«Алес капут». Во внешней торговле

18 апреля 1945 г. командир 1-й эскадрильи KG200 гауптман Хайнц Браун, который, вероятно, был самым опытным пилотом Люфтваффе в части дальних перелетов, получил секретный приказ. Он был передан ему устно майором Йохаимом Беллманном (Joachim Bellmann) из разведки Люфтваффе. Брауну предписывалось на своем не раз проверенном в деле Ju-290A-4 W.Nr.0165 «A3+HB» вылететь на аэродром Хёршинг, расположенный в 11 км юго-западнее австрийского города Линц, чтобы затем взять там на борт «делегацию важных персон» и доставить ее в Барселону.

Браун выполнил первую часть приказа, благополучно прибыв в Хёршинг в тот же день. Тогда он еще не знал, кто должен будет стать его пассажирами. Однако 21 апреля командир I./KG200 майор Кох получил заверенную копию изданного накануне приказа шефа гестапо группенфюрера СС Мюллера с грифом «Специальный авиарейс фюрера в Барселону». В первом пункте говорилось, что «фюрер и сопровождающие его лица должны покинуть аэродром Хёршинг 26.4.1945 в 20.00».

Второй пункт содержал перечень пассажиров, которые должны будут подняться на борт самолета. В него вошли 23 человека: Гитлер, рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс со своей женой и шестью детьми, рейхсляйтер Мартин Борман, группенфюрер Генрих Мюллер, группенфюрер Герман Фегелейн (Hermann Fegelein), адъютант фюрера от Вермахта генерал Вильгельм Бургдорф (Wielhelm Burgdorf), посол по особым поручениям Вальтер Хевель (Walter Hewel), второй личный пилот фюрера оберштурмбаннфюрер Георг Бец, его личный врач штурмбаннфюрер Людвиг Штумпфеггер (Ludwig Stumpfegger), некий гауптштурмфюрер Гросс (Gross), фройляйн Ева Браун, бывшая тогда еще только подругой фюрера, его личный повар фройляйн Манциали (Manzialy) и четыре телохранителя.

Приказ начальника 4-го управления РСХА группенфюрера СС Генриха Мюллера от 20 апреля 1945 г. с грифом «Специальный авиарейс фюрера в Барселону»

Мюллер составил этот список по прямому указанию Бормана, а не своего непосредственного начальника рейхсфюрера СС Гиммлера, у которого тогда были совсем иные заботы. Тут прямо так и хочется вспомнить приснопамятный шедевр советского телевидения «Семнадцать мгновений весны». Интересно, что уже отпечатанный приказ шеф гестапо в последний момент собственноручно подкорректировал. По чьей инициативе он это сделал, неизвестно. Он вычеркнул все семейство Геббельсов, а вместо него добавил еще трех охранников фюрера.

Возможно, что у кого-то возникнет вопрос, а почему Мюллер отдавал приказы пилотам Люфтваффе, когда и куда вылетать? Еще раз подчеркнем, что с самого начала своего существования 1-я эскадрилья KG200, специализировавшаяся на специальных операциях в дальнем тылу противника, получала прямые приказы именно из РСХА, в котором группенфюрер Мюллер возглавлял 4-е управление (гестапо). Так что ничего удивительного в таком приказе не было, как это может показаться на первый взгляд.

Предполагалось, что фюрер и его сопровождение тремя маленькими группами через систему подземных коммуникаций выйдут на юго-западную окраину Берлина, сядут на аэродроме Гатов в ожидавший самолет, который доставит их в Хёршинг. Там следовала пересадка в «Юнкере» гауптмана Брауна и перелет в Барселону. Что должно было быть дальше, неизвестно. Борман несколько раз пытался уговорить Гитлера воспользоваться этим планом, пока это еще было возможно. Однако тот, вняв советам Геббельса, решил остаться в своем берлинском бункере.

