Бегство из плена четырех будильников. Невероятные случаи побега из фашистского плена

Отар ИОСЕЛИАНИ - поэт в городе актеров

В кинотеатре «Роллан» состоялась премьера нового фильма Отара Иоселиани «Утро понедельника», удостоенного «Серебряного медведя» «Берлинале-2003» и приза «ФИПРЕССИ». «Постарайтесь не читать субтитры, - просил перед показом автор. - Субтитры – для людей, думающих, что можно сказать что-нибудь эдакое… что не перевести в изображение…»

Н енавистное утро понедельника. Оно наступает с подлой регулярностью. Чтобы подловить, не прошляпить его, ты ставишь четыре (!) будильника. Смотришь на дежурный монотонный пейзаж за окном. Садишься в раздрызганный драндулет и едешь на фабрику. Из автобуса вываливаются десятки таких же, как ты, «детей понедельника». Ритуально достают сигареты, хором дымят и словно по команде бросают окурки в урну. Точно под категоричной надписью на фабричных воротах: «Курить запрещается!».
Дым от сигарет переходит в розоватое марево фабричных труб. На заводе все железное: варят, паяют, носят железо. Даже розу даме дарят железную.
Дома примерно то же: жена-колода требует починить сломавшийся железный желоб. Сыновья маниакально что-то чинят, конструируют, буквально выпирая тебя из собственной комнаты. Лишь наедине с морским пейзажем ты можешь испытать некое подобие покоя. И вывести кисточкой крохотный алый парус в центре бескрайней морской синевы.
Но вот однажды ты останавливаешься перед фабричными воротами и…не гасишь сигарету. Всего лишь шаг в сторону - и кольцо заведенной будильником жизни оказывается прорванным.
Можно курить, сидеть в бесконечном застолье с друзьями, петь русские, итальянские, грузинские песни; пить нескончаемое вино - «самый благородный наркотик», навестить больного отца и с ним вдохновенно пропустить рюмочку. Можно, ощутив себя Одиссеем, посетить не только скучающие пирамиды, но и заветную мечту всех путешествующих - замкнутый город Венецию.
Венецию подарит новый друг. Провезет на моторке по каналам, устроит пикник с песнями на взморье прямо за кладбищенской стеной. Потом вы сядете на прогретую солнцем золотую черепицу и увидите, как под вами «плывет» город. Только истинный друг может подарить столь царский подарок.
Но наступит понедельник, и, провожая друга на его работу, ты увидишь точно такую же фабрику, и рабочих, выбрасывающих свои сигареты прямо под категоричной надписью «Не курить!», и чудовищные очертания труб. Так завершится долгий «уикенд», «блудный отец» вернется к своей «колоде», к родному пыльному драндулету.
То, что земля круглая и люди друг на друга похожи, мы знали и без Иоселиани. Но то, что мы так мучительно, карикатурно похожи, может поведать лишь он. Стопроцентный грузин, столь любимый в России, поощренный французами, всегда желанный и в Тбилиси, и в Берлине. Истинный поэт, закончивший университетский мехмат. С неподражаемой легкостью он переводит нас самих с одного языка на другой. Оттого сами его фильмы не нуждаются в переводе. Оттого фабрика в начале новой картины так напоминает грузинский винный завод старых, памятных еще советских фильмов. По Иоселиани, человек принимает «цвет» своей страны. Он может, конечно, поменять его. Но это так грустно.
Новая «пастораль» Иоселиани, как и положено по «жанру» пасторали, - цепь едва связанных, легкими мазками писанных, исполненных печального юмора картин.
На пресс-конференции режиссер говорил, что все настоящие комедии печальны. Но все же лучше постараться забыть, что нас всех ожидает, и смотреть на мир иронично. «Главное - найти время жить, а где жить - неважно».
Фильм снят в ритме неспешного застолья, когда музыкальная фраза одного подхватывается всеми, тостующий пьет до дна, а фильм, в котором нет статистов - лишь солисты, - «допевается» до конца.
Кстати, о солистах. Отар рассказывал, что не ищет профессиональных актеров, а находит своих исполнителей в записной книжке. Лучший из «непрофессионалов» - сам режиссер. Он разыгрывает блистательный актерский скетч.
Жители Венеции, города-декорации, ощущают себя подлинными актерами. Их зрители - толпы туристов. Маркиз, сыгранный Иоселиани, - скупец пушкинского замаха, но сочиненный автором с раблезианской щедростью и свифтовской язвительностью. Скупец готов «позировать», разыгрывать свой спектакль перед каждым визитером. В городе «актеров» ему нет равных в лицедействе.
Отар Иоселиани сумел пронести свой стиль как минимум через три кинематографические эпохи, социальные катастрофы, через широты и меридианы, не расплескав ни капли божественного «благородного наркотика». Он научил нас ценить вкус «истины в кино». И со времен его первого фильма «Апрель» мы учимся смотреть на мир «одним смеясь, другим печалясь глазом».

М. Девятаев (на снимке слева) и И. Кривоногов. Кривоногов вынашивал план побега из плена на лодке, но Девятаев склонил его к варианту с угоном немецкого самолета Фото с сайта militera.lib.ru

Узники лагерей, пытаясь вырваться на свободу, проявляли солдатскую смекалку и упорство в достижении цели. Они убегали, преодолевая пешком многие сотни километров, вырывались на свободу на захваченном автотранспорте врага и даже на танке. Но самые невероятные побеги совершали советские летчики. 8 февраля 1945 года летчик-истребитель Михаил Девятаев, попавший в плен 13 июля 1944 года, захватил вместе с девятью солагерниками тяжелый бомбардировщик "Хейнкель - 111". После невероятных приключений он чудом поднял самолет в воздух и перелетел через линию фронта. И оказался с товарищами в фильтрационном лагере НКВД…

Между тем Михаил Девятаев был не первым летчиком, вырвавшимся из плена на немецком самолете. История сохранила имена по меньшей мере десятка пилотов, совершивших воздушные побеги. Однако большинство из них были осуждены за измену Родине. Почему старшего лейтенанта Девятаева миновала эта горькая чаша?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратимся к истории нескольких советских летчиков, которым удалась дерзкая попытка - захватить и поднять в воздух незнакомый самолет противника и добраться до своих.

Летчик-гвардеец Николай Лошаков согласился на сотрудничество с немцами с мыслью о побеге

Младший лейтенант Николай Лошаков, летчик 14-го Гвардейского истребительного полка, был сбит 27 мая 1943 года. Раненый пилот сумел выброситься из горящего самолета на парашюте. В лагере для военнопленных Лошаков начал сколачивать группу для побега. Однако кто-то выдал их, и сообщников разбросали по разным лагерям. На новом месте Лошакова начали усиленно обрабатывать, склоняя к сотрудничеству. Летчик согласился, задумав при первой же возможности бежать…

Сколько советских военнослужащих попало в плен за годы войны?

Согласно сохранившимся немецким документам времен войны, по состоянию на 1 мая 1944 года в лагерях находились 1 миллион 53 тысячи советских пленных. Еще 1 миллион 981 тысяча пленных к тому времени умерли, а 473 тысячи были казнены. 768 тысяч человек умерли в транзитных лагерях… В конечном итоге выходило, что с 22 июня 1941 по 1 мая 1944 года в плен попало более 5 миллионов советских военнослужащих.

