Никогда, слышите, никогда, ни при каких обстоятельствах не нужно этого делать в Петербурге! Редакция портала «ЗаграNица» составила список из 10 вещей, которые точно не понравятся местным жителям

Мы собрали достаточно стереотипные суждения о жителях Санкт-Петербурга, к которым нужно отнестись с долей юмора. Вот только в каждой шутке, как известно, есть доля шутки.

Подъезд

Это так банально, что кажется почти нелепым, но петербуржцы действительно оскорбляются, когда слышат, как их прекрасные, старинные парадные называют плебейскими «подъездами». Всё дело в том, что в Санкт-Петербурге даже парадные лестницы часто можно назвать произведениями искусства, а уж о том, что по ним экскурсии водят, и говорить не стоит ().

Питер

Об этом сокращении споры не умолкают уже давно. Кто-то думает, что негоже к величественному городу вот так вот фамильярно обращаться, а кто-то считает Северную Пальмиру старым другом, с которым напускная учтивость не нужна. Однако большинство жителей Санкт-Петербурга всё же придерживаются первой позиции. Многим горожанам слово «Питер» кажется жаргонным, недостойным и даже неэстетичным. А эстетика здесь решает - смиритесь. И если еще петербуржцы между собой могут выяснять, как лучше величать родной город, то приезжим, однозначно, лучше лишний раз проявить уважение.

Сравнение с Москвой

Каждый уважающий себя петербуржец, где-то глубоко внутри или на подсознательном уровне, хоть самую малость, да презирает Москву. Тут вопрос даже не в приписываемом жителям Петербурга снобизме, а в исторических обстоятельствах, которые отобрали у города на Неве статус столицы. Эта несправедливость запала в душу среднестатистического петербуржца и не дает ему искренне полюбить Белокаменную. Горожане считают столичный ритм жизни слишком быстрым, а москвичей - бескультурными и пафосными. Поэтому любая реплика «а вот в Москве...» здесь воспримется скорее враждебно, чем радушно.

Фамильярность

В Петербурге привычка обращаться друг к другу на «вы», подчеркивая почтение к собеседнику, достаточно прочно укоренилась в подсознании жителей. Поэтому многим кажется непостижимым, почему посторонний человек позволяет себе «тыкать», особенно в транспорте или иных общественных местах. Так что даже если вам кажется, что обращение на «вы» - это пережиток прошлого, в разговорах с петербуржцами старайтесь проявлять вежливость и хороший тон.

Бескультурье

Рядом с непереносимостью фамильярного обращения у жителей Северной столицы стоит грубость, хамство и невежество. Используйте в своей речи слова «пожалуйста», «будьте любезны», «спасибо», и вы почувствуете хорошее расположение к себе. Эксперимента ради спросите дорогу у любого прохожего на улице и слушайте, как участливо и вежливо вам будут помогать. Одно время в общественном транспорте на держателях писали, что настоящий петербуржец всегда извинится, если наступит на ногу соседу. Такого же отношения горожане требуют и к себе, что вполне естественно.

Отсутствие восхищения культурным наследием

Все знают, что Петербург - культурная столица России. Здесь архитектура Растрелли, живопись Эрмитажа, колыбель российской поэзии, Достоевский и Бродский, музыка группы «Кино», тут закончилась история последних российских монархов. С этим никто поспорить не сможет, и, естественно, этим всем наследием очень гордятся петербуржцы. Если вы, приехав в Петербург, не восторгаетесь видами разводных мостов над акваторией Невы, архитектурой Казанского собора, скульптурами в Летнем саду и прочими будничными для жителей города вещами - с вами что-то не так. При этом сами горожане крайне редко хвалят свое болото, как бы молчаливо подтверждая, что это само собой разумеется. Также большая часть жителей так любят свой город, что не говорят о его изъянах и недостатках. Никогда не жалуйтесь петербуржцу на то, что в парадном гадят бомжи, что билеты в музей дороговаты, что система сводки-разводки мостов дико неудобная, что на улице уже вторую неделю идет дождь, а пробки в центре отнимают часы времени.