26 апреля минуло, «пассажиры» не появились, но гауптман Браун и десять членов его экипажа продолжали ждать на аэродроме Хёршинг. 30 мая Браун снова встретился с майором Беллманном, который еще раз, на этот раз письменно, подтвердил отданный ранее приказ. При этом пилот подписал обязательство о сохранении в тайне всего, что касалось предстоящего рейса в Барселону. Браун получил указание, что если обратный полет окажется невозможным, то он должен будет связаться с немецким военно-воздушным атташе в Мадриде и передать свой самолет в его распоряжение.

Но опять никто не прибыл. Да уже и не мог прибыть. 30 апреля Адольф Гитлер и ставшая накануне его законной супругой Ева Браун покончили с собой. 2 мая Браун связался по телефону с майором Беллманном и спросил, что ему делать дальше. На следующий день тот прислал написанное от руки распоряжение, в котором говорилось, что специальный рейс в Барселону отменен приказом главнокомандующего германскими вооруженными силами на Юге генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга.

5 мая гауптман Браун получил приказ перелететь на аэродром Кёнигграц (ныне Градец-Кралове, Чехия), который все еще был в руках немцев. Вскоре пришло новое распоряжение — подготовить Ju-290 к взрыву и ждать дальнейших указаний. Наступило 8 мая, когда было объявлено о капитуляции Германии.

Не получив больше никаких приказов, Браун решил самостоятельно перелететь на аэродром Мюнхен-Рием, уже занятый американцами, и попутно перевезти туда максимальное число женщин, детей и раненых, чтобы не дать им попасть в руки к русским. Оказалось, что это не так просто сделать, поскольку на самолет попытались пробиться и множество бросивших свои части солдат. В итоге Брауну и его экипажу пришлось взять в руки оружие, чтобы не позволить им фактически захватить «Юнкере».

В 12.55 8 мая самолет гауптмана Брауна, взяв на борт семьдесят пассажиров, взлетел с аэродрома Кёнигграц и взял курс на Мюнхен. В районе германо-чешской границы его перехватили два американских истребителя Р— 51 «Мустанг». Браун, выпустив шасси и покачав крыльями, показал их пилотам, что он летит сдаваться, и те не стали открывать огонь. Ju-290 беспрепятственно долетел до места назначения и приземлился на узкой полосе, свободной от воронок бомб. Вскоре после приземления американские солдаты написали на «Юнкерсе» большими белыми буквами «Alles Kaputt».

Алес капут!

(чему быть, того не миновать… - суровая неизбежность)

Варлам Елисеевич Осадчий путешествуя по бурному морю жизни, неожиданным взглядом воткнулся в окно, где ему предстали: собственный дачный участок с кустами и грядками, цветы, баня, туалет и бочка с компостом. Вечерело… Летний вечер, слегка размягчив краски, предавал особую вечернюю колоритность закату, а за окном была – ле-по-та… Варлам Елисеевич любил, знаете красоту, за неё он держался руками, ногами и щупальцами. Это была настоящая картина маслом, блаженство святой безмятежности, которое после трудового дня радовало глаз и успокаивало его в дугу разбитую душу. Ему казалось, что эту идиллию красоты и природы никогда ничего не испортит и не нарушит. Впрочем, он был в том возрасте, когда точно знают, если, кажется, то непременно надо креститься.

Осадчий с божьей помощью находился в должности председателя садового кооператива "Крыжовник" куда он так прорывался, аж вспоминать не хочется. А так любил он после работы долго смотреть в окно, которое сверлил взглядом, как телевизор.
Председатель, представляя собой образец доброты, уверенности и мужества очень ценил величие красок природы. Когда он любовался природой, в его сознании блистали значимые образы, ведь там, на его участке было то место, где настоящее непременно встречается с прошлым и будущим. Правда, иногда он ломал себе голову, зачем появился на свет, но одна из его догадок была та, что бы наслаждаться этой боголепной картиной, которая никак не уходила из мыслей. От всей души он гордился дачей, где всё сделал и посадил своими руками. Осознание сего, потихонечку перегорало приятным огоньком в его памяти, перетекало из мозговой извилины в другую мозговую извилину, от чего ему было очень приятно. Это была атмосфера великого праздника, его душевный парусник на всех парусах мчался в сказочный путь… А сам Варлам Елисеевич радовался тому, что бог дал ему пережить очередной сумасшедший день, ведь работать с людьми, (руководить окаянными, направлять их своей рукой), дело совсем непростое.