Отечественные историки считают это число завышенным, так как немецкое командование в сводки о военнопленных, как правило, включало всех гражданских лиц мужского пола призывного возраста. Тем не менее уточненные нашими исследователями цифры повергают в шок - в немецком плену за весь период войны оказалось 4 миллиона 559 тысяч человек.

А сколько же военнопленных перешло на сторону врага?

Осознанное предательство или способ выживания?

Из песни слова не выбросишь: немало красноармейцев и командиров в плену добровольно пошли на сотрудничество с врагом. Насколько массовым было это явление, всегда ли за ним стояло понятие "предательство Родины"? Точных цифр не существует. По некоторым подсчетам, общая численность вооруженных строевых формирований вермахта и СС, а также полицейских сил на оккупированной территории, состоящих из граждан СССР, составила примерно 250-300 тысяч человек. Причем, согласно немецким источникам, военнопленных в таких частях было около 60 процентов. Остальные - местные жители, эмигранты из царской России.

Сравнивая эти данные с общим числом попавших плен советских генералов, офицеров и солдат, убеждаешься, что миллионы наших соотечественников оставались за колючей проволокой верными воинской присяге. Но и среди тех, кто согласился на сотрудничество с врагом, далеко не все были убежденными противниками советской власти. Многими двигало желание выжить, во что бы то ни стало, а затем попытаться бежать…

Обеспокоенные побегами пленных, немцы даже организовали для лагерной охраны специальную учебу

В упомянутых выше немецких документах 1944 года зафиксировано число военнопленных, бежавших к тому времени непосредственно из лагерей - около 70 тысяч. А сколько было неудачных побегов? Об этом мы не узнаем никогда.

Интересно отметить, что в 1943 году в Германии была устроена "выставка для служебного пользования" о различных способах побега из плена. Узники лагерей, пытаясь вырваться на свободу, и в самом деле проявляли солдатскую смекалку и упорство в достижении цели. Они убегали, преодолевая пешком многие сотни километров, вырывались на свободу на захваченном автотранспорте и даже на танке.

Неизвестно, попал ли на "выставку" побег Николая Лошакова? Ведь он был первым военнопленным, который в буквальном смысле улетел из-под носа аэродромной охраны…

"За мужество, проявленное при побеге из плена на вражеском самолете" летчик был награжден… охотничьим ружьем

После того как Лошаков дал согласие на сотрудничество, его направили на запасной немецкий аэродром на Псковщине. Здесь он познакомился с заправщиком военно-транспортной авиации пленным сержантом Иваном Денисюком, который также вынашивал планы побега. Имея доступ к самолетам, Денисюк запоминал расположение приборов в кабине и вечером рисовал для Лошакова схемы.

В один из дней им улыбнулась удача: на полосе стоял заправленный легкомоторный двухместный самолет-разведчик "Шторьх". Улучив момент, Лошаков и Денисюк забрались в кабину и успешно взлетели. Вслед за беглецами в погоню устремились истребители. Лошаков был ранен, но сумел уйти от преследования, и после 400-километрового перелета сел в Новгородской области. Это произошло летом 1943 года.

Летчик и его товарищ были арестованы военной контрразведкой. В ходе допросов Денисюк, не выдержав истязаний, дал "признательные" показания в совершении измены Родине. Лошакова сломать не удалось. 4 декабря 1943 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило И.А. Денисюка к 20 годам, а Н.К. Лошакова - к трем годам лишения свободы. 12 августа 45-го Лошакова на год раньше срока освободили со снятием судимости. Денисюка освободили из лагеря в 1951 году.

Лошаков остался в Воркуте, работал в авиаотряде комбината "Воркутауголь", затем на шахте. Он стал полным кавалером ордена "Шахтерская слава". В начале 60-десятых его неожиданно пригласил в Москву Главком ВВС СССР К.А. Вершинин. Он поблагодарил бывшего летчика-истребителя "за стойкость и мужество, проявленные при нахождении в плену и побег из плена на вражеском самолете" и вручил ему… охотничье ружье.

Зачем Москалец, Чкуасели и Карапетян завербовались в 1-ю восточную эскадрилью

Еще более удивительная история побега старшего лейтенанта Владимира Москальца, лейтенанта Пантелеймона Чкуасели и младшего лейтенанта Арама Карапетяна. Она напоминает остросюжетный детектив. Началось с того, что пленные летчики сдружились в концлагере, договорились держаться вместе и при первой же возможности вырваться на свободу. С этой целью в январе 1944 года они завербовались в 1-ю восточную эскадрилью…

Что это за подразделение, из кого оно состояло, и какие задачи выполняло?

"Скрытое дезертирство отдельных летчиков" продолжалось до конца войны

19 августа 1941 года вышел приказ НКО СССР "Меры борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков". Поводом для приказа стали факты добровольной сдачи в плен "сталинских соколов". Уже в первый день войны штурман бомбардировщика выпрыгнул с парашютом над территорией, занятой немецкими войсками. Летом того же года экипаж бомбардировщика СУ-2 отделился от группы своих самолетов, возвращавшихся на аэродром, и взял курс на запад.

По германским источникам, только за 1943 и начало 1944 годов к немцам перелетели более 80 самолетов. Поразительно, но последний случай "скрытого дезертирства" отмечен за считанные дни до конца войны. В апреле 1945 Пе-2 (командир старший лейтенант Бацунов и штурман Кодь) из 161-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка в воздухе покинул строй и, не отзываясь на команды, скрылся в облаках на противоположном курсе.

Идея создать боевую летную часть из вчерашних противников, сознательно склонившихся на сотрудничество с германским военным командованием, принадлежала обер-лейтенанту Хольтерсу из штаба Люфтваффе "Восток". Немецкий офицер сделал ставку на бывшего полковника авиации Мальцева. В начале 30-х годов он был начальником ВВС Сибирского военного округа, а в 1937 его назначили руководителем ГВФ по Средней Азии и Закавказью. Полковник Мальцев был представлен к ордену Ленина, но получить его не успел - в марте 38-го его "смела" очередная чистка. Полтора года, проведенных в тюрьмах НКВД, сделала его непримиримым врагом Советской власти.

Мальцев энергично принялся за организацию авиационных подразделений, которые под его командованием вошли затем в состав так называемой Российской освободительной армии (РОА) генерала-предателя Власова. В одно из них, расположенное в белорусском городе Лида, и попали Москалец, Чкуасели и Карапетян…

Летчики сначала стали партизанами бригады НКВД, а затем - узниками этого наркомата

Немцы посадили их на устаревшие двухместные учебно-тренировочные самолеты Arado Ar-66C и Gotha Go-145A, использовавшиеся для ночных бомбометаний. Учитывая их невысокую скорость и ограниченную дальность полета, летчики решили искать связь с местными партизанами, чтобы сесть на их базе. Им сопутствовала удача, и 3 июля 1944 года три самолета взлетели прямо со стоянки - поперек взлетной полосы.

После приземления в обусловленном месте летчики были включены в состав партизанской бригады особого назначения НКВД и воевали с немцами до ее расформирования. Потом их отправили в Москву, а оттуда - в проверочно-фильтрационный лагерь под Подольском. 29 декабря 1944 года всех троих арестовали.