Ироничные замечания о петербуржцах

На самом деле петербуржцы очень . Именно улыбка помогает им с легкостью относиться к вечному дождю и сырости, холоду, зловонным парадным и многим другим превратностям судьбы. Между собой жители города на Неве часто используют особый мрачноватый юмор, но подобная шутка из уст приезжего или туриста может неприятно задеть. Так что постарайтесь во время своего визита не подкалывать местных, особенно на тему снобизма, депрессивности и прочих приписываемых им черт.

Неграмотная речь

Равнодушие к чтению

Грамотность, о которой мы только что говорили, сама собой у петербуржцев не выработалась - горожанам в этом помогла любовь к чтению. Согласно наблюдениям, люди в Петербурге действительно много . А если и не читают, то, по крайней мере, могут отличить Достоевского от Толстого, Ахматову от Цветаевой, и разбуди среди ночи - назовут как минимум пять поэтов Серебряного века. Так что если вы не любитель литературы, старайтесь этого хотя бы не демонстрировать на публику.

Между тем специалист по этнодемографии и генеалогии И. В. Сахаров утверждает, что «коренному населению города в целом, потомственным петербуржцам, к каким бы этническим группам или религиозным общинам они ни принадлежали, оказались присущи особый петербургский дух, своеобразный петербургский менталитет, специфическое мироощущение». Увы, полагает исследователь, после революции «сложившийся здесь мир «Европы в миниатюре» был безжалостно уничтожен, общеевропейский дух сломлен, и о них стали напоминать лишь внешняя архитектурная оболочка да немногие пережившие революцию, массовые репрессии и блокаду коренные петербуржцы – уцелевшие носители добрых старых культурных традиций».

В ХХ веке произошли три самых больших спада численности населения Петрограда – Ленинграда – Санкт-Петербурга. Так, за годы Гражданской войны, с 1917-го по 1920-й, количество жителей города упало с 2,5 миллиона до 720 тысяч человек. За период Ленинградской блокады - с 3,4 миллиона до 560 тысяч. И, наконец, население Петербурга значительно сократилось после распада Советского Союза, правда, уже не в таких масштабах: с 5 миллионов в 1990 году до 4,8 миллиона в 1996-м. Кто-то эмигрировал за рубеж, кто-то уехал искать лучшей доли в других регионах страны. Всякий раз восстановление численности населения происходило за счет мигрантов.

Согласно работе исследовательницы Н. И. Гайдуковой, к началу 90-х годов прошлого столетия состав населения Ленинграда был таков: родились в городе 52% жителей, приехали туда до войны 4%, после войны – 44%. Что же касается коренных жителей в полном смысле этого слова, то есть тех, у кого и мать и отец родились в этом городе, на тот момент их оставалось не более 10%.

Итак, современные петербуржцы являются в основном мигрантами или же потомками мигрантов. Хотя все-таки сохранился небольшой процент тех, у кого несколько поколений предков родились и выросли в Петербурге.

Петербург. История и современность. Избранные очерки Марголис Александр Давидович

Феномен «коренного» петербуржца: мифы и реальность

Поводом для написания этой статьи стало знакомство с публикацией искусствоведа Н. В. Желанной под интригующим названием «Genius loci Ленинграда». По мнению автора, «за два с лишним века развития города у коренного его населения успели сложиться и закрепиться те черты образа жизни, тот внешний облик и духовные склонности, которые дают возможность говорить о человеке особого типа – ленинградском жителе. Носителем мировоззренческих традиций культуры Петербурга – Ленинграда выступает интеллигенция из числа коренных горожан, составляющая костяк ленинградского общества». При этом с сожалением констатировалось, что «культура коренных жителей Ленинграда постоянно разбавляется группами мигрантов: в связи с низкой рождаемостью механический прирост населения в городе всегда преобладал над естественным». Затем в статье вскользь говорилось о «свойственных мигрантам нестабильных ценностных ориентациях» в отличие от коренных горожан – людей «особого типа», «носителей мировоззренческих традиций культуры Петербурга – Ленинграда».