Даааа… Видать, удачливый человек живёт мечтами, а неудачливый одними воспоминаниями – поправив очки тяжело вздохнул Варлам Елисеевич и подперев подбородок, стал любоваться дальше любимым пейзажем.

Тем временем, лёгкий порыв ветра весело поиграл на грядке с цветами, зашелестел листьями, повернул флюгер на бане, качнул дымовую трубу, скрипнул дверью и полетел себе дальше разгонять облака.

Встреча со слабостью не так страшна, как с собственной неизбежностью – снова поправил очки председатель, прикидывая в уме, насколько правильно он распорядился участком, план которого был таков: От крыльца, что было возле окна, шла извилистая дорожка, которая у рубленой бани раздваивалась. Если свернуть налево, то, обогнув теплицу можно было попасть в сад-огород, а прямо, стало быть, в туалет, покосившаяся крыша которого тихо притаилась за баней, хитро выглядывая краем в самом конце его шести соток.
- Не слишком ли я далеко соорудил туалет, вечно ночью в него боишься ходить? Перенести бы его надо поближе, а то разное в жизни случается, не успеешь ещё добежать…? – вставая, лукаво улыбнулся сам себе Варлам Елисеевич.
А вставал он не просто так, он вставал с целью, так как в его голове затаилась дерзкая мысль: – Не усилить ли ему впечатления "Солнцедаром"?

"Солнцедаром" тогда называлось плодово-ягодное вино местного производства, за которым водились разные неприятности, те, что обрастали слухами нехорошего толка. Но, тем не менее, в народе "Солнцедар" пользовался популярностью, он брал покупателя ценой и названием, что таило в себе столько прекрасного. "Сол-неч-ный дар…", ведь это так красиво и величаво звучит, а если же совместить солнечный дар и великие краски природы, будет настолько прекрасно, что описать просто никак невозможно, не сможет это передать ни бумага и никакой информационный носитель.

Что говорить, иногда усиливал впечатления вином Варлам Елисеевич, усиливал, от чего его душа распускалась, как полевой цветок по весне. Лечил он им душу, от чего мысли в его голове сразу менялись, наступало лёгкое просветление, но в этот раз всё было иначе…

Варлам Елисеевич не любил пить потихоньку, не любил он тянуть душу. Лучше уж залпом, что бы сразу дойти до кондиции. Для этого случая он специально держал литровую кружку из алюминия, куда вмещалась сразу же вся бутылка, которую председатель за раз принимал на грудь, что сейчас вот, вот и должно было произойти.
Варлам Елисеевич достал, и умело откупорил бутылку, налил полную кружку, зажмурился и разом принял её окаянную! Он уже был в предчувствии усиления мысли и совмещения солнечного дара с природной энергией, как вдруг внутри у него начался сумбурный мятеж, вдруг резко взбунтовался желудок. Душа приняла "Солнцедар", а вот желудок его принять - наотрез отказался. В животе вскипели, рванули и полыхнули ужасные страсти, время резко пошло на секунды, дело грозило принять критический оборот, содержимое под давлением как из вулкана неистово уже вырывалось наружу, и Варлам Елисеевич как подорванный в свои пятьдесят два года вдруг превратился в ракету и прытко рванул в туалет. Но ему нужно было открыть дверь, выскочить на веранду, спуститься с крыльца и преодолеть ещё тридцать метров, которые были длинною в целую жизнь…
Дверь на веранду была открыта, но он в запарке зачем-то повернул ключ и закрыл дверь, а пока дёргал за ручку, пока разбирался, пока повернул ключ в обратную сторону, потерял несколько драгоценных секунд. Несколько секунд, казалось бы, мелочь, маленькая деталька, но она-то его и сгубила…!