На допросах они заявляли следователю, что "на службу к немцам пошли с целью быстрейшего перехода на сторону советских войск и что во время полетов на бомбометание сбрасывали бомбы на "невзрыв" и в болото" (надзорное производство военной коллегии №12143/45 по делу В.С. Москальца и др., С.20-21). Но, несмотря на это, 17 марта 1945 года военный трибунал МВО осудил их за измену Родине к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 10 лет, с поражением в правах на 5 лет каждого.

Справедливость восторжествовала лишь в 1959 году. После проведения Главной военной прокуратурой дополнительной проверки был поставлен вопрос об отмене незаконного приговора. 23 марта 1959 года Военная коллегия ВС СССР вынесла определение о прекращении этого дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Этими обстоятельствами стали свидетельства бывших партизан о том, что летчики в 1944 году говорили правду. Чтобы допросить свидетелей, понадобилось около 15 лет.

Михаила Девятаева в концлагере знали как Григория Никитенко

Летчик-истребитель старший лейтенант Михаил Девятаев попал в плен 13 июля 1944 года. После неудачной попытки побега попал в лагерь смерти Заксенхаузен. Здесь подпольщики подменили ему жетон смертника на жетон умершего в лагере учителя Григория Никитенко. Под этим именем в октябре 44-го он с группой заключенных попал в концлагерь на острове Узедом в Балтийском море.

Здесь Девятаев сблизился с заключенными И. Кривоноговым и В. Соколовым, которые планировали побег с товарищами на лодке через пролив. Летчик убедил их, что успех может гарантировать только захват самолета. Рядом с аэродромом находилась свалка разбитых самолетов, и Девятаев начал изучать оборудование кабин и приборные панели немецких бомбардировщиков.

"Сейчас полетим на Родину…"

Побегу на тяжелом двухмоторном бомбардировщике способствовало не только счастливое стечение многих обстоятельств, но и удивительное хладнокровие летчика и его товарищей.

Утром 8 февраля 1945 года во время работ Девятаев с группой (10 человек) внимательно наблюдали за перемещениями на аэродроме. Когда механики ушли на обед, Кривоногов убил конвоира, и они с Девятаевым скрытно подобрались к "Хейнкелю-111". Летчик сбил замок и забрался в кабину, а Кривоногов расчехлил моторы. Однако в самолете не оказалось аккумуляторов для запуска моторов. В течение нескольких минут им удалось найти тележку с аккумуляторами и подогнать ее к бомбардировщику. Члены группы забрались в фюзеляж и Девятаев громко объявил: "Сейчас полетим на родину…"

"Мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались…"

На Родине, как вспоминал через много лет Михаил Петрович Девятаев, "мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке…" Тем не менее после проверки в фильтрационном лагере НКВД семь из десяти бывших военнопленных в конце марта 1945 года вернулись на фронт, а три офицера - Девятаев, Кривоногов и Емец - были восстановлены в офицерских званиях. Но война к тому времени уже закончилась.

По некоторым данным, подобную проверку прошли 1 836 562 человека, вернувшиеся из плена в конце войны. Около миллиона из них были направлены для дальнейшего прохождения службы, 600 тысяч - для работы в промышленности в составе рабочих батальонов. 339 тысяч, в том числе 233,4 тысячи бывших военнослужащих признаны скомпрометировавшими себя в плену и осуждены. Говорить о поголовном осуждении всех бывших военнопленных, как любят утверждать некоторые недобросовестные исследователи, не приходится…

Что касается старшего лейтенанта запаса Михаила Петровича Девятаева, то в августе 1957 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. Этой высшей награды бывший летчик был удостоен благодаря ходатайству Сергея Павловича Королева.

Но причем здесь человек, известный сегодня миллионам людей как генеральный конструктор советской космической техники?

Таинственный остров - почти как по Жюль Верну

Дело в том, что Девятаев и его товарищи по плену попали на один из самых засекреченных островов за всю историю человечества. На Узедоме были оборудованы стартовые позиции для немецких баллистических ракет ФАУ-2 и бункеры управления пусками. Узников, попавших сюда, ждал один исход - смерть. Девятаев не только выжил, но, сам того не зная, захватил специально оборудованный самолет, входивший в систему запусков. А после возвращения из плена подробно рассказал обо всем увиденном на Узедоме.

Сразу же после занятия острова советскими войсками сюда срочно прибыли специалисты, занимавшиеся проблемами ракетостроения. Неожиданно для себя снова побывал на "таинственном" острове и Михаил Петрович Девятаев. Его доставили сюда по требованию некоего полковника Сергеева…

Полковник Сергеев, он же Сергей Павлович Королев

Сегодня, наверное, уже невозможно установить, как информация о летчике, бежавшем с Узедома, дошла до Королева. По воспоминаниям Девятаева, полковник, представившись Сергеевым, попросил его показать места пусковых площадок, бункеров, подземных цехов. В ходе осмотра были найдены целые узлы ракет. И уже в 1948 году была испытана первая советская баллистическая ракета.

Интересно отметить, что с ходатайством о присвоении Девятаеву Героя Советского Союза Сергей Павлович Королев вышел накануне запуска в космос первого искусственного спутника Земли.

Рассказ о том, как бывшему казначею Вермахта Герману Билеру удалось бежать из лагеря военнопленных в Татарстане и через европейскую часть СССР и Восточную Европу добраться до своего дома в западной Германии

Немецкие военнопленные получают зарплату за работу в лагере. 1945-1949гг.

Шестого марта 1945 года в доме номер три на Хинденбургштрассе в Гессенском Хофгайсмаре раздался звонок почтальона:

Он передал фрау Хедвиге Билер письмо в голубом конверте. Фрау Билер повертела в руках конверт и прочитала напечатанный на машинке адрес отправителя: «Главное командование сухопутных войск, штаб по расформированию». Дрожащими руками она разорвала конверт. Ее муж воевал на Восточном фронте. Семь месяцев она не получала от него вестей. И вот она прочитала: «сообщение о судьбе вашего мужа, старшего казначея Германа Биллера, служившего во 2-м батальоне 57-го гренадерского полка, окончательной ясности не имеет. Со времени боев под Саратой (Румыния), 22 августа 1944 года он считается пропавшим без вести. Приношу глубокие сожаления, что не смог доставить Вам утешительные известия, но хотел бы надеяться вместе с Вами, что он все же сможет здоровым и счастливым возвратиться домой».

Фрау Хедвига Билер прижала к себе двух своих дочерей. Она плакала. Но потом все же победила надежда. Пропавший без вести — еще не убитый. Еще не… Многие солдаты этой самой кровавой из войн уже объявлялись пропавшими без вести, но многие оставались в живых, возвращались, иногда, правда, раненые, но живые.

Человек, казавшийся Хедвиге Билер в эти последние для Рейха месяцы пропавшим на войне, в это самое время был одним из сотен тысяч немецких солдат, которых красноармейцы сначала гнали по степи, а затем грузили в товарные вагоны, чтобы потом высадить далеко на востоке, в глубине Советского Союза.

Герман Билер шел в длинной колонне таких же как он призонеров, перегоняемых из Румынии в Одессу. Там солдат погрузили на поезд. После долгого пути, пленных наконец доставили в лагерь Зеленодольск к востоку от Казани (лагерь №119).