Столь категоричное противопоставление потомственных, «коренных» жителей Северной столицы петербуржцам в первом поколении все-таки нуждается, как мне кажется, в отчетливом обосновании. Увы! В заинтересовавшей меня статье его не оказалось.

Подобная априорность суждений присуща и другим исследователям «феномена Петербурга». Профессор М. С. Каган, изучавший приметы петербургской субкультуры и особенности ее стиля, считал, что они «порождены деятельностью формировавшегося в граде Петра на протяжении двухсот лет нового духовного слоя россиян – петербургской интеллигенции». И далее: «Само понятие „петербуржец“ стало термином, обозначающим человеческий тип, отличающийся по психологии и поведению. Несмотря на многолетние упорные попытки властей вытравить сам дух Петербурга, несмотря на последовательную политику люмпенизации города, наводнявшегося так называемыми лимитчиками, он сохранил духовный потенциал». Таким образом, мигранты сводятся к «лимитчикам», а «духовный потенциал» Петербурга сохраняется не благодаря, а вопреки приезжим.

По мнению этнодемографа и генеалога И. В. Сахарова, «коренному населению города в целом, потомственным петербуржцам, к каким бы этническим группам или религиозным общинам они ни принадлежали, оказались присущи особый петербургский дух, своеобразный петербургский менталитет, специфическое мироощущение…». После революции, полагает исследователь, «сложившийся здесь (т. е. в Петербурге. – А. М .) мир „Европы в миниатюре“ был безжалостно уничтожен, общеевропейский дух сломлен, и о них стали напоминать лишь внешняя архитектурная оболочка да немногие пережившие революцию, массовые репрессии и блокаду коренные петербуржцы – уцелевшие носители добрых старых культурных традиций». Невольно задаешься вопросом, сколько же среди нас этих немногих «атлантов, держащих небо на каменных руках», коренных петербуржцев, родившихся до 1917 года, переживших «революцию, массовые репрессии и блокаду»? В интереснейшей статье И. В. Сахарова нет ответа на этот закономерный вопрос. Частично свет на него проливает работа Н. И. Гайдуковой, в которой сообщается, что к началу 1990-х годов структура населения города на Неве была такова: родились в Ленинграде 52 % жителей, приехали до войны – 4 %, послевоенные мигранты – 44 %. «Коренных жителей в полном смысле слова (мать и отец родились в этом городе) осталось не более 10 %. Такая интенсивная динамика населения не оказала положительного влияния на городскую культуру». Последнее замечание вроде бы свидетельствует о том, что незначительная доля «коренных жителей» в составе населения Петербурга – примета новейшего времени. Так ли это?

Автор обстоятельного описания столицы начала 70-х годов XIX века В. О. Михневич отмечал «недостаточность в Петербурге собственно петербуржцев, то есть коренных, прирожденных его жителей, составляющих… весьма ничтожный процент в общей массе столичного пришлого населения». В 1897 году неместные уроженцы составляли, по разным оценкам, от 62 до 69 % населения Петербурга, то есть доля мигрантов была значительно выше, чем сто лет спустя. Более того, есть достаточные основания утверждать, что население города на протяжении всей его истории в решающей мере росло за счет мигрантов (табл. 1).

Таблица 1

Динамика численности населения Петербурга

Три самых сильных спада численности населения Петербурга произошли в XX веке: в годы Гражданской войны – от 2500 тыс. человек в 1917 году до 720 тыс. в конце 1920 года; в период блокады – с 3400 тыс. (в 1939 г.) до 560 тыс. в начале 1944 года; в период кризиса после распада Советского Союза с 5000 тыс. в 1990 году до 4800 тыс. в 1996 году. Всякий раз восстановление и рост численности населения происходили вследствие приезда в город сотен тысяч новых жителей.

