. Вундта (1831–1920), создателя не только построенной по образцу физиологии экспериментальной психологии сознания, но и психологии народов как одной из первых форм социально-психологического знания.

Первую этнопсихологическую статью Вундт напечатал в 1886 г., затем переработал ее в книгу, которая в переводе на русский язык[с. 43]была издана в 1912 г. под названием «Проблемы психологии народов». Последние двадцать лет своей жизни ученый полностью посвятил созданию десятитомной «Психологии народов». Предшественниками Вундта в создании новой науки были Лацарус и Штейнталь, вначале его разногласия с нимй были едва уловимы, но затем он серьезно отклонился от предложенного ими пути.

Во-первых, как мы помним, для Лацаруса и Штейнталя изучение народного духа сводится к изучению тех же психологических явлений, что и изучение составляющих народ индивидов. Вундт согласен с ними, что душа народа вовсе не является бестелесной, независимо от индивидов пребывающей сущностью. Более того - она ничто вне последних. Но он последовательно проводит основополагающую для социальной психологии мысль, что совместная жизнь индивидов и их взаимодействие между собой должны порождать новые явления со своеобразными законами, которые хотя и не противоречат законам индивидуального сознания, но не содержатся в них. А в качестве этих новых явлений, иными словами, в качестве содержания души народа, им рассматриваются общие представления, чувства и стремления многих индивидов . Из этого можно сделать только один вывод: для немецкого ученого психология народов - самостоятельная наука, которая не только пользуется услугами индивидуальной психологии, но и сама оказывает помощь последней, предоставляя материал о духовной жизни индивидов и таким образом влияя на объяснение индивидуальных состояний сознания.

Во-вторых, Вундт стремится сузить программу изучения психологии народов, предложенную Лацарусом и Штейнталем. Хотя, по его утверждению, в реальных исследованиях невозможно полностью разграничить описание и объяснение, наука о душе народа призвана объяснять общие законы ее развития. А описывать психические свойства отдельных народов должна этнология, являющаяся для психологии народов вспомогательной дисциплиной. Кстати сказать, Штейнталь в своих поздних трудах согласился с точкой фения Вундта по этому вопросу и отдал описательную психологическую этнологию на откуп этнографам.

В-третьих, по мнению Вундта, общие представления многих индивидов проявляются в языке, мифах и обычаях, а остальные элементы духовной культуры вторичны и сводятся к ним. Так,искусство, [с. 44]науки и религия долгое время в истории человечества были связаны с мифологическим мышлением, поэтому как предмет изучения они должны быть исключены из психологии народов. Правда, в своем многотомном труде Вундт не всегда последователен, например, довольно часто он рассматривает религию и искусство как часть психологии народов.

Но в ранних работах немецкого ученого мы находим четкую структуру продуктов творческого духа народов:

· язык содержит общую форму живущих в душе народа представлений и законы их связи;

· мифы , понимаемые Вундтом в широком смысле как все первобытное миросозерцание и даже начала религии, таят в себе первоначальное содержание этих представлений в их обусловленности чувствами и влечениями;

· обычаи включают возникшие из этих представлений поступки, характеризующиеся общими направлениями воли и зачатками правового порядка.

«Язык, мифы и обычаи представляют собою общие духовные явления, настолько тесно сросшиеся друг с другом, что одно из них немыслимо без другого. <…> Обычаи выражают в поступках те же жизненные воззрения, которые таятся в мифах и делаются общим достоянием благодаря языку. И эти действия в свою очередь делают более прочными и развивают дальше представления, из которых они проистекают»[Вундт, 1998, с. 226].

После знакомства с основными идеями Вундта легко догадаться, что основным методом психологии народов он рассматривает анализ конкретно-исторических продуктов духовной жизни, т. е. языка, мифов и обычаев, которые, по его мнению, представляют собой не фрагменты творчества народного духа, а сам этот дух. Конечно, продукты духовной культуры изучаются и другими, в частности историческими, науками. Более того, психологические и исторические исследования идут рука об руку. Но психология народов - как наука объяснительная - анализирует их со стороны выражающихся в них общих законов духовного развития. Она стремится к тому, чтобы психологически объяснить законы, объективно проступающие в языке, мифах и обычаях. Если психолог изучает культ духов деревьев, существующий у германских и славянских народов, ему необходимо ответить на вопросы, какие психологические причины лежат в основе этого культа и связанных с ним представлений и как психологически можно обосновать изменения представлений с развитием культуры.