Герман Билер попал в плен невредимым. Голод тоже пока не подорвал его силы. Он чувствовал себя здоровым, и работа тоже сначала не очень напрягала. Но Билер быстро заметил, что день ото дня становится все хуже - силы уходят, работать становится тяжелее, здоровье и душевное состояние ухудшаются. Не только тухлая вонючая еда, но и унизительное существование за колючей проволокой подрывают здоровье приведут к смерти (испытанием для немецких военнопленных стали 1946 и 1947-е года: из-за засухи и неурожая уровень и качество питания довольно резко снизились, наблюдались перебои в продовольственном снабжении)

Герман Билер думал о своей жене и дочерях, когда через русские просторы смотрел на заходящее солнце. Три тысячи километров лежали между лагерем в Зеленодольске и Германией. Среди солдат за колючей проволокой ходили слухи, что русские сначала будут отпускать пленных из лагерей в западной части Советского Союза. Чем дальше на востоке сидит пленный, тем позже он поедет домой. Герману Билеру становилось страшно. Сейчас ему 42 года. Сколько еще лет плена ему предстоят? Три, четыре, десять лет? А если товарищи говорят правду? Может ли он сократить срок плена, если переберется в лагерь на Западе России? Но как туда попасть? Ведь он не может подать рапорт о переводе. Герман Билер думал: если он убежит, а западнее Волги снова будет пойман, что Советы с ним сделают? Отправят его назад или затолкнут в любой ближайший лагерь? В любом случае русские его изобьют, посадят в карцер, то есть в земляную яму, а там будут морить голодом и холодом, пока он не погибнет

А может быть, его застрелит красноармеец, как и многих других немецких военнопленных, пытавшихся бежать из лагерей военнопленных. Герман Билер приходил то к одному выводу, то к другому метался туда и сюда. Многим пленным из русских лагерей знакомо это состояние. Но в конце концов он отбросил сомнения в сторону. Он решил бежать. И из этого решения, принятого в начале лета 1946 года в Зеленодольском лагере к востоку от Волги, получился единственный в своем роде побег. Он был действительно оригинальным в ряду подобных авантюр. Бывали люди, которым удавалось пробраться через Памир в Афганистан и через Персию в Турцию. Но, насколько известно, никто не пытался бежать прямым путем на запад через Москву. Это сделал Герман Билер.

Старшему казначею Герману Билеру очень помогло одно обстоятельство: он хорошо говорил по-русски. В любом случае достаточно хорошо, чтобы все понимать и чтобы с первого слова его сразу не приняли за немца. Летом 1946 года Билер начал экономить и сушить хлеб. Он экономил деньги, которые ему платили за работу в строительной колонне. Он обменял форму на гражданскую одежду: синие льняные брюки, синюю спецовку и старый овчинный полушубок. Одно было ясно: или побег удастся в первые пять минут, или вся затея сразу же провалится. День на стройплощадке всегда проходил по одной и той же схеме. С утра колонна под конвоем двух конвойных выходила из лагеря, на стройплощадке конвойные ждали, пока руководитель рабочих бригад объявлял план работ. Затем пленные приступали к работе, а конвойные поднимались на сторожевые вышки, откуда они могли наблюдать за всем происходящим на стройплощадке. Как только часовые занимали свои места на вышке, бежать было уже поздно. Бежать из колонны по дороге на работу или во время возвращения означало верную смерть. Необходимо было использовать момент, когда часовые шли к вышкам, повернувшись к пленным спиной. В трехстах метрах от стройплощадки проходила проселочная дорога. Если незаметно добежать до нее, а потом идти по ней размерным шагом, то русские часовые его в гражданской одежде могут не принять за пленного. На этом был основан план Билера. Забрезжило утро 5 августа 1946 года. Пленные вышли на перекличку. Потом - пшенная каша. Снова построение. Колонна пошла за лагерные ворота. Герман Билер нес с собой в мешке часть своих запасов. Второй мешок он передал товарищу, шедшему вместе с ним на стройку. Только бы не попасться. Пришли на стройку. Время шло. Русские часовые пошли к вышкам. Билер забрал у своего товарища мешок с провизией и прыгнул за один из недостроенных домов. Перед ним открытое зеленое картофельное поле. Бежать надо через него. Ну, теперь вперед.

Билер не оглянулся ни разу. Он бежал и боялся выстрела, который мог раздаться в любой момент. Но за ним было тихо. Теперь ров. За ним - проселок. Посмотрел для верности направо и налево, прыгнул. Не торопясь, но тяжело дыша, Герман Билер пошел, быстрее и быстрее, побежал, потом отдышался. Перед ним появились дома - пригород Казани. Очередь людей у продуктового магазина. Переполненный трамвай. Билер обнаглел, вскочил на подножку и повис за стоявшими на ней людьми. Трамвай шел в центр Казани. Еще больше людей, солдаты милиция. Но документов у человека в синей спецовке никто не спрашивал. Билер сошел с вокзала, в булочной после получасового стояния в очереди купил буханку хлеба, заплатив 35 рублей. Остановился у железнодорожных путей, служивших указателем направления на запад. По ним он и пошел, иногда делая небольшие отклонения, когда они проходили через деревни или мелкие городки. На запад. Он вышел к Волге. Большой мост. Охраняется ли он? Есть ли там часовые, контролирующие прохожих?

Он занял место для наблюдения. Выждал. Дни и ночи в августе теплые и сухие. Время сбора урожая. Билер спрятался в густом кустарнике. Ночью он забрался на маленький огород, накопал моркови. Он заметил, что поезда перед въездом на мост замедляют ход. Когда стемнело он пробрался к мосту. Ждал у самых путей. Подошел товарный поезд. Замедлил ход. Билер прыгнул. Стальной мост громко гудел под ударами колес. Никакой часовой не остановил его. Два часа Герман Билер прятался в вагоне. Потом поезд остановился. Быстро из вагона! И тут его сковал страх: свет карманного фонарика ударил в лицо. Вооруженный железнодорожный милиционер! Но Герману Билеру повезло, как и не раз еще повезет во время его долгого путешествия. Человек в форме не был верным слугой режима. К бродягам, которые очевидно, часто попадались ему на путях, у него был один вопрос: «Деньги есть?» Герман Билер сунул ему пятьдесят рублей. Страж порядка спрятал деньги и показал на пути: «Там стоит поезд. Он сейчас пойдет дальше. Ну, бывай». Билер спрятался в предложенном поезде, проехал пару часов, потом начало рассветать. Билер допустил ошибку. Ему надо было спрыгнуть, пока еще было темно. Теперь уже поздно. Поезд остановился на станции назначения. Билер начал вылезать из вагона, и тут его заметил русский солдат - часовой. «Что тебе здесь надо? Как сюда попал? А потом самый страшный вопрос: «Документы?» Герман Билер пошарил по карманам, достал деньги. Если можно подкупить железнодорожного милиционера, то почему нельзя красноармейца? Но тот не посмотрел на деньги и указал пистолетом в сторону. Он привел Билера в дежурку на вокзале. Там с Билера не спускали глаз трое милиционеров. На станцию прибывал поезд. Двое вышли, чтобы его осмотреть. Билер услышал шум подходящего поезда, украдкой наблюдая за дежурным, измерил глазами расстояние до двери, прыгнул и побежал. За ним раздался крик, но не стреляли. Билер, дрыгая ногами повис на последнем вагоне проходящего поезда, подтянулся, залез. Все в порядке. На это раз он доехал до следующей станции. Он заблаговременно спрыгнул и прятался в кустах пока не стемнело. Он уже кое-чему научился: теперь он уже залез в вагон, так как самая большая опасность возникла тогда, когда он оттуда вылезал. Ему надо было перебираться через борт, и как раз в это время его могли увидеть. Поэтому он залезал между стальными растяжками под товарным вагоном. Часами над его ухом гремели крутящиеся колеса. Ветер продувал через спецовку. Вид мелькающих шпал вызывал галлюцинации. Но он ехал на запад, все дальше на запад. На маленькой станции Билер забрался в пассажирский поезд, на щитке которого была надпись «Москва» , стоявший на маневренном пути. Он забрался на крышу и улегся на ней. Под голову подложил свой полушубок. На рассвете поезд наполнился паровоз страшно загудел. Наконец-то отправление. На запад, на Москву. Ехать на крыше ужасно неудобно, утомительно и опасно. Так как не за что держаться. Поэтому на остановке Герман Билер решил перебраться но подножку и прижаться к стенке вагона. Там его увидел кондуктор. Но русский не стал вызывать милицию, он счел беглеца за одного из обычных «зайцев». «Покупай билет или прыгай», заявил русский. Герман Билер заплатил и получил даже билет. Настоящий советский железнодорожный биллет. И с ним беглец из лагеря, находящийся восточнее Волги, теперь с плацкартой ехал в Москву.