Напомним, что изначально население Петербурга формировалось за счет принудительных переселений. По указу 1704 года сюда ежегодно присылались до 24 тысяч работных людей; большинство, отработав на строительстве новой столицы от двух до трех месяцев, возвращались затем в свои деревни. Рядом указов 1710-х годов «на вечное житье» в Петербург переселены тысячи мастеровых, купцов и дворян из Москвы, Киева, Казани, Архангельска и других городов. Согласимся с В. В. Покшишевским, который писал, что Петербург «смог расти, питаясь соками всей России», добавив к этому: с первых лет существования города правительство усердно приглашало в Северную столицу иностранных специалистов. Так что «соки», а точнее «сливки», были не только российские.

Впрочем, хотя в XIX столетии сложилось представление о Петербурге как о «немецком» городе, основу его населения всегда составляли русские. В период с 1869 по 1910 год (время проведения регулярных городских переписей) доля русских стабильно составляла 82–83 %. На рубеже XIX–XX веков самыми многочисленными этническими группами в Петербурге были, кроме русских, белорусы, поляки, немцы, финны, евреи, эстонцы, латыши, украинцы. Всего же переписью 1897 года учтено в составе жителей российской столицы 60 этнических групп.

Весьма существенно, что Петербург традиционно пополнялся именно мигрантами, а не слобожанами. В этом проявилось одно из отличий Петербурга от Москвы, которая до настоящего времени прирастает за счет включения в городскую территорию сел и деревень густонаселенной московской округи.

После отмены крепостного права в населении Петербурга непрерывно возрастала доля крестьян (по сословному происхождению) и одновременно расширялась территория их выхода. По подсчетам Н. В. Юхневой, в 1869 году крестьяне составляли 31 % всего населения столицы, в 1881-м – 43 %, в 1890-м – 57 %, в 1897-м – 59 %, в 1910-м – 69 %. Большую часть из них составляли отходники, жившие в Петербурге временно, всего по нескольку месяцев. Уроженцев Петербурга среди живших в городе крестьян в 1910 году оказалось лишь 25 %.

Исследования миграции населения в Петербург во второй половине XIX – начале XX века показывают, что ареал притяжения столицы был самым большим в Российской империи, намного превосходя ареал притяжения Москвы. Больше половины пришлого петербургского населения составляли в начале минувшего столетия выходцы из северных губерний Европейской России (Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Новгородская, Ярославская, Костромская). Важно подчеркнуть, что в течение всего пореформенного периода сила притяжения Петербурга неуклонно возрастала. Среди различных факторов, обусловливавших эту тенденцию, наряду со столичным статусом и ролью крупнейшего промышленного центра страны, назовем следующие.

Во-первых, в «военной столице» был расквартирован многочисленный гарнизон (включая императорскую гвардию и питомцев военно-учебных заведений). Военное население города на Неве с петровских времен и поныне является значительной социально-профессиональной группой, состоящей почти исключительно из приезжих.

Во-вторых, именно в Петербурге получили последовательное развитие практически все направления высшего образования. Естественно, что в городе сложилась значительная группа специалистов, обеспечивающих учебный процесс, и еще бо?льшая группа студентов как временного населения.

Вышесказанное служит объяснением тому, что весьма значительная часть «великих петербуржцев», с именами которых ассоциируются высшие научные и культурные достижения города, не были уроженцами города на Неве. А это М. В. Ломоносов, Л. Эйлер, Ф. Растрелли, Дж. Кваренги, Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ж.-Ф. Тома де Томон, О. Р. де Монферран, В. П. Стасов, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. И. Пирогов, Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, А. Г. Рубинштейн, М. П. Мусоргский, П. И. Чайковский, М. Петипа, И. Е. Репин, К. С. Петров-Водкин, А. А. Ахматова, О. Э. Мандельштам, А. С. Попов, В. М. Бехтерев, Н. И. Вавилов, А. Ф. Иоффе, В. Э. Мейерхольд, С. П. Дягилев, Ю. Н. Тынянов, Н. П. Анциферов, С. Я. Маршак, Г. М. Козинцев, А. И. Райкин, Н. П. Акимов, Г. А. Товстоногов и т. д.