Впопыхах разобравшийся с замком, с глазами навыкате и высоко поднимая костлявые ноги, бедняга молодым козлом прыгнул с крыльца и стартовал в сторону сортира, словно на стометровку. Шесть метров в секунду набрал, но, о боже! Какая жалость… Добежал только до бани, где, нос к носу столкнувшись с ужасом неизбежности, вдруг резко застыл в пространстве и времени… обосрамлённый, и безнадёжно махнул рукой.
- Алес капут! Всё, приплыли… - ещё с теплящейся надеждой на то, что аварии не случилось и всё это ему показалось, снова махнул рукой председатель в сторону туалета, до которого так и не дотянул.
Произошла катастрофа, содержимое резко устремилось наружу…

Да! Это была та самая суровая неизбежность, которая разом нарушила всю идиллию, всю гармонию, всю тонкую грань равновесия, и какая уж там картина природы к чертовой бабушке…? Варламу Елисеевичу не хватило всего лишь мгновений. Эх, если не "Солнцедар", он бы, не заплутал мыслями, не провозился с ключом и не потерял несколько драгоценных секунд, тех самых, которых иногда так не хватает, и которые могут просто перевернуть жизнь.

Говорят, после этого случая Варлам Елисеевич жил одними воспоминаниями, так как плохое, как ни крути почему-то всегда помнится дольше…

(Попробуйте отнестись к этому с юмором, если сможете. Да-а-а-а…, похоже, от скромности Вы не умрёте. Ах, вот оно как? Вы хотели бы умереть от старости… Живите долго!)

Андрей Днепровский – Безбашенный.

«Братья Карамазовы» (сценическая версия С. Майстер и Л. Персеваля по роману Ф. М. Достоевского). Театр «Талия» (Гамбург).
Режиссер Люк Персеваль

Во-первых — язык. Любое произведение искусства может быть переведено на любой язык. Но, наверное, все-таки бывает в искусстве какое-то противоречие языка и материала, о котором могут судить профессионалы-лингвисты. Пример: Сокуров сделал фильм о Гитлере на немецком. А мог бы и на русском — актеры-то русские. И сделал совершенно верно. Ибо если бы говорили по-русски (в ситуации данного фильма), была бы неправда, попахивало бы телесериалом про рейх.

Здесь — немецкий Достоевский. Мы слушаем голос в наушниках, доносящий с запинками текст столь знакомый, что хочется поправить у переводчика-синхрониста паузы и запятые. Но слышен и немецкий текст. Он экспрессивен, резок, «форма» и фонетика непривычны для этих известных каждому фраз.

По-русски — ментальность другая и выкрики другие. Другая «резкость», другая «формальность» самого бесформенного русского писателя Ф. М. Достоевского.

Люк Персеваль выдал нам неожиданно многоуровневый конфликт формы и содержания: на лексическом, ментальном и еще каком-то неназываемом уровне. Он, вопреки своим привычкам и необходимостям, мало изменил текст (переписал всего Чехова, а Достоевского не тронул). И рыхлая стихия текста, получившая гораздо более жесткую форму чужого языка, упрятывается в прокрустово ложе рисунка роли. Язык здесь борется с содержанием, концептуальная жесткость рисунка роли с общей кашей замысла. В диалоге Алеши (Александер Симон) и Ивана (Йенс Харцер) о «слезинке ребенка» и у Достоевского есть какой-то «крен сладострастия» — в немецком, «экспрессионистском» исполнении он усиливается.

Во-вторых — композиция. Казалось бы, Достоевский драматургичен, бери, ставь. Однако хрестоматийно известно, сколько, например, Товстоногов размышлял об инсценировке «Идиота». Как, что, от какого лица. Здесь текст не переписан, но и не от рефлексирован (рефлексирует автор за гранью спектакля). Персеваль, у которого все в порядке с собственным режиссерским лицом, видным нам сквозь все его сценические произведения, с его иронией, умом, сценической хваткой, — как-то спасовал перед самым полифоническим произведением русской литературы. Впал в панику и суету, срочно пересказывая европейскому зрителю роман (вдруг не читали?). И это — самый «структурный» режиссер. Вспомним его «Вишневый сад» — спектакль-афоризм, где будто выжато все чеховское и остался лишь голый лировский смысл бытия. И при этом — лиризм и пронзительная грусть. Текст, который спокойно произносят чеховские герои, сидя перед нами на стульях, — это конспект нашей духовной жизни, короткий и простой, как последнее слово на суде.