В пригороде столицы Билер сошел с поезда и спрятался в укромное место. На следующий день он пошел через город на запад. Больших улиц избегал. Никто его не останавливал, никто ни о чем не спрашивал. Никто не подозревал в человеке, идущем пригородами, одетом как бедный колхозник, бывшего старшего казначея одной из частей германского Вермахта.

Казань, 17 мая 1946 года. Транспортная дамба у Волги и вид на Казанский кремль и старый город. Слева два русских часовых, справа обрезанная фигура человека

В тот августовский день 1946 года Билер шел семь часов. К вечеру он вышел к западной окраине столицы купил буханку хлеба и пару луковиц, спрятался на старом запущенном кладбище в траве выше человеческого роста. Ночью он слышал паровозные свистки и стук вагонных колес. Значит, где-то поблизости станция. И действительно, на следующее утро, пройдя немного, Билер оказался перед огромным хитросплетением железнодорожных путей и веток - гигантской Московской сортировочной станцией. Он снова спрятался. Из укрытия он наблюдал, в каком направлении идут поезда, погромыхивая на стрелках в переплетении железнодорожных путей. Который из них ведет на запад?

Билер решил продолжать свой побег по железной дороге. Он поймал себя на мысли, что в голове его крутится лозунг времен войны: «Колеса должны крутиться для победы». Он улыбнулся и подумал: «Колеса должны крутиться для Билера». Но ему совершенно не хотелось оказаться в поезде, который бы дымил по дороге на север или на юг Советского Союза. Его девиз был «Запад».

К вечеру того дня Герман Билер выяснил, какой путь ведет на запад. Снова крался он по станционным путям. Стрелки, вагоны, железнодорожные строения - все это стало его миром. Поезд с огромным паровозом привлекал внимание еще издали. Это был локомотив для долгой и быстрой езды. На вагонах табличка с надписью «Калининград» — такое название русские дали городу Кенигсбергу в Восточной Пруссии.

«Это и есть мой экспресс», — подумал Билер. Он видел, как грузили багажный вагон и оставили его открытым. Он залез в него и спрятался среди багажа. Так Герман Билер добрался до Смоленска, полностью лежавшего в руинах. Два года немцы и русские вели в районе города ожесточенные бои. Герман Билер пересчитал свои деньги, купил в магазине хлеб и даже раздобыл пару помидоров. То, что он знал русский, служило ему защитой. Он не попадался. Многие жители Смоленска были одеты так же бедно, как и он, многие ехали куда-то в разные концы огромного Советского Союза, поэтому заметить кукую-то одну в большом потоке перелетных птиц было трудно.

Привокзальная площадь г. Люберцы, 1946г. Где-то здесь проходил Герман Билер

Герман Билер нашел себе место в развалинах дома. Поспал до вечера. Потом пошел, как всякий отъезжающий, на вокзал. Много народу, никакого контроля. Билер пробрался вдоль по платформе. На поезде снова было написано волшебное слово «Калининград». Но Билер медлил. В вагон поднимались солдаты Красной Армии. Может быть, это воинский эшелон? Забраться в воинский эшелон - не слишком ли много храбрости? Но к этому времени поезда, идущие на запад, стали оказывать на Билера непреодолимое притягательное действие, а прежнее везение делало его храбрым. Он забрался в тендер паровоза, нашел укрытие за кучами угля. И, о боже, две фигуры вынырнули из темноты и направились прямо к его убежищу. Милиция? Солдаты? Железнодорожники? Нет. Хотя это были и русские, но тоже были в бегах откуда-то и куда-то, с мелкими деньгами в кармане и без документов. Герман Билер рассказывал: «В России всегда были и есть беглые люди, люди, бежавшие из исправительно-трудовых лагерей и пробирающиеся домой, бежавшие из под ареста или скрывающиеся от него».

Теперь они уже втроем спрятались за углем в тендере. Но потом их увидел кочегар и стал грозить угольной лопатой. Поэтому на следующей станции они сошли и направились в разные стороны, коротко попрощавшись, чтобы больше никогда не встречаться. Герман Билер снова спрятался в багажном вагоне и, скрываясь там, проехал день и ночь - более тысячи километров до Кенигсберга. Немецкая речь! Впервые за несколько недель снова он услышал ее звуки. В развалинах домов работали немецкие военнопленные. Разбирая руины и восстанавливая разрушенное, они громко перекрикивались. За стенами домов устраивалось на ночлег много нарду. Повсюду торговали продуктами, выменивали что-то у русских солдат, падких на часы, обручальные кольца и драгоценности. Герману Билеру здесь удалось даже купить себе удостоверение. Оно принадлежало одному немцу, умершему в подвале. Это была ценная бумага, так как выдана она была советской комендатурой. Но в Кенигсберге Билер оставаться не мог. Рано или поздно русские его выследили бы. Лучше не думать, что тогда произошло бы. При его способе бегства по Советскому Союзу он бы точно был осужден за шпионаж.

Смоленск 1945-1947г.г.

Руины Кенигсберга (Калининград) в 1946 году

Между Калининградом и Хофгайсмаром лежали три хорошо охраняемые границы - русско-польская, границы между Польшей и советской оккупационной зоной, а затем между советской и западной зонами. Герман Билер уповал на свое счастье и ловкость. Снова он шел ночами по щебню и по шпалам. Постоянно на запад. Он добрался до станции Бартенштайн, на находящейся под польским управлением части Восточной Пруссии: первая граница пройдена.

В Бартенштайне регулярно останавливались товарные поезда.Здесь паровозы заправлялись углем. Это были поезда, перевозившие в Россию демонтированное в Германии оборудование заводов, сталь, древесину, репарационные материалы, а теперь порожняком перегонявшиеся на запад.