Суть нашей гипотезы заключается в том, что именно «чужие», родившиеся и прошедшие первую фазу социализации за пределами Петербурга, а вовсе не «коренные» (потомственные) петербуржцы, роль которых несколько преувеличена, оказывали определяющее влияние на формирование петербургского менталитета, типичных черт петербургской интеллигенции.

История Петербурга показывает, что он развивался как городская общность и совокупность разнообразных укладов (этнических, сословных, социально-профессиональных), которые проявлялись в оппозициях «старое – новое» и «свои – чужие». Именно в процессе непрерывных взаимовлияний и взаимопроникновений укладов с присущими им нормами, стереотипами поведения, деятельности, способами освоения пространства и т. д. происходила их интеграция, складывался новый, особый социально-психологический тип горожанина Петербурга.

Г. П. Федотов писал в 1926 году о Петербурге: «Если бы каждый дом здесь поведал свое прошлое хотя бы казенной мраморной доской, – прохожий был бы подавлен этой фабрикой мысли, этим костром сердец. <…> Весь воздух здесь до такой степени надышан испарениями человеческой мысли и творчества, что эта атмосфера не рассеется целые десятилетия». Размышления Федотова подсказали мне один из источников данного исследования – мемориальные доски Петербурга. Они составляют обширную летопись города, являются особым знаком нашей исторической памяти, данью уважения общества к заслугам выдающихся горожан. Согласно данным Государственного музея городской скульптуры, опубликованным в 1999 году, в Петербурге на тот момент мемориальными досками была увековечена память около 500 человек – деятелей науки и культуры (80 %), освободительного движения (11 %), государственных деятелей и военачальников (9 %). Среди них уроженцами Петербурга-Петрограда-Ленинграда оказались лишь 22,8 % (табл. 2).

Таблица 2

Места рождения знаменитых петербуржцев, которым установлены мемориальные доски (данные на начало 1999 года, в % от численности выборки)

Наряду с Москвой, наибольшее число выдающихся петербуржцев оказалось среди уроженцев Тверской и Воронежской губерний, Киева, Нижнего Новгорода, Вятской губернии, Грузии, Латвии, Польши, Германии и Швейцарии, – их в совокупности в данной выборке больше, чем «коренных» петербуржцев.

Важно подчеркнуть, что значительное большинство деятелей, увековеченных мемориальными досками, относятся к XIX – началу XX века, т. е. «золотому» и «серебряному» векам российской культуры, когда лидерство Северной столицы практически во всех видах деятельности было бесспорным.

Данные, характеризующие петербургскую элиту конца XX века, можно извлечь из справочников «Кто есть кто в Санкт-Петербурге», которые издаются с 1995 года. Они содержат краткие биографии более 500 наиболее влиятельных и известных петербуржцев. Это деятели науки и культуры, промышленники и предприниматели, государственные и политические деятели, военачальники и др. (табл. 3).

Отдавая себе отчет в определенной условности сопоставления данных по выборкам, отраженным в таблицах 2 и 3, мы тем не менее можем усмотреть в них некоторые тенденции:

1) среди влиятельных лиц, так или иначе отмеченных в «рейтингах» известности, доля «коренных» петербуржцев к концу XX века увеличилась в два с лишним раза, хотя по-прежнему выходцы из других регионов составляют больше половины;

2) в составе петербургской элиты не осталось иностранцев по происхождению;

3) резко сократилась доля уроженцев Москвы, Центральной России, Прибалтики, Поволжья;

4) существенно возросла доля выходцев из Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока.