И вдруг захотел все сказать сразу. Непрожеванные (в высшем смысле) громады текста. И повествование — то вдруг от первого лица, то в третьем, сбивающееся на пересказ «от автора». Блестящий мэтр заторопился, как юноша или как старец.

Или, может быть, это вариант «Исповеди» Руссо или «Выбранных мест из переписки с друзьями»? Я думаю, не случайно Персеваль ставит русскую классику. У него, видимо, и комплексы русские. Срочно покаяться за все содеянное. За свободу «Отелло», за переписанный текст «Дяди Вани» («ты, Ваня, козел»). Торжественная картина — художник отрекается от своих творений. А может быть, все проще? Я не знаю.

Пусть было бы какое-нибудь медленное действие (как у него часто бывало, медленное не по темпу, а по точности кадра), один какой-нибудь медленный смысл, и мы бы поняли. Но карусель: Митя, беседка, любовь и тело, Грушенька, бог (не дай бог подумают, что Бог не интересует), еще раз — бог, в деловом темпе. Речь Алеши в зал при зажженном свете (из поучений старца Зосимы), дескать, покайтесь грешные, напоминает воскресную проповедь не очень талантливого пастора. Словом, галопом по Европам. «Кадриль литературы», как сказал тот же гениальный Ф. М. Достоевский, высмеивая в романе «Бесы» столь же гениального И. С. Тургенева.

Ясно, что Достоевский — «вечный разговор», но ничего нового, от чего бы вздрогнуло наше зрительское сердце, нам в этом разговоре не сообщили.

Сцены из спектакля.
Фото В. Луповского

…С потолка свисают железные трубы, напоминающие детали органа. Между ними снуют актеры, иногда в них ударяя, и тогда получается звук колокола. Есть еще стулья разного калибра, «любимая» мебель Люка Персеваля, и как будто упавший колокол с отбитым краем.

Его знаменитые мизансцены, которые обычно запоминаются, как кадры великих фильмов (никого ни с кем и ничто ни с чем невозможно перепутать), здесь стерты. Концептуальная невнятность тянет за собой визуальную стертость. Это еще раз доказывает хрестоматийную истину: визуальная яркость — это яркость смысла и наоборот.

Что режиссер хотел сказать нам этим художественным произведением? Чтобы мы покаялись? Но мы с гораздо большей охотой сделаем это после его замечательного, еретического «Дяди Вани» и не менее замечательного, насквозь ироничного «Вишневого сада».

Актерские работы склоняются к исконному для немцев экспрессионистскому театру. Замечательна Марина Галиц — Лиза Хохлакова (люди моего поколения, конечно, вспоминали Ольгу Яковлеву в гениальном эфросовском спектакле, которая, рисуя портрет истеричной своенравной девочки, все-таки никогда не переходила за черту «некрасоты»). Здесь Лиза Хохлакова плавает в море желчи. Это рисунок желтого цвета со всей некрасотой и судорогами уродливого ребенка-инвалида (актриса — красавица), с клиникой и ужасом (ужас тоже не русский — немецкий, а весь немецкий ужас, как известно, происходит от немецких романтиков.) Но главное — здесь он истинный. Отношения Алеши с Лизой — демонстрация ее слов «Будем ходить за людьми, как за больными». Похоже, что так и будет у этих детей.

Митя (Бернд Граверт) — неуклюжий, трогательный солдат-интеллигент. Какой войны? Может, и Второй мировой. Такой большой, беззащитный и тоже исполненный немецкого ужаса.

Грушенька (Патриция Циолковска) — путана в мехах. Глядя на нее, вспоминаешь, как у дома реального прототипа литературной Грушеньки — Агриппины Меньшовой, в Старой Руссе, экскурсант спрашивает экскурсовода: «Скажите, пожалуйста, а какой на самом деле была Агриппина Меньшова?» И знаменательный ответ (ментально-знаменательный): «Она была очень скромная женщина».