Герман Билер слышал, что многие немцы, жившие в Восточной Пруссии под властью русских, уже пытались на этих поездах уехать на запад. Но почти всех их ловили. Польские солдаты и полиция на своей западной границе систематически обыскивали каждый вагон. Германа Билера это не пугало. Он пробрался к поезду, забрался в пустую цистерну и спрятался в глубине. Крышка была открыта, и Герман Билер не боялся, что задохнется. Поезд без остановок проехал через всю страну и остановился только в Кюстрине (с 1946 — Костшин, на новой польско-германской границе — прим. ред.). Герман Билер слышал, как гравий заскрипел под сапогами. Потом кто-то металлическим прутом ударил по цистерне, в которой сидел Билер. Потом громко крикнули: «Вылезай!» Билер не шелохнулся. И снова: «Вылезай!» Пауза. Билер подумал: «Если они знают, что я здесь, почему они не заберутся на цистерну и не посветят через открытый люк?» Он подумал верно: « Они слишком ленивые, чтобы подниматься на цистерну. Они проверяют ее с помощью хитрости». Билер сидел не дыша, подбородок его дрожал от напряжения. Снова раздалось: «Вылезай!» Потом послышались удаляющиеся шаги.

Через какое-то время поезд пошел дальше. Через много часов остановка. Герман Билер поднялся к заливному отверстию цистерны, подтянулся, осторожно выглянул из края: огромная станция, много света, дома, табличка. Боже мой, что написано? Берлин. Да, поезд стоял в восточном секторе бывшей имперской столицы Германии Берлине. Было 25 августа 1946 года.

Берлин, 1946

Герман Билер слез с цистерны и быстро побежал по путям. Он стал бродить по разбомбленным улицам. Придя на сборный пункт для беженцев в Берлин-Лихтенберге, рассказал преисполненную безутешного горя историю о поиске родных. Получил удостоверение, прошел медицинский осмотр и дезинсекцию. Получил костюм из перекрашенного форменного материала и еду, настоящую горячую еду. Двадцать дней он был в дороге. За двадцать дней он съел лишь немного хлеба, немного моркови, пару луковиц, помидоров, чуть-чуть сырой картошки. На станциях пил воду из паровозных кранов и иногда умывался. Двадцать дней! Но за двадцать дней он, преследуемый, добрался от Волги до Шпрее. Это мировой рекорд для беглецов.

В тот день 25 августа 1946 года Герман Билер решил насладиться роскошью, которая ему была предоставлена фантастическим образом. Он пошел в кино. Шел русский фильм с плохим переводом. Все равно он смотрел с удовольствием. Однако в конце произошла катастрофа, накликанная этим дурацким желанием сходить в кино. Тысячи километров он как загнанный пробежал по Советскому Союзу. Он преодолел необъятные просторы и строго охраняемые границы. Три недели был в пути. Теперь он В Германии. А теперь это: сеанс закончен, зрители выходят. И вдруг крики, ругань, громкий плачь у входа в кинотеатр. Русские солдаты хватают трудоспособных мужчин и женщин, сажают в грузовики, отправляют на принудительные работы. Герман Билер подчинился своему обостренному инстинкту беглеца. Молниеносно он оценил обстановку. Протолкнулся назад в вестибюль кинотеатра, спрятался в нише. Нашел запасной выход. Обратно в лагерь он не пойдет. Он пойдет туда, где ему все знакомо — на вокзал. Он купил билет от Восточного Берлина до Хельмштедта. За одну станцию до конечной остановки он сошел с поезда. В то время граница между восточной западной зонами еще не была непроходимой стеной между Западом и Востоком. Если знать дорогу, то прейти через нее не представляло никаких проблем. Не было электрифицированного забора и минных полей, только патрули ходили туда-сюда. Герман Билер какое-то время понаблюдал за обстановкой и, улучив момент, проскользнул через демаркационную линию. Двадцать девятого августа 1946 года он объявился в лагере для беженцев в Хельмштедте. Опять прошел медицинский осмотр, повторную дезинсекцию, получил горячую пищу и сухой паек. Большое, полное опасностей путешествие подходило к концу. Игра ва-банк со ставкой на рельсы и колеса была выиграна.

Тридцатого августа 1946 года Герман Билер как обычный пассажир, без страха, наслаждаясь свободой, ехал пассажирским поездом из Хельмштедта через Кассель в Хофгайсмар. Как во сне он шел по улицам. Остановился перед своим домом номер три на улице Хинденбургштрассе. Поднялся по лестнице. Вот табличка на двери: «Билер». Дрожащей рукой позвонил.

Хедвига открыла дверь: «Герман!»

Дочери одиннадцати и семнадцати лет побежали к двери: «Папочка!»

Герман Билер, старший казначей Вермахта при 2-м батальоне 57-го гренадерского полка, пропавший без вести в августе 1944 года в боях под Саратой в Румынии вернулся домой…

P.S. Согласно статистике Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР, с 1943 по 1948 из лагерей для военнопленных совершили побег 11 403 человека. Из них было задержано 10 445 беглецов, 292 убиты. Не пойманными остались 350 человек — 3% бежавших…

Чтобы вырваться из неволи, нужны были смекалка, решимость и надёжные товарищи

Сколько наших солдат и офицеров попало в плен за время Великой Отечественной войны, не подсчитано до сих пор. С немецкой стороны говорят о пяти миллионах, российские историки называют число на 500 тысяч меньше. Как гитлеровцы обращались с пленными, известно из документов и свидетельств очевидцев. Около 2,5 миллиона человек умерли от истощения и пыток, 470 тысяч были казнены. Через концлагеря прошло еще больше - 18 миллионов человек из разных стран, из них 11 миллионов было уничтожено. В кошмаре лагерей случалось всякое. Кто-то сразу покорялся судьбе, иные, спасая свою шкуру, пристраивались служить фашистам. Но всегда находились те, кто при минимальных шансах на успех все же решался на побег.

Угнал самолет

Это был 12-й боевой вылет 19-летнего Николая Лошакова . Мотор ЯК-16 дал сбой, летчик развернулся в сторону Ленинграда, который оборонял их полк в ноябре 1942 года. В бою подбил «мессершмитт», но оказался зажат в тиски двумя вражескими самолетами. Раненный в руку и ногу, Николай выпрыгнул с парашютом из горящего самолета над нашей территорией, но сильный ветер отнес его в сторону фрицев.

Пленного летчика немцы начали склонять перейти на свою сторону: решили, что юнец сбит в первом же бою и с перепугу согласится служить в их авиации. Поразмыслив, Лошаков согласился, а про себя решил - это лучший способ сорвать план фашистов о формировании эскадрильи из предателей. Его отправили на запасной аэродром в город Остров. Впрочем, к самолетам не подпускали. Зато свободу передвижения не ограничивали. Нашелся Николаю помощник - пленный пехотинец Иван Денисюк , работавший заправщиком. Он смог достать немецкую летную куртку и пилотку, срисовать расположение приборов в самолете. 11 августа 1943 года на аэродроме сел грузовой «шторх», и немецкий летчик ушел отдыхать. Денисюк быстро заправил машину, Лошаков незаметно переоделся в немецкую форму, спокойно подошел к самолету, завел мотор и взмыл в небо. Когда немцы поняли, что их облапошили, было поздно. Беглецы, преодолев 300 километров, посадили самолет на картофельном поле. Это был первый побег из плена на захваченном у врага самолете.