Таблица 3

Места рождения наиболее влиятельных и известных петербуржцев конца XX века

Любопытная картина складывается при рассмотрении отдельных социально-профессиональных групп, представители которых входят в состав современной петербургской элиты. Среди академиков РАН уроженцев Петербурга-Ленинграда оказалось 50 %, среди ректоров и начальников вузов – 34,4 %, среди директоров музеев, библиотек и архивов – 58,3 %, среди литераторов – 58,1 %, среди театральных и музыкальных деятелей – 50 %, среди банкиров, промышленников и предпринимателей – 42,8 %, среди представителей органов власти – 49,4 %.

Вслед за С. А. Кугелем следует признать, что «в постсоветском обществе, оттесняя духовную элиту, на первый план выдвигается предпринимательско-купеческая и управленческая элита». Это наблюдение подтверждают исследования Института социологии РАН, где под руководством Татьяны Протасенко с 1997 года проводятся экспертные опросы с целью определения списка наиболее влиятельных людей Петербурга. Согласно опросу, проведенному с 25 мая по 20 июня 2001 года, в число 30 наиболее влиятельных петербуржцев вошли 14 представителей различных властных структур федерального и регионального уровня, 9 бизнесменов, а также 2 редактора петербургских газет (Н. С. Чаплина и А. Ю. Манилова), художественный руководитель Мариинского театра В. А. Гергиев, академики РАН И. Д. Спасский и Ж. И. Алферов, директор Эрмитажа М. Б. Пиотровский и ректор Санкт-Петербургского университета Л. А. Вербицкая. В этой группе доля «коренных» петербуржцев оказалась чуть меньше половины – 46,4 %.

Какой вывод позволяют сделать эти наблюдения? На мой взгляд, очевидно, что увеличение доли «коренных» петербуржцев в составе элиты Петербурга (в том числе интеллектуальной элиты) по сравнению с началом XX века отнюдь не повлекло за собой взлета петербургской культуры. Скорее наоборот: ослабление силы притяжения бывшей столицы, «где энергетика России собиралась в цивилизацию и снопом излучалась на мир» (Г. Д. Гачев), «железный занавес», лишивший город на Неве притока свежих сил («мозгов») из-за рубежа, резкое сокращение в последнем десятилетии XX века притока мигрантов – все это негативно сказалось на уникальной городской общности «столицы русской провинции» (С. Довлатов).

Петербург был и в значительной мере остается своего рода «плавильным котлом», тиглем, где переплавлялись и превращались в петербуржцев представители других регионов России и зарубежья, постоянно вливавшиеся в его население. В совокупности с другими факторами мощное моделирующее воздействие городского пространства исторического центра Петербурга трудно переоценить. Архитектор В. И. Лелина: «Петербург отпечатывается в каждом, кто входит в его пределы, незаметно, ненавязчиво диктуя стиль поведения, проникая в мысли и чувства». Искусствовед И. Д. Чечот: «Прошлое, великое, значительное, прекрасное, достойное памяти и познания, говорящее о выдающихся людях или просто о петербургских типах, символическое для города, для России, для Европы – петербургское пространство постоянно взывает к себе, не оставляя жителя в покое». Не могу не согласиться с публицистически заостренным выводом Чечота: «Петербург сегодня, если рассматривать его в исторической перспективе XX века, – город, оставленный одними жителями и заполненный другими. Это повторялось дважды: после революции и после войны. <…> Новые жители, к которым относится подавляющее число населения, совсем не чувствуют себя чужими в Петербурге – Ленинграде и смело идентифицируют себя с ним…».

Город на Неве, у которого за 300 лет менялись названия и правители, в котором неоднократно почти полностью истреблялась интеллектуальная элита, а во время войны погибла половина населения, сумел обрести и сохранить неповторимое единство и цельность, вновь и вновь делая своих жителей петербуржцами, независимо от того, где они родились, независимо от их национальности, социальной и конфессиональной принадлежности.