Образ Митиной любви к Грушеньке здесь заставляет вспомнить пушкинскую сказку: «И о гроб царевны милой он ударился всей силой». Он как-то «бьется» о Грушеньку, метафизически и физически в том числе. Это очень по-русски, очень проникновенно.

Именно это — любовь земная — согрело зрительское сердце, вопреки упованиям режиссера пронзить нас философской проповедью.

Кульминация спектакля явилась мне из вербального образа. Алеша произносит вслед Мите: «Митя шел, и одно плечо у него было выше другого». Так хорошо сказал, и вдруг перед глазами на секунду возник вполне персевалевский спектакль. Этот сценический момент — как «пятка» блудного сына, родимое пятно персевалевской режиссуры.

В этом спектакле благосклонный «бог деталей», несомненный бог этого режиссера, оставил его, занятого поисками какого-то «общего смысла», которого нет и не бывает, а бывает только один маленький пронзительный, от которого больно, как от опущенного Митиного плеча.

…Зачем Вы пришли мешать нам любить Вас, Люк Персеваль? Зачем набор общих мест, колокола и мускулистый красавец Зосима? Зачем дидактика в речах о боге и нечто такое, что можно назвать потусторонним материализмом. Истина божественная связана с живыми токами жизни. Ощущение потусторонности возникает в связи с отрывом от живого. А если учесть, что во всей этой немецкой страстности к богу — тайный регламент, вот вам и оксюморон — «потусторонний материализм» как главное ощущение от спектакля. Зачем разнарядка на «глобальное, всеобщее и русское»? Зачем это Вам? Вы же свободны как ветер.

Не все так хорошо на внешних рубежах Беларуси, как планировали власти в начале года. Согласно данным торгового баланса за I полугодие 2013г., внешние рынки сжимаются быстрыми темпами, приводя к серьезной потере страной валютной выручки.

За январь-июнь т.г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года экспорт Беларуси сократился с $25,3 млрд. до $19,2 млрд. (-24%), импорт просел с $23,4 млрд. до $20,9 млрд. (-10,5%), что привело к образованию дефицита внешней торговли в размере $1,68 млрд. Годом ранее можно было наблюдать практически противоположную ситуацию: объем внешней торговли рос как на дрожжах и генерировал профицит в $1,92 млрд.

Генерация проходила при активном использовании небезызвестных товарных групп «Растворители и разбавители сложные органические» (3814) и «Смазочные материалы» (3403). Экспорт нефтепродуктов под видом названных товаров привел к быстрому росту экспорта и, соответственно, поступлению дополнительной валютной выручки в страну.

Дополнительные средства позволили в прошлом году удержать курс рубля на стабильном уровне, после того как в 2011г. его уронили два раза, проведя две девальвации. Зарплата была раздута до уровня, превысившего запланированные в начале года $500, и белорусы наивно поверили в повторение белорусского чуда.

Растворительный бизнес отыграл свое, и экспорт в страны ЕС за январь-июнь т.г. составил всего 50,6% прошлогоднего уровня. В целом по всем странам основное сокращение экспорта показали минеральные продукты, экспорт которых составил всего 72,6% уровня 2012., а экспорт продукции химической отрасли (именно здесь учитывались товарные группы растворительного бизнеса) сократился еще больше - до 34,4%. При этом объем экспорта в страны СНГ практически не изменился, составив 99,4%. В основном это вызвано приростом экспорта в Россию на 5,5%.

С импортом все наоборот: поставки продукции из России упали на 24,3%, с $14,8 млрд. до $11,2 млрд., что в первую очередь связано со снижением поставок в Беларусь минеральных продуктов (топливо минеральное, нефть и т.п.). Если за I полугодие 2012г. в Беларусь поступило минеральных продуктов на сумму $10,8 млрд., то в т.г. - только $6,6 млрд. (61,1%). В то же время импортные поставки из стран ЕС с начала года только возрастали. Это результат прошлогодней экономической политики: рост средней зарплаты привел к повышению покупательской способности населения, и оно возжелало большего - импортных товаров высокого качества. Поэтому импорт из стран ЕС с начала года возрос на 22,2%, с $4,1 млрд. до $4,9 млрд.