Ценный груз

Летчик-истребитель Михаил Девятаев попал в плен в июле 1944-го. Допросы, пытки, и Девятаева отправляют в лодзинский лагерь военнопленных, откуда он с товарищами через месяц пытается бежать. Их ловят, и теперь они - смертники, в робах с соответствующими нашивками - направляются в лагерь Заксенхаузен. Тут 27-летнему Михаилу помогает местный парикмахер: он меняет бирку смертника на идентификационный номер обычного узника, умершего несколько дней назад. Под именем Григорий Никитенко Михаил попадает в Пенемюнде - полигон на острове Узедом в Балтийском море, где испытывались ракеты «фау». Пленные были нужны для выполнения неквалифицированной работы.

Михаил ДЕВЯТАЕВ угнал самый важный «хейнкель»

Мысль о побеге свербила постоянно. Вон же сколько самолетов кругом, а он летчик-ас. Но нужны были сообщники - такие, что не сдадут ни при каких обстоятельствах. Девятаев потихоньку собирал команду и старался поближе подбираться к самолетам, дабы изучить приборные панели. Бежать решили на бомбардировщике «Хейнкель-111». На 8 февраля 1945 года десять заговорщиков выбили себе места в бригадах, которые должны были убирать аэродром. Заточкой убили конвоира, стянули чехлы с самолета, Девятаев сел за штурвал, и выяснилось, что аккумулятор… снят. А ведь каждая минута на счету. Бросились искать, обнаружили, привезли, установили. Машина завелась. Но взлететь с первого раза не смогла: Михаил не до конца разобрался с рычагами. Пришлось разворачиваться на новый разбег. По полосе уже мчались нацисты. Летчик направил самолет прямо на них. Кто-то рванул к зениткам, другие поднимали на перехват истребитель. Но беглецам удалось оторваться от погони. Поднявшись над облаками, ориентировались по солнцу. Долетели до линии фронта, и тут по фашистскому самолету начали палить советские зенитки. Пришлось садиться прямо в поле. Конечно, им не сразу поверили, что они - бежавшие из плена, а не перешедшие на сторону врага предатели. Но вскоре выяснилось, что из всех самолетов на полигоне смельчаки угнали тот, на котором была установлена аппаратура для запуска первых в мире баллистических ракет «фау-2». Так что они не только сами спаслись, но и доставили ценнейший для наших ученых-ракетостроителей груз. Михаилу Девятаеву в 1957-м было присвоено звание Героя Советского Союза за вклад в советское ракетостроение. К сожалению, из десяти бежавших к концу войны только четверо остались живы.

Взбесившийся танк

Куммерсдорфский полигон в 30 километрах от Берлина служил немцам испытательным центром еще с конца XIX века. Во время войны туда доставляли захваченную в бою военную технику - для досконального изучения. Пленные танкисты тоже попадали в Куммерсдорф: чтобы понять, как действует танк в бою, нужен был экипаж.

Очередные стрельбы в конце 1943 года. Заключенным обещана свобода, если после испытания они останутся живы. Но наши знают: шансов нет. В танке командир приказывает слушаться только его и направляет машину на наблюдательную вышку, где находится все командование фашистов. Вызванный по тревоге бронетранспортер танк давит гусеницами на полном ходу и беспрепятственно выезжает с полигона. В концлагере, что располагался неподалеку, танк сносит будку на проходной и часть ограждения - несколько узников сбегают. Когда кончится горючее, танкисты пойдут к своим пешком. Живым добрался только радист, но и он умер от истощения, успев лишь вкратце рассказать свою историю подполковнику Павловцеву . Тот попытался выяснить подробности у немцев, живших вблизи Куммерсдорфа. Но никто не захотел говорить, кроме дряхлого старика, подтвердившего историю со «сбежавшим» танком. Дед признался, что больше всего их поразил эпизод с детьми, оказавшимися на дороге. Танкисты, которым дорога была каждая минута, остановились, прогнали детей и только тогда рванули дальше.

Свидетелей этого случая не осталось, и его герои безымянны. Но история легла в основу фильма «Жаворонок», снятого в 1964 году.

Бунт обреченных

Польский Собибор был лагерем уничтожения. Но и на фабрике смерти требовались рабочие. Поэтому самых сильных оставляли в живых - до поры до времени. В сентябре 1943-го прибыла очередная группа советских евреев-военнопленных. Среди них 34-летний Александр Печерский , которого направили в строительную бригаду. Он организовал подпольную группу и начал планировать побег. Поначалу хотели вырыть подземный ход. Но пробраться через узкий лаз нескольким десяткам людей - на это потребовалось бы значительное время. Решено было поднимать восстание.

Первой жертвой стал унтерштурмфюрер Берг . Он пришел в местное ателье на примерку костюма, а нарвался на топор бунтовщика. Следующим оказался начальник лагерной охраны. Действовали четко: одни ликвидировали руководство лагеря, другие перерезали телефонные провода, третьи собирали трофейное оружие. Бунтовщики пытались пробраться к арсеналу, но их остановил пулеметный огонь. Решено было выбираться из лагеря. Часть погибла на минном поле, окружавшем Собибор. Остальные скрылись в лесу, разделились на группы и разошлись. Большинство беглецов, в том числе Александр Печерский, подались в партизаны. Уйти живыми удалось 53 узникам.

Охота на зайцев

Начало 1945 года. Австрия, концлагерь Маутхаузен. Сюда привезли советского летчика Николая Власова - Героя Советского Союза, совершившего 220 боевых вылетов. В плен попал в 1943-м, когда его самолет был сбит, а он ранен. Фашисты даже разрешили ему носить «Золотую Звезду». Они хотели заполучить себе аса и призывали перейти в армию предателя - генерала Власова . А Николай пытался бежать из всех лагерей, где ему довелось сидеть. И в Маутхаузене организовал группу сопротивления.

Сначала штаб, состоявший из нескольких человек, разработал план. В качестве оружия у них будут булыжники из мостовой, палки, разломанные на осколки умывальники. Охранников на вышках нейтрализуют струями из огнетушителей. Ток, пропущенный по колючей проволоке, закоротят мокрыми одеялами и одеждой. Договорились с остальными. 75 человек, истощенных до того, что не могли ходить, пообещали отдать свою одежду: им уже все равно, а беглецы могли замерзнуть на десятиградусном морозе. Была назначена дата: в ночь на 29 января. Но нашелся предатель. За три дня до побега нацисты заживо сожгли в крематории 25 человек, среди них всех организаторов. Но это не остановило прочих. В ночь на 3 февраля узники исполнили свой план.

Из лагеря вырвалось 419 человек. 100 были убиты пулеметным огнем с вышек. На остальных объявили охоту. Подняли всех: военных, жандармерию, народное ополчение, гитлерюгенд и местных жителей. Приказали живыми не брать, трупы свозить на задний двор школы в деревне Рид-ин-дер-Ридмаркт. Убитых считали, зачеркивая палочки мелом на школьной доске.

Операцию назвали «Охота на зайцев в округе Мюльфиртель».

Люди были в азарте! Стреляли во все, что двигалось. Беглецов находили в домах, телегах, скотных дворах, стогах сена и подвалах и убивали на месте. Снег окрасился кровью, - записал тогда местный жандарм Йохан Кохоут .

Однако девять палочек на школьной доске остались незачеркнутыми. Среди выживших были Михаил Рябчинский и Николай Цемкало . Они рискнули забраться на сеновал одного из домов: в нем единственном не было портрета Гитлера . Затем Михаил, говоривший по-немецки, пошел к хозяевам - Марии и Йогану Лангталерам . Набожные крестьяне, четверо сыновей которых были на фронте, решили помочь русским. Думали задобрить Бога, чтобы их отпрыски остались живы. Им удалось укрывать беглецов от поисковых команд СС до самой капитуляции. Сыновья Лангталеров действительно вернулись домой. А Рябчинский и Цемкало всю жизнь поддерживали связь со своими спасителями и даже навестили их в Австрии в 1965 году.