САМИ ВИНОВАТЫ

Влияние закрытия растворительного бизнеса на внешнеторговое сальдо страны налицо. Однако за ним кроются куда большие проблемы для белорусской экономики.

Проседание внешней торговли из-за отмены растворительного бизнеса можно оценить в несколько миллиардов долларов США, но это проседание является восстановлением равновесия всей системы от кратковременного шока. Серьезной проблемой является проседание внешних рынков по таким товарным группам, как: калийные удобрения (с начала года объемы экспорта в стоимостном выражении сократились на 13,8%), черные металлы (-9,0%), трактора (-23,4%), седельные тягачи (-37,1%) и грузовые автомобили (-34,7%).

Валютные потери для страны по этим товарным группам составили $735,2 млн. Этот минус по торговле является результатом снижения ценовой привлекательности и общей конкурентоспособности отечественных товаров на внешних рынках. Именно это минус должен быть на повестке дня администрации президента и правительства, принимающих основные направления денежно-кредитной политики на следующий год с профицитом внешней торговли на уровне $0,3 млрд. Если сейчас не начать исправлять ситуацию с основными товарными потоками, то в следующем году внешнеторговый дефицит может преодолеть планку $6 млрд.

Президент, посещая 6 сентября ОАО «Мотовело», отметил, что не собирается поддерживать отечественных производителей «искусственной девальвацией» и в очередной раз потребовал продавать продукцию активней: «Вы производите тракторы, автомобили и прочее - идите, продавайте и живите на эту валюту».

Однако подобные заявления главы государства уже давно не пугают ни членов правительства, ни назначенных директоров предприятий. Они постоянно находятся между двух огней: с одной стороны, нельзя снижать объемы производства, с другой - надо продавать продукцию, которая плохо продается. Поэтому из двух зол они выбирают золотую середину.

Если сравнить статистику продаж определенных товаров на внешние рынки, которые на них не пользуются популярностью, с динамикой объемов производства этих товаров за этот год, то можно заметить, что, несмотря на провалы с реализацией, объем ее производства сокращался меньше, чем падали продажи.

Например, экспорт грузовых автомобилей в физическом выражении по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократился на 40%, а производство упало только на 19,8%. При этом запасов этой продукции на складах скопилось более чем на два месяца продаж.

РОССИЯ - НАШЕ ВСЁ

Частично компенсировать образовавшиеся потери на сегодняшний день помогает Россия. Благодаря возросшему экспорту готовых пищевых продуктов (говядина, молоко, сливки сгущенные и сухие, сыры, творог, сахар и т.д.) Беларуси удается собрать дополнительные $323,2 млн. Однако конфликт официального Минска с «Уралкалием» с каждым днем повышает вероятность того, что Москва перейдет от слов к действию.

Весьма высока вероятность того, что Роспотребнадзор станет несокрушимой стеной для белорусской молочной продукции, свинины и, возможно, других продуктов питания, что сразу же ухудшит торговое сальдо Беларуси на $150-200 млн.

Вдобавок к этому, чем дольше будет длиться конфликт, тем сильнее упадут цены на калийные удобрения, что повлечет за собой сокращение поступлений по поставкам «Беларуськалия» на внешние рынки. Уже известно, что «Беларуськалий» предложил Индии новый контракт на поставку удобрений на этот год по цене в $360 за т - на $67 дешевле, чем в контракте на I квартал 2013г. Даже если объемы поставок не будут снижаться, то только за счет снижения цены Беларусь может потерять $1-1,5 млрд. уже в текущем году.

Нефть - еще одно слабое место во внешней торговле Беларуси, что подтвердилось во время беседы вице-премьеров РФ и РБ на минувшей неделе [см. подробнее].

В итоге - дальнейшая эскалация конфликта с «Уралкалием» может привести к ухудшению и так не очень позитивной ситуации во внешней торговле страны. Образовавшийся в конце года дефицит придется за счет чего-то покрывать. И, несмотря на относительно большие запасы золотовалютных резервов и недополученный транш кредита ЕврАзЭС, денег может не хватить, чтобы поддерживать пресловутую белорусскую стабильность в действии.