Загадочная зараза

Владимиру Беспяткину в 1941 году было 12. Его мать умерла за четыре года до начала войны, отца и старших братьев призвали на фронт, и мальчик остался с пятилетней сестренкой Лидой. Они жили на Донбассе, в заводском бараке, впроголодь. Приходилось выпрашивать хлеб у оккупантов. Однажды Володю схватили полицаи и отвезли в здание местного детдома. Умоляя отпустить его, мальчик проговорился, что дома ждет маленькая сестра. Тогда в детдом привезли и Лиду.

Сытнее в этом заведении не стало. Кормили варевом из горелого зерна с сожженных полей. За малейшую провинность избивали. Могли, разозлившись, вышвырнуть в окно с третьего этажа или полоснуть ножом по горлу. И, как выяснилось, проводили над детьми медицинские эксперименты. Единственной, кто старался хоть как-то помогать узникам, была заведующая фрау Бэтта - немка из Поволжья.

Самым страшным для детей было попасть в изолятор. Что там делают, они не знали, но оттуда никто не возвращался. Только увозили деревянные ящики и сжигали, а пепел зарывали в карьере. Однажды в изолятор попал Володя. В комнатушке их было двое. У второго мальчика выкачали кровь, и он уснул, обессиленный. А Володе расцарапали тело металлической кисточкой. Через несколько часов он покрылся волдырями и осознал: его тоже увезут в карьер в деревянном ящике. Надо бежать!

Став взрослым, я много раз вспоминал эту ситуацию и понял, что спасла меня фрау Бэтта, - вспоминал Владимир Беспяткин. - Ночью медсестра уж очень нарочито захрапела, а окно кабинета оказалось открытым. Я хотел позвать мальчика, у которого брали кровь, но оказалось, что он умер. Тогда я тихонько подошел к окну и сбежал. Ползком, перебежками, прячась, добрался до станции Щебенка и постучал в первый же дом.

Ирина Омельченко , приютившая паренька, стала ему второй матерью. После освобождения Донбасса забрала и Лиду. Периодически проявляющиеся струпья беспокоили Владимира всю жизнь. Врачи так и не смогли понять, чем его заразили фашисты.

Пели и копали

В лагере Шталаг Люфт III содержались офицеры - летчики союзников, в основном британской и американской армий. Жили они совсем в других условиях, чем советские военнопленные: их неплохо кормили, разрешали заниматься спортом, устраивать театральные представления. Это и помогло им прорыть четыре глубоких тоннеля: звук работ заглушали хоровым пением. В одном из ходов даже бегала вагонетка и были вентиляционные трубы, составленные из молочных бидонов. Рыли подкопы 250 человек. Каждому тоннелю дали имя. «Гарри» был самым длинным: 102 метра и проходил на глубине 8,5 метра. Сбежали за ночь 76 человек. Однако большинство были пойманы. 50 расстреляли, остальных вернули в лагерь. Только троим удалось выжить и добраться до своих.

Бегство из плена Как только противник обнаруживает побег, он обычно посылает в погоню за бежавшим опытную команду, которая специализируется на выслеживании людей. Бежавший солдат использует движение, которое может помочь ему избежать захвата в плен, а также принимает меры, препятствующие его выслеживанию. Прежде всего солдат должен определить цель своего движения, то есть определенное направление и место, которые приведут к спасению. Он должен затем спланировать свой маршрут, который обеспечивал бы наибольшую безопасность. Это означает, что ему следует избегать встреч с военными или гражданскими лицами; мест, на фоне которых будет виден его силуэт; любого рода окружения; командных участков местности, используемых врагом; дорог, рек, мостов и зданий (особенно ферм, так как на них обычно есть сторожевые собаки). Вместо этого солдат должен использовать методы укрытия и маскировки. Он должен избегать открытых пространств и двигаться от одной замаскированной позиции к другой. Участки с подлеском и низкорастущими растениями - прекрасные места для укрытия, особенно если они смешаны с лесным ландшафтом. Для большей безопасности солдат должен стараться двигаться, в основном ночью, находя или оборудуя укрытия при первых же лучах света и оставаясь в них в течение всего дня. Убежище должно быть хорошо замаскировано. Хотя убежища для спасения должны строиться в полярных условиях или в пустыне, в умеренном климате убежище должно оставаться как можно более естественным, густой подлесок - идеальный случай. Будучи в убежище, солдат должен свести свою деятельность до минимума. Неподвижность и неглубокое дыхание, лежа лицом вниз, снижают уровень запаха, исходящего из укромного убежища, уменьшают вероятность обнаружения собаками-ищейками противника. Поисковая группа использует все имеющиеся технологии и возможности для обнаружения сбежавшего солдата. Во время тренировок САС по отработке способов осуществления побега из плена в качестве поисковой команды выступает местное пехотное подразделение с приборами ночного видения и теплопеленгаторами, вертолетами, собаками-ищейками и автомобилями-вездеходами. Участникам поиска обещают внеочередной недельный отпуск, если они найдут бойцов САС. Для того чтобы скрыться от таких сил, последними используются специальные методы противообнаружения. Движение с использованием технологии противообнаружения включает оставление таких следов, которые вводили бы противника в заблуждение и противоречили бы его технологии преследования и интерпретирования. Первичная цель такого движения - оставить след как можно более ненормальный. Для этого существует несколько методов: Регулярно солдат должен совершать извилистые движения вокруг как можно большего числа препятствий, делая петли вокруг деревьев по нескольку раз, пересекая стены и водные потоки, идя задом наперед по несколько сотен метров. даже если эти меры не собьют противника со следа, они, как минимум, сильно замедлят его движение, вынуждая тратить время на дешифровку следов. Перед пересечением дороги или водного потока, солдат должен приближаться к ним под прямым углом, и не доходя 100 м менять направление движения, приближаясь к дороге или потоку под углом 45 градусов. Когда поток достигнут, солдат должен оставить явные следы своего пребывания на берегу потока или у края дороги (например, следы ног). Затем он должен пройти вниз по течению 20-30 м и вернуться к точке входа в поток и пересечь его в этой точке, не оставляя следов своего пребывания на другой стороне. Другим способом обмана преследователей является движение по середине потока как можно дольше, затем движение назад, когда необходимо создать впечатление, что именно здесь было место входа в поток. При движении к открытому пространству солдат должен подойти к нему со стороны большого дерева, пройти мимо дерева, затем пройти по открытому пространству 2-3 м. Затем он должен остановиться, вернуться по пройденному пути и обогнуть дерево под углом 90 градусов и двинуться в другом направлении от открытого участка. Результат заключается в том, что внимание поисковой группы (включая собак) привлекается к открытому месту, которое затем сложнее осматривать. Солдат должен максимально использовать для движения встречающиеся каменистые поверхности для уменьшения вероятности оставления четких следов, обнаруживаемых преследователями. Выполняя эти меры и избегая оставлять какие-либо другие подозрительные следы (например, разжигание костра), солдат сможет уйти от самых лучших преследователей и окажется в безопасности.